— Продолжим, — ответил Хьюга и активировал бьякуган. Кажется, давать ей скидку на то, что она только что отработала два боя подряд, он не собирался. И это добавило ему пару баллов во внутреннем рейтинге Рены. Она всегда любила безжалостных.
(Тайные архивы АНБУ Конохи. Раздел 549, Подраздел 2342, Дело 81-ХН-1)
Имя: Хьюга Нейджи.
Возраст: 14 лет (3 июля).
Ранг: Генин.
Напарники: Рок Ли, Тен Тен.
Наставник: Майто Гай.
Хьюга Нейджи считался гением своего клана. Этот молодой ниндзя родом из младшей семьи Хьюга, однако, сумел изучить множество техник, которые изучали только в главной семье. Нейджи, как и все члены младшей семьи, имеет на лбу проклятую печать. Эта печать позволяет главному дому Хьюга управлять младшей семьей: когда печать активна, то она причиняет ужасную боль и убивает хозяина, разрушая мозг. В то же самое время их геном, известный как Бьякуган, так же удаляется из их тел, из-за чего секрет Бьякугана раскрыть невозможно. Нейджи рос с ненавистью к главной семье. Его несчастья начались еще в детстве, из-за них у молодого гения образовался так называемый "комплекс Судьбы". Отец Нейджи, Хизаши, был братом-близнецом наследника главного дома, Хиаши. Однако клан заявил, что, так как Хизаши родился позже, чем его старший брат, он будет жить в младшей семье. Он и те, кто находился в младшей семье, жили только для того, чтобы защитить главную семью. В конце долгой войны между Камой и Конохой обе стороны были готовы подписать мирный договор. Однако ночью, когда мирный договор должен был быть подписан, лучший шиноби Камо попробовал похитить Хьюгу Хинату, но был пойман и убит ее отцом Хиаши. Значимость смерти того шиноби была велика. Как оказалось, это была ловушка, и для того, чтобы не развязалась новая война, Камо потребовали мертвое тело Хьюги Хиаши. Клан Хьюга вынес решение, что младший брат-близнец Хизаши должен был быть убит вместо главы дома клана Хьюга Хиаши. Из-за этого случая Нейджи стал циничным и заподозрил систему клана в непрактичности. Нейджи абсолютно не устраивает утверждение, что младшая семья должна жертвовать жизнями ради главной семьи.
"Низкая устойчивая стойка, круговая оборона, отличные возможности для атаки. К тому же он, возможно, все равно видит мои танкетцу и наверняка будет прицельно бить по ним. Опытный. Очень опасен", — тут же составила его схематический портрет Рена, глядя, как Хьюга принял странную изогнутую стойку.
"Опасна и непредсказуема. К тому же она еще не показала свой козырь. Опыта хватает на то, чтобы продолжить скрывать его дальше", — тем временем оценивал соперницу Хьюга.
Он не стал тянуть и рванулся вперед.
— Hakkai: Kuse!
Его руки с молниеносной скоростью пытались выбить танкетцу Рены. Та в свою очередь пока просто отбивала его ладони защищенной чакрой кистью. Они кружили по залу, изливая в пространство потоки чакры. Весь зал пропитался их энергией, и доски стен едва слышно потрескивали от внутреннего напряжения. Чакра Хьюги была подобна мятному маслу — холодная, свежая, чистая. А чакра Рены пахла горьким миндалем и отливала болезненной синевой. Рена высоко подпрыгнула в воздух и на излете высокого сальто зацепила все разбросанное по залу оружие нитями чакры и метнула его в противника. Тот в мгновение ока изменил стойку:
— Hakkai: Rokudju En Se! — и смог отбить все, что в него летело, хотя одна из катан смогла пробить его защиту и слегка задела правое предплечье, оставив лишь тонкий порез на коже. Показалась кровь, такая густая и сочная на фоне белой одежды.
Рена приземлилась и снова приняла изначальную стойку. Густой запах благородной крови заставил ее ноздри трепетать. В ее голове начал складываться подленький план по укрощению холодного Хьюги. Тот зло сузил глаза и решил использовать свою самую мощную технику. Он берег ее к экзамену, но не мог позволить какой-то пришлой девчонке себя, гения, обойти.
— Hakkai: Hijku ni Dzu Hatii Se! — и рванулся в бой.
"Мать моя — женщина, отец мой — кентавр!" — только и успела мысленно выругаться Рена, с колоссальным трудом уворачиваясь от обманчиво-мягких атак Хьюги. Каждый его удар мог очень серьезно повредить ее здоровье, а Рене этого не хотелось, только не сегодня, когда у нее появилась возможность получить свое долбанное повышение в ранге. Единственное, что пока она могла приоткрыть из своих тайн, — это одну модификацию техник Кагуя:
— Ame-No-Maj! — Эта техника была создана как раз против таких глазастых.
Хитрость заключалась в том, чтобы повторять движение носителя бьякугана как в зеркале — атакующая рука сталкивалась также с атакующей рукой, а не защищающей... И точно так же, концентрируя чакру в ладонях, отражать противника. Пусть Рена и не видела танкетцу Хьюги, но зато не позволяла тому выбить ее собственные. А длительность поединка тут уже зависела от запасов чакры и банальной выносливости. Глаза Хьюги округлились от удивления и злости, когда он понял, в чем была особенность этой техники.
— Ах ты коварная сучка! — выдохнул он в гневе.
— О, я тоже от тебя в восторге!
Но не зря он был гением. Он усилил напор и смог-таки обойти защиту Рены, нанося сильный удар в область сердца. В этот момент он сам открылся, и Рена, воспользовавшись моментом, нанесла удар-близнец, только в лоб. В последний момент они оба смягчили удары — все же убивать друг друга они не собирались. Парный удар, подкрепленный полярной чакрой, отбросил их в стороны. Рена не смогла удержаться на дрожащих ногах и неловко приземлилась на бедро. Нейджи все же смог устоять, хотя видно было, что ноги у него подкашиваются. Если бы они в последний момент не удержали свои руки, то Рене разорвало бы сердце, а Нейджи получил бы обширный инсульт, так же несовместимый с жизнью. Хотя справедливости ради стоило заметить, что и без сердца Рена протянула бы еще достаточно долго, чтобы иметь некоторые шансы отрастить новое. А так дело обернется парой дней кардиалгий для Рены и мигрени для Хьюги.
Лишь только один момент насторожил Рену. Когда она раскрытой ладонью коснулась лба Хьюги, то почувствовала острую боль и отдернула руку. На ее ладони остался дымящийся, быстро исчезнувший след от проклятой печати, пусть и прикрытой банданой. Все застыли, а Рена, не вставая с пола, внимательно осмотрела ожог и прочувствовала, поняв предназначение печати. Она слышала о чем-то подобном, но ее все равно передернуло от отвращения — так изуверски поступать с собственными детьми недопустимо. Вот теперь можно было выбить Хьюгу из колеи надолго.
— Я могу ее снять... — задумчиво протянула Рена, внимательно изучая ожог и ни к кому конкретно не обращаясь, затем коснулась ожога языком в одном месте, потом в другом, и прищелкнула языком, пробуя вкус паленой плоти. — Да, наверняка... Подумаю на досуге... — сплюнула горечь с языка и обратилась к Гаю: — Как вы думаете, кто победил?
— Я думаю, что в данном случае ничья. Нейджи, ты согласен?
— Да. Если бы мы не остановились, то погибли бы оба, — со стороны могло показаться, что реплика Рены о том, что печать можно снять, не произвела должного эффекта, но по тому, как едва заметно дернулся угол рта Хьюги, могло было сказать, что его броня все же дала трещину. Пока маленькую и незаметную, но все же. Осталось ее только расширить напильником, а потом вогнать лом и доламывать остатки.
— Ну что же, Рена, ты очень сильна. Рады приветствовать тебя в нашей группе!
— Я рада работать вместе с вами, — сказала она своим самым безразличным голосом.
— Предлагаю отметить это событие в ресторанчике! Я угощаю! — сделал щедрое предложение ее новый сенсей.
Его поддержали Ли и пришедшая в сознание Тен-Тен, которая все еще сидела в углу и поглаживала живот. Рена же покачала головой и ответила:
— Я с большей радостью схожу на горячие источники. Мне хочется смыть пот и кровь после нашей разминки. Меня трясет от мысли, что можно к кому-то подойти, воняя как грузчик после смены, не говоря уже о том, чтобы вломится в общественное место в таком неряшливом виде.
— Отличная идея, — на ее удивление, поддержал предложение Хьюга. — Я тоже пойду.
— Там, где смешанное купание? — решила подколоть его Рена.
— А почему бы и нет? — решил не сдаваться Хьюга, правда, его бледное лицо слегка окрасил румянец.
"Девственник? Забавно", — Рена улыбнулась.
— Значит, пойдем.
На этом, считая тренировку законченной, Рена вышла на свежий воздух, привычно всовывая в зубы сигарету и не дожидаясь, пока ее догонят остальные. Она о них уже забыла.
Глава 3. Соблазн
Глава, в которой Рена намеренно бьет по слабым точкам других и с любопытством смотрит — а что же дальше?
С тихим блаженным стоном Рена погрузилась в горячую воду, по цвету напоминающую молоко из-за содержащихся в ней минералов. От соприкосновения кожи с горячей водой у Рены побежали мурашки, очень захотелось вернуться на бортик бассейна, но она преодолела минутную дрожь и позволила воде поглотить себя. Несколько минут она лежала без единого движения, с закрытыми глазами, ее тело полностью расслабилось... Она начала проваливаться в лёгкий дневной сон... Который был так упоительно приятен после физической нагрузки.
Вдруг чей-то голос заставил ее вздрогнуть и открыть глаза.
— Ты хорошо сражалась, — рядом с ней в воду с излишней торопливостью погрузился Хьюга.
— Спасибо, я старалась... — расслабленно промямлила Рена, вновь блаженно прикрывая глаза и растирая лицо влажным полотенцем.
— Я раньше тебя не видел и не слышал о тебе. Откуда ты?
— Из Конохи... — лениво протянула она. Ей было сейчас так хорошо, что она готова была ответить на все вопросы, лишь бы от нее отстали и позволили подремать в горячей воде. Тем более что избитое тело ныло и требовало хотя бы минимального отдыха. — Мою бандану не заметил? Хотя, если учесть, на какое место я ее натягиваю...
Хьюга слегка покраснел и упрямо сжал губы, потом протянул руку и взял левую ладонь Рены, разворачивая пальцы и внимательно рассматривая красноватые остатки ожога. Рена с интересом наблюдала за его действиями.
— Ты сказала правду? — наконец поинтересовался он. — Ты можешь ее снять?
— Наверняка не скажу, — ответила она, вполне довольная тем, что он перешел к делу довольно быстро. — В конце концов, насколько я поняла, это неснимаемая проклятая печать. Соответственно, ее так просто не смыть. И все же ничего невозможного нет, просто есть более сложно достижимые цели... А что, хочешь от нее избавиться? Я тут навела справки и выяснила, что подобная вещь — обязательный атрибут Младшей Семьи Хьюга и всех ваших побочных ветвей, — лукаво проговорила Рена, наблюдая, как Хьюга, забыв, где он и с кем, внимательно рассматривает копию своей ненавистной печати на ее коже, осторожно трогая ее пальцами.
Он поднял глаза и ожог ее такой ненавистью, что, не будь Рена привычной к таким взглядам в свою сторону, — обуглилась бы.
— Ты ничего не понимаешь! — боль в голосе была едва уловимой, но чем упорнее он это скрывал, тем очевиднее становилась для Рены ситуация. Он прикрыл глаза и тоже откинулся на бортик бассейна.
