Нахальное минирование - 2

История эта имела продолжение. Именно с этого момента органическим элементом боевых порядков наших войск стал так называемый ПОЗ — подвижный отряд заграждения. Он представляет собой мобильный сводный отряд, состоящий не только из саперов. В него включают все, что способно быстро маневрировать на поле боя и бороться с танками противника. Такой подход давно уже стал стандартным и нынешнего противника этим особо не удивишь. Тем не менее он наилучшим образом иллюстрирует мысль о том, что не всегда превосходство в материальных средствах и даже в выучке войск гарантирует вам победу на поле боя. Даже слабый и уступающий вам в умениях противник, способен создать для вас нешуточные проблемы воистину на ровном месте!

Саперы тогда ситуацию правильно оценили. Понятно, что они не могли прикрыть весь угрожаемый участок минами — и рук не хватает, и мин столько нету. Но и танк — тяжелая гусеничная машина — не везде может пролезть, а только там, где грунт позволяет, в первую очередь — по дорогам. А их не так много и по ширине оне не с километр. Их минами перекрыть — как сегодня занавеской — вполне доступно и отделению. Если бы фрицы тогда ломанулись по всем стежкам-дорожкам хоть пеше, хоть на грузовиках, распылили бы свои танки — не вышло бы у оставшегося неизвестным капитана выполнить приказ — но тут и у немцев могло не срастись — атаковать надо кулаком, а не растопыренными пальцами тыкать.

Глава 5. Грызем бревно! Унтер-офицер Фриц Абец, заместитель командира саперного взвода.

— Тормози! У русского тарантаса! — приказал шоферу Фриц. Новичок послушно сбросил скорость и прижался к обочине дороги. Аккурат у расстрелянного грузовика, завалившегося в кювет -такого же, как и тот, на котором они сейчас ехали. Унтер-офицер устало выпрыгнул из кабины, зло высморкался на дорогу буквально шматком грязи. Чертова пылища! Черные сопли, черная слюна. Рявкнул на шофера и тот зайчиком попрыгал, гремя инструментом, снимать колесо с убитой машины.

— Что с Бербоком? — громко спросил у сидящих в кузове.

— Убит!

— К машине! Можно оправиться! — буркнул громко Абец. Солдатня по-стариковски повылезала из кузова, сморкалась и отплевывалась. Обычно тут же и мочились, но сейчас воды не хватало и ссать было просто нечем. Вместо этого потели — кителя у всех в разводах соли. Но остановке и возможности размять ноги — обрадовались. В наступлении снабжение всегда резко ухудшается и, чтобы не оказаться в пиковый момент с голой задницей приходится с собой тащить очень много всякого нужного и разного. Естественно, в забитом до предела кузове ноги ставить некуда, и они немилосердно затекают очень быстро. Вот и вылезают бравые молодцы как древнее старичье — с охами и вздохами. Все и вылезли — кроме ефрейтора Бербока, который уже остывает, невзирая на жарищу вокруг.

Настроение у старого вояки Абеца было премерзейшее.

И было отчего.

Все шло неправильно и, хотя наступать по весьма упорным слухам саперы должны были на бронетранспортерах, или хотя бы имеющих защиту тягачах — а получил взвод два трофейных грузовика советского производства, в которых сейчас и перемещался, глотая густую пыль с проселочных дорог.

И это, как и многое другое, что он видел своими глазами — категорически не нравилось матерому ветерану Абецу. Он уже не в одном наступлении участвовал и прекрасно ощущал — когда все шло как по маслу и когда все было провально. Тут и сейчас отчетливо пахло именно вторым результатом.

Тому было много признаков — но основной — все не так, как говорило начальство до начала наступления. Здесь по приказу должно было повториться, что бывало в начале войны — показательная блестящая победа, два дня на прорыв обороны русских и четыре дня — на взятие ключевого города Курска. И — конец этой осточертевшей войне.

