Мастера печатей (общий файл)

Крякнув, обессиленный Николас свалился на стул, который ему благоразумно подставил Эдвард.

— С вами все хорошо? — осведомился он, пристально изучая лицо нанимателя.

— Хорошо?.. — Николас нащупал в кармане носовой платок и неверной рукой промокнул вспотевшее лицо. — Чудесно! Посмотри, какой получился шедевр!

— Да, мистер Катэн, — неэмоционально ответил помощник.

Что он понимал! Шкатулка буквально искрилась волшебством. Первую печать, с синим отливом, видели только Николас и Эдвард, но изумительность второй была доступна каждому. Ларец окружало мягкое сияние с фиолетовым отблеском — красивое и в то же время функциональное. Николас протянул к нему руку, желая коснуться собственного творения, однако она предательски дрогнула.

— А который час?.. — спохватился Николас.

Единственные часы в комнате — гигантское сооружение с увесистым маятником — остановились, наверное, еще сто лет назад.

— Вы работали целый час, мастер, — с уважением произнес Брендон, сверившись с карманными часами.

Час — ровно столько, сколько и нужно для отменной печати высшего класса. Николас выдохнул и растер ноющие ноги. Когда он увлекался волшебством, то переставал обращать внимание на течение времени, и только сейчас заметил, что обстановка в кабинете немного изменилась.

— Зато, мистер Явор, вы можете быть уверены в том, что ларец никто не вскроет, — довольно произнес Николас. — Я бы многое отдал за то, чтобы поглядеть на вашего мастера печатей в Фелтиррене, когда он будет снимать мои печати.

— Смею надеяться, что вы правы, — сдержанно кивнул хозяин и еле слышно добавил: — И что наш мастер справится с вашей печатью. Тем не менее, — уже громче продолжил он, — благодарю за труд, мистер Катэн. С вами было приятно работать.

Пожимая ему руку, Николас подумал, что работать действительно было приятно — так же, как потом будет приятно получить оплату за применение сложнейшей формулы Майерса.

Глава 5

Был самый обычный четверговый полдень. На улице яростно сек каплями ливень. На подоконнике столовой сгрудились голуби. В их громком досадливом ворковании слышались жалобы на мэра, который никак не может найти подходящего человека на должность дивейдского мастера погоды. Наглых птиц следовало бы прогнать, но Николас был занят куда более важным делом — обедом.

Он как раз доканчивал черничный пирог, который испекла Китти, кудесница-кухарка. Только она умела придать бисквиту такую мягкость, а толстой ягодной прослойке — сладость, не переходящую в приторность. Пирогу — и искусству Китти, которое было сродни магии, — стоило отдать дань уважения, поедая его медленно, что Николас и делал. Настроение у него было прекрасное и держалось таким с самого понедельника, после посещения Адальбертхолла и применения формулы Майерса.

Об Эдварде нельзя было сказать то же самое — он, наоборот, четвертый день подряд ходил угрюмый и постоянно заглядывал в свои карты, как будто искал в них ответ на незаданный вопрос. Сейчас же помощник, в один миг проглотив еду и вряд ли почувствовав ее вкус, листал утреннюю газету, да так неистово, что страницы чуть не рвались в его сильных руках.

— Что ты там ищешь? — не вытерпел Николас, понадеявшись, что это прекратит мучения бедной "Дивейдской утренней".

Чаяния сбылись — Эдвард отбросил ее в сторону.

— Новости о мистере и миссис Явор.

— Не рановато ли?

Яворы оплатили заказ еще в понедельник и вчера, в среду, собирались отбыть в Фелтиррен. Они еще находились в пути — до их имения была в лучшем случае неделя пути, а то и больше.

— Я беспокоюсь, — ответил Эдвард.

— За драгоценности? — с ехидством уточнил Николас.

Помощник косо на него глянул.

— За миссис Явор и Сесилию.

— С чего бы? — Николас отхлебнул чая. — У них достаточно охранников, а газеты растрезвонили, что я поставил на шкатулку с фамильными украшениями баронессы Ольстен такую печать, над которой попотел бы и Первый маг Тенакса. На них не нападет ни один разбойник — в этом нет смысла. Если, конечно, они читают дивейдские газеты! — он тихо рассмеялся собственной шутке.

