Королевский шпион. Победив, заточи нож

— Все сделаем. Не извольте беспокоиться. Жан! — неожиданно крикнул он. На пороге тут же появился подросток, лет тринадцати — четырнадцати, босой, с взлохмаченными волосами.

— Все слышал? — тот кивнул головой. — Живей, бездельник! Господа будут ужинать?

— Будут, — теперь ему уже ответил я.

После целого дня езды на лошади, у меня с непривычки болела спина. Ступая на затекших ногах, я направился, вслед за Луи, к двери постоялого двора, который был всего лишь увеличенной копией деревенских домов. Его крышу также покрывала солома, а штукатурка во многих местах отвалилась от грязных стен. В таверне было душно, грязно и воняло подгоревшим жиром. В углу сидела компания крестьян, пивших пиво. Стоило им нас увидеть, как они встали и низко поклонились. Сумерки уже упали на землю, жара спала, но мы все равно сели за стол у самой двери, так как здесь тянуло легким сквознячком.

— Что у тебя есть? — поинтересовался шевалье.

— Тушеная, с бобами, баранина. Могу поджарить курицу или сделать яичницу. Есть свежая кровяная колбаса, сыр, вино и пиво.

Мы переглянулись, как бы спрашивая друг у друга, что будем есть, но я предоставил выбор Луи, пожав плечами.

— Давай яичницу, колбасу, хлеб. Вино у нас есть. Кружки принеси.

Спустя несколько минут нам принесли колбасу и хлеб. Пока мы пили вино и закусывали, нам приготовили яичницу. Мы неспеша поели, потом я рассчитался с хозяином и судя по его довольному виду, похоже, переплатил. Не успели мы подойти к лестнице, как закричал хозяин: — Жак, дубина стоеросовая, посвети господам!

Парнишка выбежал из кухни с горящей свечой, а затем пошел впереди нас по шаткой деревянной лестнице. Поднявшись наверх, мы оказались в тесной комнатушке под самой крышей. Паренек поставил свечу на приколоченную к стене полочку, отвесил неуклюжий поклон и исчез за дверью. Наши дорожные сумки уже лежали на низеньких деревянных кроватях. Не успел я сделать и пары шагов, как раздался дробный стук коготков и шуршание — это разбегались крысы. Усевшись на кровать-топчан, я с наслаждением снял сапоги, потом неторопливо разделся и принялся молиться. Шевалье поддержал меня, но только храпом, так как уже спал. Я загасил свечу и вытянулся на кровати. Целый день пути под солнцем, по выматывающей душу и тело жаре, дал себя знать и я провалился в сон, как в глубокий, черный омут.

Проснулся я от колокольного звона. Сел на кровати. Мышцы слегка болели. Шевалье уже молился, стоя на коленях, закрыв глаза и сложив руки перед грудью. Поднявшись и придав себе соответствующий вид, я быстро отбарабанил "Ангел Господень". Спустившись, мы сразу увидели ожидающего нас хозяина. Тот низко поклонился и сразу спросил: — Господа будут завтракать?

— Будут, — ответил я ему. — Но сначала пусть воды принесут. Умыться хочу.

После завтрака, я купил у хозяина постоялого двора колбасы, хлеба и сыра, затем мы вскочили на лошадей и отправились дальше. Несколько часов спустя мы добрались до небольшой речки с пологими берегами. Густой кустарник, нависший над берегом, давал отличную тень. Здесь, мы и решили остановиться, а когда схлынет жара, поехать дальше. Скинув сапоги, мы ополоснулись в речушке, затем сели есть. Немного поговорили, после чего Луи задремал, а мне спать не хотелось, хотя и чувствовалась усталость. Лежа в густой траве, я наслаждался тишиной, покоем и солнечным теплом. Аромат трав и цветов был особенно сладкий, что воздух казался пропитанный медом. С неба звучала трель незнакомых мне птиц. В шаге от меня стрекотал кузнечик, а спустя минуту, тяжело жужжа, мимо меня, пролетел большой жук. Я проследил за его полетом, скосив глаза, но голову поднимать не стал. Приятная нега охватила тело. На душе было легко и уютно. Даже не помню, когда мне было так хорошо. Может быть, в детстве?

Отдохнув, мы отправились дальше, а еще спустя пару часов остановились у придорожной таверны. Хозяин, жизнерадостный толстяк, предложил нам похлебку и жареную свинину. Пока ели, поинтересовались дорогой на Бурж, правильно ли едем и не сбились ли с пути.

— Не волнуйтесь, господа. Вы едете верно, но если хотите сократить путь, то вам следует доехать до каменного креста и свернуть на протоптанную тропинку, которая ведет через лес. Это земли графа Гийома де Монтень. Проедете сквозь его лес и попадете на торную дорогу, а там и до Буржа рукой подать. Только упаси вас бог подстрелить какую-либо живность в лесах графа. Его егеря прямо сущие черти, — подняв глаза к потолку, он перекрестился. — Прости меня господь за упоминание нечистой силы.

— А постоялый двор на той дороге есть? — спросил его Луи.

— Есть. Как не быть, ваша милость. Вот к закату до него и доберетесь.

Мой благородный друг в очередной раз предоставил мне возможность рассчитаться за обед. Я только усмехнулся про себя и полез за кошельком.

Как и сказал нам хозяин, у вросшего в землю каменного креста, местами поросшего мхом, мы увидели узкую лесную тропу и съехали с тракта. Она тянулась через густой лес, где ветки дубов и буков образовали поистине настоящую зеленую стену по обе стороны, а иной раз смыкались прямо над головой, образовывая крышу. Здесь, в глубине леса, было очень тихо. Сначала безмолвие нарушалось лишь легким шелестом веток, да воркованием диких голубей, но углубившись дальше в лес, мы услышали, где-то далеко в стороне, звук охотничьего рога и лай собак. Вскоре лесная тропа вывела нас к зеленой луговине, где, разомлев на солнце, лежали коровы и свободно бродили свиньи. За ней, в окружении полей, лежала деревня в три десятка домов и прилепленных к ним пристроек для скота и птицы. Кое-где вился сизый дымок над отверстиями в соломенных крышах. Из взрослых обитателей деревни мы никого не видели, так как был разгар рабочего дня и только у входа двух домов копались в земле совсем маленькие дети. Проехав по границе деревни, мы выехали на торговый тракт и скоро поравнялись с купеческим обозом, где снова уточнили дорогу на Бурж. Купцы нас успокоили, заверив, что мы едем в нужном направлении. Не успели мы с ними расстаться, как встретились с небольшим отрядом, скакавшим нам навстречу. Группу из шести солдат возглавлял крепкий, плечистый мужчина с густыми усами и окладистой бороды, напоминающей по форме лопату. На голове был надет берет, без каких-либо украшений. Широкие плечи облегал темно-синий камзол, на левой верхней части которого был вышит герб. На руках печатки из оленьей кожи. На поясе висел меч и кинжал. Солдаты были одеты в коричневые куртки из бычьей кожи. За плечами у каждого висел длинный лук, а на поясе — короткий меч. Лица у лучников были грубые и обветренные. Скользнув по нам взглядом и определив в моем попутчике дворянина, командир отряда проигнорировал меня, слегка кивнув шевалье и получил в ответ точно такой же короткий кивок от де Жуанвиля. Насколько я разбирался в местных реалиях, то решил, что это отряд солдат графа Гийома де Монтеня, хотя не знал его герба, поэтому сравнивать вышитый рисунок мне было не с чем.

Городские ворота, надвратные башни и видневшиеся из-за городских стен крыши домов, и остроконечные шпили с крестами на верхушках. Это был Бурж. Мы, наконец, добрались до цели нашего путешествия. Пробравшись через знакомую мне толчею у городских ворот, я остановил лошадь возле стоящего у ворот стражника, который недовольно глянул на меня, как бы спрашивая: чего встал, дорогу загораживаешь? Но сверкнувшая на солнце монета, сразу разгладила его нахмуренные брови.

— Приятель, где мне найти постоялый двор "Голова сарацина"?

