Омегаверс Я иду тебе навстречу ч.1

— Не надо ничего ему говорить... пока. Как только я заработаю первые деньги, то расскажу ему сам.

Джаспер задумчиво взглянул на Гиллиана, принюхался и поджал губы. Гиллиан уже слышал краем уха, что их парень обладает удивительной интуицией, которая не раз помогала стае в работе. При этом у Джаспера была привычка постоянно к чему-то принюхиваться, которая напоминала, как то же самое то и дело делал Риан. Это тоже настораживало и вызывало вопросы, с которыми лезть пока было рано.

— Не понимаю я тебя, Гилл... Ты же как сыр в масле катался. Какого рожна тебе там не хватало?!

— Боюсь, ты не поймёшь. Это надо начинать с самого начала, а сейчас не до болтовни — ужин пора готовить.

— Ладно, после перетрём, но я с тебя теперь не слезу, пока ты мне всё, как на духу, не выложишь.

— Договорились. Остальным тоже ничего не говори. Не хочу зря их беспокоить.

Когда парни вернулись домой, оказалось, что Шпингалету снова приспичило невовремя, и Суо ублажал бету ртом. Гиллиан скривился и отвернулся к плите, возле которой возился Майло.

— Не понимаю, как можно это делать при всех, — ворчал альфа.

— А ты никогда так не делал? — удивился омега, потряхивая большую сковородку, на которой снова жарилась картошка с луком. На соседней, поменьше, шкворчали сосиски, которыми Гиллиан и занялся, переворачивая вилкой, чтобы именно подрумянились, а не сгорели. Рядом в глубокой миске ждала своей очереди следующая партия.

— Никогда. Я считаю, что случка — это слишком личное, чтобы выставлять на всеобщее обозрение...

Нэд со стоном кончил, потом с сытым видом потрепал Суо по щеке.

— А ты хорошо в рот берёшь. Может, на точку тебя пристроить?.. Да шучу я! — захохотал бета, увидев испуг на лице омежки.

— За такие шутки в зубах бывают промежутки, — рыкнул Гиллиан. Тут уже засмеялся Джаспер.

— Чего ржём? — В комнату, потягиваясь, ввалился Ирокез. Сегодня он соизволил надеть рубашку, которую, едва переступив порог, тут же начал снимать.

— Да наш стихоплёт только что такое выдал... — И Джаспер процитировал только что родившийся экспромт с пояснениями. Кермит тоже засмеялся.

— Надо боссу рассказать — ему понравится. Ужин готов?

— Скоро будет готов, — откликнулся Майло. — Как только дожарятся сосиски, я за яйца возьмусь.

— Слышь, Майло, — попросил Радуга, заходя следом за Ирокезом и нахально обхватив омегу за плечи, — а испеки завтра блинов? Сто лет их не ели!

— С чем есть будете? Варенья больше нет.

— А это что? — Юный альфа с видом победителя продемонстрировал авоську, в которой позвякивали две стеклянные банки с чем-то тёмно-красным. — Во, папаня мой поделился! Сливовое!

— О, класс! — обрадовался Нэд, алчно потирая ладони друг о дружку. — Обожаю варенье твоего папы! Ты ему привет от нас передал?

— Передал, только привет от тебя он принимать не захотел.

— А что так? Всё никак не может простить мне того прикола? Так ведь я уже извинился.

— Ты-то извинился, а вот с соседями разбираться пришлось долго.

Кроме сливового варенья папа Радуги передал ещё пакет с пирожками и что-то ещё, что альфа показывать постеснялся — сразу унёс к своему лежаку и спрятал под матрас. Юхан очень любил своего папу, рассказывал о нём с искренним теплом, старался поддержать, делясь своим заработком, и никогда не рассказывал о том, чем зарабатывает на жизнь, чтобы не огорчать лишний раз.

— Он в интернат-то меня отправил только из-за нового мужа, — признался Радуга вчера. — Тот мне никогда не нравился, а мы тогда паскудно жили — денег постоянно не хватало... Ну, тот меня и велел сплавить, чтоб глаза не мозолил.

