Пойдешь-не воротишься

Нашей бригаде тоже нашлось занятие в этой операции. И перед этим мы форсированными маршами переходили на левый фланг армии, и сейчас то самое требовалось, только в другом направлении— прийти в место кризиса и утишить ярость врага. Там, конечно. была и железная дорога, но до нее дойти надо. Маршам нас еще в мирное время учили, и на войне того повидали. И идешь, мотая версты на подошвы сапог. А подмогу тебе-только песня. Хорошо певший Федор Невоструев в лазарет попал. Пока его не вылечили, придется мне:

'Паша, запевай'.

И я завожу 'Встае хмара з-за лиману'. 'Висит солнце над горою'

И что там еще вспомнится.

Кому не нравится-пой вместо меня.

Напелся их так, что потом даже в подпитии подпевать не тянуло.

Но, пока мы наматывали версты на ноги, надо было что-то делать в самом городке. Военный комендант станции сел за телеграфный аппарат и достучался до верхушки Кавказской армии. Там выслушали и спросили, есть ли где-то поблизости штаб-офицер, а еще лучше кто-то Генерального штаба? Да, такой нашелся, полковник Букретов, что следовал в свою часть. Его позвали к аппарату, разъяснили ситуацию и приказали возглавить защиту города, станции и складов до подхода подкреплений. Букретов оказался хватом и немедленно приступил к организации обороны.

Вообще любая станция железной дороги, сколь-нибудь приличного размера-это кладезь всякого, пещера Лейхтвейса и сокровища Алладина одновременно! Та же станция Новороссийск в январе-феврале двадцатого года, хоть и тупиковая: чего там только не было! Хочешь депутата Государственной Думы и одновременно бессарабского помещика— вот он, известный скандалист Пуришкевич. Правда, уже остывает, так как помер... Ну извините, можно было и часом раньше обратиться. Нужен философ из княжеского рода-вуаля снова-Трубецкой! Нужен скульптор-и такой есть, Нефедов, он же Эоьзя! Ой, извините, заврался, он еще не доехал сюда с Урала. Нужны дамы из известных фамилий? В ассортименте, то есть на любой вкус и цвет! Нужны генералы— и это будет. Хоть действующие, хоть этапной службой пробавляющиеся, хоть отставные! Нужны пушки морские, но без кораблей? Вон, весь мол ими заставлен! Нужны перчатки на меху? Аж два вагона! Нужны снаряды с удушливыми газами? Вон там стоят два барака у корня мола, там они лежат! Казаков нужно? Тысяч двадцать уже есть, скоро еще подойдут! И даже калмыки в наличии! И с верблюдами!

И в Сарыкамыше много чего нашлось. Сидит на станции 200 юных прапорщиков, что только что выпущены из Тифлисской школы и до своих полков еще не доехали-и им работа найдется! Еще есть приблизительно две роты туркестанских стрелков, что следуют как кадр для развертывания второочередного полка— и они нужны, и даже от двух полков их не отказались бы! Есть в чьем-то грузе трехлинейные винтовки-и ими заменят берданки у части ополченцев! Пулеметы есть тоже, в адрес какого-то полка следуют! Глядишь -и оборона города и станции потихоньку набирает силу! Хоть турок больно много на ополченцев, туркестанцев и прапорщиков, но они заранее не разбежались, а потребовали от турок усилий по взятию.

Ну, турки и им тоже 'помогли', а себе устроили лишний забег. По их карте город Сарыкамыш был не там, где он есть, а ближе на восемь верст. Но кое-кому восемь верст не крюк. Пройдут обмороженными ногами в кожаных лаптях или как это считать-поршни, что ли?

Да, их привели сюда не только командиры корпусов и ниже, но и сам Энвер-паша, он всех подгонял. увлекая за собой, и только что лично прицелы не устанавливал.

В итоге целая пехотная дивизия пошла ночью в атаку, в метель, на уже отошедшие этапные батальоны, которые оторвались от турок и отошли к самому Сарыкамышу, а турки шли эти восемь верст в метель, ожидая врага и никак не находя.

