Карина

Дорога утоптанная, разве что не укатанная, опасностей никаких, а посмотреть и запомнить хотелось. Она села в кругу, прислонившись к камню спиной, и смотрела на небо. Никуда не падала, вспышек не видела, ничего этакого не думала и не загадывала. Просто сидела и любовалась необычным видом, как вдруг упала спиной куда-то и услышала странный детский крик.

Это кричала Винни, когда ей выкалывал глаз один из явно больных фанатиков. Карина не была смелой или героической, или страшно удачливой. Она просто обычная женщина с атрофированным материнским инстинктом, но удержаться не смогла, да и не стала, даже не подумав ни о чём в этот момент.

А еще она очень хорошо помнила откуда-то, из сотен прочитанных книг, что человеческий организм, несмотря на кажущуюся вескость, очень хрупкая вещь, и один удар в основание шеи легко прервет его существование. Она ударила прихваченным с собой термосом с чаем. Полтора литра жидкости в металлическом корпусе моментально закончили жизнь садиста. А потом она успокаивала Винни и перехватила что-то непонятное от мертвого мужика. Ее словно обожгло паром или морозом...

Потом послышался шум, и Карина, тихо шепнув: "Кричи, малышка", отошла в сторону двери, прихватив тяжёлый деревянный табурет. Тогда она впервые увидела чудо — маленькая голенькая девочка в синяках и ссадинах... обернулась в красивого тонконогого жеребенка. Охренела не только Карина, но и следующий посетитель.

После злого возгласа она не думала. Удар по ноге, падение на землю и три удара с замаха табуретом, превратившие череп в месиво.

Очередное обжигание холодом и испуганное тихое ржание жеребенка.

— Пойдем отсюда, но тихо.

Карина не думала, не анализировала, не планировала, она почему-то уверенно шла вперед. Паника накатит потом, а сейчас главное — действовать. Выход привел в странное полузаброшенное, судя по виду, помещение с несколькими десятками пленников, причем детей и подростков. Жеребенок ринулась куда-то в сторону, создавая ненужный шум, а Карина медленно с подобранной металлической хреновиной в форме шипастого жезла ждала. И дождалась появления немолодой женщины, кинувшейся ловить паникующую серенькую. Третий труп дался так же просто — удар по руке и шее.

Последний удар.

Карина с опасением ждала следующего, но тут заговорила девочка в синяках:

— Их было трое, остальные мужчины, будь осторожна.

— Двое мужчин мертвы.

— Ты убила мэтра Риткада?

Карина, не отвечая, начала искать способ открыть клетки. Теперь ей руководил сухой голый расчет — в компании таких детей проще затеряться самой. Она ошиблась, она сильно ошиблась, но ей снова повезло.

Дети знали, куда идти, поэтому в первое время Карина помогала и составляла компанию, причем идя рядом с серенькой девочкой. Та молча шагала со своей сестрой, такой же серой крохой. А потом все очутились в храме, куда дети направлялись после прорыва.

И там под защитой богов провели почти три недели.

Тогда-то Карина обзавелась семьей из четырех беспризорников, тогда она впервые поняла, где оказалась, что случилось, и как ей несказанно повезло. Дальше пришло взрослое партизанящее население, а через два месяца жизни в землянке с удобствами на улице и водой в полукилометре произошло долгожданное событие, и дети докричались до взрослых.

Оказывается, такое зверство в этом мире случилось только в одном отделённом и маленьком государстве, никогда и ни зачем не нужном, и продолжалось всё больше десятка лет с прихода к власти амбициозного психопата. Страна была слишком маленькой и незначимой, чтобы с ней кто-то считался, а хотелось иного, например, всемогущества. И путь обретения силы был выбран крайний — усиление за счет сил оборотней.

Двуипостасных в мире жило очень много, и территории они занимали огромные, примерно половина мира принадлежала табунам, сообществам и стаям.

