— Я и подумать не решаюсь, командир, каково бы мне было, если я остался бы один... — тихо сказал Аленко, не поднимая взгляда на меня сидевшего за своим столом. — Мне тут рассказали о видении, показанном Явиком... О том, как ему пришлось отступать к Базе... Это... страшно.

— Страшно, — согласно кивнул я. — Очень страшно. И потому мы должны стать для Явика семьёй. Пока не будет окончательно ясно, есть ли живые протеане на Идене или их уже нет.

— Планеты протеан, я тут покопался в базах данных... Были... распылены. — Аленко потеребил клапан рукава скафандра. — И...

— При всей мощи Жнецы не стали бы просто так уничтожать все планеты, на которых селились протеане. Перерасход ресурсов был бы неподъёмным даже для столь мощной расы. — я встал, подошёл к иллюминатору. Аленко вставать не стал, поймав взглядом мой короткий разрешающий жест. — И я очень надеюсь, что нам удастся вывезти протеан, если мы их, конечно, обнаружим живыми, куда-нибудь с Иден-Прайма. Не стоит подвергать эту планету угрозе первого удара Жнецов.

— Но защищать Иден — придётся. — Аленко посмотрел на меня стоящего у иллюминатора.

— Придётся, — подтвердил я. — И потому, Кайден, вашей заботой станет капрал Ричард Дженкинс. Подготовьте из него себе заместителя. Хотя бы начните эту подготовку. И ориентируйтесь на то, что он должен стать не сержантом, а унтер-офицером. Да, да, Кайден, по германским лекалам, — обернувшись, Андерсон увидел, как удивлённо расширились глаза лейтенанта. — Сержант — это слишком — для наших нынешних условий — малый уровень. Недостаточный. — Андерсон рубанул воздух ладонью, поворачиваясь к иллюминатору спиной и направляясь к рабочему креслу. — Нам, предполагаю, придётся много и долго летать в полном одиночестве. В боевом режиме, — уточнил я, садясь в кресло и пододвигая к себе клавиатуру ноутбука. — Потому — должно быть как можно больше офицеров. И, Кайден, усильте подготовку наших полисменов. Они должны стать десантниками. Понимаю, что для многих, кто носит погоны — армейские, прежде всего, словосочетание "полисмен-десантник" будет неудобоваримо, но если нам предстоит такая война — с этой неудобоваримостью придётся смириться. Со временем такое словосочетание, уверен, станет привычным.

— Ясно, командир. — Аленко подобрался.

— Кайден, — помедлив, сказал я. — Как только будет ясно, живы ли протеане... У вас появится время для выхода за пределы охранной зоны стоянки наших кораблей. Идите.

— Да, командир. — Кайден встал, пододвинул кресло к столу. — Спасибо.

Я не ответил, склонившись к экрану настольного инструментрона.

Лейтенант вышел из каюты, плотно прикрывая за собой дверь. Спускаясь по трапу к площадке стоянки кораблей, Аленко прокручивал в памяти разговор с командиром и испытывал чувство удовлетворения: Андерсон помнит о его взаимоотношениях с Уильямс и фактически пообещал, что как только ситуация с протеанами прояснится, у него, лейтенанта Аленко, будет возможность уделить Эшли больше внимания. Гораздо больше.

* * *

Бенезия попрощалась с очередными гостеприимными хозяевами и вышла со двора, тихо прикрывая за собой калитку. Её уже ждали в соседнем доме — прибежал шестилетний мальчик. Теперь он стоял в пяти шагах от матриарха и оглядывался, готовый сорваться с места и побежать, указывая гостье дорогу. Старшей Т'Сони нравилось, что местные крестьянские дети почти всегда передвигаются бегом: расстояния между дворами достаточно большие, а рядом — огромный лес, большие поля, река, озёра, луга.

Просторно здесь, на Иден-Прайме. Хорошо люди здесь обосновались. Прочно. И многочисленные раскопки не портят окружающий пейзаж. Да, протеанские "башни" стоят, "штыками" впиваясь в голубое иденское небо, но они не выглядят инородными, чужими. К ним привыкли.

