Хозяйка логова

— А кто-то говорил о хорошем достатке, — хмыкнула я.

— Он же просил надеть светлое, — ничуть не обиделся воин, внимательно осматривая мой наряд. — Если ты сейчас скажешь, что не взяла с собой подходящее к случаю платье, будешь стоять в белье.

Его угроза меня позабавила, захотелось невинно над ним подшутить. Совсем чуточку.

— Зачем? — распахнула я глаза, удивленно взирая на тарийца.

— Чтобы по правилам провести обряд ты должна быть в светлом, — терпеливо объяснили мне.

— В этом случае мое белье тебе не поможет.

— То есть ты в темном, — скрипнул он зубами.

Чтобы не выдать себя веселыми нотками в голосе, простодушно кивнула.

— Значит, постоишь в моем, — заявил Дори и, отступив к ближайшей скамье, начал разоблачаться.

Проделывал он это быстро и без стыда, явно сказывалась практика, потому что он не обратил внимания ни на стремительно увеличивающиеся глаза служителя храма, ни на тихие смешки нелюдей, ни на кривую улыбку Сато. То, что я стояла, закусив губу и сжав кулаки, он явно принял за смущение или нетерпение, но никак не за попутку удержать рвущийся смех.

— Что вы делаете? — вопросил хранитель, когда мой будущий деверь уже сбросил куртку и шерстяной свитер и принялся расстегивать ремень, чтобы выпростав из штанов рубашку, снять ее и всучить мне.

— Желаю провести обряд по правилам.

— Но мы уже лет двести не следуем старинным обрядам, не раздеваем дев и юношей, не требуем доказательств, — полетело укоризненное в ответ. — Вашим богам не обязательно видеть акт любви между супругами.

— Да нет же! — тариец в раздражении дернул пряжку и произнес, указав на меня: — Я просто хочу надеть на нее светлое ...

— Не стоит. Белое при деве есть, — остановил его смущенный служитель храма.

— Где?

— Вот, — я повернула к нему той стороной, где в простой наспех сделанной прическе сиял белый скальник, цветок чистоты и света, бережно высушенный мной еще в девичестве.

— И это все? — В отблесках свечей уже сбросивший с себя рубашку Дори выглядел невероятно воинственно и грозно: напряженная поза, натянутые жилы шеи, бугрящиеся мышцы рук и плеч... и только лицо портило всею картину. Правда, удивленное неверие, отразившееся в нем, быстро сменилось обещанием расправы, едва он услышал:

— Этого достаточно.

— Достаточно? — прорычал воин, и хранитель утвердительно кивнул.

— Дева знает законы Тарии, достойная половина, — сдал он мою осведомленность и отошел, дабы зажечь ритуальные свечи, а затем истаявшим воском написать на камне судьбы наши руны брачной связи.

— Позабавилась? — Горячее дыхание обожгло ухо. Вздрогнула, хотя и ожидала чего-то подобного.

— Скорее полюбовалась, — мягко решилась его умаслить. Получилось или нет, не понятно, голову я к нему не поворачивала, а голос тарийца все так же был полон гнева.

— И когда же ты успела выучить наши брачные обряды?

— Было дело.

— Давно?

— Не так чтобы... — о муженьке своем бывшем вспоминать не хотелось, наверное, именно поэтому я и ляпнула. — Точно помню, на алтаре мы любви не придавались, значит меньше двухсот лет назад.

Воин шумно выдохнул, вопросил сквозь зубы:

— Развелись?

— Поговаривали, что он сам брак аннулировал. Но узнавать так это или нет, мне было недосуг. Сам понимаешь: харчевня, двор, вы. Так что... сейчас и узнаем.

— То есть ты можешь быть замужней, — вкрадчиво поинтересовался Дори, и нелюди, стоящие в отдалении, навострили уши.

— Могу. Но не думаю, что это обидит потеряшку, женившегося задним числом. — И немного поразмыслив, я задумчиво заметила: — А если число будет очень задним, не исключено, что мой первый брак станет незаконным.

— И это должно меня радовать?

— Не должно, но если ты порадуешься, будет не плохо, — подумала я ехидно и, как оказалось, вслух.

— Тора... — прорычал будущий деверь и опустил руку на мое плечо.

— Да? — На этом мне не стоило поворачивать к нему голову, тем более ловить леденящий душу взгляд и улыбаться, спрашивая: — Хочешь еще что-то спросить?

Воин отрицательно покачал головой и тихо, чуть ли не по слогам произнес:

— Скорее ответить и полюбоваться по ходу дела. — Не прошло и трех секунд, как я уже стояла с голыми ногами, толком не понимая, каким образом он оставил меня в сапогах, но без штанов.

— Все-таки белое, — изрек тариец, взирая на выглядывающую из-под моей куртки сорочку, и вопросил: — На счет замужества тоже соврала?

— Н-нет, — простучала я зубами, не столько от холода, сколько от... испуга. Его внимание к моим ногам, недвусмысленно отразилось в потемневших глазах и ничего хорошего не предвещало.

— Жаль.

И в это самое мгновение к нам обернулся служитель храма, поставил свечи на алтарь, оглядел всех собравшихся и, отметив уже и мой полуголый вид, возмущенно воскликнул:

— Зачем вы раздели невесту?!

— Жду не дождусь, когда смогу использовать ее по назначению. — Тариец многообещающе улыбнулся мне.

— Что значит, использовать? — в один голос вопросили я и хранитель, а в ответ получили неожиданное заверение:

— О, поверьте, я не сделаю ничего нового. Кое-что ей даже понравится... Правда, Тора?

— Нет!

— Да. — Дернулась сбежать, но меня схватили и спиной прижали к голой груди потомственного убийцы, который с довольными нотками в голосе заметил: — Благочестивый, Ясмин, вижу у вас уже все готово для обряда. Это хорошо. Сато приступай.

Суо — вот и ответ на не заданный мною вопрос о законности брака оформленного задним числом. Этим нелюдям даже не потребуется доверенность, якобы подписанная потеряшкой, все будет сделано в самом чистом виде: и запись на стене судеб, и свежая кровь Таллика, и мое аннулированное замужество.

Маг взмахнул рукой и хранитель застыл, а свечи, что он так бережно поставил по краям от камня судьбы, вспыхнули рунами клятв и, кружась, поднялись под самый потолок белого храма. Засияли, вырезая на стене костяного алтаря два имени: мое и второго Дори. Вниз сыплется пыль и крошка, окрашивая растаявший воск в цвет желтого золота. Еще несколько мгновений и вот уже тонкие золотые струйки текут к камню судьбы, чтобы написать руны брачной связи. Красиво, ужасающе, волнующе. Если воск застынет, моя жизнь свободна от прошлого, если нет — мое прошлое узнает: где я, с кем я и то, что я жива. Якобы такова воля богов. Вот почему добрых три года подряд я уповала на слухи об аннулировании брака и не стремилась в храм с новым 'избранником', чтобы проверить их правдивость.

И теперь даже не знаю, кого бояться больше: муженька, или сопящего над ухом Дори. Тариец держал меня крепко, одной рукой под грудью, второй почему-то за бедро, выписывая большим пальцем на коже узор. Это, а еще напряжение, исходящее от него, тревожило и раздражало не меньше, чем улыбки двух нелюдей и внимательный взгляд мага. Золотые ручейки уже заполнили желобки брачных рун и соприкоснулись друг с другом, но застывать не спешили.

— Сколько лет дадим, господин? — спросил Суо о давности нашего с Талликом брака и воин неожиданно ответил:

— Вначале покажи, кем был ее первый, — я протестующее замычала, потому что слова от ужаса застряли в горле. Маг бросил взгляд на меня.

— Она против.

— Имя, — потребовал тариец, сжав руку на моем бедре, и я затихла. Что спорить, он все равно сильней, а захочет, так выбьет признание одной левой.

Суо щелкнул пальцами и сияние, что уже полировало наши имена на стене, спустилось ниже, чтобы на вырезанном алфавите алтаря, высветить буквы ненавистного мне имени.

— Даруш Темный, — прочитал Дори, и два его преданных нелюдя тихо присвистнули. — Лорд Урос был твоим мужем? — Не поверил тариец, развернул меня к себе лицом и требовательно вопросил: — Какой женой по счету ты у него была?

— П... п... — от холода и от ужаса, выдавить из себя получилось только это. Он до сих пор меня ищет! До сих пор...

— Пятой? — предположил Асд. — Говорят, из семи его избранниц именно пятая пропала без вести. Сгинула, как и Таллик.

— Вряд ли, он бы до сих пор продолжал искать пятую, — Гилт смотрел не на стремительно бледнеющую меня, а на камень судьбы и не застывшие струйки золота. — Скорее всего она была первой, любимой женой.

— Та, что пыталась его убить? — не поверил оборотень.

— Та, что убила, но не до конца — качнул головой вампир и поведал невероятное: — Лорд Урос не совсем человек, с примесью.

На самом деле, он никогда человеком и не был. Грязный мерзкий тариец! Будь моя воля, я бы выкрикнула это, а удалось лишь шумно выдохнуть.

— И сколько длился брак? — Полюбопытствовал потомственный убийца у меня, но услышал лишь очередное ' П... п...'. — Гилт, Асд, Сколько?

— Пол-года. Затем случился пожар, унесший жизнь первой супруги.

— И основательно поджаривший лорда.

Минута, в течение которой Дори в раздумье смотрел на меня, а я на пуговицы его куртки, казалось, растянулась в вечность. Вечность страха перед будущим и понимания, будущего у меня больше нет. Если Даруш не поверил в мою смерть и ищет до сих пор, значит, его обязательно оповестят о попытке связать мое имя с другим тарийцем в белом храме на дальней заставе поверженной Вдовии. А еще это значит, что Дори бывший жених несостоявшийся муж и верный гражданин своей страны должен в сжатые сроки вернуть меня 'скорбящему'.

— Чтоб тебя... — простучала я зубами, зажмурилась и горящим лбом ткнулась в грудь воина. — Чтоб тебя...!

— Не проклинай понапрасну, — усмехнулся он и сцепил руки на моей спине.

— Господин, время, — запинаясь, напомнил маг. — Сколько лет дадим?

И голос, что еще минуту назад изменил мне, невероятным образом вернулся, как и желание сбежать:

— Каких лет? Вы в своем уме? Я замужем. Меня до сих пор разыскивают. Я собственность такого же мерзавца, как и ваш командир! Я... — мое трепыхание и возмущение вместе с ним оборвалось из-за рук Дори, сжавших меня в тиски, а затем и слов прозвучавших набатом:

— Пять лет. — И для всех пояснил: — Мне понравилась идея с очень задним числом. Сдается мне, что Темный замуж взял Торику силой, и она ему тогда наплела не меньше чем мне сейчас. Вполне могла заявить о страшной болезни, беременности, долге заложницы, о муже, воюющем на границе и об обязательствах перед ним...

Было. Все так и было. С одним отличием.

— Я не врала, говоря об избраннике. Правда, на тот момент он был лишь женихом, вдовийцем, к тому же не знатного рода...

— Это все и решило, — сказал Дори и уверенно повторил: — Пять лет.

— Прекрасный ход, — согласился маг с воином и взмахом руки совершил невозможное, опустил наши имена по алтарной стене судеб до отметки нужного года. Где они замерли, получив не только свободное место, но и печать времени: мелкие трещинки и костяную пыль. Прошло не более трех секунд, и золотой воск застыл на поверхности камня судьбы, соединив меня и потеряшку узами брака.

Этого не может быть!

Я удивленно моргнула и, отстранившись от воина, потянулась к рунам. Пальцы коснулись отнюдь не воска, а холодного металла, и золотое плетение доверчиво скользнуло в руку, в то время, как маг произнес завершающие обряд слова:

— На веки вечные соединяю вас Торика ЭлЛорвил и Таллик Дори в нерушимую пару имени двоих. ЭлЛорвил Дори.

— До конца дней твоих, до конца дней моих, — неожиданно произнес Инваго и требовательно посмотрел на меня.

— Повторить? — Кивнул. — Зачем? Для такого завершения обряда здесь должен стоять жених собственной персоной и...

— Хочешь вернуться к лорду? — просто спросил он, и я без запинки выпалила клятву. — Молодчина. А теперь поцелуй. — С этими словами он наклонился к самому моему лицу, будучи полностью уверенным в том, что я и сейчас послушаюсь беспрекословно.

— С чего вдруг? Ты мне деверь, — прошипела я чуть ли не по слогам и услышала невероятное в ответ:

— У вас с Талликом сегодня годовщина. Пять лет.

— Это еще не значит, что я должна с поцелуями набрасываться на всех его родственников.

— Ты права, — сокрушенно согласился он. И лукаво добавил: — А поздравить я тебя могу?

— Да. Верни мои штаны. Холодно.

— Лучше я тебя так согрею, — хмыкнул он, преодолевая последние сантиметры ко мне.

— Чтоб те...

Волна нежности от прикосновения горячих мужских губ, прошлось по телу вначале мелкой дрожью, а затем и колючей болью, словно бы тысячью игл пробивающей кожу. Вцепившись в плечи тарийца, сквозь зубы застонала, а этот безумец усилил напор, сильнее прижимая к себе и вызывая новую боль, судорогой скрутившей мышцы, а за ней еще одну, выкручивающую кости из суставов. Это длилось недолго, но мне хватило, чтобы тряпичной куклой обмякнуть в его руках и не реагировать, ни на шлепки по щекам, ни на свое имя.

— Тора? Приди в себя, мы еще не закончили, — прорычал тариец у самого моего уха, но ответа не добился. Я погрузилась во тьму, сквозь которую змеями текли золотые струйки, вычерчивая руны брачной связи, переплетаясь друг с другом и заворачивая меня в плотный кокон. А где-то за пределами этого танца раздосадованный Дори принимал поздравления от Асда, Гилта и как ни странно служителя храма, который непрестанно восхищался тем, что наша нерушимая пара ЭлЛорвил Дори пережила войну двух государств и отметила годовщину повторным произнесением клятв. О том, что мы оба были не совсем одеты, он не вспомнил, о том, что менее получаса назад мы были чужими людьми так же не сказал ни слова.

Да, Суо сильный маг.

Проснулась в предрассветной серости и в смятении. В голове билась мысль о том, что сегодня я, Тороп и Тимка покидаем 'Логово'. Оставляем за спиной не только родные стены, но так же всю одежду, утварь и сбережения. Последние я особо не прятала и даже оставлю... нет уже оставила записку об их местоположении. Вон она, лежит.

Взгляд привычно скользнул на столик у двери, но натолкнулся отнюдь не за белый лист бумаги, а на массивную фигуру, легко читающую этот листок в темноте.

— Даже так?! Неожиданно, хотя теперь и понятно, — насмешливо прокомментировал неизвестный одну из строк моего послания, и я, узнав его голос, все вспомнила. Как мы бежали, как меня вернули, припугнули и заставили дать клятву Таллику Дори. Обряд, как и перелет к храму в объятиях Гилта, помнился смутно, поцелуй отчетливо, благодаря боли разрывающей меня на куски. И едва вспомнила о трех волнах, окативших меня с ног до головы, в теле проснулись их отголоски.

— Чтоб тебя!

— Вернулась... — Воин в мгновение ока оказался рядом, приподнял меня над подушками, помог сесть, вызывая новый приступ судорог.

— Больно! — Я скривилась, попыталась оттолкнуть его, но даже руки поднять не смогла.

— Тихо-тихо, не шевелись. Сейчас пройдет. Пей. — Он поднес к моим губам чашу с водой и настоятельно посоветовал: — До дна.

Пить не хотелось, но мысль о том, что с тарийцами спорить опасно пришла вовремя. Я безропотно открыла рот. Первый глоток, позволил свободнее вздохнуть, второй, расслабил мышцы шеи и плеч, третий принес свободу рукам, я шевельнула пальцами и потянулась перехватить чашу.