— А мой папа считает, что я пахну полевыми васильками. Это так странно, правда? Человек один и тот же, но чувствуют его все по-своему.
— Я слышал, что альфы и беты не чувствуют друг друга так, как нас, омег. Это правда?
— Да, это так. Мои коллеги с медицинского факультета и факультета естественных наук уже всерьёз заинтересовались этим феноменом и намерены его всесторонне изучить... — Тобиас запнулся. — Простите, вам это, должно быть, не слишком интересно.
— Что вы, мне очень интересно! Я даже знаю, что такое "гипотеза". Если бы только я мог сам поступить куда-нибудь учиться, но меня не отпускают.
— И что означает понятие "гипотеза"?
— Некое обоснованное предположение, которое нуждается в доказательствах. Если гипотеза подкреплена достаточным количеством доказательств и становится основанием для развития отдельного направления в науке, то она превращается в теорию.
— Несколько обобщённо, но в целом верно. А вы весьма начитаны! — похвалил омегу историк.
— Я люблю читать самые разные книги, но мои родители не все одобряют. Приходится читать их тайком. — Салли зарумянился от такой похвалы.
— А какую специальность вы бы хотели получить?
— Я бы хотел поступить в колледж изящных искусств.
— Вы рисуете? — удивился Тобиас.
— Немного, и, кажется, у меня неплохо получается.
— Хотел бы я увидеть ваши рисунки, — вздохнул Тобиас.
— А я бы хотел вам их показать, — с таким же сожалением вздохнул и Салли.
— А что вы особенно любите рисовать?
— Цветы. А вы надолго приехали в Руднев?
— Нет, я уезжаю через неделю — отпуск заканчивается. — Тобиас погрустнел, сбился с ритма и едва не наступил Салли на ногу. — Простите...
— Вернётесь к себе в университет? — Салли снова сжал его ладонь, чувствуя ответное пожатие.
— Да. Мы готовимся к новой экспедиции, на которую возлагают большие надежды.
— И что вы надеетесь найти?
— В древних летописях времён Великого Холода упоминается пропавшая без вести армия воеводы Эрманариха по прозвищу Железный Клык. — Заговорив о своей любимой работе, бета снова выпрямился и стал увереннее. — Тогда наши предки активно воевали за Верхние предгорья с княжеством Трёх Дожей, которое, согласно тем же летописям, коварно вторглось на наши земли. Армия Эрманариха была отправлена отвоевать наши земли, но до предполагаемого места сражения даже не добралась. И это при том, что поход организовывался в строжайшей секретности. Поскольку вовремя отбить наши захваченные Дожами территории сразу не удалось, а в этом походе пропали отборные бойцы, это вылилось в кровавые схватки на границах возле спешно возведённых врагом крепостей, а потом в долгую войну, которую многие зарубежные политики до сих пор ставят нам в вину, обвиняя в агрессивности и кровожадности. Я долго изучал все документы, сохранившиеся с тех времён, и заподозрил, что при дворе находился шпион, который и сообщил о походе Эрманариха, благодаря чему захватчики подстроили какую-то ловушку. Следы армии Железного Клыка потерялись с концами, но мы считаем, что разыскать их ещё можно. Я вычислил примерный маршрут движения Эрманариха, и по нему-то мы и отправимся.
— Это настолько важно, что правительство выделило деньги на поиски? — удивился Салли.
