Пп-3. Разрушитель

— Сир, кирена Валия просит разговора, — в приоткрытую дверь скользнул один из ветеранов маркиза Генри. — Пускать?

Э... Виктория представила, как сейчас выглядит Алан. В теплом стеганом халате, в шерстяных подштанниках и меховых тапочках, лохматый, с заляпанными чернилами пальцами. Смущенный.

— Извинись и скажи, что я уже сплю. Завтра буду сопровождать их с киреной Эвелин в храм, по пути и поговорим.

— А ежели настаивать будет?

— Завтра! — гаркнул Алан.

Воин поклонился и выскочил за дверь, решив, что лучше не гневить герцога лишними вопросами. Последние дни кир Алан ходит злой, все, кто пришел с ним из Крови, ощущали напряжение. Долго не было известий от Кэпа.

Алан раздраженно тряхнул головой и пригладил волосы. И что ей понадобилось ночью? Поговорить? О чем, интересно? Конечно, о Турене и предстоящей свадьбе. Ну да, о ком же еще? Странно, что только сейчас Валия захотела поговорить о сыне, о бывшем сыне... поскольку родственные отношения в этом мире устанавливались по отцу и, если Алан женится, то формально матерью Тура будет считаться его жена.

Герцог налил горячего чая и подошел к окну. Из щелей тянуло морозным воздухом, и Алан крепче обхватил ладонями теплую чашку. Он смотрел на свое отражение в темном стекле, перебирая в памяти редкое общение с Валией.

В первые суматошные дни его "воцарения на престол" она очень помогла новому герцогу освоиться. Показала крепость, рассказала ее историю, провела в картинную галерею, где висели портреты предыдущих владетей Белой крепости, и весьма подробно описала биографию каждого. Кто чем прославился или наоборот, запятнал свою честь. Она даже знала имена художников! Но затем их общение свелось к коротким разговорам ни о чем за совместными трапезами, которые Алан зачастую пропускал. И если Эвелин была для Виктории раскрытой книгой, то полный образ Валии пока не складывался. Она никогда не начинала разговор первой, никогда не задавала вопросов, была всегда ровной и доброжелательной, и еще она никогда не смеялась. Алан совершенно ее не знал и не стремился узнать. В ее присутствии он чувствовал себя неуютно, словно был в чем-то виноват. Впрочем, Виктория прекрасно понимала причину — она отобрала у Валии сына. Не посоветовавшись с матерью, приняла решение о судьбе ее ребенка. Им давно нужно было поговорить.

Красивая, сдержанная, женственная, в Валии привлекало чувство достоинства, сила, спрятанная за мягкостью. Но пока герцогу так и не удалось найти тему для общения. Виктория понимала, что в этом ее вина. Она сознательно возвела между ними барьер, просто не зная, с чего начать.

Здесь все было не так, как в Крови. Там, дома, они жили большой дружной семьей — слуги, воины, даже рабы. Да там и спрятаться было негде от любопытных взглядов. Здесь же Виктория даже не знала всех в лицо. Строгая иерархия, все чопорно, официально, даже Турена она видела только во время совещаний и совместных завтраков. Все остальное время мальчишка либо учился, либо тренировался, либо пропадал у своей "ненаглядной". Ей очень не хватало Рэя, нормального человеческого общения, шуток, душевного тепла, Светики и пирожков Райки. Она скучала по ним всем и с нетерпением ждала, когда снег сойдет и можно будет отправиться в путь. Лучше уж обучение у Учителей, чем все эти преданные и заискивающие взгляды.

Дверь распахнулась, и в нее влетел смеющийся Турен в распахнутом кожухе и валенках, не смог затормозить, замахал руками, не удержался и шлепнулся на диван.

— Я только что газговагивал с багоном Семухом! — От волнения он опять начал проглатывать буквы. — Прибыл гонец от Мэтью! "Шустрик" вошел в прибрежные воды! Утром будет в гавани. Но там очередь на разгрузку. Они третьи. Мэтью написал, чтобы после храма встречать ехали.

Его глаза сияли, на щенках алел румянец. Виктория с нежностью смотрела на парня, она никак не могла привыкнуть, что он начал смеяться, и каждый раз старалась запомнить и сохранить в памяти эти мгновения.