Эдвард даже не улыбнулся. Спустя несколько секунд, как будто на что-то решившись, он протянул через стол две карты. На первой был изображен памятный убийца с ножом, на второй — низко опустивший голову мужчина. В оголенных по локоть руках он держал огромный меч, направленный острием к земле. Карты были выписаны тщательно, не упуская ни единой подробности: ни капель крови на одежде мечника, ни сетки морщинок на лице убийцы. При взгляде на них Николаса пробрала дрожь.

— Это убийца Киллиан и палач Шеймус, которые выпали миссис Явор и Сесилии, — сказал Эдвард. — Самые страшные карты, что у меня есть. Они не могли пойти в руки добропорядочной женщине и ребенку, если только им не грозит опасность.

— Глупость! Карты не показывают будущее, а людям неподвластно ясновидение. Ты, как маг, должен это прекрасно знать, а ты пытаешься меня убедить, будто тебе известна судьба родственников баронессы!

— Она мне неизвестна, — поправил помощник, убирая рисунки. — И это не ясновидение. Это... предчувствие.

— Брось, Эдвард, — отмахнулся Николас. Этот разговор слишком сильно напоминал ему игру слов, которой развлекаются шарлатаны вроде уличных гадалок или Вернона Великолепного. — Я отлично видел, как ты с помощью ловкости рук обманывал леди, подсовывая им нужные карты. Мне следовало бы спросить, как ты зарабатывал на жизнь раньше, но я оставлю это на твоей совести. Главное, что сейчас, когда ты служишь у меня, ты настоящий волшебник, поэтому перестань нести чушь про всякие предчувствия. Твои карты не более чем картинки.

Уголок губ Эдварда приподнялся в недоброй ухмылке.

— Мистер Катэн, если сейчас я вам докажу, что мои карты не лгут, вы перестанете насмехаться над ними?

— Глупость, — повторил он. — Ты опять их подтасуешь.

— Хорошо, давайте договоримся, что не будет никакого обмана, — непонятно чему обрадовавшийся Эдвард вскочил со стула и принялся расчищать перед Николасом место для карт. — Я отойду вон туда, к буфету, а вы будете делать все сами. Идет?

— Да, — буркнул Николас.

Наблюдая за тем, как отъезжают на край стола чашки и как обнажается ажурная скатерть, он гадал, зачем согласился на этот дурацкий эксперимент. И без того ясно, что любые карты — изобретение плутов для сдирания денег с доверчивых жертв. Однако Эдварду, пожалуй, надо было преподать урок. Он еще такой молодой! У Николаса в его годы тоже, случалось, гулял ветер в голове, но верить в карты, тем более будущему мастеру печатей, — это же нонсенс!

— Прошу вас, — выложив колоду кучкой, помощник в театральном жесте поднял руки и отошел в другую половину столовой. Его волосы выбились из завязанного лентой хвоста и падали на лицо, придавая ему лихаческий вид. Эдвард победно улыбался — преждевременно, по мнению Николаса. — Перемешайте карты, как вам удобно, и затем возьмите одну.

Он так и поступил, со всей тщательностью удостоверившись, что среди них нет слипшихся или меченых, а затем поднял одну. С куска картона ему хитрым глазом подмигивала старуха в старомодном чепце и потертом коричневом платье.

— М-м, старушка Бет, — с непонятным удовлетворением произнес Эдвард. — Она прожила бурную жизнь, в глубине души мечтая выйти замуж за такого мужчину, как вы.

Николас положил ее обратно и снова перемешал колоду.

— Что теперь, будем гадать на мужчину, который меня ждет? — фыркнул он.

— Мои карты не гадальные, мистер Катэн. Они не отвечают на вопросы. Просто попытайтесь вытащить другую карту.

Сделать это было легче легкого. Николас, уверенный, что Бет отправилась на дно кучи, взял верхнюю карту.

