Я - фея

Я — ФЕЯ

Я — фея. Я живу, пока в меня верят...

Эти строчки сложились у меня в голове сами собой, когда я, объезжая очередную колдобину на дороге, едва не впечатал свою видавшую виды "Оку" в обгоняющий меня "КАМАЗ". Почти стихи... Да еще и с подтекстом, а я, ведь, ничего не писал со времен седьмого класса школы, когда я потешал всех своими не по годам тупыми садюшками про наших учителей.

Теперь я сам учитель... Преподаю физику в старших классах... Теперь я — фея, и мне остается лишь надеяться, что верить в меня будут всегда... Иначе? Иначе — не знаю.

Одна моя знакомая, услышав, что я со своим красным дипломом инженера-самолетостроителя, подался в школу, сказала лишь: "Безумству храбрых поем мы песню". Моя жена, которая тогда была лишь моей невестой, лишь вздохнула и, подняв глаза к небу, словно прося у него совета, сказала: "Не убьют... Но покалечат!" Первой работа учителя представлялась в виде образов кип тетрадок, тупых учеников и невесомой зарплаты. Второй, учившейся в свое время в не совсем благополучной школе, все виделось несколько иначе — старшеклассники с битами, выбивающими у меня свою тройку на экзамене...

Но обе они, да чего уж там, все мои друзья и знакомые, знали, что если Витя Скрябин что-то в бил себе в голову, то это на века. Моя Надюшка надеялась лишь на то, что отработав там пару месяцев, я сбегу из школы словно ошпаренный.

Не сбежал... Вот уже два года, как с периодичностью один — два раза в неделю я мечтаю о том, чтобы бросить этот сумасшедший дом, но не бросаю. Не могу, ведь я — фея.

Да, школа — это кипы тетрадок и, порою, действительно безнадежно тупые ученики. Да, это мизерная зарплата и расшатанные нервы, но все это стоит того... Школа — это еще и удовольствие от сознания того, что пятнадцать — двадцать юных глаз следят за каждым твоим движением, и пятнадцать — двадцать пар ушей, которые ловят каждое твое слово. И когда на лицах ребят я читаю понимание, когда они улыбаются, не мне, а сами себе, от сознания того, что закон Ньютона или Теория Относительности действительно так просты, как я им объясняю, мне кажется, что у меня за спиной вырастают крылья. И когда я вижу эти улыбки, когда читаю в их глазах благодарность за то, что еще один урок прошел не скучно, а интересно и захватывающе — тогда я чувствую себя феей... И когда они выходят из класса мне хочется расправить невесомые крылья за спиной, взмахнуть ими и вылететь в окно, ввысь, к солнцу и звездам.

Я живу ради этого.

Я живу этим.

Я живу, пока в меня верят.

Но в тот миг я не ощущал крыльев за своей спиной. В тот миг я чувствовал неровное сиденье своей "Оки", доставшейся мне по наследству от умершего деда, да гул мотора этой маленькой таратайки. Гул неровный, прерывистый... Движок опять жаловался мне на свою жизнь!

— Эх, дорогой мой... — пробормотал я не то сам себе, не то двигателю машины, — А кому сейчас легко?

Сегодня в меня не верили. Сегодня я не читал понимания в глазах детей. Шипелева с Харченко — вроде бы не плохие девчонки, рубились на моем уроке в крестики-нолики, Савельев отрабатывал приемы каратэ на своем соседе по парте, а Ильиных Василий, который и так никогда не был у меня в фаворе, сразил меня наповал тем, что не мог вспомнить, чему равно число "пи"... Благо, что не пытался прибавить к нему число "во", дабы получить закономерное "пиво", как гласит известный анекдот... Впрочем, продлись урок еще минут двадцать — эти охламоны из 10 "В" вывели бы мне и число "во", и много чего еще. Про двух безнадежных двоечников из 11-го класса, которые пол урока пытались объяснить мне, почему же электрический ток не вытекает из розетки, я и вообще молчу!

У них, видите ли, весна! Им не до меня с моей надоедливой физикой! У них чувства играют, кровь кипит!.. Май месяц, мол...

Можно подумать, у меня вместо крови жидкий азот! Можно подумать, меня весна не настраивает на романтический лад и я не мечтаю сейчас оказаться рядом с женой... Подарить ей цветы, сводить в ресторан...

Нет, на цветы денег нет — придется капиталить "Оку"... Про ресторан и вообще лучше забыть... Более того, опять придется просить денег у нее. До чего паршиво чувствовать себя жалким придатком своей, в общем-то, любимой жены! До чего мерзко знать, что это не ты, а она содержит семью. Она говорит, что ей все равно, кто из нас больше получает — главное, чтобы я был счастлив на своей работе, а она будет счастлива где угодно, лишь бы я был рядом с ней!

Я злобно надавил на клаксон, заставив двух старушек, шествующих по тротуару озадаченно оглянулся. Исключительно для них я гуданул еще раз, выплескивая в этом гудке весь негатив, скопившийся во мне.

Мне нравится чувствовать крылья за спиной! Нравится ощущать себя феей, но... Чем дальше, тем реже это чувство полета дарит мне моя Надя. В школе ощущение крыльев за спиной чередуется с желанием придушить половину класса и директрису за компанию — более бездарного начальника у меня никогда еще не было! Пед советы, обсуждения, никому не нужные собрания... Там вообще не во что верить, не говоря уже обо мне. На них я чувствую себя пустым местом, и лишь на уроках оживаю, паря возле доски.

И то не всегда... Сегодня, вот, не воспарил ни разу.

Занятый своими мыслями я не сразу заметил человека, стоящего на обочине с поднятой рукой, поэтому на принятие решения подбирать/не подбирать мне оставались сотые доли секунды. Я не колебался и резко бросил свою машинку вправо, одновременно давя на тормоз. Какой-никакой, а все же заработок... Правда мне до дома осталось ехать минуты две, но все будет зависеть от того, какую сумму предложит мне этот незнакомец.

Остановившись, я бросил взгляд на боковое зеркало — человек медленно, не торопясь, шел к моей машине, и только сейчас я обратил внимание на то, что он черен. Он был одет в джинсы и безрукавку, позволявшую лицезреть его большие черные руки... Я все ждал, что он улыбнется, чтобы продемонстрировать мне фирменную улыбку всех негров — идеально белые зубы на идеально черном лице, но мой потенциальный пассажир был серьезен...

Спустя несколько секунд он поравнялся со мной и, открыв дверцу, заглянул к мне в машину, спросив на чистейшем русском, без малейшего акцента:

— Можно я сяду?

Ни "Шеф, подбрось до площади", "Ни сколько возьмешь до центра?" — просто "Можно я сяду?"

От неожиданности я кивнул, и незнакомец забрался в мою машину, согнувшись в три погибели, давая мне возможность осознать, что он выше меня как минимум на полторы головы. Негр-баскетболист... Я, конечно, не обременен комплексами расизма и не раз видел негров у нас в городе, но такого громадного, да еще в моей машине... Одним словом, я был несколько растерян...

— Куда вам? — спросил я, от чего-то не желая посмотреть ему в глаза и делая вид, что очень заинтересован узором на собственном руле.

— Уже никуда, — ответил мой попутчик, — Мне нужен был именно ты.

Сердце комком провалилось куда-то под печень. Воображение тут же нарисовало мне, не особо приятную картину — негр выхватывает из-за пазухи опасную бритву и одним движением разрезает мне горло от уха до уха... Но такое, ведь, бывает только в кино, не так ли? Среди бела дня, пусть и не в центре, а в спальном районе, на глазах у десяток свидетелей такого произойти не может?

Я поднял на него глаза, стараясь скрыть свой страх, одновременно медленно положив руку на ручку своей дверцы. Черт с ней, с машиной, пусть забирает! Живым бы остаться!

— Что вы имеете в виду? — глупо спросил я, и он улыбнулся мне в ответ, заставив мое сердце ухнуть еще ниже, провалиться мочевой пузырь и сжаться в нем до размеров виноградины.

Это был не негр. Это был просто черный человек! Его словно бы покрыли слоем автомобильного лака цвета черный-металлик — его кожа, если это была кожа, блестела в солнечных лучах, играя солнечными бликами, которые, отражаясь от него, тоже словно бы становились черными. Его лицо... Его глаза были черными — две впадины на черном лице, лишенные белков и целиком заполненные громадными зрачками, непонятно где начинавшимися и непонятно где заканчивающимися. А когда он раздвинул в улыбке свои блестящие, словно бы лакированные, черные губы, из черного провала рта на меня глянули черные зубы...

Это существо не было человеком — оно было плотным лоснящимся сгустком темноты безлунной ночи!

— Кто вы? — спросил я, чувствуя, как кровь отливает от моего лица, и я становлюсь полным антиподом человека, сидящего в моей машине — белым, словно кусок школьного мела...

Моя рука больше не тянулась к ручке дверцы — она повисла безвольной плетью, не помышляя о спасении. Разве можно бежать от темноты, разгуливающей по городу ясным днем?

— О! Прости, тебя испугал мой вид! — довольно протянул он, и тут же чернота, подобно тонкой блестящей пленки, скользнула с его лица и рук, словно втянувшись под футболку. Секунду спустя передо мной сидел самый обыкновенный человек, пусть и почти двухметрового роста, услужливо улыбавшийся мне яркой белозубой улыбкой. Об ушедшей черноте напоминали лишь глаза, зрачки которых по-прежнему были огромны и темны, словно сама ночь, да кожа моего попутчика, которая была не просто бронзовой а, скорее, коричневой от загара.

— Так лучше? — поинтересовался он.

Я не нашел в себе сил, чтобы ответить, но он понял меня и без слов.

— Вижу, что лучше. Ну что ж, поговорим?

Я кивнул, не столько соглашаясь, сколько стараясь потянуть время. Мой мозг, начавший оправляться от шока после увиденного, вновь анализировал вариант побега через левую дверцу, бросив мою машину на произвол судьбы.

— Да брось ты ручку! — с досадой воскликнул незнакомец, — Брось, а то укусит!

В тот же миг я ощутил, как что-то липкое и холодное касается моей левой руки, и, опустив глаза, с ужасом увидел маленькую черную змею, обвившую ручку двери. Она, словно зевая, распахнула во всю ширь свой маленький рот, демонстрируя мне два длинных зуба, с кончиков которых на пол стекали маленькие черные капли...

— Мгновенная смерть, — словно читая мои мысли прокомментировал незнакомец, — Яд смертелен, если я того желаю.

Я отдернул руку так быстро, словно ее обожгло огнем, и змея тут же растворилась в воздухе, оставив после себя лишь маленькое облачко черного пара, исчезшего спустя секунду.

— Так-то лучше... — прокомментировал незнакомец, — Тем более, что я совсем не желаю тебе зла.

— Кто вы? — еще раз спросил я, вспомнив, что в прошлый раз так и не получи ответа на свой вопрос.

— Зови меня Прорицателем.

Прорицатель... Впрочем, чего я ждал? Что он представится Люцифером или чернокнижником? Нормальное имя для мистического существа, севшего в мою машину! Ничуть не лучше, и не хуже других! А я то, уж было, приготовился окрестить его Танатосом и ждать неизбежного...

— Я же сказал, что не причиню тебе зла! — устало произнес Прорицатель, не оставляя мне сомнений в том, что мои мысли для него — открытая книга. — А весь это маскарад... — из-под воротника его футболки на миг показалась черная пленка, скользящая по его телу, — ... Лишь для того, чтобы ты не принял меня за обычного шарлатана. Ты должен понять, что я — не человек. Я — Прорицатель!

Моего ответа не требовалось, и прочтя в моих мыслях о том, что я и не сомневаюсь в его потусторонней сущности, Прорицатель продолжил.

— Я предлагаю тебе игру!

Я продолжал остолбенело смотреть на него, отчаянно надеясь, что все происшедшее окажется сном.

— Я предлагаю тебе игру! — настойчиво повторил прорицатель, — Ты согласен играть?

— А... А в чем цель игры? — промямлил я.

— Выиграть, конечно! — удивился тот. — Тот, кто сумеет вернуться — побеждает.

— Вернуться откуда?

Кажется, я начал осознавать, что это действительно происходит со мной в реальности... теперь я отчаянно силился понять, что же предлагает мне это существо...

— Из лабиринта Священного Черного Яка.