Как только первый подросток смог самостоятельно встать на тропу и дойти до сородичей, всё изменилось. Страшная фраза "завалить оборотня с одним ножом" вернулась к первоначальному смыслу. Одно дело — выйти против зверюги весом под тонну, как Свай, и другое — напасть на Винни, весившую хорошо если полторы сотни килограмм.

Суммарно Карина провела в этом мире уже полгода и, кажется, начала обживаться. Семьей вот обзавелась, поплакала о глупости предыдущей жизни и жутких ломках в этой, а потом привыкла.

Человек такая скотина, что ко всему привыкает.

* * *

Дома она привычно проверила запасы, навела порядок и затеяла большую стирку. Потом прогулялась до садика, чтобы ответить на вопросы анкеты о девочках и послушать о методике приучения к чтению. Как выяснилось, у лошадей превосходная зрительная память, некоторые старейшины в лицо, в смысле по копытному облику знали и помнили всех в своем табуне и частично прочих. Если учесть, что местный табун считался самым маленьким и насчитывал за сотню тысяч членов, то сведения пугали. А добавив к этому память на родственные связи, кровные линии и одиночек, живущих по миру, становилось совсем нехорошо.

Проблема возникала в ином, как при такой памяти можно не запомнить сорок букв местного алфавита? Даже Карина ненавязчиво выучила их с девочками, пока в храме сидела. Потом пошло чтение и письмо, хотя с ним до сих пор были сложности, или, вернее, не так, хреновый почерк в родном мире остался таким же в этом. Чуда не случилось...

Карина сходила в магазин вместе со Сваем и купила уйму продуктов, в очередной раз подумав о собственном доме с полем моркови и необходимости искать работу. А потом занялась готовкой.

Морковка, которую она сначала ненавидела, теперь стала отличным спасением. Во всех сомнительных случаях добавляется морковка и свекла, а сегодня еще репа или какой-то очень похожий на нее корнеплод. Можно залить медом и посмотреть на результат.

Поставив в огромный духовой шкаф три противня морковных печений, Кара вышла в амбар, чтобы пообщаться со Сваем, самым спокойным и милым местным обитателем.

Конь лениво жевал траву в отдаленном уголке и компании удивился, но не возражал. Поэтому Кара устроилась рядом и пила чай, жалуясь ему на жизнь. Приятно поговорить с отличным бессловесным собеседником, даром что натуральной скотиной...

— Мама-мама, ты можешь помочь Тору? У него глазики не видят, — крик Лизи раздался до того неожиданно, что остаток чая пролился на подстилку.

Напротив стояла Лизи в человеческом виде, Винни в лошадином и тот самый темненький жеребенок.

— Давай еще раз и поспокойнее, — попросила Кара тихо.

— Мамочка, он нас совсем не видит, представляешь? — огорченно воскликнула Лизи. — Давай ты ему глазики, как Винни, Тодику и тёте Маве вылечишь?

— Ты же помнишь, я потом совсем никакая.

— Тор не видит нас, он на ощупь ходит, — не унималась дочь.

— Давай посмотрю, но будет больно. Очень больно, Тор.

Кара устроилась напротив и положила руки на глаза чуть дернувшегося от такой близости жеребенка. Она прислушалась к себе и запустила магию, что ли, или силу, или ауру, или хрен знает что. От двух трупов ей досталось два дара, очень кривое исцеление и умение попасть в нужное время в нужное место. Хотя насчет последнего она была не уверена. По вполне понятным причинам Кара тщательно скрывала способности и, к счастью, дети ее отлично понимали и поддерживали, кроме таких вот моментов.

С глазами у Тора творилось что-то странное, Кара просто не понимала, что именно не так. Обычно она легко видела нарушение и исправляла непосредственно его, а сейчас растерялась.

— Винни, дай посмотрю на твои глазки. Что-то не понимаю ничего.

Дочь без сомнений подошла и подставила голову. Тут, сравнивая здорового и больного, Кара сразу увидела разницу, страшную существенную и критичную.

