|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Текст главы
Примечание автора:
Спасибо всем, кто был так терпелив и позволил мне немного отдохнуть, не устраивая беспорядков, но вот новая глава, ровно через две недели! Я люблю вас всех!
Эта глава для Jmcglynn522 , хоть ты и напугал меня до полусмерти, эта глава для тебя — и помни, больше так не делай, помни о моей угрозе! *сурово смотрит на меня.*
Текст.
3 августа 1996 года...
Гарри улыбался под палящими лучами солнца, а его девушка крепко обнимала его за талию. Ее гибкое тело прижалось к его спине, когда "Бонневиль" загрохотал под ними. Он направился по уже знакомой тропинке от магазина серфинга к пляжу. Сорча аппарировала на мотоцикле на остров Тайби и пообещала заехать за ними на то же место в пять часов вечера. Поскольку пляж, о котором шла речь, находился в пяти часах езды от ранчо, Аппарирование было лучшим способом добраться туда. Гарри с нетерпением ждал возможности провести день с Джинни.
Они возвращались в Англию всего через сорок восемь часов, и Гарри с трудом мог в это поверить. Они отсутствовали уже месяц, и ему казалось, что этого было недостаточно. Но, казалось, за этот месяц многое изменилось. Его день рождения был три дня назад, и Зи, казалось, физически менялась с каждым днем. За последние две недели ее животик сильно вырос, почти удвоившись в размерах. Сейчас она была на семнадцатой неделе беременности, что, по словам Зи, означало, что близнецы должны были быть размером с грушу. Близнецы были склонны к частой икоте, что, по словам Зи, было довольно странным ощущением.
Здесь Зи чувствовала себя намного спокойнее, она совершала долгие прогулки, готовила еду вместе с бабушкой и матерью и наблюдала за Гарри и Джинни, которые ухаживали за лошадьми. Целительница Эбби строго-настрого запретила ей заниматься верховой ездой во время беременности, и Зи следовала ее указаниям. Гарри знал, что этот отпуск пошел на пользу им обоим. Но он знал, что ей самой не терпелось вернуться домой и вернуться к работе.
В свой последний день в Джорджии Зи хотела провести его, играя с собаками и отдыхая. Когда Гарри упомянул, что их доски для серфинга уже готовы и что они с Джинни хотят их опробовать, Зи с радостью согласился позволить им провести день на пляже. Маггловский пляж на побережье Джорджии был безопасным местом, и Гарри знал, что пожиратели смерти их здесь не найдут. Они были осторожны и понимали, что если что-то покажется подозрительным, им нужно будет быстро убираться оттуда. Но пребывание в Америке дало ему ощущение свободы, которого он не испытывал в Англии.
Здесь не было ни Волдеморта, ни пожирателей смерти, ни страха... но это был и не дом.
Он скучал по своим друзьям. Блядь, он даже скучал по английской погоде. Прохладный ветерок в разгар солнечного зноя, внезапный дождь ниоткуда. Он скучал по Блэк-Коттеджу больше, чем ожидал, и, даже зная, что Сириуса не будет дома, чтобы поприветствовать его, все равно хотел его. Он хотел иметь свою собственную кровать, свою собственную гостиную, свой собственный домик на дереве и своего отца.
Он скучал по Ремусу, и разговаривать с ним через зеркало было не совсем то же самое. Последние несколько лет он был избалован тем, что каждый день видел его в школе. Он хотел посидеть с отцом и рассказать ему о своем лете, а также построить планы на будущее.
Но сейчас у него был еще один день, который он мог по-настоящему провести на побережье Джорджии со своей прекрасной девушкой; их новые доски для серфинга были прикреплены к задней части мотоцикла. Ему не терпелось опробовать их, и он знал, что Джинни чувствует то же самое. Когда они наконец добрались до пляжа около десяти утра, он припарковал мотоцикл, и они спустились со своими досками к воде.
Гарри расстелил одеяло на песке и чуть язык не проглотил, когда Джинни стянула через голову футболку. Он уставился на красивую россыпь веснушек у нее на руках, на животе, затем перевел взгляд на ее идеальную грудь, обтянутую бирюзовым бикини, которое он так любил. Когда она стянула с себя шорты, он заметно наклонил голову, чтобы посмотреть на ее зад.
Джинни ухмыльнулась ему.
— Видишь, что тебе нравится?
Улыбка Гарри была медленной, когда он подошел к ней, притянул к себе и крепко поцеловал.
— Ты крайне великолепна.
Щеки Джинни вспыхнули, и он скользнул руками вниз, чтобы обхватить ее зад.
— Льстец.
Он снова поцеловал ее, и она обвила руками его шею.
— Я не могу поверить, что завтра мы поедем домой.
Джинни прижалась щекой к его груди, прежде чем заговорить.
— я знаю. Это было лучшее лето, Гарри. Я так благодарна тебе за то, что ты позволил мне приехать сюда. За лошадей, за твоих бабушку и дедушку, за твоих прадедушку и прабабушку, Зи... это было невероятно.
Гарри приподнял ее подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом, и провел большим пальцем по ее нижней губе.
— Я бы не хотел, чтобы ты была где-то еще. Ты была нужна мне здесь.
Он нежно поцеловал ее, задержавшись, пока их языки не встретились. Она углубила поцелуй, и он застонал в ответ на чей-то волчий свист. Они неохотно оторвались друг от друга, и Джинни усмехнулась ему.
— Мы действительно приехали сюда заниматься серфингом.
Гарри кивнул и неохотно убрал от нее руки. Он стянул с себя футболку, когда они бросили одежду на одеяло и схватили свои новые доски.
— Наперегонки пойдем к воде? — воскликнула Джинни, прежде чем умчаться по песку.
— Джинни! — крикнул он. — Это жульничество! — Джинни смеялась, но его длинные ноги настигли ее мгновение спустя, и он плюхнулся в океан на целых тридцать секунд раньше нее, победно ухмыляясь. — Я выиграл.
Джинни пожала плечами и вошла в океан, ее доска плавала рядом с ней.
— Пока.
Каждый из них воспользовался моментом отлива, чтобы закрепить свои доски на лодыжках, и отправился в путь. Каждая доска для серфинга была разработана специально для них с учетом их роста и веса. Джинни оформила свою доску в красивом синем цвете, как мозаика, с изображением морской черепахи и морского конька. Края доски были ярко-изумрудно-зелеными, что, по ее словам, подходило к его глазам. Гарри тоже выбрал морскую черепаху, нарисованную геометрическими узорами на доске, наполовину синей, наполовину красной. Ему нравились эти цвета, и он всегда питал слабость к красному. Солнце играло на рыжих волосах его подруги, и он улыбнулся, когда они наслаждались свободой своих новых досок. Они оба выбрали черепаху, потому что она была символом выносливости и удачи, и Гарри подумал, что нет ничего лучше, чем немного удачи.
Они оба смеялись, радостно катаясь по волнам, наслаждаясь ощущением парения над водой, как будто они летели по ветру на своих метлах. Когда они наконец подплыли к берегу, чтобы передохнуть, Гарри открыл корзину для пикника и протянул ей один из бутербродов, которые приготовила для них Фло.
— Итак, что ты сделаешь в первую очередь, когда вернешься домой? — Спросил ее Гарри.
Джинни выжала воду из мокрых волос и перебросила их через плечо, прежде чем принять сэндвич.
— Прокрадись в сарай для метел и поищу муху.
Он ухмыльнулся.
— Ну, это само собой разумеющееся. Но поскольку ты теперь в команде Гриффиндора по квиддичу, я не думаю, что тебе нужно больше прятаться.
Она пожала плечами.
— От старых привычек трудно избавиться.
Гарри не мог с этим поспорить.
— У нас все равно должны состояться соревнования по полетам.
— почему? Жаждешь, чтобы тебя оставили в покое?
— О, ты думаешь, что ты такая подкованная, не так ли? Да будет тебе известно, что я был самым молодым Искателем более чем за столетие.
— Это ловля снитча, Поттер, и не имеет никакого отношения к тому, насколько быстро ты умеешь летать.
— У меня есть "Молния".
Теплые карие глаза Джинни весело блеснули.
— Лучшая метла ничего не значит. Все дело в мастерстве.
— И ты думаешь, что у меня нет навыков, не так ли?
Джинни наклонилась к нему поближе.
— О, ты очень искусен. — Кончики ее пальцев скользнули по его бедру, и у него перехватило дыхание, когда она остановилась у края его плавок. — Просто у меня есть еще кое-что.
Он тихо выругался.
— О, началось. И когда я оставлю тебя рыдать в пыли, я ожидаю извинений.
— Уизли не плачут.
Гарри усмехнулся и усадил ее к себе на колени.
— Что мы получаем от этого, кроме удовлетворения от победы?
Джинни пожала плечами, закончив жевать свой сэндвич, прежде чем заговорить.
— Победитель может заявить, что он величайший летчик всех времен, а проигравший должен склониться перед ним и выразить свое восхищение перед первым матчем сезона.
Гарри приподнял бровь.
— Жаль, что мне будет так неловко. Ты же знаешь, как сильно я ненавижу быть в центре внимания, особенно когда люди заискивают передо мной.
Глаза Джинни заблестели.
— Это ты будешь стоять на коленях и заискивать передо мной.
Желание вспыхнуло в нем с быстротой молнии. Он положил руки ей на бедра, а затем медленно опустил их вниз, чтобы обхватить ее ягодицы.
— Возможно, это того стоило.
Джинни игриво оттолкнула его руку.
— Мы на общественном пляже, мистер Поттер.
Он улыбнулся и нежно поцеловал ее.
