Кроманьонец

* * *

Нож получился скорее оружием. Кожу, шкуры или деревяшки куда удобнее резать острой, как бритва обсидиановой пластиной. Не мудрствуя, так же, как крепил наконечник на древко дротика, я приладил несколько пластин к деревянным ручкам.

Чехол для ножа, как и планировал, нагрел над пламенем, потом вынул из него палку. Нож входил свободно, что было хорошо для режущей кромки, но плохо для ношения. Наклеил на крестовину полоски кожи, намотал сверху сухожилия и еще раз намазал клеем. Когда все просохло, лезвие в чехле болталось свободно, а крестовина садилась плотно.

Чуни получились так себе. Обуюсь, когда в лес соберусь. Жарко в них и полагаю, что мочить не стоит: Шкура выделана плохо, может загрубеть, да и запах будет от них еще тот. Решил, что мастерить пока ничего не буду. Лучше с племенем больше времени проводить. Уже жалею, что все делал сам. Все равно придется обучать приобретенным навыкам соплеменников.

Как в воду смотрел!

Просыпаюсь от крика. Слышу голос Тоя.

— Лоло! Лоло!

Выбираюсь из землянки, а он, как и все близко не подошел. Стоит и окатыши обсидиана в руках держит.

— Покажи, — говорит.

Мне понятно, чего он хочет. Недавно подарил Таша и Лило свои поделки — обсидиановые пластинки с деревянными рукоятками.

Глава 3

Вода отходит. Уже кое-где по лужку можно и посуху пройти. Но все же для демонстрации новинок и обучения выбрали тот холмик, где заросли лопуха. Так сказать — на нейтральной территории. И от моей землянки, и от стойбища — место равноудаленное.

Как я показывать буду, смотреть захотели все мужчины племени. На мой вопрос о перспективах рыбалки, Той ответил просто:

— Рыбы много.

Уже и я телепатом становлюсь! По жестам и интонации понимаю — Не переживай, рыбы будет много!

Вожак "белок" вытащил из чума рода сверток. Все женщины принялись его разворачивать. По мере раскатывания, вынимали палочки и листики, застрявшие в крупных ячейках.

"Толи бреденек, толи сеть",— решаю.

Тина-рыба принесла веревку и сноровисто начала чинить порванные участки.

К полудню все племя, взяв сети, короба и корзины двинулось вниз по течению. Мужчины несли только копья, а Той прихватил еще и топорик. Я, понятное дело, не мог пропустить столь яркое по меркам однообразных будней событие. Отправился с ними.

Перешли вброд заболоченную балку и направились от реки к лесу. Прошли километров пять-шесть. Идем между березок и осин. Легкий ветерок принес свежесть и запах болота. Вскоре вышли к озерцу, заросшему камышом и осокой.

Той быстро обкорнал поваленную березку, оставив только трехметровую средину. Я заметил, что ствол облеплен трутовиком. Стал озираться в поисках чаги. Вспомнилась история из прошлой жизни.

Чага полезный для человека гриб. Мощнейший биостимулятор. Еще в девятнадцатом веке фармацевты пытались понять, что именно в нем полезно? Крестьяне, экономя деньги на чае, заваривали рыжеватую сердцевину гриба и пили. Никто в таких деревнях не заболевал онкологическими заболеваниями. Это все, что я знал о чаге, когда поехал с друзьями на рыбалку.

Все тогда уже в возрасте были и о здоровье переживали. Увидел я поваленные березки обросшие трутовиком, как позже выяснил — ложным и давай собирать. Феликс смотрел на мои потуги, смотрел, вдруг спрашивает, — что это я делаю? Я тут же выложил все, что знал.

— Мне тоже нужна онкологическая профилактика, — пробормотал товарищ и начал осматривать стволы засохших берез.

Смотрю и он собирать начал. Вдвоем веселее. Насбивали по большому пакету грибов. Обмениваемся впечатлениями, что пахнут они как съедобные и даже рыжую сердцевину в них нашли. Я подробно рассказываю, что именно ее нужно порезать кубиками и высушить. Потом, конечно выяснилось, что мы фигней занимались. Зато посмеялись от души.