— Разумеется! Сейчас обстановка на границах серьёзно обострена, особенно после нашего последнего успеха на юге, когда очередная атака Союза Пяти была благополучно отбита благодаря грамотному применению атакующего газа, а их ближайший лагерь уничтожен... Кстати, это ведь сделал ваш старший брат Дориан, верно? — Салли кивнул. — Я читал в одной из газет, что он проявил исключительные качества, ум и проницательность, из-за чего сейчас рассматривается вопрос о его повышении по службе сразу на два звания. Так что спешу вас с этим поздравить — ваш брат это несомненно заслужил. — Салли испытал чувство гордости за брата. Может, они и не ладили никогда, но знать, что твой брат оправдывает репутацию выдающихся полководцев и боевых офицеров из числа своих предков из Семьи, было приятно. — Этот успех настораживает некоторых наших соседей, как и вообще применение газовых снарядов, и потому сейчас очень важно выяснить, что послужило причиной той давней войны — досадная случайность или коварная измена. Если выяснится, что при дворе был шпион, а, может, даже предатель, то многие события того времени приобретут совсем другой смысл — в летописях есть несколько откровенных несостыковок, которые не дают мне покоя. Прошлое и его понимание во многом определяют наше будущее, поэтому исследования особенно нужны сейчас. Великий Холод оставил нам немало загадок, и мы обязаны их разгадать.
— Наверно, это очень интересно, — улыбнулся Салли.
— Со стороны так может показаться, — пожал плечами Тобиас, — но на самом деле за большими открытиями стоят долгие дни и недели в пыльных архивах и уйма бесполезной работы. Для того, кто не увлечён этим по-настоящему, всё это будет скучно до зевоты. Мы подолгу сидим в архивах, ища нужные документы, целенаправленно пытаемся искать их у других людей, а ведь некоторые из этих документов повреждены настолько, что их едва можно читать. К тому же не все они до нас дошли целиком — приходится восстанавливать. Язык наш тоже сильно изменился, свой смысл изменили как отдельные слова, так и целые понятия, какие-то вообще ушли и забылись. Нам приходится восстанавливать это всё буквально по крупицам, создавая цельную законченную картину, чтобы всё понять и истолковать правильно. Продираться сквозь всё это очень непросто, работа требует терпения и усидчивости.
— Думаю, у вас их хватает.
— Ещё бы! — В глазах Тобиаса блеснул огонёк азарта. — Я до сих пор помню, как когда-то в детстве в букинистической лавке случайно нашёл очень старую книгу с полурасплывшимся рукописным текстом и долго пытался понять, что же там написано. Эта тайна буквально не давала мне спать по ночам!
— Вы её прочитали?
— Да, — гордо кивнул Тобиас. — И, представляете, это оказался труд средневекового алхимика беты Алоиза Бутса, который считается изобретателем пороха и зажигательных снарядов, которые значительно изменили тактику воин! Он был весьма видным учёным того времени. С тех пор я и решил посвятить свою жизнь разгадыванию загадок прошлого... Что с вами? Я вас чем-то огорчил?
Салли перестал улыбаться.
— Нет, не вы. Просто... вы занимаетесь таким важным и интересным делом... а я не смогу оставить свой след нигде, кроме собственной семьи.
— Вы ведь скоро... выходите замуж? — опечалился аспирант.
— Да, уже весной. К тому времени мне уже будет восемнадцать.
— И вам... нравится ваш будущий муж?
Салли горько усмехнулся.
— Нет. Я его ненавижу. Он мне омерзителен.
— Тогда почему вы не откажетесь? Ведь сейчас всё изменилось — уже десять лет как...
Салли только головой покачал.
— Здесь не Камартанг, Тобиас. Здесь никого не волнует Конституция и равенство. Как жили раньше, так и живут до сих пор, а удел омеги — молча подчиняться. Как и нашим предкам.
— А каким бы вы хотели видеть своего будущего мужа?
Салли поднял на Тобиаса свои ясные глаза, в которых заблестела влага.
— Таким... как вы. Интеллигентным, образованным, интересным... и с хорошим запахом. Даже если мой муж не будет богат и знатен, для меня это не имеет значения. Я даже готов терпеть нужду, если он будет добр ко мне.
В этот момент вальс закончился, и Тобиас с сожалением проводил Салли обратно к родителям.
— Благодарю вас за доставленное удовольствие, — сказал он, кланяясь. — Мне было очень приятно танцевать с вами.
