Ольга. Часть 2. Si vis pacem parabellum.

Si vis pacem, para bellum

(Хочешь мира, готовься к войне. Древнеримская поговорка)

Пролог

"Колеса диктуют вагонные

Не скоро увидеться нам

Мои номера телефонные

Разбросаны по городам..."

Светловолосая девушка, военную форму которой украшали шпалы старшего лейтенанта НКВД, мурлыкая под нос, записала что-то в общей тетради, а затем продолжила читать толстую книгу лежащую перед ней на столе. Ее спутник, хмурый высокий мужчина, в чине лейтенанта НКВД, пил чай, закусывал бутербродом и недовольно поглядывал на свою "жену", с которой начальство его расписало полгода назад.

— Татьяна, пошли поужинаем, потом дочитаешь.

— У меня сегодня разгрузочный день, придется тебе, Витенька, ужинать самому. С этими поездками только задница растет. Ни размяться, ни побегать...

— Ничего, приедем, тогда побегаешь вместе с командирами, а мы с секундомерами посмотрим на ваши результаты, — язвительно заметил мужчина.

Уже год прошел, как Сталин сделал их комиссию, проверяющую боеспособность различных частей РККА, постоянно действующей и они большую часть времени проводили в командировках. Его жена настояла, чтоб проверка любой части начиналась с оценки общефизической подготовки командиров и всего личного состава части. При этом согласилась личным примером показывать, что и члены комиссии не забывают о своей спортивной форме.

Как обычно она пропустила его замечание мимо ушей. Это была одна из ее отличительных черт, не слышать всего, что не имеет отношения к задачам, стоящим перед ней.

— Можешь Ватутина с собой прихватить и после ужина сюда привести. Мне нужно с ним кое-что обсудить. По дороге скажи проводнице, чтоб мне крепкий чай без сахара принесла.

Недовольно скривившись, лейтенант НКВД Степанов вышел из купе. Его жена, старший лейтенант НКВД Степанова Татьяна Ивановна, сотрудница отдела внешней разведки, успевшая за свою недолгую жизнь сменить уже несколько имен и фамилий, устало прислонилась к стенке купейного вагона следующего по маршруту Москва-Одесса.

Это случилось в конце апреля 1935 года, когда местная, не совсем здоровая на голову, пятнадцатилетняя хулиганка и шалава Ольга Стрельцова, пролежала в коме трое суток в районной больнице небольшого рабочего городка Днепропетровской области. Очнулась она уже другим человеком. Что-то чужое, злое и сильное залетело в безмятежный океан ее души, увязло и барахталось, вызывая бури и штормы выносившие на берег ее сознания новые сведения, образы и даты.

Быстро разобравшись с проблемами в своем городке и устранив лиц желающих усложнить ее юные годы, Ольга перебралась в Москву, где, преодолев определенные трудности, сумела экстерном сдать экзамены за среднюю школу, поступить в МГУ и устроиться старшим лаборантом на новый завод "Радиолампа" во Фрязино.

При этом она написала несколько писем Сталину. В них она описала события, которые произойдут до конца 1935-го года, в 1936-м году, и указала на некоторые проблемы существующие в Красной Армии, которые, впрочем, были хорошо известны и без нее.

Кроме предсказания будущих событий, она сделала правительству страны ряд подарков, среди которых были описания точного расположения ряда месторождений. Среди них: — крупного месторождения нефти в Татарской АССР, месторождений алмазов и урана. Кроме этого, Ольга предоставила принципиальные схемы некоторых видов вооружения и боеприпасов. Большинство из предложенных идей, такие как насечки-локализаторы на бронебойных снарядах были технически легко выполнимы, при этом существенно улучшали показатели бронебойности, уменьшали раскалывание и рикошеты снарядов. Это же можно сказать о пистолетах-пулеметах, противотанковых ружьях, 60-, 82-, 120-мм минометах, которые благодаря ее усилиям были приняты на вооружение РККА и начали массово выпускались с 1938 года.

На предприятие "Радиолампа" Ольга перетащила из Ленинграда известного ученого Лосева Олега Владимировича, который благодаря своему невыносимому характеру уже несколько месяцев был без работы. Вместе с ним ей удалось в кратчайшие сроки разработать и внедрить в производство штырьковые радиолампы и технологию печатных плат названную Лосевым технологией фотографического радиомонтажа.

Если внедрение штырьковых радиоламп позволило на порядок снизить их себестоимость и в столько же раз увеличить их выпуск, то технология фотографического радиомонтажа на порядок подняла производительность труда в изготовлении конечного продукта состоящего из большого количества радиодеталей. Это позволило уже в 1937-м году существенно улучшить ассортимент, качество выпускаемых радиостанций для нужд РККА, в разы нарастить их выпуск.

Но такая игра в кошки-мышки с руководством страны не могла долго продолжаться. После того, как Сталину удалось сместить Ягоду и арестовать верхушку командования РККА, он, естественно захотел разобраться, кто и зачем преподносит ему такие дорогие подарки. Ведь информация, что высшие военачальники собираются сместить его и взять на себя руководство страной, полностью подтвердилась. Ольге были даны устные гарантии свободы передвижения, возможности продолжать активную деятельность, и, естественно, она пошла на контакт. Это давало ей возможность более подробно и детально осветить вопросы, касающиеся недостатков в организации РККА и однобокость ее стратегических концепций.

Ее бурная деятельность не могла остаться незамеченной для людей близких к вождю. И первые письма читали работники секретариата, и сотрудники Ягоды занимались ее поисками, пока Сталин не поручил это дело Артузову. Когда начали сбываться прогнозы, а внешняя разведка откуда-то достала точные местоположения стратегических ископаемых, таких как нефть и алмазы, это не могло не вызвать интерес у заинтересованных лиц. Самым заинтересованным оказался нарком иностранных дел Литвинов, имевший давние связи с видными представителями финансовых кругов САСШ и Великобритании. Не будет преувеличением назвать его смотрящим от мировой плутократии за юной страной Советов. Задействованные им люди смогли разыскать Ольгу, но не смогли ликвидировать.

После этого ей пришлось сменить биографию и место деятельности. Ольге удалось убедить руководство, что проще всего, образно говоря, спрятать лист в лесу, а не запирать ее в клетку, аргументируя это тем, что в клетке она будет более уязвима, и не сможет принести никакой пользы стране. Артузов поддержал ее и взял на себя ответственность, надеясь, что встряска поможет Ольге вспомнить существенных фигурантов проекта "Манхеттен". Ведь он отвечал перед Сталиным за срыв этого мероприятия и возможность для страны, без чрезмерных трат и усилий, не торопясь, развивать свой проект урановой бомбы. Вместо Ольги в золотую клетку Артузов посадил ее двойника, но не ограничился этим, а создал еще один дубль. Первая клетка, как бы, служила приманкой, а во второй, как бы, содержали "настоящую" Ольгу.

Практика подтвердила теорию и уже английская разведка по настоянию отстраненного от дел Литвинова нанесла следующий удар. Это произошло 7 ноября 1937 года.

* * *

Глава 1

В ту ночь с седьмого на восьмое ноября 1937 г. в Кремле долго светились окна. После торжественного собрания в честь двадцатой годовщины революции был праздничный обед. Обычно, после этого, самые близкие люди собирались на даче у Сталина и гуляли до утра. Остальные тоже гуляли до утра, но в ресторанах, гостиничных номерах и квартирах. Сегодня Сталин с Поскребышевым после торжественного обеда вернулись в Кремль. Приглашенным на дачу, Сталин велел ехать и начинать без него. Но никто не начинал. Ни на даче, ни в других подходящих местах. Многие наблюдательные товарищи обсуждали отсутствие на торжественном собрании и праздничном обеде трех не самых простых людей, которым там было быть не только положено, но и обязательно. Не было товарищей Ежова, Берии и Артузова.

Товарищ Берия, был месяц назад переведен в Москву и назначен первым заместителем товарища Ежова, сразу же после отставки и ареста гражданина Фриновского.

Отсутствие первого и второго лица НКВД вкупе с начальником внешней разведки многими было расценено как очень тревожный сигнал. Поползли слухи о новом раскрытом заговоре и арестах проводимых этой ночью, каждый с дрожью прислушивался к шуму проезжающих под окнами машин.

Нет, никто не боялся. Честным трудящимся, отдающим все силы делу строительства социализма и коммунизма, нечего бояться. Конечно, НКВД тоже может ошибиться, говорят, часть дел граждан сосланных на пять лет в лагеря уже начали пересматривать, хотя, что там пересматривать. Никто не слышал, чтобы сослали товарища, за которого вступился трудовой коллектив. А если он трудовому коллективу не нужен, то пусть там его научат работать по-человечески.

Товарищ Ежов был в очередном тяжелом запое, в которые он в последнее время впадал все чаще и чаще. Это было основной причиной, по которой Берия стал его первым заместителем и потихоньку входил в курс дел этого непростого наркомата. Два раза отправлял Сталин наркома на лечение, первый раз дома, свои врачи пытались. Когда не помогло, отправил за рубеж, к лучшим врачам. И плевать он хотел, что пишут зарубежные писаки о наркоме внутренних дел которого лечили от алкоголизма и наркомании. Ежов был одним из тех немногих, кого можно поставить прикрыть спину, дать в руки оружие и не бояться, что он повернет его против тебя. Он был его человеком, а своих, Сталин не бросал. Очень немногие представляли, какой нечеловеческий объем работы пришлось выполнить Ежову за этих два года. И поэтому вождь боролся, сколько мог...

Странно, во многих недостатках можно было обвинить наркома. Садист, наркоман, педераст, все это было в конце его карьеры, но никто не мог сказать, что он был слабаком. Это был человек со стальным характером, и поэтому, было тем более непонятным, что с ним произошло. Можно долго спорить, почему ответственный, вменяемый товарищ, незамеченный в особых грехах, через два года превратился в морального урода...

Давайте поставим его в ряду с такими фигурами как Нерон, Калигула, Тимур, Гитлер... порывшись в истории, найдем еще немало похожих. Если посмотреть внимательно, бросятся в глаза общие черты. Все они были людьми тонкими, артистичными, впечатлительными. К сожалению, психика таких людей не выдерживает испытания властью...

Слишком тяжела ноша принимающего решения, от которых зависят судьбы и жизни людей. Чтоб справиться с бременем власти им приходиться, принимая жестокие, но необходимые решения обращаться к самым темным сторонам своей личности. А единожды призванный, а затем изгнанный бес, возвращается и приводит с собой еще шестьдесят шесть других, злее и страшнее чем он сам...

Поэтому, увидев, что к власти рвется поэт, художник, писатель, или еще кто-то на них похожий, немедленно застрелите его еще на этапе предвыборной борьбы. У власти должен быть человек циничный, расчетливый, жестокий, но верящий в светлое будущее и готовый отдать жизнь за свою страну. Жаль, найти таких людей непросто...

* * *

Двое других, отсутствующих на торжественном собрании, пришли поздно вечером в кабинет вождя доложить о проделанной работе. Докладывал Артузов, которому было поручено руководить расследованием.

— Товарищ Сталин, в результате проведенных следственных мероприятий картина преступления в общих чертах ясна. Арестованы первые подозреваемые. К сожалению, это работники Коминтерна, пока рядовые, но следы ясно ведут в верхние этажи этой организации. Поскольку вопрос этот политический, нам нужно согласие руководства страны на дальнейшие аресты и следственные мероприятия в рамках этой организации.

— Товарищ Артузов, мы с вами в последнее время слишком часто касаемся этого вопроса. Складывается впечатление, что вы боитесь брать на себя ответственность, и постоянно перестраховываетесь. С врагами народа убивающих наших лучших товарищей мы будем безжалостно бороться, в каких бы международных организациях они не прятались.

— Хочу также доложить, что нами предприняты уже определенные меры. Все рабочие и домашние телефоны сотрудников Коминтерна отключены, все они, до выяснения, взяты под домашний арест, так нам будет проще и быстрее найти тех, кто нам в дальнейшем понадобиться. Перед остальными мы извинимся.

— А вот это правильно, товарищ Артузов. Видно, что вы не даром руководите внешней разведкой страны. Вы уже разобрались, как врагам удалось осуществить это преступление?

— В общих чертах мы составили приблизительный ход событий, товарищ Сталин, частично наши умозаключения подтверждаются свидетельскими показаниями, частично еще ждут своих подтверждений от участников событий, которые скоро окажутся в камерах следственного изолятора. Исполнитель известен наверняка. К сожалению, он мертв, жена и дочь также убиты сегодня утром, после того, как он отправился на объект. Тут у нас есть свидетель, который чуть не сорвал планы преступников. Соседка как раз вышла из квартиры, собираясь на парад, и увидела двух незнакомых мужчин спускающихся сверху. Дом ведомственный, проживают только работники НКВД, все друг друга знают. Когда она спросила мужчин, кто они и что здесь делают, один из них, грубо прижав ее к стенке, сказал, что они из НКВД и ей лучше не мешать работе органов. Испугавшись, она начала громко звать соседа, поскольку ее муж еще с утра ушел на службу. Бросив ее в коридоре, преступники скрылись, невдалеке их поджидал подъехавший грузовой автомобиль. Но деятельная женщина на этом не успокоилась и подняла шум в подъезде, пытаясь выяснить, что натворили незнакомцы, которых она приняла за квартирных воров. Когда в квартире у Никитиных никто не ответил, капитан НКВД Васильев, живущий в том же подъезде и уже собиравшийся с семьей на парад, принял решение взломать дверь. Дело в том, что у Никитина, у дочки, какая-то болезнь суставов... была, она редко выходила на улицу, особенно в такую погоду как сегодня. После того, как они обнаружили трупы, сразу были оповещены все дежурные службы. Но пока дежурный НКВД, разобрался, что Никитин переведен в ИНО, пока нашел меня... я уже знал, что случилось на базе, и докладывал вам по телефону. Если бы они нашли меня на десять минут раньше, может быть удалось бы предотвратить инцидент. После нашего разговора, я связался с товарищем Берия, мы выработали план действий. Перекрыли все вокзалы и выезды из города, взяли под охрану все рабочие помещения Коминтерна и его сотрудников. Дело в том, что интерес Коминтерна к Ольге наблюдался уже на протяжении длительного времени, о чем я вам докладывал. Благодаря соседке, вовремя поднявшей шум, у нас были подробные словесные портреты двух преступников. Очень скоро нам сообщили о перестрелке на Курском вокзале при попытке задержания двух мужчин похожих на разыскиваемых. Это была вторая удача, которая нам выпала сегодня. Задержанные рассказали некоторые подробности операции. Предложил им участвовать в операции их непосредственный начальник, с кем он был связан, они не знают. Они также не знают, кто и по каким признакам определил, что товарищ Никитин — легковнушаемый человек. Хотя, теперь, задним числом, можно кое-какие подозрительные признаки в его характере вспомнить. Также сыграла роль его сильная привязанность к больной дочери. После захвата семьи, а потом и самого Никитина, их начальник, Краевский, привел еще одного человека говорящего по-русски с заметным акцентом. Им акцент показался похожим на польский, но они не уверены. Никитина увели на кухню, где с ним работали всю ночь напролет, их оставили присматривать за женщинами. Иногда к Никитину, на кухню, уводили дочку и жену. Дважды их звали помочь сделать Никитину внутривенные уколы. Что ему кололи, они не знают. Человека с акцентом они считают гипнотизером. Толком объяснить не могут, но взгляд, манера разговора, обрывки фраз доносившиеся к ним в комнату, все это их убедило, что он гипнотизер. К сожалению, мы имеем только словесное описание гипнотизера, все имеющиеся силы брошены на его розыск и на поиск следов пребывания в Москве. Краевский тоже пропал, но у нас есть его фотография, круг знакомых, биография. Думаю, его поимка — вопрос времени. Гипнотизер более желанная добыча. Наши польские агенты сообщали мне в свое время, что в польской секретной службе работает специалист, который может заставить сделать слабовольного человека все, что угодно. Если это он, то это был бы крупный улов. И это говорит нам о том, что тут замешана служба Интелледжент Сервис.

— Так вы считаете, что это англичане?

— Да, товарищ Сталин. Они наняли людей из Коминтерна и помогли с польским специалистом.

— А что произошло на базе?

— Там все было до обидного просто. Когда Никитин пришел, все обратили внимание, что он какой-то сонный. Отвечал на вопросы односложно. Но всем было не до него, товарищи собрались возле радио, слушали ваше выступление, товарищ Сталин. Никитин пошел, принес из кладовки бутылку красного сухого вина, Ольга заказала в честь праздника несколько бутылок. Разлил по стаканам, подсыпал яд, предложил тост, за вас, товарищ Сталин, за Великую революцию. Все присутствующие взяли стаканы с вином, кроме двоих, они сухое вино пить отказались, у них водка нашлась. Выпили. В стаканах с вином обнаружили следы яда. Обидно, что все продукты и напитки Ольги, по инструкции, должен предварительно попробовать один из охранников. И так было. Но, праздник, все, всё забыли... это был очень подлый, но очень точный и выверенный удар, товарищ Сталин.

— Понятно... а что с Ольгой?

— ... ... Она отравлена, товарищ Сталин, вместе с тремя охранниками.

— Я думаю, пора посвятить товарища Берию, в некоторые ваши секреты. — Вождь сделал паузу, глядя на Артузова. Тот стоял с каменным выражением лица, делая вид, что он не понимает о чем идет речь. Тем более секретов у него было столько, что сутки рассказывать можно. Сталин все понял правильно, и сам продолжил:

— Дело в том, товарищ Берия, что на обеих базах были двойники Ольги Стрельцовой, выдающейся советской ученой. А сама Ольга находится совсем в другом месте. — Краем глаза наблюдая, как напряжение на лице Артузова, после того как не было упомянуто о провидице, сменяется облегчением, вождь довольно улыбнулся в усы.

"Страшно стало, товарищ Артузов? В малых дозах говорят врачи, даже полезно. А то слишком долго все гладко у тебя выходило. Надо проверить свою охрану, чтоб с ней такие штучки нельзя было вытворить...".

— Но об этом никто не должен знать. Враги должны думать, что они добились успеха. Какие мероприятия вы думаете предпринять для этого, товарищ Артузов?

— Статьи в газетах, официальная нота протеста англичанам, высылка их нового резидента, официальные похороны во Фрязино коллективом завода, мой арест, разжалование, смена должности на должность начальника отдела истории НКВД, куда перехожу я и часть сотрудников, ведущие дела, о которых не знает Слуцкий. Слуцкий остается начальником ИНО.

— Как долго вы надеетесь дурачить голову врагам, товарищ Артузов?

— Вряд ли выйдет больше года. А через год, когда они залижут раны и начнут снова рыть носом, следует самим рассказать, что, дескать, Ольгу не убили, устроить на заводе торжественную встречу. Она выступит перед товарищами, Лосеву расскажет свои новые идеи. Ни у кого не останется сомнений, что она жива. Тогда мы придумаем несколько новых обманных целей для наших врагов.

— Над этим всем мы еще подумаем, день, другой, время терпит, не все вы продумали, товарищ Артузов. Разжалуем вас, а как вам надлежащую охрану обеспечить? В некоторых странах вы уже создали новую сеть агентов не связанных с Коминтерном и как-то жонглируете ими, без вас там Слуцкий дров наломает, все насмарку пойдет. Я понимаю, вы устали, надеялись, мы вас арестуем, в камере отоспитесь. Я тоже мечтаю отоспаться, товарищ Артузов, но вы не хуже меня знаете, спать нам нельзя. Иначе, все проспим... — Сталин замолчал и начал набивать трубку, разламывая папиросы. Закурив, он продолжил:

— Думайте дальше, как сделать, чтоб и козы целы остались, и волки сыты. И еще, товарищи чекисты, делайте что хотите, но этого польского фокусника нужно найти. И проверьте все охраняемые объекты, чтоб больше таких сюрпризов не было. Про охрану товарища Сталина не забудьте. Товарищ Власик свяжется с вами, расскажите ему, как бороться с этим. Специалиста выделите, чтоб он своих людей проверил. Если у вас нет вопросов, то я вас больше не задерживаю, нет, товарища Берию задержу еще на минуту. — Когда Артузов вышел, Сталин обратился к новому первому заместителю наркома внутренних дел:

— Товарищ Берия, вы сегодня поработали вместе с товарищем Артузовым. Я понимаю, один день это очень мало, но меня интересует первое впечатление. Как вы думаете, вы сможете работать вместе с товарищем Артузовым, плечом к плечу? Не как с подчиненным, а как с руководителем внешней разведки подчиненной непосредственно мне?

Берия на секунду задумался. Что хочет услышать Сталин? Артузов сам сказал, что его нужно снимать, правда, это не совсем понравилось вождю. Артузов выглядел уставшим, расследование он проводил блестяще, но Берия чувствовал, он напрягается с последних сил, еще чуть-чуть и человек падет замертво, как загнанная лошадь.

— Товарищ Артузов, атличный специалист, я такого в НКВД за прошедший мэсяц еще нэ встречал, но уставший он очень. Смотришь на него и думаешь, месяц, другой и не выдержит человек. А работать с ним я смогу легко, хоть он и интеллигент, но наш человек, настоящий коммунист, товарищ Сталин, я чувствую.

— Да, особенно последние два года много ему пришлось тянуть. Часть заданий, мы передадим вам, товарищ Берия. — Вождь замолчал, задумавшись о чем-то. — У вас наверняка появятся вопросы по этим заданиям... если товарищ Артузов вам не будет отвечать, не обижайтесь, такой он человек. У него конспирация в крови. Он про своих агентов даже мне не рассказывает всего. Обращайтесь ко мне, что знаю, то расскажу.

— Ви правы, товарищ Сталин. Сегодня его спрашиваю, почему на эту ученую охотились, почему убили? У нас в стране много ученых, никто их не прячет, чем эта дэвушка отличалась, почему ее прятали? А он говорит, сам не знаю, выполнял приказ товарища Сталина.

— То, что я вам сейчас скажу, товарищ Берия, никто не должен знать, особенно, товарищ Артузов. Вы недавно в Москве, слухи до вас еще не дошли. Эту гениальную операцию придумал Артузов, она чем-то похожа на ту, когда он поймал знаменитого английского шпиона Райли, пытавшегося свергнуть Советскую власть и устроить переворот. Но эта еще лучше. Он нашел очень талантливую девушку с необычной, загадочной биографией. Завербовал ее в ИНО. Затем начал целенаправленно и очень умело распространять слухи, что у товарища Сталина есть выдающаяся провидица знающая будущее и не только. Путем искусных манипуляций он приписал мифической провидице последние открытия наших геологов, изменение военной доктрины, когда мы вели борьбу с троцкизмом в армии и многое другое. Я, признаться, не верил, что в такую чепуху поверят серьезные люди и вражеские разведслужбы. Но поверили. Им проще было объяснить наши успехи надуманными причинами, чем поверить в то, что мы сами добились таких выдающихся успехов. Так Артузов начал ловить шпионов на выдающуюся провидицу Ольгу Стрельцову. И самое в этом смешное, что еще не поняли наши противники. Кого бы они не убили, у Артузова всегда найдется новая, самая настоящая Ольга Стрельцова, на которую нужно снова охотиться.

— Невероятно...

— Вы еще познакомитесь с ним поближе. — Сталин усмехнулся. — Он мастер на всякие выдумки. Но руководящего таланта ему недостает. Тут вы должны будете ему помочь.

— Слушаюсь, товарищ Сталин.

Оставшись один, вождь с удовольствием докурил трубку и велел подать машину. В конце концов, сегодня большой праздник, нельзя так долго нервировать соратников своим отсутствием. Несмотря на ЧП, настроение у вождя было хорошее.

Страна встречала праздник новыми успехами. Вступила в строй и дала продукцию первая крупная фабрика по производству антибиотика. К концу года должна была вступить в строй и дать продукцию вторая. Практически вся произведенная продукция отправлялась за рубеж, где продавалась по очень высоким ценам. Молодому государству нужны были станки, новые технологии, иностранные специалисты, стажировки за границей. Все это стоило больших денег. А большие деньги и большие кредиты давали, пока, только под новое чудо-лекарство и нефть.

Со следующего года Сталин собирался резко ограничить продажу зерна за рубеж и начать создавать стратегический запас продовольствия. Времени оставалось все меньше. Не так печально, как в начале года обстояло дело с новым вооружением. Шпагин закончил работы над пулеметом. 12,7-мм ДШК прошел испытания и пошел в массовое производство. Завершилась работа над 37-мм зенитной пушкой. Завод-разработчик приступил к ее выпуску. Коллективу разработчиков под управлением Токарева, куда вошел молодой изобретатель Горюнов, удалось создать новый станковый пулемет под винтовочный патрон. В настоящий момент он проходил приемку. На стрелковое оружие приемка стала очень жесткой. Еще когда повторно испытывали АВС и ДП, Сталин, по совету Ольги, настоял на условиях приближенных к боевым. Работа на износ в условиях грязи, пыли, простота обслуживания, маневренность, демаскирующие факторы при стрельбе, все это учитывалось при приеме оружия в армию.

Завершили разработку 23-мм авиапушки с облегченным патроном на базе гильзы от противотанкового патрона 14,5 мм, коллективы Шпитального и Нудельмана, сменившего Таубина на посту руководителя КБ. Таубина оставили работать в КБ простым конструктором под руководством своего ученика. В настоящее время проходили сравнительные испытания обоих систем и устранение недостатков. И хотя Сталин болел за Шпитального, которого хорошо знал лично и уважал, но верх за явным преимуществом брала пушка Нудельмана. Она была легче, проще, надежней, дешевле. Незначительно уступая в скорострельности, она явно доминировала по остальным параметрам, а в первую очередь по основному — надежности работы. Заканчивали работу над 23-мм зенитной пушкой Волков и Ярцев. Коллектив Симонова работал над 14,5-мм пулеметом. К концу года конструкторы обещали представить на испытания первый гусеничный танк с противопушечной броней и 76-мм танковой пушкой, разработанной в КБ Грабина.

Озабоченность вызывало состояние дел с дизельными моторами к танкам, серийный выпуск которых никак не мог наладить ХТЗ. Еще в прошлом году там сменили руководство, но, по просьбе коллектива и директора, и главного конструктора оставили на заводе, понизив в должности. Коллектив завода был значительно усилен квалифицированными кадрами, оборудование — новыми станками. Задача была поставлена ясно: с начала 38-го года обеспечить серийный выпуск 500-сильного дизельного двигателя для нового танка. Но уже было видно, что задание не будет выполнено.

И-17 наконец-то прошел летные испытания, и готовился пойти в серию. За два года работы над ним, самолет стал сильно отличаться от прототипа начала 36 года. Он стал чуть шире, устойчивей, чуть тяжелее. Пока он комплектовался 750-сильным мотором, но конструкторы предусмотрели возможность дальнейшей модернизации под более мощные системы. В связи с этим значительно изменились материалы. Поскольку он стал весьма далек по конструкции от И-16, с массовым выпуском не все было гладко. Завод надеялся до конца первого квартала 38-го года закончить с изготовлением новой технологической оснастки и перейти к серийному выпуску истребителя. Если будут материалы. С алюминием были временные проблемы. Новые производства еще не вступили в строй. Пока планировалось закупать в САСШ. Так получалось, что первый десяток И-17 с пилотами готовыми вести на них боевые действия ожидался на театре боевых действий Испании лишь к концу лета 38-го года. Только тогда станет ясно, чего удалось добиться конструкторам. Пока они осторожно утверждали, что при равных мощностях моторов самолет не будет уступать Мессершмидту, а может даже и получше будет.

Это были приятные новости. Неприятных было тоже в достатке. Фактически в стране до последнего времени были мощности позволяющие удовлетворить потребности только в одном виде патрона — винтовочного 7,62х54 мм. Массовый выпуск пистолетного патрона 7,62х25 мм к ППС и 12,7х108 мм к ДШК только разворачивался, о массовом выпуске 14,5 мм патрона, 23 мм патрона двух модификаций, пока можно было только мечтать, для них закупалось оборудование, сверстывались планы. А ведь была еще позиция — 37 мм снаряды к зенитным пушкам, да и 45 мм противотанковая пушка требовала зарядов в количествах которые трудно было назвать незначительными. Про значительный выпуск 82 мм миномета и соответствующего боеприпаса говорить было рано.

Затребованный Ольгой массовый выпуск гранат и мин сразу уперся в острую нехватку выпускаемого количества взрывчатых веществ, отсутствию мощностей по массовому производству взрывателей, даже самых простых конструкций. Несмотря на предпринимаемые усилия уже было понятно, что требуемые количества по многим позициям останутся невыполненными...

Этому было простая и непреодолимая причина, которую народ очень образно выразил такой поговоркой: "Собери девять беременных женщин, но они не родят за месяц ребенка". А что делать, если нужно за месяц родить? Приходится собирать беременных мышей... собирали, кого могли.

Ольгу Сталин не видел весь этот год, но ему хватало редких разговоров по телефону и частого чтения написанного ею. Особенно запомнился разговор весной, когда он почитал новые рекомендации по выпуску гранат и мин.

— Товарищ Сталин, я понимаю, что тола не хватает, как не хватает многого другого, и прекрасно понимаю, что за неделю такие проблемы не решаются. Но то количество противопехотных мин которое я указала, и так минимально, и никак уменьшено быть не может. Есть много других взрывчатых веществ годящихся для этой цели, выпуск которых несложно наладить. Со своей стороны могу назвать смесь мелко молотой селитры с угольным порошком в пропорции четыре к одному. Тот же черный порох. Читала в какой-то книжке, что наши предки долго мучились, чтоб уменьшить скорость сгорания такой смеси, она взрывалась и рвала дуло пушки. То, что нам и нужно. Но паковать придется герметично, например, в жестяные банки наподобие консервов. Можно в полиэтиленовую пленку, значительно дешевле выйдет. В САСШ уже должны быть установки по выпуску пленки, можно поинтересоваться. Пленка нужна будет и для многих других приложений. Наверняка химикам известны и другие ВВ. Не сомневаюсь, что и противотанковые мины можно выпускать на такой смеси, просто банка для консервов большая получится и не придется дефицитную взрывчатку расходовать необходимую для производства бомб и снарядов. Без мин вести оборону и измотать противника будет затруднительно.

— Хорошо, ваше мнение нам понятно. — Сталин положил трубку и обратился к Артузову с которым они как раз обсуждали новые записки его подчиненной:

— Неугомонная девчонка эта Ольга. Предлагает консервные заводы переориентировать на выпуск мин.

— Женщины все такие, товарищ Сталин. Как говорил мой покойный отец — что ты не делай, им всегда всего мало. Не успеешь одно дело до конца довести, они тебе еще десять придумают. Разница только в том, что большинство из них минами не интересуются.

— И это хорошо. Было бы наоборот, уже бы конец света наступил. Но концепцию полосы замедления которую они предложили с Ватутиным, Шапошников одобрил. С некоторыми положениями он не согласен, но в целом считает идею правильной. Пришлось ему рассказать про блицкриг, про то, что Германия разрабатывает планы на нас напасть в недалеком будущем. Конечно, со ссылкой на информацию полученную по линии внешней разведки.

Вскоре после этого разговора началась разработка новой противопехотной мины. Военным изделие понравилось. Кроме взрыва, который был не сильным, но достаточным для нанесения серьезных повреждений ноге противника, оно создавало облако черного дыма, усиливая психологический эффект. Возможностей по наращиванию выпуска новой взрывчатки было с избытком. Она получила неофициальное название "мякоть", так называли ее предки еще пятьсот лет назад.

Кроме этого один из техников завода по выпуску черного пороха, который полностью перепрофилировали на выпуск мин, Сергеенко Анатолий Петрович, придумал оригинальную и очень дешевую "стреляющую" мину. В самой простой конструкции она выглядела так: основой служил кусок металлической трубки с бойком в центре дна. В отверстие вставлялся патрон и его капсюль упирался в боек. Металлическая трубка, меньшего диаметра вставлялась сверху так, чтоб пуля входила в трубку, а гильза упиралась в ее края. Таким образом, на дне первой трубки находился патрон своим капсюлем упирающийся в боек, а его пуля входила во вторую трубку меньшего диаметра, слегка выступающую над поверхностью земли и упирающуюся в гильзу пули. Когда солдат противника наступал на замаскированный выступающий конец трубки, она давила на гильзу, патрон насаживался на боек и происходил выстрел снизу в наступившую ногу. Цена изделия была копеечная, особенно когда оказалось, что металлические трубки вполне можно заменить трубкой из папье-маше с жестяным дном и жестяной окантовкой по краям, а пользу стране могла принести немалую. Психологических эффектов у такой мины было маловато, но в комбинации с более громкими разновидностями она могла существенно упростить и удешевить постановку минных полей.

Дремля в плавно покачивающемся автомобиле, Сталин снова подумал, как некстати приближающаяся война, как не нужна она молодому Советскому государству, уверенно встающему на ноги. В царской России перед Первой мировой войной проживало 9% населения мира, а производила эта Россия всего чуть более 4% мировой промышленной продукции, т.е. в два раза меньше среднемирового уровня, включая сюда малоразвитые страны Азии и Африки. А уже в прошлом, 1936 г. СССР произвело 13,7% мировой промышленной продукции, хотя его население составило всего 8% от общемирового. Десять лет войны с 1914, считай, по 1924 год не прошли даром, забрав миллионы жизней. По производству промышленной продукции СССР поднялся с четвертого на первое место в Европе и с пятого на второе место в мире, уступая лишь САСШ.

"Еще бы 8-10 мирных лет, и на нас бы никто не посмел не то, что напасть, криво в нашу сторону никто бы не посмел смотреть" — подумал он. Но надежды на это не было.

* * *

Ожидая когда муж вместе с Ватутиным вернутся с ужина, Ольга продолжала работу над приемами и элементами борьбы с блицкригом, а в общем случае, с противником намного превосходящим РККА в степени механизации своих войск.

Из причин приведших к поражениям РККА в первые месяцы той войны произошедшей то ли в ее воображении, то ли в другой реальности, Ольга выделяла следующие по степени важности:

Во-первых, потеря управления войсками. Отсутствие навыков шифрования, неумение грамотно использовать рации, защищать прием и передачу радиограмм привели к тому, что штабами была потеряна связь со своими подразделениями. Противник наполнил эфир потоком ложных сообщений. Данным, полученным с помощью радиосвязи, перестали доверять. Это привело к тому, что армия превратилась в набор военных подразделений незнающих и непонимающих свои задачи в быстроменяющейся обстановке.

Во-вторых, в силу первого пункта штабы были лишены своевременной оперативной информации о месте нахождении противника, направлении его движения, количестве боевых частей в данном районе. Воздушная разведка была практически невозможна либо существенно затруднена в силу третьей причины поражения.

В-третьих, тотальное доминирование авиации противника невероятно затрудняло любой маневр войсками и получение объективной информации о положении на фронтах.

В-четвертых, совершенно безграмотные действия и приказы военачальников неготовых и не умеющих действовать в ситуации значительного превосходства противника в организации, взаимодействии и скорости передвижения частей. Единственным видом обороны для них была контратака, единственным видом отступления — практически беспорядочное бегство, при котором даже не взрывались мосты через реки. К этому, как и ко всему остальному, тоже нужно готовиться и нужно уметь сделать.

И уже в-пятых, и в-шестых, она ставила недостатки в подготовке к ведению боевых действий личного состава и техники.

Соответственно и свою работу, и свои рекомендации Ольга строила из необходимости нейтрализации вышеозначенных причин в порядку их важности. Если смотреть объективно, то существенных подвижек со стопроцентной вероятностью она ожидала от первых двух пунктов. К концу 1938-го года радиофикация РККА должна была быть полностью завершена. Она была уже фактически закончена, оставалось радиофицировать часть старых танков и самолетов, часть ротных подразделений сухопутных войск и кавалерии, а также создать мобилизационный запас радиостанций.

Обучение связистов от полкового звена и выше работающих с шифрованной текстовой информацией шло полным ходом. Генштаб минимум раз в декаду устраивал один или два радиодня, запрещая пользоваться телефонной связью. Шифроблокноты имелись на всех уровнях. Со следующего года должна была начать поступать в войска шифровальная машина, советский аналог "Энигмы". Командиры батальонов и рот учились эзопову языку, держать звуковую связь со своим начальством и подразделениями, приданными частями других родов войск. За три года и несколько боевых конфликтов эти умения должны были надежно закрепиться.

Со всеми остальными пунктами стопроцентной уверенности в существенных улучшениях не было. С авиацией еще так сяк, ситуация по многим причинам улучшится значительно. И бензина больше, и внимание к отставанию в авиации руководство страны обратило в 36-м, а не в конце 38-го года по результатам Испанской кампании, а так могло бы случиться. Поэтому повышенное внимание и Сталина, и разведки к этой теме было обеспечено, должно дать свои результаты.

С остальными пунктами все было в тумане. Особенно с четвертым, а без него пятый и шестой можно не править. Еще древние сказали, мол, поставь осла командовать львами и делай с ними что хочешь. Кое-чего удалось и тут добиться, но это лотерея. Как поведет себя не обстрелянный командир в первых боях? Вспоминая все, что крутилось в ее голове, Ольга могла сказать одно — в июне 41-го ошибались все. Но ошибались-то в первую очередь в силу отсутствия надежной и достоверной информации.

Вопрос стоял так. Можно ли с такой армией ввязываться в маневренное противостояние с вермахтом? Теоретически — да, раз в худших условиях выиграли, выиграем и в этот раз. Но практически всегда следует спросить себя, а нет ли лучшего варианта?

Ольга формулировала этот вопрос так: если боксер приглашает на ринг футболиста, должен ли тот туда лезть или с его стороны мудрее будет пригласить боксера на футбольное поле? Если ты заведомо уступаешь противнику в количестве автотранспорта, и это отставание непреодолимо за оставшееся время, стоит ли тебе ввязываться в маневренное противостояние? С другой стороны вся история войн учит, что в подавляющем большинстве конфликтов при прочих равных условиях побеждает более маневренный и более организованный противник. Исключения скорее подтверждают правило. Поэтому следовало так подготовить территорию будущего столкновения, чтоб лишить противника этого преимущества.

Еще в ноябре они с Ватутиным представили на рассмотрение Генштабом теоретическую работу, в которой давался ряд рекомендаций направленных на противодействие маневренному противнику, объединенные названием, — "полоса замедления".

Тезисное описание полосы включало в себя следующие мысли:

Теория блицкрига возникла из опыта Первой Мировой войны, когда войска противника пребывали в постоянном соприкосновении, и трудности в прорыве позиционной обороны, большие потери, сопровождающие атакующие действия, заставили теоретиков военного дела разрабатывать новые способы борьбы с противником.

Как известно, согласно теории блицкрига задача атакующей стороны, не вступая в боевые столкновения с основной массой обороняющихся войск, танковыми ударами проломить сопротивление на отдельных участках и сходящимися клиньями охватить обороняющуюся группировку войск, громя ее тылы, штабы, отсекая от источников снабжения. После этого, рассекая окруженные войска на части ударами с различных направлений, разгромить окруженного противника.

Не возражая против того, что кардинальным методом борьбы с танковыми прорывами являются, как фланговые удары своими мобильными соединениями закрывающие прорыв, так и встречный удар по прорвавшейся группировке, в работе ставилась несколько иная задача. Описать методы и приемы, с помощью которых обороняющаяся сторона сможет существенно уменьшить среднюю скорость продвижения противника, используя сравнительно небольшие силы имеющиеся в ее распоряжении на участке прорыва.

Здесь, кроме классических засад и заслонов, осуществляемых подвижными частями отступающих войск, призванных громить передовые дозоры наступающих, заставлять их разворачиваться в боевые порядки, рекомендовалось применять следующие методы:

Поскольку темп наступления напрямую, помимо прочего, зависит от качества используемой инфраструктуры (состояния дорог, мостов, развязок) то в работе выдвигалось утверждение, что в силу ограниченных ресурсов, усилия в обороне должны быть напрямую связаны с качеством обороняемой инфраструктуры. Исходя из этого положения, следовал неочевидный вывод. Поскольку города являются инфраструктурным узлом, сосредоточением шоссейных и железных дорог, то их обороне нужно уделять повышенное внимание.

Города, как правило, размещаются на берегах рек и включают в себя мосты, как обычный транспортный, так и железнодорожный. Кроме этого, в городах сосредоточена промышленность, и при внезапном отступлении все это добро не удастся эвакуировать. Для отступающих войск, города представляли прекрасную возможность в сравнительно короткие сроки и минимальными усилиями создать укрепленный пункт готовый к круговой обороне, способный длительное время сковывать силы противника значительно превосходящие личный состав обороняющихся подразделений. Эти и многие другие причины приводились в представленной работе, чтоб обосновать тезис о необходимости защищать города даже оставляя эти подразделения сражаться окруженными при отступлении. Среди них отмечались:

Серьезные трудности для наступающего противника связанные, как со штурмом обороняющегося города, так и с обходом подразделений защищающих город и остающихся в его тылу.

Значительные силы противника связываются блокировкой окруженного города.

При штурме, в городских боях, неизбежны серьезные потери в живой силе. В таких столкновениях, в силу быстро меняющейся обстановки, тесного контакта наступающих и обороняющихся частей невозможна эффективная поддержка наступающих артиллерийским огнем и авиацией. Удары по площадям малоэффективны и приведут лишь к разрушению зданий в захватываемом городе.

Кроме этого, рекомендовалось максимально увеличить территорию бездорожья данной полосы, путем разрушения и минирования второстепенных дорог, созданием искусственных оползней, преград, рвов. Территория бездорожья занимается легкой пехотой и отрядами особого назначения, задача которых организация засад и диверсий на дорогах, нападение на колонны противника, наведение на цель штурмовой авиации и ночных бомбардировщиков. Они заранее готовят места засад, пути отступления, сеть баз и складов вплоть до лесных аэродромов, через которые будет осуществляться снабжение.

Таким образом, замедление противника базировалось на трех "китах":

Опорных пунктах, привязанных к существующим населенным пунктам и контролирующих инфраструктурные узлы. Перед защищающими их подразделениями ставились следующие задачи:

Не дать противнику " с ходу" овладеть данным населенным пунктом. Заставить наступающего противника прокладывать обходной маршрут. При этом, постоянно атаковать его фланги, сковывая максимально возможные силы. Держать оборону либо до прихода наступающих подразделений РККА, либо до исчерпания возможности обороны города, после чего, согласованным ударом прорвать окружение и присоединится к частям легкой пехоты, действующим в окрестностях данного населенного пункта.

Промежутки между опорными пунктами контролируются мобильными танковыми группами, поддерживаемыми конницей и мотопехотой, способными неожиданными ударами в голову или во фланг наступающей колонны остановит движение, заставить противника разворачиваться в боевые порядки. Кроме этого, они устраивают заслоны на всех основных дорогах в удобных местах (за мостом который будет взорван, на дефиле дороги, в лесу рядом с дорогой, на крутом холме, и т.д.). Задержав противника, при угрозе окружения отходят на соединение с основной группой.

Территория бездорожья занимается легкой пехотой и отрядами особого назначения, перед которыми стоят следующие задачи:

Нападения на разведотряды, передовые и боковые дозоры противника. Организация засад и диверсий на дорогах, обстрел колонн противника, наведение на цель штурмовой авиации и ночных бомбардировщиков. Осуществление постоянного флангового давления на коммуникации противника с целью вывода из строя максимального количества транспортных средств.

Такими были основные тезисы представленной работы и естественно, эти тезисы требовали детальной проработки, которой они с Ватутиным и занимались в последнее время. Но недаром говорится, что дьявол скрывается в деталях. Эти детали часто ставали предметами жарких споров не только между авторами, но и другими военачальниками любившими поучаствовать в дискуссиях. Сегодня с Ватутиным к ним в купе пришел комбриг Захаров Матвей Васильевич, переведенный в начале года на службу в Генштаб РККА. Не успел он перебраться из штаба Ленинградского ВО, где служил до перевода, как его сразу определили в комиссию проверять боеспособность частей РККА.

Прочитав их новое сочинение, у него, конечно, появилось много вопросов к авторам, которые Ватутин умело перефутболил на Степанову.

— Товарищ Степанова, я правильно вас понял? Вы, по сути, предлагаете при отступлении все развалить и превратить эту полосу в дикое поле?

— Кроме мостов, железных дорог и некоторых второстепенных дорог, товарищ комбриг, мы больше ничего не предлагали разрушать.

— А что, по-вашему, станет с городами, в которых вы предлагаете занять круговую оборону?! Что станет с мирным населением?!

— Мирное население из мест предполагаемых боевых действий будет максимально эвакуировано заранее. Состояние городов будет зависеть от интенсивности боев, которые там будут вестись.

— Зачем вам вообще сдались эти города? Вы что не понимаете, что части РККА, которые будут там вести бои — это смертники?

— Товарищ комбриг, в работе ясно указано — каждый город является более или менее крупной железнодорожной развязкой, туда сходятся шоссейные дороги. Если восстановить полотно относительно легко, то без овладения городами наладить железнодорожное движение — невозможно. Невозможно управлять близлежащими территориями. Весьма непросто проложить обходные маршруты и наладить нормальное движение, учитывая все три фактора сопротивления. С другой стороны в городах очень удобно оказывать сопротивление механизированному противнику и заставить его биться один на один, глаза в глаза, штык на штык. Без поддержки артиллерии, танков и авиации. Это как в лесу. Недаром города называют каменные джунгли.

— Кто их так называет?

— В какой-то книжке американского автора читала такое сравнение.

— Вы не сказали, что будет с окруженными бойцами.

— Они будут выполнять полученный приказ. Именно это обязаны делать бойцы, как в мирное, так и военное время.

— И сколько времени они, по-вашему, будут выполнять такой приказ?

— Вы сами понимаете, что это зависит от усилий противника. Если будет поставлена задача — взять город любой ценой, то день, два, но потеряют живой силы не меньше один к пяти. Если — взять с минимальными потерями, две-три недели продержаться. Их будут снабжать по воздуху, но когда заготовленные заранее припасы закончатся, придется уходить. Пойдут на согласованный прорыв с поддержкой авиации и отрядов легкой пехоты и скроются в лесах. Товарищ комбриг, может, в работе не очень детально изложено, но нам казалось умному — достаточно. Полоса — это территория, подготовленная таким образом, чтоб создать максимальные трудности передвижению автомобильного транспорта противника. Исторически так сложилось, что — "все дороги ведут в Рим". Это значит, в любой более-менее крупный город дороги сходятся радиально. Власти вынуждены тратить огромные средства, чтоб решить проблему объездов и объездных дорог, и это у них плохо получается. Учитывая, что артиллерия и минометы подразделений удерживающих город будут дополнительно контролировать территорию полосой в десять километров за чертой города, объезд незанятых городов будет для противника сопряжен с большими трудностями, вплоть до прокладки временных дорог. А это дело не быстрое. Кроме этого, все наши части, которые противник, осуществляющий стратегию блицкрига, будет вынужден оставить в своем тылу, начинают давить на его все растягивающиеся коммуникации. Таким образом, мы ставим перед противником неразрешимую задачу. Чтоб не входить в позиционное противостояние, ему необходимо осуществить широкий обхват наших частей. Но дороги, по которым идут войска, подвозятся боеприпасы, противник будет вынужден защищать и сам создаст полосы позиционного противостояния вдоль своих дорог. Получается замкнутый круг. Таким образом мы дислоцируем в полосе наступления противника как обычные части РККА, для защиты городов и связанных с ними опорных пунктов, так и части действующие в условиях бездорожья. Но размещаем их в пределах этой полосы, совсем не так, как принято в современной военной науке. Фактически, мы начинаем защищать инфраструктуру, а не территорию, и размещать наши войска с разной плотностью. Там где можно быстро проехать — плотней, заставляя противника за овладение дорогой платить и временем и кровью. Там где дорог нет — беспокоящий обстрел и снайперский террор. Тут уже ямы и буераки позаботятся о том, чтоб противник не разгонялся. За счет этого, относительно ограниченными силами и средствами мы можем создать глубокую и мощную защиту основных магистралей, которая вынудит противника искать нехоженые тропы. Это потребует необычного планирования. Чем важнее данный мост, магистраль, транспортная развязка, для быстрого перемещения войск и грузов, тем упорней ее нужно защищать, тем больше сил и средств нужно затратить на ее оборону. Фактически, это довольно сложная задача на оптимизацию и чем точнее и грамотней будет проведено планирование, тем проще и дешевле мы сможем достигнуть поставленных целей. Если противник достаточно узкой полосой втянется на глубину больше ста километров, возникают хорошие предпосылки для фланговых ударов наших войск. Если начнет зачистку захваченной территории, то втянется в изнурительные и непривычные для него столкновения с отрядами особого назначения и легкой пехоты на знакомой для них и подготовленной местности, а также в городские бои. В любом случае темп наступления будет потерян. Со своей стороны, я не вижу другого выхода для противника как полная зачистка территории. Наступать, постоянно удлиняя незащищенные фланги, увеличивая плечо автомобильной доставки грузов на передовую это прямой путь к поражению. Ввязываясь в зачистку территории, противник не сможет продолжать наступление, вынужден будет остановиться, ослабить фронт, что создает предпосылки к успешным атакующим действиям наших войск.

— Я понимаю, что вы хотите этими предложениями разрубить гордиев узел между необходимостью глубоко эшелонированной обороны и ее стоимостью, а также количеством земли отвлекаемой от сельского хозяйства. Но вы отдаете себе отчет, сколько дополнительных дивизий нужно разместить за линией Сталина, чтоб воплотить ваши идеи в жизнь? Я не говорю уже о том, какие средства нужно выделить, чтоб провести хотя бы минимальную подготовку городов к круговой обороне... а такого количества подразделений легкой пехоты просто нет во всей РККА.

— Грубые прикидки мы, конечно, делали, а серьезные расчеты это дело Генштаба. Не могли же мы у вас хлеб отбирать, уважаемый Матвей Васильевич. А на основании таких расчетов и будут создаваться эти подразделения в нужном количестве, вы лучше меня знаете планы увеличения личного состава РККА на ближайшие три года. И размещать их где-то надо, не понимаю чем предложенный в работе вариант хуже другого. Средства можно частично использовать те, которые выделяются на модернизацию линии Сталина, фактически эта полоса является ее продолжением, как вы верно заметили.

— Скажу откровенно — если спросят мое мнение, я скажу, что эти средства лучше потратить на механизацию РККА, на новые машины, тягачи, танки. Толку будет больше чем от ваших оборонительных сооружений. Как вы не хотите понять, — войны выигрывает наступающий, инициативный. Оборона — это путь к поражению.

— Шведы под Полтавой... Наполеон 1812 год, напомните мне, а то я запамятовала, кто наступал, а кто одержал победу? Дневники Дениса Давыдова 1812 года читали? Уверена, что нет, а я вот читала и товарища Ватутина заставила прочесть. Талантливый был человек, несмотря на непролетарское происхождение. Он первый применил на практике то, что можно охарактеризовать термином — тотальная война.

— Тотальная... любая современная война носит тотальный характер, товарищ Степанова. Ведется на земле, в воздухе, на море, на фронте и в тылу.

— Вот вы правильные слова говорите, товарищ Захаров, только общие, а мы попытались с товарищем Ватутиным несколько конкретизировать, кто и как будет в этом самом тылу воевать, какие части и где размещать, какие объекты готовить к обороне.

— Не надо обижаться на критику. Мне непонятны некоторые вопросы, и я их прямо задаю. Какой смысл оставлять в городе подразделения попадающие в окружение если враг обойдет город и продолжит наступление? Каким образом части легкой пехоты смогут задержать механизированные колоны?

— Давайте представим себе ситуацию, что мотострелковая дивизия, двигаясь по дороге, натыкается на хорошо укрепленный опорный пункт, откуда по колонне открывают огонь. Понеся определенные потери, командир дивизии оставляет части, усиленные артиллерией бороться с опорным пунктом, вызывает авиационную поддержку и рассылает разведчиков искать обходной путь. Вскоре ему докладывают, можно в десяти километрах через поле объехать, дороги нет, но машины пройдут, минометы и артиллерия опорного пункта не достанет. Командир дивизии отдает приказ двигаться в обход, высылает передний боевой дозор, за ним строит колонну. Впереди бронетранспортеры, за ними грузовые машины. Когда грузовики выезжают на поле по ним начинает вести огонь миномет или станковый пулемет с закрытой позиции. Бойцы, ведущие обстрел и группа прикрытия регулярно меняют позицию, как только минометы и артиллерия противника начнет нащупывать их месторасположение. Я консультировалась с военными, что будет делать командир противника в такой ситуации. Большинство утверждает, что если огонь будет вестись только одним минометом, командир вышлет группу на розыск позиции миномета, колонну рассредоточит по полю, и будет продолжать движение, пытаясь поскорее вырваться из под обстрела. У него приказ к определенному времени достигнуть намеченного рубежа, и другого выхода нет. В этот момент вступают в работу бойцы, оснащенные бесшумным оружием, расположенные и замаскированные рядом с полосой движения автотранспорта. Их задача, пользуясь обстрелом всадить по пуле в радиатор каждой проезжающей машине и не обратить на себя внимание. Поскольку обстрел продолжается, каждая машина будет стараться побыстрее покинуть простреливаемую зону. Но с пробитым радиатором далеко не уедешь. Проехав несколько километров, машины станут. За это время прилетят наши штурмовики, вызванные наблюдателями, начнут утюжить неподвижную колонну. Остановится колонна под обстрелом, будет ждать пока нейтрализуют миномет, еще лучше. Впрочем, для прилетевших штурмовиков это не имеет значения. Вот вам один из вариантов.

— Так гладко, как вы это обрисовали, в жизни не бывает. А что будет в неблагоприятном варианте, можете сказать?

— Всякое может быть, товарищ комбриг. Все зависит от того, сумеют ли немцы засечь стрелков с бесшумным оружием, насколько быстро сумеют отогнать миномет с занимаемой позиции. Если цель точно не засекли, известен лишь приблизительный район нахождения миномета, подавить будет очень трудно. Бегать за ним по лесу, тоже приятного мало. Группы прикрытия могут придумать много неприятных сюрпризов тем, кто будет стараться его обнаружить. Конечно, если засекут стрелков и обезвредят, проедут без особых потерь. По-разному все может сложиться, нужно пробовать, отрабатывать разные сценарии и выбирать лучшие варианты. Но такую полосу необходимо создать. Это существенно улучшит наши шансы в борьбе с агрессором. Он вынужден будет принять тот вид боевых действий, к которому мы готовы лучше него, не сможет воспользоваться своим преимуществом в моторах, не сможет продолжать выполнение собственного плана. А самое главное, будет вынужден вперед выпустить пехотные части, как более приспособленные к преодолению создаваемых нами помех. Как только это произойдет, мы фактически сравняемся в мобильности наших подразделений и можно начинать планировать контрудары, рассекать и окружать отдельные группировки, вести нормальную военную работу с противником, который не сможет преподнести неожиданных сюрпризов. Знаете, есть такая китайская игра, называется — "камень, нож и бумага"?

— Первый раз слышу.

— Сейчас я вас научу. Можем поиграть на желание. Сразу предупреждаю, если выиграю, то у меня появится желание дать вам щелкан, товарищ комбриг.

— Смелая вы девушка, а моих желаний не боитесь? И какое это имеет отношение к теме нашего разговора?

— Отвечаю по порядку. От нескромных желаний меня муж защитит, а история этой игры весьма занятна. По легенде ее изобрел великий полководец, когда обучал своих детей и учеников искусству войны. В этой игре, нож — символ конницы, в наши дни, механизированных соединений, камень — символ укрепления, крепости, а бумага — пехотных соединений. Конница не может взять укрепления, в наши дни, танки не могут одолеть артиллерийский дот — камень ломает нож. Конница, танки бьют пехоту так, как нож режет бумагу, а пехота окружает и берет укрепления, — бумага обматывает камень. Такой символизм заложил древний полководец в эту игру. На любую тактическую схему, любую операцию стоит взглянуть с этой точки зрения. Против немецкого ножа, которым он привык резать чужую оборону, мы ставим камни. Они вынуждены либо душить пехотой наши укрепления либо искать для танков иные пути. В любом случае они проиграют.

— Ваши слова... да... что ж давайте играть. Надеюсь, муж не будет возражать если мы послушаем как вы кукарекаете бегая по вагону. Не давать же вам щелканы в самом деле.

* * *

Глава 2

Андрей проснулся под стук колес от непереносимого желания облегчить свою жизнь. За окном вагона проплывала заснеженная тайга скованная февральскими морозами. Спрыгнув с полки и скривившись от головной боли, он пошел искать подходящее место. Каждый шаг отдавал тупым ударом в голову. События вчерашнего дня остались в памяти в виде отдельных, несвязанных между собой кадров на фотопленке. Единственное в чем он был уверен, это в том, что едет к месту прохождения военной службы.

Родился Андрей Копытов в небольшом дальневосточном селе Хабаровского края, в семье потомственных казаков. Отец рассказывал, что предок их пришел в Сибирь вместе с Ермаком, а дед, убежав из дому, приехал в эти края вместе с переселенцами из Вологодской губернии. Прадед и его побратим договорились о свадьбе своих новорожденных детей, когда те еще говорить не умели. Но не сподобилась деду его пассия, не захотел он с ней жизнь свою связывать. А поскольку прадед мягким нравом не отличался, был твердо уверен, что любую жену и любую кобылу можно сделать шелковыми с помощью нагайки, пришлось деду, собрав котомку, садиться в поезд везущий переселенцев в Приамурье. А что делать, если прадед сказал: или женишься, или убирайся из дому.

Да и манила деда амурская земля хорошей пушниной, желтым металлом и прочим набором прелестей о неведомых краях. Женился дед на переселенке, о том, что сам из казаков никому не говорил и сыновьям своим о том рассказывать запретил. Желтого металла дед не нашел, но фантастических рассказов от отца о том, какая охота здесь была, сколько зверья водилось в их местах, Андрей наслушался вволю. Отец с одной охоты уже прокормить семью не мог и был вынужден пахать землю. Лишь зимой, когда зверь в шубу одевается, брал отец ружье, набивал котомки припасами, впрягался в небольшие санки на широких полозьях и уходил недели на две в тайгу. По возвращению отдыхал неделю, наводил порядок с добытыми шкурками и снова в тайгу.

В 1914-м году пошел отец на войну и отвоевал три года в пехотном полку, дослужившись до унтер-офицера. Как началась смута в 17-м, как развалили революционеры армию, их полк в полном составе двинулся по домам. Приглашал его дружок фронтовой, которому он жизнь спас, к себе, расписывал какие у них девки красивые, но не мог забыть батя смешливой и вертлявой соседской девчонки. Вернувшись домой, сразу взял ее в жены и начал обустраивать свой дом.

Революция не прошла стороной их таежный край. Но сказал дед своим сынам:

— Не наша это война. Не дело это по родичам стрелять. А у нас что там, что там родня имеется. Без нас разберутся.

И увел всю семью в тайгу. Подальше от дорог и натоптанных троп. А с ним еще несколько семей ушло. Потом еще. Так и возникло в тайге новое поселение. В уездном городке появлялись только последние новости узнать да поменять шкурки на припасы и железоскобяные изделия.

Постепенно все в стране успокоилось. А то, что закупать меховые шкурки вместо старых купцов начала какая-то артель с труднопроизносимым названием, так главное, чтоб в ней имелся нужный охотнику товар. А вздумает новая артель с охотника три шкуры драть, так ведь и контрабандисты из-за границы ходят. И не меньше артели мехом интересуются.

Через два года после свадьбы, и через год после рождения дочки, появился в 1919 году на свет и сын — Андрей Копытов, потомственный казак и охотник. Мелкокалиберную винтовку отца, которой он бил пушного зверя, Андрей научился разбирать, чистить и собирать, раньше, чем выговаривать букву "р". А как подрос, начал клянчить у отца, чтоб с собой на охоту брал.

— До ста тебе уже считать в школе научили?

— А то!

— Тогда бери ведро с водой в левую руку, подымай вровень с глазом и считай до ста. Как до ста досчитаешь, руки не опустишь — пойдешь на охоту.

— Батя, а рука прямая или согнутая?

— Чуток согнуть можешь, ружьишко чай не на прямой руке держать. Раз на охоту захотелось, сам должон знать, как руку держат.

Тринадцать было Андрею, когда в первый раз повел его батя на охоту, а в свои девятнадцать он с пятидесяти метров попадал из мелкашки в пятикопеечную монету или белке в глаз. Но не только метко стрелять и скрадываться по лесу научил его отец. Ухватки рукопашного боя, умение владеть ножом и шашкой, грамотно обиходить лошадь, ориентироваться на местности, выживать в лесу, и много еще всякого разного настойчиво и целенаправленно закладывалось в голову, руки и ноги будущего казака.

За будущую службу Андрей не переживал, и на свои первые в жизни армейские сборы ехал как на экскурсию в большой мир, о котором он до сего дня только слышал. Сосед Степан, успевший уже два раза отслужить по три месяца, рассказывал ему о ней много интересного. Если первый раз вся его служба свелась к ходьбе строем, распеванию программной песни "Но от тайги до британских морей, Красная Армия всех сильней", активному участию в строительстве оборонительных сооружений вдоль границы с Манчжурией и употребления водки в значительных количествах, то во второй раз все было не так просто.

Каждый день с утра километровая пробежка с препятствиями и зарядка. Взводные и ротные командиры личным примером показывали своим бойцам, как нужно ежедневно тренировать свое тело и волю. После совместного завтрака (младшему и среднему командирскому составу предписывалось обязательное совместное питание с рядовым составом), занятия в поле. После обеда теоретические занятия, матчасть, разборка, сборка винтовки, ППС и ручного пулемета, строевая подготовка на плацу. Больше всего жалел Степан, что отправившись по пьянке на губу, лишился возможности попасть в сержантскую школу и остаться в армии.

— Смотри, Андрюха. Через три месяца ваш командир взвода будет направлять отличившихся бойцов на сержантские курсы. Если ты попадешь, как я в пехоту, там курсы сержантские — четыре месяца. Возвращаешься, тебе дают командовать отделением, зарплату неплохую платят. Если твое отделение становится лучшим в вашем взводе, тебя могут направить на командирские курсы, а там знаешь, сколько денег платят...

— Сколько?

— Много, Андрюха, мы тут таких деньжищ и невидали... а еще постарайся в снайперы попасть.

— А это кто такие?

— Снайпер, Андрюха, это меткий стрелок. Если ты в своем отделении лучше всех стрелять будешь, тебя запишут в снайперы и отправят на снайперские курсы. Их отдельно учат, паек у них лучше, строевой подготовки нет, денег больше платят...

— А ты чего не попал?

— Был у нас кореец в отделении, с ним и ты бы не смог тягаться...

Степан не мог знать, что с лета 37-го года в армии произошли существенные изменения. После смены высшего командного состава в 1936 году были введены обязательные жесткие нормы физической подготовки командного состава всех рангов и возрастов. Основная зарплата всех без исключения командиров была уменьшена на треть. Был детально доработан почасовой план занятий с личным составом. Четко было прописано, какие навыки и умения должны получить бойцы после очередных трехмесячных сборов. Результаты работы командиров должны были проверяться независимой комиссией. Взвод, рота, батальон — на практике в поле. Полк, дивизия, бригада — по результатам штабных учений. В зависимости от показанных результатов, командирам назначалась, либо не назначалась, премия. Величина премии тоже определялась на основании разработанных норм.

И легко могло так оказаться, что командир взвода, показавшего хорошие результаты, мог получать больше чем командир роты не уложившейся в нормативы. Чего не знал не только Степан, но и большинство значительно более высокопоставленных лиц, что ввести такую систему организации и оценки деятельности командира предложила руководству страны одна малозаметная сотрудница НКВД. После первой же своей поездки в войска предложила она систему премирования и контроля, в которой смешались элементы принятые как в учебных заведениях, так и в производственной деятельности. Армия и школа имеют много общего. Отличаются они только возрастом контингента, изучаемыми предметами и возможностями кнута и пряника находящимися в руках командира и педагога. А поскольку в армии неуспевающих быть не может, то и оценку работы командира следует проводить по результатам показываемым его бойцами.

Руководство страны подумало, посоветовалось с товарищами военными. Поскольку мнения высших военачальников разделились практически поровну, то было принято решение внедрить предложенную систему в войска. Товарищ Сталин был близок к производству и система поощрения рублем была ему понятна. Тем не менее, он был глубоко уверен, что в армии системы поощрения и наказания ограничиваться рублем не могут. Слишком многое стоит на кону. Но, здраво рассудив, что данная система ни коем образом не отменяет других форм и методов, как поощрения, так и наказания, решил, лишней она не будет.

Кроме этого появились учебные планы, где был расписан каждый час службы солдата, и выполнение этих планов постоянно контролировалось. А также: экзамены, принимаемые независимой комиссией, постоянные проверки, в результате которых командиры могли не только из армии вылететь, но и отправиться осваивать новые сельхозрайоны, курсы переподготовки командиров всех рангов, где их гоняли как курсантов. Много чего изменилось за последние два года... и как говорит народная мудрость — "вода камень точит". Не мытьем, так катаньем, но ситуация в армии начала меняться, так всегда бывает, когда вместо слов основное задание можно выразить в цифрах. Столько-то выбить очков на стрельбище, за такое-то время окопаться, за столько-то пробежать три километра в полной выкладке. Когда знаешь, что от тебя будут требовать, не на кого сваливать свою лень и безделье.

Нет ничего идеального, недостатков хватает в любой системе, как бы совершенна она не была. Весь вопрос только в том насколько комфортна созданная система для лентяев и бездельников. Если некомфортна, то и у них есть шанс стать полезными членами общества. Для чего-то же их создал Господь. Нужно верить в мудрость Творца...

По приезду в Хабаровск, Андрей в тот же день попал в снайперскую школу. Прямо в призывном комиссариате неизвестный командир попросил выйти из строя всех, кто стрелял из винтовки, и считает себя метким стрелком. После короткого собеседования с новобранцами, отозвавшимися на этот приказ, почти все они в тот же день были доставлены и поставлены на довольствия как новые курсанты в снайперском учебном центре, готовившем бойцов по специальности — снайпер-разведчик.

Очередной набор курсантов начал занятия еще в январе, но большой отсев в первые же недели учебы заставил руководство школы озаботиться пополнением. Отчислять не возбранялось, но план по количеству подготовленных бойцов никто не отменял. Ждать пополнения курсантов из войсковых частей было слишком долго, вот и пришлось руководству отбирать кандидатов прямо в призывном комиссариате. Документам предстоял более сложный маршрут, прежде чем и они попадут в отдел кадров снайперской школы.

Согласно последним изменениям, произошедшим как в военной доктрине Красной Армии, так и в структуре частей и боевых уставах, количество специально обученных стрелков должно было существенно возрасти. Расширялись их функции и методы использования, как в обороне, так и в наступлении.

Поскольку Советский Союз декларировал миролюбивою внешнюю политику, построение социализма в отдельно взятой стране и принципы мирного соревнования различных социальных систем, то основной военной доктриной стала доктрина оборонительная. Она предусматривала обескровливание войск противника в приграничных оборонительных боях с последующим контрнаступлением, окружением и разгромом ослабленной группировки противника.

Новым элементом военной доктрины стало понятие глубины полосы боевых действий. Суть этого понятия состояла в том, что с развитием боевой авиации, линия фронта боевого контакта с противником превращается в полосу, глубина которой зависит от количества и качества авиации применяемой на данном участке. Взаимодействие авиации с подразделениями, оперирующими в полосе боевых действий, может варьироваться в широких пределах. От заброски диверсионных групп, их материального снабжения, до взаимодействия с крупными воинскими подразделениями, действующими в тылу врага. Авиация, в свою очередь, получала от подразделений действующих в тылу информацию о передвижении противника, помощь в наведении на цель ночных бомбардировщиков и штурмовиков.

Соответственно руководством уделялось большое внимание созданию частей и подразделений, способных практически воплотить в жизнь идеи, заложенные в данной концепции. В первую очередь к ним относились части легкой пехоты и десантные части.

Легкая пехота получила свое название по аналогии с названием однотипных частей германской армии. Имелись в виду подразделения, действующие в условиях бездорожья, лесов, пересеченной местности, где отсутствуют коммуникации проходимые для грузового транспорта и тяжелой артиллерии. Такие части вместо артиллерии усиливались дополнительными минометными дивизионами, противотанковыми ружьями и пулеметами. Комплектовались исключительно гужевым транспортом и вьючными животными. Выполняя приказ, могли оставаться на территории захваченной противником для флангового давления на коммуникации.

В десантных частях была существенно увеличена доля разведывательно-диверсионных групп. В некоторых теоретических работах касающихся развития десантных войск высказывалась крамольная идея, что масштабные десантные операции, основанные на массовом парашютном десанте, это малоэффективное и дорогостоящее мероприятие, для которого отсутствуют тактические и стратегические предпосылки. Любые надуманные задачи, стоящие перед такими операциями проще, эффективней и дешевле решить глубокими рейдами бронетанковых и механизированных частей. Задачи десантных войск, по мнению их авторов, заключаются в разведке и нанесении точечных ударов по важным пунктам коммуникаций и управления войсками. Таким как: штабы, склады боеприпасов и ГСМ, аэродромы, мосты и железные дороги. Крупные же десантные операции возможны либо морским транспортом, имея возможность создать морской мост снабжения, либо захватом аэродрома и созданием устойчиво действующего воздушного моста снабжения. В обоих случаях для выполнения поставленных задач могут быть задействованы обычные сухопутные войска.

В снайперской школе, еще будучи курсантом, Андрей был зачислен во второй разведывательно-диверсионный взвод входящий в состав отдельного десантного батальона. На самом деле все было наоборот. По документам, боец Копытов был зачислен в состав десантного батальона, а оттуда, в тот же день направлен на учебу в снайперскую школу.

В 1938 году Дальний Восток был самое горячее место в военном отношении. Советский Союз, как и САСШ, и Великобритания помогали Китаю бороться с японской интервенцией, начавшейся в 1937 году, что очень не нравилось стране восходящего солнца. Вместо планируемой быстрой победы, война с Китаем грозилась затянуться надолго. Раздражение агрессивного соседа проявлялось в многочисленных провокациях и приграничных конфликтах, число которых в 1938 году начало стремительно расти.

Соответственно руководство страны предпринимало меры по усилению обороноспособности Дальневосточной армии во главе которой, вместо растолстевшего героя Гражданской войны, маршала Блюхера, был назначен командарм второго ранга Конев. Комкор Штерн стал его заместителем и начальником штаба.

Все новинки оружия: крупнокалиберные пулеметы 12,7 мм, автоматические зенитные пушки 23 мм и 37 мм, ППС, минометы 82 мм, новая авиационная автоматическая пушка 23 мм, поступали в первую очередь в части Дальневосточной армии. Многие "испанцы" вернувшиеся домой, как авиаторы, так и командиры других родов войск, отправлялись инструкторами на курсы переподготовки командного состава РККА, где они делились боевым опытом со своими коллегами.

На вооружение специальных подразделений НКВД, армейской разведки и разведывательно-диверсионных подразделений десантных войск и легкой пехоты с весны 1938 года кроме классической снайперской трехлинейки, стала поступать также винтовка снайперская специальная — ВСС 10,67, предназначенная для малошумной и беспламенной стрельбы. Это было первое специально спроектированное оружие в комбинации ствол и патрон для этих целей. Первые экземпляры винтовки сразу попали в снайперский учебный центр Дальневосточной армии.

Глушитель "Брамит" уже довольно долго был на вооружении спецподразделений, но он был эффективен лишь в комбинации с револьвером "Наган" с его дозвуковой скоростью пули, что ограничивало его применение расстоянием не большим тридцать-сорок метров.

Техническое задание на разработку бесшумного оружия с дозвуковой скоростью пули, сформулированное армией совместно с НКВД ставило перед оружейниками целый ряд проблем. Требовалось совместить низкую скорость пули со способностью пробить стальную каску на расстоянии в четыреста метров и кучностью в 45-50 сантиметров на той же дальности. Но к их удивлению рекомендации управления внешней разведки по реализации поставленной задачи, полученные вместе с ТЗ, оказались на удивление точными.

Среди них числились:

— Взять за основу магазинную винтовку Мосина со стволом большего калибра, например от винтовки Бердана калибром 10,67 мм.

— Ствол укорочен, не более 400 мм. Во второй половине ствола, сквозные отверстия по ходу нарезов для стравливания части пороховых газов в заднюю часть глушителя.

— Интегрированный глушитель с открытым прицелом. Принципиальная схема прилагается.

— Гильза стандартная, переобжатая на пулю большего калибра. Уменьшенная насыпка пороха, обеспечивающая скорость пули не выше 310 метров в секунду.

— Прицел оптический ПУ 3.5х22 (начал выпускаться с 1937 года и заменил прежний прицел ВП).

— Насыпка пороха и изготовление пуль двух видов (обычная и бронебойно-зажигательная) должны проводится с повышенной точностью и тщательностью, обеспечивающие требуемые результаты по кучности.

— Приклад специальный со сменными накладками для зимнего и летнего варианта одежды. Принципиальная схема прилагается.

Выполнить предложенные рекомендации и создать на их основе первые опытные образцы никакого труда не составляло, так же, как выбрать качественные стволы из большого количества находящихся на резервных складах винтовок Бердана.

К удивлению исполнителей, первые же опытные образцы нового оружия сразу показали очень приличные результаты. Поигравшись с длиной ствола, оптимальными размерами и весом пули, разработчики до конца 1937 года сумели создать опытный образец оружия и патронов удовлетворяющий ТЗ. Военная приемка прошла успешно, а с весны 1938 года началось серийное производство данного изделия. Была поставлена задача, в течение года довести выпуск винтовок ВСС до пятнадцати тысяч штук, а боеприпасов к ним до десяти миллионов патронов в год.

Вид нового оружия был настолько непривычен для снайперов со стажем, а боеприпасы вначале настолько дефицитны, что осваивать новую винтовку поручили молодым курсантам. Никто из "старичков" не хотел менять свою проверенную мосинку на новое чудо-юдо. Плохая кучность, прицельная дальность в 400 метров отпугивали многих. Тем более, что обладателей нового оружия ожидала двойная нагрузка. Они кроме стрельбы с ВСС должны были освоить и стрельбу со старой снайперской винтовки. Учитывая, что таблицы поправок на ветер, угол места цели, температуру воздуха, отклонения атмосферного давления, упреждение по движущейся цели нужно было знать наизусть и уметь применять на практике, то овладеть двумя видами оружия за тот же строк, было практически нереально.

А если учитывать тот факт, что авторы таблиц поправок для нового оружия честно написали в самом начале брошюры, что в силу недостаточного количества настрелянных серий, приведенные данные необходимо принимать как ориентировочные, то счастливых обладателей ВСС ожидала интересная работа. Уточненные таблицы поправок обещали прислать через год. Просили высылать в их адрес все результаты стрельб, в которых были обнаружены отклонения от приведенных величин. В конце оптимистично утверждалось, что на дальностях до четырехсот метров рекомендованных для прицельного огня с данного оружия, в силу большого веса пули (22 грамма) и низкой скорости полета (300 метров в секунду) отклонения от приведенных в брошюре величин не ожидаются, даже после настрела необходимой статистики.

Первые три месяца Андрей и не знал, что стал одним из счастливых обладателей новой чудо винтовки. Боеприпасов к ней практически не было, поэтому инструктора даже не показывали курсантам, что их ожидает в конце обучения. Тем более, что теория и практика стрельбы едва занимали треть времени занятий будущих стрелков. Основное время занимали занятия по оборудованию основной и запасных позиций, наблюдение за позициями противника. Учились вести записи обнаруженных целей в блокнот снайпера, отрабатывали навыки скрытного перемещения на запасную позицию, выстрела по цели и скрытного отступления на основную позицию.

Шестимесячные курсы в снайперской школе до конца проходили далеко не все курсанты. Треть выбывала еще до экзаменов не выдерживая нагрузок. В первую очередь статичных. Бег и силовые упражнения также присутствовали в подготовке будущих снайперов, но истинным кошмаром курсантов были упражнения типа: просидеть на корточках несколько часов с металлической кружкой воды на голове. Разрешалось передвигаться, менять положение тела, но разливать воду категорически запрещалось. Проползти по-пластунски заданную дистанцию с аналогичным украшением головы, сохранив драгоценную жидкость.

С одной стороны такие упражнения развивали неторопливость и плавность движений, необходимую для скрытного перемещения, а с другой, сразу выявляли людей излишне импульсивных, не имеющих достаточного терпения, чтоб стать снайпером-разведчиком. Таких переводили в другую учебную часть, где готовили бойцов по специальности ротный снайпер. Разница была в том, что ротные снайпера всегда действовали в составе своих подразделений имея четкие задачи, как в обороне, так и в атаке, но в тыл неприятеля не ходили. Получали аналогичную подготовку, но требования к незаметности и умению скрытно пробраться на позицию были ниже, чем для разведчиков.

Поэтому занятий по теории стрельбы, когда не нужно часами ползти со скоростью черепахи под палящим солнцем через открытое поле, избегая внимательного взгляда инструктора ищущего тебя на нем с помощью бинокля, ожидали как вечерней команды "отбой".

— Курсант Копыто! Рассчитать расстояние до цели, если горизонтальная нить прицела ПУ закрывает перебегающего пехотинца до пояса.

— Расстояние до цели — триста семьдесят пять метров! Отвечал курсант Копытов!

— Ваша фамилия мне известна, курсант Копыто. Обоснуйте свой ответ.

