По велению короля. 4-я книга Шпиона

— Ватель, рад видеть тебя, — в его голосе были слышны радостные нотки. — Присаживайся. Подогретого вина?

— Не откажусь, ваше сиятельство. Погода сырая, а ветер аж насквозь пронизывает.

— Жак, вина, — граф коротко бросил, застывшему у двери, слуге.

Когда тот вышел, я сразу спросил: — У вас что-то случилось?

— Не у меня, а у моей сестры. Она овдовела два года тому назад. Сейчас ее дочь, моя племянница, Луиза, собирается выйти замуж за виконта Жерара де Морсера. Про него сам я ничего не знаю, только что слышал со слов сестры. Воевал, был ранен, после чего вернулся домой. А дело вот в чем. Пару месяцев назад племянница, будучи на прогулке, встретила этого молодого человека. Они обменялись любезностями, а спустя несколько дней тот прислал богатые подарки и письмо, в котором написал, что влюбился в девушку с первого взгляда и хочет, чтобы та стала его женой. Сестра спросила свою дочь, что она думает насчет замужества и та, немного подумав, дала свое согласие. Начались переговоры, а спустя какое-то время пошли слухи, что неожиданно пропал один из слуг, а затем поползли слухи, что в замке де Морсеров снова появился призрак Серого монаха, которого не видели уже много лет. Они достигли моей сестры, и та испугалась. В замке у соседей бог его знает, что твориться, как можно дочку туда отдать. Ну и попросила у меня помощи. Сам я не могу ехать, так как королем мне поручено важное дело, поэтому попросил его величество дать тебя, Клод Ватель. Тебя я знаю, к тому же доводилось слышать о твоих заслугах перед его величеством. Короче. Мне и сестре надо знать, что происходит в замке де Морсеров. Сделаешь все хорошо, Ватель, поверь, награда будет достойной.

В эту минуту раздался стук в дверь, затем вошедший в кабинет слуга поставил на стол серебряный поднос, на котором стоял серебряный кувшин и два кубка. Слуга быстро разлил вино и замер у двери.

— Секретаря ко мне, — последовал новый приказ графа. — Пусть принесет письмо и деньги.

После того, как за слугой закрылась дверь, мы взяли кубки и какое-то время прихлебывали теплое и ароматное вино, затем хозяин кабинета спросил: — Ты понял, что от тебя требуется?

— Да. Как скоро надо это сделать? А также, если я что-то узнаю, кому об этом доложить?

— Время есть. Дата свадьба еще не назначена, да и виконт, как написала сестра, не настаивал на скорейшем бракосочетании. А что узнаешь, сообщишь сестре. Я дам тебе для нее письмо.

— Вы уже ей написали обо мне?

— Зачем? Я дам тебе для нее рекомендательное письмо.

— Куда надо ехать?

— В Шампань. Владения виконта находятся возле города Монлери. В трех лье от него — поместье моей сестры. Мой секретарь передаст тебе все то, что он успел узнать.

Не успел граф так сказать, как вошел его секретарь, Колен. Узнав меня, он чуть кивнул головой в знак приветствия, после чего бросил вопросительный взгляд на графа, а когда тот кивнул, принялся выкладывать на стол все, что принес с собой. Довольно объемистый кошелек, вексель, письмо, свернутое трубочкой, и скрепленное печатью, а также два листа бумаги.

— Свободен.

Колен, молча, покинул кабинет. Я бросил вопросительный взгляд на графа и тот сразу перешел к делу: — Кошелек на дорожные расходы, а это вексель на сто золотых монет в качестве аванса. Рекомендательное письмо уже скреплено моей печатью, поэтому кратко скажу его содержание. В нем я рекомендую тебя своей сестре, вдовствующей графине Катрин д"Анжен, как верного человека, которому полностью доверяю. На этих листах описано все, что сумел собрать мой секретарь, с моими пометками. Из них ты узнаешь, что собой представляют люди, приближенные к моей сестре. По виконту и его родителям ничего не могу сказать, кроме слухов, так как узнал о нем только из письма сестры. Весьма надеюсь на тебя, Клод Ватель. Не подведи меня.