К приходу Гровера ужин был готов. Гиллиан, забрав наполненную тарелку, плюхнулся на своё место, но успел только откусить от куска хлеба, как вожак его окликнул:

— Гилл, с завтрашнего дня начинаешь опекать Суо. Чуешь, как он пахнуть начал?

— Утром ещё заметил, — кивнул Гиллиан.

— Значит, всё понял, молодец. Как только Суо отлежится после течки, пойдёшь с нами на первое дело. Посмотрим на тебя, а потом решим, что будешь делать вообще.

— Хорошо.

После ужина, когда посуда была вымыта, Гиллиан понял, зачем Суо носит косынку. Оказалось, что омежка действительно старательно отращивает волосы, которые свисали уже почти до пояса. Волосы у парня были по-настоящему роскошные — густые, мягкие, блестящие, красивого золотисто-медного цвета. Суо долго и тщательно расчёсывал каждую прядь.

— А зачем тебе такие длинные волосы? С ними же неудобно...

— Чтобы потом продать. В парикмахерских за них неплохие деньги выручить можно. Вот ещё немного подращу и обрежу.

— А зачем они волосы скупают?

— На парики и шиньоны для модников и рано лысеющих. Ты себе не представляешь даже, сколько у них клиентов, которые хотят скрыть свои проблемы с волосами!

— И куда ты потом деньги денешь?

— В заначку к зиме пойдут. Прошлую зиму мы еле-еле пережили — пришлось потратиться на лекарства, когда Ирокез приболел. У него тогда воспаление лёгких случилось, а в больницу брать отказались... Я хотел ещё тогда оболваниться, но Джаспер запретил и где-то достал лекарства по дешёвке.

— А давай я тебе помогу, — предложил Гиллиан.

— Ладно, давай.

Гиллиан расчёсывал волосы друга очень осторожно, боясь дёрнуть лишний раз. Волосы были на редкость хороши! Сколько же сил омежка тратил на уход за ними?.. Закончив причёсываться, Суо заплёл две косы, обернул их вокруг головы и снова спрятал под косынку.

Перед тем, как лечь спать, Джаспер подобрался к матрасу Гиллиана и шепнул:

— На самом деле я тогда обчистил аптеку, а деньги отдал одной семье, в которой дети голодали. Только Суо и Майло не говори.

— Почему?

— Они Гроверу разболтают, а он не любит, когда мы общие деньги чужим просто так отдаём. Но я не мог тогда иначе поступить, братан. Я потом узнавал... Эти деньги ту семью реально спасли.

У Гиллиана потеплело на сердце. Надо же... Даже среди всей этой грязи можно найти что-то по-настоящему чистое и светлое.

— Не скажу.

Больше он Джаспера ни в чём скверном не подозревал.

Ночью Гиллиан проснулся от того, что на соседней койке стонал и метался в ночном кошмаре Фрэнки. Омеге было страшно, но он не просыпался. Гиллиан вскочил, метнулся к соседу и затряс его за плечи.

— Фрэнки! Фрэнки, проснись!

Омега резко распахнул глаза, сжимаясь, и забормотал:

— Нет... нет... не надо... не трогайте меня... пожалуйста...

— Фрэнки, это я, Гилл!

Омега вздрогнул, вдохнул... и заплакал.

— Это был сон?..

— Да, всего лишь сон. Успокойся, малыш, всё хорошо. — Гиллиан включил лампу на столе, сел на край койки друга и обнял его, тихонько укачивая и гладя по голове. — Всё хорошо, их здесь нет. Ты в безопасности.

Фрэнки вцепился в его майку и уткнулся носом в грудь. Успокаивался омега медленно. Гиллиан не выпускал друга из своих объятий и вспоминал, как когда-то точно так же утешал другого омегу... о судьбе которого хотелось бы узнать, как и том, что всё-таки случилось с его стаей.

Комната буквально утопала в запахе Суо, но Гиллиан оставался спокоен и собран, только немного напуган. Никогда прежде он не видел, как омеги переламываются во время течки, и выглядело это довольно страшно.