— Но твоя задница как раз здесь.
Джинни просто соскользнула с его колен и взяла себе дольку апельсина.
— Тогда я просто останусь здесь, хорошо?
Гарри смог только застонать в ответ. Прошло три дня с тех пор, как он в последний раз прикасался к ней, ощущая пальцами этот невероятный влажный жар, и с тех пор он мечтал о том, чтобы сделать это снова. Прежде чем заговорить, он взял себе дольку апельсина.
— В доме Поттеров в Сомерсете есть самодельное поле для квиддича, которое мой дед соорудил для моего отца. Оно не такое большое, как настоящее, но более чем приличных размеров. Мы можем устраивать там соревнования.
Джинни улыбнулась ему.
— Я бы хотела взглянуть на этот печально известный дом Поттеров.
— Здесь нужно немного поработать, но он в отличном состоянии. Может быть, ты поможешь мне решить, где мы сможем построить конюшни.
— Я бы с радостью помогла, — сказала она ему. — Но это твой дом, Гарри. Или, может быть, когда-нибудь так и будет. Ты ведь хочешь когда-нибудь там пожить, не так ли?
— Да, думаю, что да, — признался он, удивив самого себя.
Он никогда сознательно не признавался в этом вслух, но ему действительно хотелось однажды переехать туда. Пока нет — мысль о том, чтобы покинуть Блэк-коттедж, заставляла его сердце сжиматься, оставляя Зи и его новых братьев и сестер, кем бы они ни были; он не хотел покидать их. Но однажды он захочет переехать в Кливдон-Корт и снова сделать его великолепным.
— Что ж, тебе придется спроектировать его так, как ты считаешь нужным. Ты должен сделать его своим.
Гарри только наклонил голову, глядя на нее.
— И ты не хочешь помочь?
— Для меня было бы честью помочь тебе. Я просто хочу, чтобы у тебя все было так, как ты хочешь, Гарри. Однажды это будет твой дом, а не мой.
Он наклонился и нежно коснулся губами ее губ.
— Возможно.
Глаза Джинни расширились.
— что?
Гарри встретился взглядом с этими широкими карими глазами и сглотнул, прежде чем заговорить.
— В тот момент, когда я поцеловал тебя на квиддичном поле, Джинни, я понял, что ты — это то, что нужно. Для меня больше никого нет.
— Гарри...
Он покачал головой.
— Я люблю тебя и не представляю своего будущего без тебя. Я не хочу видеть это без тебя.
Губы Джинни встретились с его губами, твердыми и болезненными, когда она снова забралась к нему на колени. Ее язык встретился с его языком, и это ощущение, ее вкус заставили его притянуть ее ближе и погрузиться глубже. Он растворился в ней. От нее пахло, как от его Джинни, этим отчетливым цветочным ароматом, смешанным с солью океана. Он чувствовал вкус апельсина на ее губах, соль на ее коже и не мог перестать целовать ее.
Целовать ее было всем, что ему было нужно, всем, чего он хотел.
Поцелуй с ней был подобен солнцу, слишком яркому и жаркому, не оставлявшему после себя ничего, кроме цветных вспышек перед его закрытыми веками.
Целовать ее было лучше всего на свете.
Это сделало его счастливее, чем когда-либо, и он не хотел отпускать ее. Она оторвалась от его губ, и он просто поцеловал ее в подбородок, в тонкую шею, посасывая кожу над ключицей, но не так сильно, чтобы оставить след. Он осыпал поцелуями ее плечи, покрывая поцелуями каждую веснушку, а она провела пальцами по его волосам.
— Гарри...
Ее маленькие ручки обхватили его лицо, и его глаза встретились с расплавленным шоколадом.
— Я люблю тебя, Гарри, — сказала она ему, а затем ее губы снова прижались к его губам, и он почувствовал, что может покорить весь мир.
Это могли быть часы, а могли и недели, насколько он знал. Но когда они, наконец, вышли подышать свежим воздухом и вернулись к своему ланчу, они улыбались друг другу. Джинни поднесла бокал с лимонадом к губам, слегка улыбнувшись, и он не смог удержаться от ответной улыбки.
— Итак, я подумал, что после того, как мы вернемся домой, может быть, после твоего дня рождения, мы могли бы поехать в Кливдон-корт. Я могу показать тебе окрестности, мы можем обсудить кое-какие идеи для дома и конюшен, а потом я собираюсь оставить тебя в покое.
Джинни ухмыльнулась.
— Мы оба знаем, что я собираюсь надрать тебе задницу, Гарри.
— Я собираюсь тебя побить.
— Надеюсь, тебе нравится держать свои слова при себе, — язвительно сказала Джинни.
— Ты будешь есть мою пыль.
— Когда я обхожу тебя во второй раз — точно.
Губы Гарри изогнулись в улыбке.
— Я тебя раздавлю.
— У тебя нет ни единого шанса.
— Я буду любоваться твоими формами, пока буду ждать на финише.
— Ты только лаешь и не кусаешься, — поддразнила она.
Гарри приподнял бровь.
— О, когда я выиграю, я сделаю нечто большее, чем просто укушу.
— Если выиграешь ты.
— Когда выиграю я, — поправил он. — Я лучший пилот на сегодняшний день, и мы оба это знаем.
Джинни широко улыбнулась.
— Мы еще посмотрим, не так ли?
— Ты все время болтаешь, Уизли.
— Тогда почему ты выглядишь обеспокоенным, Поттер?
Гарри наклонился и прикусил ее нижнюю губу.
— Не могу выглядеть слишком уверенным, не хочу, чтобы ты думала, что у тебя нет шансов.
У Джинни отвисла челюсть.
— Ты идешь ко дну.
Он скользнул взглядом по ее телу, прежде чем медленно вернуть его к ее лицу с хитрой ухмылкой на лице. — Может быть, позже.
Глаза Джинни расширились, и он вскочил на ноги, протягивая ей руку.
— Не хочешь освежиться в воде, чтобы поплавать?
Она приняла его руку, все еще не в силах вымолвить ни слова.
— Последний, кто доберется до океана, — это помет шлюхи!
Прежде чем Гарри успел среагировать, она толкнула его на песок и бросилась бежать. Гарри поймал ее на полпути к океану, поднял на руки, и они вместе, смеясь, упали в воду. Губы Гарри нашли ее губы, когда они погрузились еще глубже в океан, и ее руки обвились вокруг его шеи. Когда ее ноги сомкнулись вокруг его талии, он застонал ей в рот, скользнув ладонями вниз и обхватив ее идеальную попку. Он почувствовал, как волны слегка качнули их, но обнял ее крепче, его руки скользнули по ее ягодицам под водой.
Губы Джинни жадно впивались в его губы, снова и снова, и Гарри пытался сосредоточиться, пытался сосредоточиться не только на ее губах, и его рука скользнула по ее бедру, между их телами. Когда его пальцы скользнули под низ ее купальника, она ахнула. Его взгляд остановился на ее карих глазах, когда он провел пальцем по ее складочкам, удивляясь тому, какой горячей и влажной она была по сравнению с прохладным океаном вокруг них. Затем он погрузил палец внутрь, и ее голова откинулась назад. Она оттолкнулась от него в воде, плывя перед ним, чтобы дать ему больше доступа, и он скользнул по ней пальцем, поглаживая вверх и вниз сводящими с ума движениями, пока она хныкала.
Гарри наклонил голову, чтобы поцеловать ее в шею, его большой палец коснулся ее клитора, и она напряглась в его объятиях.
— Гарри, — выдохнула она.
Он улыбнулся, целуя ее в шею, и начал прижиматься к ней. Мягкие и жесткие поглаживания, глубокие поглаживания, пока он экспериментировал, пытаясь получить нужные ощущения. Он изобразил большим пальцем восьмерку, и она то ли задохнулась, то ли простонала его имя ему на ухо. Кто-то подплыл к ним совсем близко, и он поцеловал ее в губы, чтобы успокоить, а его пальцы все еще ласкали ее под водой. Ее тело извивалось в его объятиях, когда ее язык встретился с его языком, и как только они снова оказались относительно одни в океане, он начал поглаживать ее большим пальцем чуть сильнее.
— Да... — выдохнула она ему в губы. — Да, о, Гарри... право... да!
Гарри двигал пальцами в форме буквы "g", словно выводя ее имя, в то время как его пальцы входили и выходили из нее в мучительном блаженстве. Его собственное тело жаждало прикосновений, его так возбуждали звуки, которые она издавала, жар ее дыхания на его шее. Ощущение ее прикосновения к его пальцам было самым невероятным, что он мог себе представить, и он снова задался вопросом, каково это было бы, если бы это был его язык. Он поцеловал ее, его язык глубоко проник в ее рот, и она задрожала под ним, застонав ему в рот, когда сжимала и разжимала кулаки вокруг его пальцев. Он продолжал энергично растирать ее, в то время как его пальцы скользили внутрь и наружу, вверх и вниз в успокаивающем ритме, пока ее тело не забилось в конвульсиях и она не рухнула ему на плечо с широко раскрытыми глазами и приоткрытым ртом.
Гарри неохотно убрал пальцы с ее промежности, поглаживая ее бедра и ягодицы под водой.
— Я хочу делать это каждую секунду каждого дня.
Глаза Джинни расширились, прежде чем она улыбнулась.
— Это, пожалуй, верный способ убить меня, мистер Поттер.
Гарри нежно поцеловал ее.
— Я люблю тебя, Джинни.
Джинни медленно поцеловала его в ответ, ее пальцы прошлись по его шее и взъерошили волосы.