— Высоту перебегающего пехотинца принимаем равной полутора метрам! Горизонтальная нить прицела ПУ закрывает угол в две тысячных и половину высоты! Подставляем полученные данные в формулу расчета дистанции: Д=(В*1000)/У, где Д — дистанция до цели, В — метрические размеры цели, У — угловая величина цели в тысячных. В результате расчета получаем результат равный триста семьдесят пять метров! Отвечал курсант Копытов!

— Садитесь курсант Копыто. И не надо так кричать, когда отвечаете. Здесь глухих нет. Кто смеялся? Курсант Никифоров, а скажите нам расстояние до цели, если фигура пехотинца не полностью закрыта по ширине прицельным пеньком ПУ. Скажем, четвертая часть выглядывает.

— ... Э ээ, приблизительно двести метров...

— Почему вы так думаете, курсант? И что нам нужно сделать, чтоб вы посчитали точно?

— Мы учили, что если фигура полностью прикрыта пеньком, то расстояние до цели двести пятьдесят метров. А раз часть выглядывает, значит ближе ...

— Прицельным пеньком оптического прицела ПУ, курсант! Разницу улавливаете?

— Так точно!

— Хочется верить... так какая точная дистанция до цели? Разговорчики! Курсант Копыто!

— Я!

— Наряд вне очереди.

— Есть!

— Курсант Никифоров, вам тоже. Советую на кухне детально расспросить своего напарника, почему он вам шептал — сто восемьдесят восемь и как у него вышел такой результат.

— Есть...

Самые трудный экзамен состоял в том, чтоб в течение двух часов преодолеть двести метров по открытому полю, а инструктор с биноклем, наблюдающий за ним, тебя не заметил. Второй по сложности экзамен был на наблюдательность, зрительную память и умение вести блокнот. Курсанта выводили на позицию и задавали сектор наблюдения за условным противником. На следующий день с той же позиции он должен определить и зафиксировать все изменения, произошедшие в его секторе наблюдения за истекшие сутки. Любая пропущенная мелочь и экзамен не зачитывался.

Кроме этого, нужно было уметь бесшумно передвигаться по лесу, по малейшим приметам обнаружить засаду на пути следования, прикрывать отход группы, устраивая засады в удобных местах по пути отступления, задержать противника и вовремя убежать, догоняя товарищей. При этом уметь действовать совместно с минером и не подорваться на оставленных им гостинцах. Лишь сдав все эти экзамены, курсант допускался к экзамену на стрельбу.

Последний экзамен был максимально приближен к боевой обстановке. Нужно было ночью, в заданном секторе оборудовать основную и две запасные позиции, а утром поразить из них три цели не дав себя обнаружить инструктору. Разрешалось применять чучела и пытаться обмануть инструктора. Здесь тоже были свои нюансы. Цели были простые и сложные. Сложные цели отличались нарисованной кокардой офицера японской армии, появлялись на очень короткое время, представляли собой чаще всего головную и реже поясную мишень. Соответственно росла вероятность промаха, а в распоряжении курсанта была всего одна обойма. Не говоря о том, что любой лишний выстрел это дополнительный шанс быть обнаруженным.

Но поразить три простые цели это сдать экзамен на оценку "удовлетворительно". Чтоб заслужить оценку "хорошо" нужно было поразить одну сложную мишень, а "отлично" ставилось курсанту, снявшему хотя бы двух офицеров. Все показатели выше этого результата, естественно, оценку улучшить не могли, но стимулировались инструкторами. В школе проводилось не только официальное первенство среди выпускников, но и велся учет лучших показателей. За недолгое время существования данной школы подготовки снайперов уже успел сформироваться список лучших и их показатели. Более того, фамилии лучших выпускников школы и результаты их стрельбы украшали специальный стенд. Раньше и фотографии висели, но особист распорядился убрать.

Еще одной особенностью школы было то, что были предусмотрены различные способности и различная подготовка курсантов. Это означало, что зачеты по различным дисциплинам курсанты получали по мере готовности. Один мог пять месяцев обучаться бесшумной ходьбе в лесу, а другой сдать этот зачет через месяц. Но занятия был обязан посещать и дальше, помогая инструктору подтягивать остальных курсантов к своему уровню. После того, как курсант получал зачеты по всем вспомогательным дисциплинам, он мог претендовать на сдачу основного экзамена. В том числе и досрочно.

Учеба Андрею сразу, что называется, пошла. Многому он был обучен с детства. Без наблюдательности, умения скрытно и бесшумно ходить по лесу, на охоте делать нечего, если это охота, а не вид приятного досуга. Да и снайпер, с точки зрения Андрея, это тот же охотник, только дичь у него двуногая и сама в ответ пальнуть может. Вот и вся разница.

Теория стрельбы тоже давалась легко. К устному счету с детства был приучен. С закупщиками пушнины ухо держи востро, надуют, глазом моргнуть не успеешь. Вот и приходилось все заранее в уме сосчитать, когда к ним идешь. И не смотреть, как ловко пальцы двигают круглые косточки на счетах, а то за пять секунд запутаешься и перестанешь понимать, о чем речь идет.

Значительно проще смотреть в потолок, зная какой должен выйти результат и стоять на своем. Андрей криво улыбнулся, вспоминая события трехлетней давности:

— Триста сорок восемь рублей, сорок копеек, за твою рухлядь ##1 выходит.

##1 рухлядь — мех пушного зверя.

— Батя сказал, триста семьдесят четыре должно быть, — угрюмо отвечал подросток, принесший товар.

— Он видно сортность неправильно назначил, — снисходительно объяснял моложавый клерк с редкими волосами на рано лысеющей голове.

— Батя больше шкур справил, чем волос на твоей голове. Давай триста семьдесят четыре рубля, либо вертай товар в зад.

— Забирай деньги, сосунок! Чтоб духу твоего здесь не было!

— Пожалеешь... — процедил сквозь зубы молодой паренек. Не сводя с нового приемщика пушнины своего змеиного взгляда, он сгреб деньги в карман, затем, быстро нагнувшись над прилавком, метнул что-то другой рукой тому в глаза.

Пока матерящийся клерк вытирал слезы и пытался проморгаться от мелких крошек махорки, паренек спокойно сунул две беличьих шкурки в котомку и вышел из приемного пункта пушнины.

— Две шкурки по двенадцать сорок, это двадцать четыре восемьдесят. А этот гад, мне двадцать пять шестьдесят не додал. Все равно восемьдесят копеек в прибытке, живодер.

Не знал Андрей Копытов, что эта история имела продолжение. В тот же день в местном отделении милиции, в котором дежурил единственный, бессменный участковый поселка состоялся следующий разговор:

— Прочитал я ваше заявление, товарищ Смеянский. Вы продолжаете настаивать на возбуждении уголовного дела по факту кражи? Вы не удивляйтесь вопросу. Андрей Копытов из семьи старых переселенцев, а у них никто не ворует. Там в селе и хаты никто не запирает. За воровство у них наказание одно — выгоняют всю семью из села и соседям советуют гнать подальше.

— Да, настаиваю!

— Тогда идемте. Будем вашу заготконтору опечатывать. Потом я вызову комиссию из Хабаровска, будем полную ревизию проводить. Ведь факт кражи нужно установить. Собрать, так сказать, вещественные доказательства. Для суда ваше заявление — филькина грамота. Суду факты нужны. А по результатам ревизии кого-то из вас двоих точно судить будут. Предшественник ваш и года не пробыл. Приехала комиссия и уехал он тайгу валить. Да... а его предшественник, тот дюже хамоватый был, все с охотниками за цену пушнины ругался. Так тот пропал. Вечером все видели, как в дом вошел, лампа керосиновая горела, а утром нет человека. Как корова языком слизала. Люди шептались, мол, довел приемщик охотников до греха. Так ведь шепот к делу не пришьешь, товарищ Смеянский. Так, печать взял, клей взял, бумажные полоски тоже имеются. Чего вы встали?

— Не хочу я этой всей волокиты... товарищ участковый... можно я заберу свое заявление? А с мальцом сам разберусь, объясню ему, так сказать, что нельзя так нервироваться из-за пустяков.

— Конечно, товарищ. Оно не зарегистрировано пока. Будем считать, что нашего разговора не было. А с мальцом поговорите, оно всем на пользу будет.

Напрасно не верили товарищи Андрея по школе стрелкового мастерства, что общаясь с заготовителями пушнины можно так овладеть устным счетом. Жизнь — лучший учитель.

Так и вышло, что через четыре месяца единственным не сданным экзаменом у Андрея была стрельба, которую он решил сдавать, используя ВСС. Во-первых, с ней еще никто выпускной не сдавал, этим самым он уже становился во главе некоего нового списка, а во-вторых, Андрей был в первую очередь охотник, а не стрелок. В силу этого ему было проще заметить и оценить те несомненные преимущества данного оружия, которые были для стрелков несущественны. ВСС в той или иной мере решала основное противоречие между необходимостью скрытно вести огонь по противнику и существенными демаскирующими факторами классической снайперской винтовки.

Несмотря на компенсатор Стрельцовой — Симонова, убравший некоторые из этих факторов, такие как: задирание ствола и форс пламени после выстрела, громкого звука было достаточно, чтоб приблизительно оценить местоположение снайпера и начать поиск его позиции. Поэтому и вбивали им в голову инструктора простую мысль. В позиционном противостоянии, с одной позиции безопасно можно сделать лишь первый выстрел. Второй, это уже лотерея, а третий, как правило, будет твоим последним.

Но поменять позицию легко только на словах, а на деле задача трудная и рискованная. Часто условия местности таковы, что удачные места для стрельбы находятся на расстоянии в двести-триста метров от противника, что делает отступление снайпера не менее рискованной операцией, чем повторный выстрел. ВСС эту проблему снимала. Из этой винтовки можно было легко произвести пять-десять выстрелов с одной позиции, особенно под прикрытием отвлекающей стрельбы напарников с дальней дистанции. В этом случае противнику будет крайне сложно не только обнаружить снайпера, но даже предположить его присутствие в непосредственной близости.

Естественно, прицельная стрельба лишь на четыреста метров, кучность порядка пятидесяти сантиметров на этой дистанции, существенно ограничивали применение данного оружия, но за все нужно платить. Редко когда в этой жизни удается и удачно присесть, и рыбки съесть. Как правило, всегда приходиться выбирать и Андрей выбрал ВСС.

Инструктором по стрельбе, принимавший последний, выпускной экзамен, был великолепный стрелок, оттачивавший свое мастерство еще в стрелковых дуэлях с немецкими снайперами на полях Первой мировой войны. Снайперских винтовок в царской армии не было. Сперва он пользовался обычной трехлинейкой с открытым прицелом. Затем пробовал "винтовку смертельного боя" с перископическим прицелом, позволяющим производить выстрел из укрытия.

Он знал, как никто другой, что за самоуверенность на поле боя, где целятся не по мишеням, а по живым противникам, приходится расплачиваться очень дорого. И редко Судьба дарует шанс молодому петуху пересмотреть свое поведение, исправить ошибки. Война редко выступает в роли учителя и очень часто в роли жестокого экзаменатора. Поэтому, Виктор Макарович видел свой долг как инструктора в максимальном приближении по жестокости к будущему экзаменатору. А в том, что их курсантам придется столкнуться с ним и повторно сдавать этот экзамен на войне, никто в училище не сомневался.

Особенно придирчив был Виктор Макарович к выскочкам, пытающимся покинуть школу раньше положенного времени. Редко кому удавалось проскочить этот последний барьер вне назначенной даты. Уж больно старался старый инструктор завалить умника, вплоть до того, что не ленился ночью прийти на полигон, обнаружить готовящего свои будущие позиции курсанта, а утром жестоко обломать после первого же проведенного выстрела. А иногда еще на этапе выдвижения на первую позицию для стрельбы. Помогали ему в этом два его помощника, которых он обучал измываться над курсантами. А три пары глаз ищущих тебя на стрельбище, это не одна...

Все это знали, но в этом был вызов, а для настоящего снайпера нет большего удовольствия, как принять брошенный вызов и победить. Поэтому желающие посоревноваться с Виктором Макаровичем и его помощниками находились на каждом потоке, а фамилии досрочно сдавших (уже были и такие, несмотря на короткую историю курсов) отдельно выделялись на доске лучших выпускников школы.

Дата досрочной сдачи последнего экзамена объявлялась курсанту за сутки. Он получал на руки свое оружие, пять патронов и сухой паек. Эти сутки курсант проводил либо в сторожке, либо в лесу возле полигона. С собой брал свой маскхалат и всевозможные маскировочные самоделки. Все необходимое для самостоятельного творчества курсанты получали в самом начале занятий.

Экзамен начинался в шесть утра на следующий день и заканчивался в двенадцать. За эти шесть часов курсант должен был поразить минимум три мишени, незамеченным выбраться с полигона и доложить об этом второму наблюдателю.

Мишени на полигоне появлялись по фронту в сто пятьдесят метров и по глубине в пятьдесят. Таким образом, чтоб иметь возможность поразить любую из появляющихся целей с помощью ВСС будущая позиция Андрея должна располагаться не дальше чем в ста пятидесяти-двухстах метрах от линии окопов условного противника. Так близко еще никто не рисковал подбираться. Попасть проще, но и обнаружить тебя проще, а вот уйти с такой позиции это уже искусство доступное не каждому.

Прецедент отсутствовал, что было для Андрея дополнительным стимулом отличиться и тут. Дополнительные позиции ему были не нужны, нужно было найти одну, ту с которой можно будет попытаться уйти незамеченным. Учитывая, что последние триста метров перед мишенями являли собой относительно ровное поле, то найти и эту единственную было непросто.

Но поскольку поле было естественным, культиватором специально не выровненное, то участков с перепадами высот в пятьдесят-шестьдесят сантиметров на нем было в избытке. А такого колебания уровня почвы вполне достаточно, чтоб спрятать лежащего либо переползающего по-пластунски бойца. Поэтому, единственной самоделкой, которую на экзамен брал с собой Андрей, был полог, представляющий собой маскировочную сеть, натянутую на каркас из ивовых веток, густо раскрашенную пучками прошлогодней травы. Эту траву он заботливо собирал и дополнительно подвязывал к каркасу, когда удавалось побывать на стрельбище, еще раз пройтись по предполагаемому маршруту отступления и местной травы нарвать.

Какой бы ты себе лохматый костюм не делал, а по полю передвигаться лучше всего под пологом. Дунул ветерок, погнал по полю волну сгибающихся и поднимающихся обратно стеблей травы. Поймай это движение, передвинь в такт ему закрывающий тебя полог сантиметров на тридцать-сорок, подползи под ним и лови новое движение травы. Когда под дуновением ветра приходит в движение вся трава, уловить смещение полога невозможно. А вот ползущего по полю человека разглядеть намного проще. Дисгармонируют его движения с колебаниями травы, даже если он будет пытаться двигаться с ними в такт.

Лежать, стрелять под "крышей" не в пример удобней, чем в открытом поле, какой бы маскхалат на тебе не был. Не боишься лишний раз двинуться, перезарядить ружье, поменять положение тела. Да и солнце не так жарит.

Получив оружие и боекомплект, Андрей перетащил в сторожку все свои самоделки и нужные, и ненужные. Давать лишнюю информацию Злющему (так нежно прозвали курсанты Виктора Макаровича) было бы смерти подобно. За четыре месяца у него много чего собралось. Переносной куст, кукла в натуральный размер для оборудования ложной позиции, самодельный костюм-лохматка и элипсообразный полог два метра длиной и сантиметров семьдесят шириной (в самом широком месте). Полог был практически плоским с небольшим овалом. Ветки, образующие периметр основы овала, крепились к земле с помощью шести длинных стальных спиц, которые были ввинчены в них снизу так, что положенный на пол полог напоминал громадного лохматого жука стоящего на шести тонких лапах. Втыкая спицы в землю можно было регулировать высоту полога над землей в зависимости от рельефа местности.

Ночь обещала быть лунной, совершенно не подходящей к проникновению на позицию. А то, что Злющий будет караулить, Андрей бы с любым поспорил, да никто не захочет. Нет таких дураков на их потоке. Раздумывая над этой проблемой, он пришел к выводу, что ждать ночи не нужно.

Полигон был расположен так, что линия стрельбы проходила с запада на восток. Именно поэтому экзамен назначался на утренние часы. Чтоб восходящее солнышко било курсантам в глаза, бликовало на оптических прицелах, помогало, так сказать, в маскировке и стрельбе. Соответственно, в двенадцать все прекращалось. Не будет же Злющий работать, когда ему в глаза слепит. Тут и последний валенок экзамен сдаст.

Теоретически, курсант мог начинать готовить свои позиции на полигоне сразу после обеда, как только полигон покинут последние учащиеся. Но и инструктору с помощниками никто не запрещал наблюдать за действиями курсанта. Поэтому, практически, вся предстрелковая суета происходила ночью. Курсант в темноте готовил позиции, а инструктор с помощниками пытались по издаваемым шумам накидать на карту будущие "лежки" курсанта.

Исходя из вышеизложенного, Андрей принял решение пробраться на позицию вечером, до захода солнца. Кроме винтовки, полога, у него были с собой войлочная подстилка, с одной стороны обшитая клеенкой, фляга с водой и малая саперная лопатка. Зайдя с западной стороны, Андрей, в лучах заходящего солнца, где на полусогнутых, где на четвереньках, а где и ползком пробрался на выбранное место. Там он нашел небольшую, заранее выкопанную ямку и расстелил свою подстилку так, чтоб единственная дырка имеющаяся в ее центре оказалась над ней. Если бы Андрея спросили, почему он не зашивает эту дырку, имеющую явно искусственное происхождение, он бы покраснел и ответил бы нечто невразумительное. Стеснялся он о таких вещах вслух рассказывать. Но умному человеку, понимающему, что лежать Андрею на подстилке приходится много часов подряд, маленькая дырка и ямка никакой особой загадки не составили б. Единственное что бы он подумал, сочувственно глядя на Андрея, что снайперу-мужчине, несмотря на трудность его профессии, намного легче справляться с неудобствами, чем снайперу-женщине.

Делать больше было нечего, поэтому Андрей попытался уснуть. Человеку непривычному это бы далось с трудом, но ему иногда приходилось ночевать в сугробе закутанному в медвежью шкуру, поэтому спать летом в чистом поле на войлочной подстилке получалось без проблем и даже приносило определенное удовольствие.

Встал он ранним утром продрогший, с ощущением, что дырка в подстилке ему скоро понадобится. Было ясно, что он не проспал. О начале экзамена, как и о каждом удачном попадании курсанта в мишень вещал громкоговоритель на стрельбище. Несмотря на хрипоту, он полностью соответствовал своему названию.

Поочередно напрягая и расслабляя мышцы, Андрей проделал своеобразную зарядку, протер мягкой суконкой прицел и злорадно подумал, что ночь его экзаменаторов наверняка была намного менее комфортной, даже если они дежурили по очереди. Если твои усилия не приносят результата, это выводит из душевного равновесия, ухудшает самочувствие и добавляет раздражительности.

Громкоговоритель сообщил о начале экзамена. "Офицеры" появлялись раз в пять-шесть минут, головная или поясная фигура. Появлялась на три-пять секунд. Стрелок бур успевал за три секунды, пока горит спичка засечь огонек, прицелиться и поразить английского пехотинца, если огонек не успевали потушить. Андрею пришлось пять раз повторять это достижение. За последующих сорок минут он поразил пять мишеней и пять раз громкоговоритель прохрипел: — "Цель поражена. Офицер". Мог бы и раньше, но опасался стрелять по головной фигуре при дистанциях превышающих двести метров. Кучность начинала превышать двадцать сантиметров, а стрельба превращалась в лотерею.

"До надписи на доске почета осталось проползти четыреста метров и не быть замеченным" — подумал Андрей, удобно развалившись на подстилке. Он и не думал сворачивать свою позицию. Отец учил: — "Никогда не беги сразу за подранком. Убежал зверь — его не догонишь, у него ноги не чета твоим. Посиди на месте полчаса. Зверь отбежит, услышит, что нет погони, остановится, начнет рану зализывать. Если рана тяжелая, за полчаса кровь потеряет, заляжет и уже с того места стронуться не сможет. Тут ты его и добьешь. Сразу за ним побежишь, вспугнешь зверя, убежит из последних сил далеко в лес. След потеряешь и коту под хвост твоя охота".

Злющий и его помощники виделись Андрею таким подранком, все чувства у них сейчас напряжены. Несмотря на полученный удар, у них одно желание — собраться и выиграть схватку. Найти в этом поле вредного курсанта, не дать ему с победой выбраться в безопасное место.

Нужно дать им время прочувствовать свою рану, свыкнуться с поражением, утомить глаза и чувства. Нужно дать солнышку взойти повыше, нагреть землю, вот тогда начнет гулять над полем первый утренний ветерок и шевелить траву. Тогда и придет время Андрея слиться с движением травы и сантиметр за сантиметром, по замысловатой траектории впадин этого поля, в последний раз повторить маршрут эвакуации. Но в первый раз он будет проходить его под пристальными взглядами трех пар глаз пытающихся уловить любое инородное движение.

Через полчаса он начал готовиться к обратной дороге. Времени рассиживаться не было. Утренний ветерок вызван, как правило, неоднородным прогреванием воздуха. Как только солнце поднимется повыше и воздух прогреется, столь нужное движение неравномерно нагретых газов может утихнуть. Всего этого Андрей не знал, но то, что ветер к полудню затихает, этот факт был заложен в его подсознание ежедневным наблюдением за природой.

Первые двести метров обратного пути заняли два часа, вторые — двадцать минут. И вот он под заветной деревянной, трехметровой вышкой, на которой сидит второй наблюдатель и желающие поглазеть на соревнование.

Сегодня на вышке было людно. Вместе с начальником школы, майором Квашниным пришли еще четыре инструктора. Все они осматривали биноклями полигон, видимо заложились, кто первым курсанта углядит. Тихонько, без скрипа поднявшись им за плечи, Андрей гаркнул:

— Товарищ майор! Курсант Копытов после сдачи экзамена прибыл на контрольную точку! Неиспользованных патронов нет! Поражено пять целей!

— Вольно, курсант. За отличную сдачу экзамена будешь награжден почетной грамотой, а за то, что выеживаться любишь, получаешь наряд вне очереди.

— Служу трудовому народу!

— На кухню бегом марш!

— Есть!

Через два дня Андрей прибыл в расположение отдельного десантного батальона, а еще через три их погрузили по боевой тревоге в транспортные самолеты.

— Товарищ сержант! А куда летим?

— На озеро Хасан. Японцы шалят, пограничникам помощь нужна.

— А мы что с парашютами прыгать будем?

— Если умеешь без парашюта, то прыгай так.

— Так я и с парашютом не умею...

— Жить захочешь — научишься.

Глава 3

С самого начала наступивший 1938 год продемонстрировал, что в нем будет мало событий радующих руководство молодой страны Советов. В середине января во Франции начался правительственный кризис. В Германии подал в отставку главнокомандующий немецкой армией фельдмаршал Вернер фон Бломберг, несогласный с агрессивными планами Гитлера по присоединению к Германии Австрии и Судетов. Гитлер объявил себя новым главнокомандующим и назначил новым начальником Генерального штаба Вильгельма Кейтля.

Сразу после этого усиливается давление на правительство Австрии с целью ввести в его состав австрийских национал-социалистов, амнистировать осужденных фашистов и провести плебисцит о присоединении Австрии к Германии. Несмотря на все усилия Советского Союза привлечь внимание САСШ, Англии и Франции к этому вопросу и помочь правительству австрийского канцлера Курта Шушнига сохранить независимость своей страны, позиция Чемберлена, ослепленного желанием стравить Германию и Советский Союз, препятствует любым соглашениям. Чемберлен даже отклонил предложение президента Рузвельта о проведении конференции по проблемам международных отношений и самостоятельно добивается мирного соглашения с Италией относительно оккупации Эфиопии. Британский министр иностранных дел Энтони Иден, уходит в отставку в знак протеста против проводимой премьер-министром Невиллом Чемберленом внешней политики. Министром иностранных дел Великобритании назначается лорд Галифакс, известный антикоммунист и русофоб.

На 12 марта в Австрии назначено проведение плебисцита, результаты которого Гитлер не стал ждать, ввел войска и объявил на следующий день, 13 марта, аншлюс (присоединение) Австрии к Германии. Вдохновленная примером Германии, Польша (в этот исторический период самый близкий союзник Германии, неофициальные договоренности о разделе Чехословакии уже достигнуты) пробует провернуть аналогичную операцию с Литвой. Но неприятие этой идеи в широких слоях литовского общества, приводит к тому, что воссоздание Речи Посполитой заканчивается лишь договором об открытии границ.

В Испании стратегическая инициатива перешла к националистам, а в Китае, Япония начала активное наступление в северных провинциях. Судетские немцы все громче и настойчивее требуют автономии.

В такой вот веселой обстановке, весной 38-го года была сформирована комиссия по проверке боеготовности укрепрайонов на западной границе к отражению возможной германо-польской агрессии. А вероятность такого развития событий руководство страны исключить не могло.

Мечты о походе на восток будоражили голову польским политикам. Но отсутствие связи с реальностью всегда было одной из отличительных черт элиты этой страны, за что всегда расплачивался ее многострадальный народ. И в этот раз предлагалось "справедливо" разделить будущую добычу. Литва, Белорусия и Украина отходит Польше. Латвия, Эстония и все что еще удастся хапнуть, великодушно предлагалось Германии. Гитлер с немецкой прагматичностью отмечал, что планы интересные, но сперва нужно закончить с Чехословакией, а там будет видно. Он и минуты не сомневался, что все эти планы сверстаны в Англии. И если ему хватит глупости войти в такой альянс, то в самый интересный момент, когда придет пора делить трофеи, его поставят перед простым выбором: — либо шиш с маслом, либо война со всеми, кто еще вчера обещал поддержку и понимание. Не учитывая того факта, что и так предлагалось не очень много, даже если бы все и держали свое слово.

Поэтому Ольга была уверена, основная историческая канва будет развиваться согласно генеральному плану. Слишком незначительны произошедшие по ее вине изменения, чтоб повлиять на соотношения сил на мировой арене. Да и внешнему взору заметно лишь, что Советский Союз резко сократил выпуск танков, устаревших истребителей и бомбардировщиков. Подавляющее количество уже выпущенных бронемашин, не оснащенных пушечным вооружением, перевооружалось крупнокалиберным пулеметом 12,7 мм либо автоматической пушкой 23 мм и переходило в разряд самоходных зенитных установок.

Кроме этого, появление на рынке нового лекарства набукомма (сокращение от полного названия — наше будущее коммунизм), которое в западных странах тут же переименовали в пенициллин, поставило перед всеми странами задачу создания стратегического запаса данного препарата.

Большинство специалистов сходилось во мнении, что несмотря на выделяемые правительствами ведущих стран серьезные финансовые средства, несмотря на, то что все они покупали в СССР лицензии на производство и помощь в отладке технологического процесса, до собственного промышленного выпуска нового лекарства, им было, как минимум, два года.

А до этого никто войну с СССР начинать не будет. Тем не менее, имел смысл детально осмотреть готовые на данный момент укрепления. Ведь то, что построено в укрепрайонах на сегодняшний день, с тем и будем воевать. В этом и следующем году все средства будут брошены на строительство заводов купленных в САСШ. Те были приобретены в обмен на оптовую продажу нового лекарства срочно созданной в этой стране дистрибьюторской компании получившей все права на его дальнейшую реализацию. В течение последующих трех лет СССР обязывался поставить один триллион единиц набукомма, по схеме 200+400+400 и по цене триста пятьдесят долларов за миллион единиц.

Учитывая, что назначаемые врачами единоразовые дозы в 1938 году колебались от пяти до пятнадцати тысяч единиц, а их розничная цена колебалась от двадцати до пятидесяти долларов, некоторым членам советского правительства заключенная сделка казалась невыгодной и они прямо указывали Сталину, что продавая новый препарат в разные страны, можно было бы получить и в два, и в три раза больше. А теперь дельцы САСШ заработают на перепродаже препарата в другие страны больше, чем получит наша страна.

— Пусть зарабатывают. Чтоб заработать эти дэньги они винудили правительство САСШ согласится на продажу нам таких производственных мощностей и технологий, о которых еще вчера и разговора не могло быть. Мы получим готовое под ключ производство моторов и трансмиссий к полноприводным грузовикам, производство самых современных авиационных моторов нескольких видов (фирмы, модели?), а также производство трансмиссий к тяжелым тракторам, надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь. Об ахиллесовой пяте наших новых танков. Это производство поможет нам устранить этот недостаток в самое короткое время. Кроме этого еще очень много точного и очень нам нужного оборудования. А вы говорите деньги. Мы год пытались прийти к соглашению по этим вопросам и нам прямо заявляли: — мы вам не продадим эти производства ни за какие деньги. Не умеем мы убеждать американских политиков так, как это умеют делать их друзья-капиталисты. А деньги — это просто деньги. Попробуй на них купить то, что тебе действительно нужно. Недаром товарищ Карл Маркс утверждал, что при коммунизме денег не будет.

Учитывая стратегическую важность закупленных производственных мощностей, на южном Урале уже началась заливка фундаментов под будущие цеха согласно полученным планам, причем руководили работой прибывшие из САСШ инженеры-строители. Соответственно все фонды на арматуру и цемент съедят либо незаконченные стройки заводов и фабрик, либо лишь начатые. А без бетона можно только дзоты строить, траншеи и блиндажи копать. В 1939 и 1940 году все усилия приложатся к продолжению линии укрепрайонов до Балтийского моря и минимальной подготовки присоединенной территории к будущей войне. Так и получалось, что нужно было составить планы, как минимальными средствами закончить подготовку старых укрепрайонов к будущей войне.

За два года, 1936 и 1937, после того как были утверждены новые планы и новые принципы строительства укрепрайонов, было сделано немало. Во-первых, те немногие двух— и трехэтажные бетонные монстры, что были начаты до 36 года, доведены до ума. За счет сокращения производства корабельной артиллерии удалось на многих из них установить вращающиеся стальные башни с пушками 76, 85 и 107 миллиметров. В некоторые амбразуры установили новые противотанковые пушки 45 мм в специальном исполнении для стационарных опорных точек. Они отличались отсутствием колес, более узким по высоте, но усиленным щитком, опорной станиной в виде стального треугольника крепящейся к вертикальному столбу. Это давало возможность размещать пушку на произвольной высоте от пола в зависимости от расположения соответствующей амбразуры.

Больше таких бетонных зданий с бензиновыми генераторами, электроприводом стальных башен и прочей дорогостоящей ерундой, не строили. Высвободившиеся фонды и средства были пущены на строительство стандартных, упрощенных стационарных огневых точек. За два года было построено около четырех тысяч дотов с бетонными полутораметровыми крышами, выдерживающими попадание как 152 мм снаряда, так и стокилограммовой авиабомбы. Учитывая, что каждая огневая точка имела на вооружении либо противотанковую пушку, либо противотанковое ружье, а строились они в системе взаимной поддержки, подавить такую позицию было весьма сложно, и связано либо с неприемлемыми потерями, либо с длительной и кропотливой работой артиллерии крупного калибра, авиации и штурмовых частей.

Кроме этого на господствующих высотах было вырыто и сооружено множество блиндажей, дзотов, траншей, закрытых стрелковых точек и других деревоземляных сооружений, без которых невозможна эффективная оборона. Стены укреплялись досками и жердями, обязательно прокладывались стоки отводящие дождевую и талую воду.

Для пятидесяти пехотных дивизий прикрывающих западную границу этого было более чем достаточно, но в планах учитывалось существенное увеличение войсковых подразделений на западной границе. Каждый укрепрайон изначально планировался как совокупность укреплений готовых к круговой обороне, имеющий необходимые запасы и резервы длительное время сражаться в окружении, связывать и контратаковать значительные силы противника. За спиной укрепрайонов размещались механизированные, кавалерийские, бронетанковые дивизии и резерв главнокомандования. Их задачей было ликвидировать возможные прорывы обороны, контратаковать и окружать соединения выдохшегося противника. На бумаге все выглядело гладко, оставалось удостовериться, что и в натуре не напортачили.

Уже стало доброй традицией, что любая проверка воинских частей их комиссией, начиналась с проверки физического здоровья командного состава всех уровней на соответствие утвержденным нормам. Инженерно-строительные войска, как нестроевые имели несколько более мягкие нормы по сравнению с боевыми частями, но и их нужно сдать. И как обычно, это удавалось не всем. После этого поднимались результаты последней проверки состояния физического здоровья, сравнивались с текущими результатами. Если возникали сомнения в достоверности предыдущих данных и подозрение на необъективность прежней комиссии, органами НКВД проводилась всесторонняя проверка.

Затем комиссия выезжала на местность, где руководство демонстрировало членам комиссии основные объекты своего укрепрайона. Как правило, водило по одному или двум бетонным дворцам с оружейными башнями, электричеством и прочими благами цивилизации построенными в данном укрепрайоне. Но члены комиссии, разбившись на пары и прихватив с собой одного из местных командиров, садились в машины, брички или в седла и разъезжались в разные стороны. У каждой пары был свой участок с подробной картой и планом оборонительных и вспомогательных сооружений. Тщательно документировалось, что из намеченных планов выполнено до конца, качество проведенных работ, что недоделано, а за что еще и не брались. Если качество бетона вызывало сомнение, тут же проводился первый тест. Опытный человек по звуку и реакции бетонной стенки на удар молотка или лома может сразу оценить соответствие предписанным нормам того, что перед ним находится. Если возникали обоснованные сомнения, то приходилось отбивать образец и увозить на анализ.

Затем комиссия собиралась полным составом и на основании подготовленных документов, описывающих реальное состояние дел на сегодняшний день, составлялся план работ, учитывающий то реальное количество и материалов, и средств, которые будут выделены на данный объект.

Ее, можно сказать, теперь уже бывший, но формально еще муж, по-прежнему работал с ней в паре. Виктора вся эта ситуация весьма напрягала, но делать было нечего, служба есть служба.

То, что ее недолгая семейная жизнь дала трещину, Оля поняла совсем недавно, зимой, когда увидала какими глазами смотрит Виктор на раздатчицу в одной из гарнизонных столовых, а та на него. Увидишь такой взгляд и понимаешь — все, что написано про любовь с первого взгляда — святая правда. Но и до того их отношения лучше всего описывались словами: — нашла коса на камень.

Виктор, как убежденный домостроевец страдал от лидирующей роли жены, считал свой брак фиктивным и редуцировал свои обязанности до уровня телохранителя. Нечастые приставания жены воспринимал как покушение на личную свободу, забывая, что это осознанная необходимость. Ольга исходила из принципа: — раз ты, падло, в ЗАГС пошел, будь добр не выеживаться, тем более, что никто тебя перерабатываться не заставляет.

Когда они вышли на улицу из той столовой после недолгого обеда, она его спросила:

— Куда ты идешь? — Виктор непонимающе смотрел на нее.

— Как куда? Через пятнадцать минут штабные учения. Сама сказала, что тебе там быть обязательно.

— Мне, да. А тебе там что делать? Ты же тактику не любишь и не знаешь, несмотря на все мои усилия. Возвращайся, познакомься с девушкой и договорись вечером встретиться. Это приказ! Выполняйте!

Он угрюмо смотрел на нее, играя желваками.

— Дать бы тебе по роже... змея очкастая...

— Размечтался. Не очкастая, а очковая, неуч. Встречаемся через два часа в штабе. Доложишь об исполнении.

— Да пошла ты...

Пользуясь отсутствием свидетелей, Ольга воткнула свои твердые, как камень, собранные лодочкой пальцы левой руки ему в печень. Глядя в его расширившиеся зрачки, она тихо прошипела:

— Еще рот откроешь — ногу сломаю. Или две. Я, можно сказать, пытаюсь его сделать счастливым, а он меня посылает. Чему я удивляюсь? Как сказал мудрец — ни одно доброе дело не останется безнаказанным. Лейтенант Степанов! Задание понятно?

— Так точно...

— Выполняйте.

Вечером она инструктировала своего влюбленного по уши мужа, только что проводившего после работы девушку до дому:

— Ты, Витенька, ворон не лови, мы послезавтра в следующую часть перебираемся, а это восемьдесят километров, так что не покатаешься. У вас на завтра что запланировано?

— В кино пойдем... "Дочь Родины" крутить будут...

— Очень подходящая картина. Наверное. Тогда с утра иди в отдел кадров и посмотри ее личное дело. Если в биографии не все гладко, выбрось дурь из головы, иначе погубишь и ее, и себя. Если личное дело в порядке, то после кино, сразу приглашай в номер, радиолу послушать и новые пластинки. А то такая замечательная радиола фрязинского завода простаивает без дела. Непорядок. Как она сюда попала, это же просто невероятно. Их только в прошлом году выпускать начали, дефицит страшный, а тут в какой-то районной гостинице... чудеса нашей системы снабжения. Так вот. Вино приготовь и конфеты. Потом танцы. Танцуешь ты плохо, поэтому сразу начинай рассказывать о своих чувствах. Я тебе короткую речь написала, выучишь на память.

— Татьяна прекрати! Не надо из меня дурака делать! Не лезь, куда тебя не просят! Без тебя разберусь!

— Ты, Витенька, не понимаешь всей сложности стоящей перед нами проблемы. И если ты не хочешь, чтоб твоя Валя в один прекрасный день исчезла из твоей жизни и поехала по комсомольской путевке варить борщ в Дальневосточную армию, то слушайся меня. Может, пронесет. Дурака я из тебя не делаю. Родители твои, трудное детство, а теперь Валя, справились без меня. А помочь я тебе просто обязана, как товарищу по партии и по семейной жизни. Слушай дальше: долго не танцуй, как все рассказал, что написано, начинай целоваться и дефилировать к кровати.

— Чего делать?

— Хватай девку на руки и в кровать неси! Ей с виду двадцать пять, так что отбиваться не будет. А если и будет, то недолго. Чего делать...

— Какое двадцать пять... не больше двадцати... ну ты и двинутая... расскажи кому никто не поверит.

— Вот ты и не рассказывай. Не буди лихо пока тихо. А послезавтра, я сама с ней поговорю, договорюсь, когда она в Москву приедет. Легенда, телефоны, пароли, явки, все как положено. Если Артузов будет спрашивать, ты ничего не знаешь, я сама девку нашла и в столицу притащила, чтоб талант не пропадал. Жить пока втроем будем, а там жизнь покажет... и не спорь со мной. Мы люди военные, ты младший по званию, приказы не обсуждают, а выполняют. Только рожу не криви, мусульмане и с четырьмя бабами живут, не кривятся, так что с двумя как-то управишься. Тем более, я к тебе приставать не буду, разве что сам захочешь.

— Не дождешься...

— А ты не зарекайся.

— Погоди, не уходи, спросить хочу. То, что ты на голову больная, это все знают. Но зачем ты ей и мне помогаешь? Тебе это зачем?

— Мы же коммунизм строим, Степанов. Да и будет кому нам борщ сварить, а то в доме кроме колбасы и консервов жрать нечего. За квартирой присмотрит, когда мы в отъезде. Поболтать будет с кем, а то с тобой поговоришь, как с жабой в болоте. Все. Я спать иду.

Оля отвернулась к стене, чтоб он не видел выступившие на глазах слезы. Перед ее мысленным взором легкой, пружинистой походкой юного барса, шел на свою первую и последнюю встречу с ней невысокий, светловолосый парень. Ее губы шептали странные слова, родившиеся в сознании под незамысловатый, грустный мотив:

"Это удивительный был аттракцион,

Так еще никто не стрелял, как я и он.

Меня поцеловал твой прощальный патрон,

Умирая, ты на память мне выстрелил в руку..." ## 1

## 1 Авторская вариация на слова песни "Карусель" Л. Успенской

И все что у Ольги осталось на память от него, эта маленькая, круглая отметина на левом плече. Не сложилось... так пусть сложится у этого угрюмого молчуна. В этом мире станет больше на два счастливых лица. И какая разница, что твое лицо входит в иное множество.

"Успокойся мятежное сердце, судьба каждого отражается на общей судьбе всех нас... в жизни каждого льют дожди, дни бывают и темными, и унылыми..." — шептали ее губы.

Так появилась в их жизни Валя, черноглазая, смешливая, с ямочками на румяных щеках. То, что Ольга притащила из провинции какую-то деваху и поселила у себя, начальство восприняло как еще одну странность, не первую и, скорее всего, не последнюю.

Да и странность ли... в это время помогать чужим людям было скорее нормой поведения гражданина, а не исключением. Кабанье рыло мещанина если и выглядывало, то стыдливо пряталось от общественного внимания. Пройдут годы, десятилетия, оно выползет и заявит свое право не просто на существование, но и свои претензии на формирования смыслов бытия. От предчувствия этого хотелось плакать или стрелять в кого-то... но Оля закусывала губу и пыталась сделать еще больше, еще лучше, еще чуть-чуть...

Больше всех сперва мучился Виктор. Такая форма социалистического общежития, когда всем в доме заправляет старшая жена, а младшая чуть ли ей в рот не заглядывает, ранила его мужское самолюбие. Но Ольга, как старшая по званию, железной рукой подавляла любые проявления инакомыслия.

Реальность, которую в двух словах объяснила Виктору старшая жена, была проста и беспощадна. Либо он продолжает формально числиться ее мужем и дальше выполнять функции телохранителя, либо его и Валино будущее покрыто туманом. В том тумане проглядывается множество вариантов, вот только счастливых исчезающе мало.

Валя всего этого не знала, но женщина тем и отличается от мужчины, что не зная многого и не обладая развитым логическим аппаратом, часто понимает ситуацию значительно глубже и правильней, чем ее спутник. Женская интуиция подсказывала ей, что эта странная женщина, притащившая свою соперницу к себе в дом и делающая все от нее зависящее, чтоб та не расставалась с Витенькой, искренне желает им счастья. Иногда Валя начинала реветь и жаловаться своей то ли подруге, то ли сопернице:

— Бросит он меня и к тебе вернется... господи, ну за что мне все это? Зачем ты потащила меня за ним? Уехал, забыл бы меня, я бы поревела и его забыла...

— Валя, если тебе реветь охота, так ты скажи, я тебе ремнем жопу надеру, чтоб ты знала чего ревешь. Сейчас наш барсук приедет, отвезет меня на работу. У меня сегодня выходного не получится. Срочное задание. Потом можете тут целый день кувыркаться, используя законный выходной на полную катушку. Я позвоню, когда меня забирать.

— Ну что ты такое говоришь... мы за продуктами сходим, сварим на вечер что-то вкусненькое...

— А покраснела, глаза опустила, словно девица невинная... ты со мной то недотрогу из себя не строй. Лучше скажи по секрету, сколько у тебя мужиков до Витьки было? Честное партийное — я ему ни слова. А хочешь, перекрещусь?

— Никого не было, Танечка! У меня знаешь, какой отец строгий? Он бы меня убил, если бы узнал.

— Ты мне по ушкам не езди. После первого свидания в номер к женатому пошла и сразу в койке очутилась, скромница.

— Ты не поверишь! Как затмение на меня нашло... ничего не понимала, что вокруг происходит...

— Почему не поверю? Очень даже верю. Потому и спрашиваю: в который раз на тебя затмение нашло? Только не ври, что в первый.

— Да ну тебя... не веришь, у Витьки спроси.

— Ржу — не могу! Чем пользуешься? Английской булавкой? Больно, но мы, бабы терпеливые. А ради того, чтоб тебя целочкой считали, и не такое вытерпишь.

— Злая вы... зачем ты так... я к вам со всей душой... а кто такой Льончик? Ты иногда во сне кричишь, — "Льончик!", а потом зубами скрипишь.

— Молодец. Пять балов. Захочешь в разведшколу НКВД, скажешь, я за тебя слово замолвлю. Ладно, партизанка, одевайся, машина к подъезду подъехала. Я ее по звуку узнаю.

* * *

К Ольгиному удивлению, серьезных нарушений за весь месяц проверки укрепрайонов от Черного, почти что до Балтийского моря, было выявлено немного. Всего несколько десятков объектов, бетон в которых не соответствовал минимальным нормам. Органы НКВД разбирались теперь, почему так произошло, десяток человек уже закрыли, наверняка кого-то расстреляют, остальных в лагеря упекут.

Ольге их было совершенно не жалко. Более того, она с трудом сдержалась, чтоб лично не застрелить некоторых из них еще при предварительном опросе. Объяснения типа — "А что я мог сделать? Мне такой цемент прислали", выводили ее из душевного равновесия. Тем более, что каждому нормальному человеку ответ очевиден. Упереться рогом и требовать у своего начальства либо цемент нужного качества, либо письменного указания выполнять работы с нарушением технологии. И тогда на нарах сидел бы начальник. А если у тебя кишка тонка с начальством заедаться, или того хуже, надеялся какие-то дивиденды с этого поиметь, значит, правильно тебе лоб зеленкой намажут или упекут лес валить. Одного расстреляют, сотни выполнят свою работу без брака, чем спасут десятки тысяч жизней во время вооруженного конфликта. Арифметика — наука простая, но безжалостная.

Один из таких героев, после беседы с ней, в которой ему было прямо сказано, сушить сухари и вязать теплые носки, напился и пришел снова. То ли хотел обматерить на прощанье, то ли одно из двух, но у него оказалась расстегнута кобура в тот момент, когда он открыл дверь ее кабинета. Не успев войти, горе-строитель получил по пуле в оба плеча. В данный момент находился на излечении, а жена его писала жалобы на превышение полномочий старшим лейтенантом НКВД Степановой Т.И., ссылаясь на результаты следствия. Следствие установило, что пистолет находился на предохранителе, а патрон был не дослан в патронник. Впрочем, то же следствие признало действия Степановой обоснованными, учитывая факт алкогольного опьянения пострадавшего и его визит без вызова, за что отдельную, двухведерную клизму получил дежурный на входе, не проверивший наличия повестки, а при отсутствии оной, не сообщивший Степановой о визитере.

На этом забавные случаи не закончились. Объекты Минского укрепрайона не вызвали никаких претензий, но дотошная Ольга взглянув на общую смету расходов затребовала сметы на каждую огневую точку, а также всю сопутствующую документацию: подрядные договора строительных организаций выполнявших эти работы, акты приемки-сдачи. Кроме этого затребовала все внутренние документы организаций участвовавших в строительстве огневых точек.

На следующий день военные строители организовали пьянку по поводу успешного завершения деятельности комиссии. Ольга, естественно, не пошла и устроила скандал по поводу отсутствия запрошенных документов. Ей клятвенно обещали предоставить свои бумаги завтра утром, а остальные, по мере поступления от подрядчиков.

Все смотрели на нее, как на больную и скандальную стерву. Все в порядке, работы выполнены отлично, какого хрена тебе неймется в бухгалтерских бумажках копаться, не все ли равно, сколько на это денег потрачено. Главное — границы Родины на замке. Враг не пройдет!

На несколько колких замечаний в свой адрес Ольга ответила, используя все свое знание различных аспектов великого и могучего. В совершенно скверном расположении духа она отправилась в гостиницу, надеясь в одиночестве собраться с мыслями и поработать.

Но не так сталось, как гадалось. Она сама бы не смогла ответить, что заставило ее оглянуться. Видно выработанное с раннего детства звериное чувство чужого, недоброго взгляда в спину. Быстро перебирая ногами, ее старался догнать неопределенного вида мужичок, несший на согнутой руке сложенный плащ. В этом бы не было ничего удивительного, если бы он не прятал под плащом и вторую руку.

Внутреннее спокойствие и натренированная с детства реакция на опасность решили все без вмешательства верхних полусфер головного мозга. Ольга тут же смело бросилась наутек, прикрываясь спинами редких прохожих от возможного выстрела и доставая по ходу дела свой пистолет. Когда она, передернув затвор, заскочила в подворотню и осторожно выглянула, никаких следов присутствия подозрительного мужичка не наблюдалось. Это ее совершенно не успокоило, а скверное расположение духа сменилось на отвратительное.

Размахивая пистолетом и удостоверением, она остановила проезжающий грузовик. Заскочив на сидение, скупо уронила:

— Главпочтамт— и угрюмо молчала, пока они не приехали.

— Выходи из машины и следуй за мной, — не оборачиваясь и не сомневаясь, что шофер следует за ней, зашла в зал межгородских переговоров.

— Сядь на лавку и жди.

Связь с Москвой работала отлично и вскоре она уже разговаривала с шефом.

— Артур Христианович, здравствуйте! Я тут нарыла что-то крупное. Нужна поддержка тяжелого калибра. Позвоните местному грузину и объясните ему, если он хочет выбраться из этой задницы, которая тут вырисовывается, то должен помогать мне, выпрыгивая из штанов. В переносном смысле этого слова, а то про него тут разное рассказывают, может и вправду выпрыгнуть.

— Возвращайтесь-ка вы, Татьяна Ивановна в Москву. Со всем остальным без вас разберутся.

— Никуда я не поеду, пока все здесь не закончу. Не хотите помогать, обойдусь бумажкой. Но если со мной что-то случится, вы же себе этого не простите. До свидания. Завтра доложу о ходе расследования.

Положив трубку и поманив за собой шофера, она села в машину:

— Республиканский комиссариат внутренних дел. — После этих слов, на нее напала сильная икота и Оля подумала, что это неспроста. Этот разговор по телефону ей еще не раз икнется.

Предъявив на входе удостоверение старшего лейтенанта отдела внешней разведки, на закономерный вопрос к кому, ответила:

— К товарищу Цанава.

— Но товарищ нарком сейчас занят...

— Представьтесь, сержант!

— Сержант Сапович!

— Разве я вас о чем-то спрашивала, сержант Сапович?

— Никак нет!

— Тогда почему вместо того, чтоб доложить секретарю наркома, вы мне начинаете рассказывать всякую ерунду? Записывайте в журнал цель визита и докладывайте о моем прибытии!

-Есть! Приемная товарища Цанава по коридору направо!

Стерва из внешней разведки уже прыгала через две ступеньки на второй этаж.

— Ты еще выйди на площадь и покричи, — посоветовала она сержанту, еще раз продемонстрировав всем присущее ей ангельское терпение.

В приемной царили тишина, покой и таинственный полумрак. Царили ровно до той минуты, пока в приемную не влетела взбешенная Ольга. Сунув свое удостоверение под нос секретарю в чине капитана, она нахально заявила:

— Степанова, внешняя разведка. Дело государственной важности. Мне нужно срочно, в течение ближайших трех минут, лично встретится с товарищем Цанава. Тет-а-тет. Русский перевод — глаза в глаза. Доложите.

— Товарищ нарком сейчас занят. У него важное совещание. Вам придется обождать.

— Послушай меня внимательно, капитан. Либо я через три минуты буду разговаривать с твоим начальником наедине, либо через пять минут ты будешь арестован, а я буду разговаривать наедине с твоим начальником. Время пошло, — она демонстративно сунула свои командирские часа ему под нос.

Капитан выдержал игру в гляделки ровно пятнадцать секунд. Потом отвел взгляд и зашел в кабинет. Он вдруг вспомнил, что двадцать минут назад наркому звонил Артузов, и сопоставил факты. Правда, начальник не предупреждал о приходе этой девушки, но это ничего не значило. Склонившись над ухом недовольно скривившегося наркома, он тихо прошептал:

— Там вас какая-то наглая стерва из внешней разведки просит уделить ей несколько минут по делу государственной важности. Старший лейтенант Степанова из московской комиссии проверяющей минский укрепрайон. Что ей передать?

— Сэйчас вийду. Таварищи! Продолжайте без меня. Я скоро вэрнусь.

Стараясь сохранять важное и сосредоточенное лицо, старший майор ГБ Цанава, вышел в приемную и попытался быть приветливым:

— Прахадите в кабинет моего заместителя. Там нам никто не помешает.

Не обращая на него внимания, молодая девчонка с пронзительными и холодными как две ледышки глазами спросила у секретаря:

— Ножницы или канцелярский нож есть? Одолжите на минутку.

Взяв протянутые ей ножницы, она первой зашла в кабинет и начала отпарывать подкладку своей куртки. Вытащив кусок белого шелка, протянула его старшему майору ГБ. Когда слегка побледневший нарком внутренних дел Беларусии протянул ей документ обратно, она дала ему свой блокнот и ручку.

— Что за бардак вы тут развели, товарищ нарком? В Минске, у вас под носом, действует организованная группа вредителей-троцкистов возможно связанная с зарубежными центрами. В центре города, среди белого дня на меня совершено покушение. Записывайте. Перед республиканским отделом НКВД стоят следующие задачи. Первое. В течение двух часов арестовать всех командиров инженерно-строительных войск, участвовавших в проектировке и строительстве Минского укрепрайона, а также изъять все бумаги, в том числе и бухгалтерские, касающиеся этого строительства. Второе. В течение следующих двух часов арестовать руководителей и бухгалтеров всех строительных организаций выполнявших соответствующие подрядные работы при строительстве УР-а и изъять всю документацию, касающуюся строительства оборонных сооружений. Семьи задержанных взять под домашний арест, отключив телефоны и запретив общаться с близкими и знакомыми. Третье. Мне нужен художник, специалист по работе со словесными портретами. По составленному им портрету вы должны в течение двенадцати часов задержать живым и невредимым нарисованного на нем человека, предположительно имеющего уголовное прошлое. Полчаса назад он еще был в Минске. Четвертое. Все задержанные будут допрашиваться мной лично и группой из пяти опытных оперативников, которую вы сформируете. Помещения для допроса, секретари для записи показаний, вы все знаете лучше меня, должно быть готово к работе через полчаса. Пятое. Все подозреваемые должны быть доставлены для допроса живыми и невредимыми. Все случаи типа: покончил жизнь самоубийством, застрелен при оказании сопротивления, убит при попытке к бегству, разбился, выпрыгнув из движущегося автомобиля, будут расцениваться, как пособничество врагу и по каждому факту будет проводиться тщательное расследование. Шестое. Всех сотрудников НКВД отвечавших за работу с инженерно-строительными войсками задержать, все документы изъять. Пока держать под стражей. Они будут мной допрошены в последнюю очередь. — Она выразительно посмотрела на наркома. — Если вопросов нет, приступайте к выполнению намеченного плана. Пока готовят мой кабинет, я поработаю здесь. Жду вашего художника через десять минут. Листики вырвите, а блокнот и ручку оставьте мне. Спасибо. Еще одно, о том, что вы увидели, никому ни слова. И сами забудьте. Кроме вас, секретаря и рабочей группы обо мне никто не должен знать. Все распоряжения отдавайте от своего имени. Второе. На меня уже сегодня было одно покушение. Я не могу исключить, что отдельные сотрудники НКВД могут быть связаны с врагами народа. Поэтому ко мне без доклада секретаря можете входить только вы. Остальным я не доверяю и прошу объяснить секретарю, что вошедших без вызова могу встретить неласково. Очень неласково. Если вы наводили обо мне справки, то вам это известно. Если не наводили, то наведите. Прошу отнестись к этому вопросу крайне серьезно. Ни мне, ни вам лишней стрельбы в здании НКВД не нужно. Если мы сработаемся, о моем участии в этом деле, кроме моего начальства, никто не будет знать и все лавры достанутся вам. Если не сработаемся, то мне придется познакомиться с вашим заместителем. И еще один личный вопрос. Можно попросить вашего секретаря принести мне черного чая без сахара, без лимона и порошок аспирина, а то что-то голова разболелась.

— Конечно, — играя желваками, Цанава бросил на стол блокнот с ручкой и вышел в приемную.

Откинувшись на стуле, Оля достала заткнутую во внутренний карман куртки иголку с ниткой. Спрятав свой талисман, она начала зашивать подкладку. Зазвонил один из стоящих на столе телефонов.

— Степанова у аппарата.

— Товарищ старший лейтенант, — послышался в трубке сухой голос секретаря, — чай будет готов через пять минут. Ваш кабинет, — через десять. Секретарь, который будет с вами работать, вас проводит. Бригада следователей через пятнадцать минут придет к вам на первую пятиминутку. Художник прибудет через двадцать-двадцать пять минут, за ним уже выехали. Создан оперативный штаб для проведения мероприятий, запланированных наркомом совместно с вами. Первые задержанные будут доставлены для допроса минут через сорок. У меня все.

— Спасибо за информацию.

* * *

Нарком внутренних дел Беларусии, старший майор ГБ Цанава, спинным мозгом чувствовал, что эта короткостриженная светловолосая девушка с холодными голубыми глазами, легко может оказаться последней представительницей лучшей половины человечества, которую он увидел в своей жизни. Нет, он не боялся смерти. Какой мегрел ее боится. Но позор, что он, мужчина, в свои тридцать восемь лет за полгода не увидел то, что эта девчонка с личным мандатом товарища Сталина нарыла за две недели пребывания в его городе, жег ему душу.

Она подарила ему призрачную надежду сохранить лицо, оставив его сотрудников на закуску. И сейчас он пришел к ним в камеру.

— Слушайте меня вниматэльно. Ми всэ обосрались. Всэ. Но ви — особенно. А теперь думайте. Что могла найти эта девчонка из комиссии проверявшая укрепрайон, у этих гребаных военных строителей, чего вы не нашли? Сейчас идут аресты и изъятие документов не только у них, но и у строительных организаций принимавших в этом участие.

В начавшемся мозговом штурме половина присутствующих пыталась доказать старшему майору ГБ, что произошла ошибка, они к инженерным войскам никакого отношения не имеют, а вторая половина пыталась его убедить, что они верны делу партии, Ленина и Сталина. Досадливо морщась, нарком наконец-то выловил из этого белого шума крохи осмысленной информации и твердой рукой начал процедуру отсекания помех.

— Все замолчали! Ты. Повтори, что ты гаварил.

— Младший лейтенант госбезопасности Клеймович. Меня перевели к вам из киевского отдела НКВД два месяца назад. Я там занимался танковыми войсками, а тут попал в отдел, курирующий военных строителей. А в Киеве у меня остался друг, мы с детства знакомы, мы родом со Жмеринки...

— Давай по существу. Свою автобиографию будэшь на суде рассказывать.

— Слушаюсь! Так вот. Позвонил я ему месяц назад рассказать о своей новой работе, совета спросить, на что внимание обращать, он строителями уже два года занимается, опыт есть. Много он мне дельных советов дал, в том числе обращать внимание на бухгалтерию и попытаться в ней разобраться. А у меня отец — бухгалтер и очень хотел, чтоб я стал бухгалтером, одним словом, с детства меня учил. Так вот. Я обратил внимание, что сметы расходов по нашему укрепрайону, при сравнительно одинаковых физических объемах строительства, значительно превышают похожие сметы по Киевскому укрепрайону. Я докладывал свои подозрения товарищу капитану, в том числе в письменном виде, он сказал что разберется.

— Наконец то ми добрались до сути. Капитан?

— Две недели назад я подал докладную записку вашему секретарю. Ответа пока не было.

— Какого ж ты хрена ждал две недели? Дураку понятно, что у тебя под носом хищения в особо крупных размерах!

Взбешенный нарком, грохнув дверью камеры, вернулся к себе. Капитан, чувствуя приближение полярной лисы к филейной части своего организма, от избытка чувств дал в рожу младшему лейтенанту Клеймовичу.

— Гдэ докладная капитана Земина?

— У вас на столе в папке с пометкой "важно".

— (Мергелское ругательство). Иди в камеру, приведи капитана. Пусть ему вернут пояс и табельное оружие.

Настоящий воин бьется до конца и никогда не сдается. Цанава до недавнего времени был на партийной работе, и должность такого уровня в НКВД давалась ему с трудом. Но разным хитростям борьбы за выживание в иерархической структуре был обучен давно.

— Послушай капитан. Ми с тобой в заднице. Я, может быть, выберусь, а ты там останешься. Но эта стерва из внешней разведки дала нам шанс. Ты ее знаешь, она член московской комиссии. Нэ знаю, то ли дура молодая, то ли настоящий товарищ, это не важно. Читай резолюцию на своей докладной и обрати внимание на дату.

— "В связи с возможной утечкой информации, начать секретную разработку подозреваемых, ограниченным числом сотрудников. Установить наружное наблюдение с целью выяснить связи, структуру, пособников в наркомате обороны". Дата недельной давности...

— Ты все понял?

— Понял...

— Ты кому доверяешь из своих людей?

— Лейтенант Кролевич.

— Дэржи распоряжение. Сэйчас заберешь лейтенанта и садитесь работать. Чтоб через два часа: — схемы, подозрэваемие, протоколы наружного наблюдения, вся ваша дэятельность за прошлую нэделю лежала в твоем сейфе. Приду проверю. Она сэйчас с художником портрет рисует прэступника покушавшегося на нее. Ми его поймаем и сдэлаем так, что благадаря тэбе сорвалось это покушение. Из-за нее пришлось прэрвать разработку подозрэваемых и приступить к активным дэйствиям патаму что она разшевэлила это осиное гнэздо. Ты все понял? — когда товарищ нарком волновался его акцент многократно усиливался.

— Так точно!

— Иди работай.

Настроение наркома заметно улучшилось. Зазвонил телефон.

— Товарищ нарком, готов портрет нападавшего.

— Атлично. Размножить, раздать в отделы занимающиеся уголовниками, раздать участковым и дежурным нарядам. Перекрыть нарядами милиции железнодорожный вокзал и выезды из города. Чтоб через три часа этот красавэц был у нас. Ответственный капитан Квасков. Сообщишь мне, когда привезут задэржанных. Интересно пасматрэть на нее в дэле. Вискочка масковская...

* * *

Товарищ Молотов, совмещающий должности главы наркомата и наркома индел, докладывал товарищу Сталину текущую обстановку в мире и в стране.

— После раскрытия антигосударственного заговора в Румынии арестовано около двухсот членов фашистской Железной гвардии. В данный момент ведется следствие.

— Это хорошо.

— Конрад Хенлейн, лидер судетских немцев, выполняя указания Гитлера, официально потребовал у правительства Чехословакии автономии для Судетской области.

— Это плохо. Что говорят по этому поводу наши французские союзники?

— Как вы знаете, десятого апреля там сформировано новое правительство. Новый премьер-министр Даладье на словах подтвердил все обязательства взятые Францией. Но положение его крайне неустойчиво, французские генералы воевать за чехов не хотят. Англия пытается склонить чехов и французов мирно решить вопрос судетских немцев.

— В этом вопросе позиция нашей страны проста и понятна. Практика уступок агрессору — ведет к войне. Первая уступка уже сделана. Присоединив Австрию, Гитлер изменил границы. Еще можно пользуясь трехсторонним договором между Чехословакией, Францией и СССР, а также двусторонним договором между Англией и Францией создать стену на пути дальнейшей агрессии. Но если Франция поддастся нажиму Англии и разрушит единственную связывающую нас нить, наша страна будет вынуждена начать мирные переговоры с Германией. Это единственный путь, который нам останется, чтоб сорвать планы Лондона на военное столкновение Германии и Советского Союза. Французское правительство должно понимать это со всей определенностью. Кроме этого проведи встречу с журналистами и дай развернутое интервью по этому вопросу корреспондентам центральных французских и чехословацких газет. Пусть французский и чешский народ тоже знает нашу твердую позицию, касающуюся судьбы Судетской области.

— Будет сделано. Вчера Греция заключила с Турцией договор о мире.

— И Грецию уговорил наш миротворец Чемберлен. Обеспечил Турции спокойный тыл. Только с нами никто не спешит договора о мире заключать. Но Кемаль старый, воевать не будет. Как его здоровье?

— Плохо. Врачи не говорят ничего определенного.

— Старость не радость... у тебя все?

— Пришло сообщение из Берлина. Третьего мая Гитлер планирует на поезде прокататься, так сказать, от Балтийского до Средиземного моря через Германию, Австрию и Италию. Посетить своего друга дуче в Риме и обговорить с ним ближайшие планы.

— Пригласи к себе германского посла. Объясни ему нашу позицию. Нас интересует торговля с Германией. У них есть то, что нужно нам, а у нас то, что нужно им. Но в вопросе Чехословакии мы будем идти до конца. Вплоть до вооруженного конфликта, если это потребует обстановка и наши обязательства перед союзниками. Но если нас предадут... если похерят данные нам обещания... тогда мы будем искать других союзников и появиться возможность не только торговых договоренностей с Германией. Посмотрим, что Гитлер нам ответит. А теперь давай послушаем Кагановича, а то он уже заждался. Пригласите Кагановича, пусть заходит. Здравствуйте, товарищ нарком авиапромышленности. Чем вы нас хотите порадовать?

— Звонил Поликарпов из Горького. Вчера опытный образец его нового истребителя И-180 с двухрядным мотором воздушного охлаждения М-88, выпуск которого осваивается на заводе N29 в Запорожье, удачно завершил первые испытания. Показанные результаты практически не отличаются от расчетных. Поликарпов утверждает, что этот самолет превосходит серийно выпускаемый в настоящее время самолет Мессершмитт модификации "С" и сможет на равных конкурировать с разрабатываемой в настоящее время модификацией "Е", если основываться на тех данных, которые были получены нами от внешней разведки. Более того. Товарищ Поликарпов утверждает, что поскольку проект И-180 является логическим развитием проекта И-16 для двухрядного мотора воздушного охлаждения, то и по материалам, и по конструкции, он близок к серии И-16. Таким образом, переход к его серийному выпуску будет сопряжен с минимальными трудностями. Коллектив КБ готов выполнить всю программу полетов за следующие три месяца и в сентябре представить доработанный вариант истребителя Государственной комиссии. Правда, руководство завода N21 не согласно с товарищем Поликарповым и говорит о больших трудностях с переходом на выпуск нового самолета.

— Что сказали по поводу нового самолета товарищи военные и эксперты из внешней разведки?

— Товарищи из внешней разведки рекомендуют серийный выпуск. Самолет не уступает перспективным проектам, разрабатываемым в различных странах и превосходит все серийные образцы, состоящие на вооружении в данный момент. Товарищ Смушкевич требует немедленно начать выпуск нового истребителя, внося изменения в техпроцесс по ходу проведения испытаний. Он и его заместитель лично присутствовали на испытаниях и говорили с разработчиками и с товарищем Сузи проводившим испытательный полет.

— Сузи Томас Павлович? А где товарищ Чкалов? Почему он не принимал участия в испытаниях?

— Насколько мне известно, товарищ Чкалов находится на излечении...

— Что с ним? Попал в аварию? Разбился? Почему мне не доложили?

— Товарища Чкалова неоднократно замечали на работе в нетрезвом состоянии. Закончилось тем, что начальник Особого отдела КБ отстранил его от полетов и направил на лечение. Товарищ Чкалов — сильный человек и мы не сомневаемся, что в ближайшее время он вернется к работе.

— За проявленную принципиальность, объявите начальнику Особого отдела благодарность от моего имени, а директору КБ и главному конструктору — выговор. Они должны были это сами решить. Мое мнение такое. 21-му заводу начать немедленную подготовку к серийному выпуску нового истребителя. Быть готовым с 1-го сентября приступить к серийному выпуску. Коллективу КБ поставить задание до 1-го сентября пройти госприемку и подготовить полную техническую документацию. Если хотят Сталинскую премию получить. С технологами завода начать немедленную работу по подготовке оснастки. Скорректировать заводу план выпуска И-16 в сторону уменьшения. Запорожскому заводу N29 наладить серийный выпуск нового мотора не позже 1 августа. Как обстоят дела с И-17?

— И-17 с мотором М-103 прошел госприемку. Сделаны небольшие замечания, они сейчас устраняются. Однако, и внешняя разведка дала рекомендацию приступать к серийному выпуску лишь с мотором превышающим тысячу лошадиных сил, да и выпускать этот самолет в настоящий момент некому. Товарищ Климов обещает представить опытный образец нового мотора М-105 к концу текущего года. Согласно техзаданию новый мотор, не превышая габаритов М-103 должен по мощности быть больше тысячи лошадиных сил.

— Я считаю, что заводу N153 нужно приступать к серийному выпуску И-17 с мотором М-103. Пока раскачаются, уже и М-105 подоспеет. Если товарищ Климов нас не обманет, то изменения в конструкции в связи с заменой мотора будут минимальны. Времени ждать новый мотор у нас нет. Но по всем этим вопросам мы должны посоветоваться со специалистами. Товарищ Каганович. Вызывайте всех директоров названных заводов, руководителей КБ и конструкторов ко мне на послезавтра, на пятнадцать часов. Будем принимать решение по этим двум самолетам, которых так ждут наши военные.

* * *

Глава 4

Товарищ Артузов докладывал товарищу Сталину ход операции "Кронос":

— Вскоре после аншлюса Австрии к Германии, к Лизе Мейтнер, в Берлин, приехал малоизвестный голландский физик Дирк Костер. Как нам удалось выяснить, в данное время он занят тем, что навещает известных германских и австрийских ученых еврейского происхождения и склоняет их перебираться в другие европейские страны. Пользуясь отсутствием охраняемой границы между Германией и Голландией, он помогает им нелегально выехать из страны. Дело в том, что лицам еврейской национальности в Германии не выдают паспорта, с которыми можно посещать другие европейские страны.

— Он это делает по своей инициативе или по заданию английских спецслужб?

— Дирк Костер не был у нас в разработке, поэтому это нам не известно. Я дам задание прояснить этот вопрос.

— Нэ надо. Это не имеет значения. Продолжайте.

— Дирк Костер, Лиза Мейтнер и Отто Ган отправились к голландской границе. Надо сказать, что у Лизы Мейтнер с Отто Ганом очень теплые и близкие отношения. Ходят слухи, что в молодости они были любовниками, работают вместе уже около тридцати лет. Все шло по плану, но когда Костер повел всех в обход немецких пограничников, их задержали неизвестные голландские граждане и доставили в немецкую погранзаставу. Свои действия, на ломаном немецком, они объяснили симпатиями к идеям национал-социализма и нелюбовью к нелегальным эмигрантам, наводнившим Голландию. Оставив задержанных, голландские граждане ушли ловить следующих нарушителей. Немецкие пограничники вынуждены были документально зафиксировать факт попытки нелегального пересечения границы Лизой Мейтнер. Дирка Костера передали голландским властям. Против Отто Гана и Лизы Мейтнер возбуждены уголовные дела. Отто Ган, скорее всего, отделается денежным штрафом, а Лизе Мейтнер грозит два года лишения свободы. Она задержана и содержится в камере предварительного заключения. Пока неясна судьба лаборатории Гана и его сотрудников, но директор института уже приказал приостановить все работы. По институту ходят слухи, что принято решение, — Отто Ган перейдет на преподавательскую работу, а его сотрудникам дадут нового руководителя и сменят тему исследований. Но это еще не объявили. Будем ждать. Племянник Лизы Мейтнер, Отто Роберт Фриш, который очень интересовался результатами проводимых в лаборатории Гана экспериментов, попал в больницу. Какие-то хулиганы в Копенгагене, толкнули его с тротуара прямо под колеса проезжающего мимо автомобиля, а сами убежали. В результате — тяжелое сотрясение мозга и сложный перелом бедра.

— С лабораторией Гана очень хорошо сработано, но это вам просто повезло, товарищ Артузов, а с племянником грубо и совершенно на вас не похоже. Хулиганов, надеюсь, не найдут?

— Они уже покинули Данию и плывут в Ленинград. Это, кстати, те же бдительные голландские граждане, задержавшие нарушителей границы. Они на день, проездом заехали в Данию. Поскольку разработка Отто Фриша велась силами посольства, то у них кроме ежедневных маршрутов ничего не было. Но с моей точки зрения, вышло неплохо. Подвыпившие хулиганы по дороге успели зацепить еще нескольких человек, так что с Фришем их никто не связывает. Никаких подозрений, что акция была направлена конкретно на него, не возникло. Травмы отнюдь не легкие, до конца года он ничем, кроме своего здоровья заняться не сможет.

— Что делается в других странах? Где еще изучают свойства урана?

— В Италии, Энрико Ферми, родоначальник изучения воздействия нейтронов на различные элементы таблицы Менделеева, продолжает изучение трансурановых элементов. И хотя Ольга считает, что эта лаборатория не способна обнаружить мизерные примеси элементов типа бария образующиеся в процессе распада атомов урана, мы ее без внимания не оставляем. Совсем недавно, ночью, там случился пожар. Замкнула проводка в стене. Заводской дефект изоляции. Кроме того, Энрико Ферми — масон, как и его жена. Масонов в Италии сейчас, мягко говоря, не жалуют, а у него жена, вдобавок, принадлежит к известной еврейской семье. Психологический пресс, который они испытывают из-за массы анонимных писем с угрозами и прочих мелких бытовых неприятностей, которые довольно просто организовать, не добавляет ни времени, ни желания заниматься научной деятельностью в таких условиях. Мы постараемся узнать, как и когда семья Ферми собирается эмигрировать, и постараемся их по дороге выкрасть. Он один из самых выдающихся физиков современности и может многое сделать для развития науки в нашей стране. Есть еще группа во Франции традиционно занимающаяся радиоактивностью. Мы ее держим под контролем и стараемся незаметно тормозить их работу. Работы с ураном в Англии либо не ведутся, либо результаты их еще не опубликованы. Мы стараемся это выяснить по всем возможным каналам. Аналогичная ситуация и во всех остальных странах. В настоящее время причин для беспокойства не наблюдается.

— Вам виднее. В конце концов, это вы отвечаете за нужный стране результат. И спрашивать за провал операции "Кронос", если что, мы будем с вас. Все забываю вас спросить, почему у нее такое название? Это что-то означает?

— По древнегреческой мифологии, Кронос, сын Урана, оскопил своего отца серпом, чтоб облегчить страдание своей матери Геи, которую отец донимал своей неисчерпаемой мужской силой и плодовитостью. Мы тоже, как бы пытаемся лишить уран его потенциальной силы, поэтому у меня возникла такая аналогия.

— Оригинальное у вас чувство юмора, товарищ Артузов, почти как у вашей подопечной. О ней я тоже хотел поговорить. Когда она возвращается из Минска?

— Уже выехала, поезд прибывает завтра утром.

— Ее деятельность стала слишком заметной. Последние инциденты показывают, что Ольгу скоро пристрелит кто-нибудь, как бешенную собаку. Дошло до того, что товарищ Мехлис оправдывается перед товарищем Тимошенко, мол, что я могу сделать, это внешняя разведка в комиссию мне такую змею подсунула. По представлениям комиссии, а все знают, что это ее представления, и по ее особым мнениям, когда комиссия не соглашалась с ее предложениями, потеряли свои должности один маршал, четыре комкора, тридцать два комдива и сотни, если не тысячи командиров рангом пониже. Дошло до того, что уже пошли слухи, что Степанова не просто так пользуется расположением товарища Сталина, который, подписывает все ее предложения. Тимошенко лично просил меня изъять ее кандидатуру из комиссии. И это еще до ее последней операции, когда НКВД арестовало всех командиров инженерно-строительных войск минского военного округа. С огнем девочка играет. Я помню, ей нужны острые ощущения и встряски для того, чтоб ее посещали озарения, умершие души, или черти с вилами. Она сама толком не знает, что именно. Так придумайте, как это сделать, чтоб не привлекать лишнего внимания. Мне докладывали, что она очень драчливая. Организуйте ей спортсменов. Пусть их бьет, а не командиров и бойцов Красной Армии. Если сможет.

— Я с вами полностью согласен и сам хотел вас просить, товарищ Сталин, о переводе Ольги на работу в КБ занимающееся проблемами радиолокаторов, как представителя для связи с внешней разведкой. Естественно, под новой фамилией и новой легендой. Также считаю, что пора ожить и Ольге Стрельцовой, посетить фрязинский завод, пообщаться с коллегами. Мы бы это широко осветили в прессе, намекнули на потрясающие открытия сделанные Ольгой за это время в секретной лаборатории...

— Не возражаю.

* * *

Их встретили прямо на вокзале по приходу минского поезда и отвезли в родное управление. Первым к Артузову вызвали Виктора, а через пять минут Ольгу. Виктора в кабинете не было. Это был не очень хороший знак. Вторым выходом из кабинета Артузова она еще не пользовалась, да и не видела, как пользуются другие.

— Садись, Оля, — за последние полтора года это был первый раз, когда Артузов назвал ее настоящим именем... второй не очень хороший знак. Подозрение, что жизнь делает новый поворот, усиливалось. — Не спрашиваю, как съездила, наслышан. Объясни мне один неясный момент. Почему ты лично попросила Цанаву посадить всех, и виновных, и невиновных? Последних за то, что не проявили бдительности. Ты ведь девушка кровожадная, но расчетливая. В войсках они бы принесли больше пользы. Ты так не считаешь?

— Спасибо вам за понимание. Вы очень емко описали мой характер в двух словах. Кто-то, не помню кто, сказал: — "Счастье — это когда тебя понимают". Но перед тем как начну отвечать, я бы хотела узнать, где Виктор, — ее глаза превратились в две голубые льдинки, а тон вопроса был далек от дружелюбного.

— Не за что. Работа у меня такая — людей понимать. А Виктор домой пошел, наверно с Валей целуется, — голос начальника был полон иронии. Откинувшись на кресле, он с улыбкой поглядывал на подчиненную.

— Понятно... я так понимаю, целуется на прощание... куда она уезжает? На Дальний Восток?

— Давай-ка поподробнее, откуда такие подозрения?