Вернувшись в реальность, она предупредила:

— Тор, будет о-очень больно. Тут много надо менять. Кричи, плачь, что хочешь, только не вырывайся и не дерись, я тебя не удержу. Винни, сначала стоишь тут, я буду с твоих глазок делать, а потом отойдешь, я уберу руку — сама поймешь. Ну, с Богом...

Сначала, как обычно, возникло некоторое сопротивление, организм всегда противится вмешательству. А потом, поняв, что ничего страшного не происходит, позволяет работать, и тут начинается боль.

Крик потряс даже Кару, находившуюся в неком трансе, но она продолжила. Глаз пару раз дернулся, и движение прекратилось. В какой-то момент, выстроив суть и поняв основу, Кара отпустила дочь и накрыла руками оба глаза. Крик усилился, но странные завихрения больше не мешали, и она смогла построить красивую ровную систему палочек, точечек, полосочек и черточек.

"Красиво и чем-то напоминает тетрис, хорошо, что она любила такие игры", — отрешенно подумала Кара, возвращаясь в реальность.

Тор стоял, шатаясь, весь вспотевший и какой-то шальной. Он больше не кричал, но лучше от этого не было. Растерянные девочки спрятались за Сваем.

Кара аккуратно погладила ребенка по голове и предложила:

— Сейчас ты хочешь лечь и чуточку поспать, а потом всё будет хорошо. И я посижу чуток.

Тор смог дойти до закутка с сеном и упасть. Кара пристроилась напротив с легкой улыбкой и в полном опустошении. Но ее хватило на последние распоряжения, мания контроля никуда не делась!

— Свай, ты за всем присматриваешь. Девочки, в садик. С Тором всё будет хорошо. Сами знаете. Бегите...

Она облокотилась на стенку и прикрыла глаза.

Обморок Карины изменил всё. Мигом забегали дети, и Свай, нервно ждущий, но ничего не понимающий, не выдержал. Он выбежал к двери и издал низкий пронзительный крик, на которой немедленно отреагировали. Несколько мгновений спустя он вернулся и обнюхал обоих пострадавших, и следом в амбар стали вламываться соседи и прохожие.

Собеседник из Свая никакой, поэтому все посмотрели на девочек, мигом смутившихся и начавших хлопать ресничками.

А потом Лизи сообщила:

— Мама велела нам идти в садик и никуда не ходить.

— Это правильно, но давай поймем, что с мамой и как? Мы ей хотим помочь.

— Она поспит и проснется...

Тут появился Ривус и старая умная кобыла, тут же прикрывшая детей от расспросов собой. По ней сразу понятен возраст, и девочки опешили, смотря на такую старенькую бабушку.

— Перепугались?

— Тор так страшно кричал... — призналась Лизи.

— Да, и лег отдохнуть, это правильно.

— Да, он поспит, и глаза будут видеть. Тор совсем не видел нас! — была возмущена донельзя Лизи.

— Да, такое бывает. Иногда такие лошадки рождаются.

— Теперь будет, как все... — но разговор прервал тычок от Винни.

Тут Свай, про которого все забыли, подошел к Каре и уперся в нее головой, точнее лбом. Отвлекшиеся девочки это пропустили, но, заметив шевеление, тут же посмотрели, и Винни ринулась вперед.

— Не трогайте маму. Она хорошая!

— Это же Свай, — мигом встала на пути старая бабушка. — Он не может обидеть. Он так ее лечит, свою жизненную силу дает.

— Он заболеет и умрет? — ужаснулась Лизи. — Ее у нас отнимали, и мы должны были умереть!

— Нет, ты что. Он немного поделиться своей. Сегодня полежит и поест, а завтра станет, как обычно.

— Он всегда лежит и ест... или стоит и ест. А еще он ест наши котлеты, — пожаловалась Винни, ткнувшись головой в ногу бабушке.

— Он болеет, — тихо пояснила та.