— Я тоже тебя люблю.
Гарри прикусил ее губы.
— Я передумал. — Он улыбнулся, глядя на ее бровь. — Когда я обгоню тебя в полете, ты должна будешь надеть шапочку с надписью, что встречаешься с лучшим летчиком в мире.
Джинни усмехнулась.
— Договорились. Ты будешь выглядеть чертовски сексуально в этой шляпе, Гарри.
— что?
Она усмехнулась.
— Победитель может выбрать, как проигравший будет носить шляпу, и я хотел бы посмотреть, насколько хорошо вы будете держать шляпу на месте, когда это единственное, что прикрывает ваши биты.
— Но это сохранилось бы на месте только в том случае, если бы я был... ты шалунья.
Джинни поплыла прочь от него, широко улыбаясь.
— Сделка есть сделка, мистер Поттер. Не могу дождаться, когда мы с вами сыграем вничью.
Гарри погнался за ней обратно на пляж, дразня ее в ответ. Он не мог дождаться, когда отвезет ее в Кливдон-корт, и, что более важно, ему не терпелось сесть на свою метлу и показать ей, кто летает лучше всех.
Он лишь немного волновался, что на самом деле это может быть она.
Но совсем немного.
* * *
Гарри и Джинни провели на пляже целый день, и это была именно та свобода и веселье, которые им были нужны. К тому времени, когда они вернулись на место, чтобы встретиться с Сорчей, они оба устали после обеда. Они еще немного поплавали, прежде чем снова заняться серфингом. Гарри достал свой фотоаппарат, и они вдвоем смеялись, делая совместные снимки как в воде, так и вне ее. Ему не терпелось запечатлеть их, особенно тот снимок, на котором она лежала на одеяле в бикини, и от прохлады ее бикини ее соски просвечивали сквозь ткань. Ему потребовалось все его мужество, чтобы не склониться над ней и не взять в рот эти вершинки.
Но пляж был переполнен, и вокруг были семьи с детьми. Океан был их личным убежищем, и даже тогда он понимал, что им просто повезло, что они так долго были в этом районе одни. Не говоря уже о том, что в тот момент на серфинге было не так уж много людей, что сыграло ему на руку. Он был немного разочарован тем, что они были под водой, так как хотел снова попробовать ее на вкус, но соленая вода не дала ему такой возможности.
Они вернулись на ранчо, и Сорча спросила их, как им понравились новые доски, когда Гарри припарковал мотоцикл возле дома. Они зашли внутрь, чтобы переодеться, прежде чем встретиться со всеми за столом для пикника за домом. Колт приготовил бургеры на гриле, а Фло — картофельный салат, кукурузу в початках и салат из капусты. Они с аппетитом принялись за еду, а Гарри и Джинни продемонстрировали свои новые доски.
Колт расспросил их о предстоящем учебном году и результатах "СОВ" Гарри, которыми он пообещал поделиться с ними, как только откроет свое письмо. Он рассказал им о том, как ему пришлось решать, какие предметы он хочет посещать в этом году, и как все это зависит от того, к какой карьере он склоняется.
Миша улыбнулся.
— Ты можешь стать тем, кем пожелаешь, Гарри. Ты сильный, умный и находчивый молодой человек, который может добиться всего, чего пожелает. Ты сам примешь правильное решение.
Гарри знал, что Миша хотел, чтобы он стал аврором. Сорча сказала ему, что Миша редко думал, что кто-то создан для работы в правоохранительных органах. Одно это говорило Гарри о том, что Миша не просто подшучивал над ним, но он на самом деле не был уверен, чего он хотел. Он хотел спросить Ремуса, что тот думает, и побольше узнать о его родителях.
Чем они занимались после школы?
Решили ли они сразу же стать членами Ордена и родителями?
Какую работу они хотели бы получить?
Его беспокоило, что он действительно не знал ответов на этот вопрос.
Грюм намекнул, что хотел бы, чтобы Сириус стал волшебником-киллером или аврором. Сириус сказал, что они с Джеймсом отлично сработались, но он не был уверен, что это то, чего на самом деле хотел его отец. Ему стало интересно, каково это — играть в профессиональный квиддич, и это тоже вызвало улыбку на его лице. Играть в квиддич ради работы было бы здорово, но он беспокоился, что Миша прав и, несмотря на всю забавность этого, это не удовлетворит его по-настоящему.
Он слушал, как Фло рассказывала Зи, какие продукты ей следует есть и на что обратить внимание, а Сорча сказала ей, что ей нужно следить за тем, чтобы она продолжала получать все необходимое, когда вернется на работу. Гарри пообещал проследить, чтобы Зи так и сделала, и Зи с улыбкой пожала ему руку. Джинни рассказала им о магазине приколов своих братьев и о том, как Фред и Джордж работали над коммуникационным зеркалом, очень похожим на то, что было у Гарри.
— Как только они запустят его в эксплуатацию и смогут продавать, мы сможем отправить его вам, — продолжила она, широко улыбаясь Колту. — Тогда вы сможете общаться с Гарри, когда захотите, и вам не придется полагаться на письма, путешествующие через океан. — Это было бы чудесно, — радостно сказала Фло. — Зи все равно редко звонит нам.
Зи закатила глаза.
— Бабушка, мы разговариваем два раза в неделю!
— Этого недостаточно, — упрямо сказала Фло. — Я хочу гораздо чаще получать информацию о том, что там делают эти малыши.
Зи улыбнулась.
И она пообещала держать в курсе бабушку.
Сорча дотронулась до руки дочери.
— Мы все будем поддерживать тесный контакт. Обычно к концу второго триместра случаются интересные штучки.
— Штучки? — Спросил Гарри, нахмурив брови. — Что ты имеешь в виду?
— Волшебные дети могут доставлять неприятности, — с улыбкой сказала Фло. — Магглам приходится беспокоиться о том, что ребенок пинается, извивается и, по сути, играет в футбол на своих мочевых пузырях, но у женщин-волшебниц есть и это, и многое другое. Когда я была беременна Магнолией, она обычно ограждала мой живот.
— Щит?
Фло кивнула, улыбаясь воспоминанию.
— Всякий раз, когда Кольт пытался дотронуться до меня, он получал такой удар, словно в него ударяла молния.
— Пока я не заговорю, она не узнает мой голос, и защита спадет, и я смогу просто погладить животик Фло и поговорить с моей малышкой. — На мгновение он погрустнел, но тут же скрыл это. — Она бы так гордилась тобой, Захира.
Взгляд Зи смягчился.
— я знаю.
Она положила руки на живот. За последнюю неделю ей показалось, что ее крошечный бугорок увеличился вдвое. То легкое трепетание бабочек, о котором упоминал Зи, теперь было гораздо более настойчивым, и Гарри был поражен тем, как быстро это произошло.
— Интересно, в какие игры они здесь будут играть, — сказала Зи, потирая живот.
— Уж точно, биты, — ухмыльнулся Гарри.
Зи легонько пнул его под столом.
— Последнее, что мне нужно, это два маленьких бладжера.
Гарри усмехнулся.
— Ты сама спросила.
Миша обнял дочь за плечи.
— Ты сияешь, доченька, и от этого становишься еще красивее.
— Ты же знаешь, что слово "сияющий" всегда используется в качестве ласкового обращения к беременным женщинам, но на самом деле это просто блеск пота от рвоты и жирной пищи.
Джинни фыркнула, пролив лимонад на запястье, и Гарри рассмеялся.
— Джин, ты такая грациозная.
Джинни посмотрела на него, и он рассмеялся еще громче.
— Зи, ты красивая, не волнуйся.
Миша поцеловал дочь в щеку.
— Это она и есть.
— Завтра днем, когда мы вернемся домой, у меня назначена встреча с целительницей Эбби. Она собирается все проверить и говорит, что у нее есть несколько новых зелий, которые я должна начать принимать уже через несколько недель после родов.
— Более сильные протеиновые микстуры и витамины, — посоветовала ей Сорча. — Эти варианты для беременных просто помогут тебе оставаться здоровой.
— Второй триместр? — Спросил Гарри, нахмурив брови.
Зи улыбнулась ему.
— Беременность обычно делится на три триместра, Гарри. Первый триместр — это, как правило, первые двенадцать или тринадцать недель, так что, по сути, когда я не знала, что беременна, и просто думала, что больна и у меня вздутие живота, это был первый триместр. Я только начала подозревать, что это нечто большее, чем грипп, когда Ремус подтвердил это. У меня начался второй триместр беременности на второй неделе пребывания в Джорджии, что, к счастью, означает, что утренней тошноты больше нет, и теперь я начинаю понемногу выходить за пределы дома, не говоря уже о том, что голодаю.
Гарри усмехнулся.
— Если ты будешь продолжать расти, то в ближайшее время не сможешь ездить на мотоцикле.
— Заткнись, ты!
— Просто говорю, что ты ешь за троих, — сказал Гарри.
Когда Зи принялась за второй бургер, она только кивнула.
— Я заметила.
— Доченька, ты вкусно ешь, — с улыбкой сказал Миша. — Мы, наверное, подкармливаем тебя для этих малышей.
Зи убрала локоны с глаз.
— Мои бедра и задница уже достаточно большие, папа. Последнее, что мне нужно, — это прибавить в весе, но целительница Эбби сказала, что в идеале я должна набрать пятнадцать-двадцать килограммов, или около трех стоунов, и одна мысль об этом заставляет меня беспокоиться о том, насколько увеличится моя задница.
Сорча погладила дочь по руке.
— У тебя все будет хорошо, Зи. Ты прекрасна.
Зи благодарно улыбнулась матери, прежде чем та заговорила.
