Канун Зла

За плитой стоял приземистый, полный мужчина в сером комбинезоне с чёрными вставками. Его лысая голова блестела в тёмно-красном свете, а кожа круглого лица была бордовой. Он смотрел на Дарли маленькими тёмными глазками, спрятанными в складках кожи.

— Великая хочет поделиться с тобой правдой, — голос Милдена звучал ровно и бесстрастно.

Дарлей взглянула на него, затем снова посмотрела в глаза парящей на троне фигуре.

— Правда в том, — она не испытывал ни благоговения, ни страха, глядя в эти глаза, только спокойную радость от того, что такой покой возможен, — что я никогда не смогла бы хорошо служить Городу. Я слишком эгоистична.

Милден посмотрел на трон.

— Великая знает, что это не так. Она знает, что Добро бессильно, что такая чистая любовь, которой она достигла, бесполезна для жизни. И она знает, что ты прикоснулась к Внешней Силе.

— Она думает, что это ее духовная противоположность?

Раздутая голова Великой кивнула.

Дарли стояла, глядя вниз, пойманная этими глазами, но не потерявшаяся в них. Она крепче цеплялась за свою жизнь, полную боли, за мучительную тревогу своего существования. По крайней мере, это давало ей что-то, за что можно было держаться. Великая вышла за пределы всякой идентичности, в бесформенность, не затронутую ни жизнью, ни смертью.

Дарлай покачала головой.

— Нет. Второй уровень — это нечто за пределами противоположностей. Это — голод без нужды. Ярость без причины. У него был мотив причинять вред без угрозы быть поврежденным. Это было нечто за пределами наших известных противоположностей. Она не сможет этого понять.

— Не кощунствуй, — Милден стоял неподвижно. — Великая знает блаженство забвения и оттуда видит агонию будущего. Сострадание тщетно. Она выбрала не ложный путь, а просто откликнулась на наше время. В будущем не будет сострадания. Этих людей будущего должна вести решимость. Стремление выжить любой ценой. Никакая боль или трудности не должны их останавливать. Они должны быть одновременно безжалостными и мудрыми.

Дарлей продолжала смотреть в эти безмятежные глаза, и в ней росло печальное сострадание. Ради достижения такого покоя Великой пришлось от многого отказаться. Повседневная борьба, придававшая жизни смысл, оттенки страха и ненависти — всё это осталось позади. Великая была настолько спокойна, что Дарлей чувствовала себя бессильной. Внезапно она ощутила жгучий стыд за свою запятнанную душу.

— И она хочет, чтобы я привела сюда существо из Внешнего Мира? Она думает, что это сможет её исцелить — Дарлей указала на хрупкую фигурку. — Вы не представляете, какой это ужас — прикасаться к такому.

— Мне и не нужно. Ты должна спариться с ним.

Дарлей посмотрела в глаза своему Куратору и моргнула. Поддаться липким объятиям Милдена было достаточно ужасно, но мысль о том, чтобы разделить интимные физические и эмоциональные отношения с существом второго класса...

Дарлей снова опустила взгляд. Этот свет в глазах Великой мог исходить только от жажды. Ей было наплевать, какой душераздирающий ужас принесёт этот опыт. Возможно, у неё больше не было души в том смысле, в каком Дарлей её понимала. Глядя в эти ясные глаза, Дарлей поняла, что даже Великая не может быть невосприимчива к влиянию Аборма. И всё же она видела, что это мудрое существо эволюционировало именно для этого. Дарлей знала, что она преодолеет боль и ужас, чтобы привести это существо в объятия Великой, потому что именно для этого она была создана и обучена.

Великая, должно быть, увидела согласие на лице Дарли, потому что её веки опустились, скрыв эти ясные глаза. Милден попятился и отодвинул трон назад, бесшумно откатившись в сторону. Прежде чем дверь закрылась, Дарли увидела, что её Куратор смотрит на неё. В его глазах она увидела странную смесь нетерпения и страха.

Остаток той ночи она не спала.

Когда город открыл свои ставни, чтобы начать новый день, Дарли ждала на балконе. Там же стояли ещё несколько человек, соблюдая традиции поклонения Солнцу, которые никогда полностью не забывались. По их коричневым костюмам Дарли поняла, что это низшие сотрудники Программы, уборщики, повара и рабочие. Должно быть, они знали, что она психонавт в своей голубой форме, потому что не осмеливались ни смотреть на неё, ни говорить с ней, а жались к краю балкона.

Дарли стояла в стороне и смотрела, как тень от ставня медленно сползает с её лица. Она смотрела на кровавое Солнце, огромную багровую сферу, которая всегда маячила над южным горизонтом. По обеим сторонам возвышались огромные тёмные валы — стены необъятной Долины, и далеко внизу она видела длинные тени, тянущиеся от Солнца, словно пальцы, ласкающие красную землю.

Некоторые из этих теней отбрасывались не естественными холмами или скалами на дне Долины, а возвышающимися Городами, расположенными вдоль всей Долины. Некоторые из более мелких теней отбрасывались копрами огромных шахт, почти такими же высокими, как сами Города, или нефтеперерабатывающими заводами на берегах тёмных нефтяных озёр. Даже огромные комбайны на лугах с Серой Травой, были достаточно высокими, чтобы отбрасывать тени на багровые равнины.

Сквозь хрустальные панели, закрывавшее балкон, Дарли почувствовала лёгкое тепло на своём лице, а далёкое сияние в её глазах вызвало прилив благодарности. В Городах хранились истории, запечатлённые в хрустале, о далёких временах, когда Солнце светило ярче и медленно двигалось по небу, естественным образом создавая дневные и ночные часы. Дарли была просто рада видеть Солнце таким, какое оно есть, и какое-то время наслаждалась этим внутренним и внешним сиянием, гадая, придёт ли к ней, наконец, чувство покоя — покоя, который приходит с принятием смерти. Но в груди и животе у неё оставалось знакомое напряжение, а в голове — постоянный страх.

Вскоре она, возможно, больше никогда не увидит света. Внезапно тени показались ей испуганными пальцами, хватающими её, чтобы удержать от гибели.

Она заставила себя отвернуться и прошла по коридорам комплекса к пульсовому отсеку. Дверь распахнулась, и Милден стоял внутри, опустив голову и хмуро глядя на нейронное поле, его нимб уже светился, ожидая, когда он шагнёт в него и наденет пульсовую каску. Когда Дарлай вошла, он поднял голову и уставился на неё, его лицо напряглось под сальной кожей щёк.

Дарлей вздрогнула. За спиной её Куратора парил чёрный трон, на котором сидела Великая. Её ясные глаза пронзали Дарлей, в них не было жалости. Дарлей оглянулась на Милдена, но он жестом указал на кресло из слизи в центре круглой комнаты.

— Устраивайся поудобнее, Дарли. На этот раз тебя ждет настоящее веселье.

Дарлей ещё раз взглянула на хрупкое древнее лицо, которое безмятежно смотрело на неё в ответ. Пытаясь скрыть своё волнение, зная, что Великая всё поймёт, Дарлей подошла к креслу и забралась на него. Мягкая тёплая слизь тут же обволокла её тело, а лёгкий пот на коже притупил даже это слабое прикосновение. Дарлей почувствовала гул биоэлектрического заряда.

Краем глаза она заметила, как тень Милдена шагнула в нимб. Она откинула голову на мягкую спинку кресла и закрыла глаза, когда на неё опустился пульсошлем. Она почувствовала его покалывающее присутствие на своей голове, почувствовала, как шевелятся её волосы в его энергетическом поле. Затем шлем погрузился в её мозг, и тревога отступила, сменившись сосредоточенностью.

Установлен контакт с нейронным полем, — мысли Милдена в её сознании, как обычно, плоские и отстранённые. — В этот раз я буду сопровождать вас, пока вы не доберётесь до Периблемы.

Ясно, как всегда, — ответила она, что было частью их ритуала проверки связи. -Жаль, что ты не можешь зайти так далеко, — она обратила своё внимание вовне. — Как обычно, Эфир выглядит оживлённым. Мне пойти обычным путём?

Новая цель миссии, Дарлай: вступить в бой, поймать и доставить объект второго класса.

Её обычное презрение к жестокости, с которой действовал её Куратор, уступило место волнению. Дарлей знала, что Милден чувствует её желание угодить ему и Великой. На самом деле она считала это главной причиной, по которой Великая нарушила все нормы и оказалась здесь, в пульсовой камере. Но Дарлей не нуждалась в дополнительных поощрениях. Эта миссия могла стать единственным возможным искуплением её мучительной жизни.

Я понимаю, — отправила она сообщение и сосредоточила внимание на одном конкретном маршруте в Эфире, когда Милден отправил своё сообщение:

Следуйте по заранее проложенному пути к Периблиме и войдите во Внешнее Царство.

Как только она свернула на знакомую энергетическую тропу, её разум пронзила волна нетерпения и алчности. Неужели Милден..? Затем Дарли поняла, что в её разуме также присутствует Великая. Как ни странно, это не принесло ей особого утешения.

Она пересекла путь и без происшествий пролетела через Бесконечное Изменение, едва замечая циничные комментарии Милдена. Она летела с умеренной скоростью через Звёздную Линейность, где появилось несколько новых пустот. Милден без необходимости предупредил её через несколько мгновений после того, как она сама их почувствовала, и, не ответив, она осторожно обогнула их и ускорилась в сторону Периблимы. Её красота, как всегда, тронула её, но страх и трепет перед тем, что ждало впереди, завладели всем её существом.

Тихая волна признательности, словно лёгкий ветерок, пронеслась по её душе. Это была Великая, восхищенная красотой Периблимы. Но без благоговения, без удивления. Дарлай приблизилась и остановилась рядом с кружащимися цветами и узорами.

Нам нужен только успех, — Милден, как всегда, был спокоен, но Дарлей ощутила, что за его мыслями скрывается напряжение. — Приступай, не трать наше время.

Она готовилась к этому всю свою жизнь. Теперь отказаться от всякого желания жить и совершить этот прыжок в Периблиму было проще, чем когда-либо. С отдалённым воем, терзающим её душу, она вошла в её хаотичное поле. Это мог быть последний свет, который она когда-либо видела, когда цвета проносились мимо, их странные психические структуры тянули её душу. Она почувствовала отдалённую радость Великой от этого опыта, а затем Дарли оказалась за пределами Реальности, куда не мог попасть ни один другой человеческий дух.

К ней тут же потянулось тёмное щупальце, и Дарлей рефлекторно и по привычке увернулась. Она чуть не погрузилась в чёрную пульсирующую массу, которая преградила ей путь к отступлению. Она попятилась и поискала относительно свободное место в сером тумане, чтобы оглядеться.

Там было полно тёмных сущностей третьего уровня, более мелкие Инимики — но достаточно могущественные, чтобы заморозить её дух и медленно поглотить её. Их было относительно легко избегать, но теперь по эту сторону Периблимы их стало гораздо больше. Дарли была поражена тем, что за короткое время после её последнего путешествия их собралось здесь так много. Она представила, как Милден обвиняет в этом её короткий контакт с Абнормом, но Дарли была одна и чувствовала знакомое облегчение и печаль.

К ней тянулись щупальца, и Дарлей снова поплыла вперёд, прокладывая путь между ними. Несколько раз ей приходилось опасно близко подплывать к центральным телам, и она чувствовала их жадный голод. Она почти позволила им втянуть в себя часть себя, чтобы ощутить ещё одно прикосновение, но это были не те сущности, которых она искала. За ними она почувствовала существ второго уровня и решительно и со страхом поплыла к ним.