Когда он испуганно вытаращился на недавнюю пожилую женщину, ее морщинистое лицо, казалось, стало еще озорнее.

— Случайность, — пробормотал Николас.

Эдвард усмехнулся.

— Пробуйте дальше. У Бет железная хватка, она так запросто мужчин от себя не отпускает.

— Сочувствую — она не в моем вкусе.

Старуха как будто бы взглянула на него с укоризной. Он торопливо перевернул ее и снова перетасовал колоду. Но и в третий, и в четвертый раз, как бы он ни перемешивал, ему продолжала кривляться с карт морщинистая Бет. Лоб Николаса покрылся холодной испариной. Чувствуя подвох, он стал лихорадочно переворачивать все карты подряд — не подменилась ли колода в какое-нибудь мгновение, когда он отвернулся или моргнул? Но подозрение не оправдалось. Бет была в колоде одна.

Невозможно. Она просто не могла все время ему выпадать.

— Это какой-то трюк.

— Нет, — с оттенком превосходства сказал Эдвард. — Никакого мошенничества, все честно.

Напоминая об их уговоре, он весело помахал в воздухе руками. С такого расстояния помощник никак не мог повлиять на выбор карт, но что если...

— Они заколдованные! — озарило Николаса.

— Можно и так сказать, — признал Эдвард. — Но я бы назвал это взаимодействием...

Договорить он не успел. Дверь резко распахнулась, и в столовую с несвойственной ему поспешностью заскочил Джон. Вид у него был сконфуженный, и через миг Николас понял почему. Неясный силуэт за спиной дворецкого прогрохотал сапогами по дощатому полу и оформился в сутулого полицейского со впалыми щеками. На его черном мундире ярко сверкали желтоватые медные пуговицы. Николас впервые видел человека, который настолько бережно относился к своей форме — обычно пуговицы у полицейских были тусклыми, как старая сковородка.

— Детектив-сержант Чарльз Монро, — объявил гость прежде, чем Джон успел что-то произнести. — Мистер Николас Катэн, Эдвард Эркан, прошу вас пройти со мной в полицейский участок.

— По какой причине? — возмущенно спросил Николас.

— У меня есть к вам вопросы по поводу обстоятельств убийства мистера и миссис Явор, а также исчезновения их подопечной леди Сесилии Ольстен.

Карты, которые Николас держал в руках, с шелестом рассыпались по полу.

Глава 6

В тесном, заставленном столами зале было душно и шумно. Нападение на родственников баронессы Ольстен было громким событием для Дивейда, и полицейский участок стоял на ушах. Взбудораженные люди носились туда-сюда, в воздухе летали листки бумаги, старшие чины рявкали на младшие, а младшие — друг на друга. В одном из углов стояли несколько очень бедно одетых мужчин, которых, видимо, должны были допрашивать, но из-за суматохи забыли про них. Полицейские, на улицах являющие собой живой образец правил этикета, на своей территории ни с кем не церемонились, и стул с Николасом постоянно задевали пробегающие мимо мужчины. Извиняться они и не думали. Стоявший сзади Эдвард, которого чуть не сшибли с ног, огрызнулся на обидчика, но Николас даже не взглянул в ту сторону. Он был слишком потрясен, чтобы реагировать на такие мелочи.

Черноглазый детектив Монро был не единственным, кого назначили расследовать преступление, и оставалось лишь досадовать, что на долю Николаса и Эдварда достался именно этот человек, в чьей в худобе и изломанной осанке сквозила затаенная злость на весь мир. Ни деликатностью, ни элементарной вежливостью он не отличался. Благо, что Монро не потащил Николаса и Эдварда в морг опознавать тела, как того требовала инструкция, — свидетелей убийства было достаточно, — иначе бы Николас, как нервическая девица, с позором грохнулся в обморок. С лихвой хватало и того, как Монро сначала допрашивал их о времяпрепровождении в вечер вторника, а затем принялся в жутких подробностях повествовать о нападении на чету Явор. Воображение у Николаса с детства было живым, и он во всех деталях представлял то, о чем говорил детектив: как экипаж Яворов и подводы с вещами окутала дымка и как в молочной густоте раздавались выстрелы и жуткие крики разбойников. Как их предводители выволокли из кареты бедных мистера и миссис Явор, застрелили их, а потом забрали все ценности и растворились в белесом мареве, прихватив с собой юную Сесилию...

