Spice and Wolf 4

— Да, мы хотим узнать, как добраться до одного монастыря. Монастырь называется Диендоран, а имя его настоятеля Луис Лана Шутингхилтон.

Уже называя фамилию настоятеля монастыря Диендоран, Лоуренс подумал, что она немного похожа на Эльзину. На лице же Эльзы тотчас отразилось неподдельное изумление.

Однако прежде чем Лоуренс успел хотя бы раскрыть рот, чтобы поинтересоваться "в чем дело?", Эльза стерла удивление с лица и заявила:

— Этот монастырь мне неизвестен.

Несмотря на вежливые слова, Эльза теперь была явно настроена враждебно. Она даже попыталась захлопнуть дверь, не дожидаясь ответа Лоуренса.

Однако как может торговец допустить, чтобы перед его носом так легко захлопнули дверь?

Лоуренс проворно вставил ногу в щель между дверью и стеной и, обворожительно улыбаясь, произнес:

— Я слышал, в этой церкви есть священник по имени Фрэнсис.

Эльза возмущенно уставилась на ногу Лоуренса. Затем, переведя взор на его лицо, она сказала:

— Отец покинул нас этим летом.

— Э?

Пораженный Лоуренс попытался было что-то произнести, но голос Эльзы перекрыл его.

— Тебе еще что-то надо? Я не знаю, где этот монастырь, и у меня очень много дел.

Лоуренс понял, что если он будет настаивать, Эльза может позвать на помощь, и тогда будут проблемы. Поэтому он убрал ногу, и в то же мгновение Эльза, сердито выдохнув, захлопнула дверь.

— ...

— Похоже, ты не произвел хорошего впечатления, — заметила Хоро.

— Может, это потому что я не внес пожертвования.

Лоуренс пожал плечами и спросил, повернувшись к Хоро:

— Смерть Отца Фрэнсиса — это правда?

— Непохоже было на ложь. А вот...

— ...То, что она не знает, где монастырь — ложь, верно?

Удивление Эльзы было настолько явственным, что то, что она солгала, можно было определить с закрытыми глазами.

Однако неужели Эльза и впрямь была главой этой церкви? Если это была шутка, то, несомненно, шутка очень опасная.

Скорее всего, Эльза была дочерью Отца Фрэнсиса. Даже если и не кровной дочерью — вполне возможно, что приемной.

— И что мы будем делать теперь?

Хоро ответила мгновенно.

— Пробиться туда силой мы явно не можем. Пойдем поищем постоялый двор.

Омываемые удивленными взглядами селян, Лоуренс и Хоро вновь залезли в повозку.

* * *

— Мм... совсем как прежде...

Первое, что сделала Хоро, едва вошла в комнату на постоялом дворе, — бухнулась на кровать и, потягиваясь всем телом, произнесла эти слова.

— Конечно, эта кровать будет получше, чем наша повозка, но здесь могут быть насекомые, так что ты осторожнее.

Здешняя кровать представляла собой не деревянную раму, покрытую толстой тканью или ватой, а матрас из плотно связанного тюка соломы, так что в ней, вероятно, действительно обитало множество насекомых; правда, сейчас они должны были впасть в спячку в ожидании летнего тепла и сезона размножения.

Лоуренс, впрочем, понимал, что даже если он посоветует Хоро быть осторожней, совет пропадет втуне — ее хвост с густым мехом был идеальным прибежищем для насекомых.

— Насчет чего осторожнее? За мной и так все время летает одно кошмарное насекомое.

Хоро лукаво улыбнулась, подперев щеку руками. Да уж, по ее виду легко можно было сказать, что насекомые к ней так и слетаются. Лоуренс вздохнул.

— Эта деревня очень маленькая, так что не поднимай тут переполоха.

— Это будет зависеть от твоего поведения.

Лоуренс угрюмо смотрел на Хоро. Та, раскинувшись на кровати и отвернувшись, лениво раскачивала хвостом. Затем, широко зевнув, она сказала:

— Что-то спать хочется. Можно я немного посплю?

— А если я скажу нет, что ты будешь делать? — со смешком поинтересовался Лоуренс.