Первое время он не выпускал Суо из вида. Обычно в преддверии течки запах у омег нарастает постепенно на протяжении недели, но Суо ощутимо начал пахнуть за три-четыре дня до начала предтечки. С этого времени Гиллиан не уходил из дома, охраняя омежку от посягательств соседей, которые старались под любым предлогом заглянуть "в гости". За продуктами ходили Майло и Ирокез, один раз соизволил даже сбегать Нэд. Снабжённый соответствующими инструкциями альфа весьма эффективно пресекал все попытки покуситься на Суо, и вскоре все затаились, поняв, что в стае Зубодёра появился сильный боец, с которым лучше не связываться.

Само собой, что все эти запреты не касались своих, и омежка регулярно оказывался под кем-то из своих сожителей, но на этот раз альфы и беты действовали куда осторожнее. Объяснялось это просто — они не хотели навредить Суо, настраиваясь заранее, поскольку течка — самый опасный период для омеги. Занести инфекцию легче лёгкого, потерявшие голову альфы запросто способны заделать ребёнка, да и покалечить самого омегу им тоже ничего не стоит, а Суо всё же был ценен для стаи, и его старались сберечь. То же самое касалось и Майло, черёд которого должен был настать через пару лун. Когда Суо за завтраком отказался есть, Гровер объяснил подробно, как всё будет происходить. Как самый образованный в стае, он прекрасно знал, что находиться всем в одной комнате очень опасно, и потому план действий был уже продуман и отработан не раз. К началу вспышки все, кто будет на месте, бросали жребий, определяя очерёдность, из запасов извлекалась пачка презервативов, первый оставался с Суо, а остальные, кроме Майло, уходили из дома, чтобы не случилось драки. Майло дожидался окончания сцепки, выводил первого и звал следующего, пока Суо приходил в себя и отдыхал. И так до конца вспышки. Гровер, как вожак, если не была его очередь, старался держаться поблизости, чтобы своим присутствием отгонять движимых охотничьими инстинктами соседей и просто случайных людей, забредших на сладкий запах течного омеги. Теперь эта обязанность была переложена на плечи Гиллиана. Он же должен был охранять Суо и Майло в те моменты, когда никого из стаи не будет на месте. Гиллиан подтвердил свою готовность выполнить свой долг, а потом начал расспрашивать Майло о том, чего ждать, если придётся остаться на страже.

Первая вспышка случилась вечером около восьми часов, и Гровер решительно выгнал всех, кроме Радуги, который вытянул длинную спичку. Гиллиан дождался, пока Майло запрёт дверь, и уселся перед ней, приготовившись отгонять чужаков, которые уже слонялись неподалёку и ловили момент, когда страж отвлечётся. Но Гиллиан не собирался пропускать никого. Он раз за разом яростным рыком заставлял всех разбегаться, демонстрируя свою силу альфы. Когда все сидели тихо, он с болью вслушивался в жалобные стоны Суо и похотливые хрипы очередного "помощника", представляя себе, что происходит во время очередной течки с его Рианом... От этого становилось по-настоящему страшно. Судя по тому, что он стал для Риана первым, его омежка как-то умудрился спастись от озабоченных альф и бет. Но ведь от случайности не застрахован никто...

Течка Суо длилась около трёх суток, и как назло именно на вторые вся стая, исключая омег, должна была идти платить оброк Баронам. Гиллиан официально ещё не был принят, так что остался дома, как и было оговорено заранее. Едва все ушли, как альфа почуял, что соседи замерли в предвкушении удовольствия. За ночь комната пропахла так, что Гиллиан заранее настроился на драку, как только начнётся новая вспышка. Ребята ушли надолго, так что предстояло выдержать нешуточный бой.

