Он завернул за угол и увидел еще один ряд старых антикварных стульев и огромную кровать с балдахином, покрытую одеялами всех цветов радуги почти до потолка. За кроватью было пространство, заставленное скульптурами: разбитый бюст гоблина, кентавр, стреляющий из лука, и гном, высунувший язык. Рядом жужжал другой шкаф, и, когда он открыл его, оттуда вылетел рой мотыльков и два золотых снитча.

Луна появилась из-за угла, когда он пригнулся, чтобы избежать встречи с мотыльками, и потянула его влево, мимо оружейного склада со старыми средневековыми щитами и мечами и двумя шлемами, которые были обожжены до черноты. Слева на столе в окружении черных свечей лежал череп, верхняя часть черепа была разрезана, и в ней виднелось что-то похожее на кости пальцев. Невилл содрогнулся при виде этого изображения, и они продолжили идти.

Фонари освещали один из проходов, освещая еще больше книг, покрытых пылью, некоторые из них были раскрыты, а некоторые разбросаны. Луна наклонилась, чтобы поднять одну из них, и увидела довольно скандальную обложку, на которой была изображена ведьма с обнаженной грудью, а волшебник страстно целовал ее. Слева, напротив массивной римской статуи Приапа, стоял портрет женщины в натуральную величину, скрывающей мужчину под своими пышными юбками. Пенис статуи был таким большим и эрегированным, что служил мостом через проход. Луна рассмеялась, когда Невилл поднял ее, чтобы они могли пройти по нему.

Когда они отодвинули статуи, то обнаружили еще больше статуй; эти были сделаны из бронзы, а также еще больше портретов, которые выглядели еще старше, чем те, с которыми они уже сталкивались. Невилл поднял глаза к потолку и возвышающимся предметам, которые, казалось, тянулись к нему, как раз в тот момент, когда Луна схватила его за руку. Он повернулся, чтобы посмотреть, куда она показывает, и увидел, что справа на стене разбросаны метлы.

— Возможно, нам будет лучше видно, если мы полетаем на них.

Невилл покачал головой. Он и метлы действительно не очень хорошо сочетались.

— Я никогда не был хорошим летчиком.

Луна ласково улыбнулась ему.

— Я тоже, но нам не обязательно производить на кого-то впечатление.

Невилл, казалось, воспринял ее слова как должное, потому что он взял метлу и осторожно взобрался на нее. Луна последовала ее примеру, и вскоре они вдвоем уже летели низко над рядами, оглядываясь в поисках чего-нибудь, что могло бы мерцать, как диадема.

Луна нашла бриллиантовые серьги поверх старого хаффлпаффского шарфа и рубиновое ожерелье с надписью "Афродита". Невилл увидел вспышку синего, но это были всего лишь синие сапфиры на декоративном зеркале, которые отругали его за то, что он потревожил ее сон. Однако его внимание привлек зеркальный шкаф, и когда он спустился вниз, чтобы открыть его, и обнаружил потертый кожаный дневник с почерком своей бабушки, он улыбнулся. Он спрятал его в карман своей мантии и подумал, что она будет благодарна, если он вернет его ей спустя столько лет.

— Невилл, посмотри, — сказала Луна, открывая синюю бархатную коробочку и доставая невероятное ожерелье с бриллиантами и изумрудами. — Помнишь, Джинни что-то говорила о потерянном ожерелье Слизерина?

Его глаза расширились.

— Ты думаешь, это оно?

Луна пожала плечами.

— Похоже, что так оно и есть. Так это или нет, но я думаю, что это потерянное сокровище, которое не должно оставаться спрятанным в этой старой пыльной комнате, несмотря ни на что.

Ему пришлось согласиться с этим, когда она сунула коробку под мышку.

И тут он увидел это.

Слева от них на черном столе стоял каменный бюст уродливого колдуна, а поверх бюста красовалась выцветшая тиара с голубым сапфиром. Он сразу понял, что это то, что они искали.

— Луна!

Он неудачно приземлился, споткнувшись о метлу и опрокинув стопку книг, прежде чем удержался на ногах. Луна легко приземлилась рядом с ним, схватив его за руку для поддержки.