— То, что в моей жизни последуют изменения, следовало из того, что вы впервые за полтора года назвали меня моим настоящим именем. Виктор ушел через запасную дверь, значит, вы не хотели, чтоб мы даже мельком увиделись. Видно, рожа у него вытянулась после услышанного. Если бы вы Валю не завербовали, она бы уехала из Москвы на третий день, а не через три месяца. Раз решили пошутить об их отношениях с Виктором, о которых все это время знали, но молчали, значит, я ее больше не увижу. Виктора, скорее всего, тоже. Причина — полное изменение моей биографии. Если бы на вашем месте сидел Абрам Аронович, то их обоих еще бы сегодня прикопали в одном из подмосковных лесов. А вдруг услышали от меня случайно чего-то такого... в голову к человеку ведь не залезешь. А так, нет человека — нет проблемы. Но вы мыслите намного глубже. Такой объект, как Татьяна Степанова, вы в помойку не сольете. Больно интересная особа получилась, кто-то может клюнуть. Значит, появится новая Степанова очень похожая на старую и с прежним мужем. Валя в этой комбинации человек лишний, трепанет по неопытности где-то. Ликвидировать, смысла нет, да и Виктор не поймет. Значит, отослать подальше, хотя с Дальним Востоком это я погорячилась. Морковку перед носом нужно оставить, значит, вы им оставите возможность свидеться пару раз в год. Какое-то захолустье в пределах тысячи километров от Москвы.

— Умная ты девчонка, только циничная не по годам. Это парням очень не нравится, имей ввиду. Правды я тебе не скажу, но анализ на пять с плюсом. Если бы мог, оставил бы тебя в Москве, своим вторым заместителем. Но, увы...

— Артур Христианович, пока вы еще ничего не сказали, выслушайте меня. Я очень надеюсь, что всем мое предложение понравится. Дело в том, что с середины 39 года перед руководством страны станет просто немыслимый объем задач, которые нужно решать одновременно. Локальный конфликт с Японией, присоединение новых областей с вводом войск на их территорию, перевооружение армии новыми самолетами, танками, зенитной артиллерией. Создание новых органов управления и подготовка новых территорий к будущему конфликту. Возможная военная операция в Финляндии. Военная операция в Бесарабии. Возможная военная операция в Румынии либо подготовка к войне. Все это требует огромного объема военного и гражданского планирования, которое некогда и некому будет проводить, ибо любая из перечисленных проблем отвлечет на себя значительные силы и специалистов. Поэтому, я предлагаю создать шарашку из осужденных командиров и гражданских специалистов, перед которыми поставить задачу планирования многих из предстоящих работ. Отвечая на ваш вопрос, касающийся военных инженеров-строителей, хочу отметить: во-первых, тех, кто работал в Минске меньше шести месяцев, уже отпустили, во-вторых, осужденных предполагается задействовать именно в этой шарашке для планирования узлов обороны на присоединенных территориях, в Литве, Западной Украине, Белоруссии и планирования укрепрайонов завершающих линию Сталина возле Балтийского моря. Руководить этим коллективом скромно предлагаю назначить меня, как наиболее компетентную особу в вопросах которые предстоит решать. Если надо для маскировки формального зицпредседателя, то с моей стороны возражений нет. Но так, чтоб под ногами не крутился и не воображал из себя начальника. Саму шарашку подчинить управлению внешней разведки, а всю структуру охраны и организации режима — НКВД, у них опыт, у них кадры. С одной стороны, это соответствует желанию руководства меня где-то закрыть и не видеть, с другой, принесет реальную пользу.

— Как ты понимаешь, решать это буду не я, да и шарашку эту организовать не одного дня дело. Со своей стороны обещаю, что приложу к этому усилия, поскольку мысль здравая и своевременная. Но пока этот вопрос будет решаться, ты займешься тем, что приказано, а именно, будешь связывающим звеном между КБ разрабатывающим радиолокаторы и внешней разведкой. Сдавай все документы и иди устраивайся в знакомую тебе комнату. Когда все будет готово, тебя позовут.

— Так я что, даже в квартиру свою не попаду, с Виктором и Валей не попрощаюсь?

— Для твоего же блага. По опыту знаю — прошлое лучше перечеркнуть сразу и не рубить хвост по частям. Долгие проводы — лишние слезы.

— Не загадывай ничего из прошлого, мы оставим его в покое, ты такая сейчас хорошая, я хочу тебя знать такою...

— Что с тобой?

— Это я песенку пою. Находит иногда. Услышу слово какое-то, а в голове две-три строки и мелодия... потом мучаюсь, пытаюсь еще что-то вспомнить... не получается. Вам хорошо, вас из квартиры никто не гонит, а у меня на сберкнижке деньги накопленные, кружка любимая, одежда...

— Без денег не останешься. Получишь подъемные, а в течение двух недель все свои остальные накопления. У меня мало времени, Оля, сдавай документы и иди отдыхай. Завтра утром у тебя торжественная встреча с руководством и коллективом фрязинского завода. В комнате тебе приготовлена кое-какая одежда, которую носят молодые советские женщины-ученые. Подбирала по себе похожая на тебя девушка, но если ты растолстела, и не будешь влезать, вызовем портного, он подгонит.

— Не переживайте, я каждое утро зарядку делаю, как бы ушивать не пришлось. А не рано я ожила? Год не прошел, как торжественно хоронили. Ага, поняла... с одной стороны — Татьяна Степанова весьма загадочная личность, с другой — я оживаю, все вдруг осознают, насколько эти две особы внешне похожи. А дальше думайте ребята, кто есть who. Вот мой отчет по последней командировке и замечания к общим выводам комиссии. У меня есть дальнейшие материалы, частично не завершенные, частично в нечитаемом никем кроме меня виде. Для их подготовки мне понадобится два дня.

— Кто есть ху... надо запомнить. Работай спокойно. Ты у нас поживешь дней пять, пока все готово не будет.

— Кроме этого, здесь отдельным документом, заявка на разработку нового оружия. Подпишите, как совместную заявку с НКВД, с вояками даже связываться не стоит. Когда будут опытные образцы, тогда они сразу губу раскатают и себе захотят.

— Посмотрим, что ты тут у нас нового насочиняла... кто бы сомневался, конечно, новые винтовки, это единственное чего не хватает РККА. Оля, я понимаю, что стрелковый спорт — твоя страсть. Все, кто сталкивался с тобой на стрельбище или на поединках снайперов, все говорят, что ты — талант, но пойми, современная война — это не поединок стрелков. Ладно, не смотри на меня так, рассказывай своими словами, что к чему.

— Как показала практика, ПТРД по своим характеристикам не полностью удовлетворяет потребности легкой пехоты и разведывательно-диверсионных отрядов. Во-первых, им не нужна такая пробивная мощь, поскольку танки не являются приоритетными целями для таких подразделений. Во-вторых, она очень длинная и тяжелая. Но с этим можно было бы мириться, если бы не отвратительная кучность. На дистанции пятьсот метров, это девяносто шесть сантиметров, почти метр. Как вы сами понимаете, пятьсот метров это минимальная дистанция, с которой можно отстреляться по колонне противника и смыться пока за тебя серьезно не взялись. Стрелку нужно гарантированно попасть по мотору грузовика с первого выстрела. Для этого нужна кучность хотя бы пятьдесят, а лучше сорок сантиметров. Предлагается изготовить магазинную винтовку под патрон 12,7 мм, длиной метра полтора и весом килограмм одиннадцать-двенадцать, сошки, пламегаситель и дульный тормоз. Там все подробно расписано. Соответственно, не грех будет отобрать лучшие стволы, а на их основе сделать дальнобойное снайперское оружие. Пригодится для многих целей. Это и противодействие снайперам противника, и ликвидация особо вредных врагов молодого Советского государства, и многое, многое другое, что можно решить одним выстрелом.

— Не ерничай. С этим понятно, а это что за чудо? Детский сад вооружать? Может, еще луками и стрелами воевать начнем?

— Взаимно, Артур Христианович. А вооружать мы этим будем бойцов Красной Армии выполняющих спецзадания. Таких спецзаданий можно придумать очень много. Идея этой винтовки пришла мне в голову, когда я ознакомилась с состоянием дел по боеприпасам к ВСС. Они в страшном дефиците и состояние скоро не улучшится. Поскольку, ВСС — оружие вспомогательное, то и отношение к нему соответствующее. Поэтому, я сильно опасаюсь, что и через три года ситуация будет нерадостная. С другой стороны, винтовка нужная. Поэтому, мной предлагается изготовить мелкокалиберную, магазинную винтовку с глушителем. Задачи те же — малошумная и бездымная стрельба. Имеем проигрыш в дальности. Убойная сила мелкашки — сто метров. Зато оружие дешевое, легкое, оборотистое, цена выстрела — копеечная, а для массы задач этого расстояния достаточно. Навскидку приведу несколько примеров: бои в лесу, в городе, ночью, спецзадания требующие бесшумной стрельбы. Во всех этих случаях боевой контакт происходит на расстояниях до ста метров и преимущество будет у того, кто действует скрыто, не раскрывая своей позиции. Снайперу намного проще и результативней действовать в таких условиях с мелкашкой, чем с классической винтовкой. С другой стороны, наша промышленность аналогичное оружие и боеприпасы выпускает в больших количествах, поэтому с выпуском модифицированного изделия никаких проблем не будет. И то, что оно используется в данное время в учебных целях, не отменяет его военного применения для решения специальных задач. Естественно, эта винтовка не заменит ВСС, но зачем тратить на врага десять рублей, если его можно убить за двадцать копеек. Это я так образно выражаюсь, чтоб вы увидели еще одно подтверждение вашей характеристики моей кровожадной, но расчетливой натуры. А насчет лука, это вы хорошо напомнили. В некоторых задачах, особенно снятие часовых ночью, нужно оружие намного тише, чем огнестрельное. Тут очень поможет арбалет. На расстояниях пятьдесят-восемьдесят метров, по малозвучности и убойной силе ничего с ним не сравнится. В следующий раз обязательно принесу наброски и ТТХ.

— Детские игры. Это все мелочи, Оля. Будет это ружье или не будет, на характер будущих военных действий это не окажет существенного влияния.

— Только не надо меня учить, какой характер будет у будущих военных действий. Копируем, как попугаи все с немецкой армии один в один, не понимая, что, во-первых, существуют национальные особенности, а во-вторых, немцы не боги и тоже ошибаются. Сколько мне нервов стоило убедить вас, а посредством вас наших дубов, что немецкий 50 мм миномет это дерьмо, которое не стоит копировать. Хотите меньший калибр чем 82 мм — выпускайте хотя бы 60-мм. Толк какой-то будет и не придется прекращать производство после первого боевого столкновения. Тогда всем, наконец, станет понятно, что миномет 50-мм слабый и толку с него мало. А аргументы приводят убийственные, мол, если миномет будем больше 52 мм, мы не сможем трофейные мины использовать. Вот это наше, кондовое. Своего нет, так у немцев отберем и постреляем вволю. А кто против? Стреляйте из трофейных минометов, кто не дает?

— Кстати, опытный образец 60-мм миномета и мины к нему уже созданы. Назначены сроки, когда пройдут сравнительные испытания с минометом 50-мм. После этого будут принимать решение, какой из них выпускать.

— Берите на заметку всех, кто будет отстаивать 50-мм. Дураков в высшем руководстве армии нужно знать в лицо.

— Тогда уже проще записывать тех, кто поддержит 60-мм. Меньше писать придется.

— Упирайтесь рогом, ссылайтесь на американцев, мол, у них уже разработан опытный экземпляр, ТТХ приблизительно такие же, как у нашего и САСШ скоро поставит его на вооружение. У нас, мол, уникальная возможность первыми его внедрить в войска, так же как и миномет 120-мм. Мы станем самыми передовыми и самыми сильными в области минометов. Возвращаясь к нашему вопросу с детской винтовкой. Любая война состоит из миллионов мелочей. Если силы неравны, то действительно, мелочь сюда, мелочь туда, значения не имеет. Погибнет на тысячу бойцов больше, кого это волнует, кроме их матерей и жен. Но когда силы примерно равны, любая песчинка брошенная на весы способна определить результат. Поскольку от вашего упорства Артур Христианович, будет зависеть судьба этих бумаг, приведу простой пример использования детского оружия. Представьте себе дорогу, небольшой подъем и колонну грузовиков. На обочине небольшая вырубка, несколько пеньков. Один из них фальшивый, под ним замаскировался снайпер. Подъем на дороге нам нужен, чтоб никто не остановился, так сказать, размять ноги. Водители грузовиков очень не любят останавливаться на подъеме, особенно если он небольшой, и ты скоро выедешь наверх. С другой стороны, на подъеме снайперу легче попасть в бензобак, поднимаясь, грузовик открывает свое дно. Выстрела никто не услышит. Удар пули в бензобак будет негромким, да и мало ли камней на дорогах. Обычный, мелкокалиберный патрон ничего, кроме маленькой дырочки не сделает. Из нее ведро будет набираться минут десять. Бензобак опустеет через час-полтора. Тоненькая струйка летом, в жару моментально высохнет, на пыльной дороге никто течь не заметит. Пусть он сделает триста выстрелов. Это тридцать тонн вылитого на дорогу бензина, не считая возни с бензобаком. Самое обидное, что никто не будет понимать, как и где это произошло. Но если и догадаются как, ответа на вопрос о профилактике таких инцидентов при сохранении высокой скорости движения не будет. Тут одно из двух — либо ты едешь, либо пешком осматриваешь обочины на предмет разных казусов. Это так, фантазии на тему использования детского оружия, чтоб не говорить банальности о стрельбе в часовых, мотоциклистов, водителей. Представляете, на спуске, желательно крутом, стреляем водителю грузовика в голову. Одному, второму, третьему и тихонько делаем ноги, пока народ разбирается, почему и как все случилось. А если совместить это с пулеметным обстрелом с далекой дистанции, то тут можно стрелять и стрелять, никто тебя искать будет. Пока разберутся, пока прочешут все вокруг, глядишь и день закончился.

— Горбатого могила исправит. Ладно, обещаю, что займусь этими вопросами, но ты напиши что-то более существенное для Хозяина, а то он нас не поймет.

— Что могу, то пишу. Не нравится — застрелите. Я, например, знаю, что девчонки будут носить юбки до середины бедра, чтоб только слегка задницу прикрывала. Но когда это будет... через десять лет или через двадцать... у меня куча таких записей, хотите, я их тоже включать буду в свои отчеты?

— Нет, про юбки не надо.

* * *

Начальник королевской службы Интеллиджент Сервис, адмирал Хью Синклер, откинувшись на спинку прямого стула, слушал отчет своего бывшего резидента в Москве, а теперь руководителя отдела занимающегося Советским Союзом, Арчибальда Смита.

— Внутриполитическая борьба в СССР закончена. После расстрела Бухарина в прошлом году, никаких громких дел больше не было и не предвидится. Этой весной НКВД официально возглавил Берия, сменивший Ежова, которого так и не смогли вылечить от алкогольной и наркотической зависимости. Работать после этого нам легче не стало. От наших сотрудников посольства все бегут, как от чумы, разговаривают с ними только сотрудники наркомата иностранных дел. Тяжело стало легализировать нашу агентуру из бывших русских, которых мы внедряем в страну. Порядка в документообороте у них стало намного больше, особенно при приеме на работу в интересующие нас предприятия. Поэтому полной картины мы не имеем. Это в очередной раз подтвердил провал американцев. Чтоб их провести, Артузов, руководитель внешней разведки, пошел на то, что сфальсифицировал документы по предполагаемым объемам производства пенициллина на всех уровнях. Даже их министры-наркомы не знали реального положения дел. По всем документам проходила цифра, что введенная в строй фабрика по производству пенициллина, после выхода на проектную мощность будет производить десять миллиардов единиц лекарства в месяц, что соответствует ста двадцати миллиардам единиц в год. Была сфальсифицирована под эту цифру вся проектная документация. Сперва американцы за двадцать миллионов долларов купили у русских лицензию на производство пенициллина и отдельно, за десять миллионов всю документацию и оказание технической помощи при строительстве и запуске оборудования в работу. Правда, в контракте те хитро записали, что строящийся завод обеспечит производство не менее ста двадцати миллиардов единиц пенициллина в год. После этого начались долгие торги по оптовой закупке трехгодичного производства лекарства и продаже заводов так необходимых Советскому Союзу. Сперва русские настаивали на схеме 100+200+300=600 и предлагали поставку шестьсот миллиардов единиц пенициллина в течение трех лет. Но американцы, записав в контракт суровые штрафные санкции за невыполнение графика, настаивали на схеме 200+400+400. В конце концов, русские подписали невыполнимые, казалось бы, нормы и в следующем же месяце их завод выпускавший до того десять миллиардов единиц пенициллина в месяц, выпустил двадцать пять миллиардов единиц, практически на том же оборудовании с небольшими изменениями. А в следующем — тридцать миллиардов. Кроме этого вступил в строй второй завод. Лишь после этого русские инженеры запатентовали какое-то изобретение, связанное с аэрацией объема, позволяющее втрое увеличить выпуск плесени практически на прежнем оборудовании. Таким образом, у коммунистов оказалось лекарства в большом избытке, и они теперь пытаются о чем-то договориться с немцами, у которых его нет, и которым его втридорога стараются продать американцы. Сталин перестал пытаться уговорить французов держаться буквы заключенного трехстороннего договора о защите Чехословакии и теперь грубо шантажирует и их, и нас угрозой начать политические переговоры с Германией.

— Так вы считаете, он не пойдет на договоренности с Германией?

— Трудно сказать. С одной стороны отношения между этими странами очень напряженные. Гитлер считает коммунизм главной угрозой для европейской цивилизации, а славян неполноценным народом, который должен исчезнуть и освободить место арийской нации. Сталин считает нацистский режим Германии главной угрозой для Советского Союза. В своей последней речи он так и сказал: — "Английские империалисты и плутократы вырастили своего цепного пса — нацистский режим Германии и пытаются натравить его на первое социалистическое государство рабочих и крестьян. Но их бешенный пес скорее порвет своих хозяев, чем посмеет гавкать на непобедимую Красную Армию стоящую на защите наших завоеваний". С одной стороны дружбой и не пахнет, но намек на то, что Сталин сделает все от него зависящее, чтоб развернуть направление будущей войны, прозвучал отчетливо.

— Как вы оцениваете состояние Красной Армии?

— Трудно сказать. Армия находится в состоянии глубокой трансформации связанной с коренным изменением военной доктрины и борьбой с троцкизмом. Фактически два последних года армия, ее вооружение, структура отдельных родов войск, обучение и переобучение офицеров, подчинено доктрине изматывания соперника в обороне с последующим контрнаступлением. Этой же цели служит строительство укрепленных районов вдоль западной границы. На конец 36-го года в Красной Армии было на вооружении около десяти тысяч танков различных модификаций. За эти полтора года их число не увеличилось, может, даже уменьшилось в связи с переоборудованием всех модификаций танков вооруженных лишь пулеметами. Их оснастили крупнокалиберным пулеметом либо автоматической пушкой и переделали в самоходные зенитные установки. Впрочем, от этого они хуже не стали. Остальные, вооруженные пушками, сохранились в прежнем виде. Поскольку русская техника часто ломается, значительно увеличилось количество и оснащение ремонтных служб. Заменена часть устаревших и изношенных моторов. Много говорят о выпуске нового среднего танка, но пока никто его не видел. Проблемы и с выпуском моторов, и с трансмиссией. Улучшить дело с трансмиссией должно американское оборудование, которое уже устанавливается в новом цеху Сталинградского тракторного завода. Характеристики будущего танка неизвестны, все держится под страшным секретом. Большое внимание согласно новой доктрине отдается авиации и ПВО. Современное состояние ПВО признано неудовлетворительным и делается все возможное с целью наращивания выпуска зенитного вооружения. Коренным образом изменилось состояние с радиосвязью. По насыщенности подразделений средствами связи, Красная Армия скоро выйдет на первое место в мире. Если уже не вышла.

— Не нужно преувеличивать, Арчибальд. Вам следует критичней относиться к официальным данным, как известно, русские стараются приукрасить свои достижения.

— Я привык отвечать за свои слова, сэр. О русской пропаганде мне известно не меньше чем вам. Если в 1935 году СССР занимал шестое место в мире по выпуску радиоламп, уступая даже Японии, то по результатам 1937 года он вышел на второе место, пропустив вперед лишь САСШ. При том, что бытовой радиотехники в СССР выпускается мало, вся остальная продукция ламповых заводов идет на выполнение военных заказов.

— Значит, уровень владения ними низок, сама по себе техника ничего не значит.

— Согласен с вами, сэр. Тут у нас информации крайне мало. Начиная с 1937 года, русские перестали приглашать международных наблюдателей на свои учения, поэтому об организованности и умении владеть новой техникой, мы ничего не знаем.

— Каково ваше личное мнение относительно Красной Армии?

— Единственное, что очевидно, так это то, что русские готовятся к войне на суше. Программы развития военно-морского флота существенно сокращены. Строятся эсминцы, торпедные катера и подводные лодки. Основную нагрузку по защите морских границ, с их точки зрения, должна взять на себя авиация. Ей уделяется очень много внимания со стороны руководства. Новые предприятия авиадвигателей, приобретенные СССР у американских фирм "Райт" и "Аллисон", открывает совершенно новые перспективы для выпуска истребителей и тяжелых бомбардировщиков. Фирма "Райт" хорошо известна в СССР, ее старые моторы уже выпускаются русскими, новые, скорее всего, будут выпускаться на том же заводе. Фирма "Аллисон" выпускает мощные моторы для истребителей. Кроме своих моторов, эта фирма еще год назад купила лицензию у Роллс-Ройс на производство моторов Мерлин и уже получила все необходимое оборудование и документацию. Купленная лицензия позволяет ей организовывать производство этих моторов не только в САСШ, но и в третьих странах. Уже подписан договор с правительством СССР о строительстве завода фирмы "Аллисон" по выпуску лицензионных двигателей Мерлин на территории Советского Союза. А самое смешное, что зная все это, мы ничего не можем сделать. Моторы Мерлин, это приватная разработка фирмы "Роллс-Ройс", они имели полное право продать американцам такую лицензию. А те, в свою очередь, могут строить заводы, где захотят. Я подал в правительство ходатайство об обращении к правительству САСШ с целью заблокировать эту сделку. Мне сказали, чтоб я даже не надеялся. Все, что касается этой оптовой продажи с лекарствами — неприкасаемо. Нам удалось выяснить, что как раз год назад у фирмы "Аллисон" поменялись собственники. Фирма "Дженерал Моторс" с удовольствием продала свое убыточное дочернее предприятие, на котором работало сорок человек. Контрольный пакет акций перешел к какому-то малоизвестному швейцарскому инвестиционному фонду. Кто стоит за ним — неизвестно, но теперь уже совершенно очевидно, что это русская внешняя разведка. Мало того. Ходят слухи, что воспользовавшись финансовыми трудностями фирмы "Боинг", русские неофициальным путем приобрели всю техническую документацию на разработанный теми дальний бомбардировщик. Он совсем недавно участвовал в конкурсе и проиграл. Поговаривают, на испытаниях, конкуренты подстроили аварию бомбардировщику В-17 компании "Боинг", чем русские не преминули воспользоваться. Как вы видите, сэр, руководство Советского Союза продолжает тратить много сил и средств, как легальных, так и теневых, чтоб заполучить самые современные образцы авиадвигателей. Кроме этого, по непроверенным данным, в самом СССР уже разработаны и скоро начнут серийно выпускаться новые истребители, штурмовики и фронтовые пикирующие бомбардировщики. Боевые действия в Испании показали, что русская техника, пока что, уступает германской, да и по организации самих частей, мобильности и взаимодействию различных родов войск, с моей точки зрения, Красная Армия проигрывают вермахту. Но я бы на месте Гитлера, все же не решился бы на войну с Россией, сэр.

— Будем надеяться, что Гитлер не такой осторожный, как вы, Арчибальд. Должен же он отработать подаренную ему Чехословакию и оставшийся в изоляции Советский Союз, которому никто не будет помогать. Германии будет ясно указано — если она хочет сохранить дружеские отношения со всеми цивилизованными странами, единственный путь экспансии для нее — это на Восток. Совместно с Польшей, Литвой и Финляндией, с благословением и контролем со стороны всех остальных цивилизованных стран. Выхода у Гитлера не будет.

— Хочется в это верить, сэр. Кстати, та девчонка, которую так мечтал убить сэр Литвинов и наш премьер-министр, жива. "Ольга Стрельцова, выдающаяся советская ученая, на которую безуспешно охотилась британская разведка, приехала с визитом на родной завод во Фрязино, чтоб поделиться с коллективом своими новыми разработками созданными за прошедший период в секретной лаборатории". Это я вам перевожу статью из газеты "Правда".

— Это что, очередная советская утка?

— Боюсь, сэр, что это очередная удочка, закинутая Артузовым в мутный омут, как любят говорить русские. А девушка настоящая, можете не сомневаться. Ненастоящую не повезли бы на завод, где ее хорошо знают. После разгрома Коминтерна, Артузов решил снова поохотиться за нашей агентурой на свою старую подсадную утку. Взгляните, какая интересная фотография.

— Что в ней интересного, лицо мутное, ничего не разберешь.

— Интересно то, что лицо, как вы совершенно верно заметили, мутное, а два ордена на блузке видно отлично. Один — Трудового Красного Знамени, его Ольге Стрельцовой, якобы посмертно присвоили, а второй — Боевого Красного Знамени.

— Ну и что?

— А то, что боевых действий последние три года Советский Союз не вел. Таких орденов выдали единицы, а тем более женщинам. Существует реестр, где указано, кому, когда и за что была присуждена та или иная награда. Он, естественно, в библиотеке не лежит, но и особой степени секретности тоже не имеет. Приложив определенные усилия, достать его можно. Но даже этого я делать не буду. Это мышеловка, сэр. Если вы или премьер-министр будете настаивать на дальнейшей работе над Ольгой, я буду вынужден подать в отставку.

— Хорошо, Арчибальд, я учту это.

* * *

Во Владивостоке, куда они сели на дозаправку, их покормили, и вскоре батальон уже выгружался на ровном поле, неподалеку от озера Хасан, которое мобилизованные местные жители вместе с пограничниками старались превратить в аэродром. Встречающие их пограничники называли эту местность — "рядом с заимкой Филиновского". День-два хода, не больше.

Погрузив боеприпасы и минометы на два десятка подвод, которые пограничники сумели организовать у немногочисленных жителей этой местности, батальон пешим ходом выдвинулся в район сосредоточения. Каждое отделение имело на вооружении один ручной пулемет, пять ППС и четыре винтовки. В каждом взводе должен был быть хотя бы один взводный снайпер, закончивший снайперскую школу. А лучше два. Небольшую рацию, обеспечивавшую голосовую связь в пределах трех километров, командир взвода обязан был носить сам и постоянно быть на связи с командиром своей роты. Рота усиливалась двумя 82 мм минометами и двумя станковыми пулеметами (модернизированный вариант пулемета "Максим" на треноге). Кроме этого, батальон имел на вооружении минометную роту из шести 82 мм минометов и пулеметную роту, состоящую из трех взводов по четыре станковых пулемета, а также взвода ПТР насчитывающего шесть расчетов и взвода разведки состоящего из четырех разведывательно-диверсионных групп. Батальон был один из немногих полностью укомплектованных по новому штату и представлял собой серьезную силу.

Командир батальона, ознакомившись с картой местности которую придется защищать вместе с пограничниками до прихода основных частей, тут же связался со штабом и начал обмениваться шифрованными сообщениями.

"Ознакомившись с местностью, считаю необходимым срочно усилить батальон, дивизионом тяжелых 120 мм минометов. Те смогут держать под обстрелом всю излучину реки, где концентрируются японские части прибывающие, как по реке, так и через паромную переправу расположенную выше по течению".

"За поддержку не переживай. Сорок восемь бомбардировщиков готово к вылету в любую минуту при поддержке истребителей".

"Погода паршивая, возможны дожди, туманы. А минометы всегда под рукой, им взлетать не надо. Подвезти бы их, пока просвет. Заодно, новую технику испытаем, очень хочется на эту новинку в деле посмотреть".

"Будут тебе минометы, майор, завтра прилетят. Но смотри. Головой за них отвечаешь. И держись там. Мы тебе еще батальон пехоты попробуем по воздуху перебросить. Вам надо держаться пока танково-кавалерийская дивизия к вам не дойдет".

"С минометами нам тут сам черт не страшен".

"Черта не поминай. Избавляйся от старорежимных пережитков".

"Слушаюсь".

Пообщавшись с начальством в телеграфном режиме и промокнув пилоткой вспотевший от напряжения лоб, (полевая форма командиров по новому уставу ничем не отличалась от солдатской и только вблизи можно было рассмотреть нашитые знаки различия зеленого цвета) майор обратился к встречающему их лейтенанту погранвойск:

— Роман, расскажи подробней, что тут у вас происходит?

— Четыре дня назад наш конный разъезд обнаружил на вершине одной из сопок возле озера Хасан группу японских военных явно находящихся на нашей территории. Граница проходит по вершинам, половина сопки наша, половина маньчжурская. Они их попытались задержать, началась перестрелка, одного японца убили, остальные ушли на свою территорию. Видя такое дело, я распорядился выставить постоянные посты на этих трех сопках. Японцы начали стягивать своих пограничников. Мои ребята начали копать окопы. У нас там сейчас человек восемьдесят, а противник уже не меньше батальона подтянул. Я еще вчера у военных помощи запросил, чувствую, без драки дело не закончится. В этом году японцы, как сбесились, перестрелки на границе чуть ли не каждый день. Мне по рации командир коротко пересказывает основные инциденты, чтоб мы знали к чему готовиться.

— Артиллерия у противника есть?

— Трудно сказать... если есть то за рекой, излучина хорошо просматривается, тут разве что минометы. Их замаскировать легко, попробуй, разгляди, пока палить не начнут. Но у нас, пока, только перестрелки из винтовок. Они нам копать не дают, а мы им в ответ. Чтоб знали, мы тоже стрелять умеем.

Прибыли к вечеру, солнце уже садилось. На будущие позиции можно было пройти по узкому коридору, пятьсот — шестьсот метров шириной, обходя озеро слева или справа. Оставив личный состав в низине между сопками, не доходя до озера, майор собрал командиров, и с пограничниками вышел на центральную высоту осматривать местность которую предстоит защищать:

— Разбиваем лагерь на склонах со стороны озера. Тут три сопки. По роте на каждую. Первая рота — сопка Безымянная, это та, что от меня по правую руку. Вторая рота — сопка Приозерная. Мы на ней сейчас стоим. Третья рота — сопка Пулеметная по левую от меня руку. Личный состав занимает позиции и разбивает лагерь, когда стемнеет, чтоб противник не знал какими силами и средствами мы располагаем. Сегодня всем отдыхать, завтра с утра начинаем окапываться. Первую линию окопов вырытых погранцами, пока не трогаем, роем вторую, тридцать метров вглубь от первой и переходы на уже отрытые укрытия первой линии. Снайперам прибыть на черту государственной границы для осмотра и выбора своих будущих позиций. Им на отдых четыре часа, затем готовят свои лежки в районе первой линии окопов вырытых пограничниками. На японскую территорию не влезать, а если влезать, то не глубоко, не более двадцати метров от условной линии границы. Каждый может ошибиться. Их задача на завтра — отстрел всех, кто отважится выстрелить в сторону нашей земли, в сторону нашей границы. Стрелять в бойцов противника не принимающих участия в перестрелке категорически запрещаю. Они находятся на своей территории и агрессивных действий не предпринимают. Кто нарушит приказ — пойдет под трибунал. Командирам подразделений организовать наблюдение за действиями своих снайперов. Взводные снайпера действуют в пределах позиций своей роты. Снайпера разведвзвода действуют по всей ширине позиций батальона, уведомив о своей позиции соответствующего командира роты, у них приоритет в выборе позиции. Если надо, взводным придется потесниться. Предупредить бойцов. Патрульно-постовая служба ведется по нормам боевых действий. Сон на посту — трибунал. Командирам подразделений ночью лично организовывать внеплановые проверки всех постовых. Я тоже буду проверять. Патрули распределить, как по периметру лагеря, так и на государственной границе совместно с пограничниками. Имейте ввиду, японцы умеют и любят воевать ночью. Если вопросов нет, то все свободны.

Свою основную и несколько стрелковых позиций, Андрей разместил на северо-восточном склоне центральной сопки, отступив от вершины где-то на треть ее высоты. После полудня его позиции уверенно находились в тени, а до полудня можно было действовать из двух стрелковых лежек, находящихся под искусственными навесами. Больше всего они с напарником провозились с основной лежкой, отрывая щель, но не вертикальную, а под углом к склону, которую также замаскировали искусственным навесом из веток ивы обтянутых маскировочной сеткой в которую густо вставлены пучки сухой травы. И рыть меньше, и наблюдать за противником под навесом, закрывающим вырытый окопчик, намного удобней полулежа, а не на прямых ногах. Землю мешками приходилось уносить за сопку.

К утру едва успели. Андрей, оставив напарника с биноклем наблюдать позиции японцев и записывать результаты в блокнот, прилег покемарить полчасика, ему скоро стрелять. По приезду в часть, Андрей сразу обзавелся вторым номером в их снайперской паре, мечтающим попасть в школу метких стрелков. Начальство решило Савелия сперва поставить в пару к Копытову, а через месяц решать, что с ним делать дальше. Пришлось обучать того буквально на ходу:

— Сева, главное, что тебе нужно знать, чтоб стать настоящим снайпером, так это то, что делать в пологе дырки и высовывать в них бинокль очень опасно для твоего молодого организма. Нужно смотреть изнутри, не приближая бинокль к маскировочной сети ближе, чем на двадцать сантиметров.

Провозгласив несколько подобных откровений, Андрей посчитал первый урок оконченным. Улегшись, пообещав придушить напарника, если тому захочется расчехлять винтовки, Копытов сразу же уснул.

Они были вооружены новеньким снайперским карабином 7,62 мм выпуска 1938 года, ВСС-10.67, того же года выпуска, автоматом ППС, шестью гранатами "лимонка" и ножами, которыми удобней открывать консервы и резать хлеб, чем людей. Супостата проще застрелить, в крайнем случае, зарубить саперной лопаткой. Но в жизни всякое бывает, может, придется и ножом ковырять.

С 1937 года советская промышленность практически прекратила выпуск винтовок Мосина, полностью сосредоточившись на выпуске карабинов. Соответственно и снайперские винтовки перешли в разряд карабинов. Уменьшение длины основного ствола позволило увеличить в размерах комбинированный компенсатор СС (Стрельцовой-Симонова) переведя его из малозвучной аббревиатуры — ККСС, в более солидную — ТГСС (тактический глушитель Стрельцовой-Симонова). Все осталось, как и было, лишь функцию приглушения звука выстрела слегка усилили. Во-первых, снайперу по ушам не так ездит, а во-вторых, хотя сверхзвуковая пуля создает звук сравнимый по силе со звуком выстрела, но он указывает на ложную позицию, дезориентируя противника. Ориентируясь на этот звук, враг ищет позицию стрелка совсем в другом месте.

Кроме этого, ТГСС повышал кучность стрельбы, так как гасил собственные колебания ствола. Стрелки уже давно заметили этот эффект. Например, винтовка с примкнутым штыком показывает результаты по кучности лучше, чем без оного. Кроме ТГСС у снайперского карабина появились сошки, о которых так долго мечтали и просили снайпера, объясняя это тем, что как руку не тренируй, а она железной не станет.

Проснувшись, Андрей тоже включился в изучение прилегающей территории. Расстояние до японских позиций было порядка шестисот метров, поэтому ВСС отдыхала. Савелий, своими словами дополнил написанное в блокноте по четырем засеченным им позициям, откуда время от времени палили в сторону вершины сопки. Внимательно рассмотрев подозрительные места в бинокль, оставив напарника продолжать наблюдение, Андрей пополз на первую стрелковую позицию. К его ноге была привязана тонкая бечевка. Савелий, заметив что-то подозрительное, должен был соответствующее количество раз дернуть за веревку, привлекая внимание Андрея, к позиции с определенным номером.

Он едва успел обустроиться, как дважды дернули за ногу. В прицел Андрей разглядел высунувшиеся из окопа крошечную голову и плечи, накрытые маскировочной сетью, а вспышка и звук выстрела не оставили сомнений в агрессивных намерениях представителя страны восходящего солнца. Андрей нажал на спуск практически одновременно со вспышкой. Запоздалый звук чужого выстрела совпал с дернувшейся в прицеле и пропавшей фигурой.

"Попал!", — мелькнула радостная мысль и он начал азартно водить прицелом по линии японских окопов. Но и второго любителя пострелять по советским пограничникам первым засек напарник, дернув его за ногу один раз. Этот был осторожней. Над окопом виднелась лишь каска и ружье под маскировочной сеткой. Сперва Андрею показалось, что это приманка, но естественность движений убедили его, что перед ним стрелок. Японец долго выцеливал свою добычу, прежде чем нажать на курок. На шестистах метрах попасть в каску можно только случайно, кучность превышает сорок сантиметров, а для уверенного поражения головной фигуры нужно меньше двадцати пяти. Тщательно прицелившись, Андрей нажал курок, каска противника исчезла, но причина осталась неясной. То ли сам спрятался, то ли пуля помогла.

Вторая занятая позиция оказалась более скучной. Два часа безрезультатного наблюдения за вражескими окопами. Японцы иногда постреливали в нашу сторону, но стали намного осторожней. Высовывались ненадолго, два раза с одного места не стреляли. Вернувшись на основную позицию, попив воды, перекусив хлебом и содержимым консервной банки, Андрей с напарником начали серьезную работу над системой ориентиров, их нумерацией и подаваемыми сигналами.

Поскольку ориентиров набралось полтора десятка, одной веревки стало явно недостаточно. Пока тебя напарник пятнадцать раз дернет за ногу, соперник и выстрелить успеет, и спрятаться, и сигарету закурить. Появилась идея использовать две ноги по разрядам десятичной системы. Левую ногу дернули, сразу кинь в уме на счетах — десять, правую — единица. Но девять раз дергать за ногу тоже сочли непрактичным. В результате мозгового штурма была разработана пятеричная система отсчета. Левая нога шла за пять, правая за единицу. Это позволило кардинальным образом уменьшить количество сигналов и соответственно время коммуникации.

Савелий рвался пострелять, но Андрей, как старший по званию, пресек в зародыше такие поползновения. Перечислив напарнику все дисциплины, который тот должен будет ему сдать перед тем, как его выпустят на огневую позицию и с удовольствием посмотрев на его расстроенную физиономию, Андрей сказал:

— Терпи казак, атаманом будешь. Поедешь, Савелий, через три месяца в снайперскую школу, это я тебе обещаю. А теперь иди наблюдай и веревки не путай, какая левая, а какая правая.

После полудня стало веселей, тень от сопки прикрыла их позиции, наблюдать и стрелять стало легче. Савелий уверенно дергал за веревки, наводя на подозрительные объекты. Сделав до темноты еще четыре выстрела и гарантированно подстрелив еще двоих покушавшихся на неприкосновенность наших границ, они вернулись в расположение взвода. Доложили командиру группы о трех гарантированно пораженных целях и трех условно пораженных, а сами пошли разогревать уже остывший ужин и воду кипятить, чтоб горячего похлебать.

Так прошло три дня. Каждый день к японцам прибывало подкрепление, началась суета на противоположном берегу реки. Это могла быть только японская артиллерия. Любые другие части размещать там смысла не имело.

К их десантному батальону тоже подтянулось подкрепление. Прибыл дивизион 120 мм минометов в количестве восемнадцать стволов и пехотный батальон, но не полностью оснащенный по новому штату. В отделениях — ручной пулемет, два ППС и семь винтовок, ротные минометы отсутствуют, ротные станковые пулеметы отсутствуют. Зато, перед отправкой, батальон усилили минометной и пулеметной ротой. И это была кстати. Сплошной линии обороны два батальона обеспечить не могли, но жить стало веселей. Завтра к вечеру начальство обещало прибытие танково-кавалерийской дивизии. Может не полным составом, но отставшие подтянутся.

Вернувшись третьего дня с охоты, Андрей докладывал своему командиру:

— За целый день никто в нашу сторону не выстрелил. Как отрезало. А на позициях целый день суета. Не к добру это, товарищ лейтенант. Готовят что-то японцы. Доложите начальству. Может, пошлет за "языком", а то сидим четвертый день, ждем непонятно чего...

— Разговорчики! Идите отдыхать, товарищ младший сержант. Задача прежняя. Перед рассветом выдвигаетесь на свою позицию пресекать попытки обстрела границы Советского Союза. Вопросы есть?

— Никак нет!

— Свободен.

— Разрешите получить боекомплект, чтоб с утра вас не тревожить.

— Так ты ж сегодня не стрелял.

— Запас карман не жмет, товарищ лейтенант, а завтра чувствую, жарко будет... готовят японцы что-то. Вы бы доложили начальству...

— Ладно, иди к старшине, скажи я велел выдать. Чувствует он...

Получив у старшины сто патронов к снайперскому карабину, Андрей начал продолжительный торг, который закончился обменом одного сухого пайка на пять гранат, пятьдесят патронов к ВСС и триста патронов к ППС. Два сухпая они все равно не съедали, и за три дня на их основной позиции образовался солидный запас как консервов, так и боеприпасов, которые с маниакальным упорством выцыганивал у старшины и стаскивал на позицию запасливый Андрей.

За три дня земельных работ линии окопов начали спускаться с вершины вдоль склона. Двум ротам на вершине стало явно тесно, и теперь от позиции снайперов до ближайших окопов было не больше ста пятидесяти метров по диагонали. К уровню их лежки окопы еще не добрались, да и Андрей "ошибся" метров на пятьдесят с определением линии границы.

— Идем Савелий, поспим сегодня на позиции, чтоб с утра не ползти. Да и спать чего-то не хочется, весь день с тобой по очереди дрыхли, делать то нечего было. Неспокойно мне. Неспроста японец по нам не стрелял. Погода портится. Небо затянуло, ночка темная будет, а завтра, небось, еще и дождь. Ничего, у нас с тобой на этот случай две плащ-палатки на позиции имеются и фляжка почти полная. Я сегодня четвертую нашу норму боевую слил. Восемьсот грамм. Не замерзнем. А ты ныл, — "все, как люди каждый вечер по сто грамм, только у тебя все про запас, да про запас", — вот и пригодится наш запас.

На позиции Андрей, дав инструкции напарнику, сразу улегся спать.

— Глаза не напрягай, все равно ничего не увидишь. Сиди и слушай. Как услышишь, что металл звякает, сразу меня буди. Спать захочешь, сразу меня буди. Гранаты приготовь, чтоб под рукой были. Все собери. Вопросы есть?

— А гранаты зачем?

— На всякий случай. Ты хвастался, что гранаты далеко бросаешь?

— В нашем разведвзводе у меня третий результат.

— Это хорошо, а то у меня с гранатами не очень.

Через два часа его разбудил напарник:

— Тихо все. Все спят, как люди, только у тебя в одном месте свербит.

— Разговорчики, боец! Тесновато у нас тут. Все оружие и боеприпасы на бруствер. Взял малую саперную лопатку и большой конопляный мешок. Выкопать и вынести за склон десять мешков земли. Потом можешь ложиться отдыхать. А я, пока с любимой берданочкой, схожу к японцам в гости, послушаю вблизи, что там и как. Японцы ракеты пускали?

— Вроде не было...

— А прошлые ночи всегда пускали... неспроста все это...

Вернувшись через полтора часа, Андрей растолкал спящего Савелия.

— Беги в расположение, буди комвзвода. Доложи, что японцы готовят ночную атаку, скоро начнут. Скажи, я головой отвечаю, что данные достоверные. Буди всех по дороге, пока начальство раскачается, бойцы глаза продерут.

— А ты?

— Я тут побуду. Привык за три дня к этой позиции. Опять же ближе к японцам, далеко гранаты бросать не надо. А то у меня с гранатами не очень...

— Я мухой, туда и назад. Ты смотри, без меня не начинай, я гранаты дальше бросаю.

Через сорок минут Савелий вернулся на позицию.

— Еле нашел, минут десять блудил, темно как в жопе. Старший лейтенант приказал тебе вернуться в расположение взвода.

— Поздно уже возвращаться. Ты ничего не слышишь?

— Тихо все. Трава под ветром шуршит слегка...

— Нет ветра. Дождь скоро начнется. Бери гранату и бросай прямо вперед, что есть мочи. Чеку выдернуть не забудь. Не боись. Если что, ты меня не нашел, а гранату я сам бросил.

— Под трибунал пойдешь...

— Кидай, давай, тетеря глухая.

Ткнув лбом в землю напарника, засмотревшегося вслед брошенной гранате, переждав взрыв и просвистевшие над головой осколки, Андрей злорадно усмехнулся, увидав в призрачном свете нескольких вспыхнувших ракет, ряды японцев, вскакивающих на ноги с винтовками наперевес и криками "Банзай!".

— Подпусти поближе. Не ори и автомат не хватай. Когда я скажу, бросай гранаты, прямо перед собой. Нас не видно на фоне склона. Пока не наступят, не поймут. Главное, ничего не делай без моей команды. Даже не дыши. Пока, можешь дышать.

Андрей начал бегло стрелять по орущим шеренгам, до которых оставалось не больше ста метров. В оптическом прицеле, даже осветительной ракеты хватало, чтоб ясно вырисовать фигуру следующей жертвы. С прицелом, выставленным на двести метров, он целился в живот бегущего. Пуля попадет либо в грудь, либо в живот, результат это не изменит.

Пулеметный огонь с вершины сопки становился все гуще и злее. Пули раздраженными шершнями густо шелестели над головой, уносясь к бегущим людям, заставляя их спотыкаться и замирать в нелепых позах на сухой, не скошенной траве. Вскоре уже лежали все, и те, кого нашла пуля, и те, кого она минула. И те, и другие не могли себя заставить подняться навстречу злому рою, гудящему над головой.

Андрей выцеливал тех, кто переборов себя, вскакивал на ноги и пытался увлечь других за собой. Когда таких не осталось, начал выцеливать тех, кто полз вперед. Тех, кто пятился назад, он не трогал.

Такова безжалостная логика войны, осуществляющая отрицательный отбор. Лучшие, самые достойные остаются лежать в траве, а те, кто трусливо ползет назад, те выживают. Враг их не трогает. Пусть трусы воспитают трусов. Рано или поздно критическая масса будет преодолена и осторожность (назовем это так) станет нормой жизни. Тогда отпадет потребность воевать. Этот народ уже побежден...

Глава 5

Секретарю ЦК ВКП(б)

Тов. Сталину И.В.

Ольги

Докладная записка

Товарищ Сталин! Довожу до Вашего сведения те выводы и предложения, которые сформировались в результате полуторагодовой работы в комиссии по проверке боеготовности различных частей РККА.

Не буду останавливаться на хорошем, его слишком часто повторяют и без меня.

Основная проблема РККА, с моей точки зрения, состоит в низком качестве командирского состава. К сожалению люди инициативные, думающие, предпочитают идти в университеты и на производство, где возможностей для карьерного роста больше, а социальные лифты быстрее и оборотистее. В командирские училища попадает серая масса, соблазненная высокой зарплатой и социальным статусом командира РККА. Большая часть из них ленивы, бестолковы, а беспробудное пьянство считают отличительной чертой настоящего командира. К бойцам нетребовательны, как и к себе, возможности карьерного роста видят не в самообразовании, а в кумовстве, совместных пьянках и лизоблюдстве.

Все решения принятые по реорганизации армии за последние два года дают положительные результаты. Сержантские учебные центры заменившие курсы младших лейтенантов, формирующие свой контингент из бойцов РККА отслуживших трехмесячный срок и проявивших себя на службе, полностью себя оправдали. С переходом осенью 1938 года к всеобщему призыву в армию минимум на год (пехотные части), считаю необходимым сделать цепочку: боец РККА — сержантская учебная часть — сержант — командирское училище, единственно возможным путем получения звания лейтенанта для большинства родов войск за исключением войск требующих специальных технических знаний (связь, инженерно-строительные войска, авиация и другие).

К сожалению, многие принятые партией решения в армии тихо саботируются. Средний комсостав не принимают участие в физподготовке своих подразделений, переложив это на плечи сержантов и старшин. Старшие командиры смотрят на это сквозь пальцы, в свою очередь, саботируя проведение обязательных проверок состояния физического здоровья командиров РККА всех уровней два раза в год. Не выполняются, и не проверяется выполнение составленных почасовых планов подготовки личного состава. Точно так же саботируется оценка работы командира РККА по объективным, цифровым показателям продемонстрированным его подразделением.

Этот саботаж необходимо преодолеть в кратчайшие сроки. Следует увеличить финансирование полевых занятий и войсковых учений. Оценку деятельности командиров всех уровней проводить на основе объективных, цифровых показателей продемонстрированных их подразделениями. Причем оценку должны делать представители независимых, совместных комиссий Генштаба и военных специалистов НКВД. Возможно, есть смысл пригласить на работу по контракту в такие комиссии зарубежных военных специалистов (финнов, чехов, граждан САСШ) на срок не менее пяти лет без права переписки и встреч с иностранными гражданами. Вместе с тем нужно повышать авторитет командиров РККА и их возможности дисциплинарного воздействия на своих подчиненных. Атмосфера панибратства между командирами и бойцами царящая во многих частях РККА не способствует повышению боевого мастерства и выполнению боевых задач. Любые случаи невыполнения прямого приказа командира должны жестко наказываться.

Товарищ Сталин. Сегодняшнее состояние РККА чуть лучше неудовлетворительного. Удовлетворительным его назвать преждевременно, а до оценки — хорошо, ему как до неба. Это требует целенаправленных, организованных усилий всех органов государства: — хозяйственных, партийных, комсомольских, НКВД по исправлению сложившейся ситуации под Вашим непосредственным руководством.

Не передоверяйте ее высшему военному руководству. Ни товарищ Буденный, ни товарищ Тимошенко, ни кто-либо другой из военных специалистов, с этой задачей не справятся. Она в чем-то аналогична задаче проверки и контроля качества выпускаемой продукции. То, что армия выпускает бойцов и боеспособные подразделения, а не танки и пулеметы, принципиального значения не имеет. Главное, сформулировать объективные, цифровые критерии работы и независимый контроль по этим показателям. С моей точки зрения, с поставленной задачей скорее справится группа опытных управленцев с опытом работы в промышленности, под Вашим непосредственным руководством и контролем.

Еще есть время коренным образом улучшить ситуацию, но его с каждым днем становится все меньше. Список конкретных предложений по различным аспектам военной реформы прилагается.

18.06.1938 Ольга

Сталин мельком просмотрел оставшиеся страницы и бросил бумаги на стол.

— От скромности ваша Ольга не умрет, товарищ Артузов. Я ее понял так: — раз вы меня, товарищ Сталин от этой работы отстранили, потрудитесь взять это на свои плечи. Кроме вас и меня, других таких умных, кто с этим сможет справиться, в Советском Союзе нет. Что там на остальных десяти страницах? Расскажите своими словами.

— В основном изменения и дополнения в боевые уставы различных родов войск. Тут процедура отработанная. Я их под видом выдержек из боевых уставов иностранных армий даю на рассмотрение военным специалистам работающим в НКВД, а затем с их комментариями отсылаю в Генштаб, где их рассматривают военные. После этого со всеми сделанными поправками они или попадают в уставы или по дороге бракуются, бывает и такое. Но редко. Да и то, забракованные Ольга переделывает и снова подает в другой редакции, пока своего не добьется. Очень упрямая девушка. Но кроме этого, есть различные предложения по организации будущего призыва. Ольга утверждает, что уроженцы Чечено-Ингушетии, крымские татары, абхазцы и представители некоторых других народностей будут склонны саботировать призыв в ряды РККА, а будучи призванными, — дезертировать из армии. Поэтому она предлагает принять превентивные законодательные меры, например: если призывник уклоняется от прибытия на службу, вместо него в ряды РККА призывать женщину из его рода, сестру, жену. Семью дезертира убежавшего из армии выселять в Сибирь. Аналогично поступать с семьями бойцов, добровольно сдавшихся в плен врагу. Принять соответствующий закон и объявить об этом заранее, до начала призыва. Ольга утверждает, что германский Абвер уже ищет контакты с недобитыми буржуазными националистами различных народов СССР. Про украинских, нам давно известно, а вот про крымских татар, узбеков, башкир, чеченцев мы передали сведения товарищам из НКВД.

— По вооружению какие-то новые предложения?

— Ничего существенного, товарищ Сталин. Ольга весьма болезненно реагирует в последнее время на разговоры о новом вооружении. Ее очень мучают видения приближающейся войны, особенно ее первых месяцев. Там очень много совершенно невероятных событий. Тем не менее, она уверена, что так может случиться, если мы не предпримем соответствующих организационных мер. Например, она совершенно серьезно утверждает, что может быть ситуация, когда вы, в субботу вечером, в 23-00, подпишите приказ об объявлении военной тревоги во всех частях РККА расположенных на западной границе, а через пять часов, в четыре утра, его выполнит лишь Балтийский военный Флот и частично пограничная служба. Все остальные воинские части будут спать беспробудным сном. Тысячи вражеских самолетов пересекут границу, а на десятках военных аэродромов не поднимется в воздух ни один истребитель. Все будут спать. Дескать, диверсанты порежут телефонные провода, а рации никто не слушает. Я попытался с ней спорить, что это совершенно невозможно и ни один разумный человек в такой бред не поверит. В ответ она меня спросила: — "Когда Гитлер введет войска в Судетскую область?". Я ей осторожно отвечаю, что никаких объективных сведений о таком развитии событий не существует, кроме ее заявления, что это произойдет в октябре. А она мне: — "Это произойдет первого октября. И пока вы, Артур Христианович, не сделаете так, чтоб это произошло хотя бы второго, не сомневайся в том, что я вам говорю. Более того, постарайтесь сделать так, чтоб в этом не сомневались другие. Это ваш единственный шанс спасти страну и двадцать миллионов жизней. Попытайтесь представить себе эту цифру. Если вы будете восемь часов в день, каждую секунду расстреливать по человеку, вам надо будет два с половиной года работать без выходных и без праздников, чтоб перестрелять такое количество народа. А теперь подумайте, может пора перестать быть добренькими и прекратить попустительствовать пьяницам и бездельникам по недоразумению считающих себя командирами РККА. Расстреливать по одному такому командиру каждый день намного проще. За два с половиной года едва тысяча набежит. Эта тысяча расстрелянных, сохранит жизни миллионам". И ушла, хлопнув дверью. Дверь пришлось ремонтировать. Я понимаю, что это все ерунда, но я был обязан вам это рассказать. Ведь она права, я не могу отсрочить ввод германских войск даже на день...

— Женщин, которые всегда правы, вместо благодарности почему-то постоянно хочется задушить... но то, что она сказала, мы проверим. Мы обязаны это сделать! — хрустнувший в руке карандаш прозвучал как выстрел. — Объявить учебную тревогу недолго, подождем до субботы. Мимо таких фактов, мы проходить не имеем права. Армия, которая спит, а не охраняет мирный сон советских граждан, нам не нужна. И командиры такие нам не нужны. Вы свободны, товарищ Артузов. Бумаги я просмотрю позже. Если мне понадобятся официальные представления от вашего ведомства, вам сообщат.

— Слушаюсь.

Оставшись один, он еще долго ходил по кабинету, то вытаскивая из кармана трубку, то засовывая ее обратно. Нарисованная картина спящей страны беззащитной перед внезапным нападением, тысячи заснувших на своих ответственных постах, где они под страхом трибунала обязаны не сомкнуть глаз, поражала своей нереальной правдоподобностью.

Сталин вдруг пронял, что он, давно поставивший свои эмоции на службу делу и не принимающий ни одного решения без глубокого, всестороннего анализа со специалистами, просто не знает что делать, если сказанное окажется близким к реальности. Пространство его власти съежилось до размера кабинета, за окнами которого жизнь текла по каким-то своим законам, которые не хотели помещаться и постоянно вылезали за рамки картины мира созданной в голове.

— Ничего. Двадцать шестого я буду знать правду. И если это была глупая шутка, тебе это дорого обойдется зазнавшаяся девчонка! Несмотря на все твои заслуги и предсказания.

Очередной карандаш треснул в его пальцах. Пробормотав себе под нос что-то на родном языке, Сталин выбросил обломки в корзину.

* * *

Двадцать пятого июня, в субботу, товарищ Тимошенко и товарищ Берия получили телефонограммы явится в Кремль, в кабинет товарища Сталина. Товарищу Берия в 19-45, а товарищу Тимошенко в 22-45.

— Вы, товарищ Берия, сейчас отдадите приказ своим сотрудникам, чтоб немедленно отключили телефонную связь во всех воинских частях и соединениях РККА И ВМФ на западной границе СССР. Это должно быть сделано до 23-00. В 23-00, нарком обороны объявит с помощью доступных ему радиосредств учебную тревогу на западной границе. Понаблюдайте за его действиями и действиями сотрудников Генштаба. Силами областных и районных отделов НКВД проведите проверку выполнения приказа наркома обороны во всех названных штабах и частях РККА по состоянию на 4-00, нет лучше по состоянию на 3-30 26 июня 1938 года. Вам следует силами НКВД провести объективный анализ полученных в ходе проверки данных и доложить мне результаты не позже 23-00 того же дня. Повторяю, я хочу знать объективную картину, какой бы она ни оказалась. Вы правильно поняли меня, товарищ Берия? — его глаза сверкнули желтым огнем, когда он посмотрел в круглые очки наркома внутренних дел.

— Так точно, товарищ Сталин!

— Если нет вопросов, приступайте к выполнению поставленной задачи.

— Слушаюсь, товарищ Сталин!

Через три часа в тот же кабинет зашел нарком обороны.

— Я вызвал вас товарищ Тимошенко, чтоб проверить боеготовность Красной Армии и Военно-морского Флота. Вы, сейчас, в 23-00, объявите учебную боевую тревогу во всех частях и соединениях РККА и ВМФ расположенных на западной границе СССР от Черного до Балтийского моря. Имейте ввиду, что диверсанты противника обрезали телефонную связь. Можете приступать к выполнению поставленной задачи. Ваши действия будут контролировать сотрудники НКВД, но мешать вам не будут. Это нужно, как любят выражаться товарищи ученые, для чистоты эксперимента.

— Есть! — ошарашенный нарком обороны вышел за дверь.

Через сутки они уже втроем снова встретились в том же кабинете. О результатах проверки докладывал товарищ Берия. Через час он закончил свой доклад и вытер платком мелкую испарину покрывшую его лоб. Озвученные результаты могли вызвать преждевременную кончину очень многих, в том числе и докладчика. В конце концов, НКВД отвечает за все, и то, что об этом Хозяину доложил кто-то другой, — "Артузов, кто еще?!", это был непростительный прокол. И только потому, что он боялся наличия у Сталина данных поданных загадочной службой внешней разведки, (которую никто не видит, но она знает обо всем) Берия не приукрасил полученные результаты.

Сталин долго молча ходил по кабинету, в котором сидели двое побледневших наркома.

— Спасибо вам, товарищ Берия. Сделайте несколько копий вашего доклада и полученных вами данных по результатам устроенных проверок. Один экземпляр для меня, второй, для товарища Тимошенко. Пока что, я скажу вам только одно. Армия, которую на протяжении пяти часов не может поднять на ноги нарком обороны, нашей стране не нужна. Товарищ Тимошенко, пока вы еще продолжаете исполнять обязанности наркома обороны, мы ждем от вас развернутого плана действий по исправлению сложившейся ситуации. Мы хотели бы увидеть в нем ваш взгляд на проблему не с точки зрения связи и использования раций, а с точки зрения недопустимой расхлябанности, пьянства и безалаберности командиров РККА. Проведенная проверка свидетельствует, что этим на сегодняшний день страдает большая часть командиров. Но нам хочется верить, что нам не придется применять по отношению к ним всю строгость пролетарского правосудия и мер, предусмотренных военным трибуналом. Впрочем, это будет зависеть только от них. Партия хочет видеть от вас, товарищ Тимошенко, внедренную в войска систему объективной оценки работы командиров в зависимости от результатов демонстрируемых их частями и подразделениями. Систему отсева из армии людей неспособных ежедневно, добросовестно трудиться до седьмого пота! Надеюсь, вы еще не забыли, что это означает. От вас, товарищ Берия, я жду плана работ со стороны НКВД по исправлению ситуации. Я, со своей стороны, подумаю, чем наша партия сможет помочь РККА. Жду вас у себя с подготовленными планами работ через три дня.

* * *

После неудачной попытки ночного штурма, до утра японцы ничего не предпринимали. Андрей с напарником вернулись в расположение взвода, доложили о своих успехах (спровоцированную взрывом гранаты преждевременную атаку и семнадцать пораженных целей, а всего двадцать три вместе с шестью за предыдущие дни), получили устную (пока что) благодарность от лейтенанта. Хапнули у старшины очередную сотню патронов к карабину, пять гранат, и вернулись на позицию. Даже удалось поспать по очереди.

Едва рассвело японская артиллерия с противоположного берега реки начала обстрел окопов и выявленных ночной атакой пулеметных гнезд. Артналет продолжался около пятнадцати минут. Под прикрытием артиллерийского огня японские пехотные части покинули свои позиции и устремились вверх по склону. Тут их накрыло плотным минометным и пулеметным огнем. С большими потерями они были вынуждены откатиться в свои окопы.

Андрей старался выбивать офицеров и унтер-офицеров, ясно выделявшихся среди рядовых своей формой и обнаженной саблей. Когда в его секторе обстрела находить их стало трудно, начал выбивать всех вырывающихся вперед. Переползая с одной позиции на другую, он встревожено думал, что, конечно, дистанция триста, а уже двести метров значительно лучше для прицельной стрельбы, чем шестьсот, но счастье не бывает бесконечным. Стоит ей сократиться до ста метров, как обнаружить его станет совсем просто. Придется менять карабин на ВСС, а там патронов, как кот наплакал. Но вскоре атака захлебнулась.

Через час начался второй артналет на наши позиции, продолжительней и злее чем первый. Андрей и Савелий в четыре глаза пытались обнаружить по блеску стереотрубы или бинокля японских корректировщиков. Получалось не очень. Видимость была отвратительная, по небу быстро бежали тяжелые тучи, иногда разражающиеся кратковременным дождем, редко выглядывающее солнце, пока что было на стороне противника. Японцы под прикрытием артиллерийского огня снова бросились в атаку, но вскоре залегли и упорно, ползком и короткими перебежками продолжали сближаться с нашими окопами. По ним беспрерывно били минометы и оживающие то в одном, то в другом месте пулеметы. Неся огромные потери, японцы продолжали упорно лезть вперед.

Доведя свой личный счет до шестидесяти, Андрей, чувствуя, что начинает выходить за рамки разумного риска, поставив несколько растяжек из имевшихся при нем гранат, вернулся на основную позицию. Там собрал остальные гранаты и расставил их растяжками по дуге, окружив основную позицию импровизированным минным полем. По одной оставил себе и напарнику.

— Молись Савелий, чтоб на нас никто не наткнулся. А я пока постараюсь им дорогу к нам загородить.

Японцы уже находились на расстоянии чуть больше ста метров от их основной позиции. До линии окопов оставалось около трехсот метров. Ближе они не лезли, окапываясь и накапливаясь за неровностями на этом рубеже. Солнце незаметно перевалило за полдень. Начался очередной обстрел позиций батальона. Даже такому неопытному бойцу как Андрей, было понятно, что после окончания артподготовки последует решительный рывок японских пехотинцев с целью преодолеть оставшиеся метры открытого пространства и ворваться в окопы. Пользуясь обстрелом, японские унтер-офицеры пытались свистками и криками подготовить солдат к будущему штурму.

Вооружившись ВСС, Андрей пытался проредить их ряды, стреляя в такт с рвущимися минами. По издаваемому при падении звуку, легко было уловить момент, за которым последует взрыв. Но врагов сегодня было очень много. Довольно дружно вскочив на ноги, они бросились вперед, и вскоре под их ногами начали рваться гранатные растяжки. До замаскированного окопчика прикрытого пологом оставалось метров пятьдесят и Андрей, стреляя в тех, кто бежал прямо на них, с тоской подумал, что жить им осталось последние мгновения. Но густой автоматный огонь, безжалостно выкашивающий штурмовые ряды, стал для противника неприятной неожиданностью. В очередной раз прижатые к земле смертоносным роем свинца, японцы начали быстро отползать на освоенный ими рубеж двести пятьдесят — триста метров оставив на земле сотни мертвых и раненых.

Разом стихнувшие очереди автоматов и пулеметов, опустили на поле боя оглушающую тишину. Только громкий стрекот кузнечиков, стоны раненых и редкие винтовочные выстрелы нарушали ее, возвращая в действительность из блаженного самообмана, что наконец-то все уже закончилось.

Пристрелив раненого, особенно громко стонущего и находящегося в тридцати метрах от их окопчика, Андрей с сожалением посмотрел на четыре десятка оставшихся патронов к ВСС. Ползающих санитаров, оттаскивающих еще живых бойцов противника к своим позициям, он не трогал.

— Давай, Савелий, перекусим, что ли... время уже далеко за полдень. Потом оружие почистим, ты — карабин, а я — ВСС.

— Воды мало осталось...

— Меньше пьешь, меньше сцишь. Так нас товарищ капитан в снайперской школе учил. Без воды боец три дня прожить может, а без патронов и готового к бою оружия — часа не протянет.

Без аппетита пожевав хлеба с надоевшими консервами, Андрей записал в свой блокнот: — "Восемьдесят два пораженных врага и шестьдесят семь условно пораженных". Так его учили считать, если есть сомнения, твоя ли пуля опустила врага на землю или он сам упал. Спрятав блокнот и карандаш в карман гимнастерки, он взялся за свою винтовку, поглядывая через полог на японские позиции. К ним через простреливаемое поле, по-пластунски, упорно ползло подкрепление. Наши позиции молчали, лишь отдельные винтовочные выстрелы и короткие очереди ручных пулеметов свидетельствовали, что живые там остались и продолжают бороться.

"Боеприпасы экономят. Минометы совсем замолкли. Хреновые наши дела. А эти гады спешат, видно знают, что к нам подкрепление идет".

— За работу, Савелий. Высматривай офицеров и тех, кто командует. На рядовых у нас патронов не хватит.

Прошло еще полтора часа. Андрей стрелял редко, подстрелив за это время лишь одного офицера и троих унтер-офицеров. Нашивок он не разглядел, но поведение и размахивание руками говорило само за себя. Вновь заговорила японская артиллерия в очередной раз накрывая линии окопов вздыбившейся от взрывов землей и визгом летящих осколков.

Не дожидаясь окончания артподготовки, японцы поползли в направлении наших позиций, игнорируя близкие разрывы своих снарядов. Это было весьма нехорошо в первую очередь для позиции Андрея и Савелия находившейся значительно ближе. Подпустив противника на пятьдесят метров, Андрей выстрелами из ВСС останавливал ползущих прямо на окопчик, выстраивая некий бруствер из тел, через который неудобно перелезать и приходится обходить. Волнорез. Он успел сделать не больше десяти выстрелов, как заговорили минометы и на японцев, в опасной близости от их позиции начали падать мины.

С громкими криками "Банзай!", противник вскочил на ноги и бросился в решительную атаку, игнорируя волнорез.

— Савелий, стреляй только в тех, кто нас увидел, стреляй с самого дна, через полог, стреляй только в упор. Десять шагов, не дальше, — скомкано пытался объяснить Андрей, передергивая затвор и расстреливая обезумевших от боевого угара японцев, бегущих на их позицию.

Рядом оглушительно застрекотал автомат. "Песец" — подумал Андрей, стреляя в упор в несущегося прямо на него японца с опущенным штыком. Несмотря на тяжелую пулю, разворотившую ему грудь, противник продолжил попытки насадить снайпера на штык, который тот с трудом отвел в сторону. Умирающий солдат страны восходящего солнца упал вслед за провалившейся винтовкой прямо на своего убийцу. Где-то сбоку хрипел и ворочался Савелий. Мгновение назад замолк его автомат. Над ними кто-то громко стонал и что-то бормотал по-японски. "Полный песец" — подумал Андрей, чувствуя, как чужая, горячая кровь заливает ему голову и лицо.

До него доносились частые очереди многих ППС, в которые басисто вклинивались очереди ДП. Редкие крики "Банзай!" и сухие щелчки винтовок "Арисака" терялись в их не утихающем стрекоте. А когда все перекрыл многоголосый крик "Ура!", губы Андрея невольно растянулись в радостной улыбке:

— Живем, Савелий! Наши в атаку пошли, — прошептал он напарнику, — ты только не шевелись пока, а то пристрелят ненароком.

— Какое шевелиться, еле дышу. Меня япошка чуть не задушил. Жилистый, гад. Пять раз его ножом приголубил, пока он не затих. Но шею мне так и не отпустил. Еле руки его оторвал.

За топотом ног, над ними проплыло многоголосое "Ура!", а вслед за ним кто-то матерящийся, сорванным голосом приказывающий немедленно вернуться на позиции.

— Вылезаем, Савелий. Братцы! Не стреляйте! Свои! Разведвзвод! — кричал Андрей, вылезая из-под полога с наваленными на нем трупами.

На них никто не обращал внимания. Оттащив трупы в сторону, собрав свое оружие и боеприпасы, прихватив многострадальный, полуразваленный полог, Андрей отправил Савелия со всем этим добром в окопы, а сам пошел искать еще два навеса. Несколько дней кропотливой работы над каждым, да и совместно прожитые часы на огневой позиции. Это уже не навесы, а боевые товарищи, как карабин за спиной, их просто так не бросишь.

По дороге спрятал в свой вещмешок два найденных пистолета с запасными обоймами, двое ручных часов, себе и Савелию, и японскую саблю с длинной ручкой в простых, деревянных ножнах. "Они что, двумя руками ее держат?", — мелькнула удивленная мысль. Сабля была знатная, булат, острая как бритва. Савелию саблю не брал, захочет сам найдет. Сабля не пистолет, ее на чужую руку не найдешь.

Вернувшись на позицию своего разведвзвода, он нашел напарника и еще восемь человек устало сидящих на дне полуразрушенного окопа. Впрочем, все позиции батальона были перепаханы многочисленными взрывами, окопы разрушены и практически безлюдны.

— Здорово, братцы! А где остальные? Где взводный? Где группа моя?

— Отвоевался взводный... иди в медчасть, там перевяжут... по дороге остальных увидишь. Мертвых, за нашей сопкой, у озера складывают. Раненые — за Безымянной. Их оттуда лодками и плотами на другой берег озера отвозят. Все там. И твоя группа и моя...

— Цел я. Японец раненый меня заюшил. А кто командует?

— Сержант третьей разведгруппы цел пока. Он и командует. У майора командиры все. Сейчас придет — расскажет.

Вновь прошел короткий, холодный дождь. Андрей механично хлебнул с полупустой, заветной фляжки и передал Савелию. Получив ее обратно, пустил по кругу:

— Хлебните, братцы, по глоточку. Согреетесь чуток.

Вскоре вернулся сержант.

— Обстановка тяжелая. Кончаются боеприпасы. Мин уже нет, минометы эвакуируют на тот берег. Станкачи почти все разбиты. В строю осталось меньше четверти состава. Комбат принял решение перевести большую часть людей на сопку "Безымянную". Она прикрывает маршрут эвакуации. На двух остальных остаются лишь группы прикрытия. Десять процентов наличного состава. Их задача — создавать видимость присутствия, беспокоящий винтовочно-пулеметный огонь. В момент начала японской артподготовки, оставить позиции, и вдоль озера перейти на сопку "Безымянную". От нас останется один человек. Добровольцы есть?

— Я останусь. Я — снайпер, это моя задача прикрывать отход группы.

— Не один ты тут снайпер. Решай, сержант, кто из нас остается.

— Монетку бросьте или спички тяните. Кто, какую судьбу вытянет, так и будет... остальные за мной, шагом марш.

* * *

Их поезд Ленинград — Свердловск, прибыл в столицу Урала третьего октября в одиннадцать часов. На вокзале старшего лейтенанта внешней разведки, Революцию Ивановну Светлову и ее порученца, сержанта НКВД Галину Петровну Колядко, встретил начальник охраны вновьсозданного режимного объекта 112/48, лейтенант НКВД Заварзин Николай Степанович. О своем будущем начальстве он ничего не знал, кроме приметного имени.

На объект, отстроенный буквально за четыре месяца методом скользящей опалубки (к деревянному каркасу здания на ширину фундамента крепилась опалубка высотой метр, куда слоями засыпалась глина, солома или ветки, все это регулярно смачивалось водой и утрамбовывалось, затем опалубка переставлялась выше с захватом двадцать сантиметров уже отстроенной стены), уже завезли первых заключенных. Это были осужденные военные и гражданские различных специальностей, но если военные, то в звании не ниже комдива, а если гражданские, то все с опытом работы в различных наркоматах. Кроме них, на первом этаже двухэтажного здания, рядом с кухней, поселили три десятка заключенных из женских колоний в качестве обслуживающего персонала. Никто ничего не знал, и все надеялись, что прибывающее начальство объяснит, зачем их тут всех собрали.

Самая старшая по званию, оказалась самой молодой из них троих (по крайней мере, с виду). Если не смотреть ей в глаза, то этой девчонке среднего роста со стройной фигурой, привлекающей мужской взор своими весьма волнистыми линиями, никто бы не дал больше двадцати одного-двадцати двух лет. Но большие, синие, холодные глаза, спокойно и безразлично смотревшие на тебя, уносили этот условный возраст в такие неведомые дали, что оторвавшись от них, у представителей худшей половины человечества невольно мелькала мысль, — "брр... нет, столько люди не живут...".

Лейтенант, еще не успевший ощутить на себе магию этого взгляда, заставляющего задуматься над проблемами геронтологии, неприязненно подумал, — "а тебе пришлось хорошо передком поработать, чтоб старлея получить, разведчица". Ему уже минул тридцатник, а до старлея было как до неба.

Проигнорировав его протянутую руку, девушка со шпалами старшего лейтенанта, подав один из двух чемоданов своей напарнице, легко спрыгнула на перрон.

— Товарищ Светлова, здравствуйте! Лейтенант НКВД Заварзин. Разрешите вам с чемоданчиком помочь?

— Предъявите ваши документы, товарищ лейтенант, — она взглянула ему в глаза, и Николай сразу понял всю неуместность не только своего приветствия, но и всех предыдущих мыслей.

Проверив его бумаги, разведчица протянула ему свои. Николай невольно обратил внимание на то, что датой ее рождения значилось седьмое ноября 1917 года.

— В детдоме попросила мне имя сменить. — Она заметила фокус его взгляда и спокойно начала отвечать на незаданный вопрос. — Родители покойные, Прасковьей нарекли. Девушка Прасковья из Подмосковья с грустью и тоскою повсюду глядит... это я о себе стишок такой сочинила. — Ее глаза на секунду стали печальны и глубоки, как темные колодцы. Заглянув в них, начинает кружиться в голове, и ты не можешь оторвать свой взгляд от зовущей, чарующей бездны. — А почему у вас верхняя пуговица гимнастерки расстегнута, товарищ лейтенант? Шею жмет? Нормы по физподготовке когда последний раз сдавали? — секундное наваждение растаяло и на него снова смотрели холодные и безразличные голубые льдинки.

— Никак нет, не жмет, товарищ старший лейтенант, — Николай судорожно застегивал злополучную пуговицу. — Нормы все сдал, как положено, летом.

"Да чего я суечусь перед этой сучкой?", — от ее недоброго взгляда, пробирающего до печенок, невольно мелькнувшая мысль показалась ему, мягко говоря, неумной и он старательно выгонял ее из своих глаз и своей головы.

"Верно говорили мне ребята перед отъездом, хуже нет, чем баба начальник", — он с тоской вспомнил свою прежнюю, простую и понятную службу.

— А это мы скоро проверим, — радостным голосом пообещала ему разведчица и широким, упругим шагом, не отдав чемодан, двинулась на выход из вокзала.

Лейтенант должен был объективно признать, что несмотря на ее стервозность, смотреть сзади на шагающую Революцию было приятно.

Объект 112/48 разместили в лесу, километрах в двадцати от города. Собрав после обеда командный состав неполного взвода НКВД, осуществляющего охрану объекта, начальница начала рассказывать правила дальнейшего социалистического общежития.

— Разговоры охраны и заключенных должны быть сведены к минимуму. Во внутреннем периметре днем охраны не будет вообще, лишь по паре дежурных на этажах, а ночью, с двадцати одного до шести утра, кроме дежурных на этажах, остальная охрана на усмотрение товарища Заварзина. Дежурные внутри основного здания поступают в мое распоряжение и выполняют все отданные мной приказы. Охрана во внешнем периметре подчиняется только товарищу лейтенанту. Если у меня появятся вопросы или пожелания по внешнему периметру, я буду обращаться к нему. Водители прибывающего транспорта остаются за внешним периметром. Машину на разгрузку загоняют и выводят обратно, бойцы охраны. Посыльные и спецкурьеры с пропусками допускаются в приемную комнату внешнего периметра, где ожидают моего прихода. Во внутренний периметр не допускается никто. Кроме вас и меня туда имеют право попасть товарищ Сталин, товарищ Берия и товарищ Артузов. Но они к нам не приедут. Все остальные, независимо от званий и занимаемых должностей будут ждать меня в приемной комнате внешнего периметра. Надеюсь, товарищ лейтенант, что вы сможете объяснить эти простые правила своим подчиненным. Жизнь у нас с вами будет скучная. В шесть — подъем, зарядка, водные процедуры. В семь тридцать — завтрак. В восемь заключенные приступают к основной работе. Работа у них будет секретная. Любой интерес охраны к содержанию выполняемых работ будет пресекаться самым жестоким образом. Если я говорю — самым жестоким образом, то это не фигура речи, а именно то, что вы подумали: — трибунал, в лучшем случае — лесоповал, в худшем — расстрел. В тринадцать часов — обед, в девятнадцать — ужин, в двадцать один — отбой. Работы много, работать будем без выходных. Увольнения, отпуска и командировки — исключены, так же как и побеги. Все работающие и охраняющие данный объект, находятся на нем двадцать четыре часа в сутки и триста шестьдесят пять дней в году. Если он не високосный. Суббота и воскресенье — короткие и банные дни. Баня маленькая, составим расписание. Так мы с вами, товарищи, будем жить весь следующий год. После этого, наш объект, скорее всего, будет расформирован. Чтоб вы не скучали, пока заключенные работают, бойцы охраны свободные от дежурства оборудуют за внешним периметром стрельбища. Одно стрелковое, второе для состязаний снайперов. Снайпера у вас в отряде есть, что делать знают. Готовьте заявки на необходимые материалы. Если вопросов нет, то все свободны. Мне доставить личные дела всех прибывших заключенных.