Я понял, что разговор подошел к концу, поэтому спросил: — Разрешите мне удалиться, ваше сиятельство?

После короткого кивка я поднялся, сложил все в поясную сумку, затем поклонился и вышел. Идя обратно, я подумал, что снова попал в средневековый приключенческий роман. Подобные ощущения у меня изредка всплывали в первые недели, когда я оказался в средневековой Франции.

"Таинственные убийства, нечистая сила, бродящая по ночному замку. Прямо жуть жуткая".

Жестокость в средневековье жестокость являлась повсеместным явлением, так как в те времена все довольно часто решалось с позиции силы, начиная от бытовых конфликтов и кончая войнами. Моя нынешняя служба являлась ярким примером выражения жестокости. Мне приходилось сидеть сутками в засаде чтобы перехватить гонца или убивать и пытать врагов, раскрывая очередной заговор против короля — все это было связано с физической жестокостью. Часто мои действия выходили за рамки закона, но все они были сделаны ПО ВЕЛЕНИЮ КОРОЛЯ, а значит автоматически означало только одно: невиновен, так как действовал во благо его величества и Франции. Я привык к вони и грязи средневековых городов, меня не возмущали драки в тавернах и не страшили бандиты на ночных улицах. Привык есть, что дадут в придорожной таверне и спать в грязной кровати вместе с клопами. Я жил как все и служил королю по мере своих сил, используя свой опыт и навыки из моей прошлой жизни. Правда, со временем, мне пришлось пересмотреть свои взгляды на жизнь и смерть с учетом реалий этого времени. Уж больно низкой здесь являлась ценность человеческой жизни. Также пришлось убедиться, что логика и анализ здесь не в чести, потому что на мысли и поступки людей, по большей части, действовали самые разнообразные чувства, начиная от любви и страха, а кончая ненавистью и фанатичной верой в бога. Именно эта двойственность знаний из будущего и реалий местной жизни иногда толкала меня на философские размышления. Да, здесь практикуется жестокость во всех ее видах. Войны, виселицы, пытки, наемные убийцы. Начинаю сравнивать: а разве в будущем не так? Те же войны, казни преступников, наемные убийцы, вот только пытки тщательно скрывают от прессы и общественности, но они есть. Причем наемные убийцы нередко являются главными героями в книгах, кино и компьютерных игрушках. Нет никакой разницы между автоматом у борца за свободу из Африки, пистолетом наемного убийцы, родом из Европы и карабином "М 16" в руках у американского солдата. Все оно стреляет, убивая людей, под какими бы лозунгами они не выступали. Люди будущего, так же, как и в средние века, приемлют насилие, только оно подается в разных обертках. Капнуть яда в бокал или ударить кинжалом в спину — фу! Пусть этим занимаются подлецы и негодяи, а вот пустить мерзавцу пулю в лоб или нанести смертельный удар в схватке, 21-м веке оно подается почти как божье наказание. Причем не только в кино, но и в обыденной жизни людей просто тянет к сценам смерти. Водители и прохожие тянут шеи, чтобы рассмотреть место аварии, толпы зевак собираются возле крушения поезда, и десятки, а то и сотни тысяч людей жадно смотрят ролики в интернете, где выкладываются убийства людей террористами. Здесь, в средневековье, также собираются сотни людей возле эшафота, чтобы насладиться зрелищем королевского правосудия, которое воспринимается людьми, как их собственная месть убийцам, ворам и отравителям, на которую сами они не способны. Именно так воспринимаются наемные убийцы зрителями, которые расправляются со своими врагами на экранах телевизоров. Пофилософствовав в очередной раз, выкинул ненужные мысли из головы. У меня было новое задание и вот на нем мне нужно было сосредоточиться.