— Я думаю, мы с Гарри распакуем вещи и отдохнем, когда вернемся домой. Он тоже хочет поехать в Кливдон-корт.
— Я хочу начать осматривать его и посмотреть, что там есть, и, возможно, немного переделать, — объяснил Гарри.
— Планируешь так скоро съезжать? — Спросил Колт с улыбкой на губах.
Гарри ухмыльнулся.
— Когда я закончу школу, возможно, да. Но не в ближайшее время. Мне нужно быть рядом, чтобы помочь с близнецами.
— Если они хоть немного похожи на своего отца, мне понадобится любая помощь, которую я смогу получить.
Гарри ухмыльнулся.
— Это чистая правда.
Разговор снова зашел о войне, поскольку Кольт и Фло беспокоились о своем возвращении в Англию.
— Я позабочусь о них, папа, — строго сказал Миша. — Я знаю, что не смог защитить Магнолию, но я буду оберегать свою семью.
Колт покачал головой.
— Мы никогда не винили тебя за это, Миша. Ты хороший человек, и мы знаем, как сильно ты любил нашу дочь. В том, что случилось, твоей вины нет.
Фло сжала руку Миши в своей.
— Никто не смог бы любить ее так, как ты.
Джинни взяла Гарри за руку.
— Что случилось? Я имею в виду, с Магнолией?
Глаза Миши потемнели.
— Ее убили.
Глаза Джинни расширились.
— О, Мерлин! Мне так жаль, папа!
Миша кивнул, его глаза были полны грусти.
— Все в порядке. Это было так давно. Мы познакомились в Париже. Она путешествовала со своей лучшей подругой, и мы влюбились. Нам был всего двадцать один год, но... Я понял это с того момента, как увидел ее. Я знал, что она создана для меня. В то время я работал в Париже, консультируя французское министерство по одному делу. Мы с моим партнером Степанчиковым работали над этим делом в течение нескольких месяцев. Я был недавно назначен специалистом категории А3, и на тот момент это дело было для меня самым крупным. В центре Москвы действовала крупная преступная группировка, которая продавала запрещенные зелья и похищала юных девушек. Мы полагали, что зелья использовались против девушек как часть похищения. Так или иначе, мы с командой из МВД проследили за тремя русскими волшебниками до Парижа. Двоих из них арестовали, а одна сбежала обратно в Россию, и когда мне пришлось вернуться домой, я попросил Магнолию поехать со мной. Мы были женаты три месяца, и я был безнадежно влюблен в нее. Моя мать говорила мне, что все произошло слишком быстро, что я едва ее знаю, и она была права, но... в глубине души я знал.
Сорча потянулась, чтобы сжать его руку, и Миша поднес ее пальцы к своим губам для нежного поцелуя, прежде чем продолжить.
— Мы были счастливы. Она переехала в мою маленькую двухкомнатную квартирку, а тобой забеременела еще до конца года. Наша прекрасная Захира появилась на свет в апреле, и мы были счастливы. Магнолия была счастлива быть дома с Захирой, так как она еще не определилась с карьерой, а когда Зи исполнилось четыре года, она начала искать работу. Она была нанята российским министерством в качестве секретаря заместителя главного аврора Департамента магического правопорядка, и у нее все получилось. Но... Мы со Степанчиковым все еще охотились на кое-кого из этой преступной группировки; многим удалось избежать первоначальной облавы, и через несколько лет возникла новая группа, действовавшая во многом по той же схеме, что и раньше. Было хорошо известно, что именно мы со Степанчиковым их обезвредили; мы были посредниками при арестах во Франции. Были угрозы, но ничего необычного. В тот июньский день 1970 года я, как всегда, отправился в Ворк, поцеловал на прощание свою Магнолию и отвез Захиру погостить на день у ее бабушки и дедушки. Магнолия, как всегда, собиралась сходить на рынок перед работой и... так и не пришла. Ее похитили на рынке по приказу человека по имени Борис Макаров. Ее отвезли в торговую лавку в центре Москвы, пытали и убили, — прошептал Миша со слезами на глазах. — Они отрезали ей пальцы и отослали их мне с предупреждением отказаться от дела, пообещав в следующий раз заняться Захирой, если я не выполню их требования.
— О, папа, — сказала Зи, положив голову ему на плечо.
— Я нашел ее тело два часа спустя, — сказал Миша. — Я был... безутешен и взбешен. Степанчиков пытался отстранить меня от расследования, но, думаю, он знал, что я могу расколоться сам, если меня оставить в покое. Мы объединились с МВД, чтобы найти Макарова, и я отправил Захиру в Америку, чтобы она осталась с Кольтом и Фло, не веря, что в России она будет в безопасности. Мы охотились за ними больше месяца, но нашли их.
— Ты арестовал их, папа? — Гарри спросил.
Темные глаза Миши встретились с глазами Гарри.
— Нет, Гарри. Я убил их, и Леон, мой тогдашний напарник, сказал нашему боссу, что они оказали сопротивление при аресте, что они и сделали, но мы оба знали, что я не позволю им уйти живыми, независимо от исхода.
Кольт хлопнул Мишу по плечу.
— Ты поступил правильно.
— Да, — сказал Миша. — Я ни о чем не жалею. Макаров был убит вместе с тремя людьми, которые выполняли за него грязную работу, и через шесть месяцев вся банда была наконец ликвидирована, а более двадцати ведьм и волшебников арестованы. Я был отстранен от работы на три недели и допрошен по поводу того, что произошло, но в конце концов Раскольников, главный аврор в то время, счел это оправданной самообороной, и с меня были сняты все обвинения.
— Так и должно было быть, — сказал Колт. — Мужчина имеет право защищать свою семью!
Фло смахнула слезу с глаз.
— Магнолию забрали у нас слишком рано, но она оставила нам подарок, Миша. Она подарила тебе прекрасную дочь, а потом ты встретил Сорчу, которую мы так сильно любим.
Сорча покраснела и поцеловала Зи в щеку.
— И он подарил мне дочь. Пути мироздания неисповедимы. — При этих словах она перевела взгляд на Гарри. — И иногда терять кого-то тяжело, но, в конце концов, хорошее перевешивает плохое.
Рука Джинни нашла руку Гарри, когда он кивнул своей бабушке.
— Я все еще скучаю по нему, бабушка.
— Я тоже, — тихо сказала Зи, и глаза ее наполнились слезами. — Я чувствую, что малыш икает, и хочу поделиться с ним этим. Я хочу рассказать ему, что чувствую я и что чувствуют малыши, а его здесь нет, чтобы поделиться этим со мной. Это больно. Но я знаю, что он присматривает за нами. Я знаю, что он сейчас с твоими родителями, бабушкой и дедушкой, и он, вероятно, рассказывает им о твоей жизни и видит, как они преисполняются гордости. Я знаю, что он, вероятно, рассказывает им о наших малышах и о том, как он рад их появлению на свет. Я знаю это, потому что от неведения становится еще больнее.
Гарри встретился с ней взглядом и кивнул.
— Я знаю, Зи.
Джинни сжала его руку.
— У нас много дел, когда мы вернемся домой.
— Включая празднование твоего дня рождения, — сказал Гарри, нежно целуя ее и игнорируя свист Кольта.
— Мы надеемся, что ты скоро вернешься и навестишь нас снова, Джинни. Может быть, следующим летом?
— Я бы с удовольствием, — призналась Джинни. — Благодаря вам я чувствую себя здесь как дома, и я благодарю вас за это.
Фло тепло улыбнулась.
— Это потому, что это твой дом, и никогда не забывай об этом.
Гарри окинул взглядом свою девушку. Он понял, что она была его домом, и где бы она ни была, он хотел быть именно там. Он улыбнулся Колту, похлопавшего его по спине, когда Гарри накладывал себе вторую порцию картофельного салата. Это было действительно невероятное лето, и оно закончилось только наполовину. Как бы сильно он ни хотел остаться, ему не терпелось вернуться в Англию, и ему не терпелось узнать, что происходит с войной.
Что делал Волдеморт?
Были ли еще какие-нибудь нападения?
И самое главное, он хотел найти эту проклятую диадему.
Ему просто нужно было сначала выяснить, что означает эта гребаная загадка.
* * *
Невилл уставился на список, который он составил, методично покусывая кончик пера. Визенгамот и Камбрия заставили его этим летом изрядно потрудиться, и он с удивлением осознал, что уже август. Он построил две теплицы и проводил свободное время, зарывшись руками в землю, сортируя семена и координируя свои действия с профессором Спраут, которая с радостью снабжала его растениями для работы. Но в то ограниченное свободное время, которое у него было, он заглянул в составленный им список.
Диадема находилась в таинственной Комнате по требованию, или Комнате приходов и уходов, и он был полон решимости найти ее и забрать оттуда.
В верхней части своего списка он написал загадку, обводя каждую букву контуром и затемняя ее, пытаясь понять ее смысл:
Если вам нужно спросить, вы никогда не узнаете.
Если вы знаете, вам нужно только спросить.
Августа заглянула ему через плечо, когда вошла в гостиную.
— Строишь планы на шестую теплицу?
Невилл ухмыльнулся и покачал головой.
— Нет, но еще одна отлично смотрелась бы у пруда на заднем дворе. Как только я приведу в порядок остальные три.
Августа усмехнулась.
— Ты не найдешь жену, если будешь постоянно прятать руки в землю.
Невилл закатил глаза.
— Бабуля, мне всего шестнадцать!
— И богатый лорд, которому нужен наследник.
В тот раз она заметила, как он закатил глаза, и сильно ударила его книгой по голове.
— Прости, бабуля. — Он снова уставился на загадку. — Ух, так вот почему я не в Равенкло!
Августа приподняла бровь.
— Почему так?
— Это загадка! В ней нет смысла! В чем вообще смысл загадок? Почему люди не могут просто говорить то, что они имеют в виду, вместо того, чтобы быть такими загадочными?
— Тогда давай послушаем, — сказала Августа, устраиваясь поудобнее в кресле у камина, прежде чем положить книгу на колени.
Невилл только уставился на нее.
— Ты же ненавидишь загадки.
— Это не значит, что я ничего не слышу, — сказала она, не сводя глаз с внука. — Давай, расскажи мне.
Невилл откинулся на спинку стула и запустил пальцы в волосы.
— Это о Хогвартсе, о загадке, которая гласит: "Если ты спросишь, ты никогда не узнаешь". Если ты знаешь, тебе нужно только спросить".
Она снова приподняла бровь.
— Скрытые вещи.
— что? — Воскликнул Невилл, резко встретившись с ней взглядом. Он едва ли ожидал от нее такой реакции, не говоря уже о том, чтобы дать неожиданный ответ.
— Скрытые вещи, — сказала она с улыбкой. — Напоминает мне о том времени, когда я была девочкой. Понимаете, мне нравился парень, и я написала об этом в своем дневнике, а одна девушка в моем общежитии безжалостно дразнила меня из-за этого. Она пригрозила, что покажет его мальчику, о котором шла речь, и я запаниковала. Мне было четырнадцать, и я выбежала из общей комнаты, отчаянно пытаясь найти место, где можно спрятать свой дневник, чтобы никто никогда его не нашел, и я оказался в самой удивительной комнате.
— Комната? — Спросил Невилл, навострив уши.
Она кивнула.
— Я так и не нашла ее снова. Но про себя я всегда называл ее Комнатой спрятанных вещей. В ней были горы потерянных предметов, книг и шкафчиков, одежды и мебели... как будто кто-то хранил их там и совсем о них забыл. Я положил свой дневник в маленький дубовый шкафчик с зеркальными часами на передней панели, под золотую клетку, и больше никогда его не находила. Единственным утешением для меня было то, что я знал: мальчик, о котором идет речь, тоже никогда его не увидит.
Мысли Невилла заметались, когда он встал.
— Бабуля, мне нужно идти!
— Куда?
— В Хогвартс! Я просто... Я скоро вернусь.
— Невилл Франклин Лонгботтом, немедленно тащи сюда свою задницу!
Он повернулся и улыбнулся ей.
— Бабуля, я не могу этого объяснить, прости, я не могу, но ты просто должна мне поверить!
Августа долго смотрела на него, а затем кивнула.
— Тогда продолжай.
Невилл повернулся, чтобы уйти, но остановился и посмотрел на нее.
— Кто был этот мальчик?
Августа улыбнулась ему.
— Твой дедушка.
Невилл улыбнулся ей в ответ, прежде чем наклониться и чмокнуть ее в щеку, а затем побежал в вестибюль, чтобы воспользоваться камином и отправиться в Оттери-Сент-Кэтчпоул. Для этого ему нужна была Луна.
Двадцать минут спустя они с Луной стояли перед Хогвартсом в компании мистера Лавгуда, который любезно трансгрессировал их туда.
— А теперь, вы двое, делайте, что вам нужно. Я выпью пинту пива в "Трех метлах", пока жду.
— Спасибо, мистер Икс.
Мистер Лавгуд кивнул, поцеловал дочь в макушку и, насвистывая, удалился. Невилл улыбнулся Луне, и они вдвоем направились по мосту к школе, где их встретил Филч, который выглядел особенно неприятно.
— Занятия окончены! Проваливайте! Ученикам вход воспрещен до первого сентября! Проваливайте!
Невилл кивнул.
— Мы знаем. Но мы, э-э, кое-что забыли.
— Правдоподобная история! Ты должен уйти!
— Нам нужно поговорить с профессором Дамблдором или профессором Макгонагалл, пожалуйста, — ласково сказала Луна.
— Девочка, ты думаешь, они останутся здесь на все лето? Проваливай!
— Да, — честно ответила Луна. — Это их дом. Если не они, пожалуйста, позовите профессора Хагрида.
— Школа закрыта! — Снова воскликнул Филч. — А теперь проваливайте!
— Филч! На кого, блядь, ты орешь? — Воскликнул Хагрид, подходя к нему сзади вместе с Клыком. — Невилл, Луна, что вы двое здесь делаете?
— Хагрид! Ты должен впустить нас, это важно! — Воскликнул Невилл.
Хагрид приподнял кустистую бровь.
— Важно, да? — Когда они оба кивнули, он пожал плечами. — Они останутся со мной, Филч.
Филч, казалось, хотел возразить, но Хагрид уже шагнул вперед и распахнул ворота, приглашая их обоих войти в замок. Как только они оказались в вестибюле, Хагрид уставился на них.
— Что вы двое здесь делаете, в самом деле?
Невилл вздохнул.
— Хагрид, это важно. Нам просто нужно ненадолго подняться на седьмой этаж, пожалуйста.
Хагрид пожал плечами.
— Что ж, я знаю, что вы двое не создадите проблем, так что продолжайте. Я буду ждать здесь, когда вы закончите, и мне понадобятся объяснения!
Луна улыбнулась ему, прежде чем они с Невиллом побежали вверх по лестнице. Было странно находиться в замке, когда вокруг не было других учеников. Портреты расспрашивали их, и некоторые из них следовали за ними от портрета к портрету, пока они торопливо поднимались на седьмой этаж.
Невилл остановился, слегка запыхавшись, когда они оказались перед кирпичной стеной между двумя факелами. Теперь, когда они наконец добрались до места, его сердце бешено колотилось в груди. Он знал, что в основном это от нервов, но также и от предвкушения. Это было оно.
— Вот и все, Луна, — сказал он, обращаясь почти к самому себе.
— Комната со спрятанными вещами действительно звучит заманчиво, — сказала она ему.
Он улыбнулся ей.
— Вот почему я хотел, чтобы ты пошла со мной.
Луна склонила голову набок, прежде чем заговорить.
— ой? Я думал, ты спросил меня только потому, что Гарри и Джинни до завтра все еще в Джорджии, Гермиона в Испании, а Рон слишком занят работой со своими братьями.
— Семантика, — сказал ей Невилл. — Ты — мой первый выбор. И я почти уверен, что Гермиона вернулась, но я не уверен наверняка.
Улыбка Луны стала шире.
— спасибо.
Невилл закрыл глаза и медленно выдохнул.
— Я знаю, что это оно, Луна. Когда моя бабушка рассказывала мне, как она наткнулась на эту Комнату со спрятанными вещами, все встало на свои места. Это здесь, я знаю это. Так же, как я знаю, что именно мы должны это найти. Ты была той, кто догадался, что у леди Рэйвенкло есть ключ, и что ж... это должны были быть мы, тебе так не кажется?
— Тебе не кажется, что нам, возможно, следовало попросить Билла пойти с нами или, может быть, даже профессора Люпина?
Невилл покачал головой.
— нет. Я не хочу отнимать у них время, если я ошибаюсь, но Луна... Я не думаю, что ошибаюсь.
Луна кивнула, не сводя с него глаз.
— Я тоже не думаю, что ты ошибаешься. Если ты спросишь, ты никогда не узнаешь. Если ты знаешь, тебе нужно только спросить — твоя бабушка была права. Это спрятанное сокровище. Если тебе нужно спросить, значит, ты не знаешь, где это, но если ты уже знаешь, то тебе нужно только выкопать его. Я тоже это чувствую. Оно там, Невилл.
Его глаза встретились с ее, и он медленно выдохнул.
— Хорошо, Луна, не могла бы ты немного отойти, мне нужно сосредоточиться.
Она сделала, как он велел, и он снова медленно выдохнул, прежде чем сосредоточить свои мысли на стене.
Мне нужно найти Комнату со спрятанными вещами.
Мне нужно найти Комнату со спрятанными вещами.
Мне нужно найти Комнату со спрятанными вещами.
И когда он открыл глаза, там стояла большая деревянная дверь. Он повернулся, чтобы поприветствовать Луну, и они вдвоем направились внутрь.
Как только они вошли, комната осветилась, и Невилл побледнел. Его бабушка в чем-то была права: об этом определенно забыли.
Они смотрели на длинный узкий проход, по обе стороны от которого громоздились предметы почти до потолка. С потолка свисала паутина, некоторые из них переплетались между стеллажами. Вокруг них поднялась пыль, и Невилл задался вопросом, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то в последний раз заходил в эту комнату.
— Блядь, — пробормотал он. — Похоже, это будет не из легко.
Луна вошла первой, остановившись, чтобы рассмотреть что-то в левом нижнем углу.
— О, первое издание "Истории Хогвартса". Держу пари, Гермионе бы это понравилось!
— Луна, — сказал Невилл со смешком. — Давай разделимся, это где-то здесь.
— Диадема Акцио! — Спросила Луна. Когда ничего не произошло, она пожала плечами. — Я должна была попробовать это.
Он не мог винить ее за это, но знал, что это будет не так-то просто. Каждый из них шел по очередному проходу, поражаясь огромному количеству вещей, которые люди прятали или теряли на протяжении многих лет. Там были книги и предметы одежды, украшения и мебель, сундуки и совиные клетки, а также вещи, которые он даже не смог бы описать. Его взгляд наткнулся на старые портреты, забытые произведения искусства, потерянные домашние задания, коробку, полную, по меньшей мере, тысячи перьев, и еще одну коробку, полную баночек с чернилами всех цветов радуги. Его глаза расширились, когда он узнал свое собственное воспоминание, которое потерял почти шесть лет назад, сидя в корзине, полной резиновых мячей, и отбивая квоффлы.