Невилл указал на колдуна.

— А ты как думаешь? Это похоже на потерянную диадему Когтеврана?

Луна склонила голову набок, критически рассматривая бюст.

— Да, я думаю, что это могло бы быть.

Невилл потянулся через голову Луны, чтобы снять диадему с бюста, и в тот момент, когда он дотронулся до нее, он осознал свою ошибку, но воспоминание захватило его так сильно, что он не мог его отпустить.

— О-о-о, заставь ее сделать это снова, Белла! — провозгласил певучий голос Крауча.

Беллатриса радостно провела палочкой между полных грудей Элис Лонгботтом, а затем сильно дернула ее за волосы, и Алиса ахнула.

— Тебе нравится смотреть, как мы мучаем твоего мужа, сучка?

Фрэнк лежал на земле, дергаясь и изнемогая под действием пытающего проклятия, наложенного на него Родольфусом Лестрейнджем. Его крики эхом отражались от стен дома, и он, в свою очередь, заставил закричать малыша Невилла.

Беллатриса направила свою волшебную палочку на ребенка в манеже и крикнула:

— Круцио!

Маленькие конечности Невилла внезапно повернулись не в ту сторону, и он громко закричал.

— Только не мой сын, ты, сука! — Алиса вскрикнула, развернулась и, несмотря на то, что в ее руке не было волшебной палочки, ударила Беллатрису кулаком в лицо, сломав ей нос.

Беллатриса закричала, ее руки были в крови, но движений Алисы было достаточно, чтобы остановить действие проклятия на Невилле.

— Ты сломала мне гребаный нос!

Крауч схватил Алису, разорвал на ней мантию и бросил на землю.

— Как насчет того, что я сделаю тебе больно, сука? Как насчет того, чтобы я заставил тебя почувствовать себя по-настоящему хорошо?

Он только начал расстегивать штаны, когда Беллатриса снова наслала на нее пыточное проклятие, и Алиса закричала. Звуки их криков от боли, казалось, эхом разносились по комнате снова и снова. С каждым новым криком Крауч и Беллатриса покатывались со смеху, пока Фрэнк не оказался лежащим на полу, разбитый и истекающий кровью, а Родольфус не подошел к нему. Он крепко обнял Беллатрису и поцеловал ее. Его рука скользнула ей под платье, когда Элис закричала громче, а Крауч захихикал.

— Хочешь, я заставлю ее кричать громче? Это сделает вас двоих еще более возбуждающими?

Родольфус только ухмыльнулся и облизал губы.

— Я собираюсь трахнуть свою жену прямо здесь, Барт, пока ты смотришь. Мне нравится, как она становится влажной, когда слышит крики.

Крауч захихикал и взмахнул палочкой, отчего шея Алисы дернулась в сторону, когда она закричала, ее тело болезненно изогнулось, и крики больше не походили на человеческие.

— Трахни ее прямо здесь, рядом с этой женщиной. Я хочу посмотреть.

— НЕВИЛЛ!

Ее голос, наконец, прорвался сквозь его оцепенение, и когда он пришел в себя, ее руки были по обе стороны от его лица, и он обнаружил, что смотрит ей в глаза.

— Я...

Луна выбила диадему у него из рук, и она со стуком упала на землю.

— Это заставляет тебя видеть ужасные вещи.

Он кивнул.

— Моих... родителей... пытали.

Луна обвила его руками, крепко прижимая к себе.

— я знаю. Я тоже это видел. Это было похоже на то, как будто твоя память ожила здесь, в этой самой комнате. Ты помнишь это?

Невилл обнял Луну.

— Теперь знаю.

Луна обняла его крепче.

— Мне так жаль.

Он покачал головой, но не отпустил ее. Он зарылся лицом в ее волосы, ожидая, когда его сердцебиение придет в норму. Прошло несколько минут, прежде чем он отстранился и одарил ее легкой улыбкой.

— спасибо.

Она кивнула, снова обхватив его лицо руками.

— Никто не должен этого видеть.

Невилл только уставился на нее.

— Это... это конец, Луна. Мы нашли это.

Они оба уставились на то место, где диадема упала на землю.

— Мы нашли, — прошептала она.

