— Товарищ комбриг, в работе ясно указано — каждый город является более или менее крупной железнодорожной развязкой, туда сходятся шоссейные дороги. Если восстановить полотно относительно легко, то без овладения городами наладить железнодорожное движение — невозможно. Невозможно управлять близлежащими территориями. Весьма непросто проложить обходные маршруты и наладить нормальное движение, учитывая все три фактора сопротивления. С другой стороны в городах очень удобно оказывать сопротивление механизированному противнику и заставить его биться один на один, глаза в глаза, штык на штык. Без поддержки артиллерии, танков и авиации. Это как в лесу. Недаром города называют каменные джунгли.
— Кто их так называет?
— В какой-то книжке американского автора читала такое сравнение.
— Вы не сказали, что будет с окруженными бойцами.
— Они будут выполнять полученный приказ. Именно это обязаны делать бойцы, как в мирное, так и военное время.
— И сколько времени они, по-вашему, будут выполнять такой приказ?
— Вы сами понимаете, что это зависит от усилий противника. Если будет поставлена задача — взять город любой ценой, то день, два, но потеряют живой силы не меньше один к пяти. Если — взять с минимальными потерями, две-три недели продержаться. Их будут снабжать по воздуху, но когда заготовленные заранее припасы закончатся, придется уходить. Пойдут на согласованный прорыв с поддержкой авиации и отрядов легкой пехоты и скроются в лесах. Товарищ комбриг, может, в работе не очень детально изложено, но нам казалось умному — достаточно. Полоса — это территория, подготовленная таким образом, чтоб создать максимальные трудности передвижению автомобильного транспорта противника. Исторически так сложилось, что — "все дороги ведут в Рим". Это значит, в любой более-менее крупный город дороги сходятся радиально. Власти вынуждены тратить огромные средства, чтоб решить проблему объездов и объездных дорог, и это у них плохо получается. Учитывая, что артиллерия и минометы подразделений удерживающих город будут дополнительно контролировать территорию полосой в десять километров за чертой города, объезд незанятых городов будет для противника сопряжен с большими трудностями, вплоть до прокладки временных дорог. А это дело не быстрое. Кроме этого, все наши части, которые противник, осуществляющий стратегию блицкрига, будет вынужден оставить в своем тылу, начинают давить на его все растягивающиеся коммуникации. Таким образом, мы ставим перед противником неразрешимую задачу. Чтоб не входить в позиционное противостояние, ему необходимо осуществить широкий обхват наших частей. Но дороги, по которым идут войска, подвозятся боеприпасы, противник будет вынужден защищать и сам создаст полосы позиционного противостояния вдоль своих дорог. Получается замкнутый круг. Таким образом мы дислоцируем в полосе наступления противника как обычные части РККА, для защиты городов и связанных с ними опорных пунктов, так и части действующие в условиях бездорожья. Но размещаем их в пределах этой полосы, совсем не так, как принято в современной военной науке. Фактически, мы начинаем защищать инфраструктуру, а не территорию, и размещать наши войска с разной плотностью. Там где можно быстро проехать — плотней, заставляя противника за овладение дорогой платить и временем и кровью. Там где дорог нет — беспокоящий обстрел и снайперский террор. Тут уже ямы и буераки позаботятся о том, чтоб противник не разгонялся. За счет этого, относительно ограниченными силами и средствами мы можем создать глубокую и мощную защиту основных магистралей, которая вынудит противника искать нехоженые тропы. Это потребует необычного планирования. Чем важнее данный мост, магистраль, транспортная развязка, для быстрого перемещения войск и грузов, тем упорней ее нужно защищать, тем больше сил и средств нужно затратить на ее оборону. Фактически, это довольно сложная задача на оптимизацию и чем точнее и грамотней будет проведено планирование, тем проще и дешевле мы сможем достигнуть поставленных целей. Если противник достаточно узкой полосой втянется на глубину больше ста километров, возникают хорошие предпосылки для фланговых ударов наших войск. Если начнет зачистку захваченной территории, то втянется в изнурительные и непривычные для него столкновения с отрядами особого назначения и легкой пехоты на знакомой для них и подготовленной местности, а также в городские бои. В любом случае темп наступления будет потерян. Со своей стороны, я не вижу другого выхода для противника как полная зачистка территории. Наступать, постоянно удлиняя незащищенные фланги, увеличивая плечо автомобильной доставки грузов на передовую это прямой путь к поражению. Ввязываясь в зачистку территории, противник не сможет продолжать наступление, вынужден будет остановиться, ослабить фронт, что создает предпосылки к успешным атакующим действиям наших войск.
— Я понимаю, что вы хотите этими предложениями разрубить гордиев узел между необходимостью глубоко эшелонированной обороны и ее стоимостью, а также количеством земли отвлекаемой от сельского хозяйства. Но вы отдаете себе отчет, сколько дополнительных дивизий нужно разместить за линией Сталина, чтоб воплотить ваши идеи в жизнь? Я не говорю уже о том, какие средства нужно выделить, чтоб провести хотя бы минимальную подготовку городов к круговой обороне... а такого количества подразделений легкой пехоты просто нет во всей РККА.
— Грубые прикидки мы, конечно, делали, а серьезные расчеты это дело Генштаба. Не могли же мы у вас хлеб отбирать, уважаемый Матвей Васильевич. А на основании таких расчетов и будут создаваться эти подразделения в нужном количестве, вы лучше меня знаете планы увеличения личного состава РККА на ближайшие три года. И размещать их где-то надо, не понимаю чем предложенный в работе вариант хуже другого. Средства можно частично использовать те, которые выделяются на модернизацию линии Сталина, фактически эта полоса является ее продолжением, как вы верно заметили.
— Скажу откровенно — если спросят мое мнение, я скажу, что эти средства лучше потратить на механизацию РККА, на новые машины, тягачи, танки. Толку будет больше чем от ваших оборонительных сооружений. Как вы не хотите понять, — войны выигрывает наступающий, инициативный. Оборона — это путь к поражению.
— Шведы под Полтавой... Наполеон 1812 год, напомните мне, а то я запамятовала, кто наступал, а кто одержал победу? Дневники Дениса Давыдова 1812 года читали? Уверена, что нет, а я вот читала и товарища Ватутина заставила прочесть. Талантливый был человек, несмотря на непролетарское происхождение. Он первый применил на практике то, что можно охарактеризовать термином — тотальная война.
— Тотальная... любая современная война носит тотальный характер, товарищ Степанова. Ведется на земле, в воздухе, на море, на фронте и в тылу.
— Вот вы правильные слова говорите, товарищ Захаров, только общие, а мы попытались с товарищем Ватутиным несколько конкретизировать, кто и как будет в этом самом тылу воевать, какие части и где размещать, какие объекты готовить к обороне.
— Не надо обижаться на критику. Мне непонятны некоторые вопросы, и я их прямо задаю. Какой смысл оставлять в городе подразделения попадающие в окружение если враг обойдет город и продолжит наступление? Каким образом части легкой пехоты смогут задержать механизированные колоны?
— Давайте представим себе ситуацию, что мотострелковая дивизия, двигаясь по дороге, натыкается на хорошо укрепленный опорный пункт, откуда по колонне открывают огонь. Понеся определенные потери, командир дивизии оставляет части, усиленные артиллерией бороться с опорным пунктом, вызывает авиационную поддержку и рассылает разведчиков искать обходной путь. Вскоре ему докладывают, можно в десяти километрах через поле объехать, дороги нет, но машины пройдут, минометы и артиллерия опорного пункта не достанет. Командир дивизии отдает приказ двигаться в обход, высылает передний боевой дозор, за ним строит колонну. Впереди бронетранспортеры, за ними грузовые машины. Когда грузовики выезжают на поле по ним начинает вести огонь миномет или станковый пулемет с закрытой позиции. Бойцы, ведущие обстрел и группа прикрытия регулярно меняют позицию, как только минометы и артиллерия противника начнет нащупывать их месторасположение. Я консультировалась с военными, что будет делать командир противника в такой ситуации. Большинство утверждает, что если огонь будет вестись только одним минометом, командир вышлет группу на розыск позиции миномета, колонну рассредоточит по полю, и будет продолжать движение, пытаясь поскорее вырваться из под обстрела. У него приказ к определенному времени достигнуть намеченного рубежа, и другого выхода нет. В этот момент вступают в работу бойцы, оснащенные бесшумным оружием, расположенные и замаскированные рядом с полосой движения автотранспорта. Их задача, пользуясь обстрелом всадить по пуле в радиатор каждой проезжающей машине и не обратить на себя внимание. Поскольку обстрел продолжается, каждая машина будет стараться побыстрее покинуть простреливаемую зону. Но с пробитым радиатором далеко не уедешь. Проехав несколько километров, машины станут. За это время прилетят наши штурмовики, вызванные наблюдателями, начнут утюжить неподвижную колонну. Остановится колонна под обстрелом, будет ждать пока нейтрализуют миномет, еще лучше. Впрочем, для прилетевших штурмовиков это не имеет значения. Вот вам один из вариантов.
— Так гладко, как вы это обрисовали, в жизни не бывает. А что будет в неблагоприятном варианте, можете сказать?
— Всякое может быть, товарищ комбриг. Все зависит от того, сумеют ли немцы засечь стрелков с бесшумным оружием, насколько быстро сумеют отогнать миномет с занимаемой позиции. Если цель точно не засекли, известен лишь приблизительный район нахождения миномета, подавить будет очень трудно. Бегать за ним по лесу, тоже приятного мало. Группы прикрытия могут придумать много неприятных сюрпризов тем, кто будет стараться его обнаружить. Конечно, если засекут стрелков и обезвредят, проедут без особых потерь. По-разному все может сложиться, нужно пробовать, отрабатывать разные сценарии и выбирать лучшие варианты. Но такую полосу необходимо создать. Это существенно улучшит наши шансы в борьбе с агрессором. Он вынужден будет принять тот вид боевых действий, к которому мы готовы лучше него, не сможет воспользоваться своим преимуществом в моторах, не сможет продолжать выполнение собственного плана. А самое главное, будет вынужден вперед выпустить пехотные части, как более приспособленные к преодолению создаваемых нами помех. Как только это произойдет, мы фактически сравняемся в мобильности наших подразделений и можно начинать планировать контрудары, рассекать и окружать отдельные группировки, вести нормальную военную работу с противником, который не сможет преподнести неожиданных сюрпризов. Знаете, есть такая китайская игра, называется — "камень, нож и бумага"?
— Первый раз слышу.
— Сейчас я вас научу. Можем поиграть на желание. Сразу предупреждаю, если выиграю, то у меня появится желание дать вам щелкан, товарищ комбриг.
— Смелая вы девушка, а моих желаний не боитесь? И какое это имеет отношение к теме нашего разговора?
— Отвечаю по порядку. От нескромных желаний меня муж защитит, а история этой игры весьма занятна. По легенде ее изобрел великий полководец, когда обучал своих детей и учеников искусству войны. В этой игре, нож — символ конницы, в наши дни, механизированных соединений, камень — символ укрепления, крепости, а бумага — пехотных соединений. Конница не может взять укрепления, в наши дни, танки не могут одолеть артиллерийский дот — камень ломает нож. Конница, танки бьют пехоту так, как нож режет бумагу, а пехота окружает и берет укрепления, — бумага обматывает камень. Такой символизм заложил древний полководец в эту игру. На любую тактическую схему, любую операцию стоит взглянуть с этой точки зрения. Против немецкого ножа, которым он привык резать чужую оборону, мы ставим камни. Они вынуждены либо душить пехотой наши укрепления либо искать для танков иные пути. В любом случае они проиграют.
— Ваши слова... да... что ж давайте играть. Надеюсь, муж не будет возражать если мы послушаем как вы кукарекаете бегая по вагону. Не давать же вам щелканы в самом деле.
* * *
Глава 2
Андрей проснулся под стук колес от непереносимого желания облегчить свою жизнь. За окном вагона проплывала заснеженная тайга скованная февральскими морозами. Спрыгнув с полки и скривившись от головной боли, он пошел искать подходящее место. Каждый шаг отдавал тупым ударом в голову. События вчерашнего дня остались в памяти в виде отдельных, несвязанных между собой кадров на фотопленке. Единственное в чем он был уверен, это в том, что едет к месту прохождения военной службы.
Родился Андрей Копытов в небольшом дальневосточном селе Хабаровского края, в семье потомственных казаков. Отец рассказывал, что предок их пришел в Сибирь вместе с Ермаком, а дед, убежав из дому, приехал в эти края вместе с переселенцами из Вологодской губернии. Прадед и его побратим договорились о свадьбе своих новорожденных детей, когда те еще говорить не умели. Но не сподобилась деду его пассия, не захотел он с ней жизнь свою связывать. А поскольку прадед мягким нравом не отличался, был твердо уверен, что любую жену и любую кобылу можно сделать шелковыми с помощью нагайки, пришлось деду, собрав котомку, садиться в поезд везущий переселенцев в Приамурье. А что делать, если прадед сказал: или женишься, или убирайся из дому.
Да и манила деда амурская земля хорошей пушниной, желтым металлом и прочим набором прелестей о неведомых краях. Женился дед на переселенке, о том, что сам из казаков никому не говорил и сыновьям своим о том рассказывать запретил. Желтого металла дед не нашел, но фантастических рассказов от отца о том, какая охота здесь была, сколько зверья водилось в их местах, Андрей наслушался вволю. Отец с одной охоты уже прокормить семью не мог и был вынужден пахать землю. Лишь зимой, когда зверь в шубу одевается, брал отец ружье, набивал котомки припасами, впрягался в небольшие санки на широких полозьях и уходил недели на две в тайгу. По возвращению отдыхал неделю, наводил порядок с добытыми шкурками и снова в тайгу.
В 1914-м году пошел отец на войну и отвоевал три года в пехотном полку, дослужившись до унтер-офицера. Как началась смута в 17-м, как развалили революционеры армию, их полк в полном составе двинулся по домам. Приглашал его дружок фронтовой, которому он жизнь спас, к себе, расписывал какие у них девки красивые, но не мог забыть батя смешливой и вертлявой соседской девчонки. Вернувшись домой, сразу взял ее в жены и начал обустраивать свой дом.
Революция не прошла стороной их таежный край. Но сказал дед своим сынам:
— Не наша это война. Не дело это по родичам стрелять. А у нас что там, что там родня имеется. Без нас разберутся.
И увел всю семью в тайгу. Подальше от дорог и натоптанных троп. А с ним еще несколько семей ушло. Потом еще. Так и возникло в тайге новое поселение. В уездном городке появлялись только последние новости узнать да поменять шкурки на припасы и железоскобяные изделия.