— Вопросов на самом деле очень много, товарищ старший лейтенант...

— Подайте их в письменном виде, товарищ лейтенант, а пока организуйте мне доставку личных дел всех заключенных. У вас есть ровно пять минут.

После ужина в столовой состоялось первое собрание.

— Граждане заключенные. Я буду руководить вашей жизнью и работой в течение следующего года. Вас отбирали как по уровню должностей, которые вы занимали в свое время, так и по такому не совсем четкому понятию, как ум и сообразительность. Я очень надеюсь, что вы действительно им обладаете, и он поможет вам выслушать меня с закрытым ртом. Вам предстоит выполнить очень ответственную и важную работу для нашей страны. За нее вы будете получать деньги. Небольшие, но учитывая, что вы на полном пансионе, вполне достаточные. Раз в неделю вам будут привозить ваши покупки согласно поданному списку. Но деньги это не главное. Всем, кто будет добросовестно трудиться, не нарушая режима, я обещаю через год досрочное освобождение и продолжение выполнения планируемых работ уже на воле. Всем остальным, я обещаю сперва весьма неприятные меры физического воздействия, а если это не поможет — расстрел.

— Беспределом занимаетесь, гражданка начальница.

— Ничего подобного. Официально вы считаетесь призванными на военную службу в особое штрафное подразделение. Устав военных штрафных подразделений уже разработан и утвержден. Он вам будет роздан для ознакомления. Там четко сказано: — "Невыполнение приказа командира влечет за собой либо меры физического воздействия, либо расстрел". А также, предваряя вопрос: — "На военную службу в штрафное подразделение может быть призван любой заключенный. За отказ от призыва заключенный приговаривается к высшей мере социальной защиты — расстрелу". Но там также сказано: — "За проявленный героизм, по представлению командира подразделения, либо в случае ранения, с бойца штрафного подразделения снимаются все обвинения, и он досрочно освобождается". Он разработан на случай войны. Для вас, как и для меня, она уже началась.

— Все равно получается, что у нас нет выбора. Беспредел это, гражданка начальница.

— Представьтесь.

— Зэка Баторский.

— Выбор есть всегда, Михаил Александрович. Настоящий выбор — это выбор между жизнью и смертью. Он есть у каждого. Все остальное — лишь иллюзия выбора. Ближайшие дни покажут, кто какой выбор сделал. Теперь к делу. О вашей работе поговорим завтра с утра. Сейчас решим организационные вопросы. Вы живете в комнатах по десять человек. Сейчас вы будете разбиты на восемь отделений. Номер отделения соответствует номеру занимаемой комнаты. За порядок отвечает командир отделения. Он же составляет и заверяет у меня график дежурных по помещению. Кроме этого, каждый день одно из отделений дежурит на кухне, помогает нашим женщинам по хозяйству. График дежурств будет до вас доведен. Завтра дежурит первое отделение. Сейчас я вам зачитаю, кто куда попал, слушайте внимательно. После этого, забираете белье и свои личные вещи с той комнаты где вы находились и переходите в комнату своего отделения.

После этого прошло короткое собрание с тремя отделениями заключенных женского пола. Им была также обещана амнистия после года работы. Их основные задачи — вкусная еда, чистота и порядок, отсутствие конфликтов среди мужской части лагеря связанных с женской. За это отвечает командир женского неполного взвода и ее личный представитель, сержант НКВД Колядко. Как она будет делить ежедневно очередных десять мужиков на тридцать баб это ее дело, но конфликтов быть не должно.

Разобравшись с бытовыми вопросами, Революция занялась задачами стратегическими, собрав на следующее утро всех руководителей отделений.

— Я постаралась собрать в этом лагере самых умных и опытных руководителей из тех, кто оказались за решеткой. Большая часть из вас убежденные сторонники Троцкого, Бухарина, Каменева с Зиновьевым. Вы искренне убеждены в ошибочности того курса, которым ведет страну товарищ Сталин, но в данном случае это не важно. Я уверена, вы все являетесь патриотами своей страны. Как во время пожара в тайге, спасаются рядом и волк, и косуля, отложив свои разногласия, так и людям любящим свою страну стоит объединить свои усилия перед грядущей угрозой. Все вы читаете газеты и знаете, что Чехословакию принудили к капитуляции и Гитлер ввел войска в Судетскую область. Фактически Франция и Англия сделали Гитлеру аванс и намек, в какую сторону он должен устремить свой взор. Нашей внешней разведке стали известны ближайшие планы Гитлера. Несмотря на все старания Англии и Франции склонить его к совместному с Польшей походу на СССР, в компании с Литвой, Латвией, Эстонией, и с Финляндией, Гитлер предпочитает видеть саму Польшу в качестве добычи. Уже точно известно, что он собирается следующим летом начать с Польшей войну. Если вы посмотрите на карту, то после захвата Польши у Германии появляются великолепные возможности для нападения на СССР по всей линии от Балтийского моря до Днестра. Следующим шагом Гитлера может стать аннексия Литвы, Латвии и Эстонии, что сделает задачу обороны наших границ еще сложнее. Поэтому принято политическое решение. После начала военных действий Германии с Польшей наши войска должны выйти на рубежи, указанные на карте красной линией, часто называемой линией Керзона, захватив Западную Украину и Западную Белоруссию. Кроме этого, Советский Союз введет войска на территорию Литвы, Латвии и Эстонии и проведет плебисцит среди населения этих стран о добровольном присоединении к нашей стране. Мы не сомневаемся, что рабочие и крестьяне, стонущие под гнетом капиталистов, сделают правильный выбор и соединят судьбы своих народов с судьбой великой семьи народов Советского Союза. Следующим шагом является подготовка новых территорий к обороне от возможного нападения со стороны Германии. Среди вас есть специалисты в самых разных областях. Каждый должен разработать соответствующий план действий, касающийся его специальности. Военные — детальный план ввода войск в Западную Украину, Белоруссию и прибалтийские страны. Какие дивизии, по каким дорогам, с какой скоростью передвигаются. Кто, что занимает и остается контролировать, кто движется дальше. Подвозимые припасы: — каким транспортом, в каком объеме, места временных складов. Морские и воздушные десантные операции, где, когда, задачи и время до прибытия основных сил. Работники НКВД: — план первоочередных мероприятий на присоединенных территориях, количество необходимых специалистов и силовая поддержка, где можно использовать армию, а где нужны оперативные войска НКВД и в каком объеме. Сразу прошу учитывать: — С первых же дней должна начаться мягкая эвакуация местного населения из зоны будущих боевых действий, и закончена в течение года после дня "Х". Десятикилометровая зона вдоль будущей границы с Германией — эвакуация ста процентов населения. Следующая за ней двадцатикилометровая зона — эвакуация семидесяти пяти процентов населения. В стокилометровой соседней зоне — выселяется от сорока до пятидесяти процентов населения. Жду от вас предложений по непрямым видам эвакуации: — призыв в армию одновременно нескольких возрастных групп, призыв в трудовые отряды, вербовка на работу, переселение в другие регионы. Посоветуйтесь с гражданскими специалистами, у них будут планы развития промышленности страны. Куда нужно направить трудовые ресурсы, в каких объемах и каких формах, с учетом возможной мобилизации в армию части мужского населения в случае начала военных действий. Нападение на Советский Союз согласно плану высшего руководства Германии состоится в конце весны — начале лета 1941 года. Исходя из географии местности, первоочередных целей агрессоров, состояния и качества дорог, постарайтесь представить возможные действия германской армии. Соответственно спланируйте оборонительные рубежи, строительство оборонительных сооружений, подготовку к обороне приграничных населенных пунктов. Размещение легкой пехоты и диверсионных отрядов, зоны ответственности, базы, пути снабжения, задачи которые они должны выполнить после начала конфликта. Военные строители — рассчитывайте, что за время подготовки удастся построить весьма ограниченное количество дотов даже упрощенной конструкции. Компенсируйте это древесно-земляными сооружениями. Здесь ограничений нет никаких. Как и где их разместить, в какие укрепленные районы объединить, где совместить с оборонительными сооружениями населенных пунктов, где построить новые. Как видите планов очень много и все их нужно взаимно увязать с планами доставок стройматериалов, рабочей силы, размещением войск, вооружения, боеприпасов. Начинаем с самых общих набросков, показываем мне, согласовываем, затем продолжаем дорабатывать и детализировать до уровня гвоздя и патрона. Если нет вопросов, получаем у меня карты, разведданные, статистическую информацию и начинаем работу. По ходу дела будете приносить мне запросы на дополнительные сведения необходимые вам для работы. Чем смогу — помогу. Слушаю вас.

— Зэка Лисовский. У меня вопрос личного характера.

— Задавайте.

— Сколько тебе лет, дочка?

— Я родилась 7 ноября 1917 года, Николай Васильевич.

— Разрешите еще один вопрос.

— Задавайте.

— Я могу поверить, что разведке стали известны более-менее достоверные планы Гитлера относительно Польши на 1939 год. Но достоверные данные о намерениях Гитлера напасть в 1941 году на Советский Союз... это ложь. Таких оперативных планов нет и быть не может. Военное оперативное планирование имеет максимальный горизонт — один год. Дальнейшие планы бессмысленны, поскольку неизвестны шаги твоих противников и стран сохраняющих нейтралитет. Перспективные планы могут быть, но ведь они разрабатываются на всех мыслимых и немыслимых потенциальных противников. Поэтому ваша убежденность относительно будущих событий, мягко говоря, не имеет под собой достаточных оснований.

— Вы частично правы, Николай Васильевич. Частично. В шахматах есть понятие — "цугцванг". Знающим шахматы либо немецкий язык, объяснять этот термин ненужно. Итак, нам известно, что Гитлер нападет на Польшу. Англия и Франция объявят ему войну, поскольку связаны договором с Польшей. Мюнхенский сговор показал, что Франция и Англия воевать с Германией не хотят, а хотят, чтоб она напала на СССР и делают все от них зависящее, чтоб это произошло. Поэтому, объявив войну, скорее всего, реально никаких действий предпринимать не будут, а будут ждать развития событий и подталкивать Германию в направлении нашей страны. В 1940 году перед Гитлером будет стоять выбор. С Советским Союзом Германия планирует заключить мирный и торговый договор. Гитлер хочет подписать его до нападения на Польшу. И заключит, поскольку Мюнхен показал, что ни Франция, ни Англия вступать с нами в коалицию не хотят, а Польша предпочтет исчезнуть, чем принять помощь СССР. У нашей страны просто не останется выбора. Худой мир лучше доброй драки, поэтому руководство страны вынуждено будет пойти на мирный договор с Германией. Таким образом, на 1940 год сложится следующая ситуация:

С Францией и Англией у Германии формально война. Удара в спину со стороны СССР Гитлер не боится. Он понимает, что нам его конфликт с Францией и Англией — подарок с небес. Поэтому Германия в первую очередь обезопасит себе тылы и поставит под свой контроль страны Западной Европы. И лишь разобравшись с континентальной Европой, развернется на Восток. Соответственно, нападение на СССР состоится в конце весны — начале лета 1941 года.

— Откуда вы можете знать, как повернется дело с Францией? Да и Польша орешек еще тот, уж мы то знаем. Я еще могу поверить, что с Польшей у Германии получится разобраться в течение одного года, но с Францией в компании с Великобританией, да еще в придачу все остальные страны Европы... вы сильно переоцениваете Германию.

— Скажу без ложной скромности, я лучший специалист по вермахту в нашей стране. Но ваше замечание, Николай Васильевич, ничего не меняет в нашем планировании. Будет у нас лишнее время — спасибо, нет, значит, мы уже готовы. Еще несколько оргвопросов. У нас два отделения военных и два отделения военных строителей. Командиром этого взвода назначается Лисовский Николай Васильевич. Командиром второго взвода, в который входит два отделения работников НКВД и два отделения гражданских специалистов, назначается Фриновский Михаил Петрович.

— Разрешите тогда и мне задать один личный вопрос.

— Слушаю вас, Михаил Петрович.

— Можно попросить вас представиться, а то вы нас знаете, а мы вас нет.

— Старший лейтенант внешней разведки Революция Ивановна Светлова.

— Странно... мне казалось, что у вас другое имя...

— "Что в имени тебе моем?

Оно умрет как шум печальный,

Волны плеснувшей в берег дальний,

Как звук ночной в лесу глухом.

Оно на памятном листке

Оставит мертвый след, подобный

Узору надписи надгробной

На непонятном языке "... ##1 Стихи А.С. Пушкина

Прислушайтесь к поэту, Михаил Петрович. Его устами с нами говорит Вечность... — что-то живое мелькнуло в ее холодных глазах, и она сразу стала похожа на девчонку, с важным видом играющую роль в студенческом театре, — командиров своих отделений вместо себя, граждане взводные, выберете сами из состава отделения. Меня можете называть по имени-отчеству: — Революция Ивановна, или просто — гражданка Революция.

* * *

Когда Ольга впервые увидала свои новые документы, то с уважением посмотрела на своего начальника:

— Я рада, что судьба свела нас вместе, Артур Христианович. Есть в вас что-то безумное, что не перестает меня приятно удивлять. Жить мы с вами будем недолго, но счастливо, и умрем в один день. Как в сказке. — Артузов непроизвольно вздрогнул под ее взглядом, в котором вместо привычного зеркала льда плескалось бурное море эмоций. Самых разных. Ольга весело рассмеялась. — Если хочешь что-то спрятать, положи его на самое видное место. Но вы ведь не один читали Эдгара По. Впрочем, это не важно. Вы мне выбрали удачное имя. Я обещаю вам полное соответствие.

— Для тебя, Оленька старался. Ты ведь у нас любишь сильные эмоции и приключения. Вот и подобрали тебе имя. А насчет сказки... ты у нас девушка молодая, спортивная, так что переживешь меня, старика.

— Все будет наоборот, Артур Христианович. Это вы меня переживете. Но ненадолго...

— Ты же говорила, что не знаешь своей судьбы.

— Зато я в шахматы хорошо играю. Давайте лучше о делах. У меня появится новый муж или любовник?

— Размечталась. Подруга у тебя появится в качестве твоего порученца.

— А вот за это отдельное спасибо. Хоть мужика смогу себе самостоятельно выбрать. Естественно, поставив вас в известность, как же без этого. Мы к порядку приучены.

— Товарищ Сталин поручил мне еще раз побеседовать с тобой о ситуации в Чехословакии. Нам очень нужно остановить Гитлера как можно раньше. В Чехословацкой армии есть военачальники настроенные очень решительно... — шеф замолчал, выразительно глядя Ольге в глаза.

— Так устройте военный переворот. У нас масса еще не расстрелянных товарищей с богатым жизненным опытом в таких делах. Группа патриотично настроенных молодых офицеров, берут правительство под арест, Бенеша расстреливают на площади перед требующей казни толпой. Военные берут власть в свои руки и заявляют, что будут драться за Судеты до конца. Еще лучше найти судетского немца, одиночку, психически больного, чтоб он разрядил в премьер-министра обойму из "Вальтера" в упор. Ну а дальше, по старому сценарию. Но имейте ввиду, как бы вы не отводили подозрения от СССР, вся Европа на следующий же день будет нас обвинять в произошедшем. Найдутся и доказательства, и лжесвидетели, и "перебежчики". Нам не отмыться. В конце концов, результат будет тот же. Военных заставят отдать власть гражданским политикам, а те отдадут приказ сдаться без боя. Хотя не исключены отдельные боестолкновения, особенно если их спровоцировать. Можно попробовать отравить Чемберлена, возможно к власти в Англии придут силы критически настроенные в отношении Гитлера.

— Эти варианты обсуждались. Товарищ Сталин категорически против физического устранения первых лиц. Разрешение получено лишь на провокации, способные вызвать столкновения войск.

— Ничего не получится. С моей точки зрения, более продуктивно потратить средства на массированную пропагандистскую компанию в патриотически-настроенных средствах печати Чехословакии. Можете смело приводить описанный мной дальнейший сценарий развития событий. Территориальные претензии Польши и Венгрии. Автономия Словакии. Оккупация остальной территории Германией. Если это вызовет панику среди чешских предпринимателей, всеобщую забастовку трудящихся, то появится возможность закупить под шумок какие-то производства, сманить в СССР квалифицированных рабочих. Это, пожалуй, все чего можно достичь. Да и это под вопросом. Франция и Англия имеют мощные рычаги влияния и сумеют вовремя отреагировать даже на такую угрозу. Про свободу печати они временно забудут. Когда тебя собираются изнасиловать, Артур Христианович, а ты ничего не можешь сделать, нужно просто расслабиться и постараться получить удовольствие. Поверьте моему опыту...

— Мне передать твой совет товарищу Сталину?

— В такой форме лучше не надо. Дольше проживем. Форму нужно кардинально изменить. Напирайте на то, что плутократы Англии и Франции продемонстрируют всему миру свою античеловеческую сущность и открывают дорогу вооруженному конфликту в Европе. Здесь мы ничего не изменим. Но можем и должны доносить эту мысль всем трудящимся, особенно чешским. Нам нужно думать, что и как делать в 1939 году. Вот здесь очень многое зависит от нас и есть реальная возможность изменить ситуацию в свою пользу.

— Хорошо. Твоя позиция мне понятна. Вот билеты на поезд в Ленинград. Собирайся. Перед отъездом познакомлю тебя с твоей новой подругой, которая поступает к тебе в подчинение.

* * *

В Ленинграде ее приняли хорошо. Коллектив лаборатории уже успешно завершил работу над двухантенной радиолокационной станцией "РУС-1" прошедшей госиспытания и военную приемку и усиленно дорабатывал одно-антенный вариант "РУС-2" заменив ламповый излучатель на тиратронный.

Комплекс, получивший название — "Редут", с дальностью обнаружения самолетов 150-170 км, работающий на длине волны — 4м и генерирующий мощность импульса от 70 до 120 кВт, планировалось сдать до конца года. В 1939 выпустить и испытать несколько экспериментальных образцов, так, чтоб к 1940 году выйти на серийный выпуск двух доработанных моделей комплекса, передвижного и стационарного.

Народ работал увлеченно, никаких задержек не предвиделось, все принципиальные элементы были готовы и понятны, осталось, что называется, вылизать изделие и передать на производство. Чтоб им жизнь медом не казалась, Ольга добилась включения в план работ на 38-39 год разработки уменьшенного аналога "РУС-2" с дальностью обнаружения самолета 12-15 км. Но к нему разработать ПУАЗО который, по результатам работы локатора рассчитывает и выдает установки стрельбы (упреждение и азимут, а также момент на открытие огня после вхождения самолета в зону поражения) для 23 мм, либо 37 мм, либо 85 мм зениток. Для последней, по локатору, еще и установки для высотных взрывателей. Так, чтоб в 1940 году начать массовый выпуск нового изделия получившего условное название "Глазастик".

Кроме этого, на перспективу была включена тема разработки радиовзрывателей для снарядов к 85 мм зенитке на замену высотным. Тут кроме миниатюрности, ставилась задача добиться максимальной технологичности и дешевизны будущего изделия. Принцип работы нового взрывателя аналогичный локатору. Подается и принимается отраженный от самолета сигнал. Когда интенсивность отраженного сигнала превысит некую критическую отметку, означающую, что самолет находится достаточно близко для уверенного поражения осколками, снаряд взрывается.

Народ воспринял новые задания с энтузиазмом. С "Глазастиком" особых проблем не предвиделось, вопрос был лишь в том, в какие размеры и в какую цену удастся ужать локатор. С радиовзрывателем ситуация была сложнее. Тут и жесткие требования к геометрическим размерам, и цена, и качество. Задача на порядок сложнее.

* * *

Михаил Петрович Фриновский смотрел на "командиров отделений", бывших комкоров, комдивов, заместителей наркомов, увлеченно рассматривающих карты и думал, как мало нужно человеку для счастья. Маленький лучик надежды, сносная кормежка, причастность к большим свершениям и признание твоей значимости в виде задачи государственного масштаба. А такие мелочи, как возможность раз в неделю живую бабу за задницу ухватить, только дополняют картину мелкими, приятными деталями.

"Пряник вам показали большой, про кнут лишь упомянули, а радуются все, как дети малые. А ведь умом-то многие понимают — после такого планирования всего два пути. Восстановление в должности, либо пуля в затылок. Причем, второе, и проще, и дешевле, и надежней".

Сам Михаил Петрович, не отрываясь, смотрел на задумавшуюся о чем-то девушку с короткими светлыми волосами, сидевшую во главе длинного стола. Теперь он точно знал, как ее зовут на самом деле. И хотя это было смертельно опасное знание, ему было радостно на душе.

Любое прикосновение к чуду, даже предсмертное, наполняет сознание человека новым смыслом и светом. После этого, собственное эго занимает давно положенное ему место, где-то дальнем, сумрачном уголке души...

Глава 6

Солнце быстро садилось за соседнюю сопку. Под вечер слегка распогодилось, что дало возможность нашей авиации нанести несколько бомбовых ударов по позициям японцев, а остаткам двух батальонов, отбившим еще одну атаку на сопку "Безымянную", беспрепятственно оставить позиции и перебраться на западную сторону озера Хасан. Были бы боеприпасы, защищали бы и дальше. Автоматчики и пулеметные расчеты были практически на полном нуле, у бойцов вооруженных винтовками и карабинами осталось по три-четыре обоймы. Если бы не вовремя подоспевшая авиация, оставалось бы подниматься и идти в последнюю штыковую атаку.

От их разведвзвода на ногах осталось девять человек, а с двух батальонов в строю набралось бы не больше роты. Раненых, оказав первую помощь, телегами отправляли на ближайший полевой аэродром. Японцы, водрузив на вершинах сопок свои флаги, в сторону озера не стреляли. Вооружившись лопатами, они начали рыть окопы на западных склонах занятых высот.

Конная разведка танково-кавалерийской дивизии уже прибыла к озеру и выяснив обстановку доложила по рации своему начальству. Несмотря на все усилия идущих к ним маршем частей, по всему выходило, что сосредоточиться и нанести ответный удар они смогут не раньше полудня завтрашнего дня. Вскоре подошел и передний боевой дозор растянувшейся колонны, а с ним и комдив, и все начальство. После короткого совещания, единственного оставшегося на ногах сержанта разведвзвода вызвал к себе комбат. Вернулся тот хмурым.

— Комдив требует разведданных о расположении японских артбатарей. Проходы возле озера узкие. Если танки накроет тяжелым калибром, там они и станут. Сорвется вся атака. Авиация их обнаружить не смогла, а может, вообще на ту сторону не летала. Комдив хочет своих разведчиков послать, но требует двух-трех человек от нас, знакомых с местностью.

— Сильно мы знакомы... четыре дня на сопках провалялись... говорил я взводному, нужно языка взять...

— Разговорчики! Давайте решать, что делать будем.

— Я, братцы, так думаю. Дивизионная разведка после марша. Спешили, недосыпали. Толку с них много не будет. На совместную, боевую подготовку времени нет. Если идти, то нам. Мы тоже здесь собрались с бору по сосенке, но учили нас одинаково, сработаемся быстро.

— На том и порешим. Я иду докладываю майору, узнаю, у кого боеприпасы получать, а вы подумайте, какие плавсредства можно использовать, чтоб рацию не замочить.

— А что ей сделается, можно подумать она под дождь не попадала.

— Одно дело под дождь, а другое в реку. Не положено рацию в речке купать.

Андрей лежал на плащ-палатке и лениво думал, что за боеприпасами не пойдет, сил нет на ноги встать. Как только остатки взвода переправились через озеро, а он прилег отдохнуть, так сразу навалилась тяжесть и усталость во всем теле. Савелий получил в последнем бою пулю в плечо, и после перевязки убыл своим ходом вместе с остальными легкоранеными на полевой аэродром.

"Тяжко без второго номера... пусть сержант мне второго номера ищет. А где он его возьмет? Новенького на тот берег брать, так он нас всех запалит... придется самому. У меня два десятка выстрелов к ВСС осталось, а больше ничего и не возьму, там шуметь нельзя. Выпить бы сейчас...".

— Товарищ сержант, пусть товарищ майор прикажет нам боевые выдать. Отдохнуть нам надо перед выходом и когда с реки вылезем, согреться надо.

Народ одобрительным гулом поддержал вовремя высказанное предложение.

— Ты же не пьешь, Копытов?

— У меня, товарищ сержант, линии прицела перед глазами стоят и японцы... я прицел навожу, а они выпрыгивают... вы товарищу майору так и скажите. Глаз промыть нужно.

— Тогда другое дело... это же, как помощь раненому оказать.

* * *

В трудах и заботах пролетел первый месяц. Любое планирование начинается с понимания, при каких условиях выполнимо поставленное задание. Лишь потом можно начинать подсчитывать, сколько чего нужно. А условий выходило немало. Их перечисление вылилось в некий меморандум отосланный спецпочтой начальству.

Актуальные проблемы, стоящие перед наркоматом индел и внешней разведкой страны.

Меморандум

На будущих переговорах с Германией, которые необходимо начать весной 1939 года, нужно твердо отстаивать право на включение в состав СССР, не только Западной Белоруссии и Украины, но и территории прибалтийских республик Литвы, Латвии и Эстонии. В целом Германия должна признать сферой интересов СССР все районы бывшей Российской империи на момент начала Первой Мировой войны за исключением центральной Польши. Будущую границу с Германией есть смысл привязать к так называемой линии Керзона. Карта новых границ прилагается.

Закончить переговоры с Германией подписанием мирного и торгового договоров не позже середины июля, оговорив в кулуарах срок начала войны Германии с Польшей не раньше первого августа.

Будущий конфликт на Дальнем Востоке вокруг спорных территорий в районе реки Халхин-Гол, начало которого предполагается в июне, постараться закончить на фазе разгрома японских ВВС и бомбово-штурмовых ударов по наземным войскам, опробовав новые истребители, пикирующие бомбардировщики и штурмовики, опытные партии которых уже должны быть готовы к этому времени.

После этого заключить временное перемирие и предъявив японской стороне подписанный советско-германский договор (что является прямым нарушением со стороны Германии взятых на себя обязательств согласно заключенному договору с Японией), склонить ее к переговорам и подписанию мирного договора и торгового соглашения с СССР. Нужно понимать, что сам факт подписания советско-германского соглашения вызовет политическую бурю в Японии. Высока вероятность ухода в отставку правительства ориентированного на военную конфронтацию с СССР и прихода к власти политиков ориентированных на экспансию в южном направлении. Ради заключения мирного договора с Японией можно пойти на полное свертывание военного сотрудничества с режимом Чан Кай-ши, признания и установления дипломатических отношений с государством Маньчжоу-го и определенных уступок в решении всех спорных вопросов по прохождению линии границы.

Режим Чан Кай-ши без поддержки не останется, Англия и САСШ сделают все от них зависящее, чтоб Япония не смогла выиграть эту войну. Столь явное столкновение интересов Японии и САСШ в Тихом океане, от Китая до Малайзии с большой вероятностью вызовет вооруженный конфликт между этими странами, особенно, если Япония будет уверена в безопасности своих северных границ. Военные действия между двумя потенциальными противниками СССР полностью снимут напряжение на нашей границе с Маньчжоу-го и откроют в перспективе, после вероятного поражения Японии, новые возможности для нашей страны увеличить свое влияние в этом регионе. Внешней разведке СССР следует внимательно следить за развитием отношений между Японией и САСШ и способствовать движению к вооруженному конфликту между этими странами.

Следует отметить, что развитие торгово-экономических отношений с Японией имеет очень большой потенциал. Кроме технологии производства новых лекарств, Япония будет нуждаться в модернизации своих ВВС, радиоэлектроники, не говоря о целом ряде сырьевых материалов, которые могут поставляться из СССР. В тоже время нашей стране может быть интересной кооперация с Японией во многих областях, в том числе и в вопросе строительства разнообразных морских судов, как гражданских, так и военных, в первую очередь — авианосцев.

Из военно-политических задач 1939 года, следует выделить следующие:

Конфликт в районе реки Халхин-Гол. По мере развития советско-германского диалога весной 1939 года, английская разведка имеющая достаточное количество агентов влияния в Японии, озаботится возникновением очага напряжения между нашими странами и провокацией крупномасштабного военного конфликта. Этим, английские политики постараются ускорить развитие нескольких процессов. В первую очередь, Великобритания попытается продемонстрировать Германии, что способна организовать второй фронт на Дальнем Востоке, что серьезно ухудшит положение СССР в военном отношении и подтолкнуть Германию к совместному с Польшей и рядом других стран (Литва, Латвия, Эстония, Финляндия) военному походу на Восток. С другой стороны, при возникновении такого конфликта, согласно букве германо-японского соглашения, Германия обязана свернуть все переговоры с СССР до его разрешения.

Задача нашей страны, с одной стороны, продемонстрировать безусловную приверженность договору о дружбе, сотрудничестве и военной помощи между СССР и Монголией, преимущество нашей военной техники и выучки личного состава над японским, а с другой, делать все возможное для скорейшего урегулирования этого конфликта и недопущения его эскалации.

Судя по соотношению сил, конфликт Германии с Польшей будет краткосрочным. Это вытекает из безусловного доминирования Германии, как в воздухе, так и в качестве бронетанковых войск. Через две недели боев поражение Польши станет очевидным. Под предлогом, что Польша, как государство прекратила свое существование, Советский Союз может объявить все заключенные с этой страной договора недействительными и приступить к вводу войск на территории Западной Украины и Западной Белоруссии. Первые наброски плана операции прилагаются. Всем задействованным частям необходимо в конце весны или в начале лета провести учения, имитирующие будущий маршрут. Основное внимание уделить вопросам взаимодействию бронетанковых частей с авиацией и авиаразведкой, воздушным десантам, захватывающим мосты и другие важные инфраструктурные объекты до прихода основных частей, обходам возможных, отдельных очагов сопротивления по второстепенным дорогам.

После ввода войск в Западную Белоруссию провести срочные переговоры с правительством Литвы о вводе войск на ее территорию и совместной защите от возможной германской агрессии. В качестве Троянского коня подарить Литве город Вильнюс и часть прилегающих к нему польских территорий. Договор заключить до 10.09.39, а ввод войск осуществить в течение пяти-шести дней. Аналогичные договора заключить с Латвией и Эстонией. Не позже 01.10.39 ввести войска в Латвию и Эстонию. В случае отказа какой-то из этих стран от заключения договора (маловероятно), ввести без договора. Первый набросок плана вторжения, перечень задействованных частей, воздушных и морских десантных операций, прилагается.

После этого в течение месяца провести перевыборы правительства и плебисцит во всех трех странах по вопросу о присоединении к СССР. Предлагается Латвию и Эстонию ввести в состав Российской Федерации в качестве автономных областей, а Литву, разделив на несколько автономных областей, частично в состав Белоруссии в качестве автономного края, и частично в РФСР. Категорически не рекомендуется придавать им статус отдельных республик в составе СССР. Стратегически следует стремиться к тому, чтоб в составе Советского Союза оставались три основных субъекта-основателя — РФСР, УССР и БССР. Два последних субъекта могут поменять свой статус на УФСР и БФСР в результате присоединение новых, западных областей, которым есть смысл придать статус автономного края в рамках этих республик. Имеет смысл после этого предложить Германии обмен группами населения. В Германию отправлять поляков и жителей прибалтийских областей (тех, кто выявит такое желание), принимать украинцев, белорусов и евреев (как польских, так и германских). Этим мы предотвратим межнациональные конфликты между поляками и украинцами на западных территориях и получим квалифицированных специалистов еврейского происхождения.

Провести мирные переговоры с Финляндией и Румынией на которых осветить имеющиеся территориальные претензии к этим странам и пути их решения. Заключить с обеими странами стандартные мирные договора сроком на три года. Никаких военных действий в отношении этих стран не планировать, а немедленно приступать к мероприятиям по подготовке присоединенных территорий к будущей войне с Германией. План мероприятий находится в процессе работы. Его основные идеи и контуры будущих решений прилагаются.

После отправки меморандума ее срочно вызвали в Москву, к шефу.

— Как работа, не наскучила?

— Спасибо за заботу, Артур Христианович. Я надеюсь, вы меня вызвали не для того, чтоб поинтересоваться моим душевным здоровьем?

— Возникли разнообразные вопросы к твоим сочинениям и некоторые проблемы связанные с разработкой новых вооружений, где нужно твое мнение. Кстати, по результатам испытаний, 60 мм миномет признан лучшим по совокупности качеств: — цена/мобильность/поражающая способность и уже начался его выпуск. Будет самым массовым. Каждую пехотную роту предполагается усилить тремя 60 мм минометами. И еще одна новинка. Когда я согласовал с товарищем Берия заказ десяти тысяч модифицированных мелкокалиберных винтовок с глушителями, для нужд войск и спецотрядов НКВД, наши оружейники выпускающие револьвер "Наган", вспомнили о кавалерийском карабине на его основе. Были такие разработки, но широкого применения не нашли. На основе этого карабина, они создали свой вариант винтовки для малошумной стрельбы. Похуже чем ВСС, но под стандартный патрон к револьверу "Наган" с дозвуковой скоростью. Так что с боеприпасами нет никаких проблем. С прицельной дальностью у нее не очень. До ста метров можно попасть в голову, в ростовую фигуру — до двухсот пятидесяти. Так, по крайней мере, заявлено изготовителем. Мои ребята тоже постреляли. Вывод такой: — наган, он наган и есть, что ты с ним не делай. Но до двухсот метров бой уверенный. Мелкашка, конечно, точнее, но тут патрон убойный и семь выстрелов подряд, не отрываясь от прицеливания. Теперь не знаю, какую из них заказывать.

— Заказывайте обе. Десять тысяч это немного. Убытка казне не будет. Без оптических прицелов стоимость каждой из них не превышает ста рублей. А без дела эти ружья стоять не будут. Это я вам гарантирую.

— Хорошо. С этим решили. Отдыхай пока, в девятнадцать часов мы должны быть у товарища Сталина.

— Вот эту бумагу, Артур Христианович, нужно оформить как разведданные и переслать в ленинградскую лабораторию занимающуюся локаторами. Это принципиальный чертеж магнетрона, генерирующего электромагнитные волны длиной десять сантиметров, который скоро разработают в Англии. Отдельно укажите, что приведенные размеры приблизительные, точные им предстоит рассчитать самостоятельно и проверить экспериментально. Им такой прибор известен, тут просто геометрия немного другая. Пусть работают. Это позволит существенно уменьшить размеры локатора, сделать его проще, дешевле и наладить их массовый выпуск, что остро поставит вопрос о кадрах. Нужно массово готовить специалистов по радиоэлектронике. Это не на рации работать, тут нужна другая квалификация. Да и массовый выпуск раций предполагает наличие достаточного количества людей умеющих их ремонтировать.

— Газеты не читаешь, товарищ Революция. Вышло специальное постановление по этому вопросу. При каждом радиозаводе организуют школы на четыреста мест обучающие ремонту радиоаппаратуры. При "Радиолампе", твоем бывшем, создан еще и институт радиофизики. В Москве, Ленинграде, Горьком и Новгороде организуются аналогичные школы по тысяче слушателей. ОСОАВИАХИМ организовывает кружки по изучению радиодела во всех своих отделениях с упором на обучение ремонту. Кроме этого ты сегодня будешь иметь возможность лично затронуть этот вопрос. Так что иди и готовься.

— К чему?

— Тебе виднее, ты у нас будущее знаешь.

* * *

Реку они переплывали в полной темноте. Пока разведчики отдыхали, им сделали два плота, связав их из снопов камыша, на которые они сложили рацию, одежду и оружие. Двое на каждом плоту гребли веслами, трое плыли рядом. Их группу все-таки усилили артиллеристом-разведчиком в звании лейтенанта. Но поскольку он вошел в состав уже сформированного подразделения, то на время выполнения операции поступал в подчинение старшего группы, несмотря на то, что тот был сержантом.

Сперва народ загрустил, но, поговорив с лейтенантом, немного успокоился. Лейтенант был из сибиряков, с юных лет ходивший с отцом на охоту. В армии попал в минометчики, через три месяца в сержантскую школу, где обучали премудрости стрельбы и корректировки огня 82 мм миномета. Заметив, что курсант соображает, цифры в уме складывает как арифмометр, его после сержантской школы сразу направили в артиллерийское училище.

Лейтенант сразу заявил, чтоб разведчики не переживали, обузой он не будет, а кто тише ходит и лучше маскируется, это еще нужно будет поглядеть.

Вышли они из лагеря в два часа ночи, в полной темноте. На общем совете решили, что будут переплывать реку, обойдя верхнюю, северо-западную оконечность озера Хасан и поднявшись еще чуток выше по течению реки, но, не доходя до парома. Здесь и днем и ночью было интенсивное движение японских частей. Подкрепление прибывало, раненых увозили. Соответственно, как таковая граница практически не охранялась.

В полной темноте японские подразделения шли, гремя оружием, спотыкаясь и матерясь на японском языке. Кое-где горели фонарики, которыми подсвечивали дорогу. Группа проскочила в стыке между двумя взводами японской пехоты, углубилась в прибрежные заросли ивняка и благополучно добралась до кромки воды. Вода была холодной. Плывущих бойцов обмазали каким-то жиром, который удалось найти у поваров, а затем заставили надеть кальсоны и нижнюю рубаху. Как только доплыли, сразу переоделись в сухое и выпили по сто грамм водки. Полчаса до рассвета просидели в прибрежных зарослях. Большинство было одето в стандартный разведкамуфляж получивший название "Леший". У Андрея и еще одного снайпера их группы были свои, самодельные костюмы.

Ровно в четыре ноль-ноль, как только начало сереть на востоке, они выдвинулись в направлении предполагаемого расположения японских батарей. Больше всего начальство интересовалось крупным калибром — 150 мм, 120 мм и 105 мм гаубицами. 75 мм орудия, стреляющие из закрытых позиций, никакого существенного вреда атакующим танкам принести не могли.

Сперва, пока японцы спали, а часовые клевали носами на своих постах, дело двигалось споро. Лейтенант время от времени раскладывал в укромном месте свою буссоль, измерял углы на ориентиры и проставлял координаты японских огневых позиций на свою карту. Потом стало труднее. В восемь утра они поняли, что влезли по самые помидоры. Ни вперед, ни назад. Вышли на связь, радист шифром передал координаты обнаруженных артиллерийских позиций, лейтенант доложил, что может по рации корректировать артналет по крайней мере на две батареи японцев, которые он наблюдал с места их лежки. Благо расстояние позволяло уверенно вести голосовой диалог. Им велели отдыхать и выйти на связь в двенадцать ноль-ноль.

Поставили часового и легли спать, приказ есть приказ. Не успел Андрей закрыть глаза (так ему показалось), как его толкнули в бок. Встревоженный боец молча указал ему сквозь кусты на двух японских телефонистов раскручивающих телефонную линию в направлении их позиции. До них оставалось не больше пятидесяти метров.

"Стрелять по моей команде!", — прошипел ему на ухо сержант и Андрей понял, что нужно взять кого-то на мушку. Поскольку второй снайпер был от него слева, то он прицелился в японца, который был справа.

— Огонь, — прошипел сержант сквозь стиснутые зубы.

"Мог бы и не насиловать голос, рядом никого не нет", — промелькнуло в голове перед тем, как он нажал курок.

Глухо тукнули выстрелы из ВСС и связисты упали.

"Сто второй", — равнодушно подумал Андрей, — "надо записать в блокнот".

Сержант матом начал отдавать приказы. В результате работа нашлась всем. Четверо несли покойников, двое разматывали бобину с телефонным проводом, Андрей разведывал дорогу, а второй снайпер прикрывал тылы. Лейтенанта с радистом оставили на месте. Время шло к полудню, скоро нужно было выходить на связь.

Оттащив трупы и телефонный шнур метров на двести в сторону, все, матеря японцев вздумавших тянуть новую линию, хотя все соединения должны были проложить еще вчера, вернулись на позицию. Лейтенанту начальство велело ждать наших бомбардировщиков. Когда прилетят и начнут бомбить тогда и начнется артподготовка. Прилететь должны вот-вот.

Томительно тянулись минуты ожидания. Без суматохи вернуться к реке было невозможно. Все понимали, что группа на грани провала. Если самолеты не успеют и связистов начнут искать раньше, то шансов выжить практически не будет. Поэтому шум моторов и рвущиеся рядом бомбы все восприняли с нездоровой радостью. Погибнуть от своей, родной бомбы казалось невозможным и никем всерьез не воспринималось.

Лейтенант корректировал огонь артиллерии, а сержант чуть ли не подпрыгивал от нетерпения. Артподготовка и воздушный налет продлятся не более пятнадцати минут. За это время надо было проскочить самый опасный участок, а потом тихонько, на полусогнутых продвигаться к реке и ждать темноты в прибрежных зарослях.

Лишь ночью, переправившись на свой берег и выйдя к утру на место дислокации своего батальона, они узнали, что свою задачу выполнили успешно. Танки в сопровождении спешившихся кавалеристов, после короткой артподготовки, прорвали оборону японцев с обеих оконечностей озера Хасан и прорвавшись на японскую территорию, замкнули кольцо окружения вдоль реки. Затем танки развернулись и в сопровождении драгун погнали вражескую пехоту от реки через сопки в сторону озера. Разрушенные позиции двух батальонов РККА на гребнях высот не смогли стать надежным рубежом обороны и сто сорок танков участвующих в операции опрокинули обороняющихся и погнали остатки к озеру. В плен сдалось около четырех тысяч, убитых не считали.

Остатки батальонов своим ходом возвращались во Владивосток. После чувствительного поражения, японцы не предпринимали шагов к дальнейшей эскалации конфликта, хотя с точки зрения логистики положение советских войск было откровенно проигрышным. Через несколько дней в Москве был подписан документ, урегулировавший причины и следствия вооруженного инцидента. Пленные были переданы японской стороне, войска вернулись в свои части. Лишь свежие воронки от снарядов да братские могилы с двух сторон условной линии границы, (которая и дальше проходила по вершинам безлюдных сопок, как было начерчено в древнем документе девятнадцатого века) напоминали о том, что война может начаться в любой момент и по любому поводу. Было бы желание.

* * *

Пятого ноября 1938 года, к концу дня, в Серпухово на машиностроительный завод N 37 прибыли из Харькова, своим ходом, два средних танка получивших условное название А-34М. Третий, отставший по дороге из-за поломки, приехал на следующий день. Ехали со снятым вооружением, закамуфлированные под тягачи, по второстепенным дорогам, стараясь не привлекать излишнего внимания к секретной технике.

Буква "М" в названии машины появилась, когда Сталин забраковал выдвинутый заводом встречный проект с двухместной башней и подвеской Кристи и настоял на разработке торсионной подвески и трехместной башни. Так как было сформулировано в техзадании, составленном и переданном в КБ ХТЗ еще в конце 1935 года.

Для этого были закуплены новые, дорогие станки, позволяющие обрабатывать танковые башни и посадочное место корпуса большого диаметра, налажено производство новых сортов стали. Да и с разработкой принципиально нового двигателя возникла масса проблем и задержек. Это потребовало серьезных организационных решений вплоть до замены руководства завода. Много чего было сделано за эти три года, которые прошли от постановки техзадания, до реализации в металле первых экземпляров. Фактически, для выполнения поставленной задачи, за эти три года танкостроительной отрасли пришлось совершить качественный рывок, и полученный результат стал новым словом в этом виде вооружения.

Шестого ноября новые танки уже демонстрировали правительственной комиссии во главе с товарищем Сталиным. После демонстрации возможностей новой машины начались вопросы к ее создателям.

— Товарищ Кошкин, передайте всему коллективу разработчиков нашу благодарность за их самоотверженный труд и гордость, что у нас есть конструктора и инженеры способные создать такой танк. На сегодняшний день, это лучший танк в мире. У наших потенциальных противников нет ничего сравнимого по своим характеристикам с вашим танком. Теперь перед вами, товарищи стоит две важнейших задачи. Первая, это наладить серийный выпуск этого танка не только на своем заводе, но и на других танкостроительных предприятиях страны. Вторая, не останавливаться на достигнутом, а продолжать работу над совершенствованием своей машины. Расскажите нам, какие есть еще вопросы, которые требуют своего решения?

— Товарищ Сталин, основная задача, над которой мы теперь работаем, это разработка новой трансмиссии позволяющей осуществить поперечную компоновку мотора, что даст возможность разгрузить передние катки. А это в свою очередь позволит значительно усилить бронирование всей машины и установить более мощную пушку. В данной модели стоит 76 мм пушка, разработанная в КБ товарища Грабина. В настоящий момент она полностью удовлетворяет наших военных и по мощности, и с боеприпасами проблем нет, подходят все снаряды к 76 мм дивизионному орудию.

— Сколько вы сможете выпустить танков в следующем году?

— До следующей годовщины Великой Октябрьской Революции планируется дать в войска пятьсот таких машин, а в 1940 году довести суммарный выпуск на трех заводах до двух тысяч машин в год.

— Это хорошие планы и мы надеемся, что вы их выполните. И не забудьте подать все необходимые бумаги на присуждение вашему коллективу Сталинской премии.

К годовщине революции представило свою первую модель истребителя с мотором М-103 новое КБ под руководством молодого авиаконструктора Яковлева, организованное по личному распоряжению Сталина в 1936 году. Истребитель без особых проблем прошел первый испытательный полет. По летным характеристикам он немного уступал поликарповскому И-17, но был намного проще в пилотировании. Это упрощало подготовку новых пилотов. До мая следующего года планировалось закончить весь цикл летных испытаний и подготовить самолет к серийному выпуску уже с мотором М-105, разработку которого обещали завершить до конца года. Если бы не ощутимые признаки надвигающейся войны, год можно было бы считать весьма удачным.

После практически завершенного раздела Чехословакии вся Европа находилась в непрерывном поиске альянсов и союзников. Каждая страна пыталась упрочнить свое положение с помощью новых договоров. После захвата Тешена, польское правительство продолжило попытки склонить Германию к заключению новых договоренностей предполагающих совместный поход на Восток. При этом Польша прислала представителей для подписания Советско-польской декларации о дружбе, которая должна продлить срок действия Пакта о ненападении, подписанного двумя странами. Велись переговоры между Францией и Германией о заключении франко-гeрманского пакта о нерушимости существующих границ.

Двенадцатого ноября, вечером, Артузов с Ольгой зашли в кабинет Сталина.

— Товарищ Стрельцова, ви знаете, что умер Кемаль Ататюрк?

— Нет, не знаю, товарищ Сталин!

— Газет не читаете... что будет происходить в Турции после его смерти?

— Не произойдет ничего существенного и угрожающего нашим интересам.

— А какие ваши интересы, товарищ Стрельцова?

— Мои интересы полностью совпадают с интересами нашей страны, товарищ Сталин!

— Это хорошо, что вы так уверенно отвечаете... я почитал ваш, так называемый, меморандум на 1939 год. Он несколько отличается от тех предсказаний, которые вы давали раньше. Раньше вы писали, что прибалтийские страны присоединятся к СССР в 1940 году, теперь пишете в 1939 году. Раньше говорили о войне с Финляндией, которую мы очень неудачно проведем, теперь о мирном договоре. Как это понимать?

— Товарищ Сталин, я уже неоднократно говорила, что не предсказываю будущее, а даю возможные варианты развития событий, каждый из которых реализуется с некоторой вероятностью. Есть события, вероятность реализации которых близка к ста процентам. Тогда я могу твердо утверждать, что так будет, независимо от субъективных обстоятельств, ибо наших возможностей повлиять на ситуацию недостаточно. Естественно, когда речь идет о ваших решениях, ни о какой гарантии речи быть не может. В вашей власти изменить ход событий. Но вы знаете лучше меня и других, что эта свобода умозрительна. Независимо от ваших желаний и симпатий вы будете выбирать лучшее решение для страны. Поэтому вероятность заключения договора с Германией очень высока. Несмотря на все ваши попытки, Англия и Франция сделают все возможное, чтоб не связываться с нашей страной никакими военными обязательствами. При этом обе дадут гарантии помощи Польше от внешней агрессии. Польша в настоящее время, ближайший союзник Германии, если не считать Италию. Любому становится понятным окончательная цель такой политики — натравить Германию в союзе с Польшей на СССР. Вам не оставят выхода. В договоренности между Германией и Советским Союзом никто не верит. Слишком глубоки разделяющие нас противоречия. К тому же ни Англия, ни Франция не верит, что Гитлер посмеет их ослушаться и рискнет пойти на прямую конфронтацию с этими странами. Что касается Литвы, Латвии и Эстонии, то после ввода наших войск в 1939 году сменить правительство и провести голосование можно в любой удобный момент. Мы считаем, что затягивать с этим не стоит, поскольку работы по подготовке к войне очень много, а проводить ее, когда статус территорий не определился, не представляется возможным. Что касается Финляндии, тут вопрос более сложный... — Ольга на миг замолкла, переводя дыхание и обдумывая свою дальнейшую речь.

— Что же вы замолкли, товарищ Стрельцова? Продолжайте.

— Финляндия в своей политике в настоящий момент ориентирована на Швецию и Великобританию. Она не хочет вступать в какие-то ни было альянсы, и связывать себя договорами, способными втянуть ее в европейскую войну. В этой политике нейтралитета она получила поддержку Англии и твердые обещания защиты своего суверенитета. Поэтому переговоры с СССР будет вести жестко, вызывающе, отклоняя любые выдвинутые вами, товарищ Сталин, разумные компромиссы, сознательно идя на эскалацию ситуации. С нашей точки зрения, мы ни в коем случае не должны поддаваться на эти провокации. Поздняя осень и зима самое отвратительное время для наступательных, боевых действий в случае с Финляндией. В истории мировых войн и походов были единичные случаи зимних кампаний и у них была четкая мотивация. Это замерзшие реки, которые служили прекрасными зимними дорогами. В нашем случае этот аргумент отпадает. Когда они замерзнут, никто не знает, да и текут не туда куда надо. Для авиации, короткий, хмурый, северный день на Балтике с вечными тучами, перепадами погоды от плюс пяти до минус двадцать, не дает никаких возможностей для работы. Зимние шторма и выше названные причины существенно усложнят работу военно-морского флота. Да и всем остальным родам войск воевать зимой в Карелии будет сложно. Принимая решение воевать зимой, мы сразу ставим наши войска в чрезвычайно невыгодные условия. Военная операция не готова. Нет планов, нет зимнего снаряжения, обогреваемых палаток и всего прочего, чего не нужно летом. С другой стороны, финны готовят оборонительные позиции на перешейке чуть ли не с 1917 года. Поэтому, сидя в подготовленных к обороне позициях, имея в своем составе массу хороших лыжников, базы для проведения диверсий на наших магистралях, получат незаслуженное преимущество. Я понимаю, что за оставшийся год это все можно подготовить, но смысла воевать зимой от этого не прибавится. Поэтому, если военный конфликт с Финляндией с политической точки зрения станет неизбежен, мы рекомендуем отодвинуть его на лето 1940 года. За это время подготовить аэродромы и базы ВМФ в Эстонии, провести основательную разведку финских оборонительных сооружений. Разработать детальный план операции и лишь затем приступать к военным действиям на всем периметре финской границы. Как сухопутной, так и морской. Но моя личная точка зрения — этот военный конфликт нам не нужен ни зимой, ни летом. Вступать в него нужно в единственном случае — если получены достоверные данные о военном союзе Финляндии и Германии и началась переброска германских войск в Финляндию. Без германских войск наступательный потенциал финской армии равен нулю. По своему оснащению и организации она эквивалентна частям легкой пехоты РККА и может результативно действовать лишь в условиях бездорожья и лесов. Выход на равнинную местность без воздушной и танковой поддержки, которую могут оказать лишь германские части, для финской армии эквивалентен самоубийству в особо извращенной форме. И они это прекрасно понимают.

Сталин долго ходил по кабинету никак не комментируя услышанное.

— Что вы можете сказать о товарище Жукове?

— Год назад был комдивом. Порядок в дивизии образцовый. Командиры работают, как наскипидаренные. Сам комдив из тех, кто ломает лбом стену, а не ищет дверь, нору, возможность обойти. Как и для большинства командиров РККА оборонная доктрина для него, это как серпом по... пальцам. Хочет материться, но, стиснув зубы, выполняет приказ. Талантливых командиров не замечает, всех равняет под одну гребенку. Штабную работу знает посредственно, но умеет подобрать людей, которые ее выполняют вместо него. Умеет организовать выполнение поставленной задачи. Амбициозен. Высокого мнения о себе и своих полководческих талантах. В шахматы играет слабо, очень болезненно воспринимает проигрыши, поэтому не играет в эту игру, в которую обязаны уметь играть все кшатрии. Это каста воинов в древней Индии.

— Верно говорил товарищ Мехлис, что язычок у вас змеиный... вы что же думаете, товарищ Сталин не знает, кто такие кшатрии?

— Вы не обязаны это знать. У вас других забот хватает, кроме истории древней Индии. Как любит говорить товарищ Мао Цзэдун: — "Кто читает много книг, тот никогда не станет императором".

— Товарищ Мао Цзэдун мечтает стать императором?

— Китайский язык очень многозначен, возможен и такой смысл во второй части этой фразы: — "тот никогда не станет правителем".

— Интересно... это мы тоже проверим, товарищ Стрельцова. Откуда вы это все знаете, вы нам, конечно, не скажете... тогда объясните свою позицию по Румынии и Бесарабии.

— Оборонять Бесарабию очень трудно, степная, равнинная местность с редкими холмами. Организовать здесь предполье либо полноценное замедление противника крайне сложно. С другой стороны на Днестре уже построены хорошие оборонительные рубежи. Сам Днестр являет собой естественную преграду, форсировать которую возможно в весьма ограниченном числе мест. Поэтому, занимать то, что придется через год покинуть, нет никакого смысла. Никуда Бесарабия не денется, займем после конфликта с Германией. Зато если мы заключим с Румынией в 1939 году мирный договор, а она в нарушении его начнет в 1940 году вводить немецкие войска на свою территорию, то мы, на законных основаниях выдвигаем ей ультиматум, объявляем войну и захватываем целиком. Хотя возможен вариант, что румыны испугаются и выполнят ультиматум.

— Почему она начнет вводить немецкие войска?

— Теперешнее правительство Румынии ориентировано на Францию. Захватив Францию, Германия постарается организовать в Румынии государственный переворот и посадить послушное правительство, которое будет его союзником в будущем конфликте с СССР.

— Вы об этом раньше не писали...

— Видимо эти знания на тот момент еще не созрели в моей голове.

— Товарищ Стрельцова! Это не картошка и не девичьи любовные стишки! Это информация, имеющая стратегическое значение! А если бы не было этого разговора? Когда бы мы это узнали? — Сталин обличающе указал карандашом на Ольгин нос.

— Вы меня почаще приглашайте, товарищ Сталин. Наши разговоры очень стимулируют мою долговременную память и возбуждают мозговую деятельность. Я это сразу заметила, — с безмятежной улыбкой на устах ответила девушка, безбоязненно глядя ему в глаза.

"Ну что за характер! А ведь действительно, если так дальше пойдет, жить мы будем недолго и умрем в один день", — грустно подумал Артузов, пока Сталин пытался что-то высмотреть в ее глазах. Результат таких гляделок был Артуру хорошо известен. Лично он всегда с трудом себя сдерживал, чтоб не наорать и не выгнать ее из кабинета. А очень хотелось.

— Вы не забывайтесь, товарищ Стрельцова!

— Извините, случайно вырвалось, больше такое не повторится.

— Очень на это надеюсь... давайте продолжим. Вы считаете, в Румынии произойдет государственный переворот... мы сможем этому помешать?

— Нет. Только военная интервенция.

— Хорошо, мы подумаем над этим вопросом... почему вы возражаете против придания прибалтийским странам статуса союзных республик?

— В данный момент я не знаю ответа на ваш вопрос, но совершенно уверена, что в СССР должны оставаться лишь три субъекта-основателя. ЗФСР в перспективе тоже нужно ликвидировать и реорганизовать в несколько автономных краев и областей. Увеличение количества союзных субъектов в перспективе весьма негативно скажется на стране. Вплоть до того, что СССР может развалиться на отдельные страны. Лет через шестьдесят. Как, я пока не знаю, но буду работать над этим вопросом.

— То есть вы хотите, чтоб мы ваши слова принимали на веру?

— Любой прогноз касающийся будущего, в той или иной степени принимается на веру. Любые мои объяснения можно поставить под сомнения. В данном случае я слишком мало работала над этим вопросом, поэтому даже не пытаюсь поделиться тем, что знаю, чтоб не выглядеть смешно. Когда у меня будет больше информации, я постараюсь аргументировать то, что написано.

— Вы можете ответить на поставленный вам вопрос, одним словом?

— Да, хочу, чтоб мои слова принимались на веру!

— Ваше желание нам понятно, но, надеюсь и вам понятно, что это для нас неприемлемо. Поэтому потрудитесь обосновывать все свои рекомендации. Еще один вопрос. Вы знаете, что будет после 1941 года?

— И да, и нет. Если одним словом, то — нет. Но этот ответ неточен.

— Интересно... через шестьдесят лет СССР развалится. Этот прогноз очень напоминает прогнозы одного древнего мудреца, действовавшего по принципу — "Либо ишак умрет, либо падишах". Знаете, о ком я говорю?

— Так точно, товарищ Сталин! Эту цитату приписывают видному борцу с эксплуататорскими классами, бродячему философу Ходже Насреддину.

— У товарища Артузова в сейфе лежат несколько ваших тетрадок с записями, в которых ничего непонятно. Вы их оставили перед отъездом в Ленинград, ничего не объяснив. О чем там идет речь?

— Это материал, над которым еще предстоит долго и много работать, но никакого влияния на принимаемые сегодня решения он не оказывает. Как вы правильно поняли, все это относится к периоду после войны. У меня сейчас нет времени и нет желания над ним работать. Тем более, что течение дальнейших событий сильно зависит от хода и результатов будущего конфликта.

— Вы сами принимаете решения что важно, а что нет?

— Никак нет! Я подаю свои предложения вышестоящему начальнику, товарищу Артузову, он их согласовывает с вами, и я выполняю полученный приказ.

— Значит, если вы получите приказ работать над этими записями, то начнете работать над ними?

— Да, но доведу до сведения начальства, что в этом случае оно рискует недополучить сведений о текущем периоде, которые могут быть чрезвычайно важны. Такой пример произошел в нашей сегодняшней беседе. Все имеет свою цену. Да и ожидаемые результаты нужно учитывать, недаром в народе говорят: — "Охота пуще неволи", намекая на различную производительность свободного и подневольного труда.

— Мне рассказывал товарищ Артузов, что вы любите людей провоцировать своими ответами, но я не верил.

— Я только стараюсь говорить правду, товарищ Сталин.

— Это хорошо... подождите пока в приемной.

— Есть!

Сталин минуту молча ходил по кабинету о чем-то раздумывая.

— Самоуверенная девчонка. Трудно с ней разговаривать. Она не все говорит. Чем могут эти республики негативно действовать? СССР через шестьдесят лет может развалиться... она может и доживет, хотя вряд ли... с таким языком... ваша Ольга нас за нос водит, товарищ Артузов, и требует, чтоб мы ей верили.

— У меня тоже сначала было такое ощущение, товарищ Сталин, но потом я понял, что это у нее такая манера. Ольга старается сказать правду, то в чем она не сомневается в данный момент времени. И мы получаем от нее то, что называется — "голая правда". Это настолько непохоже на разговор с другими людьми, которые непроизвольно всегда что-то недоговаривают в силу общепринятых приличий, что вызывает невольное неприятие. Постарайтесь поверить, что она говорила то, что думала и это ощущение пройдет. В этом настрое максимально честно отвечать на поставленный вопрос, она иногда переступает некие нормы и говорит вам в лицо то, что другие не говорят.

— Может быть... может быть... у меня такое ощущение, что вы о ней говорите, как о не совсем здоровом человеке?

— В некотором смысле она такая и есть. Я, кажется, говорил вам, что интенсивность ее мозговой деятельности намного превышает нормальный уровень и приближается по показателям к больным шизофренией в моменты обострения. Как говорит сама Ольга, за все приходится платить и за этот дар в том числе.

— Тут она права... а не кажется ли вам, товарищ Артузов, что она нас обманывает и знает намного больше чем рассказывает?

— Я бы это назвал по-другому. Она упорно молчит о том, что будет после войны, хотя знает уже немало. В первую очередь это связано с тем, что она сама зациклена на войну. Будущий конфликт для нее некая навязчивая идея и все ее поступки направлены на то, чтоб не допустить предстоящего разгрома, который ей постоянно мерещится, несмотря на все сделанное. Все, что не имеет прямого отношения к предстоящим событиям, ее сознание отметает. Я несколько раз пытался вызвать ее на неформальный разговор о послевоенных событиях, но она только улыбается и говорит: — "Поверьте мне на слово, Артур Христианович, вам лучше этого не знать. Не всякое знание есть благо. Меньше знаешь — крепче спишь, хотя это не о нас с вами... я и так уже почти не сплю...". Это правда, товарищ Сталин. По наблюдениям, спит она не больше четырех часов в сутки. Кое-что она уже знает о послевоенных событиях, но сама говорить на эту тему не хочет. На нажим она реагирует весьма болезненно и неадекватно, поэтому пока сама не захочет сказать, ничего мы не добьемся.

— Если товарищ Стрельцова, не понимает по-хорошему, то есть и другие методы для таких людей, которые их делают очень разговорчивыми.

— Ольга очень предусмотрительная девушка, товарищ Сталин. Как-то она мне с намеком рассказала, что умеет силой воли останавливать сердце. Мол, изучила это искусство на всякий случай, если попадет в руки к врагу: — "Ваши волкодавы, Артур Христианович, ни на что не годны, я уж сама, без их помощи справлюсь", — Артузов передразнил Ольгу и скривился как от кислого, — непростой она человек и опасный. С ней либо по-хорошему, либо сразу пристрелить. Третьего не дано. С моей точки зрения.

— Вы не говорили мне о том, что она умеет останавливать сердце.

— Как вы сами понимаете, эта информация не проверена, да и речь у нас не заходила о решениях, где эта деталь была бы важна.

— Вы уверены, что она не блефует?

— Нет, не уверен.

— Почему она так пренебрежительно отзывается о своих охранниках?

— Ее охраняли по очереди два моих сотрудника, одни из лучших. Оба мне признались, что в схватке один на один у них против Ольги нет шансов, как с оружием, так и без. Оба утверждают, что человека с такой реакцией, как у нее им видеть еще не приходилось.

— Может мне ее в свою охрану взять...

— Думаю, Ольга будет очень рада, вы сможете с ней чаще беседовать в неофициальной обстановке, возможно на тему послевоенных событий вам стоит поговорить с ней наедине...

— Это была шутка, товарищ Артузов. Допекла вас ваша подопечная, что вы так обрадовались возможности спихнуть ее на плечи товарищу Сталину. Нет, это ваш крест, вам его и нести... до самой смерти. Товарищ Поскребышев, попросите зайти товарища Стрельцову.

Секретарь не стал уточнять, что в приемной сидит товарищ Светлова. Ведь кроме нее больше никого не было, перепутать было невозможно.

— Товарищ Стрельцова, я бы хотел услышать вашу точку зрения еще на один вопрос. Наши военные считают, что вопрос перевооружения армии автоматическими карабинами не терпит отлагательства. Они утверждают, что опыт боев возле озера Хасан показал недостаточную плотность огня, развиваемую пехотным отделением на расстояниях от шестисот до двухсот метров.

— Что касается автоматического оружия, то я уже высказывала свою точку зрения. Существующий на вооружении винтовочный патрон слишком мощный для создания качественного, легкого, надежного, ручного автоматического оружия. Его дульная энергия должна быть снижена приблизительно вдвое. С точки зрения баллистики боеприпаса, со снижением энергии следует снизить и диаметр пули, и ее вес. Это потребует определенных исследований, которые покажут, что оптимальные характеристики будет иметь патрон 6,5 мм, вес пули — шесть-семь грамм, скорость — семьсот-семьсот пятьдесят метров в секунду. Получаем боеприпас с дульной энергией от полутора тысяч до двух тысяч Джоулей. Вот под него следует разрабатывать и автоматический карабин, и ручной пулемет, и всякое другое вспомогательное оружие. Кроме автоматических карабинов у РККА полно других проблем, которые не хотят замечать наши военные. Это практическое отсутствие на сегодняшний день зенитного вооружения. Малокалиберные зенитные пушки и крупнокалиберный зенитный пулемет выпускаются в количествах далеких от необходимого. Остро стоит проблема переоснащения существующих истребителей более мощным оружием, 23 мм пушками и крупнокалиберными пулеметами. Новый станковый пулемет лишь поступил в производство, да и ручных пулеметов ДП еще не хватает согласно новому штатному расписанию и перспектив увеличения количества бойцов в РККА. Любая из названных проблем важнее автоматического карабина и лишь после насыщения подразделений РККА вышеназванным оружием можно начинать работу в этом направлении. Я перечислила лишь вооружение, требующее тех же производственных мощностей, что и выпуск автоматических карабинов. Но выпуск минометов также требует, и оружейной стали, и токарных работ, и денег, в конце концов. Если оружейникам нечем заняться, то есть нерешенная, важная проблема модернизации ручного пулемета под ленточное питание, никак не закончится разработка зенитного пулемета 14,5 мм. На основе гильзы к 23 мм зенитному патрону следует срочно разработать 30 мм патрон к авиационной пушке и саму пушку, естественно. Есть много реальных, а не надуманных проблем. Я имела возможность внимательно ознакомиться с отчетами командиров оборонявших сопки возле озера Хасан. Там черным по белому написано, что противник под прикрытием артогня беспрепятственно накапливался на рубеже трехсот метров от наших позиций и оттуда начинал свою атаку. Там же написано, что лишь массированное применение ППС давало возможность сорвать движение противника, уложить его на землю и заставить отступать. С отчетов становится ясно, что все станковые пулеметы в классическом исполнении, с массивным станком, на колесах, которые не имеют возможности для маневра, были разбиты после первого же артналета. Дольше всего живут расчеты пулеметов, сразу же меняющие свою позицию после завершения атаки. Таким образом, колесный станок есть смысл оставить лишь в дотах, дзотах и других стационарных оборонительных сооружениях. В поле должны остаться лишь облегченные пулеметы на треноге, с которыми расчет способен быстро поменять свою позицию. Впрочем, это не имеет отношения к теме нашей беседы.

— Если я правильно понял, то вы даже против постановки задачи нашим оружейникам разрабатывать такой карабин?

— Только после решения всех вопросов с ленточным питанием ручного пулемета и сдачей в производство 14,5 мм зенитного пулемета. Это реальные, злободневные вопросы. Потом могут играться с карабином. Но без решения вопроса с новым патроном, ничего действительно нужного РККА у них не выйдет.

— Вы в этом уверены?

— Да.

— А вы знаете, что в американской армии уже разработана и принята на вооружение автоматическая винтовка под патрон мощнее нашего?

— Дайте задание товарищу Артузову добыть несколько экземпляров и пусть они пройдут нашу военную приемку. Также интересно будет узнать цену этого изделия. Насколько мне известно, американская винтовка — самозарядная, а не автоматическая. Когда дойдет дело до войны, то и американцы разработают ПП, так как плотности огня самозарядной винтовки окажется недостаточно.

— Хорошо. Ваша позиция понятна. Подождите в приемной.

— Слушаюсь!

— Еще один вопрос к вам, товарищ Стрельцова. Раньше вы утверждали, что существует возможность избежать конфликта с Германией, если мы безупречно проведем военные операции в Монголии и Финляндии. Теперь в одном из них мы задействуем лишь ВВС, а второй неизвестно будет ли вообще. Как вы теперь собираетесь избегать конфликта?

— Товарищ Сталин, я и тогда говорила, и сейчас повторяю. Причина будущего конфликта в большой степени субъективна. В 1940 году Германия за шесть недель разнесет в пух и прах французскую армию и английский экспедиционный корпус, сильнейшую (с их точки зрения) армию в Европе. У немецкого руководства случится головокружение от успехов, которое не пройдет без сильного, отрезвляющего удара. Поэтому не приходится надеяться на то, что политическими методами или демонстрацией силы мы вылечим немецкое руководство. Единственный, реальный шанс избежать военного столкновения в 1941 году, это физическое устранение Гитлера в начале года. С английским, французским или польским следом. Врагов у него к тому времени будет в избытке. В борьбе за власть, которая начнется после этого, германскому руководству будет не до подготовки к войне. Но это лишь оттянет начало конфликта. Да и то без гарантий. Существует небольшая вероятность быстрого решения политического кризиса и продолжения подготовки к войне.

— Нет, это неприемлемое решение, товарищ Стрельцова. Все тайное становится явным. Подготовку такого рода акта не спрячешь. Да и для нового руководства это козырь. Оно обвинит в убийстве тех, кому им будет выгодно. Если они настроены на войну с СССР, то других виноватых не будет. Гитлер, единственный из германского руководства, кто никогда не отдаст захваченные в Европе территории ради мирного договора с Англией... если с кем-то мы и сможем договориться, то только с ним... нам, пока, с Германией делить нечего...

* * *

Глава 7

После того, как Ольга вышла в приемную, Сталин еще долго ходил по кабинету о чем-то раздумывая.

— Как обстоят наши дела в Чехословакии, товарищ Артузов?

— Работаем согласно намеченным планам. Эмиграция в нашу страну ценных гражданских и военных специалистов, работа с собственниками интересующих нас предприятий. Те, что подешевле, стараемся выкупить, остальных агитируем переводить производства в СССР по принципу концессии, как с американской фирмой "Аллисон". Правда, мы умалчиваем, что фактическим владельцем этой фирмы является Советское государство, но и других примеров хватает. То, что американские фирмы разрабатывают якутские алмазные месторождения, а немецкие фирмы — архангельские, об этом весь мир знает.

— Несмотря на критику отдельных товарищей, что мы отдаем советских людей в кабалу к иностранным капиталистам, а природные богатства страны на разграбление, время показало, что это было правильное решение и единственный способ обеспечить эти разработки, как современным оборудованием, так и квалифицированными кадрами. В следующем году страна и промышленность получат первые алмазы. Как продвигается операция "Харон"? Времени осталось немного, если верить нашей прорицательнице.

— Все идет по плану, товарищ Сталин. Нами выбрано восемь самых крупных железнодорожных мостов в центральной Польше и Чехии. Пять из них уже заминированы. Получен контракт на профилактический ремонт шестого. Представителями фирмы ведутся переговоры относительно последних двух объектов. К маю месяцу все должно быть закончено. Одновременный выход из строя этих восьми мостов создаст колоссальные проблемы нашему потенциальному противнику в доставке грузов из Западной Европы на Восток.

— Как будет осуществляться сам подрыв в случае необходимости?

— Взрывчатка закладывается в одну из железобетонных опор моста на середине ее высоты. Провода от электровзрывателя закапываются в землю и выводятся метров на сто в сторону от моста. Подрывнику необходимо добраться до нужного места, по приметам или по заданным координатам обнаружить концы проводов, подсоединиться, и произвести подрыв.

— Вы планируете заброску диверсионных групп?

— Нет, это слишком опасно и ненадежно. Мы планируем осуществлять диверсии, используя стационарную агентурную сеть.

— Вы гарантируете, что она к тому времени сохранится? Несмотря на предстоящие военные действия?

— Это совершенно независимая сеть. В нее входят лишь девушки, они никак не будут задействованы в других наших операциях. Сейчас происходит их внедрение на постоянные места жительства возле восьми объектов. Все они внедряются под видом переселенок из Западной Украины или Белоруссии, территории которых, скоро будут под нашим контролем. Документы настоящие, биографии подлинные. То, что у них есть двойники, которые никуда не переезжали, установить будет невозможно. После начала войны Советского Союза с Германией, они, каждый день, вечером, в восемь тридцать, будут слушать передачу московского радио. Если в течение десяти минут в эфире прозвучит отрывок из стихотворения Жуковского "Жалоба Цецеры": —

"Кто ж мое во мрак Плутона

Слово к ней перенесет,

Вечно ходит челн Харона

Но лишь тени он берет", — с чувством продекламировал глава ИНО, — это послужит для них сигналом, что ровно через тридцать часов, следующей ночью, мост должен взлететь на воздух.

— Ну что ж, посмотрим, как это у вас получится. Надеюсь, вы понимаете, что по вине исполнителей срыв такой операции недопустим?

— Нами будут приняты все необходимые меры по перестраховке и дублированию исполнителей, товарищ Сталин. Мы понимаем всю важность данной операции.

— Вы, товарищ Артузов, видно в молодости увлекались греческой мифологией?

— Дает о себе знать мое классическое образование, товарищ Сталин.

— А как у вас обстоят дела с другой вашей операцией названной в честь неблагодарного сына, нанесшего серьезную травму своему отцу?

— Все под контролем, товарищ Сталин. Фрау Мейтнер осуждена на один год за попытку незаконного пересечения границы и отбывает наказание. Ее племянник Роберт Фриш, тяжело болен. Отдельная палата в больнице, в которой он три месяца лежал с переломом бедра, оказалась весьма загрязненной ртутью. Видимо, больные там часто били градусники. Об этом никто еще не знает, но если и узнают, то помочь не смогут. Лаборатория Гана расформирована, сам он переведен на преподавательскую работу. Энрико Ферми ищет возможность покинуть Италию, серьезной научной работой в данный момент не занимается. Как я уже докладывал, за ним серьезно наблюдают, чтоб вовремя "пригласить" переехать с семьей на постоянное место жительства в СССР. Во Франции изучают влияние нейтронов на различные элементы, в том числе и на уран, но ищут новые трансурановые элементы. О возможности распада урана под воздействием нейтронов никто из них не догадывается, продуктов распада они выделить не могут. Нужен совершенно другой уровень чистоты исходных компонентов. Да и ситуация во Франции уже совсем скоро не позволит им продолжить свою работу. Во всех других странах, по нашим данным, влиянием нейтронов на уран никто не интересуется.

— Хорошо. Что нового в Германии?

— После присоединения Судет, Гитлер объявил своим близким товарищам по партии, что следующей целью его внешней политики должен стать вопрос о присоединении к Германии Данцига и поморских земель. Он поручил министерству иностранных дел начать соответствующие переговоры с Польшей.

— Все происходит в соответствии с ее предсказаниями...

— Так точно, товарищ Сталин.

— Тем не менее, мы начнем переговоры с Англией и Францией о совместных военных гарантиях территориальной целостности Чехии и Польши. Посмотрим, какую позицию они займут. Ольге передайте, пусть готовит планы военной кампании против Финляндии как на зиму 39-го, так и на лето 1940 г., с прогнозом необходимых затрат и возможных потерь.

* * *

Когда они выехали из Кремля, а машина медленно покатила московскими улицами в направлении их Конторы, Ольга, прекратив прокручивать в памяти эпизоды состоявшегося разговора, обратилась к Артузову:

— Давно вы меня на своей машине не катали, Артур Христианович. Давайте заедем куда-то поужинаем, а то у меня от этих разговоров аппетит разыгрался.

— Разве что в ресторан, все остальное закрыто.

— Давайте в ресторан. Как с комиссии меня поперли, так с тех пор и не была ни разу. А что, товарищ Мехлис по-прежнему ее возглавляет?

— Нет, убрали вместе с тобой. Товарищ Ватутин, временно исполняет обязанности председателя. Любезный, что у вас на ужин?

— Из мясного, могу порекомендовать жульен, из рыбы — судачок под белым соусом, салаты ...

— Мне отбивную с картошкой и соленым огурцом, коньяка сто грамм, лимон и чай, — неприязненно взглянув на халдея, Ольга прервала его излияния.

— А мне, пожалуй, судачка... к нему рис с овощами, из салатов, селедочку под шубой и сто грамм водки, а на десерт кофе с молоком и заварное пирожное. Все, спасибо. — Артузов с улыбкой понаблюдал, как его подчиненная, не тратя времени даром, достала блокнот и что-то начала там записывать, а потом иронично спросил, — я вижу, не только беседа с товарищем Сталиным, но и ресторан возбуждает твою умственную деятельность?

— Нет, Артур Христианович, это последействие, еще релаксация не наступила. Спасибо, — поблагодарила она официанта налившего ей рюмку коньяка из маленького графинчика и поставившего на стол тарелку с нарезанным лимоном. Хлопнув рюмку и закусив лимоном, она продолжила свои записи.

— Ты ж вроде не пила, Революция Ивановна?

