История третья. Солнцепоклонник

Не дожидаясь его согласия, она изогнулась для удара. Свет лампы посеребрил дорожку на ее теле от шеи по спине, и у меня захватило дух. На мгновение я даже забыл о цели своего прихода. Она была самое красивое, что я видел до сих пор. Они оба. Их бесшумное передвижение вокруг стола напоминало мне изысканную игру двух прекрасных хищников — оба в черной коже, как две змеи... или два королевских скорпиона из эбенового дерева. Последнее даже ближе. Перл очень напоминала именно скорпиона. Стройная и гибкая смерть.

Я опустился на диван невдалеке, чтобы все слышать. Рори примостилась рядом, ее волосы пахли полевыми цветами, и этот запах успокаивал. Она нашла мою руку и сплела наши пальцы.

— Я видел твои заведения в Сиэтле, — сказал Ноа. — Что-то изменилось?

— Несомненно. Знаешь, кто теперь держит Канаду? — Ей, похоже, было не привыкать вести непринужденные дежурные беседы. — Сидди.

Ноа изобразил удивление. Возможно, он действительно был удивлен.

— А прежний?

— Он был... несговорчив, а это плохо для бизнеса и для здоровья. Просто смертельно. Еще мы заключили контракт на строительство отеля в Бостоне — Монти просто в восторге... И Бенни Майер дал согласие.

Близнецы за соседним столом увлеченно играли, не замечая нас.

— С каких пор ты нуждаешься в охране? — спросил Ноа.

— Кто сказал, что это охрана, — Перл усмехнулась, пропуская кий между длинных пальцев. -Это мои игрушки. Правда, прелесть? Немые как рыбки, но это очень даже удобно.

Как по команде, один из них обернулся и одарил нас лучезарной улыбкой.

— Эстетствуешь...

Наступил черед Ноа, он обошел стол и прицелился.

— Почему бы нет? Кстати, где твой очаровательный приятель? — подала голос Перл, опираясь о кий. — Тот белокурый мальчик... как его звали?

Рука Ноа дрогнула, и он промазал. Шар откатился к стенке и одиноко замер рядом с лузой.

— Перл, не надо, — сказал он сквозь зубы.

— Прости, прости, пожалуйста, — ответила она поспешно, хотя и без тени раскаяния, — я не хотела вскрывать старые раны. Эта чокнутая Хаузер, она ведь чуть не убила вас тогда, а я узнала обо всем слишком поздно... Так о чем ты хотел поговорить?

— Алекс ищет свою сестру, ее зовут Пенелопа Уэйн. Она работает на "Inferno", ты должна ее знать.

Перл наморщила лоб.

— Возможно.

— Не темни. Раз ты согласилась встретиться, зная, по какому поводу, то будь добра, расскажи мне что-нибудь полезное.

— Я ничего не обязана тебе рассказывать, мой дорогой.

Я напрягся, сжимая руку Рори. Настроения Перл и Ноа носились стремительными воздушными потоками, и теперь в комнате резко похолодало.

"Он разозлит ее" — сказала Рори беззвучно.

"Он знает, что делает" — ответил я. Мне очень хотелось в это верить.

— А если я попрошу? — Голос Ноа вроде бы не изменился, но Перл разбирала оттенки гораздо лучше меня. Она едва заметно улыбнулась.

— Проси.

— Пожалуйста.

Секунду она смотрела на Ноа, а потом рассмеялась низким красивым смехом и отложила кий, сев на край стола.

— Не понимаю, тебе-то что с этого? Я хорошо помню времена, когда ты "привет" не мог сказать без предоплаты. Ты работаешь на человека?

— Называй это как хочешь.

— Ладно, не злись. Я помню Пенни Уэйн. Что дальше?

Я не выдержал, вскочил с дивана и подошел к Ноа.

— Скажите, с ней все в порядке?

Перл посмотрела мне прямо в глаза, будто я совершил невиданную дерзость, и у меня ослабли колени. Наверное, только надежда удерживала меня на ногах.

— Понятия не имею.

— Но... я могу ее увидеть?

Все не могло быть так просто. Ничто не так просто, как выглядит. Я это знал, Ноа это знал. И Перл это знала.

