Триада миров. 3. Внутренний мир

Возле окна на постели, окутанный проводами, лежал человек с закрытыми глазами. Голова была выбрита, видимую мне сторону лица пересекали два безобразных рубца. Мужчин был не просто бледен, кожа была откровенного серого цвета, словно жизни в нем не осталось. Возможно, раньше этот профиль был красив, но сейчас мужчина исхудал так, что кожа неприятно обтягивала череп. Он не двигался, даже казалось, что он уже не дышит. Руки лежали поверх одеяла. Сильные руки сильного человека с длинными пальцами сейчас высохли и стали старческими.

Я нервно сглотнула и сделала шаг. Ноги отказывались меня держать. Хотелось кричать, но даже сип не прорывался сквозь горло. Мужчина не двигался. До него надо сделать пять шагов. Всего пять... Целых пять... Слезы застилали глаза, столь тщательно спрятанная боль рвалась наружу, грозя убить.

В коридоре слышались голоса.

— Хельга, сними защиту!! Не делай глупостей!

— Ростин, сволочь, если хоть один волос упадет с головы дочери...

— Кто там лежит?!!

— Я не знаю!!!

Голоса перемешивались и не опознавались. Моим маяком сейчас был лишь этот человек. В нем была разгадка тайн прошлого и будущего. Еще один шаг. Воздуха катастрофически не хватало. Это злая ирония судьбы? Она издевается надо мной? Еще шаг. Я замерла. Мужчина не двигался. Отсюда я не дотянусь, надо сделать еще один шаг. Шаг, после которого я умру.

Мужчина открыл глаза и повернул ко мне голову:

— Девочка моя, последний шаг. Я не дотянусь, — черные глаза смотрели с улыбкой.

Я рухнула. Боль, страх, отчаяние захлестнули и выливались потоком, диким стоном. Алексин выкинул руку вперед, чудом поймал и дернул к себе.

— Милая, тише, успокойся, я вернулся. Не плачь, нельзя, деткам повредишь. Все, все, это не сон, я живой, все будет хорошо. Ну прости, девочка моя, раньше никак не мог.

— Алексин, Алексин, Алексин, — хрипло шептала я, вцепляясь судорожно в худые руки, — почему, как, не уходи, мне плохо, я не могу.

— Я вернулся, Хельга, сам не знаю как, но вернулся. Успокойся, принцесска, я не уйду.

— Ты хранитель? Опять хранитель?

— Нет, точно нет. Я не мертвый, я живой. Маленькая моя, успокаивайся. Что с голосом? Простыла?

— Молчала. Не могла говорить.

— Тогда молчи. Хельга, как же я соскучился по тебе. Девочка моя, все будет хорошо.

Истерика сменилась горькой радостью. Слезы текли сами, но боли не причиняли, наоборот, дарили облегчение. Алексин устроил меня рядом, обняв за плечи.

— Почему ты не сказал врачам?

— Шшш, тише. Я так понимаю, что прошел путь брата. Для окончательного возвращения нужна была твоя жизненная энергия. Извини, я тут немного повампирю. Но ни тебе, ни детям ничего не угрожает. Либо во мне разочаровались, либо наоборот вознаградили, но меня вернули. Так что Зосиму придется опять меня терпеть.

Он менялся на глазах. Землистый цвет кожи исчез, да и черты лица сгладились. Шрамы зарубцевались и выглядели не так страшно. Я проигнорировала замечание про Зосима, боясь сорваться в истерику. Потом, когда мы вернемся в резиденцию, я скажу ему. Он поймет и поможет. Но потом.

-Жаль, волосы побрили. Как тебе мой новый имидж?

За дверью что-то грохотнуло.

— Что там?

— Я поставила дискретку, прежде чем войти. Ее пытаются вскрыть.

— Джек и Краус? И до сих пор не взломали? Ты сильна. Ладно, пусть помучаются.

Я тихо рассмеялась, а потом спросила:

— Ты вернешься в резиденцию?

— Сегодня же. Если дождешься, то вместе с тобой. Что ты натворила, раз отец с Джеком так бесятся?

— Они задушили меня своей заботой.

— Милая, сними защиту.

— Еще минуту, пожалуйста.