— эй! Это моя память!
Луна последовала за его голосом и оказалась рядом с ним.
— Ты спрятал это здесь?
Невилл покачал головой.
— Нет, я потерял это и..... Луна, как ты думаешь, в этой комнате хранятся предметы, которые ученики теряют в замке?
— Она находит их и хранит для тебя, — с улыбкой сказала Луна. — В этом есть смысл. Это как бюро находок.
Невилл сунул Память в карман на всякий случай, и они двинулись дальше.
— Очаровательно.
Они шли мимо шкафов, стульев и старых зеркал, разбитых напольных часов, больших столов и антикварных канделябров, мимо книжных полок, картин и старых птичьих клеток. Они нашли большой шкаф, который открылся, и оказалось, что он полон шляп всех форм, размеров и цветов; еще один шкаф был полон платьев. Два сломанных стола стояли рядом, образуя сломанный шкаф. В углу перед зеркалом во всю стену стоял манекен, одетый в роскошное бальное платье семнадцатого века. Другое зеркало поменьше сказало ему, что у него пыль на лице и он похож на оборванца, заставив его подпрыгнуть, когда портрет слева велел зеркалу закрыть его.
Он завернул за угол и увидел еще один ряд старых антикварных стульев и огромную кровать с балдахином, покрытую одеялами всех цветов радуги почти до потолка. За кроватью было пространство, заставленное скульптурами: разбитый бюст гоблина, кентавр, стреляющий из лука, и гном, высунувший язык. Рядом жужжал другой шкаф, и, когда он открыл его, оттуда вылетел рой мотыльков и два золотых снитча.
Луна появилась из-за угла, когда он пригнулся, чтобы избежать встречи с мотыльками, и потянула его влево, мимо оружейного склада со старыми средневековыми щитами и мечами и двумя шлемами, которые были обожжены до черноты. Слева на столе в окружении черных свечей лежал череп, верхняя часть черепа была разрезана, и в ней виднелось что-то похожее на кости пальцев. Невилл содрогнулся при виде этого изображения, и они продолжили идти.
Фонари освещали один из проходов, освещая еще больше книг, покрытых пылью, некоторые из них были раскрыты, а некоторые разбросаны. Луна наклонилась, чтобы поднять одну из них, и увидела довольно скандальную обложку, на которой была изображена ведьма с обнаженной грудью, а волшебник страстно целовал ее. Слева, напротив массивной римской статуи Приапа, стоял портрет женщины в натуральную величину, скрывающей мужчину под своими пышными юбками. Пенис статуи был таким большим и эрегированным, что служил мостом через проход. Луна рассмеялась, когда Невилл поднял ее, чтобы они могли пройти по нему.
Когда они отодвинули статуи, то обнаружили еще больше статуй; эти были сделаны из бронзы, а также еще больше портретов, которые выглядели еще старше, чем те, с которыми они уже сталкивались. Невилл поднял глаза к потолку и возвышающимся предметам, которые, казалось, тянулись к нему, как раз в тот момент, когда Луна схватила его за руку. Он повернулся, чтобы посмотреть, куда она показывает, и увидел, что справа на стене разбросаны метлы.
— Возможно, нам будет лучше видно, если мы полетаем на них.
Невилл покачал головой. Он и метлы действительно не очень хорошо сочетались.
— Я никогда не был хорошим летчиком.
Луна ласково улыбнулась ему.
— Я тоже, но нам не обязательно производить на кого-то впечатление.
Невилл, казалось, воспринял ее слова как должное, потому что он взял метлу и осторожно взобрался на нее. Луна последовала ее примеру, и вскоре они вдвоем уже летели низко над рядами, оглядываясь в поисках чего-нибудь, что могло бы мерцать, как диадема.
Луна нашла бриллиантовые серьги поверх старого хаффлпаффского шарфа и рубиновое ожерелье с надписью "Афродита". Невилл увидел вспышку синего, но это были всего лишь синие сапфиры на декоративном зеркале, которые отругали его за то, что он потревожил ее сон. Однако его внимание привлек зеркальный шкаф, и когда он спустился вниз, чтобы открыть его, и обнаружил потертый кожаный дневник с почерком своей бабушки, он улыбнулся. Он спрятал его в карман своей мантии и подумал, что она будет благодарна, если он вернет его ей спустя столько лет.
— Невилл, посмотри, — сказала Луна, открывая синюю бархатную коробочку и доставая невероятное ожерелье с бриллиантами и изумрудами. — Помнишь, Джинни что-то говорила о потерянном ожерелье Слизерина?
Его глаза расширились.
— Ты думаешь, это оно?
Луна пожала плечами.
— Похоже, что так оно и есть. Так это или нет, но я думаю, что это потерянное сокровище, которое не должно оставаться спрятанным в этой старой пыльной комнате, несмотря ни на что.
Ему пришлось согласиться с этим, когда она сунула коробку под мышку.
И тут он увидел это.
Слева от них на черном столе стоял каменный бюст уродливого колдуна, а поверх бюста красовалась выцветшая тиара с голубым сапфиром. Он сразу понял, что это то, что они искали.
— Луна!
Он неудачно приземлился, споткнувшись о метлу и опрокинув стопку книг, прежде чем удержался на ногах. Луна легко приземлилась рядом с ним, схватив его за руку для поддержки.
Невилл указал на колдуна.
— А ты как думаешь? Это похоже на потерянную диадему Когтеврана?
Луна склонила голову набок, критически рассматривая бюст.
— Да, я думаю, что это могло бы быть.
Невилл потянулся через голову Луны, чтобы снять диадему с бюста, и в тот момент, когда он дотронулся до нее, он осознал свою ошибку, но воспоминание захватило его так сильно, что он не мог его отпустить.
— О-о-о, заставь ее сделать это снова, Белла! — провозгласил певучий голос Крауча.
Беллатриса радостно провела палочкой между полных грудей Элис Лонгботтом, а затем сильно дернула ее за волосы, и Алиса ахнула.
— Тебе нравится смотреть, как мы мучаем твоего мужа, сучка?
Фрэнк лежал на земле, дергаясь и изнемогая под действием пытающего проклятия, наложенного на него Родольфусом Лестрейнджем. Его крики эхом отражались от стен дома, и он, в свою очередь, заставил закричать малыша Невилла.
Беллатриса направила свою волшебную палочку на ребенка в манеже и крикнула:
— Круцио!
Маленькие конечности Невилла внезапно повернулись не в ту сторону, и он громко закричал.
— Только не мой сын, ты, сука! — Алиса вскрикнула, развернулась и, несмотря на то, что в ее руке не было волшебной палочки, ударила Беллатрису кулаком в лицо, сломав ей нос.
Беллатриса закричала, ее руки были в крови, но движений Алисы было достаточно, чтобы остановить действие проклятия на Невилле.
— Ты сломала мне гребаный нос!
Крауч схватил Алису, разорвал на ней мантию и бросил на землю.
— Как насчет того, что я сделаю тебе больно, сука? Как насчет того, чтобы я заставил тебя почувствовать себя по-настоящему хорошо?
Он только начал расстегивать штаны, когда Беллатриса снова наслала на нее пыточное проклятие, и Алиса закричала. Звуки их криков от боли, казалось, эхом разносились по комнате снова и снова. С каждым новым криком Крауч и Беллатриса покатывались со смеху, пока Фрэнк не оказался лежащим на полу, разбитый и истекающий кровью, а Родольфус не подошел к нему. Он крепко обнял Беллатрису и поцеловал ее. Его рука скользнула ей под платье, когда Элис закричала громче, а Крауч захихикал.
— Хочешь, я заставлю ее кричать громче? Это сделает вас двоих еще более возбуждающими?
Родольфус только ухмыльнулся и облизал губы.
— Я собираюсь трахнуть свою жену прямо здесь, Барт, пока ты смотришь. Мне нравится, как она становится влажной, когда слышит крики.
Крауч захихикал и взмахнул палочкой, отчего шея Алисы дернулась в сторону, когда она закричала, ее тело болезненно изогнулось, и крики больше не походили на человеческие.
— Трахни ее прямо здесь, рядом с этой женщиной. Я хочу посмотреть.
— НЕВИЛЛ!
Ее голос, наконец, прорвался сквозь его оцепенение, и когда он пришел в себя, ее руки были по обе стороны от его лица, и он обнаружил, что смотрит ей в глаза.
— Я...
Луна выбила диадему у него из рук, и она со стуком упала на землю.
— Это заставляет тебя видеть ужасные вещи.
Он кивнул.
— Моих... родителей... пытали.
Луна обвила его руками, крепко прижимая к себе.
— я знаю. Я тоже это видел. Это было похоже на то, как будто твоя память ожила здесь, в этой самой комнате. Ты помнишь это?
Невилл обнял Луну.
— Теперь знаю.
Луна обняла его крепче.
— Мне так жаль.
Он покачал головой, но не отпустил ее. Он зарылся лицом в ее волосы, ожидая, когда его сердцебиение придет в норму. Прошло несколько минут, прежде чем он отстранился и одарил ее легкой улыбкой.
— спасибо.
Она кивнула, снова обхватив его лицо руками.
— Никто не должен этого видеть.
Невилл только уставился на нее.
— Это... это конец, Луна. Мы нашли это.
Они оба уставились на то место, где диадема упала на землю.
— Мы нашли, — прошептала она.