— Разве? — она разве что не мурлыкала. — Когда-то у меня было похожее дерьмо на коже. С той только разницей, что моя была заточена на подчинение, и ты даже представить себе не можешь, до какой степени. Твоя печать не работает все время, она активируется при преступлениях против Старшей Семьи и руками кого-то из них. У меня же в голове наступал цирк с медведями от одной неугодной мысли. Тебе просто было больно, а из меня душу вынимали. Знаешь, как-то не очень приятно жить, когда ты даже в мыслях не можешь быть свободным. Я постоянно чувствовала тяжесть чужого внимания на себе, знала, что в любой момент они смотрят моими глазами, думают моими мыслями, даже если в этот момент я сижу, пардон, в нужнике. Это страшно, когда уединения нет даже в самые интимные моменты жизни.
— Кому вообще такое могло понадобиться?
— О, нашлись желающие, — Рена вздохнула, эта часть ее жизни была совсем не приятна.
— И ты сняла ее? — недоверчиво спросил Хьюга.
— Ага. Как только до тебя доходит, что все привнесенное извне — не вечно, то понимаешь, что можно обойти правила, а кое-где и спокойно нарушить. Это очевидно. Проклятые печати — это привнесенное извне, оно не характерно для твоего тела и души по рождению, поэтому и удаляемы, что бы там ни говорили другие. Гораздо сложнее отрастить новую руку или ногу, чем очистить свою энергетическую оболочку — она гораздо динамичнее в своей жизнедеятельности, чем материальное тело. Все зависит от того, какими категориями ты мыслишь. Можно мыслить в пределах двухмерного пространства и никогда не выйти за границы листа. Можно освоить трехмерное пространство и застыть в статике предмета, так и не познав динамику процесса. Понимаешь?
— Ты лжешь! — ответил Хьюга и отбросил ее руку, как будто это была ядовитая гадина. Частично он был прав. — У каждого своя судьба, и от нее невозможно скрыться, избежать ее! Если в книге моей судьбы было написано, что на мне будет неснимаемая проклятая печать, то этого не избежать!
— Как пожелаешь... — лениво ответила Рена, вновь откидываясь на бортик и вдыхая ароматный пар. — Только это логика труса. Или лентяя, который не желает выходить из своей зоны комфорта. Что так, что эдак выходит, что ты не хочешь изменить реальность, а предпочитаешь гнуть перед ней спину. Истинный мазохизм! — потом подумала и добавила: — Или глупость...
Хьюга отвернулся и, похоже, остался при своем мнении. Но в конце концов не выдержал и вновь выдернул Рену из ее сладостной дремы, задавая, по его мнению, каверзный вопрос:
— Ну и как ты докажешь, что можешь ее снять? — насмешливо спросил он, пробуя задеть ее с другого бока.
— Я могу приостановить ее действие на час. Это без подготовки, — ответила Рена, мгновенно меняя интонацию с издевательской на деловую. — И в присутствии представителя Старшей Семьи она вновь встанет на место.
— Прямо здесь и сейчас? — желчно спросил Хьюга.
— Угу... — пробормотала Рена, не открывая глаза.
— Ну так сделай это! — приказал Хьюга.
— Сначала попроси по-нормальному. Я тебе не комнатная собачка, которой можно отдавать команды, — сказала она равнодушно.
Хьюга явственно скрипнул зубами и выдавил:
— Пожалуйста, сделай это.
— Вот это совсем другое дело, — усмехнулась она.
Рена встала по пояс в воде и внимательно осмотрелась по сторонам.
— Нам ведь не нужны свидетели, правда?
Для того, что она хотела сделать, не нужно было складывать печати или долго концентрироваться. В конце концов, Сестры были лучшими иллюзионистами, а обмануть того, кто и сам хочет быть обманутым, совсем не так сложно. Для видимости Рена сложила руки в базовую печать концентрации и сосредоточилась на своей сути и правой руке, воззвав в беззвучной мольбе к Сестрам. Цветные змеи на ее теле зашевелились, зашипели, поползли по коже, пока все так же оставаясь рисунками. Две из них — черная и молочно-белая — переплелись телами по ее руке, слились в серо-стальную гадину и открыли пасть прямо на ее раскрытой ладони. Змеиный рот оказался настоящим, бледно-розовым с серыми разводами. Змеиные зубы были плотно прижаты к небу и пока не угрожали ничьей жизни.
