Омегаверс Я иду тебе навстречу ч.1

Я ИДУ ТЕБЕ НАВСТРЕЧУ

Всё меняется. Стремительно, непредсказуемо, обагряясь кровью и осеняясь крестами над могилами павших. И среди всего этого безумия два любящих сердца стремятся друг к другу. Чем же закончится долгожданная встреча? Гиллиан Барри намерен встать за плечом своего омеги и идти за ним дальше. Что на это скажет сам Риан? Ведь среди боли и страданий ценнен даже самый краткий миг тепла и близости.

БУДЕМ ЖИТЬ

Гиллиан вошёл в общажную комнатёнку и только начал разуваться, как на него налетел вскочивший с койки сосед — омега по имени Фрэнки.

— Гилл, наконец-то! Я уже начал думать, что ты сам там сгинул...

— Не дождёшься, — проворчал альфа, стаскивая с ног сапоги, которые, казалось, уже примёрзли к нему. — Я же альфа, а нас так просто со свету не сживёшь.

— Как рейс прошёл?

— Нормально. — Гиллиан расстегнул и сбросил с плеч старый ватник. — Тебя тут никто не обижал?

— Нет, — замотал головой Фрэнки, смущённо топчась на месте, — тебя боятся. Они же думают, что ты меня... того...

— Ну и пусть думают. Тебе же спокойнее будет. Ставь чайник.

— Ага! — Фрэнки метнулся к электрической плитке на столе и вдруг замер. — Гилл... а скажи... у тебя ведь... импринтинг, да?

— Да. А что? — ничуть не смутился альфа.

— Ну... — Омега густо покраснел. — У меня же течка была... а ты меня не тронул... и других не подпускал...

— По-моему, комендант специально меня к тебе подселил, чтобы угодить, — невозмутимо сказал Гиллиан, опустившись на табурет и начав растирать закоченевшие ступни сквозь штопанные шерстяные носки. — Не хотел я его пугать, но он так старательно брехал, что свободных коек нет... Можно подумать, что если бы у меня были лишние деньги, я бы попёрся в общагу.

— Да он вообще трусоват, — весело фыркнул омега, ставя чайник на плитку. — Ты сильный. Я видел, как все шарахнулись, когда ты просто рявкнул... Почему ты не пошёл в армию? Там бы ты быстро командиром стал — там такие ценятся.

— Нечего мне в армии делать. У меня свои дела. — Гиллиан встал, сдёрнул с бельевой верёвки выстиранные трусы и пошёл в душевую.

— Гилл, — окликнул его в дверях Фрэнки, — я тут варенья достал... Ты варенье любишь?

— Какое? — обернулся альфа.

— Малиновое. Сейчас же зима...

— Доставай. Я быстро.

Стоя под обжигающими струями воды, Гиллиан улыбнулся. Гилл... Именно так он теперь представлялся при знакомстве. Гилл Моэна. Гиллиана Барри, сына дворянина и олигарха, больше нет — он упокоился на привилегированном кладбище под фальшивые слёзы высшего света. Остался только безродный Гилл, молодой альфа восемнадцати лет от роду, который переезжает из города в город, ища работу, наживая опыт... и разыскивая омегу, который стал для него смыслом жизни. Рано или поздно они встретятся, и Гиллиан с гордостью покажет своему подпольщику натруженные руки, в очередной раз доказав, что он достоин его любви.

Уйдя из дома, Гиллиан пришёл в парк под заветное дерево, плюхнулся на траву и устало смежил веки. Сидел он так долго, думая, что теперь делать и как жить дальше. Его мир рухнул в одночасье... Риан, его загадочный возлюбленный, оказался государственным преступником, за голову которого назначена солидная награда, Силас, который растил его с самого рождения, — родным папой, а отец — отменным мерзавцем, ради собственной выгоды готовый идти по трупам. Он остался один — без дома, без друзей, практически без денег. Не возвращаться же в школу к милым его сердцу омегам... Нет, кое-что, конечно, есть, но эти деньги рано или поздно закончатся. Надо искать работу и жильё, но вот только Гиллиан понятия не имел, как это делается. Он, выросший среди роскошных особняков и больших денег, практически не знал реальной жизни за их пределами. Кое-что, конечно, слышал и представлял, но, по словам его омеги, было немало желающих получить халявного работника. С полицией связываться — отец найдёт и доведёт дело до конца. К одноклассникам идти смысла просто нет — они из той же среды и помогать не будут. Без привычной системы обслуживания он оказался обычным бестолковым мажором... Понятно, почему Риан так снисходительно с ним разговаривал порой. Где искать Риана, он тоже не знал. Раз уж контрразведка не знает, где искать штаб повстанцев, то он может на него наткнуться только совершенно случайно. Да и как показаться на глаза Риану и его соратникам, которые не просто откровенно презирают "золотую" молодёжь — ненавидят? Гиллиан понимал, что завоевать доверие подполья с такой родословной будет непросто. Значит, надо доказать, что он достоин влиться в их ряды, что он годится не только на то, чтобы драться. В конце концов, борьба подполья не исчерпывается налётами, организацией массовых беспорядков и убийствами крупных чиновников и бандитов. Они живут самой обычной жизнью, работают, растят детей... И он тоже должен будет работать, чтобы достойно содержать семью, которая у него непременно будет. Ведь он обязательно разыщет своего омегу и, опустившись перед ним на колено, попросит выйти за него замуж.

Начиналась новая жизнь, и пора было что-то предпринимать, пока отец не опомнился. Гиллиан достал из кармана свой паспорт, долго его разглядывал... Нет, с такими документами он быстро засветится. Отец так просто его не отпустит. Раз уж он решил избавиться от бракованного отпрыска, то будет искать его, чтобы в один прекрасный день Гиллиан не явился к нему и не потребовал своего по праву крови. Значит, надо исчезнуть, достать новые документы... и сделать это можно только в одном месте. Может, эти ребята всего лишь мелкая шушера, но они с рождения шатаются по трущобам, знают тамошнюю публику и, если удастся с ними договориться, помогут достать новые документы.

Быть может, стану я бродягой,

Когда не нужен стану там...

Да уж, сглазил сам себя... Ну и ладно. Сейчас соваться в трущобы не стоит. Если эти ребята шастают в основном по ночам, то днём, наверно, отсыпаются... Ближе к вечеру надо пойти туда и попробовать их найти. Тот громила, конечно, туповат, но не слабак. Нужно только достучаться до него.

Приняв решение, Гиллиан понял, что проголодался. Пересчитал имеющуюся наличность и решил поесть как следует, чтобы проститься со старой жизнью окончательно. Не исключено, что потом придётся не только жрать всякую гадость, но и поголодать.

Когда начало вечереть, молодой альфа добрался до нужного квартала и, ни от кого не прячась, свернул в самый вонючий и грязный переулок. И судьба-злодейка сжалилась над неопытным юнцом, ибо уже за очередным поворотом он учуял альфу, вокруг которого собралась вся его свора, обсуждая недавний куш.

— ...на хавку, а потом уже делить! — рыкнул главарь. — Иначе до конца луны придётся лапу сосать.

Свора недовольно заворчала, но новый ряв заставил всех заткнуться. Похоже, что громила по-прежнему держал их в кулаке.

— Гровер, — тихо заговорил один из омежек, — у Суо скоро течка... а наши запасы...

— Я помню. Вот ты и попрёшься в лекарню.

Гиллиан, с дикой радостью узнавая голоса, вышел к стае, которая, обернувшись на шаги, оцепенела.

— Ой, — сжался омежка в красной косынке, полностью скрывающей волосы, и юркнул за спину беты в потёртом кожаном жилете. — Это же тот самый цивил...

— Уже нет. — Гиллиан поправил на плече ремень сумки. — Теперь я такой же, как и вы.

— Что ж так-то? — хмыкнул вожак, подобравшись. В его лапище была зажата толстая пачка купюр, а в зубах дымилась сигарета.

— Надоело. Да и не нужен оказался.

— И чего надо? — Вожак вынул сигарету изо рта и небрежно сбил столбик пепла.

— Просьба есть до вас. — Гиллиан весь день старательно вспоминал, как Риан рассказывал о своих приключениях и какие словечки и обороты при этом использовал.

— Какая ещё просьба? — встал по правую руку от вожака альфа постарше самого Гиллиана. Пониже ростом, но шире в кости и тяжелее. Голова выбрита почти начисто, остался только узкий чёрный гребень и короткий хвостик на затылке. Голый торс и плечи испещрены шрамами от ногтей и следами укусов, на ногах тяжёлые ботинки.

— Научите жить.

— Зачем?

— Хочу стать кем-то, чтобы не стыдно было нормальным людям в глаза смотреть. — Гиллиан показал им свои руки, не тронутые грубым физическим трудом.

Свора переглянулась, и третий альфа — тощий, как щепка, шестнадцатилетний подросток в пёстрой рубахе навыпуск — откровенно покрутил пальцем у виска.

— Ты больной? — вопросил бритый.

— Может быть. Но мне больше некуда идти.

— Что, батя отказался прикрыть твой зад? — ехидно поинтересовался смуглый бета в мешковатой одежде.

— Я сам ушёл.

— Что так?

— Он гад. И убил моего родителя. И не только его. Знать его не хочу.

Свора снова переглянулась. Вожак оглядел пришлого с головы до ног и нахмурился. Докурил и щелчком отшвырнул окурок в сторону.

— Деньги есть?

— Немного осталось. Надо отдать в этот... как его?.. общак?

— Ага, в общак... это если мы тебя примем. Ты хоть соображаешь, чего просишь? Мы не цветочки тут выращиваем. Мы грабим, иногда убиваем. Если попадёмся — нары уже отполированы задами других недотёп. И здесь тебе не широкие улицы — здесь свои законы.

— Я это понимаю. Но мне надо. Я... ищу кое-кого. И хочу доказать ему, что я чего-то стою.

— И кого ты ищешь?

— А вот это уже не ваше собачье дело. Так как? Примете меня к себе? Даю слово, что не буду борзеть, стучать в ментуру и прессовать. И жаловаться тоже не буду.

— Гровер, этот цивил точно больной, — шепнул главарю бритый. — Гони его в шею. У нас и так тесно. Где мы его положим?

— Потеснимся, если пройдёт проверку. Этот щеночек не из слабеньких... пригодится. — Вожак продолжал вглядываться в Гиллиана, и парень впервые усомнился в своей оценке. — Если толк будет, то сами отпускать не захотим. Он силён... — Вожак потёр загривок. — Значит, так, паря, слушай сюда. У нас кого попало в стаю не принимают. Это понятно? — Гиллиан с готовностью кивнул. — Ты ещё желторотик, так что делаешь всё, что тебе скажут, пока руку не подам. Придави свою борзоту до поры до времени — право на неё ещё доказать надо. И не перед мелкотой вроде нас, а перед серьёзными людьми.

— Значит, меня проверять будут? Как?

— Всё завтра, а сейчас пойдём в нашу берлогу... Погоди шевелюшки доставать! — остановил вожак начавшего доставать деньги парня. — Мы тебя ещё не приняли. Мы не звери, чтобы отбирать последнее. Сами небось знаем, что это такое — когда брюхо от голода сводит... — Гровер скрипнул зубами. — Пошли. И не зевай по сторонам. Здесь всякой швали хватает. Тебе с нами ещё повезло — мы сперва разговариваем.

Гиллиан кивнул, убрал деньги обратно в сумку и пошёл за сворой.

— Гилл... а какой он был?

— Кто? — Гиллиан принялся намазывать вареньем второй ломоть хлеба.

— Ну... тот омега?

— Почему был? Он и сейчас есть.

Фрэнки поёрзал на табурете. Омега был довольно симпатичный, темноволосый, сероглазый. Когда Гиллиан только вошёл в комнату, то сразу учуял запах течки, который даже напрячься его не вынудил. Фрэнки тогда был после первой вспышки и зашёл к себе — кое-что забрать для общажного изолятора. Увидев альфу, паренёк затрясся и забился в угол, но Гиллиан только улыбнулся, опустил свою сумку на вторую койку и начал разбирать. Парализованный страхом омега просидел в углу до следующей вспышки, потом Гиллиан ухаживал за ним и защищал от соседей. Так они и сдружились.

— Это для него ты так стараешься?

— Ага. Мы выросли в слишком разных условиях, и я хочу доказать, что достоин его, когда найду.

— Ты его... любишь?

— Он смысл моей жизни. Может, кто-то говорит, что импринтинг — это болезнь, но я в это не верю. Импринтинг лишь помог мне увидеть то, что я не замечал всю свою жизнь... понять, что я не хочу жить так, как мой отец и подобные ему. Если бы я не встретил своего омегу, то кто знает, где бы я потом оказался...

— Но разве тебе не трудно жить так? Ты болтаешься по стране, пашешь по пятнадцать часов в сутки, зарабатывая гроши...

— Зато я честно зарабатываю на жизнь. Мне есть чем гордиться, и это здорово. Знаешь, Фрэнки, иметь кучу денег — это круто, я не спорю. Можно не считать их, когда хочется съесть чего-то вкусного и ты идёшь в лавочку за хавчиком. Можно купить машину и рассекать на ней по улицам, отстёгивая постовым, если превысил скорость, и ехать себе дальше. Можно ночами зависать по клубам, снимая шлюх на ближайшей точке... Можно, и многие хотели бы жить так, не задумываясь о завтрашнем дне, пока деньги есть. Особенно, если твой отец — крупная шишка и всегда отмажет, если вляпаешься в какое-нибудь дерьмо по самые уши. Я это видел. Но мне никогда это не было интересно настолько, чтобы плюнуть на собственную совесть. Я видел не только это, хоть и не понимал, что это только малая часть скрытого от моих глаз. Когда я встретил... его, и он мне рассказал, что творится за пределами богатых кварталов, а потом я сам всё это увидел, то окончательно понял, что не хочу так жить. Уж лучше жить в клоповнике и считать каждую монетку, чем вытирать ноги о спины тех, кто гораздо честнее и достойнее тебя. Ведь если случится какой-нибудь катаклизм и деньги потеряют всякую ценность, выживут только те, кто умеет что-то делать руками, а не тот, кто всю свою жизнь тяжелее ручки ничего не поднимал. И я ушёл. Бросил всё, что у меня было. И я не жалею. Да, сначала было трудно. Пришлось хлебнуть дерьма полной мерой, но зато эти недели подготовили меня к тому, чтобы жить самостоятельно. Я получил бесценный опыт и теперь трезво оцениваю всё, что вокруг меня происходит. И знаешь, что самое главное в такой жизни, дружище? — Омега заинтересовано выгнул бровь. — Начинаешь ценить то хорошее, что есть в твоей жизни. Даже если его очень мало. В твоей жизни появляется смысл. То, ради чего хочется не просто проводить отпущенный тебе срок, а жить. Для меня это мой омега, ради которого я надрываюсь сейчас. Чтобы не стыдно было встать рядом с ним. Чтобы быть достойным его. Я намерен не просто сделать его своим и заиметь от него детей. Я намерен стать ему надёжной "спиной", опорой во всём, что только будет нас ждать. Чтобы на смертном одре вспомнить всё то, что я сделал за свою жизнь, и отойти со спокойной душой, зная, что всё это было не зря. Вот чего я хочу. И мне плевать на идеологию, пропаганду, заповеди и прочее дерьмо, что льют нам на уши с самого детства. Я хочу жить так, как подсказывает мне моя совесть, а уж за свои ошибки я ответить всегда готов.

Фрэнки смотрел на альфу широко распахнутыми глазами, в которых блестели слёзы.

— Ты... ты такой... Неужели такие ещё есть?

— Есть, Фрэнки. Вот только их не всегда сразу видно. Знаю я одного альфу... Он был вожаком стаи, в которой я начинал. У него руки были по локоть в крови, но это не мешало ему быть нормальным. Да, порой он был жесток, но там, где он и его стая живут, иначе нельзя. И всё-таки он был неплохим парнем. Как мог заботился о своих, был верен своему слову. С нами постоянно крутились двое омежек, которые платили за покровительство и еду собой, но они не жаловались, поскольку их реально защищали свои. И я рад, что был с ними. Что узнал их. В тесноте, как говорится, да не в обиде. Я был для них всего лишь зажравшимся цивилом, но они всё же приняли меня и научили жить, за что я всегда буду им обязан. И сейчас, когда я работаю по пятнадцать часов в сутки, честно зарабатывая свою монетку на хлеб с маслом, я горжусь этим. А то, что платят мало — следствие того, что большая часть денег крутится в руках тех, среди которых я когда-то жил. Для кого прочий народ — просто мусор, созданный для их обслуживания.

И Гиллиан вгрызся в хлеб с вареньем. Омега задумчиво погладил бока своей чашки.

— Гилл, знаешь... если бы не твой импринтинг... то я бы попросил тебя... подарить мне ребёнка. Я был бы рад родить его.

— Ты тоже хороший парень, Фрэнки, — улыбнулся альфа. — И при других обстоятельствах я бы даже женился на тебе.

Омега покраснел.

— Серьёзно? Мы же только две луны в одной комнате живём...

— Раз уж сразу не поцапались, то всё было бы нормально и дальше. Живи сам и дай жить другим — вот мой главный принцип. А если кто-то нормально жить не хочет, то это уже не мои проблемы.

Жила стая неподалёку от того двора, где Гиллиан дрался с вожаком. Это был дом, построенный не больше двадцати лет назад. Обшарпанный, как и всё вокруг, рядом слонялась разнокалиберная публика разной степени мирности и вменяемости. На новенького косились настороженно, но с оттенком любопытства.

Комната, которую занимала стая Гровера, была только одна, зато довольно просторная и с забранным открывающейся решёткой окном. Ремонта давно не было, лампочка на потолке просто свисала на шнуре. Оглядываясь, стоя на пороге, молодой альфа откровенно недоумевал, как здесь могут жить восемь человек, среди которых двое — омеги... Стол, под одну ножку которого подложено что-то, пара пустых ящиков вместо стульев и несколько лежбищ на полу. Возле двери — чугунная мойка с растрескавшейся эмалью и чуть подтекающим краном. Там же плита, залитая чем-то тёмным, шкаф без одной дверцы, старый холодильник... Дощатый пол сверкал широкими щелями и длинными глубокими царапинами, стены в последний раз красили, наверно, вскоре после постройки самого дома... Привыкший к более благоустроенному жилью Гиллиан поёжился — отопительных батарей видно не было. Как же они тут живут зимой? Холодно, наверно, бывает...

— Давай-давай, не загораживай проход! — пихнул его внутрь бритый. Звали его Кермит или просто Ирокез — из-за странной причёски. — Или породистый щеночек ожидал увидеть тёплую конурку с плюшевой подстилкой? Так у нас тут не пятизвёздочный отель. Если что-то не нравится — вали отсюда.

— Харэ гундеть, Ирокез, — сказал альфа в пёстрой рубахе. — Дай оглядеться.

— А ты заткнись, Радуга, пока сам не огрёб!..

— Заткнулись оба! — рявкнул Гровер. — Суо, Майло, отдрайте, наконец, плиту и начинайте жрачку гоношить.

Омеги поспешили к шкафчику... и омежка в косынке виновато обернулся.

— Соль кончилась... и спички тоже... и хлеба только одна горбушка...

— Так чего встал, как дурак на именинах? Шуруй до лавочки, пока Майло начинает. Ты... как тебя там?

— Гиллиан.

— Как? — фыркнул бета в кожаном жилете. — Породистый что ли?

— Бракованный.

— Короче, Гилл, пойдёшь с Суо — присмотришь, чтоб шпана его не общипала, — велел Гровер. — Бросай своё барахло здесь, в углу. Никому оно не нужно... И не нарывайся зря, если не хочешь лишних проблем, понял?

Гиллиан кивнул, решив в случае чего уточнить у Суо. Омежка подхватил его сумку и отнёс в свободный угол.

— Потом тебе постелим, — пообещал он. — Пошли. Раз ты новенький, то платить будешь за всё, что мы купим. Ты же будешь есть со всеми...

Уже на улице Суо начал с любопытством принюхиваться, и Гиллиан понял, что парню, похоже, нравится, как он пахнет. Он и раньше замечал, что омеги обнюхивают его не без удовольствия, воротя нос от многих других. И это не говоря уже о Риане, который, казалось всё никак не мог нанюхаться.

— Что, так хорошо пахну?

— Вообще-то да. Особенно в сравнении с другими. Ты чистый.

— В каком смысле?

— Наши отнюдь не благоухают, но пахнут терпимо. В их запахах примесей столько, что, когда злиться начинают, продохнуть невозможно. А злятся они регулярно. Правда, Джаспер почти не пахнет почему-то, и мы до сих пор понять не можем, чем именно... А ты чистый, как после грозы. Даже тогда, когда ты с Гровером дрался, лишь чуть-чуть потягивало... Не знал, что так бывает.

— Ты тоже хорошо пахнешь.

Суо смущённо потупился, запихивая руки в карманы. Он был маловат ростом для омеги, бледнокожий с россыпью мелких веснушек на скулах и переносице, угловатый, но с отличной задницей. Вполне себе хорошенький. Вместо обычной одежды он носил какое-то длинное зелёное полотнище с вырезом для головы, слегка прихваченное пояском в талии, и короткие облегающие шортики. На босых ногах болтались лёгкие шлёпанцы. Алая косынка была так плотно повязана на его голове, что из-под неё не выбивалось ни волоска. Похоже, что парнишка зачем-то отращивает волосы...

— Спасибо. Мне и раньше это говорили, но слышать это было... не так приятно.

Всё больше темнело, в окнах домов вспыхивал свет. Кое-где зажигались уцелевшие фонари. Суо уверенно шагал по лабиринту трущоб, помахивая продуктовой сеткой, которую эта компания называла авоськой. Когда Гиллиан спросил, почему она так называется, все рассмеялись, и Майло объяснил:

— Потому, что всегда надеешься — авось в ней что-нибудь появится.

По пути до местного продуктового магазина они ни на кого не наткнулись. Войдя в лавку — такую же обшарпанную, как и всё вокруг, Гиллиан, заметив, что мимо прошли трое альф и с интересом начали принюхиваться, поспешил встать рядом с Суо. Местные оскалились, почуяв сильного противника, и пошли дальше.

— Привет, мелкий! — махнул омежке продавец — тоже омега, но уже изрядно в возрасте. Судя по запаху, порог репродуктивного возраста он уже перешагнул. Лицо омеги было обезображено обширным ожогом. — А кто это с тобой?

— Наш новенький. Привет, Мэл. Свежее есть?

— Есть. А что, интересуешься?..

Пока Суо разговаривал с продавцом, Гиллиан стоял рядом, разглядывая скудный ассортимент. Названия и упаковки ему ни о чём не говорили, а вот цены здесь были пониже, чем в тех магазинах, по которым он ходил с Рианом. Кроме соли, спичек и хлеба, Суо прихватил пару пачек сахара, масло и пару упаковок яиц. Все покупки потянули на половину того, что осталось у Гиллиана. Альфа подумал и купил на весь остаток небольшой торт к чаю, который собирался заваривать Майло. Даже если старшие откажутся, то омежкам наверняка понравится. Побаловать этих милах очень хотелось.

— Где это вы его подобрали? — принюхавшись к альфе, удивился Мэл. — Впервые такого вижу, чтоб так здорово пах!

— Он сам к нам пришёл. Пока на испытательном сроке, а там посмотрим.

— А он не слишком... чистенький для вашей своры?

— Ненадолго, — ухмыльнулся Суо, и Гиллиан, заметив, что ноша для нового друга тяжеловата, решительно отобрал у него покупки.

— Ещё и заботливый... — покачал головой продавец. — Ну... ни пуха ни пера.

— К Деймосу, — улыбнулся Гиллиан, и они вышли на улицу.

— А зачем торт? — удивился Суо уже за дверью.

— К чаю. Или вы не любите сладкое?

— Типа проставляешься? — расплылся в улыбке омежка.

— А разве у вас это не принято?

— Принято... только нечасто получается. А почему именно сладкое?

— На спиртное не хватило бы, так почему бы чай не подсластить.

— Ну ты и чудной! — захихикал Суо.

— Уж какой есть. — Помолчав, Гиллиан рискнул спросить. — Слушай, Суо... а как вам под Гровером живётся?

— Нормально. Он хоть и жёсткий, но зря бить не будет. У других стай вожаки ещё хуже — за любую мелочь по зубам дать могут... Давай хоть торт поднесу. Ох, и пахнет... Точно свежак!

— А... в плане случек у вас как? Вас же двое, а их — шестеро...

— Трахают нас, конечно, но и от других защищают. Мы же драться не умеем, слабые... а жить как-то надо. Мы им еду готовим, лечим, если подранят или заболеют, убираемся... У нас договор.

— А что на это говорят твои родители?

Суо помрачнел и чуть сбавил шаг, бережно прижимая к груди коробку с тортом.

— Ничего не говорят. Папа умер, когда мне было одиннадцать лет.

— Прости... — Гиллиан виновато поник.

— Ничего, это давно было. Скучаю, конечно, но тут уж ничего не сделаешь.

— А сколько тебе лет?

— Восемнадцать.

— И давно ты с Гровером?

— Четыре года скоро будет.

По пути домой Гиллиан учуял несколько раз, как к ним пытались приблизиться, но напасть не решились. Альфа слышал шорохи, щелчки, топоток, запахи табака и пива, даже заметил несколько теней, но потенциальные грабители так и не высунулись. То ли учуяли, что с ним шутки плохи, а то и что-то ещё, но Суо, держащийся к нему почти вплотную, почти не вздрагивал от страха.

— Ты действительно сильный, — сказал омежка уже в подъезде. — С тобой можно гулять здесь спокойно.

Майло уже вовсю суетился у плиты. В сравнении с Суо он был одет вполне нормально, пусть вещи были давно не новые и застиранные до потери цвета. Тёмно-русый, коротко стриженный, гибкий, он тоже притягивал взгляд. Если бы не Риан, то Гиллиан, увидев этого парня, мог бы и заинтересоваться... Увидев вернувшихся ребят, омега тут же выхватил из авоськи соль и спички. Одна конфорка на чисто отмытой плите уже горела, на ней бурлила большая кастрюля с водой.

— Одна спичка в кармане завалялась, — пояснил он, — но вы всё равно вовремя. Суо, пошустрее, а то Ирокез уже на меня облизываться начал!

Гровер и остальные сгрудились вокруг стола и что-то вполголоса обсуждали. Попутно вожак, Ирокез и бета в кожаном жилете курили, и в комнате уже повис довольно густой сизый дымок. Суо чуть поморщился и приоткрыл окно. Стоило Гиллиану сунуться, чтобы послушать, как Майло вцепился в его рукав.

— Нет, не надо. Рано тебе ещё. Лучше засучивай рукава и помогай Суо картошку чистить... Ого, вы торт купили? По какому поводу?

— Гилл проставляется — на пиво бы не хватило. — Суо вернулся и начал доставать из шкафа тарелки, ложки, ножи и прочую утварь.

— О, здорово! Два года уже настоящего торта не видел...

Два года??? Гиллиану стало стыдно — в их холодильнике лакомства никогда не переводились... Надо будет с первой же получки купить ребятам пирожных.

Картошку компания хранила в коридоре в большом деревянном ящике под замком. Когда Суо усадил Гиллиана перед второй большой кастрюлей с водой и вручил нож, тот растерялся, вертя в руке первую картофелину и глядя, как ловко работает своим ножом Суо.

