История пятая. Взрослые игрушки.

Может, правду говорят, что нужно очень хотеть чего-то, чтобы получить? Тогда это все объясняет. Я — капризный ребенок, способный получить все игрушки мира, но тысячу лет не желающий ни единой.

Нет. Одну хотел.

А когда получил — игры закончились.

...До сих пор не могу поверить, что я остановился на одном месте. Хотя Чикаго мне нравится — почему бы нет?

— Тебе бы стоило научиться одеваться, если хочешь вести серьезные дела, — заметил я, наблюдая из-под полуприкрытых век, как она вертится перед зеркалом. — У тебя дешевый вид, и всей моей силой ты не добьешься к себе уважения. Страх, быть может, но все будут знать, что ты дешевка.

Перл психанула и выскочила из номера гостиницы. Но через несколько часов она вернулась, тихая и угнетенная. Подсела ко мне сзади и положила подбородок на плечо.

— Данте-сама... я сделаю все, что ты скажешь, — сказала она на ухо. — Пожалуйста, дай мне совет.

Я нехотя обернулся и окинул ее взглядом. Может, подсознательно у меня и была мысль сделать из нее личную копию Формозы, но она была изначально утопична. Не та женщина. Ту, последнюю, я потерял, когда не вернулся за ней вовремя, и у меня были свои догадки, кто способствовал ее смерти.

— Купи себе мужской смокинг и подстригись. Во всяком случае, у тебя будет стиль. И поставь голос. Твои партнеры и подчиненные не могут уважать Мастера, которая визжит, как рожающая кошка.

Если она и оскорбилась, то вида не подала.

— А как надо?

— Ну скажи что-нибудь.

— Знай свое место...

Прекрасный выбор. Что только творится у нее в голове?

— Голос ниже и убавь резкость. Чуть выше шепота. К тебе должны прислушиваться.

— Знай... свое... место...

— Неплохо. Уже лучше.

* * *

УЛИСС

Рэйчел жадно осушила кувшин воды. Уже третий за пятнадцать минут.

Я долго выбирал, кого убить, чтобы подставить мою блондинку, и вначале положил глаз на ее подопечного. Но уже над его кроватью меня что-то остановило. Я смотрел, как сладко он спит, как белокурые пряди прилипли к его щеке, как глаза беспокойно бегают под веками, и подумал, что он был бы здорово похож на меня в детстве, если бы не светлая кожа. Не это меня остановило. Нет. Просто вдруг пришла неведомая уверенность, что крошке Джоули по жизни крепко достанется и без меня. Не стоит вмешиваться в чужую карму, тем более такую перспективную.

Я спустился этажом ниже и убил его отца, не забыв оставить в его руках клок волос Рэйчел, а также на всякий случай ее перчатку. Полицейские порой бывают удивительно невнимательны.

Арестовали ее днем, так что я этого не видел, пропустил и скоропостижный суд. Я вернулся навестить мою блондинку, когда до ее казни оставалась всего неделя. Справиться с охраной не составило проблемы, через минуту все спали глубоким сном, и я спокойно прошел в камеры. Удивительно спокойное время — кроме Рэйчел там никого не было.

Она меня не заметила — сидела около решетки, прислонившись к ней спиной. Я неслышно подошел и, просунув руку сквозь прутья, дотронулся до ее лба:

— Спи, моя сладкая.

Она рухнула на пол раньше, чем я убрал ладонь.

Я открыл дверь и вошел. У меня была идея относительно нее, которая в дальнейшем обещала здорово разнообразить наше общение...

Это было вчера.

...Сейчас она отбросила пустой кувшин и медленно оглянулась.

— Хочешь пить? — спросил я, почти ложась на землю, чтобы видеть ее в крохотном зарешеченном окошке.

Рэйчел встретилась со мной глазами. Взгляд ее был мутным, но мне была знакома эта мутность. Уже через несколько часов она пройдет, сменившись фантастической ясностью.

Я умостился поудобнее.

— Тебе не кажется это странным, моя блондинка? Ты пьешь и пьешь, но твоя жажда только растет. И к тому же — ты не задумывалась, куда девается эта вода?

Она зажала уши, чтобы не слышать меня, и села на койку, раскачиваясь вперед — назад и напевая дурацкую французскую мелодию.

— Хочешь, я расскажу, что с тобой происходит? — продолжал я. — Это похоже на лихорадку. Тебя тошнит, температура поднимается, кожа покрывается мурашками, кажется, что они ползают под кожей. А когда ты просыпаешься, твоя подушка залита кровью из десен.

Рэйчел пораженно уставилась на меня и вытерла губы. На руке осталась кровавая полоска.

— Что ты сделал со мной, подонок? — спросила она шепотом.