Хоро повернулась к нему и, кокетливо прищурившись, ответила:

— Тогда я прикорну у тебя под боком.

Лоуренс представил себе эту картину. Хотя он чувствовал себя совершенно беспомощным, он не мог не признать, что ему было бы приятно.

Избегая взгляда Хоро, в котором читалось "я видела тебя насквозь с самого начала", Лоуренс решил не продолжать словесный поединок. Фальшиво кашлянув, он произнес:

— Но ты ведь действительно устала, верно? Если ты как следует отдохнешь, прежде чем развалишься, то и мне, как твоему спутнику, отдыхаться будет легче.

— Мм, ну тогда я не буду сдерживаться.

Хоро прекратила свое наступление и просто закрыла глаза.

Хвост, мотавшийся вправо-влево, последний раз взбил воздух и наконец остановился. Лоуренсу подумалось, что вот прямо сейчас раздастся храп.

— Сперва сними платок и рубаху, потом аккуратно сложи мою накидку, которую ты бросила, и накройся одеялом, потом можешь спать. Ты слышишь?

Лоуренс не удержался от мысли, что Хоро очень уж напоминает капризных аристократок, часто встречающихся в комических пьесах.

В ответ на требование Лоуренса Хоро и головы не повернула.

— Если, когда я вернусь, вся одежда не будет аккуратно сложена, не видать тебе вкусного обеда.

Эту фразу Лоуренс произнес таким тоном, каким родитель выговаривает непослушному ребенку; и Хоро, кинув взгляд на Лоуренса, ответила, как непослушный ребенок:

— Ты такой добрый, я знаю, ты так не сделаешь.

— Говорю тебе, когда-нибудь мое терпение лопнет, и я тебя отшлепаю.

— Если сможешь. Да ладно тебе, лучше скажи, ты куда идешь?

Глядя на Хоро, чьи глаза уже осоловели от сонливости, хоть губы и шевелились, Лоуренс подошел к ней, словно не зная, что делать дальше. Затем, укрыв Хоро одеялом, он сказал:

— Если б мы просто проехали эту деревушку, это не имело бы значения, но, похоже, мы тут на несколько дней задержимся. Так что я пойду нанесу визит вежливости здешнему старейшине. И потом, может, он знает, где монастырь.

— ...Может быть.

— Только и всего. Так что веди себя хорошо и спи.

Хоро натянула одеяло до подбородка и кивнула.

— Но никакого подарка не будет, — добавил Лоуренс.

— ...Ну и ладно.

Хоро чуть приоткрыла глаза и, словно уже отправляясь в страну сновидений, полусонным голосом добавила:

— Лишь бы ты вернулся невредимым...

Хотя Лоуренс ни мгновения не сомневался, что это очередная ловушка Хоро, от этих неожиданных слов он растерялся.

Уши Хоро дернулись, выдавая ее восторг.

Подарка не будет, но, по крайней мере, она насладилась глупым выражением лица Лоуренса.

— Я сплю, спокойной ночи, — с этими словами Хоро медленно спрятала голову под одеяло.

Лоуренс безнадежным тоном ответил:

— Спокойной ночи.

* * *

Взяв с повозки немного пшеницы и ссыпав ее в подходящие по объему мешочки, Лоуренс узнал у владельца постоялого двора, где дом старейшины, и вышел.

Похоже, появление посетителя в столь холодный зимний день пробудило небывалый интерес у местной детворы. Едва завидев, как Лоуренс открывает входную дверь, собравшиеся перед постоялым двором дети кинулись врассыпную.

По словам владельца постоялого двора, весной и осенью, во время праздника сева и праздника урожая, посетителей в деревню приезжало множество. Однако этот конкретный постоялый двор располагался в стороне от главных улиц, и гостей здесь всегда было негусто. Ну а сейчас, помимо Лоуренса и Хоро, здесь вообще постояльцев не было.

Жилище старейшины деревни Терео находилось недалеко от главной площади — это было самое большое здание в ближайшей округе. Фундамент и первый этаж здания были каменные, второй и третий этажи — деревянные; в целом выглядело оно весьма величественно.

Входная дверь жилища старейшины, как и у церкви, была окована железом. На окантовке можно было разглядеть сложный орнамент.

На двери висел молоточек в форме не то змеи, не то ящерицы; откровенно говоря, едва ли у его создателя был хороший вкус.

Впрочем, скорее всего, молоточек был сделан в форме божества, которому поклонялись местные жители. Вообще, количество божеств, имеющих вид змей и лягушек, в языческом мире было на удивление велико.

Раздумывая об этом, Лоуренс постучал в дверь молоточком и громко спросил:

— Прошу прощения, кто-нибудь дома?

Вскоре дверь отворилась. Перед Лоуренсом стояла женщина средних лет в запачканном мукой фартуке и со снежно-белыми от муки же руками.

— Иду, иду! Кто там?

— Прошу простить мое вторжение. Я Крафт Лоуренс, бродячий торговец...

— Ох ты ж! Эй, Старый!! Здесь этот, о котором все говорят.

Лоуренс был несколько ошарашен, когда его перебили на полуслове; однако женщина, не обратив на это ни малейшего внимания, воззвала еще раз: "Старый!" — и удалилась в дом.

Оставленный женщиной в одиночестве, Лоуренс, хоть и знал, что никто на него не смотрит, все же прокашлялся, пытаясь восстановить самообладание.

Прождав в одиночестве несколько минут, он увидел наконец, что женщина возвращается в сопровождении старичка с посохом.

— Смотри! Это же он, да? — сказала она.

— Госпожа Кемп, это очень невежливо по отношению к гостю.

Хотя Лоуренс расслышал весь разговор до последнего звука, ему, конечно же, хватило ума не сердиться. Вообще говоря, в торговых делах никто не бывал так полезен, как жизнерадостная болтушка-селянка.

С этой мыслью Лоуренс широко улыбнулся стоящим перед ним людям.

— Прости, прости, это было невежливо. Я Сему, старейшина Терео, — представился старик.

— Рад познакомиться. Я Крафт Лоуренс, бродячий торговец.

— Так, госпожа Кемп, почему бы тебе не вернуться в кухню и не продолжить работать вместе со всеми... ох, прошу меня извинить. Визит путешественника в такое холодное время года — такая большая редкость, что все жены, которым смертельно скучно, сейчас только об этом и говорят.

— Надеюсь все же, что они не говорят обо мне дурно.

Издав смешок, Сему предложил:

— Пойдем где-нибудь внутри присядем.

С этими словами он направился в глубь дома.

Прямо вперед от входной двери шел коридор. Из большой комнаты в конце коридора доносился смех.

От рассеянной в воздухе муки у Лоуренса защипало в носу. Скорее всего, женщины там, в комнате, смеялись и болтали, замешивая тесто из муки нового урожая и готовясь печь хлеб.

Такую картину в деревнях можно было наблюдать часто.

— Если ты пойдешь в ту дальнюю комнату, весь станешь белый от муки. Пожалуйста, сюда проходи.

С этими словами Сему подошел к одной из дверей и, открыв ее, пригласил Лоуренса войти в комнату первым, после чего зашел сам.

Войдя в комнату, Лоуренс застыл как громом пораженный.

У противоположной стены стоял шкафчик, вокруг которого свернулась кольцами огромная змея.

— Ха-ха-ха, не бойся, она не живая.

Услышав это, Лоуренс пригляделся повнимательнее. Тогда он заметил, что чешуйки, от которых, казалось, исходило черное сияние, были высохшими, а само тело покрыто множеством морщин. Скорее всего, это была высушенная на солнце змеиная кожа, которую чем-то набили и сшили.

Деревня и вправду поклоняется божеству-змее, подумал Лоуренс, вспомнив молоточек на входной двери.

Повинуясь приглашающему жесту Сему, он уселся на стул. Про себя он в этот момент подумал, что обязательно расскажет о здешнем божестве Хоро, когда вернется на постоялый двор.

— Итак, какое дело привело тебя к нам сюда? — спросил Сему.

— А, ну в первую очередь, раз мы проезжаем через вашу деревню, я пришел засвидетельствовать вам свое почтение. Примите от меня немного пшеницы, которую я везу.