"В череде ролей, которые мне до этого пришлось сыграть, теперь пришла очередь стать детективом в стиле жанра "мистика и ужас", — подумал я, внутренне усмехаясь неожиданно пришедшему в голову определению.

Вернувшись в комнату, снимаемую у мадам Бове, сразу принялся за внимательное изучение документов, предоставленных мне графом. Если о близких и доверенных людях графини из бумаг я смог получить более или менее внятные характеристики, то по моей основной цели, замку виконта и его окружению, было около десятка строчек. Судя по изложенному, я решил, что это выжимки из письма графини брату и обывательские слухи.

"У сестрицы графа, судя по бумаге, два особенно близких человека. Дочь и дальняя родственница, Луиза де Бресси, которую она приютила у себя несколько лет тому назад. Приживалка. Вся остальная замковая челядь, вместе с капитаном, начальником охраны, и управляющим, досталась ей от графа. Старик-священник. Делами графиня не занимается, переложив все вопросы на своего управляющего. Любит принимать у себя соседей, да и сама не прочь съездить в гости. Кстати... — снова пробежал глазами листы бумаги, ища подтверждение одному несоответствию, которое только сейчас заметил. — А как так получилось, что молодые люди познакомились не где-то в гостях, а чисто случайно, на прогулке? Молодой и приятный лицом мужчина не получал до этого приглашения от соседей? Ладно, на месте выясним. Теперь надо решить, под видом кого мне ехать?".

Некоторое время прикидывал различные варианты маскировки, пока решил не остановиться на роли монаха. Таких принимают везде, как в простых домах, так и у богатых вельмож. Главное, вовремя бормотать молитвы и делать добрые глаза, а там глядишь и народ к тебе потянется, все что надо расскажет. Про свою беду поведает, но и о соседях рассказать не забудет.

За время своего нахождения в средневековье я успел выучить три десятка расхожих фраз на латыни, проштудировал библию, знал полтора десятка молитв, изучил проведение стандартных церковных процедур, а при необходимости смог бы прочитать воскресную проповедь. Язык у меня всегда был хорошо подвешен, да и библейские темы за это время неплохо изучил. Хотелось бы иметь силовую поддержку на крайний случай, вот только мой телохранитель на эту роль сейчас не подходил.

"Пусть отлежится. Не на войну, один съезжу. Мне не в первой, — решил я, закрывая эту тему. — К тому же это в Шампани, а значит, у меня есть реальный шанс заглянуть в свое поместье. Так может заехать и прихватить Анри под это дело? Надо подумать".

Двух с лишним недель отдыха мне вполне хватило, поэтому тянуть с выездом не стал и за два дня до праздника святого Маврикия, приходившегося на середину января, вскочил в седло. Дорога была мне знакома. Блуа, Орлеан, а доберусь до Шампани, буду ориентироваться на месте.

В дорогу я одел недорогой дорожный костюм, решив изобразить приказчика богатого купца, который собрался расширить торговлю, поэтому послал своего доверенного человека с образцами тканей в Париж. В объемных седельных мешках, среди рулонов тканей, у меня лежали меч и арбалет с запасом болтов, на всякий случай, но сам я держался основных торговых дорог, где двигалась основная масса путников и шли купеческие обозы. Январь — время злое, голодное, волчье. Вот только из леса выходят не только стаи волков, но и шайки разбойников на кровавый разбой.

Холодно, сыро, руки мерзнут даже в пошитых из оленьей кожи, с теплой подкладкой, перчатках, а под тяжелый плащ с меховой подбивкой, как ни кутайся в него, все одно проникает холод. Когда едешь один, особенно внимательно, начинаешь приглядываться к лесным опушкам, близко подходящим к дороге, да и темнеет рано, иной раз не успеваешь доехать засветло до придорожной таверны или постоялого двора, а значит, надо удвоить внимание. В такие моменты невольно вспоминаешь рассказы путников на постоялых дворах, которые выпив пива или вина, начинают болтать об ужасах зимнего пути.