Это было 12 декабря. Одновременно происходило еще много чего-высадившиеся на побережье турки подошли к Ардагану и сбили тамошний отряд Геника, Истомин стал отходить, образуя брешь в боевых порядках. Мышлаевский скомандовал отход для корпуса Берхмана и тот начал это делать В общем, все начали делать ошибки и теперь у кого-то число ошибок могло превысить некий порог, за которым идет слом равновесия, иногда переходящий в катастрофу. Как человек, вскоре занявшийся врачеванием, я это видел во множестве, изучая 'скорбные листы' и говоря с больными (да и ранеными), что они сделали для того, чтобы заболеть, и что сделали для того, чтобы вылечиться. В военном деле это тоже есть, и иногда генералы прямо-таки не хотят побеждать (исключив случаи явного предательства, которые тоже существовали и существовать будут). Ну, прямо как известные больные:

'Принесите мне бутылку

И не надо докторов!'

Букретов сколачивал импровизированные части, ожидая утром 13 го явления турок во всей силе. И нашел несколько орудий (вроде бы два), следовавших в тыл за какой-то надобностью. Он же организовал сбор и переноску огнеприпасов из складов, подверженных возможной турецкой атаке в более безопасное место. Конечно, безопасность в маленьком Сарыкамыше под огнем турецких орудий была очень относительной, но и это благо. Итого, когда 13 числа турки явились во силе тяжкой, и те, кто после ночевки на морозе не замерз, и кого еще носили ноги после ночевки в мокрой обуви, атаковали город. Сразу же они увидели, что все не так хорошо, как им думалось-в городе оказались пулеметы и скромная артиллерия. Но и они наделали неприятностей туркам. К сожалению, стойкость большинства ополченцев и этапников была невелика. потому к вечеру 13 числа защитники Сарыкамыша отошли к железнодорожному вокзалу. Но весь город не был взят.

Постепенно подходили отставшие турецкие части. При этом из полка могло выйти к городу всего сотня человек, остальные были где-то там. Толи брели в метели, то ли замерзали у костра. толи бежали подальше из этой ледяной могилы. Выход поближе к Сарыкамышу добавил радости аскерам, но добавил и сложностей— на открытом месте леденящий ветер усилился, и голодным и измученным аскерам стало еще тяжелее. Они жгли костры, но вот лежит турок головой поближе к костру. А его промокшие ноги, что далеко от огня-что с ними происходит? Правильно, дальше переохлаждаются. Наступит утро. аскер пойдет в атаку и еще больше их обморозит., потом у него еще и пневмония образуется, тогда он и встать не сможет. Помощи ему не окажут. потому что нечем, а русские возьмут его в плен тоже не сейчас. так он и не доживет до плена, чтобы хоть умереть не в сугробе, а в помещении. И согреться хоть напоследок. Но Энвер-паша и прочие бегали и мобилизовывали аскеров, чтобы те шли вперед. Полевые пушки никак не продвигались, ибо пушку по заметенной дороге тянули пяток пар быков и ничего не выходило, отчего Энвер приказал им оставаться и поддерживать корпус, что сковывал русские части. Итого к Сарыкамышу дотащились едва две горные батареи, одна из которых при этом попала под обстрел тех двух орудий, что оказались в Сарыкамыше, и лишилась матчасти. Наутро должны были подойти еще, ну, если мулы и люди пройдут через глубокие снега и метель. Правда, даже пехота тащилась со скоростью около версты в час, то есть немногим быстрее, чем если бы ползла на брюхе-но не стояла же она!

На обе чашки весов порознь падали небольшие грузики, и суммы грузов пока видны не были, только дергались весы при их падении.

Пока же 9 корпус турок пал числом до несильно большего, чем пехотный полка, и для прикрытия его флангов пришлось формировать импровизированные команды из тех, кого нашли, а второй обходящий корпус, десятый,вместо того, чтобы быть уже под Сарыкамышем, еще тащился в тридцати и более верстах от города. С какой скоростью-я уже сказал, а это означало глубокий кризис турецкой операции.

Но все могло измениться, упади еще гирька на их чашу. Скажем, возьми аскеры последним усилием Сарыкамыш. Тогда ситуация была бы уже другой. и русское командование, и без того в лице генерала Мышлаевского пребывающее в состоянии паники, могло среагировать не так, как нужно.

И не он один: ''Сообщите срочно Габаеву, что Истомин действует безусловно вопреки отдаваемым ему приказаниям и по совершенно непонятной причине намерен отходить к Карсу. Если бы оказалось, что это стихийное движение происходит потому, что войска выскользнули из рук Истомина, я усердно прошу Габаева сменить Истомина и атаковать турок. Громадной заслугой его было бы перед Кавказской армией, если бы он взял на себя оттеснить турок от Мерденек и прикрыть путь на Ардаган и далее на Ахалцих'. Такя телеграмма пошла к генералу Габаеву вечером 13 го.

Забегая вперед: Габаев вышел из Карса, преодолел полста верст,

прибыл к Истомину, обнаружил, что тот слегка не в форме, с досадой объявил тому, что теперь задействует разрешение заменить Истомина, после чего отбросил турок и привел их в состояние неспособности к наступлению. Тут ему снова пришла депеша, что его снова ждут подвиги. Истомин остался командовать Ольтинским отрядом. раз кризис преодолен, а Габаев пошел в более опасное место. Кстати, в 1913 году Габаева отправили в отставку-старый-де уже Василий Давидович для подвигов. Но это было ошибочное впечатление.

А в ночь на 14 число некий начальник штаба турецкой пехотной дивизии вылез слишком далеко вперед и был захвачен русской разведкой. При нем был приказ, в котором содержался план турок по захвату Сарыкамыша и дальше.

Что-то, наверное, и устно он сказал тоже. Наверное, это его туркестанские стрелки захватили, потому что в такую удаль со стороны ополченцев как-то не верится. Данные были срочно переданы наверх, и повергли генерала Мышлаевского в глубокое размышление и глубокую печаль. Вкупе с известием, что у турецкой кавалерии таки нашелся пироксилин и силы на подрыв рельсов, и они это сделали.

Он отдал ряд распоряжений, в том числе и на отход двух других отрядов, что были довольно далеко от Карса и Сарыкамыша, и один из этих приказов— Азербайджанскому отряду был выполнен. Другой генерал, видя пассивность турок, с отходом не спешил и правильно сделал. Мышлаевский убыл в Тифлис, причем его по пути даже обстреляли, отчего на душе его явно было черным-черно, и черноту он принес в Тифлис,

Поскольку резервы в Закавказье почти что отсутствовали-максимум полк-два, то в случае разгрома Сарыкамышского отряда. останавливать турок абсолютно нечем. Тифлис защитит только турецкая усталость, и то временно. Началась эвакуация архивов, ценностей и прочего. Сведения об отчаянном положении (как всегда, преувеличенные) просочились в общество и вызвали панику и эвакуацию наиболее напуганных жителей столицы Закавказья.

В итоге нашей армии требовался кто-то, кто не настолько поддастся панике, сохранит трезвую голову и склонит чашу весов на свою сторону. Ведь турки совсем не всесильны и рвутся вперед на кураже Энвера-паши, так что, если собраться и вспомнить, что окружающий сам может быть окружен, и окружить его -угроза поражения превратится в угрозу победы, а потом и победу. Но надо победить.

Обычно считалось, что это сделал начальник штаба Кавказской армии генерал Юденич и направляемые им генералы Пржевальский и Габаев (ну и другие, пониже постами). Потом стали говорить, что и Берхман не только нервничал, но и командовал, а не Юденич. Я об этом пишу, исходя из чувства справедливости, ибо не присутствовал там, не видел, паникует ли все время Берхман или только иногда, и бумаги штабов мне в руки не попадали. Я собираю эту мозаику из кусочков разных сведений, что потом попадали ко мне, сказанные кем-то из участников событий или собственных впечатлений. Да, я тогда был обыкновенным пластуном, не допущенным к тайнам управления армией или отрядами, но я не остался там навеки, а оттого мог это все оценить и переосмыслить, что было истинным, а что лишь туман войны. — — -

Тут надо добавить про географию этих боев.