— Я никуда не исчезну. Я почти восстановился, не переживай.

— А мы тебя женили.

Он хмыкнул:

— Из-за имущества? Зря, я же завещание оставил.

— Не нашли.

— Ну и ладно, потом разведусь.

— Нет.

— Девочка моя, зачем мне фиктивная жена? Заплачу откупные.

— Это Ира. Она ждет сына. Твоего.

Он замолчал, потом слегка подтолкнул меня:

— Сними защиту, надо возвращаться домой. Я виноват перед Иришкой, буду отмаливать грехи. Да и тебя муж ждет.

Я осторожно встала и отвернувшись, закусила губу. Защита исчезла. Зург и Неро, лежавшие возле двери, лишь приподняли голову, когда в палату ворвались Краус и Джек. Они застыли, растерянно глядя на нас. Алексин уже сидел, а я опиралась на него спиной.

— Опять? — выдохнул Джек, настороженно глядя на брата.

— Нет, с некоторыми усовершенствованиями, — поддел его хранитель, — и тебе предстоит с этим разобраться.

Я высвободилась из его рук и отошла к окну. Несмотря на недоверие к Джеку, я с удовольствием наблюдала, как тот обнял брата. Скупая на проявление эмоций, но искренняя радость. Отец тоже приветствовал старого друга.

— Задушите, — проворчал Алексин, его глаза странно поблескивали, — лучше найдите мне одежду. Здесь плохо кормят. Да и жена дома ждет.

— Уже и про жену знаешь? Быстро, — усмехнулся Джек, — уверен, она тебе все выскажет.

— В отличие от некоторых, я умею обращаться с женщинами. Правда, Хельга?

Я лишь улыбнулась.

— Хельга не говорит, — тихо сказал отец, подходя ко мне.

— Не знаю, не знаю, минуту назад она с удовольствием поведала, что меня окольцевали. Кстати, о кольцах, а зануда-то где? Хельга, вы поссорились? Ну не верю я, что он тебя так просто отпустил одну.

Повисло тягостное молчание. Я уткнулась отцу лбом в плечо и вздохнула. Краус успокаивающе гладил по плечу.

— Джек? — насторожился Алексин.

— Пойду к Ростину, пусть готовит выписку, — увернулся от ответа брат, — Краус, иди, поможешь.

Они слишком быстро вышли.

— Хельга, что случилось?

— Зосима больше нет. У него тоже начался третий переход и он погиб одновременно с тобой.

Тишина, скрип кровати, неровные шаги. Я сверлю взглядом потолок, пытаясь справиться со слезами. Алексин осторожно притянул к себе, пряча в руках:

— Бедная моя девочка.

— Я Странник, это моя цена.

— Жестоко. Если бы я мог, вернул бы его вместо себя. Прости, милая.

Он покачивал меня, гладя по волосам. Потом ойкнул.

— Что такое? — испугалась я.

— Дерутся, — он осторожно положил руку на живот, — меня малыш пнул.

Я прислушалась к ощущениям. Ну какой пинок, так легкий ласковый удар маленькой ножки или ручки, даже больше похожий на поглаживание.

— Шевелятся! Алексин, они шевелятся!

— Конечно, шевелятся. Они же дети и растут. Хельга, какой же ты ребенок.

Он присел на подоконник, не отпуская меня из рук, я поддела его:

— Все подзаряжаешься?

— Нет, стараюсь осознать, что ты не сон. И что я правда живой. Помнишь, я говорил, что хранитель тоже может влиять на подопечного? Удивительно, но я по-прежнему могу тебя успокаивать через обмен энергией. Это и хорошо, и плохо.

— Почему?

— Хорошо, потому что ты начнешь возвращаться к жизни. Да и детям нужна спокойная мать. Боль не скоро пройдет, потребуются годы, десятилетия. Но жить надо дальше, Хельга.

— Я постараюсь.

— Я помогу. А плохо, потому что через меня тобой можно управлять. Из-за меня ты уязвима. И этим попытаются воспользоваться.

— У Среднего мира появился правитель. Шитак закрыл границы. Я переживаю за него. Нападения архитов прекратились.