Над головой нависли свинцовые тучи, обещая сильный снегопад. Дорога была пуста, по ее сторонам белели, припорошенные снегом поля, а впереди темнел лес.

"Еще пару часов и окончательно стемнеет. Самое время для грабежа и разбоя, — подумал я, подгоняя лошадь. Я проскакал еще половину лье, как увидел, находящуюся, в двухстах метрах, от дороги, деревню, а затем услышал доносящуюся оттуда музыку.

"Кабана зарезали? Праздник? Вроде, нет, — принялся гадать я, так как жизни крестьян я практически не знал. — Тогда свадьба?".

Стоило мне бросить взгляд вперед, на пустую дорогу и черную полосу леса, четко выделяющуюся на белом фоне, как-то особенно остро захотелось тепла, вина и человеческого общения, и я решительно развернул лошадь в сторону деревни. Стоило мне так сделать, как конь весело всхрапнул, словно приветствовал мое решение. В тот момент, когда я подъехал к деревенской таверне музыка прекратилась, наверно поэтому кто-то услышал цокот копыт и фырканье лошади. Не успел я спрыгнуть на землю, как дверь распахнулась.

Насчет местного праздника я почти угадал, это была свадьба. Столы были сдвинуты и представляли собой два длинных ряда, за которыми сидели родственники и гости. Еще один стол стоял отдельно. За ним сидели празднично разодетые новобрачные. В дальнем углу зала стояла скамья, на которой расположился местный оркестр. Барабан, рожок и свирель, лютни или других струнных инструментов я не увидел. Праздник выглядел серо, убого и тускло, так как дешевые свечи больше коптили, чем горели, но для меня было главным, что я оказался в тепле и среди людей. Глаза у гостей блестели, как бывает, когда человек еще не совсем пьян, но уже заметно навеселе. Представившись, я поздравил молодых, вручил им по серебряной монете на счастье, чем вызвал довольно-завистливый гул односельчан, поднял кружку с пивом, сказал здравицу, выпил, после чего сел с краю одного из столов. Народ довольно загомонил, а мне дали нарезанной колбасы с хлебом, положили кусок жареной курицы и налили еще пива. Какое-то время я довольно живо принимал участие, подпевал в общем хоре голосов, не зная слов, кричал здравицы, чокался с соседями по столу, а потом меня как-то сразу разморило. Радость от тепла и человеческого общения ушла, а на ее место пришла усталость, все-таки семь часов в седле на холоде, это немало. Сходил на улицу, отлил, а вернувшись, подошел к хозяину и тихо сказал: — Спать очень хочу, могу я тебя переночевать? Я хорошо заплачу.

Тот сразу согласился, но предупредил, что есть комнатка, там даже печка есть, вот только она расположена в конюшне. Как мне объяснил хозяин, там обычно живут наемные работники на время летнего сезона. Сейчас там никого нет, но он принесет дрова, растопит печь и постелет белье на топчане.

— Если сударь согласен, то через полчаса комната прогреется и будет готова.

— Пусть так, — дал я свое согласие.

Повалил густой снег. Ни свечи, ни фонаря в маленьком помещении не было. Какое-то время я сидел на топчане, завернутый в одеяло и смотрел на колеблющееся в печке пламя, время от времени подбрасывая дрова. Вдруг неожиданно внутри меня всплыло давно забытое ощущение отчужденности, после чего навалилась глухая тоска по прежней жизни, по тому человеку, кем я был прежде. Обычно я легко справлялся со своими эмоциями и чувствами, но сейчас как-то внутренне размяк. Мне была слышна музыка, пьяные крики и песни подвыпивших гостей, но все это было фоном чужой жизни, в которую меня забросила неведомая сила. Смысла подарка в виде новой жизни мне так и не удалось понять, хотя несколько раз пытался проанализировать свой скачок во времени. Я настолько глубоко ушел мыслями в себя, что даже не насторожился при скрипе дверей конюшни, шагов и тревожном фырканье лошадей. Отреагировал на появление людей только тогда, когда начал говорить мужчина: