Так непочтительно о сильнейшем маге Хааскана мог отозваться только чужак, не знакомый с порядками Сияющего. Севрен уже открыл рот, собираясь от души рявкнуть на хальда, но в последний миг сумел справиться с гневом, вспомнив, что перед ним ведь и в самом деле чужак. А какой с него спрос... Однако и впрямь надо светлейшему доложить. Насчет чужаков у Наместника всегда особые планы...
— Эй, растяпа, — хрипло донеслось наконец из правой дозорной башни, — что за задницу там принесло?
Точно упились, нахмурился Севрен. Да так, что глаза продрать не в силах. Не дай Свет, явится старшой, подвоевода Нарсон Большерукий, так грозы не миновать. Упекут "каменюк" в яму, самое малое — на месяц, ледяную воду хлебать да черствым хлебом закусывать. А заодно и ему достанется, за то, что не доложил вовремя.
— Он что там, ворота сломать мыслит? — подхватил другой хмельной голос из левой башни. — Совсем, что ли... гык... оборзел?
Вот сволота, оба упились. Значит, за дорогой вовсе не смотрели, сошлись где-то в одной башне и квасили, а потом разбрелись. Нет, старшому придется доложить. Его, Севрена, дело маленькое, но за охрану ворот он один отвечать не собирается...
— А вот мы щас его, — с угрозой донеслось из правой башни, — чтоб неповадно было...
Не успел Севрен подумать о том, что они затеяли, как сухо звякнула тетива, и стрела просвистела прямо над головой чужака-хальда, канув в темноту.
Хальд как стоял, так и остался стоять. Не шевельнулся. "От страха онемел, что ли, — удивился Севрен, испытывая даже некоторое облегчение, — а вдруг чужак Наместнику позарез нужен, а дозорные каменюки пришибут ненароком".
Ответ чужака показал, что он и не думал пугаться.
— Не шали, служивый, не люблю. Еще раз такое выкинешь — получишь свою стрелу в собственную глотку. А ворота сломаю. Даю десять минут.
Спокойный, холодный, властный голос чужака почему-то враз заставил Севрена поверить в серьезность его предупреждения. Сердце испуганно екнуло в груди. Маг, что ли, этот хальд? Простолюдин не может так говорить...
Похоже, "каменюки" тоже что-то почуяли. И малость протрезвели.
— Эй, вратник, Гораз говорит. Дуй к сотнице "неистребимых". Пусть передаст светлейшему, что у нас гость.
— А как же...
— Не сопрут твои ворота. Дуй, говорю. Сочтемся.
Ну еще бы. Если Гораз к Наместнику явится "заквашенный", то вылетит со службы как пить дать. "Ничего, — с некоторым злорадством подумал Севрен. — Он уж постарается, чтобы Гораз не забыл этот должок".
Отставив в сторону арбалет, караульщик кинулся вниз по винтовой лестнице, спускавшейся с крепостной стены в город.
4. Проблема чужаков
Погода оставляла желать лучшего — гроза на дворе бушевала с такой силой, что невольно возникали тревожные мысли о бесславной кончине Сияющего Города. Похоже, разгневанная Сфера на этот раз твердо вознамерилась утопить мир в потоках воды, непрерывно низвергаемой из бездонного небесного брюха. Да что там говорить, ливень под вечер седьмого дня последней декады осени выдался просто небывалый. Нормальный хааскин, даже крайне озабоченный поиском заработка и пропитания, в такую погоду не высунет и носа за дверь, поэтому ничего удивительного, что народу в "Весельчаке" в этот вечер собралось более чем достаточно. Что может быть лучше укрытия в уютном, теплом и сухом местечке, чем с полным правом мог похвалиться трактир "Весельчак"? Когда не только улицы превратились в мутные взбесившиеся ручьи, но и в воздухе носится столько воды, что, оказавшись за дверью, невольно норовишь пуститься вплавь после первого же вздоха, воображая, что невесть как очутился в реке.
Старина Билок, хозяин трактира — высоченная костлявая орясина с красной небритой рожей висельника, облокотившись о стойку, с удовлетворенным видом наблюдал за народом, собравшимся в его заведении: поздний вечер обещал быть прибыльным. Горел камин, распространяя живительное тепло по залу, двойки-тройки завсегдатаев вели негромкие беседы за небольшими квадратными столами, не забывая смачивать луженые глотки, — кто кислином и вонючкой, если в кармане звенело не слишком много манов, а кто разномастным дро, если с манами все было в порядке. Недалеко от входа за отдельным столом барабанщик негромко выбивал ритмичную дробь, а его сосед флейтист выводил незатейливую мелодию. Рядом стояли бокалы с кислином, к которым музыканты прикладывались регулярно.
Кстати, благодаря особому покровительству Наместника в зале "Весельчака" было куда светлее, чем в других подобных заведениях: десяток машаров, каждый размером с хороший мужской кулак, развешанных под потолком трактира на равном расстоянии друг от друга, доблестно боролись с подступающим сумраком Сферы. А хорошая порция дронтума и пара соблазнительных обладательниц красных юбок, мелькавших между столиками с полными кувшинами в руках, поднимали настроение даже у самых пропащих зануд. В общем, все было тихо и мирно, в соответствии с правилами, заведенным Наместником уже много лет назад.
Билок глянул влево, в дальний от входа угол, где за отдельным столиком в глубокой задумчивости сидел обычный на вид хааскин. Привычно рыжеволосый, как и все нормальные хааскины, среднего роста, поверх ксомоха из мягкой коричневой ткани с плеч спускается простой серый плащ с откинутым капюшоном. Простолюдин, да и все тут. И только внимательный взгляд по более тонким чертам гладко выбритого лица, по осанке, по властному взгляду определил бы, что гость куда важнее, чем кажется. За столом сидел сам Наместник, в своей обычной манере стараясь не выделяться среди окружающего люда. Но не заметить его мог только совершенный чужак, ни разу не видевший Верховного мага Хааскана и повелителя Сияющего Города в лицо. В этот ненастный день Наместник почтил присутствием его, Билока, трактир, и Билок был обязан проследить, чтобы светлейший гость остался доволен. Всем своим состоянием, процветанием своего трактира он был обязан правителю, о чем не забывал ни на минуту.
Стил Гилсвери едва заметно усмехнулся.
Все, собственно, началось с того, что шума он не любил, а трактир ему нравился больше других в Сияющем. У Билока было как-то особенно хорошо посидеть и пораскинуть мозгами, размышляя над очередной проблемой. Поэтому, чтобы избавить себя от шума и суеты в любимом месте, он не пожалел времени на конструирование парочки специфических заклинаний, постепенно создавших в заведении нужную атмосферу доброжелательства к ближнему. И ежедневные забияки, не знавшие иного вида разрядки, кроме раскалывания посуды и мебели о головы друг друга, испарились, точно их и не было. Кстати, народу Сияющего нововведение в очень скором времени пришлось по душе. Слухи всегда разлетаются быстро, а желающих вкусить уюта, не всегда доступного даже дома из-за сварливого характера жен-хааскинок, всегда предостаточно среди любых слоев населения. Поэтому женщины, кроме служанок, или "красных юбок", как переиначил их народ за форменную одежду, придуманную Билоком не без подачи Наместника, сюда не допускались. Мужчины должны хоть где-то отдыхать от своих жен. Соответственно доход трактира значительно вырос, а популярность Наместника среди простого народа взлетела до самой Сферы.