Абец отлично помнил, как два года назад взяли именно за шесть дней город Минск, точно такой же план был выполнен — быстрый прорыв обороны, стремительный марш и полный разгром коммунистов! Вермахт добился полной победы, посадив там в мешок громадное количество войск врага. Стремительный рывок — и город пал! Громадный город! Столица Белой Рутении! Сам Фриц был отнюдь не деревенщиной с соломой в волосах, как тот же Завацки, а потомственным горожанином из старинного Билифельда, но и он вынужден был признать — этот дикарский город почти в 10 раз больше его родного!

Нынче и близко такое не вытанцовывалось! Абец не мог отделаться от ощущения, что и сейчас оборона русских не пробита, ее приходится прогрызать как бревенчатую стену, только вот зубы не как у бобра. Рот набит опилками и стружками, а толку никакого. Чертов Курск, как слыхал унтер-офицер не так велик — всего вдвое больше Билифельда, брать-то куда проще получается! Тем более техники нагнали море, да в придачу — самой современной и на удивление мощной, да и тактика по словам грамотных людей должна была быть применена самая новейшая! Неотразимая и всесокрушающая!

Перед началом великого и решающего наступления звучало уверенно и достойно, что могучее панцерваффе, получив новехонькие тяжелые танки, каким не было ранее аналогов ни у кого, само совершенство в плане мощи, толстой брони и чудовищных по дальности и силе удара пушек — пользуются новой тактикой — "танковый колокол".

Впереди неудержимо прут эти самые тяжелые, оснащенные прекрасными оптикой и радиосвязью "тигры", которые из мощных орудий издали безнаказанно и легко поражают и Т-34, и русские противотанковые пушки, сами оставаясь невредимыми из-за толстой брони. За тяжелыми машинами, прикрытые ими, как щитом, катят легкие танки, готовые преследовать противника. Наконец, позади широкой дугой двигаются средние танки. Все имеют определенный заранее сектор обстрела, и любой выстрел врага вызывает тут же в ответ все сметающую лавину огня!

Старший танковый начальник вместе с наблюдателями от всех видов тяжелого оружия, то есть и артиллерии и авиации, следует в боевых порядках "танкового колокола" непосредственно за головными средними танками. Он поддерживает радиосвязь с авиацией, которая точными ударами расчищает путь наступающему "колоколу" немцев, прикрывая его с воздуха, и приказывает артиллеристам из крупнокалиберной подмоги. Саперы на бронетранспортерах двигаются сразу за головными танками "колокола" в полной боевой готовности проделать проходы в минных полях. Как только формация напарывается на мины — танки и приданная пехота буквально выжигают любое сопротивление сосредоточенным огнем и саперы под таким надежным прикрытием бодро и весело в один момент снимают мины.

Рубеж обороны врага прорван, легкие и средние танки вмиг начинают сматывать линию защиты врага вправо и влево, а потом устраивают привычный — как в прошлые годы — рейд в тыл русских с диким разгромом, паникой и чудовищными потерями жидобольшевиков!

Мощь и гений вермахта всепобеждающ!

Вместо такой красоты сразу же выяснилось, что минные поля тут везде. Просто — везде. Во всяком случае, такое возникало впечатление. Куда ни плюнь — минное поле! И все перекопано траншеями, рвами и окопами — причем не так, как раньше, когда русские старались сделать оборону в сплошную линию и силы по ней распределить равномерно — тогда такой 'колокол' пробил бы дыру легко — в линии получалось, что против сотни танковых стволов, не считая всех приданных сил — противостояла максимум дюжина русских пушек. Их и сносили пинком и без особых потерь, сматывая потом эту линию вправо и влево, лупя во фланг обороняющимся, прорываясь в беззащитные тылы.

