|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 179: Та, где Тонкс отмечает Ремуса
Текст главы
Примечание автора:
Это главный пост за неделю, ребята, просто предупреждаю — завтра у меня не будет времени опубликовать его.
Что ж, настал подходящий момент. В этот момент рядом находится важная персона.
Кроме того, хотелось бы услышать несколько мнений. Считают ли люди, что Колин Криви гей? Я всегда считала, что он по-мужски влюблен в Гарри, но я не решила иначе. Я думаю, что он бисексуал. Пожалуйста, пришлите мне свои соображения и объясните, почему или почему нет. Спасибо!
Спасибо моему бета-тестеру SilverStarwolfe!
Мой график публикации: раз в неделю и иногда по выходным.
Как всегда, большое вам спасибо за чтение и, пожалуйста, просмотрите, пожалуйста!
Ваши отзывы дарят мне жизнь! Они вдохновляют меня! И заставляют меня продолжать писать не только для себя! Спасибо вам за вашу постоянную поддержку!
Текст.
Драко не знал, что и думать.
Он наблюдал, как Поттер появился, казалось, из ниоткуда. Дамблдор отменил турнир, и всю школу согнали с поля и отправили обратно в замок. Прошло более сорока пяти минут с тех пор, как Поттер появился снова, и все же никто, казалось, не знал, откуда появился Поттер и почему пропали Диггори и Крам. Он попытался задержаться, чтобы понять, что происходит, но префект поймал его и приказал вернуться в замок.
Блейз, самый высокий из них троих, украдкой оглянулся, когда они шли.
— Фадж выглядит разъяренным. Как ты думаешь, что произошло? Поттер появился из ниоткуда и выглядел так, словно прошел через ад и вернулся обратно.
Драко кивнул, а затем внезапно остановился и схватил Блейза за руку, когда Тео налетел на него сзади.
— О, блядь, Драко, предупреди парня как следует!
— Извини, я просто... он вернулся.
Бровь Тео взлетела вверх.
— что?
— Поттер... появляется в таком виде и выглядит так, будто он... Темный лорд, должно быть, вернулся.
Тео побледнел.
— Не говори такого дерьма, Драко.
— Подумай об этом, — прошипел он себе под нос. — Что еще могло стать причиной отмены турнира? Откуда взялся Поттер? Как он появился из воздуха?
— Он научился аппарировать? — Предположил Блейз.
Драко сердито посмотрел на него.
— Не говори глупостей. Все знают, что на территории Хогвартса нельзя аппарировать!
Тео схватил Драко за руку, когда они направились в гостиную Слизерина, и повел своих друзей в спальню, закрыв за собой дверь.
— Мой отец был в Хорватии, помогал Темному лорду и Драко, твой дедушка был...
— Хочет вернуть ему идеальное здоровье, да, я знаю, — сердито сказал он.
Блейз выглядел обеспокоенным, он присел на кровать.
— Как нам это выяснить?
Посреди спальни появился домашний эльф, напугав троих мальчиков.
— Бинки! Что ты здесь делаешь? — Спросил Драко, удивленно уставившись на личного домашнего эльфа своей матери.
Бинки передала Драко письмо, которое держала в руках.
— Леди Цисса попросила Бинки передать это господину Драко. Бинки будет ждать вашего ответа здесь.
Драко взял письмо и быстро сломал печать, а Блейз и Тео сгрудились вокруг него, чтобы прочитать его.
"Драко,
Темная метка вашего отца полностью исчезла и вернулась полностью восстановленной. Через несколько мгновений после того, как он увидел ее, его призвал Темный Лорд. Он не вернулся. Важно, чтобы ты знал, что у твоего отца не было другого выбора, кроме как пойти к нему.
Координаты места, где он был вызван, — 51,0577№ северной широты и 1,3081№ Западной долготы.
Если что-то случится, вы должны сообщить Сириусу эти координаты.
С Любовью,
Мама"
Глаза Драко расширились.
— Я имею в виду, Поттер вернулся — мне все же стоит ему сказать?
Тео кивнул.
— Любая мелочь должна помочь, верно? Где координаты?
Блейз пробормотал что-то себе под нос, и глобус в другом конце комнаты взлетел и засветился.
— Недалеко от Хэмпшира. Интересно, почему именно там?
Драко покачал головой, крепко сжимая письмо в руке.
— Бинки, скажи моей маме, что я пошел сообщить Сириусу.
Бинки кивнула и с громким хлопком трансгрессировала.
— Я иду с тобой, — настаивал Тео.
Драко кивнул и повернулся к Блейзу.
— Ты идешь или как?
Блейз пожал плечами.
— Я полагаю. Моральная поддержка и все такое.
— Да отвали ты, — раздраженно бросил Драко. — У меня нет времени на твои драматические выходки.
Блейз ухмыльнулся, поднимаясь вслед за другом по лестнице в гостиную.
— Тебе это нравится.
Они втроем поспешили по замку, не совсем понимая, куда идти. Драко направился к кабинету защиты от темных искусств. Он знал, что у Люпина должна была быть комната где-то поблизости. Они как раз завернули за угол, когда Драко увидел впереди свою тетю. Последним человеком, которого он ожидал увидеть в зале, была Андромеда Тонкс.
— Драко! — воскликнула она, подбегая к ним. — Ты облегчил мне жизнь! Она затащила его в пустой кабинет защиты и закрыла дверь. — Мне нужно срочно поговорить с твоей матерью.
Драко на мгновение заколебался, прежде чем передать ей записку.
— Это для Сириуса, миссис... тетя Дромеда.
Андромеда развернула скомканное письмо, и ее глаза расширились от удивления.
— Координаты? Это то место, куда вызвали Люциуса?
Драко кивнул.
— С моим отцом все в порядке?
— Боюсь, я ничего не знаю о твоем отце, — призналась она. — Но я точно знаю, что Тот, Чье имя нельзя называть, вернулся. Вы, мальчики, понимаете, что это значит?
Тео кивнул, прикусив нижнюю губу.
— Мы знаем, что это значит.
Андромеда положила руку на плечо Драко.
— Ты можешь устроить мне встречу с твоей матерью? Я не хочу, чтобы твоя бабушка или Абраксас узнали о моем разговоре с ней.
Драко кивнул.
— Бинки!
Домовому эльфу потребовалось всего мгновение, чтобы вернуться к нему.
— Да, мастер Драко?
— Тетя Дромеда, Бинки передаст моей маме все, что вы попросите.
Андромеда вежливо улыбнулась эльфу и быстро написала записку на свободном листе пергамента, который она нашла на столе Ремуса, указав место и время встречи и подписавшись своим именем.
— Пожалуйста, передай это моей сестре Бинки.
Бинки кивнула и снова трансгрессировала с громким треском.
— Спасибо, Драко.
— Это действительно начинается, не так ли? Война? — Спросил Тео, широко раскрыв глаза.
Андромеда грустно улыбнулась ему.
— В некотором смысле, я не думаю, что это на самом деле никогда не заканчивалось, милый. Это была просто отсрочка. Ты ведь Тот самый, верно?
Он кивнул.
— Да, мэм.
— Зовите меня Дромеда или Энди. Драко, мой дом всегда открыт для тебя и твоих друзей, если вам это нужно. Помните об этом. — Она привстала на цыпочки и поцеловала Драко в щеку. — Я ухожу. Вы, мальчики, возвращайтесь в свою спальню. Я передам сообщение Сириусу.
Драко кивнул, глядя, как она поспешно уходит, и повернулся к Блейзу и Тео.
— Вы двое все еще занимаетесь окклюменцией?
Блейз пожал плечами.
— Мой разум — это стальной капкан.
Тео закатил глаза, глядя на Блейза.
— Я думаю, что у меня все в порядке с головой. Я каждое утро и каждый вечер строю себе стены. Как ты думаешь, я хочу, чтобы мой отец узнал, как сильно я люблю сосать член? Он бы тут же сделал мне аваду. Он единственный человек в мире, которому я не хочу, чтобы из соображений моей собственной безопасности стало известно, что я гей!
— Почти все в школе знают, Тео; особенно после того трюка, который ты выкинул с Корнером несколько недель назад, — сказал ему Блейз.
Тео пожал плечами.
— Школа — это не мой отец. Я могу опровергнуть слухи, но доказать факты — это совсем другое дело.
Драко ухмыльнулся.
— Ну, это не тот секрет, на который я рассчитывал, но мы должны держать наши стены как можно более прочными. Темный Лорд может заглянуть в разум любого из нас в любой момент времени.
— Ты думаешь, он это сделает? — Спросил Блейз, подняв брови на лоб.
Драко закрыл глаза, когда говорил.
— Как сказала моя тетя, Блейз, война на самом деле никогда не заканчивалась, это была просто отсрочка. Я думаю, нам нужно быть готовыми ко всему.
Тот только сглотнул.
— Мы будем готовы.
* * *
Джинни последовала за своим братом и Невиллом, когда они привели Мэнди обратно в башню Равенкло.
— С ним действительно все будет в порядке? — Спросила Мэнди, ее глаза были полны слез. — Сам-знаешь-Кто действительно вернулся?
Рон кивнул, неловко похлопав Мэнди по спине.
— Похоже, что так и есть. Послушай, Мэнди, мы собираемся навестить Гарри завтра после завтрака, и ты сможешь увидеть его сразу после этого. Мы просто... сначала нам нужно его увидеть, хорошо? Но с ним все будет в порядке. — пообещал он.
Мэнди фыркнула и кивнула.
— спасибо. Вы, ребята, были очень добры ко мне. Я знаю, что паникую и плачу, как маленькая девочка, но там было столько крови, и Мерлин, я так волнуюсь за него!
Рон покачал головой.
— Мы понимаем, поверь нам. Мы тоже беспокоимся о нем. Отдохни немного сегодня, а завтра мы все пойдем и навестим Гарри.
Мэнди кивнула и направилась в свою гостиную.
Рон повернулся к сестре.
— Нам нужно найти Гермиону.
Невилл вздохнул и почесал в затылке.
— Луна сказала, что собирается отвести ее в больничное крыло после того, как уйдут Крамы.
Они втроем поспешили обратно в больничное крыло и обнаружили Луну, сидящую рядом со спящей Гермионой.
— Мадам Помфри только что ушла. Она дала ей успокаивающее зелье, а затем снотворное. Она собиралась вернуться наверх, чтобы проведать Гарри, — осторожно сказала Луна. — Гермиона не могла перестать плакать.
Рон сел по другую сторону от своей подруги и взял ее за руку.
— Мы не позволим ей проснуться одной.
— Рон, Помфри выставит тебя за дверь, когда вернется. Ты же знаешь, как она относится к посетителям в нерабочее время.
Рон только сердито посмотрел на Невилла.
— Она не проснется одна.
Джинни кивнула, когда Невилл обнял ее. Он наложил чары на больничную койку Гермионы, чтобы они могли поговорить наедине.
— Он действительно вернулся. Гарри видел его, — сказал Невилл.
Луна кивнула.
— Мы всегда знали, что он вернется.
— Но от этого не легче, — осторожно сказал Невилл. — Я бы хотел, чтобы мы смогли выяснить, что это за последний хоркрукс и где оно спрятано в замке. Это приблизило бы нас еще на один шаг к тому, чтобы навсегда избавиться от этого монстра. Теперь, когда он вернулся,... кто знает, какой невообразимый ущерб он может причинить. Виктор и Седрик уже были убиты, и это только начало.
— Кажется, летом я кое-что узнала о диадеме, — тихо сказала Луна.
Невилл выгнул бровь и постучал пальцами по ноге, глядя на нее.
— Я думал, Джинни сказала, что это было утеряно много веков назад.
— То же самое мне сказала Луна, — сказала Джинни, не сводя глаз со своего брата.
Рон прижимал руку Гермионы к своей щеке, уткнувшись лицом в ее ладонь. Его глаза были закрыты, но в этот момент Джинни поняла, что Рон влюблен в ведьму, стоявшую перед ним. Она подумала, что, возможно, это было мимолетное увлечение, и его неожиданность удивила ее. Ей было интересно, знает ли он об этом до сих пор. Она сомневалась в этом и находила это интересным само по себе.
— Он был потерян, — продолжила Луна мечтательным голосом, отвлекая Джинни от ее собственных мыслей. — Хелена сказала мне, что спрятала его в дупле дерева в лесу в Албании, когда барон пришел ее искать.
— Барон? — Спросил Невилл.
— О, да, Кровавый барон, — как ни в чем не бывало ответила Луна. — Разве ты не знал, что они жили в одно и то же время? Так вот, барон был влюблен в нее, и когда Ровена Рэйвенкло умирала, она попросила его найти ее дочь и вернуть ее домой. Хелена не ответила ему взаимностью и спрятала диадему, отказавшись идти с ним домой, и он убил ее в приступе ярости.
— Значит, диадема была в лесу в Албании? — Осторожно спросила Джинни, прежде чем ее глаза расширились. — Тот самый лес, где Том прятался все эти годы?
Луна кивнула.
— Вот почему я думаю, что он нашел его.
— И вернул его в Хогвартс, — сказал Невилл, в шоке переводя взгляд с одной девочки на другую. — Луна, ты все поняла! Мы должны сказать Сириусу!
Джинни кивнула.
— Знание того, что это такое, окажет нам огромную помощь, но мы по-прежнему понятия не имеем, где она может быть спрятана в замке.
— Знание того, что это диадема, определенно поможет нам найти ее, — настаивал Невилл.
Джинни только кивнула, ее глаза затуманились.
— Я согласна. Я скажу Сириусу. Вы, ребята, останетесь здесь с Гермионой.
Невилл, казалось, хотел возразить, но Джинни уже спешила прочь. Она быстро прошла по замку и поднялась по лестнице на третий этаж, где находились апартаменты Ремуса, и произнесла пароль, переступая порог. Леди Годива стояла в дверях спальни Ремуса, ее глаза долго смотрели на Джинни, прежде чем она повернулась и пошла обратно в комнату.
Джинни последовала за ней, и Сириус поднял голову, когда она вошла.
— Джинни? — удивленно спросил он. — Что ты здесь делаешь?
— С ним все в порядке?
Сириус улыбнулся ей, и его взгляд смягчился.
— С ним все будет в порядке. Как Гермиона?
— Спит. Мадам Помфри дала ей какие-то зелья. Она убита горем и опустошена. Она была влюблена в Виктора.
Сириус кивнул, его глаза были печальны.
— Мне жаль ее.
Джинни кивнула, не сводя глаз с Гарри. Сорча любовно провела пальцами по его волосам. Его правая рука была туго обмотана от локтя до запястья, а левая нога была забинтована ниже колена. Его торс был туго обмотан белыми бинтами. Они вымыли его и одели в пижамные штаны в красно-золотую клетку, но он все еще был покрыт царапинами и мелкими порезами, а на руках, лице, груди и ногах начали появляться синяки. Она подошла к кровати и, взяв его за руку, нежно сжала ее.
— Я буду рядом, когда ты проснешься, Гарри. Мы все будем рядом.
Она почувствовала, как его пальцы сжались в ответ, и улыбнулась, прежде чем повернуться к Сириусу.
— Я должна тебе кое-что сказать. Мы можем поговорить наедине?
Взгляд Сириуса упал на Сорчу, и она кивнула.
— Я пойду, приготовлю себе чашку чая, — тихо сказала Сорча, наклоняясь, чтобы поцеловать Гарри в лоб, прежде чем выйти из комнаты.
Дверь за ней закрылась, а Джинни присела на краешек кровати Ремуса, поглаживая Мародера свободной рукой, в то время как Гарри держал другую во сне.
— Что происходит, Джинни? — Осторожно спросил Сириус.
— Мы думаем, что знаем, что такое последний крестраж. Луна догадалась об этом.
Глаза Сириуса расширились.
— Она — как? — недоверчиво спросил он.
— Гарри говорил тебе, что летом мы обсуждали, как диадема Равенкло могла бы заинтересовать Тома?
— Он говорил, но он также сказал, что она была утеряна много веков назад.
— Так оно и было, — медленно произнесла Джинни, объясняя, что Луна рассказала ей о Серой леди и Кровавом бароне.
— Мерлин, — удивленно воскликнул Сириус. — Я никогда не знал, почему Кровавый барон был весь в крови, и, насколько я понял, все боялись спросить его об этом. Подождите, если он убил женщину, которую любит, в албанском лесу, то как они оказались в Хогвартсе? Неважно. Не важно. С чего ты взяла, что диадема — блядь!
Джинни кивнула, довольная, что Сириус уловил связь.
— Мои мысли совпадают. Именно там он проводил свое время, верно? Мы думаем, что он нашел это, Сириус. Мы думаем, что он превратил это в крестраж и вернул в школу, чтобы спрятать.
Сириус кивнул.
— И, как известно, он был в Албании, прежде чем вернулся в Великобританию перед войной... Блядь. Отличная работа, Джинни. Скажи Луне спасибо.
Джинни улыбнулась, сжимая руку Гарри в своей.
— Его пытали сегодня вечером?
Сириус вздохнул и, протянув руку, нежно сжал ее плечо.
— С ним все будет в порядке, Джинни, — пообещал он. — Он... сегодня ночью он прошел через такое испытание, через которое никому не следует проходить. Я уверен, что он тебе все расскажет. Но сейчас ему нужен отдых.
Джинни кивнула и встала, высвобождая свою руку из руки Гарри.
Гарри отодвинулся от Сириуса.
— Джинни...
Ее глаза расширились от удивления.
— Гарри, я здесь. — Она снова взяла его за руку, слегка сжала, и он, казалось, снова погрузился в сон, немного успокоив ее. — Я не оставлю его.
Сириус улыбнулся, не сводя с нее глаз.
— Конечно, ты можешь оставаться, сколько захочешь.
Джинни поудобнее устроилась на кровати, держа Гарри за руку. Он выглядел таким измученным и в то же время таким невинным, лежа с закрытыми глазами. Она и представить себе не могла, насколько он был напуган. Если кто и знал, на что способен Том, так это она.
И вот теперь он вернулся.
У нее слегка перехватило дыхание, и Мародер просунул голову ей под мышку, прижимаясь к ней, и она благодарно улыбнулась, поцеловав пса в макушку.
— Спасибо, мальчик.
Сириус осторожно высвободил руку из-под Гарри и встал с кровати.
— Мы с Сорчей будем в гостиной. Если тебе что-нибудь понадобится или если он проснется, позови меня.
Джинни кивнула, когда Сириус ободряюще сжал ее плечо, прежде чем уйти. Гарри слегка пошевелился во сне, все еще держа ее за руку, и она вздохнула. Она будет здесь, рядом с ним, когда он проснется.
Не было другого места, где она хотела бы оказаться.
* * *
Ремус и Тонкс аппарировали в маленький городок Пейнсвик, и Ремус крепко держал свою пару за руку, когда они шли по мощеным улицам городка, чтобы постучать в парадную дверь причудливого маленького коттеджа. Дверь открыла красивая женщина лет пятидесяти с небольшим. У нее были густые темные волосы, рассыпавшиеся по плечам, и большие карие глаза, которые удивленно смотрели на них.
— Ромулус!
— Привет, Майя, — сказал Ремус. — Можно нам войти? Боюсь, это довольно срочно.
Она с интересом оглядела Тонкс, прежде чем кивнула и впустила их внутрь. Она провела их в гостиную и предложила присесть, когда по лестнице спустился высокий темноволосый мужчина с ярко-голубыми глазами.
— Ромулус, — сказал он, его голубые глаза скользнули по Тонкс. Он шагнул ближе, и Ремус встал перед ней, заставив мужчину улыбнуться. — Я чувствую твой запах на ней, друг мой. Она твоя.
Ремус немного расслабился, но все еще крепко держал ее за руку, когда сел обратно.
— Адриан, это моя Дора; Дора, Адриан Робертс и его подруга Майя.
Майя кивнула им.
— Адриан, где Никита?
— Она спит, цыпленок. Он улыбнулся Ремусу. — Это наша первая внучка, и это первая ночь, когда Хоук позволил нам побыть с ней наедине.
— Хоук теперь отец? — Удивленно спросил Ремус.
Адриан улыбнулся и кивнул.
— Да. Он счастлив, что женился на волчице из стаи Эхо. Ее зовут Эмили. Но, я полагаю, ты привел свою пару ко мне сегодня не для того, чтобы расспрашивать о моей семье.
Ремус покачал головой.
— Боюсь, что нет. Он вернулся.
Адриан кивнул, и в его голубых глазах сверкнула сталь, когда Майя присела на подлокотник кресла своего мужа.
— Ты уверен?
Ремус кивнул.
— Я уверен. — Я точно знаю, что Фенрир уже вернулся к нему.
Майя сжала руки в кулаки.
— Если Фенрир выберет его, большая часть его стаи последует за ним.
— Майя, — сказал Адриан, целуя руку своей подруги. — Теперь ты в моей стае, и ты не обязана следовать за ним.
— Но мои друзья и семья могли бы, — сказала она, и ее глаза потемнели.
Ремус медленно выдохнул.
— Я знаком с политикой стаи и знаю, что многие волки предпочтут последовать за Фенриром и, в конечном счете, за Волдемортом, поскольку он предложит им свободу, в которой Министерство магии им все еще отказывает. Мы оба знаем, насколько неразумным является это решение, как бы хорошо оно ни звучало. В первый раз ты был на моей стороне, Адриан. Я настоятельно прошу тебя, пожалуйста, снова пойти по моим стопам и не поддерживать лорда Волдеморта.
Адриан долго смотрел на Тонкс.
— Ты знаешь, что он волк?
— Я знаю, — осторожно сказала Тонкс.
— И ты позволила ему пометить себя?
— Я так и сделала, — с вызовом сказала она. — Он мой.
Адриан улыбнулся.
— Ромулус, ты отдал свое сердце дикой женщине. Она будет тебе полезна. — Он поднес руку своей подруги к губам и поцеловал ее еще раз. — Я поговорю со стаей. Ты знаешь наши правила, Ромулус, наши обычаи. Я не буду заставлять их следовать за мной. Я не буду таким лидером. Эхо обычно соглашается с моей политикой, но она также не будет навязывать свою волю своей стае. Даймон и Рун также предоставят своим стаям выбор. Однако Фенрир по-прежнему держит Ками и Айвори в своих когтях. Пока у него есть власть над ними, их отцы будут подчиняться его воле.
— А стаи Конана и Волька по-прежнему самые крупные в Европе?
Адриан кивнул.
— да. Одна только стая Волька в два раза больше нашей четверки, вместе взятой.
Ремус медленно сглотнул.
— Сколько у вас молодых волков?
— У нас в общине пятнадцать, — тихо спросила Майя. — Мы защищаем наших детенышей.
— Я знаю, — сказал Ремус. — Я не имела в виду ничего другого, Майя. Ты знаешь, что Фенрир пожертвует детьми, если потребуется. В прошлый раз он отдал их Волдеморту в знак своей поддержки и преданности.
Глаза Майи вспыхнули гневом.
— Если ты думаешь, что я когда-нибудь забуду тот момент, когда мой отец забрал у меня из рук щенка и отдал его этому чудовищу, чтобы тот перерезал ей горло у меня на глазах, то ты еще больший дурак, чем я думала, Ромулус!
Адриан обнял жену за плечи.
— Майя, не надо, — сказал он, целуя свою пару в щеку. — Ромулус знает. Он на нашей стороне. Он всегда был на нашей стороне.
— Майя, я на вашей стороне, на вашей обеих. Я знаю, на что способен Волдеморт, лучше, чем кто-либо другой, и я знаю, на что способен твой отец, лучше, чем кто-либо другой. Он был молод, когда нанес мне удар, и никогда не раскаивался в содеянном, — сердито сказал Ремус. — Я хочу, чтобы все вы были в безопасности в этой предстоящей войне. Я больше не хочу видеть, как убивают невинных детей. Как скоро вы сможете созвать совет?
Адриан почесал лоб, не сводя глаз с темнеющего неба за окном.
— Дай мне двенадцать часов. Ты и твоя пара придете на совет?
Тонкс тепло улыбнулась мужчине.
— Мы бы ни за что это не пропустили.
Адриан улыбнулся ей в ответ.
— Мне нравится твоя пара, Ромулус. Ты удачливый волк.
Ремус поцеловал Тонкс в щеку.
— я знаю. — Он повернулся к Адриану, его глаза были серьезными. — Что мы должны сделать?
* * *
Гарри медленно просыпался.
Все его тело болело и горело, и когда он пошевелился, боль в ребрах заставила его поморщиться. Он почувствовал теплую ладонь на своей, и это, казалось, успокоило его. Это сказало ему, что с ним все будет в порядке, и он крепко сжал пальцами маленькую ручку. Он медленно открыл глаза, моргая в полумраке комнаты. Горела только маленькая лампа в дальнем конце, и он снова моргнул, удивленный, когда Мародер лизнул его в лицо.
— Мародер, — пробормотал он, поднимая руку, чтобы прижать пса к себе.
Мародер заскулил, прижимаясь к Гарри, и снова заморгал по-совиному. Он не помнил, как его пес оказался с ним, но был рад чувствовать его рядом. Он увидел высоко поднятый красно-золотой хвостик на ее голове, и легкая улыбка промелькнула на его губах.
— Джинни, — пробормотал он.
— Я здесь, Гарри, — тихо сказала она, беря его за руку.
Казалось, его окутал цветочный аромат, когда она наклонилась вперед и свободной рукой осторожно поправила ему очки, и он был вознагражден ее яркой улыбкой и россыпью веснушек на щеках.
— Ну вот, теперь ты можешь видеть. Сколько пальцев я показываю, мистер Чемпион?
Он ухмыльнулся и поморщился от боли, пронзившей его скулу.
— У меня нет сотрясения мозга.
Джинни прижала его руку к своему сердцу.
— Да, это так. Ты напугал меня. Ты напугал всех нас.
Гарри кивнул, не сводя с нее теплых карих глаз.
— Спасибо, что была здесь, Джинни.
Джинни тепло улыбнулась ему и, наклонившись, нежно поцеловала в здоровую щеку.
— Я бы предпочла оказаться в другом месте. Гарри... Луна догадалась об этом. Крестраж, который находится в замке, — это диадема.
— Крестраж, — пробормотал он, вспомнив события предыдущего вечера, и его глаза расширились. — Джинни! Вот еще один! Змея Волдеморта!
— что?
— У него есть эта гигантская змея, и, в ней живет частичка его души! — поклялс ей Гарри — Я почувствовал это, когда она посмотрела на меня! — воскликнул он.
Джинни нежно убрала челку с его лба.
— Хорошо, мы добавим это в список. Я сейчас пойду позову Сириуса и твою бабушку, хорошо? Они в гостиной.
Он кивнул.
— Где Рон? Где... все?
— Рон в больничном крыле с Гермионой. С ней все в порядке, — быстро сказала она, когда в его глазах промелькнуло беспокойство. — Мадам Помфри только что дала ей успокаивающее и снотворное зелье, чтобы помочь ей, и Рон не хотел оставлять ее одну. Виктор мертв, Гарри, и Седрик тоже.
— что?
— Бэгмен... похоже, что он убил их обоих. Подробностей я не знаю. Уверена, Сириус тебя просветит. Невилл и Луна вернулись в свои комнаты, как и Мэнди. Все придут навестить тебя после завтрака. Мэнди очень волновалась за тебя, — сказала ему Джинни.
Гарри кивнул, его пальцы переплелись с ее.
— Я в порядке, надеюсь, ты сказала ей, что со мной все в порядке, но я действительно рад, что ты здесь.
Джинни улыбнулась ему, ее шоколадные глаза были полны обеспокоенного облегчения, и встала, а Мародер осторожно лег рядом со своим мальчиком, как будто знал, где тот ранен и как не навредить ему.
— Я пойду и приведу Сириуса.
Гарри смотрел ей вслед, чувствуя себя спокойнее. Казалось, она всегда знала, что ему нужно, подумал он. То, что она была рядом, когда он просыпался, было именно тем, что ему было нужно. Сириус торопливо вошел в комнату через две секунды и улыбнулся ему.
— Гарри! Привет, Сохатик, как ты себя чувствуешь? — спросил он, положив руку ему на лоб.
— Я был ранен. У меня нет температуры.
Сириус только закатил глаза.
— Твой острый язык вернулся, ты, должно быть, чувствуешь себя лучше. Он присел на край кровати, когда Джинни появилась в дверном проеме. — Я не знаю, насколько ты осознал свои травмы раньше, так как ты был не в себе.
Он кивнул, слегка поморщившись.
— Все болит.
Сириус кивнул, не сводя серых глаз с сына.
— У тебя сломана лодыжка в двух местах. У тебя разбита левая щека, сломаны шесть ребер, порез на руке глубокий и инфицированный, нос сломан, а это значит, что у тебя два синяка под глазами, не говоря уже о том, что ты покрыт порезами, царапинами и синяками. У меня есть для тебя еще одна доза зелья для заживления костей, которое должно помочь срастить твои переломы, но тебе будет больно еще около недели.
— А какой вариант?
Сириус улыбнулся и встал, чтобы взять зелье с ночного столика.
— Мы просматривали твою память, пока ты спал.
Гарри кивнул, его глаза встретились с глазами Джинни, когда она закрывала за собой дверь спальни.
— Дядя Сири, Нагини — это крестраж.
Сириус приподнял бровь.
— Придешь еще?
Гарри медленно сглотнул, морщась от боли, которую это вызвало в его лице.
— Она — крестраж. Змея.
— Как ты... ты уверен? — недоверчиво спросил он.
Гарри кивнул.
— Я просто понял это, когда она посмотрела на меня. Я почувствовал это, знаешь, как тогда, когда мы касались друг друга? В ней есть частичка его души. Я знаю это.
— Но это значит, что их восемь, а не семь, — удивленно пробормотал Сириус себе под нос.
Гарри нахмурился.
— При чем тут восьмой?
— Сам Волдеморт, — осторожно уточнил Сириус.
— Я не понимаю, — сказал Гарри, переводя взгляд на Джинни, которая все еще стояла у закрытой двери. — Джинни рассказала мне о диадеме, так это та самая, которую, по-твоему, мы собирались уничтожить этим летом, верно? Тот, о котором ты сказал, что, по-твоему, знаешь, где он находится? Затем змея, а затем сам Волдеморт, то есть семь человек.
Сириус покачал головой.
— Мы поговорим об этом после, Гарри. Я хочу, чтобы ты выпил это и немного отдохнул. Тебе предстоит многое сделать для исцеления.
— Нет, — сказал Гарри, и его глаза вспыхнули, когда Джинни направилась к ним. — Что ты мне недоговариваешь?
Джинни села на кровать по другую сторону от Мародера, не сводя глаз с Сириуса.
— Что сделал Том, Сириус?
Сириус медленно выдохнул. Они оба уставились на него широко раскрытыми обеспокоенными глазами, и он почувствовал, как в нем закипает паника. Он больше не мог держать это в секрете.
— Гарри, давай дадим тебе отдохнуть и подлечиться, а потом поговорим о крестражах и о том, каким будет наш следующий шаг.
Гарри уставился на него, и в его зеленых глазах вспыхнуло раздражение.
— Ты лжешь мне.
— Гарри, я не...
— ...Ты лжешь мне, — повторил Гарри, повысив голос. — Где дядя Рэм? Где Зи? Где Тонкс?
— После того, как мы просмотрели "воспоминание", Гарри, мы поняли, что должны принять меры как можно скорее, чтобы попытаться помешать Волдеморту обрести ту власть, которая была у него тринадцать лет назад, — осторожно начал Сириус. — Энди взяла на себя ответственность, и мы попытались направить людей для принятия некоторых решений. Ремус и Тонкс отправились туда, чтобы попытаться завербовать несколько стай оборотней до того, как это сделает Волдеморт. Зи обращается к своим знакомым, чтобы сделать то же самое. Миша пытается разыскать Бэгмена. Он сбежал вскоре после твоего появления. Гарри, я боюсь, что он убил Виктора и Седрика перед тем, как исчезнуть.
Гарри закрыл глаза, смаргивая слезы. Джинни сказала это, но ему все равно было трудно это осознать.
— Флер?
— С ней все в порядке. Она испускала красные искры и вышла из лабиринта, лишь слегка пострадав от препятствий.
Гарри кивнул. Он увидел смятение на лице отца, и неприятное ощущение внизу живота подсказало ему, что он не ошибся.
— Что ты недоговариваешь, дядя Сири?
Сириус заколебался, бросив взгляд на Джинни, которая держала Гарри за руку.
— Гарри, пожалуйста, мы можем поговорить об этом после того, как ты поправишься?
— Нет, — строго сказал Гарри. — Я хочу знать, что происходит. Я хочу знать, почему ты мне лжешь.
Сириус закрыл глаза, прежде чем заговорить.
— Джинни... могу я на минутку остаться наедине со своим сыном?
Гарри притянул Джинни за руку поближе к себе и переплел свои пальцы с ее.
— Нет, я хочу, чтобы она осталась, дядя Сири.
Джинни удивленно посмотрела на Гарри, но ободряюще сжала его руку.
Сириус сглотнул и протянул зелье Гарри.
— Выпей это, тебе больно. Я ничего тебе не скажу, пока ты сидишь здесь и мучаешься.
Гарри взял зелье и залпом выпил его, стараясь, чтобы его не стошнило от вкуса. Он вернул пустую чашку отцу.
— Расскажи мне.
Сириус кивнул на стаканчики с зельями, стоящие на ночном столике.
— Тебе еще нужно выпить второе зелье для заживления костей и еще одно средство для восстановления крови.
— Я выпью их после, скажи мне.
Сириус долго смотрел на Гарри.
— Я пытался защитить тебя, Гарри. Я знал, что ты заслуживаешь знать, в тот момент, когда я это понял, но я боролся с собой, чтобы не сказать тебе. Я не хотел, чтобы ты знал об этом, пока я не выясню, как мы можем добраться до этого и уничтожить.
— Уничтожить что? — спросил он, но в глубине его живота начало появляться неприятное чувство. Он отпустил руку Джинни, когда Мародер просунул голову под его здоровую руку, и обнял собаку, не сводя глаз с Сириуса, в то время как Джинни осталась сидеть по другую сторону от Мародера.
— Гарри... прошлым летом, когда тебе приснился сон о Селвине и Волдеморте, ты спросил меня, почему тебе это приснилось; почему ты видел те моменты, и... это был мой момент. Я должен был сказать тебе прямо тогда, но я замер... и... Я солгал.
Гарри уставился на него.
— Номер девять: мы всегда говорим друг другу правду.
Сириус сглотнул.
— Я не знаю, как тебе это сказать.
Гарри уставился на него, зеленое на сером, и внутри у него все сжалось, и он внезапно понял.
— Это во мне, не так ли?
Джинни протянула руку и нежно сжала запястье Гарри.
— Крестраж?
— Вот почему у меня болит шрам, когда я нахожусь рядом с осколками души; когда он прикоснулся ко мне, мне показалось, что моя голова горит огнем... Вот почему, не так ли? Я... крестраж.
Сириус сморгнул слезы и кивнул.
— Да, но это произошло случайно. Ты был крестражем, который он никогда не собирался создавать, Гарри.
Зеленые глаза Гарри смотрели на него не мигая.
— Как давно ты узнал?
— Я подозревал это еще до того, как мы вернулись в Тайную комнату в прошлом году. Я был уверен в этом после твоего сна прошлым летом.
Гарри уставился на него, и в нем закипал гнев. Сириус знал все это время. Он знал, когда летом Гарри приснился сон о Волдеморте; он точно знал, почему ему это приснилось, но отрицал, что знал. Гарри провел много бессонных ночей, пытаясь понять, что означал этот сон: почему он ему приснился и как это могло быть на самом деле, — и когда он узнал, что человек, которому он доверял больше всего на свете, все это время знал ответ, почувствовал себя так, словно его ударили ножом в живот.
— Убирайся.
— Гарри, — начал Сириус.
— Убирайся! — Закричал Гарри, не обращая внимания на боль, которую вызвала у него щека, когда он повысил голос. — Я не хочу, чтобы ты был здесь!
— Сохатик, позволь мне объяснить...
— ...Это Гарри, а не Сохатик, и я не хочу слышать от тебя никаких объяснений! У тебя было больше года, чтобы все мне объяснить, а ты только и делал, что лгал мне! Ты знал! Ты знал, как я был напуган и очень волновался после того, как мне приснился тот сон, и ты сказал мне, что не знал! Ты солгал мне прямо в лицо!
— Гарри, — снова тихо сказал он. — Я просто хотел защитить тебя.
— Что ж, ты крайне плохо справился с этим, не так ли? Ты сказал мне, что он до меня не доберется! Ты сказал мне, что я просто должен пройти этот гребаный турнир и что все будет хорошо. ЭТО БЫЛО НЕ ТАК! ЭТО НЕ ТАК! Я ОТПРАВИЛ ТЕБЕ ЗЕРКАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ, А ТЫ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ! НИЧЕГО! Я ДУМАЛ, ЧТО ИЗ ВСЕХ ЛЮДЕЙ МОГУ ДОВЕРЯТЬ ТОЛЬКО ТЕБЕ! убирайся! убирайся! УБИРАЙСЯ!
— Гарри, — тихо сказала Джинни, сжимая его руку. — Гарри, ты же не серьезно.
Он свирепо посмотрел на нее.
— Он, блядь, врал мне больше года, Джинни! Я не хочу, чтобы он был здесь!
Сириус, казалось, хотел возразить, но потом встал и кивнул.
— Я пойду, но, Гарри, когда ты будешь готов слушать...
— ...Я ничего не хочу от тебя слышать! — Сердито заявил Гарри. — Убирайся!
Сириус кивнул, его глаза были полны эмоций, прежде чем он направился к двери спальни, а леди Годива запрыгнула на кровать и растянулась на ней, не сводя с него глаз, словно бросая вызов, чтобы он заставил ее уйти. Когда дверь спальни закрылась за ним, Гарри повернулся к Джинни.
— Не смотри на меня так!
Джинни протянула руку и нежно провела кончиком пальца по его шраму, и он замер. Кончиком пальца она нежно провела по форме молнии, ее шоколадно-карие глаза смотрели прямо в его глаза, пока она говорила.
— Когда-то во мне тоже была частичка его души, Гарри. Это не меняет того, кто ты есть. Это не делает тебя плохим человеком. Ты — Гарри, и независимо от того, как Том связан с тобой, ты никогда не перестанешь быть тем Гарри, которого мы знаем и любим.
Он уставился на нее, в его глазах блестели слезы.
— Это не одно и то же, Джинни. Вы... он овладел тобой, но это...... его душа... во мне.
— Это было и во мне, — тихо сказала она, все еще нежно проводя кончиком пальца по его шраму, ведя неровной линией от линии роста волос вниз через бровь. — Сириус любит тебя больше всего на свете, и мы оба знаем, что он изо всех сил старался защитить тебя от боли от осознания того, что ты крестраж. Ты знаешь это, Гарри.
— То, что я знаю, не имеет значения, — упрямо настаивал он. — Он солгал мне, Джинни! Этим летом я понял, что что-то не так! Тот сон, который мне приснился, был таким реальным, и мой шрам так сильно болел, и я спросил его, а он... он посмотрел мне прямо в глаза и, блядь, солгал мне в лицо!
— Да, он солгал тебе, но он также был абсолютно честен с тобой! Он рассказал тебе все о крестражах, о пророчестве, и в тот момент он сказал тебе, что есть еще кое-что, с чем ему нужно разобраться, прежде чем он сможет это объяснить. Он обещал рассказать тебе, как только узнает и поймет это. Ты сам мне об этом говорил. В конце прошлого года он снова сказал тебе, что есть кое-что, о чем он пока не может тебе рассказать. И ты сам сказал нам, что Сириус сказал, что есть еще кое-что: что-то, чего он пока не может объяснить, о чем он не хотел, чтобы вы беспокоились, пока турнир не закончится, но потом вы разберетесь с этим — вместе.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — упрямо сказал Гарри. — Но это не оправдывает того факта, что он мне лгал!
Джинни посмотрела на него сверкающими карими глазами.
— Я никогда этого не говорила. Я сказала, что он что-то упустил, но он сказал тебе, что он это упустил. Он сказал, что расскажет тебе, когда сможет. По-моему, это не звучит как полная ложь.
— Джинни, — медленно произнес Гарри. — Он видел, как я сходил с ума из-за своего шрама и из-за того сна, и ничего не сказал! Он просто сидел там и ничего не делал!
— И теперь он говорит тебе! — заявила она, не сводя с него глаз. — Так что не смей сидеть здесь, как капризный ребенок, устраивающий истерику!
Гарри свирепо посмотрел на нее.
— Ты тоже можешь убираться!
Джинни только посмеялась над ним.
— Если ты выгонишь меня из этой комнаты, это ничего не изменит. Разве ты не хочешь узнать, что он имел в виду, когда сказал тебе на Пасху, что знает, как избавиться от другого крестража? Разве ты не хочешь знать, что он имел в виду, назвав это случайным крестражем?
Гарри упрямо уставился на свои колени.
— Это не имеет значения, Джинни, разве ты не понимаешь этого? Он не сказал мне, потому что знает, что я должен умереть.
Джинни наклонилась вперед и крепко сжала его руки в своих.
— Сириус никогда бы этого не допустил, Гарри. Он умрет первым.
Зеленые глаза Гарри встретились с ее глазами, и блеск слез в них заставил ее нежно откинуть его волосы назад.
— Ни один из них не может жить, пока жив другой, помнишь?
— Пророчества непостоянны, Гарри. Их нельзя воспринимать буквально. Ты правда думаешь, что Сириус или профессор Люпин будут сидеть сложа руки и позволят тебе умереть только ради того, чтобы мир избавился от Волдеморта?
Он уставился на нее и медленно выдохнул.
— Нет.
— хорошо.
— Но это глупо с их стороны! Моя жизнь не стоит и сотни других!
Джинни впилась в него взглядом.
— И позволить Волдеморту убить тебя тоже не выход, храбрый ты парень. Она потянулась к ночному столику и схватила две последние чашки с его зельями, стоявшие там. — А теперь заткнись и выпей это.
Он слегка ухмыльнулся.
— С каких это пор ты стала такой властной?
— Я всегда командовала, когда сталкивалась с упрямой задницей. Выпей.
Он закатил глаза, но выпил зелье, которое она ему протянула. Джинни поставила чашки обратно на стол и встала.
— Я собираюсь попросить Сириуса вернуться сюда и рассказать о крестражах.
— Джинни, я не хочу сейчас с ним разговаривать!
Джинни только приподняла бровь.
— Тяжело, и поскольку ты прикован к постели, у тебя нет выбора.
Она подошла к двери и открыла ее. Сириус сидел в кресле, обхватив голову руками.
— Сириус? Не мог бы ты вернуться сюда, пожалуйста?
Он тут же вскинул голову и поспешил в комнату.
— Гарри допил остатки своих зелий. Он согласился посидеть здесь — тихо — и послушать, что ты скажешь.
— Я ни на что подобное не соглашался, — пробормотал Гарри.
Джинни только сердито посмотрела на него.
— Я наложу на тебя заглушающие чары.
Сириус ухмыльнулся ей.
— Ты всегда была немного вспыльчивой. Спасибо тебе.
Джинни просто скрестила руки на груди.
— Не будь таким очаровательным. Ты солгал Гарри. Скажи ему, почему.
Сириус только посмотрел на нее, прежде чем снова повернуться к Гарри. Он сел в кресло-качалку возле кровати.
— Одна из причин, по которой я не сказал тебе, Гарри, в том, что я не знал, как уничтожить это, не причинив тебе вреда.
— Ни один из них не может жить, пока жив другой, — тихо сказал он.
Сириус протянул руку и сжал ладонь Гарри.
— И да, и нет. — Когда Гарри встретился с ним взглядом, он улыбнулся. — Я думаю, мы можем убрать это и поместить в какой-нибудь предмет. Как только он попадает в какой-нибудь предмет, мы можем использовать Меч Гриффиндора, чтобы уничтожить его — как и другие.
Гарри уставился на него.
— Подожди, ты хочешь... чтобы лишить меня этого?
Сириус кивнул.
— Это будет нелегкая задача. На самом деле, это невероятно опасно. Для этого потребуется большое магическое мастерство и большая концентрация. Муж Теи, Ксандер, верит, что сможет снять это. Он нейрохирург, и я отправил ему снимки твоего мозга. Я не говорил ему, что это было и кто это был, пока он не сказал мне, что, по его мнению, он может безопасно удалить это. В марте мы с Ремусом привели Ксандра и Тею в FUVP и рассказали ему, что именно находится в твоем мозгу, а он объяснил нам риски, связанные с его удалением. Вероятность успешного удаления опухоли практически без осложнений составляет семьдесят пять процентов. Но именно эти двадцать пять процентов нас и беспокоят.
— Осложнения?
Сириус прикусил нижнюю губу, прежде чем продолжить. Он рассказал Гарри все, что рассказал им Ксандер, об опасностях, потенциальных рисках и побочных эффектах, о процессе, который Ксандер хотел использовать, и о том, что он уже нашел время в начале июля, чтобы позаботиться об этом в Греции.
— Ремус, Зи, Тонкс и я будем рядом с тобой, Гарри, несмотря ни на что. Но если это будет слишком, если ты решишь, что не хочешь проходить через это, мы никогда тебя не заставим!
Гарри уставился на него.
— Если ты не уберешь это, Волдеморт никогда по-настоящему не умрет, верно?
Сириус медленно выдохнул, прежде чем кивнуть.
— Это правда, но меня это не волнует. Я забочусь о тебе. Мы уничтожили почти все частицы его души. Если тот, что внутри твоего шрама, — единственный, кто остался, мы можем посадить его в тюрьму, держать взаперти до конца твоей жизни. Мы бы нашли способ обойти это, Гарри.
Гарри покачал головой.
— Нет... Я не хочу жить с частичкой его во мне. Я хочу, чтобы это исчезло.
Джинни вернулась к кровати и села на край рядом с пантерой.
— Как только он попадает в объект, его можно уничтожить, и он больше не причинит вреда Гарри?
Сириус кивнул.
— да. Мы на девяносто девять процентов уверены, что это сработает. Опасна сама по себе задача. Но, Гарри, после этого мы знаем, что будет дальше. Диадема, змея, а потом и сам Волдеморт.
Гарри долго смотрел на своего отца, прежде чем его зеленые глаза встретились с теплыми карими глазами Джинни.
— Я думаю, что сейчас мне хотелось бы побыть одному.
Сириус нежно сжал его руку и кивнул.
— конечно. Сорча так хотела вернуться и немного поухаживать за тобой. Я скажу ей, что тебе хотелось бы побыть одному.
Джинни улыбнулась ему и встала, чтобы проводить Сириуса.
— Отдохни немного, Гарри. Я вернусь утром со всеми остальными.
Гарри проводил их взглядом, дверь за ними закрылась, и он повернулся, чтобы прижать Мародера к себе здоровой рукой. Как только его лицо коснулось мягкой шерсти, по щекам потекли слезы. Он тихо заплакал, прижимая к себе собаку. Он думал, что не хочет умирать. Он пробыл в одиночестве всего несколько минут, прежде чем Сорча вошла внутрь.
— Я знаю, Сириус сказал мне, что ты хочешь побыть один, — сказала она, подходя к кровати. — Я знаю, что я не твой отец и не Зи, но я здесь, мо гхол. Она увидела его слезы и просто села на край кровати, прижав его к груди и поглаживая по волосам.
В тот момент, когда она обняла его, рыдания вырвались у него из груди. Он не мог их остановить. Это было похоже на приливную волну эмоций, которую он сдерживал, и слезы хлынули водопадом. Сорча что-то напевала себе под нос, нежно покачивая его на руках взад-вперед, пока он плакал. Прошло почти пять минут, прежде чем он взял себя в руки и вытер слезы тыльной стороной ладони.
— мне жаль.
Сорча обхватила его лицо ладонями и поцеловала в лоб.
— Никогда не жалей. Нам всем время от времени нужно хорошенько выплакаться. Сегодня ты прошел через ад. Я и представить не могла, что кто-то может быть таким храбрым, как ты, мо Гаол. — Она нежно поцеловала его в обе щеки. — Я принесла тебе молока и бутерброд. Постарайся съесть немного, пока зелье не вырубило тебя еще больше.
— Ты можешь остаться, бабушка, — сонно сказал он. — Пожалуйста?
Сорча улыбнулась и снова поцеловала его.
— Поешь. Я расскажу тебе сказку.
— Все в порядке, — сказал он ей. — Я не ребенок. Мне не нужна сказка на ночь.
Сорча только приподняла бровь.
— ой? Тебе не нужна история, мо Гилле лэйдер?
Он улыбнулся ей и откусил от бутерброда.
— Я не знаю, что это значит. — Он слегка наморщил лоб. — Мне приснилось, что ты поешь мне на этом языке.
Гарри усмехнулся, но сделал, как она просила. Она присела на край его кровати и начала рассказывать ему о женщине, которая влюбилась в красавца Силки, взяла его меховую шкурку и спрятала ее так, что он был вынужден остаться с ней. У них было много детей, и они вместе состарились, но однажды он нашел свою шкуру и снова исчез в море, а женщина каждую ночь оплакивала его на скалах. В последнюю ночь ее жизни он появился и сказал ей о своей любви к ней, еще раз поцеловав ее в губы, прежде чем снова исчезнуть под волнами.
К тому времени, как она закончила, он съел весь сэндвич и выпил молоко. Обезболивающее начало действовать, и его снова начало клонить в сон. Вдобавок к приступу плача, который истощил его.
— Это печальная история, — прошептал он.
Сорча улыбнулась и поцеловала его в лоб.
— Да, любовь часто бывает такой. Иди спать, мой гаол. Мы будем здесь, когда ты проснешься.
Гарри заснул почти сразу же под мелодичные звуки мягкого пения Сорчи, слова которого окутывали его спящего, мягко и красиво, как теплое одеяло.
— О, чи, чи, я на морбхеанне. О, чи, чи, я на коррбхеанне. О, чи, чи, я на койрачане. Чи, я на горане для чео. Чи, я на горане для чео. Чи ми на сгоран для чео".
А потом его сморил сон, и ничего не было.
— На гэльском, — ответила она с улыбкой. — Да. Эту песню я пела Захире, когда она болела или когда хотела, чтобы ей спели колыбельную. Это единственный ирландский, который я знаю. Ешьте. Я спою это еще раз, и ты немного поспишь и отдохнешь.
Должно быть, он скорчил недовольную гримасу, потому что она бросила на него сердитый взгляд.
— Спасибо, что ты есть, мой гилле лэйдер.
* * *
Сириус сидел в гостиной, а Джинни долго стояла у портрета. Он поднял на нее глаза и заговорил.
— Спасибо, что пришла сегодня вечером. Ты была нужна ему.
Она кивнула. Она подумала, что ей тоже нужно было быть здесь ради него.
— Он мой друг. Конечно, я пришла. — Она немного поколебалась, прежде чем заговорить. — Я никому больше не скажу о том, что он... Ты действительно думаешь, что сможешь это удалить?
— Ксандер настроен позитивно, — спокойно сказал Сириус. — Однако есть риск, и это меня пугает.
— Если кто-то и может это сделать, то только Гарри.
Сириус улыбнулся ей.
— Ты мудрая ведьма, Джинни Уизли.
Она улыбнулась в ответ и кивнула.
— Я вернусь после завтрака со всеми остальными.
Она повернулась и вышла из-за портрета, с удивлением обнаружив Луну, прислонившуюся к стене и изучающую свои ногти.
— И что?
— И что? — Спросила Джинни, не сводя глаз со своей подруги. — Как долго ты здесь? Как Гермиона?
— Гермионы все еще нет дома, Рон с ней. Невилл вернулся в свое общежитие, и я пришла сюда, чтобы найти тебя.
Джинни кивнула, а затем всхлипнула, заставив ее вздрогнуть. Луна притянула подругу к себе.
— Он вернулся, Луна. Он действительно вернулся.
Луна успокаивающе провела руками вверх и вниз по спине Джинни, обнимая ее.
— я знаю. Как Гарри? Он проснулся?
Джинни кивнула, плача и прижимаясь к подруге. Когда она, наконец, отстранилась, то поспешно вытерла слезы.
— Он ранен, но с ним все будет в порядке. Главная проблема в том, что Том вернулся. Луна...
Луна обнимала подругу за плечи, пока они шли к Гриффиндорской башне.
— Это была частичка души, Джинни. На самом деле это был не Волдеморт. И ты боролась с этим! Ты боролась с частичкой его, и теперь мы знаем, какой будет следующая частичка. И мы собираемся найти его и уничтожить.
Джинни улыбнулась своей подруге и наклонилась, чтобы крепко обнять ее.
— Я люблю тебя, Луна.
Луна обняла ее в ответ.
— Что ж, я невероятно милая, так что в этом есть смысл. А теперь постарайся немного поспать. Утром мы увидим Гарри, Гермиона проснется, и, возможно, все будет выглядеть не так мрачно.
Джинни кивнула.
— Мы можем надеяться. Спокойной ночи, Луна.
Она посмотрела, как ее подруга направилась к башне Равенкло, и медленно выдохнула. Утром они предпримут следующие шаги, а сейчас ей просто нужно быть сильной и быть рядом с Гарри.
* * *
Позже тем же вечером Ремус устроился в комнате для гостей в доме Адриана, а Тонкс сидела на краю кровати и расстегивала рубашку.
— Ты думаешь, что сможешь убедить их?
Ремус пожал плечами, снимая свою рубашку.
— Я, честно говоря, не знаю. Адриан хочет, чтобы мы были там, чтобы поддержать и продемонстрировать доказательства нашей правоты, но...
— Но ты же хочешь быть с Гарри, — тихо сказала она.
Он кивнул.
— То, что случилось с ним сегодня вечером, Тонкс, это было... хуже, чем я мог себе представить. Как там Бэгмен? Как никто из нас не догадался, что он работает на гребаного Волдеморта?
Тонкс помогла ему снять джинсы, когда он сел рядом с ней в одних боксерах.
— Ты не можешь винить себя за это, Рэм. Никто из нас этого не видел. Насколько я могу судить по уликам, у него не было особого выбора. По крайней мере, в некоторых из них.
— Два чемпиона были убиты. Было бы трое...
— Но ты рассказал Гарри о соединении волшебных палочек, и он смог придумать план побега.
Ремус провел рукой по жесткой щетине на лице.
— Миша научил его, что он может творить заклинания как анимаг. Но Аппарировать... его сила растет все больше и больше.
— Как сказал Дамблдор, в трудные времена наша магия может удивить нас самих. Однажды, когда мне было четыре года, я аппарировал в дом своих бабушки и дедушки, потому что мама сказала, что я не могу остаться у них на ночь. Моя бабушка чуть не согнулась пополам, когда я появился из ниоткуда на ее кухне.
Он кивнул.
— Это правда. Может быть, отчасти это и крестраж. Возможно, он подавляет часть его силы?
— Возможно.
Он улыбнулся и нежно поцеловал ее.
— Я рад, что ты здесь, со мной.
Она многозначительно посмотрела на него.
— Помни об этом в следующий раз, когда попытаешься сказать мне, что я не могу пойти.
Ремус улыбнулся.
— Да, дорогая.
Она легонько толкнула его локтем, и он ухмыльнулся.
— Рэм, ты можешь объяснить мне кое-что из того, что происходит в стае? Майя... То, как она говорила, что Фенрир был ее отцом...
Он кивнул, уткнувшись носом в ее шею и прижимая ее к себе на кровати.
— Он ее отец, биологический, то есть. Он мой... отец, за неимением лучшего слова, но он ее настоящий отец.
— У меня всегда было впечатление, что оборотнями становятся, а не рождаются.
— И да, и нет, — осторожно ответил он. — Они рождаются, но если оборотень кусает или царапает ведьму или волшебника, они заражаются ликантропией и приобретают способность превращаться в оборотней во время полнолуния.
Тонкс кивнула и встала, услышав тихий стук в дверь.
— Я открою. — Она накинула рубашку Ремуса на плечи, так как перед сном разделась до трусиков, и открыла дверь. Она была удивлена, увидев там Майю. — Майя?
Майя улыбнулась ей.
— Дора, я хотела спросить, можно ли мне поговорить с тобой наедине?
— Эм, конечно, — удивленно сказала она. — Дай мне минутку.
Майя кивнула.
— Я буду на кухне.
Тонкс закрыла дверь и потянулась за своими джинсами.
— Нимфадора...
— Ремус, — сказала она с понимающей улыбкой. — Со мной все будет в порядке. Она застегнула молнию на джинсах и его рубашку, прежде чем наклонилась и нежно поцеловала его. — Я скоро вернусь, поспи немного.
Он крепко сжал ее руку.
— Будь осторожна.
Тонкс улыбнулась ему.
— Со мной все будет в порядке. Они заслуживают доверия, ты сам так сказал.
Ремус кивнул.
— Да, но... ты моя, а они — волки.
Тонкс снова поцеловала его.
— Я твоя и к тому же аврор, поэтому я в безопасности. Она поцеловала его еще раз, прежде чем уйти, закрыла за собой дверь и спустилась по лестнице.
Майя сидела на кухне, заваривая чай, и тепло улыбнулась ей, когда она вошла.
— Дора, спасибо, что пришла.
Тонкс кивнула, присаживаясь за стол.
— Пожалуйста, зовите меня Тонкс. Все так зовут.
Майя улыбнулась.
— Спасибо, Тонкс. — Прежде чем снова заговорить, она налила им по чашке чая. — Ты его очень любишь.
— Да, я люблю, но разве это твое дело?
Майя тихо рассмеялась.
— Нет, не совсем. Тем не менее, это то, что я надеялся обсудить с тобой.
Тонкс лишь приподняла бровь.
— о?
— Не знаю, много ли вам известно о волках. Мы не такие чудовища, какими нас представляет мир. Как и в любой расе или культуре, есть те, кто думает по-другому, и те, кому нравится причинять боль другим, но это не значит, что все мы так думаем. Как вы можете видеть, мы с Адрианом состоим в браке уже много лет. У нас трое сыновей: Хоук, Один и Рэйф. Хоук нашел свою пару в Эмили, когда им было всего по шестнадцать. Это было неожиданностью, так как они оба были молоды, но когда ты находишь вторую половину своей души, ты не можешь вынести разлуки с ними.
— Она тоже волчица?
Майя кивнула.
— да. Она из стаи во Франции, с которой мы познакомились на семейном отдыхе. Они вместе уже почти десять лет.
— Я не понимаю разницы между вашим употреблением термина "волк" и термином "оборотень"?
— Мы все оборотни, люди, которые могут превращаться в волков. Некоторые из нас родились волками, как мой Адриан, а другие, как я и твой друг, были созданы. — Она сделала глоток чая, прежде чем продолжить. — Мы не видим различий друг в друге, единственная разница в том, как мы воспитываем наших детей. Когда два волка спариваются друг с другом, у них рождаются дети-волки. Не настоящие волки, я вижу по твоему взгляду, а дети, способные стать оборотнем. С другой стороны, у вас нет такой способности. Ты просто ведьма, поэтому, если бы у тебя были дети, они не были бы волками.
Тонкс кивнула.
— да.
— Но он тебя пометил?
— да.
— Ты его пометила?
Тонкс приподняла бровь.
— Прошу прощения?
Майя улыбнулась.
— Я так и думала, что нет. Учитывая, что ты не волк и не знакома с нашими обычаями, я подумала, что, возможно, мой долг — обучить тебя. У тебя нет желания самой стать волком?
— Даже если бы я захотела, Ремус никогда бы этого не позволил. Он только сейчас начал приходить к убеждению, что не стоит стыдиться того, кто он есть. Если он когда-нибудь заставит меня полюбить его, я не думаю, что он когда-нибудь простит себя, — честно призналась ей Тонкс. — Но нет, у меня нет желания быть волком.
— Мой отец изнасиловал мою мать, — сказала Майя, не сводя глаз с Тонкс. — Когда она родила меня, он души во мне не чаял до моего пятого дня рождения; потом он укусил меня и заставил полюбить себя. Я тоже долгое время ненавидела себя. Я ненавидела его. Я ненавидела весь мир. Только когда я встретила Адриана, я поняла, зачем пришла в этот мир. Он помог мне увидеть красоту в себе. Когда ты находишься в паре, ты чувствуешь себя любимой и цельной, чего ты не можешь понять, пока не испытаешь это на себе.
— Мы связаны, как ты и сказала. Он называет меня своей парой. Он укусил меня. Он пометил меня, — сказала Тонкс.
Майя улыбнулась.
— Но ты не пометила его. Тонкс, когда он укусил тебя, когда он пометил тебя, разве это не было самым чувственным переживанием в твоей жизни? Ты почувствовала это, ощущение его освобождения, ощущение того, как его лоно пульсирует внутри тебя, в то время как ты также чувствовала, как твое лоно пульсирует вокруг него, как будто вы действительно были единым целым, не так ли?
Она покраснела.
— да. Но секс с ним всегда... сногсшибательный.
Майя усмехнулась.
— Я знаю, что выносливость волков впечатляет. Они действительно могут бегать всю ночь и весь день, если вы им позволите.
— Это я заметила, — сказала она с улыбкой. — Что вы имеете в виду, говоря о его метке?
— Волки спариваются на всю жизнь, Тонкс, — сказала она с улыбкой. — В тот момент, когда волк решает пометить свою пару, он принадлежит ей на всю жизнь. Он никогда не уйдет. У него никогда не возникнет желания уйти. Ты — все, что ему нужно. Но женщина всегда может делать все, что пожелает. Он никогда не сможет заставить ее делать то, чего она не хочет. Если вы отметите его, он будет боготворить вас.
Тонкс уставилась на нее.
— Он и так относится ко мне как к богине, мне не нужно, чтобы он мне поклонялся.
Майя улыбнулась.
— Неудачный выбор слов. Чтобы по-настоящему соединиться со своим мужчиной, по-настоящему принадлежать ему, ты тоже должна его отметить. Это сделает спаривание равным с обеих сторон.
— Я должна его укусить?
Майя кивнула.
— Не просто укуси его, а поставь на нем метку. Выбери место на его теле, которое тебе нравится. Я выбрала заднюю часть правого колена Адриана. Ты целуешь и посасываешь кожу там, как будто делаешь ему особенно хороший засос, и при этом поддерживаешь его в сексуальном возбуждении. Как только он начинает извиваться под тобой, умоляя взять его, только тогда ты срываешь кожу. Он испытает оргазм, и в этот момент тебе нужно принять его в себя. Ты испытаешь те же ощущения, что и в прошлый раз, как будто вы одно целое.
— Почему так важно, чтобы я это сделала?
Майя улыбнулась ей.
— В этом нет необходимости, это правда, но это делает вас по-настоящему равными, и я думаю, что вы женщина, которая ценит это.
Тонкс уставилась на нее.