— Каждая революция рано или поздно начинает пить, таковы неумолимые законы развития. Спать не могу, Артур Христианович, мысли в голове, как тараканы... — дирижируя сама себе вилкой с лимоном, она начала декламировать стихи:

"Катит по-прежнему телега

Под вечер мы привыкли к ней

И дремля, едем до ночлега...

А время... гонит лошадей!" #1 А.С. Пушкин

— Вы уже привыкли к тому, что я постоянно ною и дремлете под мое нытье, не чувствуя, как мчится, как гонит время, как мало его осталось. Все повторяется... мало сделать танк, самолет, пушку. Нужны люди, умеющие их применять. А для этого они должны ездить, стрелять, летать. Это нужно заложить в планы по выпуску запасных частей, боеприпасов, топлива. Ленин ведь недаром писал, лучше меньше, да лучше. Два года об этом пишу, а воз и ныне там. "И дремля, едем до ночлега...", — надеюсь, вы понимаете, что подразумевал поэт в этих строчках.

— Какая ты нудная.... Поверь, даже самые неожиданные твои предложения внимательно рассматриваются и если в них есть здравый смысл, прикладываются все усилия, чтоб их реализовать и тебе это прекрасно известно. Ты же каждый новый приказ наркома обороны и Генштаба, каждое изменение в боевые уставы чуть ли не с лупой изучаешь, проверяя, нашли ли твои гениальные мысли отражение в этих документах.

Ольга действительно знала, что со следующего года затраты на практические занятия, тактические учения всех родов войск и летную практику пилотов вырастут в три раза. До 41-го года включительно будет планомерно наращиваться численность РККА, так чтоб к лету достичь численности в четыре с половиной миллиона человек. А это в разы больше нынешней. Что уже подписан приказ о реорганизации управления военно-воздушными войсками. Полки уменьшаются до четырех эскадрилий. Дивизии будут состоять из четырех-пяти авиаполков, как правило, одного назначения, в дивизии штурмовой, бомбардировочной, и истребительной авиация. Дивизии будут объединены в авиационные армии, что позволит осуществлять маневр крупными силами авиации в зависимости от ситуации на том или ином участке фронта. Она знала, делается все возможное, страна последнее отдает, чтоб к названному сроку армия была полностью готова к отражению масштабного вторжения. Даже снайперские патроны 7,62 мм начнут выпускаться со следующего года. В связи с резким сокращением производства пулеметов ШКАС появилась возможность часть производственных мощностей выпускавших соответствующий пулеметный патрон, перепрофилировать на вы пуск снайперских боеприпасов этого калибра...

— Кстати, товарищ Сталин поручил тебе подготовить два варианта плана военной операции против Финляндии, осенью-зимой 1939-1940 г., и летом 1940, — голос шефа вернул ее к действительности и аппетитной отбивной которую уже успели принести. — Так что можешь гордиться. Это самая высокая оценка работы проделанной вашим коллективом за первые месяцы. И это несмотря на самые негативные отклики со стороны НКВД о твоем заведении, которые регулярно ложатся ему на стол.

— Вот зараза... ничего, приеду увеличу нагрузки и лейтенанту, и всему его подразделению, чтоб времени не было доносы строчить. А что пишут, если не секрет?

— Что ты бордель организовала для врагов народа, что у тебя заключенные, охрана и командиры из одного котла питаются, хотя им положены разные пайки, что ты по очереди спишь со своими заключенными, а кто тебе отказывает, расстреливаешь без суда и следствия. Много чего пишут...

— Нет, это уже просто свинство! Еще ни с кем не спала, только присматривалась, искала, можно сказать, своего единственного, расстреляла всего двоих саботажников, которые вздумали мне подсунуть заведомо провальный план действий, а тут такой поклеп... обидно понимаешь... вы мне только не говорите, кто такое пишет, а то еще пристрелю случайно паразита... никому этого не надо.

— Так уж, никого не присмотрела? За целый месяц? Не верю. Признавайся лучше сама.

— Все то вы знаете... есть там один красавчик... не знаю... то ли расстрелять, то ли к груди прижать... еще не решила. Больно человек непростой...

— Кто такой?

— Тодорский Александр Иванович. Работает без души, начальству хамит. Осужден "тройкой" на пять лет лагерей, значит, ничего серьезного на него накопать не смогли. На разговоры не идет, смерти не боится... а расстрелять как тех двоих — жалко, видно, что не дурак и командир от Бога, за таким бойцы готовы и в огонь, и в воду.

— Слыхал о нем. Его бывшая жена руководила троцкистской подпольной ячейкой. Принимала участие в организации актов саботажа и диверсий на производстве. Расстреляна два года назад.

— Странно... в его деле об этом ни слова...

— А что тут странного. На момент ареста он уже вдовец. К деятельности бывшей жены отношения не имел, это сразу проверили. С другой стороны, не знать о ее деятельности, о ее взглядах, он не мог, значит, тоже виноват. Но в протоколе такое не напишешь. Вот и сослали на пять лет без суда и следствия. Как говорится, время все расставит на свои места.

— Понятно... спасибо за информацию. Я вам тут несколько подарков подготовила... во-первых, нашла в подшивке газет статью опубликованную в июле, о реорганизации старателей и старательских артелей, моющих золото в государственные предприятия. Это обязательно нужно отменить, вернуть старые расценки и прежний порядок приемки золота, а то страна в результате такой реорганизации по результатам года недосчитается большей части прежней добычи золота старателями. Кроме этого, следует внимательно рассмотреть деятельность государственных золотодобывающих предприятий. Там множество резервов для поднятия производительности труда. Опытные хозяйственники без труда разберутся. Во-вторых, здесь список подсказок и дополнительных заданий коллективу разработчиков радиолокационных станций, а это передайте микробиологам, как разведывательную информацию. Стрептомицин. Им должен быть известен грибок с аналогичным или очень похожим названием. С его помощью по методике аналогичной получению набукомма, можно получить новое лекарство, помогающее при ранениях в живот. Оно будет эффективно при целом ряде болезней, от которых набукомм не спасает. В том числе и при туберкулезе. Пока его другие откроют, можно очень выгодно продавать. Ну и пусть сами шевелятся. Грибков много, бактерий разных, все они друг с другом воюют на протяжении миллионов лет.

— Микробиологи работают сутки напролет. Недавно какая-то супружеская пара уже открыла новый антибиотик, их выдвинули на соискание Сталинской премии. Ты, кстати, танцевать будешь?

— А вы что, меня пригласить хотите?

— Без меня желающие нашлись, вон, какой орел к нашему столику идет.

Недалеко от них что-то громко праздновала веселая компания военных летчиков. Один из них, решительно направился к их столику. Сверкали начищенные хромовые сапоги, два ордена на груди и три новенькие, полковничьи шпалы на голубом фоне.

— Товарищ старший лейтенант госбезопасности! Разрешите простому летчику пригласить вас на танец. Вы поразили всех нас своей красотой. Наша эскадрилья, любуется вами весь вечер.

— Летчики времени зря не теряют. Сразу обстреляли меня очередью комплиментов... вся дрожу, даже не знаю, что вам сказать. А вдруг танцевать не смогу... как вас зовут, герой?

— Иван Иванович Копец. Для вас просто Ваня.

— Идемте танцевать, просто Ваня. А меня зовут Революция Ивановна. Для вас просто Революция.

Летчик кружил ее в вальсе достаточно умело, во всяком случае, на ноги не наступал.

— А за что вас, Ваня, орденами наградили? Вы, наверное, в Испании воевали? Сколько фашистских самолетов сбили?

— Это военная тайна, Революция Ивановна. А как вас друзья называют?

— Так и называют. Мое имя ласкательно-уменьшительной формы не имеет. А ваша военная тайна, товарищ полковник, это секрет Полишинеля. Воевали вы в Испании, летали на И-15 и на И-16, сбили от пяти до десяти самолетов противника... недавно вернулись на родину, а сейчас получили новое назначение, которое решили отпраздновать.

— Почти угадали...

— Работа у нас такая... Родину беречь.

Вернувшись после танца, она задумчиво сказала:

— Совсем забыла... вы обязательно передайте товарищу Сталину, чтоб наших испанских героев сильно вверх не двигал по карьерной лестнице. Хороший летчик не обязательно хороший руководитель. А так получится — хорошего летчика лишились, а руководителя не приобрели. Пусть лучше молодежь учат, свой боевой опыт передают.

* * *

— Товарищ Жуков, есть мнение назначить вас заместителем наркома обороны по боевой подготовке пехотных, кавалерийских, бронетанковых войск и артиллерии РККА. Товарищ Тимошенко уже подписал соответствующее распоряжение.

— Я приложу все силы, чтоб оправдать высокое доверие оказанное мне партией, правительством и лично вами, товарищ Сталин!

— Это хорошо, что у вас такой боевой настрой, товарищ Жуков... он вам очень понадобится. Сейчас, товарищ Тимошенко коротко обрисует вам и всем присутствующим основные нерешенные вопросы, незамедлительное решение которых ожидают от вас партия и правительство. Слушаем вас, товарищ Тимошенко.

— Товарищи, я думаю, все присутствующие здесь помнят, как в конце июня была объявлена учебная тревога с использованием штатных радиосредств. К сожалению, не все части РККА продемонстрировали нужную бдительность и выучку личного состава. Вот копия доклада сделанного товарищем Берией на основании отчетов сотрудников НКВД: — "О проверке выполнения сигнала "Тревога" в различных частях РККА состоянием на 3 часа 30 минут 26.06.1938 г.". Позже, товарищ Жуков, вы с ним ознакомитесь подробно. Скажу одно. Если бы это была настоящая тревога, более половины частей РККА противник бы застал без штанов, в одних кальсонах. Ваша основная задача на следующий год, будет подтянуть уровень дисциплины и военной подготовки во всех частях нашей армии до уровня, показанного вашей дивизией. Кроме вопросов дисциплины, эта проверка подняла еще ряд принципиальных вопросов. Допустим, потенциальный противник начал концентрацию своих войск возле нашей границы. Как нам реагировать? Боевая тревога объявляется в случае достоверной разведывательной информации о времени начала вооруженного нападения со стороны противника. Такая информация может поступить и за пять-шесть часов до начала конфликта, что, безусловно, недостаточно для реагирования. Поэтому поступило предложение, которое мы поддерживаем. Разработать несколько последовательных уровней приведения армии в боевое состояние. Тревога третьего уровня объявляется, когда началось сосредоточение войск противника возле нашей границы, поступили достоверные разведданные о возможном вооруженном конфликте в течение последующих тридцати дней. Все еще может повернуться по-другому, однако первые подготовительные шаги уже следует предпринимать. К ним относятся: отмена отпусков, выходных и увольнительных для всего командирского и рядового состава. В штабе должно быть известно местонахождение всех командиров в любое время суток. Начинается полная эвакуация мирного населения и производственных предприятий из тридцатикилометровой приграничной зоны будущего конфликта. Разконсервируются долговременные огневые точки и все тяжелое вооружение. Создаются временные склады боеприпасов в непосредственной близости боевых позиций занимаемых соответствующим подразделением. Этот список мероприятий специалисты, несомненно, должны продолжить. Тревога второго уровня объявляется, когда вероятность военного конфликта становится очень высокой, а до его начала по данным разведки остается не больше недели. Заканчивается эвакуация мирного населения. Части выдвигаются и разбивают лагеря рядом со своими боевыми позициями. Начинается боевое минирование оборонительных рубежей. Боеприпасы раздаются под ответственность командиров подразделений до уровня взводов. На основании уточненных разведданных дорабатываются планы оборонительных мероприятий, ну и так дальше. И последний уровень — боевая тревога, когда становится точно известно время начала боевого конфликта. Все мероприятия должны быть продуманы и расписаны каждому командиру по трем конвертам. Скажем, желтого, оранжевого и красного цвета. Объявляется тревога третьего уровня, вскрывается желтый конверт, второго — оранжевый и в случае боевой тревоги — красный. Генеральному штабу предстоит выработать детальные инструкции, общие положения и контролировать работу подчиненных штабов по реализации новой системы, а вам, товарищ Жуков, контролировать работу Генштаба. Думаю, нет нужды говорить, что в первую очередь новая система должна быть внедрена в войсках прикрывающих западные и северные сухопутные границы нашей страны, а также в Черноморском и Балтийском военных флотах. Постоянная совместная комиссия Генштаба и военных специалистов из НКВД, проверяющая боевую выучку рядового состава и командиров РККА, много сделала для улучшения дел в нашей армии за последние два года своей работы, но внедрение объективных критериев в оценке работы командиров всех уровней идет туго. Переломить ситуацию и внедрить такую систему оценок деятельности командиров в армейскую жизнь, одна из ваших основных задач, товарищ Жуков. На следующий год заметно возрастет финансирование войсковых учений. Хотелось бы, чтоб планы будущих учений, которые составит и подготовит Генштаб, были направлены в первую очередь на совершенствование взаимодействия между различными родами войск. Под вашим контролем окажется также вся система переподготовки и повышения боевого мастерства командиров РККА на которую в следующем году партия и правительство выделили значительные средства и мы ждем от вас их результативного использования. У меня все, товарищ Сталин.

Пока Сталин набивал свою трубку и шагал по кабинету, все напряженно ждали, какие еще новости он приготовил для присутствующих.

— Задачи перед вами нарком поставил серьезные. Справитесь, товарищ Жуков?

— Приложу все свои силы для выполнения задач, поставленных передо мной партией и правительством, товарищ Сталин!

— Теперь, что касается дел в авиации. Товарищ Каганович, что ви нам скажете о состояние дел в вашем наркомате?

— Товарищи, в следующем году мы ожидаем, что наша промышленность начнет серийный выпуск нескольких новых видов авиамоторов, которых уже давно ждут наши конструкторы. В первую очередь, это М-105 Климова, но у него появится достойный конкурент. Это мотор жидкостного охлаждения американской фирмы "Аллисон" мощностью 1150 л.с. Обещает завершить разработку нового, мощного мотора товарищ Микулин. На эти моторы стоит целая очередь новых самолетов. Это истребители И-17 Поликарпова, И-21 Яковлева, бронированный штурмовик, новый двухмоторный пикирующий бомбардировщик Туполева и ряд других моделей. Начнется выпуск нового двухрядного мотора воздушного охлаждения фирмы "Райт" мощностью 1200 л.с. Кроме этого, новый мотор воздушного охлаждения обещает довести до массового производства товарищ Швецов. На эти моторы также претендуют многие перспективные модели. Это истребители Поликарпова: И-180 и новая, разрабатываемая модель И-185, а также штурмовики, бомбардировщики и транспортные самолеты.

— Товарищ Смушкевич, ваша задача совместно с товарищем Кагановичем сформировать планы, сколько каких самолетов будет выпущено в 1939 году, какие заводы их будут выпускать, как распределятся между ними моторы. В 39-м году мы почти полностью прекратим выпуск всех старых моделей истребителей и бомбардировщиков кроме небольшого количества И-16 последней модификации. Товарищ Каганович подпрыгивает на стуле, он хочет нам сказать, что промышленность не готова к такому резкому повороту, а мы ему скажем, что мы это уже слышали в 37-м году, когда, практически полностью, остановили выпуск И-15 и четырехмоторных дальних бомбардировщиков. Все стонали, причитали, но перешли на выпуск СБ и И-16. К сожалению и их время подошло к концу. Стране нужны новые самолеты, а мы должны и сделаем все возможное и невозможное, чтоб наладить их выпуск. Но мало выпустить новые истребители и другие самолеты, нужно научить наших пилотов в совершенстве владеть новым оружием. В страну возвращается и уже вернулось много замечательных летчиков исполнявших свой интернациональный долг в Испании. Их бесценный боевой опыт должен стать частью подготовки новых и переподготовки старых летчиков. Ваша задача, товарищ Смушкевич, организовать школы повышения летного мастерства, где наши боевые пилоты поделятся своим опытом со своими товарищами. В связи с выходом на полную мощность нового нефтеперерабатывающего завода на основе каталитического крекинга нефти и завода по производству тетраэтилсвинца, ситуация с бензином в стране заметно улучшилась. Это дает нам возможность увеличить объемы поставок топлива в авиационные школы и боевые части. Это очень непросто. Все вы прекрасно знаете, что нефть, бензин — это валюта, а валюта это новые станки, новые производства, новые моторы. Поэтому партия и правительство будут внимательно следить за тем, чтоб каждый литр использовался с толком и с пользой для страны. Что вы хотели добавить, товарищ Смушкевич?

— Товарищ Сталин. Я хочу отдельно остановиться на последней разработке наших ученых, а именно на новой радиолокационной станции "Редут", позволяющей определять количество, скорость и направление движения самолетов на расстоянии сто пятьдесят — двести километров. Это открывает совершенно новые возможности не только по обнаружению вражеских самолетов, но и по управлению собственными воздушными войсками. Истребителям не придется выискивать вражеские самолеты, они всегда смогут получить своевременную, точную информацию о курсе пересечения с целью. Штурманы наших бомбардировщиков всегда смогут уточнить свое местоположение, если они сбились с курса и не могут привязаться к местности. Не надо смеяться. У нас многие командиры сухопутных войск, двигаясь по дороге пешим маршем, умудряются заблудиться и выйти не в свой район сосредоточения. Почему я заговорил об управлении бомбардировщиками? Не потому что у нас плохие штурманы, а потому, что у нас на вооружении находится много самолетов, выпускать на задание которые, в дневное время лишено всякого смысла. Даже в сопровождении истребителей. Огнем современной зенитной артиллерии они будут сразу же уничтожены. А вот использовать их ночью можно и нужно. И тут локаторы открывают перед авиаторами совершенно новые возможности в коррекции курса и сопровождения самолетов к нужному квадрату. Именно поэтому, мы просим сделать все возможное по ее скорейшему выпуску. Минимальные потребности — по одной станции на каждую авиационную дивизию.

— Первую установку "Редут" уже в декабре мы отправим на Дальний Восток, там же планируется открыть первую школу повышения летного мастерства. В январе должны начаться первые занятия и полеты. К маю, все, о чем мы говорили, должно быть реализовано в Дальневосточной армии. Через месяц жду товарищей Жукова, Кагановича и Смушкевича с подробными планами по реализации стоящих перед ними заданий на 1939 год. Хочу, чтоб вы донесли до всех командиров РККА простую мысль. К сожалению, несмотря на все усилия нашей миролюбивой политики, мы стоим на пороге войны. Все наши попытки построить коллективную систему безопасности в Европе провалились. Единственный гарант мирной жизни граждан страны, это наша Красная Армия. От каждодневной, напряженной работы каждого командира, от боеготовности каждого подразделения зависит сохранения мира. Какие есть ко мне вопросы?

— Вопросов нет, товарищ Сталин...

— В таком случае, я больше вас не задерживаю, у нас всех очень много работы.

* * *

Нет трудней материала для работы, чем люди. Это знает каждый руководитель. И неважно, каким коллективом он управляет. В этой простой истине убеждаются и те, кто отдает приказы многим тысячам, и те, кто пытается заставить работать единицы. И Ольге с ее небольшим коллективом тоже пришлось не раз убедиться в этой простой истине.

Казалось, ну что может быть проще. За все приобретенное в сравнении с прежней, лагерной жизнью нужно просто добросовестно работать по своей старой специальности и не нарушать достаточно мягкого режима. Но человек существо алогичное и с плохой памятью. Очень быстро забывает все плохое и очень быстро привыкает к хорошему. А привыкнув, начинает ныть и требовать еще лучшего. Двоих она расстреляла в первый же месяц работы. Ольга не стала разбираться, почему эти двое составляют такую откровенную халтуру, которую выдают за требуемые от них документы. Может, просто не умели делать то, что требуется, может, сознательно ее провоцировали.

Вызвав их к себе, Ольга дала обеим одну неделю срока на исправление допущенных ошибок и переработку порученных документов к надлежащему виду. Через неделю, просмотрев принесенные ей бумаги, Ольга велела взводным построить весь состав на плацу.

Колючий ветер гнал по небу тяжелые тучи и хлестал по лицу пролетающим снегом. Все пытались спрятать лицо от неожиданных порывов и недоуменно поглядывали на начальницу стоящую перед строем без верхней одежды.

— Ингаунис Феликс Антонович и Хрипин Василий Владимирович, выйти из строя.

Двое заключенных вышли к ней и хмуро доложили:

— Зека Ингаунис

— Зека Хрипин

— За саботаж и недобросовестность при составлении планов особой важности, за невыполнение прямого приказа командира, бойцы штрафной роты Ингаунис Феликс Антонович и Хрипин Василий Владимирович решением командира приговариваются к расстрелу по законам военного времени.

Никто не понял, как и когда появился пистолет в ее руке. Раздались два выстрела. Спрятав пистолет в кобуру, Ольга, хмуро оглядев стоящих перед ней людей, скомандовала:

— Всем возвращаться на рабочие места. Дежурному отделению взять лопаты и кирки. Закопать расстрелянных врагов народа за внешней оградой. Товарищ лейтенант, выделите охрану и проконтролируйте выполнение. Выполнять.

Не успел еще никто среагировать на команду, как из строя угрюмо смотревших на нее мужиков, раздался громкий голос:

— А лихо у вас получается врагов народа стрелять, гражданка Революция. Видно, практика большая в этом деле.

— Ошибаетесь, гражданин Тодорский. Это первые, но судя по поведению отдельных бойцов, далеко не последние. Кстати, было бы желательно, чтоб вы свою смелость и неординарное мышление демонстрировали в составляемых вами планах. Там они, к сожалению, отсутствуют. Серенько все, обыденно, без выдумки.

— Цу бефель, фрау ляйтерин! ##1 (Будет исполнено госпожа начальница)

— Посмотрим, что у вас получится.

Вернувшись из командировки, Ольга не забыла в конце дня вызвать к себе на ковер бойца Тодорского, чтоб посмотреть его новые наработки.

— Присаживайтесь, Александр Иванович, давайте посмотрим составленные вами планы.

Просмотрев принесенные бойцом бумаги, Ольга внимательно посмотрела ему в глаза.

— К сожалению, ничего особенно не изменилось. Несколько грубых ляпов вы убрали, но общая картина изменилась слабо. Есть масса неучтенных вами деталей, мелкие ошибки остались неисправленными. Три с плюсом. Разве это может быть оценкой работы такого человека как вы, Александр Иванович?

— Да что вы знаете обо мне...

Вместо ответа, Ведьма, как успели ее ласково прозвать подчиненные, вдруг стала декларировать стихи:

"В этом мире я гость непрошеный,

Отовсюду здесь веет холодом

Непотерянный, но заброшенный

Я один на один с городом..."

— Не это ли вы мне хотели сказать, Александр Иванович? Может что-то похожее? Не правда ли, хорошему поэту удается поймать чувство и представить его, воплотить в форму слов и звуков. И каждому пережившему похожие эмоции кажется — это сказано обо мне...

Среди подлости и предательства

И суда на расправу скорого

Есть приятное обстоятельство

Я люблю тебя — это здорово. ## 1 стихи Николая Носкова

Она на секунду задумалась и продолжила:

— Я знаю, что вашу жену расстреляли. Для нее идеи мирового пожара оказались важнее вашей любви. Так бывает. Нет смысла рассуждать кто прав, а кто виноват. Мы ничего не докажем друг другу. Для вас жизнь потеряла всякий смысл, а у меня нет ни времени, ни желания убеждать вас в обратном.

Но имеется одно обстоятельство, Александр Иванович, уж не знаю, приятное оно или нет. Я хочу вам предложить сделку. Два года вашего добросовестного труда за возможность умереть героем. О вас и ваших подчиненных будут сочинять песни, писать книги, вам поставят памятники. Подумайте. Умереть с толком намного трудней, чем безвести пропасть, но и намного почетней. Не каждому выпадает такое счастье. Поверьте, я бы многое отдала, чтоб оказаться на вашем месте. Но, не судьба... не судьба...

— А можно узнать что-то поконкретней, а то, пока это одни общие слова.

— Взгляните на эти карты. Я думаю, они вам хорошо знакомы, поскольку вы планируете марш наших бронетанковых и мотопехотных частей в направлении Ивацевичи, Береза, Кобрин с выходом к Бресту после начала освобождения Западной Белорусии. Вот здесь детальная карта окрестностей Бреста, включая Мотыкалы, Чернавчицы и село Жабинка. Как видно невооруженным взглядом этот район является сосредоточением, как железнодорожных путей, так и самых пропускных, самых качественных шоссейных дорог. Опираясь на эти населенные пункты, здесь планируется создать мощный укрепленный район, контролирующий данную транспортную развязку, который будут защищать до трех пехотных дивизий и танковый полк, усиленный полком мотопехоты. Если вы захотите и докажете делом свое желание, то я сделаю все от меня зависящее, чтоб вас назначили командовать этим соединением. Хочу сразу предупредить, что в отличие от многих других узлов обороны, этот, по многим причинам, противник не будет блокировать, а попытается, сломив сопротивление, полностью поставить под свой контроль.

— Откуда такая уверенность?

— Как вы видите, Брест будет стоять на самой границе. Это значит, противник имеет возможность внимательно изучить линии обороны, спланировать артиллерийскую подготовку, подготовить направления атак. Не думаете же вы, что начиная войну с нашей страной, немецкое командование сразу начнет искать обходные пути. Нет, они будут уверены, что легко смогут неожиданным ударом сломить наше сопротивление. Поэтому, Брест они попытаются захватить. Немцы весьма неохотно меняют первоначальные планы. Даже столкнувшись с сопротивлением, которого они не ожидали, немецкое командование, скорее всего, привлечет дополнительные силы и резервы, чем начнет изменять ранее составленные планы. Это будет самая жаркая точка, поверьте мне. Имея возможность сконцентрировать значительную огневую мощь, заранее расписать цели и порядок их подавления, они попытаются задавить огнем любые попытки сопротивления, стремительным ударом взломать оборону и овладеть городом. Ваша задача — не допустить этого. Продержаться как можно дольше, запирая противнику дороги находящиеся под вашим контролем.

— "Как можно дольше" — это сколько?

— Если вы потеряете артиллерию и контроль над магистралями меньше чем за сутки — это двойка, на вторые сутки — тройка и так дальше.

— Выходит на пятерку нужно продержаться больше трех суток...

— Держаться в городе, Александр Иванович, вы можете и неделю, и месяц. Важно сколько времени вы сможете не давать противнику свободно двигаться. А это напрямую зависит от наличия у вас жизнеспособной артиллерии. Закроете магистрали на трое суток, и вы герой. Но это будет очень, очень трудно. Не удивлюсь, если в планах германского командования, передовым частям на взятие Бреста отведут от четырех до восьми часов. Против вас будут брошены очень серьезные силы и средства. Так что думайте хорошо, хотите ли вы такой доли...

— Не о чем думать. От таких предложений не отказываются. Единственное, слабо верится, что вы сможете добиться моего назначения на эту должность.

— Поживем — увидим. Божиться не буду, но сомневаюсь, что найдется много желающих на ваше место. Вы уверены, что справитесь?

— Если будет поддержка с воздуха — справлюсь. Если над головой будут только самолеты противника — с этим не справится никто.

— Наверное, будет чересчур смело с моей стороны вам что-то обещать в этом плане, но уверена, первые несколько суток немецким авиаторам будет не до вас. Дело в том, что согласно принятой концепции, в начале любого конфликта, люфтваффе в первую очередь старается нанести максимальный урон военно-воздушным силам противника и их инфраструктуре. Вывести из строя аэродромы, склады боеприпасов и горюче-смазочных материалов. Лишь после завоевания превосходства в воздухе пилоты начинают содействовать сухопутным частям вермахта. Поэтому первые несколько суток они будут заняты своими задачами. Что будет дальше — неизвестно, но мы должны верить, что наши соколы дадут достойный отпор врагу и не отдадут ему небо. Так что я не сомневаюсь, авиация противника будет вашей наименьшей проблемой. Если мы достигли предварительных договоренностей, то предлагаю встретиться через неделю. Надеюсь, вы сможете за это время подтянуть нынешнее свое задание хотя бы на полбала и устраните те мелочи, которые бросаются в глаза. Когда мы закончим с этим этапом, вы возглавите группу, в которую войдут военный инженер, работник НКВД и гражданский специалист. Начнете планирование строительства оборонительных сооружений вокруг Брестского узла, всех необходимых перемещений людей и грузов, а также всех мероприятий в прилегающих территориях, где будут действовать силы легкой пехоты. Мы будем настаивать на подчинении их командиру возглавляющему оборону опорного пункта, а как оно получится, посмотрим.

— Есть. Буду рад, Революция Ивановна снова пообщаться с вами. Надеюсь, на более высокую оценку, хотя удовлетворить вас весьма сложно.

— Революции дамы капризные... так что старайтесь, Александр Иванович.

* * *

Шух-шух, шуршат по лыжне мазаные воском лыжи. В честь дня Рабоче-крестьянской Красной Армии в режим работы объекта 112/48 было внесено ряд изменений. Кроме внепланового выходного дня, для бойцов охраняющих объект было решено устроить соревнования по бегу на лыжах. Но не просто бег, а с некоторыми усовершенствованиями.

Общая дистанция (три круга вокруг лагеря) составляла около пяти километров и пролегала через новое стрельбище недавно сданное в эксплуатацию. После каждого круга, участник делал пять выстрелов по мишени с расстояния двести метров. Один раз из положения — лежа и второй раз — стоя. За каждый выстрел в молоко назначался штрафной круг длиной метров двести. После последнего, третьего круга — финиш и награждение победителей.

На старт вышло десять участников — восемь лучших бегунов среди рядовых и сержантов, лейтенант и начальница объекта, Революция Ивановна. Она и предложила разнообразить лыжную гонку двумя подходами к огневому рубежу.

Со старта мужики, взяв максимальный темп, заспорили за право возглавить гонку и лыжню. Снисходительно глядя на бессмысленную борьбу за лидерство на начальном этапе, Ольга спокойно пристроилась замыкающей и в среднем темпе, стараясь особо не отстать, заскользила следом.

"Время сыплется надеждою, мечтой и верой,

Падая на дно сгоревшим серым пеплом.

Дней, что кажутся прошедшими нелепо

Лет, что видятся жестокой жизни стервой..." ## 1 Стихи Эдварда Варшавского

Незнакомые стихи всплыли в сознании, причудливой мелодией вплетаясь в ритм шуршащих лыж.

"Уже 1939 год... который будет самым удачным для внешней политики СССР. Сталину удастся, казалось бы, невозможное: поссорить Германию с Англией и Францией, отхватить территории у Польши, ввести войска в Прибалтику, при этом, умудрившись ни с кем не поссориться и остаться белым и пушистым".

Она последней забежала на стрельбище после первого круга. Некоторые уже отстрелялись и побежали наматывать штрафные круги. Воткнув палки в снег, Ольга сняла свой карабин, вставила обойму и с позиции лежа начала расстреливать свою мишень. Пока она вставала, надевала карабин и готовилась продолжить гонку, судья, не доверяя биноклю, успел подъехать к мишени и крикнуть "Без штрафных!". Лейтенант успел откатать два штрафных круга. Победно глянув на нее, он обогнал начальницу на выезде из стрельбища, и первым припустил по лыжне.

"Ну-ну, беги, Коля, беги. Сила есть — ума не надо...", — ее мысли вновь скользнули к прерванной стрельбой теме, — "только финны в конце года могут подпортить всей стране Новогодний праздник. Интересно, что решит Вождь на сей раз, и какой из предложенных сценариев выберет? Будем надеяться, что он всерьез воспримет мои предупреждения, и не станет доверять шапкозакидательским планам отдельных красных полководцев".

Получив задание спланировать как зимнюю, так и летнюю кампанию против Финляндии, Ольга в первую очередь озадачилась вопросом, какие цели ставит перед собой будущая война? Естественно, первой и основной целью является изменение существующих границ, но не это главное. Будь Финляндия дружественным государством, согласным взять на себя ряд обязательств гарантирующих, что оно не будет само и в коалиции с другими странами предпринимать военных действий против СССР, вопрос с переносом границы не стоял бы. Но это пока что из области ненаучной фантастики. Англия умело поддерживает политические силы в Финляндии, декларирующие путь военной конфронтации с СССР. Значит, целью войны должна стать нейтральная, внеблоковая, демилитаризованная Финляндия, связанная с СССР крепкими узами взаимовыгодных торговых договоров. Не нужно включать ее в состав СССР, десятилетние партизанские войны никому не нужны, но и любой другой результат войны будет считаться неудачей. Именно эту мысль она выпячивала в преамбуле, подчеркивая, что от того, чего ты хочешь достичь, зависит и военное планирование, поэтому, нижеследующее имеет смысл лишь для достижения в предстоящей войне именно описанных выше результатов.

Исходя из географии местности, очевидно, что финны будут держаться насмерть на узком перешейке, обороняя единственную проходящую через него дорогу, и наносить мелкими, подвижными отрядами лыжников удары по коммуникациям и флангам наших войск. Исходя из этого, Ольга считала, что на первом этапе нужно полностью отказаться от наступательных действий в их классическом понимании. Наступать можно по-разному. Первые две-три недели рекомендовалось посвятить уничтожению ВВС Финляндии и ее противовоздушной обороны, установлению полного господства в воздухе. Разрушению узлов связи, телеграфных и телефонных линий, мостов, электростанций, насосных станций, военных предприятий и складов, блокаде торговых портов. Участвуют военно-воздушные силы, военно-морской флот и разведывательно-диверсионные отряды. Цель первого этапа — дезорганизация управления страной, удар по производственной и торговой деятельности, нарушение коммуникаций и фактическое разрушение целостной структуры страны на автономные кластеры слабо взаимодействующие друг с другом. Психологическое давление на противника, когда он лишен возможности к активному сопротивлению и вынужден терпеть безответные удары с воздуха.

На втором этапе предполагалось ввести в бой легкую пехоту и десантные войска. С одной стороны, легкая пехота начинала медленно наращивать давление со стороны Ленинграда к перешейку, выкуривая финские отряды из лесов, беспокоя снайперским огнем войска сосредоточенные возле долговременных оборонительных пунктов. С другой стороны, предполагалось силами десантников и диверсионных групп захватить один из аэродромов сразу за перешейком либо возле Выборга. Установив постоянно действующий воздушный мост, перебросить по воздуху несколько дивизий легкой пехоты за спину противника и зажать обороняющуюся на перешейке группировку с двух сторон. Как альтернатива воздушному мосту предлагалась также совместная операция ВМФ, ВВС и десанта по подавлению и захвату береговых батарей, высадке морского десанта в районе Выборга. Какой из вариантов десантной операции реализовать на практике, должно было решать командование в зависимости от оперативных разведданных и имеющихся сил и средств непосредственно на момент проведения операции.

Этим ставилась цель заставить противника перейти к активным, атакующим действиям и попыткам деблокировать окруженную группировку войск. Наступательные действия без мощной артиллерии и танковых войск (таковых в финской армии просто не было) должны были привести к обескровливанию армии противника.

На третьем этапе, когда единственная дорога до линии Маненгейма станет относительно безопасна, перебросить к перешейку тяжелую артиллерию, танковые части и части самоходной артиллерии, прорвать укрепленные позиции противника и выйти на оперативный простор. После этого стратегическое положение финских войск фактически становилось безвыходным. В силу отсутствия долговременных рубежей обороны дальнейшему маршу РККА в сторону Хельсинки уже ничего не могло помешать. Впрочем, Ольга советовала с последним этапом не торопиться. Основная тактическая задача РККА дать возможность ВВС, диверсионным группам и легкой пехоте получить реальный боевой опыт, выявить все недостатки в подготовке и взаимодействии наземных частей и ВВС. Рациональные финны, осознав, что Великобритания, вдохновляющая их на бессмысленное сопротивление, палец об палец не ударит, чтоб предоставить реальную помощь, могут принять предложенные условия еще на втором этапе операции.

Естественно, отмечалось, что в летнее время проведение намеченных мероприятий связано с меньшими потерями и материальными затратами. Кроме этого, политическая ситуация после начала конфликта Германии и Франции несравнимо более благоприятна к проведению вышеозначенной операции нежели зимой. В случае политической необходимости начинать военные действия еще в 1939 году, рекомендовалось растянуть первый этап где-то до середины января, пока не установится ясная, морозная погода. За это время создать необходимые запасы лыж, зимнего снаряжения, полностью экипировать все части задействованные в операции. И лишь затем приступать ко второму и третьему этапу.

По дороге к стрельбищу ее обогнали еще двое легконогих лыжников, так что на огневой рубеж она въезжала четвертой. Но выехала первой, отстреляв без промахов из положения — стоя. С усмешкой поглядывая на тройку лидеров наматывающих штрафные круги, она припустила, наращивая фору. На последнем круге уже можно было не беречь силы. Значительно прибавив в скорости, Ольга первой пришла к финишу, опередив лейтенанта метров на пятьдесят. Как он ни старался, но догнать свою начальницу ему так и не удалось.

Добравшись до финиша, лейтенант угрюмо думал, что обязательно должен сообщить своему руководству о том, что их начальница не только устроила им соревнования по буржуазному виду спорта, но и, несомненно, имеет большой опыт в этом шведском или белофинском соревновании военных патрулей. Пусть проверят, откуда у нее такие умения. Лейтенант еще не знал, что с этой зимы соревнования военных патрулей, которые в будущем назовут биатлоном, стали обязательным элементом подготовки всех частей легкой пехоты и перестали быть буржуазным видом спорта. Газеты надо было внимательней читать.

* * *

Потихоньку вызревали намеченные планы. Поскольку ввод войск в прибалтийские республики должен был состояться после событий в Польше, то не возникало потребностей в дополнительных танковых, кавалерийских и механизированных дивизиях. Уступив в Западной Белоруссии свое место пехотным подразделениям, их можно было перебрасывать и концентрировать на границе с Литвой и Латвией. В Эстонию предполагалось вводить механизированные части Ленинградского военного округа.

Больше всего споров вызывали ее планы защиты западной границы не сплошным фронтом, а отдельными, крупными укрепленными пунктами, либо мини укрепрайонами, приспособленными к круговой обороне и привязанными к крупным населенным пунктам. В данный период общепринятой была французская школа непрерывной линии фронта.

Ольга отстаивала точку зрения, что в современной, динамичной войне, взаимное расположение войск получившее название — "слоеный пирог" будет случаться регулярно и нужно не убегать из него с потерями, а использовать для нанесения максимальных потерь врагу. Что укрепленные пункты связаны друг с другом. Связаны не линиями окопов, как это было принято, а теми соединениями, которые действуют в промежутках.

Объединять укрепленные пункты в единую полосу должны были механизированные части, действующие на основных дорогах и части легкой пехоты, действующие в районах бездорожья и проселочных дорог. При приближении противника задача легкой пехоты засадами, фугасами и минами выставленными с задержкой от часа до пятнадцати суток на срабатывание от колес грузового транспорта, максимально усложнить движение частей противника в своей полосе ответственности. В длительные противостояния не вступать, действовать по принципу — "укусил и убежал".

Танковые части с мотопехотой, действующие между опорными пунктами, наносят удары из засады по передовым колоннам противника, треплют его передние дозоры, заставляя разворачиваться в боевые порядки и принять неожиданный бой.

— Таким образом, мы создаем полосу обороны, состоящую из трех элементов. Первое — это укрепленные пункты создающие узлы той сети, в которую мы хотим поймать врага. Ему кажется, что дырки в нашей обороне большие, он может свободно обойти узлы, но он не замечает крючков, которые висят в промежутках и готовы в него вцепиться. Это легкая пехота, которая минирует проселочные дороги и устраивает разнообразные засады в лесах и оврагах. Если противник пытается, обойдя опорные пункты, выйти на магистральные трассы, там его встречают танки и мотопехота. Ну и конечно, мы надеемся на наши воздушные войска, которые, нанося бомбово-штурмовые удары должны вымотать и обескровить противника еще до основной линии обороны наших войск. Какие возможные варианты действий есть у нашего противника? Вариант первый, самый вероятный. Сохраняя высокую скорость наступления мех.корпусов обходить укрепленные пункты, отбиваясь от атак легкой пехоты и танковых частей, несмотря на потери двигаться вперед, оставляя вопросы зачистки, как укрепленных пунктов, так и лесов от легкой пехоты, своим пехотным подразделениям. Но, предваряя ваши вопросы, какой смысл в строительстве укрепленных пунктов связанных с городами, если их будут обходить самые динамичные, механизированные части, осуществляющие охват наших войск, хочу сразу с вами разыграть сценарий такого обхода. Как говорили древние — "Все дороги ведут в Рим". Это справедливо относительно любого, достаточно крупного населенного пункта. Поэтому, по каким бы дорогам не двигался противник, он обязательно упрется в очередной, готовый к обороне населенный пункт. Каковы должны быть его действия для того, чтоб с минимальными боестолкновениями обойти препятствие? Во-первых, нужно найти, а скорее всего, в большинстве случаев частично проложить эту обходную дорогу вне пределов действия артиллерии укрепленного пункта. Одновременно с этим нужно блокировать своими соединениями все радиальные дороги и танкоопасные направления, ведущие от опорного пункта к обходной дороге, иначе войсковые колонны будут открыты для фланговых ударов со стороны обороняющейся группировки. Оценки показывают, что для завершения подготовительных мероприятий и проведения обходного марша противнику понадобится, как минимум двое суток. Но это еще не все. Думаю, каждый здесь присутствующий понимает, что противник должен решить проблему арьергарда и отвода блокирующих подразделений. И очевидно, что без потерь в первую очередь темпа наступления здесь не обойдется. Это плата за то, что противник оставляет в своем тылу боевую группировку, способную вцепиться ему в хвост. А удар в тыл, намного неприятней, чем нападение на передний дозор. Во втором случае колонна перестраивается в боевые порядки по ходу движения и приходит на помощь своим авангардным соединениям. При ударе в тыл, все должны остановиться, часть соединений развернуться и поспешить назад на помощь товарищам. Так что обход опорных пунктов не будет приятной прогулкой для передовых соединений противника.

Промочив горло водичкой из стакана, Ольга продолжила:

— Какова оптимальная тактика пехотных подразделений, которые вслед за танковыми дивизиями противника столкнуться с нашей обороной? Наверняка, сперва они попробуют тотальную зачистку территории. Но, быстро обломав зубы, поймут, что война в лесу, городские бои это совсем не то, с чем они имели дело до сих пор и после первых значительных потерь энтузиазм противника быстро иссякнет. Единственно возможным решением, сохраняющим приемлемые темпы наступления, является блокировка узлов обороны, зачистка приемлемых по ширине полос движения и их тщательная охрана вдоль линии наступления. Но и в этом решении кроется ловушка. Ведь блицкриг, как теория развивался именно с целью освободить войска и воюющую страну от ужасов позиционного противостояния, в котором противники обескровливают друг друга. В этом случае, с каждым километром нашей территории противник будет создавать два километра охраняемых позиций вокруг которых начнется круглосуточная борьба. Нам не нужна война с Германией и мы надеемся, что наши будущие противники вовремя сообразят, — быстрой победы не будет, позиционного противостояния не избежать, поймут всю бесперспективность дальнейшего противоборства и вовремя прекратят вооруженный конфликт. Какие будут вопросы?

— А если не прекратят?

— Тогда задача РККА остановить врага на линии старой границы и в осенне-зимней наступательной кампании разбить и изгнать противника за пределы нашей Родины. Думаю, после этого ваш вопрос уже будет не актуальным.

— А что будет с окруженными войсками запертыми в опорных пунктах?

— После выполнения тактической задачи, исчерпав возможности к дальнейшей, эффективной обороне опорного пункта, командованием будет разработана операция по деблокированию с привлечением частей легкой пехоты действующих в непосредственной близости. Совместным ударом с двух сторон, при поддержке авиации, прорывают блокаду и уходят в леса для продолжения боевых действий.

Постепенно начали вырисовываться контуры будущих защитных рубежей. Первый условный рубеж обороны на центральном, западном участке начинался Брестской крепостью, фортами, и самим городом Брест с его южными и северными пригородами. Предполагалось дополнить существующие оборонительные сооружения Бреста и Брестской крепости, построив около полутора сотен стандартных дотов и прорыв несколько километров рвов шириной четыре и глубиной три метра. Поскольку планировалось южный ров начинать от реки Мухавец, а северный от реки Лесная, то их легко можно было заполнить водой взорвав при необходимости соответствующие перемычки.

Южнее Бреста в первом рубеже также значился укрепленный пункт, привязанный к поселку Мелорита, блокирующий дороги на Пинск и Кобрин. Его планировалось оборонять одним полком. Кроме этого южнее Бреста в лесах, и проселках должна была разместиться дивизия легкой пехоты, действующая на южном участке лесов и припятьских болот вдоль шоссе Минск-Кобрин. Северней Бреста линию обороны продолжали укрепленные пункты, привязанные к поселкам Мотыкалы, Чернавчицы (оба на расстоянии 12-14 км от Бреста), а восточнее создать укрепленный пункт на развязке дорог села Жабинка. Дальше на север значились опорные рубежи вокруг городка Высокое, поселка Видомля и городка Каменец.

Этим фактически полностью перекрывалось все танкоопасное направление от припятских болот до Беловежской пущи. Движение по любой проселочной дороге между вышеназванными пунктами обороны происходило бы в пределах досягаемости артиллерии одного или двух из них, не учитывая действия подразделений легкой пехоты и диверсионных отрядов.

Дальше на север оборона строилась вокруг следующих городов и поселков: Хайнувка, Застава, Свислочь, Белосток, Пограничный, Олекшицы, Гродно, Друскининскай, Мяркине, Алитус, Езнас, Пренай, Каунас, Кедайнай, Радвилишкис, Шауляй, Малеайкай, Лиепая. Оборонять первый рубеж обороны на центральном и северном участках предполагалось силами двенадцати пехотных дивизий, шести дивизий легкой пехоты и двух танковых дивизий с приданными частями моторизированной пехоты.

Второй рубеж обороны строился вокруг населенных пунктов — Драгичин, Кобрин, Береза, Пружаны, Волковыск, Щукин, Скидель, Варена, Аукштадварис, Тракай, Вевис, Панавежис, Елгава. На его оборону предполагалось выделить девять пехотных дивизий и пять дивизий легкой пехоты.

Последний рубеж обороны перед старой границей планировалось привязать к городам и поселкам — Ивацевичи, Слоним, Барановичи, Новогрудок, Лида, Вильнюс, Укмерге, Утена и оборонять такими же силами как и второй. Кроме этого между первым рубежом обороны и линией Сталина должны были действовать пять танково-кавалерийских дивизий, которые представляли собой мобильный резерв командования этой полосы обороны. Линию Сталина предполагалось дополнить укрепрайонами, закрыв направление Молодечно, Даугавпилс, Екаблилс, Рига до Балтийского моря.

На юго-западном участке границы, таким же образом, исходя из существующей сети дорог и транспортных развязок выделялись ключевые пункты обороны и, опираясь на них, строилась система трех рубежей обороны. В первый рубеж вошли городки лежащие на магистральных развязках непосредственно возле новой границы: Любомль, Устилуг, Владимир-Волынский, Нововолынск, Иваничи, Червоноград, Рава-Русская, Жолква, Львов, Стрый, Рогатин, Станислав, Коломыя, Снятин.

Во второй рубеж вошли следующие поселки и города: Ковель, Турийск, Рожник, Торчин, Луцк, Горохов, Берестечко, Радехов, Буськ, Броды, Радывилов, Золочев, Зборов, Бережаны, Бугач, Чортков, Залещики.

И в третий, непосредственно перед укрепрайонами старой границы: Сарны, Ровное, Дубно, Кременец, Вишневец, Лапковцы, Збараж и Тернополь.

Защищать эти опорные пункты и контролировать пространство между ними предполагалось с помощью двадцати двух пехотных дивизий, десяти дивизий легкой пехоты и четырех танково-кавалерийских дивизий резерва.

Таким образом, территорию до линии Сталина должны были прикрывать восемьдесят девять дивизий из них одиннадцать танковые. На линии старой границы и ее продолжения до города Рига, предполагалось сосредоточить около девяносто дивизий, из них тридцать танковых. После мобилизации, в течение трех недель предполагалось это количество удвоить. Это позволяло командованию вовремя подготовить нужные силы на направлениях движения вражеских войск и при удобном случае нанести контрудары по наступающим силам противника.

* * *

Наступила весна, приближался Международный женский день 8 марта. Мужчины думали, что подарить девушкам, а Ольга размышляла над тем, как ей сломать барьеры стоящие между ней и Тодорским и надо ли это делать. Ее команда теперь была разбита на двадцать групп возглавляемых военными, в каждую из которых вошли как работники НКВД, военные строители, так и гражданские управленцы. Каждой группе выделен район местности, включающий в себя один из опорных пунктов первой полосы обороны. Задача — составить комплексный план мероприятий по укреплению данного опорного пункта. Планы должны были включать в себя анализ географии, состава населения, промышленности и сельского хозяйства данного региона. Соответственно, составлялись графики и даты переселения жителей, скрытой мобилизацией мужской части населения соответствующего возраста, эвакуационные планы после объявления тревоги первого уровня. Естественно, строительство огневых точек, графики подвоза необходимых запасов, материалов, вооружения и боеприпасов являлись частью комплексного плана мероприятий.

Встречалась она с Александром Ивановичем достаточно регулярно. Каждый руководитель группы раз в десять дней отчитывался о проделанной работе. Кроме этого все они достаточно часто обращались к ней и в промежутках между докладами. Либо за дополнительной информацией, либо с вопросами, решения по которым они не могли принять самостоятельно. Но воз их личных отношений был и ныне там, где он и был четыре месяца назад.

Для мужчины-лидера существующая разница в их положениях и социальном статусе была неодолимой преградой на пути к каким-либо отношениям выходящим за рамки предписанных уставом внутренних войск. Оля это прекрасно понимала, как и то, что любыми своими активными поползновениями полностью разрушит то хрупкое доверие установившееся между ними и сделает невозможным дальнейшее общение.

В этот день, Тодорский должен был прийти с докладом сразу после ужина. Начальство и охрана получали свои порции первыми, поэтому, быстро поужинав и вернувшись в комнату, Ольга решила до прихода своего подчиненного заняться упражнениями по контролю над сердцебиением. Она долго потом думала над тем, было ли произошедшее случайностью или подсознательно выстроенным планом, но так и не нашла ответа на этот вопрос.

Вычитав когда-то давно о возможности останавливать сердце по своему желанию, ее так поразили и восхитили открывающиеся возможности, что Ольга дала себе слово достичь этой непростой ступени в управлении своим телом. Собрав по крупицам всю доступную информацию о методике тренировок, она начала самостоятельно двигаться по этому тернистому пути самосовершенствования. Без наставника это было безумно трудно, но Ольга выросла в обществе, которое не знало слова "не могу". Шаг за шагом она продвигалась в контроле над своим телом и постепенно добилась такого замедления сердцебиения, что сознание оставляло ее. Как правило, через несколько секунд она самостоятельно приходила в себя. Но сегодня все пошло не так.

Очнулась она оттого, что ее трусили и хлопали по лицу.

— Революция Ивановна, очнитесь! Что с вами? Сбегать за врачом?

— Все нормально... не надо врача... отнесите меня на кровать... пожалуйста...

Сильные руки оторвали ее от земли и прижали к широкой груди. Квадратный подбородок и прямой нос уверенно смотрели вдоль линии движения. Больше ей снизу ничего не было видно.

— У меня это с детства... врачи говорят, какая-то редкая болезнь сердца... останавливается само по себе. Редко. Раза два в год, не чаще. Раньше только в голове кружилось, а теперь в обморок падать стала... врачи говорят, так и умру... сердце станет и не запустится... легкая смерть... — выдумывала она легко и непринужденно.

Он бережно положил ее на кровать стоящую в углу комнаты за ширмой. Ольга держала его за шею и не отпускала, эти синие глаза были так близко...

— Поцелуйте меня, пожалуйста. Не оставляйте меня. Любите меня, Александр Иванович, любите меня, мне так страшно и так одиноко.

Оля прижала его к себе и жарко зашептала на ухо:

— Вы не думайте, я смерти не боюсь, я боюсь не дожить до войны и умереть бессмысленно, замереть однажды на полу с остановившимся сердцем и не доделать все что должно... но ничего, уже недолго осталось... любите меня изо всех сил, пожалуйста...

Она целовала его не давая опомниться, не отрывая своих губ, при этом ловко освобождала и его, и себя от лишней одежды, а в перерывах между поцелуями шептала ему на ухо стихи:

"Печали свет из лабиринтов памяти, печали свет размыто-голубой,

А жизнь моя стоит на паперти и просит о любви с протянутой рукой..." ## 1 стихи Рубальской

"С протянутой душой по улицам хожу,

ни жалости, ни милости, ни денег не прошу.

Прошу в глаза вам глядя, ну будьте же людьми —

подайте Христа ради мне, хоть капельку любви..."

Почему-то ей приходили в голову стихи с очень похожим сюжетом, но она сумела так ошеломить своего партнера, что он слабо соображал и не вдумывался в смысл услышанного. Она могла бы рассказывать ему все что угодно. Ее руки, ее губы, все ее тело, наполненное молодой, нерастраченной энергией не давали ни одного шанса прийти в себя бывшему красавцу-комкору не обиженному женским вниманием.

Когда же он, в конце концов, начал соображать и глядя на ее блаженную физиономию лучащуюся от счастья, начал закипать от гнева на этот мир, на свою судьбу, судьбу зэка, которого затащила в постель начальник лагеря, она смогла его снова удивить.

— Спасибо тебе Саша за твой подарок... за то, что не оттолкнул, поделился своим теплом... у меня тоже есть для тебя кое-что. Не только для тебя, но для тебя в первую очередь.

Обнаженной она выскочила с постели и легким шагом направилась за ширму, к своему рабочему столу.

"Красивая, стерва" — мелькнула в голове злая мысль, чувствуя как тело непроизвольно реагирует на покачивания ее круглых, упругих ягодиц и высокой груди.

— Читай, товарищ боец, — удивленно глянув в ее синие глаза, радостные и искрящиеся счастьем, он начал внимательно просматривать протянутый ему документ. Это было постановление правительства о досрочном освобождении заключенных. В алфавитном списке из ста фамилий нашлась и его. Этот же документ переводил всех освобожденных из штрафной роты и зачислял их уже в качестве бойцов нового, особого подразделения, созданного для продолжения работ по планированию перспективных пограничных узлов обороны. Все бойцы обязаны были продолжить свою прежнюю работу в новом качестве, вплоть до получения новых предписаний.

— Это только начало. Надеюсь, через несколько месяцев я получу приказ о восстановлении вас в званиях, хотя не могу гарантировать, что все получат старые. Но то, что не лейтенантами будете, это я гарантирую.

Он оторвал глаза от бумаги, заинтересованно провел глазами вдоль ее обнаженной фигуры и смущенно уставился в документ.

— Залезай под одеяло, замерзнешь, — не глядя на нее, пробормотал он. "Поповский сынок", — иронично подумала Оля, скользнув под одеяло, но вместо того, чтоб оседлать партнера, как ей хотелось, она, прижавшись к нему сбоку, поцеловала его плечо и послушно попросила, потупив глаза:

— Обними меня, Сашенька, я так замерзла... сердце застыло...

Они и в дальнейшем встречались раз в декаду, когда Александр докладывал о работе, проделанной его группой. Оля была с ним непривычно тихой и покорной. Он стал первым мужчиной, который был ей неравнодушен и кого она уговорила на роль смертника. Может, поэтому была такой внимательной, чутко улавливающей малейшие колебания настроения партнера и успевающей вовремя на них среагировать. Она то развлекала его выдуманными историями из своего выдуманного детства в детдоме, то разворачивала прямо в постели планы обороны его участка, критиковала их и внушала Александру крамольные мысли:

— Честно говоря, Саша, чем больше мы обсуждаем план обороны Бреста, тем больше я убеждаюсь, что поставленная перед тобой задача практически невыполнима. Немец воюет обстоятельно, ты это знаешь не хуже меня. Если позволить им беспрепятственно провести артподготовку, система обороны будет взломана. Безусловно, отдельные огневые точки уцелеют, но системы уже не будет, а значит, им удастся раздробить нашу оборону на отдельные очаги.

— Да никто не собирается давать им беспрепятственно избивать нашу оборону! — запальчиво возражал Александр, — как только они начнут, наша артиллерия сразу ответит. Я отдам приказ, как только услышу первый выстрел с той стороны.

— Как ты не понимаешь, что это уже поздно. Пока твой приказ по цепочке дойдет до командира батареи, на его позиции уже будут рваться снаряды, работа расчетов будет нарушена и никакого действенного сопротивления не получится.

— Не будет никакой цепочки! Все получат приказ заблаговременно. Как только командиры услышат первые выстрелы, они отдадут своим подразделениям приказ на начало ответного огня!

— Ты, Саша не кричи. Криком делу не поможешь. Любой бывалый солдат это знает, а тебе так давно должно быть известно, звука выстрела той пули, что войдет в твое тело, ты не слышишь. Летит она быстрее звука. С артиллерийским снарядом та же история. Он помедленнее пули будет, но звук выстрела всяко обгонит. Вот и получается, что первый удар ты получишь по полной. Это будет очень сильный удар, заранее подготовленный и просчитанный ... а в драке, Саша, как правило, проигрывает отнюдь не самый слабый, а тот, кто первым удар пропустит...

— Я не начну боевые действия первым! Это прямое предательство и достаточный повод обвинить нашу страну в начале войны!

— Успокойся, родной. Никто тебя не заставляет начинать боевые действия. Скажи, если тебе доложат, что десятки вражеских бомбардировщиков пересекли нашу границу, а войсковая разведка раздобудет тебе данные, что через пятнадцать минут после этого начнется вражеская артподготовка, достаточно тебе будет этого, чтоб отдать приказ на открытие огня?

— А почему ты считаешь, что первыми полетят самолеты? Было бы логично им пересечь границу одновременно с началом артподготовки. Пятнадцать минут ничего не решают... но, отвечая на твой вопрос, да, в такой ситуации я, не раздумывая, отдам приказ на открытие огня. При уже объявленной в войсках боевой тревоге, если враг пересек границу, этого достаточно, чтоб вверенные мне войска перешли к активным действиям.

— Вот и славно, что мы пришли к консенсусу. А самолеты полетят первыми... им будут нужны эти пятнадцать-двадцать минут форы, чтоб добраться до аэродромов расположенных в глубине. Ведь основные ударные авиационные подразделения будут расположены в ста пятидесяти-двухстах километрах от границы. Пятнадцать минут решают очень многое, Саша, особенно в воздухе. А еще было бы здорово, если бы ты накануне войны предупредил немцев, что в Бресте ночью будет фейерверк, по случаю праздника и сперва запустил несколько салютных снарядов. И обязательно, вместе с артподготовкой, взорвать все мосты через Буг. Представляешь, немцы смотрят на фейерверк, а им на головы начинают снаряды и мины падать...

— Хорошо, я подумаю.

— Ты не только подумай, но и сделай. Это будет отличная маскировка начавшейся артподготовки...

— Знаешь, что в тебе раздражает? Вот это твое ослиное упрямство и уверенность, что все будет так, как ты сказала.

— Извини меня, родной, что я тебе разозлила... чем я могу загладить свою вину? Может покрыть твое тело нежными поцелуями?

— Спой мне эту песню, про звезду... такой красивый романс... странно, что его никто не исполняет...

— Хорошо, мой мужественный защитник (дословное значение слова Александр). Но после этого ты разрешишь мне прикоснуться устами к бархату твоей кожи...

Одна звезда на небе голубом

Живет, не зная обо мне

За тридевять земель в краю чужом

Ей одиноко в облачной стране...

Но не жалея о судьбе ничуть

Она летит в неведомую даль

И свет ее мой освещает путь

И гонит прочь безвольную печаль...

Кому нужна она — ей все равно

Нет никого над ней, она вольна...

И я, конечно, следую за ней

За ней одной, пока светла она...

И даже если в небе без следа

Ей суждено пропасть среди комет

Я стану утверждать, что где-то есть звезда

Я верить буду в негасимый свет...

...

— Хватит целоваться, щекотно... иди ко мне...

— Иду, мой повелитель...

* * *

В начале мая Ольга получила срочное послание от шефа:

"Японцы начали провокации в районе реки Халхин-Гол. Хозяин очень интересуется дальнейшим развитием событий. Что можешь сказать по этому вопросу?"

— Интересные вопросы задаете, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга... видать товарищ Сталин совсем не в духе... а это в свою очередь означает, что генеральная линия истории изменяться не хочет. Это его и бесит больше всего. Поэтому и цепляется к шефу, хотя все события ближайших месяцев у него расписаны наперед. Будем надеяться, он не станет упираться рогом, плюнет на Англию с Францией и уделит больше внимания составлению договора с Германией. А то накосячат с условиями кредита и ни хрена нам хорошего от них не обломится... но будем верить в лучшее, тем более я на это обращала внимание.

Обратно она отправила короткое послание:

"Ситуация будет развиваться по экспоненте. См. тетрадь N 3, раздел — Халхин-Гол. Когда моим подопечным вернут старые, либо присвоят новые звания?"

— А я в ответ на твой вопрос, Артурчик, задам еще поганее, а наш роман и не роман, а так, одно название... никогда вы, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга не интересовались мной, как женщиной... абидна панимаешь... ничего, мой Сашенька даже красивей чем вы... глуповат, правда, как все наши военные... но кто из нас без недостатков...

* * *

Глава 8

В начале мая, командующий Дальневосточной армией, командарм второго ранга Конев, получил приказ из Москвы, в котором говорилось, что в связи с возможными провокациями японской военщины на границе Монголии и Маньчжоу-го, монгольская группировка советских войск под командованием комдива Фекленко, переводится в его непосредственное подчинение. Приказом предписывалось усилить находящиеся в Монголии военно-воздушные силы, 40-м и 48-м истребительными полками, полком бомбардировщиков СБ, полком новых штурмовиков и радиолокационной станцией "Редут", а также провести необходимые мероприятия по снабжению монгольской группировки войск всем необходимым для отражения возможной агрессии, с учетом увеличения численности войск в случае необходимости.

Поставив начальнику штаба, комкору Штерну, задачу по организации доставки боеприпасов и ГСМ в Монголию, Конев и командующий ВВС Дальневосточной армии, комдив Рычагов, вылетели вместе с перебрасываемыми в Монголию авиационными частями для ознакомления с будущим театром военных действий. Москва сообщала, что согласно информации полученной внешней разведкой, провокации возможны в районе реки Халхин-Гол возле горы Наманган.

Теперь стало понятно пристальное внимание к ВВС Дальневосточной армии со стороны командующего ВВС РККА комкора Смушкевича, и его частые командировки на Дальний Восток, срочное открытие школы повышения летного мастерства возле Хабаровска, начавшей свою работу в начале года. За эти пять месяцев через нее прошли все пилоты истребителей, бомбардировщиков СБ, пилоты новых бронированных штурмовиков Илюшина, четыре эскадрильи которых получила весной Дальневосточная армия.

48-й истребительный полк был полностью перевооружен новыми истребителями. В него вошли две эскадрильи И-180, с доработанными моторами М-88, одна эскадрилья И-17, с мотором американской фирмы "Аллисон" мощностью 1150 л.с., выпущенных на недавно построенном уральском заводе авиамоторов, и одна эскадрилья И-21, который в недалеком будущем переименуют в Як-1, с новым мотором М-105. Кроме этого, 40-й истребительный полк был полностью перевооружен истребителями И-16 последней модели с моторами М-62. И-15-е, стоявшие раньше на вооружении этих полков были переведены в статус штурмовиков второй волны. Предполагалось, что первая волна, состоящая из бронированных штурмовиков, подавит зенитные средства противника и тогда можно выпускать в бой менее защищенные модели.

Все самолеты Дальневосточной армии были радиофицированы еще в 1938 году. Подавляющее большинство самолетов получили простенькие рации с дальностью связи до пяти километров предназначенные для координации действий во время выполнения боевого задания. Лишь командиры эскадрилий, полков, истребители переоборудованные в самолеты-разведчики, получили мощные радиостанции, обеспечивающие голосовую связь на расстояниях до двухсот километров.

Все истребители последнего года выпуска вооружались, как минимум, одной 23-мм авиапушкой и спаренным с ней 12,7-мм крупнокалиберным пулеметом. Многие модели кроме этого имели на вооружении еще два дополнительных пулемета. Это было обязательным условием, оговоренным еще на стадии проектирования нового самолета. Опыт боевых действий в Испании показал необходимость увеличения огневой мощи современных истребителей, поэтому конструкция и материалы рассчитывались исходя из соответствующих величин нагрузки отдачи.

Особенных проблем это не вызывало, 23-мм авиапушка получилась очень удачной, весила порядка сорока килограмм, как и 20-мм пушка ШВАК, которой она пришла на замену. Использование гильзы от 14,5 мм противотанкового ружья обеспечивало снаряду меньший общий вес и более простую конструкцию звена подающей ленты, что дало возможность в два раза уменьшить вес боеприпаса по сравнению с 23-мм зенитной пушкой.

Начальная скорость снаряда 23-мм авиапушки составляла около 700 м/с при скорострельности орудия порядка 600 выстрелов в минуту. По этим показателям она несколько уступала пушке ШВАК, но несравнимо превосходила по поражающему фактору. Если осколочно-фугасная пуля 20-мм выстрела пушки ШВАК вмещала в себя всего два с половиной грамма тротила, то стандартная, двухсотграммовый снаряд 23-мм зенитной пушки снаряжался восемнадцатью граммами тротила. Но поскольку давление газов и скорость снаряда в стволе авиапушки было значительно ниже аналогичных в стволе зенитки, это дало возможность модифицировать авиационный снаряд, сделать его более тонкостенным и увеличить закладку тротила до двадцати пяти грамм. Попадание одного такого авиационного снаряда гарантировано уничтожало истребитель и с вероятностью около тридцати процентов средний бомбардировщик.

Сведения внешней разведки оказались точными. Не успели переброшенные авиачасти обустроиться на новом месте, как обстановка на этом участке границы начала обостряться с каждым днем. Количество японских частей принимающих участие в конфликте непрерывно нарастало. Ровная как стол, степная местность, на которой разворачивались боевые действия, предопределяла важную роль ВВС в разгорающемся конфликте. На такой местности негде спрятаться от авиаразведки, а условия для применение бомбардировочной, штурмовой авиации были близки к идеальным. Это было очевидно обеим противоборствующим сторонам, поэтому борьба за доминирование в воздухе началась одновременно с наземными действиями, и отличалась высокой интенсивностью и ожесточенностью.

Убедившись, что несмотря на заметное преимущество в сухопутных войсках, наступательные действия раз за разом срываются из-за эффективных бомбово-штурмовых ударов советской авиации, японцы перебросили в зону конфликта значительное количество истребителей. Практически каждый день в небе завязывались воздушные бои в которых принимали участие десятки машин с обеих сторон.

Первые же бои показали, что японские истребители, среди которых преобладали машины серии Кi-27, могут на равных бороться лишь с истребителями И-16. По объективным характеристикам даже последняя модель И-16 была несколько лучше японской машины, не говоря уже о последних моделях советских истребителей, значительно превосходящих противника, как в скорости, так и в мощности залпа установленного на них вооружения.

Но за счет лучшей выучки пилотов, большинство из которых имело большой боевой опыт полученный в небе Китая, первые столкновения советских и японских летчиков прошли в равной борьбе. Количество сбитых самолетов с обеих сторон не сильно отличались друг от друга.

Это категорически не устраивало высшее руководство РККА. Пришел приказ перевести занятия школы летного мастерства из-под Хабаровска непосредственно в боевое небо Монголии и всем инструкторам, а в недавнем прошлом асам-летчикам гражданской войны в Испании, показать ученикам на деле приемы боевого мастерства. Прибытие на фронт целой группы асов в составе еще одного полка истребителей укомплектованных истребителями новейших моделей последнего поколения не могло не сказаться, и чаша весов сразу же склонились в сторону советских летчиков. Коэффициент сбитых самолетов в последних боях сразу же улучшился, стал 1:3, а вскоре и 1 к 5.

* * *

Геннадий Смирнов попал на Дальний Восток, в 48-й истребительный полк, сразу же после окончания летного училища. Попал на самое начало его полного перевооружения, когда на старых И-15-х усиливали защиту уязвимых узлов и пилота, после чего переводили в ранг штурмовиков. Полк получил новые истребители сразу трех модификаций. Сперва начальство хотело усадить прибывший из летных училищ молодняк на переделанные штурмовики И-15, а опытных пилотов — на новые истребители. Но вместе с техникой с Москвы прибыл врач-психолог, который быстро провел какие-то тесты и оставил командиру полка список из четырех десятков фамилий, рекомендуемых к полетам в качестве пилотов истребителей. Геннадий попал в список, а с ним еще четырнадцать человек из молодых.

Учили их серьезно. Все инструктора имели боевые награды и опыт реальных воздушных схваток. Многие были Героями Советского Союза и имели на своем счету не одну, и не две выигранных воздушных дуэли.

— Каждый самолет, а истребитель особенно, имеет свой норов, свой характер. Пилот должен досконально чувствовать свою машину, чтоб полностью использовать ее преимущества в воздушном бою. Но есть три главные характеристики самолета, сравнивая которые с самолетом противника, вы выбираете тактику боя. Первое, это вооружение. Опыт боев в Испании показал, что даже устаревшие итальянские истребители имеющие мощное вооружения, являлись очень опасным противником. Они жестоко наказывали наших пилотов за любую допущенную ошибку. Все новые модели советских истребителей, на которых вам предстоит бить врагов, имеют мощное, самое современное вооружение, разработанное советскими конструкторами. Оно намного превышает по мощности суммарного залпа вооружение японских истребителей, находящихся на сегодняшний день в составе японских ВВС. Почему это важно? Часто бывает так, что вы с противником идете лоб в лоб друг другу. И тут, при прочих равных условиях, выиграет тот, у кого мощнее вооружение. Я недаром сказал при прочих равных, потому что в таких схватках важнее иметь крепкие нервы, холодную голову и твердую руку. Но даже если вы обладаете всем перечисленным, то лезть в лобовую на штурмовик или средний бомбардировщик, означает лишь одно — у вас не хватает основного боевого элемента необходимого пилоту истребителя. А именно — ума и сообразительности. Подлетая на дистанцию открытия огня, сделайте простую змейку — вниз, вверх и сразу перед вами вместо двух пушек и трех-четырех пулеметов, беззащитное пузо. Но тут тоже нужно правильно выбрать точку прицеливания. Кабина пилотов, как правило, снизу основательно защищена бронированными пластинами. Остальной корпус бомбардировщика малочувствителен к повреждениям. Вызвать детонацию бомб, если они еще есть, достаточно сложно, кроме того, шанс самому погибнуть от такого взрыва, очень высок. Я бы рекомендовал сосредоточить огонь на одном из крыльев. Повреждения мотора, бензобаков, закрылок, массивные повреждения самой плоскости крыла огнем авиапушки, все это, почти стопроцентно даст нужный результат. Если не упадет сразу, то добить будет нетрудно. Если бой ведется над территорией контролируемой противником, обязательно добейте парашютистов, иначе завтра они прилетят снова. В воздушном бою много уловок и приемов, мы покажем вам все, что знаем и умеем. Но запомните главное. Старайтесь быть выше и быстрее чем ваш противник, и тогда у вас всегда будет преимущество.

Потом были многочисленные практические занятия. Сперва они летали ведомыми в паре с боевым летчиком и отрабатывали сценарии различных вариантов воздушного боя. Затем уже инструктор становился в пару ведомым и комментировал действия своего ученика.

В начале мая их полк и еще несколько других из числа ВВС Дальневосточной армии были переброшены в Монголию, где им уже подготовили временные взлетные площадки прямо в степи, в нескольких десятках километрах от реки Халхин-Гол. Не успели они толком обосноваться, как начались боевые вылеты. Сперва разведка, затем сопровождение штурмовиков и бомбардировщиков. Японцы срочно перебросили значительные силы истребителей и в небе за рекой завязались ожесточенные воздушные бои.

Японские летчики сразу показали себя умелым, бесстрашным и смертельно опасным противником. В первых же столкновениях, они весьма наглядно продемонстрировали, что в боевой паре, летчик — машина, основной боевой единицей является летчик.

Первая встреча с противником была обманчиво легкой. По указаниям радиолокационной станции "Редут", их эскадрилью подняли в воздух, и направили на перехват приближающихся самолетов противника. Командир скомандовал, — "делай как я" и они полетели вслед за первой двойкой, занимая обычный строй: первая пара выдвинута чуть вперед, по бокам вторая и третья, а две замыкающие — сзади и чуть ниже. Они вышли сбоку, с превышением, и сразу же атаковали не замечающего их противника с пологого пикирования.

Ведущий Геннадия удачно попал по цели и сразу же ушел вверх, набирая высоту, честно отрабатывая стандартный прием, — "клюнул и ушел". Как учили их инструктора, попал — сразу уходи с набором высоты, промазал — продолжай разгоняться в пологом пикировании, чтоб не подставиться под очередь противника. А ведомый продолжит твои попытки уронить неподатливого врага.

Второй их противник, на которого они пикировали, ловко ушел в сторону, но ведущий, промазав, вместо того чтоб уходить вниз на максимальной скорости, сразу задрал нос вверх, и полез в горку теряя скорость. Японец попытался повторить свой трюк второй раз, уйти вправо и вверх от ведомого, одновременно хватая в прицел машину ведущего, но нарвался на очередь. Геннадий, спинным мозгом прочувствовавший будущий маневр противника, изначально послал свои пули выше и правее. В тот краткий миг ему казалось, что он чувствует, как японский летчик тянет на себя штурмвал, пытаясь поймать в прицел неосторожно подставившийся советский самолет, и Геннадий, несмотря на большую дистанцию, уже стрелял в ту воображаемую точку, которую обязан был пересечь его противник.

На всю свою жизнь он запомнил ту яркую, неудержимую, первобытную радость победы, высокой волной накрывшую его в этот миг. Как в замедленной сьемке, Геннадий видел самолет врага, медленно вплывающий в линии его трассеров. Два взрыва от снарядов его пушки на чужом корпусе... и споткнувшийся самолет, неуправляемой, разваливающейся на лету, безжизненной конструкцией устремившийся к поверхности земли...

Уже по прилету на аэродром, Геннадий вспомнил слова еще одного своего инструктора, Героя Советского Союза, майора Грицевца Сергея Ивановича. Перед отправкой в свои части они засиделись в ресторане, курсанты с инструкторами, отмечая успешное окончание занятий в школе повышения летного мастерства. Боевые летчики вспоминали пережитые бои, боевых товарищей, погибших и оставшихся в живых, продолжающих свою службу в других летных школах или в боевых частях. Майор провосгласил тогда немного странный тост:

— Хочу пожелать вам, молодежь, чтоб после первого сбитого вражеского самолета, вам хватило ума понять, что вы такие же салаги, как и были до того, а не герои, ухватившие за хвост птицу удачи. Меня поймут только те, кто сбивал, кто почувствовал и пережил это дурманящее, очень приятное и опасное чувство... самое сильное из всего, что я пережил в своей жизни, сильнее первой женщины... не поддавайтесь ему. Многих я видал, кому закружил голову восторг первых побед. Такие долго не живут. Пусть вам всегда хватает смелости не лезть на рожон и хватает ума не свернуть, когда надо идти до конца...

Геннадий долго думал над тем, что хотел им сказать прославленный летчик, но только сейчас ему показалось, он понял кое-что из сказанного. Поэтому пошел к своему ведущему.

— Слава, ты зачем полез вверх после промаха? Японец от меня вывернулся и сразу тебе в хвост, я чудом его снял. Повезло, что прочувствовал его маневр...

— Да я тебе, салага, японца на блюдечке выложил! Я же специально промазал, чтоб ты счет размочил, а ты... вместо бутылки коньяка учить меня вздумал! Ты полетай с мое, а тогда на старших рот открывай.

Покрасневший от обиды и незаслуженных упреков, Геннадий молча ушел под обидные смешки двух Славиных дружков, подтянувшихся к их разборке.

Даже потеря четырех товарищей не испортила выжившим чувство победы, ведь они сбили восьмерых. Молодость не верит в смерть, особенно если не столкнулась с ней глаза в глаза, а сбитый самолет товарища... ведь никто его мертвым не видел... может он в плен попал, а может завтра сам доберется до расположения наших войск...

Во втором бою Геннадий потерял своего ведущего и сам с трудом посадил в степи дымящий самолет. Они сопровождали штурмовики на очередное задание. Оператор станции "Редут" вовремя предупредил командира их эскадрильи о приближающихся самолетах противника, и они полетели им навстречу, связать боем и дать возможность штурмовикам беспрепятственно вернуться на базу после выполнения задания. Зная направление, высоту и скорость противника, они заняли позицию с превышением, и вышли от солнца, имея на руках все козыри.

— Атака, — прозвучал в микрофонах голос комэска, и сразу за ним зазвучали голоса ведущих, раздающих указания своим ведомым. Среди этого хора Геннадий с трудом разобрал наполненный азартом будущей схватки голос Вячеслава, уже бросившегося в атаку на своем самолете, — Я на ведущего, ты — на ведомого!

Это указание было грубейшей ошибкой. В нормальных условиях пара истребителей атаковала одного противника, вернее сказать, атаковал ведущий, а ведомый прикрывал ему тылы и мог добавить, если цель выскакивала на него. Ведомый обычно отставал от ведущего на триста-четыреста метров и шел правее и выше. В данном случае, Вячеслав мог легко попасть под огонь ведомого, которого Геннадий физически не успевал отвлечь своей атакой.