Тут появился Керн и первым делом осмотрел Свая, потом Кару и только после всего это подошел к Тору. Спящий ребенок вопросов не вызвал, зато от осмотра проснулся... и испугался. Он вскочил на ноги и попытался убежать. Его мигом перехватили и зажали телами пробуя успокоить, но Тор никого не слышал и ничего не воспринимал. Суета и шум усугубляли ситуацию. Появление очередных гостей никто не заметил, но тут ярко-рыжая кобыла ринулась вперед и, растолкав всех, пробилась к беснующемуся жеребенку.

— Тор-Тор, маленький, что с тобой?

Она попробовала закрыть и утешить ребенка, но тот испугался еще больше и принялся вырываться изо всех сил. Шум усилился...

Кара с трудом открыла глаза и опешила от количества лошадей всех мастей и расцветок. Потом увидела вырывающегося Тора и рванула к нему:

— Отойдите от малыша!

Силы чуть подвели, но она смогла дойти и упасть, ухватившись за его шею. Тот нервно дрожал всем телом, но не сопротивлялся.

— Я на тебе немножко повишу, хорошо? Хорошо, когда ты такой сильный... как глаза? Меня видишь?

Легкий поворот головы, и ее пристально изучили сначала одним глазом, потом, видимо, хотел другим, но тут к ним кинулась ярко-рыжая лошадь.

— Тор, маленький!

Тор отшатнулся, и Кара покачнулась, чуть не упав.

— А ты кто?

— Его мать! Что с моим ребенком?!

— Не похожа? — дошло до Кары, и она погладила трясущегося жеребёнка по голове. — Пока ты был в саду, мама подкрасилась в рыжий. Смотри, какая она яркая и красивая.

— Мама? — недоверчиво переспросил Тор.

Он неуверенно сделал пару шагов вперед и обнюхал потянувшуюся к нему лошадь. Она закрыла Тора и ласково коснулась его шеи, ненавязчиво скинув Кару на пол.

Сил противостоять взбешенной матери у нее не было.

— Да, я золотистая.

— Ты такая красивая...

Кара уселась на пол и уточнила:

— А отец тоже окрасился или как?

— Он черный, — пояснил кто-то. — За ним отправились.

Тут рядом появились Винни и Лизи:

— Мамочка, мы почти ушли в садик, но потом все прибежали, закричали, и мы не успели, и мы уже идем...

— Именно, девочки, — голос воспитательницы узнали все. — Куда вы ушли вместе с Тором, никому не говоря?

Обе крохи мигом спрятались за Кару. Сидящая Кара не внушала доверия габаритами, несмотря на необходимость. Винни пришлось лечь и подобрать ножки, а Лизи присесть и пригнуться.

— Мама, а давай мы не пойдем в садик?

— Пойдете, вы были там всего полдня. Дадим остальным шанс.

Пришлось подтолкнуть в спину, чтобы заставить шевелиться. Воспитательница одна из немногих в человеческом обличии строго посмотрела на провинившихся крох.

— Не буду ругаться, но правила поведения мы обсудим. Нельзя уходить, никому не сообщив!

— Мы помогали Тору, он нас не видел! — возмутилась Лизи и осеклась...

— А теперь видит?

— Да, у него глазки вы-здо-ро-вели! — с гордостью произнесла она сложное слово.

— Это хорошо, но главное не меняет. Ритт, Тор сегодня не придет?

— Нет, сегодня нет...

— Я хочу рисовать! — возмутился дрожащий ребенок. — Я вижу и буду рисовать!

— Хорошо, завтра тоже будем рисовать, — пообещала воспитательница и ушла.

Вернее, попыталась, ибо в дверях, то есть воротах появилось несколько здоровых коней габаритов Свая. Один из них тут же подбежал к Тору и Ритт.

И случилось неожиданное, Тор от радости крикнул:

— Папа, я вижу! А мама покрасилась и стала... красивой...

— Да, малыш, мама у нас всегда красивая...

Отца тот признал сразу и моментально спрятался под его шеей.

Вопрос, заданный тихим ржанием, услышали тем не менее все:

— А можно я в садик? Там сейчас рисовать будут.

— Ты хочешь на рисование?

— Да...

— То-о-ор, — протянула Ритт.