Начнем с севера.

С запада на восток идет заросший лесом хребет Турнагель. Далее на юг он понижается к долине реки Сарыкамыш-чай. В долине и проходит русло реки, железная дорога и шоссе. С севера близ железной дороги -две горки— Воронье Гнездо и Орлиное Гнездо. За Вороньим Гнездом, западнее всего, лежит тот самый Верхний Сарыкамыш. Можно его назвать пригородом.

А сам Сарыкамыш идет от железной дороги относительно узким овалом на юг. Вокзал севернее всего остального, а казармы обоих полков-самые южные. Перевал Бардусский— на дороге в Сарыкамыш и севернее него, приблизительно в двух верстах от города, если по прямой. Так что удержание любой из ключевых позиций жизненно важно для обороны.

Но Прометей у нас нашелся. Его темный антипод убрался в Тифлис и далее. Берхман, Истомин и Геник вразумлены. Можно жить и воевать дальше.

Тем более и подкрепления к Сарыкамышу начали подходить, Сначала Запорожский конный полк, которому сказали: не глядите, что с конями будет, надо быстрее прибыть туда! Так мне казаки из него говорили, но, правда, они тогда приняли на душу, потому надо поправку на ветродуйство делать. Потом 80 кабардинский полк, первый батальон которого посажен был на подводы для большей скорости, а остальные -уже своим ходом. Наш Пржевальский, стал командовать обороной города, а Букретову поручили один из участков его.

16 числа Энвер-паша внял слезным неоднократным мольбам позволить своим начальникам дать отдых аскерам и дал его. Но ненадолго. Ибо чуть позже принял сгущавшийся туман за признак пожаров и решил, что русские в Сарыкамыше уходят, а для того жгут все что могут-документы и запасы! Потому-хватит отдыхать, все вперед, в атаку! Что можно ждать от одержимого сверхценной идеей?! Турки поднялись и пошли. Тем утром в одной из дивизий, начавших наступление с шестью с лишком тысячами солдат, ее начальник донес, что у него в наличии едва три сотни солдат. Остальных нет-может, в снежных могилах, а может, и близ Эрзерума и дальше в тыл подались.

Поскольку начали действовать обходные колонны русских. Пока еще не очень активно, но уже заметно, то внимание Энвера-паши обратили на этот прискорбный факт. Он же видел мир сквозь сузившуюся смотровую щель, где была видна только его победа, поэтому отмахнулся от маловеров.

Под Сарыкамышем с прибытием нашей бригады количество наших войск дошло до 22 батальонов. Но против них виделись аж 45 турецких батальонов, правда, неполных. Впрочем, 45-это с учетом того, что там видели весь 10 турецкий корпус, а он только с 14 числа начал подходить к городу, а так— кто подошел, тот и есть, даже если он еще идет.

Впрочем, вечером 15 числа можно было считать, что окружение главных сил Кавказской армии состоялось. Ну, если считать, что вышедший к шоссе и железной дороге эскадрон-это надежная часть окружения, и начерченная на картах линия— позиция. Ведь сейчас днем передвижению обозов мешал турецкий артиллерийский огонь, а с наступлением темноты обозы проходили. Но турки собрались и перешли в наступление и у них почти что получилось. Третий батальон нашей бригады не выдержал удара их и отошел. Командир Запорожского полка Кравченко погиб, ведя людей в контратаку. Но не все же время будет везти двум отмороженным корпусам? Пржевальский бросил в контратаку свой последний резерв— две сотни нашего шестого батальона. Они ударили в штыки и остановили турок. Подтянулись резервы, снятые с менее опасных участков, вновь взят вокзал, около батальона турок окружены в казармах пехоты, ночной атакой взята высота Орлиное гнездо. что маячила перед вокзалом (перед-это для турок).