— Разберемся. Но это одна из причин, почему я сегодня же возвращаюсь в резиденцию. Я пока слишком слаб, чтобы сопротивляться нападению.

Дверь снова распахнулась, вернулись отец с Джеком, следом вошел озадаченный Ростин. Он недоверчиво покосился на Алексина и осторожно заявил:

— У меня есть образцы ДНК хранителя, остались после анализов, — при этих словах Ростина Алексин хмыкнул, — если хотите...

— Ну хоть один здравомыслящий совет от вас сегодня, Ростин, — съехидничал Краус, — а что мешало вам раньше провести анализ?

— Потому что воскрешение господина Алексина — нонсенс с точки мироздания. Простите, но когда мы пытались вытащить больного, то он был жив. А всем известно, что хранители мертвы.

— Ваше величество, не путайте доктора, — вмешался Джек, — я свидетельствую, что вернулся Алексин, мне и генетических экспертиз не надо. Случай действительно уникальный. А ты бы не хмыкал, а одевался бы. Я так понимаю связь хранитель-подопечный сохранилась, а значит, здесь тебе оставаться нельзя. Неизвестно, что еще проснулось.

Он положил на край кровати одежду и вышел. Ростин, что-то бормоча себе под нос отправился за ним.

— Хельга, пойдем, — позвал меня отец.

— Пусть она останется, — возразил Алексин, — я воспользуюсь ширмой.

Краус насупился и бросил недоверчивый взгляд на него.

— Краус, я женат. Тебе нечего опасаться за честь дочери, вообще, я балдею. Почти двадцать лет ты мне доверял, а тут вдруг начинаешь подозревать во всех смертных. Найди мне лучше трость.

— Нет, это точно ты, — проворчал отец, — как всегда наглый и никакого уважения к правящей персоне.

Он вышел.

Алексин отправился за ширму одеваться, я устроилась на его кровати. Удивительно, но я почувствовала усталость и голод. Давно забытые чувства, что испугалась.

— Что опять не так? — раздался голос хранителя.

— Почему ты так решил?

— У тебя на лице все написано.

— Проголодалась и устала. Я давно уже перестала хоть что-то ощущать. А еще горло разболелось.

— Если Краус сказал правду и ты не говорила вообще, то помолчи, на сегодня ты перевыполнила норму. Стресс потихоньку отступает, ты возвращаешься к жизни. И это правильно.

Он подошел, прихрамывая, и подал руку:

— Пошли домой.

— А ты готов?

— С тобой? Хоть на край света, девочка моя.

За дверью обнаружился Джек с тростью. Он без слов протянул ее брату. На меня Возрожденный старался не смотреть, как и я избегала его взглядом.

Отец разговаривал с главврачом. Увидев нас, кивком отпустил Ростина.

Вокруг больницы собрались толпы зевак и репортеры.

Я удивленно посмотрела на отца:

— Хельга, появление новоявленного Странника, Правителя и действующего Странника не прошло незамеченным. А теперь еще и возвращение хранителя.

— Временно во избежания ненужных слухов, Алексин, иди сюда. Ее высочество пойдет с отцом, — Джек приблизился к брату, а тот схватился за его плечо:

— Кажется, я переоценил себя, ноги не держат. Разучился ходить. Так, Хельга, нос выше, завтра буду как огурчик.

Так и вышли. Я с отцом, привычно опустив голову, за мной как тени скользили Зург и Неро. Последними спускались братья. Отец не дал никому возможности устроить стихийную пресс-конференцию, быстро усадив меня в машину. Рядом плюхнулся бледный хранитель.

— Да, отвык я от активной общественной жизни.

— Вы оба осознаете, что без официальных заявлений не обойтись? — спросил нас Краус, — Срок завтра до полудня. Думайте и ищите правдоподобное оправдание.

Алексин пожал плечами:

— Будет вам, Ваше величество, сказочка. Уж что-что, а небылицы рассказывать я умею. Вон Хельге, до замужества байки рассказывал.

— Да уж, наслышаны мы об этих сказочках, — проворчал Краус, стараясь казаться грозным, — как только ума хватило такое ребенку рассказывать.

— А что там было? — решила уточнить я.

Краус с Джеком переглянулись и ошарашено посмотрели на хранителя.