— Отличная новость, — Алан с улыбкой подошел к столу и налил сыну чаю. — Я скучаю по Дарену.

— А я по пирожкам тетки Райки, — Турен скинул валенки и пересел на пол к камину. — Можно вопрос? — дождавшись кивка Алана, он продолжил: — Ты ведь пошутил насчет женитьбы? — Алан вопросительно поднял брови. — Я все понял и больше не буду ходить к... служанке.

— Первая любовь почти никогда не бывает счастливой. — Герцог стянул с дивана две подушки, одну кинул Турену, на вторую сел сам. — Я был влюблен в... портрет... девушки старше меня на много лет, которая даже не знала о моем существовании. — Виктория с ностальгией улыбнулась, вспоминая свою первую влюбленность в актера Гойку Митича. — Не буду врать, я попросил Мэтью составить список невест. Просто чтобы знать, — она взъерошила отросшие светлые волосы Тура. — Но я никогда не заставлю тебя жениться против воли.

— Я бы дождался, когда Зира родит, — вздохнул Тур и пошевелил кочергой угли.

— Тур, — рассмеялся Алан, — тебе не кажется, что пятнадцать лет — слишком большая разница в возрасте?

— Очень хорошая разница, — серьезно кивнул парень. — Отец был старше матери на двадцать лет.

Алан на мгновение замер, вот и шанс расспросить о Валии.

— А сколько лет ей сейчас?

— Она вышла замуж в пятнадцать. Через двадцать две десятидневки родился я, значит, сейчас ей почти тридцать лет.

— Ты родился раньше срока?

— Нет!

— А сколько длится беременность? — в животе собрался напряженный ком. Здесь же другое количество часов в сутках и исчисление идет по-другому.

— Не знаю, — безразлично пожал плечами Турен. — Завтра спроси у мамы.

— Тур, как ваши отношения? — осторожно поинтересовался Алан.

— Мы разговариваем, — задумчиво произнес парень. — Много разговариваем. Но все время обо мне. О том, что произошло с нею, она не рассказывает. Знаешь, а я не хочу знать, — Тур зло сверкнул глазами. — Я был рабом, я помню... — Алан обнял его за плечи и прижал к себе. — А еще она расспрашивает о тебе.

— Вот как? — неприятно кольнуло в груди. Дурная привычка всех подозревать!

— Ей интересно, что ты за человек, — Турен хихикнул и зевнул. — Какому богу молишься — Вадию или Ирию? Сколько у тебя детей? И кто такая Зира? И почему ты пропускаешь обеды?

— А ты что?

— Я не вру.

Алан открыл рот, чтобы еще расспросить, но тут дверь в покои слуг распахнулась, и на пороге возник Оська с такой хитрющей и довольной физиономией, что Алан враз заподозрил какой-то подвох. Следом за ним в комнату вошел Берт с большим подносом, уставленным тарелками и кувшинами.

— Кир Алан! Кирена Валия сказала, что вы на ужин не ходили, и велела отнести вам еду.

— Вот-вот... именно это я и хотел сказать, — заговорщицки округлил глаза Турен. — Она все время говорит, что мы мало едим.

— Тур! — закричал Оська забираясь в кресло. — А тебя Хват ищет во дворе! Ругается.

— Ты опять сбежал от охраны? — укоризненно произнес герцог.

— Ничего, сейчас его рыжий ксененок найдет, — Оська показал язык. — Хват ему нажаловался. А Лисенок злой, он проиграл Руке три боя из трех.

— Ой! Я спать! Папа, можно я через библиотеку пройду?

Турен быстро обулся и исчез за небольшой дверью, соединяющей покои. Герцог кивнул Берту, и тот, подхватив факел, побежал следом.

Алан усмехнулся. Ну какая женитьба? Мальчишка! Он совсем еще мальчишка. Пусть гуляет. А там... может, и правда у него родится дочь, и кто знает... но так далеко Виктория загадывать остерегалась.

Перед сном она напомнила себе не забыть расспросить о сроках беременности в этом мире.

