Гарри усмехнулся, но сделал, как она просила. Она присела на край его кровати и начала рассказывать ему о женщине, которая влюбилась в красавца Силки, взяла его меховую шкурку и спрятала ее так, что он был вынужден остаться с ней. У них было много детей, и они вместе состарились, но однажды он нашел свою шкуру и снова исчез в море, а женщина каждую ночь оплакивала его на скалах. В последнюю ночь ее жизни он появился и сказал ей о своей любви к ней, еще раз поцеловав ее в губы, прежде чем снова исчезнуть под волнами.

К тому времени, как она закончила, он съел весь сэндвич и выпил молоко. Обезболивающее начало действовать, и его снова начало клонить в сон. Вдобавок к приступу плача, который истощил его.

— Это печальная история, — прошептал он.

Сорча улыбнулась и поцеловала его в лоб.

— Да, любовь часто бывает такой. Иди спать, мой гаол. Мы будем здесь, когда ты проснешься.

Гарри заснул почти сразу же под мелодичные звуки мягкого пения Сорчи, слова которого окутывали его спящего, мягко и красиво, как теплое одеяло.

— О, чи, чи, я на морбхеанне. О, чи, чи, я на коррбхеанне. О, чи, чи, я на койрачане. Чи, я на горане для чео. Чи, я на горане для чео. Чи ми на сгоран для чео".

А потом его сморил сон, и ничего не было.

— На гэльском, — ответила она с улыбкой. — Да. Эту песню я пела Захире, когда она болела или когда хотела, чтобы ей спели колыбельную. Это единственный ирландский, который я знаю. Ешьте. Я спою это еще раз, и ты немного поспишь и отдохнешь.

Должно быть, он скорчил недовольную гримасу, потому что она бросила на него сердитый взгляд.

— Спасибо, что ты есть, мой гилле лэйдер.

* * *

Сириус сидел в гостиной, а Джинни долго стояла у портрета. Он поднял на нее глаза и заговорил.

— Спасибо, что пришла сегодня вечером. Ты была нужна ему.

Она кивнула. Она подумала, что ей тоже нужно было быть здесь ради него.

— Он мой друг. Конечно, я пришла. — Она немного поколебалась, прежде чем заговорить. — Я никому больше не скажу о том, что он... Ты действительно думаешь, что сможешь это удалить?

— Ксандер настроен позитивно, — спокойно сказал Сириус. — Однако есть риск, и это меня пугает.

— Если кто-то и может это сделать, то только Гарри.

Сириус улыбнулся ей.

— Ты мудрая ведьма, Джинни Уизли.

Она улыбнулась в ответ и кивнула.

— Я вернусь после завтрака со всеми остальными.

Она повернулась и вышла из-за портрета, с удивлением обнаружив Луну, прислонившуюся к стене и изучающую свои ногти.

— И что?

— И что? — Спросила Джинни, не сводя глаз со своей подруги. — Как долго ты здесь? Как Гермиона?

— Гермионы все еще нет дома, Рон с ней. Невилл вернулся в свое общежитие, и я пришла сюда, чтобы найти тебя.

Джинни кивнула, а затем всхлипнула, заставив ее вздрогнуть. Луна притянула подругу к себе.

— Он вернулся, Луна. Он действительно вернулся.

Луна успокаивающе провела руками вверх и вниз по спине Джинни, обнимая ее.

— я знаю. Как Гарри? Он проснулся?

Джинни кивнула, плача и прижимаясь к подруге. Когда она, наконец, отстранилась, то поспешно вытерла слезы.

— Он ранен, но с ним все будет в порядке. Главная проблема в том, что Том вернулся. Луна...

Луна обнимала подругу за плечи, пока они шли к Гриффиндорской башне.

— Это была частичка души, Джинни. На самом деле это был не Волдеморт. И ты боролась с этим! Ты боролась с частичкой его, и теперь мы знаем, какой будет следующая частичка. И мы собираемся найти его и уничтожить.

Джинни улыбнулась своей подруге и наклонилась, чтобы крепко обнять ее.