Что священного в этом яке я не знал, но в том, что он будет черным, после увиденного, ничуть не сомневался.

— То есть? — переспросил я, чувствуя, как страх покидает меня, а сердце возвращается на свое законное место, в грудную клетку, и даже пытается войти в нормальный ритм, — Меня забрасывают в какой-то лабиринт, и я должен найти из него выход?

— Примерно так.

— А зачем мне это? Я имею в виду... У игры, ведь, должен быть какой-то приз?

— Приз ты получишь в любом случае, не зависимо от того, выиграешь ты, или проиграешь. В этом и заключается главный соблазн игры. Уже вступив в нее, ты можешь быть уверен в том, что получишь выигрыш.

— Тогда зачем игра вам?

— Нам просто скучно, — улыбнулся Прорицатель, — Мне, и Яку. Нам нравится играть. И за то, что люди развлекают нас, мы дарим им то, чего они хотят.

— То, чего они хотят? То есть, приз игры — выполнение моего желания?

— Не твоего, — поправил меня Прорицатель, — А желания твоего подсознания. Того, чего ты желаешь больше всего на свете, но не можешь оформить это в своих мыслях. Если ты согласишься играть, Як сделает тебя тем, кем ты должен быть.

Я молчал, хотя его ответ показался мне ничуть не более понятным чем все то, что он говорил до этого. Пусть прочтет это в моих мыслях!

— Ты не понимаешь? — спросил Прорицатель, пристально посмотрев на меня своими черными глазами, от чего мое сердце вновь сжалось в маленький комочек. — Да, не понимаешь... Хорошо, я объясню тебе. Ты родился не тем, кем должен был. Родился не в то время, не в том месте, или просто стал не тем, кем тебе было суждено. Загляни в собственную душу, и ты поймешь это... Ты чем-то не доволен, знаешь, что та жизнь, которую ты ведешь — не для тебя, но, во-первых — не знаешь, какой она должна быть, а во-вторых, если и знаешь, то все равно не можешь ничего изменить. Мир сильнее тебя, и он не позволит тебе измениться. А Як сильнее мира! Он может помочь тебе.

— Я знал одного человека, который говорил, что родился не в ту эпоху, — не то спрашивая, не то комментируя слова Прорицателя, сказал я, — Он считал, что ему гораздо больше подошли бы времена крестовых походов, времена битв и жестоких войн... Он считал, что это время — не для него...

— Да, я говорю именно об этом. Таких людей много, и ты — один из них.

Я — фея. Я живу, пока в меня верят... Но слишком мало людей способны верить в фей!

— Фея?! — Прорицатель расхохотался, окончательно убедив меня в том, что он — не смертушка, явившаяся по мою душу. Смерть не может быть столь нахальной и бестактной. — Отлично! Фея! Такого у нас еще не было!

Я молчал, не зная, могу ли потребовать от этого существа, чтобы оно перестало смеяться над моими чувствами, тем более, что он, кажется, не понимал, что я подразумеваю под словом "Фея".

— Конечно, я ничего не понимаю! — все еще смеясь прокомментировал мои мысли Прорицатель, — Вам всем так нравится быть не понятыми... Это основная черта людей, считать, что их душа уникальна, и никто и никогда не сумеет ее понять. И сильнее всего это выражено у русских! Загадочная русская душа... Но не волнуйся, Як гораздо лучше меня умеет читать человеческие души. Он поймет, чего ты хочешь, и исполнит твое желание.

— То есть, если мы говорим о том моем знакомом, что предпочел бы свою нынешнюю жизнь жизни в воинстве короля Ричарда, то...

— Нет, — не дал мне договорить Прорицатель, тут же уловив самую суть мысли, — Як не смог бы отправить его в средние века. Это не нужно! Як сделал бы его тем, кто и в этой жизни, в этом мире, в этом времени смог бы удовлетворить свои потребности.

— Он что, стал бы спецназовцем в горячей точке?

Порицатель неопределенно пожал плечами, не соизволив ничего ответить.

Все это звучало как форменный бред! Бред больного человека, или как последствия белой горячки. И ведь действительно, не напугай меня Прорицатель своим появлением, а явись он ко мне домой в одежде мормона-проповедника и предложи сыграть в Игру — куда бы я его послал? Но после того, что я видел... После того, как он показал мне свое истинное лицо... Сомнений том, что его Игра реальна у меня не оставалось. Вот только этот приз, который получаешь независимо от выигрыша или проигрыша...

— Ну так что? Ты хочешь сыграть? — прервал мои раздумья Прорицатель.

— Я не совсем понял... А чем будет заключаться выигрыш и проигрыш, если они равнозначны для меня? Если в любом случае я получаю приз?

— Они не равнозначны для нас. Если ты не сумеешь выбраться из лабиринта — Як настигнет тебя. Если сумеешь — не настигнет.

— А если он поймает меня, то что?

— Тогда он выполнит желание твоего подсознания.

— А если нет? Если я сумею выбраться? — мне просто хотелось расставить всю эту невероятную историю по полочкам.

— Такого еще не было, — улыбнулся Прорицатель, — Из лабиринта выбраться невозможно.

— Тогда в чем цель игры?

— Выбраться из лабиринта, конечно.

— Но вы же сказали, что это невозможно?

— Да, это невозможно.

Какой-то бред... Похоже, что как в известном фильме, цель Игры — понять, в чем же цель Игры.

— Твоя цель — получить свой приз, не так ли?

— Да.

— Цель Яка — развлечься, преследуя тебя.

— Но что мешает мне сразу же, оказавшись в лабиринте, пойти к Яку? Не искать выход, а искать того, кто исполнит мое желание?

Прорицатель таинственно улыбнулся и распахнул пассажирскую дверцу, намереваясь выйти.

— Як возьмет тебя лишь когда придет время. До тех пор, пока время не пришло, ты будешь искать выход из лабиринта и ждать прихода Яка... К тому же, поверь мне, игра затянет тебя и ты захочешь выиграть не смотря ни на что.

Прорицатель выбрался из машины и, сделав всего один шаг, ухнул вниз, словно провалившись сквозь землю. Я успел разглядеть лишь черные как смоль капли, втягивающиеся в асфальт...

— Игра начнется как только ты захочешь играть! — услышал я его голос, доносящийся откуда-то издалека.

Я машинально закрыл дверцу и плавно тронулся с места, поняв, что так и не просил главного: где находится этот лабиринт, и кто такой это Священный Черный Як, исполняющий желания, будто золотая рыбка?

Цель Игры — понять, в чем же цель Игры...

Впервые я столкнулся с тем, чего не могу понять и объяснить.

Когда мне было 14 лет мне показалось, что я видел Смерть. Не смерть как процесс, а Смерть как мистическое существо, забирающее душу. Просто в один момент я оказался "на краю", рядом с человеком, который мог меня убить, но он не сделал этого — меня спасли двое случайных свидетей, которые даже не поняли того, что произошло у них под носом. Они не поняли того взгляда, который наркоман, надеявшийся раздобыть деньги себе на дозу, бросил на меня уходя прочь. Он думал, что у меня есть при себе деньги и, я уверен, мог меня убить просто так, потому что ему НУЖНО было уколоться... И спустя несколько секунд, когда я уже начал понемногу отходить от происшедшего и осознавать, что только что едва не погиб, мне показалось, как будто что-то прошло возле меня. Что-то невесомое, призрачное, но непередаваемо жуткое... Тогда я решил, что это и была Смерть, приходившая за мной, но от чего-то давшая мне второй шанс.

Потом, с годами, я уверял себя в том, что этом не лишь померещилось, что я просто был испуган, не более того... Ведь такого не бывает в этой жизни... Смерть не ходит по улицам со своей косой, не так ли?

Два года назад, когда одна близкая подруга рассказывала мне о том, что ее соседка по лестничной площадке — ведьма, я покивал для вида, а сам решил, что девушке пора лечиться. Какие ведьмы в 21-м веке? Такого не бывает!

А если и бывает, то не со мной! Не может ведьма жить в двух кварталах от меня! В глухой тайге — пожалуйста, ведь читая Бушковский сборник "Сибирская жуть" я верил чуть ли не каждому слову о ведунах, леших и водяных...

И вот ко мне в машину подсаживается Нечто и предлагает сыграть в Игру с другим Нечто, именующим себя Черным Яком.

Этого не может быть потому, что этого не может быть никогда!

Но Прорицатель сидел в моей машине.

Но его змея едва не укусила меня за руку.

Но он прошел сквозь асфальт, за секунды пропав из виду.

И самое главное — я чувствовал, что Як существует, как существует и лабиринт, и Игра. Игра с большой буквы, в которую я хочу сыграть... Я хочу этот приз, который позволил бы мне...

Яркий свет ударил мне в глаза, я ощутил, что проваливаюсь куда-то, а затем, больно хряпнувшись копчиком обо что-то твердое, я понял, что натворил.

Прорицатель сказал, игра начнется, как только я этого захочу...

Я только что начал игру!

В глазах все еще плясали разноцветные сполохи от яркого света, ударившего мне в глаза, но я уже мог более-менее различать, что творится вокруг меня. Я сидел на полу в какой-то комнате, или коридоре. Сидел в той позе, в какой неизвестная сила выдернула меня из машины, швыряя в лабиринт. Точно, это не комната, это коридор, часть лабиринта. Вот только представлял я его совсем не так, рисуя в воображении мрачные стены какого-то подземелья. Лабиринт Минотавра...

Лабиринт Священного Яка выглядел совсем иначе — стены, окрашенные в приятные голубые тона, побеленный потолок, большие окна, выходящие, судя по солнечному свету, на улицу... У стен кое где стояли кадки с пальмами, фикусами и прочей ботанической ерундой, названий которой я никогда даже и не слышал...

— Витя!...

Надин голос, раздавшийся у меня из-за спины, вывел меня из размышлений. Как она-то могла оказаться здесь? В моей игре?

Я рывком поднялся с пола и обернулся. Передо мной, такая же растерянная, как и я, стояла моя Надюшка, а позади нее — еще четверо ребят, трое парней и одна девушка, в которой я тот час узнал одну из своих учениц.

— Витя! Как ты тут оказался?

Ее, кажется, ничуть не смущал факт того, что здесь оказалась она, равно как и мен самого ничуть не удивляло то, что в лабиринт забросило меня, а не ее. Значит...

— Ты тоже видела Прорицателя? — напрямую спросил я, и по тому, как изменилось ее лицо, понял, что с первого раза попал в точку. А как же иначе? Другого варианта и быть не могло!

— Да... — выдохнула она, прижимаясь ко мне и положив голову на плечо, — Такой высокий! Высокий, как гора... И страшный...

— Он ничего тебе не сделал?

— Нет. Он только предложил сыграть...

— И ты подумала, что хотела бы?

Ответа и не требовалось. В чем бы не заключалась Игра, Прорицатель поступил довольно подло, начиная ее для каждого из нас в тот момент, когда мы этого пожелали. Мало ли, чего я могу пожелать, думая, что я один в своей машине и никто не читает мои мысли! Как говорится: "Вася, ты обещал на мне жениться! — Мало ли, чего я не тебе обещал!"

Кстати, тоже любопытный вопрос, все ли мы пожелали начать Игру в один и тот же момент, или для Прорицателя и его Яка просто не существует понятия времени? Скорее всего, второе. В могуществе тех, с кем мне... с кем нам предстояло играть, я уже не сомневался. Все это происходило на самом деле, и щипать себя чтобы проснуться смысла не было.

Что ж, по крайней мере, не все так плохо, как могло быть. Светлый коридор вместо каменных стен, цветы вместо костей и скелетов...

Остальные тоже поднялись с пола. Если быть точнее, то один из парней стоял, двое других в разных позах сидели на полу, а Настя, которая только сегодня схлопотала от меня дополнительную задачу за то, что наводила макияж прямо на моем уроке, и вовсе лежала в позе мечтающей на конопляном поле коровы. Должно быть, пожелав начать Игру, она мечтала о том, кем сделает ее Як, и эти мечты чрезвычайно грели ей душу.

— Познакомимся? — с наигранной бодростью спросил я у парней, которые оглядывали друг друга без должной заинтересованности, видимо, будучи знакомы и ранее.

Надя отстранилась от меня, явно желая тоже принять участие в разговоре.