Сейчас я знал, что искать. Пока мужчины давили бревнышком прибрежные заросли, медленно продвигаясь к чистой воде, посматриваю на березки, ищу взглядом черные наросты. Знаю, что обязательно найду. Зараженное спорами дерево обычно через двадцать-тридцать лет погибает. То там, то тут в роще у берега озерца стоят сухие стволы, а на земле их еще больше.

Взял топор Тоя, небольшую корзину и углубился в рощу. Сразу нашел два дерева с чагой. На одном черные наросты расположились высоко, а на втором — в самый раз, чтобы попробовать стесать их.

Топорик, так себе — обычный. Отретушированный кремешек сантиметров двенадцать примотанный к палке. Но с работой я и таким управился. Посмотрел снова по сторонам и еще оно дерево заприметил...

Так увлекся, что когда услышал крики, а звали меня, удивился: не замечал раньше за собой отсутствие контроля. Откликаюсь и возвращаюсь на берег. Вижу в метрах пятидесяти еще одну проложенную "просеку".

Той недоволен. Ведь я топор забрал! Оказывается нужны палки для бредня. Пожимаю плечами, показываю на корзину и говорю:

— Польза. Не болеть!

Ну, и руками размахиваю для пущей важности.

Кивает в ответ, берет топор и уходит в рощу. Соплеменники тут же сбиваются у корзины. Берут чагу, нюхают, кое-кто даже в рот сует.

"Ничего, научу народ варить чай".

Вернулся вожак, принес две полутораметровые жердины. Он и Тина примотали их по краям волокуши и стали заводить ее в "просеку". Толо — самый высокий человек в племени, взялся за капюшон бредня и пошел за ними.

Проваливаясь по колено в ил, они вышли на чистую воду и завернули снасть ко второму проходу. Толо загружает сеть, опустившись по шею в воду.

Соплеменники полезли в заросли камыша, топая и крича. Я с интересом, ожидая результата такой рыбалки, направился к месту, где они вытащат волок из воды. Ожидал чего угодно, но количество рыбы и раков, застрявших в веревочных ячейках, меня поразило. Крупные караси закупорили сеть и много мелюзги с ладошку тоже попали в западню. Интересно, что они с таким роскошным уловом делать будут?

А рыбачки очистили волок, тут же его подлатали и снова полезли в воду. Рыбачили, пока не заполнили корзины и короба.

* * *

Женщины потрошили крупных карасей, выбирая икру, а я кружил рядом, собирая плавательные пузыри в миску. Дети нанизывали мелкую рыбешку на прутики, в это время мужчины что-то сооружали над ямой, где недавно обжигали гончарные изделия.

Они воткнули заостренным концом четыре подготовленные заранее палки с множеством обрезанных на сантиметр-два от ствола веточек. На эти "рогульки" по периметру положили перегородки из лещины.

Развели огонь. Когда костер прогорел, парни разложили прутики с рыбой на перекладины и стали кидать в костер свежие ветки ивы. Тут же пошел густой белый дым.

"Была бы соль! Засолить на пару часиков, а только потом закоптить и хранить рыбу тогда можно долго", — мысленно сокрушаясь, я наблюдал, как бока рыбешек начинают менять цвет.

Вечером объедались раками, икрой и карасями, а с утра я показал, как из куска обсидиана получаю острые пластины. Мужчины радовались как дети. Потом принес клей, объяснил, как сумел, что сварил я его из копыта, той ноги, что отобрали они у медведя. Эта новость их расстроила. И не было уже радости, когда первые пластинки приладили с помощью моего клея на деревянные рукоятки.

Пришлось успокаивать, что, мол, из рыбы клей тоже сварить можно. И вообще, в чем проблема? Пойдем в лес, убьем лося и будет всем счастье!

Той просит:

— Покажи...

За те секунды, что находился в метальном ступоре, решил отомстить ему. Отвечаю:

— Покажу.

Понимаю, вопрос "когда" не услышу. Нет у них таких вопросов, как нет и понятий — вчера и завтра.

— Покажи.

Снова говорит, хмуря брови.

Развожу руками и повторяю с нажимом:

— Покажу!

Кивает в ответ...

* * *

"Обещать — не значит жениться"

Тут афоризмы мне вряд ли помогут. Строгаю копьеметалку и размышляю о своем обещании.

Сходил в елово-сосновый лес. Нашел кривую палку. Увидел в ней копьеметалку и подобрал. Еще немного и закончу работу. Получилась удобная ручка, чуть выше небольшое утолщение и изогнутый конец. Если держаться за рукоять, то окончание располагается почти параллельно предплечью, немного загибаясь вверх. Сейчас выравниваю ложе и ковыряю на самом кончике стопорную ямку.

В лесу опробовал чуни. Ходить в них понравилось. Решил выпросить у Таша веревку и сделать травяную юбку. Какой-то мягкой и высокой травы на опушке целые заросли обнаружил. Бродил не долго, но видел огромное стадо косуль голов так на пятьдесят, а может, и больше. Лисицу и беременную волчицу. Напугала она меня до смерти. Спокойно протрусила мимо и скрылась в овражке. Но я-то заметил ее не сразу!

Еды теперь в племени много. Отъедаюсь. И дары озера еще не приелись. Соль у соплеменников для посола все же нашлась. Крупных карасей порезали вдоль хребта и, пересыпав солью, уложили в короба.

Пытался выяснить у Таша где они берут соль, показывает направление — вверх по течению и растопыренные пальцы обеих рук. Смотрю на нее и ничего понять не могу. Сбегала в чум, принесла кремень. Гладит по голове, заглядывает в глаза.

— Лоло...

И ручкой вдаль, по реке машет.

— Таша, там?

Повторяю ее движение.

Думает не долго.

— Там.

Достает из сумки, она у нее почти все время на плече болтается, свой "леденец" и кладет перед собой на землю. Рядом кремень. И снова сует мне растопыренные пальцы под нос.

Беру соль и говорю ей:

— Соль! — потом камень обзываю: — Кремень!

Она повторяет...

— Соль, кремень.

— Соль менять на кремень... — перед тем, как произношу "кремень", показываю десять пальцев: — Так?

Киваю на всякий случай головой.

Сообразительная у меня мамаша! Зависает не долго.

— Так, — отвечает.

Прячет соль в сумку, идет к чуму, чтобы отнести кремень, слышу, повторяет: "Менять, менять".

"Больше с народом общаться нужно", — чешу затылок.

Мужчины теперь не рыбачат. С утра уходят обсидиан искать, а по вечерам, пока солнце не сядет, расщепляют его на пластины. Наверное, менять будут на соль и другой дефицит.

Вместо раздумий о рогах и копытах, мне тоже не мешало бы озаботиться личными запасами.

"Меркантильный...Чего я вообще переживаю? Ведь тут коммунизм строить не нужно. Он есть!"

* * *

Испытания атлатля меня порадовали.

В будущем энтузиасты делали копьеметалки самых разнообразных конструкций. Дротики для стабилизации оснащались оперением. Могу ошибаться, но память зафиксировала прочитанную когда-то информацию о рекорде броска с помощью атлатля на двести тридцать метров. Я запустил дротик метров на пятьдесят! И снова танцевал шаманский танец, потому, что рукой кидал, если целился — на пятнадцать и, максимум на двадцать пять, когда бросок направлял в небо.

"А, что если попробовать самому поохотиться", — мысль вызвала прилив энтузиазма.

Думая в большей степени о маскировке, прежде, чем отправиться в лес, хочу сделать травяную юбку и может быть — чего-нибудь на голову.

По моей просьбе Таша выделила метра полтора веревки.

Нарезал ножом травы. С этой задачей он справился великолепно! Конечно, я справился, но без ножа потратил бы на это дело уйму времени. Навязал метелок так, что над узелком остались колечки. Обмерял веревкой талию, завязал, не сильно затягивая. Обрезал лишний кусок. Таким же способом отмерил и для головы. Нанизал на веревки пучки травы и приоделся. Пока не знаю, как смотрюсь со стороны, но чувство удовлетворения испытываю. Обул чуни и пошел в лес.

Стараюсь во время ходьбы шуметь поменьше. Замечаю по характерным шарикам на земле, что косули в основном держатся у зарослей лещины или в густом ельнике. Там, где я видел стадо несколько дней назад, их теперь точно какое-то время не будет. Объели все, что смогли.

Застучал дятел, и лес сразу наполнился и другими звуками. Слышу крики ворона, стрекотание сорок, от рева медведя бросило в пот. Прислушиваюсь. Вроде, далеко косолапый...

Поглядывая на солнышко, прохожу дальше. Набрел на густые заросли и там увидел небольшое стадо. Косули объедали молодые побеги фундука и, мне показалось, что смогу подойти ближе, не потревожив их. Только показалось...

Я и не думал готовиться к броску, только крался, а животные уже насторожились и медленно пошли от меня вглубь зарослей. Бежать и кидать дротик наудачу, счел неразумным. Развернулся и пошел к землянке, обдумывая новую идею. Появились мысли, что и как нужно показать будущим охотникам. От охватившего меня нетерпения, побежал.

Перебирая наследство Ахоя, обратил внимание на фигурки животных, вылепленных из глины. Сейчас прихватив их, пошел к мужчинам, на облюбованный ими холмик. Увидел, что они сейчас там что-то мастерят.

Мой внешний вид привел мужскую часть населения в неописуемый восторг. Той стал выкрикивать имена женщин и вскоре, почти все племя собралось у мастерской.

Зеленоглазка тут же полезла обниматься. Слышу, шепчет на ушко:

— Ты, красивый...

От ее слов краснею вопреки прожитым в будущем годам. Смеюсь, чтобы нормализовать взбушевавшийся вдруг гормональный фон, отмечая речевой прогресс Лило. И ей смешно...

* * *

То ли я и, правда был неотразим, толи травяную юбку и венок соплеменники сочли удобными, но к вечеру уже все соплеменники щеголяли в обновках. Не знаю, одному ли мне показалось, что женщины стали выглядеть сексуальнее? Было трудно контролировать желание и не бросать случайные взгляды на места, что раньше надежно закрывали шкуры. Таша заметив, куда направлен мой взгляд, а смотрел я на присевшую у костра Тиба, лишь взъерошила волосы на затылке и рассмеялась.

План охоты удалось показать мужчинам только утром следующего дня. Они сами пришли к землянке и когда на зов Тоя я вышел, тут же услышал:

— Покажи!

Собрав для этого все необходимое, отправился с ними к мастерской.

Указываю на большой кусок песчаника, который Лим-камень использовал как табурет и обзываю его — лесом. Рукой указываю на виднеющиеся сосны. Ставлю на камень фигурки животных. Поглядываю на охотников.

Им интересно.

Подталкивая, отвожу их всех за камень и изображаю скрытность. С раза пятого одной и той же сцены моего спектакля они стали осмысленно повторять то, что я им показывал.

Потом я прыгал и кричал, после — развернул фигурки на камне, будто напуганные животные убегают от загонщиков, а сам присел перед ним, изготовившись для броска.

Заметив атлатль в моих руках, Толо все испортил. Пришлось дать всем его рассмотреть. Наконец, все более или менее получилось: Вначале охотники крались, потом стали прыгать и кричать, Той развернул ко мне фигурки и я метнул дротик.

И снова в их глазах восторг и изумление. Бросали по очереди раз по двадцать, а меня жаба давила — как бы с наконечником чего плохого не случилось. Как наигрались, пошли в лес. Я отвел их к тем зарослям, где вчера видел пасущихся косуль. Они и сегодня оказались там. Метров за сто, жестами я показал соплеменникам, что нужно обойти кустарник. Той кивнул и загонщики ушли.

Мне удалось приблизиться к животным метров на сорок, пока они не стали уходить. Затаившись за разлапистой елью, замер. Ожидал не долго. Только услышал крики, как увидел выбегающих из зарослей фундука косуль. Сердце тут же заколотилось и как водится, только сейчас стал сожалеть, что не сделал еще два или три дротика.