Похищение Гвалафнира

Когда за Гермионой захлопнулась дверь, я повалился на диван, но не рассчитал. Из меня плохой стрелок, и что может быть хуже, когда человек способен попасть в молоко, целя в диван? Молоком оказался паркет. Я ударился об него всем телом и тут же уснул.

7

Через пятнадцать минут меня разбудила Гарния и с кровожадно-садистским выражением на лице сообщила, что ужин готов и даже накрыт.

Ее родители оплошали. Они были невнимательны, иначе бы проследили, чтобы все буквы в ее имени писались правильно. Гарпия — вот самое подходящее имя для домомучительницы.

Я собирался сказать ей это, но мой рот отказывался шевелиться. Домомучительница чуть ли не на руках отнесла меня в столовую, усадила на стул и сказала, что завтра мне понадобятся силы.

— Силы? — спросил я, подозревая что-то страшное.

— Силы, — загадочно кивнула Гарния.

— Силы? — проверещал я. В голову не лезло ни одно заклинание, а жаль, ведь с каким удовольствием я бы превратил этого демона в образе женщины в другой образ. Фарфоровой собачки, к примеру. Стоя на каминной полке, Гарния не сможет периодически клевать мою печень. Во всяком случае, это ей будет затруднительно.

— Именно что силы, — сказала домомучительница.

Я ужинал, как в последний раз в жизни, словно меня через час должны были положить на плаху и приласкать топором.

С другой стороны, может быть, это не самый плохой выход? Чем мучиться, лучше один раз потерять башку и обрести вечный покой!

Но я мучился. Мучился, потому что знал точную дату Часа Икс.

Завтра!

8

Казалось, ночь даст Браулу Невергору желанное отдохновение, так нет. Перед сном мне явился дракон, как раньше он являлся Гермионе. Теперь чудовище вздумало пообщаться со мной. Оно возникло в моей спальне рядом с кроватью, заставив меня издать вопль, слышный, наверное, даже в королевской резиденции. Гвалафнир не стал принимать великанские формы (был ли он по-настоящему большим когда-то, неизвестно), а ограничился образом величиной с дога.

Я никогда не видел живых драконов, поэтому мою реакцию при виде тотемного зверя Скоппендэйлов простить можно. У Гвалафнира были небольшие крылья, толстое брюхо и наглая морда, подходящая больше дворовому хулигану, чем благородному животному. Цвет чешуи не особенно впечатлял. Какой-то грязно-синий. Впрочем, дракон был не то, что живой в живом смысле слова. Скорее самодельная голограмма. Уверен, запусти я в него канделябром, тот бы пролетел сквозь это жирное брюхо.

Придя в игривое настроение, дракон принялся рассказывать анекдоты, один хуже другого. Каждому было лет по тысяче — и где только этот красавец их понабрался? Затем я вспомнил, что уже долгое время Гвалафнир живет в статуэтке и не имеет понятия, что анекдотная мысль успела шагнуть далеко вперед. Отстал ты от прогресса, уважаемый.

Так я ему и сказал. Мне ни к чему было щадить его чувства, ведь ни разу Гвалафнир не сделал то же самое в отношении моих. Видя, насколько дракон ошарашен, я испытал зловещее удовольствие. Он переспросил, правда ли это не смешно, а я ответил, что истинная правда.

— Ты и дальше намерен действовать мне на нервы? — Восстание Браула Невергора принимало открытую форму, и лидер движения сопротивления, то есть я, не намерен был идти на компромиссы. — Вы с Гермионой мурыжили меня целый день, а ведь напомню, что в предыдущую ночь я и глаз не сомкнул!

Гвалафнир сидел на полу и походил на толстого кота, которого на старости лет планируют вышвырнуть на улицу. Его немая мольба была адресована мне, однако она разбилась о мощные латы, которыми я укрыл свое сердце.