Мальчишки, конечно, играют в этих башнях в войну. У них там, как теперь знала матриарх, есть свои секретные "уголки". Родители многое знают об этих "уголках", потому не препятствуют сыновьям в их стремлении получить очередную возможность ощутить себя участниками приключения. Дети Идена растут физически развитыми, спокойными, работящими.

К двухкилометровому Жнецу здесь привыкли поразительно быстро. Бенезия искренне сомневалась, что очень многие азари — и не только, конечно, матриархи, смогли бы так быстро адаптироваться к присутствию такой необычной "детали" пейзажа. Может быть, что правду говорят некоторые исследователи, что люди — раса с удивительными способностями. До уровня освоения биотических талантов, минимально обычного для азари, очень многим землянам, конечно, далеко. Но во многом другом люди могут вполне профессионально посоревноваться с представителями Старых рас.

Тридцать лет. И галактика — на пороге войны. Идя следом за младшим сыном своих новых знакомых, Бенезия продолжала трудно и тяжело свыкаться с мыслью, что мирное время постепенно, но неуклонно отступает в прошлое. Его сменяет предвоенное, тревожное и напряжённое время.

Крестьяне Идена, конечно, чувствуют приближение войны. И начинают готовиться. Не потому, что "сверху" спущены были им некие "руководящие указания", хотя и это тоже было сделано: старания капитана Андерсона, Шепарда и появление Явика перед чиновниками Константы и райцентра — не пропали даром. Пусть не всегда чётко, полно, быстро, но маховик адаптации жителей Иден-Прайма к предвоенному времени начал проворачиваться.

За те несколько часов, которые Бенезия провела среди своих новых знакомых, разговоры о предстоящей войне начинались и продолжались неоднократно. Люди надеялись, что война начнётся ещё не скоро, но было заметно: они готовились к трудным временам. Реально готовились и готовятся. И, как понимала Бенезия, такая подготовка для них была не в новинку.

Необычная раса. Очень странная раса. Крестьянин, мирный сельский житель, и вдруг он же — партизан, народный мститель, ополченец. Умеющий воевать и выживать.

Можно было осудить протеан за их попытки отсидеться, а точнее — отлежаться в своих анабиозных саркофагах. Можно. Но это осуждение было бы бесполезно. Каждой расе предстоит выживать по-своему. И если протеане пытались выжить, используя анабиоз, то это был их собственный выбор.

Протеанин — интересный собеседник. Бенезия чувствовала себя немного счастливой: ей, одной из первых среди азари, удалось плотно пообщаться с представителем столь древней, долгое время считавшейся полностью вымершей, расы. Здесь, на Идене, есть, конечно, поселения многих Старых рас: люди не "закрывали" планету и не предназначали её только для себя. Но введённый приказом Андерсона режим охраны района столкновения со Жнецом напрочь отсёк от Явика всех и любых любопытствующих. За небольшим исключением, в которое попали все, кто был на борту фрегата "Нормандия" вплоть до того момента, когда Жнец стал неопасен.

Теперь и ей, матриарху Бенезии Т'Сони, будет что рассказать Лиаре. Возможно, она, старшая Т'Сони, не настолько свободно разбирается в теоретических научных вопросах и во взглядах на протеан, которые существуют в Галактике, но у неё есть то, чего пока нет у Лиары: опыт общения с живым, реальным, настоящим протеанином. Опыт, ответивший на многие вопросы, которые, чего уж там особо скрывать, Бенезия раньше и сформулировать-то явно не желала — ни устно, ни письменно. Протеанин оказался совсем не страшным, очень контактным и даже компанейским. Да, он воин, офицер, ходит в броне, на вид он... непривычен. Но... для тех, кому он доверяет, к кому расположен, он совершенно, как теперь была убеждена Бенезия, не опасен.

Входя на подворье, Бенезия привычно прикрыла за собой калитку, прошла по дорожке к дому, поднялась на крыльцо, толкнула дверь и вошла в дом.