— Да она раньше засыпала, прежде чем я доходил до самого интересного, — сдал меня тот.

Уже подъезжая к резиденции, я озадачилась важным вопросом.

— Иру надо подготовить. Мы можем не с центрального входа запарковаться?

Со мной согласились, но нас это не спасло. На крыльце стоял Стешин, держа за плечи бледную Ирину.

— Пап, а что случилось?

— Сущие мелочи, — беззлобно отозвался он, — у нас тут Странник и по совместительству наследная принцесса, она же мать будущих правителей двух легендарных миров пропала. Хельга, вечером я хочу серьезно поговорить с тобой. Будь добра, найди время между празднование возвращения твоей личной няньки и написанием побасенок для прессы. А теперь думайте, как выкручиваться будем. Принимать преждевременные роды мне совершенно не хочется.

Краус осекся, заметив что мы втроем смотрим на него с раскрытыми ртами.

— Что? — возмутился он, — я тоже умею радоваться. У меня между прочим друг с того света вернулся.

Поскольку мы продолжали на него смотреть, он вздохнул.

— Вот опять все самому делать, — ворча, вылез он.

Джек покосился на Алексина. То вздернул руки вверх:

— Между прочим до вступления в должность, Краус был балагур и шутник, ты сам помнишь. Власть подпортила ему характер, а тут может просветление снизошло.

— Пошли уж, просветление.

Джек вышел следом и обойдя машину, открыл мою дверь. Стешин и Ирина уже спешили к машине. Я обернулась к Алексину, он кивнул:

— Иди.

Джек ждал возле дверей, а я не готова была воспользоваться предложенной рукой. Алексин удивленно шепнул:

— Девочка моя, это же Джек, он не кусается.

Возрожденный видимо услышал наш разговор, поскольку рука тут же исчезла. Я сама вышла из машины, и на меня налетела маленький ураган:

— Ты о чем думала? Я же испугалась!

Она правда дрожала от пережитого волнения, даже забыв, что рядом Краус и Стешин. А ведь ей предстояло вынести еще одно испытание — возвращение мужа. При том, что расстались они не очень хорошо. В стороне Краус пытался подготовить Стешина к сюрпризу.

— Ир, все хорошо, а будет еще лучше.

— Ты говорить начала??? — тьма побери, я же забыла.

Интересно, а отец правда сможет принять роды? И спасти малыша, ведь срок маленький, хотя больше чем у меня тогда был.

— Ир, ты только не волнуйся, понимаешь, тут влияние энергополя, — залепетала я, но меня перебили.

Хрупкая тихая и скромная блондинка превратилась в фурию:

— Ты мне про электричество свое помолчи!!! Я тебе сейчас замыкание устрою! Перегрузку сетей и резонанс волн! Я же волновалась, а ты!!!! Я тебя!!! Я тебя!!!

Из машины послышалось фыркание, которому вторили тихие смешки Джека и отца. Стешин неодобрительно на них косился, но молчал.

— Знаешь что, дорогая, — взорвалась я, — я тоже беременна и имею право на игру гормонов. Хочешь поскандалить? Отлично, в машине есть подходящая жертва, — смешки тут же прекратились, — можешь на законных основаниях портить ему нервы, поскольку прически пока нет. И кулон тоже верни ему.

— То есть на законных? Опять твои энергетические штучки?

— На законных. А штучки не мои, они межмирные. Мы позже разберемся.

Я постучала по крыше автомобиля и отошла в сторону. Будем считать, что Ирину подготовили. У меня правда не было сил. Но и уйти не могла, боясь что потребуется помощь.

Ирина смотрела недоуменно на меня, и не заметила , как за ее спиной из машины вылез Алексин. Сдавленно охнул Стешин, покачнувшись. Джек тут же подхватил его, а я порадовалась, что все происходит во внутреннем дворе и нас не видят. Нельзя подданным знать о слабостях сильных мира сего и Внешнего. А мы ведь тоже люди.

— Ириш, — тихо позвал Алексин.

Девушка замерла, побледнев и медленно развернулась в его сторону. Между ними было два шага, и я как никто другой знала как тяжело они даются. Хотя наверно только мне. Ирина подлетела к нему вцепившись в рубашку: