Под небом голубым

Наступившая ночь застала Тиса у подножия очередной, не очень-то и высокой горы. Подъём в гору он отложил на утро. Ветер доносил до него запах близкого моря. Тиссу казалось, что он слышит плеск волн, что бегут навстречу прибрежным скалам, чтобы, обдав их брызгами своих приветствий, вновь ускользнуть назад.

Тисс прилег. Сон овладел им незаметно, его легкие крылья подняли Тиса над землёй и унесли далеко, к родным берегам.

Проснувшись с восходом солнца, акедонец был полон сил и той удивительной лёгкости, что позволяет человеку почувствовать себя всемогущим. Тисс поднял голову к небу, приветствуя новый день, да так и замер со вскинутой головой — он увидел Храм Судеб, возвышающийся на вершине пологой, поросшей деревьями и густым кустарником, горы, у подножия которой он провёл ночь.

Радость смела запрет, удерживающий в повиновении его чувства, и под напором их Тисс вдруг покачнулся. У сильных людей сильные эмоции. Смеясь акедонец опустился на землю. Он позволил себе пережить миг сладкой слабости, а потом, понимая, что сделано лишь пол дела, вновь заставил себя успокоиться и собраться.

Тисс заметил, что за ним наблюдают, ещё до того, как увидел, вышедшую из леса ему навстречу, девушку.

— Приветствую тебя, странник.

— Мир и тебе, дочка. Не скрасишь ли ты своим присутствием остаток моего пути?

— Что заставляет тебя думать, что у нас одна дорога?

— Разве ты не из тех в чью обитель вот уже три полных луны несут меня ноги?

-Давно ты вышел из дома. Много миль оставил за своей спиной?

-Много, дочка, много. Слыхали ли в ваших краях об Акедонии?

-Мне не приходилось слышать. Ты от туда?

-Да, иду от имени императора просить основать на нашей земле Храм Судеб.

-Император отправил тебя одного?!

— Остальные не дошли.

Девушка понимающе кивнула и прикусила губу, с интересом разглядывая не молодого уже акедонца одолевшего Дорогу. А потом попросила, прислушиваясь к трепету предчувствия, пробудившемуся в глубине её существа.

-Расскажи мне об Акедонии. Это большая страна? На берегу моря?

Тисс вошел в храм, к которому так упорно стремился. Встреченная им поутру девушка, проводила его, и солнце ещё не стало в зените, когда ноги путника переступили заветный порог.

-Файенна, как ты думаешь, чего нам ждать?

-Ты сказал "нам",акедонец ? Почему?

-Не знаю, оговорился наверное.

-В Храме Судеб не произносятся случайные слова.

-Ты правильно всё поняла, Файена.

Тисс и девушка стремительно обернулись. У них за спиной стояла редкой красоты женщина, стройная и величественная. Её приближение осталось не замеченным Тиссом. По глубокому почтению, с которым склонилась в поклоне перед ней Файена, акедонец догадался, что видит одну из пяти верховных жриц храма.

Тисс тоже низко поклонился. Спокойное величие молодой женщины и глаза, излучавшие силу и мудрость, произвели на Тисса сильное впечатление. Он, столько раз ведший мысленные беседы со здешними хозяйками, обвиняя их в тягостях пути, выпавших на его долю, сейчас молчал, не решаясь начать разговор.

-Войти под эти своды дано лишь тому, кто сумеет стать сильнее собственного страха.Я приветствую тебя и готова выслушать твою просьбу. Говори, человек, что заставило тебя вступить на Дорогу? Что за надобность руководила тобой?

— За седым морем, что омывает и здешние берега, есть прекрасная страна, моя родина, Акедония. Вот уже несколько веков, как процветает наша земля, под заботливой и любящей рукой справедливых правителей. Но у нынешнего императора нет наследников, которым, с чувством исполненного долга, мог передать бы он заботу о государстве. Что ждёт Акедонию в будущем? В преддверии грядущих событий, император желает дать своему народу защиту и просит основать в Акедонии Храм Судеб.

-Твой император поступает мудро и печется он не о личной выгоде. Такая просьба должна быть услышана. Ты передашь императору Клинию благословенне Храма и, как величайший дар твоей земле, приведешь с собой в Акедонию одну из наших дочерей. Тебе, доказавшему на Дороге свои силы, беречь и охранять её, пока глаза твои будут видеть солнце. Ваши судьбы связаны навеки. Помни -обидевший её, виновен пред Храмом! Ты же слуга храма отныне и навсегда!

— Готовься в дорогу, Файена, тебе пора оставить эти стены, твоя судьба в другом месте и с другим народом. Не утаю — тебе предстоит испытание, и от твоего решения будет зависеть будущее страны, которая станет тебе родной. Сумей понять своё предназначенье и ты дашь счастье Акедонии и познаешь его сама. Будь мудрой, дитя моё, и прощай.

От жертвенника поднялось и потянулось в направлении Тисса и Файены облако золотистого пряного тумана. Каждый из них увидел в тумане череду быстро сменяющихся видений. Но увидеть, не значит понять. Смущенные увиденным, покинули они Храм Судеб. Впереди их ждала дорога и будущее, к которому сейчас им слегка довелось прикоснуться.

— Ну же, соня, вставай!

-Глеб, ты с ума сошёл, я сплю, не смей меня будить.

-Ташенька, солнце уже проснулось, завтрак готов и карета у порога.

-"Карета" — это как?

-Олежка на своей машине приехал за нами. Ты разве забыла ? Нас Егоровна ждет. Вставай.

— Глеб, кому это нужно, вставать ни свет ни заря и тащиться не весть куда. Пусть едет один.

-Таша, Валентина Егоровна нас ждёт!

-Это для тебя так важно?

-Важно. И ты не права, говоря "кому это нужно".Нам с тобой нужно. Я тебе такой день обещаю, Ташенька!

Наташа обреченно вздохнула и выбралась из под одеяла. Она не хотела огорчать Глеба, по напряжённому голосу которого поняла— его расстраивают её капризы.

Но с коварством красивой женщины, она картинно потянулась, позволяя Глебу оценить все прелести её соблазнительной фигуры. В том заключалась её месть, и по вспыхнувшим глазам любимого Наташа могла судить, что её старания принесли желаемые плоды.

Вот только, он не дал ей возможности полной мерой насладиться своей победой. Глеб улыбнулся и стало ясно, что её "военная хитрость" ему понятна. Он не бросился к девушке, а сделав над собой явное усилие, вышел из комнаты.

-Я отомщу тебе, Рысев.— понеслось ему во след.

-Ладно.— откликнулся он из кухни, смеясь.

Наташа слегка сердилась на Глеба, что вынудил её к этой поездке. Но вскоре настроение её улучшилось. Удобно устроившись на заднем сиденье машины, девушка спросила:

— Может расскажишь мне дальше свою историю?

-Если хочешь.— легко согласился Глеб. Сказка про Акедонию грезилась ему по ночам, он думал о ней днем, и уже понимал — нужно додумать её до конца, записать, дать ей жизнь, если хочет спокойно жить сам.

Акедония встретила Файену дождём. Все четыре дня пути от границы до императорского дворца небо оставалось безжалостно к путникам. И хотя солнышко упорно пробивалось сквозь тучи, но, даже и при его свете, небо плакало, грустя.

Файена обладала умением укротить непогоду, но видя в происходящем знак свыше, пыталась понять, до конца прочувствовать и осознать, посылаемое ей предупреждение.

И только, когда промокшие и усталые путники вошли в столицу, дождь, наконец, прекратился.

Прежде чем идти во дворец, необходимо было смыть с себя дорожную грязь, привести в порядок одежду.И Тисс отвёл Файену в городские купальни.

Отдав себя в руки умелого банщика, он наслаждался заслуженным отдыхом, полный радостного чувства исполненного долга.

На женской половине, став под тугие струи всёочищающей воды, пыталась освободиться от овладевшей ею тяжести молодая жрица.

Файена охотно избежала бы встречи с императором. Тревога билась в ней, рождая мучительные, недобрые предчувствия.Но если позволить тревоге властвовать— она подчинит себе и, измучив, заставит поверить, что ничего светлого и радостного не случится с тобой больше.

Файена -жрица чуть отстранилась от растерявшейся, беспомощной девушки-Файены и, взглянув с улыбкой на свои страхи, расправила плечи, долой сметая неуместный страх перед будущим.

Любая встреча важна во Вселенной, но есть, среди множества встреч, те особенные, что так редки в потоке судеб и событий. И если двоим случается понять и не разминуться, то даже на бесстрастном лике Мирозданья расцветает светлая улыбка. Если же нет, то что ж...

"Могло и не случилось" — эта горькая фраза, венчает немало упущенных возможностей. Жизнь будет идти своим чередом, у неё, бесконечной, есть время подождать, пока мы сумеем стать мудрее.

Император Акедонии Клиний Справедливый в одно мгновенье узнал в Файене свою судьбу. А вот она не понимала. Он смотрел в холодную синеву её ускользающих глаз и хотел лишь одного -отогреть их своим теплом. Отстранённость Файены удерживала императора, не позволяя ему преступить ту черту, что отделяет простого смертного от Просветлённой жрицы.

Но Клиний и сам был из тех, сильных, кто живет по своим законам и устанавливает законы для других.

Преодолев, навязанное ему жрицей, оцепенение Клиний подошел к девушке и взял в свои руки ее, чуть дрогнувшую, ладонь.

-Тебя послали мне Боги, они благословят наш союз сыновьями. Позволь любви согреть твоё сердце, Файена.

-Ты ошибаешься, император. Перед тобой жрица. Мне никогда не быть женой и матерью.У меня свой путь, и по нему я хочу идти.

-Пусть ты наделена силой, но ты слепа, девочка, если не способна узнать ту "встречу",что дарит нам Великая Жизнь. Ради нас двоих, я не отпущу тебя, жрица.

-Я не стану твоей женой.

-Ты останешься со мной.

-Насилие принесёт пагубные плоды.

-Тогда, не противься нашей судьбе.

-Рожденная жрицей, не смеет забыть о своём предназначенье, в моей силе смысл и радость моего существования. Твоей воле не сломать мою!

-Посмотрим, не изменит ли время твоё решение. Я не могу отпустить тебя!

-Ты плачешь, Файена, от чего ты плачешь?— шептала девушка, вглядываясь в зеркало.

На сердце не было тяжести, только смятение. А предавшая её плоть, счастливо смеялась, не обращая внимания на отчаянную злость и непоколебимое упрямство своей хозяйки.

-Он надругался над жрицей!

-Как сладка, оказывается, любовь!

-Я хозяйка твоя, о предавшее меня, тело. Мне решать, не тебе!

-Как сладка, оказывается, любовь!

-Замолчи, ты слабо и глупо!

-Порой излишняя мудрость во вред. Как ты можешь его не любить?

У каждого свои бесценные мгновенья. Клинию судьба даровала тихие бессонные ночи, подле женщины, которая улыбалась теперь только во сне, когда утомленная, прекращала сопротивляться ему и себе. Упрямая складочка между бровей Файены, разглаживалась, становясь почти незаметной. И, неосознанно нуждаясь в его присутствии, Просветлённая жрица ненадолго становилась просто женщиной, которой хорошо и уютно подле любимого человека.

В такие ночи Клиний не спал, отчётливо сознавая, как ненадолго даровано ему даже это, призрачное, счастье.

На первых порах радость так переполняла его, что он и не думал придавать значение упрямой отстранённости своей жрицы. Но время шло, ничего не меняя к лучшему. И хотя Файена не могла оставаться к нему безучастной, но чем сильнее чувства пробуждались в ней, тем хуже всё становилось. Она, несомненно, была сильной женщиной, способной бороться за то, во что верила и к чему стремилась.

А потом девушка заболела. Потускнели её глаза. Клиний читал в них растерянность. Она даже казалась ему совсем беспомощной, слабой.

Клиний хотел помочь, защитить, но в ответ на заботливое участие, неожиданно для себя, услышал:

— Мы не можем ничего изменить в том, что случилось. У меня будет ребёнок и я не знаю, как теперь мне с этим жить.

-Прошу тебя, милая, перестань противиться, -воскликнул сраженный известием Клиний.— Наш сын должен родиться в, освященном законом, браке.

-Нет! Став императрицей, я перестану быть жрицей. Твоя воля подчинит, сломает мою. Этому не бывать.

-Твоё сердце подобно камню! И ты, по прежнему, ускользаешь от меня, Файена!

-Я, по прежнему, жрица, Клиний!

-Прошу не гневайся, император, я не смею говорить и не могу молчать!— Тисс склонился перед своим владыкой, полный решимости вступиться за ту, чья печаль измучила его.

Он не мог видеть свою госпожу несчастной, ему должно было её защитить.

Клиний не зря звался Справедливым, он не позволил своему гневу опуститься на голову не повинного человека. Он знал, что Тисс в Храме Судеб подчинил свою судьбу служению, вверенной его заботам, жрице.

-Боги даровали мне сына. Ты предлагаешь мне отнять у Гнидия мать?

-Позволь ей самой решать.

Император долго молчал. Он мерил шагами зал. Когда же обратился к Тиссу, то посеревшее лицо Клиния испугало воина.

-Я принял решение. Пусть твоя жрица придёт...

-Люди вольны отвергать дары Богов... Ты отказалась от любви, Файена, и не нуждаешься ни во мне, ни в Гнидии. Я заблуждался, принуждая. Нельзя навязать любовь. Отныне ты свободна, жрица.

Файену будто оглушили. Не радость ощутила она — тоскою сжалось сердце. Но то был её выбор и, даже если он и таил в себе ошибку, изменить что— либо было уже нельзя.

Тем вечером, впервые, она сама пришла к нему. Проститься. Клиний не отверг её. Не смог.

Под утро Файена вернулась к себе. Никогда раньше не смела она быть с собой так откровенна. Она и не думала, что в ней живёт страх -страх сделать неверный выбор.А теперь она знала, что, угнетаемая им, совершила над собой насилие и, звуча тягостным укором, останется с ней навсегда отвергнутая ею любовь.

-Твоя сказка грустная и у неё плохой конец.— сказала Наташа, задумчиво теребя между пальцами, выбившуюся из причёски, русую прядь..

-А мне понравилось, — обозвалась, сидевшая рядом с Олегом, девушка, его очередная подружка.— Что это за историю ты рассказывал, в кино видел или книжку читал?

Глеб с Наташей переглянулись. Он говорил не громко и не думал, что на передних сиденьях его слышат. В страну, под названием Акедония, доступ был ограничен.Наташа почувствовала не желание Рысева делиться своей тайной и, потому, быстро сказала: "это мы с Глебом вместе читать начинали, а я до конац так и не добралась, книжку отдать пришлось".

Обняв Наташу Глеб сказал, совсем тихо, только для неё :

-Пусть небо ветрами стужится,

Но в солнечных бликах лужицы.

Каждый новый рассвет приходит с надеждой—

Что станем мудрей и счастливей, чем прежде.

-Моей сказке ещё далеко до конца, Ташенька, -шепнул он девушке,— я чувствую впереди ещё множество событий.

-Рысев, мне что-то расхотелось сейчас слушать. Скоро приедем?

-Считай, почти уже и добрались.

Наташа не то, что бы боялась, скорее опасалась, предстоящей встречи со странной знакомой Глеба. Валентина Егоровна умела видеть, сокрытые от прочих, мотивы человеческих поступков. А кому приятно быть прочитанному до конца, когда не возможно прикрыть то стыдное, с чем мы миримся, поддаваясь уговорам собственной слабости.

Егоровна встретила гостей приветливой улыбкой. Стараясь не быть навязчивой, наблюдала за Глебом и Наташей издалека.

-И что ты о ней скажешь? — Лида, обращаясь к подруге, искала поддержки собственной неприязни к девушке, влюбившей в себя Глеба.