Матерясь про себя, Геннадий разгонял в пологом пикировании свой самолет, радуясь, что они заходят с левой стороны от противника, а значит у ведомого будет минимум времени и большой угол на Вячеслава, а там уже он не даст ему отвлекаться. С запредельно большого расстояния в четыреста метров, он дал короткую, пробную очередь, разогревая свои стволы, а также проверяя соперника. Об этом также рассказывал им один из инструкторов с боевым опытом.

— Подлетая, дай короткую очередь метров с четырехсот. Если противник задумал неожиданный финт, а сам выжидает, этим ты его спровоцируешь, и успеешь среагировать на маневр, а заодно и оружие проверишь, может самому уже пора хитрые маневры совершать.

Но невозмутимый японец выждал еще секунды две, пока он подобрался на расстояние в двести пятьдесят метров, а сам резко вильнул вправо, как раз перед тем, как Геннадий утопил гашетку. Матерясь уже не про себя, а присоединив свой голос к многоголосому хору любителей русского командного, раздающегося в его наушниках, Геннадий уходил влево, пытаясь максимально быстро оказаться подальше от хитро сделанного японца, но удары пуль о бронированную спинку кресла, однозначно, на практике, доказали: времени довернуть свой короткий нос верткому японцу с экзотичным именем Кi-27 нужно значительно меньше, чем противнику, желающему оказаться на дистанции триста метров и больше.

Когда он вновь полез на высоту, то успел краем глаза заметить беспорядочно кувыркающийся самолет Вячеслава, устремившийся к земле.

— Геннадий, ты дымишь, немедленно возвращайся! — прозвучала в наушниках команда комэска. Очередь японца задела все-таки что-то важное.

С трудом перелетев реку, как некий условный барьер после которого можно смело садиться, он с трудом посадил самолет среди чистого поля. Заглушив начавший чихать еще до посадки мотор, он выпрыгнул из кабины, и отбежал подальше. На всякий случай.

Он уцелел один, из всей эскадрильи...

Москва требовала отчетов ежедневно и на удручающие результаты первых дней отреагировала мгновенно. Сперва на истребителях новых моделей к ним в полном составе прилетели инструктора школы повышения летного мастерства из-под Хабаровска. Двадцать четыре боевых летчика не только восполнили потери, но и создали костяк, который быстро оброс новыми мастерами воздушного боя. А когда к ним приехал товарищ Смушкевич вместе с тридцатью двумя боевыми летчиками-орденоносцами, в небе над Халхин-Голом стала безраздельно царить советская авиация.

* * *

— Здравствуйте, Арчибальд, расскажите, что новенького происходит в СССР? Вы ведь знаете, что этот мужлан Молотов поставил нашему послу ультиматум: если к концу июня не будет достигнуто соглашения между СССР, Великобританией и Францией о совместном противодействии агрессии в Европе, то советская сторона прекращает дальнейшее обсуждение этого документа. Он посмел обвинить нашу страну в сознательном затягивании переговорного процесса и нежелании принять на себя любые обязательства. Несмотря на то, что это было устное заявление, наше министерство иностранных дел готовит ответную ноту.

— Сэр, к сожалению, не могу вам сказать ничего утешительного. Как я уже вам докладывал, русские с середины апреля начали интенсивные консультации с германской стороной относительно заключения договора о дружбе и сотрудничестве. По моим сведениям в настоящее время все основные вопросы согласованы и ведутся переговоры по деталям торгового соглашения, являющегося частью будущего договора. Мы пытались прервать обсуждение этого договора, способствуя возникновению локального вооруженного конфликта между Японией и Советским Союзом. Но германская сторона полностью проигнорировала тот факт, что ее консультации с русскими прямо противоречат заключенному пакту между Японией и Германией. Отвечая на претензии японской стороны, они это аргументируют тем, что формально конфликт возник между Маньчжоу-го и Монголией, а это не имеет никакого отношения к букве заключенного пакта. Да и с военной точки зрения конфликт развивается для японцев весьма неблагоприятно. По официальным данным советской стороны ВВС Японии уже потеряли свыше трехсот самолетов, а Советский Союз всего сорок. Японская сторона утверждает, что потеряла сто двадцать самолетов и уничтожила не менее ста советских. По данным наших агентов из Квантумской армии, реальное соотношение потерь сторон — двести десять к восьмидесяти. Это весьма настораживающие данные. В китайском конфликте советские истребители ничем не превосходили японские, а в Испании начисто проигрывали единоборства последней модели германских истребителей. Это значит, что у русских появились новые модели самолетов, о которых нам ничего не известно. Конфликт практически затух. Японцы ничего сделать не могут, а русские потихоньку накапливают силы. В любом случае, сэр, на ситуацию в Европе он уже никак не влияет. Если мы хотим предотвратить подписание советско-германского договора, то единственной возможностью, с моей точки зрения, является подписание предложенного Советским Союзом договора о совместном противодействии агрессии в Европе.

— Неужели вы верите в дружбу между Германией и Россией? Какие вы видите предположительные последствия для Великобритании от такого развития ситуации и возможного подписания договора между этими странами?

— Это очевидно, сэр. Сразу же после подписания договора начнется военный конфликт между Германией и Польшей. Со стороны Германии все приготовления закончены. Единственное чего опасается Гитлер, это совместных военных действий Франции, СССР и нашей страны. Как только он выведет из игры кого-нибудь из этой тройки, так сразу и начнет войну. Великобритания и Франция в силу существующих договоров вынуждены будут объявить войну Германии. Этим самым, существующий кабинет министров подпишется в полной несостоятельности проводимой им в последние годы политики умиротворения в отношении Германии, и будет вынужден уйти в отставку. Это самые очевидные и ближайшие последствия, но с моей точки зрения и этого достаточно, чтоб со всей серьезностью отнестись к любой возможности недопущения подобного развития событий. Если бы премьер-министр спросил меня, я бы настойчиво советовал заключить с русскими договор о взаимопомощи.

— Вы уверенны? Вы ведь знаете о ведущихся переговорах между Польшей и Германией о совместном нападении на СССР? Со своей стороны мы неофициально уведомили германскую сторону о полной поддержке этого плана с нашей стороны и со стороны Франции. Дипломаты, занятые в этом вопросе, уверяют премьер-министра в том, что позиции сторон близки, а компромисс может быть достигнут в ближайшее время.

— Если бы Германия была серьезно заинтересована в этом предложении, переговоры закончились бы еще в мае, и сейчас обе стороны уже воевали бы с Советским Союзом. Однако у нас середина июня, сколько еще продлятся переговоры, никто сказать не может. Сухопутный коридор к Восточной Пруссии поляки немцам предоставлять отказываются, несмотря на все усилия наших дипломатов. Когда же они начнут воевать с русскими? Осенью?

— Но с русскими у них тоже никакого договора пока нет...

— Сэр, вы не хуже меня знаете, что разработанный германским Генштабом план военной операции против Польши предполагает нанесение одновременных ударов со стороны Западной и Восточной Пруссии, Чехии и Словакии. Окончательный разгром и капитуляция Польши предполагается через восемнадцать-двадцать дней после начала операции. В отличие от войны с Россией, для конфликта с Польшей времени еще достаточно. Я думаю, что ультимативное требование Молотова до конца июня завершить трехсторонние переговоры с Францией и Великобританией, связаны как раз с условиями, выдвинутыми немецкой стороной. К сожалению, детали ведущихся переговоров между СССР и Германией нам неизвестны, но известно требование Гитлера к своим дипломатам завершить их в кратчайшие сроки.

— Хорошо, Арчибальд, ваша точка зрения мне понятна. Я доложу премьер-министру выводы вашей группы при нашей следующей встрече. Что еще новенького тебе удалось узнать о происходящем в стране народных комиссаров?

— К сожалению, сэр, новости не радуют. Вопреки прогнозам наших аналитиков, что репрессии и внутрипартийная борьба 37-го года негативно скажется на состоянии экономики и темпах развития СССР, имеющиеся в нашем распоряжении статистические данные демонстрируют обратное. Если в 1937 году рост промышленного производства СССР составил 10,5%, а рост ВВП — 8%, то уже в 1938 году рост ВВП составил 10% при росте промышленного производства 13%.

В первом полугодии 1939 года наблюдается дальнейшее ускорение роста и вполне возможно, что по итогам года мы будем наблюдать рост ВВП превышающий 10%. При этом рост производства военной продукции должен увеличится по сравнению с 1938 годом на 40%.

— Что же вас так беспокоит, Арчибальд? На лицо явный перекос. Ни одна экономика не выдержит такого груза военных расходов. А то, что большевики любят приукрашивать свою статистику, это известно всем. Кроме этого, вы же знаете о планах Японии начать в 1940 году крупномасштабный конфликт против СССР с целью захвата всего Дальнего Востока до Енисея. Даже если Германия захватит Польшу в этом году, Гитлер наверняка согласует свои планы относительно России с Японией. А войну на два фронта СССР не выдержит. Особенно после столь грандиозной чистки высшего генералитета Красной Армии.

— Боюсь, сэр, и в этом вопросе имеющиеся у нас данные вас не порадуют. Во-первых, есть надежная информация о том, что дела многих сосланных командиров будут пересмотрены в течение ближайшего времени и большей части из них вернут прежние звания. Во-вторых, наш источник в комиссариате иностранных дел передал нам информацию, что Сталин дал задание Молотову начать консультации с Японией на предмет заключения всеобъемлющего политического и торгового договора. Ради этого русские готовы пойти на существенные уступки в своей прежней позиции. Это признание и заключение мирного договора с Маньчжоу-го, решение в кратчайший срок всех спорных вопросов касающихся прохождения границы, как с СССР, так и с Монголией. Прекращение военного, политического и торгового сотрудничества с Чан Кайши. Подписание торгового соглашения учитывающего все потребности Японии в сырье, обмен технологиями и товарами, в том числе медицинского и военного предназначения. Русские, очень кстати, объявили на прошлой неделе, что нашли лекарство от чумы, гнойного перитонита и еще десятка смертельных болезней. Как вы, скорее всего, знаете, сэр, гнойным перитонитом называется болезнь, от которой умирают 99% бойцов, раненых в живот. Все специалисты, сэр, в один голос говорят, что в случае подписания советско-германского договора, мы ничем не сможем помешать заключению аналогичного договора и с Японией. Не мне вам говорить, что подобное развитие событий приведет к тому, что целью японской экспансии станут наши юго-восточные колонии, не говоря о том, что всю тяжесть военной помощи Китаю придется нести Великобритании и САСШ. Ведь позволить Японии овладеть Китаем означает предоставить ей сухопутные пути для дальнейшей агрессии в южном направлении, где находятся самые ценные колонии нашей страны.

— Я доложу премьер-министру о попытках русских начать переговоры с Японией и намерениях заключить всеобъемлющий мирный договор... мы должны приложить все усилия, чтоб сорвать эти планы...

* * *

Сентябрьское солнце щедро делилось своим теплом с гуляющими парами, деревьями и прудами, но в воздухе уже чувствовались неуловимые признаки осени, гениально подмеченные Елизаветой Белогорской, автором стихов к новой песне Вадима Козина "Осень". Песня буквально за две недели покорила страну. Она звучала по радио, ее играли оркестры в парках и на танцплощадках, за пластинками, появившимися в продаже, выстраивались бесконечные очереди.

Ольга сидела за столиком кафе в парке имени Горького, ела ложечкой пломбир из блюдечка с золотой каемочкой, и мурлыкала под нос запоминающийся мотив:

"Осень, прозрачное утро

небо словно в тумане...

даль из тонов перламутра

солнце холодное, раннее...

Где наша первая встреча?

Жаркая, острая, тайная

В тот летний, памятный вечер,

Милая, словно случайная...

Не уходи, тебя я умоляю...

Слова любви стократно повторю

Пусть осень у двери, я это твердо знаю

Но все ж не уходи, тебе я говорю... "

В зелени листьев уже пробивалось первое золото, а на душе была та светлая, тихая грусть, которая охватывает всех почувствовавших первые признаки увядания...

"Вот и подходит к концу первый, по-настоящему счастливый год для нашей страны. Когда каждый житель увидел и почувствовал, что все те жертвы, все страдания, через которые пришлось пройти за последние двадцать лет, были принесены не зря. Победа на Дальнем Востоке, освобожденные территории на западе, теперь еще Бесарабия. Как бы гром побед не вскружил головы нашим ответственным товарищам, а то начнут, как у нас любят, шапками всех закидывать, а в ответ полетят пули и снаряды..."

20 июля, в Москве, Молотовым и министром иностранных дел Германии, Рибентроппом, был подписан договор о дружбе и сотрудничестве. Сразу же после подписания германо-советского договора, советское правительство предложило японской стороне перемирие в продолжающемся военном конфликте возле реки Халхин-Гол, и сообщило о своем желании начать переговоры с целью заключения аналогичного, всестороннего соглашения с Японией.

К тому времени японская сторона потеряла уже свыше трехсот самолетов и полностью проиграла войну в воздухе. Советские войска продолжали накапливать на правом берегу реки силы и средства для проведения наземной операции с целью окружения и полного разгрома японских войск вторгшихся на монгольскую территорию. Даже на начальном этапе операции, японским войскам, имевшим существенный перевес в живой силе, не удалось полностью очистить левый берег. Благодаря своевременно переброшенным подкреплениям, советским и монгольским бойцам удалось удержать небольшой плацдарм, представляющий собой неровную дугу длиной шесть километров, упирающуюся двома концами в реку и отстоящую от берега на два километра в самой выпуклой точке.

После середины июня, когда стало понятно, что преимущества в воздухе японцы добиться не смогут, следующий месяц конфликта прошел скучно. Переброску частей и боеприпасов японцам пришлось перенести на темное время суток, стараясь избежать бомбовых и штурмовых ударов авиации. Но и это не всегда помогало. Разведывательные группы и ночью наводили авиацию на движущиеся колонны.

В условиях степной местности, артиллерии противника было невозможно спрятаться от советских самолетов-разведчиков, непрерывно висящих в небе и корректирующих огонь собственной артиллерии. Соответственно, подавить обнаруженную с воздуха батарею противника, намного проще, чем пехоту зарытую в землю, а без работающей артиллерии о наступлении нечего и думать, поэтому активных, наступательных действий со стороны японцев не было. У советских войск, в свою очередь, не было необходимого перевеса на земле, чтоб, разгромив группировку противника, поставить точку в конфликте. Соответственно, весь месяц советское командование работало над вопросами логистики, которые оказались в этом конфликте самыми сложными.

Неожиданное для многих предложение о перемирии и начале переговоров прозвучали для японской стороны как нельзя кстати, чтоб "сохранить лицо" и достойно выйти из практически проигранной военной кампании. Информация о заключенном в Москве большом договоре между СССР и Германией всколыхнула политическую жизнь страны восходящего солнца. Политический ландшафт Токио стремительно менялся. Верх брали сторонники экспансии в южном направлении, а ратовавшие за конфронтацию с Советским Союзом теряли влияние и посты. Переговоры были нелегкими, но продолжались, поскольку присутствовала политическая воля со стороны руководства обеих государств. Шаг за шагом стороны медленно продвигались к консенсусу по многим вопросам двухсторонних отношений.

28 июля Германия разорвала мирный договор с Польшей и объявила войну. В тот же день Советский Союз предложил прибалтийским странам заключить договора о военной помощи и ввести войска на их территорию с целью защиты от германской агрессии. Франция и Великобритания после нескольких дней безуспешных переговоров и увещевания Гитлера прекратить войну и вывести войска из Польши, вынуждены были объявить войну Германии. Но боевые действия между этими странами закончились не начавшись. В сторону Германии со стороны французско-британских войск не было произведено ни одного выстрела.

Эстония и Латвия обратились с просьбой к Гитлеру высадить морской десант и присоединить их к великому Рейху, Литва с аналогичной просьбой о десанте обратилась к Великобритании. Всем троим, было отказано в их просьбах.

Четвертого августа, немцы во многих местах взломали оборону поляков, и всем стало понятно, что до полной оккупации всей территории Польши остаются считанные дни. Через три дня, седьмого августа Советский Союз объявил, что в связи с фактическим отсутствием субъекта, все договора, заключенные между Польшей и СССР потеряли свою силу, и начал ввод войск в восточные районы Польши. Франция и Великобритания выразили полное понимание действиям СССР и с надеждой наблюдали, когда же русские с немцами наконец-то вцепятся друг другу в глотку.

Операция прошла достаточно организованно. Бронетанковые части, поддерживаемые воздушными разведчиками, в сопровождении кавалерии или мотопехоты, продвигались вперед, практически не встречая сопротивления и нигде не задерживаясь. Войскам был отдан приказ, без особого повода в боестолкновения не вступать. Кто сдается, тех брать в плен, кто не хочет — предлагать двигаться в южном, либо юго-западном направлении к границам Румынии и Венгрии. Кто двигаться не хочет — обходить и блокировать, пока не поумнеют, и не примут одного из двух возможных решений.

В крупных населенных пунктах оставляли небольшие гарнизоны и тройку танков, задача которых было дождаться пехотные соединения, а пока обозначать присутствие новой власти и не дать местным жителям развесить на столбах "горячо любимых" бывших польских чиновников. Крупные и мелкие польские военные соединения при соприкосновении с советскими войсками практически мгновенно распадались на две части. Большая часть с облегчением сдавалась в плен. Это, как правило, были местные украинцы и белорусы, мобилизованные на восточных территориях. Меньшая, состоящая из польских офицеров и рядовых поляков чаще всего уходила в сторону южных границ со знаменами и оружием, которое у них никто не отбирал. Реже сообщалось, что часть будет стоять насмерть и не пустит дальше советских оккупантов. Таких удалых бойцов, не задерживаясь, обходили по дуге, блокируя возможности контратаки, оставляя небольшой заслон и южные направления свободными для отступления. Обычно суток хватало, чтоб до мозга панов дошла мысль о том, что нападать на них никто не собирается, у самих нападать силенок нет, а сидеть на месте глупо с любой точки зрения. Тем более, что ночью большинство рядовых чинов предпочитало живыми и здоровыми покинуть занимаемые позиции и либо смыться в близлежащий лесок, либо сразу сдаться.

На третьи-четвертые сутки большинство передних дозоров наших механизированных частей вышли на запланированные командованием рубежи, либо вошли в соприкосновение с германскими частями. Там где германских войск еще не было в наличии, наши части получили приказ продолжить движение еще на тридцать-сорок километров вперед. Запас карман не жмет.

Самая крупная группировка польских войск была обнаружена в Бресте, где на базе Брестской крепости был создан крупный мобилизационный лагерь. Здесь резервисты призванные с близлежащих районов формировались в боевые соединения, получали форму и оружие.

На момент подхода советских войск, в крепости скопилось до двадцати тысяч бойцов. В арсеналах было достаточное количество стрелкового оружия и боеприпасов, несколько батарей 76-мм полевых пушек. Блокировав польскую группировку и установив несколько громкоговорителей, советское командование начало освещать текущую боевую обстановку на всех польских фронтах, на украинском, белорусском и польском языках. В конце сводки поступало обычное предложение: кто хочет дальше воевать, может отправляться на запад и юго-запад, а кто не хочет, может сразу сдаваться и в скором времени будет отправлен обратно в свой населенный пункт. Крепость простояла двое суток. Когда после первой ночи, недосчитавшись нескольких тысяч человек, которые мелкими и крупными группами покидали позиции, польские офицеры попытались расстрелять некоторых из пойманных дезертиров, в крепости начался бунт. В результате небольшой перестрелки произошло расслоение в бродящей массе. Офицеры и поддерживающий их рядовой состав окопались в Цитадели крепости, а не желающие больше воевать — во внешних укреплениях на трех островах. Вывесив белый флаг, еще десять тысяч солдат закончили свое участие в данном конфликте. Оставшиеся четыре тысячи после нескольких часов совещания решили организованно выдвигаться в направлении венгерской границы, в чем им никто не мешал.

Соприкоснувшись войсками, советская и германская стороны еще три недели обсуждали вопрос, где пройдет новая граница. Советская сторона требовала уступить ей Гродно и все польские территории восточнее границы с Пруссией. Немцы, в свою очередь требовали Хельм и все занятые советскими войсками территории на западном берегу Буга в районе Бреста и южнее. В конце концов, стороны пришли к выводу, что обсуждение новой линии границы может затянуться, а предварительно согласованная граница практически совпадающая с линией Керзона является оптимальным компромиссным вариантом для обеих сторон и отдали приказ своим войскам отойти за эту линию. Таким образом попытки Советского Союза срезать белостоцкий и львовский выступы успехом не увенчались, и Ольга не нашла существенных отличий в прохождении границы с тем вариантом развития событий, который продолжал мучить ее сознание.

Все Ольгины бойцы, бывшие заключенные режимного объекта N112/48 (на базе их объекта теперь открыли очередную школу, то ли снайперов, то ли диверсантов), получили новые должности и назначения. Но перед отъездом на новое место службы, все они в начале сентября прибыли в Москву. На совместном заседании Генштаба и Главного управления инженерно-строительных войск РККА Ольгиной группе предстояло защищать план подготовки освобожденных районов Западной Белоруссии и Украины к отражению возможной агрессии со стороны Германии.

Начал заседание товарищ Сталин:

— Товарищи, сейчас перед вами выступит руководитель службы внешней разведки — товарищ Артузов, и ознакомит с последними разведданными касающиеся военных планов нашего нового соседа — фашистской Германии. Затем выступит один из руководителей группы занимавшейся разработкой стратегической концепции построения обороны новых присоединенных территорий и планированием строительства соответствующих объектов. Это знакомый многим присутствующим, восстановленный в своем старом звании комкора, товарищ Лисовский. Он доложит нам основные принципы построения обороны этих территорий, а также планируемый объем строительных работ, количество и состав войсковых частей необходимый для прикрытия новой границы и выполнения разработанных планов. Слушаем вас, товарищ Артузов.

— Товарищи, я хочу вас ознакомить с последними данными, полученными нашей разведкой из Германии. Нам удалось получить сведения не только о планах германского руководства на ближайший год, но и о том, как представляется им развитие событий в течение нескольких ближайших лет. Генштаб вермахта уже получил задание от руководства рейха готовить планы военной операции против Франции. Начало операции планируется на конец октября, начало ноября этого года. Такое требование выдвинул Гитлер. Конкретная дата будет назначена исходя из погодных условий и степени готовности вооруженных сил к проведению операции. Против этой даты выступает большинство немецких военачальников, которые требуют дать больше времени на подготовку и не начинать операцию в условиях осенней распутицы. Немцы надеются разгромить Францию в результате стремительной наступательной операции и закончить ее не позже чем за сорок-пятьдесят дней. Существует серьезная оппозиция этим планам со стороны военных, считающих это авантюрой, но руководство партии полностью на стороне Гитлера, поэтому решение фактически принято. Максимум, что удастся военным, это оттянуть время начала конфликта до весны следующего года. После захвата Франции планируется военными и политическими методами поставить под свой контроль все континентальные страны Западной Европы.

— А какие планы у Гитлера относительно Великобритании?

— Полностью сформированных планов относительно Великобритании, на сегодняшний день нет, товарищ Сталин. Все будет зависеть от результатов бомбово-штурмовых ударов по важнейшим производственным объектам Великобритании, которые планируется провести после французской кампании. Если Германии удастся завоевать преимущество в воздухе, появляются предпосылки к успешной десантной операции. Без собственной воздушной поддержки, английский флот мало чем сможет помешать переброске войск и будет потоплен авиационными ударами в узком проливе Ла-Манша. В любом случае, решение о десантной операции не принято, и в ближайших планах фюрера не значится.

— И какие же это планы, кроме тех, что вы уже озвучили?

— До середины мая 1941-го года Гитлер планирует закончить все операции в Европе, поставив под свой контроль всю континентальную часть, сосредоточить основные силы возле границ Советского Союза и разгромить нашу страну в ходе двухмесячной военной кампании.

— Он что сумасшедший? — непроизвольно вырвалось у наркома Тимошенко, когда он услышал последнее предложение.

— Многие наши психиатры положительно отвечают на поставленный вами вопрос, товарищ Тимошенко, — совершенно серьезно ответил Артузов.

— Насколько можно верить полученной вами информации, товарищ Артузов?

— Она получена из того же источника, что информация о готовящемся нападении на Францию, товарищ Сталин. В течении ближайших месяцев ее достоверность будет видна на практике, но я думаю, задолго до апреля мы получим сведения из независимых источников подтверждающие либо опровергающие изложенное мной сегодня.

— Но вы лично не сомневаетесь в ее достоверности, правильно я вас понял?

— Совершенно верно, товарищ Сталин. Я считаю эти сведения полностью достоверными и заслуживающими как доверия, так и соответствующей реакции руководства страны.

— Хорошо. Садитесь товарищ Артузов. Товарищ Лисовский, мы готовы вас выслушать.

— Здравствуйте товарищи. На основании данных внешней разведки, перед группой военных специалистов и военных инженеров-строителей, руководством нашей страны была поставлена задача, составить план обороны вновь освобожденных районов страны и трех добровольно присоединяющихся прибалтийских стран. План должен учитывать следующие обстоятельства: все подготовительные работы должны быть закончены до мая 1941 года, все задействованные в обороне войсковые соединения должны быть размещены и подготовлены так, чтоб иметь возможность длительное время вести боевые действия с противником в условиях полного окружения. Основная задача обороны этих территорий — максимально замедлить продвижение войск противника к линии старой границы, связать боем максимальное количество частей на максимально возможный срок.

При разработке наших планов мы взяли за основу теоретическую работу товарища Ватутина и соавторов, в которой они рассматривали вопросы выбора тактики обороняющейся стороной, если противник существенно превосходит ее в механизации своей армии и, как следствие, имеет более высокую среднюю скорость марша своих механизированных частей. В работе было сформулировано понятие полосы замедления и определены основные принципы ее построения. Нами были использованы три основных положения, выдвинутые в этой работе. Первое. Наступление противника возможно лишь в случае контроля над дорогами и направлениями, проходимыми для грузового автотранспорта, являющегося на сегодняшний день основой снабжения и транспортировки личного состава. Второе. Силы и средства обороняющейся стороны должны распределяться в прямой зависимости от качества обороняемой инфраструктуры. Чем шире дорога, чем качественнее ее покрытие, тем больше усилий должно быть приложено к тому, чтоб противник не смог ней воспользоваться. Третье. Оборона строится из совокупности и взаимосвязи трех основных элементов: во-первых, подготовленных к круговой обороне опорных пунктов, защищенных заблаговременно оборудованными позициями, усиленных дотами и дзотами, во-вторых, механизированных частей действующих между опорными пунктами и в третьих, частей легкой пехоты, заполняющих своим присутствием все остальное пространство. Назначение каждого из элементов обороны очевидно: опорные пункты защищают важные коммуникационные узлы, заставляя противника либо обходить их по кругу, либо штурмовать. И то и другое требует определенной подготовки и связано как с потерей темпа наступления, так и с трудностями. В каждом случае — своими. Штурмовать сходу укрепленный пункт, это заведомо проигрышное дело, сопровождающееся неприемлемыми потерями. Необходима тщательная разведка огневых точек, план артподготовки и наступления, четко поставленные задачи каждому подразделению. Все это требует времени. Любая экономия времени будет оборачиваться большой кровью. Обход по кругу боеспособного противника, с военной точки зрения, тоже весьма непростая задача, связанная с защитой флангов будущего обходного маршрута, инженерного обеспечения этого маршрута, и многих других нюансов, хорошо известных всем присутствующим. Даже в мирных условиях построить новую объездную дорогу приличного радиуса, учитывая артиллерию опорного пункта, задача непростая и не решаемая, ни за пять минут, ни за пять часов.

Танковые и механизированные части, действующие между опорными пунктами, не дают противнику свободно передвигаться, громят его головные дозоры, заставляют основные силы разворачиваться в боевые порядки и спешить на помощь.

Легкая пехота минирует все проселочные дороги, действует из засад по основным колоннам, заставляя их останавливаться и реагировать на нападение, по возможности уничтожает мелкие разведгруппы противника, пропуская без боя крупные головные дозоры дивизионных колонн. Кроме дезорганизации походных колонн противника, вторая важная цель всех действий легкой пехоты, в том числе и минирования, является нанесение максимального ущерба транспортным средствам. Как грузовому, так и гужевому. Транспортные средства — это, с одной стороны, легко поражаемые объекты, а с другой, их недостаток становится причиной резкого замедления движения, и как следствие, темпов наступления.

Единственное, от чего мы отказались, и меня поддержали все участники группы имеющие боевой опыт, так это от мелких укрепленных пунктов ротного и батальонного уровня. В теории все выглядит красиво, да и на практике, занозу даже такого размера так просто с дороги не сковырнешь. Но это если не учитывать психологию простого бойца.

Любой командир, прошедший войну и побывавший в разных ситуациях, вам скажет, что как только боец своими глазами увидит противника и перед собой, и за спиной, так сразу у него боевой настрой падает, начинается паника, опускаются руки. Настроить его на продолжение сопротивления очень трудно, а часто и невозможно. Исходя из того, что построить круговую оборону укрепленного пункта, когда за спиной бойца видна его запасная позиция, врага нет даже близко, можно лишь начиная с уровня полка, было принято решение считать это минимальным войсковым соединением, занимающим круговую оборону. Как правило, обороняющуюся группировку усиливает танковый батальон и батальон мотопехоты, что существенно увеличивает возможности вести активную оборону укрепленного пункта.

Поскольку, крупные транспортные развязки, как правило, связаны с городами, городками или крупными сельскими населенными пунктами, мы привязали практически все укрепленные пункты к существующим городам и селам. Это, в свою очередь, дало возможность так спланировать ресурсы, жестко ограниченные по срокам, чтоб получить в результате оборонительные сооружения приемлемого уровня защищенности.

Если к принципам планирования вопросов нет, то можно переходить к карте и рассмотреть наши предложения по конкретному воплощению изложенных положений.

— Что произойдет с гражданским населением тех городов и городков, которые вы выбрали в качестве укрепленных пунктов?

— По плану, все население моложе сорока пяти лет после объявления тревоги первого и второго уровней эвакуируется вглубь страны, остальное расселяется по близлежащим селам.

— Стариков значит, врагам оставлять будем?

— Это означает, что население моложе сорока пяти лет эвакуируется в принудительном порядке, все остальное — в добровольном.

— Сколько, согласно вашим оценкам, сможет продержаться средний опорный пункт, до того как будет захвачен противником и как согласно вашим планам должен действовать командующий опорным пунктом?

— Перед тем, как ответить на поставленный вопрос, хочу сделать общее замечание. Все запланированные препятствия на пути противника имеют одну общую особенность. Чем быстрее ты будешь двигаться, тем больней и кровавей будет твой путь. Это как через колючий кустарник. Чем медленней и аккуратней двигаешься, тем меньше вероятность поранится. Это же касается и взятия опорного пункта. Если все делать правильно, то не меньше пяти-шести суток при наличии необходимых сил и средств. Можно быстрее, но придется дорого заплатить кровью. Гарнизон опорного пункта должен держать оборону, сколько сможет. Естественно, существуют конкретные условия, когда командир отдает приказ на прорыв, предварительно согласовав этот вопрос с начальством и командованием частей легкой пехоты действующей поблизости. Совместным, встречным ударом, задействовав авиационную поддержку, они прорывают окружение, увозят раненых и остатки гарнизона в леса. Условия эти четко выписаны в приказе и все бойцы гарнизона знают, что они не смертники и после выполнения задачи выйдут из окружения в расположение частей легкой пехоты. Хочу отдельно отметить, что единственная задача, поставившая реальные проблемы перед вермахтом в польской кампании, которую он не смог решить традиционными методами, был штурм Варшавы. Поляки сами капитулировали после начала массированного бомбометания, хотя с военной точки зрения могли держаться еще очень долго. Подчеркну, что массированные бомбардировки оказали в первую очередь психологический эффект среди цивильного населения, не вызвав ни значительных потерь среди защитников, ни значительного ослабления их оборонительных рубежей. Еще одним интересным фактом этой кампании является то, что поляки, после прорыва их оборонительных рубежей, увели свои части в леса и в зону бездорожья, после чего начали фланговое давление на коммуникации противника. И это создало реальные трудности продолжению наступления. Но отсутствие заранее подготовленных баз, складов боеприпасов и продовольствия, естественно, привело к тому, что несмотря на эффективность боевых операций такого рода, они быстро выдохлись по вышеназванным причинам.

— Товарищи, я предлагаю дать возможность товарищу Лисовскому, до конца изложить нам конкретные планы на карте с цифрами и датами, чтоб мы имели полное представление, а уже потом переходить к вопросам. Продолжайте, товарищ Лисовский.

Обсуждение доклада вышло горячим. Работники Генштаба наконец-то увидели представителей той таинственной группы, разработавшей планы польской операции, которые были вручены им в конце июля представителями НКВД. С пометкой Тимошенко, взять полученные планы за основу и в трехдневный срок подготовить свой вариант. Нынешняя ситуация выглядела аналогично. Не успели войска выйти на новую линию границы, как уже обсуждаются готовые планы ее обороны и можно не сомневаться, что завтра эти планы поступят в Генштаб с аналогичной пометкой наркома обороны. Что и подтвердил в своем заключительном слове хозяин кабинета, в котором проходило совещание.

— Завтра все эти планы официально поступят в Генштаб, как разработка группы военных специалистов НКВД. Задача Генштаба в недельный срок подготовить свой вариант и приступить к практической работе по реализации намеченных планов. Времени на раскачку нет. Через десять-пятнадцать дней на всех запланированных объектах должны начаться строительные работы. Люди, разрабатывавшие эти планы, получили новые назначения и скоро возглавят подготовительные работы на многих из названных объектов. В случае войны им же предстоит на практике доказать, что они не ошиблись в своих планах. Надеюсь, все присутствующие со всей серьезностью отнесутся к решению поставленных перед ними задач. А сейчас перед нами выступит товарищ Баторский, который доложит разработанные планы по освобождению Бесарабии и земель северной Буковины.

После этого прошло уже две недели. Все ее подопечные давно уже уехали готовить свои опорные пункты на присоединенных территориях согласно разработанным планам. В рабочей силе недостатка не было. Многочисленным военнопленным, перед тем, как отпустить их по домам, предлагали заработать денег на стройках. Естественно, многие соглашались. У всего населения присоединенных территорий остро чувствовалась нехватка советских денег, а польские никто не брал.

К середине сентября закончился ввод советских войск во все прибалтийские страны. После того, как стало понятно, что ни Германия, ни Великобритания не станут на защиту прибалтийских стран своими воинскими контингентами, они были вынуждены подписать соответствующие договора с Советским Союзом.

Великобритании было все равно, кому достанутся эти карликовые страны, в любом случае их аннексия служила топливом в будущем конфликте между Германией и СССР. Гитлер считал эти земли германскими еще со времен Левонского ордена, а для Советского Союза их аннексия Германией была неприемлема со стратегической точки зрения.

Однако в планы Гитлера не входило портить отношения с Советским Союзом в данный момент, поэтому и Германия, и Великобритания, посоветовали прибалтам не дергаться, а расслабиться и постараться получить удовольствие. Дальнейшее развитие событий не заставило себя ждать: коммунистические партии этих стран, выйдя из подполья, потребовали провести внеочередные демократические выборы. Их исход и последующие решения были для Ольги очевидны.

Если в отношении прибалтийских стран события практически не отличались от мероприятий разработанных Ольгиной группой, то в отношении Румынии руководство страны решило времени не терять. Еще в начале сентября послу Румынии в СССР вручили обращение правительства Советского Союза к правительству Румынии с предложением до конца сентября освободить от своего присутствия и передать законному владельцу исконно русские земли Бесарабии и часть земель северной Буковины по левому берегу реки Прут от Снятына и до границ Бесарабии. Это существенно упрощало определение новых границ с Румынией, поскольку граница Бесарабии с Румынией на большом участке определялась именно по берегам этой реки. К обращению прилагался новый мирный договор, в котором фиксировались новые границы между государствами и добрая воля жить дальше в мире, дружбе и добрососедстве. Чтоб соседи не сомневались в серьезности намерений, советские пограничники взяли под свой контроль все мосты через Днестр, а воинские подразделения, не спеша, накапливались на левом берегу.

Объявив частичную мобилизацию, король Румынии Кароль 2-й, очень нервно отреагировал на такую пропозицию Советского Союза, хотя ничего нового в ней не было. Начиная с 1918 года, руководство страны неоднократно заявляло, что никогда не согласится с аннексией Бесарабии, и неоднократно предлагало Румынии начать прямые переговоры по урегулированию этого вопроса.

Понимая, что самим воевать с Советским Союзом будет, мягко говоря, даже не смешно, румынские дипломаты начали выяснять, кто им поможет в этой беде. Но поскольку в Бесарабию никто деньги не вкладывал, даже румынский частный капитал, не говоря уже об иностранном, то ввязываться в войну за эти территории никто желанием не горел. Тем более, что дипломаты Советского Союза четко объяснили всем заинтересованным сторонам: в случае мирного урегулирования конфликта советские войска останутся на левом берегу Прута. Но если Румыния решится на войну, то никто не знает, как завершится эта авантюра, пострадают ли при этом нефтепромыслы и на каких условия возможно послевоенное урегулирование, а Советский Союз заранее никому ничего гарантировать не может.

Германия предложила Румынии помочь трофейным польским оружием под будущие поставки нефти. Франция и Англия тоже предложили поставки оружия, но только под немедленный расчет. Неофициально все порекомендовали Румынии не дергаться, отступить и готовиться к войне. А вот когда начинать войну и с кем, ей подскажут старшие товарищи.

В румынской элите желающих в одиночку схлестнуться с Советским Союзом было явное меньшинство. Адекватно мыслящие люди понимали, что разгром неизбежен, поэтому лучше поступиться малым, чем потерять все. Тем более, что подавляющее большинство вообще ничего не теряло.

Ольга немножко волновалась, ведь она дала прогноз, что Кароль 2-й, в конце концов, отступит и начнет торговаться насчет сроков. Но она также предупредила, что готовиться нужно серьезно, как к вооруженному конфликту, чтоб любой разведке было понятно, никто не блефует и готов к любому развитию событий, вплоть до полной оккупации Румынии.

По приезде в Москву в начале сентября, Ольге выделили комнатку в комуналке, небольшой кабинет в здании ИНО, должность независимого аналитика по анализу текущих мировых политических событий и тенденций их развития.

Первым ее заданием значилось детально обосновать старые предложения по организационной структуре присоединенных территорий, а также, дать прогноз политического развития СССР после предполагаемого военного конфликта с Германией. На все ее возражения и просьбы о другой работе, непосредственно связанной с подготовкой к будущему конфликту, ей было сказано:

— Товарищ Сталин просил тебе передать, что для него очень важно понимать, хотя бы в общих чертах, на основании каких соображений были сформулированы твои рекомендации касательно статуса прибалтийских стран после присоединения к СССР. Они в корне расходятся с теми наметками, которые были у него по этому вопросу. Но он готов изменить свое мнение, если ему будут представлены более убедительные доказательства целесообразности такого решения. Только после этого можно будет говорить о новом назначении для тебя. И еще одно. Хочу тебе напомнить, что все эти годы, товарищ Сталин очень внимательно относился к твоим прогнозам и твоим пожеланиям. Поэтому, рекомендую тебе так же внимательно отнестись к его пожеланию, тем более, что время торопит. С Западной Украиной и Западной Белоруссией все ясно. До войны эти территории будут иметь особый статус, а после войны можно будет решать, есть ли смысл делать их автономными и как. А вот по прибалтийским странам и Бесарабии решения придется принимать в недалеком будущем. И тебе нужно хорошо поработать, чтоб к твоим весьма необычным предложениям всерьез прислушалось руководство страны. Я надеюсь, это у нас первый и последний разговор на эту тему, товарищ старший лейтенант. Идите работайте.

— То, над чем я сейчас буду работать, я напишу от руки, в единственном экземпляре, и передам товарищу Сталину из рук в руки. Это обязательное условие, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга. Не согласны — можете уже меня отдавать под трибунал.

— Мне хватает своих секретов. О вашем решении я сообщу товарищу Сталину. Уверен, он не будет иметь ничего против. Когда вы предполагаете закончить эту работу? Две недели достаточно?

— Для чернового варианта, вполне.

— Вот и отлично.

Два дня назад, она передала все записи и коротко объяснила, что данный прогноз развития международной ситуации справедлив лишь в случае затяжной войны с Германией, вынужденного союза СССР с Англией и САСШ и полного разгрома Германии и Японии. Но при этом отметила, что прогноз по развитию внутриполитической ситуации может повториться и в случае более благоприятной международной обстановки. И вот уже два дня она готовилась к разговору, который должен был прояснить ее ближайшее будущее.

"Провидцев, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах", — эта, взявшаяся неизвестно откуда и влезшая в ее мозг фраза, заезженной пластинкой крутилась уже который день подряд и не давала нормально работать.

"Ликвидировать меня, особого смысла нет, а польза, какая никакая, есть. Так что всерьез будем волноваться ближе к 1953-му. Делиться персональной провидицей не каждый захочет. Вот тогда и будем думать... у каждого дня достаточно свои забот... Саша не пишет... с глаз долой, из сердца вон..."

За эти пятнадцать дней прошедших после его отъезда, Ольга написала ему уже три письма и ни на один еще не получила ответа. Умом понимала, что работы у комкора Тодорского столько, что в гору глянуть некогда, а сердце все равно болит, когда тоска подступает так близко, заслоняя слезами окружающую действительность...

— Пара тода ла вида, те кьеро! Пара тода ла вида ... (На всю жизнь, тебя люблю), — произнесла она вслух, как выдохнула наболевшее... видимо чересчур громко.

— Вы что-то хотели? — почтительно поинтересовался тут же появившийся официант. Молодая, красивая девушка со шпалами старшего лейтенанта НКВД и двумя орденами на груди не могла не вызывать интерес.

— Да... принесите еще одно мороженое, пожалуйста...

— С удовольствием! Пара тода ла вида, надо будет запомнить.

— Пара тода ла вида, те кьеро...

— Спасибо, я запомню. Вы, наверное, в Испании воевали...

— Будем считать ваш вопрос риторическим, молодой человек. Вы меня правильно поняли? — ее глаза стали чужими и холодными. Интересная девушка вдруг стала похожей на кобру перед прыжком. Официант живо вспомнил ту экскурсию в серпентарий и кобру, которой как раз запустили несколько живых мышей в стеклянный ящик. Он вдруг очень хорошо представил, что чувствовала бедная мышь...

— Да, да, конечно, извините, сейчас будет, — с трудом перебирая одеревеневшими ногами, он поспешил за мороженым.

Ей не хотелось пугать симпатичного официанта, но еще меньше ей хотелось, чтоб у него вдруг возникли проблемы из-за невинного разговора. Она не могла сказать, кто приглядывает за ней в этот момент, но было бы глупо рассчитывать, что ее отпустили погулять одну. Спасибо, что в глаза не лезут, одно это дорогого стоит...

Когда она вернулась после прогулки на работу, ей сообщили что на 19-00 ей выписан пропуск в Кремль.

* * *

— Здравствуйте, товарищ Сталин.

— Проходите, товарищ Стрельцова, присаживайтесь, разговор у нас будет длинным...

Сталин достал трубку и, меряя шагами кабинет, начал медленно набивать ее табаком.

— Почитал я ваше последнее сочинение... вы правильно сделали, что не показывали никому этот документ... а теперь я бы хотел от вас услышать не голые предположения о течении будущих событий, а обоснование, почему так случится.

— Как я писала в преамбуле, точно такого развития событий уже не будет, товарищ Сталин...

— Я не жалуюсь на память. Не нужно повторяться. Отвечайте по существу. Международные события меня мало интересуют, но вы сами написали, что внутриполитические процессы будут развиваться по схожему сценарию вне зависимости от внешней обстановки. В первую очередь меня интересуют обоснования вашего долговременного прогноза на реставрацию капитализма в нашей стране и ваши предложения руководству страны возглавить этот процесс.

— К сожалению, я никогда не интересовалась теорией построения социалистического общества, но главная ошибка допущенная в нашей стране, с моей точки зрения, заключается в том, что понятие — изжить, было заменено понятием — уничтожить. Мы решили, что достаточно уничтожить капиталистические отношения в обществе, причем уничтожить под корень, как победят социалистические. Что противоречит той же теории Маркса и Ленина, которая требует, чтоб старые отношения изжили себя. Новое общество будет жизнеспособным, если победит старое в честной конкурентной борьбе. Но для этого нужно перестать видеть в старом врага, а увидеть соперника. С врагом ты не можешь соревноваться, с ним можно только бороться. Позволю себе наглядный пример. Представим себе человека, создавшего с нуля некое частное предприятие, весьма эффективное и дающее доход. Он весь этот доход тратит на образование своих рабочих и их детей, новые научные разработки, на себя и свою семью тратит самую малость, скажем не превышающую зарплаты директора государственного завода, а все свое предприятие после смерти завещает государству или некой общественной благотворительной организации. Так кто он — капиталист или коммунист? Я понимаю, что если он весь доход тратит на себя, жует рябчиков, прожигает доходы ради своего удовольствия, то ответ на поставленный вопрос очевиден. Но ведь это говорит только о том, что зло не в капиталистических отношениях, а в самом человеке...

В своем докладе я описала два принципиально разных примера устойчивого развития стран под руководством Коммунистической партии. Первый пример — это путь, который изберут в будущем Китай, Вьетнам и целый ряд других стран. Путь, который можно условно назвать управляемой капитализацией общества. Это весьма сложное понятие, которое совершенно не отменяет государственной собственности и ее главенствующего положения в обществе, а отводит доминирующую роль в процессах управления экономикой страны внутреннему рынку. Второй пример — Куба. Здесь изначально под боком будет САСШ, богатейшая капиталистическая страна, которая всю историю существования социалистической Кубы будет пытаться ее задушить, экономически, военными средствами, пропагандой. Кубинцы выработают свой, весьма эффективный способ идеологической работы. Они соединят теорию коммунизма с религией, что весьма просто с точки зрения морали и провозглашаемых ценностей. Социализм станет богоугодным обществом, учение Иисуса Христа — предтечей коммунистических идей, что позволит кубинцам отодвинуть в сторону экономическую конкуренцию, в которой они безнадежно проигрывают. Зато они преуспеют во многом другом, обогнав подавляющее большинство стран мира в продолжительности жизни, уровне образования, медицины, спорте, культуре и искусстве. И к их обществу, к их примеру, станут внимательно присматриваться политические деятели многих стран Латинской Америки, которые разочаруются в неуправляемом капитализме и поймут, что капиталистические отношения только тогда приносят пользу обществу, когда находятся в крепкой государственной узде.

Хочу отдельно подчеркнуть. Какой бы путь развития не выбрало руководство страны, важнейшей предпосылкой успеха, является консолидированная национальная элита, желающая стабильного развития своей страны и благополучия ее жителям. Хочу это особо подчеркнуть. Не всемирной революции, не поисков солидарности трудящихся разных стран, которого нет и не будет, а в первую очередь успеха своей стране и четкого понимания — чем сильнее твоя страна, тем больше она может сделать для всего человечества.

— Значит, вы считаете, свертывание НЭПа было ошибкой, и предлагаете нам снова вернуться к нему?

— Нет, я не считаю свертывание НЭПа ошибкой. В той обстановке иного выхода сделать рывок в военной промышленности и подготовить страну к войне не было. Но очень скоро, после появления ядерного оружия сложится реальность, когда прямая военная интервенция против нашей страны станет невозможной. Вот тогда любое промедление с переходом к рыночным методам управления экономикой будет усугублять диспропорции в экономике. Рынок — это просто инструмент управления. Он не может быть ни плохим, ни хорошим. Как наган. Все зависит, в чьих он руках. Но если вы скажете, что наган — это буржуазное изобретение, предназначенное для закабаления трудящихся, будете бросать камни из пращи, потому что булыжник — это оружие пролетариата, то итог противостояния закономерен.

Частная инициатива в социалистической рыночной экономике должна занять свое место и приносить пользу обществу. Существующие формы управления всеми институтами нашего государства в настоящее время копируют военные и представляют собой жесткую иерархическую структуру. И это хорошо, потому что в военное время поможет сохранить управляемость государством и мобилизовать, если потребуется, все ресурсы общества. Но в недалеком будущем, эта система станет тормозом развития экономики. Существуют люди и их немало, которые очень плохо работают в условиях жесткой иерархии, а с другой стороны, показывают великолепные результаты, если получают возможность работать самостоятельно или во главе созданного ими коллектива. Как правило, они весьма инициативны, способны на нестандартные решения, но при этом часто неуживчивы, на ножах с начальством. Одиночки, лидеры, они чахнут в условиях жесткой иерархии. Частный сектор экономики это их природная ниша, где они не скованы структурой, а рискуют лишь своими и заемными средствами. С другой стороны, частный сектор развязывает государству руки для решения глобальных задач и легко берет на себя те сферы экономики, где государство крайне не эффективно — сферу обслуживания и мелкорозничную торговлю. Там где у государственной структуры будут в штате: грузчик, бухгалтер, продавец, уборщица, и директор магазина, в частном секторе все это будет делать один, максимум два человека, муж с женой.

— По-вашему выходит, что плановая экономика уступает рыночной в эффективности?

— Не нужно ничего противопоставлять друг другу. Это как снайперская винтовка и пистолет-пулемет. Они не противостоят, они дополняют друг друга на поле боя. Думаю, мы сейчас зацепили одну из болевых точек. Между трудом и капиталом, между разными классами в обществе, безусловно, существуют противоречия. Но считать их непреодолимыми является большой ошибкой. Даже враги на поле боя, как пример предельного антагонизма, могут прекратить войну, заключить перемирие и договориться. А уж тем более люди, живущие в одном обществе. Единственное условие — правящая элита должна думать о прогрессе своей страны, а не стоять на службе одного класса. Как показала история, не имеет значения какого. Пока мы не осознаем, и не отразим в своей идеологии того факта, что предприниматель, тот, кого обычно называют мелкобуржуазный элемент, это не враг, а союзник, такой же, как интеллигенция, а то и ближе. Если мы не поможем ему всеми силами трудиться, как на собственный карман, так и на благо всего общества, то не сможем добиться стабильного развития экономики и общественных отношений, сбалансированных с точки зрения диалектики. Китайский товарищ Ден Сяопин, лет через тридцать скажет по этому поводу фразу, ставшую крылатой, — "Неважно какого цвета кошка, главное, чтоб она ловила мышей".

Но еще раз подчеркиваю. Основная проблема, основная задача правящей партии, это выработать действенные механизмы обновления правящей элиты и поддержания ее в боевом тонусе. Это задача, стоящая перед любым обществом. Как только правящая элита теряет хватку, страна скатывается на грань катастрофы. Здесь самый верный и проверенный рецепт — это пряник и кнут. И то, и другое должно быть большим и толстым. Как получаемые блага от общества за добросовестную работу, так и наказание. Предателей страны беспощадно уничтожать по приговору суда на территории любой страны мира. Неплохо бы это записать отдельным законом, обязательным для выполнения соответствующими органами. И не нужно стесняться, лицемерие это инструмент европейской цивилизации, которым она владеет безупречно и нам даже не нужно пытаться играть в их игры. Наша сила в правде. Эту правду должен знать каждый гражданин нашей страны и видеть, как она реализуется на практике.

Немаловажная задача создать открытую и объективную систему оценки деятельности управленца и государственного служащего. Мне видится некая система балов. Каждое дело, каждая задача, стоящая перед управленцем, оценивается по выработанной шкале сложности, а затем оценивается успешность решения поставленной задачи. В спорте так оценивают, например, прыжки с вышки. Сложность прыжка и качество выполнения. Чтоб каждому служащему было понятно, сколько у него балов, какой у него рейтинг, а сколько у других претендентов на некую вакантную должность. Это заметно бы упростило и вышестоящим руководителям работу с подчиненными им кадрами. Хочу особо подчеркнуть, что я не предлагаю ничего нового. Любой руководитель оценивает подчиненных по схожему принципу. Но человек существо субъективное. Именно поэтому прыжки в воду судит не один судья, а целая группа. Поэтому формализация оценки деятельности управленца и ее открытость, с моей точки зрения, является важным условием объективного карьерного движения служащего и борьбы с кумовством и предвзятостью. Почему токарю или фрезеровщику назначают разряды, а управленцам, нет? Это и плохо, и несправедливо.

Также было бы неплохо прописать возрастные рамки на каждый уровень партийной и государственной должности. Скажем, высший уровень руководства страны — от сорока пяти лет до семидесяти, первый уровень: наркомы, руководители краев и союзных республик — от сорока до шестидесяти пяти, руководители областей, крупных производственных объединений, высший командный состав РККА — от тридцати пяти до шестидесяти пяти, и так дальше.

— Значит, вы мне предлагаете через десять лет пойти на пенсию, правильно я вас понял?

— Через десять лет и четыре месяца, если быть скрупулезным, а в остальном, да, я мечтаю, чтоб был принят такой закон, и вы первым бы подали пример его выполнения. Чтоб ваш приемник поработал какое-то время, чувствуя поддержку, имея возможность спросить совет в сложной обстановке. В конце концов, бывших руководителей страны не бывает, как и бывших чекистов. При условии, если они своевременно озаботились вопросом приемника.

— Смело... вы, наверное, единственный человек в стране, товарищ Стрельцова, кто посмел мне такое предложить...

— Мне нечего бояться. Моя жизнь не имеет никакого значения. Значение имеет только будущее страны. Вы можете допустить серьезную ошибку, товарищ Сталин, пустив дело на самотек, по принципу, — "не дети, разберутся сами", и моя обязанность предупредить вас об этом.

— Ваша позиция мне давно понятна. Если бы не это, никто бы с вами не разговаривал...

Он надолго задумался, раскуривая трубку и меряя шагами кабинет. Потом неожиданно спросил:

— Вы ведь коммунист, товарищ Стрельцова?

— Так точно, товарищ Сталин!

— И при этом пишите, что многие проблемы в том будущем страны, которое вам видится в ваших сновидениях, имеют свою причину в ошибках допущенных товарищами Марксом и Лениным в их научных работах, канонизацией этих работ, отсутствием серьезного научного анализа и творческого развития идей построения коммунистического общества. Так почему же вы не привели в своей работе эти замеченные вами ошибки и не провели их анализ?

— Я не специалист по общественным наукам, и цели моей последней работы были несколько иные. Я лишь вскользь упомянула причины приведшие, с моей точки зрения, к такому развитию событий. Со своей стороны хочу отметить, что товарищи Маркс и Ленин были обыкновенными людьми. Они не были небожителями, мессиями и пророками. Поэтому делали ошибки. Задача ученых эти ошибки находить и исправлять, развивать теорию дальше, как это делают физики, математики, химики и представители других наук. Если ученый только цитирует классиков, считая их непорочными, то он не ученый, а попугай. К сожалению, количество попугаев в общественных науках растет с каждым днем, а в будущем станет доминирующим.

— Вы можете прямо сейчас, назвать мне хоть одну ошибку, чтоб подтвердить все вами написанное?

— Я специально не занималась этими вопросами, но, пожалуйста, давайте. Возьмем, к примеру, теорию смены общественных формаций, как результат классовой борьбы между антагонистическими классами. Эта красивая теория не имеет ничего общего с реальностью, и я рискну утверждать, что не существует ни одного факта ее подтверждающего.

— Интересно, интересно... так чего, по-вашему, нет — классов, классовой борьбы или смены общественных формаций?

— Нет смены общественных формаций из-за классовой борьбы.

— Из-за чего они, по-вашему, тогда меняются?

— Из-за чего угодно, только не вследствие классовой борьбы. Возьмем, к примеру, переход от рабовладельческого строя к феодальному, который, якобы, наступил вследствие борьбы рабов, порчи ими хозяйского инвентаря и прочих партизанских действий. По ходу дела отметим, что феодальный строй должен характеризоваться более высокой, по сравнению с рабовладельческим, производительностью труда. Так вот. Феодальный строй, наступивший в Европе после разгрома варварами Римской империи, был по своей сути деградацией рабовладельческого строя империи. Бандюки, которыми феодалы были по своей сути, устанавливали право собственности над куском земли, который они могли урвать, и людьми, что жили на ней. Поскольку бандюк умел только драться, пить и жрать, был полностью не способен организовать коллективный, высокопроизводительный труд подвластных ему людей, фактически рабов, то он делал то единственное, что умел, грабил их. Любой историк скажет вам, что производительность римского раба занятого в сельском хозяйстве, в разы превышала производительность труда крепостного, а права простого раба в Римской империи, охраняемые законом, просто грешно сравнивать с правами крепостного. Ибо у последнего прав не было никаких. Его могли совершенно безнаказанно убить, продать, изнасиловать, в то время, как владельца раба в Риме могли оштрафовать даже за беспричинные побои, нанесенные рабу. И только лет через триста — четыреста после развала Рима, мы видим возвращение классического рабства. Далекий потомок дебила-бандюка, научившийся чему-то кроме драки и пьянства, вводит панщину, барщину, как не назови, суть та же. Подневольных рабов сгоняют на панские поля, достигая за счет правильной агротехники, коллективного труду, и высшую производительность труда, и урожайность. Мало того. Скажем в Соединенных Штатах начала девятнадцатого века, по всем признакам был буржуазный строй, а на плантациях вкалывали чернокожие рабы. Точно так же в Римской империи было немало мануфактур, где работали как рабы, так и вольнонаемные работники. Так какой это строй, если учесть тот факт, что все западные государства, которые мы называем буржуазными, практически точно копируют систему управления Римской империи, выборность, юриспруденцию и все остальное? Рассмотрим еще один пример. Древний Египет. Мы называем его строй рабовладельческим. Но любой серьезный египтолог вам скажет, что в древнем Египте практически не было рабов и его строй, только не надо смеяться, ближе всего к социалистическому. Да, именно к социалистическому. Государственные служащие, роль которых очень успешно играли жрецы и их ученики, крестьяне и ремесленники, вот классовый состав египетского общества. Нет эксплуататорских классов. Нельзя же считать целым классом одного фараона игравшего роль английской королевы ибо реального влияния на общество практически не имел. Просуществовало это общество мирно и счастливо почти тысячу лет, пока его римляне не захватили. Такие вот парадоксы общественных формаций знает реальная история, а вся подгонка ее под теорию класовой борьбы является откровенной профанацией.

— Выбирайте выражения, товарищ Стрельцова!

— Слушаюсь!

— Профанация — это ваши разглагольствования на тему древнего Египта. Подобной чуши мне еще слышать не приходилось.

— Есть подробные и серьезные исследования общественных отношений в древнем Египте...

— Я еще не закончил!

— Извините...

— Идите и работайте. Мне нужно подробнейшее изложение всего того, что у вас в этой работе было намечено лишь схематично. С подробнейшим вашим анализом. Почему произошло, могло ли быть по-другому, какие ошибки допущены, кем и когда. Желательно даты, пусть приблизительные. Это очень важно... — он надолго замолчал, расхаживая по кабинету, остановился и пристально взглянул ей в глаза, — так вы говорите в 1953-м...

— Это было во сне, товарищ Сталин. Этот сон уже начал меняться... действительность будет совсем другой...

— Смерть не обманешь, товарищ Стрельцова... она приходит в назначенный срок... идите... я вас больше не задерживаю. — На один короткий миг, прожитые годы и тяжелая ноша, взятая на плечи, надавили чуточку сильнее и из-за маски несгибаемого Вождя стал виден немолодой, смертельно уставший человек... сочувствие сжало ее сердце, ибо непросто знать дату своего ухода, но она не могла не назвать. Слишком неоднозначные события ожидали страну после этой даты... очень грустные, светлые и философские стихи неожиданно завертелись в ее голове и у нее непроизвольно вырвалось:

— Разрешите, я вам стихи почитаю...

— Что? Какие еще стихи? Вы сегодня и без стихов наговорили... на пять расстрелов хватит. Идите. Работайте.

* * *

Глава 9

Машина, встретившая их на одной из подмосковных пригородных станций, въехала в открывшиеся для нее ворота, а старший лейтенант НКВД Революция Ивановна Светлова и ее порученец сержант НКВД Галина Петровна Колядко, отдали свои предписания часовому стоявшему на воротах. Старший караула сразу же побежал с бумагами в дежурку, звонить начальству. Холодное декабрьское солнце отблескивало пронзительными, слепящими лучами от белоснежных шапок укрывших густые ели, дыхание стыло на свежем, морозном воздухе.

"Вроде и отъехали от Москвы не больше чем на пятьдесят километров, значит, погода что здесь, что там, одна и та же, а кажется, что холодней градусов на десять".

Ожидая положительного решения начальника караула, Ольга лениво размышляла над психологическим ощущением температуры окружающей среды, и почему она в большом городе кажется заметно выше, чем на природе. Сходу вырисовывались следующие особенности: в городе ветер значительно слабее за счет торможения масс воздуха о многоэтажные здания, а это, в свою очередь, повышает субъективный градус окружающей среды. Постоянно перепрыгивая из одного вида общественного транспорта в другой, ныряя в подземные переходы, станции метро, заскакивая по дороге в магазины, кафе и столовые, городской житель толком на улице и не бывает, поэтому не успевает остывать и ему кажется, что на улице весьма комфортная температура. Да и реально в городе на один-два градуса температура выше, хотя это самый незначительный из вышеозначенных факторов.

"Надо срочно менять шинель на тулуп, а сапоги на валенки", — решила Ольга после размышлений о субъективном восприятии человеком объективной температуры внешней среды.

На территорию недавно созданного отдельного полка специальных средств воздушной разведки попасть было весьма непросто. Сюда поступали выпускаемые уже серийно с четвертого квартала 1939 года, комплексы радиолокационной разведки "Редут", показавшие себя с самой лучшей стороны во время последнего советско-японского конфликта в районе реки Халхин-Гол. Командующий ВВС Дальневосточной армии комдив Рычагов, возглавлявший части ВВС принимавшие участие в конфликте, докладывая товарищу Сталину свои выводы из прошедшей военной операции, особенно отметил комплекс "Редут":

— Следует честно сказать, что успешные действия нашей авиации в прошедшем конфликте оказались возможны лишь благодаря новому уровню воздушной разведки и достоверным данным о действиях ВВС противника. Бойцы воздушного наблюдения, работающие на новой, радиолокационной станции "Редут", обеспечивали командование ВВС своевременной и полной информацией о действиях авиации противника. Мы знали не только высоту, направление и скорость полета вражеских самолетов, но, что особенно важно, и приблизительный численный состав. Это позволяло нам обеспечить численный перевес в каждом боевом столкновении. Поэтому, несмотря на все прилагаемые усилия, высокую выучку японских летчиков и неплохие летные качества их техники, наше преимущество в воздухе они оспорить не смогли. Единственной пожелание — побольше такой техники в наше распоряжение. На Халхин-Голе у нас сперва был один комплекс на три воздушных дивизии. Этого было явно мало, но кроме этого, я постоянно, до прибытия второго комплекта техники, гнал от себя мысли, что мы будем делать в случае неполадок. Нам просто повезло, что первая поломка случилась после прибытия и ввода в строй второго комплекса. К хорошему очень быстро привыкаешь, товарищ Сталин, а после этой операции, я уже не представляю работу штаба любого подразделения ВВС без информации получаемой от станции "Редут". Самые минимальные потребности ВВС, это одна станция "Редут" в распоряжение каждой авиадивизии, а лучше две, основная и резервная.

Но об этом в настоящее время приходилось только мечтать. За весь 1939 год было выпущено всего шесть комплексов прошедших военную приемку. В 1940 году планировалось изготовить восемнадцать и еще столько же в первом полугодии 1941 года. Для пятидесяти авиадивизий, которые Генштаб планировал развернуть в западных военных округах, даже по одной станции не получалось. А ведь были еще крупные промышленные центры и стратегически важные производства, типа бакинских нефтепромыслов, которые руководство просто обязано было прикрыть самыми современными средствами ПВО.

"Тришкин кафтан... и так во всем", — с горечью подумала Ольга, некстати вспоминая цифры и планы выпуска 23-мм зенитных автоматов.

Наконец все формальности были закончены, Ольга получила временный пропуск, предписание обменять его завтра на постоянный, который ей вручат в особом отделе полка.

— Подойдите к телефону, товарищ старший лейтенант.

— А кому я уже понадобилась?

— Начальнику особого отдела, капитану госбезопасности, товарищу Ледневу.

— Старший лейтенант внешней разведки Светлова у аппарата.

— Товарищ старший лейтенант, зайдите ко мне.

Ольга в своей короткой жизни уже неоднократно встречалась с этой особой породой людей, которые любую, самую невинную фразу умеют произнести так, что после этого, вместо желания продолжить разговор, возникает острое желание дать собеседнику в рожу. Даже если он на другом конце провода. Задавив родившийся порыв на корню и проигнорировав услышанное, Ольга попыталась скопировать тон и модуляции голоса капитана.

— Товарищ капитан, соберите у командира полка, на 11-00, всех командиров ведущих занятие с курсантами. Там и познакомимся. Дайте указание начальнику караула, чтоб бойцы помогли нам отнести вещи в комнату, показали где у вас оружейная, у меня с собой опытные образцы оружия и боеприпасов, не хочу их хранить в комнате. Затем проводят нас в столовую, мы еще сегодня не завтракали. Возьмите трубку, товарищ сержант, — она протянула трубку начальнику караула.

Скрипнув зубами, капитан отдал соответствующее распоряжение сержанту караула и позвонил начальнику особого отдела московского ПВО, в составе которого и был создан новый полк.

— Товарищ майор, тут к нам прислали с инспекцией некую Светлову, старшего лейтенанта внешней разведки. У нее на руках предписание, подписанное наркомом ВВС Смушкевичем. Там сказано, что все ее указания обязательны к выполнению командованием полка. Так эта дамочка уже взялась и мной командовать, хотя мой отдел под ее предписание не подпадает.

— Ты, капитан, сам догадаешься, куда свой гонор засунуть, или тебе подсказать? До особого распоряжения выполнять приказы Светловой, как мои личные. Вопросы есть?

— Никак нет!

Майор понятия не имел, кто такая Светлова, но он очень много слышал о службе внешней разведки возглавляемой легендарным Артузовым. Тот был одним из немногих работников НКВД, не только сохранившим свою должность, но и сумевшим отпочковаться от всесильного наркомата внутренних дел в отдельное управление. К тому же он хорошо понимал, что значит предписание подписанное самим наркомом ВВС.

Опечатанное оружие в брезентовом чехле и запломбированный цинк с патронами, зданные на хранение в местную оружейку сразу вызвали оживленную дискусию у местных любителей стрелкового оружия. Опытный народ, прощупыванием брезента почти правильно определил, что в брезенте новый автоматический снайперский карабин. Оптический прицел, тактический глушитель и газоотводная трубка прощупывались легко, а сложить два плюс два здесь могли многие. Особенно если речь шла не о математике, а о стрелковом оружии.

История этого карабина была непростой. Военные требовали у конструкторов и руководства страны обеспечить армию, как они выражались, полноценным автоматическим стрелковым оружием, а не этим дешевым барахлом, плюющимся пистолетными пулями на двести метров. Понимая, что если пустить это дело на самотек, то может произойти то, что было в Одессе, Ольга воспользовалась правом НКВД заказывать разработку оружия для своих нужд.

Первым делом она составила подробное техническое задание на новый патрон 6,5х39, где указала приблизительный вес пули — 7 грамм, ориентировочную скорость — не меньше 770 м/сек и кинетическую энергию пули — около 2000 Дж. Весной 1939 года, собрав все необходимые подписи, техзадание пришло к оружейникам разрабатывающим боеприпасы. Чтоб не терять времени и не показывать военным полдела, сразу же отправила и заказ на оружие. Как известно, есть такие люди, которым полдела не показывают. Во избежание. Именно поэтому, Ольга сразу направила Симонову техзадание на самозарядный карабин под будущий патрон, а Токареву, техзадание на ручной пулемет с ленточной подачей патронов.

Конструкторам сообщались ориентировочные параметры будущего патрона, и рекомендовался, как заменитель, патрон к Арисаке с уменьшенной насыпкой пороха, имеющий маркировку гильзы с латинской буквой "G" (от японского слова "гендзю" — уменьшенный). Его кинетическая энергия лишь незначительно превышала таковую у разрабатываемого патрона, геометрия гильзы аналогична, поэтому, можно было смело чертить и изготавливать опытный экземпляр оружия, а под новый патрон лишь изменить размеры камеры затвора.

Токарев сразу же взялся за работу, тем более, что в последние годы он поднаторел в разработке пулеметов с ленточным питанием, а новый заказ, это и премии, и надбавки к зарплате. А если оружие пойдет в серию, то это еще, и правительственные награды, и многие прочие блага.

Товарищ Симонов сперва поинтересовался, что это за странный заказ и откуда у него ноги растут, (товарищ Симонов был человек известный и вхож во многие кабинеты). Узнав, что к заказу причастна внешняя разведка, сразу же написал замечания к полученному техзаданию, так, чтоб всем было понятно, что он думает о специалистах составляющих такое ТЗ.

Симонов недолюбливал внешнюю разведку. Ему было хорошо известно, что именно эта организация приложила руку, чтоб зарубить серийное производство АВС. После этого, как будто в насмешку, из этой конторы приходят рукописные наброски схемы примитивнейшего пистолета-пулемета со срочным заданием разработать по этой схеме конструкцию и опытный образец ПП под патрон 7,62х25. На все его предложения что-то улучшить или изменить, отвечали категорическим отказом. На удивление автомат получился очень удачным и послушным в руках. ТТХ были не хуже, а в чем-то и лучше чем у автомата Дегтярева, а по цене — в десять раз дешевле.

Эту свою самую известную разработку, уже насчитывающую два миллиона выпущенных экземпляров, за которую он получил весьма неплохие деньги, Симонов тихо ненавидел. Во-первых, это была не его конструкция, а какого-то неизвестного чилийца, у которого вездесущая внешняя разведка украла принципиальную схему. Во-вторых, все его коллеги по цеху уже просто задолбали его своими усовершенствованиями, которые они ему постоянно предлагали, упорно настаивая на модификации изделия. А потом обижались, что он их, якобы, игнорирует.

В частности, в замечаниях к полученному ТЗ по самозарядному карабину, он отмечал, что кроме кинетической энергии, большое значение для правильного проектирования автоматики имеет вес пули, импульс отдачи и точное значение скорости пули в различных участках ствола. Поэтому, проделанную работу под патрон к Арисаке, придется повторить, когда будет готова пробная партия новых патронов. Если заказчик готов оплатить двойной тариф, то КБ уже готово взяться за работу, а если нет, то на нет и суда нет.

Ольга раздраженно отписала, что если это так важно, то наверняка в таком известном КБ найдется специалист умеющий держать в руках ножовку и способный отпилить два грамма от стандартной девятиграммовой арисаковской пули. После такой переделки, все указанные в письме замечания снимаются автоматически, и у весьма уважаемого конструктора есть ровно неделя времени, чтоб либо согласиться на стандартную оплату такой разработки, либо сосать лапу. Заказ будет передан другому КБ.

Отписав ответ на замечания, Ольга еще долго думала, какие пакости можно устроить известному конструктору, чтоб у него не было ни времени, ни желания писать такие письма. Тут ее богатая фантазия разворачивалась от простеньких фокусов типа смеси железных опилок с эпоксидной смолой в замочную скважину, до отстрела из снайперской винтовки разных выступающих частей тела не имеющих существенного влияния на творческий процесс.

"Жизнь простого советского конструктора в большом мегаполисе полна опасностей и неприятных сюрпризов", — удовлетворенно резюмировала она, чувствуя, что настроение резко приходит в норму. Вдруг ее голову озарила светлая мысль, и ей захотелось закричать известную из классической литературы фразу: — "Ай да Пушкин, ай да сукин сын!".

Она тут же изменила ТЗ на новый патрон, требуя стальной сердечник пули сделать тупоконечным, а внешнюю оболочку оставить остроконечной.

"Надо Симонова поблагодарить за его письмо. Если б не написала ему про ножовку, никогда до такой конструкции не додумалась бы", — радостно думала Ольга, чертя эскиз будущей пули.

Немало ей еще пришлось потрудиться, доказывая очевидное — придуманная ею пуля никак не противоречит Гаагским соглашениям, ибо они разрешают применение тупоконечных пуль. Все пистолетные пули являются тому ярким подтверждением. И винтовочные тупоконечные пули всем хорошо известны. А запрещает соглашение наконечники, которые, сминаясь в теле, становятся по диаметру больше чем начальный калибр, что к данной пуле не имеет никакого отношения.

Да, ее пуля имеет тенденцию к опрокидыванию и кувырканию в теле, как и всякая продолговатая пуля конической формы, что должно быть известно всем изучавшим физику в объеме восьми классов. Почему у ее пули это происходит намного чаще чем у винтовочной? Это тоже понятно всем изучавшим физику. Если вы бросаете копье с острым наконечником, то оно втыкается, а если бросаете копье с тупым наконечником, то оно ударяется о мишень и начинает проворачиваться. Центр тяжести стремится вперед и возникает вращательный момент, переворачивающий копье. То же самое происходит и с пулей, а смещенный назад, вследствие конической формы, центр тяжести, только усиливает этот эффект. А почему никто не выпускает пуль с тупоконечным сердечником и остроконечной оболочкой, так это именно потому, что советская научная мысль самая передовая в мире, или в этом сомневаются те, кто задает настолько глупые вопросы?

В конце концов, новинку утвердили, очень понравились военным результаты тестирования, а Симонов достаточно быстро разработал самозарядный карабин к новому патрону. Пуля весом в 6,7 грамма вылетала со ствола со скоростью 780 м/сек, показывала очень неплохую баллистику, а по останавливающему действию превосходила девятиграммовую пулю от Арисаки и не уступала винтовочной пуле 7,62 мм. Пробивное действие было похуже, но с четырехсот метров стальную пятимиллиметровую каску пробивала навылет.

И Ольга не могла отказать себе в удовольствии заиметь, как заказчик, один из первых опытных образцов СКС в снайперском исполнении и собиралась в свободное время хорошенько протестировать новинку и определить ее нишу именно как самозарядной снайперской винтовки. Как оружие пехоты, самозарядный карабин Симонова уже прошел военную приемку, показав себя, как надежное, простое в обслуживании и эксплуатации оружие, был рекомендован к массовому производству. Причем военные пробили решение, что все производства выпускавшие карабины, винтовки Мосина и автоматы ППС, со следующего года переходят на выпуск СКС, а вместо ПД, начинают выпускать ручной пулемет Токарева с ленточным питанием под новый патрон.

А пока что в стране имелись в наличии лишь считанные экземпляры СКС и все местные любители стрелкового оружия записывались у Ольги в очередь, кто, когда сможет пострелять из нового карабина. И все с энтузиазмом помогали ей соорудить импровизированное стрельбище на охраняемой территории, благо она была достаточно большой.

Но это были приятные мелочи по сравнению с основным заданием, которое поставило руководство перед Ольгой в этой командировке. Это, в первую очередь, оценить учебный процесс по подготовке новых операторов комплекса "Редут", а также учебный процесс по взаимодействию с персоналом комплекса Редут и использованию в своей работе всех его возможностей, командным составом ВВС, начиная с уровня полка. Ну и как обычно, Ольга собиралась внимательно посмотреть, кто же руководит советскими ВВС и насколько сможет тот или иной командир справиться с будущими задачами, стоящими перед этим родом войск.

И никаких прогнозов, пророчеств и доводящих до нервного срыва попыток разобраться в хитросплетении нитей Судьбы формирующих будущее. Хотя бы несколько недель...

Вечером Ольга брала в руки гитару и пробовала на излом нервы напарницы, напевая одну и ту же мелодию:

"Не вiр словам, що я тобi шепочу в ночi

не вiр i серцю що з грудей зiрватись схоче

гiтара плаче... а завтра душу огорне провина...

не я тобi спiваю...

то лиш пляшка вина

то все лиш пляшка вина..."

Напарница сломалась буквально на следующий день. Как только Ольга вечером взяла гитару, и зазвучали знакомые до боли аккорды, как Галина взмолилась:

— Революция Ивановна, вы хоть по-русски пойте, сил уже нет. Слова вроде знакомые, а понять ничего не могу.

— У тебя же фамилия хохляцкая, как же ты не понимаешь? — задумавшись на секунду, Ольга хитро улыбнулась, забренчала ту же мелодию и запела:

"Не верь словам, что я тебе шепчу в ночи

не верь, что сердце прыгнуть хочет из груди

гитара плачет, а завтра глаз не даст поднять вина

не я пою, поет бутылочка вина..." ##1

##1 Здравко Чолич "Лоше вино" перевод Марии Шутак и автора

Потерпев ее творчество еще пять минут, Галина решительно отобрала у Ольги гитару:

— Все. Хватит. Революция Ивановна, ну нельзя же так! Все мужики — козлы, так что, в петлю лезть, если тебя этот кобель белобрысый забыл? Ты что не видела, что не отпускает его жена покойная? Ест его поедом, пока к себе не заберет, не успокоится... ничего ты тут не сделаешь, Революция Ивановна. Забудь. У него его судьба на лбу крупными буквами написана... он и двух лет не проживет, поверь мне... я в таких делах не ошибаюсь...

Ольга с удивлением смотрела на своего порученца, как будто в первый раз увидела.

"Вот тебе и Галка Колядко... не простая ты оказывается деваха... так-то Оленька, век живи, век учись, а дурой помрешь... внимательней на людей смотреть надо, внимательней. И не считать себя самой умной...".

* * *

Но продержалась она на свежем воздухе всего несколько дней и уже седьмого декабря звонила начальству.

— Артур Христианович, здравствуйте! Я тут сообразила кое-что, и это кое-что может представлять интерес для многих людей.

— Неделя не прошла, как ты уехала со словами — "Господи! Неужели мне завтра уже не нужно приходить в этот осточертевший кабинет!". Что, соскучилась уже?

— Вы же знаете, у меня первым делом самолеты, ну а мальчики, а мальчики потом...

— Вот поэтому они и бегут от тебя, как от огня.

— Только не надо по живому, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга. Могли бы парня мне в порученцы определить, если вас так моя личная жизнь беспокоит...

— В Тулу со своим самоваром... там же вокруг тебя одни летчики, герои, орлы и ни одной соперницы вокруг на десять километров. Ты же Галю за соперницу не считаешь? Ладно, шутки в сторону. Ты когда будешь в управлении?

— Первый пригородный поезд приходит в Москву в 7-15, второй через час, и так дальше. Давайте, чтоб я не толкалась, пришлите машину на вокзал к 9-15. Тогда в 10-00 мы будем у вас.

— Завтра в 10-00 жду тебя в управлении.

Последние три месяца Ольга работала над заданием полученным от товарища Сталина, касательно развития страны и обстановки в мире после Второй Мировой войны. До этого она никогда не концентрировалась на какой-то теме, предпочитая действовать методом свободных ассоциаций. Много читала, изучала карты, географические названия, фамилии политических деятелей, военачальников, финансистов, предпринимателей и в ее голове начинали формироваться определенные представления связанные с прочитанным. Не обязательно сразу, иногда проходило значительное время, пока ее мозг выдавал на поверхность мысль, сформировавшуюся из бесформенных ассоциаций. Ольга ее записывала, и лишь набрав критическую массу взаимосвязанных эпизодов, выстраивала цельную картину какого-то временного периода.

Здесь же ей приходилось, вспомнив какой-то эпизод, тыкаться во тьму окружающих его событий, пытаясь разглядеть причинно-следственные связи, приведшие к данному эпизоду, и что произойдет после. Несколько раз она срывалась, настолько глубоко погружаясь в мир своих иллюзий, что теряла ощущение времени, врывалась в кабинет к Артузову и требовала срочно предупредить товарища Хрущева о последствиях его волюнтаристических решений касающихся сельского хозяйства, необходимости сконцентрировать усилия на развитии радиоэлектроники, числового программного управления, вычислительной техники.

Требовала свернуть программы изучения дальнего космического пространства и перенаправить средства на развитие сельскохозяйственной техники и многого другого, в чем мы существенно отстаем от развитых стран. На полном серьезе приносила Артузову наброски техзадания по созданию глобальной космической системы позиционирования объектов и требовала немедленного рассмотрения проекта, как одного из самых прибыльных в космической отрасли, не считая спутников связи.

Первый раз, не на шутку испугавшийся Артузов вызвал врачей, и ее увезли в больницу для душевнобольных. Долго она там не пролежала. Лечащий профессор назначил ей электрошок, новый и модный метод лечения шизофрении, тяжелых депрессивных состояний и галлюцинаций. Ему, конечно, были известны серьезные проблемы с долговременной и кратковременной памятью, как побочные явления назначаемого средства терапии. Чего профессор не знал, так это того, что Ольге также были известны негативные последствия назначаемого лечения, а истинную ценность своей, пусть несовершенной памяти она представляла значительно лучше профессора.

Зная, что спорить со светилами отечественной психиатрии опасно для ее молодого организма, Ольга решила прибегнуть к грубой физической силе. Поскольку вела она себя спокойно, не буянила, беспрекословно выполняла все указания персонала, то ее подвижность никто не ограничивал. В тот момент, когда профессор отправил сестру за уколами, назвав ей несколько незнакомых Ольге лекарств, в палате кроме него был только один дюжий санитар.

— А что это за лекарства, профессор? — спросила она, доверчиво и влюблено глядя на него своими большими, синими глазами.

— Это снотворные, душенька. Ты заснешь, а мы тебя полечим электричеством и ты проснешься совершенно здоровой.

— Ой! Тогда мне нужно срочно сходить в туалет, — застенчиво улыбнулась Ольга и доверчиво протянула руку санитару. — Помогите мне встать, пожалуйста.

— Конечно, конечно. Гриша, проведи больную.

Держась за Гришину руку, Ольга медленно встала с кровати и взглянула в его недоверчиво прищуренные глаза.

"Опытный бульдог", — мелькнуло в ее голове, пока губы медленно выговаривали:

— Спасибо! — а указательный палец свободной руки вонзился ему в глаз.

Тело санитара, потерявшего сознание от болевого шока, еще падало на землю, а Олина, сложенная лодочкой ладошка, уже ударила профессора в кадык. Пришедшая чуть позже медсестра получила несколько раз по печени и по почкам.

Живописав ей ее ближайшее мрачное будущее в случае отказа от полного и добровольного сотрудничества, Ольга в течение одной минуты привела опытного медработника в состояние дрожащего от страха существа лишенного собственной воли. После этого, Ольга, с ее помощью, связала профессора и санитара, заткнула им рты, переоделась в одежду медсестры, расспросила ее о том, о сем, и проделала с ней аналогичную процедуру, как и с предыдущими клиентами.

Вколов всем троим принесенные лекарства (не пропадать же добру), добавив каждому табуреткой по голове (чтоб не подняли шум раньше времени), она вышла из палаты с подносом в руках на котором лежали использованные иголки и ампулы, и пошла в кабинет манипуляционной сестры. Два охранника, сидящие невдалеке на стульях у стены и живо обсуждающие события прошедших выходных, не обратили на нее никакого внимания. Ведь их основным заданием было не пускать в палату никого, кроме профессора и сопровождающих его сотрудников, а девушки в белых халатах и белых косынках, так похожи друг на друга...

Никто не обратил внимания на медсестру, вышедшую из больницы в наброшенном на белый халат пальто. Может, покурить вышла, а может, начальство в другой корпус послало. Охранник на воротах забора, ограждающего территорию больницы для душевнобольных, запоздало крикнул ей в спину:

— Ты куда?

— Сейчас вернусь, — досадливо отмахнулась от него медсестра, и начала призывно размахивать руками проезжающим мимо автомобилям, предлагая оказать посильную помощь работникам советской медицины в деле скорейшей доставки их физических тел в места, где о них помнят, ждут и нуждаются.

Стоит ли удивляться, что второй или третий проезжающий мимо грузовик остановился и подобрал молодую, симпатичную медсестру. Не успел шофер открыть рот, чтоб спросить, куда хочет с ним добраться его случайная попутчица, как что-то холодное и очень острое укололо его в то место, которое каждый мужчина бережет, как зеницу ока.

— У меня в руке скальпель, — спокойно сообщила ему девушка.

— Ты что, сумасшедшая? — нервно вскрикнул водитель.

— Ага, — радостно подтвердила подлая преступница, прикинувшаяся доброй медсестрой. — Знаешь, за что меня в дурку упекли? Я своему хахалю все причиндалы отрезала, когда этого кобеля со своей лучшей подругой застала. А что я ей отрезала, так тебе того лучше не знать. — Она замолкла. Мечтательная улыбка блуждала по ее лицу, а кончик скальпеля тыкался из одной точки в другую, но все они принадлежали поверхности одного и того же органа. Холодный пот катился по лбу шофера, но он боялся смахнуть его рукой. — Все вы, сволочи, одинаковые, — злым голосом продолжила психованная попутчица, — только и думаете, куда бы засунуть то, что у вас между ног болтается. Так что, красавчик, если ты хочешь со мной расстаться ничего не потеряв, слушай, что тебе говорят, выполняй, а рот держи закрытым. А то я нервная, дернусь и все...

Приехав под окна своего кабинета, находящегося на втором этаже старинного здания, и приказав шоферу притереться машиной к самой стенке, Ольга дала ему по голове монтировкой валявшейся на полу. С трудом протиснувшись к водительской дверке мимо бесчувственного тела, Ольга подумала что нужно что-то срочно делать со своей задницей.

"Растет, как на дрожжах от канцелярской работы и не реагирует на ежедневную зарядку. Надо еще вечером бегать, хотя бы два-три километра..." — грустно думала она.

Сняв пальто и засунув в карман белого халата большую отвертку, плоскогубцы и несколько найденных гвоздей из инструментального набора лежавшего в кабине грузовика, она ловко взобралась на кузов машины. С борта грузовика до карниза второго этажа оставалось совсем немного и, вспомнив детство золотое, уже через несколько секунд Ольга добралась до окна своего кабинета. Поддев отверткой оконную раму, ей без особого труда удалось ее открыть и проникнуть в помещение.

На вопросы редких прохожих о причине такого странного поведения работника медицины, Ольга честно отвечала, что видный советский ученый забаррикадировался у себя в кабинете. Его очередной эксперимент закончился неудачей, и он собирается покончить жизнь самоубийством. Человек явно повредился головой. Все ученые немного психи, а этот, так особенно. Вызванная подмога запаздывает, и ее обязанность, как советского медика, не допустить трагической кончины ценного научного работника.

Как она и предполагала, дверь в ее кабинет была закрыта на ключ, но Ольгу это не смутило. Помня незамысловатую форму ключа, она поковыряла в замке согнутым гвоздем зажатым плоскогубцами, и тот послушно дважды щелкнул.

"Не замки, а одно название... и это в самом секретном учреждении страны", — раздраженно подумала она, ибо неоднократно обращала внимание начальства на отсутствие решеток в окнах и дрянные замки во всех кабинетах этого здания. Но, как известно, пока гром не грянет, мужик не перекрестится.

Ее кабинет был рядом с приемной Артузова. Выглянув из двери и убедившись, что зрителей на ее новый наряд не наблюдается, Ольга стремительно ворвалась в приемную и ударом деревянной ручки большой отвертки усадила обратно на стул секретаря, пытавшегося вскочить при ее появлении. Аккуратно положив бессознательную голову лейтенанта на стол, достав пистолет из его кобуры, она сняла его с предохранителя, передернула затвор и вошла в кабинет.

— Что-то случилось, Оля? — Артузов пытался не подавать виду, что он встревожен, но у него это не очень получалось.

Ольга его крепко напугала этим утром, ворвавшись в кабинет, и начав требовать личной встречи с Хрущевым, чтоб объяснить последнему к чему приведут его эксперименты с сельским хозяйством.

Артузов прекрасно представлял, чем грозит ему потеря такой ценной сотрудницы, поэтому прямо и живописно описал прибывшему вместе с санитарами светилу советской психиатрии его ближайшее будущее в случае неудачного лечения. Может быть, именно поэтому профессор решил не тянуть кота за хвост (мягко говоря) и сразу включил тяжелую артиллерию, за что и пострадал вместе с ближайшими сотрудниками.

— Нам нужно поговорить Артур Христианович, так чтоб нам никто не мешал. Если вам не трудно, возьмите ключ в столе у секретаря и закройте дверь в приемную. На пистолет не обращайте внимания, я его на вас даже не направляю, так, держу в руке. Как говорится, добрым словом и пистолетом можно добиться большего, чем одним добрым словом.

— Раньше тебе хватало доброго слова...

— Раньше вы меня не сдавали в руки мозгоправов, Артур Христианович. Даже не поинтересовались, что со мной делать собираются. Нехорошо... а теперь положите ключ на стол, помолчите и выслушайте меня. Разговаривать будем здесь, нужно за секретарем приглядывать. У него голова крепкая, очнется не вовремя, шум поднимет, испортит нам весь разговор.

Описав Артузову свое видение ситуации, Ольга добавила:

— А ведь я пришла в себя еще по дороге в больницу. Мне хватило успокоительного, которое они вкололи мне еще здесь, в управлении. Если вы признаете, что совершили ошибку, дадите мне честное слово больше никогда не отправлять меня в таких случаях в психушку, вернете удостоверение, форму и оружие, то я не буду выносить обсуждение правильности ваших поступков и моего лечения со стен этого кабинета. Ваше решение, Артур Христианович?

— Я совершил ошибку, Оля. Даю честное слово, что впредь, не дай Бог с тобой снова такое случится, буду действовать самостоятельно, ограничиваясь уколами успокоительных лекарств в течение двух-трех суток. И лишь затем обращаться к медикам. Устраивает тебя такой компромисс?

— Вполне.

— Только имей ввиду, мне придется доложить о случившемся товарищу Сталину. Он все равно узнает из других источников, и может неправильно понять наше замалчивание всей этой истории.

— Да ради бога. У меня позиция железная. Я защищала бесценные знания, принадлежащие всему советскому народу и хранящиеся в моей голове, от апологета бесчеловечных, буржуазных методов лечения, способного нанести непоправимый вред моей памяти. Если профессора после этого расстреляют, значит такая у него доля. Позвоните в больницу, чтоб там все держали язык за зубами. Санитару я выплачу компенсацию, мне все равно деньги девать некуда, даже не знаю, сколько их уже на сберкнижке лежит.

— Не расстреляют... мне как раз из больницы звонили, как ты вошла ... покойника расстреливать, смысла никакого... в твоей палате только медсестру откачали. Компенсацию, семье санитара выплатишь. Если захочешь...

На следующий день в газете "Вечерняя Москва", в разделе криминальной хроники, описывалась кровавая драма разыгравшаяся в московской городской психиатрической больнице. Тяжело больной пациент сбежал из лечебницы, убив санитара и профессора. В тот же день милиция нашла беглого маньяка, который был убит при задержании, оказав сопротивление работникам милиции.

После этого случая отношения между Артузовым и Ольгой стали не то чтобы натянутыми... но прежняя легкость общения исчезла. Каждый из них чувствовал свою вину в случившемся и пытался исправить ситуацию, а в результате получалось как у двух джентльменов возле открытой двери. Оба уговаривают друг друга пройти первым, и оба стоят на месте, все больше и больше раздражаясь сложившейся ситуацией.

С другой стороны, общение по схеме начальник — подчиненный, также не имело шансов на долговременную перспективу, ибо оба прекрасно понимали, что Ольга не совсем подчиненная, а Артузов совсем не начальник.

И в сегодняшнем разговоре, Ольга решила сделать все от нее зависящее, чтоб вернуть прежние, доверительные отношения. Насколько это возможно в их профессии и той степени ответственности за судьбу страны, которая была у каждого на плечах.

— Артур Христианович, мне кажется возможным следующее развитие событий: во-первых, сейчас в южной Атлантике резвится немецкий рейдер, который отправил на дно уже с десяток английских торговых судов. Вполне возможно, что он сейчас движется в сторону Аргентины, где его в районе устья реки Ла-Плата поджидают три английских крейсера. Никакой гарантии я дать не могу, что все именно так случится, но лучше ему в тот район не соваться.

— На сей раз, ты, Оленька, опоздала. Сегодня утром я слушал, как обычно, утренние новости Би-би-си, так вот, англичане восторженно передают о победе их флота над немецким пиратом, который был вынужден скрыться от возмездия в порту Монтевидео, куда стягивается для его окончательного уничтожения вся мощь Роял Неви. И как только пират покинет акваторию нейтрального порта, так сразу же будет отправлен на дно морское, где его уже заждались.

— На самом деле сторожат его в данный момент лишь два легких крейсера. Оба получили повреждения в состоявшемся бою и расстреляли больше половины боеприпаса. Третий, тяжелый крейсер, получивший серьезные повреждения, тихим ходом пытается добраться до ближайшей английской базы на Фолклендских островах. Ему на смену, через сутки придет другой крейсер, который англичане будут выдавать за линкор, установив на него муляжи. Кроме этого они распустят слухи, что вместе с линкором прибыл и авианосец. Немцы поведутся на эту уловку и затопят свой корабль прямо в порту. Когда капитан узнает правду, он застрелится, не сможет пережить такой позор. Ведь выйди он в море и прими бой, у него были бы реальные шансы перетопить все три ожидающих его корабля или с честью погибнуть. Кстати, выпрут его из порта через трое суток с момента захода, так что времени воспользоваться этой информацией в обрез.

— Это все?

— Есть еще одна важная для немцев информация. У них сложилась весьма интересная ситуация с торпедными взрывателями. Новые магнитные взрыватели страдают не доведенной до ума конструкцией, они либо не срабатывают, либо срабатывают не там где надо, их нужно срочно дорабатывать. У контактных взрывателей проблемы при эксплуатации на подводных лодках. Отказы чуть ли не во всех случаях. У надводных кораблей несрабатывание контактных взрывателей не наблюдается. По этой причине большинство торпедных пусков из подводных лодок в будущем 1940 году будут безрезультатными. Уже в этом году были примеры отказов. Заодно пусть рули высоты у торпед проверят, там тоже есть проблемы.

— А откуда я это все могу знать?

— От наших лондонских агентов.

— Намекаешь, что ситуация с взрывателями это работа англичан?

— Пусть гестапо поработает. Кто ищет, тот всегда найдет.

— Зачем эта информация немцам, мне понятно. Нам то это зачем?

— Например, есть целая группа оборудования, которое немцы нам отказываются продавать, а для нас оно крайне важно.

— А они как услышат, так сразу и согласятся... что-то раньше я за тобой такой наивности не замечал.

— А вы сообщите сперва про крейсер и про реальную возможность для рейдера выиграть будущую схватку. Сейчас это для Гитлера архиважная информация, способная сохранить лицо германского флота. Намекните, что обладаете значительно более важной информацией, которой также готовы поделиться. Но не сразу, а после положительного решения вопроса о выполнении всех советских заказов.

— Хорошо. Я доложу наверх информацию и твои соображения по этому поводу...

* * *

На следующий день в кабинет рейхсканцлера с самого утра вошел взволнованный адмирал Канарис.

— Мой фюрер, вчера, во второй половине дня, представитель Абвера, работающий в нашем посольстве в Москве, встречался с руководителем внешней разведки Советского Союза, господином Артузовым по его просьбе. Господин Артузов предложил регулярно делиться с нами информацией представляющей интерес для Германии. Он четко обозначил интересы Советского Союза в этой сделке. Это, как он выразился, более лояльный подход немецкого руководства к ассортименту советских заказов и их выполнению. Запреты могут накладываться рейхсканцелярией лишь на поставки в СССР оружия и оружейных технологий, все остальное, в том числе технологии двойного применения должны быть разрешены к экспорту в Советский Союз. В качестве аванса он сообщил следующее: уже принято решение, что нашему крейсеру "Адмирал граф Шпее" разрешат пребывание в порту Монтевидео на срок не более трех суток. На помощь двум легким английским крейсерам, уже потрепанным в прошлом бою, сможет прийти на помощь лишь один тяжелый крейсер, уступающий по своим боевым возможностям тому кораблю, который "Адмирал граф Шпее" серьезно повредил в прошедшем бою. Крейсер задекорирован с помощью фальшивых труб и артиллерийских башен под линкор. Англичане уже начали кампанию дезинформации, чтоб убедить капитана Лангсдорфа в своем безоговорочном превосходстве и бессмысленности предстоящего сражения. Господин Артузов взял на себя смелость гарантировать, что при выходе из порта нашему кораблю встретятся лишь перечисленные им суда. В заключение, господин Артузов заявил, что обладает информацией намного более важной для Германии, но она не столь срочная, как уже предоставленная. Он передаст ее нашему представителю лишь после положительного решения вопроса относительно расширения спектра советских заказов. В конце он добавил, что руководство Германии ничем не рискует. Выполнение и поставка заказов дело не одного дня. В случае если возникнут обоснованные сомнения в достоверности поставляемых данных, выполнение заказанных Советским Союзом изделий всегда может быть приостановлено.

— Что вы по этому поводу думаете, адмирал?

— Мой фюрер, позвольте мне разбить эту довольно сложную задачу, которую задал нам господин Артузов, на несколько более простых частей. Найдя ответ на каждую из частей, нам будет проще понять ситуацию в целом. Во-первых, оставив в стороне мотивы и источники, зададимся главным вопросом — насколько можно доверять полученной информации? Следуя формальной логике можно сразу сказать, что Артузов уверен в достоверности предлагаемой информации, иначе его действия теряют всякий смысл. Это не значит, что его не могли обмануть, но сделать это весьма непросто. Мой вывод такой: с большой долей вероятности сказанное Артузовым соответствует действительности. Перед тем как идти к вам с докладом, я поинтересовался в штабе флота последней информацией из Монтевидео. Все подтверждается. Офицеры нашего крейсера увидели некий корабль, который им показался похожим на линкор "Ринаун". По всем каналам к капитану Лангсдорфу поступает информация о прибытии значительного подкрепления к кораблям, с которыми он столкнулся. Через несколько часов, когда в Монтевидео наступит утро, уругвайская комиссия должна решить, сколько времени позволить нашему судну находиться в порту. Однако предварительная информация неутешительна и уже ясно — две недели никто не даст. Высшее руководство нашего флота склоняется к мысли затопить крейсер прямо в порту, о чем вам уже докладывали, либо сделают это в ближайшее время. Именно в это время от русских приходит информация, полностью противоречащая тому, что нам известно. Если предположить, что это хитрая дезинформация, подсунутая английской разведкой, то возникает вопрос, почему английская разведка не озаботилась распространением подобных слухов в Монтевидео? Почему англичане продемонстрировали прибывший корабль наблюдателям нашего судна? Поэтому, единственной правдоподобной версией для меня является предположение, что русским стала известна информация не представляющая для них никакого интереса и они решили ее выгодно продать. Поэтому, мое мнение таково, что имеет смысл отдать Лангсдорфу приказ на прорыв блокады. Мы рискуем только тем, что наши матросы и офицеры умрут как герои. Если же у русских достоверная информация, а мы, не вступая в бой, который могли бы выиграть, взорвем свой корабль, то это оставит пятно на репутации германского флота. Риск несоизмерим, мой фюрер.

— Этот весьма предусмотрительный господин Артузов, встретился не только с вашим человеком, но и с представителем ведомства Шелленберга. Гиммлер ушел от меня буквально перед вашим приходом, адмирал. И я рад, что ваши мнения сегодня совпали. Такое бывает нечасто. Думаю, эта информация и наша единодушная позиция добавит решительности и капитану Лангсдорфу, и нашим адмиралам. Мы преподнесем англичанам неприятный сюрприз. А если полученное ранение не позволяет капитану Лангсдорфу полноценно руководить командой в предстоящем сражении, то я надеюсь, там найдутся офицеры, которые смогут возглавить корабль вместо него. А зачем это Сталину, тоже не составляет большой тайны. Он мечтает, чтоб Германия и Великобритания вцепились друг другу в глотки. Кроме того, он знает, что его действия в Прибалтике были вызывающими и в корне противоречили заключенным соглашениям. Но на наши протесты он нагло ответил, что полностью поддерживает присоединение Австрии и не возражает против присоединения к рейху Чехии и Польши, несмотря на то, что в этих странах плебисцит не проводился. Поэтому, этот азиат, считающий себя самым умным, весьма удивлен такой резкой реакцией Германии, вставшей в этом вопросе, по его выражению, на одну сторону с плутократами Англии и САСШ! Теперь, после такого резкого ответа, он пытается этим широким жестом восстановить нормальные отношения и добиться от нас согласия на поставку оборудования, которое изготавливается только в Германии! Что вы думаете по этому поводу, адмирал?

— Мой фюрер, я считаю, что есть смысл заключить дополнительное торговое соглашение. Если предоставленная информация окажется пустышкой ничто не заставляет нас выполнять соглашение. Если сведения будут стоящими и Артузов подтвердит готовность к дальнейшему сотрудничеству... за все нужно платить... ценная информация дорогого стоит... иногда она просто бесценна.

— Хоть в этом вопросе все вернулось к норме. Гиммлер считает, что разорвать дополнительное соглашение следует в любом случае, независимо оттого, что поведает нам господин Артузов. С его точки зрения, русские делятся с нами только тем, что выгодно им самим и сделают это в любом случае. Поэтому, платить за это, смысла нет. Но мы будем выполнять свои обязательства. Пока что. Не нужно давать Сталину повод сомневаться в надежности нашего слова раньше времени ...

* * *

Утром, на очередном сеансе связи со штабом флота, капитан цур зее Ганс Лансдорф доложил, что уругвайская комиссия, осмотрев повреждения судна, предписала покинуть порт не позднее семидесяти двух часов, считая с момента захода его судна на траверс порта Монтевидео. Таким образом, корабль может находиться в порту еще в течение тридцати четырех часов. Капитан запросил инструкций. Ответ пришел незамедлительно. Прочитав текст полученного сообщения, которое принес ему побледневший шифровальщик, капитан Лансдорф сразу же продиктовал короткий ответ, и вызвал в кают-компанию всех офицеров корабля.

— Из штаба флота сообщили, что по данным разведки, в нашем районе не может быть ни линкора "Ринаун", ни авианосца "Арк Ройал". На помощь двум легким крейсерам мог прийти лишь еще один крейсер. Поэтому, наш фюрер спрашивает, остались ли на нашем судне офицеры и матросы способные отличить крейсер от линкора? Он приказывает всем трусам сойти на берег, а оставшимся на корабле прорвать блокаду и выйти в Атлантику. Поскольку я все еще являюсь капитаном этого судна, то в моем ответе фюреру сказано, что на борту крейсера "Адмирал граф Шпее" трусов нет. Завтра, вся команда выйдет в океан, согласно приказу полученному из штаба флота. В связи с этим приказываю. Подготовить корабль к выходу. Выход из порта состоится завтра, в 20-00 по местному времени. Во время выхода из порта приказываю фрегаттен-капитану Ашеру, огнем зенитных орудий и вспомогательной артиллерии потопить все восемь английских торговых судов стоящих на траверсе.

— Это нарушение всех международных норм судоходства!

— Каждого, не выполнившего приказ, ждет расстрел. А за свои действия, я отвечу либо перед фюрером, либо перед Господом. Своей властью, я отменяю приказ фюрера, на берегу останутся лишь те тяжелораненые, которые уже находятся в местной больнице. Остальные мне нужны в бою.

На следующий день, на запрос уругвайских официальных лиц, капитан ответил, что корабль готовится к затоплению, а команда к высадке на берег и сие действие произойдет до установленного уругвайскими властями срока. Ровно в 20-00 "Адмирал граф Шпее" поднял якорь и обошел акваторию порта, расстреливая в упор фугасными снарядами из 105-мм орудий все стоящие на якоре британские суда, после чего беспрепятственно направился к выходу в океан, где навстречу с ним уже двигались все три английских крейсера.

Только что прибывший тяжелый крейсер "Кумберлэнд", имеющий полный боекомплект, исправными все восемь 203-мм орудий главного калибра, шел первым, прикрывая северо-восточный выход в океан. Два легких крейсера "Ахиллес" и "Аякс", спалившие больше половины боекомплекта и имеющие весьма серьезные повреждения еще с прошлого боя, держались далеко справа от немецкого крейсера, прикрывая юго-восточное направление и оставляя "Шпее" свободным проход по центру.

Верный своей старой тактике, принесшей успех ему в прошлом бою, капитан Лангсдорф сосредоточил весь огонь на тяжелом крейсере и повел прямо на него свой корабль. Пользуясь преимуществом в дальнобойности своих 280-мм орудий главного калибра и новейшей системой управления огнем артиллерии, оборудованной радиолокатором, немецкий крейсер начал пристрелку с расстояния в 110 кабельтовых и как три дня назад добился накрытия уже в третьем залпе. Лишь в отличие от прошлого боя, когда огонь велся в основном фугасными снарядами, в этот раз было принято решение приберечь фугасные снаряды для легких крейсеров. Бронебойные и полубронебойные прошивали их насквозь, не взрываясь.

В прошлом бою, многочисленные попадания фугасных снарядов, из них не менее шести прямых попаданий главного калибра превратили в руины тяжелый крейсер "Эксетер", но не смогли повлиять на управляемость судном и работу его силовых установок. В этот раз единственное попадание полубронебойного снаряда фактически решило судьбу сражения. Летевший по крутой траектории снаряд, выпущенный с дистанции 95 кабельтовых, пробив верхнюю и нижнюю палубы, взорвался в машинном отделении, разрушил осколками одну из силовых установок, вызвал пожар и убил четверых дежурных механиков. Пожар удалось достаточно быстро потушить, но скорость хода судна сразу же упала до пятнадцати узлов. Благодаря радиолокатору об этом уже через минуту узнал старший офицер артиллерии фрегаттен-капитан Пауль Ашер, который доложил капитану:

— Господин капитан, скорость противника упала до пятнадцати узлов, виден дым от пожара. Полагаю, что вышла из строя одна из силовых установок.

— Поворот на восемь румбов зюйд. Маневрируя, выходим из зоны обстрела крейсера "Кумберлэнд", после чего ложимся на курс зюйд-тень-ост. Артиллерии — продолжить огонь до дистанции в сто кабельтовых, после чего обстрел крейсера прекратить. Огонь всей артиллерии перенести на два легких крейсера. Пристрелку начать с дистанции в 100 кабельтовых.

План противника навязать ему бой с обоих бортов, как и три дня назад, был очевиден капитану Лангсдорфу с самого начала. Именно поэтому крейсера англичан разделились, оставив ему широкий проход. Бой на оба борта не понравился капитану Лангсдорфу еще тогда, поэтому он собирался устроить крейсеру "Кумберлэнд" лобовую атаку на встречных курсах. Поскольку они шли практически по краю фарватера, у английского крейсера было лишь две возможности: либо достаточно рано начинать левую циркуляцию в сторону своих легких крейсеров, пропуская немецкий корабль вдоль берега, либо продолжать идти в лоб с последующей артиллерийской дуэлью на встречных курсах и дистанциях пистолетного выстрела. Оба варианта устраивали капитана Лангсдорфа. В первом случае его выпускали в океан, "Кумберлэнд", развернувшись, садился ему на хвост, но бой продолжался бы на длинной дистанции, где у артиллерии крейсера "Адмирал граф Шпее" было явное преимущество. Дождавшись близкой ночи, можно было пытаться оторваться от преследования и скрыться в океане.

Во втором случае, который был более вероятен, капитан Лангсдорф планировал доблестно погибнуть, предварительно утопив своего контрагента. Сближаясь, они бы нанесли друг другу тяжелейшие повреждения, сперва артиллерией, а в конце дуэли — торпедами. Исходя из параметров судов и их вооружения, капитан Лангсдорф обосновано рассчитывал, что первым на дно отправится английский крейсер. Но как человек трезвомыслящий, понимал — его судно ненадолго переживет соперника.

Но как верно заметил кто-то из великих полководцев — самый гениальный план сражения превращается в макулатуру после первого сделанного выстрела. И этот выстрел 280-мм орудия, единственный попавший в цель из неполного десятка залпов произведенных артиллерией "Шпее" в этом бою, все поставил с ног на голову. Если раньше широкий фарватер был преимуществом англичан, позволяя всем троим кораблям свободно маневрировать и держать немецкий крейсер под перекрестным огнем, то теперь все изменилось с точностью до наоборот. Практически не поврежденный, но потерявший ход крейсер "Кумберлэнд", фактически выпадал из дальнейшего боя, не успевая по широкому фарватеру за маневрами контрагента. Немецкому крейсеру достаточно было держаться от него на расстоянии больше ста кабельтовых, чтоб не принимать во внимание огонь его артиллерии.

Теперь корабль капитана Лангсдорфа шел практически в лоб двум легким крейсерам идущим ему навстречу в походном ордере: первым "Ахиллес", сохранивший всю свою артиллерию и относительно слабо пострадавший три дня назад. Сзади, с левым уступом шел "Аякс" лишившийся двух третей артиллерии главного калибра, всех дальномеров, приборов ведения огня и представляющий опасность разве что своими торпедными аппаратами. Но и торпед после прошлого боя осталось немного, всего десяток на обоих бортах.

Перед командиром английского соединения, капитаном первого ранга Генри Харвудом стояла непростая дилемма. Такой простой и очевидный план сражения был разрушен единственным попаданием немецкого снаряда уже на пятой минуте боя. За три прошедших дня английской агентуре удалось собрать немало сведений о состоянии крейсера "Шпее" и передать эту информацию командованию соединения. Сведения были удручающими. Потери в зенитной и вспомогательной артиллерии были для предстоящего сражения несущественны. Разбитые приборы управления артиллерийским огнем фрегаттен-капитан Ашер сумел еще в прошлом бою за тридцать минут заменить таблицами стрельбы и вспомогательными вычислителями, ведь радиолокатор не пострадал, все необходимые данные для ведения стрельбы (расстояние до цели, скорость и направление движения, координаты очередного разрыва) были доступны и предельно точны.

После того, как ситуация с управлением артиллерией нормализовалась, меткость стрельбы артиллерии "Шпее" вернулась на прежний уровень, что вполне ощутил на себе "Аякс", получивший прямое попадание 280 мм фугасного снаряда. Этого хватило, чтоб полностью уничтожить систему управления огнем и повредить две артиллерийские башни главного калибра.

Благодаря тому, что вначале прошлого боя артиллерия "Шпее" была полностью сконцентрирована на крейсере "Эксетер", затем стала временно неуправляемой, легкие крейсера смогли добиться восемнадцати (!) прямых попаданий бронебойными и полубронебойными шестидюймовыми снарядами. Результат этих попаданий, мягко говоря, разочаровывал. Прямые попадания в артиллерийские башни "Шпее" приводили к рикошетам и никак их не повредили. Рубки и надстройки верхней палубы, защищенные противоосколочной броней, пронзались насквозь. Снаряд взрывался, успевая пролететь еще метров тридцать. Неудивительно, что от таких разрывов в первую очередь страдала незащищенная либо слабо бронированная зенитная и вспомогательная артиллерия.

В сегодняшнем бою восемнадцать попаданий было несбыточной мечтой. Капитан Харвуд раздумывал недолго, ведь ситуация была знакомой. Три дня назад оставшись без поддержки тяжелого крейсера, "Аякс" и "Ахиллес" вышли из боя и стали на безопасном расстоянии преследовать немецкий крейсер, дожидаясь ночи. Сегодня ситуация была аналогичной. Основная задача, не упустить немецкий рейдер из поля зрения, требовала уклониться от прямого столкновения, где можно было нанести существенные повреждения немецкому крейсеру лишь удачной торпедной атакой. Но в прошлом бою "Шпее" умудрялся уклоняться от согласованного торпедного залпа трех крейсеров с двух бортов, поэтому делать ставку на успешную торпедную атаку днем было бы верхом легкомыслия. Стиснув зубы, капитан Харвуд скомандовал начать правую циркуляцию, уходя под защиту пушек тяжелого крейсера и выпуская "Шпее" в открытый океан.

Одна тысяча сто офицеров и матросов немецкого судна, приготовившиеся принять свой последний бой и погибнуть во славу рейха, прорвали блокаду сделав всего десяток выстрелов. За ними, как тени, на расстоянии в сто двадцать кабельтовых, шли, дожидаясь ночи, два легких крейсера. Предстояло еще как-то от них оторваться ночью, либо нанести повреждения, не дающие им возможность продолжить преследование. Но по сравнению с пережитым, это всем казалось легкой прогулкой в парке.

Спустя несколько дней в газете "Правда" появилась короткая заметка о том, что на следующей неделе в Москву прибудет заместитель министра торговли Германии для подписания дополнительного соглашения к договору уже заключенному между двумя странами. Это соглашение призвано углубить и расширить двухстороннее взаимовыгодное сотрудничество во многих областях.

* * *

Шестидесятая годовщина со дня рождения вождя мирового пролетариата, секретаря ЦК ВКП(б), товарища Сталина И.В. удалась на славу. Весь этот год подарки судьбы сыпались на него, как из рога изобилия. Казалось неведомые, высшие силы щедро расплачиваются с именинником за те пятнадцать лет труда и усилий, которые он приложил чтоб вытащить страну, обескровленную как Первой Мировой, так и гражданской войной, из той пропасти разрухи и хаоса в которую она поневоле скатилась.

Через два месяца после успешного освобождения Западной Украины и Белоруссии, начался поход в Бесарабию. Король Румынии Кароль 2-й, долго держал паузу, надеясь на международную поддержку, но, в результате, был вынужден принять ультимативное требование Советского правительства. Единственное, румынская дипломатия потребовала больше времени на эвакуацию и получила лишнюю неделю. Ввод советских войск начался седьмого октября 1939 г. К тому времени многие румынские военные части так и не были выведены. Фактическое управление войсками было потеряно, и многие подразделения румынской армии занялись мародерством и грабежом оставляемых территорий. После стремительного встречного движения советских танковых дивизий, сопровождаемых мотопехотой и кавалерией, с юга и севера в направлении Кишинева и выхода на линию новой границы с Румынией, все румынские воинские части фактически попали в окружение. Большинство военнослужащих были разоружены и отправлены в Румынию, а некоторые, особенно злостные мародеры применявшие оружие — расстреляны на месте.

Первое декабря 1939 года ознаменовалось подписанием всестороннего договора о дружбе и сотрудничестве между СССР и Японией. Подписанию предшествовало признание Советским Союзом государства Маньчжоу-го, заключению с ним договора о дружбе и добрососедстве, а также полное сворачивание военного сотрудничества с режимом Чан Кайши.

Незадолго перед этим новое правительство Латвийской республики провело плебисцит и на основании всенародного волеизъявления приняло решение присоединиться к Советскому Союзу в качестве автономной области в составе Российской федерации. В декабре аналогичные всенародные волеизъявления провели новые руководители Литвы и Эстонии.

Франция, САСШ и Великобритания отказались признать результаты плебисцита и начали обсуждать условия экономического эмбарго СССР и возможность исключения страны из Лиги Наций. Резко отрицательно отнеслась к присоединению прибалтийских республик и Германия. Советскому послу была вручена нота, в которой критиковались поспешные, несогласованные с Германией действия Советского Союза, противоречащие духу договора о дружбе и сотрудничестве заключенного между этими странами.

Советская дипломатия предложила Франции и Великобритании, как светочам мировой демократии провести повторный плебисцит, с допуском неограниченного количества международных наблюдателей, участием их в агитационной кампании и в подсчете голосов. Но с двумя условиями. Все затраты на проведение повторного плебисцита берут на себя вышеназванные страны, а проводится он будет в сентябре 1940 года. САСШ сразу же заявили, что считают предложения Советского Союза разумными, дающими солидную базу для дальнейших переговоров, а поэтому, до повторного плебисцита они выступают против введения экономических и политических санкций против СССР. И даже согласны вместе с Францией и Великобританией, выделить разумную сумму денег для проведения объективного голосования. В обмен за поддержку этой политической инициативы, Североамериканские Соединенные Штаты заключили с Советским Союзом дополнительное соглашение, что все взаимные поставки по договору "Станки в обмен за лекарства", заключенного в 1938 года, будут выполнены досрочно, до 1 июля 1940 года. В САСШ в конце 1939 года вступила в строй первая фабрика по производству пенициллина, в 1940 году ожидалось окончание строительства еще двух производств. В европейских странах и в Японии в 1940 году ожидалось окончание строительства еще шести фабрик. Учитывая темпы роста производства лекарства в СССР, нетрудно было предположить стремительное падение цены на пенициллин в недалеком будущем, поэтому, все участники были заинтересованы завершить долгосрочный контракт в максимально сжатые строки, пока прописанная в договоре цена не стала историей.

Производство набукомма в СССР в 1939 году составило 1,2 триллиона единиц. Было бы еще больше, но третья введенная в строй фабрика сразу же начала выпускать новый антибиотик, названный "сталинилин". Сталинилин мог вылечить от чумы, гнойного перитонита и ряда других заболеваний, от которых пенициллин не помогал, поэтому и стоило новое лекарство на международном рынке втрое дороже.

СССР за два прошедших года на продаже лекарства, патентов, помощи в строительстве производств по выпуску антибиотиков, заработал сумму, которая в золотом эквиваленте выражалась цифрой в шестьсот тонн, что соответствовало четырехкратной годовой добычи золота в Советском Союзе. Это, в свою очередь, позволило стране приобрести в САСШ целый ряд технологий, жизненно важных для обороноспособности страны и значительно сократить объемы экспортируемого зерна, создавая стратегический запас продовольствия на случай любых форс-мажорных обстоятельств.

Лишь от Финляндии не перепало товарищу Сталину никаких подарков к юбилею. Если во всех дипломатический и военных начинаниях этого года руководству Советского Союза способствовал успех, то Финляндия прогнозировано становилась ложкой дегтя в бочке с медом. Ведущиеся еще с лета этого года переговоры об изменениях в прохождении государственной границы буксовали. Жесткая позиция финской стороны, которой Англия и Франция дали устные гарантии помощи в случае возникновения военного конфликта, не давала возможности прийти к соглашениям устраивающим обе стороны.

С другой стороны внутренняя обстановка в Финляндии и ее практические шаги не давали возможность руководству Советского Союза довольствоваться договором о ненападении и заверениями о нейтральном статусе страны. По данным разведки элита финского общества бредила реваншистскими планами захвата Карелии и значительной части северных территорий Советского Союза вплоть до Байкала. Негласно существовало твердое намерение руководящих кругов Финляндии принять участие в войне против СССР на стороне любой из сильных европейских стран, которая решится на интервенцию. С этой целью за последние годы в Финляндии было подготовлено аэродромов и временных взлетных полос в десятки раз больше, чем требовалось для наличного авиапарка страны.

Переговоры, начавшиеся еще до подписания советско-германского договора, закончились безрезультатно. Советский Союз начал неспешно перебрасывать войска к советско-финской границе, а Финляндия объявила всеобщую мобилизацию в начале декабря.

Нарком индел товарищ Молотов, по этому поводу выступил с обстоятельной речью перед послами основных европейских государств. В ней он в частности отметил, что Финляндия, получив независимость из рук советского правительства, в ответ на многочисленные просьбы и предложения Советского Союза делами подтвердить свое желание жить в мире и дружбе, в последнее время нагнетает военную истерию в двухсторонних отношениях.

Вызывает серьезную озабоченность срочное строительство в Финляндии семнадцати аэродромов способных принять до двух тысяч военных самолетов, в то время как ВВС Финляндии насчитывают не более ста летательных аппаратов всех типов. Советское правительство так и не получило вразумительного ответа на свой запрос по этому поводу.

Из уст многих официальных представителей финского правительства, в том числе и руководителя совета обороны, господина Маннергейма, звучат территориальные претензии к Советскому Союзу, на границе участились случаи обстрела советских пограничных дозоров с финской стороны, а последний шаг руководства Финляндии, объявившего всеобщую мобилизацию, равнозначен объявлению войны.

Советское правительство отдает себе отчет, что нынешняя политика Финляндии была бы невозможна без активного подстрекательства со стороны отдельных европейских государств, давно привыкших чужими руками таскать каштаны из огня. Советский Союз хочет жить в мире и дружбе со всеми странами, стремясь в мирном соревновании доказать преимущества социализма. Но Рабоче-крестьянская Красная Армия готова ответить сокрушительным ударом на любую провокацию империалистической военщины.

Сразу же после заключения мирного договора с Японией и сделанного заявления, началась серьезная реорганизация войск Дальневосточной армии, имеющих реальный боевой опыт. Две третьих командного, сержантского и рядового состава переводили в европейскую часть страны. В связи с осенним призывом, в том числе и на присоединенных территориях, численность РККА увеличивалась, создавались новые подразделения. Их было решено создавать на базе старых, обладающих боевым опытом и принимавших участие в военных конфликтах на Дальнем Востоке. С этой целью в таких подразделениях из опытных бойцов готовилось двойное и тройное количество необходимого сержантского состава, после чего часть командного и сержантского состава переводилась в новое подразделение, образуя костяк, на основе которого, формировалось полное штатное расписание новой военной единицы.

Большинство новых дивизий создавались на присоединенных территориях Бесарабии, Западной Украины, Белоруссии и новых автономных областей Российской Федеративной Социалистической республики, образованных согласно волеизъявлению народов бывших прибалтийских стран. Все имевшие боевой опыт дальневосточные подразделения легкой пехоты перебрасывались к советско-финской границе, где доукомплектовывались личным составом, изучали местность возможных боевых действий, и готовились к войне, которая вот-вот должна была начаться.

* * *

В канун Нового Года Сталин собрал руководство наркомата иностранных дел, армии и разведки с целью обсуждения ситуации сложившейся в советско-финских отношениях и утверждения окончательных планов ведения будущей военной кампании.

— Товарищи, все вы знакомы с ситуацией сложившейся в наших отношениях с Финляндией и обстановкой на советско-финской границе. Сегодня мы с вами должны выработать такую совокупность дипломатических и военных действий, которые решат возникшую проблему раз и навсегда. Сейчас перед нами выступит товарищ Молотов, он коротко обрисует политическую ситуацию. Затем руководители двух наших управлений, занимающихся внешней разведкой, доложат нам то, что удалось узнать их сотрудникам, а после них, товарищ Тимошенко доложит о готовности и возможностях частей сконцентрированных на финской границе. После него мы послушаем всех, кто захочет высказать свое мнение по этому вопросу. Слушаем вас, товарищ Молотов.

— Товарищи, несмотря на все наши усилия и многочисленные предложения, Финляндия выбрала курс на военную конфронтацию, и никакие наши разумные доводы не смогли заставить их конструктивно ответить на наши инициативы. Этот агрессивный курс находит полную поддержку со стороны Франции и Великобритании, хотя ни одна из этих стран не подписала с Финляндией договора о взаимопомощи и в случае военного конфликта с Советским Союзом финны могут надеяться лишь на материальную и моральную поддержку своих вдохновителей. Реальной военной помощи они не дождутся.

— Вы в этом уверены, товарищ Молотов?

— Уверен, товарищ Сталин. Великобритания и поющая под ее дудочку Франция, получили звонкую оплеуху от Германии, которая им явно дала понять, что не будет исполнять роль марионетки. Теперь, обе эти страны, формально объявившие войну Германии, приложат все силы, чтоб расстроить наш союз с Германией и перетащить СССР на свою сторону. Но политическое и экономическое давление на СССР в случае начала войны с Финляндией они оказывать будут. Не могут же они просто так бросить своего союзника.

— В чем это будет выражаться?

— Будут давить на САСШ с целью объявления экономического эмбарго. Последует исключение нашей страны из Лиги Наций. Надо отметить, что после подписания нашего мирного договора с Японией градус наших отношений с САСШ резко пополз вниз и уверенно перешел в минусовую область. Администрация ждет любой возможности, чтоб заморозить наши экономические отношения с американскими фирмами. Мы консультировались с нашими американскими коллегами и нашими торговыми партнерами. У меня сложилось мнение, что пока мы не будем массово применять танки и авиацию, пока мы будем отвечать только на провокации с финской стороны и дело ограничится перестрелками в пограничной полосе, то наши партнеры смогут нейтрализовать все течения внутри администрации, требующие объявить нас агрессором и ввести международные санкции. В противном же случае нам могут заблокировать все контракты и все поставки, даже если они уже оплачены с нашей стороны.

— Понятно... послушаем, что нам скажет разведка. Товарищ Панфилов, доложите, что удалось узнать Разведупру Генерального штаба РККА.

— Товарищ Сталин, по нашим данным финская армия состоит из следующих частей и соединений. ВМФ имеет в своем составе два броненосца водоизмещением 4000 тонн, вооруженных 254 мм пушками с максимальной дальностью стрельбы до 30 километров. По водоизмещению их трудно причислить к броненосцам и правильней называть островными мониторами, но так они числятся в финском ВМФ. Пять подводных лодок водоизмещением 130, 300 и три по 700 тонн соответственно. 8 старых канонерских лодок водоизмещением от 280 до 400 тонн и 7 относительно новых торпедных катера английской постройки типа "Торникрофт". Кроме этого в состав флота входят несколько вооруженных ледоколов, около 30 тральщиков, 7 минных заградителей и десятки вооруженных речных катеров. Основная задача ВМФ — защита побережье Финляндии совместно с системой береговой обороны. Последняя состоит из батарей 305-, 254-, 152-мм орудий. Общая численность сил береговой обороны Финляндии составляет около тридцати тысяч человек. В целом систему береговой обороны можно охарактеризовать, как тщательно продуманную, сбалансированную, опирающуюся на надежные инженерные сооружения, в которых располагаются вышеозначенные орудия.

Военная авиация насчитывает уже больше сотни самолетов. Из них сорок истребителей, тридцать бомбардировщиков и около пятидесяти разведчиков. Число самолетов постоянно увеличивается. Финляндия получает их из Великобритании через Швецию. В основном это английские истребители устаревших моделей представляющие опасность для наших бомбардировщиков и штурмовиков при отсутствии собственного истребительного сопровождения.

Сухопутная армия Финляндии насчитывала до недавнего времени около сорока тысяч человек. Три пехотных дивизии и одна бронекавалерийская бригада, имеющая на вооружении 60 устаревших танков. Из них тридцать шеститонных английских танков "Виккерс" 1937 года выпуска и тридцать французских "Рено" построенных еще в 1920 году. После мобилизации финны организовали еще десять пехотных дивизий, которые находятся в стадии развертывания. Таким образом, после мобилизации, мы оцениваем величину сухопутной армии, как 150-160 тысяч бойцов.

На Карельском перешейке финнами выстроена глубокоэшелонированная система оборонительных позиций, начинающаяся в 15-20 километрах от советско-финской границы и заканчивающаяся городом Выборг, окраины которого и острова Выборгского залива оборудованы как узлы сопротивления, с опорными пунктами, дотами, дзотами и минными заграждениями. По нашим данным, основная масса укрытий, это дзоты, бетонных сооружений — единицы. Детальных планов нам раздобыть не удалось, есть лишь принципиальная схема трех линий обороны, основной, резервной и тыловой. Эти линии обороны прикрывают единственную дорогу, соединяющую Ленинград с Хельсинки и проходящую вдоль густозаселенных, прибрежных районов южной Финляндии. Со всех других сторон, где проходит советско-финская граница, внутренние, промышленно развитые области Финляндии, охраняют дремучие леса, болота, бездорожье. Стационарных оборонительных позиций со стороны северо-восточных границ Финляндии, по нашим сведениям, нет. Однако, немногочисленные лесные дороги могут быть легко перекрыты засеками, что и планируется финнами на случай боевых действий в тех районах.

Действовать финны будут от обороны, для наступательных действий у них нет достаточного количества артиллерии, танков, авиации, транспорта. Но обороняться будут активно, с использованием мелких диверсионных отрядов. Действуя в тылу наших войск, они должны нарушать снабжение передовых частей, жечь автотранспорт, минировать дороги.

По нашим сведениям, в ближайшие две недели, закончив подготовку к обороне, финны проведут целый ряд крупномасштабных провокаций на границе с целью вынудить РККА на ответные действия. С одной стороны, это обусловлено тем, что начало боевых действий в зимнее время создает обороняющимся очевидные преимущества. Это и трудности в применении танков и авиации в условиях полярной ночи, и очевидные бытовые неудобства, с которыми столкнутся войска ведущие наступление. А именно: трудности в организации боевых позиций, ночлега, и прочих бытовых условий необходимых для полноценного отдыха.

С другой стороны, содержать отмобилизованную армию удовольствие достаточно затратное и, с точки зрения финнов, уж если конфликт неизбежен, пусть он начнется тогда, когда они к нему готовы. Они надеются на военную помощь англичан и французов. В первую очередь истребительной авиацией. С этой целью в Финляндии сооружено около двадцати аэродромов, каждый из которых может обслуживать до сотни машин. Самолеты прибывают через Швецию, которая дала согласие на промежуточное обслуживание техники на своих аэродромах. Если коротко, то у меня все, детали лучше уточнить, отвечая на конкретные вопросы.

— Давайте сначала послушаем товарища Артузова, а потом будем задавать вопросы обоим. Слушаем вас, товарищ Артузов.

— Хочу добавить следующее — мобилизация не закончена. По нашим оценкам, финны могут довести количество личного состава до пятисот-пятисот пятидесяти тысяч человек. Это вместе с подразделениями шюцкора и вспомогательной женской службой "Лотта Свярд". Отдельно хочу остановиться на укреплениях Карельского перешейка. Действительно, большинство стационарных огневых точек трех линий обороны представляют собой деревянно-земляные сооружения. Но не следует недооценивать их устойчивость и боевые качества. Как правило, дзоты строятся как элементы в тщательно продуманной системе флангового и косоприцельного огня. Кроме бревенчатого перекрытия в четыре-пять накатов, дзоты сверху и с фронта защищены насыпкой в несколько метров толщиной, состоящей из крупных гранитных валунов, гравия, песка и глины. Чтоб разрушить такое укрепление требуется калибр не менее 152-мм и большой расход снарядов. Все это прикрыто многочисленными противотанковыми рвами, надолбами, эскарпами и противопехотными заграждениями — минными полями и колючей проволокой.

Строились укрепления на протяжении пятнадцати лет и благодаря усилиям большого "друга" нашей страны, председателя совета обороны Финляндии, господина Маннергейма, настроено за это время немало, более семисот стационарных огневых точек. Если добавить к этому природный ландшафт перешейка, десятки рек и речушек, озер, болот, каменистые гряды, крупные гранитные валуны, то и строить особо не надо. Матушка-природа сама озаботилась созданием защитных сооружений. В лоб пробивать эту линию обороны будет чрезвычайно трудно, а очевидных обходных путей, к сожалению, нет. Как было уже совершенно верно отмечено, все сухопутные обходные пути связаны с лесами и бездорожьем, легко перерезаются и могут превратиться в ловушку для соединений движущихся по ним.

Морская граница надежно прикрыта береговыми батареями, способными легко противостоять линейным кораблям Балтийского флота. Батареи насыщены современной автоматической зенитной артиллерией шведского и германского производства, затрудняющих прицельное бомбометание с пикирования. Сами бетонные сооружения, где размещены пушки береговой обороны, не по зубам стандартным двухсотпятидесяти килограммовым бомбам.

Это сильные стороны финской армии и подготовленных ею рубежей обороны. Вместе с тем присутствует и очевидные слабости. Финляндия не сможет выдержать продолжительного военного конфликта даже низкой интенсивности. Даже минимальные потери, характерные для пограничного конфликта, скажем, один погибший на пять километров границы в сутки, за четыре месяца выльются в цифру восемнадцать-двадцать тысяч, что для финнов уже очень много. Ведь это каждый пятидесятый работоспособный мужчина или каждый двадцатый юноша Финляндии. А ведь потери в длительном, даже пограничном конфликте могут быть и значительно больше названной мною цифры.

Отмобилизованная армия — это 20-30% трудоспособного населения Финляндии. Содержать такую армию длительное время финской экономике не под силу. Это тоже одна из причин, из-за которой финны желают воевать зимой, ведь зимой отсутствие такого количества работоспособного населения наименее чувствительно для экономики. В ходе нашей работы в направлении Финляндии мы активно обменивались полученными данными с Разведупром Генштаба РККА, поэтому наши сведения практически идентичны. В своем выступлении я постарался более подробно и выпукло осветить некоторые моменты, показавшиеся мне важными.

— Какие будут вопросы к разведке, товарищи?

— У меня вопрос к товарищу Артузову. Вас послушать, товарищ Артузов, так получается, что финская армия чуть ли не равна по силе РККА, и воевать с ней совершенно невозможно. Да одного Ленинградского ВО будет достаточно, чтоб разгромить финнов в пух и прах!

— Товарищ Мерецков, хотелось бы, чтоб кроме веры в силу вверенных вам воинских частей, вы также понимали разницу между вопросом и выступлением. У кого есть ко мне вопросы, товарищи?

— Какая, по вашим данным, численность финской армии на сегодняшний день?

— С учетом ВМФ, береговой охраны и приведенных в боевую готовность частей шюцкора, это чуть больше двухсот сорока тысяч человек. Хочу отметить, что это число каждый день растет.

— Есть ли у вас данные о провокациях на границе?

— Есть данные о готовящемся минометном обстреле одной из советских пограничных застав. Финны будут отрицать свою вину и обвинять советскую сторону, а также требовать международного расследования инцидента, прекрасно понимая, что на это Советский Союз никогда не пойдет. Обстрел состоится в течение ближайшей недели, сразу после Нового Года. Хочу отметить, что провокация разрабатывается группой офицеров близких к господину Маннергейму, в тайне от официального руководства армии.

— Товарищ Панфилов, что вы можете добавить?

— Имеющиеся у нас данные, товарищ Сталин, подтверждают сказанное товарищем Артузовым. Данные по численности финской армии у нас немного ниже, но с учетом прошедшего времени с момента получения нами информации, данные приведенные товарищем Артузовым несомненно ближе к реальной цифре. Полный мобилизационный потенциал Финляндии нами оценивается даже выше, в шестьсот тысяч человек.

— А оружия на такую армию у них хватит?

— Стрелкового хватает, артиллерии и минометов — нет. Большая часть резервистов будут аналогичны нашим войскам легкой пехоты. Однако ландшафт Финляндии, огромные лесные массивы, делают эти войска весьма эффективными.

— Если вопросов больше нет, послушаем какие планы военной кампании с Финляндией разработал наш Генштаб. Слушаем вас, Борис Михайлович.

— Товарищи, разработанный план ведения военных действий против Финляндии предполагает наступление и нанесение одновременных ударов с трех направлений. Наступление в северном направлении с западной и восточной стороны Ладожского озера, в западном направлении с побережья Белого моря и комбинированный воздушно-морской десант со стороны Финского залива. Начинают военные действия части ВВС, танки, пехота и артиллерия вдоль сухопутной границы с Финляндией. Одновременно ВВС наносят удары по аэродромам и военным предприятиям Финляндии, лежащим в глубине страны. Через пять-шесть дней, когда резервы финской армии будут направлены в сторону сухопутной границы, ВМС Балтийского флота при поддержке ВВС прорывают береговую оборону и высаживают десант за спиной обороняющейся группировки противника. При обсуждении места высадки десанта мы разошлись во мнениях с товарищем Кузнецовым. Генштаб предлагает высадить десант в районе Выборга, сразу за выборгской позицией прикрытия, тем самым, окружая группировку войск обороняющуюся на Карельском перешейке. Флот считает более целесообразным высадить десант в районе порта Котка, несмотря на сильные и хорошо укрепленные позиции береговой обороны расположенные на пяти островах прикрывающих порт Котка со стороны Финского залива. Впрочем, если десант будет успешным и удастся закрепиться на захваченном плацдарме, то с района порта Котка можно развивать наступление сразу в двух направлениях. На запад в направлении Хельсинки и на восток в сторону Выборга и Карельского перешейка.

— А почему вы против высадки в районе порта Котка, Борис Михайлович?

— Дело в том, товарищ Сталин, что в окончательном успехе этой операции слишком большое значение имеет удачное применение новых секретных изделий 112/1 и 112/2. Без них нейтрализация крупнокалиберной артиллерии береговой обороны будет связана с большими трудностями, если вообще осуществима. Ставить успех операции в зависимость от оружия не прошедшего испытания в реальных боевых действиях мне кажется чересчур рискованным. Высадка в районе Выборга имеет свои минусы и достаточно существенные, но там использование изделий 112/1 и 112/2 некритично, можно обойтись традиционным вооружением.

— Почему вы настаиваете на порте Котка, товарищ Кузнецов?

— Товарищ Сталин, поскольку флот отвечает за успех десантной операции, то и место высадки должны выбирать мы. Возле Выборга очень сложный фарватер, множество островов, оборудованных как узлы сопротивления, шхеры, удобные для маскировки торпедных катеров и подводных лодок. Все это создает противнику отличные возможности для внезапной атаки на транспортные суда осуществляющие перевозку живой силы и техники. Порт Котка — это широкий фарватер, глубины позволяющие швартоваться океанским судам, минимум мест на побережье, где можно спрятать катера для неожиданной атаки конвоев. Наша авиаразведка имеет там возможность заранее обнаружить как надводные суда ВМФ Финляндии, так и подводные лодки. Что касается береговых батарей, то кроме изделий 112/1 и /2 мы одновременно применим бочки с зажигательной смесью, которыми наши пикирующие бомбардировщики забросают артиллерийские доты, задымление позиций противника специальными бомбами и снарядами, с одновременной высадкой морского десанта. Все это позволяет нам уверенно утверждать, что береговая оборона будет нейтрализована в течение четырех-шести часов после начало операции. Зато мы получаем порт с развитой инфраструктурой, способный в короткое время принять и разгрузить большое количество транспортных судов. Руководству финской армии придется перебрасывать подкрепления своим частям в район порта Котка по открытой местности, удобной для нанесения бомбово-штурмовых ударов нашей авиацией. Поэтому, мы считаем, что более сильная береговая оборона не может быть достаточной причиной, чтоб исключить такой удобный пункт высадки десанта из числа рассматриваемых, а по сумме положительных и отрицательных сторон, он, с точки зрения флота, является безусловным лидером.

— Я думаю, мы не будем спорить в этом вопросе с наркомом ВМФ. Вы, товарищ Кузнецов, отвечаете за эту часть операции. Я надеюсь, вы понимаете, какую ответственность на себя берете.

— Так точно, товарищ Сталин. Хотелось бы еще обсудить приблизительные сроки начала боевых действий.

— У вас есть какие-то пожелания?

— Для успеха как морской, так и воздушной десантной операции жизненно-важное значение имеет погода. Нам нужно минимум три-четыре дня тихой, безветренной и безоблачной погоды, желательно после окончания полярной ночи.

— Постараемся учесть ваши пожелания. Есть вопросы к товарищу Кузнецову?

— Расскажите в чем суть этих секретных изделий 112/1 и /2, о которых шла речь в докладе?

— Эти и многие другие полезные новинки были разработаны и взяты на вооружение ВВС Балтийского флота с подачи сотрудников управления возглавляемого товарищем Артузовым, поэтому он сможет более детально ответить на ваш вопрос.

— Товарищ Артузов, думаю, не только товарищу Мерецкову будет интересно узнать детали о новинках поступивших на вооружение военно-воздушных сил. В конце заседания я дам вам слово. А теперь послушаем наркома обороны. Товарищ Тимошенко, сколько вам потребуется времени, чтоб все войска, боевая техника и боеприпасы были сконцентрированы в нужных местах, в соответствие с планами Генштаба?

— Если железная дорога и флот даст нам зеленый свет, то еще три недели. В обычном режиме, без спешки не меньше полутора месяцев. В связи с присоединением новых территорий и прибалтийских республик многие военные части передислоцируются на новые места. Работники наркомата и Генштаба работают без выходных, сутки напролет, разрабатывая соответствующие планы и согласовывая графики перевозок с наркоматом путей сообщения.

— Мы не будем требовать ничего невозможного, товарищ Тимошенко. Даже наоборот. Ну что ж товарищи, подведем итоги. В настоящее время вдоль сухопутной границы с Финляндией у нас сосредоточено двадцать дивизий легкой пехоты. Правда, многие из них прибыли в неполном составе, оставив часть бойцов в местах дислокации на присоединенных территориях. Кроме этого в направлении Карельского перешейка постепенно перебрасывается тяжелая артиллерия, а также тяжелые танки и самоходки. Но в ближайшее время мы начинать войну с Финляндией не будем. Нам нужно подготовиться к возможному экономическому эмбарго со стороны САСШ. Товарищ Молотов, у вас будет всего четыре месяца, чтоб получить от наших американских партнеров все уже оплаченные заказы, а новые разместить в Германии и Японии. Все новые контракты с фирмами из САСШ заключать лишь на условиях оплаты после поставки товара в порт отгрузки и ни днем раньше. Все принципиально важные для экономики материалы и комплектующие заказывать не на прямую, а через подставные швейцарские фирмы.

Товарищ Тимошенко, все приготовления согласно планов Генштаба должны быть закончены до тридцатого апреля. Зимой перебрасывайте в первую очередь, технику и боеприпасы, им мороз не страшен. В ответ на ожидаемые финские провокации, мы войну объявлять не будем, а назовем это активной обороной нашей государственной границы и операцией по принуждению Финляндии к миру. Все боевые действия проводить силами погранвойск и частей легкой пехоты в тридцатикилометровой приграничной полосе, без применения танков и артиллерии. ВВС использовать только в разведцелях. Но покоя финнам не давать. Внешней разведке разработать систему дезинформации противника о дате нашего генерального наступления и наших планах ведения боевых действий. Если нет вопросов, товарищи, то послушаем товарища Артузова.

— Сперва хочу заверить товарища Мерецкова, что если его вдруг обвинят в работе на иностранную разведку, я первым стану на его защиту. Два месяца назад в очередном информационном бюллетене Генштаба, рассылаемого всем начальникам военных округов с грифом "совершенно секретно", среди новинок вооружения кратко описывались, в том числе, изделия 112/1, /2. Будь товарищ Мерецков, агентом иностранной разведки, он бы с большим вниманием читал материалы с таким грифом секретности рассылаемые Генштабом.

А если говорить по сути вопроса, то история изделий 112/1 и /2 началась еще в 1936 году, когда решался вопрос с программой строительства новых боевых кораблей для нужд военно-морского флота. В это время один из наших лучших агентов раздобыл еще не опубликованную теоретическую работу весьма известного японского адмирала, уже вышедшего на заслуженный отдых в связи с преклонным возрастом и состоянием здоровья. Работа, естественно, касалась тенденций военного кораблестроительства. Адмирал отстаивал и убедительно аргументировал точку зрения, что основными в составе военно-морской эскадры становятся не линкоры и броненосные крейсера, а авианосцы, поскольку, тот, кто выиграет битву в воздухе, тот и победит на воде. Причем, чем больше и тяжелее корабль, тем легче его потопить с помощью авиации. В доказательство этой не совсем очевидной мысли, адмирал привел пример умозрительного оружия, смертельно опасного для больших кораблей. Это пилотируемый самолет-бомба. По утверждению адмирала, а не доверять ему нет причин, одного прямого попадания тяжелой фугасной бомбы весом 1500 кг, снаряженной восьмьюстами килограммами взрывчатки, достаточно чтоб потопить средний крейсер и серьезно повредить крупный линейный корабль. Если представить себе такую бомбу в виде управляемого пилотом пикирующего самолета, то промаха не будет, особенно, если линейные размеры палубы корабля превышают 15х100 метров. Зенитная артиллерия неспособна остановить пикирующий самолет, поэтому единственной защитой от такого оружия может быть лишь собственная истребительная авиация. В силу этого бронированные линейные корабли и мощная морская артиллерия теряют свое значение, а мощь ВМФ будет определяться количеством авианосных соединений.

Прочитанное настолько впечатлило нашего товарища, что он озаботился тем, чтоб работа адмирала исчезла, а сам он скоропостижно скончался. Руководство нашей страны очень серьезно отнеслось к полученной информации, остановило программу строительства линейных кораблей и инициировало работу по проектированию и строительству авианосцев. А для защиты берегов нашей страны от чужих линейных кораблей поручило нашему управлению курировать проект по созданию вышеупомянутого пилотируемого самолета-бомбы.

В процессе работы оказалось, что не нужно посылать пилота на смерть. Требуемой точности удается достичь, если пилот, пикируя самолет на цель под углом 45 градусов и больше, зафиксирует рули и покинет кабину на расстоянии пятьсот-шестьсот метров от цели. Нос самолета с вероятностью 95% процентов вписывается в круг диаметром десять метров, что вполне достаточно для всех возможных случаев применения такого оружия.

Так мы и тренировали наших добровольцев. Естественно, никто самолеты не гробил. Курсант, на учебном самолете с дублированной системой управления и доработанной ручкой фиксации рулей, в сопровождении инструктора, выполняя пикирование, пытается проскочить между двумя воздушными шарами. Шары поднимались на высоту около пятисот метров, расстояние между ними двадцать пять-тридцать метров. На расстоянии шестисот метров от обозначенных ворот, курсант фиксировал рули и выпрыгивал с парашютом. Инструктор определял результат попытки и выводил самолет из пике. Нужной точности добивается, конечно, не каждый курсант и не с первой попытки, но к нашему удивлению, достаточно быстро. В среднем хватает семи-восьми вылетов и потом не реже одного раза в месяц повторять прицельное пикирование.

А само изделие 112/1 — это самолет с интегрированным фугасным зарядом, предназначенным для атаки крупных судов, а 112/2 — соответственно толстостенный бетонобойный фугас предназначенный для разрушения особо прочных бетонированных и бронированных капониров крупнокалиберной береговой артиллерии. Если коротко, то все.

— Какие будут вопросы к товарищу Артузову?

— Есть ли смысл летчику прыгать? Его или зенитные пулеметы покрошат, либо взрывом собственного самолета достанет. Парашют уж точно взрывной волной запутает.

— Насчет зенитных пулеметов, то наши расчеты показывают, что шансы выжить при ожидаемой плотности огня очень хорошие. Парашют летчик раскрывает только после взрыва, а до этого планирует в затяжном прыжке. Для этого был разработан специальный комбинезон, с перепонками, как у белки-летяги. Надо понимать, что начальная скорость летчика равна скорости пикирующего самолета, порядка ста пятидесяти метров в секунду. За счет аэродинамики комбинезона она быстро падает до тридцати-сорока метров в секунду. Дождавшись взрыва, это три-четыре секунды после прыжка, летчик на высоте двести-двести пятьдесят метров раскрывает парашют и благополучно приземляется. Это не голословное утверждение, а результаты боевых испытаний по бетонному артиллерийскому доту с внешними размерами 15х30 метров, толщина крыши — три метра железобетона и трехметровая засыпка бутовым камнем и песком со всех сторон. Размеры и толщина крыши дота, характерны для большинства артиллерийских капониров финской береговой артиллерии. Дот был полностью уничтожен с первой попытки, летчик приземлился благополучно.

— Судя по вашему рассказу, товарищ Артузов, летчик находился от точки взрыва на расстоянии триста-триста пятьдесят метров. Ведь его несло по инерции в ту же сторону. Мощность бомбы очень большая. Неужели он не слышал визга осколков и камней пролетающих мимо? То, что он выжил — это могла быть просто счастливая случайность. Какие параметры используемой бомбы?

— Общий вес — тысяча семьсот килограмм, триста килограмм взрывчатки ТГА-12. Отвечая на предыдущий вопрос, нет, не слышал, поскольку их не было. Тут дело вот в чем. Будь это обычная фугасная бомба, тогда да, летчику выжить было бы затруднительно. Но здесь выставлена задержка взрыва на 0.2 секунды. Это в десять раз дольше срабатывания стандартного взрывателя фугасной бомбы. Сделано это для того, чтоб заряд успел проломить не только внешнее перекрытие, но и перекрытия внутренних ярусов дота, взрываясь в самом подвале сооружения. Энергия взрыва переломает все внутри, оказавшись зажатой в очень крепкую коробку, и выплеснется наружу, в первую очередь, через амбразуры, бойницы, системы вентиляции и прочие отверстия, где не будет сопротивления потоку газов. Все сооружение весьма чувствительно тряханет, возможно, бетон потрескается и частично обрушиться, но снаружи вы увидите, как полыхнет огнем из всех дыр, дот подпрыгнет и обвалится. Летающих камней и осколков практически не будет. С кораблем ситуация аналогичная. Там задержка поменьше, 0.1 секунды, но должно хватить, чтоб бомба добралась до трюма, а то и за внешнюю обшивку, под днище, разрушая корабль взрывом ниже ватерлинии. И в этом случае обилия осколков летящих в направлении летчика не ожидается, учитывая, что заходить на цель самолет будет сзади, по ходу движения корабля.

— Неужели зенитная артиллерия огромного линейного корабля не в состоянии справиться с одним самолетом? Как-то в это слабо верится, товарищ Артузов...

— Так он и так падает, сбивать его не надо. А отклонить с траектории движения пикирующую шеститонную машину, разогнавшуюся до пятисот километров в час, это задача не для малокалиберной зенитной артиллерии. Бронированный штурмовик Илюшина, на базе которого было создано специзделие, показал в последнем конфликте на Дальнем Востоке превосходную живучесть и устойчивость в полете. Пилоты утюжили воинские колонны на бреющем полете на высоте тридцать-пятьдесят метров, под огнем всего стрелкового и зенитного вооружения имеющегося у противника. Техники насчитывали пятьдесят и больше попаданий зенитных снарядов у вернувшихся самолетов. К тому же если тебя атакуют с разных сторон шесть, восемь штурмовиков трудно понять на ком сосредоточить огонь всех стволов. Так что возможности современной зенитной артиллерии остановить самолет-бомбу вошедшую в пике, оцениваются нами, как близкие к нулю.

— Надеюсь, мы все скоро на практике увидим, насколько действительность соответствует тому, что мы услышали. Недаром товарищ Ленин говорил, "практика — критерий истины". Вы, товарищ Артузов, прирожденный рассказчик. Думаю, даже те, кто внимательно изучает бюллетень Генштаба, узнали много нового об этом необычном оружии. Если вопросов больше нет, закончим наше сегодняшнее совещание. Еще раз соберемся по этому поводу уже в конце апреля, чтоб уточнить и согласовать все детали.

Глава 10

После Нового Года ситуация на советско-финской границе накалялась с каждым днем. Обе стороны ежедневно обвиняли друг друга в обстрелах своей территории из стрелкового оружия. С обеих сторон сообщалось об убитых и раненых пограничниках и многочисленных нарушениях противоположной стороной существующей линии границы.

Вечером, 9-го января 1940 года, с финской территории был открыт минометный огонь по советской погранчасти, приведший к разрушению деревянных построек, многочисленным пожарам и жертвам. Советская сторона обвинила руководство Финляндии в преднамеренном разжигании военного конфликта после проведенной мобилизации и значительного увеличения численного состава финской армии.

Советская сторона также заявила, что, демонстрируя всему миру миролюбивость первого в мире общества победившего социализма, не намерена поддаваться на провокации финской военщины, подстегиваемой международным империализмом. Вместе с тем, пограничники и части РККА дислоцирующиеся на советско-финской границе, будут со всей решительностью пресекать все военные провокации. Будут всеми средствами обеспечивать мирный труд советских граждан, жестко, но адекватно отвечать на каждый выстрел, произведенный в сторону территории Советского Союза.

В январе приграничные боестолкновения продолжались вдоль всей линии сухопутной границы, и их интенсивность возрастала. Отряды легкой пехоты нападали на отдаленные финские погранзаставы, минируя лыжные маршруты, устанавливая свой контроль над лесными массивами, прижимая финские боевые части к единственной дороге проходящей через перешеек. Но если в Карелии они углублялись на финскую территорию не больше десяти-пятнадцати километров, то на северо-востоке Финляндии глубина боевых выходов мобильных групп достигала и пятидесяти километров.

* * *

Андрея Копытова перевели на финскую границу в середине декабря. В июле, после заключения перемирия с Японией и завершения боев под Халхин-Голом, где он в чине сержанта командовал отделением разведчиков, его вызвал к себе взводный.

— Принято решение на основе нашего батальона создать новый полк легкой пехоты. Соответственно, на основе нашего батальонного разведвзвода будет создана полковая разведрота, а из твоего отделения — взвод. Ты отправляешься на ускоренные четырехмесячные курсы среднего командного состава, обязан их успешно закончить и вернуться лейтенантом. Четверых своих цириков направишь на сержантские курсы. Остальным работа в новом подразделении тоже найдется. Новый полк начнут формировать после осеннего призыва и ходят слухи, что не здесь, а на западных границах. Вот твой приказ, ознакомься. Через полчаса принесешь мне фамилии будущих сержантов. Выполнять.

В середине сентября их часть перебазировали под Брест. Их новосозданной дивизии легкой пехоты предписывалось контролировать леса и проселки севернее города. Штаб дивизии разместился в поселке Видомля стоящем на пересечении дороги Брест-Мотыкалы-Видомля-Каменец, и шоссе Видомля-Пружаны-Слоним. Кроме штаба их дивизии в поселке разместился штаб пехотного полка, в задачи которого входило превратить поселок в опорный пункт и оборонять стратегически важную развязку шоссейных дорог. Задача дивизии легкой пехоты состояла в контроле всех проселочных дорог и территории бездорожья севернее шоссе Кобрин-Брест и южнее шоссе Видомля-Пружаны-Слоним.

С первых же дней формирующийся личный состав дивизии принимал участие в переселении жителей лесных хуторов и мелких поселений лежащих на отшибе от основных дорог. Им выплачивалась компенсация за их хозяйство и предлагались варианты переселения. Людям старше пятидесяти лет разрешали остаться. Как правило, мужика, если он был согласным, брали в армию, вольнонаемным старшиной, заведовать подсобным хозяйством подразделения, в которое превращался его бывший хутор, а женщину в хозчасть. Все молодые, добровольно-принудительно переселялись вглубь страны. Аргументировалось это близкой войной, необходимостью успеть до начала боевых действий построить, купить, нанять жилье и перевезти туда родителей.

В зависимости от размера хутора, он становился базой взводного или ротного уровня. Изучалась местность, дороги подлежащие минированию и разрушению в случае боевой тревоги, места будущих засад, пути отхода, ловушки. Определялись минометные позиции и пристреливались возможные пути следования противника. Работы было очень много, ведь кроме этого, нужно было учить молодое пополнение основам и особенностям боевых действий в лесах, полях, правильно передвигаться и маскироваться. Не говоря уже о том, что научить пользоваться штатным оружием и попадать из него по цели.

В середине декабря пришел приказ сформировать сводный полк из самых боеспособных подразделений дивизии, полностью укомплектовать лыжами, валенками, фуфайками, ватными штанами, белыми маскхалатами и отправить на финскую границу. Разместили их в приграничных селах, в свежесрубленных деревянных бараках. Каждому подразделению был выделен участок границы, и до получения дальнейших распоряжений ими усиливали соответствующую пограничную заставу. Приказ был — ознакомиться с местностью, помогать пограничникам стоять на страже границ и жестко отвечать на любую провокацию белофиннов.