— Ты что, даже картошку чистить не умеешь? Вот горе-то луковое... Так, смотри сюда, — начал учить новенького Суо. — Срезай как можно тоньше, понял? Если в очистках будет слишком много мякотки, то Гровер разозлится.

Гиллиан начал чистить, стараясь делать это как можно аккуратнее. Пока он приспособился на третьей, Суо успел очистить с десяток. Самым паскудным было то, что каждая картофелина была неправильной формы, из-за чего срезать кожицу было неудобно.

— Разрежь, — советовал Суо, показывая пример. — Так будет легче. Всё равно потом резать будем для жарки.

Потом был лук, от которого у альфы зажгло в глазах уже на стадии чистки. Суо, сочувственно хихикая, посетовал, что на этот раз особенно злой попался, а Гиллиан, промывая распухшие глаза холодной водой, понял, что означало оброненное как-то Рианом "Да ни ... и лука мешок! Сиди и чисти!" Да уж, точнее не скажешь...

Когда ужин был готов — омеги поджарили картошку с луком и отварили макарон, в которые мелко порубили колбасу — всё приготовленное поделили на девятерых. Любители сдобрили это всё кетчупом. Само собой, что альфам досталось больше, бетам чуть поменьше, а омегам — всё остальное. Гиллиан, хоть и успел слегка проголодаться, поделился своей порцией с Суо и Майло, которые долго отказывались, пока Гиллиан сам не высыпал им в тарелки. На него поглядывали с усмешками, но не стали комментировать. За столом на ящиках сидели только Гровер и Кермит-Ирокез, как его правая рука. Остальные ели, сидя на своих лежаках. Гиллиан сел рядом с Суо.

— Так кто ты у нас будешь? — спросил Гровер.

— Свой собственный, — повторил собственные слова, произнесённые при первой встрече, Гиллиан.

— Батя богатенький? — Вожак достал новую пачку сигарет и закурил, внимательно наблюдая за гостем.

— Ага. Вот только на выкуп не рассчитывай — он меня сам едва не пристрелил.

— Потому и свинтил из отчего дома? — хмыкнул Ирокез, закуривая тоже.

— Я сам ушёл.

— В школе учился?

— В закрытой. Недавно аттестат получил.

— И как?

— С отличием. Меня собирались в торгово-финансовый учиться отправить...

Со всех сторон засвистели.

— У бати своя фирма? — догадался Радуга.

— Ага. — Гиллиан вычистил свою тарелку последним куском хлеба и отдал её Суо. — Спасибо.

— Чем промышляет?

— Всем понемногу.

Омежки начали разливать чай и резать торт. Самый большой кусок достался Гроверу, Суо и Майло опять получили остатки, и Гиллиан отдал им свою долю. Ребята уже начали смотреть на пришлого с особенным восторгом, что не понравилось бете в кожаном жилете.

— Так почему ты из дома слинял? — поинтересовался Гровер. — Ты вроде сказал, что папаню убили...

— Отец и убил. При мне. Хотел меня пристрелить, папа бросился его останавливать, ну и... — Гиллиан залпом допил свой чай и поперхнулся. Майло и Суо дружно бросились хлопать его по спине.

— А тебя-то за что? Ты вроде справный... — нахмурился Гровер.

— За то, что не оправдал надежд, — откашлявшись, пояснил Гиллиан.

— Чем?

— Это моё дело, не ваше.

— Не из-за этого мокряка случайно? — Гровер ловким движением выхватил кармана своей рубахи фотографию. — Хорошенький... И чем он твоему бате не глянулся?..

— Отдай! — вскочил Гиллиан. — Это не твоё! — Рывком отобрал фото у вожака и отвернулся, прижимая к груди. Снова засвистели. Гиллиан забился в угол, где лежала его сумка, медленно унимая злость — Суо и Майло втянули головы в плечи.

— Ясно... — озадаченно почесал затылок Радуга. — Ты, значит, у нас с импринтингом?!

— И что с того? — огрызнулся Гиллиан. — Это никого не касается! И если вы ещё раз залезете в мою сумку!..

— Так должны же мы знать, кого к нам занесло, — ничуть не смутился бета в кожаном жилете. — Что-то маловато ты вещичек из дома прихватил... Понятно, что лето на дворе, а что делать будешь, когда осень грянет? Свитерок-то тебе явно маловат — только на Радугу и налезет.

— К тому времени я уже должен заработать на зимнюю одежду. От кутюр мне ничего не нужно, так что всё нормально.

— Слушай... — К Гиллиану подсел ещё один бета, которого все звали Шпингалетом — за невысокий, как у омеги, рост. Он был всего на два-три пальца выше Майло. — Как хоть твоего мокряка звать?

— Риан. — Произнеся любимое имя, альфа смягчился.

— Это как Сантану что ли? — хмыкнул Ирокез, сминая окурок в замызганной пепельнице, которая когда-то была чайным блюдцем. — Да, крутое имечко...

— Главное — редкое, — хихикнул Радуга, и все засмеялись.

Гиллиан прикусил язык, чтобы не сболтнуть, что его Риан — это тот самый. Сразу такие вещи лучше не раскрывать, чтобы не нарваться.

— А ты ещё и стишки пописываешь... — Гровер продолжал с интересом вглядываться в гостя. — Ничё так... красиво... особенно про мокряков. Ты их и правда так любишь?

— Уважаю и ценю. Все омеги, которых я знал, были хорошими людьми.

— А твой?

— Он — самый лучший.

— Уж не его ли ты искать собрался? Он что, сбежал от тебя?

— Можно и так сказать. — Гиллиан сел прямо, убирая фотографию на место. — Мы были на Больших Танцах... потом он попросил меня подарить ему ночь... Мы пошли в гостиницу... а утром я понял, что он ушёл.

— Плохо трахал? — Шпингалет перемигнулся с бетой в кожаном жилете. — Если да, то попроси у Квентина пару советов. Он у нас в этом деле большо-ой мастер...

— Обойдусь. И всё было хорошо.

— Тогда почему он от тебя сбежал?

— Была причина. И когда я его найду, то спрошу.

— И что ты собираешься делать потом? — спросил третий бета, Джаспер. Его руки были изрисованы татуировками, похожими на змей. Среднего роста, тонковатый для беты, но с хорошо развитыми плечами, в мешковатой одежде. Он будто стеснялся своей чрезмерной худобы... Смуглый, черноволосый, с пухлыми губами, он напоминал омегу. Над верхней губой темнел едва заметный пушок. Понять, сколько ему лет, было невозможно — могло быть и восемнадцать и двадцать пять.

— Попрошу его выйти за меня замуж. Я собирался сделать ему предложение сразу, как мы проснёмся...

— ...но Риан дожидаться такого счастья не стал и свинтил на всех парах, — закончил Радуга.

— Вроде того. И что? Выгоните прямо с утра? — Гиллиан с вызовом оглядел всю стаю.

— Да нет. — Гровер задумчиво потеребил небритый подбородок. — Чудной ты, дурик... но толк, чую, из тебя будет. Ты сильный, упрямый, не дебил... А что больной — так это не настолько заразно. Наши мокряки точно без этой дряни...

— А это ещё не доказано, что импринтинг — это болезнь. Лично я в это не верю.

— Так или иначе, но в ближайшую неделю будешь на хозяйстве с Майло и Суо. Раз собираешься жить самостоятельно и жениться на своём мокряке, то учись готовить. Мы и сами умеем, но не паримся, поскольку у нас кухари есть. Заодно привыкнешь ходить по нашим краям, а то заблудишься ещё... Через неделю у Суо будет течка, и раз ты такой особенный, то будешь за ним присматривать, пока мы будем на деле. Своих мокряков мы можем драть, когда захотим, но чужим их давать — паскудное дело. Я так понял, что ты за торт последние деньги отдал... Нет, я это не в укор. Такому бойцу, как ты, заработать ничего не стоит, и скоро мы тебя испытаем в деле. А пока ты на испытательном сроке. Докажешь, что тебе можно доверять — будешь пахать наравне со всеми. Если что-то сможешь заработать — половину в общак. Один никуда не ходишь, ни с кем не договариваешься. Если будут спрашивать, под кем ходишь, — называй меня. В наших краях меня знают как Зубодёра.

— А почему?

— На стоматолога хотел учиться, но вылетел с первого же курса, когда в первый раз сел, — усмехнулся Гровер. — А ведь ещё и луны не прошло... Так что я не такой дебил, каким ты меня посчитал. Дебильнулся я только в одном — тебя недооценил. Кто бы мог подумать, что домашний щенок способен драться на равных с покоцанной дворнягой?..

— Значит, мне можно остаться? — Гиллиан нахмурился.

— Оставайся. Ты в любом случае учителей искать себе будешь, а если сунешься к тем, кого не знаешь, то увязнешь так, что никогда из этой грязи не выберешься. Не ты первый, не ты и последним будешь. Ладно, хорош болты болтать. Моем посуду и спать. Завтра дел будет по горло. Джаспер, тащи с чердака ещё один матрас!

Пока Джаспер ходил на чердак, Гиллиан учился мыть посуду. Горячей воды не было, так что пришлось греть и разводить в тазу.

— А как же вы моетесь? — спросил альфа у Майло.

— Тут неподалёку благотворительная конторка есть, где можно помыться бесплатно. Потом покажу, как туда добраться. Не парься, Гилл, здесь не так плохо, как может показаться.

— А зимой вы как здесь живёте?

— Печку топим. Она сейчас тоже на чердаке, а с дровами проблемы бывают редко, если места знать. В прошлую зиму Шпингалет мешок торфа раздобыл, так его надолго хватило... Но ты на счёт зимы особо не переживай. Может, к тому времени уйдёшь уже...

— Эй, Майло, потом спишь со мной! — окликнул омегу Кермит.

— Понял.

Устраиваясь на жёстком матрасе, Гиллиан украдкой наблюдал за Ирокезом, лежбище которого было напротив. Похоже, что стесняться и здесь не принято, поскольку, едва Майло начал раздеваться, никто и не подумал выйти или хотя бы отвернуться. Омежка был жилистым, немного костлявым, но в целом симпатичным парнишкой. Ирокез же просто сбросил с ног ботинки и снял ремень. Действовал альфа быстро и привычно. Майло покорно выполнял все приказы старшего, потом лёг на живот и приподнял попку, слегка раздвинув ноги. На кряхтение и сдавленные стоны никто тоже внимания не обращал. Очень скоро Гиллиану стало противно, и он отвернулся. В памяти всплывали мгновения волшебной ночи, проведённой с Рианом... и в голове промелькнули новые строчки. Гиллиан вскочил, вытащил из сумки листок, ручку и начал набрасывать начало нового стихотворения. Суо, который что-то штопал на своём матрасе, украдкой наблюдал за ним.

Скажи мне, ветер, где ты? Где ты?

Зачем покинул ты меня?..

Постепенно все угомонились, Гровер выключил свет, и в комнате повисла тишина, изредка прерываемая сопением и шорохами. Гиллиан достал фотографию, нежно поцеловал её и, прижав к груди, прошептал:

— Где бы ты ни был... Спокойной ночи, любимый.

Следующие два дня прошли вполне нормально.

Привыкнуть спать на скрипучем полу было непросто, но Гиллиан, как и обещал, не жаловался. Закусив удила, молодой альфа осваивал премудрости жизни в трущобах с тем же старанием, с каким когда-то учился в школе. Учиться мыть посуду, чистить картошку, на глаз определять, сколько надо соли сыпать, и ориентироваться в лабиринте грязных улиц было не сложнее, чем когда-то давно — читать и писать. Свою первую яичницу он едва не спалил только благодаря Суо, который успел снять сковородку с плиты, управляться с кухонным ножом было проще, хотя выучиться нарезать продукты так же быстро и красиво, как это делал Майло, он и не надеялся. Как омега при этом не крошит свои пальцы, новичок так и не понял. Со стиркой было чуть сложнее — мыло, которым стая стирала свои вещи, было довольно едким, и у Гиллиана быстро покраснели руки. Суо только пожал плечами и сказал, что это с непривычки и со временем пройдёт.

Отношения в самой стае были вполне себе дружескими, хоть периодически и вспыхивали перебранки, в процессе которых альфы начинали ставить на место особо наглых и друг друга. Суо и Майло старались в такие моменты под руку не подворачиваться, чтобы не нарваться на затрещину. Пока вожака не было, молодняк творил, что хотел, но стоило главному вернуться, как все тут же становились смирнее. Гровер поддерживал дисциплину не только рявом и своей силой, мог и по шее дать, но, как и говорил Суо, был и впрямь не так плох. О себе альфа рассказывать не любил, но по некоторым оговоркам Гиллиан понял, что когда-то у их вожака была вполне благополучная семья и даже братья. Что потом случилось, никто не знал, но после этой истории Гровер сел в тюрьму на год и был отчислен из меда по причине судимости. Восстанавливаться после отсидки он не стал, а ушёл прямиком в трущобы, где и крутился, как мог. Вскоре собрал свою стаю, прописался, регулярно платя оброк местным Баронам... Их стая была самой заурядной, но пока не попадалась, особо голодать не приходилось, хотя зимой бывало туговато, если не удавалось добыть топлива. Своего вожака парни искренне уважали и даже после поражения от Гиллиана не отвернулись, поскольку перебираться к другому вожаку никому не хотелось.

Кермит-Ирокез, Радуга, которого на самом деле звали Юхан, и Нэд-Шпингалет были бывшими воспитанниками одного из интернатов. Там познакомились, быстро снюхались, а потом и сбежали на поиски лучшей жизни. Иногда они навещали своих родителей, но возвращаться домой явно не собирались. Нынешняя жизнь их вполне устраивала, хотя Гровер частенько поварчивал, что они могли бы и на "гражданке" прилично устроиться. Впрочем, он их не гнал домой силком, а только напоминал, что стоит своим показываться почаще.

Суо, Майло и бета Квентин родились и выросли здесь. Своих старших отцов они не знали, а папы двух последних работали на точках съёма до сих пор. Они никогда не ходили в школу, еле-еле выучились грамоте и кое-как выправили себе паспорта через благотворительную контору. Труднее всего пришлось Суо. Осиротев в одиннадцать лет, он попал в приют, после первой течки его продали... На этом месте Гиллиан нового друга перебил, отказываясь верить, что в их прогрессивное время ещё торгуют людьми, но Суо только грустно рассмеялся и назвал его идеалистом. С хозяином, впрочем, омежке относительно повезло — им оказался владелец лавочки по скупке краденого, которому нужен был толковый помощник. Этот же хозяин и лишил мальчишку невинности. Перед тем, как Суо встретил Гровера, хозяин чем-то прогневил одного из местных Баронов, и их лавочку спалили для острастки других. Хозяин погиб в огне, Суо успел спасти остатки денег, вычистив хозяйский тайник, и выбраться наружу. Побродив по улицам, он набрёл на дом, в котором тогда жила стая Гровера — Суо сказал, что там было ещё хуже, чем в нынешней квартире — в которую входили сам вожак и дружная троица, попросился на ночлег, а взамен предложил себя и свои деньги. В первую же ночь его попробовали Кермит и Гровер, а утром вожак предложил заключить договор — готовка, уборка, стирка и секс в обмен на кров, еду и защиту от чужих. Суо безоговорочно согласился и жил с ними уже четыре года. Потом появились Майло и Квентин. Суо и Майло быстро подружились... Омежки не жаловались на грубость сожителей и даже успели привязаться к ним. В частности, Квентин был их любимцем, поскольку частенько не просто удовлетворял свои потребности, а баловал друзей, позволяя себе приласкать их. Гровера они уважали за принципиальность и верность своему слову, над Юханом посмеивались за его пристрастие к яркой цветастой одежде, за что парень и получил свою кличку, а вот Нэда слегка побаивались — бета, хоть не вышел ростом, мог и поколотить за строптивость или нерасторопность. В стае он был главным спецом по замкам и лихо вычислял перспективные квартиры, в которых можно прилично поживиться.

Постельные дела стаи не отличались нежностью и деликатностью, в чём Гиллиан убедился в первый же вечер. И Суо и Майло раздевались по первому требованию, выполняли все пожелания сожителей и старались доставить им максимум удовольствия. Привыкнуть к царящей в комнате публичности было невозможно, как в своё время к тому, что творилось на гулянках в ночных клубах. Порой кому-то приспичивало среди ночи, и Гиллиан просыпался от глухих стонов. После ночных "упражнений" их омежки недосыпали, а готовить надо было всегда вовремя, и появление Гиллиана, взявшего на себя часть работы по дому, оказалось очень полезным. Гиллиан старался делать как можно больше, чтобы друзья могли поспать ещё и набраться сил. Сам он неудовлетворённостью не страдал, а возникшую проблему вполне можно было решить и вручную. Суо как-то предложил, как он выразился, "отсосать", но Гиллиан отказался. Похоже, что после первой ночи с Рианом его организм снизил свои сексуальные потребности до вполне себе терпимых и по-прежнему игнорировал других омег. Чем бы на самом деле импринтинг не был, но отдельные его проявления оказались достаточно полезными.

Все эти парни были простыми и понятными, но вот раскусить так же легко Джаспера не получалось. Бета не отличался болтливостью, держался чуть в стороне, о себе ничего не рассказывал даже тогда, когда появился в стае. Одно было понятно — он не местный. Видимо в столицу откуда-то приехал — вероятно, с юга — да так и остался. К стае прибился пару лет назад, был исполнительным и вполне надёжным, Суо и Майло не задирал... и всё-таки было в нём что-то настораживающее. От того, как он смотрел на Гиллиана своими странными раскосыми глазищами лилового цвета, порой было не по себе. Он будто пытался прочесть мысли... При тех свободных нравах, что царили в стае, Гиллиан ни разу не видел, чтобы Джаспер полностью раздевался перед своими. Даже утаскивая общих омег на свой лежак, парень никогда не демонстрировал другим свой зад. Гровер периодически о чём-то с ним шептался в уголке, при этом постоянно хмурясь... Омеги об этих секретах ничего не знали, а на вопросы Гиллиана только пожимали плечами.

— Джаспер вообще себе на уме, — сказал как-то Майло после того, как вышеупомянутый бета с него слез. — Но когда он появился, у нас ни разу не возникло проблем с Баронами.

— В каком смысле?

— Они в последние несколько лет регулярно повышают процент, который мы должны отстёгивать им за прописку. А когда появился Джаспер, то он как-то договорился с ними, и мы попали в список тех, кто откупается от надбавки выполнением особых поручений.

— А что это за поручения?

— Не знаю, но Гровер нас с Суо на них никогда не берёт. Уходит вместе с Ирокезом или Радугой, причём Радугу заставляет переодеваться. Бывает, что их по нескольку дней дома не бывает.

Эта информация вынудила снова приглядеться к Джасперу... и, как оказалось, неспроста.

Вечером третьего дня, когда разбежавшаяся по личным делам стая начала стягиваться домой, Джаспер поманил Гиллиана на улицу, завёл за угол, где стояли мусорные баки, и, зыркая своими глазищами, сунул альфе под нос газету.

— Что это?

— Газета, — растерялся Гиллиан, не понимая причин, по которым бета вытащил его из дома — пора было готовить ужин.

— Я знаю, что не сортирный рулончик. Это что? Вообще-то о таких вещах надо предупреждать сразу!

Джаспер расправил газету, и Гиллиан увидел передовицу, на которой стоял крупный заголовок: "ПОГИБ ЕДИНСТВЕННЫЙ СЫН ВЛАДА БАРРИ." Ниже шёл подзаголовок: "Риан Сантана наносит очередной удар по элите нашего великого государства." И всё это на фоне его школьной фотографии трёхгодичной давности.

Гиллиан схватил газету, нашёл нужную статью и начал читать. Джаспер привалился плечом к мусорнику, не мешая и не комментируя.

"Вчера стало известно, почему сын и наследник главы промышленно-финансовой империи Влада Барри не явился на официальную церемонию в Галерее. Как оказалось, молодой альфа Гиллиан Барри был жестоко убит за несколько часов до начала церемонии. Его тело было обнаружено..."

Гиллиан читал статью и чертыхался. Отец выполнил своё обещание... Вероятно, нашли невостребованный труп или просто подыскали похожего на него парня, навели марафет и подбросили в удобное место. К статье прилагался снимок обезображенного трупа, на лбу которого была вырезана знаменитая метка Сантаны. Рослин, что подумает Риан, когда увидит эту газету? Догадается ли о подлоге?

— Ну, что скажешь? — спросил Джаспер. — Скажи "спасибо", что здесь центральную прессу мало кто читает.

— Только то, что мне нечего добавить. — Гиллиан скомкал газету и выбросил в мусорник. — Раз уж я официально считаюсь мёртвым, то воскресать не буду. Теперь мне понадобятся новые документы, иначе сдохну на самом деле, а мне ещё рано.

— Гроверу сказать надо. — Джаспер потёр редкую щетину на своём подбородке. С растительностью на лице у него было плохо и потому бриться парню приходилось сравнительно редко. Гиллиан невольно повторил его жест. Да, надо бы побриться... — Он наш босс и должен быть в курсе.

— Не надо ничего ему говорить... пока. Как только я заработаю первые деньги, то расскажу ему сам.

Джаспер задумчиво взглянул на Гиллиана, принюхался и поджал губы. Гиллиан уже слышал краем уха, что их парень обладает удивительной интуицией, которая не раз помогала стае в работе. При этом у Джаспера была привычка постоянно к чему-то принюхиваться, которая напоминала, как то же самое то и дело делал Риан. Это тоже настораживало и вызывало вопросы, с которыми лезть пока было рано.

— Не понимаю я тебя, Гилл... Ты же как сыр в масле катался. Какого рожна тебе там не хватало?!

— Боюсь, ты не поймёшь. Это надо начинать с самого начала, а сейчас не до болтовни — ужин пора готовить.

— Ладно, после перетрём, но я с тебя теперь не слезу, пока ты мне всё, как на духу, не выложишь.

— Договорились. Остальным тоже ничего не говори. Не хочу зря их беспокоить.

Когда парни вернулись домой, оказалось, что Шпингалету снова приспичило невовремя, и Суо ублажал бету ртом. Гиллиан скривился и отвернулся к плите, возле которой возился Майло.

— Не понимаю, как можно это делать при всех, — ворчал альфа.

— А ты никогда так не делал? — удивился омега, потряхивая большую сковородку, на которой снова жарилась картошка с луком. На соседней, поменьше, шкворчали сосиски, которыми Гиллиан и занялся, переворачивая вилкой, чтобы именно подрумянились, а не сгорели. Рядом в глубокой миске ждала своей очереди следующая партия.

— Никогда. Я считаю, что случка — это слишком личное, чтобы выставлять на всеобщее обозрение...

Нэд со стоном кончил, потом с сытым видом потрепал Суо по щеке.

— А ты хорошо в рот берёшь. Может, на точку тебя пристроить?.. Да шучу я! — захохотал бета, увидев испуг на лице омежки.

— За такие шутки в зубах бывают промежутки, — рыкнул Гиллиан. Тут уже засмеялся Джаспер.

— Чего ржём? — В комнату, потягиваясь, ввалился Ирокез. Сегодня он соизволил надеть рубашку, которую, едва переступив порог, тут же начал снимать.

— Да наш стихоплёт только что такое выдал... — И Джаспер процитировал только что родившийся экспромт с пояснениями. Кермит тоже засмеялся.

— Надо боссу рассказать — ему понравится. Ужин готов?

— Скоро будет готов, — откликнулся Майло. — Как только дожарятся сосиски, я за яйца возьмусь.

— Слышь, Майло, — попросил Радуга, заходя следом за Ирокезом и нахально обхватив омегу за плечи, — а испеки завтра блинов? Сто лет их не ели!

— С чем есть будете? Варенья больше нет.

— А это что? — Юный альфа с видом победителя продемонстрировал авоську, в которой позвякивали две стеклянные банки с чем-то тёмно-красным. — Во, папаня мой поделился! Сливовое!

— О, класс! — обрадовался Нэд, алчно потирая ладони друг о дружку. — Обожаю варенье твоего папы! Ты ему привет от нас передал?

— Передал, только привет от тебя он принимать не захотел.

— А что так? Всё никак не может простить мне того прикола? Так ведь я уже извинился.

— Ты-то извинился, а вот с соседями разбираться пришлось долго.

Кроме сливового варенья папа Радуги передал ещё пакет с пирожками и что-то ещё, что альфа показывать постеснялся — сразу унёс к своему лежаку и спрятал под матрас. Юхан очень любил своего папу, рассказывал о нём с искренним теплом, старался поддержать, делясь своим заработком, и никогда не рассказывал о том, чем зарабатывает на жизнь, чтобы не огорчать лишний раз.

— Он в интернат-то меня отправил только из-за нового мужа, — признался Радуга вчера. — Тот мне никогда не нравился, а мы тогда паскудно жили — денег постоянно не хватало... Ну, тот меня и велел сплавить, чтоб глаза не мозолил.

К приходу Гровера ужин был готов. Гиллиан, забрав наполненную тарелку, плюхнулся на своё место, но успел только откусить от куска хлеба, как вожак его окликнул:

— Гилл, с завтрашнего дня начинаешь опекать Суо. Чуешь, как он пахнуть начал?

— Утром ещё заметил, — кивнул Гиллиан.

— Значит, всё понял, молодец. Как только Суо отлежится после течки, пойдёшь с нами на первое дело. Посмотрим на тебя, а потом решим, что будешь делать вообще.

— Хорошо.

После ужина, когда посуда была вымыта, Гиллиан понял, зачем Суо носит косынку. Оказалось, что омежка действительно старательно отращивает волосы, которые свисали уже почти до пояса. Волосы у парня были по-настоящему роскошные — густые, мягкие, блестящие, красивого золотисто-медного цвета. Суо долго и тщательно расчёсывал каждую прядь.

— А зачем тебе такие длинные волосы? С ними же неудобно...

— Чтобы потом продать. В парикмахерских за них неплохие деньги выручить можно. Вот ещё немного подращу и обрежу.

— А зачем они волосы скупают?

— На парики и шиньоны для модников и рано лысеющих. Ты себе не представляешь даже, сколько у них клиентов, которые хотят скрыть свои проблемы с волосами!

— И куда ты потом деньги денешь?

— В заначку к зиме пойдут. Прошлую зиму мы еле-еле пережили — пришлось потратиться на лекарства, когда Ирокез приболел. У него тогда воспаление лёгких случилось, а в больницу брать отказались... Я хотел ещё тогда оболваниться, но Джаспер запретил и где-то достал лекарства по дешёвке.

— А давай я тебе помогу, — предложил Гиллиан.

— Ладно, давай.

Гиллиан расчёсывал волосы друга очень осторожно, боясь дёрнуть лишний раз. Волосы были на редкость хороши! Сколько же сил омежка тратил на уход за ними?.. Закончив причёсываться, Суо заплёл две косы, обернул их вокруг головы и снова спрятал под косынку.

Перед тем, как лечь спать, Джаспер подобрался к матрасу Гиллиана и шепнул:

— На самом деле я тогда обчистил аптеку, а деньги отдал одной семье, в которой дети голодали. Только Суо и Майло не говори.

— Почему?

— Они Гроверу разболтают, а он не любит, когда мы общие деньги чужим просто так отдаём. Но я не мог тогда иначе поступить, братан. Я потом узнавал... Эти деньги ту семью реально спасли.