Судя по всему, Прорицатель подбирал игроков компаниями — две кучки по трое. Я, Надюшка и Настя — одна команда, и Сережа, Вася и Дима — другая. Интересно, имеет ли это какое-то значение для нас? Тут же на память пришел фильм "Крутые стволы", в котором чокнутый мафиози пригласил прорву бандитов, киллеров и просто воров в недостроенное здание тюрьмы, сообщив, что из всех них в живых должны остаться лишь не то двое, не то трое (как в нашем случае), которые и получат приз — полный чемоданчик баксов. Может и для нашей Игры предполагается нечто подобное?.. В таком случае у нашей команды нет никаких шансов — двадцатипятилетний педагог, его жена и девушка-одиннадцатиклассница против трех рослых парней лет двадцати, учащихся, к тому же, в одной группе техникума.

— Наши действия? — спросил Дима, видимо привыкший быть лидером в своей компании и намеревающийся занять эту должность и здесь, в лабиринте. — Как сказал этот черный, наша задача — выбраться из лабиринта. Но выберемся мы, или нет — приз все равно наш.

— Постойте... — вмешалась Настя, — Прорицатель не говорил мне о том, что игроков будет несколько. Он сказал, что приз будет МОЙ, независимо от того, выиграю я, или проиграю.

— То есть, — моментально уловив суть ее мысли, продолжил Дима, — Ты хочешь сказать, что приз на самом деле один? Что Як исполнит только ОДНО желание?

Господи, какая же она дура! Я могу простить человека за то, что он не помнит постулаты Теории Относительности или даже за то, что он не знает чему равна скорость света в вакууме, но не понимать простых человеческих отношений может только идиот! Такие мысли нужно держать в себе, надеясь лишь на то, что парни окажутся достаточно тугоумными чтобы придти к этим выводам сами.

А что, если это и в правду так? Что, если приз всего один? Что там еще говорил Прорицатель? Зачем ему эта игра? Кажется, было что-то на чет того, что ему и Яку просто скучно и люди должны их развлечь... Может в этом и заключается развлечение, наблюдать, как мы перебьем друг друга?

— Стоп, стоп, стоп! — вмешался я, бросив на Настю испепеляющий взгляд, которого она, как обычно и на уроках, не соизволила заметить, — Вспомните о том, что он говорил каждому из вас. Кстати, как вы оказались здесь, вместе, или поодиночке? Прорицатель встретил вас всех троих?

— Нет, он говорил с каждым по отдельности, — переглянувшись с остальными, ответил Дима.

— И нас троих он тоже встретил поодиночке. Даже меня с Надей, хотя мы с ней, чтоб вы знали, муж и жена вот уже три года. Это я к тому, что каждому из нас Прорицатель говорил о том, что приз мы получим в любом случае, независимо от того, выиграем, или проиграем.

— Я так и не поняла, в чем суть выигрыша? — подала голос Настя.

— Как я понял, выигрыш — это мы находим выход из лабиринта и возвращаемся домой, а проигрыш — Як ловит нас. Каждого из нас... Ни о какой команде речи не шло.

— Вот только еще он сказал, что еще никто не выигрывал, — резюмировал Дима.

Кажется, опасность разделения на две неравные по силам группы миновала. Мы были не в месте, но и не друг против друга, а это меня и волновало. Сколачивать команду я и не собирался.

— Тогда может быть, попробуем найти выход? — предложил Вася.

— ... Которого нет, — закончил за него Дима.

— Тогда найдем побыстрее этого Яка, кем бы он ни был, вдоволь повеселим его и отправимся домой со своим призом. Не здесь же торчать, ожидая, пока он сам нас найдет? Ему, ведь, кажется, хотелось развлечься?...

Мы с Димой встретились взглядами, и я едва заметным кивком дал ему понять, что отныне он главный и может выбирать путь. Собственно, пути было только два — вперед по коридору, или назад по коридору, и мы, следуя за Димой, двинулись вперед.

Только сейчас проходя мимо окон, я, да и все остальные, заметили, что они выходят на березовую рощицу, начинавшуюся в нескольких десятков метров от здания, в котором мы находились, но в каждом окне было свое время года. За одним цвели цветы, за другим — опадали желтые листья, за третьим — белел кристально чистый снег, а за четвертым бесшумно (для нас, стоявших за стеклом) текли ручьи. Затем снова шло лето, осень, зима и так без конца и края. Окна шли по обе стороны коридора, и напротив зимы всегда приходилось лето, а напротив осени — весна.

Через несколько минут молчаливого хода мы набрели на первый перекресток, при чем непосредственно перед ним в окнах не было и намека на то, что лабиринт дал ответвление — сразу после оконных рам начинался новый коридор, но за окном вместо него цвел Иван-чай...

Дима, не раздумывая, свернул налево, подчиняясь каким-то своим собственным соображениям. Я не возражал — просто шел, любуясь пейзажами за окном. Никто не произнес ни слова, даже мы с Надей не обменялись ни единой фразой о том, как нас обоих занесло сюда.

Я наслаждался приключением... Впервые за последние четыре — пять лет со мной в принципе произошло что-то необычное, да еще какое! Я частенько мечтал о том, чтобы махнуть с Надюшкой на море с ночевкой, но постоянный груз забот не позволял даже выбраться в лес на пикничок. У меня — школа, у нее — обязанности старшего менеджера одной немаленькой фирмы. Интересно, почему психологи, не советующие заводить детей в первые годы после свадьбы, называют это "пожить для себя"? Я уж и не помню, когда я последний раз жил для себя, или для Нади... обыденный быт не просто притупляет романтику — он ее душит!

И вот, после стольких лет проклятой бытовухи, со мной не просто что-то произошло. Со мной произошло ЧТО-ТО! Я встретился с мистическим существом, которое подсело в мою машину, я принимаю участие в какой-то Игре, цели которой толком не понимаю и, наконец, я шагаю по волшебному коридору, любуясь волшебным пейзажем за волшебными окнами. Куда там до меня Гарри Поттеру — такого, наверное, не увидишь и в его любимом Хогвартсе! И все это по-настоящему, это реально!

Я чуть отстал от остальных, задержавшись возле непонятного голубого цветка, выросшего на верхушке длинной, тонкой ветки. Цветок пах розой... Нет, фиалкой... нет, непонятно чем! Запах менялся с периодичностью в несколько секунд!

— Витя! — позвала меня жена, и я, сорвав цветок, подбежал к ней и уложил его ей за ухо.

— А вы уверены, что его можно было рвать? — спросила эта зануда Настя.

— Нет, но мне до лампочки, — отрезал я, — Об этом правиле меня никто не предупреждал.

Воздух, наполненный запахами цветов, дурманил почище крепленого вина. Мы прошли уже с десяток поворотов, каждый раз поворачивая налево, и я пожалел, что не додумался ставить какие-нибудь отметки на стенах. Быть может, мы уже давно ходим по кругу, но эти коридоры все на одной лицо, так что убедиться в этом у меня не было возможности.

Помнится, где-то с год назад мы с Надей смотрели японскую анимэшку "Унесенные призраками", в которой обычная японская девочка попала в мир, населенный не то призраками, не то просто жертвами генной инженерии. Поначалу боялась каждой тени, не говоря уже о жабоподобных обитателях этого мирка, а затем втянулась, нашла себе там работу и, в общем-то, неплохо устроились. Мы с Надей тогда решили, что если бы мы угодили в такой мир, то и вообще не помышляли бы о том, чтобы вернуться домой, ведь вокруг столько всего интересного! Драконы, духи, всякая нечисть! И вот, мечта сбылась — мы тоже оказались унесены черным призраком по имени Прорицатель! Судя по улыбке, блуждавшей по ее лицу, Надя думала о том же...

Настя о чем-то разговаривала с Васей, а тот, ничуть не стесняясь глазел ей за вырез блузки. Надо сказать, эта стервочка слыла первой красоткой школы, а за счет своих добрых глаз, которые в одночасье могла превратить в умные или грустные — сумела выбиться еще и в отличницы. Учителя, видимо, ставили ей отметки не за то, что она что-то знала, а за то, что усердно занималась... Когда же она поняла, что на моих уроках не выедешь на ответах типа: "Я учила, но забыла... Кажется это должно быть вот так, но может быть и вот этак... Вы мне не подскажете?", то избрала новую тактику, старательно демонстрируя мне то не по годам объемную грудь, то длинные ноги, то узкую талию... Когда же не помогло и это, Настя объявила мне форменную войну и постоянно жаловалась всем, от одноклассников до директора на то, что раньше у нее по физике были одни пятерки, а теперь даже тройки появляться начали. Что Виктор Иванович ее за что-то невзлюбил, и теперь срывает на ней злость.

Меня утешало только одно, что учится она в 11-м классе, и, отмучившись с ней еще месяц, я ее уже никогда больше не увижу...

— Вить... — тихо позвала меня Надюшка, легонько тронув за плечо, — А зачем ты здесь?

— Как зачем? — не понял я, — Играю... Занесло меня сюда, вот я и жду этого самого Яка...

— Нет, я не о том. Чего тебе хочется? На какой приз ты рассчитываешь?

— Да я и сам не знаю... Прорицатель говорил, что Як не выполняет желания — он просто считывает из твоего подсознания то, кем ты хочешь быть, какое положение занимать, и делает тебя таким. Я и сам толком не знаю, чего хочет мое подсознание... А ты чего бы хотела?

— Да я тоже сама не знаю, — ответила она, нет раздумывая, — Пусть Як читает в моей подкорке... Подсознанию видней.

Разговор утих сам по себе. Мы шли рядом, замыкая наше маленькое шествие, и каждый из нас понимал, что другой соврал ему. Я видел по ее лицу, что она точно знает свою мечту. Точно знает, кем бы она хотела быть... И я, пусть не могу сказать это точно, не могу облечь в слова, но я знаю свои подсознательные желания.

Я — фея. Я хочу, чтобы меня понимали, чтобы эта дура Настя не красилась на моих уроках, и не отсылала sms-ки своим бесчисленным подругам. Чтобы мир, по крайней мере, вокруг меня, был чуточку чище, и чтобы ко мне прислушивались, чтобы меня уважали. Я устал слышать о том, что учитель — это тяжкий труд и мизерная зарплата. Я хочу быть таким учителем, о котором этого не скажут. Хочу, чтобы нам с Надеждой никогда не приходилось беспокоиться о деньгах, и чтобы она могла позволить себе не работать, а сидеть дома, воспитывая детей. И еще я хочу перестать ощущать себя придатком жены, которая планирует нашу семейную жизнь и зарабатывает почти вдвое больше меня.

Я хочу быть феей... Феей, приносящей людям добро и не требующей за это ничего взамен, потому что все, что мне могут дать, у меня уже есть.

Интересно, чего же хочет Надя? Более перспективного мужа? Богатого любовника? Нет, не так... Як может сделать ее кем-то, а не добавить что-то в ее жизнь. Кем она хочет быть? Королевой? Принцессой? Просто очень богатой?... Черт, почему меня заклинило на одних только деньгах? Может она тоже мечтает о возвышенном...

Нужно только найти этого проклятого Священного Яка, и тогда я узнаю, чего хочет она. Тогда мечты сбудутся...

Мы проходили мимо очередного окна с летним пейзажем, когда меня осенило. Нам нужно найти выход из лабиринта, чтобы выиграть? Як не позволит нам выиграть — он появится, ведь как говорил Прорицатель, он появляется, когда приходит время... Появится, и мы получим приз. Вот же он, выход!

— Стоп! — скомандовал я, и когда все обернулись на меня, картинным жестом указал на окно. — Ничего не замечаете?

— Окно... — прокомментировала Настя.

— Выход! — воскликнул я, — А мы, как идиоты, бродим по этим коридорам, при чем, кажется, кругами.

Не дожидаясь реакции остальных я метнулся к кадке с ароматной пальмочкой и, подняв эту бандуру, весом килограмм под тридцать, с разбегу зашвырнул ее в окно.

Не было ни звона, ни грохота падения — кадка просто прошла сквозь стекло, словно растворившись в нем, а затем повалилась на землю уже снаружи, распугав целый табун бабочек, облюбовавших стены лабиринта в качестве места для отдыха... Бесшумно! Стекло не пропускало ни единого звука.

— Хорошая была пальма... — с издевкой произнес Дима.

Я подошел к окну и осторожно, готовый в любой момент отдернуть руку, прикоснулся к стеклу. Твердое и холодное... Стекло, как стекло. Я постучал по нему костяшками пальцев — стекло ответило мне ровным стуком. Плюнув на пол, я сделал шаг назад и, вспомнив времена лихой юности, когда мы с местной братвой шалости ради били окна в подъездах, нанес красивый, как мне казалось, удар пяткой в стекло...