Лоуренс протянул заранее приготовленные мешочки с пшеницей. Увидев их, Сему изумленно замигал.

— Такого я не ожидал. В последнее время бродячие торговцы начинают говорить о делах, едва раскроют рот.

Еще совсем недавно эти слова в точности относились бы и к Лоуренсу; именно поэтому ему было неприятно их слышать.

— Хорошо, а твоя вторая цель?..

— Да. По правде сказать, мы ищем один монастырь, и я хотел бы спросить, не знаете ли вы, где он находится.

— Монастырь?

— Да. Мы только что спрашивали в церкви, но, к сожалению, там ничего не знают.

Изобразив на лице смущение, Лоуренс не забыл острым глазом торговца окинуть лицо Сему.

Он уловил момент, когда взгляд Сему дернулся.

— Вот как... к сожалению, я тоже не слыхал ни о каких монастырях здесь поблизости. Где ты узнал эти сведения?

Лоуренс чувствовал, что Сему знает, где находится этот монастырь. Однако если он сейчас солжет, отвечая на вопрос, где он узнал про монастырь, это, возможно, вызовет затруднения позже. Поэтому он решил ответить честно.

— В Кумерсоне. Там есть одна жительница, она мне и сказала.

Усы под носом Сему еле заметно дернулись.

Он явно что-то скрывал.

И не только это, понял Лоуренс.

И Сему и Эльза — они оба не только знали, где монастырь; скорее всего, они оба знали и что в нем скрыто.

В монастыре, который разыскивал Лоуренс, жил монах, собирающий легенды о языческих божествах, — монах, о существовании которого Лоуренсу рассказала Диана.

Если предположить, что и Сему, и Эльза об этом знали, то, скорее всего, они изображали неведение, не желая связываться с этим делом.

Как бы там ни было, Отец Фрэнсис, у которого Лоуренс собирался по совету Дианы спросить о местонахождении монастыря, уже был призван к Единому богу.

В том, что оставшиеся на этом свете поспешили воспользоваться возможностью отгородиться от столь опасной темы, не было ничего удивительного.

— Эта жительница Кумерсона сказала мне, что для того чтобы узнать, где этот монастырь, мне надо всего лишь спросить Отца Фрэнсиса, живущего здесь.

— Понятно... но этим летом Отец Фрэнсис...

— Я уже слышал.

— Столько лет Отец Фрэнсис отдавал все свои силы на благо Терео. Наша деревня лишилась очень дорогого человека.

Непохоже, чтобы печаль Сему была наигранной; но думать, что он выказывал уважение к Церкви, пожалуй, тоже не следовало.

Лоуренс чувствовал, что что-то тут не стыкуется.

— Теперь, значит, вместо него госпожа Эльза?

— Да. Она еще очень молода. Я уверен, ты был удивлен?

— Да, очень. Ах да...

Лоуренс попытался было продолжить, но тут во входную дверь отчаянно замолотили, а потом снаружи послышался крик: "Старый!!"

То, о чем Лоуренс желал спросить, жгло ему глотку и рвалось наружу, но он решил, что сейчас не время проявлять поспешность.

Кроме того, визит вежливости был уже нанесен, так что Лоуренс решил, что пора удалиться.

— Похоже, к вам пришли. Я тоже беспокоюсь о своей спутнице, так что я, пожалуй, пойду.

— О? Ну, тогда тебе лучше всего поторопиться. Мне искренне жаль, что я не смог тебя принять как подобает.

Похоже, человек, так отчаянно колотивший в дверь, был кем-то из местных жителей, а открывать дверь шла госпожа Кемп — женщина, которая открыла Лоуренсу.

— Надеюсь, новости хорошие... — услышал Лоуренс бормотание Сему, когда уже выходил из комнаты. В это мгновение его оттолкнул в сторону и ворвался в комнату человек в дорожном одеянии. Несмотря на холодную погоду, человек был весь красный и мокрый от пота.

— Старый, вот что я принес, — проговорил вошедший.

Сему лишь взглядом извинился перед Лоуренсом; тот в ответ улыбнулся и пошел к выходу.