Помимо них, она снова ощутила мучительное присутствие ужаса, который мог быть только Первым Уровнем. Он надвигался ближе, становясь более отчётливым в её сознании, словно тёмный бог, принявший неясную форму, но всё ещё оставался лишь фоном для кипящего присутствия Абнормов, которые теперь были в фокусе.

Дарлай снова сделала паузу. Здесь в пустоте извивалось и пульсировало гораздо больше существ второго уровня. Теперь их извивающиеся щупальца переплетались в хаотичных узорах, в бесчисленных узлах, где слишком много нитей переплеталось так, что она не могла отследить их источники. Чёрные тела набухали и сжимались по всей сети, беспокойно перемещаясь, некоторые касались друг друга с шипением, которое она слышала.

Дарли чуть не запаниковала. Как ей выделить одного из них для поимки? Если она прикоснётся к любому из них, когда их так много, она предупредит их всех!

Она собралась с духом, но постаралась не думать о смерти — слишком многие полагались на неё — и двинулась вперёд сквозь переплетения. Теперь она сжалась, но не от паники, а из-за отчаянной дисциплины. Она превратила свой дух в колонну, затем в копьё, которое скользило, не касаясь, сквозь отверстия в паутине. Даже сосредоточившись на этой дисциплине, она широко раскинула своё сознание в поисках отдельных сущностей. Эти два противоположных усилия были психическим напряжением, которое она едва выдерживала, и она задавалась вопросом, не повредит ли это её душу навсегда. Она отбросила эти опасения. Если она успешно завершит миссию, ей больше не придется бывать здесь.

Преодолевая усталость, превозмогая боль, она проскользнула сквозь тёмную паутину, выискивая среди чёрных сфер ту, что висела отдельно.

Копошение щупалец стало ещё более неистовым. Конечно, они почувствовали её. Некоторые из основных сфер начали приближаться к ней. Дарли знала, что если одна из них коснётся её, то предупредит всех остальных, с которыми связана, и они набросятся на неё, сожрут в безумии. Она отпрянула, но на её пути извивались новые щупальца. Две сферы подплыли ближе, одна сверху, другая сбоку. Их странные очертания разделились и раскрылись, как голодные пасти.

В момент капитуляции, который, как она надеялась, наконец-то принесёт ей облегчение, её путь стал ясен. Больше не нужно было красться, прятаться, съеживаться — она должна была принять это. С внезапной решимостью Дарли направила свою душу к телу Абнорма, парящему рядом с ней. Она выделила его в своём сознании, как и в движении, предлагая ему свою сущность.

Он ответил. Собрав свои щупальца, переплетённые со множеством других, он высвободил их и начал стягивать к своему центральному телу. Эта сфера вновь поглотила своё туманное поле, превратив его в плотное ядро, в то время как оно раскололось и раскрылось. Дарлей без промедления устремилась к этому ужасному голоду внутри.

Абнорм раскрылся шире. Теперь он почти разорвался пополам, обнажив бурлящие внутренности. Дарлей увидела крошечные ворсинки, извивающиеся нити, которые неистово колыхались от жадного голода. Она сформировала свою душу в защитную оболочку, а затем, вытянув одну тонкую нить, медленно протянула её и коснулась кончиком одной из извивающихся ворсинок.

Почти вся её душа устремилась по этому каналу в ядовитую пустоту Аб-норма. Волна ледяной ненависти и голода едва не поглотила её. Однако Дарлей уже прикасалась к такому существу и, зная это, сдерживала свою душу. Она приветствовала ужасное чувство неправильности, отклонения от нормы, потому что оно говорило ей, что она ещё не поддалась своему желанию умереть. Её жертва должна была значить гораздо больше, чем её собственная душа. Однако Абнорм высасывал из неё жизненную энергию даже через такой крошечный контакт, который её собственный кончик усика установил с единственной ворсинкой. Теперь Дарлей сократила свой усик, позволяя проходить лишь тонкой струйке, раздула остальную часть своего тела, растянула его, как мембрану... и обернула вокруг тёмной сферы.