У Гиллиана потеплело на сердце. Надо же... Даже среди всей этой грязи можно найти что-то по-настоящему чистое и светлое.

— Не скажу.

Больше он Джаспера ни в чём скверном не подозревал.

Ночью Гиллиан проснулся от того, что на соседней койке стонал и метался в ночном кошмаре Фрэнки. Омеге было страшно, но он не просыпался. Гиллиан вскочил, метнулся к соседу и затряс его за плечи.

— Фрэнки! Фрэнки, проснись!

Омега резко распахнул глаза, сжимаясь, и забормотал:

— Нет... нет... не надо... не трогайте меня... пожалуйста...

— Фрэнки, это я, Гилл!

Омега вздрогнул, вдохнул... и заплакал.

— Это был сон?..

— Да, всего лишь сон. Успокойся, малыш, всё хорошо. — Гиллиан включил лампу на столе, сел на край койки друга и обнял его, тихонько укачивая и гладя по голове. — Всё хорошо, их здесь нет. Ты в безопасности.

Фрэнки вцепился в его майку и уткнулся носом в грудь. Успокаивался омега медленно. Гиллиан не выпускал друга из своих объятий и вспоминал, как когда-то точно так же утешал другого омегу... о судьбе которого хотелось бы узнать, как и том, что всё-таки случилось с его стаей.

Комната буквально утопала в запахе Суо, но Гиллиан оставался спокоен и собран, только немного напуган. Никогда прежде он не видел, как омеги переламываются во время течки, и выглядело это довольно страшно.

Первое время он не выпускал Суо из вида. Обычно в преддверии течки запах у омег нарастает постепенно на протяжении недели, но Суо ощутимо начал пахнуть за три-четыре дня до начала предтечки. С этого времени Гиллиан не уходил из дома, охраняя омежку от посягательств соседей, которые старались под любым предлогом заглянуть "в гости". За продуктами ходили Майло и Ирокез, один раз соизволил даже сбегать Нэд. Снабжённый соответствующими инструкциями альфа весьма эффективно пресекал все попытки покуситься на Суо, и вскоре все затаились, поняв, что в стае Зубодёра появился сильный боец, с которым лучше не связываться.

Само собой, что все эти запреты не касались своих, и омежка регулярно оказывался под кем-то из своих сожителей, но на этот раз альфы и беты действовали куда осторожнее. Объяснялось это просто — они не хотели навредить Суо, настраиваясь заранее, поскольку течка — самый опасный период для омеги. Занести инфекцию легче лёгкого, потерявшие голову альфы запросто способны заделать ребёнка, да и покалечить самого омегу им тоже ничего не стоит, а Суо всё же был ценен для стаи, и его старались сберечь. То же самое касалось и Майло, черёд которого должен был настать через пару лун. Когда Суо за завтраком отказался есть, Гровер объяснил подробно, как всё будет происходить. Как самый образованный в стае, он прекрасно знал, что находиться всем в одной комнате очень опасно, и потому план действий был уже продуман и отработан не раз. К началу вспышки все, кто будет на месте, бросали жребий, определяя очерёдность, из запасов извлекалась пачка презервативов, первый оставался с Суо, а остальные, кроме Майло, уходили из дома, чтобы не случилось драки. Майло дожидался окончания сцепки, выводил первого и звал следующего, пока Суо приходил в себя и отдыхал. И так до конца вспышки. Гровер, как вожак, если не была его очередь, старался держаться поблизости, чтобы своим присутствием отгонять движимых охотничьими инстинктами соседей и просто случайных людей, забредших на сладкий запах течного омеги. Теперь эта обязанность была переложена на плечи Гиллиана. Он же должен был охранять Суо и Майло в те моменты, когда никого из стаи не будет на месте. Гиллиан подтвердил свою готовность выполнить свой долг, а потом начал расспрашивать Майло о том, чего ждать, если придётся остаться на страже.

Первая вспышка случилась вечером около восьми часов, и Гровер решительно выгнал всех, кроме Радуги, который вытянул длинную спичку. Гиллиан дождался, пока Майло запрёт дверь, и уселся перед ней, приготовившись отгонять чужаков, которые уже слонялись неподалёку и ловили момент, когда страж отвлечётся. Но Гиллиан не собирался пропускать никого. Он раз за разом яростным рыком заставлял всех разбегаться, демонстрируя свою силу альфы. Когда все сидели тихо, он с болью вслушивался в жалобные стоны Суо и похотливые хрипы очередного "помощника", представляя себе, что происходит во время очередной течки с его Рианом... От этого становилось по-настоящему страшно. Судя по тому, что он стал для Риана первым, его омежка как-то умудрился спастись от озабоченных альф и бет. Но ведь от случайности не застрахован никто...

Течка Суо длилась около трёх суток, и как назло именно на вторые вся стая, исключая омег, должна была идти платить оброк Баронам. Гиллиан официально ещё не был принят, так что остался дома, как и было оговорено заранее. Едва все ушли, как альфа почуял, что соседи замерли в предвкушении удовольствия. За ночь комната пропахла так, что Гиллиан заранее настроился на драку, как только начнётся новая вспышка. Ребята ушли надолго, так что предстояло выдержать нешуточный бой.

Когда Суо на своём лежбище жалобно застонал, Гиллиан метнулся к двери, за которой уже слышались топот и приглушённое рычание. Вынести дверь ничего не стоило — Шпингалет позавчера открыто ворчал, что давно стоило переехать в другое место — и альфа, косясь на Майло, усевшегося рядом с трясущимся другом, прислонился к двери плечом и издал предупреждающий рык, ответом на который стало негромкое ворчание. Гиллиан, чувствуя, как внутри нарастают злоба и желание подраться, стиснул кулаки. Он понимал, что в драке один на один легко сделает этих дворняг, но вот кучей его вполне могли одолеть. Позволить им прорваться внутрь он не мог. Оставалось одно — показать себя во всей красе, чтобы выиграть время. Он вышел из комнаты, торопливо закрыл за собой дверь и преградил путь рванувшимся к нему пятерым альфам.

— Стоять, шавки подзаборные! Первый же, кто приблизится, отправится на тот свет!

Гиллиан насчитал не меньше десятка потенциальных противников, рискнувших попытать удачи. И это были самые сильные, живущие здесь. Те, что были послабее, и беты толпились ниже, ловя момент. Единым целым их назвать было нельзя, каждый старался для себя, а у Гиллиана было преимущество не только по части силы — у него была конкретная цель и два небезразличных человека за спиной. За четыре года найти достаточно надёжное убежище для омег не удалось — лабиринты трущоб прекрасно сохраняли и распространяли запахи, а все более-менее перспективные схроны уже расхватали другие и сдавали их за нелишние для стаи деньги. Оставалось обходиться тем, что было. Часть шрамов Ирокеза была именно оттуда — он стоял на страже, когда Гровер был занят.

Громовой рык сотряс коридор, и соседи отпрянули, почуяв полную силу новичка. Гиллиан едва сдерживался, чтобы не броситься в драку. Если отвлечётся, то сорвётся, его оттеснят от охраняемой двери, и Суо и Майло останутся без защиты. А этого не должно случиться. За окно можно не беспокоиться — его давно забрали решёткой изнутри и вырвать её было бы трудно. Гровер занимался этим лично, как только стая перебралась в эту халупу.

— Да он сильнее Зубодёра... — донеслось снизу.

— Ага... Пошли отсюда, а?

Услышав, как несколько человек трусливо ушли, Гиллиан приободрился. Отлично, но расслабляться рано. Гровер ясно сказал — никаких трупов... Альфа продолжил давить на собравшуюся разношёрстную свору, вынуждая их отступать всё дальше, но сам не двигался с места. Осознание собственной силы пьянило, видеть, как эти типы сгибают спины и жалобно начинают скулить, было очень приятно... и это отрезвило Гиллиана. Он остро осознал, насколько тонкая грань всегда отделяла его от отца и прочих эгоистов, и сейчас он приблизился к ней вплотную. Если перешагнёт, то нет твёрдой уверенности, что сможет вернуться назад. И тогда Риан не примет его — ведь он полюбил совсем другого альфу.

— Значит, так, — прорычал Гиллиан, тяжёлым взглядом обводя всех и каждого, — говорю один раз. Запомните сами и передайте всем. Забудьте про этих омег. Их для вас просто нет. И если кто-то из вас или кто-то другой хоть пальцем их тронет без нашего ведома, то долго не проживёт. Они принадлежат стае Зубодёра и точка. Всем всё понятно?

Ответом стал нестройный скулёж, и все начали разбредаться кто куда. Кто-то поплёлся на улицу в поисках другого способа удовлетворить вспыхнувшую похоть, кто-то вернулся к себе и заперся. Выждав и убедившись, что пока опасность миновала, Гиллиан вернулся в комнату и понял, что началось всерьёз.

Майло сидел рядом со скулящим и мечущимся полностью раздетым Суо и пытался его успокоить, просил перетерпеть, что это обязательно пройдёт. Гиллиан видел на лице несчастного омежки дикий страх — он не мог не чувствовать, что только что творилось за дверью. Во взгляде, который он бросил на Гиллиана, был смертельный ужас. Да, Суо смирился с необходимостью отдавать своё тело собственной стае, но вот страх перед другими, перед новой болью оставался всё равно. И Гиллиан, ещё не пришедший в себя после противостояния с другими, был живым напоминанием о возможной опасности.

— Гилл... он боится тебя... — пролепетал Майло, которого тоже колотило от страха. — И я боюсь...

— Нет... меня бояться не надо... я же не обижу вас...

Гиллиан вдохнул густой цветочный запах Суо, сквозь который пробивались имбирные нотки Майло, и это помогло успокоиться. Омежки, двое, напуганы. Им нужна защита. Им нужен заботливый друг. Гиллиан несколько раз глубоко вдохнул, выдохнул... и сел рядом с ними.

— Всё в порядке, ребята. Я в полном порядке. Я вас не обижу.

Майло всхлипнул и уткнулся носом в его плечо. Гиллиан бережно приподнял плачущего Суо и обнял, усадив к себе на колени, как когда-то успокаивал его после страшных снов папа Силас.

— Всё хорошо, малыш, всё хорошо. Не бойся, тебя никто не обидит.

Суо прильнул к нему и вцепился в балахон, ёрзая по бедру попкой, буквально истекающей терпко пахнущей смазкой.

— Гилл... твои штаны... — шмыгнул носом Майло.

— Ничего, потом отстираем. Сейчас это неважно.

Суо продолжал плакать и подёргиваться. Гиллиан успокаивал его, разговаривал с другом и одновременно отслеживал всё, что происходит по соседству. Он чуял всеобщее недовольство и понимал, что опасность ещё возможна. Нужно любой ценой выдержать эту осаду, дождаться возвращения остальных... и убедить Суо, что ему ничего не угрожает.

К тому моменту, как вспышка закончилась, бедняга Суо совсем измучился и вымотался. Гиллиан бережно уложил его на лежак, а Майло снял с решётки замок и распахнул окно — проветрить. Затем поставил на плиту кастрюлю с водой.

— Спасибо, Гилл... — прошептал Суо, вцепившись в ладонь друга. — Ты такой хороший... С тобой совсем не страшно... и мне даже стало чуть-чуть полегче...

— Вот и хорошо. — Гиллиан погладил друга по плечу. — Я рад, что смог помочь.

Как только Суо обтёрли и помогли подмыться, омежка выпил чаю послаще — он так ничего и не ел — и крепко заснул. Гиллиан отдышался и устало опустился на свой лежак.

— О, боги... И это у всех вас так?

— Ага, — тихо кивнул Майло. — Жутковато выглядит, верно? Но такова уж наша природа, которой просто пользуются. В таком состоянии мы становимся совершенно беспомощными. Мы понимаем, это сделано нарочно, чтобы мы охотнее поддавались, чтобы потом рожать детей, но то, как нас осеменяют...

— Это мерзко. Неужели так трудно было придумать создать такие места, куда омеги могли бы приходить, чтобы переломаться в полной безопасности? Ведь это решение напрашивается само собой! И детдома разгрузятся за пару поколений, поскольку не будет лишних детей, и вашим сородичам будет спокойнее...

— Кто бы растолковал это властям... Тебе сделать чаю?

— Да, пожалуйста.

Попивая чай, Гиллиан поймал на себе восхищённый взгляд Майло и опустил глаза в пол.

— Чего ты так на меня смотришь?

— Завидую твоему Риану. Ему достался такой замечательный альфа! И сильный, и красивый, и добрый и заботливый... И чего он от тебя убежал, дурачок? Если бы у меня был такой альфа, то я бы за него держался всеми руками и ногами!

— Была у него причина, я знаю. Перед тем, как он попросил у меня ночь, нам было так хорошо и весело вместе...

— Вы целовались?

— При каждом удобном случае. — Гиллиан улыбнулся, вспоминая. — А когда просто сидели рядом... Я обнимал его, тихонько дул ему в затылок, а он ворчал, что щекотно... А то бывало забьёмся в какой-нибудь тихий угол парка и начинаем бороться. Он так радовался, когда у него получалось повалить меня на спину! Я даже нарочно поддавался, чтобы лишний раз посмотреть, как он улыбается. А как смеялись его глаза... Я всё готов отдать, чтобы увидеть это снова.

— Так вот она какая — любовь... — Майло смахнул выступившие слёзы. — Знаешь, Гилл, мне иногда кажется, что люблю наших альф и бет, пусть они и бывают грубыми. Они нас не балуют, только Квентин иногда себе это позволяет... но то, что они нас защищают и заботятся, как умеют, лучше всего того, что мы видим вокруг. И я даже согласен родить ребёнка от одного из них, но не хочу приносить лишних трудностей. Мы и так иногда едва справляемся.

— Может, когда-нибудь и родишь... Думаю, что если ты или Суо всё-таки забеременеете, то Гровер и тогда вас не бросит.

— Наверно... только проверять что-то не хочется.

Перед молодым альфой сидели два медика, которых Гиллиан разглядывал с некоторой настороженностью. На работу его брали только с паспортом — обычная практика для временных рабочих — однако пока его оформляли в бухгалтерии, Гиллиан заметил объявление о плановой диспансеризации. Гиллиан с детства ходил по медосмотрам и терпеть не мог врачей. Бояться, в принципе, было нечего — со здоровьем у него всё в порядке, в последний раз болел в четырнадцать лет и это был вульгарный грипп, а если спросят про венерические, то есть отличный ответ... Единственное, чего опасался альфа — это то, что могут обнаружить, что его паспорт фальшивый. Пока новый документ нареканий не вызывал.

Начальник подразделения кивком поприветствовал Гиллиана.

— Хорошо, Гилл, садись. Это ненадолго.

— Но у нас скоро рейс...

— Всё в порядке. Тебя просто быстро осмотрят и зададут пару вопросов.

Гиллиан со вздохом опустился на предложенный стул. Врач-альфа внимательно оглядел пациента.

— Гилл Моэна? — уточнил его помощник-бета, раскрывая планшетку.

— Да.

— При приёме на работу у вас был с собой только паспорт. Можем мы спросить, где ваша медицинская карта?

— Можете, — кивнул Гиллиан, — и я, может быть, даже отвечу...

— Гилл, — повысил голос начальник, — не дерзи.

— Простите, вырвалось случайно.

— Ничего страшного, — снисходительно хмыкнул врач-альфа. — Современная молодёжь никогда не упустит случая самоутвердиться хотя бы на словах. Итак, где твоя карта?

— Сгорела на предыдущем месте работы — в регистратуре замкнуло проводку.

— Когда это случилось?

— Три луны назад. Поскольку я совершенно здоров, то решил пока по поводу карты не заморачиваться. Тем более, что я ничем хроническим никогда не болел.

Врач слегка надавил, и Гиллиан чуть-чуть показал зубы.

— Жалобы есть?

— Только на собачий холод на улице.

Бета коротко хихикнул.

— Мы имеем в виду ваше самочувствие.

— Никаких, иначе бы я не стал устраиваться именно сюда.

— Тяжёлые травмы были? Переломы, сотрясения?

— Нет.

— Венерические заболевания?

— Раньше не было точно, а последние полгода я об этом вообще не думаю.

— Почему?

— Импринтинг.

Начальник подразделения и врачи уставились на молодого альфу в полном замешательстве.

— Вы... уверены? — кое-как выдавил из себя бета, делая пометки в планшете.

— Абсолютно. Это случилось в первую луну календарного лета. На первом месте работы мне приходилось присутствовать на вспышках течных омег, и это не вызвало у меня никакой реакции.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — нахмурился начальник. — Насколько я знаю, твой сосед по общежитию — омега...

— В списке официально зарегистрированных заболеваний импринтинг пока не числится — ведутся исследования, а лично мне это не доставляет никаких проблем. Наоборот, бывает даже полезно. Особенно при моём образе жизни — я постоянно переезжаю.

Врач-альфа нахмурился.

— Слушай, парень, ты хоть понимаешь, что это... явление — ненормально для альфы? Тем более для такого молодого, как ты. Тебе восемнадцать. И как ты думаешь жить дальше? А если захочешь семью, детей?

— Я уже хочу семью и детей, потому и езжу по стране — ищу того самого омегу. Я знаю, как он выглядит, знаю, как его зовут и сколько ему лет. Как только найду, то моментально решатся все проблемы.

Альфа продолжал хмуриться.

— И ты готов смириться со своей... неполноценностью?

— Послушай, док, — вздохнул Гиллиан, — я понимаю вас всех, но я не настолько зациклен на самоутверждении. За последние полгода я научился ценить то, что у меня есть, и смиряться с неудобствами. И я точно знаю, что жизнь с тем парнем будет вполне себе спокойной и удобной, а его истерики после рождения детей я как-нибудь вытерплю, раз от этого никуда не денешься. Я достаточно терпеливый. И давай побыстрее разберёмся с осмотром — у нас рейс через час, а я ещё не всё загрузил в машину.

Врач недовольно рыкнул. Сам осмотр много времени не занял. Разглядывая крепкое тело молодого альфы с многочисленными следами драк, альфа обратил внимание на глубокий след от укуса на правом плече.

— А это что?

— Добрая память о первом месте работы, — усмехнулся Гиллиан. — Босс у нас был... своеобразный. В кулаке всех держал. Это было что-то вроде гарантии, что будешь послушным.

— Я слышал, что подобный обычай в ходу среди криминала...

— Может, босс и сидел, но мы не спрашивали. Нас он не сильно прессовал, рассчитывался честно... Нормальный был мужик.

Гиллиан кое-как дождался конца осмотра, подписал обходной лист, старательно вырисовывая свою новую подпись, к которой не до конца привык, после чего выдохнул с облегчением. Начальник подразделения укоризненно покачал головой.

— Гилл, не стоит так выпендриваться. Ты же знаешь, как лихо сейчас арестовывают... Оно тебе надо? Пришьют ещё статью о неблагонадёжности!

— Просто я врачей терпеть не могу, — признался альфа. — Отец меня то и дело по ним гонял, как будто боялся чего-то.

— А по поводу импринтинга? Тебя это действительно не парит?

— Нисколько, — пожал плечами Гиллиан, одеваясь. — И я сказал чистую правду.

— Странный ты...

— Первый босс мне это тоже говорил, но на моей работе это не отражалось.

Суо вяло жевал, а Гиллиан бережно придерживал его под плечи, пока Майло кормил друга с ложки.

— Молодец, Гилл, — похвалил альфу вожак, — первую проверку прошёл.

— Проверку? — удивился парень.

— Да. Ты доказал, что тебе можно доверять. Я тут послушал, что соседи говорят... Хорошо, что мы решили тебя оставить. Теперь наши мокряки точно будут в безопасности.

— Слушай, босс, может, не будешь их так называть? Меня от этого слова тошнит уже...

— Привыкай, — отрезал Гровер. — Не будешь же ты из-за этого драться с каждым встречным-поперечным... А что касается охраны Суо и Майло, то я не собираюсь кормить чужих ублюдков. Если наши мальчишки и "залетят", то пусть лучше это будут наши ублюдки. Альфы, беты, омеги — плевать. Они будут нашими. В нашей стае железное правило — один за всех и все за одного, иначе тут не выжить. Я, когда только пришёл сюда, сразу это понял. Особенно когда увидел, как тут с такими, как Суо и Майло обращаются. Я тогда только-только вступил в стаю... — Гровер потёр своё правое плечо. — Хотя стаей это можно было назвать только с натяжкой. И я точно знаю, что отраву в пиво нашему вожаку подсыпал именно его мокряк, которого он окучивал в любое время дня и ночи. Причём безжалостно, вплоть до крови из носа и порванной задницы. Я не хочу последовать за ним и сразу для себя решил, что если в моей стае и будут мокряки, то с ними так обращаться не будут. Лишняя гарантия, что останешься жив. Я прекрасно знаю, что они спят и видят доброго альфу, за которым будет безопасно, и стараюсь дать им эту защиту. И наши парни отрабатывают эту защиту на совесть. И так будет до тех пор, пока я жив. За те четыре года, что Суо живёт с нами, он трижды спасал мою шкуру, принося предупреждения о наездах — он умеет слушать и отфильтровывать пустую хрень. Майло еле-еле читает и пишет с ошибками, ставя по четыре в слове из трёх букв, но зато моментально считает в уме и не даёт нас обвести во время торговли или расчётов. Они отлично вписались в нашу стаю и приносят ощутимую пользу не только готовя нам жрачку и подставляя зады по первому требованию. Они наши равноправные товарищи, и так будет всегда. Их охрана во время течек всегда была нашей головной болью, и ты вовремя появился. Теперь я могу быть совершенно спокоен за них.

— И какой будет следующая проверка? — Гиллиан ощутил, как растёт его уважение к вожаку.

— Скоро узнаешь. При этом должны присутствовать все, а Суо ещё слишком слаб. Только учти одну вещь. Когда ты покажешь всем свою силу, то тебя попытаются сманить другие — ты отменный боец. А я тебя отпускать не хочу. Ты к нам за наукой пришёл, и я тебя отпущу, когда захочешь уйти, но в других стаях тебя скорее прикончат, чем отпустят. И тебе придётся доказать свою преданность именно нашей стае. То, что ты наш, должны видеть все.

— И что для этого нужно сделать?

— Ты дашь мне пометить себя.

— Что?..

Суо и Майло дружно обнажили правое плечо и показали свои метки — глубокие, хорошо заметные.

— Они поставлены не во время течки, а когда Гровер принял нас в стаю, — сказал Майло.

Ирокез продемонстрировал своё правое плечо, на котором стояла точно такая же. Радуга, Шпингалет, Квентин и Джаспер сделали то же самое. Метка была одной и той же — передние верхние резцы слегка повёрнуты внутрь, левый нижний клык крупнее правого.

— Таков обычай, — продолжил объяснять Гровер. — Альфы и беты считают ниже своего достоинства добровольно подставляться под это дело, и если ты позволишь себя пометить, то это будет самым лучшим доказательством, что ты готов подчиниться вожаку и выполнять все его приказы. Поэтому метка ставится публично. Если ты будешь сопротивляться, то тебя просто убьют. Не мы — другие. Одиночки здесь не в чести, поэтому если хочешь нормально жить — должен к кому-нибудь прилепиться. Не веришь — спроси Джаспера. — Гиллиан взглянул на бету, спокойно сидящего на своём лежаке, и тот кивнул.

— И... как это будет проходить? — Гиллиан невольно потёр своё правое плечо, буквально чувствуя, как зубы Гровера впиваются в его кожу.

— Раз в неделю на подпольной арене проходят бои в клетке. Именно там и представляют новичков-альф. Для бет свои испытания, а мокряков в расчёт просто не берут. У тебя будет три боя, и, независимо от результатов, ты пройдёшь присягу — встанешь передо мной на колени, склонишь голову и позволишь себя укусить как следует. Я знаю, ты у нас парень гордый и сильный. Во время боя это поймут все, предложат перейти к себе, будут сулить выгоду, но ты учти — если согласишься, то уже никогда из этого дерьма не выберешься.

— Х-хорошо.

— Я тебе уже сказал — если захочешь уйти, то мы тебя отпустим. Каждый для себя решает сам. Но пока ты с нами, то помни — главный здесь я. Я готов прислушаться к толковому совету, но все важные вопросы решаю я.

— Согласен.

— А раз согласен, то готовься. Как только Суо отлежится, ты предстанешь перед Баронами на арене.

Гиллиан взглянул на новых друзей — омеги сочувственно улыбались — и вздохнул. Метка — это же практически на всю жизнь... С годами она только сгладится, оставив шрам. И запросто раздеться перед другими будет проблематично — не все поверят, что этот укус получен в драке. Слишком аккуратный и глубокий.

После обеда Джаспер коротко мотнул головой, многозначительно ткнув пальцем в потолок, и Гиллиан понял, что пора закрывать долг — по поводу его бегства из дома они так и не поговорили. Уже на чердаке, убедившись, что лишних ушей нет, Джаспер повернулся к альфе.

— Я тебя слушаю.

Гиллиан тяжело опустился на корпус стальной печки, сцепил пальцы в замок и начал тихо рассказывать. Бета слушал очень внимательно, время от времени подёргивая ноздрями и кивая.

— Понятно, — сказал он, когда Гиллиан закончил. — Ну и правильно сделал, что свалил. Хоть человеком останешься, а не тварью.

— Джас, ты понимаешь, что слишком многим это знать нельзя?

— Понимаю. И я обещаю, что кроме меня и Гровера об этом никто не узнает... ну, кроме тех, кто догадается сам. Только тебе теперь новые документы нужны.

— Я знаю. За этим и пришёл — узнать, где можно их достать. Как дорого это стоит?

— Нормально, но для тебя сделаем. Потом отработаешь.

— Джас... ты не подумай, что я тебе не доверяю... но ты точно сохранишь тайну? Меня же будут искать, а ты хоть и нормальный парень, но всё-таки бета...

Джаспер тяжело вздохнул и... широко улыбнулся.

— Гилл... Уж кто-кто, а я тайны определённо хранить умею. Я ведь тоже с липовыми документами живу, причём уже давно.

— Ты?

— Ага. А чтоб ты уж совсем убедился, расскажу, в чём тут фокус. — Джаспер сел напротив Гиллиана на ящик. — Как ты думаешь, сколько мне лет?

— Около двадцати?

— Нет, Гилл, — покачал головой Джаспер, перестав улыбаться, — мне почти двадцать семь. Я старше Гровера почти на полтора года. И я не бета. Я — омега.

Гиллиан сперва подумал, что приятель шутит. Ну, какой он, к псам, омега?! Да, смазливый худышка-пухлогубик, но не омега — от него же не пахнет омегой. И Суо с Майло имеет регулярно. Но Джаспер выглядел предельно серьёзным, и Гиллиан понял, что он не прикалывается.

— О... омега?

— Если быть более точным, то омега-"ненормал". Вторичное созревание у меня началось в четырнадцать.

Гиллиан потрясённо всматривался в парня, отчаянно пытаясь найти хоть какие-то чёткие омежьи признаки. Ну почти ничего такого, даже голос ниже, чем у омеги. Джаспер придвинулся ближе, оттягивая воротник.

— Можешь понюхать. Суо и Майло ведь что-то чуют, пусть и едва-едва... Может, и ты учуешь?

Поколебавшись, Гиллиан прижался носом к шее приятеля, вдохнул поглубже... но ничего не учуял.

— Ничего... Ты точно меня не разыгрываешь?