Гилсвери задумчиво скользнул взглядом по столикам, в продуманном беспорядке разбросанным по просторному залу. Землепашцы, ремесленники, торговцы, солдаты крепостной стражи, и прочий разношерстный сброд... то бишь хаски, один из многих народов Внутреннего Круга мира Хабус, если соблюдать приличия, один из народов, коим ему довелось управлять. Кого только сюда не принесло в этот ненастный вечер — и все прекрасно уживались друг с другом... Досадно, что только в стенах этого трактира. Тот же солдат крепостной стражи, попадись ему где-нибудь вне "Весельчака" обыкновенный "грязный" землепашец, запросто вытрет об него ноги и скажет, что так и было... Да еще потребует возмещение ущерба, причиненного этой процедурой его сапогам. Правда, если до него, Гилсвери, дойдет жалоба, тому стражнику может и не поздоровиться, но кто из вояк не любит риска? Хоть какое-то развлечение, кроме выпивки, женщин и службы...
Мысли мага, наконец, нехотя вернулись к тому, из-за чего он сегодня сюда заявился. Из-за чего захотелось немного расслабиться. Особый посыл, воспринятый магическим чутьем Наместника, как обычно, был крайне неприятен. Заныл, словно нездоровый зуб правый висок, боль, словно иззубренная, смоченная в сильнейшей отраве стрела, пробороздила череп, подкралась к глазам, но была перехвачена и, после нескольких мгновений неприятного зуда, сопровождавшего ток избыточной нервной энергии, рассеяна. Гилсвери прекрасно знал, что означает этот посыл. И пребывал, мягко говоря, в паршивом настроении.
По договору с дал-роктами, с этими Светом проклятыми Вестниками Тьмы, в данную декаду полная власть над Алтарем Зверя всецело принадлежала им. И, соответственно, все засферники, что могли появиться в это время на Алтаре, являлись собственностью Вестников. И надо же такому случиться, что после четырнадцати лет пустого ожидания засферник попал именно к дал-роктам. С этими чужаками и так вечная проблема — очень уж они редкие гости во Внутреннем Круге. Чрезвычайно редкие. И новый чужак, к величайшей досаде мага, достался не ему. Быть засфернику у дал-роктов обыкновенным рабом, если не прикончат сразу, а мог бы послужить великому делу...
Краем глаза Гилсвери заметил появление двух из своих "неистребимых", сотницу Онни Бельт, командира его личной дружины, надобности в которой маг никогда не видел, но дружина полагалась по статусу, и ее заместителя, рослого и широкоплечего подсотника Лекса Хитрована. Последний, откинув капюшон воинского плаща, сразу пристроился около стойки, дабы пропустить бокал чего-нибудь крепкого. Губы Гилсвери еле заметно дрогнули в добродушной усмешке — Лекс, как обычно, выглядел по последней моде. Короткая стриженая бородка, тонкая нитка усов по краю верхней губы, пламенно-рыжая шевелюра, собранная в хвост чуть ниже затылка. Светло-зеленый ксомох, отливающий на груди медью круглых блях, чешуей завивающихся в плотную спираль, кожаные штаны. Шерстяной плащ-накидка светло-серого цвета с глубоким капюшоном на плечах и спине прошит широкими полосами из кожи рогача. Высокие, почти до колен, облегающие сапоги из шкуры вилсига, сшитые в четыре шва, отдавали насыщенным пурпуром, к задникам крепились шпоры с вертящейся головкой в форме круглых зубчаток.
Трактирщик Билок, не мешкая, но и не особенно торопясь, с достоинством поставил перед подсотником бокал с дронтумом. Онни Бельт же, не замедляя шага, решительно проследовала дальше. При ближайшем рассмотрении она являла разительный контраст Лексу. Из-под краев высокого кожаного шлемника выглядывали слегка растрепанные и влажные кончики песочных волос, наглухо запахнутый на груди плащ потемнел и обвис от впитавшейся влаги, видавшие виды шерстяные штаны и далеко не новые, но еще добротные сапоги были густо заляпаны уличной грязью. Онни никогда не заботилась о внешности. Своим подчиненным она нравилась в любом виде. У Гилсвери мелькнула мысль снять ее с патрулирования, и пусть за сотницу в эту Светом проклятую погоду покомандует ее пижонистый заместитель — но ведь обидится. Дружинница столь ревностно относилась к своим обязанностям, что любой намек на слабость, приписываемую женскому полу, был бы для нее оскорбителен.
