Тем не менее, общее превосходство, созданное союзниками, делало свое дело. 70 тысяч англо-американских солдат, начав высадку 8-го ноября, после недели упорных и довольно кровопролитных боев, постепенно добились перелома. Стратегически важные порты североафриканского побережья — Оран, Алжир и Касабланка были захвачены. После этого в наспех расчищенные от заграждений и затопленных судов порты хлынул поток свежих войск и грузов. На захваченные алжирские и марокканские аэродромы были переброшены самолеты с авиабаз Мальты и Гибралтара, обеспечившие поддержку и прикрытие десантников и районов высадки.
В результате уже в декабре началось общее наступление союзников в Марокко и Алжире. Французские войска покидали свои теперь уже бывшие колонии, отступая в Тунис — последний плацдарм "Оси" на берегах знойного континента.
* * *
— Что мы можем предпринять уже сейчас? — Гитлер, по своему обыкновению, нервно реагировал на любые неудачи. К этому все давно уже привыкли, но, так или иначе, с нервным фюрером нужно было держаться настороже. Поэтому ответ генерал-полковника Гальдера был обличен в максимально обтекаемые фразы:
— Штаб сухопутных сил считает нецелесообразным отправку войск за пределы Европы. Более рациональным было бы формирование боеспособной группировки в Италии, для пресечения дальнейшего распространения начавшегося наступления англо-американских войск.
— То есть вы предлагаете просто подарить англосаксам Африку? Вы отдаете себе отчет, что она станет плацдармом для наступления на Европу с юга? Вам мало того, что мы вынуждены оборонять тысячи километров атлантического побережья от Нордкапа до Биаррица, так теперь еще придется растягивать наши силы по всему Средиземному морю с его заливами и островами?!!!
Гальдер привычно-невозмутимо выдержал эмоциональный шквал, после чего, как ни в чем не бывало, начал излагать свои возражения:
— Оборонять средиземноморское побережье от возможных, или вернее — неизбежных, десантов западных союзников нам придется в любом случае. Англичане еще с 41-го года прочно контролируют все острова восточного Средиземноморья, включая Крит и Родос, а также побережье Северной Африки до Туниса. Морские коммуникации, связывающие Италию и Францию с африканскими портами, находились под постоянным давлением морских и воздушных сил Великобритании, базирующихся на Мальту и Гибралтар. Королевский флот и раньше явно доминировал на средиземноморском театре. Теперь же к этому прибавился захват американо-британскими войсками портов Алжира и Марокко, что еще больше осложнит снабжение франко-итальянских войск. К тому же, британский Средиземноморский флот получил весьма существенные подкрепления из Метрополии, а также от американских союзников.
Всё это делает положение тунисского плацдарма безнадежным. Переброска туда немецких войск во-первых приведет к высоким потерям при транспортировке от действий вражеских военно-морских и военно-воздушных сил, а во-вторых еще больше усугубит и без того тяжелое положение со снабжением, так как существующий поток грузов не может в полной мере удовлетворить даже потребности уже развернутой франко-итальянской группировки.
Слушая эту размеренную речь начальника штаба ОКХ, Гитлер все больше и больше злился. Наконец, копившееся раздражение прорвалось наружу:
— Гальдер, прекратите рассказывать мне о том, что мы не можем сделать! Я хочу знать, что мы МОЖЕМ сделать, для срыва планов западных союзников!
— Для срыва вражеских планов в Африке — ничего существенного, мой фюрер. Время уже упущено. Алжир и Марокко потеряны, Тунис блокирован. Союзники быстро наращивают свою африканскую группировку, а наиболее боеспособные наши войска всё еще находятся на востоке. К тому же большинство наших восточных дивизий нуждаются в отдыхе и пополнении...
Тут, заметив, что Гитлер опять закипает, Гальдер плавно перевел разговор в другое русло:
— Поэтому вместо того, чтобы вмешиваться в, стратегически уже проигранную, африканскую кампанию, нам следует сконцентрироваться на том, чтобы сорвать дальнейшие планы противника.
Гитлер, уже собиравшийся снова прервать докладчика, сдержал себя и продолжил слушать.
— Для этого нам нужно сосредоточить в Западной Европе достаточно мощную и мобильную группировку, способную оперативно реагировать на вторжение англо-американских войск, где бы оно ни произошло. Существующее ныне положение, при котором штаб ОКХ практически не имеет резервов и вынужден постоянно заниматься перегруппировкой войск между различными театрами военных действий, является более нетерпимым. Лучше всего для формирования стратегического резерва использовать наиболее боеспособные дивизии с богатым боевым опытом, снятые с востока. Аналогичным образом следует усилить нашу западноевропейскую авиагруппировку. Эти мероприятия можно осуществить сравнительно быстро и без существенных материальных затрат. В среднесрочной же перспективе следует обратить внимание на строительство укреплений, а также на реформирование структуры сухопутных сил, в соответствии с новыми задачами.
— Поясните.
— До сих пор наша армия вынуждена была оперировать на огромной территории с враждебным населением. Как следствие, для охраны коммуникаций и тыловых объектов, дорожного строительства и прочих вспомогательных задач были задействованы весьма значительные силы. В частности, сформированные специально для восточной кампании охранные дивизии, количество которых постепенно возрастало. Теперь, в связи с изменением ситуации, надобность в этих соединениях отпала, и они могут быть расформированы, также как и значительная часть охранных батальонов, использовавшихся нами на Востоке и Балканах. Железнодорожные, инженерно-строительные и прочие части обеспечения также могут быть существенно сокращены, а их функции переложены на гражданскую оккупационную администрацию.
В связи с начавшейся переброской полевых армий с востока, могут быть расформированы многие крепостные батальоны, составляющие сейчас гарнизон "Атлантического вала". Расформировать следует и стационарные пехотные дивизии, а также дивизии 15-й волны, обладающие ограниченной боеспособностью. Создание этих соединений было временной мерой, призванной обеспечить наше военной присутствие в Европе, на время кампании в Советском Союзе. В целом, штаб ОКХ считает целесообразным расформировать 39 дивизий и большое количество более мелких частей, общей численностью около миллиона человек. Высвободившийся личный состав старших возрастов при этом может быть возвращен в промышленность, а остальные — послужат пополнением для частей с более высоким уровнем боеспособности.
— Насколько я понимаю, это сможет существенно повысить боеспособность наших частей первой линии, и несколько уменьшит давление на службу снабжения. Возвращение некоторого количества людей в промышленность не может не порадовать наше министерство вооружений и боеприпасов, равно как и все остальные гражданские министерства. Но какое это имеет отношение к событиям в Африке?
— Самое прямое, мой фюрер. Англо-американские союзники, обладая превосходством на море и стратегической инициативой на западном направлении, уже сейчас, не дожидаясь ликвидации блокированного тунисского плацдарма, могут осуществить вторжение на Сицилию, Сардинию, в южную Италию или Грецию. Также нельзя исключать и возможность десантной операции в Норвегии, хотя это и менее вероятно. В перспективе непосредственная угроза вторжения нависнет также над атлантическим и средиземноморским побережьем Франции.
Учитывая протяженность пригодного для вторжения побережья, слабость наших союзников и необходимость оставить довольно значительные контингенты для контроля наших восточных протекторатов, Германия просто не в состоянии прикрыть все эти направления достаточным количеством войск. Следовательно, нам остается полагаться только на достоверность наших разведданных о планах противника. Но практика показывает, что с достаточной точностью намерения врага удается вскрыть лишь непосредственно перед вторжением, когда признаки, указывающие на место и время наступления, становятся слишком масштабными и вражеские средства маскировки и дезинформации становятся недостаточно эффективными. Это сводит к минимуму время для организации противодействия, остающееся в нашем распоряжении.
В таких условиях наши контрмеры будут эффективны лишь в одном случае — если мобильность наших войск будет позволять им достаточно оперативно выдвигаться в угрожаемые районы, а их ударная мощь обеспечит ликвидацию десантов или, по крайней мере, замедлит их продвижение и даст возможность заблокировать плацдарм. Означенным требованиям отвечают в первую очередь танковые и моторизованные дивизии, на всемерное усиление и увеличение численности которых и следует обратить внимание.
— Вы хотите посадить за забором "Атлантического вала" злую собаку в виде нескольких танковых армий, которая будет бросаться на каждого, кто сделает в заборе дыру и попытается в нее пролезть, не так ли, Гальдер?
Генерал-полковник, хоть внутренне и покоробился от такого сравнения, вежливо кивнул:
— Абсолютно верно, мой фюрер. Ибо статичная оборона, опирающаяся лишь на мощь укреплений, никогда не бывает успешна, если не подкреплена маневром резервов.
— Но это значит, что мы, перейдя к стратегической обороне, добровольно отдаем инициативу в руки противника!
— Увы, мой фюрер, пока что ничего другого нам не остается. Армии нужна передышка — последствия потерь, понесенных на востоке, еще не ликвидированы. К тому же, состояние наших военно-морских сил, как уверяет штаб ОКМ, не позволяет нам самим вторгнуться в жизненно-важные для противника районы. Единственная точка, в которой наши войска сейчас находятся в непосредственном соприкосновении с противником, это северный Иран. Но этот регион настолько удален от наших баз снабжения, а ведущие туда коммуникации имеют настолько малую пропускную способность, что развертывание там достаточно мощной группировки не представляется возможным. Действующий там, в настоящий момент XLIX-й горнострелковый корпус генерала Ланца вполне справляется с задачей защиты дальних подступов к Баку. Решительное же наступление из Азербайджана в район Персидского залива представляется в данный момент трудноосуществимым, в первую очередь по соображениям снабжения.
— Редер! А вы что молчите?
— Увы, мой фюрер, но флот действительно не в состоянии обеспечить переброску в Африку и последующее снабжение крупного армейского контингента. К тому же, данный морской театр по договоренности является зоной ответственности французского и итальянского флотов.
— Герман?
Однако на этот раз даже верный Геринг предпочел не выбиваться из общего строя, переглянувшись с Ешоннеком — начальником штаба ОКЛ, он довольно вяло произнес:
— Люфтваффе готово организовать бомбардировку североафриканских портов с итальянских авиабаз, а также выделить истребители для прикрытия конвоев и зенитные орудия для организации ПВО портов наших союзников. Но парашютные части сейчас находятся в стадии переформирования и не готовы к масштабным операциям. Можно организовать воздушный мост между Сицилией и Тунисом, но поскольку большинство транспортных самолетов сейчас задействовано на перебазировании авиачастей с востока...
Гитлер недовольно сжал губы — все как сговорились! Вмешиваться в африканские дела не хочет никто. НИКТО! Такого на его памяти еще не было...
Что ж, быть по сему. В конце концов, это ведь не немецкая земля. Пока не немецкая.
* * *
Гейдрих небрежно швырнул фуражку на стол и вальяжно развалился в кресле — в конце долгого дня можно и расслабиться. И подумать.
То, что Гитлер согласился не лезть в Африку, было неожиданно. Мягко говоря. Особенно учитывая крайне болезненное отношения фюрера к любым оставлениям территории, а также весьма настойчивые просьбы о помощи, исходящие от Муссолини и Пэтена... Можно было бы смело назвать это чудом, если бы не одно но. И Гейдрих даже догадывался какое.
Доклад группенфюрера Каммлера о ходе работ и перспективах применения нового оружия произвел на Гитлера просто неизгладимое впечатление. Так что догадаться об истинной причине такой благоразумной уступчивости фюрера нетрудно — он просто считает это вынужденное отступление из Африки временным. Незначительный эпизод великой войны, не более того. Что ж, где-то он и прав, хотя за просто так отдавать англосаксам целый континент конечно обидно. Флот уже сейчас скрежещет зубами по потерянным базам во французской Африке, Люфтваффе весьма недовольно необходимостью укреплять ПВО с южного направления, ну а армия... С армией и так всё понятно — с разгромом последних достойных упоминания войск Франции и Италии в Тунисе, обязанность защиты южных рубежей Европы ляжет именно на нее. Но ничего не поделаешь — в этот раз Союзники сумели обыграть "Ось" вчистую. А до последнего цепляться за проигранную партию без конца повышая ставки — плохая стратегия. Так что принятое решение это действительно лучший из доступных вариантов.
Кстати, для атомной программы, которую он сейчас курирует, потеря Африки тоже довольно неприятный фактор, так как теперь перекрыт канал поставки урановой руды с черного континента. Не смертельно конечно, поскольку достаточные запасы были созданы еще до войны, а после известного события, произошедшего летом сорокового года, эти запасы были весьма существенно увеличены, да вдобавок еще и начаты работы по поиску новых месторождений уже в Европе. И это не считая добычи в Рудных горах!
Гейдрих самодовольно улыбнулся. Нет, все же идея создания специальной структуры под крылышком РСХА для разработки атомного оружия была на редкость удачной. Ученые умники еще бы лет 20 спорили и решали. А тут вдруг оказалось, что если над ними поставить военного, то бесконечные научные споры имеют тенденцию заметно сокращаться. Ну и финансирование (вернее его размеры), конечно, тоже сыграло свою роль — под программу создания супер-оружия Гитлер выделил почти неограниченные ресурсы. Впрочем, какие угодно ресурсы можно растратить абсолютно бездарно, чему есть немало примеров.
Вот только он, Гейдрих, себе такой роскоши позволить не мог. Слишком глубоко ему в память запали слова пришельца из будущего о том, что именно ядерное оружие после войны определяло соотношение сил на мировой арене. — Тут Гейдрих вновь не удержал улыбки. — Нет, англичанин выразился немного не так и вообще он мало что понимал в послевоенной мировой политике. Но то, сколько раз и в каких выражениях он упоминал (а стенографист старательно записывал) ядерное оружие, не оставляло абсолютно никакого простора для фантазии — оно и только оно определяло в будущем военную мощь государства. А Рейнхард Гейдрих дураком не был, потому соответствующие выводы сделал быстро, а действовал еще быстрее.
Был сформирован специальный штаб, куда, кстати говоря, отобрали немало офицеров, так или иначе сталкивавшихся с научной деятельностью или даже занимавшихся ею. Затем была объявлена скрытая мобилизация всех европейских ученых связанных с исследованиями атомного ядра и другими подобными областями физики. О, тут его люди проявили себя во всей красе! Отнюдь не все научные светила Европы и даже Германии горели желанием работать на благо нацистского режима, да еще и в такой специфической области, как создание сверхмощного оружия. Но агенты РСХА продемонстрировали поистине великую силу убеждения — в конце концов, к каждому человеку можно найти свой подход, было бы время и желание. И возможности.