— Мне... мне тоже. — Салли буквально заставил себя отпустить его руку. Омегу снова душили слёзы, и только суровый взгляд Орри заставил сдержаться.
Ну почему всё так сложилось?!!
Вечер шёл своим чередом. Салли очень быстро заметил, что другие кавалеры обходят его стороной, и на танец его то и дело вытаскивал Грэг. Значит, о помолвке уже все знают. Салли держался из последних сил, чтобы не сбежать от его вони! Танцевал Грэг отвратительно, но совершенно не стеснялся этого. Ему доставляло особенное удовольствие, пользуясь случаем, лапать бедного омегу за все возможные места, шептать ему на ухо разные пошлости, от которых Салли готов был провалиться сквозь паркетный пол, и вызывал всё большее отвращение. После четвёртого танца Салли под надуманным предлогом сбежал из бального зала и уже за дверями прибавил шагу, стремясь уйти как можно дальше отсюда и больше не возвращаться. Потеряться с концами. Ему уже всё было безразлично.
— ...Салли, куда вы?
Омега резко обернулся. На подоконнике огромного распахнутого окна сидел Тобиас, уже без фрака и галстука, и что-то писал в своей папке. Он ушёл из зала почти сразу и пропал. Не видя его среди гостей, Салли измучился окончательно. Встретить бету в этом коридоре он совсем не ожидал.
— Тобиас...
— Почему вы плачете? Вам плохо? Вас кто-то обидел? — встревожился Тобиас, откладывая свои бумаги и карандаш. — Что случилось?
— Тобиас... я не хочу выходить за него замуж...
— Грэг Барнс? — Бета соскочил с подоконника и кинулся к Салли.
— Да... Он... он...
Салли всхлипнул и в два шага преодолел разделяющее их расстояние. Он прильнул к Тобиасу, обхватив его обеими руками. Он жадно вдыхал нежный сиреневый аромат, чтобы вытравить из памяти вонь Барнса. Тобиас замер, а потом неуверенно приобнял его сам, и Салли зарыдал.
— Салли... мне так жаль... правда...
Плача, Салли не сразу понял, что Тобиас пытается усадить его на подоконник. Бета что-то говорил, поглаживая его вздрагивающие плечи. И в этом было столько искреннего участия! Когда Салли немного успокоился и достал свой носовой платок, украшенный самолично вышитой монограммой, Тобиас аккуратно помог ему утереться.
— Позвольте спросить... Вы сами вышивали эту монограмму?
— Да... А что?
— Стиль вышивки очень интересный. Я слышал, что ваш папа — последний потомок рода Спенсер. Это правда?
— Да, правда. Наш род окончательно обеднел во времена Революции Омег, и, чтобы расплатиться с долгами, папу собирались выдать замуж за моего отца. Перед свадьбой в усадьбе случился пожар, и все, кто там был, погибли, а старшие братья папы умерли ещё раньше.
— Да, я читал, что они сражались на восточном рубеже и пали смертью храбрых.
— А чем вас так привлекла вышивка?
Тобиас аккуратно расправил нужный уголок и начал объяснять, водя длинным пальцем по изгибам рисунка.
— Очень оригинальная геометрия орнамента. Прежде я встречал её только в старых рукописных книгах и в оформлении храмов периода Регентства. Кое-где её черты сохранились и в традиционных вышивках, но фрагментарно. Редко увидишь полный вариант, особенно в наше время. Вас папа учил?
— Да. Он всегда говорил, что это умение передавалось в нашем роду из поколения в поколение, и даже альфы и беты нашего рода владели им, чтобы передать дальше, если не рождались омеги. Это настолько уникальный стиль?
— Да. Я слышал, что ваша семья — ветвь легендарного клана Баалов, который оказал серьёзное влияние на нашу историю во времена Великого Холода. Баалы даже какое-то время были регентами, пока на трон не вернулась павшая династия. Причём они уступили власть добровольно.