— Я, конечно, все понимаю, мы союзники, ты вроде как призван покровительствовать Скоппендэйлам, а также имеешь какие-то связи с нашей семьей, но это не значит, что я должен посадить тебя на шею и позволить с утра до вечера кусать свой затылок! Изыди, дракон! Не забывай, я могу в любой момент послать тебя и Гермиону туда, куда Гэндальф хоббитов не гонял! Я это сделаю, и тогда можете похищать друг друга сколько влезет. Гермиону же на правах старшего брата я просто превращу в кусок вулканической породы, после чего она пару деньков поработает пресс-папье и немного остынет! Потому изыди или что там у вас полагается делать!

Слышала бы матушка мой грозный монолог. Уверен, что не сумел бы я добраться до его конца, как сам бы превратился в пресс-папье.

— Ну что и поболтать нельзя? — спросил Гвалафнир.

Я схватился за свои волосы. Как хорошо было бы выдрать их, но я боялся, что голова моя окончательно потеряет привлекательность.

— Может быть, драконы не спят и не отдыхают никогда! Может, особенно они этого не делают перед важным мероприятием вроде ограбления — не знаю! Но мы, волшебники, спим и набираемся сил. И больше мне сказать нечего! Изыди!

Мой визг, похожий на поросячий, оглашал дом еще пять минут. Столько понадобилось времени на то, чтобы до Гвалафнира дошло, что я не шучу. Гермиона, вероятно, сказала ему, что с моим мнением считаться не надо, что я всего лишь дурилка картонная, но они оба ошиблись. Я поставил их на место. Дракона — непосредственно, Гермиону — заочно.

И Гвалафнир исчез. В спальне наступила первозданная тишина. Она навалилась на меня, погружая в болото беспамятства.

9

Примерно в шесть часов утра (хотя не уверен, может быть, и раньше), мой дом подвергся массированной атаке. Думаю, это были яростные инеистые великаны, хримтурсы или их родственники. Они набросились на мою скромную обитель, оторвали от земли и принялись играть ею, словно мячом. Наигравшись, великаны зашвырнули мой дом далеко-далеко, и, пролетев половину вселенной, он хряпнулся на что-то твердое, похожее на лестницу, и покатился с нее как миленький.

После того, как мое сердце выскочило из груди со скоростью арбалетного болта, я уставился огромными от ужаса глазами в темноту спальни. Может быть, дело не в хримтурсах? Может быть, разверзлась земля, и разлом прошел как раз через мой подвал? Прислушавшись, я заключил, что произошло иного рода несчастье. На дом совершен налет. Банда неизвестных проникла в особняк под покровом ночного мрака и теперь хозяйничает прямо за моей дверью. Вот они уронили шкаф — наверняка, ищут там драгоценности и золото. А это что? Обыскивают кухню, надеясь найти в кастрюлях редкие магические рукописи. Звук, с которым кастрюли обрушивались на каменный пол в предрассветный час, был просто незабываемым. Негодяи добрались и до напольных часов в гостиной, и те издали, падая, такой вопль, что я чуть не поседел. Банда пронеслась по коридору, колотя башмаками, и, вероятней всего, образовала кучу-малу где-то в конце его.

Я лежал ни жив, ни мертв. Поблизости не было никакого оружия, и как раз об этом я думал, когда вкрадчивый голос под дверь произнес:

— Тсс! Он спит!

"Он" — это я. Другой голос ответил:

— Нельзя чтобы он проснулся!

Все ясно, они хотят ворваться сюда и прикончить меня спящего! Я сполз с матраца, слыша, как с той стороны двери возятся бандиты, и добрался до бронзового подсвечника, стоящего на каминной полке. С ним наперевес я допрыгал до платяного шкафа и спрятался в его темных, мрачных недрах. Недра успокаивали, однако полнейшей безопасности не гарантировать не могли.

Я ждал, когда банда ворвется в комнату, но не дождался. Что-то происходило снаружи, на территориях, захваченных отбросами общества, которые вздумали покушаться на мою аристократическую персону. Я вздрогнул. До меня долетели звуки яростного побоища, топот ног и ругань. Среди этой ругани я уловил рычание Гарнии — должно быть, домомучительница, словно былинный герой, вступила в противоборство с легионами тьмы, ибо, несмотря на скверный нрав, все-таки верна вассальным традициям... Звуки битвы отдалились. В глубине дома что-то грохнуло — и наступила тишина.

