Покажите мне другой глобус

Узкие глаза красотки открылись, как два цветка.

— Ну конечно возьму, — проворковала она. — Юки! — она крикнула что-то в зал на непонятном языке.

Подскочила Юки, тоже странно взволнованная. Они потрещали минуты две, после чего бумажка с цифрами со стола испарилась.

— Счёт переоформлен на меня, — объяснила девушка. — Вы не против завершить наши отношения?

Вжикнула молния на брюках. Тоненькие пальчики коснулись его паха. "Них-хера ж себе приснилось такое" — подумал было Костыльков, когда его ласково сжало что-то влажное и горячее. Потом мыслей не осталось — только ощущения. Ощущения, ощущения, ощущения, которые вот-вот, вот прямо сейчас, сейчас...

— Эй! — гаркнул кто-то над ухом. — Эй, мужик!

Костыльков чуть не зарычал от ярости и повернулся. Прямо перед их столиком стоял какой-то тип в верхней одежде. Сощурившись, Костыльков узнал давешнего водилу.

Тёмка внезапно пришёл в себя, оттолкнул девушку, вскочил и в ужасе принялся заталкивать в трусы колом стоящее мужское хозяйство. В голове мячиком запрыгало: "влип — влип — влип".

— Ну как? — водила прищурился. — Ты на эту суку посмотри. Только в обморок не падай.

Костыльков обернулся к девушке, закрывшей лицо руками — и увидел свисающую между узеньких ладоней мясистую сизую трубку, подрагивающую и сворачивающуюся внутрь. Из овального отверстия сочилась жидкость.

Тут в паху внезапно заломило так, что он скрючился и осел на пол.

Пришёл в себя Тёмка уже в машине — на переднем сиденье, пристёгнутый ремнём безопасности и совершенно ничего не понимающий. Всё тело противно ныло, особенно внизу.

— Очухался, — констатировал водила. — Я ж просил, в обморок не падай... Ну ты и лось тяжёлый, я тебя еле дотащил.

— Что случи... — попытался было выдавить из себя Костыльков. Язык не слушался. Водила, однако ж, понял.

— Кровушки из тебя попили, — сказал он. — И в голове порылись. У тебя в голове что-нибудь ценное было? Или хоть секретное?

Тёмка осторожно покачал головой. В мозгах что-то поплыло, но уже не очень сильно.

— Ничего, пройдёт, — сказал водила. — Хорошо, что ушли. И жаловаться некому. У них всё схвачено, за всё заплачено, ничего не докажешь, — процедил он сквозь зубы, трогаясь с места. — Ладно, чего уж теперь-то. Я сейчас вырулю, а ты пока посиди, оклемайся.

Тёмка ущипнул себя за ладонь и зашипел от боли. Водитель заметил и усмехнулся.

— Думаешь, что спишь? Ты ещё про дурку подумай.

— Тогда где я? — спросил Костыльков.

— Правильный вопрос, — одобрил водила, осторожно газуя и разворачиваясь. — Ты на девятнадцатом глобусе третьей осевой пятьсот сорок четвёртого сектора долларовой зоны. На этой линии Цой жив. А вот как ты упырихам-то дался? Ты же с четвёртой линии?

— Кому дался? — не понял Костыльков. — Почему Цой?

— А, ну да. Ладно, давай сначала. Догадки у тебя имеются? Не торопись, подумай.

— Я фантастику читаю, — признался Костыльков. — Это что, типа параллельный мир?

— Ага, с понтом параллельный, — деловито сказал водитель, перестраиваясь в левый ряд. — Двадцать первый пятой осевой. Из которого мы ща дёрнем со стра-ашной нечеловеческой силой... — он круто вырулил машину в Малый Гнездниковский, почему-то совершенно пустой, проехал два дома и резко тормознул. — Давай-ка перекурим. Как зовут?

— Вообще Артём, а так — Тёмка, — сказал Костыльков, решив не тянуть .

— А я — Малыш. Так и называй.

Он аккуратно припарковал машину у левой обочины. Тёмка освободился от ремня, распахнул дверцу — и оцепенел.

На улице было темно и очень холодно. И ещё — тихо, совсем тихо, как будто вечно шумящая Тверская куда-то провалилась.