— Папа мне рассказывал об этом, — кивнул Салли, окончательно успокаиваясь. Рядом с Тобиасом было так хорошо! — Он говорил, что нашим предкам было очень непросто удерживать власть, чтобы кланы аристократов не начали снова раздирать кое-как собранное в единое целое княжество на части. Потом Баалы помогли Рихтерам вернуться на трон и сложили с себя все полномочия. Это многих удивило.
— Этим и велик род Баалов. Именно под их управлением случился значительный перелом в нашей культуре и жизни. Баалы провели ряд реформ, поддерживали науки и ремёсла, поощряли торговлю, подавляли все сепаратные волнения, чтобы сохранить державу единой, вели успешные оборонительные войны. Есть сведения, что они попытались реформировать и Церковь, но Патриархи так решительно восстали против этого, что пришлось отступиться.
Салли поджал губы, вспоминая, что об этом рассказывал папа. Орри говорил, что Баалы пытались изменить отношение к омегам, сложившееся к тому моменту, облегчить их жизнь, но верховные иерархи Церкви пригрозили бунтом, которому не сможет противостоять даже отборная гвардия регентов.
— Да, я слышал об этом...
— Я настолько этим заинтересовался, что начал искать дальше, и выяснил, что некоторые всерьёз заявляли, что Баалы — потомки жрецов старых богов, Архонтов. Дескать, они хотят возродить прогнивших богов и погубить наш великий народ, который чудом выжил, когда на нас обрушился Великий Холод. Мой уважаемый наставник считает, что эту ложь придумали, чтобы очернить Баалов и сбросить их с трона, но то, что они привнесли, намекает, что возможно, так оно и было — в редких уцелевших текстах тех времён упоминаются некоторые символы павшей веры, которые часто использовались Баалами. И ваша вышивка это тоже частично доказывает. Этот орнамент с его особенностями был характерен именно для Эпохи Регентства, после которой все росписи со стен новых храмов были либо сбиты либо просто подправлены.
Салли недоумённо посмотрел на свой платок. В голове вспыхнула часть того, чем его утешал папа, когда Салли жаловался на скуку и непонятность проповедей местного каноника.
— Старые боги... Неужели кто-то из их служителей мог уцелеть? В Новом Завете говорилось, что когда разразился Великий Холод, жрецы Адама начали бороться с тогдашними верховными, те были все убиты, а их книги объявлены опасными и уничтожены на кострах инквизиции.
— Я бы всё отдал, чтобы найти хоть что-то из этих книг! — тихо воскликнул Тобиас. — Узнать, что такого было в учении Архонтов, что их начали преследовать. Я не верю, что они извратили все Заветы в угоду амбиций своих иерархов и боролись за абсолютную власть. В то время было не до того — выжить бы.
Салли едва не заговорил, стремясь рассказать то, что по большому секрету рассказывал ему Орри, нашёптывая на ухо предания и легенды, отличавшиеся от того, что им говорили в храме на проповедях. Этой тайной захотелось поделиться именно с Тобиасом, но папа тогда так настойчиво просил никому это не передавать, что Салли сдержался.
— С вами интересно. Я так редко встречаю таких людей... А расскажите ещё что-нибудь?
— Я бы с удовольствием, но боюсь, что ваш папа это не одобрит. — И Тобиас смущённо отодвинулся.
Салли учуял запах Орри и соскочил с подоконника, а Тобиас вцепился в свою папку, словно ища у неё поддержки. Орри действительно стоял рядом и сурово взирал на сына, уперев кулаки в бока.
— Папа...
— Салли, почему ты здесь?!! Вот-вот начнётся оглашение!!!
— Господин Орри... — несмело начал Тобиас.
— А вы не вмешивайтесь, уважаемый! — сердито обратился к нему омега. — Я благодарен вам, что не позволили моему сыну сбежать и помогли ему успокоиться, но я запрещаю вам встречаться и разговаривать!
Салли совершенно инстинктивно вцепился в Тобиаса.