Он мне подробно объяснил дорогу, а в конце одобрил мой выбор, заявив, там довольно чисто и хорошо кормят, но тут же удивленно посмотрел на меня, стоило мне снова спросить про хорошую гостиницу. Не знаю, что обо мне подумал пожилой страж ворот, но тут же пустился в объяснения, после чего мы с Луи поехали в "Свирепого вепря". Шевалье, слушавший объяснения стражника, тоже бросил на меня любопытный взгляд, но ничего не сказал. Хозяин, лысый, как колено, толстяк, принял нас, как полагается, поселив и сразу накормив. Луи сказал, что отдохнет после дороги и остался поговорить с хозяином об особо интересных в городе местах, где можно хорошо развлечься, а я отправился в "Голову сарацина".

Так как в моем задании не было конкретики, а только общие указания, поэтому не зная, как пойдут дела, я решил не терять времени и заняться пока подготовкой к работе. Изучить город и места жительства тех лиц, за которыми мне придется наблюдать. Я и так привлек ненужное внимание, поинтересовавшись у стражника сразу двумя гостиницами, так в "Голове сарацина" я изначально не собирался останавливаться. Не исключено, что обо мне в городе уже знали и в этом случае я мог оказаться под наблюдением потенциального противника. Может подобная осторожность смешно выглядит в средневековом городе, но она мне уже не раз спасала жизнь в моей прошлой ипостаси, поэтому не казалась ни смешной, ни лишней. Я пошел пешком, из-за той же предосторожности, изредка спрашивая дорогу. Уже привычный городской шум, с криками зазывал и болтовней кумушек сплетавшийся с руганью и спорами торговцев на рынках, ржаньем лошадей и скрипом телег, я пропускал мимо ушей, но при этом внимательно смотрел под ноги, обходя кучи мусора и зловонные лужи. Проходя мимо лавки пекаря с удовольствием втянул в себя аромат свежевыпеченного хлеба, еще чем-то вкусным пахнуло из дверей и широко распахнутого окна таверны, расположенной чуть дальше, на углу. Прошел через рынок, бросив взгляд на кучку нищих, которые самозабвенно дрались за какие-то отбросы. С десяток любопытных, среди них была парочка городских стражников, криками и улюлюканьем подбадривая ее участников, с явным интересом наблюдали за дракой.

Дойдя до постоялого двора, осмотрелся. Из дверей таверны постоянно входили и выходили люди. Обратил внимание на трех купцов, средних лет, одетых по-дорожному, а значит, неместные, приехали сюда торговать. Проходя мимо двух шлюх, стоявших у стены соседнего дома в ожидании клиентов, весело рассмеялись. Из верхних комнат были слышны невнятные крики гостей, чего-то требующих. Через двор к лестнице, которая вела на галерею, пробежал слуга, торопясь услужить гостям. Конюх и подручный, подросток, лет двенадцати, занимались лошадьми. В этот самый момент к конюшне подъехал рыцарь с оруженосцем. Я определил это сразу, так как к его седлу был приторочен турнирный щит с гербом — свернувшаяся змея на фоне разделенного косой полосой поля щита. Верхняя часть была красной, а на нижней — голубые и серебряные полосы. Легко, спрыгнув на землю, он сразу направился в таверну, оставив лошадей и вещи на попечение своего слуги. Насчет турнирных правил меня немного просветил Луи, поэтому я решил, что рыцарь здесь не просто так, а, возможно, приехал на турнир.

Войдя в зал, быстро огляделся по сторонам. Посетителей было немного. Компания купцов, сидевшая за столом, что-то негромко, но оживленно обсуждала, кто-то из посетителей обедал, уткнувшись в тарелки, другие пили пиво или вино. Не заметив ничего подозрительного, подошел к хозяину, стоявшему у небольшого столика, а за его спиной выстроились три бочки на козлах. Хозяином постоялого двора оказался длинноносый худой мужчина, лет сорока пяти, с грустными глазами. Когда я представился и передал ему кошелек, выражение его лица не изменилось и было непохоже, чтобы он так сильно обрадовался деньгам. Уже позже я узнал, что его несчастный вид имел семейное происхождение: вздорная, сварливая жена и пятеро детей.

— У меня остановитесь, сударь? — спросил меня Жак Доффиналь, так он мне представился.

— Нет. У знакомых, — соврал я.

— Хорошо. Если что-то вам понадобиться, милости прошу, обращайтесь.

