Я - фея

— Слышь, дядя, девчонку в покое оставь, — раздался справа от меня голос Васи, которому тот отчаянно старался предать твердости.

— Хорошо... — прошептал я, медленно разворачиваясь и прижимая правую руку, сжатую в кулак к корпусу.

Он всю дорогу пялился на нее! Он попал под ее чары! Теперь он защищает ее от меня! Пусть попробует!

Удар! Мне казалось, что моей кулак превратился в Божью длань, переполненную энергией. Апперкот отбросил парня назад, и тот бесчувственным мешком повалился на пол. Хочешь еще, урод?!

Чья-то рука легла мне на плечо... Не сдавливая, не беря меня на болевой, а просто легонько касаясь...

— Не надо... — прошептала Надя, и я обмяк. Опустил руку, уже занесенную для нового удара.

— Что с тобой? — спросила она, и я покачал головой в знак того, что и сам не понимаю. Чего я так взъелся на них? Должно быть, после встречи с Яком я немножко повредился в уме...

Вася поднялся с пола, держась обеими руками за ушибленную челюсть.

— Да ты псих! — проговорил он, отступая в сторону, — Чокнутый придурок!

— Извини... — абсолютно не к месту ляпнул я, — Нам надо идти...

Никто не спросил меня, куда и зачем надо идти. Ведь по большому счету, не все ли равно, как умереть, оставшись здесь дожидаться, когда же вернется Як, или же двинуться куда-нибудь вперед, ища несуществующий выход и по пути встретить черную смерть? Вот только, оставшись здесь мы неминуемо передеремся, обвиняя друг друга, как это только что сделал я, во всех смертных грехах. Надо было хоть чем-то себя занять. Хотя бы ходьбой...

— Надо... — согласился Сергей, затем перевел взгляд на приятеля и добавил, — Но с тобой мы не пойдем.

Я промолчал. Мне было стыдно за то, что я, взрослый человек, педагог, которому по долгу службы положено быть самым добрым и понимающим из всех нас, так нелепо вышел из себя.

— Насть, — позвал он, — Пойдем с нами?

Она стояла, облокотившись на подоконник, и переводила полный ужаса взгляд с меня на Сергея...

— Ты чего? — он остановился, не понимая ее реакции. Как, впрочем, и я... — Пойдем с нами, Настя! Мы выберемся, я обещаю тебе!

Теперь она смотрела на меня...

— Иди с ним, — подбодрил я ее, — Иди!

Но вместо этого она отделилась от стены и направилась ко мне.

— Дура, — прокомментировал Василий, — Он же псих... Ты сама видела.

— Пошли, — одернул его Сергей и, больше не оглядываясь, они зашагали вперед.

Я смотрел на Надю, взглядом спрашивая у нее, что же мне делать теперь, когда мы остались вдвоем, да еще и эта вешалка навязалась на нашу голову? Я не хотел брать ее собой! Надеялся, что она уйдет с ребятами, а мы с Надей или выберемся. Или, по крайней мере, проведем последние часы вместе, без посторонних. И уж конечно мне не хотелось умирать на глазах у худшей из своих учениц...

— Почему ты не пошла с ними? — спросила ее Надя.

— Я им не верю... — секунду помолчав, ответила она.

— А мне веришь? — подал голос я, избегая смотреть Насте в глаза. Я боялся, что на меня вновь накатит приступ злости, приступ ненависти к ней, и тогда я не удержусь...

— Вам — верю... — прошептала она.

— Тогда чего ж ты... — начал я, но осекся.

Что я скажу ей? Чего ж, тогда, два года доставала меня чуть ли не на каждом уроке? Чего ж ты никогда не слушалась меня, и вообще в грош не ставила? Такой вопрос я мог бы задать Надюшке, будь у меня с ней подобные проблемы, но не этому недорослю... Не смотря на свои формы и не желание признавать этого, Настя все еще оставалась ребенком. Беззащитным, глупым и озорным ребенком... Она, ведь, и сама еще не понимает, почему ведет себя именно так, а не иначе в тех. или иных ситуациях. Просто по глупости...

Вот только я всегда считал, что глупость нужно наказывать...