Когда Суо на своём лежбище жалобно застонал, Гиллиан метнулся к двери, за которой уже слышались топот и приглушённое рычание. Вынести дверь ничего не стоило — Шпингалет позавчера открыто ворчал, что давно стоило переехать в другое место — и альфа, косясь на Майло, усевшегося рядом с трясущимся другом, прислонился к двери плечом и издал предупреждающий рык, ответом на который стало негромкое ворчание. Гиллиан, чувствуя, как внутри нарастают злоба и желание подраться, стиснул кулаки. Он понимал, что в драке один на один легко сделает этих дворняг, но вот кучей его вполне могли одолеть. Позволить им прорваться внутрь он не мог. Оставалось одно — показать себя во всей красе, чтобы выиграть время. Он вышел из комнаты, торопливо закрыл за собой дверь и преградил путь рванувшимся к нему пятерым альфам.

— Стоять, шавки подзаборные! Первый же, кто приблизится, отправится на тот свет!

Гиллиан насчитал не меньше десятка потенциальных противников, рискнувших попытать удачи. И это были самые сильные, живущие здесь. Те, что были послабее, и беты толпились ниже, ловя момент. Единым целым их назвать было нельзя, каждый старался для себя, а у Гиллиана было преимущество не только по части силы — у него была конкретная цель и два небезразличных человека за спиной. За четыре года найти достаточно надёжное убежище для омег не удалось — лабиринты трущоб прекрасно сохраняли и распространяли запахи, а все более-менее перспективные схроны уже расхватали другие и сдавали их за нелишние для стаи деньги. Оставалось обходиться тем, что было. Часть шрамов Ирокеза была именно оттуда — он стоял на страже, когда Гровер был занят.

Громовой рык сотряс коридор, и соседи отпрянули, почуяв полную силу новичка. Гиллиан едва сдерживался, чтобы не броситься в драку. Если отвлечётся, то сорвётся, его оттеснят от охраняемой двери, и Суо и Майло останутся без защиты. А этого не должно случиться. За окно можно не беспокоиться — его давно забрали решёткой изнутри и вырвать её было бы трудно. Гровер занимался этим лично, как только стая перебралась в эту халупу.

— Да он сильнее Зубодёра... — донеслось снизу.

— Ага... Пошли отсюда, а?

Услышав, как несколько человек трусливо ушли, Гиллиан приободрился. Отлично, но расслабляться рано. Гровер ясно сказал — никаких трупов... Альфа продолжил давить на собравшуюся разношёрстную свору, вынуждая их отступать всё дальше, но сам не двигался с места. Осознание собственной силы пьянило, видеть, как эти типы сгибают спины и жалобно начинают скулить, было очень приятно... и это отрезвило Гиллиана. Он остро осознал, насколько тонкая грань всегда отделяла его от отца и прочих эгоистов, и сейчас он приблизился к ней вплотную. Если перешагнёт, то нет твёрдой уверенности, что сможет вернуться назад. И тогда Риан не примет его — ведь он полюбил совсем другого альфу.

— Значит, так, — прорычал Гиллиан, тяжёлым взглядом обводя всех и каждого, — говорю один раз. Запомните сами и передайте всем. Забудьте про этих омег. Их для вас просто нет. И если кто-то из вас или кто-то другой хоть пальцем их тронет без нашего ведома, то долго не проживёт. Они принадлежат стае Зубодёра и точка. Всем всё понятно?

Ответом стал нестройный скулёж, и все начали разбредаться кто куда. Кто-то поплёлся на улицу в поисках другого способа удовлетворить вспыхнувшую похоть, кто-то вернулся к себе и заперся. Выждав и убедившись, что пока опасность миновала, Гиллиан вернулся в комнату и понял, что началось всерьёз.

Майло сидел рядом со скулящим и мечущимся полностью раздетым Суо и пытался его успокоить, просил перетерпеть, что это обязательно пройдёт. Гиллиан видел на лице несчастного омежки дикий страх — он не мог не чувствовать, что только что творилось за дверью. Во взгляде, который он бросил на Гиллиана, был смертельный ужас. Да, Суо смирился с необходимостью отдавать своё тело собственной стае, но вот страх перед другими, перед новой болью оставался всё равно. И Гиллиан, ещё не пришедший в себя после противостояния с другими, был живым напоминанием о возможной опасности.

— Гилл... он боится тебя... — пролепетал Майло, которого тоже колотило от страха. — И я боюсь...