Вернувшись в свою гостиницу, я застал шевалье в его комнате, где он занимался тем, что выбирал себе костюм для выхода в город. Выйдя на улицу, мы сначала прошлись по городу, а затем, по торговым рядам. День выдался солнечным, и отражавшиеся от блестевших позолотой вывесок или выставленной серебряной посуды яркие солнечные блики, время от времени, слепили глаза. Если шум людской толпы, куда вплетались крики зазывал, уличных торговцев и владельцев лавок, был для меня привычным фоном, но к отвратительному запаху, шедшему от мясных лавок или сливных канав, привыкнуть до сих пор не мог, он заставлял меня невольно морщиться.

Неожиданно шевалье встрепенулся и вдруг обратился к двум идущим рядом с нами горожанам

— Приятель, ты что-то говорил о турнире.

Мужчина, судя по всему ремесленник, поняв, что перед ним дворянин, ответил: — Да, ваша милость. Его сиятельство, граф Анри де Бриенн, дай бог ему здоровья и долгих лет жизни, устраивает большой праздник. Мой приятель, из студентов, назвал его... вроде как jubilaeus или годовщина очень важного события. Вот граф и решил его отметить его не только пиром, но и турниром. Вы, ваша милость, сходите на городскую площадь. Там каждый день герольд графа...

"И тут юбилеи празднуют. Может, граф свои пятьдесят лет решил отметить? Значит, с турнирным щитом я все же угадал".

— Спасибо, приятель, — оборвал его Луи, потом повернулся ко мне. — Как же нам повезло, Клод!

Он не просто обрадовался, как ребенок, этой новости, сейчас в его глазах горел боевой азарт воина. Мне, конечно, было интересно посмотреть на рыцарский турнир вживую, вот только у меня ждала работа, которую за меня никто не сделает, но так как шевалье ждал от меня соответствующей реакции, то мне пришлось делать радостное лицо.

— Это просто здорово! Мы обязательно пойдем.

Не сдержав эмоций, Луи даже хлопнул меня по плечу: — Идем, мой друг, скорее! Я хочу узнать имена славных рыцарей, которые выйдут на ристалище, чтобы биться во славу прекрасных дам!

По пути, из разговора двух кумушек, идущих впереди нас, мы узнали еще одну городскую новость. Оказалось, что на главной городской площади сегодня утром к позорным столбам должны приковать двух преступников.

Пока мы за ними шли, то услышали много всякого разного. Какая-то Луиза, самая настоящая ведьма, сынка аптекарского привадила, и он к ней теперь каждую ночь бегает, а Жульетта, соседка одной из подружек, ночью видела черную тень, которая заслонила луну. Еще мы узнали, что в Париже повесили какого-то знаменитого разбойника, который называл себя Королем дорог. По их словам он сам взошел на эшафот, после чего громко сказал: — Вручаю свою душу Богу, Пресвятой Богородице и Святой Троице Рая и умоляю их простить все мои гнусные преступления и грехи, что я совершил в своей жизни! Палач, делай свое дело!

Под эти сплетни и слухи мы вышли на центральную площадь, где толкалось достаточно много народа. Женщины, набиравшие воду в фонтане, мужчины, толпившиеся у раскрашенного деревянного щита, и шумевшая толпа, собравшаяся возле позорных столбов. Мне не нужно было протискиваться сквозь толпу чтобы увидеть то, что и прежде доводилось видеть. Да и Луи пока интересовало только одно: турнир! Протолкавшись вперед, несмотря на недовольные взгляды и тихие ругательства, раздававшиеся у нас за спиной, мы оказались у ярко раскрашенного щита, где на вбитых в доски гвоздях висело два с половиной десятка маленьких декоративных щитов с гербами рыцарей. По обе стороны от этой своеобразной выставки стояли, одетые в цвета графа, герольд с ярко начищенной трубой и подросток-паж, лет тринадцати-четырнадцати. На груди каждого камзола был вышит большой герб их господина. Я покосился на шевалье, который не отрывая глаз, внимательно и цепко разглядывал каждый герб, при этом непрерывно шевелил губами, словно читал невидимую книгу. Я даже ее название знал: "Геральдика". Лично мне она показалась скучной и неинтересной.