— Пошли! — я махнул рукой, тем самым признавая, что отныне Настя в нашей команде, и, взяв Надю за руку, зашагал вперед. Ребята свернули налево, значит мы свернем направо, чтобы не идти одной дорогой с ними...

Вот и поворот... Я сделал шаг в ответвление коридора, и застыл как вкопанный: передо мной стоял Прорицатель! Такой, каким он показался мне, сев в мою машину... Громадный, черный и жуткий, будто рушащаяся на тебя стена плотины!

— Я вижу, игра идет полным холодом, — улыбаясь своей пустой улыбкой, проговорил он, — Один уже даже получил свой приз...

— Приз? — сдавленным голосом спросил я.

— Ну да, приз. То, зачем он шел сюда. То, ради чего он согласился играть...

— По-твоему он пришел сюда ради того, чтобы его сожрала эта скотина?

Лицо Прорицателя вдруг исказилось гримасой ярости, и он закричал, указывая на меня пальцем так, как будто это был ствол пистолета, из которого он хотел меня застрелить:

— Не смей так говорить о Священном Яке! Не смей!

Я отступил на шаг назад, чувствуя, как дрожат и подгибаются мои ноги. Видеть, как перед тобой беснуется двухметровый амбал — приятного мало, а если он, при этом, еще и черен словно ночь, а его пустые глаза смотрят в твою душу — тут уж и более храбрые, нежели я, могли бы наложить в штаны.

Но Прорицатель успокоился так же быстро, как и пришел в ярость. Его взгляд отпустил меня, а сам он, кажется, даже стал чуточку меньше ростом.

— Надеюсь, ты понял меня, человек? — продолжил он своим нормальным голосом, в котором больше не чувствовалось угрозы, только могучая сила, таящаяся в нем.

— Понял, — тихо ответил я, — Священный Черный Як...

— Именно так. Вы, наверное, о многом хотите у меня спросить?

— О чем тут спрашивать? — неожиданной храбростью и энергией бросила ему Надя, — Все и так ясно. Заманил нас в эти катакомбы, чтобы поразвлечь свою зверушку. Ой, то есть прости, Священного Черного Яка, — с издевкой сказал она.

Прорицатель задумчиво покачал головой...

— Значит, вы еще не поняли правил игры... Что ж, придется с вами побеседовать и кое что разъяснить... Присаживайтесь!

Я не успел не то, что спросить, куда мы должны присесть, а даже и подумать об этом, когда коридор, вдруг, раздался вширь, образуя просторную комнату, а из пола молниеносно выплеснулись несколько облачков черноты, тут же сформировавшиеся в материальные, настоящие, мягкие кресла.

— Присаживайтесь! — повторил Прорицатель, и в центре, между четырех кресел, вырос, вдруг, журнальный столик с графином прозрачной жидкости и четырьмя хрустальными стаканами. — Что предпочитаете? Вино, водку, самогон, сок?

При каждом его слове жидкость в графине меняла свой цвет...

— Воду, — сказала Надя, и жидкость тут же стала прозрачной.

Повинуясь приглашающему жесту Прорицателя, мы расселись по креслам, настороженно глядя то друг на друга, то на него.

— Итак, — начал он, словно наслаждаясь тем, что является центром внимания, — основные правила игры вы знаете. Ваша задача — выбраться из лабиринта, задача Яка — поймать вас. Все просто! А приз, приз за одно лишь участие, так как Як не допускает и мысли о том, что Вы можете найти выход — исполнение вашего самого заветного подсознательного желания. Когда для каждого из вас придет время, когда ваша мечта полностью оформится, Як придет за вами, и, встретившись с ним, вы превратитесь в того, кем мечтаете быть. Все просто!

Прорицатель развел руками, демонстрируя нам, вот, мол, насколько это просто! Элементарнее и быть не может.

— Ты хочешь сказать, что Дима мечтал о том, чтобы превратиться в автомобиль?!

Я не спросил, я выкрикнул этот вопрос в лицо Прорицателю, совершенно забыв о том, кто сидит передо мной. Вылетело из головы и то, как он подсел в мою машину — громадный и страшный, как сама смерть, и то, что до сих пор я обращался к нему исключительно на "Вы", как к потенциальному начальнику или просто старшему. После встречи с Яком Прорицатель уже не казался ни большим, ни страшным. Як затмил собой все, виденное мной до сих пор.