— Нет. — Джаспер поднялся с ящика и начал раздеваться. Оставшись голышом, он развёл руки в стороны. — Ничего странного не замечаешь?

Первым в глаза бросился старый шрам на животе, тянущийся от лобка до пупка. Потом Гиллиан заметил, что на худом гибком теле Джаспера было до странности мало волос... немногим больше, чем у обычного омеги. Гладкие ноги и грудь, небогатая поросль в паху и в подмышках... А ещё у парня были сравнительно крупные соски и округлые очертания бёдер, которые, впрочем, были уже, чем у Риана. А вот что касается члена, то узла на нём видно не было, хотя сам достаточно аккуратный ровный орган отличался вполне неплохими размерами.

— Это... как вообще? — кое-как выговорил альфа, поняв, что уже ничегошеньки не понимает.

— Всё дело в этом. — Джаспер провёл пальцем по своему шраму на животе, после чего начал одеваться. — То, что от меня не пахнет омегой, стало побочным эффектом от операции, которую мне сделали до моего полного созревания. Как и то, что я вырос таким высоким и плечистым. Хирургическое вмешательство сбило гормональный баланс в пользу вторичного созревания. Док, который меня оперировал, честно предупредил, что полностью предугадать, как на мне это отразится, нельзя. Мне ещё повезло, а другой "ненормал", которого он оперировал точно так же, так и остался похожим на нормального омегу, только детей рожать не может и не течёт.

— А... зачем ты на операцию пошёл?

— Чтобы мне вообще всё не вырезали. Такие, как я, — это самый настоящий плевок в лицо официальной теории эволюции нашей расы. Если раньше "ненормалов" истребляли, то сейчас просто калечат, не позволяя оставлять после себя потомства. Я слышал, что сейчас идут разговоры, чтобы нас всех просто ставили на учёт, чтобы всё-таки начать исследования, но я не хочу становиться подопытной крысой. Мой старший отец-бета так и сказал мне: "Если хочешь жить спокойно, Джаспер, то выбирай — будешь рожать сам или подаришь нам внуков от простого омеги." И я решил, что сам рожать не буду. Отец сумел найти подпольного хирурга, который меня и резал, а потом сделал мне фальшивые документы, в которых меня обозначили бетой. Бете ведь гораздо проще устроиться по жизни чем омеге...

— Так ведь наши омеги... Они не могут не чувствовать...

— Узел у меня тоже есть, но он становится заметным только перед оргазмом. — Джаспер поправил штаны и начал застёгивать ремень. — Природа не терпит беспорядка. После того, как я оправился после операции, нам пришлось переехать в другую область, где нас не знают. Школу я заканчивал уже как бета.

— Но почему твой отец решился на такой опасный шаг?

— Чтобы уберечь меня. Он очень любил меня и моего папу, а я получился единственным ребёнком — после родов у папы начались осложнения, которые привели к бесплодию. — Джаспер сел на ящик и начал обуваться. — Если бы со мной что-то случилось, то папа бы этого не пережил — у него начались проблемы с сердцем, когда мне стукнуло восемь.

Гиллиан только руками развёл.

— Ну ты даёшь... И что было дальше?

— Ничего. Когда я отучился в школе, то начал готовиться к поступлению в ремесленное училище, но тут в нашей области случилась вспышка тифа, и мои родители умерли. Я остался один, совершенно без денег и пошёл работать... Кстати, у меня один ребёнок уже есть. Правда, он так и не узнает, кто его старший отец.

— От... омеги?

— Да. — Джаспер тихо улыбнулся. — Элин, сын тамошнего мэра. Хорошенький, умный... очень светлый человечек. Меня приставили за ним приглядывать, чтобы никто его не обесчестил до брака. Мы подружились... а потом полюбили друг друга. Элин довольно быстро догадался, что я что-то скрываю, но ни о чём не спрашивал, пока я не начал за ним осторожно ухаживать. И он пообещал ответить взаимностью, если я всё честно ему расскажу. И я признался. Элин был так же сильно удивлён, как и ты, но ему было всё равно. Мы были молоды, влюблены... и понимали, что жениться нам не дадут. Отец уже планировал его брак с каким-то богачом, когда мы впервые переспали.

— Соблюл, ничего не скажешь! — не сдержал смешок Гиллиан.

— Да уж! — хихикнул в ответ Джаспер. — Мы с Элином тоже долго по этому поводу смеялись. Мы понимали, что не сможем быть вместе, и Элин попросил у меня ребёнка. Чтобы осталась добрая память о том, как мы были счастливы. Когда у него началась течка, я пробирался в его комнату... Я прекрасно помню, как это было у меня, и знал, как лучше сделать, чтобы ему не было страшно или больно. Это наше главное преимущество перед вами и бетами — мы способны понять и увидеть всё происходящее глазами своих нормальных сородичей. А вам не дано ни понять ни прочувствовать, что это такое — быть омегой. У меня и сейчас бывают всплески омежьей натуры, обоняние особенно обострилось, постоянно приходится себя сдерживать... Бывает, что течь начинаю — совсем чуть-чуть, без запаха. И задница у меня вполне себе нормальная, омежья. Я до сих пор боюсь разоблачения, ведь если выяснится, что я омега, пусть и прооперированный, то меня ничто не спасёт — скачусь в самый низ, а то и в бордель сдадут как диковинку. Может, официальная наука и старается, чтобы о нас мало знали, но ведь мы живём среди вас, рожаем детей и не только сами... — Джаспер вздохнул. — Как говорится, земля слухами полнится.

— А что потом случилось с Элином? Он забеременел?

— Ну, конечно. В этом плане у меня всё в полном порядке. Когда его отец узнал, то взбесился и тут же меня уволил без последнего расчёта, после чего ускорил приготовления к свадьбе. Я потом случайно узнал, что тот богач согласился записать моего малыша на своё имя, чтобы скрыть позор.

— Хочешь увидеть сына?

— Очень хочу. Он же чистокровный... Когда я прощался с Элином, то он пообещал, что назовёт его в честь куста, под которым мы впервые поцеловались. Так что где-то там растёт мой маленький Жасмин...

— А другие дети у тебя есть?

— Нет. После того, как я и Элин расстались, я ни с кем не заводил достаточно близких отношений, а рожать детей без любви я не хочу.

— Ты и сейчас его любишь?

— Вспоминаю с теплом, но, похоже, всё-таки перегорел. В первое время было плохо без него, потом повседневные дела как-то это всё сгладили. Я продолжал переезжать с места на место, пока не попал сюда... — Джаспер посуровел. — И Гровер прав на счёт "прилепиться". Когда я попал сюда, то первые две луны постоянно нарывался на местных, которые всё пытались вызнать, не засланный ли я. Здесь каждое новое рыло кажется подозрительным. Полиция, спецслужбы, нюхачи от богатеньких, имеющих общие дела с Баронами, да и нюхачи самих Баронов... Так что, Гилл, когда будешь присягать Гроверу, не вздумай вставать на дыбы. С полгода назад так разоблачили мента под прикрытием. Видел бы ты, что от него потом осталось.

— Я никому о тебе не скажу, обещаю... но ты всё-таки постарайся быть с Суо и Майло поласковее. Они хорошие ребята и не заслуживают грубого обращения.

— Да я знаю... но надо же марку держать.

Гиллиан смотрел на друга и снова почувствовал себя виноватым. Всем этим ребятам пришлось по жизни так нелегко, а он рос практически без забот... Нет, домой он не вернётся, даже если припечёт основательно. Ни монеты у отца просить не будет. Всё сам.

Когда они вернулись в комнату, Суо пытался заниматься своими волосами, а Майло помогал их мыть. Для придания волосам приятного оттенка Суо добавил в воду отвар ромашки... Когда волосы были вымыты, Джаспер подсел к нему и решительно отобрал гребень.

— Дай я.

— Джаспер... — растерялся омега. — Да я и сам...

— Молчи и сиди смирно, — оборвал его "ненормал". — И как только отлежишься, то первым буду я.

Квентин ревниво косился на него, но молчал. Гиллиан заметил, что Джаспер, расчёсывая волосы Суо, будто ненарочно поглаживает его шею, отчего омежка начал краснеть.

— Ты когда их снова мыть думаешь?

— Дня через четыре...

— Тоже помогу. Раз уж ты так твёрдо намерен всю эту красоту продать, то надо наварить побольше.

Суо буквально залился краской — даже уши покраснели.

— Да что с тобой сегодня?

— А что такого? Нельзя? Тебе неприятно?

— Приятно... но ты так раньше никогда не делал и не говорил...

— Подумаешь! — фыркнул Джаспер, обхватил его со спины, притянул к себе и крепко поцеловал в губы. — И так нельзя?

На парня уставились уже все. У Ирокеза изо рта сигарета выпала. Майло едва не разбил чашку, которую держал в руках. Шпингалет тихо выругался.

— М-можно... — кое-как выговорил Суо.

— Вот и договорились, — подмигнул ему Джаспер. — Теперь буду целовать тебя почаще.

— А ты не перегибаешь? — тихо спросил у парня перед отбоем Гиллиан.

— Нет, Суо мне уже давно нравится. Ведь это он привёл меня сюда. Меня тогда отметелила одна компания, кровью схаркивал... А тут он и Ирокез откуда-то возвращаются. Суо меня пожалел, уговорил приютить хотя бы до тех пор, пока не выздоровею, сам за мной ухаживал... и я остался.

В лиловых глазах Джаспера сверкнуло, и Гиллиан всё понял.

Поднялась снежная буря, и грузовик встал. Гиллиан выругался, выскочил из кабины, осмотрел и понял, что они серьёзно застряли — угодили в огромную выбоину, которую сгладил снег. Пришлось изрядно поработать, а потом поднажать, после чего долго отдыхивались.

— Не куришь? — спросил Далтон, доставая сигареты.

— Нет.

— Жаль. — Далтон закурил. — Надеюсь, что дорогу не заметёт совсем, а то сорвём доставку и не видать нам премии.

Гиллиан только хмыкнул — проблемы напарника казались ему совсем пустячными. Да, хорошо бы получить премию, но куда страшнее не без лишних денег остаться, а без головы. А деньги можно добыть тысячью и одним способом.

Гиллиан шагал рядом с Джаспером и молча оглядывался по сторонам. Про подпольные бои, мало похожие на официальные состязания, он узнал от Риана. Идея подработать там приходила ему в голову, но решиться сразу было трудно — в этих боях практически не было правил, могли и не разнимать, дожидаясь, пока победитель прикончит побеждённого... Ирокез дважды выходил на бой — перед присягой и потом ещё раз, когда особенно нужны были деньги. Вторую половину своих шрамов он заработал именно на арене. Перед выходом из дома он объяснил новичку весь порядок, и альфа вовсю настраивался на нешуточную схватку.

Первым против него выпустят первого желающего проверить новенького на "наличие клыков". Потом, в зависимости от результата, выйдет кто-то из состоявшейся большой стаи. Если удастся одолеть и его, то третьего назначат сами Бароны. Они же и оценивают нового бойца, решая, убивать его в случае проигрыша или нет. По словам Гровера, столицей управляют пять Баронов, все очень сильные и солидные люди, которые держат под своей пятой весь уголовный мир ближайших областей. Спорить с ними было опасно, поскольку у них были большие связи даже в полиции и правительстве.

— Первым с ними заговаривать не смей, — предупредил Гровер. — Обращаться к ним следует "господин Барон" и при этом склонять голову в поклоне. Не дерзить, не выражаться и не делать резких движений.

Гиллиан кивнул и оглядел своих друзей, которые все, как один, были на взводе, но между собой не грызлись и не препирались. Суо особенно тщательно убрал свои косы под косынку, которую помогал повязывать Джаспер...

Эти двое уже начали вызывать недоумение у остальных. Джаспер то и дело крутился рядом с Суо, болтал с ним о разной ерунде, при этом так и норовил то прижаться, то пощекотать шею, то поцеловать, шлёпнуть по попке... Эти заигрывания вызывали бешеную ревность у Квентина, который понял, что у него появился ещё один достойный конкурент на звание любимчика. А после того, как Джаспер не стал трахать Суо на глазах у всех, а под каким-то дурацким предлогом утащил его на чердак, после чего омежка вернулся в комнату растерянный и зарёванный, и вовсе перестал разговаривать с обоими, сосредоточившись на Майло. Не было странной парочки тогда довольно долго... Когда Суо занимался своими волосами, Джаспер снова был тут как тут. Помогал мыть, сушить, расчёсывать, сам заплетал косы, при этом что-то придумывая... Суо была приятна такая забота, только та оказалась уж слишком неожиданной. Но что больше поразило Гиллиана, так это то, что Гровер на эти "брачные танцы" смотрел весьма снисходительно. Уж не надеется ли он, что когда-нибудь Джаспер и Суо отойдут от дел и заживут нормально?

В большом зале уже яблоку негде было упасть. Вокруг огромной круглой арены собралась разношёрстная толпа, а на самом удобном месте в отдельной ложе Гиллиан разглядел пятерых людей, сидящих на удобных креслах, за спинками которых стояли другие. Вероятно, это и были Бароны со своими приближёнными. Вокруг самой арены уже устанавливали клетку, в которой будут проходить сегодняшние бои.

Среди толпы Гиллиан разглядел не только местных, которых видел по дороге в магазины, но и выглядящих вполне прилично горожан, желающих посмотреть на кровавые бои. Увидев их, Гиллиан безоговорочно поверил своему омеге, рассказывавшему, что эти схватки негласно поощряются кем-то сверху, чтобы лишний раз подогреть самомнение альф по поводу собственного величия. Ведь как лучше всего доказать, что ты самый-самый? Правильно, в бою.

Гиллиан заметно напрягся, чувствуя альфью силу, витающую в воздухе. Суо инстинктивно жался к Джасперу, а Майло — к Гиллиану. Гиллиан то и дело ловил на себе любопытные взгляды — слухи о новом бойце в стае Зубодёра уже поползли по соседним кварталам. Из ложи Баронов тоже следили, и Гиллиан пригляделся к ним сам.

Первым в глаза бросился седой альфа в дорогом тёмном костюме. Сразу видно, что костюм пошит на заказ — сидел, как вторая кожа. Ни за что не подумаешь, что это криминальный авторитет — вполне себе преуспевающий бизнесмен. На правой руке посверкивал перстень с крупным рубином.

— Лайн Биттнер, — шепнул Джаспер. — Он держит в своих руках все транспортные пути и имеет хорошие связи во власти. Без его ведома даже чихнуть нельзя. Его личная стая сравнительно невелика, но зато туда отбирают только самых лучших. И они безоговорочно ему преданы.

— А кто это за его правым плечом?

Джаспер понимающе хмыкнул.

— Заметил... Это Дэлиан — его муж и по совместительству телохранитель. Даром что омега, а боец не из последних.

Гиллиан во все глаза таращился на сравнительно высокого, почти как Джаспер, омегу под тридцать, одетого в чёрную кожаную одежду, обтягивающую ладную стройную, но непривычно крепкую фигуру. Дэлиан был беспорно красив, но его красота была какой-то дикой — смолистые волосы заплетены во множество тонких косичек, виски выбриты, макияж яркий и броский — густо подведённые чем-то тёмным льдистые глаза и алый росчерк губ на фоне бледной кожи. На бёдрах омеги висела перевязь с несколькими метательными кинжалами, которые Дэлиан рассеяно поглаживал одной рукой. Левой. Правая рука покоилась на плече альфы.

— Он левша?

— Одинаково хорошо владеет обеими руками. Очень опасен и за Лайна готов перегрызть глотку любому. Ходят слухи, что их связал импринтинг, поскольку с появлением Дэлиана Лайн дал отставку всем своим прежним любовникам, полностью распустив гарем.

— И сколько омег было в гареме?

— Почти два десятка.

Биттнер сидел в центре. Справа от него восседали два брата-близнеца — беты достаточно приличной упитанности. Одеты попроще, да и их свита не отличалась броскостью Дэлиана.

— Корин и Райнер Осгуды. Главные контролёры нелегальных оружейных потоков и самой разной техники. У них крепкие завязки с промышленными кругами и армией.

По левую руку от Биттнера сидели альфа помоложе и... Гиллиан даже ущипнул себя. ОМЕГА???

— Да уж, — буркнул Ирокез, заметив, как потрясён новичок, — все были в шоке, когда этот сопляк убил предыдущего Барона и объявил себя его преемником. Самое смешное, что парень был его сыном.

Омеге было под двадцать лет. Смазливый, хрупкий, одет весьма вызывающе, но никто не смел даже бросить в его сторону насмешливого взгляда. Наоборот, огромный массивный охранник-альфа очень трогательно заботился о нём.

— И... чем он владеет?

— Самой крупной сетью борделей и держит в кулаке городских сутенёров. И его все боятся. Поговаривают, что ему человека убить — что нам с тобой высморкаться. И он не единожды это доказывал. Теперь все его подручные перед ним чуть ли не на цырлах ходят. Он знаток ядов и никогда ничего не прощает.

Гиллиан сглотнул. Он слышал об убитых Рианом, видел трупы в газетах и новостных выпусках, но чтобы омега стал мафиозным боссом...

— А альфа рядом с ним? Он кто?

— Наркобарон. Давно к Лейле клинья подбивает, но тот его с завидным постоянством отшивает. Место его фаворита то и дело пустеет, а сами фавориты бесследно исчезают, и Слейтер раз за разом удочку забрасывает, чтобы половчее прибрать парня к рукам вместе с его владениями и собственную шкурку не потерять.

Гиллиан торопливо отвернулся, чтобы не видеть Лейлу. Одного взгляда хватило, чтобы лишний раз убедиться в своей решимости разыскать Риана. Его омега тоже имеет солидный опыт по убийствам за плечами, но он никогда не опустится до такого дна, как этот парень. Он идейный борец, солдат и твёрдо знает, чего хочет.

— Готов? — подошёл к своему новичку Гровер. — Скоро начнётся.

— Готов.

— Когда выйдешь на арену, повернись к ложе Баронов, поклонись и представься. Достаточно громко и внятно. С должным уважением. От этого будет зависеть твоя судьба.

— Понимаю. Я не подведу.

Зал продолжал наполняться зрителями. Наступал момент истины.

— Наконец-то. — Далтон поставил на ленту транспортёра последний ящик и смахнул пот со лба. — Ну что, Гилл, по пиву?

— Не откажусь. Куда пойдём?

— Да есть тут рядом одно местечко. И выпить можно, и закусить, и омежки там вкусные и махалово посмотреть можно...

— Тогда я пас. Омежки и махалово — это не ко мне.

Далтон с удивлением уставился на напарника.

— Ты что, больной? Да после такой бодяги это святое дело — оторваться!..

— Я лучше посплю. Нам ещё обратно ехать. Ты только сильно не напивайся, а то я за рулём только один раз сидел.

— А чего развлечься не хочешь? Ты альфа или кто?

— Я в своё время уже намахался. Хватит пока.

— А шлюшку?

— Я с импринтингом. И кроме одного мне никто не нужен.

Далтон скривился.

— Тогда пиво тоже отменяется. Тратиться ещё на тебя...

Гиллиан горько усмехнулся, вспомнив свой бой перед Баронами. Работяга презирает то, что признал мафиозный босс... Странные кружева плетёт судьба.

Первую схватку он выиграл играючи. Даже силу альфы в ход пускать не понадобилось — хватило обычных навыков, полученных в школе. Его противник был рядовым "быком" и, посрамлённый, попытался с ходу взять реванш, но выстрел со стороны ложи Баронов заставил его уняться.

— Левый, ты плохо воспитываешь своих парней! — крикнул Лейла, помахивая пистолетом. — Или тебе нужны неприятности?

— Простите великодушно, господин Барон... — Альфа, выскочивший на арену, низко поклонился и потащил своего бойца прочь с арены. — Это больше не повторится...

— То-то же. Нам здесь лишние драки не нужны. Правила есть правила.

Биттнер переглянулся с мужем, и Дэлиан скупо улыбнулся. Его ладонь скользнула по животу, и Гиллиан понял, что этот омега... беременный.

— Он же беременный! — тихо сказал Гиллиан стоящему по другую сторону решётки Гроверу.

— Что? — нахмурился вожак.

— Дэлиан носит ребёнка.

— Да они с ума сошли! — тихо ахнул Джаспер. Вся стая держалась поближе, чтобы поддержать новичка. — Если родится альфа, то малыша просто сожрут! Наследник ведь...

— А мне Лайн казался здравомыслящим мужиком, — покачал головой Гровер. — Что же с ним случилось? Неужели и впрямь импринтинг?

— В смысле?

— Говорят, что как бы ты не сопротивлялся этой напасти, но рано или поздно заделаешь ребёнка, — хмуро бросил Кермит. — Лайн со своим гаремом развлекался с шиком и размахом, но детей у него до сих пор не было. И тут...

— А сколько ему лет?

— Под полтинник. Может, стареет и задумался о смене?..

Тут Слейтер поднял руку, и гул в зале притих.

— Неплохо, — высказался наркобарон. — Очень неплохо. Похоже, что в наших краях появился новый чемпион... Кто хочет испытать его как следует?

— А пусть мой парень его надкусит!

На арену вышел альфа не самых впечатляющих габаритов, но Гиллиан сразу понял, что это опытный и сильный боец. Шрамов на нём почти не было — только глубокий укус на правом плече. Держался он спокойно и уверенно.

— Тебе сколько лет, птенец? — Альфа презрительно смерил противника долгим взглядом.

Птенец? Даже не "щенок"? Ну, мы сейчас покажем, что птенчик с зубами!

— Семнадцать.

— Всего? Ну-ну...

Биттнер сел прямо и внимательно начал наблюдать за новой схваткой. Дэлиан приобнял его за плечи. Он тоже с новичка глаз не сводил.

Противник попался и впрямь сильный — Гиллиан ясно чувствовал его альфью силу, но её было недостаточно, чтобы просто вызвать опасения. И парень показал себя в полной мере, от чего содрогнулся весь зал. И этот бой был взят всухую. Пока бедолагу вытаскивали с арены за ноги, Гиллиан снова обернулся к ложе Баронов и недоумённо замер — Дэлиан исчез. Спустя пару минут омега показался за решёткой и приглашающе махнул ему рукой.

— Ого, ты заинтересовал Лайна... Иди, заодно отдохнёшь, — шепнул Гровер.

Гиллиан покинул арену и, приблизившись к Дэлиану, вежливо поклонился. Омега удивлённо вскинул тонкие брови.

— Ты мне кланяешься? Почему?

— В знак уважения.

— К моему мужу?

— К вам.

Дэлиан заметно растерялся, но лишь на мгновение.

— Идём. Нужно поговорить... — Он покосился на местного вышибалу, предупредительно опустив ладонь на рукоять одного из своих кинжалов, и альфа отпрянул. — с глазу на глаз.

Дэлиан привёл его в достаточно пустынное место — незанятое складское помещение. Гиллиан ясно чуял, что они здесь одни, и всё же не решался заговорить первым. Дэлиан пах очень привлекательно, пусть и не так божественно, как Риан. К его аромату примешивалась нежная, чуть сладковатая нотка. Наблюдая за омегой, Гиллиан только убедился, что Дэлиан опытный боец — в движениях Риана были те же упругость и постоянная готовность действовать. При ближайшем рассмотрении альфа заметил, что мочки ушей Дэлиана оттягивают тяжёлые серьги в виде звериных клыков, а на безымянном пальце правой руки блестит кольцо с черепом. Фигура парня пока не выказывала признаков беременности, но Дэлиан то и дело нервно касался своего живота.

— Как давно ты в нашем болоте? — спросил Дэлиан.

— Скоро три недели, сэр.

— И что ты здесь забыл? Ты не похож на выходца из рабочей семьи или местного. В тебе чувствуется порода.

— Я пришёл учиться.

— Чему?

— Жизни.

— Сюда? — Омега скептически фыркнул.

— Да.

— А дома учить было некому?

— У меня нет больше ни дома ни семьи.

— Почему?

— Папу убили, а отца я знать не хочу.

Дэлиан повернулся к нему лицом.

— Гилл, почему ты выбрал стаю Зубодёра?

— Они были единственными, кого я здесь знал в прежней жизни. И они приняли меня.

— Не хочешь примкнуть к нашей стае?

— В качестве "быка"?

— В качестве телохранителя. Ты очень силён... нам такой скоро понадобится.

— Кому именно — вашему мужу или... вашему сыну?

Дэлиан вгляделся пристальнее... и улыбнулся. Мягко, совсем по-омежьи. Почти как Силас.

— Ты догадался... Да, нашему сыну скоро понадобится надёжный защитник. Что скажешь, Гилл?

— При других обстоятельствах я бы согласился, сэр, но сейчас вынужден вам отказать.

— Почему? — посуровел омега.

— У меня своя цель, и ваша просьба в неё не вписывается.

— И что у тебя за цель?

— Я ищу своего омегу, с которым меня связал импринтинг.

Дэлиан снова всмотрелся в молодого альфу. Смотрел долго.

— Импринтинг? — И его голос дрогнул.

— Да. И я здесь только для того, чтобы начать поиски. Как только достану новые документы и стану достаточно самостоятельным, то отправлюсь дальше. Гровер пообещал, что отпустит меня, когда решу уйти.

Дэлиан понимающе кивнул и тяжело опустился на стоящий поблизости ящик, озабоченно поглаживая свой живот.

— Да... это вполне оправданно... Хорошо, будь по-твоему. Жаль, что ты не останешься — в этом болоте трудно найти по-настоящему преданных людей. Каждый сам за себя.

— Про свою стаю я так бы не сказал. Они вполне сплочены. И они мне нравятся. — Помолчав, Гиллиан спросил: — Сэр... а вы и ваш муж... тоже с импринтингом?

Дэлиан тихо кивнул.

— Да. Мы уже почти десять лет вместе.

— И вы... счастливы?

— Почему ты спрашиваешь? — вскинулся омега.

— Просто хочу знать, чего ждать, когда найду своего омегу. Я уверен в себе, но будет ли он любить меня так же, когда мы встретимся снова? Моих родителей тоже соединил импринтинг, но любви в нашей семье не было. Я даже не подозревал, что меня растит и воспитывает собственный родитель...

Дэлиан тяжело вздохнул, глядя в одну точку.

— Официальная медицина называет импринтинг болезнью и ищет способы лечения. Подпольщики заявляют, что это часть нашей природы и лечить тут нечего.

— А чем стал импринтинг для вас?

— Билетом на свободу и единственной возможностью обрести хоть толику счастья в этом безумном мире.

— А как это случилось? Вы можете мне рассказать? Для меня это очень важно. Если вам так будет угодно, то все подробности останутся только между нами. Я умею хранить тайны.

Дэлиан долго смотрел на парня. Очень долго, о чём-то напряжённо думая. Его ноздри едва заметно подёргивались, вбирая запах чужака...

— Присаживайся. — Омега похлопал ладонью по ящику. — Я тебе расскажу, но ты потом выполнишь одну мою просьбу.

— Какую? — Гиллиан осторожно сел.

— После узнаешь. Пообещай, что выполнишь её...

— Как я могу обещать вслепую?..

— Иначе я ничего не скажу. Тебе нужна информация, и ты собираешься торговаться? — В голосе Дэлиана прорезался холодок.

— Хорошо, я обещаю. — Гиллиан, скрепя сердце, принял условие. Если то, что скажет Дэлиан, будет исчерпывающим или хотя бы полезным, то просьба будет выполнена. В любом случае, против воли его тут никто не удержит. Даже сам Барон.