— Я люблю тебя, Луна.

Луна обняла ее в ответ.

— Что ж, я невероятно милая, так что в этом есть смысл. А теперь постарайся немного поспать. Утром мы увидим Гарри, Гермиона проснется, и, возможно, все будет выглядеть не так мрачно.

Джинни кивнула.

— Мы можем надеяться. Спокойной ночи, Луна.

Она посмотрела, как ее подруга направилась к башне Равенкло, и медленно выдохнула. Утром они предпримут следующие шаги, а сейчас ей просто нужно быть сильной и быть рядом с Гарри.

* * *

Позже тем же вечером Ремус устроился в комнате для гостей в доме Адриана, а Тонкс сидела на краю кровати и расстегивала рубашку.

— Ты думаешь, что сможешь убедить их?

Ремус пожал плечами, снимая свою рубашку.

— Я, честно говоря, не знаю. Адриан хочет, чтобы мы были там, чтобы поддержать и продемонстрировать доказательства нашей правоты, но...

— Но ты же хочешь быть с Гарри, — тихо сказала она.

Он кивнул.

— То, что случилось с ним сегодня вечером, Тонкс, это было... хуже, чем я мог себе представить. Как там Бэгмен? Как никто из нас не догадался, что он работает на гребаного Волдеморта?

Тонкс помогла ему снять джинсы, когда он сел рядом с ней в одних боксерах.

— Ты не можешь винить себя за это, Рэм. Никто из нас этого не видел. Насколько я могу судить по уликам, у него не было особого выбора. По крайней мере, в некоторых из них.

— Два чемпиона были убиты. Было бы трое...

— Но ты рассказал Гарри о соединении волшебных палочек, и он смог придумать план побега.

Ремус провел рукой по жесткой щетине на лице.

— Миша научил его, что он может творить заклинания как анимаг. Но Аппарировать... его сила растет все больше и больше.

— Как сказал Дамблдор, в трудные времена наша магия может удивить нас самих. Однажды, когда мне было четыре года, я аппарировал в дом своих бабушки и дедушки, потому что мама сказала, что я не могу остаться у них на ночь. Моя бабушка чуть не согнулась пополам, когда я появился из ниоткуда на ее кухне.

Он кивнул.

— Это правда. Может быть, отчасти это и крестраж. Возможно, он подавляет часть его силы?

— Возможно.

Он улыбнулся и нежно поцеловал ее.

— Я рад, что ты здесь, со мной.

Она многозначительно посмотрела на него.

— Помни об этом в следующий раз, когда попытаешься сказать мне, что я не могу пойти.

Ремус улыбнулся.

— Да, дорогая.

Она легонько толкнула его локтем, и он ухмыльнулся.

— Рэм, ты можешь объяснить мне кое-что из того, что происходит в стае? Майя... То, как она говорила, что Фенрир был ее отцом...

Он кивнул, уткнувшись носом в ее шею и прижимая ее к себе на кровати.

— Он ее отец, биологический, то есть. Он мой... отец, за неимением лучшего слова, но он ее настоящий отец.

— У меня всегда было впечатление, что оборотнями становятся, а не рождаются.

— И да, и нет, — осторожно ответил он. — Они рождаются, но если оборотень кусает или царапает ведьму или волшебника, они заражаются ликантропией и приобретают способность превращаться в оборотней во время полнолуния.

Тонкс кивнула и встала, услышав тихий стук в дверь.

— Я открою. — Она накинула рубашку Ремуса на плечи, так как перед сном разделась до трусиков, и открыла дверь. Она была удивлена, увидев там Майю. — Майя?

Майя улыбнулась ей.

— Дора, я хотела спросить, можно ли мне поговорить с тобой наедине?

— Эм, конечно, — удивленно сказала она. — Дай мне минутку.

Майя кивнула.

— Я буду на кухне.

Тонкс закрыла дверь и потянулась за своими джинсами.

— Нимфадора...

— Ремус, — сказала она с понимающей улыбкой. — Со мной все будет в порядке. Она застегнула молнию на джинсах и его рубашку, прежде чем наклонилась и нежно поцеловала его. — Я скоро вернусь, поспи немного.

Он крепко сжал ее руку.

— Будь осторожна.

Тонкс улыбнулась ему.

— Со мной все будет в порядке. Они заслуживают доверия, ты сам так сказал.

Ремус кивнул.

— Да, но... ты моя, а они — волки.

Тонкс снова поцеловала его.

— Я твоя и к тому же аврор, поэтому я в безопасности. Она поцеловала его еще раз, прежде чем уйти, закрыла за собой дверь и спустилась по лестнице.

Майя сидела на кухне, заваривая чай, и тепло улыбнулась ей, когда она вошла.

— Дора, спасибо, что пришла.

Тонкс кивнула, присаживаясь за стол.

— Пожалуйста, зовите меня Тонкс. Все так зовут.

Майя улыбнулась.

— Спасибо, Тонкс. — Прежде чем снова заговорить, она налила им по чашке чая. — Ты его очень любишь.

— Да, я люблю, но разве это твое дело?

Майя тихо рассмеялась.

— Нет, не совсем. Тем не менее, это то, что я надеялся обсудить с тобой.

Тонкс лишь приподняла бровь.

— о?

— Не знаю, много ли вам известно о волках. Мы не такие чудовища, какими нас представляет мир. Как и в любой расе или культуре, есть те, кто думает по-другому, и те, кому нравится причинять боль другим, но это не значит, что все мы так думаем. Как вы можете видеть, мы с Адрианом состоим в браке уже много лет. У нас трое сыновей: Хоук, Один и Рэйф. Хоук нашел свою пару в Эмили, когда им было всего по шестнадцать. Это было неожиданностью, так как они оба были молоды, но когда ты находишь вторую половину своей души, ты не можешь вынести разлуки с ними.

— Она тоже волчица?

Майя кивнула.

— да. Она из стаи во Франции, с которой мы познакомились на семейном отдыхе. Они вместе уже почти десять лет.

— Я не понимаю разницы между вашим употреблением термина "волк" и термином "оборотень"?

— Мы все оборотни, люди, которые могут превращаться в волков. Некоторые из нас родились волками, как мой Адриан, а другие, как я и твой друг, были созданы. — Она сделала глоток чая, прежде чем продолжить. — Мы не видим различий друг в друге, единственная разница в том, как мы воспитываем наших детей. Когда два волка спариваются друг с другом, у них рождаются дети-волки. Не настоящие волки, я вижу по твоему взгляду, а дети, способные стать оборотнем. С другой стороны, у вас нет такой способности. Ты просто ведьма, поэтому, если бы у тебя были дети, они не были бы волками.

Тонкс кивнула.

— да.

— Но он тебя пометил?

— да.

— Ты его пометила?

Тонкс приподняла бровь.

— Прошу прощения?

Майя улыбнулась.

— Я так и думала, что нет. Учитывая, что ты не волк и не знакома с нашими обычаями, я подумала, что, возможно, мой долг — обучить тебя. У тебя нет желания самой стать волком?

— Даже если бы я захотела, Ремус никогда бы этого не позволил. Он только сейчас начал приходить к убеждению, что не стоит стыдиться того, кто он есть. Если он когда-нибудь заставит меня полюбить его, я не думаю, что он когда-нибудь простит себя, — честно призналась ей Тонкс. — Но нет, у меня нет желания быть волком.

— Мой отец изнасиловал мою мать, — сказала Майя, не сводя глаз с Тонкс. — Когда она родила меня, он души во мне не чаял до моего пятого дня рождения; потом он укусил меня и заставил полюбить себя. Я тоже долгое время ненавидела себя. Я ненавидела его. Я ненавидела весь мир. Только когда я встретила Адриана, я поняла, зачем пришла в этот мир. Он помог мне увидеть красоту в себе. Когда ты находишься в паре, ты чувствуешь себя любимой и цельной, чего ты не можешь понять, пока не испытаешь это на себе.

— Мы связаны, как ты и сказала. Он называет меня своей парой. Он укусил меня. Он пометил меня, — сказала Тонкс.

Майя улыбнулась.

— Но ты не пометила его. Тонкс, когда он укусил тебя, когда он пометил тебя, разве это не было самым чувственным переживанием в твоей жизни? Ты почувствовала это, ощущение его освобождения, ощущение того, как его лоно пульсирует внутри тебя, в то время как ты также чувствовала, как твое лоно пульсирует вокруг него, как будто вы действительно были единым целым, не так ли?

Она покраснела.

— да. Но секс с ним всегда... сногсшибательный.

Майя усмехнулась.

— Я знаю, что выносливость волков впечатляет. Они действительно могут бегать всю ночь и весь день, если вы им позволите.

— Это я заметила, — сказала она с улыбкой. — Что вы имеете в виду, говоря о его метке?

— Волки спариваются на всю жизнь, Тонкс, — сказала она с улыбкой. — В тот момент, когда волк решает пометить свою пару, он принадлежит ей на всю жизнь. Он никогда не уйдет. У него никогда не возникнет желания уйти. Ты — все, что ему нужно. Но женщина всегда может делать все, что пожелает. Он никогда не сможет заставить ее делать то, чего она не хочет. Если вы отметите его, он будет боготворить вас.

Тонкс уставилась на нее.

— Он и так относится ко мне как к богине, мне не нужно, чтобы он мне поклонялся.

Майя улыбнулась.

— Неудачный выбор слов. Чтобы по-настоящему соединиться со своим мужчиной, по-настоящему принадлежать ему, ты тоже должна его отметить. Это сделает спаривание равным с обеих сторон.

— Я должна его укусить?

Майя кивнула.

— Не просто укуси его, а поставь на нем метку. Выбери место на его теле, которое тебе нравится. Я выбрала заднюю часть правого колена Адриана. Ты целуешь и посасываешь кожу там, как будто делаешь ему особенно хороший засос, и при этом поддерживаешь его в сексуальном возбуждении. Как только он начинает извиваться под тобой, умоляя взять его, только тогда ты срываешь кожу. Он испытает оргазм, и в этот момент тебе нужно принять его в себя. Ты испытаешь те же ощущения, что и в прошлый раз, как будто вы одно целое.

— Почему так важно, чтобы я это сделала?

Майя улыбнулась ей.

— В этом нет необходимости, это правда, но это делает вас по-настоящему равными, и я думаю, что вы женщина, которая ценит это.

Тонкс уставилась на нее.

— Я ценю, что ты мне это говоришь, но то, что я делаю со своей парой, — это мое дело, а не твое. Ты меня не знаешь.

Майя кивнула.

— Да, это так. Я тебя не знаю, но я вижу, как Ромулус смотрит на тебя, и думаю, что он заслуживает всех вас. Супруги должны быть равны. Я хотел сказать тебе, потому что ты идешь с нами на Совет старейшин, а это значит, что волки увидят тебя с Ромулусом. В прошлый раз, когда он был здесь, его очень ждали. Если ты не отметила его сам, он будет открыт для них.

— Но ты только что сказал мне, что он не заблудится.

Майя улыбнулась.

— Он этого не сделает. Я не знаю тебя, Тонкс, но я знаю, что даже если бы я была уверена, что мой мужчина не прикоснется к другой женщине, я не хочу смотреть, как они набрасываются на него, флиртуют и прикасаются к нему, даже самыми невинными способами. Но это всего лишь мое мнение. Если вы отметите его, он будет привязан к вам точно так же, как и вы к нему. По сути, это брачные узы, душевные узы, если хотите, и другие будут это уважать. В этом нет необходимости, и сделаете вы это или нет, это ни на минуту не повлияет на ваше счастье. Я просто хотел, чтобы вы знали о такой возможности.

— Если это не повлияет на мое счастье, зачем беспокоиться об этом?

— Как я уже сказала, ты действительно будешь связана; не говоря уже о том, что это обезопасит тебя от него.

12345

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