Поздоровавшись с хозяевами, старшая Т'Сони успела подумать о том, что общение с Явиком будет, конечно же, продолжено: известие о том, что фрегат задержится на Идене как минимум на месяц, уже распространилось среди нормандовцев.

Мысль о перспективе новых разговоров с Явиком настолько понравилась матриарху, что она улыбнулась, вызвав ответные приветливые улыбки на лицах хозяев дома.

Гостью пригласили к столу, пододвинули удобное кресло. Хорошо, что иденцы не придерживаются в мелочах одних и тех же стандартов поведения. Матриарха азари здесь, на планете воспринимали, прежде всего, как пожилую женщину и никого из крестьян не пугал её возраст, никого не напрягала церемониальная шапка и строгое ритуальное платье.

Самой Бенезии мысль о том, что она — не бесполое "оно", а прежде всего женщина, мать, очень нравилась. Незаметно хозяева дома вовлекли старшую Т'Сони в обсуждение местных новостей, не имеющих прямого отношения к недавнему противостоянию двух кораблей над Иденом.

Младшая дочь с согласия матери взобралась на колени к матриарху и чувствовала себя спокойно и свободно, прислушиваясь к разговорам взрослых. Глядя на девочку, Бенезия вспоминала, какой была Лиара в раннем детстве и ощущала, что в её душе раз за разом поднимается тёплая волна.

Она обязательно встретится с дочерью и больше никогда никуда её не отпустит. Они будут жить рядом, они будут о многом говорить, они будут... они будут счастливы все втроём — Лиара, Бенезия и Этита. Между ними не будет недомолвок, между ними не будет умолчаний. Они будут жить вместе. Единой семьёй.

* * *

Я потратил несколько десятков минут на рутинную работу с документами: никуда от неё командиру корабля не деться. Закончив набирать текст последнего распоряжения, я выключил ноутбук. Отодвинул клавиатуру и прогнулся в кресле, разминая одеревеневшую спину, заставляя кровь активнее течь по сосудам.

Да, я уже староват для таких сложных походов. В том, что этот полулегальный и полузаконный полёт "Нормандии" следует определять как "поход", я был убеждён. Поход будет продолжен. Через декаду, через две, через месяц, но — будет. Как минимум, впереди — Цитадель, а там, вполне возможно, придётся посетить и самое известное в исследованной части Галактики "гнездо порока" — станцию "Омега". Почему именно её — я догадывался, но вовне свои догадки никак не формулировал, мне вполне было достаточно знать, что эту станцию фрегат "Нормандия" никак не минует, как бы ни был проложен курс от Цитадели.

Приятно сознавать, что теперь он на этом корабле не одинок: у него есть прекрасный заместитель — Джон Шепард. Да, да, именно заместитель, которому вполне можно будет доверить и корабль, и экипаж. В самом ближайшем будущем, если сложится ситуация. Проблема со своенравным Найлусом Крайком, щеголявшим "корочкой" и значком Спектра, наконец-то была решена тоже при прямом участии Шепарда, а значит, по меньшей мере, "цапаться" с Корпусом ни на Идене, ни на Цитадели, ни впоследствии, нормандовцам не придётся. Хотя полностью надеяться на это, по меньшей мере, глупо.

Да, неожиданной была встреча с Сареном Артериусом и с БенезиейТ'Сони, но... она помогла нормандовцам быстрее адаптироваться к очень серьёзно изменившейся ситуации.

Сарен... он точно останется на борту. Вряд ли его положение можно будет на Цитадели сразу урегулировать, будет лучше, если у него хотя бы на первое время будет дом и вокруг турианца будут разумные, которым он сможет доверять более-менее полно.

Найлус... Вряд ли он покинет Сарена. Между ними снова протянулась ниточка нормативной дружбы. Да, турианцы соперничают между собой, это от них отнять — невозможно. Пока что Сарен и Найлус дружат. Просто дружат.