Дэлиан вздохнул.

— Я никогда не знал, кто мои родители. Из Дома Малютки я сразу попал в приют, где и жил до двенадцати лет. Такой же никому не нужный, как и другие "совята".

— "Совята"?

— Так нас часто называют акушеры и омеги-санитары в роддомах. Ты когда-нибудь видел новорожденных омежек?

— Нет, конечно.

— Мы рождаемся очень маленькими, хилыми с виду и глазастыми, за что нас и прозвали "совятами". За большие глаза. Вы, "волчата", и беты такими не бываете. Многих удивляет, почему омеги считают своих "совят" красивыми, и то, что из нас вырастает, потом многих удивляет. До начала созревания не все омежки могут похвастаться внешней красотой, и потому работорговцы, примериваясь к нам, очень тщательно осматривают каждого. Я был в числе отобранных для таких смотрин, и один из покупателей что-то во мне заметил. Меня купили, но почти год я просто жил, как кукла в витрине магазина игрушек. Потом я начал выправляться, и в тринадцать меня лишили невинности. Позже, когда хозяин наигрался — мне уже было пятнадцать — меня перепродали. И меня купил один из помощников Лайна на замену омеге из гарема, с которым позабавился один из наёмников, и парень подхватил сифилис. Когда меня привели к Лайну в первый раз, то я испугался. Ты видел, какой Лайн большой? — Гиллиан кивнул. — А я тогда был совсем мелкий. Но тут случилось то, что всё изменило. Лайн, едва учуял мой запах, тут же выгнал всех из спальни и начал ко мне как-то странно принюхиваться. Я понял, что он меня хочет, но почему-то не спешит брать. И пахло от него очень странно — волнительно и притягательно, но мне всё равно было страшно. С ним тоже творилось что-то необъяснимое. И даже через час он меня не тронул, после чего отослал обратно. Так происходило несколько раз, и с каждым разом Лайн становился всё более нервным и дёрганным, но не трогал меня. Потом я подслушал разговоры в гареме и понял, что Лайн и их не трогает, хотя периодически кого-то к нему уводили. Парни из стаи тоже как-то странно на меня косились, но молчали. Наконец меня привели к Лайну, и он повалил меня на постель и взял силой. Он был похож на одержимого! Мне было больно, когда он буквально ворвался в моё тело, но его запах окутал меня полностью, и я расслабился против своей воли. Я даже сумел получить удовольствие, чего раньше ни разу не было, и случка закончилась надёжной сцепкой. Потом Лайн заметил на мне кровь — немножко порвал — заметался и начал сам за мной ухаживать, как умел. Суеты было больше, чем толку, но меня потрясло уже его стремление загладить свою вину. После этого меня отселили в отдельную комнату и даже вызвали доктора. Лайн навещал меня каждый день и каждый раз приносил что-нибудь — вкусное или просто безделушку... Постепенно мы начали разговаривать, и я быстро понял, что Лайн не так плох, как мне сперва показалось. Он тоже был сиротой и очень рано угодил в сети криминала — только для того, чтобы выжить. С каждым годом он завоёвывал всё больший авторитет, пока не поднялся на самый верх. Уже в тридцать лет он стал Бароном, а к моменту моего появления начал понимать, что выбрал неверный путь. Он ужасно устал от всей этой грязи, но было слишком поздно — Лайн нажил столько врагов, что если он попытается уйти на покой, то его тут же убьют. А он любил жить несмотря ни на что. Просто хотел жить. Только поэтому он продолжает делать своё дело. Он прекрасно понимал, что делает его особенно уязвимым, и всячески избегал привязанностей, даже не нажил ни одного ребёнка. И всё же он тяготился одиночеством. Гарем — это только услада для тела, подручные — для ведения дел и просто собутыльники, чтобы было с кем поговорить, но всё это было не то. Он хотел чего-то другого... И тут появился я.

Лайн рассказывал мне всё больше, а я начал видеть его совсем другими глазами. Его запах становился всё более притягательным, он то и дело мне мерещился повсюду, я начал ждать каждого его визита... А когда у меня всё зажило, я сам потянулся к нему. Потом мы очень долго разговаривали, и я узнал, что мой альфа поражён импринтингом, а омегой, в которого он влепился, стал я. Эта тяга вынудила его приглядеться ко мне и многое пересмотреть, а его срыв поставил последнюю точку. Лайн мне тогда сказал, что если я захочу, то могу уйти и стать свободным... но я остался. Я не смог оставить его совсем одного — слишком хорошо знал, что это такое. По моей просьбе Лайн распустил свой гарем, отпустив на свободу всех омег. Лайн сам распорядился выправить всем документы, потом раздал лично и даже вручил деньги на первое время. Это стало для всех новым потрясением и доказательством для меня, что я не ошибся. И я захотел помочь ему всем, что было в моих силах. Я не только согревал его постель — я начал учиться обращению с ножами и вообще драться. Я внезапно оказался очень способным, и один из бригадиров Лайна начал обучать меня основательно. Когда мне исполнилось восемнадцать, Лайн предложил мне стать его мужем, и я согласился. Мы поженились, и я теперь сопровождаю его повсюду в качестве телохранителя.

— И вам не было страшно? Ведь вы всё-таки омега...

— Я лишь хотел защищать того, кого люблю больше всего на свете. Да, наша стая нам верна, но случись чего, припрёт основательно — и мы останемся вдвоём против всех. Кроме меня у Лайна никого нет. И у меня кроме него тоже.

— Вы... счастливы вместе?

— Да. Каждый день для нас может стать последним, и осознание этой истины крепит нас в единое целое ещё больше.

— Но как вы решились родить ребёнка?

Дэлиан с улыбкой погладил свой живот.

— Я начал хотеть малыша уже через год после нашей первой ночи, но Лайн мне объяснил, что нашего сына просто уничтожат. Претендентов на место Барона слишком много, даже его самоотвод ничего не решит — Лайн уже успел сделать себе имя, а преемника не назвал. А если родится наследник, да ещё альфа... Но однажды на переговорах началась свара, и я был тяжело ранен. Лайн на руках меня нёс домой, не отходил от моей постели, а потом, когда я пошёл на поправку, сказал, что хочет, чтобы у нас был ребёнок, пока ещё есть время. Он пообещал, что найдёт для нашего мальчика самого лучшего защитника, и теперь мы приходим сюда, чтобы найти по-настоящему надёжного бойца. Я сразу понял, что ты нам подходишь — ваши омеги тебя совсем не боятся и даже ищут защиты... Но раз у тебя своя история, то пусть. Найдём другого. Раз есть ты, то наверняка найдётся ещё один.

Гиллиан только головой покачал. Такая история любви среди всей этой грязи! Чистота и самоотверженность, бег по лезвию ножа... Как это вообще возможно?.. И каково сейчас Риану, если он из любви к нему отказался быть рядом? Чего ему стоило решиться на такой шаг? При всей его жизни, полной опасностей и возможности погибнуть на задании...

— Так о чём вы хотели меня попросить, сэр?

— Назови имя своего омеги.

— Риан Сантана.

Дэлиан удивлённо вскинулся.

— Кто?

— Риан Сантана, — повторил Гиллиан и заговорил сам.

Он рассказал Дэлиану всё. С самого начала. Ничего не скрывая. Он почему-то был абсолютно уверен, что омега его не выдаст и поймёт. Так и вышло — об этом говорили льдистые глаза Дэлиана.

— Я не перестаю удивляться вывертам судьбы, — развёл тот руками. — Повстанцы рассказывают легенду об Истинных и утверждают, что встретить свою пару безумно сложно, а тут... Да ещё так... И ты намерен найти его?

— Да. Я сделал свой выбор. Вы знаете, как выйти на штаб?

— Нет. И никто не знает. Рейган на редкость осторожен, мы имеем дело только с курьерами и иногда посланцами кого-нибудь из комиссаров, но все они хорошо обучены и бдительны. Как и мы с Лайном, Рейган не допускает в свой круг случайных людей, а Сантана всегда был на особом счету. Кто говорит, что Рейган его родной отец, кто — что они просто родственники, кто — что Рейган где-то нашёл сироту и забрал к себе... Сплошные слухи.

— А что вы знаете о самом Рейгане? В прессе даже тип не называют.

— Рейган омега. Очень умный и проницательный. Лайн хотел бы встретиться с ним и поговорить, но это невозможно. Чтобы встретиться с ним, нужно пройти несколько степеней проверки, а нам просто некогда. Гилл, когда найдёшь Риана... Постарайся встретиться с Рейганом и передай ему нашу с Лайном просьбу о встрече. Мы обещаем конфиденциальность и полную безопасность.

— Я передам.

Дэлиан снова взглянул на него.

— А как ты думаешь жить после того, как разойдёшься со своей стаей?

— Буду искать дальше. В газетах пишут о новых выходах моего омеги, я примерно уже понял, по какому принципу ему поручения дают... Буду искать там, где его появление наиболее вероятно. Уверен, мы обязательно встретимся.

— Сантана — омега с характером, — хмыкнул Дэлиан. — И раз уж ты стал его первым, то эта разборчивость не с потолка взялась. Он достаточно силён, и тебе непросто будет.

— И всё же он сдался мне...

— ...но это не значит, что так же легко он сдастся тебе и на других фронтах. Я сам такой. И Лейла тоже. Почувствовав свою силу и с поддержкой Лайна, я заставил всех себя бояться и уважать. Меня по широкой дуге обходят уже который год. Думаю, что твой Риан похлеще будет. Ты уверен, что готов принять его таким?

— Он никогда мне податливым не казался, — пожал плечами Гиллиан. — Выражается, периодически взбрыкивает... но после того, как он позволил мне себя поцеловать...

— Да, мы такие. Быть сильным для омеги не так-то просто, от этого рано или поздно устаёшь, и хочется просто побыть слабым и беззащитным. Но наши принципы не позволяют поддаваться кому попало. Мы готовы признать над собой только того, кто так же силён и при этом способен понять нас. Потому-то Лейла и избавляется от своих фаворитов, едва они наглеть начинают.

— Но почему Лейла стал Бароном?

— Чтобы защититься. Хоть он и был сыном предыдущего Барона, но от домогательств даже со стороны собственного отца это не спасало. И Лейла решил взять всё в свои руки, чтобы обезопасить себя, а в перспективе — облегчить жизнь омег из своих борделей. Для этого ему приходится постоянно доказывать свою решительность и жёсткость, иначе его попросту раздавят. Он даже приблизил к себе Невилла, которого все презирают за доверчивость.

— Тот здоровенный альфа?

— Да. Невилл всей душой предан Лейле и готов защищать его даже ценой собственной жизни. Большого ума боги ему не дали, зато силой наделили от всей души. И до меня дошли слухи, что Невилл стал его новым фаворитом.

Гиллиан только диву давался. Чем больше он узнавал о тёмной стороне криминала, тем больше начинал думать, что именно здесь царит подлинное равенство, пусть и пропитанное грязью и кровью. Законы выживания задают свой тон, и предрассудки теряют смысл.

— Тебе ведь нужны новые документы, верно?

— Да.

— Я попрошу Лайна сделать их для тебя, но тебе придётся отработать.

— Что я должен сделать?

— Позже я передам Гроверу. Справишься — будут тебе документы. На какое имя делать?

Гиллиан не колебался ни секунды.

— На имя "Гилл Моэна".

— Почему "Моэна"?

— Это фамилия моего родителя.

— Хорошо. — Дэлиан встал. — Ты отдохнул? Вот и отлично. Слейтер уже решил, кто сразится с тобой третьим. Этот альфа очень силён, так что тебе придётся нелегко.

— Я справлюсь. Я намерен присягнуть своему вожаку, и никто меня с этой цели не собьёт.

— Ты уверен, что сдержишься? Ты сильнее Гровера.

— Сдержусь. Я должен.

Фрэнки бросился навстречу другу, и Гиллиан заметил на его лице следы слёз. Омега трясся мелкой дрожью.

— Кто???

— Комендант и его прихвостень... Стоило только тебе уехать...

Гиллиан выпустил друга из своих объятий и решительно вышел из комнаты. Обоих мерзавцев он нашёл внизу — они потягивали пиво и, хихикая, что-то обсуждали. Увидев Гиллиана, они тут же подскочили. Альфа моментально пригнул их к столу своей злостью.

— И как будете оправдываться, кобели паршивые??? Как вы посмели???

— Да... он всё врёт... Это не мы... мы просто мимо проходили... — проблеял комендант.

Ага, рассчитывают на тот простой факт, что альфы сородичей и бет не чуют так, как омег. Вот только им, похоже, даже в голову не могло придти, что Фрэнки тут же расскажет всё соседу. Это другие омеги в общаге молчат — им пожаловаться некому, только друг другу...

— Мимо проходили??? — Комендант и его помощник втянули головы в плечи до упора. — Значится, так, шавки шелудивые. Фрэнки для вас больше не существует. И если я узнаю, что вы принудили кого-нибудь ещё...

Комендант и его помощник сдавленно заскулили, и Гиллиан поморщился, учуяв запах мочи. Злость сменилась омерзением. И как только таких сволочей земля носит?!

Фрэнки уже немного успокоился. Гиллиан сам приготовил ужин и заварил чаю, сидел рядом с другом, пока тот вяло ел. Когда пришло время ложиться спать, омега, отчаянно кусая губы, опустился на краешек койки Гиллиана.

— Гилл... можно... я сегодня с тобой буду спать? Я много места не займу...

— Страшно? — понимающе кивнул альфа.

— Да...

— Ложись, конечно. Только не забывай — я с импринтингом.

— А я и не забыл. Просто... ты так хорошо пахнешь, что сразу становится хорошо.

Гиллиан охотно потеснился, и омега прикорнул у него под боком. Заснул альфа не сразу, думая о своём омеге. Дэлиан был прав, говоря, что с Рианом будет нелегко. Это Фрэнки домашний и ласковый, как котёнок, а боец не может себе позволить расслабиться надолго. Уж не потому ли альфы испокон веков такие жёсткие?

Рёв и крики взлетали под самый потолок. Гиллиан отскочил, вытирая сбегающую изо рта струйку крови и потрогал языком левый клык. Вроде цел... Противник и впрямь попался серьёзный и опытный, вот только не сильнее его. Гиллиан ещё не забыл, как защищал Суо и Майло, и не собирался переступать черту. Бросил мимолётный взгляд на ложу Баронов... Дэлиан смотрел только на него и одобрительно кивнул. Лейла смотрел, разинув рот от восхищения. Близнецы о чём-то напряжённо думали, переглядываясь. Слейтер был мрачен.

Схватка длилась уже довольно долго, без перерывов, и оба противника успели подустать. Гиллиан, чувствуя спиной взгляды своей стаи, решил, что хватит. Последний рывок, потом будет метка, а потом домой... Альфа мысленно усмехнулся. Домой... Комнатуха на восьмерых с щербатым полом уже стала его домом!

— Чего скалишься?! — рыкнул его противник.

— Да так... о своём подумал.

И Гиллиан пошёл в атаку.

Когда всё закончилось, парень долго переводил дух, привалившись спиной к решётке и слыша, как сдавленно глотают слёзы их омеги, как их утешает Джаспер. Чья-то рука похлопала по спине.

— Это была чистая победа, — сказал Гровер, и в голосе вожака слышалось одобрение. — Молодец. Я знал, что ты справишься.

— Когда кусать будешь?

— Как только выступят все новички. Их ещё оценить должны, а потом уже будет присяга. Есть хочешь?

— Нет пока.

— Тогда просто отдохнёшь и настроишься. Если на дыбы встанешь — тебе конец.

— Я сдержусь, не волнуйся.

У выхода из клетки его встретили с видом такого облегчения, что Гиллиану стало ясно, что для ребят он уже стал своим. Даже Квентин не смотрел на него как на конкурента.

— Ну-ну, не плачьте... — Гиллиан обнял Суо, а Майло просто вцепился в его руку и уткнулся в плечо лбом. — Я в порядке.

— Но ты весь в крови... — Суо осторожно коснулся глубоких царапин на теле друга и рваных укусов на руках.

— Заживёт, как на собаке.

На них все смотрели и недоумённо шушукались. Заметив это, Гровер решительно потащил своих в самый дальний и тихий угол. Кермит на пару минут отлучился, после чего вернулся с бутылкой кваса.

— На, попей.

— Спасибо, брат...

— О чём с тобой говорил Дэлиан? — спросил Гровер.

— Приглашал в их стаю в качестве телохранителя для ребёнка.

— И?..

— Не стал настаивать, когда я объяснил, почему не могу принять предложение. Дэлиан всё понял и даже пообещал помочь с новыми документами, если я справлюсь с заданием, которое они мне поручат. Так что жди гонца.

— Он так просто принял твой отказ? — скептически фыркнул Джаспер.

— Дэлиан и Лайн связаны импринтингом. Они любят друг друга. Уверен, что Лайн тоже всё поймёт. И раз уж я такой нашёлся, то найдётся и ещё один. Так сказал Дэлиан.

Гровер только головой покачал.

— Мда... Чего только в нашем болоте не бывает... Ладно, потом это обсудим. Я отлучусь ненадолго — наклёвывается одно дельце. Джас, за мной.

— Слушай, Гилл... а где ты так драться научился? — с завистью спросил Ирокез, садясь рядом.

— В школе на уроках физического развития. Наш наставник нам постоянно втолковывал, что одной силы мало — надо и головой думать.

— Научишь?

— Конечно, когда время будет. Мало ли где тебе это пригодится.

— И меня научи, — попросил Радуга.

— И нас тоже, — подал голос Нэд.

— Обязательно.

Суо и Майло смотрели на нового друга с таким восхищением, что Гиллиан даже смутился. А тем временем к ним начали подходить. Выступления других новичков уже мало кого интересовали... Намёки и откровенные предложения Гиллиан тупо игнорировал, делая вид, что слишком устал. Майло где-то достал аптечку и осторожно обрабатывал его раны, пока Суо ворковал за двоих. Над этим посмеивались, Радуга и Ирокез огрызались... Вот вернулись вожак и Джаспер, и Гровер тут же заговорил о деле.

— Гилл, ты за рулём сидел когда-нибудь?

— Нет... но мой папа был таксистом, и я видел не раз, как он водит. А что?

— Подстраховка нужна.

— Мы... на машине поедем?

— Да, обратно. Значится, так. Квентин, ты и Радуга с Ирокезом останетесь дома — за нашими мальцами присматривать, а мы — на дело. Подходил кто?

— Проще сказать, кто не подходил, — фыркнул Кермит. — Левый даже предложил нам щедрые отступные, чтобы тебя уговорить.

— И что Гилл?

— Глухим прикинулся. Наш парень.

— Вот и отлично.

Когда отгремел последний бой, Гиллиан понял, что пришло время присяги. От осознания того, через что ему предстоит пройти, внутри всё вздыбивалось и протестовало, но альфа решительно задавливал это. Надо. И Гровер — нормальный мужик. Он обещал отпустить, когда придёт время, а сейчас надо ему подчиниться. НАДО!!! Их омеги сочувствующе поглаживали руки друга.

— Ничего, Гилл, это ненадолго, — шепнул Суо. — И пусть другие думают, что хотят, но мы-то знаем, какой ты.

Гиллиан с непроницаемым лицом наблюдал, как в центр арены выходили новички, как опускались на колени и начинали повторять за распорядителем-бетой текст присяги. Затем к ним подходил вожак выбранной ими стаи и со всего размаха вонзал свои зубы. Да, за укус во время обычной драки такое не примешь...

— Держись, Гилл, — после второй присяги сказал Джаспер. — Ты сможешь, я знаю.

Гиллиан дождался своей очереди, вышел на арену, из последних сил сдерживаясь. Его колотило от ярости и острого желания уйти, но парень крепился. Гровер настороженно косился на своего бойца. Он был слабее, и было понятно, что если он сможет пометить такого силача, как Гиллиан, то его авторитет заметно вырастет...

— Ты выбрал свою стаю? — обратился к нему распорядитель.

— Да. Я выбрал стаю Зубодёра.

— На колени!

Гиллиан опустился на песок, от которого противно пахло кровью, и начал монотонно повторять текст присяги:

— Именем Адама я присягаю Гроверу Зубодёру. Обязуюсь подчиняться его приказам, какими бы они ни были. Клянусь хранить верность своему вожаку и принимать любое наказание, какое он назначит. Буду молчалив, как могила, крепок, как скала, и предан, как пёс.

В его плечо впились железные пальцы вожака. Пришло время укуса, который заклеймит его до мига расставания со стаей.

— Последний шанс отказаться, — сказал распорядитель.

— Я выбрал. — И Гиллиан склонил голову перед своим вожаком. Внутри по-прежнему дрожало и сжималось, но альфа принял решение.

Острая боль от впившихся в плечо клыков едва не заставила его зарычать, но Гиллиан только крепче стиснул зубы. Он принял решение и признает власть Гровера над собой. Гровер — хороший человек. Ему вполне можно подчиниться.

— Ты не перестаёшь меня поражать, — мотал головой Гровер, нервно сбивая пепел с сигареты и промахиваясь мимо пепельницы. — Я ясно чуял, как ты готов взбрыкнуть, но ты даже не издал ни звука! Как тебе это удалось?

— Я знал, на что иду. — Гиллиан чуть поморщился — Суо менял бинт на его плече. Кровь остановилась довольно быстро, но укус жёгся и ныл. Как только стая вернулась домой, Суо тут же полез в аптечку и занялся раной основательнее. — Ты — достойный вожак.

— Ты ещё так молод, а уже силён, словно прошёл огонь и воду. Откуда в тебе это?

— Не знаю. Мой отец тоже силён, но я оказался сильнее.

— Повстанцы говорят, что дети, родившиеся от импринтинга, особенные, — нахмурился Джаспер. — Может, они правы, и это не болезнь?

— Тогда почему они не объясняют это? — качнул головой Радуга.

— Потому что официальная наука задавливает своей логикой, — объяснил Джаспер. — Чтобы убедить в своей правоте, нужны доказательства и сторонники из уважаемой среды, а этого у них сейчас нет. Вот и остаётся слухи распускать.

— Я сам — дитя импринтинга, — вздохнул Гиллиан. — Вот только мне не повезло так, как повезло будущему сыну Лайна и Дэлиана. Этот малыш будет расти в любви обоих родителей, а я...

— Может, поэтому ты так хорошо пахнешь? — предположил Майло.

— Может быть. Знать бы ещё, что это значит... Что по этому поводу говорят повстанцы?

— Что хороший запах — показатель чистой крови. А ведь официально считается, что самая чистая кровь течёт в жилах аристократии. — Джаспер, заметив, что Суо закончил обрабатывать укус, помог сложить аптечку и сам убрал её на место, после чего обнял Суо и потянул на свой лежак.

— Типа там производится отбор самых лучших и их скрещивание, как при селекции? — фыркнул Гиллиан. — Слышал я ту бредятину. Может, это и элита, но вот только ничего особенного, кроме непомерно раздутого самомнения и снобизма, я в них не видел.

— Так часто крутился в обществе? — Гровер пристально уставился на нового подчинённого.

— Я сам из этого общества. И я тебе со всей ответственностью заявляю, что самые приличные люди там — прислуга. Нанятые омеги даже пахнут лучше, чем отпрыски богатых семей. И здешние тоже.

— Так ты действительно породистый...

Гиллиан вдохнул поглубже.

— Да, я породистый. Мой отец — Влад Барри.

— Погоди-ка... — замахал руками Нэд. — А разве сына Влада Барри не убил Сантана?

— Это подстава, чтобы скрыть мой побег. Я отказался следовать путём, что готовил для меня отец. В том числе и жениться по его приказу — ведь я уже нашёл своего Риана. Отец, который строил на этот счёт большие планы, решил от меня избавиться, но папа не дал. И после этого я ушёл с концами. Мне и раньше было противно жить среди снобов, а встреча с Рианом поставила во всём этом жирную точку.

Гровер долго хмурился.

— Так Дэлиан поэтому пообещал помочь с документами?

— Да, я ему всё рассказал. Он достойный и умный омега.

Гровер продолжал хмуриться.

— Я так мыслю, что отец тебя впокое не оставит.

— Я тоже так думаю и не собираюсь задерживаться дольше нужного, чтобы вас не подставить. В конце концов, вы не обязаны совать голову в пекло ради чужака...

— Ты нам уже не чужой! — возмутился Майло. — Не знаю, как для других, но для меня и Суо ты уже давно свой!

— С омег спрос невелик, — отмахнулся Нэд. — У вас головы иначе устроены. Конечно, про такое надо заранее предупреждать, но раз породистый щеночек добровольно отказался от сахарной косточки ради свободы, то я готов признать его своим.

— Я тоже, — сказал Радуга. — Я не так часто встречал сильных альф, которые бы разговаривали со мной на равных. Гилл как раз такой и просто хороший парень. Я готов ему помочь.

— А я сразу понял, что он нам подойдёт, — сказал Кермит.

— Так ты же был против... — подал голос Квентин.

— Мало ли что я тогда сказал, — ничуть не смутился альфа. — Если бы я был так уж резко против, то босс бы нас растаскивать начал ещё там. А сам что думаешь?

— Может, Гилл и чудик, но он нормальный. В конце концов, зря что ли наши... омеги от него почти не отлипали в первые дни? И вообще, ни на что не жалуется, старается... И он отлично вписался. Пусть живёт с нами, сколько надо.

— Джаспер? — Гровер воззрился на "ненормала". — А что ты скажешь?

— А что говорить, если и так всё уже сказано? — пожал тот плечами. — От хорошей жизни просто так никто не отказывается, Нэд дело говорит. И Радуга тоже прав. И омежки наши. Просто Гилл плохо вписывается в наше болото — слишком чистый. И всё-таки пришёл учиться. Я согласен ему помогать всем, чем смогу, прикрывать спину... Мне ведь тоже есть что скрывать, и я просто понимаю его.

— И что такого ты скрываешь? — хмыкнул Ирокез, закуривая.

— Джаспер не бета, — тихо ответил Суо, сжимая ладонь любовника. — Он омега-"ненормал", только прооперированный.

Все ошарашенно уставились на парня, который без тени смущения поднялся со своего лежака и начал раздеваться. Воцарившуюся тишину разрезал тихий свист Юхана.

— Это как? — выдавил из себя Квентин.

— Побочный эффект после операции, — объяснил Джаспер, одеваясь. — Матку и яичники мне вырезали, и моё созревание пошло в одном конкретном направлении, поэтому я таким и вырос. И один ребёнок у меня уже есть.

— И ты... как долго так живёшь? — справился с потрясением Гровер.

— Почти тринадцать лет. Мне двадцать семь, босс.

Гиллиан был потрясён не меньше остальных. Чтобы Джаспер, который так ревностно хранил свою тайну, так запросто раскрылся перед всеми? Это что должно было случиться?

— Охренеть! — высказался Ирокез. — Ну и компашка у нас подобралась...

— Зато надёжная, — вдруг хмыкнул вожак. — И раз уж сегодня вечер откровений, то я тоже выскажусь откровенно. Парни, если вы вдруг решите вернуться домой, я вас со спокойной душой отпущу. Вы все ребята умные и сильные, вы достойны лучшего, чем есть сейчас.

— А ты как же? Один останешься? — ахнул Суо.

— Мне возвращаться уже некуда, а у вас есть близкие, которые всегда будут вас ждать.