Затем она встала на цыпочки и целомудренно поцеловала его в губы.

Глаза Невилла распахнулись от удивления, и она мило улыбнулась ему.

— Я думаю, нам обоим это было нужно.

— Луна... — сказал он, прикоснувшись пальцами к губам.

Луна улыбнулась.

— У меня был чудесный первый поцелуй, Невилл, спасибо тебе. Затем она потянулась, чтобы взять со стола старый шарф Хаффлпаффцев и аккуратно обернуть им диадему. — Нам нужно отнести это профессору Люпину.

— Луна...

Луна повернулась и улыбнулась ему.

— Мы уже говорили об этом раньше, Невилл. У нас с тобой ничего не получилось бы. Но я ценю, что ты позволил мне поцеловать тебя.

Невилл наблюдал, как она взяла коробочку с ожерельем и вернула ему диадему, завернутую в шарф, прежде чем направиться к двери. Он не сводил с нее глаз, обдумывая ее слова. Она была милой и хорошенькой, действительно неповторимо красивой, если присмотреться повнимательнее. Но мысль о том, чтобы быть с Луной в чем-то, кроме дружбы, вызывала отвращение. Она не была создана для него, и он это знал. Он любил ее такой, какая она была: как друга и ту, кто была дорога его сердцу, но в романтическом плане... он ничего не чувствовал. Придя к такому выводу, он почувствовал облегчение и с улыбкой поднес пальцы к губам.

Но она была права — они оба нуждались в этом.

Он сунул тиару, прикрытую шарфом, под мышку и последовал за Луной к выходу. Теперь им предстояло рассказать Ремусу о том, что они обнаружили.

* * *

Ремус вышел из камина в свой кабинет и поспешил вниз по ступенькам в класс защиты от темных искусств. Невилл и Луна сидели на двух партах и болтали, но они оба подняли глаза, когда он спустился по лестнице.

Луна указала на его парту в передней части класса, где был свернут шарф Хаффлпаффцев.

— Мы завернули его, потому что он был довольно агрессивным.

Ремус с удивлением оторвал взгляд от шарфа и снова посмотрел на них.

— Вы нашли это. Как? Что вы двое вообще делаете здесь, в школе?

Невилл только усмехнулся.

— Сейчас это не имеет значения. Как, блядь, нам уничтожить эту штуку?

Ремус изумленно покачал головой, когда Тонкс спустилась по лестнице из его кабинета.

— Мы должны сделать это в штаб-квартире FUVP, я просто... Я хочу услышать эту историю.

Улыбка Невилла стала еще шире.

— А мы не можем сначала уничтожить его?

Тонкс взяла шарф и осторожно развернула его.

— Не трогай его, — предупредила ее Луна. — Он заставляет тебя видеть темные и ужасные вещи.

Тонкс кивнула, показывая сверкающую диадему среди черно-желтого хлопка. — Блядь, она действительно здесь!

— И в ней действительно крестраж, — сказал Невилл, и его улыбка исчезла. — Пожалуйста, будь осторожна.

Ремус провел пальцами по волосам, отчего они встали дыбом, прежде чем он покачал головой.

— Нимфадора, давайте вернемся к делу. Невилл, Луна, вы оба идете со мной.

Луна лучезарно улыбнулась.

— Это звучит замечательно, профессор. Но папа ждет нас в Хогсмиде, так что мы должны сообщить ему.

Бровь Ремуса приподнялась.

— Я так понимаю, это он привел вас сюда?

Невилл кивнул.

— да.

Тонкс протянула мужу диадему, завернутую в шарф.

— Я пойду найду его и скажу, что мы вернем их домой, когда закончим.

Ремус улыбнулся ей.

— спасибо.

Десять минут спустя Ремус вел Невилла и Луну в кабинет в двенадцатом номере, все еще ошеломленный и впечатленный неожиданным поворотом событий. Он положил завернутую в шарф диадему на кофейный столик и направился в хранилище. Тонкс вошла в кабинет как раз в тот момент, когда он доставал меч Гриффиндора.

— Твой отец говорит, что все замечательно, Луна, и он хочет, чтобы ты вернулась домой перед сном. Ты не сказала ему, зачем тебе нужно было идти в школу?

