Спасти Ссср ч8

Удивительно, но история Польши с 1945 по 1985 год — не отметилась ни одним восстанием наподобие венгерского, чехословацкого или куда менее известных хорватских "замятней" в Югославии в 1971-72 годах. Вместо этого — польское рабочее движение избрало путь борьбы за "настоящий социализм". История послевоенной Польши — это во многом иллюстрация того что было бы если бы в социалистическом государстве остались бы независимые профсоюзы, которые бы боролись за права рабочих как на Западе. Суть в том, что на Западе профсоюзы борются с капиталистами, а государство выступает в качестве арбитра. А в социалистической стране государство не может выступить в качестве арбитра, потому что оно участник конфликта как собственник средств производства. То есть арбитра нет, а рабочие атакуют собственное государство, которое формально для них и создано.

В будущем опыт Солидарности — переймут шахтерские профсоюзы в СССР, что нанесет по советской экономике мощный удар.

В 1981 году генерал Ярузельский ввел военное положение в Польше, арестовал верхушку Солидарности и создал правительство чрезвычайного положения. Про это время известно мало — например кто знает о том, что Ярузельский арестовывал и консерваторов, а экономический блок именно его правительства — уже с 1983-1984 годов начал либеральные экономические реформы и разрешил частное предпринимательство. В это же время Ярузельский сумел устранить консерваторов в польских спецслужбах во главе с просоветским дивизионным генералом Мирославом Милевским. Как потом установят, Милевский уже в семидесятые создал канал по перекачке денег польской партийной верхушки на Запад, туда же сбывал конфискованные ценности католической церкви, а денежки клал себе в карман. То есть, он банально разложился — польский Ягода, блин.

Человека, с которым я собирался встретиться в Варшаве — звали Мечислав Вильчек. За пределами Польши он почти не известен, да и в самой Польше пока не очень — но это один из самых богатых людей Польши, легальный долларовый миллионер. В восемьдесят восьмом, еще при коммунистах он будет назначен министром экономики Польши и примет "закон Вильчека" о разрешении частной коммерческой деятельности. Этот закон из пятидесяти четырех статей — заложит основу польского экономического чуда и будет потом значительно ухудшен по требованию ЕС и доморощенных политиков. Предприниматели Польши будут вспоминать его с ностальгией.

Ведение экономической деятельности является свободным и разрешённым для всех — первое предложение закона Вильчека, которое для советского блока было все равно, что тезисы Лютера — для христианства. Реформаторы — группа Бальцеровича — лишь продолжили дело Вильчека, и то их действия были вынужденными, в то время как Вильчек действовал осознанно.

Кстати, когда мы сравниваем опыт Польши при Бальцеровиче и России при Гайдаре — мы не видим именно Вильчека, который начал реформы несколько лет назад. Бальцерович пришел когда многое было уже сделано, причем некоторые институты существовали в Польше и до Вильчека, до 1945 года в стране был капитализм, еще жили люди помнившие его. Гайдар пришел на пепелище — хотя нельзя сказать что капитализма в СССР не было совсем. Он был в виде черного рынка, пропитанного обманом и надувательством. Пытаясь бороться со спекулянтами — Хрущев ввел расстрел за спекуляции в особо крупном размере. Но спекулянты выкрутились. Если ты делал честную сделку — тебя привлекали за спекуляцию по полной программе. Но если вы продавали вместо джинсов одну штанину, вместо водки воду, вместо черной икры крашеную кашу, вместо рублей впаривал югославские динары — короче, если в сделке присутствовал элемент обмана — тогда это квалифицировалось как мошенничество, и за него были даже условные сроки. То есть честные продавцы наказывались законом куда сильнее, чем нечестные. И в реформы девяностых мы вошли именно с этим — честность наказывается, нечестность поощряется. Так что удивляться издержкам реформ... не стоит.

Ой, не стоит...

Вильчек родился в сельской местности, самостоятельно выучился читать и писать. По образованию он химик-технолог. Долгое время он работал в химической промышленности, возглавлял два крупных польских предприятия по бытовой химии. Потом — ушел со своего поста, занялся частным бизнесом, получил ряд патентов и выгодно продал их, стал легальным миллионером, на имеющиеся деньги скупил более ста фермерских хозяйств и стал одним из крупнейших польских помещиков, не порывая впрочем, и с химией.

После переворота — по предложению Мечислава Раковского, заместителя председателя правительства Польши — Вильчек стал министром промышленности, но фактически возглавил экономический блок. Его целью — было использование энергии частного предпринимательства при временном сохранении за государством крупных промышленных предприятий. Приватизация не предусматривалась — но была дана полная свобода торговле, закон Вильчека привел к тому что стали называть "революцией киосков". Во многом — именно Вильчек заложил основы польского экономического чуда, этим обуславливается куда более быстрый и полный успех Бальцеровича и его команды. Что еще удивительнее — в 2019 году ряд польских предпринимательских сообществ выступили за восстановление "законов Вильчека" уже против европейского экономического регулирования.

Вот это вот сочетание — жесткий политический режим при вовремя начатых рыночных реформах — и делает Польшу "европейским Китаем" и лидером всей Восточной Европы в экономике. Это то, что я хочу повторить в СССР — пока не поздно...

И вот — Ил-62 садится в аэропорту Варшавы, который тогда еще не называется именем Шопена, мы катимся на стоянку — а я примечаю стоящий неподалеку Боинг в ливрее Польской национальной авиакомпании. Пока только один и видимо в опытной эксплуатации. Но Польша первая из стран Восточного блока начнет закупать западные самолеты. Причем Боинги, а не Аэробусы. Любовь к США здесь всегда была сильна...

В это же самое время — террорист заканчивал приготовления к покушению на Генерального секретаря КПСС...

Террор в Польше — имел давние и прочные традиции: до Первой мировой страна была одним из лидеров по терроризму, в 1906 году террористы одномоментным выступлением на несколько дней парализовали Варшаву. После Первой мировой — к власти в Польше пришли люди, в чьем прошлом были грабежи и убийства — впрочем это называлось экспроприациями. Потому не стоит удивляться тому что произошло потом.

Дальше было противостояние гитлеровским оккупантам, Армия Краева и Армия Людова, а еще раньше до войны было противостояние украинским выступлениям на "сходе", борьба с бандеровцами, мельниковцами, оуновцами, закончившееся после войны насильственным обменом населения. Шестидесятые — умиротворения не принесли в том плане, что внутреннее противостояние продолжалось, перейдя в область борьбы за колбасу на прилавках. Забастовки и демонстрации сотрясали страну. В Польше — первой из стран соцблока появились отряды милиции особого назначения по борьбе с беспорядками — ЗОМ. В ответ — оппозиционеры создали особые отряды, которые обучались каратэ в соседней Югославии. Югославская федерация каратэ в те годы была третьей по численности в мире, и Польша стремительно догоняла. Схватки зомовцев и диссидентов — каратистов — стали обычным делом на городских улицах того времени. Слово "зомовец" стало в польском языке серьезным оскорблением.

Но настоящая опасность исходила не из польских профсоюзов, и не из католической оппозиции, пропитанной стукачеством.

Мечислав Стахура — был обычным польским инженером, сочувствующим Солидарности, оппозиционным — но в меру. В демонстрации он участвовал только раз, получил по хребту дубинкой — и ему хватило. Но несколько лет назад — его отправили в длительную командировку в Египет. Египет в то время пытался развивать автомобильную промышленность, одним из кандидатов на технологического донора — была польская "Фабрика самоходов особовых" с их новой моделью Сирена. В Египте — инженер Стахура прожил несколько лет, за это время тайно радикализовался и встал на джихад. Он понял, что главное средство политической борьбы — это террор. И убийство Анвара Садата, которое произошло пока он был в стране — это подтвердило.

Вернувшись и получив повышение — теперь он был заместителем главного конструктора завода — Стахура начал готовиться к терактам.

Сначала он собирался совершить теракт на демонстрации — но почти сразу отказался от этой идеи, решив, что убивать рабочих даже во имя высокой цели преступно. Подумав, он решил, что так же преступно убивать и военных — они всего лишь исполняют приказы. Следовательно, оставалось покушение на тех, кто эти приказы отдает — на высшее военное или политическое руководство страны. Но как? Стахура был довольно здравомыслящим человеком и прекрасно понимал, что в рабочем и профсоюзном движении стучит — каждый пятый, если не каждый третий. И его идея совершить теракт — вряд ли будет кем-то поддержана. Все-таки до такого профсоюзы — "не доросли". Значит, остается только одно — работать в одиночку. Понимал он и то, что все намеченные им цели — серьезно охраняют, особенно сейчас в условиях военного положения. Вряд ли он один — сможет что-то сделать, пробить стену охраны...

Тогда Стахура принял единственно верное решение — готовиться и ждать, пока на завод приедет кто-то из польского правительства. А для того чтобы кто-то приехал — надо демонстрировать трудовые подвиги, чтобы завод заметили и оценили. И трудовые подвиги должен демонстрировать лично он, Мечислав Стахура — тогда на встречу с руководством пригласят обязательно его, как передовика производства.

Решив так, Мечислав Стахура начал трудиться не за страх, а за совесть. Параллельно готовясь к теракту.

За несколько лет он сделал много всего. Собрал небольшую коллекцию оружия. В соседней Чехословакии с рук — он купил нелегальный Брно-Детектив, в родной Варшаве — по случаю приобрел обрез. Вступил в общество охотников и купил отличный советский карабин Барс-4 с очень быстрой и точной пулей. Наконец — самостоятельно изготовил несколько килограммов взрывчатки (не подорвавшись при этом, сказалось серьезное техническое образование) и детонаторы.

Все это время — польская госбезопасность не обращала на него никакого внимания. Она занималась тем, что отслеживала подпольные типографии, избивала, порой до смерти католических священников, высылала из страны профсоюзников. Не семейный, нелюдимый, трудолюбивый Стахура — ее не интересовал ничем и никак. Как и милицию. Он был как раз тем, кто заставляет специалистов по личной охране просыпаться по ночам в холодном поту: терпеливый нелюдимый одиночка, готовый отказаться от своей жизни как от отыгранной карты.

Тем временем Стахура заработал орден. Как передовика производства его направили на сей раз в Италию — на польском заводе готовилось внедрение машин нового поколения, проект планировали купить готовым у Фиата или Бертоне. В Италии в это время заканчивались "свинцовые семидесятые", свирепствовали "Красные бригады", гремели автоматные очереди, был похищен и убит бывший премьер-министр, похищен представитель НАТО генерал Дозиер (этого нашли и освободили живым). Стахура видел все это своими глазами — и убедился в том, что его путь верен.

Там же он увидел фильм День Шакала Фредерика Форсайта и вернувшись в Польшу изготовил разборную снайперскую винтовку под патрон 5,6 от Барса. Самостоятельно нарезал ствол! Винтовка прилично била метров на двести, а больше ему было и не нужно.

Когда он услышал в курилке заводоуправления, что на ФСО планируется визит русского генсека Горбачева — он не поверил своим ушам. Наверное, точно такое же чувство испытал Освальд, когда узнал, что президент Кеннеди поедет через два дня под окнами книгохранилища Техаса, где он работал...

Убить русского царя!

Или президента. Или генсека, да неважно как он называется. Главное — убить русского!

Не это ли мечта польских борцов, которую им так ни разу и не удалось осуществить?

С этой мыслью — Мечислав Стахура избавился от того мучительного раздумья, которое сопровождало его все это время. Он никак не мог смириться с мыслью, что ему придется убить поляка. Да, возможно это будет плохой поляк. Генерал или функционер партии, которая гнетет польский народ, заковывая его в цепи.

Но все же поляк.

Может ли привести к лучшему то, что один поляк убивает другого поляка — даже во имя великой цели? Ведь коммунисты тоже убивают во имя великой цели. Чем он от них будет отличаться, если пойдет на такое?

Что скажет на суде?

Теперь — вопросов не было. Целью — станет не поляк. Теперь — все пришло в норму.

За несколько дней до визита — Мечислав Стахура пронес на работу и спрятал в конструкторском бюро патроны и детали к снайперской винтовке. Его никто и не думал обыскивать — все внимание охраны сосредотачивалось на выходящих работниках, а не входящих — боролись с воровством. Как и везде в советской системе — запчастей к уже выпущенным машинам выпускали недостаточно, потому работники завода приворовывали что плохо лежит, тащили детали, бросали через забор, прятали в трусы — чтобы потом сдать орудующим рядом с заводом спекулянтам. На входящих впрочем, охрана тоже смотрела — искали тех, кто шел на работу уже пьяным с утра. Но все знали, что заместитель главного конструктора Стахура — передовик и не пьет.

За день до визита их собрали в актовом зале. Говорили о высокой чести...

Потом по заводу прошла охрана. Заводская охрана в сопровождении польской "безпеки народовой". Искали чего-то но особо не задерживались, да и не знали толком чего искать. Опечатали все окна и часть дверей.

Часть деталей к снайперской винтовке — Стахура замаскировал как детали от кульмана. Ствол, глушитель и оптический прицел лежали в одном из чертежных рулонов. Их были сотни, проверить все было невозможно.

Ушли.

Вечером — Стахура зашел в католический храм. Долго и молча сидел на скамье, стиснув спинку впереди стоящей скамьи. Подошел священник, спросил может ли он чем-то помочь ему.

Стахура бросился прочь.

Утром — Мечислав Стахура стоял у себя дома на коленях перед образком Божьей Матери Ченстоховской и молился. Он не был мусульманином, из всего ислама он почерпнул и принял только одно — учение о священной войне. Джихаде.

В остальном он остался католиком.

— Мечислав!

Он вздрогнул как от удара и решил сделать вид, что не услышал. Но крик повторился

— Мечислав!

Теперь — не услышать было нельзя.

К нему пробивался Ласло — освобожденный секретарь парторганизации завода. Этнический венгр, он слыл стукачом и с ним старались дела не иметь. На что он внимания не обращал. Толстый, энергичный он вечно был там, где не надо.

— Вот ты где...

Ласло подошел вплотную.

— Ты что тут делаешь?

Не дожидаясь ответа, продолжил

— Иди, со мной. Надо вручить цветы секретарю Горбачеву, это должна была сделать Марыся, но она накрасилась как из борделя. Тьфу! Вручишь ты. У тебя орден где? А, впрочем, неважно. Пойдет и так. Скромность — главное.