Сейчас, как уже успел своими глазами убедиться неглупый Абец, все шло совсем не так. Линии обороны в привычном смысле — в виде сплошного фронта с окопами в одну — две нитки не было вовсе. Сплошные шверпункты, на круговую оборону сделанные и прикрытые огнем от соседей. Маленькие такие укрепрайоны с массой артиллерии, словно свернувшийся в клубок дикобраз. И в итоге 'колокол' не может издалека все спокойно выбить. Как ни крутись — а будет прилетать с боков, что совсем не предполагалось. Да, в лоб толстый бить — эти русские пушки явно слабы. А вот по бортам — уже вполне годны. Там — с бортов — уязвимая ходовая и куда броня тоньше.

Без катков и гусениц — не поездишь. И потому расправиться по-старому не выходит, чтоб сразу задавить врага превосходящим огнем. Приходится либо распылять силы, либо грызть поочередно шверпункт за шверпунктом, подставляясь боками под огонь соседних. Залезая при этом на минные поля, ставя своих саперов не в безопасное положение, а под перекрестный огонь. А на зольдатах со щупами и миноискателями брони, как на танках, нет вовсе, потому любая дурацкая пуля валит и калечит за милую душу.

Первые два — три дня вроде как что-то получалось, и танки вроде как прошибали русскую оборону. А потом оказалось, что в танковых дивизиях убыль саперов такая чудовищная, что уже и работать некому. Ну да, чего жалеть сраных землероев, о них кино не снимают. Но тут же оказалось, что те самые минные поля останавливают своими грошовыми жестянками одинаково — что легкие, что тяжелые танки. И запланированный темп наступления, уже сорванный практически в первый же день — затрещал по швам, как слышал от своего командира чуткий на такие сведения Фриц.

Тот можно сказать — намекнул только, а толковый подчиненный понял, что все уже плохо — сроки сорваны, расход боеприпасов ни в какие ворота уже не лезет, потери превысили все самые грустные предположения. А командир роты — он знающий и связи в штабе дивизии имеет дельные. Получается, что не ожидали штабные на самом верху такого конфуза. Сюрпризец такой, как бадья ледяного дерьма в постель.

По всему получалось — так не могло быть! Но вот — наглядно! Чертов город Курск так же далек, вдоль дорог и на полях масса горелой и битой техники — и очень часто это именно немецкие машины, по обочинам валяются неубранные тела погибших камарадов, что вообще-то недопустимо и еще масса других, не менее паскудных признаков неудачи. Уж что-что, а и сам Абец своими глазами видел — так бодро летавшие первые дни авиаторы рейхсмаршала теперь куда-то подевались и от русских самолетов житья просто не стало. И они вели себя нагло и от безнаказанности буквально по головам ходили, не давая продыха.

Выскочившая сегодня минут двадцать назад пара истребителей секанула вдоль дороги по колонне пулеметными очередями — и грузовик Фрица чуть не уехал в кювет — гулко лопнуло переднее колесо, а в кузове завопил простреленный навылет сапер. И можно сказать — еще повезло — чертовы летчики отвлеклись на шедшие впереди грузовики с канистрами, везущие топливо — и от души поразвлекались там, плюнув на скромные тентованные грузовички, тем более сообразительный замкомвзвода немедленно приказал бросить дымовые шашки, дескать — подожгли уже нас, тут все умерли и сгорели, больше вам, крылатые мерзавцы, тут делать нечего, летите себе дальше.

То ли русские купились на этот трюк, то ли с бреющего полета определили, что тут приоритетнее в плане цели — но всерьез они принялись за парней, груженых бензином. Лупили из своих дудок раз за разом, заход за заходом, как на полигоне — пока не подпалили все эти машины.

Полыхавшие огромными дымными кострами заправщики пришлось огибать по полю, благо была такая возможность, местность тут ровная. Запаску вместо разодранного в хлам колеса поставили в рекордные сроки, радуясь тому, что благоразумно поотстали от горевших сейчас бедолаг. Однако жаром оттуда несло лютым, словно на земле открылся филиал ада, что-то гулко бабахало в огне и драконьими головами на дымных шеях вылетали далеко в стороны лопнувшие канистры.