Оно спружинило! Прогнулось наружу, погасив энергию моего удара, а затем ударило в ответ, отшвырнув меня к противоположному окну. Ни звука... По стеклу лишь прошла волна, и гладкая поверхность вновь успокоилась, ожидая моей следующей попытки.

— Как идиоты, говоришь? — усмехнулся Дима, — Ну что, идем дальше, или наш учитель карате покажет нам еще пару приемов?

Я поднялся с пола, потирая ушибленный локоть и уже открыл рот, намереваясь ответить ему что-нибудь едкое, но слова замерли у меня на губах, когда я увидел Яка...

Он стоял за спиной парней, смотревших сейчас только на меня, должно быть вывернув из очередного изгиба лабиринта. Это и в самом деле был як — большой, не менее двух метров в холке, и абсолютно черный. Черный, как ночь, черный, как Прорицатель, садившийся в мою машину. Его громадное тело покрывала блестящая в свете люминесцентных ламп пленка, черная и лоснящаяся на свету. Словно Яка облили изрядным количеством нефти, а затем, для профилактики, еще и обработали автомобильным лаком.

Ребята обернулись. Возможно, проследив направление моего остекленевшего взгляда, а возможно, как я понял секунду спустя — почувствовав запах. От Яка на несколько метров несло приторным запахом свежего дегтя... Этот аромат забивал запахи всех цветов лабиринта, словно повисая в воздухе... Мне показалось, что и сам воздух вокруг Яка стал чуточку темнее, словно сжавшись в предчувствие беды и помутнев от страха.

В тот миг я ясно и отчетливо осознал, какими мы все были глупцами, соглашаясь играть. Ведь всем нам Прорицатель вначале показал свое истинное лицо, а лишь затем одел что-то вроде маски, став похожим на нормального человека. Это черное лицо, как и Черный Як, не могли предрекать ничего хорошего. Чернота не может творить добро... Вся эта игра была чудовищной ошибкой, ловушкой, в которую нас заманило существо, стоявшее сейчас перед нами. Священный Черный Як...

— Ну дела! — удивленно протянул Дима, видимо, совершенно не испытывая того ужаса и благоговейного трепета, которые испытывал я, — Так вот ты какой, северный олень!

— Осторожнее... — шепнул ему на ухо Вася, но тот уже сдала шаг вперед, навстречу Яку.

Тот, казалось, до этого момент и не замечал нашего присутствия, но при первых звуках голоса Димы поднял вверх свою громадную голову и шумно втянул носом воздух. Как и у Прорицателя, у Яка не было глаз... Точнее, не было того, что я привык понимать под словом "глаза"... Были два черных углубления, в которых копошилась тьма, и не более того. Тьма из его глаз сейчас смотрела на Диму, и я благодарил Бога за то, что не я попал под ее тяжелый взгляд.

— Иди сюда, бычок... — пробормотал Дима, делая еще один шаг. Он не понимал, кто сейчас стоит перед ним! Он действительно думал, что мы играем, и цель игры — поймать бродящего где-то по лабиринту Яка, который исполнит твое заветное желание. Но для Яка игра была не просто игрой.

— Иди сюда... Иди к папочке...

Но Як не пошел. Он бросился! Бросился навстречу Диме с удивительным для существа такого размера проворством. А в следующую секунду Яка не стало — он словно растаял, обратившись в черную пелену, одним молниеносным броском наброшенной на цель... Целью был Дима, и тьма упала на него, погребая под собой.

Последнее, что мы видели, было то, как Дима упал на спину, не в силах удержать обрушившейся на него тяжести... Дима исчез! Вместо него перед нами копошилась громадна черная масса, поверхность которой то вскипала громадными пузырями, то опадала до самого пола, будто успокаиваясь. Выбросив щупальца-ложноножки громадная амеба намертво приклеилась ими к полу, душа своим вязким телом схваченного человека.

Никто из нас даже не попытался его спасти. Все мы просто окаменело стояли и смотрели на то, как Як убивает одного из нас, прекрасно осознавая свое бессилие перед этим существом, в мире которого мы были не более чем игрушкой для него... Мы не бросились бежать, хотя у меня мелькнула мысль о том, что покончив с Димой Як может приняться и за нас... Мы просто смотрели, не будучи в силах оторвать взгляд от этого жуткого зрелища.

Спустя минуту черная амеба утихла, распластавшись на полу коридора, а затем стала подниматься, подтягивая свое тело к центру. Постепенно из бесформенного нечто стали проявляться ровные контуры... Контуры автомобиля! Як сжимался, уплотнялся, становясь чем-то иным, принимая новую форму... И через минуту перед нами стоял автомобиль в натуральную величину, занимавший по своей ширине большую часть коридора. Чуть вытянутый передок, приподнятый зад, черные колеса, черные стекла, черные глаза-фары... Сейчас даже человек, плохо разбирающийся в машинах мог бы узнать в стоявшем перед нами автомобиле "БМВ" одной из последних моделей. "Бумер" смотрел прямо на нас, и казалось, что его фары, будто живые глаза, осматривают коридор, примеряются к пространству вокруг него...

Последние неровности втянулись в крышу машины... "Бумер" выглядел теперь так, словно только что сошел с конвейера на заводе... Его поверхность сверкала, отливая черным блеском, и лишь фары оставались темными и глубокими, будто черная бездна.

— Он смотрит на нас... — прошептала Надя рядом со мной, и я положил ей руку на плечо в знак того, что тоже чувствую на себе взгляд машины.

— Что же это такое! — истерически воскликнула Настя, и в ту же секунду автомобиль сорвался с места.

Я едва успел отшвырнуть Надю к стене, когда "Бумер" пронеся мимо нас, зацепив Настю капотом и отбросив на меня. Реакция парней была достойна похвалы — оба в мгновение ока вышли из гипнотического транса, в который всех нас погрузила разыгравшаяся на наших глаза сцена, и в один прыжок взлетели на подоконник, спасаясь от колес автомобиля.

Думая лишь о том, что машина сейчас даст задний ход, я подтолкнул Надю к окну, крикнув ей, чтобы она забралась на подоконник, а сам метнулся к лежащей на полу Насте, одновременно бросив взгляд вслед удалявшейся черной молнии. Автомобиль набирал ход с каждым мгновение, и секунду спустя исчез с моих глаз, видимо на полном ходу свернув в один из поворотов. Возвращаться он явно не собирался...

Я помог Насте подняться, ежесекундно поглядывая по сторонам. Из какого коридора вывернет этот автомобиль? Вернется ли, чтобы добить нас, или его цель — вовсе не мы, а просто сумасшедшая скорость?

— Не трогайте меня! — сквозь слезы прокричала Настя, отталкивая меня дрожащими руками, — Не трогайте! Не трогайте! Где он?!! Нам нужно бежать!...

Она и в самом деле рванулась куда-то, но тут же упала, не удержавшись на подкосившихся на ногах. Я подхватил ее под мышки, рванул вверх и, развернув лицом к себе, залепил звонкую пощечину... Она отшатнулась, но теперь уже удержалась на ногах и молча воззрилась на меня. Без укора, без злости — со стеклянным ужасом, застывшем во взгляде... По крайней мере, истерика прекратилась.

Моя Надюшка держалась молодцом — увидев, что парни спустились с подоконника, она последовала их примеру. Не мешала мне приводить в чувство Настю, и лишь тревожно оглядывалась по сторонам, так же как и я, ожидая новой опасности.

Но "Бумер", Як, или Дима — я уже и не знал, как думать о том, что только что промчалось мимо нас, — не собирался возвращаться. В коридоре повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь редкими всхлипами, да учащенным дыханием Нади.

— Ну что, отличница? — с наигранной веселостью спросил я у девушки, — Оклемалась?

Она коротко кивнула, не поднимая глаза.

— Как думаешь, что произошло? — спросил меня Сергей. Кажется, теперь, когда Димы не стало, роль лидера автоматически перешла ко мне, как к наиболее старшему и опытному. Вот только что значил мой опыт здесь, в лабиринте Яка?... Пустой звук.

— Это ты меня спрашиваешь? — зло спросил я, подходя к Наде и обнимая ее за плечи. Она дрожала, словно ее бил озноб, и я покрепче прижал ее к себе, надеясь создать хоть иллюзорное чувство безопасности. — Мне-то откуда знать? Пришел Як, сожрал нашего Димку, а затем превратился в "Бэху" и укатил!

Еще с минуту мы просто стояли, глядя по сторонам и избегая встречаться взглядами, а затем пискляво подала голос Настя:

— А как же приз? Как же исполнение желания?... — спросила она, захлебываясь в собственных слезах. — Он, ведь, убил его! Убил!!!

Наверное, одной пощечины ей было мало...

— Приз?!! — крикнул я, отпуская Надю и делая шаг к ней, — Идиотка! Ты что, до сих пор не понимаешь, во что ввязалась? Нет никакого приза, есть только Як, который убивает! Як, который охотится за нами, и будет преследовать нас до тех пор, пока мы не выберемся из этого гребанного лабиринта! А мы не выберемся, — мстительно добавил я, — и выкрикнул ей почти в самое ухо, — НИКОГДА НЕ ВЫБЕРЕМСЯ! Чего ты хотела? О чем мечтала, отправляясь сюда?! Я, ведь, видел, с какой мордашкой ты оказалась в лабиринте! Ты предвкушала халяву, предвкушала то, что погуляв немного по каким-то коридорам с черным дрессированным бычком получишь все, что тебе заблагорассудится! А может быть это как раз и была твоя мечта, чтобы Як сожрал этого бедолагу? А?! Отвечай!

Я хотел ударить ее. Не отвесить пощечину, чтобы прекратить истерику, как несколько минут назад, а ударить всерьез, кулаком наотмашь. Сломать ее маленький очаровательный носик, пробить ее тупую голову ударом о стену, а затем, когда она упадет, топтаться по ее груди, до тех пор, пока сломанные ребра не разрежут сердце на десяток неравных частей.

Я хотел убить ее, выместить на ней всю злость на проклятого Прорицателя и его Яка, и отомстить за то, что попал сюда! Ведь именно из-за нее, и из-за таких маленьких чертовок как она у меня всегда портится настроение. Они, эти самодовольные красотки и юные спортсмены, считают, что в жизни им не потребуется ни физика, ни те советы, которые им мог бы дать я. Настя всегда считала, что сможет проложить дорогу по жизни своей смазливой мордашкой и выставленной напоказ грудью... Это из-за нее я здесь! Из-за нее у меня не заладился день, из-за нее в мою машину подсел Прорицатель! Из-за нее!

— Слышь, дядя, девчонку в покое оставь, — раздался справа от меня голос Васи, которому тот отчаянно старался предать твердости.

— Хорошо... — прошептал я, медленно разворачиваясь и прижимая правую руку, сжатую в кулак к корпусу.

Он всю дорогу пялился на нее! Он попал под ее чары! Теперь он защищает ее от меня! Пусть попробует!

Удар! Мне казалось, что моей кулак превратился в Божью длань, переполненную энергией. Апперкот отбросил парня назад, и тот бесчувственным мешком повалился на пол. Хочешь еще, урод?!

Чья-то рука легла мне на плечо... Не сдавливая, не беря меня на болевой, а просто легонько касаясь...

— Не надо... — прошептала Надя, и я обмяк. Опустил руку, уже занесенную для нового удара.

— Что с тобой? — спросила она, и я покачал головой в знак того, что и сам не понимаю. Чего я так взъелся на них? Должно быть, после встречи с Яком я немножко повредился в уме...

Вася поднялся с пола, держась обеими руками за ушибленную челюсть.

— Да ты псих! — проговорил он, отступая в сторону, — Чокнутый придурок!

— Извини... — абсолютно не к месту ляпнул я, — Нам надо идти...

Никто не спросил меня, куда и зачем надо идти. Ведь по большому счету, не все ли равно, как умереть, оставшись здесь дожидаться, когда же вернется Як, или же двинуться куда-нибудь вперед, ища несуществующий выход и по пути встретить черную смерть? Вот только, оставшись здесь мы неминуемо передеремся, обвиняя друг друга, как это только что сделал я, во всех смертных грехах. Надо было хоть чем-то себя занять. Хотя бы ходьбой...