— Я? Я здесь, ты — там. Что я мог сделать? Просто ты не хотела верить мне, а это все правда, люди приговорили тебя к смерти, и ты умрешь. Хотя у тебя есть альтернатива.

Она взяла пустой кувшин и швырнула в окно. Это значит "нет"?

Это значит "пока нет".

Вернулся я следующим вечером, войдя внутрь по испытанной схеме. Еда, естественно, стояла нетронутой. Рэйчел спала на полу, наполовину под койкой, впившись зубами в собственную руку.

Я бросил в нее монеткой. Пришлось потратить несколько пенсов, чтобы привести ее в чувства.

— Привет, — сказал я непринужденно. — Обрадую тебя, моя блондинка, мы видимся в последний раз. Завтра тебя казнят, хотя ты до виселицы не дойдешь — сгоришь по дороге от солнечных лучей, как демону и подобает. Мы, монстры, не смеем взглянуть в лицо божественному светилу, не будучи испепеленными за наши грехи... да тебе это уже известно. Однако же, у тебя есть альтернатива и несколько минут, чтобы остановить меня, пока я не дойду до входной двери. Прощай и, как ты любишь говорить, увидимся в аду.

Я повернулся, чтобы уходить.

— Улисс!

Впервые я слышал свое имя из ее уст.

Рэйчел оперлась руками о пол, черные волосы свешивались на лицо, уже приобретавшее мраморную ровность и совершенство. Бледна до синевы — ей уже нужно было есть.

Губы ее изогнулись почти в оскале.

— Увидимся в аду.

Я все же оставил дверь открытой, а охрану — спящей, и когда Рэйчел через несколько минут тенью выскользнула за тюремные ворота, пошел за ней следом, почти торжествуя. Конечно, это была пустая бравада, никто не предпочтет смерть, если есть выход — но она была убедительна. Как она это сказала. Увидимся в аду! Я на секунду даже поверил.

Как вскорости стало понятно, она направлялась к дому Джоули. Странно, что Рэйчел выбрала его в свои первые жертвы, хотя кругом было полно спящих полицейских, но неисповедимы пути голода. И чаще всего первыми мы убиваем тех, кого любим.

Она не провела там и пяти минут, выскользнула из окна, как лунный луч, и исчезла так неожиданно, что я и сообразить не успел. Не знаю как, но я просто чувствовал — все повернулось совсем не так, как должно было. Моя блондинка провела меня. Мне не нужно было лезть наверх, чтобы знать, что она его не убила — просто хотела попрощаться. И мне не нужно было идти за ней, чтобы понять, что Рэйчел вернулась в тюрьму и закрыла за собой все двери. Сожгла все чертовы мосты...

Я прямо психанул на минуту. Черт! Надо же, до чего упрямая девчонка, готова пожертвовать жизнью, чтобы только испортить мне игру. У меня было острое желание повидаться с Данте, чтобы рассказать, как она себя ведет, о ее реакции на трансформацию — да просто увидеть его — но сейчас оно улетучилось. Я проигрывал и не хотел встречаться с ним в плохом настроении, потому уехал в Европу. Так уж вышло, что на несколько лет.

Ее заперли в психушке. К сожалению, я узнал об этом только когда вернулся. А когда узнал, мне почему-то стало так жутко, как никогда в жизни.

* * *

ДАНТЕ

Иногда я не верю, что Улисс смотрит на меня так. С улыбкой.

С любовью.

Небеса ко мне неправдоподобно щедры.

Иногда я думаю, что он может вспомнить меня в любой момент — и что тогда будет. Иногда мне кажется — какая-то моя часть этого хочет. Чтобы все по-честному.

Но она в меньшинстве. По мне так красивая сказка получше тяжелой и разрушительной правды.

После того, как уняли пожары и прибрали трупы с улиц, мы решили наконец прогуляться по нашим новоиспеченным владениям. Этой ночью Перл снова посетила Эркхам и теперь чуть ли не подпрыгивала от возбуждения — ну, хотя бы хватало мозгов не теребить меня яркими описаниями и сожалениями, что меня там не было. Снова. Отчитываться перед ней я и не собирался. Иногда мне приходило в голову все-таки посетить представление, но всякий раз самосохранение брало верх. Ни малейшего понятия, как наше божество отреагирует, увидев меня еще раз — учитывая, что первая наша встреча мягко говоря не удалась.

Хотя сто процентов не-мертвых этого континента и уверены в обратном...

Перл чеканила шаг, и каждый звук ее каблуков отдавался эхом у меня в голове. Она сделала очень короткую стрижку и гладко уложила черные волосы, намазав их бриолином, так, что они сияли под луной, как чертов новый цент. She was the meanest cat in old Chicago-town... У нее действительно появился стиль, холодная сексуальность и какая-то опасность — как и требовалось. Но меня это не радовало.