Луна покачала головой.

— Папе не нужны объяснения. Невилл сказал, что нам нужно в Хогвартс, и вызвался отвезти нас. Спасибо, что сообщили ему, миссис Люпин.

— С Тонкс все в порядке, Луна, — сказала она, прежде чем кивнуть на меч в руке мужа, не сводя с него глаз.

Ремус знал, что его жена думает о том же, о чем и он. Он протянул меч Невиллу.

— Я думаю, ты должен оказать мне честь.

Глаза Невилла расширились, прежде чем он покачал головой.

— Ни за что, Ремус! Я не... Я не умею пользоваться этим мечом.

Ремус приподнял бровь.

— почему нет?

— Ну, это... Я никогда не пользовался мечом!

Ремус улыбнулся.

— Что ж, сегодня это будет в первый раз. Это сделано для гриффиндорцев, Невилл, а значит, это должен быть либо я, либо ты, и, поскольку ты нашел это, я думаю, это должен быть ты.

Невилл сглотнул.

— Эта штука... она заставляет тебя видеть разные вещи... она заставляет тебя...

Ремус уставился на него.

— Невилл, Крестраж — это часть души лорда Волдеморта. Он заставляет тебя думать о самых ужасных вещах, которые только можно вообразить. Он питается твоими худшими воспоминаниями, твоими худшими мыслями, а затем искажает их. Главное — не позволить этому повлиять на тебя. Ты должен ударить быстро и сильно. Меч должен попасть в драгоценный камень в диадеме, вот в чем, я думаю, заключается сила.

Невилл снова сглотнул.

— Этот меч для героев, Ремус.

Ремус кивнул и снова протянул меч.

— Да, это так.

Невилл медленно перевел дыхание, когда Ремус вложил меч в его руку, и на этот раз он принял его. Меч был теплым на ощупь, и он чувствовал покалывающую магию, которая, казалось, отражалась от его руки, как будто меч был создан специально для него. Ремус был прав, меч предназначался для гриффиндорцев, и от осознания того, что меч знает его, у него скрутило живот.

Он мог это сделать.

Он посмотрел на Луну, прежде чем заговорить.

— Я... в комнате... на экране были изображены Крауч-младший, Беллатриса и Родольфус Лестрейнджи... пытающие моих родителей.

Ремус положил руку на плечо Невилла и сжал.

— Это всего лишь воспоминание, Невилл, и притом ужасное, но это все, чем оно было. Ты можешь это сделать.

Невилл уставился на меч в своей руке, пока Ремус осторожно разворачивал диадему. Тонкс превратила кофейный столик в плоский камень, чтобы Ремус мог положить на него диадему. Она сверкала в лучах солнечного света, проникавшего через окно. Невилл сделал еще один медленный вдох, держа меч в руке, и медленно приблизился к тиаре.

В тот момент, когда он стоял перед ней, она снова всплыла в его памяти.

Крауч захихикал и взмахнул палочкой, отчего шея Элис дернулась в сторону, когда она закричала. Ее тело болезненно изогнулось, и крики больше не походили на человеческие.

— Трахни ее прямо здесь, рядом с этой женщиной. Я хочу посмотреть.

Крики разносились эхом. Родольфус схватил Фрэнка сзади за рубашку, приставив волшебную палочку к его горлу.

— Хочешь еще раз посмотреть, как мы причиняем боль твоей жене? Что скажешь, Лонгботтом?

Глаза Фрэнка остекленели и были дезориентированы.

— Элис...

Палочка, приставленная к его горлу, дернулась вперед с такой силой, что у Фрэнка перехватило дыхание, прежде чем он задергался в руках мужчины, его глаза закатились.

— Пожалуйста! — Взмолилась Элис. — Пожалуйста! Пожалуйста, перестань причинять ему боль!

Беллатриса хихикнула и тоже направила свою палочку на Фрэнка. Они оба использовали проклятие, заставившее Фрэнка рухнуть на землю. Его тело дергалось и подпрыгивало, растягиваясь и трескаясь. Звуки его выворачивающихся суставов отдавались эхом, похожим на хруст кукурузы, в промежутках между его криками.

12345

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