— Надо... — согласился Сергей, затем перевел взгляд на приятеля и добавил, — Но с тобой мы не пойдем.

Я промолчал. Мне было стыдно за то, что я, взрослый человек, педагог, которому по долгу службы положено быть самым добрым и понимающим из всех нас, так нелепо вышел из себя.

— Насть, — позвал он, — Пойдем с нами?

Она стояла, облокотившись на подоконник, и переводила полный ужаса взгляд с меня на Сергея...

— Ты чего? — он остановился, не понимая ее реакции. Как, впрочем, и я... — Пойдем с нами, Настя! Мы выберемся, я обещаю тебе!

Теперь она смотрела на меня...

— Иди с ним, — подбодрил я ее, — Иди!

Но вместо этого она отделилась от стены и направилась ко мне.

— Дура, — прокомментировал Василий, — Он же псих... Ты сама видела.

— Пошли, — одернул его Сергей и, больше не оглядываясь, они зашагали вперед.

Я смотрел на Надю, взглядом спрашивая у нее, что же мне делать теперь, когда мы остались вдвоем, да еще и эта вешалка навязалась на нашу голову? Я не хотел брать ее собой! Надеялся, что она уйдет с ребятами, а мы с Надей или выберемся. Или, по крайней мере, проведем последние часы вместе, без посторонних. И уж конечно мне не хотелось умирать на глазах у худшей из своих учениц...

— Почему ты не пошла с ними? — спросила ее Надя.

— Я им не верю... — секунду помолчав, ответила она.

— А мне веришь? — подал голос я, избегая смотреть Насте в глаза. Я боялся, что на меня вновь накатит приступ злости, приступ ненависти к ней, и тогда я не удержусь...

— Вам — верю... — прошептала она.

— Тогда чего ж ты... — начал я, но осекся.

Что я скажу ей? Чего ж, тогда, два года доставала меня чуть ли не на каждом уроке? Чего ж ты никогда не слушалась меня, и вообще в грош не ставила? Такой вопрос я мог бы задать Надюшке, будь у меня с ней подобные проблемы, но не этому недорослю... Не смотря на свои формы и не желание признавать этого, Настя все еще оставалась ребенком. Беззащитным, глупым и озорным ребенком... Она, ведь, и сама еще не понимает, почему ведет себя именно так, а не иначе в тех. или иных ситуациях. Просто по глупости...

Вот только я всегда считал, что глупость нужно наказывать...

— Пошли! — я махнул рукой, тем самым признавая, что отныне Настя в нашей команде, и, взяв Надю за руку, зашагал вперед. Ребята свернули налево, значит мы свернем направо, чтобы не идти одной дорогой с ними...

Вот и поворот... Я сделал шаг в ответвление коридора, и застыл как вкопанный: передо мной стоял Прорицатель! Такой, каким он показался мне, сев в мою машину... Громадный, черный и жуткий, будто рушащаяся на тебя стена плотины!

— Я вижу, игра идет полным холодом, — улыбаясь своей пустой улыбкой, проговорил он, — Один уже даже получил свой приз...

— Приз? — сдавленным голосом спросил я.

— Ну да, приз. То, зачем он шел сюда. То, ради чего он согласился играть...

— По-твоему он пришел сюда ради того, чтобы его сожрала эта скотина?

Лицо Прорицателя вдруг исказилось гримасой ярости, и он закричал, указывая на меня пальцем так, как будто это был ствол пистолета, из которого он хотел меня застрелить:

— Не смей так говорить о Священном Яке! Не смей!

Я отступил на шаг назад, чувствуя, как дрожат и подгибаются мои ноги. Видеть, как перед тобой беснуется двухметровый амбал — приятного мало, а если он, при этом, еще и черен словно ночь, а его пустые глаза смотрят в твою душу — тут уж и более храбрые, нежели я, могли бы наложить в штаны.

Но Прорицатель успокоился так же быстро, как и пришел в ярость. Его взгляд отпустил меня, а сам он, кажется, даже стал чуточку меньше ростом.

— Надеюсь, ты понял меня, человек? — продолжил он своим нормальным голосом, в котором больше не чувствовалось угрозы, только могучая сила, таящаяся в нем.

— Понял, — тихо ответил я, — Священный Черный Як...

— Именно так. Вы, наверное, о многом хотите у меня спросить?

— О чем тут спрашивать? — неожиданной храбростью и энергией бросила ему Надя, — Все и так ясно. Заманил нас в эти катакомбы, чтобы поразвлечь свою зверушку. Ой, то есть прости, Священного Черного Яка, — с издевкой сказал она.

Прорицатель задумчиво покачал головой...

— Значит, вы еще не поняли правил игры... Что ж, придется с вами побеседовать и кое что разъяснить... Присаживайтесь!

Я не успел не то, что спросить, куда мы должны присесть, а даже и подумать об этом, когда коридор, вдруг, раздался вширь, образуя просторную комнату, а из пола молниеносно выплеснулись несколько облачков черноты, тут же сформировавшиеся в материальные, настоящие, мягкие кресла.

— Присаживайтесь! — повторил Прорицатель, и в центре, между четырех кресел, вырос, вдруг, журнальный столик с графином прозрачной жидкости и четырьмя хрустальными стаканами. — Что предпочитаете? Вино, водку, самогон, сок?

При каждом его слове жидкость в графине меняла свой цвет...

— Воду, — сказала Надя, и жидкость тут же стала прозрачной.

Повинуясь приглашающему жесту Прорицателя, мы расселись по креслам, настороженно глядя то друг на друга, то на него.

— Итак, — начал он, словно наслаждаясь тем, что является центром внимания, — основные правила игры вы знаете. Ваша задача — выбраться из лабиринта, задача Яка — поймать вас. Все просто! А приз, приз за одно лишь участие, так как Як не допускает и мысли о том, что Вы можете найти выход — исполнение вашего самого заветного подсознательного желания. Когда для каждого из вас придет время, когда ваша мечта полностью оформится, Як придет за вами, и, встретившись с ним, вы превратитесь в того, кем мечтаете быть. Все просто!

Прорицатель развел руками, демонстрируя нам, вот, мол, насколько это просто! Элементарнее и быть не может.

— Ты хочешь сказать, что Дима мечтал о том, чтобы превратиться в автомобиль?!

Я не спросил, я выкрикнул этот вопрос в лицо Прорицателю, совершенно забыв о том, кто сидит передо мной. Вылетело из головы и то, как он подсел в мою машину — громадный и страшный, как сама смерть, и то, что до сих пор я обращался к нему исключительно на "Вы", как к потенциальному начальнику или просто старшему. После встречи с Яком Прорицатель уже не казался ни большим, ни страшным. Як затмил собой все, виденное мной до сих пор.

— Да, именно так, — вновь радушно улыбнулся Прорицатель, — Он мечтал о престиже, о том, чтобы занять определенное место в обществе, и это место ассоциировалось у него не иначе как с дорогим авто. Священный Як выполнил его желание. Теперь ваш бывший попутчик станет таким престижным, каким и не мечтал стать!

Прорицатель расхохотался, выплескивая из распахнутого в приступе гомерического хохота рта маленькие облачка темноты, тут же растворявшиеся в воздухе.

— Он получил свой приз! — громыхал он, — Хорошенько подумайте о том, какой приз ждет вас!

Я бросился вперед, забыв о страхе. Мои руки тянулись к горлу ненавистного существа, втравившего меня в этот кошмар, и мне плевать было на то, что произойдет в следующий момент. Я хотел убить Прорицателя, заставить его оборвать свой мерзкий хохот, но еще больше я хотел, чтобы прорицатель убил меня... Лучше умереть в бою, чем превратиться в что-то иное, лишенное человеческих черт, слившись с Яком в его жутких объятиях.

Мой прыжок, казавшийся мне нечеловечески быстрым и гибким, в мгновение ока остановил стоявший у меня на пути журнальный столик, просто подпрыгнув в воздух и больно ударив меня по ногам. Этот колдовской мир был миром Прорицателя, и нечего было и думать о том, чтобы сразиться с ним здесь.

Я рухнул на пол, обхватив рукам ушибленное колено, а Прорицатель расхохотался еще громче, наслаждаясь моим унижением. Проклятый столик, довершая начатое, обрушился на меня с высоты человеческого роста, ударив ножками по спине и завершив свой полет на моей голове, которую я, к счастью, успел прикрыть руками.

Надюшка подбежала ко мне и, оттолкнув столик прочь, прижала меня к себе, как мать прижимает к своей груди испуганного малыша, на которого набросилась уличная дворняга.

— Так в том и есть развлечение для тебя и Яка? Читать наши мысли, наши желания, и исполнять их извращенный вариант?

— Яку нет нужды извращать что-то. Он лишь выполняет ваши желания, не более того. Зачем здесь ты сама? Чего ты хотела?...

— Не твое дело! Хватит мне и того, что в моих мыслях будет копаться Як!

— Хочешь узнать, зачем она согласилась играть? — спросил Прорицатель у меня, — Ради тебя! Нет, из-за тебя!

— Заткнись!

Надюшка чуть не бросилась на него, как я, несколько секунд назад, но я вовремя успел удержать ее за руку, шепнув на ухо "не надо", что еще больше насмешило проклятого черного уродца.

— Она здесь из-за тебя, дорогая моя фея! Пока ты витал в облаках, мечтая о разумном, добром и вечном, пока ты пытался сеять это в мире, в котором не осталось почвы для таких семян, она ждала, когда же ты спустишься с небес на землю! Ждала долго, тщетно надеясь, что ты вернешься к ней... Но ты продолжал отдаляться! Чего ты хотела, Надя? Скажи ему!

Бросив на Прорицателя испепеляющий взгляд, полный и ненависти и мольбы, Надя еще крепче прижалась ко мне. Вот только теперь она искала защиты от его черного взгляда и не менее черных слов... И вряд ли я мог дать ей ее...

— Всего лишь хотела, чтобы ты был чуточку ближе к ней! — торжествующе закончил Прорицатель, — И если бы ты вовремя понял это...

Ему не нужно было продолжать. Да, если бы я вовремя понял это, Надюшка сейчас не сидела бы здесь, на холодному полу лабиринта рядом со мной. За ней не охотился бы проклятый Як! Я, желавший сделать счастливыми всех и каждого не смог сделать счастливой свою жену...

Но я — фея, я живу, пока в меня верят. А Надя никогда по-настоящему не верила в меня!

— А ты? — Прорицатель обратил свой пустой и, в то же время, пронзительный взгляд, на Настю. — Чего хотела ты? Расскажи им, пусть они попытаются угадать, кем сделает тебя Священный Як, когда настигнет? Интересная компания подобралась, господа! Вы не находите? Обделенная вниманием женушка, бескорыстный учитель, который безумно хочет творить добро, но у него никак не получается и... Кто у нас ты, красавица?

Настя закрыла лицо руками и сжалась в кресле так, словно мечтала свернуться клубочком, подобно ежу или дикобразу, выставив наружу свои иглы. Ее плечи содрогались от беззвучных рыданий...

— Ну что же ты молчишь, красавица? О чем ты мечтала? Не о том ли, чтобы стать роковой красоткой, к ногам которой падали бы все мужчины мира? Чтобы падали ниц при одном лишь твоем приближении, мечтая о том, чтобы хотя бы прикоснуться к твоей стройной ноге, не говоря уж о том, чтобы ты одарила их своим взглядом! До сих пор не действовало, не так ли? И твой дорого физик отчего-то не попадался на твою удочку, не смотря на то, что ты только что стриптиз ему не танцевала! А ведь она ненавидит тебя, Виктор! Она мечтала раздавить тебя, уничтожить, развеять по ветру лишь за то, что ты посмел не уделить ей достаточно внимания и отнесся как к самой обыкновенной девчонке...

Беда в том, красотка, что ты и есть самая обыкновенная девчонка! И для того, чтобы уничтожить его, тебе нужно было чтобы он купился на твои чары, чтобы предложил тебе провести с ним вечер, а то и ночь... А уж потом ты бы благополучно написала заявление о домогательстве, изнасиловании и много чем еще... О! — Прорицатель картинно поднял взгляд к потолку, — Это был замкнутый круг! Ты ненавидишь его за то, что твои чары не действуют на него, и хочешь раздавить... Но для этого тебе нужно, чтобы он увидел в тебе женщину, а не глупую одиннадцатиклассницу! Но он не видел!