Так-то потери при налете были невелики. Но запасного колеса теперь у Абеца не было, потому он обрадовался, увидев завалившийся в кювет такой же русский грузовик. И то, что переднее колесо определенно было целым решило все вопросы. Получить выговор за то, что отстал от колонны — куда легче, чем оказаться с вставшей колом машиной, особенно если надо будет удирать. Вслух бы такое не сказал — но подумал.

А с пробитым даже одним колесом никуда не уедешь, если нечем его заменить. Так что прострелянный грузовик русских сам бог послал! Пока шофер и помогавшие ему сослуживцы свинчивали целые колеса — их оказалось два, замкомвзвода осмотрел все рядом с машиной и в ее кузове. Картина была понятной любому уже повоевавшему мужчине — получалось, что тут вокруг издырявленной трехтонки валяются 'коллеги с другим номером полевой почты' — тоже саперы, советские, разумеется. Было их, валявшихся пыльными кучами тряпья с торчащими нелепо руками шестеро, да в кабине остался сидеть старший машины — видно первыми же очередями его прошило, не дернулся, только уже свернувшейся кровищи сосульками натекло из-под полураскрытой дверцы.

Сколоченные из досок странные трапики, пара десятков мин в деревянных корпусах, перебитый пополам миноискатель, лопаты. Определенно — это те самые наглецы, что дерзко гадят вермахту практически уже в тыловых районах, благо тут и у воинов Рейха нет сплошного фронта, а ездить по этим степям можно весьма свободно. При некоторой удаче вполне можно просочиться. Русские нахально этим пользуются, выставляя свои чертовы мины, где только могут. И получается, что подрыв за подрывом на уже трижды проверенных дорогах. А это сильно нервирует, особенно тех, кто эти чертовы дороги должен делать безопасными — и это как раз именно германские саперы.

Абеца уже несколько раз дергали на снятие мин, внезапно появившихся там, где их просто быть не должно. Особенно бесило, что эти азиаты нагло ставили не только мины, но и муляжи — корпус деревянный как у нормальной противотанковой, а внутри земля или песок. И такого было полно. Времени отнимало массу, срывало расчеты движения по дорогам — и приносило потери, как ни странно. Потому как, услышав, что мины не настоящие — балбесы из других родов войск, не обладавшие сокровенной саперной мудростью, переставали относиться к ним серьезно и боязливо — и тут же напарывались на настоящую, честную мину. Как раз вчера видал таких дураков в развороченном БТРе. Говорят, не все сдохли — трое вроде ранеными оказались, да. Везунчиков уже увезли, а остальные радисты так в раскуроченной жестянке и остались. Поморщился, вспомнив удивленные голубые глаза мертвеца, таращившиеся в небо. Унтер-офицер как раз с той стороны влез — и встретился взглядом. Аж передернуло — надо ж было так угадать... Не дело мертвецу так на живого смотреть... Это как-то... нехорошо и неправильно... И чревато. Потому глаза покойникам и закрывают издавна.

Наплевательское отношение к опасности и в мирной жизни чревато, а уж на войне-то тем более — это точно знает даже простой солдат, а уж умудренный знаниями сапер — тем более.

Тут, в разбитом грузовике поживиться было нечем — винтовки валялись без затворов, автоматы уже прибрали те, кто изрешетил трехтонку, сняв с трупов и фляги — вода тут была дефицитом, словно это Африка какая-то. Посмотрел мины — половина с землей. Приказал забрать те, что с толом, боевые, моток бикфордова шнура, пару целых лопат и так, по мелочам, что еще может пригодиться. Чуточку настроение стало получше, тем более что погибший ефрейтор Бербок был все же 'не своим', новеньким — из тыловых деятелей, толку от такого пополнения было не густо. Но поневоле — даже и таким балбесам будешь рад, когда у взвода уже почти половина состава ушла в безвозвратные потери.