— К сожалению, и тут ничем не помогу.

— Перл. Неужели ты чего-то не можешь?

Ноа провел пальцем по краю ее жемчужно-белого воротника, и она наклонила голову, чтобы щекой прикоснуться к его руке. Потом почти раздраженно стряхнула его пальцы.

— Не льсти мне, не надо. Всем, что творится на "Inferno", теперь руководит Данте. Лично. Я не вправе обсуждать это с кем бы то ни было.

— С каких пор Данте интересуется бизнесом?

— С недавних. На мне кроме Филадельфии еще Чикаго, и все, что с ним связано. Ты ведь не захотел мне помочь, а больше мне некому было доверить город. Кроме того, тогда "Рассвет" был один. Теперь их девятнадцать, плюс еще "Inferno" и ее филиалы.

— Ты всегда пахала как проклятая.

— Я, конечно, справляюсь, но это занимает достаточно времени.

— И Данте соизволил забрать у тебя часть работы?

— Только "Inferno". И вполне возможно, что ваша девчонка все еще там. — Ее голос снова стал ровным и гладким. — Такая... рыжая.

Она сделала четкий упор на последнем слове, и тут Ноа заметно изменился в лице. Он посмотрел на меня странным взглядом, но я не понял, что он означал.

— Ну кое-что ты можешь, дорогая, — сказал он наконец после долгой паузы. — Устрой Алексу аудиенцию.

Перл покачала головой.

— Вы это серьезно? Данте ведь у нас особенный, ты знаешь.

— Не знаю. Насколько особенный?

— Очень особенный. Пока мало кто изъявлял желание увидеться с ним по собственной воле. Можно сказать, никто. Твой... — она не смогла скрыть усмешку — босс способен на это? Или ты снова будешь говорить за него?

Это меня разозлило. Монстры все высокомерны, это, простите за каламбур, у них в крови, но прежде я с ними не сталкивался, а людям такого не спускал.

— Перестаньте говорить так, будто меня нет! — сказал я и почувствовал, как кулак Рори предостерегающе ткнул меня в спину. — То, ради чего я приехал в этот долбаный город, важнее всего, что вы только можете себе представить. И если ради этого мне придется спуститься в ад к самому дьяволу, меня это не остановит!

Перл не сводила с меня глаз. Потом вскинула брови и сказала спокойным деловым тоном:

— Похоже, это тебе и предстоит... Алекс. Но ты не сказал "не испугает", верно?

А как я мог это сказать? Это было бы ложью. Она — все они — уже достаточно меня напугали.

— Что ж, если настаиваешь, София позвонит тебе завтра, — продолжила Перл, не дожидаясь моего ответа. — На самом деле у Данте уйма свободного времени, но все зависит от его желания. Если он не захочет принять вас, никто не в силах его заставить. И еще, ко всему прочему, не могу не добавить — безопасность я также не гарантирую. И в случае чего защитить вас никто не сможет.

— Даже вы?

— Даже я.

— Можно вопрос? — неожиданно раздался голос Рори. Все это время она промолчала, но то, о чем она хотела спросить, явно очень ее беспокоило. Или даже пугало.

— Пожалуйста.

— Данте — enfant terrible?

Перл улыбнулась, похоже, это позабавило ее. Но не Ноа. О чем бы ни шла речь, он тоже слегка встревожился.

— Кто ты, Рори?

— Друг.

— Друг Ноа?

— И Алекса.

— Забавно... И почему же ты так решила? Про Данте?

Рори нервно пожала плечами.

— Я сделала несколько выводов из всего, что слышала о нем... Это могло бы быть.

Выдержав садистскую паузу, Перл протянула руку и провела по ее роскошным волосам. В этот момент мне очень захотелось ее оттолкнуть. Ведь она не женщина, даже если кажется таковой, а джентльменские правила на монстров скорее всего не распространяются.

— Не бойся, девочка. Он — не enfant terrible, хотя порой ведет себя именно так. Что же, удачи желать вам не буду. Это было бы неумно.

Наверное, именно тогда я понял, что Перл мне не нравится, как бы восхитительно она ни выглядела и какое бы впечатление ни производила. Ее можно было уважать, ее законы были выгодны людям, она вела разумную политику и грамотно руководила бизнесом, но она была злой. Ноа и Рори, возможно, были и хищниками, и убийцами, но они не были злыми. А Перл была.