Что ж, перейдем к тебе самому, Виктор? Позволим твоим спутницам догадаться, что ждет тебя в тот миг, когда Священный Як поглотит тебя? Скажу я, или ты скажешь сам?

— Я — фея! — выкрикнул я заветные слова, ютившиеся в моей голове вот уже несколько лет, — Я живу, пока в меня верят! Я приношу радость, счастье и покой! Я даю детям знание!

— Как красиво, но как пафосно! — перебил меня Прорицатель, — Как пафосно слышать эти слова от человека, который, словно побитая собака валяется на полу! Ты не фея — ты лишь хотел быть ею. Ты не приносишь радость — своей жене ты принес лишь горе, ты не знаешь что такое счастье и поэтому не можешь дарить его другим, и ты не приносишь покоя, ибо одна из твоих учениц, не будем называть имен, — Прорицатель усмехнулся, указывая на Настю, — Именно из-за тебя лишилась последних крох покоя, какие у нее были. Но в одном ты прав, ты живешь, пока в тебя верят... А теперь подумай, верит ли в тебя хоть кто-нибудь? Фей не бывает, Виктор! Они вымерли тысячелетия назад!

Я молчал, стараясь унять кипящую у меня в груди ярость. Как он смеет лгать мне, Надюшке, и даже этой полоумной Насте! Да, фей на свете нет, но это же образ, не более того. Я — учитель, я несу добро, знания и свет... Я альтруист! Я готов жить для других, не требуя ничего взамен!

— Но ты требуешь, чтобы в тебя верили! Ты требуешь любви и понимания. И, я скажу тебе больше, ты требуешь славы! Ты хочешь, чтобы весь мир знал о том, какой ты добрый, милый и бескорыстный!

— Это ложь! — взвыл я, вскакивая на ноги, не замечая боли в спине и того, что я сильно толкнул Надю, поднимаясь.

— ... И когда ты понимаешь, что в тебя больше не верят, что никто не готов ради умиротворения твоего эго и тщеславия кричать: "Я верю, феи на свете есть!", ты понимаешь, что становишься кем-то другим...

— Кем?!! Кем, черный ты уродец? Давай выйдем на поверхность, в мой мир, где ты не можешь двигать мебелью и призывать своего Яка, и там я поговорю с тобой по-другому! Я покажу тебе, кем я становлюсь!

Порыв ураганного ветра сбил меня с ног, и в следующую секунду я уже был припечатан к стене, а Прорицатель, как и чертов Як, превратился в черную сеть, опутывающую мои конечности и прижимая их к стене. Его лицо, оказавшись вровень с моим, растянулось вширь и ввысь, став похожим на гротескную маску какого-нибудь индейского шамана, а громадный черный провал рта, ставшего размером с мою голову, замер передо мной, словно раздумывая, проглотить меня, или нет.

— Твой мир ничем не отличается от моего, фея! — пророкотал Прорицатель, обдав меня запахом дегтя и пеленой черноты, отчего казалось что из его рта вырываются клубы дыма, — В твоем мире я также силен, и не тебе вызывать меня на бой, ничтожество!

Я не боялся... Страх, сковавший меня в мое первое знакомство с этой тварью, ушел, и сейчас я лихорадочно работал руками, силясь вырваться из плена черной амебы, распластавшейся на моем теле...

— И кем же становится фея, если мир утрачивает веру в ее волшебство?! — крикнул я в его лицо.

— Тебе ответит Священный Як! — хрипло выдохнул Прорицатель, ослабляя хватку, — Я не могу заглядывать так далеко!

В следующее мгновение Прорицатель исчез, а я, когда ничто больше не держало меня, медленно сполз на пол, чувствуя, как дрожат и подгибаются мои ноги...

Надюшка подбежала ко мне, помогая подняться на ноги.

— Ты как?

— Нормально, — буркнул я, — Так и не узнал о себе ничего нового, хотя очень хотел.

— Ну ты даешь! — она даже улыбнулась, глядя на меня с нескрываемым обожанием и восхищением.

Я хмыкнул про себя, возвращаясь к журнальному столику, графин с водой на котором успел вновь занять вертикальное положение, вопреки всем законам физики не пролив ни капли, когда стол, будто взбесившееся животное, атаковал меня. Впрочем, в этом лабиринте все жило вопреки законам физики!

— Пойдем дальше? — предложил я, наливая в стакан воды.

— Вы что, сбираетесь это пить? — с непритворным ужасом спросила Настя.

— А почему бы и нет? — я залпом опрокинул стакан, наслаждаясь удивлением и ужасом, написанным у нее на лице, и чувствуя, как вода смягчает мою пересохшую глотку, — Травить нас они не будут. А это, между прочим, "Карачинская"... Бодрит, однако!

Надя последовала моему примеру, с опаской отпив из стакана.

— И куда мы пойдем? — спросила она.

— Куда шли, туда и пойдем, искать Яка, или выход. Впрочем, исходя из того, что эта паскуда Прорицатель говорила о том, что свой "приз" мы получим в любом случае, выхода отсюда наверняка просто нет... Только в новом качестве, превратившись во что-то! Как вы думаете, — я обвел взглядом своих спутниц, — Кем станет каждая из вас? Это я к тому, чтобы знать, к чему мне готовиться, когда Як набросится на вас? Бежать, как от Димы, чтобы меня не переехали колесами автомобиля, или не опасаться ничего, потому что вы окажетесь безвредными. От тебя, Настенька, мне, скорее всего придется убегать! Неуловимая мстительница, мать твою!

Надя довольно грубо дернула меня за рукав, увлекая за собой.

— Пошли! — буркнула она мне на ухо, — Девчонке и так досталось, а тут еще ты со своими упреками. Может она и дура, но за свою глупость она уже наказана... Или будет наказана, когда ее встретит Як!

Я умолк, и даже соблаговолил махнуть рукой Насте, мол, пошли с нами, раз уж увязалась, и она, опустив взгляд в пол, поплелась за нами...

Но я не считал, что Надя права. При этом в моей груди вскипало странное чувство, этакая смесь ненависти ко всему миру, и ненависти к себе самому, за то, что я позволил так легко себя одурачить. Значит вот как Прорицатель подбирал игроков! Действительно, распределяя по командам. Надя оказалась здесь из-за меня, я — из-за Насти и ей подобных учеников, а Настя, в свою очередь, чтобы замкнуть треугольник — из-за меня, из-за ненависти ко мне. Наверняка команда ребят формировалась по тому же принципу, и Прорицатель на все сто знал, что рано или поздно мы все равно распадемся на два отряда, независимо друг от друга блуждающих по лабиринту. Интересно, с ними он тоже составил такой же содержательный разговор, как только что с нами, поведав нам о причинах, толкнувших каждого из нас в объятия Яка? Наверняка. Я не удивлюсь даже если окажется, что он может существовать одновременно в нескольких местах... Здесь вообще быстро отвыкаешь удивляться чему либо — неуязвимым для человека окнам, летающей мебели, самому Яку, который, видимо, един во множестве лиц, и слившись одним из нас, превратив его в что-то иное, тут же готов к охоте на другого.

Я ненавидел Настю. Ее образ стал для меня нарицательным, впитав в себя все отрицательные черты балбесов и охламонов, отравлявших мне жизнь. Забавно, ведь именно из-за них я и пошел в школу... Глупец! Насмотревшись в своем детстве на курящих план в туалете старшеклассников я, почему-то, решил, что смогу изменить это, что смогу помочь им стать людьми, а не деградировать обратно в обезьян...

От мысли об этом мне, вдруг, стало смешно... А что, если Настя, повстречавшись с Яком, обратится в обезьяну? Это было бы закономерно и очень забавно!

...Вот только, приняв для себя решения стать учителем, я не подумал о том, что все эти "обезьяны" отнюдь не желают становиться людьми! Да, я мог бы им помочь, захоти они этого, но их вполне устраивала такая жизнь. Жизнь без знаний, без понимания окружающего мира, без умения строить в этом мире свой маленький мирок... Я бы мог научить их всему этому, но что я могу, если они не хотят этого?

Настя... Красивая девушка, из которой могла бы получиться чудесная жена для кого-то. Она не понимает, что помимо большой груди и смазливой мордашки для того, чтобы быть человеком нужно что-то еще. Ум! Интеллект! И хотя бы небольшой багаж знаний. Кто-то считает, что задача школы в том, чтобы дать этот самый багаж. Чушь! Школа должна научить не физике или математике, а на примере этих и других наук дать детям понятие о жизни! Научить их мыслить, научить рассуждать! Научить, как быть людьми!

Настя же считает, что все отношения между ней, и кем-либо еще, должны сводиться к восхищению ее внешностью, и не более того. Но кому нужна красивая девушка, не способная поддержать элементарную беседу? Разумеется, только другой "обезьяне", озабоченной лишь продолжением рода.

Я ненавидел ее за это! Ненавидел за то, что из-за нее я оказался здесь...

Но при этом я начинал ненавидеть и себя за то, что по моей вине, из-за моей слепоты здесь оказалась Надя. Каким я был кретином, гадая, чего же она хочет! Денег, богатого мужа... Идиот! Ей нужен был только я, и чуточку моего тепла, которое я, ослепленный своей дурацкой мечтой сделать мир чище, не смог ей дать.

Дети сапожника всегда ходят без сапог. Жена человека, мечтающего стать феей, обделена теплом и лаской. Закономерно? Глупо!

А за глупость надо платить. Я всегда так считал, и считаю сейчас. И если нет другого выхода, то платить кровью! Жизнью! И все мы поплатимся за то, что были глупцами... Все!

Волки — санитары леса. Избавляют лес от больных животных. Як и Прорицатель — санитары мира. Избавляют мир от тупости людской, посредством избавления от тупых людей! Они, как и я, тоже делают мир чище... Вот только у них это получается, а у меня — не очень.

Мы шли уже минут двадцать. Три молчаливых призрака, чуждых этому миру, и ищущие покоя... Не зная, как остальные, а я хотел поскорее встретить Яка, чтобы все это поскорее закончилось. Принять его "подарок", умереть, что угодно, но только не это монотонное хождение по лабиринту с его бесконечными поворотами и однообразным пейзажем за коном.

— Как думаешь, — словно читая мои мысли, спросила Надя, — Где эта тварь? Прорицатель говорил, что Як приходит, когда наступает время?

— Время для чего? — вдруг спросила Настя, но встретившись со мной взглядом тут же умолкла.

— Не знаю... — машинально ответил я, — Но скорей бы уж это время наступило.

— Слушай! — Надя, вдруг, остановилась, дернув за руку и меня, — Если выхода все равно нет, а Як приходит когда это удобно ему, то какого же черта мы плетемся по этим коридорам? Сидели бы и сидели в тех креслах, которые сделал нам Прорицатель.

Я лишь тяжело вздохнул и двинулся дальше, увлекая жену за собой... Чего уж теперь говорить об этом? Вряд ли мы найдем дорогу обратно, да и кто его знает, осталась ли та комнатка, или коридор вновь сузился, поглотив ее? Здесь вообще нельзя быть ни в чем уверенным. Кроме того, что Як придет за тобой.

— Я устала... — вновь заговорила Надя, — Да и Настя тоже еле ноги передвигает.

— Мне плевать на нее... — злобно отозвался я.

— А на меня?

— А на тебя — нет! Хочешь — давай остановимся, и ты отдохнешь. Хочешь — вообще никуда не пойдем, и будем тихо ждать, пока Як надумает наведаться к нам...

Надя, бросив на меня испепеляющий взгляд, отошла к окну и взгромоздилась на подоконник. Настя последовала ее примеру, усевшись рядом с ней так, то для меня, даже пожелай я того, места бы уже не осталось.

— Слезь! — велел я, делая шаг к ней.

— Зачем?

— Хочу сесть рядом со своей женой. Или ты находишь это желание странным?

Настя подняла взгляд на Надю, и я заметил, как та едва уловимо кивнула головой.

— А я хочу сидеть здесь! — упрямо заявила она, — Сядьте рядом, или на окно напротив.

Я лишь презрительно фыркнул, отходя в сторону. Если бы не тот мимолетный кивок моей Нади, сейчас я бы просто схватил эту соплюшку за волосы, и, сдернув с подоконника, размазал бы по стене. Ей бы пошло на пользу! Но теперь я был бы вынужден поступить так и с Надей! Черт бы побрал ее постоянное желание защищать слабых и угнетенных! Это Настя-то угнетенная?! Нашла о ком заботиться! Кто бы позаботился обо мне?! А ведь еще совсем недавно она говорила мне, что за глупость надо платить!

Стоп! Я глубоко вдохнул свежий, пропитанный запахами цветов воздух лабиринта, заставляя себя успокоиться. Не в этом ли развлечение для проклятой парочки Як — Прорицатель? Не в том ли, чтобы наблюдать, как мы собачимся между собой, ожидая неизбежного? Обойдутся!

Я подпрыгнул, устаканив сое седалище на подоконнике, и облокотился на стекло, которое, поняв, что я не собираюсь пытаться выбить или выдавить его, даже не прогнулось подо мной... Будем сидеть и ждать финала этой игры... Ведь по большому счету, я заслужил такое обращение Надюшки ко мне, ведь это из-за меня она здесь!

Я закрыл глаза, и только сейчас осознал, до чего же я устал, как морально, так и физически. Даже несколько минут отдыха должны пойти мне на пользу, поэтому я с удовольствием позволил себе провалиться в черную пелену дремы...

На соседнем окне о чем-то шептались Настя и Надя... Спонтанные течения воздуха в лабиринте доносили до меня обрывки запахов, из которых я не мог узнать даже и половины... А я продолжал падать в черноту, такую приятную, манящую, и так приятно пахнущую дегтем.

Рядом коротко вскрикнула Настя...

Почему она кричит? Почему не дает мне отдохнуть? Или это тоже один из способов ее изощренной мести — не давать мне спать?

Чернота, запах дегтя... Он становился все сильнее, и я понял, что проваливаюсь не в блаженное забытье, а в Яка... Теперь я знал, что он такое! Не мистическое существо. Не пришелец из иного мира, а сама чернота! Глубокая, обволакивающая, гипнотизирующая... Но боже мой, до чего приятная! Я проваливался в Яка, в саму его сущность, и Як сулил мне покой и безмятежность, счастье и море радости...

Нет! Ложь! Нет радости! Нет счастья! Это чернота...

Я силюсь вырваться из нее, взлететь наверх, заставив свои крылья нести меня прочь от тьмы... Ведь я — фея, я могу взлететь! Но чернота уже опутывается меня, влечет к себе, склеивает крылья за моей спиной...

И тогда я просыпаюсь. Не вырываюсь из плена, не отбрасываю черноту прочь, а просто просыпаюсь, оставляя свое подсознание в объятиях Яка. Феи больше нет! Чернота поглотила ее...

Запах дегтя ударим мне в нос еще сильнее, чем когда я спал. Як стоял в паре метров от меня, все такой же громадный и меланхоличный. Он стоял, опустив голову и, словно думая о чем-то. Быть может, решая, чье время сейчас пришло?

— Як... — позвал я, — Ты, наверное, за мной? Мое время? Мой приз, не так ли?

Як не реагировал. На соседнем подоконнике, завороженно глядя на его лоснящуюся черную холку, сидели Надя и Настя. Як безмолвствовал... Он даже не смотрел ни на одного из нас, думая о чем-то своем...

Мне, вдруг, пришло в голову, что сейчас он блуждает где-то в глубинах собственного "Я", выискивая там меня, то есть того, кем я был. Мою фею!

— Как она тебе, Як? — вновь попытался заговорить с ним я, — Как на вкус моя фея? Крылышки в зубах не застряли? А не хочешь ли ты попробовать и меня самого? Ну же, Як, сожри меня! Сожри, перевари, и выплюнь то, чем я должен стать!

Он поднял голову и также, как в прошлый раз, втянул носом воздух, а затем повернулся к моим спутницам.

Я не мог понять на кого он смотрел до самого последнего мига — до того, как Як, распластавшись в воздухе, громадной черной пеленой навалился на мою жену. Настя с криком отскочила в сторону, прижалась ко мне и, уткнувшись лицом в мою рубашку, зарыдала... А я смотрел, смотрел как зачарованный, как под тяжестью черной амебы бьется Надюшка, как поверхность черноты вскипает пузырями и ходит ходуном, постепенно сжимаясь, будто душа, сжимая в своих тисках мою Надю. На мои глаза навернулись слезы, но я, смахнув их рукавом, продолжал смотреть, как громада Яка уменьшается сначала до человеческих размеров, а затем, становясь все меньше и меньше, превращается в продолговатый брусок черноты, не более полуметра длиной...

— Все? — хрипло спросила меня Настя...

— Все... — ответил я.

На подоконнике сидела кошка. Большая черная, лоснящаяся кошка... Она медленно поднялась на все четыре лапы, изогнула спину горбом, потягиваясь, и широко открыла рот, сладко зевая. Я машинально отметил, что в отличие от Прорицателя ее рот не был черной бездной — в нем сверкали идеально белые зубы и виднелся красный язык... Но даже не зная, что эта кошка — порождение Яка, я бы все равно распознал в ней ее сверхъестественность и принадлежность к иному миру... Из-за ее глаз! Глаза кошки были маленькими озерцами черноты, таящимися в глазницах... Глаза, как известно, зеркало души, и эта душа принадлежала Священному Черному Яку!

— Надя? — тихо позвал я, и кошка, грациозно спрыгнув на пол, подошла ко мне. Не подбежала, а именно подошла той вальяжной походкой, что знакома только горделивым кошкам, воспитанным королевских семьях. Или кошкам, которые еще недавно были людьми?...

— Ты меня узнаешь?

Кошка потерлась об мою ногу. Не ластясь, не выпрашивая подачку, как это делают все знакомые мне домашние кошки. Просто потерлась, выражая симпатию.

— Надя...

Я не мог сдержать слез... Опустившись на корточки я прижал ее к себе, гладя ее мягкую шерсть (шерсть Яка!), но не будучи в силах заглянуть в ее глаза (глаза Яка!)... Я гладил ее, бессвязно повторяя ее имя. "Надя... Наденька... Надюша..."

Но я знал, что это была не она. Теперь передо мой всего лишь кошка, пусть и унаследовавшая ее черты. Кошка, которую я, отныне, должен любить так, как когда-то любил Надю. И если на жену у меня никогда не хватало времени, то уж на кошку-то должно хватить. Як исполнил ее желание... Теперь она всегда будет со мною рядом, и самое главное — не будет желать большего, ибо сознание кошки не способно вместить человеческую тоску.

Проклятый Як!

Я поднялся, взяв Надю на руки, но она, извернувшись будто уж, соскочила обратно на пол, всем своим видом демонстрируя свою гордость и независимость. Кошка, которая гуляет сама по себе. Кошка, которая не любит сама, но позволяет любить себя. Порождение Яка!

Настя стояла, отступив к окну, и в ее испуганных глазах копошилось подступающее безумие. Она боялась! Интересно, чего? Прихода Яка? Или того, что теперь, отсутствие Нади (той, прежней Нади) я могу дать волю чувствам и сорвать на ней все накопившееся зло?

— Пойдем? — спросил я?

— Куда? — с отчаянием ответила она.

— Куда-нибудь... искать выход. Искать выход. Искать Яка...

— Виктор Иванович... Это... Это, ведь я виновата, да?

— Ты... — равнодушно ответил я.

— Вы меня ненавидите, да?

— Да... — я и сам удивился равнодушию, звучащему в моем голосе.

Она виновата в том, что произошло с Надей?

Да.

Ведь это из-за таких как она я не уделял жене столько внимания, сколько ей требовалось. Но это уже не имеет значения...

Она виновата в том, что рано или поздно произойдет со мной?

Да.

Ведь из-за нее я оказался здесь. Но и это уже не важно.

Я ненавижу ее за это?

Да. Но что это меняет?

Ненавижу ли я ее настолько, что хочу ее смерти?

Да...

Я бы мог убить ее. Схватить за шею и душить, пока из ее легких не выйдет последняя капля воздуха. Или бить головой об стену до тех пор, пока осколки черепа не разрежут мозг на тонкие макароны...

Боже, что со мной? Я, как какой-то маньяк, как старушка Агата Кристи, смакую в мыслях процесс убийства!

Все просто, фея умерла.

Я ненавидел Настю, я хотел ее смерти, но еще больше я хотел увидеть, что сотворит с ней Як. Увидеть, во что превратится она!

Коридор сотряс грузный топот, и обернувшись я увидел Яка, на всех парах несущегося к нам.

— Игра пошла быстрее? — крикнул я приближающейся махине, — Конец близится, да?

На этот раз Настя не остолбенела при виде него, а бросилась бежать, стуча своими тоненькими каблучками по полу коридора. Она знала, за кем он пришел. И я знал...

— Эй, Як! — крикнул я, прижимаясь к стене, — Твоя добыча уходит!

И Як ответил мне! Впервые за все время Игры, она заговорил. Его раскатистый голос, словно гул взлетающего лайнера, заполнил весь лабиринт...

— НЕ УЙДЕТ!

Когда Як промчался мимо, порыв ветра подхватил меня и потащил за собой. И я побежал, с каждой секундой все больше и больше отставая, но все же силясь догнать его. Догнать, чтобы увидеть, как он поглотит Настю...

Цель Игры — понять, в чем же цель Игры, не так ли? И я пойму... Должна быть закономерность! Я должен понять, почему он оставил меня на десерт!

Черная тень неслась у меня под ногами — Надя бежала наравне со мной, не отставая, но и не вырываясь вперед... Бежала не за мной — бежала СО мной! Кошка, считающая себя равной человеку.

Впереди, в паре десятков метров от меня, Як взвился в воздух, заполняя собой весь коридор, и тяжелой пеленой упал на свою жертву. Остаток пути я одолел за едва уловимое мгновение, и замер перед копошащейся черной массой, сплавляющую воедино Священного Черного Яка и простую девочку Настю...

Як снова уменьшался, и я порадовался тому, что мне не придется удирать от чего-нибудь громадного вроде Димы-БМВ. Хотя, с другой стороны, окажись у моей Надюшки другой нрав и другая подсознательная мечта — одна лишь маленькая кошка могла натворить таких дел, что Черный Як позеленел бы от зависти.

Все было кончено спустя минуту. Там, где только что перекатывалось по полу жуткое черное месиво, лежал кинжал с ножнами и рукоятью, инкрустированными переливающимися в свете ламп красными камнями.

Не колеблясь я наклонился, беря кинжал в руку, и его рукоять тут же ответила на мое прикосновение ровным теплом. Удобная рукоять, чудесные ножны... Такой кинжал в определенных магазинах города стоил бы больше, чем я зарабатываю за год... Но в чем же заключалась мечта Насти? И где в этой вещице таится душа Яка, проглядывающая в глазах Нади, умывающейся сейчас у моих ног?

Я медленно вынул кинжал из ножен, чувствуя, как рукоять нагревается все сильнее и сильнее. Он не просто реагировал на мои движения — он жаждал битвы! Жаждал вонзиться в чью-то плоть, отнимать жизни...

Лезвие было черным! Черным, будто деготь, и покрытым тонкой блестящей пленкой... Маленькая капля сорвалась с острия, и беззвучно упала мне на палец, который тут же обожгло будто огнем.

Яд! Лезвие кинжала, будто зубы кобры, источал смертельный яд! Я торопливо вытер руку о штаны, и жжение тут же ослабло, постепенно сходя на нет. Где же я видел такой кинжал раньше? В кино? В музее? Где-то еще? И тут я вспомнил, как пару лет назад из командировки в Чечню вернулся мой сосед Олег, служивший там по контракту. Он-то и показывал мне точно такой же кинжал ручной работы, сопроводив это рассказом о том, как эта вещица попала в его руки. Тем кинжалом в расположении его части были заколоты два человека — молодой лейтенант, который, как выяснилось, несколько месяцев назад изнасиловал дочь одного из местных жителей, и тот самый местный житель, который, покончив со своим кровным врагом, всадил кинжал себе в грудь.

Як, слившись с Настей, обратил ее в горский кинжал! Кинжал, ассоциирующийся у многих с кровной местью жителей гор, с той ненавистью, которую могут испытывать лишь свободолюбивые и непокорные народы. Помнится, Прорицатель говорил о том, что она мечтала о мужчинах, штабелями укладывающихся у ее ног... Вот оно, осуществление мечты — этим кинжалом, каждая царапина которого станет смертельной, можно уложить и не такие штабеля!