Бенезия... Неизвестно ещё как сложится ситуация с её дочерью. Найти младшую Т'Сони — надо. А дальше — пусть Бенезия и Лиара вернутся в Азарийское Пространство. И — живут единой семьёй.

Семья. У Андерсона тоже была когда-то семья. Жена... тоже была. Синтия. Как так получилось, что они не поняли друг друга? Как они сумели столь близко сойтись, смогли хотя бы попытаться стать друг другу близкими? Сейчас и отвечать на такие вопросы — невыносимо больно. Он ведь... тоже не святой. Месяцами, по полгода дома не бывал. Какая женщина такую разлуку выдержит?! Нет, возможно, справедливо люди — и не только люди — говорят, что жена офицера ВКС — особая женщина. Не необычная, а именно особая. А уж жена офицера спецназа — вообще уникальна. Ждать, верить, быть верной. Любить на расстоянии, поддерживать на расстоянии. Даже если написать куда-то пару строчек нельзя — всё равно быть верной и любящей женой.

Синтия... не смогла. Не сумела. Наверное, очень хотела, желала, пыталась, старалась, но... не сложилось. И он — тоже виноват... Тогда ведь, когда человечество только укрепляло позиции в Большом Космосе, их, профессионалов уровня "Эн-Семь" куда только не посылали. Надолго посылали. Космические расстояния, запрет связи по гражданским каналам. Ни строчки, ни звука. Тяжело. И мужчинам тяжело. А уж как тяжело женщинам... Немногие дамы остро и полно чувствуют и понимают офицеров спецназа ВКС. Очень немногие. Хорошо, если из сотни женщин одна-две, реально, действительно понимающих найдутся. А так...

Вот Аленко пришёл, сел в кресло. Вроде бы и офицер, вроде бы и лейтенант, вроде бы и техник неплохой. Но он только-только начал восстанавливаться, обретать реальную офицерскую форму, осваивать соответствующую "настройку" ... А тут — такое. Жнец, бой, планета под угрозой. Всё так в единый клубок завязалось, что... Да и к тому же влюбился лейтенант. Раньше не мог?!... Хотя, кто его знает, было ли лучше, если бы он раньше полюбил кого-нибудь?! Пусть уж лучше любит Уильямс, она всё же воин, сержант. Поймут они друг друга, возможно, гораздо легче поймут, чем могут понять друг друга военнослужащий и гражданская.

И теперь, понимая, зная, что впереди — война, Кайден... боится. Не за себя — за Эшли. Дело известное: семья значит прежде всего — дети. А как тут детей поднимать на ноги, если неизвестно, где фрегат после пребывание возле Цитадели окажется?

Аленко — неглуп. Он понимает, что впереди — дальний поход. Очень дальний. Из таких походов экипажи часто седыми возвращаются. Все члены экипажей — седые. От командира и до последнего в списке личного состава корабля рядового матроса или солдата. Вот такой вот поход, как чувствую я, предстоит "Нормандии".

Рейс, поход, полёт. Как хочешь, назови, но — впереди очень длительный и тяжёлый поход. Да, будут стоянки у Цитадели и у "Омеги", но на этом — всё. Может быть, ещё где-нибудь удастся остановиться на несколько суток, но в основном — полёт. Хотя вроде бы ничего ещё точно не известно и в ближайший месяц фрегат не покинет Иден-Прайм, Андерсон уже думает о том, что будет необходимо делать, когда атмосферный щит планеты окажется далеко позади.

Синтия не поняла меня, не приняла долю жены офицера спецназа ВКС. Не по плечу ей оказалась такая судьба. Что-ж, бывает. К тому же... Многие разумные знают, что я, Дэвид Андерсон, поддерживал долгое время отношения — и довольно близкие — с Кали Сандерс. Сейчас Сандерс — на станции "Академия Грисома". Учебный, гражданский, очень специализированный центр. Работы у неё там — полно. Думал ли я о том, чтобы продолжить с ней взаимоотношения? Ещё как часто думал. Наверное, и она тоже думала. Многое связывает меня и Кали. Многое пришлось нам вместе пережить. Вместе и рядом.