Dxd - Доппель

— Нет!— тут же ответила она и еще сильнее обняла, даже поджав колени.

— Джен?— удивленно попытался обернуться Каору.

— Нет, нет. Ты не должен злиться. Я не позволю этому человеку озлобить тебя!

— ... Прости. Я уже озлобился...

— Нет! Не правда! Ты не такой!— он вдруг почувствовал, как она прижимает губы к его макушке.

А потом вдруг понял, что ее тело сотрясает тихая дрожь.

'Что?'

— Ты не злой, Каору. Ты не можешь быть злым. Ты хороший.

'Хороший...'

— Нет, я зол,— его губы зашевелились сами собой.— Два года копил эту злость, чтобы...

— Я помню, как ты впервые нашел меня,— он тут же осекся.

— Помнишь, в Египте? Я лежала в песках, ослабленная, не способная пошевелиться. До сих пор помню, как сильно мне было плохо. Мне хотелось умереть. Смерть казалась лучшим, что могло со мной произойти. И тогда появился ты. Ты помог мне, напоил водой, и ухаживал, пока я не пришла в норму...

Конечно, он помнил. Как вчерашний день. Поездка в страну пирамид. Песчаная буря и слабая аура, которую он в ней почувствовал.

— За всю свою жизнь я никогда не встречала такого человека, как ты. А я долгое время живу на свете. Мое одиночество длилось столетиями, год за годом, год за годом, долгие века. И вот на пороге смерти, отчаявшись, я встретила тебя. Ты озарил мою жизнь, подобно лучам восходящего солнца... Ты — мой свет. Моя любовь. Я последую за тобой хоть на другой материк, хоть на край земли. Мне все равно где, лишь бы ты был рядом.

Джендэйи плакала. Горячие слезы стекали по ее щекам, падая ему на шею.

— Каору, ты — очень-очень добрый... и хороший. Поэтому, пожалуйста... Если чувствуешь злость, то злись, но не держи в себе. Не позволяй злобе менять себя, не зацикливайся на ней... Пожалуйста.

...

'Зацикливаться...'

Младшему Тачибана вдруг вспомнилась древняя легенда. О великом египетском змее — Апопе, о том кто был настолько могущественным и огромным, что даже боги боялись его силы.

Но всякая власть имеет свою цену. Апоп испытывал голод, которого не знает ни один живший, живущий или тот, который будет жить на свете. С каждым днем его могущество росло, власть увеличивалась, и с ними рос голод.

Змея терзали страшные муки, которые он мог вымещать только на людях. Боги противостояли ему, и он превратился в олицетворение мрака и Хаоса. Исчадием, повинным в ужасных деяниях.

Но он не мог остановиться, он был бессмертен.

В конце концов, окончательно обезумев, Апоп решил утолить свой великий голод, съев обжигающе-яркое солнце.

И каждый день до сих пор пытается.

...

'Какого было Джендэйи наблюдать за мучениями своего отца?'

Каору почувствовал, как горячий шар в груди, который он ощущал, каждое утро и вечер, ложась спать и просыпаясь, начал вдруг развязываться.

'Она ведь видела все, что с ним происходило'

Тело наливалось неприятным горячим чувством.

'Как он из божественной сущности превращается в олицетворение зла'

Руки дрогнули.

'... зациклившись на голоде'

...

Голод — Пустота внутри — Предательство — Жажда мести — ЗЛОСТЬ — ...

Ярость... горячий шар, заполняющий пустоту. Не греющий, а обжигающий душу.

...

Шар в груди распутался. Тело заполнилось жаром.

Каору медленно выдохнул. Словно выталкивая что-то изнутри.

Ярость на учителя, казавшаяся уже таким привычным, даже обыденным чувством, вдруг показалась чем-то... чужим, ненужным.

И мальчик вдруг понял, насколько сильно она сказывалась на его привычном поведении. Сколько он лишних слов сказал, сколько действий совершил.

И самое главное...

Джен тихо всхлипывала, все еще сжимая его в объятиях.

Каору медленно и осторожно отстранил ее руки и развернулся к ней лицом. Девушка подняла на него заплаканные, но такие родные глаза.

'Чувствую себя последней мразью'

Он бережно провел пальцами по ее щеке, стирая дорожку слез.

— Все хорошо,— искренняя улыбка получилась теперь так легко.— Прости, что заставил волноваться. Спасибо.

Девушка медленно искренне улыбнулась в ответ. Но ее губы дрожали.

Он обнял ее, бережно обхватив за плечи и голову, и она расплакалась, прижавшись к его шее и груди. Но на этот раз это были слезы облегчения.

Она ведь на самом деле испугалась. И тревожилась за него все это время. А теперь дала волю чувствам.

А он даже не замечал.

— Прости,— раз за разом шептал он плачущей девушке.

'Вот теперь на самом деле ощущаю себя последней мразью'

Но все же облегченная улыбка не желала сходить с лица, потому что ему было очень плохо, но и очень-очень хорошо.

Наконец-то.

...

'Как вы там сказали, учитель?'— подумал Каору, поднимая взгляд на звезды.— 'Только хорошего мужчину дополняет хорошая женщина? Ну, если вы правы, значит, 'хорошим мужчиной' я могу называться, разве нет?'

Глава 1.

Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая небо в бурый оттенок.

Татсуки Тачибана, мерно напевая себе под нос незамысловатую мелодию, нарезала тонкими ломтиками овощи к салату. Рядом кипела большая кастрюля с бульоном, а возле него стояла сковородка с шипящим куском розового мяса.

Последние дни весенних каникул выдались на удивление спокойными. И это не могло не радовать молодую женщину.

'Каору в последнее время как-то странно присмирел'— женщина облизнула пальцы от сока, а потом сняла поварешкой пробу с супа.

'М-м, хорошо'

...

— Каору! Ринтаро! Ужин готов!

Татсуки заглянула в гостиную, надеясь поймать двух мужчин семейства за привычными делами, вроде совместной игры в приставку, обсуждением новостей последнего журнала археологии или задумчиво-размышляющими за партией в шахматы или сеги.

ТУ-ДУУМ!!!

Но вместо этого нашла их сидящими напротив друг друга на креслах за кофейным столиком. И все бы ничего, если бы не хмурое выражение лиц, скрещенные на груди руки и тяжелая атмосфера, просто-таки витающая в воздухе.

'Та-а-ак'

Пожалуй, про смирение это она поторопилась.

Подобные сцены в прошлом уже бывали, не так часто, но бывали. И, как правило, заканчивались абсолютной капитуляцией одной из противоборствующих сторон. А вот стороны менялись от случая к случаю.

— Каору,— после продолжительного молчания подал голос отец семейства.

— Отец,— в тон ему произнес мальчик.

'Отцом' он Ринтаро называл только в определенных условиях, обычно говорил 'папа'.

На призыв к ужину, разумеется, ни один не обратил внимания.

— Завтра у тебя первый учебный день,— делая акцент на каждом слове, спокойно произнес Ринтаро.— Ты поступил в одно из самых престижных образовательных заведений в стране. Знаешь, чего я от тебя ожидаю?

— Полной самоотдачи?— особо не задумываясь, предположил Каору.

— Об этом и речи не идет,— продолжил Ринтаро.— Это для тебя и так в порядке вещей.

— Тогда не имею ни малейшего представления,— абсолютно неискренне заметил Каору.

Если бы он на самом деле не понимал о чем речь, то не выглядел бы сейчас как ощетинившийся еж.

— Взрослое поведение, вот что я желаю увидеть,— его отец как всегда не любит долго ходить вокруг да около.— И услышать тоже. Мне не доставляет ни малейшего удовольствия постоянные звонки домой от твоих учителей. И я надеюсь, что в будущем их не предвидится.

— Ойа-ойа?— Тачибана младший откинулся на спинку кресла.— Пап, ты на самом деле будешь мешать мне самовыражаться? Ты всерьез против того, как я самореализуюсь? А что если у меня в обратном случае комплекс неполноценности образуется, или (не дай бог!) полноценности?