Когда мы уже были у двери, она вдруг негромко окликнула:

— Ноа, а если я дам тебе еще один шанс?

— Нет, благодарю.

Назад я постарался проскользнуть как можно быстрее. Мне нестерпимо было видеть это блестящее скопище чудовищ, которые смеялись, переговаривались, делали ставки и даже не считали нужным притворяться людьми.

На улице моросил дождь, но мы не стали ловить такси. Я шел между ними, и меня переполняли странные чувства. Но главное — скоро я все узнаю. Это было самое главное.

— Что такое enfant terrible? — спросил я Рори.

Она промолчала. За нее ответил Ноа.

— Это ребенок. До полового созревания.

— Ребенок-вампир?

— Разумеется.

— И что ужасного? Ведь вы оба испугались даже самого предположения, это и мне было заметно.

Рори передернуло.

— Ты не представляешь, что это такое. Представь пяти-восьмилетнего ребенка, который прожил лет этак четыреста-пятьсот, а то и больше. Его опыт растет, между тем как мозг остается тем же. Какая-то его часть меняется, но сам он — нет. Он сохраняет прежнее мышление и морально никогда не станет взрослым. Детям ведь чуждо множество ограничений, они думают по-другому, они часто неоправданно жестоки и бескомпромиссны, для них есть только белое и черное. Ведь оттенки начинаешь распознавать с годами. В детстве кто только не мечтал о власти делать что хочешь, о вседозволенности, но ни на что серьезное обычные дети не способны. Самое большее — отрывать крылышки у мух и мучить мелких животных. И вот мечта сбывается. Представь, что может натворить такое дитя.

— И продолжать творить всю свою долгую жизнь.

Теперь передернуло меня.

— Ты таких видела?

— Однажды... Они сами по себе редки, да еще и выживают редко. Но если переживут определенный возраст, приобретают силу. Тогда и начинаются неприятности.

— А Данте, насколько я знаю, — добавил Ноа, — гораздо больше лет, чем позволяет представить самая смелая фантазия. Мало того, — он остановился, глядя мне в глаза, — скажу честно: если бы он оказался ЭТИМ, ты остался бы один. Я не рискнул бы помогать тебе. Да и Рори, думаю, тоже.

Вид у нее был виноватый, но отрицать она не могла.

— Разве сейчас мы не рискуем?

Ноа сделал глубокий вдох и посмотрел куда-то вправо, в темноту между домами.

— Лучше тебе не знать, насколько. Но все же есть мизерная надежда на шанс.

На углу тускло светилась вывеска: красная капля на белом фоне. Донорский пункт.

— Пойдем, — предложила Рори, но Ноа неожиданно покачал головой.

— Иди одна. Увидимся в гостинице.

И ничего не объясняя, удалился в темноту.

— Не понимаю, — сказал я тихо. — Вряд ли он кормится на людях. Но где тогда?

Ничего не ответив, Рори начала медленно подниматься по ступенькам. Она так глубоко задумалась, что забыла обо мне и даже не оглянулась. Похоже, она не собиралась делиться со мной своими догадками.

* * *

ДАНТЕ

Где-то около трех дня меня разбудил какой-то звук. Я вышел в темный коридор и увидел Ноа, стоящего около высокого шкафа у стены и смотрящего вверх. На шкафу, обхватив колени руками, сидела Рори, растрепанные волосы укрывали ее чуть ли не полностью.

Ноа что-то сказал, она осторожно пододвинулась к краю и прыгнула. Он поймал ее одной рукой, словно она ничего не весила.

Я спросил, подойдя ближе:

— Что ты там делала? День на дворе.

Рори повернула голову, Ноа все еще не выпускал ее из рук.

— Все в порядке... — вымученно улыбнулась она, — это бывает. Когда мне неспокойно, то тянет куда-то вверх. Иногда так высоко, что слезть бывает довольно трудно.

Ноа смотрел прямо ей в лицо, так внимательно, словно увидел впервые.

-Ты как привидение увидел, — заметила она.