— Ну уж нет! Никуда мы не уйдём! — рассердился Майло. — После всего того, что ты для нас сделал?

— А что я сделал? Вы же пашете за еду и...

— Если бы нас что-то не устраивало, то мы бы уже давно сбежали, — обиделся Суо. — Есть же благотворительные организации... Но мы вам нужны. И вы нас защищаете, чего в других местах не было. Этого разве мало?

— Вот именно, — кивнул Джаспер, одевшись и садясь на лежак. — Поэтому и я остался. Не только из-за Суо. Я сразу понял, что вы — настоящая стая, а не просто банда. Так что, босс, один ты не останешься до тех пор, пока не сдохнешь.

— Это что, бунт? — вскочил Гровер, начиная отчего-то трястись, но это был не гнев.

— Пусть бунт, — пожал плечами Кермит. — Можешь хоть до крови меня сейчас измордовать — я даже защищаться не буду. Получить затрещину от старшего брата — это не так плохо.

— Ст... старш... — Бедный вожак начал неметь, и Суо его пожалел — подошёл и обнял.

— Да ладно тебе скалу из себя строить. Мы уже давно знаем, что ты не такой тиран, каким хочешь себя показать. И мы видели фотографию, которую ты хранишь. Вот только потом она пропала...

Гровер дёрнулся, его лицо перекосилось. Он смотрел на свою стаю, которая всё шире улыбалась.

— Вы... вы...

— Мы просто хотели узнать о тебе побольше, — объяснил Радуга. — Мы же видим, что творится в других стаях, а ты другой.

— И вы... не подумали?..

— Так ты же сильный и умный. И ты наш друг. Да, мы периодически между собой собачимся, но если бы у нас был другой вожак, то и передрались бы окончательно и разбежались по другим стаям. А мы всё ещё с тобой.

Майло тоже подошёл к вожаку и погладил его по плечу.

— Ты всё ещё тоскуешь по ним, да? Поэтому ты и собрал нас всех вокруг себя? Чтобы было кого защищать и заботиться?

Гиллиан снова удивился, только теперь поняв, что Гровер не просто вожак стаи. Он, если не считать скрытного Джаспера, в стае ещё и самый старший. Кермиту без малого двадцать, Радуге — шестнадцать, Квентину — семнадцать, Нэду тоже, Майло, как и Суо, — восемнадцать. И Гровер действительно заботился о них подобно старшему брату, только законы трущоб диктовали свои правила...

— Ребята...

— Мы тебя не бросим, — повторил Джаспер. — Нельзя быть одному, иначе и жить-то не захочется. Официальная пропаганда может говорить что угодно, но я уже давно понял, что всё это — чушь собачья. Я только об одном тебя попросить хочу — не трогай больше Суо и другим запрети. Мы решили быть вместе.

Суо отошёл к своему "ненормалу", и Гровер измученно улыбнулся.

— И когда женитесь?

— Нескоро, но ты у нас свидетелем будешь. Мы уже решили. Раз уж по документам я числюсь как бета, то мы вполне можем подать заявление в ЗАГС. И с детьми тоже подождём. Будешь крёстным?

— А чего не я?! — обиделся Квентин.

— А ты дядей будешь.

Стая рассмеялась, а вожак отвернулся, странно запыхтев, а потом рывком выскочил из комнаты.

— Куда это он? — удивился Юхан.

— Отвести душу, — догадался Джаспер. — Просто не хочет, чтобы мы видели, как он плачет.

Ужин прошёл весело, но Гровер на него так и не явился. Кермит вовсю подкатывал к Майло, полушутя интересуясь, за кого из них он замуж выйдет. Дескать, он один совершеннолетний, а остальные — сопляки. Юхан возмущённо заявил, что он, хоть и молодняк ещё, но вполне ого-го, Квентин только отмахнулся, сказав, что в округе полно других омег, да и на точках вполне можно кого-нибудь себе присмотреть — только посмотреть ласково и мурлыкнуть пару нужных слов, и любой сам прибежит... Гиллиан советовал выбирать с оглядкой, а то излишне шустрый попадётся, на что Квентин только рассмеялся и сказал, что так будет даже интереснее. Нэда собственный рост совершенно не беспокоил, и бета совершенно искренне считал его своим преимуществом — родительские инстинкты омег, якобы, привлекут к нему хорошего мужа...

Вечер откровений как будто сорвал какой-то покров, и Гиллиан впервые за эти дни почувствовал себя как дома с папой. Он расслабился и наслаждался обществом своей стаи. После ужина, когда посуда была вымыта, Суо и Джаспер улизнули гулять, Кермит завлёк Майло на чердак, а остальные сели играть в карты. Гиллиан поймал себя на очередной волне вдохновения, достал тетрадь, ручку и начал писать. Собственно стихи пока не клеились, но прозаичная основа писалась легко и быстро:

"Там, где царят законы сильных, не всё пропитано цинизмом. И здесь найти возможно свет, что согревает в лютый холод. Здесь можно обрести надежду, защиту, веру и любовь, лишившись их давно когда-то, и дать тебе они способны желанье жить и верить дальше."

Первыми вернулись Ирокез и Майло. Альфа выглядел очень довольным, омега — смущённым и ощутимо растерянным. Потом заявились Джаспер и Суо — тоже очень довольные. Поболтав немного на сон грядущий, все завалились спать, причём Суо устроился на одном матрасе с Джаспером, а Майло удрал под бок к Гиллиану, заявив, что ему надо подумать. Похоже, что в их стае наклёвывалась ещё одна пара...

Гровер вернулся домой глухой ночью. Гиллиан проснулся от запаха табачного дыма, оторвал голову от тощей подушки и увидел своего вожака сидящим на подоконнике и с тоской глядящего в ночное небо, усыпанное звёздами. Заметив, что новичок не спит, вожак горько усмехнулся и мотнул головой, приглашая на разговор.

— Откуда ты взялся? — вопросил он, нервно затягиваясь. — Жили себе, не тужили, и тут приходишь ты и всё переворачиваешь с ног на голову!

Присмотревшись, Гиллиан понял, что Гровер действительно рыдал где-то в тихом уголке — глаза у вожака были покрасневшие.

— Я не знал, куда иду, — признался он. — Я думал, что вы — самая заурядная банда, а оказалось... Мой Риан рассказывал про грязь трущоб, и я сам успел кое-что повидать прежде, чем к вам пришёл, и тут выясняется, что простого человеческого тепла здесь тоже хватает.

— Человеческого? А не омежьего? — хмыкнул Гровер.

— Именно человеческого. Мы же не так уж и сильно друг от друга отличаемся, верно? Омеги могут быть сильными и отважными, как мой Риан, Лейла и Дэлиан, а могут быть и такими, как Суо. Альфы тоже бывают разными — скотами, как мой отец, и хорошими и заботливыми, как ты и Невилл.

— Невилл?

— Я видел, как он опекает Лейлу, и я уверен, что его преданность — не от скудоумия. Лайн с малых лет крутится в здешнем дерьме и всё же стал для Дэлиана любящим и заботливым мужем. И Дэлиан остался с ним не только из-за импринтинга, но и потому, что они оба были совсем одни и были нужны друг другу. Значит, всё не так просто, как говорят официальные власти. По-моему, нам попросту морочат голову.

— Так ты думаешь, что повстанцы правы?

— Я не так много знаю об их официальной позиции, но если их цель — подлинное, а не лицемерное равенство, то я за них.

— И как нам теперь быть? Как мне теперь быть? Какой из меня теперь вожак?

— Ты отличный вожак, и ребята, узнав, что ты когда-то любил кого-то, не отвернулись от тебя. Им нужен кто-то вроде тебя — сильный и надёжный, как отец или старший брат. Они так молоды... да и я сам недалеко от них ушёл. Сейчас я вспоминаю отца и понимаю, что для меня он всё же был достаточно близок, и то, что я о нём узнал, стало для меня таким же ударом, как и папина гибель. Я просто не мог там оставаться.

— Скучаешь по нему?

— Скорее по тому времени, что мы провели вместе. Иногда было интересно и весело... вот только таких моментов было не так много, как мне бы хотелось. И папа никогда плохо о нём не говорил. Он всё же любил его, пусть и недолго. Значит, что-то хорошее в отце было и ещё остаётся.

Гровер докурил сигарету, достал новую.

— У меня были папа и два брата-омеги, — сказал он. — Близнецы. Папу звали Валентин, а братьев — Тони и Сьюки. До моего рождения папа был обычной проституткой, хоть и вольной, а когда родился я, то бросил это дело и начал устраиваться в нормальной жизни. Он сумел получить диплом секретаря-делопроизводителя, устроился в приличную контору, и наша жизнь наладилась. Потом один из охранников всё же заделал ему близнецов — заявился невовремя с поручением руководства. Папа во время течки работал дома... Папа не стал делать аборт, и родились мои братья. Мне тогда было восемь лет, и поначалу я обижался, ведь всё папино внимание занимали малыши. Я смотрел на братишек и не понимал, почему папа так умилённо на них смотрит — дохлые какие-то, страшненькие... Но потом папа мне объяснил, что они просто маленькие ещё, но потом, когда подрастут, станут очень милыми. Даже показал мне свои старые фотографии, и я начал помогать ему. Чем больше я возился с братишками, тем занятнее они мне казались, да и папа постоянно показывал, что любит нас одинаково. А потом, когда Тони и Сьюки подросли и начали обращаться ко мне за помощью сами, я понял, что значит быть старшим братом. И я очень гордился этим. И я пообещал себе, что выучусь на высокооплачиваемую профессию, мы переедем в большую квартиру, а то и собственный дом купим, и мои братья будут там в полной безопасности.

Мы хорошо жили. Потом я сдал экзамены в мед... Но однажды я пришёл домой с занятий и увидел альфу, который избивает папу, а близнецы лежат в комнате задушенные... Я даже разбираться не стал — набросился на него. Убил гада, но папу это не спасло — он умер в больнице от кровоизлияния в мозг. Всё это я узнал уже после того, как вышел из тюрьмы. Соседи вызвали полицию, меня в участок загребли... Я ничего отрицать не стал, просил только сказать, что с папой, но полицейские только смеялись.

— И кто это был?

— Не знаю, да мне это было и неважно. Важно было то, что мои братья погибли. Меня осудили по статье о превышении мер самообороны — ведь к нам домой вломился чужак, да ещё и детей убил. Дали полтора года, я вышел раньше за примерное поведение... Я до конца отсидки надеялся, что папа будет меня ждать дома, а нашёл только могилу на кладбище. После этого я плюнул на свои планы и ушёл сюда.

— А как ты начал свою стаю собирать?

— Я не собирал. После того, как Омен отравил нашего вожака, наша стая разбежалась. Я остался не у дел и просто жил, где придётся. Однажды я наткнулся на улице на нашу троицу — Кермита, Радугу и Нэда. Они только-только туда пришли и пытались найти себе пристанище на ночь. Желторотые... — Гровер усмехнулся. — И я их пожалел. Была у меня одна конурка на примете, туда и повёл. Как-то так получилось, что они признали во мне главного и остались. Я решил, что стоит их пометить, чтобы чужаки не попытались сбить с пути. Я надеялся, что ребята, пообтеревшись в этом дерьме, всё же захотят вернуться к нормальной жизни, а для этого надо выжить... И они согласились. Мы начали крутиться уже вчетвером, а потом к нам прибился Суо. Он так был похож на моих братишек, что я сразу решил — забираем к себе, пока кто-то другой не сломал мальчишку. Но надо было марку держать, и я предложил этот договор. Суо согласился с такой готовностью, что я даже удивился. Он так ни разу и не пожаловался... Не поверишь, наверно, но каждый раз, как я его пялил, мне потом стыдно становилось.

— Почему же? Верю.

— Хорошо, что он себе пару нашёл. Мне даже полегчало. Джас хороший парень и в обиду его не даст... Потом пришли Квентин и Майло, потом Суо Джаспера подобрал... и мне стало легче и спокойнее. Я опекал молодёжь и снова чувствовал себя старшим братом. Как в прежней жизни. Я всего лишь хотел защитить их, дать шанс... Ты не считаешь меня размазнёй?

— Нисколько. Если ты так беспокоишься за свою репутацию, то чужим всё это знать незачем.

— Когда мы с тобой встретились там, в переулке, в первый раз, то я сразу понял, что ты отличаешься от других обитателей этого болота. Нет, не потому, что цивил. У тебя в глазах было что-то такое... И меня это взбесило. Недооценил я тебя тогда. А когда ты сам к нам пришёл и я к тебе пригляделся, то понял, что ты такой же, как и я. Только не скрываешься. Я видел, как ты общаешься с нашими омежками и вспоминал своих братьев и папу. Мне становилось то плохо, то хорошо... а сегодня... Даже не знаю, как описать, что у меня сейчас внутри.

— Но это приятное чувство? — улыбнулся Гиллиан.

— Очень, — улыбнулся в ответ Гровер. — Давно со мной такого не было.

— А что за фотография?

— Последнее, что у меня осталось от моей семьи. — Улыбка альфы померкла. — Она была со мной в тюрьме, я таскал её с собой по трущобам... а потом спалил.

— Зачем? Ведь это память о твоей семье!

— Жизнь здесь такая, что лишние ценные вещи только мешают. Я помню, как мы сюда перебирались и я забыл фотку на той халупе... Ох, и перебаламутило меня это! Я боялся, что её кто-нибудь найдёт... Не успели. Потом я решил, что память на то и память, чтобы в голове хранить. И сжёг. Как будто отпустил их. И мне немного полегчало... Ладно, ложись спать. Завтра получим подробности дела, обсуждать будем, а это лучше делать на свежую голову.

Гровер затушил окурок, переставил пепельницу на стол и отошёл к своему лежаку. Гиллиан, подумав, достал свою фотографию. Долго разглядывал счастливое лицо своего омеги... потом потянулся за спичками и решительно поджёг уголок. И не сводил глаз с горящего снимка до самого конца. Последними сгорели улыбка и глаза Риана.

Да, так будет правильно. В конце концов, у Риана осталась вторая. И если он её сохранил — а Гиллиан был в этом уверен — то память о том дне будет жить ещё очень долго.

Посланец Биттнеров надолго разговорился с Гровером. Остальная стая переглядывалась, ожидая возвращения вожака.

— Интересно, к чему был вопрос про машину? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Кермит, затягиваясь сигаретой. — Можно подумать, что надо что-то большое вывезти.

— Приходилось? — нахмурился Гиллиан.

— Пару раз. В первый раз я за рулём сидел — Гровер где-то умельца нашёл, и тот меня учил, куда когда давить и как крутить руль. Во второй раз уже он сам. И оба раза мы едва не разбились, но работу сделали.

— И что там было?

— Не знаем, — мотнул головой Джаспер, обнимая своего Суо. — Наше дело было — конкретную машину перегнать. Заплатили через два дня и хорошо заплатили.

— Много там было?

— Судя по осадке — прилично. Мы пытались по запаху угадать, что воруем, но запаковано было на совесть — умельцы Барри придумали очень хорошую упаковку.

Гиллиан поджал губы. Год назад на одном из предприятий семьи начали выпускать упаковочную плёнку и ящики, не пропускающие запах. Спрос получился впечатляющий. На основе этой разработки начали выпускать новую изоляцию для комнат, и стоимость этого материала тут же взлетела до небес.

— И как часто вы выполняете подобные заказы?

— Это часть договора с Баронами. Мы всего лишь исполнители, и если на нас выйдут, то спрос с нас будет невелик, хотя и могут шлёпнуть. — Суо отчаянно вцепился в балахон Джаспера. — Но достаточно удачливых редко убивают — предпочитают брать под колпак и использовать сами. Мы пока уходим от ответственности — все думают, что мы всего лишь мелочь, и это нам на руку. Мы ведь не только с гонораров Баронов живём — мы чистим квартиры, мелкие магазинчики, выполняем чьи-то поручения...

— А почему вы на нормальную работу не хотите устроиться? Вы же способные ребята...

— За те гроши, что платят? — фыркнул Нэд. — Не смеши меня, Гилл! Ты думаешь, почему работяги по пятнадцать часов вкалывают? Потому что за переработки приплачивают, и это позволяет не нанимать лишних людей, за которых надо отстёгивать в пенсионный фонд и оформлять медицинскую страховку хотя бы по минимуму. Вроде бы деньги и не слишком большие, но с учётом реальных потребностей и необходимого количества рабочих для нормального графика набегает прилично. Особенно за год. А если работяга с устатку покалечится, то ему больничные могут и не заплатить. Мол, сам виноват, надо было работать по графику и не жадничать.

Гиллиан слушал рассуждения приятеля с ужасом. Риан как-то говорил, что люди на заводах и фабриках пашут, бывает, без выходных, получают смешную зарплату, на простейшие вещи, случается, лунами копят, и немало всего съедает плата за квартиру. Особенно зимой. Раньше альфа думал, что рабочим прилично платят, и при достаточно разумной трате денег прожить вполне можно... Оказывается, не всё так просто.

— А разве ценовая политика государства...

Стая переглянулась и засмеялась.

— Ну ты даёшь! А ещё в финансовый поступать хотел!

— Гилл, пойми, всё базируется на социальной иерархии, — начал объяснять Джаспер. — Вам в частных школах могут втирать что угодно — вы же нормальной жизни почти не видите. Вы видите только разницу. Да и то из окон шикарных машин, при абсолютной доступности к самому передовому и полной сытости. Вам обеспечивают такой уровень жизни, при котором хотел бы жить каждый. Но всего самого лучшего на всех никогда не хватит. То, что считается самым лучшим, стоит бешеных денег, а нам остаётся только старьё, которое уже морально устаревает. Если хочешь, то я тебе покажу, как живут люди в самых разных местах, и ты поймёшь разницу. Если честно, то мы думали, что ты быстро от нас сбежишь, но ты ни капли не жалуешься.

— А откуда ты всё это знаешь?

— Я после расставания с Элином немало покатался по нашей великой стране, где только не жил. Даже на скамейках в парках и в подвалах между отопительными котлами ночевать приходилось. Я работал в самых разных местах, всё видел, всё слышал. И сюда я пришёл уже с багажом, который мне очень пригодился. Я понимаю, как вся эта система работает, и это помогает мне строить планы.

— И в чём суть этой системы?

— Чем квалифицированнее работник, тем выше зарплата. Чем выше сидит этот работник, тем выше зарплата. Руководители получают больше всех, поскольку отдуваются перед властями и обеспечивают рабочие места, чтобы простые люди могли заработать на жизнь. Случись чего — они будут отвечать по полной программе. Вплоть до расстрела. Само собой, что желающих устроиться повыше всегда будет больше, чем этих самых вожделенных мест. И за самые лакомые куски разгорается драка. Если кому-то удаётся пробиться туда, то он будет всеми силами держаться за своё место, чтобы не скатиться обратно — к хорошему быстро привыкаешь. Кроме того, человек с деньгами получает доступ туда, куда работяге ни за что не попасть. Это создаёт пусть иллюзию, но принадлежности к элите. Если вляпаешься, то деньги или какие-то услуги могут помочь отмазаться. Появляется иллюзия безнаказанности. А если появляется тот, кто попытается использовать этого счастливчика в своих интересах, то он будет крутиться — век воли не видать — чтобы не попасть под следствие и уцелеть. И таких хватает. И так на самых разных уровнях. Везде. Все в обойме, братан.

— И вы тоже?

— И мы тоже. Но мы не прикрываемся процессуальными нормами, закреплёнными в законодательстве. У нас всё чётко. Есть договор. Если ты его не соблюдаешь, то тот, кого ты подводишь, а то и кидаешь, имеет право дать тебе по зубам или вообще башку оторвать. По заслугам, как говорится. Есть такие, которые просто пытаются заработать на угол и жрачку. Есть такие, которые хотят пожить, как короли — со всеми необходимыми атрибутами. А есть такие, которым плевать на всё — они просто живут, как Светлейший или Деймос на душу положат, лишь бы просто жить. Жрать хочется каждый день, под погоду тоже не всегда подстроишься, голым не везде походишь, а за всё это надо платить. Не хочешь платить — просто бери, но если нарвёшься — не жалуйся. Должен был понимать, что делаешь. Отсюда и все наши проблемы. Иерархия.

— Но ведь вы могли пойти учиться...

— А жить на что? А если нарвёшься на шпану, тебя подрежут, отлежишься, а потом завалишь сессию? Стипендия тоже быстро улетает, многие подрабатывают, а там — та же система. В ней крутятся самые разные люди, и все они хотят жить. Что те, кто работают на предприятиях или улицах, что те, кто надзирает за их работой, что полиция, что бизнесмены, что олигархи, что политики, что работники спецслужб, что военные на границах, что обслуживающий персонал. Это всё скручено в один большой клубок. И незаменимых почти нет. И если одни готовы честно работать — что в нашей помойке, что на заводе — то другие хотят всё получить без особого напряга. И таких тёплых местечек для своих тоже хватает. Кто-то пашет, надрывается, а плодами его трудов пользуется другой, отстёгивая за работу меньше, чем работяга заслуживает. Лишь бы заткнуть ему рот, чтобы не жаловался. Это очень сложно всё. И существует уже давно. Ты знаешь, насколько различается зарплата в зависимости от типа работника? Альфа получает больше беты, если речь идёт о тяжёлом физическом труде. Оно и понятно — вы все сильные и здоровые. Бета получает больше альфы, если речь идёт о конторской или интеллектуальной работе. Оно и понятно — они более сдержанные, меньше зависят от инстинктов, и это даёт им больше возможностей для плодотворной и бесперебойной работы. А омега, если он даже и получит хороший диплом, получает меньше всех. Знаешь, почему? Потому что течки по графику, который не всегда согласуется с запарами, если есть дети, то на них больше внимания уходит, что опять же отражается на работе. И омега в коллективе отвлекает — озабоченных и наглых везде хватает. Если омега забеременеет и откажется делать аборт, то за декрет не каждый работодатель платить захочет. А куда ему деваться потом? Самому жить надо, ребёнка кормить надо, семье, если таковая есть, помогать тоже надо... И таких миллионы. И мы живём в окружении завистников, которым не дают покоя наши богатства и достижения. Надо содержать армию, разрабатывать оружие, снабжать, а ведь всем этим солдатам тоже пожить хочется. А если убьют? Хоть погулять напоследок... И по всем ключевым точкам сидят люди, которые с них кормятся сами и дают подкормиться тем, кто им нужен и выгоден. От закона прикройся, от проверяющих прикройся, от недовольного гражданина отделайся... и каждый шаг несёт свои последствия. Я много повидать успел, Гилл, и знаю, о чём говорю. А главная проблема — в головах. В эти головы вкладывается с детства — от школы до того, что мы вокруг видим. И я уже начинаю думать, что повстанцы правы — так жить больше нельзя. Но слишком многие боятся рисковать. Они держатся за свою уютную конурку и хотят одного — пожить как можно сытнее и спокойнее. А ты говоришь "ценовая политика"... Цена лишний раз подчёркивает разницу между работягой и мажором. Это и есть иерархия. Пирамида, на самом дне которой стоят такие, как мы.

Гиллиану снова стало стыдно. Он как никогда остро осознал своё отличие от этих славных ребят.

— Если бы не этот бардак, в котором родились многие из нас, то мы бы сейчас жили нормально, система бы работала, как отлаженный механизм, время от времени обо что-то спотыкаясь, но продолжая вращать всеми шестерёнками, но что-то в нашей истории пошло не так, и машина начала скрипеть, накапливая сбой за сбоем. И сейчас таких сбоев накопилось так много, проблемы обострились настолько, что не заметить их невозможно. Один в поле не воин, и повстанцы начали что-то делать, но без последствий этот бардак не разгребёшь, и сейчас власти работают, пытаясь сохранить то, что имеют. Те, кто пытается сохранить свой нынешний статус, впитанный с молоком папы-омеги, будут стремиться оставить то, к чему привыкли. Их не волнуют шестерёнки вроде нас. Они просто сидят и крутят педали и кнопки нажимают, направляя машину туда, куда им надо. Однако рано или поздно машина сломается. Я думаю, что Рейган намеренно суёт им палки в колёса, чтобы показать это. А пока это делается, мы должны как-то жить.

На Гиллиана смотрела вся стая, и альфа опустил голову.

— И я... питался на самом верху...

— Но ты же ушёл, — сочувственно погладил его по плечу Майло. — Ты начал учиться, понимать, видеть. Таким, как ты, трудно жить в этой системе, особенно среди шестерёнок вроде нас. Даже в нашей помойке можно жить нормально, и мы пытаемся. Так, как можем. Если ты научишься, то потом, когда начнёшь снова подниматься, ты сможешь что-то изменить. Ведь такие тоже есть. Везде есть.

Вернулся Гровер и достал сигареты.

— Значится, так. Со мной пойдут Гилл, Джаспер и Нэд. Остальные сидят дома и носы не высовывают.

Суо шмыгнул носом, и Джаспер что-то ему зашептал, поглаживая по голове.

— Когда идём? — только и спросил Гиллиан.

— Завтра ночью. Сегодня и завтра днём отсыпаемся, отъедаемся и набираемся сил. Все объяснения — перед выходом.

Фрэнки готовил завтрак, поглядывая на только что вернувшегося из душевой Гиллиана. Ночь он проспал спокойно, почти успокоившись после пережитого. Украдкой разглядывая мускулистое ладное тело друга, омега заметил на плече альфы след от укуса сородича и замер.

— Гилл... а что это у тебя?

— Где? — обернулся тот, энергично вытирая волосы. На днях он попросил Фрэнки его подстричь, как тот умеет. Получилось не очень ровно, но вполне прилично.

— На правом плече. Это... укус?

— Да. Я же тебе говорил, что начинал в стае.

— То есть... ты был... преступником?

— Можно и так сказать. Когда я ушёл из дома, то деваться мне было некуда. С этими ребятами я познакомился за несколько дней до того, больше никого не знал, кто мог бы помочь, нашёл их, и меня приняли.

— Но почему ты именно туда пошёл?

— С чего-то надо было начинать. И я многому там научился.

— И что ты там делал? Головы отрывал?

Гиллиан только рассмеялся.

— Нет, до этого не дошло, но кулаками помахать пришлось.

Гиллиан огорчённо взглянул на свои сбитые костяшки, а потом — на поверженного противника. Охранник валялся у его ног как куль с мукой. Бить его не хотелось — можно было подобраться к нужной машине и так — но Гровер ясно дал понять — охранника вырубить как следует, чтобы были следы. Похоже, что он и был наводчиком.

— Гилл, быстрее! Нэд уже вскрыл машину! — подскочил к альфе Джаспер.

— То, что надо?

— Понятия не имею, но по описанию это та самая. Быстрее!

Машина, заказанная Биттнером, оказалась внушительной фурой. Гровер уже сидел в кабине и махал им рукой.

— Сейчас мы вам заднюю дверь откроем. Залезайте внутрь, включайте фонари и ищите ящик с меткой в виде кривого клинка. Это то, что нам нужно.

— А зачем тогда машину угонять?

— Всё потом! Нэд, живее поворачивайся!

Джаспер только плечами пожал. Как только Шпингалет вскрыл кузов, друзья забрались внутрь.

— Зачем же Гровер спрашивал про умение водить машину?

— Так ведь как только мы заберём заказ, остальное отогнать надо. Гровер потом скажет, куда. Кто-то и погонит.