— Это чего? — понизив голос, спросил Костыльков.

— Девятнашка, — непонятно сказал водитель, — глобус такой, я через него обычно с Тверской выруливаю. Главное — тут пробок почти нет. Так что можно постоять. Куришь? Табак, в смысле? У вас же табак разрешён? — он вытащил зажигалку.

— Без проблем, — сказал Тёмка, доставая "Парламент". На белом прямоугольнике чернела блямба — "КУРЕНИЕ УБИВАЕТ".

— Фигня убивает, — рассеянно сказал Малыш, прикурив и затянувшись. — Ты вроде отлить хотел? Тут везде можно. Электроника уберёт.

— Пожалуй, — Тёмке на самом деле хотелось проверить, всё ли у него в порядке. Он пошёл под ближайшую арку и через пару минут выяснил, что самое дорогое у него цело, хотя при попытке пописать снова стало больно. К тому же трусы оказались перепачканы чем-то тёмным. В полумраке ему не удалось разглядеть, чем именно, но, судя по запаху, кровью.

— Посмотрел? — ехидно спросил водила, когда Костыльков вернулся. — Не боись, поболит — перестанет. Они, твари, не кусают, а прям кровищу вытягивают оттуда. Когда кончишь — самый засос идёт. У кого-то без последствий, а кому-то лечиться приходится потом... И ты тоже гусь перепончатый, — добавил он. — Сказал, что Цой жив. А он у вас умер.

— Как умер? — не понял Костыльков.

— Не помню, вроде скины зарезали, — мужик пожал плечами. — Да ты сам знать должен.

— Я пока ничего не знаю, — напомнил Тёмка. — Даже где мы, не знаю.

— Говорю ж тебе: на девятнадцатом глобусе третьей линии, — сказал водила. — Ладно, слушай сюда...

За следующие пятнадцать минут Костыльков успел выкурить три сигареты, ещё раз посетить подворотню (с тем же результатом), а также узнать много нового и интересного об устройстве Вселенной. Ясности в голове ему это, правда, не прибавило.

— Но почему доллары-то? — допытывался он у водилы. — Доллары-то при чём? Связь какая?

— Да нет никакой связи, — Малыш развёл руками. — Ну сам смотри. Континуум большой, миров до едрёной фени. Есть такие, в которых атомов нет. Или молекул. Туда лучше не соваться. Потому что сами из атомов состоим. Растворимся в пустоте и все дела. Миров с материей тоже до хрена. Есть нормальные, где Земля крутится и люди на ней живут. Мы их глобусами называем. На глобусах тоже по-разному бывает. Понимаешь?

— Ну примерно, — Костыльков закурил четвёртую. Голова начала слегка кружиться от никотина и нервов.

— В общем, учёные методом научного тыка нашли глобусы, где можно как-то жить. Ну, войны там всякие бывают, то да сё. Но в целом — ничего такого сверхужасного. Федеральная Резервная Система эти миры согласилась обслуживать. Выпускает баксы на пятьдесят тысяч глобусов. Поэтому они на всех глобусах с одного станка. Единая межглобальная валюта. Ещё евро есть, но их все рисуют, кому не лень. Даже в плохих местах.

— Это в каких плохих? — решил уточнить Тёмка.

— Помнишь, нам в машину снегом кинули? — спросил Малыш. — Двадцать шестой глобус пятой оси пятьсот сорок пятого сектора. Запомни это место и там не появляйся.

— Почему? — не понял Костыльков.

— Там коренные русских режут, — объяснил Малыш.

— Коренные? — переспросил Тёмка. — В Москве?

— Москва — это по-русски, а по-вепски — Мокось, — Малыш спрятал зажигалку. — В пятьсот сорок втором секторе коренное население этой страны — вепсы и пруссы. Русские — захватчики, все их ненавидят.

— Хоть где-нибудь нас любят? — поинтересовался Костыльков.

— А мы себя любим? — резонно заметил водитель. — С чего ж другим-то?

Тёмка не нашёлся, что ответить.

— Короче, там лучше не гулять, — продолжил водила, — зато через них прямой проезд до Барахолки... есть такое популярное местечко. Кстати, надо будет туда сегодня скататься, закупиться мне надо кое-чем. Пробок вроде бы быть не должно.

— Это в каком смысле пробок? — уточнил Тёмка.

— В смысле континуума, — пояснил Малыш. — По нему сейчас столько всякого левого народа катаются, что метрика стоит.

Из рассказал Малыша Тёмка уже знал, что сообщение между разными мирами налажено очень давно и поставлено на широкую ногу. К сожалению, континуум — то есть та огромная хрень, что содержит в себе все сектора, линии реализаций и глобусы как таковые — оказался небесконечным по мощности. Конкретнее, при одновременном межглобальном перемещении слишком большой массы людей и грузов сам процесс перемещения начинал замедляться. Выглядело это, по словам Малыша, как обычная пробка на дороге, когда все машины или стоят, или движутся с черепашьей скоростью. Именно по этой причине на подавляющем большинстве глобусов технологию и даже саму факт межглобальных перемещений тщательно скрывали от населения. Если бы все получили бы возможность свободно ездить по всем мирам, континуум бы завис намертво. Поэтому число допущенных к соответствующей технике всегда было относительно невелико. Во всяком случае, таково было официальное объяснение.

Сам Малыш попал в глобальную систему случайно. Он был родом с какого-то окраинного глобуса, где сохранилось крепостное право. Помещик продал мальчика богатому путешественнику. Мальчик решил не выяснять, с какой целью его купили, и сбежал — сумел открыть дверь и выпрыгнуть из машины прямо на ходу. К счастью, насмерть не убился, а попал в мир, где к нему отнеслись хорошо, подлечили, накормили и воспитали как могли. В подробности Малыш вдаваться не стал.

— Всякое бывало, — закончил водитель, — зато теперь у меня работа есть, — он похлопал по капоту. — Вожу большое начальство. Вот сегодня отвозил на четвёртый глобус и скруглил. Тут ты подвернулся. Ну чего ж ты мне сказал, что Цой жив?

— Это присказка такая, что-ли, — стал объяснять Костыльков, но Малыш только махнул рукой.

— Чего уж теперь-то. Скажи спасибо, что вспомнил. Уже дома был, тут меня и стукнуло — а как это я на пятёрку-то вырулил? Хорошо, я этот глобус знаю как облупленный... Как же это ты на упырих-то повёлся? Они ж твари нечеловеческие.

— А кто? — не нашёл лучшего вопроса Костыльков.

— Говорю ж тебе, упырихи. Вампирессы по-гламурному. У вас их в семнадцатом повыбили. Веке, в смысле, — уточнил он на всякий случай. — А я тебя завёз в двадцатку третьей линии. Тут они процветают. В основном в сервисе и прочих таких делах. Они ж телепатки, желания хорошо угадывают, гадины, — он сплюнул. — Я сам попал в своё время, — признался он, — чуть не сдох через них, сук.

Тёмка вспомнил сизый хобот между ладоней. Его передёрнуло.

— Короче, — водила убрал зажигалку в карман, давая понять, что перекур окончен. — Основные вещи я тебе объяснил. У меня такое предложение. Про доехать, — водила, видимо, заметил, как напрягся Тёмка. — Домой я тебя, так и быть, отвезу бесплатно. Сам виноват. Но если хочешь — могу покатать. Я так смотрю, какие-то деньги у тебя есть. Двести грина за каждый глобус с первой линии по восьмую. Дальше тоже могу, но уж извини — триста. Время — примерно до утра. Или пока начальство не позвонит.

Костыльков подумал. Предложение показалось затратным, но заманчивым. В конце концов, другого шанса увидеть иные миры у него не будет.

— Ладно, — сказал он. — Кататься так кататься... А мы сейчас где, кстати?

— Ну ты уже третий раз спрашиваешь. Девятнашка это, — терпеливо повторил Малыш. — Довольно продвинутое место, тут все электроникой закупаются по нормальным ценам, — он почему-то ухмыльнулся. — Походи по магазинам, есть что брать. Только сначала телефончиками обменяемся. А то пойдёшь гулять, я тебя потом не найду. Звони сам, — предупредил он, — я за роуминг платить не буду.

— У меня эм-те-эс, — сказал Тёмка. — Тут берёт?

— Эти почти по всему континууму в роуминге, только "Водафон" круче, — уверенно заявил Малыш. — Да ты на свой посмотри: там сообщение наверняка пришло.

Тёмка вытащил из кармана мобильник и обнаружил в окошечке эсемеску: "Уважаемый абонент! Для подключения услуги "Межглобальный роуминг" наберите на своём телефоне команду..." — дальше шла звёздочка, три единички, потом снова звёздочка, длинный хвост цифр и решётка. С хитрой последовательностью удалось справиться с третьего раза — мешала темнота и волнение. Малыш продиктовал свой телефон, Тёмка вбил его в записнушку и ему тут же позвонил. Соединялось долго, но в конце концов в кармане водителя запиликало.

— Лучше бы айфон взял, а не эту херакалу, — пробормотал Малыш, вытаскивая "Моторолу". Костыльков вспомнил Сухарянина и невольно усмехнулся.

После обмена номерами водитель посоветовал Тёмке пополнить счёт, и тут же предложил помочь, поскольку в его телефоне, дескать, имеется "универсальный кредитный центр". Тёмка дал ему сотку, решив, что на связи экономить не стоит. Водила бумажку быстро спрятал и принялся тыкать пальцами в клавиши.

— Всё нормально, сотню перевёл, сейчас эсемеска придёт, — деловито сообщил он. — Ты пока погуляй, а я тут постою, мне кое-кому позвонить надо, — он неопределённо мотнул головой. — Только далеко не уходи.

В кармане пискнуло. Тёмка вытащил мобильник и узнал, что на его глобальный счёт зачислено восемьдесят шесть долларов пятьдесят центов. Костыльков прикинул процент, тихо чертыхнулся и побрёл вверх по переулку.

Тверская выглядела странно. Никаких машин на улице не было совсем, зато по самой середине тянулись блестящие полосы, напоминающие очень широкие рельсы. Над ними время от времени со страшной скоростью проносились — точнее, пролетали — какие-то освещённые изнутри овалы размером с малолитражку. Что самое удивительное, всё это происходило в полной тишине, разве что через секунду-другую после очередного пулей летящего овала раздавался тихий печальный вздох.

Тёмка благоразумно решил не приближаться, а пошёл по улице вверх, настороженно приглядываясь.

Если не считать транспорта, всё остальное выглядело довольно похоже на его родной мир. В домах горели окна — правда, не привычным жёлтеньким светом, а поярче, напоминающим натуральный дневной. Народу на улице было немного, но одеты все обычно, без изысков. Фонари светили всё тем же дневным светом, но форма у них была привычная. Наличествовала и реклама. Тёмка остановился перед знакомым щитом, на котором счастливо одарённая молочными железами блондинка ласкала взглядом мобильник. Судя по всему, вездесущая "Моторола" добралась и сюда.

Рядом светился огнями магазинчик с надписью "Мир электроники". Под стеклом красовалась всё та же реклама девушки с телефоном.

Тёмка решил посмотреть и зашёл внутрь.

Это было маленькое помещение с платёжным автоматом в углу (на пустом экране было фломастером написано — "временно не работает") и дверцей с табличкой "Только для персонала". Другой угол закрывала зелёная ширмочка непонятного назначения.

В магазине никого не было, кроме крохотной старушки в огромных очках, озабоченно изучающая витрину. За прилавком скучала блондиночка, на удивление похожая на рекламную диву с плаката, в аккуратном пиджачке и рубашечке — разве что грудь не отличалась выдающимися размерами. Увидев потенциального покупателя, она расцвела, заулыбалась и тут же предложила стаканчик кока-колы и журнал со свежими поступлениями.

От колы Тёмка отказался и спросил последнюю "Моторолу".

— О! — девушка взмахнула ресницами. — Вы обратились по адресу, мы как раз специализируемся по данному модельному ряду. Желаете посмотреть женскую или мужскую модель?

— Я вообще-то мужчина, — напомнил Костыльков.

— Понимаю-понимаю, — девушка хлопнула глазами. — Значит, женскую. Извините, у господ покупателей бывают разные вкусы...