Затем она встала на цыпочки и целомудренно поцеловала его в губы.
Глаза Невилла распахнулись от удивления, и она мило улыбнулась ему.
— Я думаю, нам обоим это было нужно.
— Луна... — сказал он, прикоснувшись пальцами к губам.
Луна улыбнулась.
— У меня был чудесный первый поцелуй, Невилл, спасибо тебе. Затем она потянулась, чтобы взять со стола старый шарф Хаффлпаффцев и аккуратно обернуть им диадему. — Нам нужно отнести это профессору Люпину.
— Луна...
Луна повернулась и улыбнулась ему.
— Мы уже говорили об этом раньше, Невилл. У нас с тобой ничего не получилось бы. Но я ценю, что ты позволил мне поцеловать тебя.
Невилл наблюдал, как она взяла коробочку с ожерельем и вернула ему диадему, завернутую в шарф, прежде чем направиться к двери. Он не сводил с нее глаз, обдумывая ее слова. Она была милой и хорошенькой, действительно неповторимо красивой, если присмотреться повнимательнее. Но мысль о том, чтобы быть с Луной в чем-то, кроме дружбы, вызывала отвращение. Она не была создана для него, и он это знал. Он любил ее такой, какая она была: как друга и ту, кто была дорога его сердцу, но в романтическом плане... он ничего не чувствовал. Придя к такому выводу, он почувствовал облегчение и с улыбкой поднес пальцы к губам.
Но она была права — они оба нуждались в этом.
Он сунул тиару, прикрытую шарфом, под мышку и последовал за Луной к выходу. Теперь им предстояло рассказать Ремусу о том, что они обнаружили.
* * *
Ремус вышел из камина в свой кабинет и поспешил вниз по ступенькам в класс защиты от темных искусств. Невилл и Луна сидели на двух партах и болтали, но они оба подняли глаза, когда он спустился по лестнице.
Луна указала на его парту в передней части класса, где был свернут шарф Хаффлпаффцев.
— Мы завернули его, потому что он был довольно агрессивным.
Ремус с удивлением оторвал взгляд от шарфа и снова посмотрел на них.
— Вы нашли это. Как? Что вы двое вообще делаете здесь, в школе?
Невилл только усмехнулся.
— Сейчас это не имеет значения. Как, блядь, нам уничтожить эту штуку?
Ремус изумленно покачал головой, когда Тонкс спустилась по лестнице из его кабинета.
— Мы должны сделать это в штаб-квартире FUVP, я просто... Я хочу услышать эту историю.
Улыбка Невилла стала еще шире.
— А мы не можем сначала уничтожить его?
Тонкс взяла шарф и осторожно развернула его.
— Не трогай его, — предупредила ее Луна. — Он заставляет тебя видеть темные и ужасные вещи.
Тонкс кивнула, показывая сверкающую диадему среди черно-желтого хлопка. — Блядь, она действительно здесь!
— И в ней действительно крестраж, — сказал Невилл, и его улыбка исчезла. — Пожалуйста, будь осторожна.
Ремус провел пальцами по волосам, отчего они встали дыбом, прежде чем он покачал головой.
— Нимфадора, давайте вернемся к делу. Невилл, Луна, вы оба идете со мной.
Луна лучезарно улыбнулась.
— Это звучит замечательно, профессор. Но папа ждет нас в Хогсмиде, так что мы должны сообщить ему.
Бровь Ремуса приподнялась.
— Я так понимаю, это он привел вас сюда?
Невилл кивнул.
— да.
Тонкс протянула мужу диадему, завернутую в шарф.
— Я пойду найду его и скажу, что мы вернем их домой, когда закончим.
Ремус улыбнулся ей.
— спасибо.
Десять минут спустя Ремус вел Невилла и Луну в кабинет в двенадцатом номере, все еще ошеломленный и впечатленный неожиданным поворотом событий. Он положил завернутую в шарф диадему на кофейный столик и направился в хранилище. Тонкс вошла в кабинет как раз в тот момент, когда он доставал меч Гриффиндора.
— Твой отец говорит, что все замечательно, Луна, и он хочет, чтобы ты вернулась домой перед сном. Ты не сказала ему, зачем тебе нужно было идти в школу?
Луна покачала головой.
— Папе не нужны объяснения. Невилл сказал, что нам нужно в Хогвартс, и вызвался отвезти нас. Спасибо, что сообщили ему, миссис Люпин.
— С Тонкс все в порядке, Луна, — сказала она, прежде чем кивнуть на меч в руке мужа, не сводя с него глаз.
Ремус знал, что его жена думает о том же, о чем и он. Он протянул меч Невиллу.
— Я думаю, ты должен оказать мне честь.
Глаза Невилла расширились, прежде чем он покачал головой.
— Ни за что, Ремус! Я не... Я не умею пользоваться этим мечом.
Ремус приподнял бровь.
— почему нет?
— Ну, это... Я никогда не пользовался мечом!
Ремус улыбнулся.
— Что ж, сегодня это будет в первый раз. Это сделано для гриффиндорцев, Невилл, а значит, это должен быть либо я, либо ты, и, поскольку ты нашел это, я думаю, это должен быть ты.
Невилл сглотнул.
— Эта штука... она заставляет тебя видеть разные вещи... она заставляет тебя...
Ремус уставился на него.
— Невилл, Крестраж — это часть души лорда Волдеморта. Он заставляет тебя думать о самых ужасных вещах, которые только можно вообразить. Он питается твоими худшими воспоминаниями, твоими худшими мыслями, а затем искажает их. Главное — не позволить этому повлиять на тебя. Ты должен ударить быстро и сильно. Меч должен попасть в драгоценный камень в диадеме, вот в чем, я думаю, заключается сила.
Невилл снова сглотнул.
— Этот меч для героев, Ремус.
Ремус кивнул и снова протянул меч.
— Да, это так.
Невилл медленно перевел дыхание, когда Ремус вложил меч в его руку, и на этот раз он принял его. Меч был теплым на ощупь, и он чувствовал покалывающую магию, которая, казалось, отражалась от его руки, как будто меч был создан специально для него. Ремус был прав, меч предназначался для гриффиндорцев, и от осознания того, что меч знает его, у него скрутило живот.
Он мог это сделать.
Он посмотрел на Луну, прежде чем заговорить.
— Я... в комнате... на экране были изображены Крауч-младший, Беллатриса и Родольфус Лестрейнджи... пытающие моих родителей.
Ремус положил руку на плечо Невилла и сжал.
— Это всего лишь воспоминание, Невилл, и притом ужасное, но это все, чем оно было. Ты можешь это сделать.
Невилл уставился на меч в своей руке, пока Ремус осторожно разворачивал диадему. Тонкс превратила кофейный столик в плоский камень, чтобы Ремус мог положить на него диадему. Она сверкала в лучах солнечного света, проникавшего через окно. Невилл сделал еще один медленный вдох, держа меч в руке, и медленно приблизился к тиаре.
В тот момент, когда он стоял перед ней, она снова всплыла в его памяти.
Крауч захихикал и взмахнул палочкой, отчего шея Элис дернулась в сторону, когда она закричала. Ее тело болезненно изогнулось, и крики больше не походили на человеческие.
— Трахни ее прямо здесь, рядом с этой женщиной. Я хочу посмотреть.
Крики разносились эхом. Родольфус схватил Фрэнка сзади за рубашку, приставив волшебную палочку к его горлу.
— Хочешь еще раз посмотреть, как мы причиняем боль твоей жене? Что скажешь, Лонгботтом?
Глаза Фрэнка остекленели и были дезориентированы.
— Элис...
Палочка, приставленная к его горлу, дернулась вперед с такой силой, что у Фрэнка перехватило дыхание, прежде чем он задергался в руках мужчины, его глаза закатились.
— Пожалуйста! — Взмолилась Элис. — Пожалуйста! Пожалуйста, перестань причинять ему боль!
Беллатриса хихикнула и тоже направила свою палочку на Фрэнка. Они оба использовали проклятие, заставившее Фрэнка рухнуть на землю. Его тело дергалось и подпрыгивало, растягиваясь и трескаясь. Звуки его выворачивающихся суставов отдавались эхом, похожим на хруст кукурузы, в промежутках между его криками.
Крауч широко улыбнулся, лаская грудь Элис.
— Разве они не сексуальны? То, как они работают вместе, словно волшебные палочки, направленные к общей цели, — прошептал он. Его губы коснулись уха Элис, когда он говорил, продолжая ласкать ее. — Видишь, как их взгляды встречаются? Это так романтично. Он сейчас возбужден, наблюдая за своей женой. А Белла, ну, я могу тебе обещать, она такая мокрая, что у нее промокли трусики, когда она смотрит на твоего мужа в таком виде.
Услышав его слова, Беллатриса выронила палочку и бросилась к мужу, страстно целуя его. Одежда была отброшена в сторону, и они рухнули на ковер, наполовину накрывая Фрэнка, и начали трахаться, громко постанывая. Крауч захихикал, когда Элис тихонько всхлипнула, и усадил ее на колени.
— Разве ты не хочешь посмотреть, любимая?
Она отстранилась от него, не сводя глаз с Невилла, который плакал в кроватке.
— Пожалуйста, у меня есть сын. Пожалуйста...
Крауч почти с любовью погладил ее по волосам.
— Не беспокойся о своем мальчике, дорогуша. Мы хорошо о нем позаботимся, когда я закончу с тобой.
Слезы покатились по ее щекам, когда Крауч улыбнулся. Он направил на нее свою палочку и сказал:
— Империо!