— Да, именно так, — вновь радушно улыбнулся Прорицатель, — Он мечтал о престиже, о том, чтобы занять определенное место в обществе, и это место ассоциировалось у него не иначе как с дорогим авто. Священный Як выполнил его желание. Теперь ваш бывший попутчик станет таким престижным, каким и не мечтал стать!

Прорицатель расхохотался, выплескивая из распахнутого в приступе гомерического хохота рта маленькие облачка темноты, тут же растворявшиеся в воздухе.

— Он получил свой приз! — громыхал он, — Хорошенько подумайте о том, какой приз ждет вас!

Я бросился вперед, забыв о страхе. Мои руки тянулись к горлу ненавистного существа, втравившего меня в этот кошмар, и мне плевать было на то, что произойдет в следующий момент. Я хотел убить Прорицателя, заставить его оборвать свой мерзкий хохот, но еще больше я хотел, чтобы прорицатель убил меня... Лучше умереть в бою, чем превратиться в что-то иное, лишенное человеческих черт, слившись с Яком в его жутких объятиях.

Мой прыжок, казавшийся мне нечеловечески быстрым и гибким, в мгновение ока остановил стоявший у меня на пути журнальный столик, просто подпрыгнув в воздух и больно ударив меня по ногам. Этот колдовской мир был миром Прорицателя, и нечего было и думать о том, чтобы сразиться с ним здесь.

Я рухнул на пол, обхватив рукам ушибленное колено, а Прорицатель расхохотался еще громче, наслаждаясь моим унижением. Проклятый столик, довершая начатое, обрушился на меня с высоты человеческого роста, ударив ножками по спине и завершив свой полет на моей голове, которую я, к счастью, успел прикрыть руками.

Надюшка подбежала ко мне и, оттолкнув столик прочь, прижала меня к себе, как мать прижимает к своей груди испуганного малыша, на которого набросилась уличная дворняга.

— Так в том и есть развлечение для тебя и Яка? Читать наши мысли, наши желания, и исполнять их извращенный вариант?

— Яку нет нужды извращать что-то. Он лишь выполняет ваши желания, не более того. Зачем здесь ты сама? Чего ты хотела?...

— Не твое дело! Хватит мне и того, что в моих мыслях будет копаться Як!

— Хочешь узнать, зачем она согласилась играть? — спросил Прорицатель у меня, — Ради тебя! Нет, из-за тебя!

— Заткнись!

Надюшка чуть не бросилась на него, как я, несколько секунд назад, но я вовремя успел удержать ее за руку, шепнув на ухо "не надо", что еще больше насмешило проклятого черного уродца.

— Она здесь из-за тебя, дорогая моя фея! Пока ты витал в облаках, мечтая о разумном, добром и вечном, пока ты пытался сеять это в мире, в котором не осталось почвы для таких семян, она ждала, когда же ты спустишься с небес на землю! Ждала долго, тщетно надеясь, что ты вернешься к ней... Но ты продолжал отдаляться! Чего ты хотела, Надя? Скажи ему!

Бросив на Прорицателя испепеляющий взгляд, полный и ненависти и мольбы, Надя еще крепче прижалась ко мне. Вот только теперь она искала защиты от его черного взгляда и не менее черных слов... И вряд ли я мог дать ей ее...

— Всего лишь хотела, чтобы ты был чуточку ближе к ней! — торжествующе закончил Прорицатель, — И если бы ты вовремя понял это...

Ему не нужно было продолжать. Да, если бы я вовремя понял это, Надюшка сейчас не сидела бы здесь, на холодному полу лабиринта рядом со мной. За ней не охотился бы проклятый Як! Я, желавший сделать счастливыми всех и каждого не смог сделать счастливой свою жену...

Но я — фея, я живу, пока в меня верят. А Надя никогда по-настоящему не верила в меня!