Всунув кинжал обратно в ножны я заткнул его за пояс брюк. Какая метаморфоза — добродушный учитель физики в одно мгновение превращается в жаждущего крови горца!

Что делать дальше? Идти вперед? Назад? Лечь здесь и дожидаться Яка? Мой выбор не имеет значения, ведь Яка невозможно найти или отсрочить встречу с ним — он приходит тогда, когда приходит время... Что подразумевал под этим Прорицатель? Что Як появляется лишь тогда, когда в твоей душе больше не осталось сомнений, и подсознательная мечта стала окончательной и бесповоротной? Если так, то где же ты, Як? Я чувствовал, что мою душу заполнил покой. Мрачный покой обреченного на казнь, твердо знающего, что когда топор палача отрубит его голову, душа, отделившаяся от тела будет низвергнута в Ад.

— Где же ты, Як?! — крикнул я в пустоту, — Покажи мне мой Ад! Я готов!

Я не знал, чего я хочу. Не знал, во что обратит меня прикосновение Яка, но твердо был уверен в том, что мое сердце уже знает ответ, и я, пока лишь, не могу спросить у него об этом. Так пусть же мне ответит Як!

Порыв ветра, принесшего с собой приторный запах дегтя, пронесся мимом меня. Несколько маленьких облачком темноты, гонимые этим порывом, окутали меня, уцепившись за мои руки как за последнюю надежду, но тут же растаяли в воздухе без следа. Я обернулся...

— Игра действительно пошла быстрее! — равнодушно сказал я, глядя в бездну черных глаза Яка, — Ты уже знаешь, кто я, не так ли? Знаешь, что творится в моей душе? Ну так давай, покажи это и мне!

Я сделал шаг к нему, с трудом сдерживая себя, чтобы не закрыть глаза. Я хотел видеть, как черная амеба поглотит меня. Хотел видеть все до последнего момента! Но Як, вместо того, чтобы броситься на меня, вдруг замотал своей громадной головой и отступил назад.

— В чем дело? — ехидно спросил я, — Ты не хочешь меня, мой милый? Бери меня, я весь твой!

Як отступил еще на шаг, который, при его габаритах, равнялся двум моим. И вдруг тишину лабиринта, нарушаемую лишь тяжелым сопением Яка, разорвал громоподобный голос Прорицателя...

— СВЕРШИЛОСЬ!

Прорицатель просто возник из ничего, позади Яка, и сейчас не торопясь приближался к нему.

— Свершилось, Повелитель! Ты должен выполнить Пророчество!

Як обернулся к нему, и не то зарычал, не то заревел, заставив стены Лабиринта содрогнуться от этого рыка.

— Ты не смеешь отказаться, о Повелитель! — сказал Прорицатель, склонив голову перед Яком, — Таково Пророчество!

— Пророчество? — окончательно растеряв остатки страха перед этими двумя существами, вклинился я, — И каково же оно?

— Об этом тебе расскажет Священный Як! — ответил Прорицатель, неожиданно добавив в свой голос нотку уважения, — Поглоти же его, Повелитель!

Но Як все также стоял, переводя взгляд своих бездонных глаз с Прорицателя на меня и обратно. И тогда меня взяла злость... Меня вырвали из моего мира, зашвырнули в лабиринт, в котором я, проплутав несколько часов, потерял жену! И вот, наконец, когда мне уже плевать на то, чем все это закончится, лишь бы закончилось поскорее, выясняется, что Прорицатель — на то и Прорицатель, чтобы пророчествовать, и что я — часть чего-то столь важного, что на меня теперь смотрят уже не как на жалкого смертного... И теперь Як почему-то не желает осуществить Пророчество, касающееся меня!

Я не стал тратить время и силы на то, что бы высказать этой проклятой черной корове все, что я о ней думаю. Я просто подошел к Яку сзади, когда он в очередной раз уставился на Прорицателя, и что было сил пнул ногой в его громадный черный зад! Я ожидал, что Як обернется, будто рассвирепевшая гарпия, и набросится на меня... Но уж точно я не мог ожидать того, что моя нога по колено войдет в его тело и намертво застрянет в нем, от чего я потеряю равновесие, больно пропечатавшись головой об пол. Як же, вместо того, чтобы разъяриться и порвать меня в клочья, взвыл, будто испуганная корова и громадными скачками помчался по коридору, волоча меня за собой, сопровождаемый громким хохотом Прорицателя!...

Моя голова билась то об пол, то об стены, но я, как ни странно, совершенно не чувствовал боли. Боль и страх отступили, подчиняясь какому-то новому чувству, чувству спокойствия и уравновешенности... Мотаясь из стороны в сторону, будто консервная банка, привязанная к хвосту бродячей собаки, я отстраненно наблюдал, как меня все глубже и глубже втягивает в Яка, в бездну его черноты. Когда моя правая нога целиком ушла в его тело, я, повинуясь какому-то шестому чувству, приложил к его черному лоснящемуся боку и левую, которая тут же стала вливаться внутрь. Изогнувшись под немыслимым углом я ухватил Яка за хвост и, подтянувшись, прижал к его бокам обе руки... Чернота поглощала меня!

Як остановился и, все также испуганно воя, завертелся волчком, стараясь стряхнуть меня. Но неведомая сила, втягивающая меня в черноту, была сильнее его в десятки раз. Я глубоко вздохнул и, набрав полные легкие воздуха, погрузился в бездну тьмы, будто окунулся в холодный омут.

Но тьма не была холодной. К тьме, из которой был создан Як, олицетворением которой он являлся, вообще не применимы были понятия моего мира. Впрочем, тот мир уже не был моим! Фея погибла. Ее убила не тьма — ее убили люди, их глупость и неверие в чудеса. А чудеса бывают! Вот только они отнюдь не всегда бывают светлыми...

Фея умерла, ее поглотил Як. Но не тот Як, что обратил мою Надю в черную кошку, а другой, всегда живший в моем подсознании. Як, которого пробудил ото сна Лабиринт!

Тьма рассеялась столь быстро, что я не успел зажмуриться, когда в мои глаза ударил свет ртутных ламп Лабиринта. Боже мой, до чего же он ярок! Как бы я хотел, чтобы он потускнел! И в тот же миг на Лабиринт опустились сумерки. Угасли лампы, сиявшие под потолком, угасло солнце, посылающее свои лучи из фальшивых окон, ведущих в фальшивый мир.

Я понял, что лежу на холодном полу, и в тот же миг пол стал теплее. Я попытался подняться на ноги и тут же упал в появившееся за моей спиной кресло... Устало откинувшись в нем я пытался рассортировать по полочкам море информации, само собой влившееся в мою голову...

Фея умерла. Як поглотил фею! Не внешний Як — Як внутренний. Мой Як! Внешний Як поглотил меня... Приз... Вот он, приз, исполнение твоего подсознательного желания! Выход на волю твоего второго "Я", описание которого всегда укладывается в одно — два емких слова. Дима — престиж, Надя — гордая нежность, Настя — смертоносная красота.

А я? Каково было мое второе "Я"? теперь я знал ответ... Священный Черный ЯК!

Я оглядел себя. Руки, ноги, тело... Все было привычным и родным. Моим!

"Зеркало! Хочу, чтобы одно из стекол превратилось в зеркало! Свет! Пусть свет вновь станет ярче!" Лабиринт подчинялся мне, угадывая во мне хозяина и повелителя.

В зеркале я увидел себя, по крайней мере, внешне это был я... Но с из зазеркалья на меня смотрели чужие глаза. Пустые. Бездонные. Черные! Глаза Яка!

— Повелитель?

Прорицатель стоял рядом со мной, и лицо его было непроницаемо.

— Это вы, Повелитель?

— Да, это я! — подсказало мне ответ подсознание, — Пророчество сбылось... В который раз.

Пророчество! Теперь, после того, как душа Яка слилась с моей, я знал и о нем. Знал все о правилах Игры. Прорицатель выбирает игроков, Як — исполняет их желания, дает им сначала такой желанный, а затем — страшащий их приз. Но Прорицатель не может заглянуть в подсознание, не может увидеть второе "Я" смертного... Таковы Правила!

Оба они — пленники Лабиринта и, в то же время, полновластные хозяева мира, которые еще недавно был моим. Таковы Правила! Но есть Пророчество, которое гласит, что Яка сокрушит вновь пришедший Як, который и станет Властелином Игры! Властелином и, в то же время, пленником. Игра обязывает Прорицателя искать все новых и новых Яков, ориентируясь по обманчивым внешним признакам... Игра обязывает Яка поглощать все новых и новых людей, каждый из которых может оказаться тем, кому суждено убить его...

Грузный топот огласил коридор, и лампы засветились еще ярче, оттеняя черноту несущегося на меня Яка. Яка, лишенного своей силы и мощи, но еще не понимающего этого. Интуиция, шестое чувство, пришедшее ко мне из Тьмы, вновь подсказало мне, что нужно делать.

— Стой! — выкрикнул я, простирая вперед руку, и Як замер в прыжке, будто в одночасье обратившись в ледяную глыбу.

— Умри! — и Як взорвался миллиардами капель черноты и облаком черного пара...

— Исчезни! — и коридор снова был пустынен и тих. Ни малейшего облачка тьмы не напоминало о прежнем его Повелителе...

Пророчество сбылось? Сбылось ли? Всем своим нутром я ощущал, что на этот раз оно сбылось отнюдь не так, как это происходило обычно... Як сменял Яка, но я превратился в нечто иное....

Надя, мяукнув, потерлась об мою ногу, просясь на поверхность. Хотя нет, эта кошка не умела просить. Она просто сообщала мне о том, что хочет вернуться в тот мир, что долгое время был ее родным.

— Что прикажете, Повелитель? — подобострастно, но с нотками сомнения в голосе, спросил Прорицатель, склонившись передо мной.

— Умри! — просто сказал я.

Он улыбнулся своей мерзкой черной улыбкой...

— Священный Черный Як не может убить меня, — заверил он, — Таковы Правила!

— Может быть, ты еще и не понял... — я медленно поднялся с кресла, которое тут же исчезло, растворившись в воздухе облачком черноты, — Может ты еще не осознал, но Я — не Священный Як!

— Пророчество... — начал, было, Прорицатель, но я перебил его.

— Пророчество не вечно, как и ты!

Одним неуловимым движением, сам удивившись, откуда у меня такая скорость, я выхватил из-за пояса отравленный кинжал и всадил его в живот Прорицателя... Мое подсознание, голос Тьмы, помогал мне разобраться в собственных чувствах и действиях.

— Священного Черного Яка больше нет! — говорил я медленно оседающему на пол Прорицателю, — И тебя больше нет. Пророчество создано слишком давно и его пора менять.

— Нельзя изменить Правила! — прохрипел он.

— Игра останется Игрой, и Правила будут неизменными. Вот только игрок отныне будет лишь один.

Прорицатель уже не слышал меня... Его черные глаза навеки закрылись.

Нет больше Яка. Нет Прорицателя. Есть Фея! Священная Черная Фея, сочетающая в себе силу их двоих. Фея выбирает игроков. Фея играет в Игру...

Волки — санитары леса, Фея — санитар мира.

Я вновь вложил кинжал в ножны и пристроил его за поясом. Взял на руки Надю, которая теперь не возражала против такого обращения, воспринимая меня как транспорт на пути домой. Я мысленно пробежался по бесконечности Лабиринта, проверяя, не осталось ли в нем людей. Нет, не осталось — Як действительно оставил меня на десерт, все остальные, прибывшие вместе со мной, уже обрели свой приз.

— Ну что? — спросил я Надю, — Идем домой?

На этот раз вспышка уже не казалась мне такой ослепительно яркой. Мгновение, и я уже стою в собственной прихожей... Я дома? Или, быть может, мой дом теперь — Лабиринт? Или у Черной Феи вообще не может быть дома?

Тьма подсказала правильный вариант... У меня нет дома — таковы Правила. Правила обязывали меня начать игру, и я чувствовал непреодолимое желание найти новых игроков.

Кому предложить Игру? Одному из своих охламонов-учеников? Соседу-алкоголику? Сколько в этом мире лишних людей, превращение которых лишь пойдет им на пользу! Главное — тщательно подбирать игроков, избегая тех, в чьей душе дремлет Тьма. Миру достаточно одной Черной Феи!

Май — июнь 2005 года.

"Я — фея" Кирилл Кудряшов

1

17