Эдвард, после того как услышал это, нахохлился, его движения стали резкими, а Николаса, напротив, будто парализовало. Ему становилось плохо при мысли о Яворах. Они не заслужили такой участи, но их страдания, по крайней мере, закончились, а судьба, которая ждала девочку в логове разбойников, вряд ли будет желаннее смерти.

— А теперь наконец-то перейдем к предмету, из-за которого я попросил вас прийти в участок, — объявил Монро, словно было мало допроса и той печальной истории, которую он только что поведал. — Эй, Джордж, — крикнул он кому-то в соседнем помещении, отгороженном от зала с письменными столами решеткой, — принеси-ка мне сюда главную улику.

— Но я не знаю ничего о разбойниках, — попытался возразить Николас.

Он осекся, когда увидел, как светловолосый полицейский выносит резной ларец, тот самый, в котором хранились фамильные украшения баронессы Ольстен. Его крышка была раскрытой, металл — помятым и грязным, словно шкатулку бросили на землю и наступили на нее ногой.

— Мистер Катэн, это тот ларь, на который вы накладывали печать для мистера Явора? — уточнил детектив.

— Д-да... Я думаю, да.

— Хорошо, что вы это не отрицаете. Нотариус Даггерт уже подтвердил его подлинность. Как тогда вы объясните факт его взлома?

— Это невозможно, — мрачно произнес Эдвард.

— Я спрашивал не вас, — прервал Монро. — Вы сможете высказаться в свою очередь. Мистер Катэн, как утверждает один из моих свидетелей, вы гарантировали мистеру Явору невозможность взлома этого ларя и то, что открыть его получится лишь у другого мастера печатей. Это так?

— Так, — осипшим голосом подтвердил он. — Вы что, подозреваете меня в убийстве супругов Явор?

— Нет, — с легкой брезгливостью ответил Монро. — Я всего лишь задаю вопросы. Мистер Эркан, вы подтверждаете слова вашего нанимателя?

— Естественно, и вам это подтвердил бы любой маг, который видел работу мистера Катэна, — в таком же тоне, как и детектив, произнес Эдвард.

— Но других магов там не было, — сдержанно сказал Монро.

Они сцепились взглядами. Первым отвернулся детектив — у него не было времени на пререкания с подозреваемыми, а то, что он подозревал Николаса и Эдварда в пособничестве нападавшим, было очевидно. Еще бы — на его месте Николас и сам бы себя подозревал, ведь преступники не украли почти ничего, кроме драгоценностей, которые были якобы защищены.

— К сожалению, в Дивейде нет других мастеров печатей, — напомнил детектив, — поэтому я вынужден обращаться с расспросами к вам, мистер Катэн. И я хочу знать, каким образом получилось, что печать, которую вы назвали шедевром, была с легкостью сломана простой разбойничьей шайкой.

Николас помотал головой.

— Эдвард прав, это невозможно.

— Почему же?

— Детектив-сержант, вы вообще слышали про Коллапс и основы магии?

Монро сложил губы в презрительной гримасе.

— Слышал, мистер Катэн. Но я хочу услышать ваше объяснение случившемуся. С самого начала, если изволите.

— Хорошо... — Николас потер лоб, пытаясь привести мысли в порядок. — Как вы наверняка знаете, магия — это крайне сложное искусство. Без должного обучения даже самый одаренный человек сможет самое большее тушить на расстоянии огонек свечи — но не зажигать его. Чтобы чего-то добиться, нужны долгие годы упражнений в определенной специализации, например в управлении погодой, создании особых предметов, сотворении иллюзий и так далее. Поэтому мастер погоды не способен ставить волшебные печати, а я — наколдовать даже несколько капель дождя. Хотя у меня много теоретических знаний, возможно, даже больше, чем у некоторых других магов, я...