Остановившись по другую сторону стола, сотница быстро и четко приложила правую ладонь к груди в ритуальном приветствии. Лицо ее было спокойно, хотя вести, притащившие ее сюда, наверняка заслуживали внимания — Гилсвери не любил, когда его тревожили по пустякам, тем более в "Весельчаке". Даже если делала это женщина, нередко делившая с ним постель.
— Светлейший, прошу прощения за беспокойство, но у западных ворот хальд, — в своей обычной бесстрастной манере доложила дружинница. — И довольно нахальный. Ломится в город, как жених в постель к своей невесте в брачную ночь. Следует ли его впускать?
Верховный маг Хааскана недоуменно пожал плечами.
— Странные вопросы ты задаешь сегодня, сотница. Ты знаешь порядок. Хальды для нас всегда желанные гости... Выкладывай, в чем там дело.
— Собственно, ничего особенного, но под седлом у хальда большой черный дракх, как у дал-роктов.
— Ты хочешь сказать, чарс?
— Очень похож.
Брови Наместника на секунду удивленно поползли вверх.
— Разберемся. Приведи его сюда.
Сотница "неистребимых" живо вышла из зала, прихватив по пути Лекса, с недовольной миной отставившего недопитый бокал, и оба снова канули в ночь, под холодный неуютный дождь.
Гилсвери медленно отхлебнул изрядный глоток светлого дро, подержал на языке, смакуя гамму острых вкусовых оттенков. По губам скользнула легкая, почти неразличимая для окружающих улыбка. Совпадение? Скорее всего, да. Вряд ли дал-рокты выпустят из рук такую добычу. Разве что эти самоуверенные болваны, абсолютно уверенные в превосходстве своей расы и каждого ее представителя над всеми остальными, послали к Алтарю самого худшего воина. Сотню лет назад как-то был такой случай, и чужак отбился самостоятельно... да нет, маловероятно. Что же до чарса... Не у одних дал-роктов имеются большие черные дракхи, коих они именуют чарсами. По слухам, далеко за их землями водятся дракхи еще больших размеров. Да и приручить боевого чарса дал-роктов невозможно, многие умельцы пытались, да мало кто после этого жив остался. Просто хальд, пожаловавший в Сияющий, по всей вероятности, прибыл из очень далеких краев... Тем лучше. Маловато осталось вне Внутреннего Круга непуганых хальдов, а этот явно был из таких, из-за Предела, иначе объехал бы Сияющий за тысячу шагов. Был, правда и второй вариант — столь смело явившийся сюда хальд мог принадлежать к фанатикам Пророчества, что еще больше упрощало дело. Ну что ж, хоть кто-то вместо засферника. Круг Причастия давненько не получал своих жертв.
5. Дал-рокты
Патрульный отряд из четырех десятков воинов под началом терха Инитокса медленно кружил на боевых чарсах вокруг Алтаря Зверя, исполняя необходимый ритуал. Ни непрерывные потоки ливня, ни темнота не могли помешать Вестникам Тьмы восстановить картину происшедшего. Во-первых, для глаз измененных света было вполне достаточно, во-вторых, сейчас следовало смотреть внутренним, а не внешним взором, самой своей сутью.
Поэтому для Вестников следы ясно читались на израненной, взрыхленной копытами чарсов, размокшей земле. Следы, которые невозможно затоптать, которые вытравлены в самой сути этого мира. Магические следы. Чужака. Демона из-за Сферы. Небывало сильного демона. Судя по ширине шага, демон обладал малым ростом, как обычный хаск, и там, где его нога ступала вне каменной поверхности Алтаря, трава была лишь слегка примята, словно демон весил как младенец. Но взгляд Посвященного — острее. Он видит глубже. И терх Инитокс видел, что почва под травой изранена, сочится невидимой кровью. Прикосновение мыслечувств к этим следам жгло, жгло неведомой силой, не присущей, никак не присущей магам этого мира, не говоря уже о простых презренных хасках...