— А ты? — Прорицатель обратил свой пустой и, в то же время, пронзительный взгляд, на Настю. — Чего хотела ты? Расскажи им, пусть они попытаются угадать, кем сделает тебя Священный Як, когда настигнет? Интересная компания подобралась, господа! Вы не находите? Обделенная вниманием женушка, бескорыстный учитель, который безумно хочет творить добро, но у него никак не получается и... Кто у нас ты, красавица?

Настя закрыла лицо руками и сжалась в кресле так, словно мечтала свернуться клубочком, подобно ежу или дикобразу, выставив наружу свои иглы. Ее плечи содрогались от беззвучных рыданий...

— Ну что же ты молчишь, красавица? О чем ты мечтала? Не о том ли, чтобы стать роковой красоткой, к ногам которой падали бы все мужчины мира? Чтобы падали ниц при одном лишь твоем приближении, мечтая о том, чтобы хотя бы прикоснуться к твоей стройной ноге, не говоря уж о том, чтобы ты одарила их своим взглядом! До сих пор не действовало, не так ли? И твой дорого физик отчего-то не попадался на твою удочку, не смотря на то, что ты только что стриптиз ему не танцевала! А ведь она ненавидит тебя, Виктор! Она мечтала раздавить тебя, уничтожить, развеять по ветру лишь за то, что ты посмел не уделить ей достаточно внимания и отнесся как к самой обыкновенной девчонке...

Беда в том, красотка, что ты и есть самая обыкновенная девчонка! И для того, чтобы уничтожить его, тебе нужно было чтобы он купился на твои чары, чтобы предложил тебе провести с ним вечер, а то и ночь... А уж потом ты бы благополучно написала заявление о домогательстве, изнасиловании и много чем еще... О! — Прорицатель картинно поднял взгляд к потолку, — Это был замкнутый круг! Ты ненавидишь его за то, что твои чары не действуют на него, и хочешь раздавить... Но для этого тебе нужно, чтобы он увидел в тебе женщину, а не глупую одиннадцатиклассницу! Но он не видел!

Что ж, перейдем к тебе самому, Виктор? Позволим твоим спутницам догадаться, что ждет тебя в тот миг, когда Священный Як поглотит тебя? Скажу я, или ты скажешь сам?

— Я — фея! — выкрикнул я заветные слова, ютившиеся в моей голове вот уже несколько лет, — Я живу, пока в меня верят! Я приношу радость, счастье и покой! Я даю детям знание!

— Как красиво, но как пафосно! — перебил меня Прорицатель, — Как пафосно слышать эти слова от человека, который, словно побитая собака валяется на полу! Ты не фея — ты лишь хотел быть ею. Ты не приносишь радость — своей жене ты принес лишь горе, ты не знаешь что такое счастье и поэтому не можешь дарить его другим, и ты не приносишь покоя, ибо одна из твоих учениц, не будем называть имен, — Прорицатель усмехнулся, указывая на Настю, — Именно из-за тебя лишилась последних крох покоя, какие у нее были. Но в одном ты прав, ты живешь, пока в тебя верят... А теперь подумай, верит ли в тебя хоть кто-нибудь? Фей не бывает, Виктор! Они вымерли тысячелетия назад!

Я молчал, стараясь унять кипящую у меня в груди ярость. Как он смеет лгать мне, Надюшке, и даже этой полоумной Насте! Да, фей на свете нет, но это же образ, не более того. Я — учитель, я несу добро, знания и свет... Я альтруист! Я готов жить для других, не требуя ничего взамен!

— Но ты требуешь, чтобы в тебя верили! Ты требуешь любви и понимания. И, я скажу тебе больше, ты требуешь славы! Ты хочешь, чтобы весь мир знал о том, какой ты добрый, милый и бескорыстный!

— Это ложь! — взвыл я, вскакивая на ноги, не замечая боли в спине и того, что я сильно толкнул Надю, поднимаясь.

— ... И когда ты понимаешь, что в тебя больше не верят, что никто не готов ради умиротворения твоего эго и тщеславия кричать: "Я верю, феи на свете есть!", ты понимаешь, что становишься кем-то другим...

— Кем?!! Кем, черный ты уродец? Давай выйдем на поверхность, в мой мир, где ты не можешь двигать мебелью и призывать своего Яка, и там я поговорю с тобой по-другому! Я покажу тебе, кем я становлюсь!