В панике, я замахала верхними конечностями, выронила урну и завизжала. Ничего и никогда не боялась, только ос! Странная фобия, преследовала меня всю мою сознательную жизнь. Неконтролируемую панику вселяли в меня осы, да и все, что летало вокруг с противным жужжанием, окрашенное в черно — желтые полосы. Меня, обожавшую все живое вокруг, до смерти пугали осы. Ни ядовитые змеи, ни опасные хищные животные так не страшили. Один только вид этих противных и жестоких насекомых на фруктовых рядах дынь и арбузов на рынке вводил меня в полуобморочное состояние и шоковый ступор.
Я попыталась стряхнуть их со своих рук. Ничего не получалось, осы, отлетая от меня на небольшое расстояние, невероятно быстро обратно впивались в руки. Жужжание усиливалось, и непонятно откуда взявшиеся чудовища, с разлета втыкали в меня свои жала. Их количество быстро увеличивалось, бежать было некуда, только падать вниз. Чудовищный, выросший откуда — то из глубины грудной клетки страх заставил меня столбом замереть на месте.
Не веря в происходящее, я выставила перед собой руки: одна за другой, огромные осы садились на мои оголенные до локтей конечности и тут же вонзали свои ядовитые жала. В кончики мизинцев, в фаланги пальцев, в кисти, с частотой, скрывшей кожу под копошащимися черно — желтыми тельцами. Жужжание нарастало, и новые насекомые впивались в мои запястья, распространяясь укусами до локтей.
Адская боль огненной волной хлынула от рук до сердца, сжигая сознание и разум. Легкие сдавило паническим ужасом, и я без единого стона и крика сорвалась в черную спасительную, бессознательную тишину.
* * *
Монотонный гул медленно нарастал, рождаясь из слабого вибрирующего звука, и плавно переходил в яркое пение мужского хора. Переливающийся минорными созвучиями, напоминающий бессловную молитву, он обволакивал сознание. Что за черт? Откуда мужской хор на пике? Ох, меня же покусали эти крылатые насекомые, ужасные твари! С огромным трудом я разлепила веки. Все вокруг было окутано мраком, разбавленным слабым желтым свечением, источника которого я не могла определить. В глазах стояла режущая боль, словно в них побывал песок. Резко поднесла руки к лицу. Почерневшие, как — будто обуглившиеся от жаркого пламени осиные трупики усеивали их до самых локтей. В ужасе затрясла ладонями, и осиные тельца тут же осыпались черной пылью, обнажая белые тонкие запястья. Это мои руки? Что с ними? Где мои собственные, загорелые и крепкие? Почему я не чувствую боли от укусов этих чудовищ и где я, черт побери?
Попыталась сесть, но ударилась лбом о невидимую преграду и упала обратно на спину. А это еще что? Вскинула вверх ладонь и ощупала место, куда я только что ткнулась головой. Хм. Похожее на стекло покрытие. Провела рукой по поверхности — вся она была гладкой и прохладной. Какой — то щит что ли? Я замурована в прозрачный купол? С осами? Попробовала согнуть в коленях ноги, но уперлась ими в тонкую прозрачную стенку. Ого! Похоже, вокруг меня везде был этот странный кокон. Попыталась осмотреться вокруг, но желтый свет был слишком тусклым, я кое — как рассмотрела слезящимися глазами черноту сверху и стоящих сбоку от меня несколько фигур в похожих на балахоны одеждах. Они находились недалеко от моего лежбища, похоже, что спинами ко мне, но в полумраке я не могла точно разглядеть. С их стороны и доносилось это монотонное пение. Я не в горах? Тогда где, и как я тут оказалась вообще? Меня что, украли какие — то религиозные маньяки, и замуровали в стеклянную фиговину?
Страх волной прошел от кончиков пальцев на ногах до макушки. Вобрав в легкие побольше воздуха, я попробовала кричать. Тонкий и пронзительный свист вырвался у меня изо рта. Прозрачный купол внезапно пошел сеткой трещин, которые вмиг распространились по всей поверхности, и тот с громким звоном рассыпался на тысячи осколков.
Мужской хор резко прервался. Зажмурившись от испуга, я принялась стряхивать с себя мелкие прозрачные кусочки.
— Ossa malinete! (*Осса пробудилась*) — раздался ошеломленный вскрик.
— Qusto korzone let! (*не может этого быть*) — произнес кто-то громким выразительным басом.
Я резко села и прищурившись, попыталась разглядеть то место, откуда доносились выкрики. Мужчины в балахонах повернулись в мою сторону. Их лица были спрятаны под капюшонами.
— Где я? — спросила удивительно мягким и нежным голосом. И тут же ошеломленно вытаращилась. Это мой голос? Рука непроизвольно потянулась к горлу.
На этот жест мужчины вздрогнули, один из них резко сдернул с головы капюшон и на меня уставились огромные серебристые глаза. Это был высокий и худой старик. Его седые волосы рассыпались по плечам и уходили куда — то в глубину балахона, отчего было нельзя определить их длину. Тонкое овальное лицо было густо покрыто морщинами, огромный непропорциональный нос чуть искривлен в сторону. Большие раскосые глаза, которые странно мерцали в полумраке, с удивлением смотрели на меня.
— Ossa? Porelot, kwiur, lornemo vi ris! (*Осса? Ты не спишь, ответь, чье начало в тебе!*) — его голос прозвучал надменно. Старик не сводил с меня своего взгляда, настороженно ожидая ответа.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. Кто вы такие? — Господи! Какой у меня голос. Нежный и низкий, с бархатными нотками. Но я так никогда не говорила. У меня был самый обычный голос, даже немного писклявый.
— Ri spello pask, ri marox wobem? lornemo vi ris! (*ты странно говоришь, ты не происходишь из эпох? Ответь, чье начало в тебе!) — резко прокричал старик, и его глаза еще больше увеличились. Серебристый цвет в них ярко засверкал, губы гневно сжались.
— Okero di vi pozler nerba, Kaperi. Pobdak svel a zum Lius (*похоже ее начало было спрятано, Каперий. Надо собирать совет и вызвать Лиуса*) — громким басом произнес мужчина, стоявший слева от старика. Он стянул с головы капюшон и посмотрел на меня такими же серебристыми светящимися глазами. А я в оцепенении уставилась на него. На вид ему было около сорока лет, тоже тонкое овальное лицо с острым подбородком и длинные волосы. Только волосы были черного цвета, а нос прямой, с аристократической горбинкой. Очень красивый мужчина. Раскосые светящиеся глаза смотрели на меня с интересом, но зло и подозрительно. Мне стало страшно. Они не были похожи на обычных людей, ведь у обычных не могут светиться глаза. У меня галлюцинации?
— Вы глюки, да? Тогда исчезнете, будьте так любезны! — громко рявкнула на мужиков со страху. Старик грозно нахмурился и двинулся в мою сторону.
— Не подходи ко мне! — заорала я, и он тут же остановился — Отстаньте от меня маньяки! Страх новой волной поднялся от ног к голове.
— Dan treeze, Kaperi, nut. Oktave soon! Nivem! Pe dinas bopertu, oquerto smert! (*она боится, Каперий, смотри. Наложи забвение! Быстрее! Не допусти её панику, иначе мы тут все погибнем!*) , — резко закричал красавчик позади старика и тоже ринулся ко мне.
Я испуганно попятилась назад, старик поднял руки вверх и сделал мах в мою сторону, при этом громко произнес: — Retive! Бледно-голубая дымка резким вихрем сорвалась с его ладоней и врезалась мне в лоб. Почувствовав страшную слабость в теле, я повалилась на спину и потеряла сознание.
Глава 4 Новое сознание
Когда я снова очнулась, поняла, что лежу на чем — то мягком, укрытая теплым одеялом до самого подбородка. Голова жутко раскалывалась, а режущая боль в глазах стала еще сильнее. До меня донеслись голоса:
— Столько времени прошло, Каперий! Мы так долго молились и surret (*ждали*), — раздался знакомый басовитый голос.
— Да, мне до сих пор не верится, Жико. Но она tum (*последняя*), это не целое войско, или хотя бы отряд, — тоже знакомый и надменный голос старика дошел до моего сознания. Я попыталась открыть глаза, но резкая боль помешала это сделать.
— Ты прав, хотя она может разбудить raxuz (*веру*) во всей первой эпохе, и это может возродить наше былое величие.
О ком это они? Обо мне, что ли? Я понимаю их речь! — удивленно подумала я.
— Это слишком сложно, Жико. Я больше склоняюсь к бесполезности Оссы. Tasto gerqu (*одна не справится*) со стаями врагов, — по всей видимости возразил этому басовитому Жико старый хрыщ.
— Каперий, Жико! Прекратите спор. Осса единственная, и ее пробуждение настоящее чудо. Но так как экземпляр у нас только один, необходимо пока что все оставить в тайне. Werop nat (*к тому же*) мы всегда можем оторвать ей голову, а совету сообщить об утере последней Оссы. Все равно все они давно забыли и перестали в них верить., — донесся до меня женский голос.
Да что за Осса такая? И кто они такие вообще? С огромным трудом я все же открыла глаза и чуть приподняла голову.
Лежала я, укрытая белоснежным одеялом на огромной кровати с черными резными столбиками, поддерживающими балдахин из темной тяжелой ткани. Комната была огромной, с высоким куполообразным потолком. На серых стенах висели причудливые картины с черно — белыми цветочными орнаментами, потолок отделан черно — белой крупной квадратной плиткой. Два огромных узких окна по левой стене от меня были закрыты темно-серыми плотными шторами, сквозь которые едва пробивался тусклый дневной свет. Напротив кровати у дальней стены стоял длинный стол из массива дерева. А возле него стояли две мужских фигуры в черных балахонах и одна женская, в длинном зеленом платье. Этот цвет ярким пятном выделялся на фоне окружающей обстановки.
Я узнала в двух мужчинах того страшного старика и красавчика с серебристыми глазами. Они стояли боком ко мне и задумчиво рассматривали какой — то предмет на столе. Женщина стояла ко мне спиной, и я смогла рассмотреть только роскошные прямые волосы, спадающие белыми прядями до талии.
— Уничтожить последнюю Оссу? Ты battop (*рехнулась*), — прошипел красавчик. — Мы не вправе переписывать историю эпох.
— Еще как вправе! Я убью любого, кто будет угрожать остаткам первой, — прошипела в ответ женщина.
— Жико! Пелия права. Но это крайняя мера, и до нее, я думаю, дело не дойдет. К тому же её vi (*начало*) не спало, а было спрятано. И сперва надо разобраться с этим, — старик ободряюще положил руку на плечо стоящего рядом мужчине.
Мои силы держать голову быстро закончились, и я тихонько опустилась на подушку. Очень странные люди с не менее странными именами. Как они стащили мое обморочное тело с горы? Зачем я им понадобилась? Тут вспомнилось, что у меня, откуда — то появились непохожие на прежние руки. Я медленно поднесла ладони к лицу: очень маленькие, кожа на них ослепительного, неестественно-белого цвета. Пальцы длинные и тонкие, узкие запястья. Опять почувствовала страх. Это не мои! Отвернула от себя ладони и посмотрела на пальцы. Костлявые, а ногти были серебристые, словно металлические. Потерла один. Это не лак, это мой ноготь на указательном пальце был словно весь из серебра. Да что ж это такое! Я не смогла сдержать испуганного стона. Если руки такие, то тело тоже... не моё? Осознание этого подогрело мой испуг, с большим усилием я откинула от себя одеяло и посмотрела на ноги. Из-под длинной серой сорочки торчали маленькие ступни с малюсенькими серебристыми ногтями на миниатюрных пальчиках. Ноги тоже не мои! Слишком худые и неестественно белые. Пошевелила большим пальцем на левой ноге. Шевелится! Я управляю не своими ногами! Что со мной произошло? Со страхом поглядела на притихшую троицу. Мужчины настороженно уставились, женщина резко повернулась и испуганно взирала на меня огромными раскосыми серебристыми глазищами.
— Жико, Осса очнулась. Где Лиус? Как давно вы вызвали его? — тихо прошептала она. Чертовски красивая, у нее было узкое овальное личико с огромными глазами и тонкими черными дугами бровей. Аккуратный маленькие прямой нос, тонкие губы приоткрыты в удивлении.
— Должен появиться de rum (*сию минуту*), — тоже шепотом ответил красавчик Жико, не сводя с меня хмурого серебристого взгляда.
— Что вы сделали со мной? — тоже шепотом спросила я и почувствовала, как панический страх охватил и сдавил грудную клетку. Внезапно начали зудеть кончики пальцев, и я увидела, как медленно начали удлиняться и заостряться мои серебряные ногти на них.
— Это не мои руки, не мои пальцы! — вскрикнула, в ужасе наблюдая, как ногти становились все длинней, а металлический блеск на них усиливался. В голове прострелила резкая боль.
— Где этот проклятый Лиус? — проворчал старик и попятился от меня в сторону массивной двери, расположенной в углу дальней стены комнаты.
— Пелия, Каперий, немедленно dricas (*уходите*), — грозно произнес Жико, — ждите в коридоре. А сам не сводил глаз с моих когтей, превращающихся в острые иглы. Жжение в подушечках пальцев становилось невыносимым, ужас у меня в груди разрастался, огненной лавиной сметая остатки здравого рассудка, и разливался паникой. Выставив перед собой руки с огромными тонкими серебряными когтями, я пронзительно завизжала:
— Остановите это! Верните мои руки! Помогите мне!
Старик и женщина испуганно побежали к двери и вылетели из комнаты. Жико со страхом взирал на меня и дрожащим голосом зашептал:
— Осса всё farte (*хорошо*), успокойся. Все farte, Осса.
Не понимаю, о чем он. Между кончиками серебряных игл, выросших из не моих ноготков, с треском пробежали электрические заряды. Жико испуганно дёрнулся к двери, но, видимо передумав, с молниеносной скоростью упал под массивный стол и опрокинул его, закрываясь от меня.
Тут же резко распахнулось дальнее окно, и в проеме появился огромный человек в черном. Оценив обстановку, он ринулся ко мне, схватил за запястья и повалил на кровать. Прижав к ней руки, навалился на меня и грозно прорычал мне в лицо:
— Не смей бояться! Никто не причинит тебе вред! Успокойся, быстро! Успокойся, lasgop (*иначе*) я вырублю тебя, ты же не хочешь этого?
Я испуганно смотрела прямо в глубоко посаженные черные глаза, которые яростно вперили в меня решительный взгляд. Запястьям было очень больно от сдавивших сильных рук сидевшего верхом на мне мужчины, а тяжесть его тела не давала дышать.
— Помоги, — прохрипела я ему в лицо. Очень красивое, надо сказать. Грубо очерченный профиль, тяжелый подбородок, полные губы под длинным прямым носом. Смуглая кожа, удивительно черные глаза и темные отросшие волосы придавали эму очень экзотический вид. — Нечем дышать!
Его хмурое выражение лица немного разгладилось, и он слегка приподнялся надо мной, освобождая грудную клетку от давления.
— Ты должна успокоиться, тогда я отпущу тебя, и мы поговорим, хорошо? — уже мягче произнес мужчина. — Повторяю, никто не причинит тебе вреда. Поняла меня?
Глубоко вздохнув, настороженно кивнула в ответ и покосилась на свои пальцы. Огромные иглы быстро уменьшались, словно втягивались обратно в пальчики. Мужчина проследил за моим взглядом и ослабил хватку:
