Выше

В своём последнем сне он задавался вопросом: откуда взялась эта Долина? Ведь только в таком месте могла выжить человеческая жизнь, укрывшись глубоко в защитном геопсихомагнитном поле того, что маскировалось под очередной уничтоженный мир; достаточно тёплый в одном месте, чтобы фрагмент биосферы мог существовать, не истощая защищающие планету процессы, которые поддерживали его; и с технологиями, настолько подавленными, что они были невидимы для Пожирателей, потому что находились ниже уровня угрозы для них. Ни одна великая межзвёздная цивилизация не могла надеяться выстоять против сил, которые сейчас очищают Космос от жизни. Поэтому они отступили сюда, на последнее разоренное поле битвы, и спрятались в грязи.

Или это была просто случайность? Что он сделал? Он поднял голову, чтобы сражаться. Неужели он навлек на них погибель? Он умрёт, так и не узнав этого. Его день прошёл, его последняя битва закончилась, и он мог лишь надеяться, что его безумное нападение не привлекло внимание Сил, которые быстро уничтожат здесь всё.

И всё же он был жив и снова вернулся на землю со своим всадником. Хорошо ли он поступил или плохо, но перед смертью у него снова была последняя обязанность.

Он ожидал смерти. Он все еще жил внутри машины.

Снаружи... он мог видеть тем же призрачным зрением, которое получил однажды.

Земля была ровной. Вокруг него были разбросаны валуны, журчащие ручьи, каменистое дно высохшего озера с округлыми камнями, напоминающими о воде, странная мясистая растительность... и было светло, достаточно, чтобы видеть, достаточно, чтобы растения могли жить. Здесь были следы животных. Человек мог бы здесь выжить. Было жарко и душно, но он не мог быть далеко от самых низких точек, до которых добирались исследователи из Города. Склон Долины остался позади, но он находился не на каком-то уступе или плато, которое заканчивалось очередным обрывом, а на равнине, которая простиралась на километры к северу в пределах его механически улучшенного зрения, а затем поднималась небольшими неровными холмами. Это была не очередная ложбина на краю Долины, ограниченная очередным бесконечным обрывом: это было её дно. Великий Спуск, на который его народ потратил тридцать поколений, закончился, и здесь, всего в нескольких милях под завесой тумана, был конец их пути, конец Дороги, подходящее место для воистину последнего Пилона на Дороге, если только она не продолжится по ровной местности. Через какое-то время, когда ядовитые туманы рассеются, человеческая жизнь станет возможной здесь, на жизненном пространстве, в сотни раз большем, чем любое известное человечеству за тысячелетия. И он, он нашел его.

Корабль вокруг него умирал. Он чувствовал, словно был призраком в умирающем теле, как его энергия иссякает и рассеивается, а ключевые системы отключаются одна за другой. И всё же он по-прежнему заботился о нём, и теперь, когда внутренний свет снова померк, а нити отделились от его висков, он увидел, что у него есть последний подарок для него: оружие, странная штука вроде древка с вращающимся дисковидным лезвием; и маска, маска, похожая на негатив человеческого лица, с фляжкой и трубкой, ведущей к ротовой полости: что-то явно, явно сделанное для облегчения дыхания.

Воспоминания о двух жизнях наполняли его разум. Одна жизнь — рождение, работа, брак и надежда в Городе Дорожников, а другая — сражения и конфликты высоко над небом, среди далёких звёзд, и лишь любящие воспоминания о древней Земле, подаренной ему теми, кого он считал своими богами. И всё же он понимал — если бы только мог привести в порядок свои мысли, — как он видел и не видел истину, как он проникал в суть вещей в смятении металла и плоти и всё же заблуждался, как любой человек, который считает череп более реальным, чем лицо, которое его обнимает, как заблуждалась бедная машина, которая знала только бой и смерть и искала их, пока не была уничтожена.

Теперь он не боялся. Он больше не боялся людей, потому что видел вещи похуже людей, и он сражался и убивал своих врагов, хотя и не в своём теле. Он не боялся смерти: он прошёл через смерть. Ему предстояло выполнить задание и передать послание, сражаться и отправиться в путь. К нему вернулась надежда.

Он мог умереть, но его Путь был проложен у его ног.

Он взял оружие в руки. Он прижал маску к лицу. Она прилипла к нему, как любовница, и поток чистого кислорода наполнил его лёгкие.