Обливаясь потом, я сидел в глубинах шкафа, пока не задремал. Мой натруженный разнообразными усилиями организм не мог бороться со сном, но ему опять не дали понаслаждаться покоем.

В дверь спальни заколотили. Я сжался от ужаса, стискивая в руках подсвечник. Не знаю, как дверь выдерживала напор неизвестного существа. Чудо.

— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство, это Гарния, откройте!

Так это не существо, это домомучительница! А я-то думал... Впрочем, появление Гарнии в такой час тоже ничего хорошего не предвещало. Не надо забывать, что, несмотря на то, что она встает грудью на защиту дома, от нее веет презрением к моей персоне и в целом к моему магическому классу.

От страха я перезабыл все заклинания и сотворить что-нибудь волшебное не мог при всем желании. По этой причине Браул Невергор чувствовал себя беспомощным котенком перед лицом банды уличных псов. Гарния молотила в дверь с упорством, достойным лучшего применения. Неужели она думает, что я уже преставился? Чего тогда так колотить, если известно, что мертвые не открывают дверей (если они не зомби). А-а, она хочет удостовериться в своей догадке и поглумиться над моим тщедушным трупом!

Чтобы показать, что Браул Невергор еще жив, я выкарабкался из шкафа и по-пластунски пополз к двери. Кулаки Гарнии, должно быть, были сделаны из дуба. Поднявшись на слабые ноги, я открыл замок.

Гарния стояла, словно памятник человеческому упорству, а я напротив нее — будто аллегорическая фигура, изображающая Старческую Немощь.

— Хочу извиниться, — сказал домомучительница. — Мы вас не разбудили?

— Кто это мы?

— Видите ли... обстоятельства изменились, время сдвинулось...

— Да что вы говорите!

— Моя сестра и ее муж были вынуждены уехать быстрее, чем планировали, и поэтому дети прибыли раньше.

— Дети? Какие дети?

Гарния засопела. Мне часто приходится повторять дважды, а то и трижды, так что пока до меня дойдет... Словом, домомучительница не любила долдонить одно и то же несколько раз.

Ей пришлось напомнить мне о банде малолетних преступников, которых произвела на свет ее младшая сестра, и которые должны были обосноваться у меня дома на целый месяц. Я вспомнил. Я ухватился за дверь, чтобы не рухнуть, подобно напольным часам.

— Так мы вас не разбудили? — спросила Гарния. Клянусь, это она нарочно! Вы бы видели ее физиономию, источающую скрытый триумф! Домомучительница рассчитала свою игру на сто ходов вперед, для нее это ничего не стоит, ибо злодейский ум никогда не устает придумывать злодеяния. Теперь совершенно ясно, чего она добивается. Свести-таки меня в могилу, и избавить Эртилан от моего паразитического существования.

Я уверил ее, что ничуть не разбудили, нет, видите, я лежу на кровати и посапываю, как младенец. Гарния посмотрела. Не знаю, что она увидела на кровати, но последовал удовлетворительный кивок.

— Дети, — сказала она, — поздоровайтесь с его сиятельством!

Дети материализовались из воздуха и, являясь олицетворением смущения, робости и невинности, предстали передо мной. Этот спектакль должен был тронуть мое сердце, и он тронуло. В обратном смысле. Я все понял. Не было никаких бандитов, ворвавшихся в мой особняк, но были они — эти дьяволы в детских шкурах. Подросшие дьяволы, набравшиеся с прошлого раза сил и опыта и готовые показать все, на что они способны. Меня не могли обмануть румяные смиренные личики и честные глаза, нет. Я знал, что недавнее побоище только прелюдия к наступлению истинного Царства Ужасов.

— Доброй ночи, — хором сказали дети. Они облили меня показным дружелюбием, а у самих, я уверен, запазухами уже спрятаны камни, а карманы полны рогаток.

Я приобрел непонятный цвет, выдавил из себя что-то ответное и откланялся. Мое решение убежать из дома и стать пиратом только окрепло.

10

Наступило одно из самых мучительных утр в моей жизни, за которым последовал не менее мучительный день. Голова Браула Невергора приобрела кубическую форму, глаза стали походить на подгоревшие миндальные пряники, а цвет лица словно намекал на последнюю стадию неизлечимой болезни. Мне страшно было смотреть на себя в зеркало, страшно выходить из комнаты и завтракать, но я сделал это, напомнив себе, что на моих плечах кое-что лежит. Ответственность за судьбу Скоппендэйлов.

После завтрака, за которым я проглотил что-то съестное, на связь вышел Гвалафнир. По его мнению, мое состояние было далеко от того, с каким великие похитители обычно выходят на дело, но я послал его куда подальше, напомнив, что он также виноват в этом, как и его подельница Гермиона. И зачем только я согласился провести этот ритуал? Неужто дракон будет доставать меня до конца моих дней?

Хуже было то, что по дому с воем и визгом носились племянники домомучительницы. Утро они начали с танцев и гремели пятками, отрабатывая новые па, которые заготовили, наверное, для какого-нибудь школьного мероприятия. Я стерпел, другого выхода не было. За танцами последовали спринтерские забеги по коридорам, рукопашные схватки и состязание, кто крикнет громче. Бандиты отдались этому всей душой, позабыв, что их тетя пообещала мне месяц тихой безмятежной жизни. Еще дети таращились на меня, задавали дурацкие вопросы, касающиеся магии, а также — в два часа тринадцать минут пополудни — предприняли попытку взять на абордаж мою лабораторию. Только крепкая дубовая дверь и метла, которой вооружилась Гарния, предотвратили бесчинства агрессоров. Войска неприятеля были разбиты, кого-то взяли в плен и поставили в угол, и воцарилось недолгое спокойствие.

Тем временем я готовился к таинству. Примерил еще раз воровскую одежду, прочел письменные инструкции, сверил часы с Гвалафниром. Дракон счел своим долгом подбодрить меня рассказами о героическом прошлом наших с Гермионой предков. Рассказы, основанные на подлинных событиях, свидетелем которых стал дракон, были интересны, но их финал мне не нравился. Каждый из героев заканчивал не очень хорошо. Гвалафнир описывал, что именно случилось с тем или иным персонажем, какой смертью они умерли, и в моих жилах кровь застывала, как застывает вода на морозе в минус тысячу. Не выдержав такого ободрения, в конце концов, я закатил безобразную сцену, и Гвалафнир заткнулся.

В четыре часа, когда я бродил по своей комнате, словно привидение, кусая ногти и подвывая, домомучительница принесла записку от Гермионы. Волшебница сообщала, что все идет по плану.

"Крепись, — говорилось в конце сей эпистолы. — Ты на пороге Великих Дел! Не забудь: в одиннадцать часов стой возле ограды под третьим тисом!"

Я помнил. Как такое забудешь!

11

Искать третий по счету тис пришлось долго. С какой стороны он был третьим, можно было лишь догадываться. Решив, что третий он с западной стороны ограды, я притаился в тени, как самый настоящий взломщик. Думаете, я был в воровской одежде? Ничуть не бывало. Несмотря на испытанные мною потрясения, у меня хватило здравого смысла не шокировать припозднившуюся публику. Я доехал на извозчике до условленного места, вылез в паре кварталов от Янтарной Цитадели, отпустил кучера и пошел пешком. По пути мне встретилось несколько человек, в том числе два гвардейца при шпагах. Интересно, что было бы, увидь они на своем пути фигуру в воровской спецовке. Скорее всего, у них возникли бы подозрения в моей адекватности, а, может, и того хуже: возникла версия, что я представитель криминального мира. Именно поэтому под третьим тисом я притаился в одежде цивильной. Дракон одобрил мою тактику, и мы на время нашли компромисс.