Глава 2

Мужчина — игла, острая и безжалостная,

женщина — нитка, которая тянется за иглой.

Умная женщина всегда завяжет узелок,

чтобы виден был результат работы иглы.

Умный мужчина не станет резать нить,

пока не сошьет накрепко две судьбы.

Из проповеди брата Чеха

Проснулся Алан поздно и долго лежал в кровати, вдыхая аромат заваренных трав — насыщенный, слегка терпкий и горьковатый. Слуги всегда к его пробуждению держали наготове подогретый напиток, с легкой руки герцога получивший название "чай". Солнечный луч скользнул по щеке, и Алан открыл глаза, чтобы с удивление воззриться на странный предмет, лежавший на подушке рядом с лицом. Длинный узкий мешочек из тончайшей даже на вид кожи был украшен по краю жемчугом и бисером. Виктория с любопытством взяла его в руки, край мешочка затягивался на манер кошелька золотой тесьмой. Но на кошелек это не походило. Слишком узкий и длинный, сантиметров тридцать. Она повертела его в руках и положила обратно.

— Доброе утро, Алан-балан!

Герцог вздрогнул и выругался.

— Оська! Ты что здесь делаешь?

— Смотрю, — хихикнул шут. — Как ты мой подарок примерять будешь.

— Примерять?

— Ага.

— И на какое место я его должен примерять?

И тут до Виктории дошло, для какого места предназначен этот "чехольчик". Она почувствовала, как начинают полыхать уши. Оська радостно заскакала на одной ножке вокруг стола.

— Чтоб детей не было лишних и было красиво!

Э... это что? Прототип презерватива? Интересно, но совершенно не практично, не гигиенично и... вообще! Размерчик на жеребца!

Алан позвонил в колокольчик в комнату вошел Берт с охапкой одежды и сразу же заметил "подарок".

— С днем Тарании Воительницы, сир! Мы вчера пять штук таких нашли у бывшего герцога в комнате. Но этот самый красивый.

Они еще и многократного использования! Ужас! Какая гадость! Хватит того, что Алан "донашивает" за прежним хозяином Белой крепости одежду, так еще и это!

— Соберите все и сложите с остальным, — буркнул Алан, направляясь в уборную.

Берт и Оська уже месяц упаковывали в набитые соломой ящики коллекцию "кунсткамеры" Мара Маргана. Виктория решила отправить ее Учителям в Виктоград, как раз послужит основой будущего музея естествознания.

За спиной раздался шепот Берта:

— Ты проиграл!

— Бе-бе-бе! — громко пропел Оська и заливисто рассмеялся.

Виктория не знала, злиться ей или веселиться вместе с шутом, но смеяться выходило плохо, она вспомнила прежнюю жизнь, удобства, машины, электричество, потерянную семью... настроение стремительно рухнуло вниз.

Когда Алан вернулся из уборной, на столе стоял завтрак. Он быстро поел, выслушал доклад Хвата и сплетни, собранные вездесущим Оськой. Но даже это не отвлекло от грустных мыслей, только предвкушение от скорой встречи с сыном и Рэем будоражило, не давая сосредоточиться на делах.

Берт помог облачиться в "парадный мундир", в комнату проскользнул Ворон в новой теплой сутане, поверх которой был наброшен меховой плащ. Он протянул герцогу меч в ножнах. Ярость. Меч, некогда подаренный королем Айро графу Валлиду. Откупные за рога, усмехнулся про себя Алан, цепляя Ярость на пояс.

— Все в соборе и готовы отправиться на праздничную службу. Брат Чех прислал гонца с просьбой не опаздывать к утреннему взыванию.

Во дворе Алана уже ждали. Лис и Хват улыбались, зато Турен выглядел не очень довольным. Он поклонился отцу и нырнул вглубь кареты.

— Что это с ним?

— Лис с утра провел с маркизом несколько боев, а затем капитан Семух долго и нудно разбирал его ошибки, — флегматично пояснил из-за спины Ворон.

Виктория только хмыкнула, как барон мог занудствовать, она уже знала. Ничего, в следующий раз Турен подумает, прежде чем сбегать от охраны.

— Где Иверт?