Медленно и неумолимо происходило то, чего я опасался. Она начала меня напрягать.

— Смотри, Данте-сама, это все наше! — проговорила она и закружилась, раскинув руки, с непринужденной легкостью сорвавшегося с ветки осеннего листка. — Спасибо тебе, это так здорово!

— Надеюсь, ты знаешь, что делать с этим городом, — ответил я тихо, смотря мимо нее.

— Конечно! Чикаго принесет нам массу денег, я уже все распланировала. После того, как прижмем местные власти, займемся казино, которое принадлежало этому ублюдку, которого мы убили... как там его?

Я промолчал. Не мы убили. Я убил.

— Да неважно. Я просто уверена, что это перспективно!

Я ее не слушал. Мне не так легко далась чистка города от его прежних заправил — вампиров, благо они оказались глупы, как фермеры, использующие золотоносный участок под огород и жалующиеся на плохой урожай. Они были не очень сильны, но их было много. И все ради Перл, которая ныла, что влюбилась в Чикаго и хочет, хочет, хочет его...

Внезапно дорогу нам загородила девчонка, вынырнувшая из подворотни, она спешно выбросила окурок и направилась к нам, широко и, как ей казалось, завлекательно улыбаясь. У нее были пережженные желтые волосы, хитрые серые глаза и абсолютно дрянная одежка, выставлявшая на обзор все ее, как бы сказать, прелести.

— Прекрасный сэр, прекрасная мадам, могу продать вам неземное удовольствие, совсем недорого. Совсем! Прошу вас!

Я обошел ее и двинулся дальше. Через несколько шагов я понял, что не слышу стука каблуков Перл.

Она остановилась рядом с проституткой и разглядывала ее.

— Перл, пошли, — сказал я, но она не откликнулась. Тогда я вернулся, мне просто стало интересно. Перл не была голодна, десять минут назад в такой же подворотне она выпила до капли такую же шлюшку, подвернувшуюся под руку. Что ей было нужно от этой, я не представлял.

Я увидел, как Перл достала из кармана банкноту, скомкала и бросила на землю. Девчонка бросилась подбирать, и Перл несильно толкнула ее ногой, но так, чтобы она упала на колени. Та уставилась на нее со смесью удивления и страха.

Тогда Перл поставила ногу на ее плечо.

— Целуй! — велела она.

Девчонка замешкалась, и Перл бросила рядом еще одну скомканную банкноту. После этого та послушно прижалась губами к сапогу на своем плече, оставляя на нем следы кроваво- красной дешевой помады.

Я не мог сдержать отвращения и не спеша пошел в прежнем направлении. Возможно, я проходил через подобное и выражал это даже похлеще, но сейчас мне было неприятно даже вспоминать о тех временах.

Перл догнала меня через пару кварталов. Даже не оборачиваясь, я слышал, что проститутка тащится следом шагах в десяти.

— Данте-сама, — произнесла Перл нежно и взяла меня под руку, — давай возьмем ее.

— Ты что, спятила?

Я остановился и встряхнул ее за плечо.

— Это не канарейка и даже не пес. Зачем тебе эта дешевка?

Перл умоляюще улыбнулась, пританцовывая на месте.

— Ну пожалуйста... у меня будет подружка...

— Подружка? Которая облизывает твои сапоги?

Она фыркнула.

— Ладно, пусть... ассистентка. Я сама превращу ее, только разреши. Нам все равно придется создавать штат, если я займусь бизнесом.

Она была права, но я не хотел в этом участвовать и готов был на все, лишь бы она оставила меня в покое. Подумать только — я отбил для нее целый город — что говорить о какой-то потаскухе. И как я мог ее осуждать? Тот, который сам завел себе домашнего питомца...

— Делай что хочешь, — сказал я наконец. Она обняла меня за шею и поцеловала, но я даже не разжал губ.

— Люблю, люблю, люблю тебя! — страстно прошептала она мне на ухо, будто не знала, что я терпеть этого не могу.

— Как тебя зовут? — Перл обратилась к проститутке, которая робко остановилась неподалеку и грызла длинные неухоженные ногти, покрытые красным облупившимся лаком.

— София, мадам.

— Ты работаешь на себя, София? — полюбопытствовала Перл.

Та захлопала глазами, как заводная кукла.

— Нет, что вы! На мистера Джотто! Здесь все работают на мистера Джотто!

— Забей на Джотто, малышка, он история. Теперь ты работаешь на меня.

София приоткрыла рот — надеюсь, что она не глупа, а просто растеряна. Разглядев ее, я понял, что девушка не настолько юная, какой показалось сразу, ей было, пожалуй, уже под тридцать. Выходит, в этой компании я выглядел моложе всех. Забавно.