— Так,— такой спор они могли вести до самого утра, прецеденты бывали. А у старшего Тачибана уже были планы на сегодняшний вечер, так что он решил пойти по другому пути.— Я, кажется, не совсем доходчиво выразил свою мысль?

Он с хлопком опустил руки на колени и наклонился вперед.

— Чтоб никаких больше выходок, подобных тем, которые ты проворачивал в младшей школе! И уж тем более в средней!!! Не хочу больше криков на тему, что ты подстриг газон в некультурное выражение, обмотал корпус пожарным шлангом или покрасил сиденья в учительской и облил чужие обеды горчицей! Что еще там было?! Разлил гель при входе в уборную, под зиму открутил трубы в системе отопления, насыпал мешок муки в водохранилище и заменил туалетную бумагу наждачной! Я не говорю уже про афродизиак в напитках во время школьной поездки на природу!.. И уж тем более — НИКАКИХ больше известий о том, как ты домогаешься очередной учительницы!!!

— ... Наоко-сенсей страдала от недостатка внимания,— Каору помахал ладонью, как бы говоря 'это же очевидно'.— Иначе я ее манеру одеваться объяснить не могу, кто же знал, что она окажется такой стеснительной?

— Каору!— Ринтаро хлопнул себя по лбу. А потом впился взглядом в невинные красные очи своего сына.— ТЫ ее ПОЦЕЛОВАЛ на глазах у всего класса!!!

Где-то наверху что-то приглушенно грохнуло, но никто не обратил внимания.

— Ну, первый поцелуй должен быть с красавицей,— мальчик почесал себя за шею, смущенно отводя взгляд.— Но ты прав, в следующий раз лучше в безлюдном месте.

Ринтаро со свистом выпустил воздух из легких и откинулся обратно на спинку кресла.

Так, похоже, и эта тактика не дала ощутимых результатов. В последние годы влиять на поведение сына становилось все сложнее и сложнее.

Но он не был бы главой семьи и отцом этой миниатюрной аномалии, если бы не имел запасные планы на все случаи жизни.

Похоже, остался последний вариант. Придется прибегнуть к ЭТОМУ!

— Каору,— мужчина медленно опустил взгляд на все с таким же 'интересом' разглядывающего его сына.— Слушай внимательно. Я требую, чтобы ты НЕ устраивал в новой школе очередного ажиотажа своими действиями. Никаких больше заскоков, понимаешь меня?

— Ойа?— когда отец говорит так, это уже деловой разговор. Каору неспешно положил локти на подлокотники и скрестил пальцы перед лицом.— Это... серьезные требования. А у вас есть, чем их подкрепить, мистер?

'МИСТЕР?!'

— Что, любви сына к отцу уже недостаточно?

— Неа.

Моментальный ответ.

На заднем плане громыхнула ветвистая молния, и два собеседника уставились друг на друга прищуренными взглядами, между которыми заискрились электрические разряды.

Но недолго это продолжалось.

— Хм!— старший Тачибана одним неуловимым движением достал откуда-то объемистый сверток и с грохотом опустил его на стол.

Обвертка слетела моментально, обнажая содержимое.

— Caciocavallo Podolico 650 долларов за 450 граммов, из провинции Кампания, Италии.

— Согласен на три месяца,— тут же ответил мальчик, не сводя взгляда с одного из самых дорогих сортов СЫРА.

— Год!— тут же нашелся Ринтаро.

— Четыре.

— Девять!

— Пять.

— Сойдемся на шести!

— Хорошо.

Дзинь-дзинь.

Отец и сын совершенно искренне улыбнулись друг другу, полностью довольные достигнутым компромиссом.

'Неспортивно, пап. Совсем. Но достойно. Уважаю'

'Ты хитрый, сынишка. Но и мы не лыком шиты. Похоже, начинаешь забывать, кто тебя всю жизнь воспитывал!'

Татсуки, все это время наблюдавшая за разговором, со вздохом прикрыла дверь и помотала головой.

'Мужчины!'

...

Ужин прошел в непринужденной обстановке.

Насладившись вкусом говяжьего стейка по особому маминому рецепту (никто больше так не умеет), Каору быстро перебрал свою электронную почту на домашнем компьютере в гостиной, почистил зубы и, наконец, закрыл за собой дверь своей комнаты.

И только теперь позволил себе устало опустить плечи и вздохнуть.

'Тяжелый денек'

Джендэйи мирно спала, свернувшись кольцами в своем террариуме, и никак не отреагировала на его появление. Вообще-то, у змей нет век, но то, что она именно спит, можно было понять, если присмотреться, как потускнели ее обычно ярко-желтые глаза.

Последние две недели она провела в постоянных сражениях и наелась, наверное, на месяц вперед.

На следующее утро после того 'инцидента' со сгоревшим клубом все екаи города как с цепи сорвались.

С Каору и другими специалистами по профилю уже к обеду связались люди из Токийского отделения онмедзи с просьбой о помощи. Они обычно проглатывают свою гордость, когда ситуация полностью выходит из-под их контроля.

Но говоря откровенно, Каору не особо волновали гангстерские разборки между екаями. И он не стал бы вмешиваться в этот конфликт. Не стал, если бы только спустя десять минут ему уже на персональный номер не позвонил Нурарихьен.

После того как старик лично попросил помочь ему утихомирить беснующуюся 'молодежь', оставаться в стороне уже не было вариантом. И ему с Джен пришлось несколько раз совершать выходы в ночной город, чтобы настучать по тыковкам самым неугомонным и отмороженным представителям духов ночи.

...

Надев пижаму, мальчик устало забрался в постель и натянул на себя теплое одеяло.

'Насыщенные каникулы выдались. А завтра еще и в академию'

Из-под тени окна медленно вытянулись длинные черные руки и, взявшись за края штор, плавным движением задернули их, отрезав комнату от темно-багряного света заходящего солнца. И погрузив ее в полумрак.

'Приятных снов'— пожелал он себе, засыпая.

...

Глубокой ночью мальчик вдруг проснулся, почувствовав, как кто-то забирается в его постель.

В темноте сверкая золотистыми глазами с полуопущенными веками, над ним нависла женская фигура, чьи руки упирались по обе стороны подушки.

Не говоря ни слова, Джен медленно наклонилась к его лицу и нежно поцеловала в лоб. И, кажется, даже кончиком языка облизнула.

Бесшумно опустилась рядом. Ее сильные руки обняли его очень бережно, прижав к себе, и она уткнулась носом в его волосы.

— Джен... я не плюшевый... мишка...— чувствуя ее приятное тепло и притягательный запах, Каору едва успел возмутиться, как умиротворенный снова уснул, прижавшись к девушке.

...

На следующий день. 8:55

Светит солнце, мирно поют птицы, дует приятный ветерок. Территория академии Куо бурлит активностью.

По каменной дорожке, весело переговариваясь, бродят толпы очаровательных девушек в форме академии. Парни глазеют на них украдкой, а некоторые и вовсе, останавливаясь и натурально пуская слюни. Толпа молодежи выходит из спортзала, где только что закончилась церемония открытия нового учебного года.

Президент студенческого совета собрала листовки своей речи, отряхнула и ровным шагом спустилась с трибуны. И только убедившись, что рядом не осталось посторонних, позволила себе устало потереть глаза под очками и подавила напрашивающийся зевок.

Для Соны последние недели каникул выдались весьма напряженными и богатыми на события. Внезапная война банд на подконтрольной ей территории, плюс — сгоревший ночной клуб в центре города (причем, бетонное здание сгорело дотла). Добавить ко всему необходимость вести постоянные переговоры с главами кланов высших екаев для координации боевых действий, а еще эти старые пердуны из онмедзи, вдруг вздумавшие вмешаться в самый неподходящий момент. Где они, спрашивается, сидели все это время, чтобы до такого запустить текущую ситуацию?