— Я ценю, что ты мне это говоришь, но то, что я делаю со своей парой, — это мое дело, а не твое. Ты меня не знаешь.
Майя кивнула.
— Да, это так. Я тебя не знаю, но я вижу, как Ромулус смотрит на тебя, и думаю, что он заслуживает всех вас. Супруги должны быть равны. Я хотел сказать тебе, потому что ты идешь с нами на Совет старейшин, а это значит, что волки увидят тебя с Ромулусом. В прошлый раз, когда он был здесь, его очень ждали. Если ты не отметила его сам, он будет открыт для них.
— Но ты только что сказал мне, что он не заблудится.
Майя улыбнулась.
— Он этого не сделает. Я не знаю тебя, Тонкс, но я знаю, что даже если бы я была уверена, что мой мужчина не прикоснется к другой женщине, я не хочу смотреть, как они набрасываются на него, флиртуют и прикасаются к нему, даже самыми невинными способами. Но это всего лишь мое мнение. Если вы отметите его, он будет привязан к вам точно так же, как и вы к нему. По сути, это брачные узы, душевные узы, если хотите, и другие будут это уважать. В этом нет необходимости, и сделаете вы это или нет, это ни на минуту не повлияет на ваше счастье. Я просто хотел, чтобы вы знали о такой возможности.
— Если это не повлияет на мое счастье, зачем беспокоиться об этом?
— Как я уже сказала, ты действительно будешь связана; не говоря уже о том, что это обезопасит тебя от него.
Тонкс приподняла бровь.
— Он мне не угрожает.
— Я имел в виду, что если что-то случится, и он потеряет контроль, поцарапает или укусит тебя, когда он волк... вас бы не обратили, потому что вы стали равными, друзьями. Теперь, если он поцарапает или укусит вас, будучи волком, вы все равно можете сами стать волком, и вы сказали, что это будет то, чего он никогда себе не простит, да и вам бы этого не хотелось. Мне нравится быть волком, я смирилась с этим, но я знаю, как трудно жить в обществе, которое нас боится. К нам относятся по-разному из-за наших способностей. Он любит тебя такой, какая ты есть. Никто из вас не хочет, чтобы это изменилось. Я уважаю это. Волки спариваются на всю жизнь.
— Спасибо, что рассказали мне об этом, — тихо сказала Тонкс. — Ты была права, я многого не понимаю в волках. Я знаю только Ремуса.
Майя мягко улыбнулась, услышав его настоящее имя.
— Ромулу повезло, что у него есть ты. Будь благословена.
Тонкс только кивнула и пожелала спокойной ночи, направляясь обратно наверх, в комнату для гостей, где они с Ремусом остановились. Она знала, что женщина хотела как лучше, но ей показалось немного странным, что она отвела в сторону совершенно незнакомую женщину и уговаривала ее укусить свою пару. Что бы это дало? "Сделало бы вас по-настоящему равными", — подумала она. Разве мы уже не равны? Ремус никогда не относился к ней иначе, как к равной. Он всегда был для нее никем, кроме как невероятным человеком. Она остановилась за дверью, ее мысли лихорадочно метались. Мысль о том, что если она так поступит, он действительно никогда не сможет причинить ей боль... он никогда не упоминал об этом. Почему нет? Брачные узы, душевные узы — эти слова эхом отдавались в ее голове, и она внезапно поняла, почему он этого не сделал.
Он отметил ее. Он сделал ее своей, но всегда оставлял этот вопрос открытым. Она могла уйти от него при любой возможности, если бы захотела, и она понимала, что он ожидает от нее этого. Он никогда не хотел заставлять ее оставаться с ним. Если она пометит его, они станут по-настоящему связанными и равноправными супругами, и она знала, что хочет этого.
Она хотела этого больше всего на свете.
Она проскользнула в комнату, закрыв за собой дверь. Она разделась до трусиков и забралась к нему в постель.
— Ну? — спросил он, уткнувшись носом в ее шею, когда она уютно устроилась в его объятиях. — Чего хотела Майя?
— Ты уже встречался с Советом старейшин?
Ремус удивленно взглянул на нее, широко раскрыв глаза цвета виски.
— да. Я приехал сюда с Адрианом много лет назад, во время войны.
— Там были красивые женщины?
Он приподнял бровь и поцеловал ее в нос.
— да. Красивые женщины есть везде. Дора, ты знаешь, что у меня было прошлое до того, как я встретил тебя.
Она повернулась в его объятиях, положив подбородок ему на грудь.
— я знаю. Но... все эти разговоры о стаях, семье и... почему ты никогда не спаривался с другим волком?
Ремус позволил своей руке чувственно скользнуть по ее обнаженной спине.
— Потому что я не знал, что ждал именно тебя. Ты всегда ждала меня, вторая половинка моей души, и я думаю, что на каком-то уровне я знал это, и, возможно, именно поэтому я так упорно боролся с этим, — он провел рукой между ними, чтобы провести по отметине под ее левой грудью. — Может быть, именно поэтому я так упорно боролась с тем, чтобы не пометить тебя.
Тонкс скользнула рукой ему между ног, чтобы приласкать его. Он был уже наполовину возбужден, и она крепко погладила его.
— Я — лучшее, что когда-либо случалось с тобой.
Ремус застонал ей в ухо.
— блядь, я знаю это. Я самый счастливый человек на свете, раз встретил тебя.
Ее движения становились все более последовательными, более жесткими и более мягкими. Затем она проложила дорожку из поцелуев вниз по его груди, стянула боксеры и поцеловала его в макушку, в мошонку и облизала бедро. Она повернула голову, чтобы облизать его по всей длине, долгими чувственными движениями, от которых у него перехватило дыхание.
— Нимфадора, — прошипел он.
Она улыбнулась ему, прежде чем полностью стянуть с него боксеры и прижаться к нему губами. Он издал задыхающийся звук, который заставил ее широко улыбнуться. Возможно, это были слова Майи, эхом отдававшиеся в ее голове, но она знала, что это было частью этого. Но в данный момент она хотела сделать его своим во всех отношениях, и мысль о том, чтобы пометить его так же, как он ее, была действительно самой эротичной вещью, которую она могла себе представить. Его пальцы вцепились в ее короткие кудряшки, а большой палец задел короткие вьющиеся волосы на ее голове, и она вынула его изо рта, покрывая поцелуями его грудь.
— Теперь я собираюсь пометить тебя как своего.
Глаза Ремуса потемнели от желания и удивления.
— Нимфадора...
Тонкс скользнула рукой вниз, чтобы погладить его, целуя грудь, ребра, живот.
— Ты хочешь, чтобы я пометила тебя, Ремус?
Он застонал, когда она снова поцеловала его по всей длине, посасывая чувствительную кожу на правом бедре, в то время как ее большой палец ласкал его головку, и он выкрикнул ее имя.
— Блядь... Дора, если ты... это не... Ты будешь связана со мной, если сделаешь это: Навсегда.
Глаза Тонкс встретились с его глазами, когда она полностью обхватила его ртом, сильно посасывая, прежде чем оторваться и поцеловать кончик.
— Я никогда не хотела ничего другого.
И затем она прикоснулась к нему руками.
В тот момент, когда она почувствовала, как он напрягся перед разрядкой, она прикусила внутреннюю поверхность его правого бедра, и его эрекция коснулась ее щеки.
Это было самое невероятное и эротичное, что она когда-либо делала.
Она повредила кожу, но это были те ощущения, которые вызвал в ней его укус. Она стянула трусики и приняла его в себя, пережидая его оргазм, когда ее собственный внезапно охватил ее. Она могла чувствовать все. Это было похоже на то, как будто они были единым целым, переживая один долгий невероятный оргазм, который, казалось, никогда не закончится. Она прижала большой палец к тому месту, где укусила его, и он кончал снова и снова, переворачивая ее и вдавливая в матрас, когда входил в нее сзади.
Когда дрожь наконец прекратилась, она провела рукой по своим влажным от пота волосам и повернула голову, чтобы улыбнуться ему в ответ.
— Я укусила тебя, и мне это понравилось.
Ремус сдавленно выдохнул и наклонился, чтобы прикусить ее нижнюю губу.
— Зачем ты это сделала?
Тонкс обхватила его лицо ладонями.
— Я хочу, чтобы весь мир знал, что ты мой, Ремус Джон Люпин. Я хотела, чтобы они знали, что ты мой, что я твоя, и что ничто и никто не встанет между нами. Не только волки спариваются на всю жизнь.
Ремус долго смотрел на нее, а затем наклонил голову и крепко поцеловал, его язык ласкал ее так смело, что она заерзала под ним, когда его пальцы погрузились в нее. Он довел ее до пика так быстро, что она ахнула, прижавшись к нему, и когда последние волны ее оргазма схлынули, он лизнул ее шею сзади.
— Выходи за меня замуж.
Ее глаза округлились, и она вцепилась в его сильную руку.
— что?
Примечания автора в конце:
(По-гэльски) mo ghille laidir = мой упрямый мальчик
(По-гэльски) Suidh agus ith = сидеть и есть
(Гэльский) mo ghaol = "моя любовь"
Спасибо, что прочитала и, пожалуйста, просмотрела!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