Он не ответил, просто аккуратно опустил ее на пол.

Удостоверившись, что все в порядке, я вернулся в комнату, но минут через десять ко мне вошел Ноа и остановиnbsp;лся рядом с кроватью.

— Почему ты не сказал, что твоя сестра рыжая?

Странный вопрос в три часа дня.

— Это важно?

— Не знаю. Просто... Данте всегда был неравнодушен к рыжим. Кстати, Перл звонила, — сообщил он, не давая мне переварить предыдущую информацию. — Ты встречаешься с ним сегодня в десять, в здании киностудии. Второй офис. Последний этаж.

Меня как холодной водой облили.

— То есть как это "я"? А вы... то есть ты разве со мной не идешь?

— Я ничего подобного не обещал. Я организовал тебе встречу с Перл, но насчет Данте никакого уговора не было.

Что мне захотелось, так это быть подальше отсюда... Если бы эта сука не пообещала мне шанс. Если бы не Пенни.

— Я понимаю, что Ро боится, — сказал я отчаянно. — Она к тому же рыжая. Но ты?

Ноа покачал головой.

— Не бери меня на слабо, ладно? Мне безразлично, что ты обо мне подумаешь, и мне ничего не стоит сказать: да, боюсь. Это тебе любой скажет. Ро поэтому и на шкаф занесло — она была в панике и не знала, как тебе сообщить... Ладно, отдыхай, у тебя трудная ночь. Извини, что разбудили.

Вот и усни после этого.

Излишне будет упоминать, что мне приснился кошмар. Пенни, оплетенная виноградными лозами, лежала на траве посреди болота, и я не мог до нее дотянуться. Трясина засасывала меня, но перед тем как утонуть, изо всех сил я все же дотянулся, дотронулся... и понял, что она мертва.

Вечером я проснулся один в этом пустынном крыле. Если они и были здесь, то ничем не выдали своего присутствия. Я злился, хотя в глубине души понимал — они совсем не обязаны нянчиться со мной, и если на то пошло, то вообще помогать мне. Я старался думать о том, что было бы, если бы я вообще был один. На сколько ступенек я бы смог взобраться — на одну, две? И все равно злился, в большей степени, чтобы заглушить страх.

Эта часть офиса киностудии ничем не отличалась от той, где я был раньше, если не считать, что там было вообще пусто. Ни охраны, ни служащих — никого. Я поднялся на лифте и вышел в холл. Обставлен он был довольно просто, сразу видно, что здесь мало кого принимают. Стены были изрисованы стилизованными виноградными лозами, но ни на одной я не увидел грозди.

В конце коридора на изогнутой стене была такая же изогнутая дверь. Рядом стоял компьютерный стол, за которым сидела София и листала какой-то журнал.

Она даже головы не подняла, просто указала ручкой на дверь.

Я вошел.

Больше всего мне не хотелось, чтобы там было темно и тихо. Освещение было очень даже ничего, но тишина стояла мертвая. Я медленно пошел вперед, гадая, какому идиоту-архитектору пришло на ум так спроектировать комнаты. Это был какой-то лабиринт, уже две узкие комнаты перетекли одна в другую, и обе были пусты. Когда я вошел в третью, то от неожиданности чуть не получил удар.

Прямо перед моим носом возник огромный аквариум, еще чуть-чуть, и я бы врезался в него носом. Не успел я перевести дух, как что-то маленькое и черное, как смола, метнулось ко мне и остановилось прямо на уровне глаз, угрожающе помахивая плавниками. Честное слово, я подумал, что эта милая рыбешка сейчас пробьет слой стекла и вцепится в меня. При ближайшем рассмотрении это оказался безобидный вуалехвост, но я сомневался, что в этом месте есть хоть что-то безобидное. Чуть дыша, я обошел аквариум, и все это время рыба следовала за мной, не отрывая глаз. Выглядела она так злобно, что я был близок признать в ней разумное существо. И в этот момент в голову мне пришла дикая и безумная мысль — так захотелось, чтобы это существо и оказалась Данте! Чтобы он был всего лишь порождением глазастого страха, выдумкой Перл, дабы попугать общественность... Я бы почувствовал себя немного лучше, и не хотелось бы бросить все и сбежать.