Вот фура тронулась с места и куда-то поехала. Периодически она дёргалась, как припадочная, пассажиров то и дело заносило и толкало на ящики с грузом... Ругаясь вполголоса, Гиллиан и Джаспер кое-как нашли нужный ящик, оказавшийся совсем небольшим, квадратным. Друзья переглянулись и, не сговариваясь, начали искать место запора. Крутили и так и эдак, но не нашли.

— Чудеса, — почесал затылок Джаспер. — Впервые такое вижу. Щель крышки вижу, а замок где?

— Понятия не имею. Может, Нэд разберётся?

Гиллиан принюхался, но ящик ничем не пах.

Ехали долго. Наконец фура остановилась.

— Выходите, — скомандовал Гровер, открывая задние двери.

Фура стояла в какой-то лесополосе, и Гиллиан понял, что машину трясло не только из-за того, что за рулём сидел полный "чайник". Настоящая пригородная глушь. Джаспер передал нужный ящик, Гровер его осмотрел и кивнул.

— Да, это оно. Открывали?

— Да мы даже не поняли, как он открывается, — ответил Джаспер, спрыгивая на землю. — Замка вообще нет.

— Как это нет? — удивился Нэд и сам начал обследовать ящик. — Что за хрень? Он запаян что ли?

— Не наше это дело, — буркнул Гровер, забирая ящик. — Наше дело — передать его заказчику. Пусть Лайн сам голову ломает.

— А что с машиной делать будем? — спросил Гиллиан.

— Посмотрим, что там, а там я решу.

С основным грузом проблем не возникло. Нэд очень аккуратно вскрыл несколько ящиков, и Гиллиан присвистнул. Похоже, что груз тоже был краденым, а в том ангаре просто ожидал передачи. В бардачке кабины нашлись кое-какие бумаги, подтверждающие это. По клейму на некоторых ящиках Гиллиан понял, что часть груза свистнуто со складов их семейных предприятий — изоляционные материалы, запчасти к самой современной технике, комплектующие... Ознакомившись со всем этим, Гровер задумался.

— Вообще-то Лайн сказал, что всё это мы можем пристроить сами и часть денег отдать в качестве дани, но куда это всё девать... Я даже и не знаю.

— Изоляцию можно Корбуту сплавить — в его "курятнике" сейчас ремонт делают. Лейла давно планирует оборудовать отдельные конурки для спариваний и без изоляции ничего не получится. Технику ребята Осгуда возьмут. А вот что это за хрень? — "Ненормал" кивнул на несколько тюков в самом дальнем углу. — Без нарушения целостности плёнки не откроешь, а там заварено как следует. Даже воздух не пропускает. Наверно, что-то особенно нежное.

— Это точно, — кивнул Шпингалет. — Так упаковывают только то, что при соприкосновении с воздухом начинает быстро портиться.

— И что это?

— Без понятия.

— Может, вскроем один? — предложил Гиллиан.

— А если рванёт? — помрачнел Гровер. — Ты на маркировку посмотри. Тоже ваши разработки? Вдруг это военный заказ?

Гиллиан промолчал. Отец редко делился с ним последними достижениями корпорации, но особую метку экспериментальных лабораторий альфа уже несколько раз видел. Ну что ему мешало в своё время больше интересоваться семейным делом?..

— Оттащим подальше и вскроем, — предложил Джаспер. — Всё равно надо узнать, что это.

— И как будем вскрывать?

— Знаю, — сказал Нэд. — Давай, доставай.

Со всеми предосторожностями друзья выволокли один тюк, который оказался совсем не таким тяжёлым, как можно было подумать. Длиной он был примерно в человеческий рост и довольно объёмистым. Оттащив тюк подальше и уложив его на землю, занялись приготовлениями. Нэд обломил с ближайшего дерева ветку подлиннее и покрепче, привязал к нему свой перочинный нож с выдвинутым лезвием и, когда сообщники залегли, начал осторожно чиркать концом лезвия по плёнке, постепенно прорезая её. Вот плотная плёнка лопнула, и друзья уткнулись носами в землю, прикрыв головы руками. Но ничего не взорвалось, только запахло чем-то странным. Джаспер приподнял голову и принюхался.

— Похоже на формалин... но не совсем.

— Значит, это органика? — понял Гиллиан.

— Похоже. Сейчас ещё немного выждем и пойдём посмотрим, что там.

Не рвануло ни через пять минут, ни через десять. Осмелев, стая приблизилась к тюку ползком. Джаспер, вдохнув поглубже и задержав дыхание, начал расковыривать тюк и с воплем отскочил, едва что-то увидел.

— Что там? — не на шутку перепугался Нэд.

— Человек...

Тут уж Гиллиан забыл про страх и подскочил вплотную. Из тюка на него смотрело лицо... трупа. Альфа, холодея, начал потрошить тюк, наполненный какой-то ватой, пропитанной той самой дрянью, и быстро понял, что внутри лежит тело омеги. Обнажённое. Омеге было на вид лет восемнадцать, довольно красивый и изящный, и всё портили только два шрама — продольный на животе и похожий посередине груди. Лицо было незнакомым.

— Не понял...

— Похоже, что твои родственники какие-то эксперименты на людях делают, — мрачно сказал Гровер. — Эта дрянь позволяет сохранить тела от разложения, значит, ещё не всё, раз трупы куда-то перевозили.

Начали проверять другие тюки, и там тоже обнаружились трупы. Всего их было пять — трое омег, альфа и бета. Джаспер с Гровером осмотрели каждого, и Джаспер с болью на лице указал на одного из омег, который был повыше и покрепче остальных.

— Он был таким же, как и я. "Ненормалом".

— Почему ты так решил? — удивился Нэд.

— Член и яйца крупнее. У обычных омег они куда меньше. И можно узел прощупать.

— Нормально... — протянул Гровер, почёсывая затылок. — И зачем Барри это делают?

— Я не знаю, — качнул головой Гиллиан. — Может, плёнку с маркировкой просто украли?

— Вряд ли, — покачал головой Нэд. — Так плотно упаковать, чтобы ни капли воздуха не проникло внутрь, можно только на заводе, где есть нужная техника.

Гиллиан отвернулся, прислонившись к ближайшему дереву.

— Поверить не могу...

— Наверно, это был какой-то сверхсекретный государственный заказ, — тихо сказал Джаспер. — Я раньше слышал, что крупные промышленные компании выполняют какие-то заказы государства, противоречащие всем законам, но не хотел в это верить.

— Что будем с... ними делать? — Нэд побелел так, что стало ясно — он вот-вот в обморок грохнется.

— Похоронить надо, — ответил Гровер. — Кем бы они не были, так бросать нельзя.

Кое-как выкопав могилу, друзья бережно уложили трупы рядышком, забросали землёй, аккуратно вернули дёрн на место, постояли молча и вернулись к машине. Гиллиан с трудом сохранял спокойствие.

— Значит, так, — сказал Гровер, закуривая. — Сейчас Гилл садится за руль, я буду показывать дорогу. Я отнесу ящик Лайну, а вы отгоните машину по точкам. Джас, смотри в оба. За сколько бы не брали — сильно не торгуйся. Товар надо сплавить по-быстрому. Про жмуров — ни полслова.

Его подчинённые молча кивнули.

За рулём Гиллиан немного успокоился и сосредоточился на управлении. Грузовик, конечно, не легковая машина, но принцип был тот же самый. Освоился альфа быстро. Гровера высадили на перекрёстке Славы, и Джаспер сменил его.

Следующая остановка была около какого-то склада, и Гиллиан вдруг понял, что мимо этого места он и Риан проходили, когда направлялись на Большие Танцы. В груди тоскливо защемило, и альфе вдруг захотелось заглянуть на Большой Остров, даже если там никого нет.

— Гилл, ты чего? — потряс его за плечо Нэд.

— Ничего... просто место знакомое.

Джаспер вернулся с каким-то незнакомым типом, который тем не менее уставился на Гиллиана так, словно уже где-то видел. Парень мысленно поставил себе галочку — постричься покороче и добыть кепку с козырьком подлиннее. А ещё лучше — отпустить хоть какую-то растительность на лице. В высших кругах усы и бороду отращивали редко, лишний раз подчёркивая свою принадлежность к касте избранных, которым доступно самое лучшее обслуживание. В трущобах брились нечасто, но совсем заросших всё же было мало... К тому, как Джаспер договаривается, Гиллиан почти не прислушивался, потом помог выгрузить коробки с изоляцией, Джаспер с Нэдом проверили и пересчитали деньги, и они поехали дальше.

Последней точкой был гараж рядом со свалкой, где они загнали машину. Хозяин, подозрительного вида альфа, вокруг которого вилась стайка разномастной ребятни, осмотрел фуру и кивнул.

— Сгодится. Эй, мелочь, потом борта обдерёте! — велел он детям.

— Хорошо, — закивал самый старший — омежка лет тринадцати. — Номера сам спилишь?

— Потом.

Гиллиан с удивлением понял, что мальчишка совсем не боится хозяина. Неужели такой же, как Гровер?

Домой друзья попали уже под утро, где их встретили Суо и Майло — парни даже спать не ложились. Увидев живых и здоровых друзей, омеги едва не расплакались от облегчения. Суо молча повис на шее у Джаспера.

— Гровер ещё не вернулся?

— Нет ещё. Как всё прошло? — спросил Майло.

— Нормально, — ответил Джаспер. — Ладно, давайте спать.

Остальные, делавшие вид, что спят, обернулись на вошедших, кивнули и снова прикрылись покрывалами.

Гиллиан сидел на одной из скамей и смотрел на пустую сцену. Когда-то здесь в неистовой пляске кружился его омега... Красивый, живой, непокорный... Где он сейчас? Жив ли?..

— Гилл! Не знал, что ты бывал здесь.

Джаспер сел рядом.

— Да... Меня Риан сюда привёл перед тем, как мы...

— И как это было?

— Невероятно. — Гиллиан сглотнул.

Джаспер сочувственно покивал.

— Понимаю. Когда я и Элин расстались, мне тоже было так же паршиво. Долго.

— Я всё равно его найду.

— А если пошлёт? Ведь почему-то он сбежал от тебя.

— Всё равно останусь и буду крутиться у него под носом, пока не докажу, что я достоин его.

— Не по-альфьи это.

— А мне плевать. Это моя жизнь и мой выбор.

— Лайн хочет встретиться.

Гиллиан вздрогнул.

— Сам?

— Ага. Похоже, что твой новый паспорт готов — осталось только фотографию вклеить и штамп шлёпнуть.

Гиллиан провёл ладонью по подбородку. Чувствовать это всё было непривычно, но щетина уже была довольно длинной. Вчера Суо критически его оглядел и сказал, что идёт, но без щетины всё равно лучше и демонстративно поцеловал Джаспера, который хоть и редко, но всё же брился. Гровер одобрил, Ирокез посоветовал ещё и голову обрить под "ноль", на что возмутился уже Майло. Нэд и Радуга рассмеялись.

С ночи, когда они угнали фуру, прошло около двух недель. Биттнер очень щедро заплатил за груз, половину выручки за остальное отложили на дань, а остаток поделили на всех. В честь хорошего куша стая устроила маленькую вечеринку с пивом, вот только омегам пива не досталось — Гровер категорично заявил, что те ни глотка не получат. Для них купили сок и квас. На следующий день все вместе пошли в самый дешёвый банный комплекс, где и помылись и попарились досыта. Расслабляясь потом в комнате отдыха, омеги блаженно жмурились — Суо в объятиях Джаспера, Майло под боком у Гиллиана, на что обиделся Кермит. Майло сказал, что пока не готов к слишком близким отношениям, что к новому запаху потенциального жениха ещё не привык... Нэд тут же начал подшучивать, и Кермит, весь красный от смущения, едва не набил ему морду. Удержали-таки. А на следующий день начались "трудовые" будни.

Стая Гровера не ограничивалась только крупными заказами от конкретных боссов. Они промышляли всем понемногу, а иногда даже нанимались на подработку, чтобы приглядеться к потенциальной поживе. Время от времени Гровер и Кермит работали палачами, когда кто-то из других стай начинал забывать, где находится. Обычно с этим разбирались сами вожаки, но могли и нанять кого-то со стороны, чтобы сделать всё без лишнего шума. Интриги, которые здесь плелись, порой были похлеще выдуманных, которые Гиллиан вычитывал в своих книгах... Один раз Гроверу заказали хлопнуть парня из мелкой конторы в центре, который отказался столковаться с какой-то важной шишкой. Гиллиана вожак взял с собой для пущего эффекта, понадеявшись всё же уговорить парня согласиться, пока ещё не поздно, но этот бета, молодой клерк, хоть и был напуган до полуобморока, но идти на соглашение твёрдо отказался. Гиллиан даже зауважал его. Гровер, который всё время разговора покуривал, только сплюнул себе под ноги, затушил окурок о подошву, щелчком отбросил в сторону и, сказав парню "Ну, тогда извини, братан. Ничего личного — просто работа.", хладнокровно свернул ему шею.

Впрочем, и принципы у стаи тоже были. Они принципиально не воровали у бедняков и родителей-одиночек. Один раз они случайно вломились в квартиру со свежим ремонтом — оконные рамы были заменены и покрашены — и Нэд выругался, увидев более чем скромную обстановку однокомнатной квартирки с тремя кроватями. На столе стояла фотография, с которой улыбался чернявый омега, обнимающий двух "волчат". Гровер, посмотрев на снимок, снова огляделся, нашёл простую шкатулку с деньгами — вероятно, семья на что-то копила — достал из кармана собственные деньги и, отсчитав несколько купюр, положил, после чего шкатулка вернулась на своё место. Джаспер тоже пошастал по комнате, вытащил из-под одной из кроватей самодельную копилку, в которой позвякивала мелочь, и всыпал туда все свои медяшки. Подумав, пропихнул пару мелких купюр и записку.

— И на кого они подумают? — хмыкнул Радуга.

— Какая разница? — ничуть не смутился "ненормал". — Пусть ребятишки порадуются.

Сама стая деньги копила только на зиму, а остальное тратила, почти не задумываясь. Далеко вперёд они не заглядывали. Один раз Гиллиан был в гостях у папы Юхана, и омега был потрясён этим визитом. Уходили они оттуда с домашними пирожками и вареньем. Гиллиан искренне недоумевал, как Радуга может обманывать такого замечательного омегу, который, похоже, о чём-то догадывался, но помалкивал.

Жизнь в стае очень быстро стала привычной, на Гиллиана уже почти не косились, и альфа стал всё больше приглядываться к соседям по кварталу и другим обитателям. Народ здесь жил самый разный — и совсем пропащие, которые просто тупо доживали последние дни, и более-менее живучие, которые крутились, как могли, и вполне нормальные семьи, которые были слишком бедны, чтобы снять квартиру в квартале поприличнее, и преступники всех мастей. Были здесь и перелётные рабочие, бродяги, мотающиеся по стране, и любители острых ощущений из благополучных районов... В грязи трущоб было всё, но очень быстро Гиллиан понял, что здесь, несмотря на жестокость нравов, царит подлинное равенство — закон выживания обесценивал все предрассудки. Вот только право на уважение надо было доказывать постоянно. Здешние проститутки мало боялись клиентов и сутенёров — их больше волновала перспектива остаться не у дел. Детей здесь тоже хватало, и Гиллиан, видя их, невольно вспоминал свои робкие мечты о маленьком голубоглазом омежке. Самым удивительным было то, что малыш стал часто приходить к нему во сне, называл папой, и альфа просыпался с щемящим ощущением в груди. "Совёнок" был на удивление милым, улыбчивым, звали его Салли, и пахло от него великолепно. Они подолгу разговаривали — малыш откровенно картавил, не выговаривая ещё все звуки, но понимать его было просто. Салли говорил, что Риан скучает по нему, что ему плохо, что у него работы очень много... Гиллиан просыпался каждый раз, чувствуя в своих объятиях детское тепло. Что бы эти сны не означали, но они помогали держаться и продолжать надеяться на счастливый исход будущей встречи... Жить в трущобах можно было, и люди жили. Вот только здесь не было школ, лечиться можно было только в ближайшей благотворительной конторе или у сомнительных лекарей. Понятно, что при такой жизни большая часть здешних обитателей оставалась полуграмотной и не могла раcсчитывать на лучшее будущее. И всё же люди продолжали здесь жить, несмотря на постоянно отключающееся электричество, перебои с водой, грязь и постоянный риск просто не дойти до дома.

Гиллиан при первой же возможности добывал газеты, ловил слухи, пытаясь понять, где можно найти подпольщиков. Осторожные расспросы новых друзей ничего не дали — ни Джаспер ни Гровер понятия не имели, как можно найти этих людей, хотя и были самыми информированными. Про Риана слышали все, но как он выглядит не знал никто. Отчаянным омегой восхищались, его боялись, показывали места его "боевой" славы, где оставалась его метка... Риан и здесь тоже успел отметиться, убив нескольких отморозков. Слушая, в каком виде нашли трупы, Гиллиан внутренне содрогался — Риан подтверждал свою репутацию безжалостного палача. Но как он мог творить такие жуткие вещи и при этом быть таким ласковым с ним? Гиллиан слишком хорошо помнил, каким податливым Риан был в том гостиничном номере, а потом страстным и ненасытным... Разве это один и тот же человек? Как это возможно?

Фрэнки влетел в комнату, размахивая конвертом.

— Гилл, мне письмо от папы пришло! Он скоро приедет!

— Здорово! — Гиллиан оторвался от носка, который пытался заштопать. Фрэнки предлагал помочь, но парень отказался. — Значит, скоро уедешь?

— Похоже. — Омега сел рядом. — Папа пишет, что наши родственники согласились ненадолго потесниться, на счёт работы папа почти договорился, а потом мы найдём себе жильё и будем жить отдельно.

— Поздравляю... Слушай, Фрэнки, я точно всё правильно делаю?

Омега посмотрел.

— Да, всё правильно, только тут ещё надо ряд прогнать.

— Ага, теперь вижу. Спасибо.

Фрэнки помялся и сказал:

— Гилл... а ты твёрдо намерен жениться на своём омеге?

— Конечно. Я же люблю его, — кивнул Гиллиан, осторожно подцепляя нить концом иголки.

— А как ты думаешь... я могу кого-нибудь встретить?

— Не знаю. Знаю только, что нас таких хватает, только жизнь сейчас непростая, понимаешь? И некоторые прячутся за грубостью, чтобы не загреметь. А кто-то просто привык.

— Я бы хотел встретить такого, как ты, — порозовел омега.

— Надеюсь, что встретишь. Но если вдруг наткнёшься на "ненормала", то тоже не стесняйся — они на самом деле нормальные ребята. Я знаю одного такого.

— Но ведь...

— Враньё это всё. Мой знакомец вполне здоров и уже один ребёнок у него есть, пусть он его и не видел никогда.

— Но что я папе скажу, если влюблюсь в такого?

— Говори, как есть. Уж он-то будет хорошей парой — эти ребята по себе знают, каково вам.

— А твой приятель... он какой?

— Хороший. И он нашёл себе омегу, они счастливы вместе...

Гиллиан вспомнил друзей, и его плечи опустились. Расставание получилось резким и страшным. Он так и не смог узнать ничего, поскольку пришлось срочно сбегать из столицы, хотя хотелось остаться и защитить свою стаю.

Альфа коснулся своего плеча, на котором осталась метка вожака, и вздохнул.

Осень уже начала золотить улицы, когда Гиллиан, надвинув кепку на глаза, шагал мимо магазинов, прикидывая, чтобы купить ребятам к чаю. Последняя получка получилась солидной, и Суо и Майло пообещали почти ресторанный ужин. Осталось только увенчать его чем-то вкусненьким.

Гиллиан всё-таки зашёл в кондитерскую и начал прицениваться к тортам, когда его вдруг окликнули:

— Гиллиан? Это ты?

Альфа было обернулся, как вдруг замер, узнав этот голос и аромат. Это был Терри — омега-уборщик из его бывшей школы.

— Гиллиан... Так ты жив?..

Омега тут же подбежал к нему и вцепился в рукав.

— Ты обознался, — нарочито грубым тоном ответил Гиллиан и оттолкнул его. Как же хотелось обнять друга, поговорить с ним, но тень прошлого с отпечатком боли потери заставила отказаться от этого. — Я не Гиллиан.

— Но ведь ты откликнулся, я видел! И я тебя узнал! Что случилось? Куда ты пропал?

— Слушай, ты, ты обознался, понял!!! — рявкнул Гиллиан, наступая себе на горло. В идеале стоило ещё и ударить Терри, но у альфы просто не поднялась рука.

— Но ведь это ты... Я слишком хорошо знаю твой запах...

Терри растерянно смотрел на него, и Гиллиан понял, что друг тоже читал газеты и беспокоился, не желая верить, что он погиб.

— Я не Гиллиан, — прорычал альфа и покинул магазин.

Дурное предчувствие отчаянно боролось с чувством вины, но иначе было нельзя. И за каким шелудивым псом он сунулся на эти улицы?!! Ведь Джаспер предупреждал, что по крайней мере полгода здесь появляться не стоит!!! Сегодня его узнал Терри, а потом кто? Кто-то из бывших одноклассников? А потом дойдёт до отца, и он весь город перевернёт!!!

Гиллиан запрыгнул на подножку трамвая и вцепился в поручень, заметив, что следом за ним, только в другую дверь, заскочил бета, одетый так же непрезентабельно, как и он сам. Гиллиан пригляделся, поймал его взгляд... и понял, что его и впрямь до сих пор ищут. Отец так и не угомонился, хотя Гиллиан старался сидеть тихо и лишний раз не высовываться. Неужели отрядили слежку за всеми, с кем он общался прежде? Но откуда они знают, что он очень тесно общался с Терри?

Проехав несколько остановок, Гиллиан выпрыгнул из трамвая и торопливо шмыгнул в проулок. Бета — за ним. Ага, значит, всё-таки это по его душу. Куда теперь? Не вести же до логова своей стаи!..

— Гилл, давай к нам!

У выхода из проулка притормозило шикарное спортивное купе, дверь приоткрылась, и из-за неё высунулся Дэлиан. На заднем сидении грудой валялись пакеты с покупками, а сам омега выглядел вполне благопристойно. Наверно, тоже ходили по магазинам — закупаются к рождению сына, чтобы потом не бегать. Гиллиан нырнул в салон и захлопнул за собой дверь. Лайн, который сидел рядом с водителем, велел трогать и резво. Водитель-омега в строгой форме тут же вдавил педаль газа.

— Кто это был? — тут же повернулся к молодому сородичу Барон.

— Шпик.

— И чего они от тебя хотят?

— Убить.

— За что?

— Хвост подчищают.

— Рассказывай, — потребовал Лайн. — И без утайки. Ванду можешь не стесняться — он не сболтнёт.

— Я сын Влада Барри.

Лайн недовольно покосился на мужа, и Дэлиан кивнул.

— Так вот зачем тебе понадобился новый паспорт... И что ты такого сделал?

— Не оправдал надежд.

— Из-за импринтинга?

— Ага.

— И кто Владу дорожку пережал? — хмыкнул Лайн.

— Риан Сантана, — ответил Дэлиан.

Барон тут же перестал ухмыляться.

— Сам...

— Да. Только он от меня сбежал, когда понял, насколько у нас стало серьёзно, — пояснил Гиллиан, отдыхиваясь. — Не захотел тянуть меня за собой.

— Удивительно разумный мальчик, — уважительно кивнул Лайн. — Могу себе представить, чего ему это стоило... Я слышал, что другие омеги тоже получают отдачу от импринтинга, как мой Дэлиан, и точно так же тянутся к своему альфе.

— А почему официальная наука говорит, что эта зараза поражает только нас?

— Потому что им это не выгодно. Если импринтинг создаёт обоюдное влечение, то это переворачивает всё то, что они брешут уже не первое поколение. Уж я-то знаю — сам это пережил. И повстанцы говорят, что импринтинг — это часть нашей природы, но пока ничего не объясняют. Я так подозреваю, что их пытаются давить ещё и потому, что они знают что-то, что способно перевернуть всю нашу жизнь с ног на голову... или исправить всё то, что наломали власти.

Гиллиан вспомнил "законсервированные" трупы...

— А вы про засекреченные опыты на людях слышали, сэр?

— Что-то слышал. Иногда на Ярмарки приходят люди, которые особенно придирчиво выбирают товар. Я видел таких и начинаю думать, что им нужен особенный товар именно для чистоты эксперимента. Ты слышал, что в лесополосе за восточной чертой обнаружили пять тел со следами консервации? — Гиллиан оцепенел. — Первичный осмотр показал, что на этих людях ставили опыты, а два омеги имеют все признаки перенесённой беременности, но детей извлекли до того, как их животы начали ощутимо расти. Третий, судя по всему, был "ненормалом"... У альфы извлекли мозг, у беты тоже. И следов от уколов полно.

Дэлиан заметил, как Гиллиан начал бледнеть, и нахмурился.

— Гилл, ты что-то знаешь?

— Когда мы выполняли ваш заказ, то в той же машине нашли те самые трупы и похоронили в той самой лесополосе. Они были упакованы в плёнку с маркировкой экспериментального подразделения нашей корпорации.

Лайн выругался, а Ванда стиснул руль до побелевших костяшек.

— Барри? — процедил омега.

— Да. А что?

— Один из этих омег был... моим двоюродным братом. Его звали Льюис. Он пропал три года назад.

— Мне жаль...

— Вот значит, как... — Лайн задумался. — Хочешь уйти?

— Пока нет, сэр, но если вам понадобится надёжный человек для обеспечения связи с Рейганом...

— Я учту, — кивнул Барон. — Слушай сюда, Гилл. Мы сейчас подбросим тебя до твоего дома, и ты сидишь тихо, никуда не выходишь. Гровера предупреди, но остальным ни слова. Тебе надо бежать из столицы, и мы тебе поможем.

— Почему? Вы и так много для меня сделали...

— Потому что ты такой же, как и я. И ты нормальный парень. Если бы я мог, то уговорил бы тебя примкнуть к нашей стае, но сейчас, когда мы ждём ребёнка, такой опасный соратник нам только во вред. — Дэлиан нервно погладил свой уже вполне заметный живот. — Поэтому мы поможем тебе выбраться из города. Затаись на время, а потом ищи выход на подполье. Ты же всё равно своего Сантану искать будешь? — Гиллиан кивнул. — Вот и поможешь нам тоже. Раз появилась такая возможность, то мы не можем не воспользоваться ею.

— Что вы имеете в виду?

— Я планирую расширить свою сферу влияния. С Лейлой я уже договорился. Теперь мы союзники. И мы оба намерены перекроить расстановку сил. Пять Баронов на столицу — это слишком жирно, да и Осгуды в последнее время не внушают доверия. Наши люди не так давно засекли несколько их встреч с представителями олигархии. Там же был и один небезызвестный политик... и представитель внутренней разведки, а это резко противоречит нашему закону. Мы должны быть аполитичны по своей сути, а вмешательство в политические разборки — это слишком грязно даже для такого отребья, как мы. Слейтер пока молчит, но если ему сделают достаточно выгодное предложение, то он переметнётся к ним, а мы этого допустить не можем. Я даже Дэлиана собираюсь отослать на время, пока идёт война...

— Никуда я не поеду! — вспылил омега. — Ты тут будешь воевать, а я — цветочки нюхать???