— Советник на рассвете отбыл в порт, чтобы лично проследить за разгрузкой Шустрика. Мэтью с ним. Брат Алвис ждет нас в храме.

Виктория только головой покачала, но не стала делать замечание. Ксенята упорно не называли Мэтью киром, он на такую фамильярность внимания не обращал, и Алан не вмешивался.

Карета мягко покачивалась, Турен сидел рядом с отцом и хмурился, кутаясь в меховой воротник. Алан рассматривал сидящих напротив женщин. Эвелин улыбалась, глядя в маленькое окошко. Красивая, беззаботная, глаза сияют, щеки разрумянились, из-под теплого платка выбилась прядь волос. Шуба из белого меха, варежки, меховые сапоги. И рядом Валия... Специально она что ли? В душе Алана начинала подниматься злость. Он едва сдерживался, чтобы не сказать матери Тура какую-нибудь гадость. На Валии было надето зеленое шерстяное платье, которое она носила постоянно, поверх накинут кожух, из которого она давно выросла, голову прикрывал тонкий платок. Видя, что герцог недовольно ее рассматривает, она поежилась и спрятала покрасневшие от холода кисти в рукава. Алан перевел взгляд на выглядывающие из-под длинной юбки носы тонких кожаных ботинок.

— Тур, под сиденьем одеяло, дай матери, — сквозь зубы процедил он, едва сдерживаясь, чтобы не наговорить женщине гадостей.

Эвелин испуганно посмотрела на герцога, затем бросила беглый взгляд на тетку и Виктория заметила мелькнувшую в голубых глазах жалость. И что это означает? Непритязательный вид Валии портил и без того неважное настроение. Если ей нечего надеть, что мешало сказать об этом? Или она считает, что герцогу больше делать нечего, кроме как следить за гардеробом домочадцев? Для этого есть слуги, модистки, управляющий! Почему Эвелин не стесняется просить новые платья или украшения, а эта корчит из себя жертву? Или она считает, что если Алан усыновил Тура, то он должен усыновить и его мать? А что сделала эта мать, чтобы сблизиться с Аланом? В груди начал ворочаться злобный монстр. Алан прищурившись, рассматривал Валию, но она только сильнее распрямляла плечи под его мрачным взглядом и смотрела в окно.

В общем, когда прибыли на место, герцог кипел.

"Чего ты взъелся? — спросил внутренний голос. — Я бы тоже не просила. Ее положение в крепости неясно. Приживалка".

Глупости! У меня никогда не было таких мыслей!

"А ты ей об этом сообщил?"

Она могла просто со мной поговорить или с Туреном! А не сидеть сейчас с видом обреченной жертвы!

"Она держится с достоинством, а ты..."

Заткнись!

Ворон распахнул дверцу кареты, и Алан был неприятно удивлен количеством людей, их встречавших. Он рассчитывал на спокойное утро в узком кругу, а оказалось, что весь город собрался поглазеть на таинственного герцога. Площадь перед храмом была заполнена нарядно одетыми людьми. Здесь был, наверное, весь город и окрестности. Женщины в ярких платках, расшитых кожухах и цветных юбках, веселые шумные детишки, мужчины в лохматых шубах или теплых плащах и в шапках, напоминающих меховые трубы. У всех к одежде приколоты цветные ленточки.

— Твою мать... — только и смог сказать Алан, когда толпа хлынула к карете.

Но уже спешивались воины крепости, выстраиваясь цепью и не давая людям приблизиться.

— Ой, я забыла! — воскликнула Эвелин и полезла в маленькую тряпичную сумочку. Она достала кипу цветных лент и быстро приколола каждому на грудь. Алану досталась синяя. — Вот теперь можно идти. Брат мой, прошу вас сопровождать меня в храм, — церемониально произнесла юная маркиза, подавая Туру руку. Тот серьезно кивнул. — Ворон, а где твоя ленточка?

Телохранитель пожал плечами и моментально был награжден желтой лентой, Эвелин оглянулась, явно разыскивая взглядом Лиса, но тот стоял возле Алвиса, рядом с главным храмовником герцогства — братом Чехом, и их сутаны уже украшали символы праздника.