Ее глаза остекленели, а он радостно улыбнулся, и на его юном лице появилась почти мальчишеская улыбка. Он поднял с земли ее палочку и вложил ей в руку.
— Почему бы тебе не попробовать круциатус, дорогуша?
Алиса с широко раскрытыми глазами направила свою руку на Невилла.
— Невилл! Уничтожь это! — Раздался голос Ремуса. — Не слушай это!
Драгоценный камень в диадеме сверкнул, и Невилл мог поклясться, что на секунду увидел смотрящий из него глаз. Он уставился на него, и внезапно другой голос яростно зашипел, эхом разнесшись по комнате.
— Твои родители были недостаточно сильны! Они хотели страдать, они наслаждались болью. Им было наплевать на тебя. Если бы твоя мать действительно любила тебя, она бы никогда не позволила им так поступить. Если бы твои родители хотели тебя, они бы прекратили это.
Фигура Элис изменилась, ее лицо исказилось от отвращения, когда Фрэнк встал рядом с ней.
— Мы не совсем сумасшедшие, мы просто не хотели тебя видеть. Мы лучше проведем всю жизнь в больнице Святого Мунго, притворяясь никем, чем проведем еще хоть мгновение с таким хнычущим, ничтожным маленьким отродьем, как ты!
— Мы хотели сына, которым могли бы гордиться, а не неуклюжего труса, боящегося постоять за себя, — прошипел Фрэнк. — Если бы не появились авроры и не арестовали их, мы могли бы избавиться от тебя навсегда.
— Как мы могли хотеть видеть в тебе сына?
— Как мы могли любить такого жалкого и слабого человека, как ты?
— Мир стал бы лучше, если бы ты убрался из него! — Злобно заявила чудовищная фигура Алисы.
Рука Ремуса крепко сжала его плечо, и Невилл, подняв меч, издал сдавленный всхлип. Глаз вспыхнул, а голоса стали громче, когда искаженные изображения его родителей сложились воедино, светясь ярко и яростно и выглядя более живыми, чем родители, которых он навещал.
— Мы знаем, чего ты хочешь, — сказал Фрэнк, когда между ними возник образ Ханны. Ее светлые волосы были еще более золотистыми, чем когда-либо, а кожа сияла, как маяк, когда руки Кевина блуждали по ее плечам.
Фигура, похожая на Ханну, обернулась и встретилась взглядом с Невиллом.
— Ты никогда не будешь достаточно хорош для кого-то вроде меня. Ты никогда не будешь достоин.
Снейп встал позади них, его крючковатый нос смотрел на него сверху вниз, когда фигура, похожая на Кевина, поцеловала изображение Ханны.
— Я всегда говорил, что он ни на что не годен. Не может следовать даже простым инструкциям. Удивительно, что с таким маленьким разумом он может ходить и говорить одновременно.
Воспоминания и создания из крестражей начали сливаться друг с другом, пока Снейп и Ханна не направили свои волшебные палочки на детскую версию его самого, пока все не подняли над ним свои палочки.
— Мир был бы лучше, если бы ты умер, — заявил Фрэнк.
— Убей это! — Закричала Алиса.
Глаза Крауча-младшего заблестели.
— Очень важно!
— НЕВИЛЛ! Наноси удар! Наноси удар, сейчас же!
Невилл издал рев, закрыв глаза, и меч опустился с оглушительным лязгом, от которого диадема завибрировала. Сила удара клинка о камень отбросила его назад, отбросив к Тонкс, которая крепко сжала его руки, когда зеленый дым с оглушительным ревом вырвался из диадемы и растворился в воздухе.
Сердце Невилла бешено колотилось в груди, когда Ремус поспешил к нему. Он обнаружил, что смотрит в глаза профессора цвета виски, который убеждал его медленно вдыхать и выдыхать.
— Ты сделал это, Невилл, — тихо сказала Луна. — Все прошло.
Он посмотрел на свою подругу, которая держала в руках почерневшую диадему. Драгоценный камень в центре, казалось, разбился и расплавился при ударе, оставив на металле большой черный ожог.
— Его больше нет, — прошептал он.
Ремус крепко обнял его.
— Ты храбрый молодой человек, Невилл.
Невилл обнял его в ответ, впервые почувствовав тепло с тех пор, как всплыли воспоминания.
— Я...
Ремус отстранился, чтобы ласково улыбнуться ему.
— Это искажает твои мысли, твои воспоминания. Ничего подобного... твои родители были одними из самых добрых людей, которых я когда-либо имел честь знать, и они так сильно любили тебя. Они души в тебе не чаяли. Ты был для них целым миром, и ничто не могло бы этого изменить. Они так гордятся тобой, Невилл. Я знаю это. Они любят тебя больше, чем могут выразить, и они бы миллион раз пострадали, чтобы увидеть тебя в безопасности.
Невилл сглотнул.
— Я... ты думаешь, что все остальное... та часть с... как ты думаешь, они действительно пытались заставить мою маму причинить мне боль?
Ремус покачал головой.
— Я действительно не знаю, что произошло той ночью, Невилл, но я точно знаю, что независимо от того, что они сделали, твои родители пожертвовали собой, чтобы защитить тебя. Никогда не забывай об этом.
Невилл пристально посмотрел на него, прежде чем снова обнять Ремуса. Ремус прижимал его к себе, пока Невилл не отодвинулся, словно смутившись.
— спасибо.
— Нет, спасибо, — сказала Тонкс у него за спиной, держа диадему в руках. — Еще одина часть погибла, потому что другой храбрый гриффиндорец уничтожил этого плохого мальчика. Благодаря вам с Луной, мы еще на шаг приблизились к избавлению от Волдеморта.
Луна перевела взгляд на список, висевший на доске на стене.
— Осталась только змея.
— Верно, — сказала Тонкс, взмахнув волшебной палочкой, чтобы обновить список и добавить галочку к номеру шесть.
Список жертв FUVP:
1. ДНЕВНИК (найден в Тайной комнате Джинни Уизли и Гарри Поттером в хранилище Абраксаса Малфоя; уничтожен Гарри Поттером) ✓
2. МЕДАЛЬОН САЛАЗАРА СЛИЗЕРИНА (найден Регулусом Блэком в приморской пещере, а затем Сириусом Блэком на площади Гриммо; Сириус Блэк уничтожил его) ✓
3. ПЕРСТЕНЬ-ПЕЧАТКА САЛАЗАРА СЛИЗЕРИНА (найден на заброшенной территории Гаунта Биллом Уизли, Сириусом Блэком, Нимфадорой Тонкс и Аластором Муди; уничтожен Сириусом Блэком) ✓
4. КУБОК ХЕЛЬГИ ХАФФЛПАФФ (найден Сириусом Блэком и Гарри Поттером в хранилище Беллатрисы Лестрейндж; уничтожен Гарри Поттером) ✓
5. ГАРРИ ПОТТЕР (случайно нанесен на шрам на лбу; перенесен в коробку из-под сигар целителем Ксандером Папаконстантину; уничтожен Гарри Поттером) ✓
6. ДИАДЕМА КОГТЕВРАНА (найдена Невиллом Лонгботтомом и Луной Лавгуд в Комнате со спрятанными вещами в Хогвартсе; уничтожена Невиллом Лонгботтомом) ✓
7. ЗМЕЯ НАГИНИ (всегда на стороне Волдеморта)
8. САМ ВОЛДЕМОРТ
— И чтобы добраться до нее, потребуется нечто большее, чем просто удача, — медленно произнес Ремус.
— Для этого потребуется война, — закончила Тонкс, не сводя глаз со своего мужа.
Ремус понимал, какое впечатление произвели слова его жены... и он знал, что война на самом деле только начиналась.
Конец заметок автора:
Спасибо Not_Steve за ее предложение о "девчачьем помете"!
Спасибо Элле за уроки русского языка.
доченька = дочь
Ищете еще что-нибудь от Сириуса / Зи, смешанное с вашим Хинни?
Я дала невероятному автору, известному как Velvethope (его можно найти как в ff, так и в Ao3) разрешение использовать мою прекрасную оригинальную героиню Зи (Захира Зелена Закариас) в ее мини-двухчастном фильме "Маггловская жизнь", и до сих пор она проделывала потрясающую работу (не то чтобы я ожидала чего-то меньшего). Для всех, кто заинтересован (а вы должны быть заинтересованы) — пожалуйста, зайдите и оставьте ЕЙ ОТЗЫВ!
"Перемещение ворот" — Маггловский сериал, в котором Гарри, бывшая звезда футбола, встречает загадочную рыжеволосую девушку. Все не всегда так, как кажется. Представьте, что у вас есть "Почта", которая знакомит вас с Гарри Поттером. Исследование характера с романтикой, электронной перепиской и недоразумениями. Немного веселья и легкомыслия, помимо всего прочего.
В продолжении "Одержимости" Гарри и Джинни начинают строить свои новые отношения, наполненные любовью и страстью. Но впереди у пары темные времена, когда человек из прошлого Джинни начинает разрушать новую жизнь, которую она для себя создала. Она в опасности? Гарри? Что происходит, когда одержимость превращается в нечто худшее?
Это удивительное чувство — видеть, как кто-то другой использует придуманного мной персонажа в своей истории, и я чувствую себя знаменитостью. Спасибо, что любишь Зи так же сильно, как и я. Спасибо всем, кто читает "Второй шанс"!
Спасибо, что прочитали, и, как всегда, пожалуйста, оставьте отзыв — отзывы — это плата, которую мы, авторы фанфиков, получаем за то, что делимся своими работами. Привнесите немного радости в нашу жизнь, я люблю вас всех и благодарю вас!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