— Ты в первую очередь о нашем сыне должен думать, — осадил мужа Барон. — Ведь кому ещё я смогу всё это доверить, если всё получится? Это болото уже давно нуждается в хорошей встряске, чтобы хоть кто-то навёл порядок. Или ты забыл, как неделю назад по соседству с Ралли рухнул целый дом?

Гиллиан вздрогнул. Он был там, помогал выносить тела погибших. Были там и дети. Дом был в таком аварийном состоянии, что элементарно не выдержал собственного веса. Жители давно уже писали в районную комиссию, прося выделить им новое жильё, но все обращения оставались безответными.

— Это была территория Осгудов? — понял Гиллиан.

— Да. Они могли бы повлиять на тамошних чинушей, но не сделали этого. Мы стараемся хоть что-то делать на своей территории, Лейла тоже, поскольку понимаем, что на официальные власти часто надежды никакой. И раз им плевать на тех, кто живёт в самом низу пирамиды, то помогать будем мы. Как можем. В конце концов, все эти люди — наша страховка на тот случай, если против нас попрут. Поможешь ты — помогут и тебе.

Гиллиан кивнул. Он достаточно уже знал жизнь трущоб. Поскольку именно там и был центр организованной преступности, то Бароны всячески укрепляли свой авторитет, в том числе и среди простых жителей. За это тоже приходилось платить, но плата была чисто символической, и подобная политика приносила девиденд. Всё чаще люди шли со своими проблемами не к чиновникам, а к бандитам. Это вызывало недовольство властей, поскольку такой градус доверия к авторитетам подрывал их собственное положение. А авторитеты всегда готовы были поддержать многообещающего человечка, будь он хоть альфой, хоть бетой, хоть омегой. И это тоже подтачивало систему ценностей, выстраиваемую властью. Случись чего — все эти люди станут добровольческой армией Барона-благодетеля.

— И что вы собираетесь делать потом?

— Договариваться с Рейганом. Он проповедует подлинное равенство, и нам это более чем подходит. Но у них неважно со снабжением, насколько мы поняли. Да, они таскают оружие с военных складов, но это рискованно и накладно в плане людей. Ещё им нужна информационная поддержка, и мы тоже можем её обеспечить.

— А разве повстанцы не собираются захватывать власть?

— Нет. Эти сволочи в правительстве могут говорить что угодно, но конечная цель повстанцев — не верховная власть и не подрыв нашего общества, чтобы облегчить захват нашей территории соседями, а изменение существующего порядка. Ты знаешь, на что пошла часть изоляции, что вы спихнули Корбуту? На оборудование отдельных комнат для течных из соседних кварталов. Рейган не раз говорил об этом со своих листовок. Не будет опасности — не будет и лишних детей, омеги получат возможность выбиться в люди... В перспективе Лейла планирует расширяться, но это незаконно, и мы будем предоставлять прикрытие и охрану. Да, пока есть опасность со стороны официальных властей, это будет дороговато, но потом, как только всё уляжется, плата будет снижена. Мы всё-таки бизнесмены, а не простые филантропы. Если всё изменится, то контроль над обществом ослабнет, что даст нам более широкое поле для манёвров и возможность дополнительного заработка. А чтобы продвинуться на этом пути, мы должны сперва укрепить собственные позиции.

— А почему власти запрещают подобный бизнес?

— Потому что на детях из приютов тоже огромные деньги зарабатывают. С помощью партий живого товара осуществляется сдерживание наступления из-за границы, где с населением совсем беда. Если лишних детей не будет, то наши силы на границе не выдержат натиска, и даже самое совершенное оружие не поможет, если вся эта накрученная орда попрёт со всех сторон — коррупция разъедает даже военное ведомство. А тут ещё и Рейган со своими идеями. Они просто не смогут сражаться на несколько фронтов, но создаваемая ими самими Система начинает давать сбои. Потому-то они и давят повстанцев, как могут. Я хочу помочь.

— А когда повстанцы победят, что вы будете делать? Ведь новая Система тоже будет сражаться с вами.

— На наш век хватит, — хмыкнул Лайн. — Преступность будет всегда и во все времена. И мы согласны потом воевать с новой властью, но только если эта война будет без политики, а то ведь нынешним ничего не будет стоить и нас начать давить по политическим статьям. А за что? За то, что мы стараемся опираться на здравый смысл, которого у них уже не хватает? Ну уж нет.

Гиллиан всё больше уважал этого альфу. Ещё во время первой встречи, когда Лайн лично ему вручал новый паспорт, он понял, что Биттнер человек разумный и вполне надёжный. На его территории о нём тоже очень хорошо отзывались — дом, где жила их стая как раз стоял рядом с границей, за которой шли кварталы, подконтрольные Осгудам. Лайн оберегал благотворительные конторы на своей территории, вносил пожертвования, старался помогать обустраивать быт кварталов и своевременно ремонтировать то, что не собирались ремонтировать городские власти. Многие готовы были вступить в его стаю, но кого попало Лайн к себе не брал — система проверки была очень жёсткой. Зато те, кто смог её пройти, потом жили припеваючи.

Вот машина приехала в район, где жила стая Гиллиана.

— Сиди тихо и никуда не дёргайся, — напомнил Барон. — Мы пришлём за тобой.

— Постараюсь.

Дэлиан поймал руку Гиллиана и пожал.

— Ищи своего Риана. Я уверен — он тоже тянется к тебе, но останавливает его только страх потерять тебя. Я тоже живу с этим страхом и потому понимаю. Даже если он будет тебя запугивать, гнать — стой на своём. Какими бы сильными такие омеги, как мы, не были, мы не железные. И нам нужно хоть иногда чувствовать себя слабыми, чтобы точно знать, что нам есть на кого опереться. Так мы устроены.

— Я не сдамся, — кивнул Гиллиан.

— Ждём вас, — улыбнулся омега. — Обещаю хорошо угостить.

— А вы ещё и готовить умеете? — удивился Гиллиан, зная, что в достаточно обеспеченных домах с прислугой мужья хозяев к плите даже не подходят.

— Учусь, — заметно покраснел Дэлиан. — Лайн и все наши говорят, что неплохо получается, но мне нужно более беспристрастное мнение.

Стоило только Гроверу услышать, что на след Гиллиана напали посланцы отца, как вожак выругался так, что все разом втянули головы в плечи. Даже Гиллиан поёжился.

— И что теперь? — боязливо прижимаясь к Джасперу, спросил Суо чуть слышно.

— Лайн пообещал мне помочь выбраться из города, если я помогу потом наладить связь с повстанцами.

— А тебе-то они зачем? — удивился Радуга.

Гиллиан поколебался...

— Мой Риан — это Риан Сантана. Так уж получилось.

Нэд рот разинул.

— Только не говори...

— Не скажу. Придётся нам расстаться раньше, чем я собирался. Жаль, мне с вами было хорошо.

Майло не выдержал и заплакал. Кермит приобнял его.

— Твой хвост в курсе, в какой ты стае? — глухо спросил он.

— Не знаю. Лайн сказал пока сидеть тихо. Он пришлёт кого-нибудь.

Гровер снова выругался, а потом успокоился.

— Ладно, начинай собираться. Деньги нужны?

— У меня есть.

— Возьмёшь ещё. Запас карман не тянет.

Гиллиан виновато оглядел свою стаю.

— Ребята... вы простите меня...

— Нечего тут прощать, — мотнул головой Джаспер. — Так было угодно Светлейшему, а он ничего просто так не делает. Это Деймос чудит, как ему в голову взбредёт.

— Я вас потом найду.

— Приходи, — кивнул Юхан. — А если надо будет помочь чем — обращайся.

Знакомясь с папой друга, Гиллиан поймал на себе заинтересованный взгляд омеги. За ужином Тамила активно расспрашивал альфу, явно намекая, что был бы непротив такого зятя...

— Значит, вы переезжаете из города в город?

— Да. Я ищу кое-кого.

— Папа, Гилл с импринтингом, — укорил родителя Фрэнки. — Да, он завидный жених, но его сердце уже занято.

— Импринтинг? — удивился Тамила. — И вас это не тревожит?

— Нисколько, — пожал плечами Гиллиан. — Наоборот, через этот опыт я дальше и больше видеть стал.

— Жаль, — искренне вздохнул Тамила. — Чтож... удачи вам, Гилл.

На следующий день Фрэнки покидал общежитие. Ночёвка в обществе необычного альфы лишний раз доказала Тамиле, насколько выгоден такой зять, и омега только с грустью наблюдал, как его сын прощается с другом.

— Гилл... можно... когда у меня родится сын... я его в твою честь назову? — попросил Фрэнки.

— Конечно, — кивнул Гиллиан. — Хоть по имени, хоть по фамилии... Как сам захочешь.

— Тогда я двоих рожу, — улыбнулся Фрэнки.

— Ты только смотри в оба и не рожай от кого попало, — посоветовал Гиллиан другу.

— Буду. Я теперь буду очень осторожен. И ты тоже... береги себя.

— Поберегу, иначе мой малыш так и не родится.

— Он снова тебе приснился? — догадался Фрэнки.

— Да. И он по-прежнему говорит, что мой омега тоже по мне скучает. Просит идти дальше.

— Вот и иди. Я думаю, что он не просто так тебе снится. А как его зовут?

Гиллиан улыбнулся, вспомнив ощущение хрупкого детского тельца в своих объятиях и волшебный аромат.

— Салли.

— Хорошее имя. Красивое.

Вечером общага притихла, но в комнате стаи Гровера никто не спал. Гиллиан, уже с полностью собранной сумкой, сидел на своём лежаке и дописывал новое стихотворение. Суо наблюдал за ним с любопытством.

— Гилл... а о чём ты пишешь?

— О Риане. Я уже давно пытаюсь написать это стихотворение, но почему-то не клеилось...

— А ты прочтёшь его нам, когда закончишь?

Альфа хмыкнул, ставя запятую.

— А разве кому-то здесь могут понравиться сопли в сахаре?

— А никто и не говорит, что ты плохо пишешь, — ощетинился Кермит, поняв, в чей огород камушек прилетел. — Просто альфы так не пишут.

— Подумаешь! Я пишу так, как понимаю и чувствую.

— Отстань от него, — повысил голос Гровер. — Действительно, Гилл, прочти. Вдруг это наш последний вечер в полном составе? Твои стихи про нашу драку были хорошими. Вдруг и эти окажутся такими же?

— Сейчас, только кое-что поправить надо...

Через полчаса Гиллиан отложил карандаш и сел прямо.

— Закончил.

— Ну, давай! — Майло подсел поближе, приготовившись слушать.

Гиллиан откашлялся, обвёл всех долгим взглядом... и понял, что этот вечер и впрямь может оказаться последним. Жаль расставаться с этими ребятами. Пусть они и преступники, по которым давно нары скучают, но жить с ними было гораздо лучше, чем среди напыщенных зажравшихся снобов из высшего общества.

Скажи мне, ветер, где ты? Где ты?

Зачем покинул ты меня?

Когда постель была согрета

Дыханьем страстного огня,

Я словно умер и родился,

Вдыхая дивный запах твой...

А рано утром пробудился

В постели хладной и пустой.

Я был один в толпе безликой.

Я бросил всё из-за тебя!

Метался псом бездомным диким,

Томясь, страдая и любя.

"Прощай"... Нож острый это слово.

Меня убил ты им в тот день.

Но я восстал из праха снова,

Чтоб отыскать хотя бы тень

Того, кто жизнь мою разрушил,

Кто разметал мою тюрьму,

Кто стал костром средь зимней стужи,

Лучом, рассекшим ночи тьму.

Скажи мне, ветер, любишь? Любишь?

Ты жизнью стал моей теперь.

Спасёшь меня или погубишь,

Коль постучусь в твою я дверь?

В комнате стало очень тихо, и Ирокез отвернулся.

— Так... и было? — чуть слышно прошептал Суо.

— Да, так и было.

— Сильно, — кивнул Гровер. — Хотел бы я найти такого же... чтобы можно было так же, как и ты, изменить свою жизнь.

— Может, и встретишь. Ты ещё молодой.

Гровер только усмехнулся...

Вдруг снаружи донеслись чьи-то крики. Стая, не сговариваясь, метнулась к окну. Гиллиан вцепился в ремень своей сумки, не зная, что делать. Гонца от Барона по-прежнему не было...

Тут в дверь забарабанили. Джаспер метнулся к двери, принюхался. Гиллиан последовал его примеру и узнал запах водителя Лайна.

— Это Ванда из стаи Лайна!

Джаспер тут же распахнул дверь, и омеги с криком бросились к оседающему на пол телу. Ванда, одетый в обычную одежду, был в крови. Гиллиан тоже подскочил.

— Ванда! Ванда!

Омега медленно приподнял голову, и Гиллиан понял, что он смертельно ранен — на груди расплывалось кровавое пятно.

— Гилл... уходи... — прохрипел Ванда. — Они... здесь... окружают... Прости... что так долго... Дэлиан... на Большом Острове...

Гровер зарычал и начал распоряжаться:

— Кермит, вниз! Задержи, насколько сможешь! Радуга, ты с ним! Нэд, Квентин, встанете у запасного выхода! Джаспер, бери Гилла и Суо с Майло! Уходите через "крысиный" ход!

— А как же ты?

— А я встречу их вместе с Кермитом.

Гиллиан похолодел, поняв, что...

— Я останусь!..

— Ты дебил??? Уходи, я сказал!!! Это приказ!!! Приказ твоего вожака!!!

Гиллиан стиснул зубы... и поспешил за Джаспером, который подхватил Суо и Майло под руки.

— Гилл, быстрее!!!

"Крысиным" называли лаз, сделанный кем-то давным-давно. Кем бы не был этот умник, но вход в этот лаз располагался на чердаке и был завален разным хламом. Возможно, это была попытка встроить мусоропровод весьма оригинальным способом — труба довольно внушительного диаметра вела через весь дом и выходила как раз со стороны мусорных баков. Оставалось только гадать, кто вообще и для чего всё это строил. К этому лазу Джаспер и повёл друзей.

— Суо, вы первые, потом ты, Гилл.

— Но наши...

— Они не цель, — мотнул головой "ненормал". — Практичнее будет попытаться вытряхнуть из них информацию. Мало ли где ты к тому моменту уже будешь, а молчать наши умеют. Сейчас важно не дать им вас схватить.

— А ты?

— А я за вами.

Тем временем внизу уже раздавался гневный рык, и сквозь него прорвался пистолетный выстрел. Вой раненого зверя заставил Майло вздрогнуть и метнуться к лестнице вниз.

— Кермит!!!

— Куда??? — Джаспер попытался его поймать, но вслед за Майло метнулся и Суо. Омега выругался и бросился за ними, успев обернуться к Гиллиану и ткнуть на трубу.

— Иди, мы догоним!

Гиллиан было рванул за ними, но Джаспер резко и жёстко мотнул головой и скрылся внизу. Гиллиан выругался и прыгнул в трубу. С минуту он просто скользил, потом труба резко изогнулась, и альфу выбросило прямо в мусорник через замаскированный люк.

Вокруг уже царил полный бедлам — в полумраке носились люди с фонарями, кто-то кричал, где-то горела жаркая схватка... Соседи, поняв, что на их территорию вторглись чужаки, вышли разбираться. Раздалось ещё несколько выстрелов. Гиллиан вжался в смердящий мусор и затих, молясь Адаму, чтобы его не заметили.

Шум и гам гремели ещё долго. Улучив момент, Гиллиан выбрался из мусорника и крадучись проскользнул в ближайший проулок. Его со страшной силой тянуло обратно, к стае, но он не посмел вернуться — вспомнился Салли, который прошлой ночью говорил, что он обязательно должен найти Риана. Гиллиан уже сообразил, что Светлейший посылает ему образ их с Рианом будущего сына, чтобы указать путь. Может, он пожалеет непутёвых бандитов и спасёт их?..

До Большого Острова альфа добрался только к утру. Весь район был оцеплен, и Гиллиан подолгу отсиживался, задавливая инстинкты, перемещался перебежками. Какие такие силы отец задействовал, чтобы выловить его? Как узнал, где именно скрывается беглец? Вопросов было много. Особенно беспокоил один — жива ли его стая?

Дэлиан ждал, как и сказал Ванда. В длинном чёрном кожаном плаще, под которым выпирал объёмистый живот, в руке зажаты знаменитые кинжалы. Красивый той самой дикой красотой, которую молодой альфа узрел в день их первой встречи. Яростный и отважный.

— Где Ванда?

— Погиб, но успел передать послание.

Дэлиан отчаянно выругался, и по его бледному лицу покатились слёзы.

— Значит, всё-таки опоздали...

— Их было слишком много. Кто мог сдать?

— Слейтер. Он сразу понял, что с тобой что-то не так, сумел выяснить, кто ты такой, связался с Владом, и он организовал эту облаву. Сейчас Лайн устраняет Слейтера и захватывает его офисы, а люди Лейлы зачищают самых активных сторонников Слейтера. Слишком долго этот сукин сын нос задирал... Я вывезу тебя за город. Машина тут рядом.

— Дэлиан, пожалуйста, помогите моим потом.

— Хорошо, идём.

Дэлиан утёрся рукавом, и от его глаз протянулась чёрная полоса.

Омега вывез Гиллиана за город и высадил у развязки, ведущей сразу по трём направлениям. Водил он вполне уверенно.

— Всё, иди. И не вздумай возвращаться сразу, иначе снова попытаются схватить. Влад уже знает, как ты дорожишь своей стаей, и будет ждать.

— Постараюсь...

— Не старайся. Делай.

— Берегите сына.

— Да уж поберегу, — криво усмехнулся Дэлиан. — Ты только не спасуй, когда найдёшь своего Риана. Он просто чума болотная, и я в сравнении с ним — подросток. Хоть и старше по возрасту.

Дэлиан завёл двигатель, развернул машину и вернулся в город. Гиллиан долго смотрел ему вслед, после чего развернулся и зашагал по дороге, указанной стрелкой с надписью "Провантор".

На душе было тяжело.

За окном шумела метель. Гиллиан, проводив Фрэнки и его папу, сидел за столом над чистой страницей. Рядом горел свечной огарок — буран повредил что-то, и во всей общаге погас свет.

Чистая страница раздражала. Гиллиан покручивал в пальцах свой карандаш. Что написать? Ни одной толковой или просто связной мысли... Бросил взгляд за окно, прислушался к вою ветра, потом перевёл взгляд на огарок... и слова пришли сами собой. Гиллиан писал почти без перерыва, не давая себе остановиться. Когда слова иссякли, альфа отложил карандаш и начал читать то, что у него получилось. И сам себе удивился. Оставалось только исправить допущенные в словах от спешки ошибки, что он и сделал, скомкав, вопреки обыкновению, уже ненужный лист. После чего снова перечитал написанное.

В пустой холодной злой ночи

Мерцает огонёк свечи,

Бежит за строчкою строка...

Я всё без сна сижу пока.

Конца пути всё не видать,

А так мне хочется узнать,

Что ждёт меня там, наконец —

Ничто иль свадебный венец?

Узрю любовь в твоих глазах

Иль безнадёги образа?

Что будет — ласки нежных рук

Иль пустота замкнёт свой круг?

Что б не ждало меня в конце,

С улыбкой дерзкой на лице

Коснусь груди, где боль лежит,

И молвлю тихо: "Будем жить."

Пусть одиночество — мой плен —

Меня ждать будет, но с колен

Я поднимусь ему назло,

Расправлю гордое крыло,

Смахну слезу, шагну во мрак,

Где притаился грозный враг,

Чтоб сокрушить его и вновь

Разжечь в душе твоей любовь —

Второе обрести крыло,

Что нас когда-то вознесло

На пик блаженства, как тогда,

Когда мятежная звезда

Свела нас вопреки всему.

В неё я верю! Потому,

Куда бы путь мой не лежит,

Промолвлю тихо: "Будем жить."

Я знаю — помнишь ты меня

И пламя страстного огня,

Стук кастаньет, гитары звон,

Как вторил им аккордеон.

Как под напевы, смех, улыбки

Рука в руке дорогой зыбкой

Мы скрылись от толпы безликой

И в полумраке ночи тихой

Едины стали навсегда.

Меня покинул ты тогда,

Чтоб уберечь от грязи плена,

Что всех поставить на колени

Стремится... Только это зря.

Надежда — новая заря —

Любую стену сокрушит

Простою фразой "Будем жить!".

Предстану я перед тобой —

Под ярким солнцем иль луной,

Зимой студёной или летом —

И буду молча ждать ответа.

Я не вернусь уже обратно —

Для них я умер, это ясно,

Но для тебя я буду жить,

Как верный пёс тебе служить.

В бою, и в радости и в горе,

В горах, на суше, в небе, в море —

Везде, куда бы ты не шёл,

Я буду рядом. Я нашёл

Тебя, мой свет. И верю я,

Что ты, нося моё дитя,

Лишь стоит зорьке разбудить,

Мне тихо скажешь: "Будем жить."

Риан, смеясь, бежал по цветущему лугу, пытаясь поймать убегающего от него "совёнка". Высоко в небе ярко светило солнце, даря своё тепло.

Малыш, которому было не больше пяти лет, вдруг споткнулся, и Риан ловко подхватил его, после чего повалился вместе с ним на травку.

— Ага, попался!!!

Малыш, хихикая, начал брыкаться.

— Оми, щекотно!

— Не будешь сбегать!

"Совёнок" был на удивление милый, и Риан, приглаживая его растрёпанные тёмные волосы, никак не мог налюбоваться. Это был его ребёнок. Салли. Его кровиночка. Долгожданная и горячо любимая. И у малыша были до боли знакомые голубые глаза.

— Оми, а где папа? — вдруг очень серьёзно спросил Салли.

— Папа? — Риан замер.

— Да, папа. Почему ты от него убегаешь? Почему его здесь нет?

Риан сел, встревоженно всматриваясь в сына.

— А ты... что-то знаешь?

— Ему очень грустно без тебя. И он тебя ищет. Почему ты его не ищешь?

"Совёнок" так укоризненно смотрел на своего родителя, что омега внутренне сжался.

— А разве нам и так не хорошо? Разве тебе со мной плохо?

— Но ведь без папы меня не будет, — рассудительно ответил Салли и прильнул к груди родителя. — Оми, пожалуйста, найди папу. Папа такой хороший. Я очень хочу, чтобы он был здесь с нами.

Риан, чувствуя, как в глазах закипают слёзы, бережно, но крепко обнял сына.

— Я бы тоже этого хотел, солнышко. Но если папа будет с нами, то с ним может случиться что-то плохое.

— Но тогда меня не будет, — повторил Салли, и Риан внезапно осознал, что мальчик исчез. В объятиях омеги осталась только пустота. Риан долго ошарашенно таращился на свои опустевшие руки, потом вскочил и начал озираться по сторонам, ища своего малыша.

— Салли... Салли! Салли!!!

— Риан, сынок!

Омега резко проснулся, чувствуя, как его отчаянно трясут за плечи. В полудрёме он кое-как различил знакомые запахи, пронизанные нотками тревоги, и понял, что находится в изоляторе, а рядом сидят отец и Римус.

Течка. Вторые сутки.

— Что тебе снилось? Ты так кричал... — Римус включил лампу у изголовья койки.

— Салли... Он спрашивает, где папа...

Риан кое-как сел, пытаясь сдержаться, но разгорячённый течкой организм предал хозяина, и новоиспечённый комиссар всё же разрыдался. Рейган сел рядом с сыном и крепко его обнял.

Салли начал приходить к Риану во сне вскоре после того, как тот сбежал от Гиллиана. Сначала на вид двухлетний "совёнок" хмуро смотрел на парня и держался отчуждённо, потом, слегка подросший, начал, сильно картавя, отвечать на вопросы, и Риан окончательно понял, что это его будущий сын. Омега был потрясён и очарован малышом, засыпал с чувством нетерпения, и малыш не разочаровывал, приходя почти каждый раз, как Риан ложился спать. Постепенно Риан завоевал его доверие, а потом они начали играть. Они то носились по тому самому лугу, играя в догонялки, то лазили по развалинам какого-то дома, то купались в тёплом прудике, и Риан учил мальчика держаться на воде... Когда Салли впервые назвал его "оми", Риан понял, что уже любит этого непоседу. И всё было бы хорошо, если бы не...

Риан с детства слышал легенды о детях, что приходят во сне. Древние говорили, что если омега снова и снова видит во сне одного и того же ребёнка, то это неспроста. Значит, этому омеге пора подумать о продолжении рода. Ребёнок мог приносить волю Светлейшего, давать советы, рассказывать о будущем... Он знал всё. И если он приходил, то это означало, что рождение малыша было благословлено заранее. Такие дети либо становились выдающимися людьми своего народа либо совершали что-то, способное изменить весь ход истории. Риан верил в древние предания — его родитель был одним из таких детей — и понимал, что Салли неспроста спрашивает о Гиллиане. Он всё чаще обижался на своего непутёвого родителя, мог исчезнуть в любой момент, оставляя Риана в полном замешательстве терзаться от беспокойства. Но Риан не мог ему прямо сказать, что боится погубить своего Истинного и остаться в одиночестве. Да, сын поможет сгладить эту боль, как получилось с Полли и Гаем, сыном Глеба, но по-настоящему Полли Глеба не любил, хоть и был глубоко к нему привязан. А тут самая настоящая любовь, которая только усугубит боль потери. И Риан боялся этой боли, которая могла помешать ему выполнить свою миссию, возложенную на него по праву рождения.

— Оми... я не могу ему сказать... Салли просит... но я не могу...

— Пока он только отца просит? — мягко поглаживая волосы сына, уточнил Рейган. Риан мелко кивнул. — В любом случае, время для его рождения ещё не пришло, а то бы он прямо к тебе проситься стал. Пока Салли хочет, чтобы вы с Гиллианом были вместе. Чтобы к тому моменту, когда придёт время его зачатия, вы уже были вместе. Как и положено Истинным. И вы обязательно встретитесь, иначе бы Салли к тебе не приходил.

— Но как мы сможем стать семьёй? Ведь он... А сейчас...

Двуликий и его названный брат переглянулись.

— Не тебе это решать, малыш, — погладил по обнажённому плечу своего воспитанника Римус. — Всё уже решено Светлейшим. И если ты всё же хочешь увидеть нашего мальчика — не во сне, а наяву — то ты не оттолкнёшь Гиллиана, когда вы снова встретитесь. Может, вам и придётся когда-нибудь расстаться... а, может, он даже погибнет... — Риан судорожно вцепился в отцовский жилет. — но этого не произойдёт до тех пор, пока не будет зачат Салли. У вас ещё будет время просто побыть вместе. Промысел божий не терпит беспорядка.

— Я боюсь...

— И всё же решать придётся. Вот будет время — подумай хорошенько.

— А какой он — наш Салли? — с ноткой любопытства в голосе спросил Рейган.

Риан улыбнулся сквозь слёзы.

— Он... необыкновенный. Хорошенький... смелый... умный... и у него голубые глазки...

— Ты уже любишь его?

— Безумно!.. а он то и дело обижается и исчезает.

— Вот найдётся Гиллиан — и Салли перестанет исчезать.

Риан крепко обнял отца, всхлипывая. Увидеть Салли очень хотелось, но уже не во сне, а наяву. Хотелось почувствовать его в себе, потом чувствовать, как жадный ротик обхватывает истекающий молоком сосок... слушать его заливистый смех... потом бегать с ним наперегонки под щедрым жарким солнцем... только сперва нужно разыскать Гиллиана, который где-то там ищет его самого.