Обстановка на границе была крайне напряженной. Фактически и финские, и наши пограничники старались на глаза друг другу не попадаться. Обычно такие встречи заканчивались перестрелкой.

— Давно у вас такое? — поинтересовался Андрей у сержанта-пограничника, который знакомил его с десятикилометровой зоной ответственности своего отделения, которую им вместе предстояло охранять.

— Да нет, раньше здесь тишь и благодать была, только контрабандистов ловили. А как финны мобилизацию провели, пришел нам на заставу приказ — любую провокацию с финской стороны сразу же пресекать огнем на поражение. А устно начальнику заставы сказали — в связи с постоянными обстрелами советской территории, пограничникам разрешается без предупреждения открывать огонь на поражение по любому вооруженному человеку, попавшемуся на глаза.

— Понятно... а на ту сторону ходить не пробовали?

— Не... запрещено нам линию границы нарушать.

— Мы ведь люди здесь новые, заблудиться можем по незнанию...

— Это, товарищ лейтенант, тебе со своим начальством решать надо, а не со мной. Заблудиться каждый может, тут важно, чтоб тебе голову не сняли, когда назад вернешься.

— А финны к вам лезут?

— Раньше бывало корова забредет... местные жители контрабанду таскали, а теперь финны своих отселили, к войне готовятся. За последние две недели на моем участке только заячьи и лисьи следы.

— Понятно...

Так началась эта война, которую ведущие страны презрительно назовут крысиной возней. Многочасовые засады в снегу, в мороз, дожидаясь того короткого мгновения, когда вершина пенька оптического прицела совпадет с фигурой противника, а скрюченный от мороза палец будет стараться плавно, не дернув, нажать на спусковой крючок винтовки. В застывшей душе ничего не шевельнется, кроме удовлетворения, что не даром мерз сегодня столько часов, что отомстил финнам за Витьку Пенькова, которого ребята нашли в секрете с простреленной грудью. Осталось найти напарника подстреленного финна, не мог он сидеть один. Найти первым, а то и за тебя ребятам придется предъявлять финнам счет...

После Нового года на две недели наступило относительное затишье. Финны перестали устраивать засады и подходить к границе на расстояние винтовочного выстрела. Лишь иногда, в бинокль, можно было заметить их разъезды на расстоянии километра и больше. Но в середине января пришло устное распоряжение, что в связи с непрекращающимися провокациями, минометными обстрелами советской территории, пограничникам и приданным войсковым подразделениям разрешается пресекать вооруженные провокации белофинской военщины на ее территории, на глубине до двадцати километров от государственной границы СССР.

Затихшие в связи с праздниками боевые действия сразу обострились. Обе стороны начали минировать тропы, устраивать неожиданные нападения на базы, засады на предполагаемых маршрутах, заманивать противника в заранее подготовленные ловушки. Приграничные перестрелки переросли в вялотекущий военный конфликт, где основные боевые действия совершались небольшими группами, без применения авиации и тяжелой боевой техники. От этого они не становились менее жестокими и кровавыми. И хотя на этой войне действовало простое правило, кто первым заметил противника тот и победил, следовать ему и первым замечать врага было очень непросто. И многие не смогли сдать этот экзамен...

Андрей Копытов был одним из тех немногих, кто не только сдал, но и получил высокий балл. Ни разу его подразделение не попало в засаду, он всегда шел в переднем дозоре, в паре с кем-то из молодых, и не только сам смотрел, но и учил напарника обращать внимание на малозаметные детали, могущие многое сказать человеку проведшему в лесу большую часть своей сознательной жизни.

В тот день стояла обычная мерзкая погода середины февраля, дул порывчатый, северо-западный ветер, швыряя в лицо мелкий снег. Взвод шел вглубь финской территории, вплоть до укреплений первой полосы, с целью разведать и зарисовать расположение стационарных огневых точек, их вооружение и сектора обстрела. Было приказано до выполнения задачи стычек с противником по возможности избегать, но если представится случай взять языка, то не упускать его.

За полтора месяца лесной войны, финны фактически откатились к первой линии укреплений, избегая боевых действий малыми группами, хотя превосходили советские войска и в знании местности, и в меткости. Как следствие, на начальном этапе конфликта потери у финнов были приблизительно вдвое меньше, чем у советских егерей. Но постепенно, эти преимущества нивелировались лучшей связью, которой были обеспечены советские подразделения, большим количеством специально обученных снайперов, которыми усилили части расположенные на финской границе. Потери финской стороны росли, а соотношение стало неуклонно выравниваться, практически один к одному.

Уровень потерь, в отдельные дни достигающий трех сотен убитых, был совершенно неприемлем для финской стороны и последовал приказ избегать столкновений с советскими подразделениями на открытой местности. Обороняться, опираясь на подготовленные укрепления и стационарные огневые точки. Поэтому приграничная пятнадцатикилометровая полоса с финской стороны совершенно обезлюдела.

Хотя в последнюю неделю не было данных о том, что чья-то группа попала в засаду в полосе предполья, Андрей шел в переднем дозоре вместе со своим вторым номером Василием Дерюгой, единственным сибиряком из нового пополнения. Формально, Андрей прямо нарушал боевой устав легкой пехоты, который ясно предписывал командиру взвода всегда находиться вместе с основной группой бойцов, а рядом с ним постоянно должен быть штатный радист с рацией. Но он был не только командиром взвода, но и снайпером, имеющим реальный боевой опыт и не раз водившим боевую группу в тыл врага и обратно. Что Андрей вынес из своего боевого опыта, так это то, что если передний дозор прошляпит засаду, то место командира в построении отряда не будет иметь никакого значения, ибо никак не повлияет на общий результат.

Лес сменялся просеками, проделанными финнами в своей полосе предполья. Это были самые опасные места, если финны и ставили засады, то всегда на противоположной стороне просеки. Немногочисленные, но тщательно замаскированные финские бойцы выжидали пока основная группа, после всех проверок, выедет на просеку, и расстреливали ее кинжальным фланговым автоматным огнем из трех-четырех точек. Несколько снайперов добивали переднее и заднее боевое охранение.

Эта просека ничем не отличалась от нескольких уже пройденных сегодня, но Андрей упорно вглядывался в лес на противоположной стороне, пытаясь заметить какие-то несуразности, отсутствующие в дикой природе и тем самым, указывающие на свое искусственное происхождение.

— Рассредоточиться! Занять круговую оборону. Мы с Василием проверяем ту сторону, — он выехал на просеку и начал медленно двигаться к противоположной опушке. Это была обычная практика, сначала просеку пересекал передний дозор, проверял противоположную сторону и лишь затем начинала движение основная группа.

Трудно объяснить, почему мы слышим внутренний голос, предупреждающий нас об опасности, только тогда, когда избежать ее уже невозможно. Стоило Андрею с напарником выехать на открытое пространство и добраться почти до его середины, как до него дошло, что именно вызывало смутную тревогу все это время. Остановившись посреди просеки, Андрей начал громко материться и стучать палками по лыжам, стараясь незаметно снять крепления.

— Что случилось, товарищ лейтенант? — недоуменно глядя на его телодвижения, спросил напарник.

— Засада, — быстро выдохнул Андрей, чуть шевеля губами, а вслух разразился длинной матерной тирадой:

— Ты что, мля, совсем дурной? Не видишь, лыжа треснула? Бегом принес мне запасную пару!

— Слушаюсь! — выпалил напарник и начал разворачиваться.

— Прыгай вправо на счет "три". Раз, два, три! — пресек его телодвижения Андрей, а сам сиганул влево, срывая на лету с шеи висевшую поперек груди винтовку.

В полете что-то дернуло за правое плечо, и донеслись звуки нескольких выстрелов.

"Достали, гады! Как там Василий? Ребят задело? Сколько раз говорил, если я остановился и начал материться, всем прятаться и занимать позицию! А этот дурень смотрит круглыми глазами! Таежник, едрит тебя в кочерыжку! Выживет — месяц будет нужники копать и кастрюли драить, дубина!", — мысли летали в голове со скоростью пикирующего истребителя, а тело, вжимаясь в снег, переползало по складкам местности к пеньку и выступающему корню, на который надуло небольшой сугроб. Выступающего корня он не видел, но не сомневался в его наличии под снегом.

Спрятавшись, Андрей первым делом примотал левой рукой два стерильных пакета к сквозной ране в плече, прямо на гимнастерку. Застегнув полушубок и маскхалат, он заткнул куском бинта дуло глушителя винтовки, и осторожно проткнул сугроб в направлении позиции вражеского снайпера. Хитрая у того позиция. Вроде бы обычный пень, а вот один из корней подвел. Жаль, с опушки он был виден Андрею только в фас, а то бы и выходить не пришлось. Когда он увидел его профиль, все стало ясно. Не бывает у нормальных корней настолько прямого участка.

Очень медленно двигая стволом винтовки, перемотанным полосками белой материи, Андрей расширил отверстие в сугробе и осторожно вытянул винтовку. Сам лежал так, чтоб голову и корпус прикрывало более надежное препятствие. Затем быстро взглянул в образовавшееся отверстие и отпрянул назад.

"Подозрительный объект виден, по моей дыре никто не стреляет. Это — хорошо. Дырка узкая, а расширять ее опасно — это плохо. Придется отползать чуть назад и стрелять с открытого прицела, отверстие в сугробе слишком мало, но на дистанции в сто метров оптика не только не нужна, а даже вредит точности выстрела", — думал Андрей, вытаскивая затычку из глушителя.

Пальнул чуть выше, в притирку над подозрительным корнем, сразу перевернулся на спину и прислонил голову к шершавой коре. Его выстрел поднял в воздух снежную пыль с другой стороны отверстия, и это обязательно заметит внимательный взгляд.

По-хорошему, нужно было менять позицию, но Андрей внимательно изучал опушку просеки, откуда вели огонь его бойцы, постепенно расползаясь в обе стороны от тропы, пытаясь нащупать границы вражеской позиции и обойти ее с флангов. Их был полный взвод, большая величина для этой войны, в которой большинство мобильных групп не превышали отделения. Опыт подсказывал Андрею, что парочка хорошо замаскированных автоматчиков может находиться на флангах его отряда. С его позиции обнаружить их и обезвредить было проще, чем бойцам, которые нарвутся на их позиции и получат очереди в упор.

Василий лежал в неудобной позе и не двигался.

"Отвоевался бедолага... не будет кастрюли драить...", — мелькнуло в голове, а глаза, ощупывая опушку, споткнулись на непривычно большом для этого леса сугробе. Не утруждая себя сомнениями, Андрей пальнул в его центр, а вторым выстрелом добил раненного в живот финна. Такой же сугроб нашелся на противоположном фланге, но в отличие от первого, он уже стоял вертикально, спрятавшись за деревом, строчил из автомата и не обращал на Андрея никакого внимания, ибо его голова была с противоположной стороны ствола. Но кое-что выглядывало. Выстрелив в притирку со стволом дерева, так, что пуля отколола от него большую щепку, Андрей достал и второго автоматчика.

Пока он переползал к следующей позиции, устраивался, огонь с обеих сторон стих. Только одинокий автомат с финской стороны время от времени напоминал короткими очередями, что высовываться, а тем более пытаться преодолеть вырубку — смертельно опасно. На каждую его очередь взвод дружно отвечал, но подловить шустрого финна пока не удавалось.

"Отходят, один прикрывает", — Андрей начал высматривать автоматчика, но его опередили. В каждом отделении его взвода разведки был хотя бы один снайпер. Короткая очередь финна совпала со звуком выстрела, после которого автомат замолчал и остался лежать на снегу, чуть выглядывая из-за дерева. Выстрелив в смутно различимую фигуру неподвижно лежащего автоматчика и услышав характерный "чмок", с которым пуля входит в тело, а не в землю, Андрей скомандовал двоим бойцам пересечь просеку ползком и осмотреть противоположную сторону.

"Вроде все... теперь надо успеть ноги унести..."

Бойцы доложили, что противник не обнаружен, и он скомандовал готовиться к отходу. Пока санитар чистил и обрабатывал его рану, бойцы рубили тонкие стволы и делали волокуши.

— У нас семь убитых и пятеро раненых, двое тяжело. У финнов пять трупов. Наверное, бросить придется... у нас девять волокуш на тридцать человек... — доложил его заместитель, сержант первого взвода Нечаев.

Раньше начальство заставляло таскать на нашу сторону трупы финских солдат. Их демонстрировали иностранным журналистам и меняли на наших погибших бойцов. Меняли и пленных, но их было очень мало. Закон "Об уклоняющихся от службы в рядах РККА, дезертирах и добровольно сдавшихся в плен врагу", политработники разъясняли личному составу подробно и регулярно. Все знали, что ожидает их семьи, в случае, если боец сознательно сдастся в плен. Выселения за Урал избегали лишь семьи бойцов попавших в плен в окружении, истративших все боеприпасы и лишенные возможности продолжать бой.

— Бросайте. Не забудь оружие, документы, ну и все остальное, не мне тебя учить...

— Все сделаем.

— Снайпера под пеньком нашли?

— Нашли. Прямо в лоб вы ему попали, товарищ лейтенант. Матерый, гад. На прикладе тридцать две зарубки.

— Этого гада придется с собой тащить... начальство не поверит, скажет сами зарубок наделали. Покажи мне его винтарь.

Финские винтовки очень ценились. Это была та же винтовка Мосина, но с более коротким стволом. Зато он был чуть толще и отличного качества. Средняя финская винтовка показывала кучность на уровне снайперской винтовки Мосина. Поэтому их отправляли на соответствующее предприятие для доделки под снайперскую винтовку. Пистолеты и пистолеты-пулеметы также были отличного качества, но патрон в СССР не выпускался.

Документы и трофейное оружие по возвращению сдавали под опись, за это взводу приходили плюшки от начальства в виде наград, доппайков, лишнего литра водки. Все остальное: верхняя одежда, обувь, лыжи, часы и другие ценные мелочи, через снабженцев и местное население обменивалось на еду и выпивку, две вещи необходимые солдату после боя. Помянуть погибших друзей и отпустить натянутые нервы...

По возвращении, Андрею долго мотал нервы особист, пытаясь состряпать дело для трибунала за невыполнение приказа и нарушение боевого устава. Затем прибежал возбужденный комполка, посоветовал лейтенанту-особисту засунуть написанные протоколы себе в задницу, пообещал, что напишет на него самого рапорт за пособничество врагу, а Андрея представит к награде. Оказалось, что Андрей завалил какого-то Сало Райконена, одного из трех самых известных снайперов Финляндии, получившего награду из рук самого Маннергейма. Начальство побежало писать победные доклады своему начальству, а Андрей побрел к своим бойцам поминать погибших товарищей...

С середины марта начались оттепели и распутица, боевые действия постепенно сошли на нет. Но через месяц, с середины апреля к границе начали подтягивать войска, взвод снова начали гонять на разведку уже трижды разведанных вражеских позиций. Все заговорили о решительном наступлении, которое поставит точку в затянувшемся конфликте. С 25 апреля все Карелия попала в зону действия обширного антициклона, на небе ни облачка, температура днем поднималась до двадцати градусов. Синоптики твердо обещали, что антициклон продержится, как минимум, две недели. Суета на границе возрастала с каждым днем и все понимали, что настоящая война с пушками и самолетами начнется со дня на день.

* * *

Войну Финляндии, Советский Союз объявил в пятницу, 3 мая 1940 года в пять часов утра. В три часа ночи, советскому послу в Финляндии позвонили из Москвы и приказали вручить министру иностранных дел Финляндии полученный вчера пакет. Сделать это надлежало ровно в 4 часа 30 минут по московскому времени.

— Но как же так, вчера мне передали, что полученный пакет должен быть вручен министру пятого мая?

— Просыпайтесь и не задавайте никаких вопросов. У вас есть полтора часа времени, чтоб вручить властям Финляндии официальное уведомления о начале войны.

5 мая — это был очередной, четвертый по счету термин начала войны и массированного наступления, который в рамках обширной кампании дезинформации противника, вбрасывала внешняя разведка, используя всевозможные каналы. В том числе и дипломатические. Посол уже получал в феврале секретный пакет из Москвы с заданием вручить его весьма ранним воскресным утром министру иностранных дел Финляндии.

В тот раз дезинформация была самой успешной. Финны в течение трех суток до злополучного воскресенья перебрасывали подкрепления к границам, а в субботу, во всех воинских частях была объявлена боевая тревога. В воскресенье утром, министр получил в руки очередную ноту советского правительства, где указывалось на постоянные провокации и обстрелы советской территории, а правительство Финляндии в очередной раз предупреждалось о недопустимости таких действий.

Поскольку скрыть подготовку к наступлению нереально, то было принято решение проводить те или иные мероприятия много раз, меняя даты начала наступления. В этот раз приготовления были реальными, а дата отличалась от действительной на двое суток. Командиры дислоцированных на границе подразделений получили запечатанные пакеты с приказом вскрыть их в субботу 4 мая в 15-00 по московскому времени. Корабли грузились в портах техникой и боеприпасами, а их капитаны получили приказ в субботу вечером выйти в море и вскрыть конверты с маршрутом.

Линкоры "Марат" и "Октябрьская революция", а также транспортные корабли, взявшие на борт дивизию морской пехоты, в сопровождении эсминцев, минных тральщиков и нескольких десятков торпедных катеров, вышли из Ленинграда в четверг ночью и легли на курс в направлении Таллина. Согласно плану Генштаба, который уже неделю вполголоса обсуждали флагманы и командиры Балтийского ВМФ, через несколько дней после начала наступления, им предстоял десант в Хельсинки. Так сказать, ударом прямо в сердце заставить упрямых белофиннов, вот уже четыре месяца не дающих покоя советским пограничникам, сложить оружие и выполнить законные требования Советского Союза. А поскольку от Таллина до Хельсинки меньше шестидесяти миль, то все подразделения принимающие участие в будущем десанте концентрировались именно там. Мало кто знал, что в конце апреля, на очередном заседании в верхах, где обсуждался план будущей кампании, после жарких споров было принято решение десантную операцию начинать одновременно с наступлением на сухопутном фронте.

Корабли шли со скоростью транспортов, десять-двенадцать узлов. В час ночи, когда была пройдена большая часть пути и до Таллина оставалось не больше двадцати миль, нарком ВМФ адмирал Кузнецов, приказал всем кораблям лечь в дрейф, передал капитанам кораблей и командирам морской пехоты новое боевое задание, и приказал вскрыть полученные накануне конверты. В это же время, под Таллином, был поднят по тревоге личный состав пехотной и танковой дивизий, и отправлен пешим маршем в порт для погрузки на транспортные суда. Техника, боеприпасы и тяжелое вооружение были погружены еще днем.

В 4-00 корабли Балтийского ВМФ снялись с дрейфа и по юго-западному фарватеру взяли курс на порт Котка, а в 4-30 вошли в финские территориальные воды. За три часа дрейфа, часть морской пехоты была принята на боевые корабли и торпедные катера. Оставив транспорты под защитой двух эсминцев, они ушли вперед, резко увеличив скорость. Как раз начало светать, и в сером небе можно было разглядеть десятки самолетов обгоняющих медленно идущие корабли.

* * *

Район Котка-Хамина прикрывал 2-й отдельный артиллерийский дивизион береговой обороны. Береговые батареи располагались на островах окружающих город Котка. Самые мощные из них располагались на острове Кирконмаансаари, самом большом из них, который часто даже на финских картах носит сокращенное название Кирконмаа. Здесь были сооружены два мощных закрытых артиллерийских капонира, в каждом из них было установлено по два дальнобойных 254-мм орудия, надежно прикрывающие весь фарватер порта Котки. В шести километрах западней, на острове Ранкки, дислоцировалась четырехорудийная батарея 152-мм орудий, задача которой была борьба с эсминцами, легкими крейсерами и другими кораблями среднего класса, пока батареи Кирконмаа ведут дуэль с линейными кораблями противника. На островах Кукио и Мустамаа, расположенных северо-восточнее Кирконмаа, также размещались по одной батарее 152-мм орудий. От Кирконмаа до острова Кукио, ближайшего из них, было 120 кабельтовых. На острове Пуккио замыкающем береговую линию обороны Котка-Хамина и находящегося в сорока километрах на восток от Кирконмаа расположились два 203-мм орудия главного калибра, и батарея 120-мм орудий вспомогательного. Фактически его батареи уже прикрывали фарватер Выборга с западного направления, но организационно он числился в составе береговой линии обороны Котка-Хамина. Численность личного состава батарей и береговой охраны, расположенных на этих пяти островах составляла 2277 человек. В период военных действий береговая охрана островов усиливалась пехотным полком. На островах Кирконмаа и Пуккио размещалось дополнительно по одному батальону пехоты. Береговую оборону островов Ранкки, Кукио и Мустамаа усиливали три пехотные роты, по одной на каждом острове. Кроме этого, весной 1940 года финны успели достроить и установить трехорудийную батарею 152-мм орудий на острове Кильписаари лежащего в пятнадцати километрах на северо-восток от Кирконмаа, а также пятое 152-мм орудие на острове Ранкки. Все новосозданные позиции были открытого типа, сооружались и маскировались среди сосен, растущих на островах.

Планом первой фазы десантной операции, разработанной штабом флота, предусматривалось подавление артиллерийских батарей островов Ранкки и Кирконмаа бомбово-штурмовыми ударами ВВС и артиллерией кораблей Балтийского ВМФ, траление фарватера, морской десант порта Котка и создание плацдарма на континенте.

Береговые батареи и гарнизоны, находящиеся на островах Кукио и Мустамаа можно было игнорировать. Минимальная дистанция от предполагаемого фарватера до ближайшего из них превышала 130 кб, что было далеко за границей возможностей прицельной стрельбы по движущимся судам для их 152-мм орудий. Также можно было игнорировать батареи Кильписаари, если следовать в порт Котка юго-западным фарватером. Поскольку на начальном этапе операции большинство частей должны были следовать к району боевых действий из Таллина, то было принято решение отложить решение вопроса с артиллерией Кильписаари, как минимум, на сутки.

Одновременно с подавлением береговых батарей, предполагалось выбросить воздушный десант и захватить остров Тейкаринсаари лежащий в непосредственной близости к порту Котка. Фактически остров Тейкаринсаари уже был частью города Котка. Через него и через два моста соединяющих остров с материком и портом проходила объездная дорога, ведущая из порта, вокруг города, прямо на центральную трассу Ленинград-Хельсинки.

Чтоб не допустить подрыва мостов имеющих стратегическое значение, за три часа до начала основной операции, предполагалось высадить боевых пловцов из подводной лодки. Используя переделанную на ручное управление торпеду, движущуюся со скоростью пять-шесть узлов, они должны были подобраться к мостам, осмотреть их на предмет заложенной взрывчатки, а в случае наличия последней, ее обезвредить. После чего дожидаться воздушного десанта, попутно пресекая все попытки инициировать заряды.

Было совершенно очевидно, что несмотря на внезапность и поддержку с воздуха, долго десантники без подмоги морской артиллерии и морского десанта не продержаться. Поэтому в начальной фазе операции было принято решение после подавления всей наличной артиллерии, игнорировать военные гарнизоны островов Ранкки и Кирконмаа, предварительно уничтожив все плавсредства и связь.

Вторая фаза операции предусматривала захват островов Ристисаари и Кауниссаари расположенных в 16 километрах западнее острова Кирконмаа. По данным разведки крупнокалиберных орудий на них не было, но они находились в непосредственной близости от предполагаемого фарватера движения транспортных судов, пролегающего между островами Ранкки и Кирконмаа. Поэтому решено было острова поставить под свой контроль, развернуть там наблюдательные пункты оборудованные воздушными шарами и батареи 23 мм автоматических пушек для борьбы с торпедными и речными катерами противника, могущими представлять реальную опасность потоку транспортных судов, который пойдет по направлению к порту после овладения плацдармом на континентальном берегу.

Успех начального этапа операции целиком и полностью зависел от умелых и точных действий ВВС. Именно им надлежало подавить артиллерию островов Ранкки и Кирконмаа и открыть дорогу минным тральщикам, а за ними и всему флоту к порту Котка. Цели были распределены заранее. На каждом из островов, было по два закрытых артиллерийских капонира, которые планировалось подавить при помощи изделий 112/2. Кроме этого для подавления 152-мм пушки, зенитной артиллерии и артиллерии среднего калибра (предполагалось наличие 37 мм и 76 мм пушек приданных пехотным подразделениям), стоящих в открытых капонирах, остров Ранкки штурмовала эскадрилья Ил-2, а остров Кирконмаа целых две. Они предваряли атаку летающих бомб и отвлекали на себя внимание всех зенитных средств. К сожалению, разведке не удалось установить точного расположения вышеперечисленных огневых средств, они должны были быть выявлены и уничтожены после начала боя.

После штурмовиков в атаку шли четыре изделия 112/2. У них было самое трудное и ответственное задание — уничтожить закрытые орудийные доты. Летчиков подбирали гидросамолеты. После этого тральщики начинали расчищать фарватер, вызывая на себя огонь всей сохранившейся артиллерии. За ними следовали боевые корабли, подавляя выявленные вражеские огневые средства. Штурмовики продолжали свою работу, к ним подключались бомбардировщики Петлякова и старые добрые И-15 для нанесения точных завершающих бомбовых ударов с пикирования.

Одновременно с этим, множество других авиационных подразделений начинали свою работу в пять часов утра этого майского дня. Они наносили удары по аэродромам, штабам и центрам связи всего финского побережья. Сотни летчиков подняли в воздух свои машины, только Геннадий Смирнов, опытный летчик награжденный орденом Боевого Красного Знамени за бои под Халхин-Голом, один из лучших в их штурмовом полку особого назначения береговой авиации Балтийского флота, все еще оставался на земле, сжимая кулаки от злости и бессильной ярости. Командир оставил их в резерве, и его, и Ваську Сварженко, его лучшего друга и постоянного соперника в негласном состязании пилотов полка, по праву занимающего первое место в точности пикирования самолета-бомбы.

* * *

В состав штурмового полка особого назначения Смирнов попал сразу же после завершения боевых действий в Монголии. Командиру дивизии пришел приказ из Москвы отобрать десять добровольцев среди молодых летчиков-истребителей имеющих боевой опыт, проявивших мужество и хладнокровие в воздушных боях. Добровольцы отбирались для выполнения правительственного задания особой важности связанного с повышенным риском. Дополнительным условием значилось, что база зрения добровольца должна быть не меньше 70 мм, а рост — не больше 170 см.

К прибывшему в дивизию врачу, держащему в руках небольшую линейку, их пришло человек сорок. Командир приказал выстроиться в одну линию и смотреть вдаль. Врач подходил, прикладывал линейку к носу и замерял расстояние между зрачками, оглашая результат командиру дивизии. Если названная цифра была семьдесят и больше, следовала команда:

— Шаг вперед!

Отпустив остальных, комдив зачитал четырнадцати оставшимся летчикам поступивший из Москвы приказ.

— Добровольцы, шаг вперед!

Все четырнадцать, не раздумывая, шагнули вперед.

— Тут, хлопцы, дело добровольное, я приказывать не буду. Киньте жребий, кому какая судьба...

В штурмовой полк особого назначения прибыло сорок летчиков собранных из различных авиачастей страны. Новоназначенный командир полка собрал своих будущих подчиненных и произнес краткую речь:

— Товарищи летчики, пока я один знаю суть нашей будущей работы, и очень хорошо понимаю тех, кто отдал приказ выбирать добровольцев среди летчиков-истребителей. Ваша новая работа потребует от вас мгновенной реакции, хладнокровия и ювелирной точности, умения мгновенно оценивать ситуацию, точно и быстро действовать в то единственное и краткое мгновение, когда можно добиться нужного результата. Вместе с тем, ваша новая работа не будет иметь ничего общего с работой летчика-истребителя. Скажу только одно. Она намного опасней и от точности каждого из вас будет зависеть результат операций, в которых будут задействованы полки и дивизии. Это ваша последняя возможность отказаться и вернуться на прежнее место службы. Все сейчас идут в штаб полка. Кто хочет вернуться, получит соответствующие документы, остальные дадут подписку о неразглашении. Почитайте ее внимательно и отнеситесь со всей серьезностью.

Когда через полчаса все снова собрались на плацу, командир полка продолжил:

— Думаю, многие уже завтра пожалеют о своем упрямстве, но будет поздно. Запоминайте. Для ваших подруг, жен и родителей все вы служите в третьем штурмовом полку береговой авиации Балтийского флота. На вооружении полка штурмовики Ил-2 и переделанные в штурмовики И-15, позволяющие выполнять наиболее точное бомбометание с отвесного пикирования. Эта информация открытая, ее знают разведки всех наших потенциальных противников. Это все. Любые сведения, касающиеся вашей настоящей работы... впрочем, вы все знаете, повторять и пугать вас не буду. А теперь слушайте, чем мы будем заниматься на самом деле.

Командир полка был прав. Большинство пилотов, в том числе и Геннадий, не раз еще пожалели, что не вернулись в истребительную авиацию, когда была такая возможность. Наверное, это можно было сравнить с переучиванием пулеметчика в снайперы, настолько разными были по своей природе те летные навыки, которые требовались для новой работы, по сравнению с тем, что они уже умели. Хотя самолет, прицел, и там, и там, все одно и тоже, а суть разная.

Инструкторов у них не было, только кем-то писанные письменные инструкции. Сперва они летали парами на переделанных под их нужды И-15. Самолет устойчивый в полете, как и Ил-2, но дешевле в обслуживании и бензина меньше берет. Один выполнял прицеливание самолета, фиксацию рулей и ручки газа, прыжок с парашютом на расстоянии шестьсот метров до цели, а второй контролировал дальнейший полет и выводил самолет из пике. Начинали с малых скоростей пикирования 400-420 км/час, постепенно наращивая ее с выработкой необходимых навыков. Скорость регулировали высотой, с которой шли в пике и ручкой газа. При малом газу, встречный поток воздуха раскручивал винт, и это существенно тормозило набор скорости пикирующего самолета. После приобретения необходимых навыков, пересаживались в учебный, двухместный самолет, внешне неотличимый от Ил-2, привыкая к реальным скоростям и особенностям пикирования этого изделия.

Прыжки с парашютом из пикирующего самолета также имели свою специфику, требовали быстроты и четкости в выполнении необходимых действий. Выпрыгивая вниз головой из кабины, нужно было сразу же развернуть свое тело параллельно фюзеляжу самолета, ногами в сторону винта, а головой к хвосту, контролируя его движение. В таком положении площадь тела, на которую действовал встречный поток воздуха, была минимальна и исключалась возможность, что плоскости хвоста самолета заденут ноги летчика. А такое было вполне возможно, если летчик после прыжка будет продолжать полет головой вниз.

Сразу после того, как хвост самолета прошел мимо, прыгающий должен был развернуться вслед за самолетом, подставляя максимальную площадь поверхности тела встречному потоку воздуха. Для увеличения площади и силы торможения в летном комбинезоне между рукавами и туловищем были вшиты треугольные вставки из шелка. Разводя руки в стороны, летчик мог значительно усилить торможение, ведь выпрыгивая из самолета движущегося со скоростью 110-150 м/сек, необходимо было уменьшить скорость тела до 30-40 м/сек, иначе рывок парашюта мог травмировать его. Инструкция предписывала затягивать прыжок минимум на три-четыре секунды, пока самолет не пролетит ворота обозначенные воздушными шарами.

Сперва было интересно, опасность будоражила кровь, но после двух десятков прыжков, тело до автоматизма заучило несложную последовательность движений и все начало становиться рутиной. Для лучшего прицеливания умельцы быстро соорудили импровизированный прицел, прикрутив к носу самолета большой дюралевый треугольник, а на бронестекле козырька нацарапав перекрестье прицела. Линия, соединяющая перекрестье с вершиной треугольника, была параллельна нижней плоскости крыла и полностью соответствовала будущей траектории движения самолета.

Это существенно помогало точному наведению самолета на цель. Если самолет достаточное время пикировал при неизменном положении ручки газа, то все действующие на него силы уравновешивались, и он двигался равномерно и прямолинейно, практически не отклоняясь от намеченной летчиком линии.

Большое значение уделялось развитию точного глазомера, собственно, поэтому и отбирались кандидаты с широкой базой зрения. Им развить правильное чувство дистанции было значительно легче. А почему отбирали летчиков ниже среднего роста, стало понятно после первого прыжка из пикирующего самолета. Невысокому летчику значительно проще и быстрее выпрыгнуть, убрать ноги, принять правильное положение тела, да и координация у таких людей, как правило, лучше, чем у высоких.

Начальство старалось не давать им скучать, выдумывая все новые и новые развлечения. После того, как все освоили стрельбу самолетом между неподвижных шаров и выполнили норматив по точности (нос самолета должен был попасть в условный круг диаметром десять метров, центр которого находился посредине линии проходящей между центрами воздушных шаров), шары подцепили к паре торпедных катеров. Те двигались со скоростью 15-25 узлов, старались сохранять неизменной дистанцию друг от друга и согласованно маневрировать, имитируя скорость маневра корабля водоизмещением 3-4 тысячи тонн.

Комбинезон на летчика одевали непромокаемый, чем-то схожий с водолазным костюмом и пробковыми вставками на груди для повышения плавучести. После приводнения летчику полагалось лечь на спину, скинуть парашют, достать из нагрудного кармана дымовую шашку запаянную в непромокаемую полиэтиленовую упаковку (закупленные в САСШ установки по выпуску полиэтилена вступили в строй во втором полугодии 1939 года), и дымом обозначить свое место. Пикирующий самолет сопровождал гидросамолет, пилотируемый товарищем из полка. Пока один учился пикировать на движущуюся цель, второй учился сажать самолет рядом с парашютистом, поэтому, часто летчик не успевал выполнить предписанное, как надо было взбираться на поплавок и запрыгивать в кабину уже начинающего разгон самолета.

Затем были единственные боевые испытания. На небольшом холме в ста метрах от Финского залива выровняли площадку 30х15 метров и залили железобетонную плиту трехметровой толщины. Под ней вырыли помещение 24х11х3 метра, а вынутой землей, перемешивая ее с бутовым камнем, засыпали крышу. В кабину изделия 112/2 сел Васька Сварженко и повел самолет в его первую и единственную атаку.

* * *

Специальная толстостенная фугасная бомба, крепившаяся к изделию 112/2, предназначалась для разрушения особо прочных бетонных сооружений. Она представляла собой литую конструкцию из легированной стали, внешне схожую с заточенным карандашом, диаметром — сорок пять сантиметров и длиной — два метра семьдесят сантиметров. В отличие от обычной фугасной бомбы с толщиной стенок 15-16 мм, здесь, у основания цельнолитого наконечника толщина стенок превышала 100 мм, сужаясь затем до 70 мм. Поскольку бомба не сбрасывалась, то и стабилизаторы ей были не нужны, а взрыватели вкручивались в ее дно. Пять дублирующих друг друга пружинных взрывателей мгновенного действия, с задержкой взрыва на 0,2 секунды, срабатывали, когда на бомбу начинало действовать ускорение торможения превышающее 3g. При общем весе в тысячу семьсот килограмм, заряд взрывчатки составлял всего триста килограмм. Для повышения фугасности бомба снаряжалась сплавом ТГА-12 (50% тротила+40% гексогена+10% алюминиевой пудры) имевшего тротиловый эквивалент близким к 1,5.

За время задержки взрыва, бомба успевала углубиться в обычный грунт на глубину около двадцати метров. Разрабатывалась специально для поражения закрытых железобетонных артиллерийских капониров крупнокалиберных пушек финской береговой охраны. Ее противокорабельный бронебойный аналог, крепившийся к изделию 112/1, при том же весе — тысяча семьсот килограмм, был значительно больше — три с половиной метра длиной и полметра в диаметре. Толщина стенок у основания наконечника — 50 мм, затем сужающихся до 20 мм, зарядом тола 780 килограмм, и задержкой взрыва 0,1 секунды. За это время бомба успевала пройти 12-14 метров вглубь корабля, что было достаточно, чтоб добраться до трюма линкора, а для кораблей поменьше, пробив днище, выйти за обшивку, что делало результат взрыва еще разрушительней.

Для того чтоб изделие, внешним видом неотличимое от Ил-2, могло нести бомбу весом в тысячу семьсот килограмм, пришлось полностью изменить конструкцию самолета, оставив прежними размеры и внешний вид. Каркас фюзеляжа стал лонжеронный с усиленными фигурными шпангоутами в месте крепления бомбы. Обшивка — дюралюминиевая. Были удалены выпускающиеся шасси, бронированием защищался лишь мотор и летчик. Самолет взлетал на внешнем шасси, которое отсоединялось в момент взлета, и могло быть повторно использовано для следующего старта. Все это позволило уменьшить вес самолета на девятьсот килограмм по сравнению с Ил-2. Пустой самолет стал весить три тонны, а вес снаряженного — не превышал пяти с половиной тонн.

Бомба, непосредственно перед вылетом, жестко крепилась держателями в специальной нише глубиной 25 сантиметров предусмотренной внизу фюзеляжа. Держатели болтами, через обшивку, прикручивались к шпангоутам. Кроме этого, держатели болтами крепились к корпусу бомбы в подготовленные отверстия с нарезанной резьбой. Затем, в бомбу вкручивались взрыватели, которые перед этим снимались с предохранителя и приводились в рабочее состояние.

* * *

Взлетать на съемном шасси их тоже учили на том же учебном, двухместном изделии, на котором они привыкали к особенностям пикирования этого самолета. Кроме дублирующей системы управления и ручки фиксации рулей, учебный самолет был оборудован гнездами с пружинными механизмами фиксации штырей внешнего шасси и тягами освобождающими штыри в нужный момент. Взлетал учебный самолет на внешнем шасси, которое летчик сбрасывал при взлете, а садился на свои собственные, выпускающиеся шасси, также имеющиеся в наличии.

Поэтому, стартовал старший лейтенант Сварженко штатно, как и много раз до того, отстегнув шасси после набора необходимой скорости. Самолет, почувствовав серьезное облегчение, сразу оторвался от полосы и, задрав нос, тяжело пополз ввысь. Больше пяти тонн самолет весил с наполовину заполненными баками, впрочем, и лететь ему было только в одну сторону, так что это не сказывалось на дальности боевого применения. Наоборот. Пусть тяжело, но взлететь он мог и с полными баками, а значит поразить цель на расстоянии, куда штурмовики и истребители добирались лишь с дополнительными баками.

Но в данном случае лететь ему было недалеко, поэтому и баки были заполнены лишь на четверть. Бензина им выделяли вдоволь, но это не значило, что его нужно жечь вместе с самолетом. Пикирование Василий начал как обычно, с высоты три тысячи метров и расстояния до цели около пяти километров. Начинали всегда с пологого пикирования, постепенно разгоняя самолет и увеличивая угол по мере приближения к цели.

Прибывшее начальство и товарищи по полку, стоящие на соседнем холме, находящемся в полутора километрах от цели, прикипели глазами к биноклям, а прибывший оператор снимал все на камеру. Земля опасно приближалась, но приученный многими тренировками, старший лейтенант Сварженко сухо отсчитывал в голове метры до цели, — "тысяча двести, одна тысяча, восемьсот метров, пора!", дернув ручку фиксации рулей и газа, он уже выпрыгивал в ревущий поток воздуха, привычно ложась на бок и вытягиваясь вдоль фюзеляжа.

Мелькнул над головой хвост, а летчик, развернувшись лицом к воздушному потоку норовящему оторвать голову, с волнением наблюдал, как его самолет преодолевает свои последние сотни метров. При такой скорости, воздух может до волдырей обжечь открытую кожу, поэтому перед полетом лицо смазывалось вазелином, и его закрывала специальная маска с прорезями для глаз, которые в свою очередь защищали большие, плотно прилегающие очки. Можно бы было развернуться спиной, но ничто не могло заставить летчиков отвернуть голову от зрелища посланного твоей волей летящего аппарата, который ровно, как по струночке несется к той точке, в которую ты метил. Или почти в нее.

Самолет воткнулся носом в бутовую засыпку бетонной плиты, немного не дотянув до центра, — "В самый раз!" — и начал задирать хвост кверху.

"Так сегодня утром и говорила на предполетной планерке та светленькая дамочка из внешней разведки, что самолет будет служить для бомбы нормализующим фактором", — успело промелькнуть в голове до взрыва. Василий не постеснялся спросить у симпатичной разведчицы, что означает этот термин, несмотря на присутствие двух наркомов, Кузнецова и Смушкевича, которым она описывала детали поведения бетонобойной бомбы после падения самолета. Разведчица коротко, но доходчиво, объяснила назначение нормализующих наконечников на бронебойных снарядах и почему нос самолета выполняет в этом случае аналогичную роль.

Пока Василий размышлял над проблемами борьбы с рикошетами, бомба срезала болты на держателях рассчитанные на нагрузки до восьми тонн, прошла, как по маслу, сквозь трехметровую верхнюю бутовую засыпку, пробила трехметровую бетонную плиту и до взрыва еще успела на семь метров углубиться в грунт.

Есть классическая задача в сопромате, какой пробойник глубже войдет в бетон, легкий, но имеющий большую скорость, или тяжелый, но более медленный, при одинаковом поперечном сечении материала из которого они изготовлены. При этом первый имеет большую кинетическую энергию, но меньший импульс, чем второй.

Хотя многим кажется, что легкий и быстрый победит, на самом деле в этом соревновании побеждает больший импульс. Это связано с фундаментальным законом природы, по которому на более плотное тело движущееся в менее плотной среде действует сила трения, которая при малых скоростях пропорциональна первой степени скорости, затем, с ростом последней, становится пропорциональна ее квадрату, а при больших скоростях и третьей степени.

Это как легкий и тяжелый человек в толпе. Легкий, быстро бегущий, собьет с ног двух-трех и завязнет, а массивный, двигаясь медленно, раздвигая людей, проберется значительно глубже. Так и в бетоне. Расчеты показывали, что несмотря на относительно невысокую скорость (бомба, падающая с высоты пять километров, может набрать скорость и в два раза выше) данное изделие пробьет железобетонную плиту толщиной шесть метров. Но для выполнения текущей задачи достаточно было пробить плиту вдвое тоньше. Что и проверяли на этих испытаниях.

Сперва Василий увидел длинные языки пламени, дыма и земли, вырвавшиеся из пробитой в плите дыры и двух технических входов в выкопанную землянку, через которые рабочие выкатывали тачки с землей. Вершина холма вспучилась, и до него дошел тяжелый, хлопающий по ушам звук, чем-то похожий на звук близкого грома. Взрывная волна была на удивление слабой, рванув кольцо парашюта, он, уже покачиваясь на стропах, наблюдал осыпающуюся внутрь землю.

"Видать плита внутрь провалилась после взрыва, а может, и переломило ее", — думал Василий, погружаясь в холодную воду Финского залива и отстегивая парашют. Он даже не пытался достать дымовую шашку, звук приводнившегося самолета был отчетливо слышен и вскоре он, закрыв плексиглас фонаря, уже снова взлетал в небо.

Старший лейтенант Сварженко глубоко дышал, пытаясь унять сердцебиение от вскипающего в крови адреналина, а в голове крутилась одна мысль, — "Все получилось!". Он хорошо знал цену сегодняшнего испытания. Об этом ему накануне прямо сказал командир полка:

— От твоего завтрашнего полета, Василий, зависит судьба этого оружия. Многим военным оно не нравится. Настроение такое, что придерутся к любой ерунде и зарежут на корню. Тем более, что разработку внешняя разведка продавила, говорят, идею у какого-то японца слямзили. Товарищ Кузнецов, мне так и сказал, — "Все от вас зависит. Получится — я вас в обиду не дам, промахнетесь — не обессудь, полк расформируем. Разбрасываться самолетами, без гарантии результата, никто не будет".

Что ж, он свое дело сделал. Теперь слово за комиссией.

* * *

В 4-45, флагман "Марат" сделал первый пристрелочный залп по западному двухорудийному доту острова Кирконмаа. Эсминцы с частью минных тральщиков ушли западней и начали обстрел береговой батареи острова Ранкки. Финны ответили секунд через тридцать, сразу же после взрывов посланных в их сторону снарядов. Дождавшись этого, кружившие над островами штурмовики кинулись в атаку. Таков был приказ адмирала Кузнецова — атаковать доты специзделиями лишь после того, как финны займут свои места в доте согласно боевому расписанию. Казематы для личного состава стояли отдельно и соединялись с дотом бронированными дверьми в подземную галерею, поэтому вряд ли пострадали бы от атаки.

Зенитки открыли огонь по быстро снижающимся целям. Четыре самолета, по одному над каждым орудийным дотом, задымили почти одновременно. Пикируя, они устремились к земле. Это была еще одна небольшая уловка, дымовые шашки в хвосте фюзеляжа. Дым объяснял противнику, почему этот самолет так стремительно пикирует, а с другой стороны, никто не будет стрелять по уже подбитому самолету.

Башенные двухорудийные артиллерийские доты 254-мм орудий на острове Кирконмаа, представляли собой двухуровневые здания, целиком выполненные из железобетона. Толщина стен и фундамента — два с половиной метра, толщина перекрытия покатой бетонной крыши в центральной ее части — три с половиной метра. Кроме башни основного калибра здесь же были предусмотрены башни для зенитных 20 мм автоматов, бойницы для артиллерии вспомогательного калибра, стрелковые и пулеметные ячейки личного состава, защищающие дот от воздушного десанта противника. На нижнем ярусе хранились боеприпасы, работали бензиновые генераторы питающие энергией подъемники и многочисленные вентиляторы, а также размещались другие вспомогательные помещения.

Основное строение представляло собой пологую ломаную дугу, состоящую из трех прямоугольных строений 14х17 метров, состыкованных друг с другом под небольшими углами. Общая длина превышала сорок метров, а ширина — семнадцать. Подземным переходом оно соединялось с казармой для личного состава, внешними блиндажами и окопами. Гарнизон каждого дота составлял 230 человек и усиливался в военное время еще двумя взводами пехоты.

Во время налета штурмовой авиации весь личный состав из открытых огневых позиций спрятался в блиндажи, оставив возможность бороться с кораблями и самолетами противника защищенным многометровым бетоном бойцам. Поэтому, из выживших мало кто видел, а тем более понял, что же случилось.

Дымящийся самолет вонзился в крышу центрального здания западного дота, и вскоре после этого землю сотряс взрыв чудовищной силы. Из всех бойниц в стороны метнулись тридцатиметровые языки пламени, трехсоттонную двухорудийную башню подняло вверх десятиметровым столбом огня, и отбросило далеко в сторону.

Бомба, пробив толстую бетонную крышу, веером камней и обломков бетона убила и покалечила многих бойцов находившихся на верхнем ярусе этого помещения. Впрочем, они это осознать не успели. Проломив перекрытие, она нырнула в помещение генераторной станции и воткнулась в бетон основания, успев до взрыва углубиться на полтора метра. Взорвавшись в тесном помещении, триста килограмм взрывчатки ТГА-12, эквивалентной пятистам килограммам тротила, взломали полуметровую плиту перекрытия и соседние перегородки, а волна детонации жадно поглотила открывшийся и ставший доступным новый объем. За одной из соседних перегородок находился пороховой погреб и склад 254-мм снарядов.

Трудно сказать каким путем волна детонации добралась до этого помещения раньше: то ли взломав верхнее, уже поврежденное перекрытие и, отразившись от многометровой крыши, нырнула вниз, в открытый люк подъемника, везущего наверх двухсоткилограммовые снаряды, то ли просто разрушив соседнюю перегородку. Не всегда самый короткий путь является самым быстрым. Опытные автомобилисты знают это, пожалуй, лучше всех остальных. Выяснить это можно, либо путем сложных и не совсем точных расчетов, либо с помощью весьма дорогостоящих экспериментов. Впрочем, для конечного результата это не имело ровным счетом никакого значения.

Часть снарядов детонировала, добавив инфернальности и фееричности тем кратким мгновениям, в течение которых происходило вышеописанное. Но и в тех дотах, где боеприпасы не детонировали, результат был тот же. Все бойцы находящиеся внутри дота погибали на месте. Просто столбы пламени из бойниц были поменьше и внутренние разрушения не такие масштабные. Основное строение выдержало даже детонацию склада боеприпасов. Разве что крыша обвалилась в месте удара самолета и рядом с улетевшей башней.

Майор Семахин, командовавший в этом бою тремя эскадрильями штурмовиков и шестью самолетами-бомбами 112/2, доложил, что все четыре обнаруженных артиллерийских дота уничтожены бомбово-штурмовыми ударами. Все летчики целыми и невредимыми подобраны гидросамолетами и летят на флагман. Впрочем, адмирал Кузнецов, наблюдавший за западным дотом острова Кирконмаа, видел самое зрелищное представление своими глазами, а дым сочащийся из крыш и бойниц трех остальных укреплений, их смолкнувшие орудия, не вызывали сомнений в судьбе остальных.

* * *

Комиссия приняла разработанные изделия 112/1 и 112/2 к боевому применению без существенных замечаний, но в своем заключении особо подчеркнула, что данные изделия в нынешнем виде разрешается использовать лишь в исключительных случаях, когда решение боевой задачи при помощи иного оружия связано с неприемлемым уровнем потерь. Также комиссия настоятельно рекомендовала поставить перед конструкторами задачу, в кратчайшие сроки разработать беспилотные варианты изделий 112/1 и 112/2.

На банкете, состоявшемся по поводу удачных испытаний и принятия разработки на вооружение, все разговоры крутились вокруг темы — какая вероятность у летчика остаться живым в реальной боевой обстановке. Все прибывшие, как один, разделяли мнение, что шансы нулевые. Напрасно командир полка отчаянно доказывал, что все отработано до мелочей, эвакуацию прикрывают штурмовики, задача которых, не дать противнику поднять голову. Но трудно убедить того, кто тебя не слушает.

Сперва Ольга пыталась отвлечься, думая о чем-то своем, но постоянные попытки соседей по столу вовлечь ее в разговор, разрушали любую мыслительную деятельность. Не выдержав, она перестала отнекиваться от задаваемых вопросов, и начала отвечать по существу. Поскольку все уже успели по десять раз повторить свои аргументы, то к выступлению нового товарища начали прислушиваться, надеясь найти новое топливо в огонь затухающего спора.

— Вы извините за прямоту, товарищ летчик, но ни вы, ни большинство здесь присутствующих ваших товарищей, понятия не имеете об особенностях боевых заданий выполняемых морской авиацией. Давайте я вам перескажу выдержку из боевого устава, регламентирующего атаку торпедоносца. Звучит это приблизительно так, — "Подлетев на расстояние 800-900 метров к вражескому кораблю, летчик снижается на высоту 30-40 метров над уровнем моря, и производит сброс торпеды. При этом, скорость самолета должна быть в пределах 240-260 км/час". Знаете, всегда, когда я читаю это, мне хочется поставить запятую и дописать, — "а летчик смотрит прямо в глаза вражеским зенитчикам, пытаясь внушить им мысль, что он тучка, тучка, тучка, а вовсе не самолет". Как вы думаете, какие шансы выжить у летчика летающего со скоростью 250 км/час на расстоянии 800 метров от боевого корабля противника, утыканного зенитными автоматами, как новогодняя елка игрушками? По оценкам американцев, шансы летчика-торпедоносца выжить во время атаки не больше 70%, а шанс поразить цель меньше 10%. Таким образом, уничтожение эсминца или легкого крейсера может стоить и до десятка сбитых самолетов и погибших летчиков. И это всех устраивает, ибо команда эсминца — это больше сотни человек, а его стоимость превышает стоимость тридцати самолетов. Или возьмем пример топ-мачтового бомбометания. Тут ситуация получше, но тоже не сахар. Здесь, как и у торпедоносца, атака идет на курсовых углах близких к 90 градусам, а значит, под прицелом зенитной артиллерии целого борта. Самолет летит строго горизонтально на высоте в пределах 30-35 метров над уровнем моря и на расстоянии 300-350 метров от корабля сбрасывает бомбы. И это все нужно проделать под летящими прямо в лицо очередями трассеров, не дрогнув, не дернувшись вверх или вниз, иначе все насмарку. Чуть самолет отклонится от горизонта, как бомба зароется в воду, не срикошетит и не воткнется в борт. Такова реальность. Здесь вам было представлено оружие, уничтожающее тот же эсминец ценой одного самолета, а вероятность летчика выжить при этом, никак не меньше чем у торпедоносца. Оружие, способное уничтожить башенный капонир береговой артиллерии, в чем вы все сегодня убедились. В этом случае у него просто нет альтернативы. Но вместо серьезного обсуждения, предложений по улучшению нового оружия, ведь со стороны можно увидеть то, на что разработчики не обратили внимания, я уже в течение часа слышу тут одни слезливые стенания о судьбе несчастных летчиков. Хотя всем неоднократно было сказано, — учитывая все неблагоприятные факторы, вероятность пилота выжить никак не ниже 70%. Поэтому мне непонятно, кто вошел в состав комиссии, боевые летчики или базарные сплетники нашедшие повод почесать языки? А может, вы просто им завидуете, летчикам, которым уже скоро предстоит повести в атаку новое оружие? Ведь ребята получили шанс сделать что-то действительно значимое для своей страны, о чем будут помнить десятилетиями. А кто вспомнит о вас?

— Вы выбирайте выражения, товарищ старший лейтенант НКВД!

— Именно этим я и занимаюсь, товарищ комдив. Скажи я все, что думаю о ваших разговорах на самом деле, вы бы раскраснелись куда как сильней и глаза бы выпучили намного дальше. Но я еще не решила, кто из вас враг народа, и с кем в ближайшее время следует плотно пообщаться, а кто просто поддался на провокацию, ведет глупые и вредные разговоры вместо того, чтоб заниматься делом, за которое трудовой народ вам платит зарплату. Заметьте, зарплату намного выше, чем средняя по стране. Но услышала я многое и смогу в ближайшее время изложить свое мнение в соответствующих докладных записках. Мне не нравятся резкие скачки давления, которые наблюдаются у многих из вас, товарищи члены комиссии. То вы краснеете, как раки, то бледнеете. Думаю, будет правильным нам всем, вместе с личным составом полка, завтра сдать нормативы по физической подготовке, подтвердить свое право находится в рядах РККА и занимать высокую должность, доверенную нам народом и партией. В 7-00 встречаемся на спортплощадке полка. Кросс — пять километров, на время, затем силовые упражнения. Это не приказ. Кто не хочет, может не приходить. Этот факт будет мной отмечен отдельно. До свидания, товарищи.

Затянувшееся молчание после громко хлопнувшей двери прервал нарком ВВС, генерал Смушкевич:

— Я, конечно, знал, что товарищи из внешней разведки чинопочитанием никогда не страдали, но даже среди них, товарищ старший лейтенант выделяется не в лучшую сторону. Но если отвлечься от некоторых излишне резких и оскорбительных выражений, то, по сути, она права. Разговор у нас пошел не туда куда надо. О ее поведении мы поговорим с ее начальством, а пока, товарищи летчики, нам брошен вызов. Нас всех назвали базарными сплетниками, усомнились в нашей физической форме. Я этот вызов принимаю, и завтра посмотрим кто — кого. Я никому не приказываю, кто не хочет, может не приходить. Но этот факт будет мной особо отмечен, — добавил нарком широко улыбаясь.

— А я, приказываю, — без тени улыбки взял слово нарком ВМФ, адмирал Кузнецов. — Товарищ комполка, уведомьте личный состав о завтрашней внеочередной проверке их физического состояния и соответствия утвержденным нормативам. Отдельно скажите, кто обгонит эту задаваку из внешней разведки, тот будет особо отмечен руководством Балтийского флота. Я тоже выйду на старт. Посмотрим на эту языкатую пигалицу в деле. В армии отдельных нормативов для девушек не предусмотрено.

После этого все разом засобирались, матеря про себя склочную стерву, испортившую такую гулянку. Ведь приняли ее гребаное изделие без замечаний, так вместо благодарности получили внеочередной кросс и испорченное настроение.

— Гляжу, знакома тебе, Яков Владимирович наша разведчица? — спросил Кузнецов.

Он был удивлен очевидным для всех желанием наркома ВВС спустить произошедший эпизод на тормозах и превратить его в шутку. Лично ему эта разведчица, с которой он несколько раз пересекался за последние полгода, активно не нравилась. И каждый раз весьма раздражала своей бесцеремонностью, всезнайством и умением добиться желаемого любыми способами. Поэтому он был намерен завтра же с утра звонить Артузову, о чем с присущей ему прямотой, не дожидаясь ответа на вопрос, уведомил Смушкевича.

— Дело твое, Николай Герасимович, но я тебе не советую. Говорю тебе это только потому, что уважаю тебя, как командира и не хочу, чтоб у тебя были неприятности. А знаю я о ней немало. Как она мне сама заявила, курирует наша Революция Ивановна во внешней разведке все вопросы, связанные с развитием ВВС во всех ведущих странах мира. Так что она скорее наша, а не ваша, товарищ нарком. Порученца ее видел, сержанта НКВД Колядко? Мне люди говорили, которым я верю, как отцу родному, что раньше эта девица была в личной охране бывшего наркома внутренних дел. А теперь порученец старшего лейтенанта внешней разведки Светловой. Смекаешь? Если захочешь узнать о ней побольше, заходи ко мне в номер, посидим, у меня коньяк хороший есть. Я тебе много интересного расскажу...

— Коньяк я свой принесу, ты закуску готовь... только посидеть по-человечески не получится... завтра нормы сдавать...

— Какие твои годы, Николай, ты же моложе меня.

— Не... с перепою бегать, последнее дело. Так что ты свою бутылку, как придешь, сразу прячь подальше, на завтра останется.

— Как говорил один умный человек, — "Не беспокойся о дне завтрашнем, даст Бог день, даст Бог пищу. У каждого дня достаточно своих забот". Очень правильные слова, Николай.

— Сдается мне, Яша, что ты Библию цитируешь, а это опиум для трудового народа. Так что бутылочку запрячь и не вздумай доставать.

Вторую бутылку наркомы все же достали и после пришедшего после этого просветления сознания, решили завтра пять километров не бежать. В конце концов, кто-то же должен и с секундомером на финише стоять, и количество отжиманий считать. Оба решили эту нелегкую миссию взвалить на свои плечи.

* * *

Злая на себя, Ольга вернулась в номер и сразу же достала стакан и бутылку коньяка.

"Эта работа меня доконает...", — тоскливо подумала она, отхлебывая ароматный напиток маленькими глотками и катая его во рту. За окном шумел ветер, косые полосы дождя и мокрого снега ложились на стекло. По настоятельному указанию товарища Сталина, Ольга заканчивала свой фундаментальный труд о путях развития мира в ближайшие сорок-пятьдесят лет, и чувствовала себя как загнанная лошадь, которую давно пора пристрелить. Сегодня она в очередной раз сорвалась и наговорила лишнего, причем в присутствии двух наркомов...

"Конец ноября в Ленинграде, это самое мерзкое время... в Москве — снег, мороз, люди на лыжах бегают, а здесь тьма египетская...", — она не знала что такое "тьма египетская", и имеет ли она отношение к ленинградской погоде, но словосочетание ей нравилось.

В последнее время ее мучила бессонница. От таблеток ей было плохо, на следующий день голова ничего не соображала и она отказывалась их принимать. Заменяла коньяком. Сперва ей хватало рюмки на ночь, но недолго. Последние две недели, она вечером медленно, по глоточку выпивала полбутылки. Только после этого могла заснуть.

Серьезно действовало на нервы, что ни она, ни Артузов не знали планов вождя по отношению Финляндии. Своими глобальными задумками Сталин не делился ни с кем. Ольга вместе со своим непосредственным начальником долго гадали, какой был смысл возвращать Бесарабию, если никаких планов по ее защите не существует, и зацепиться там не за что. Степная местность, идеальная для ударов механизированными частями. Единственный город, в котором можно организовать полноценную круговую оборону — Кишинев. Что лишено всякого смысла.

Был определенный резон завербовать молодежь на работу в промышленные центры и многочисленные стройки, ведущиеся по всей стране. Рабочие руки всегда нужны, а если они могут попасть к противнику и усилить его, то это уже не определенный резон, а насущная необходимость. Были и другие причины, ведь на прямой вопрос — изменит ли сдержанность СССР позицию Румынии в будущей войне, Ольга однозначно ответила — нет. После поражения Франции и Англии на континенте, смена Румынией своего внешнеполитического сеньора и выстраивание с ним торгового и военно-политического союза станет безальтернативной реальностью. Поэтому с точки зрения глобального противостояния ничего не менялось.

Основное возражение Ольги состояло в ограниченности организационных и военных ресурсов, которые так или иначе, придется задействовать в Бесарабии, одновременно озаботившись вопросом их своевременной эвакуации. Но у товарища Сталина был свой взгляд на ситуацию. Ольге особенно запомнилась мысль, высказанная Артузовым, когда они обсуждали этот вопрос:

— Возможно, главная причина, по которой товарищ Сталин решил не откладывать вопрос с Бесарабией, это то, что ты давала небольшой шанс на нейтральную позицию, которую займет Румыния в случае войны с Германией. Не всегда худой мир лучше доброй драки. Если твой сосед прячет нож в рукаве и тебе приходится постоянно ожидать удара в бок, то лучше порезаться, но сломать ему руку, а нож отобрать.

Особых смыслов воевать зимой с Финляндией Ольга найти не могла, но ситуация развивалась стремительно, тон статей в отношении Финляндии становился все жестче, и все шло к тому, что скоро могут заговорить пушки. Поэтому наибольшее, что она могла, это успеть изготовить и опробовать новые бомбы, а также новые способы их доставки. Испытания прошли успешно, и оставалось надеяться, что это оружие найдет свое применение в будущем конфликте.

Разрабатывая концепцию нового оружия, Ольга сформулировала несколько основных принципов, которым оно должно соответствовать.

Во-первых, не привлекать лишнее внимание. Как известно — хочешь спрятать листок, спрячь его в лесу. Поскольку самым массовым в прибрежной авиации становился штурмовик Ил-2 (его использовали и как штурмовик, и для топ-мачтового бомбометания, и как торпедоносец), то и новое изделие внешне должно было быть максимально на него похожим. И всегда действовать в группе со штурмовиками, чтоб истребители и зенитки противника не могли его идентифицировать до начала атаки.

Во-вторых, выбирая между самолетом начиненным взрывчаткой и сепаратной бомбой, выбор был сделан в пользу последней. Винтовой самолет, слабо смахивает на бронебойный снаряд, а пытаться его переделать в последний, означает нарушить первый принцип. С другой стороны, самолет заправленный бензином сам по себе создаст достаточный фугасный эффект на верхнем уровне цели. Носимая же бомба, должна иметь ярко выраженные проникающие способности, чтоб добраться до самой печенки. Таким образом, эффект от применения разработанного оружия, будет максимальным.

Для взлома береговой обороны Финляндии и борьбы с ее немногочисленным флотом применение новых изделий было некритично. Вполне можно было засыпать артиллерийские доты бочками с горючей смесью, дымными бомбами и снарядами. Ослепив их на некоторое время, расчистить фарватер и высадить десант на острова. Времени и человеческих жизней это стоило бы не в пример больше, но цель была бы достигнута. Правда, за это время к городу могли успеть подтянуть подкрепления, и задача захвата плацдарма могла усложниться, но неразрешимой бы не стала.

Но применение нового оружия в реальном военном конфликте не прошло бы незамеченным и не скрылось бы от любопытных глаз разведок различных стран. За это им деньги платят и часто весьма немалые. Особенно стран ведущих или планирующих боевые действия на море. Ведь новое оружие имеет ярко выраженное морское применение. Это бы подстегнуло в нужном направлении мыследеятельность изобретателей и военных, ставящих им задачи. Ведь достаточно знать основную идею, детали каждый может придумать свои. А это, в свою очередь, обещало, что война на море и в океане станет более ожесточенной и менее предсказуемой. Что со всех точек зрения было хорошо.

В комнату стремительно ворвалась раскрасневшаяся Галя Колядко, которая сразу по приезду закрутила роман с молодым неженатым комдивом и в комнате с тех пор не появлялась.

— Что-то случилось, Галя?

— Дмитрий Иванович желают выспаться перед завтрашней пробежкой и берегут свои силы... ты знаешь, что он меня попросил?

— Чтоб ты мне за него слово замолвила?

— Представляешь, какой козел оказался... а с виду настоящий мужик, герой!

Оля взяла гитару и тихонько запела:

"Amor, amor que esta erido

Amor, amor que esta erido

erido de amor uido,

erido, muerto de amor...

...

Bisturi de quatro filos

bisturi de quatro filos

garganta rota y olvido...

...

erido, muerto de amor..."

На стихи Гарсиа Лорки — "Herido de amor"

— Это, Галка, песня о том, как умирает раненая любовь... умирает, как соловей, которому острый четырехгранный мизерикорд вскрыл горло и уже нет ни слов, ни звуков... лишь умирающая любовь. Песню — как о тебе писали, а написал мужик... парадокс...

— Да ладно, какая там любовь... о нем, козле, песни петь, чести много...

— Коньяк будешь?

— А то...

* * *

Равномерное поступательное движение тральщиков к порту Котка было грубо прервано огнем крупнокалиберной пушки, начавшей достаточно метко стрелять с острова Ранкки. Часы показывали 5-05 по московскому времени, до острова оставалось не более 40 кб. Тральщики сразу же откатились назад, под защиту пушек линкора, но хитрый финн командовавший орудием даже не попытался попасть в такую большую и доступную мишень, а сразу прекратил огонь.

— Позицию засекли?

— Не успели, товарищ адмирал, — виновато доложил капитан второго ранга Якушев, командовавший артиллерией линкора.

— Авиация?

— Тоже ничего не заметила... кроны сосен все закрывают...

Адмирал Кузнецов с использованием русского командного языка рассказал, что он думает по поводу таких наблюдателей, и отдал приказ тральщикам продолжать работу, невзирая на обстрел. Как только тральщики возобновили работу, так сразу же дало о себе знать неподавленное 152-мм орудие острова Ранкки. Третьим или четвертым выстрелом осколками повредило рули, после чего тральщик свалился в левую неконтролируемую циркуляцию, почти сразу же напоролся на мину и его разорвало на куски. Финны перенесли огонь на следующую жертву.

Но чудес на свете не бывает и одно орудие не в силах бороться с целым флотом и двумя десятками охотящихся за ним самолетов. Акустическая разведка определила приблизительные координаты, по которым открыли огонь крупнокалиберные пушки. В этот же квадрат начали сыпаться бомбы. Деревья ломало близким взрывом, либо срезало крупными осколками. Через несколько минут практически не осталось крон, закрывавших происходящее на земле.

152-мм орудие, стоящее в открытом бетонном капонире принципиально отличается от орудия стоящего просто на земле или в быстренько отрытой яме с земляными стенками с трех сторон и возможностью подцепить и вытащить орудие с четвертой. Открытый капонир крупнокалиберной пушки береговой обороны больше всего похож на невысокое бетонное строение размером 15х15 метров с покатой крышей. В центре крыши оставляют круглую дырку диаметром пять метров. В центре этой дыры, в углублении стоит пушка, так, что наружу только дуло выглядывает. Ее можно поразить лишь прямым попаданием в пятиметровый круг, что весьма затруднительно даже после обнаружения позиции. Наклон крыши в обратную сторону от пушки защищает внутренний дворик от осколков близких разрывов, даже если снаряд или бомба попали в крышу бетонного строения.

Как правило, открытый капонир оборудуют на опушке леса, не трогая деревьев, чтоб смыкающиеся кроны закрывали его сверху. Обнаружить его весьма сложно, особенно если он не один, а стрельба ведется залпами. В этом случае акустическая разведка не может выделить звук отдельного выстрела.

Но без крон деревьев, вспышку очередного выстрела не могут скрыть никакие маскировочные сети, особенно если их сорвало взрывной волной от близких разрывов. Лейтенант Ободков, один из летчиков двух неизрасходованных изделий 112/2, заметив вспышку очередного выстрела, вышел в эфир:

— Товарищ майор, разрешите атаковать, я засек точное месторасположение!

— Атаку разрешаю. Это открытый капонир, Алексей. Не забудь, прыгай на восемьсот! Донченко, твоя эскадрилья штурмует стрелковые позиции на восточном берегу острова. Не дай им головы поднять! Иван, готовься подобрать Алексея!

— К посадке готов!

Атака открытого капонира имела свои особенности. Поскольку строения были одноуровневыми, толщина бетона крыши и стен существенно меньше, чем у закрытых башенных артиллерийских дотах, наклон крыши существенный (порядка 10-15%), то и атаковать его изделием 112/2 предписывалось в более пологом пикировании — порядка 30-35 градусов. В первую очередь, чтоб бомба не зарывалась слишком глубоко в землю. А поскольку земля в момент прыжка была ближе чем при крутом пикировании, то и выпрыгивать рекомендовалось не ближе чем за семьсот метров до цели.

Дымящий самолет пронесся над позициями финских солдат расположенных в пятидесяти метрах от берега. Те радостными криками приветствовали успех зенитчиков и зачаровано провожали глазами падающий самолет. Шлейф дыма скрыл от них фигуру выпавшего из кабины летчика, наблюдающего, как его самолет, пролетев еще метров двести в глубину острова, врезался в самое основание бетонного строения.

"Мля! Чуть выше надо было взять!", — успело мелькнуть в голове, но взметнувшийся над дыркой в крыше столб земли и дыма, успокоил. После этого вероятность уцелеть, как у пушки, так и у людей находившихся рядом, была равна нулю.

За пять секунд, которые прошли в свободном полете, он успел значительно приблизиться как к поверхности моря, так и к окопам финских солдат с горечью наблюдающих за разрушенной артиллерийской позицией, в которую умудрился врезаться уже сбитый русский самолет. Атака штурмовиков заставила многих залечь на дно окопа, но были и такие, кто заметил и купол парашюта, и маленький самолет садящийся на воду у них перед носом...

Четыреста метров это не то расстояние, чтоб невредимыми уйти от пуль, особенно, если вместе с винтовками, по тебе ведет огонь и ручной пулемет... Лейтенанты Алексей Ободков и Иван Калюжный погибли, выполняя боевой приказ. Их тела были подняты из воды товарищами и похоронены в братской могиле вместе с сотней погибших матросов многочисленных тральщиков, двумя сотнями бойцов воздушного десанта сложившими головы защищая захваченные мосты, и многими сотнями бойцов морской пехоты, погибшими в тот день при штурме порта и города...

Майор Семахин, командовавший в этом бою тремя эскадрильями штурмовиков и шестью самолетами-бомбами 112/2, прекрасно понимал, что до атаки Алексея надо было дать штурмовикам несколько минут для обработки позиций финской пехоты. Дождаться, пока финны, не видя угрозы десанта, залягут на дно, спрячутся в блиндажи, а лишь затем выпускать его в атаку...

Но пристрелявшееся финское орудие, за каждые две минуты огня повреждало осколками очередной тральщик так, что он был вынужден срочно уходить, если мог, а его экипаж боролся с многочисленными пробоинами и повреждениями. Выбирая, чьими жизнями рискнуть, моряков или летчиков, майор Семахин выбрал своих. Еще не раз он будет вспоминать и этот день, и это решение, мучительно размышляя, правильно ли он поступил, ибо тяжела ноша командира (если он человек, а не сволочь) отдающего приказ и посылающего бойцов на смерть...

Минут двадцать, после того как смолкло последнее крупнокалиберное орудие острова Ранкки, флот никто не беспокоил. Тральщики приближались к шестикилометровой протоке между островами, основной калибр линкоров перенес огонь на континент, поддерживая воздушный десант. Когда расстояние от тральщиков до островов сократилось до трех километров, по ним открыли ожесточенный, согласованный огонь все выжившие калибры, начиная от 76-мм и заканчивая 20-мм зенитками.

Но, проявив себя, они тут же попадали под обстрел значительно большего количества огневых средств, как с моря, так и с воздуха, имеющих значительно более серьезный калибр. Тем не менее, из сорока двух задействованных тральщиков, способных к тралению до порта Котка добралось меньше половины, а без отметин — не более десяти. Потери в тральщиках были значительно выше запланированных, но главное свое задание они выполнили — флот вовремя пришел на помощь воздушному десанту. В 6-15 по московскому времени морская пехота начала высаживаться на острове Тейкаринсаари и в порту города Котка.

* * *

Из мемуаров председателя совета обороны Финляндии, барона Маннергейма:

"Многие видные политические деятели Финляндии стоявшие в те годы у власти, в своих воспоминаниях пишут, что дальнейшая судьба нашей страны была предопределена в 1939 году, навсегда поменявшем историю всей Земли. Я бы посоветовал им внимательно изучить случившееся годом раньше, когда Великобритания рассекла последнюю нить, связывающую договорными отношениями Россию с Антантой. Именно в 1938 и в начале 1939 года, политики Великобритании, в открытую, даже не пытаясь скрыть свои намерения, создавали антироссийский альянс из Германии, Польши, Финляндии и трех новообразованных прибалтийских стран, не замечая, либо не желая замечать несовместимость интересов и претензий основных членов этого союза.

Напрасно я убеждал наших политиков требовать заключения полноценных договоров, они верили словесным обещаниям щедро раздаваемых дипломатами Великобритании и Франции. Получив в подарок полсотни устаревших английских истребителей, наши народные избранники потратили в десятки раз больше, чтоб построить двадцать никому не нужных аэродромов, на которые якобы должны были садиться самолеты наших союзников...

Нам всем хотелось верить, что Великобритании удастся объединить всех и осуществить мечту каждого крупного европейского политика начиная от Карла Великого и заканчивая Наполеоном — завоевание России и ликвидацию угрозы с Востока которая постоянно висит над Европой. Но неожиданный союз России с Германией разрушил эти планы и вверг европейские страны в очередную братоубийственную войну. Участь Финляндии и прибалтийских стран, оставшихся один на один с медведем вырвавшимся из клетки, где его могла сдержать лишь коллективная воля всей Европы, была предрешена...

Я приложил все усилия, чтоб неизбежная война Финляндии с Советским Союзом началась как можно раньше, пока еще был шанс на примирение между большими странами, пока еще были свежи в памяти пусть устные, но твердые обещания дипломатов Великобритании и Франции помочь моей стране и не допустить ее новой оккупации. Но Сталин нас перехитрил.

Русские использовали в войне против моей страны тактику уже отработанную ими на Дальнем Востоке. Там у них уже были столкновения с Японией, в которых участвовали сотни тысяч бойцов, а пограничные стычки случались каждый день, но при этом война не объявлялась, хотя фактически велась. То же самое случилось с Финляндией. Ежедневные перестрелки, снайперская война, нападения на приграничные хутора, села, пограничные и воинские части, тысячи беженцев...

Наши союзники нас "утешали", что благодаря их политическим усилиям Советский Союз не применяет, ни артиллерию, ни авиацию, ни танки, а пограничные столкновения, мол, скоро прекратятся сами собой. А если, вдруг, СССР все-таки решится на агрессию, то они тут же придут на помощь, помогут свободной Финляндии и войсками, и техникой, но не допустят ее повторной оккупации.

Напрасно мы убеждали, что война уже началась, что кроме двадцати тысяч пограничников против нас действуют не менее ста пятидесяти тысяч русских егерей. Что Финляндия вынуждена, отражая их ежедневные атаки, содержать отмобилизованную трехсоттысячную армию. Нам обещали оружие, добровольцев, но кроме еще полусотни устаревших истребителей и английских инструкторов мы ничего не получили. Во Франции и Великобритании не нашлось желающих воевать за свободу моей страны. Единственная страна, от которой мы получали реальную помощь, это Швеция.

Пушки, минометы, зенитная артиллерия, больше десяти тысяч добровольцев сражающихся плечом к плечу с нашими бойцами, помощь соседей мы чувствовали как до конфликта, так и на всем его протяжении. К сожалению, наших усилий было явно недостаточно. В егерской войне, развязанной русскими, потери сторон сравнимы. В ней не было ни громких побед, ни громких поражений. Микроскопические ранки, капельки крови, ежедневно выступающие на теле моей многострадальной родины. Но если для медведя потеря стакана крови — малозаметный пустяк, то для маленькой ласки — смерть.

За четыре месяца столкновений мы потеряли убитыми — двадцать две тысячи человек, семь тысяч — тяжелоранеными. Еще пять тысяч мужчин, мирных жителей сел и хуторов были взяты русскими в плен и содержались в заключении, а их семьи, как и много тысяч других беженцев, вынуждены были покинуть свои дома и спасаться бегством из района боевых действий. В конце апреля, после поражения английских войск в Норвегии, всем стало понятно, что помощи мы не дождемся... нужно было принимать тяжелое, но единственно возможное в этой ситуации решение — соглашаться на выдвинутые условия..."

* * *

Третьего мая, в шесть часов утра, состоялось совещание премьер-министра Финляндии с командованием армии и флота.

— Господа, как вы уже знаете, сегодня, в 4 часа 30 минут, посол Советского Союза передал министру иностранных дел официальное уведомление о начале войны между нашими странами. Вместе с этим, он передал условия Советского Союза, согласившись с которыми, мы в любое время можем эту войну прекратить. Отдельно было подчеркнуто, что предъявленные условия действуют в течение последующих четырнадцати дней. Устно послом было заявлено следующее: в случае, если они не получат нашего согласия за эти две недели, Финляндию ждет оккупация, новые выборы и плебисцит, после которого она присоединится к Советскому Союзу, как это уже сделали Эстония, Латвия и Литва. Прошу всех присутствующих ознакомиться с полученными документами. Хотелось бы услышать ваше мнение, не только по выдвинутым условиям, но и по длительности, эффективности нашего сопротивления агрессору и возможности заключения мира на более выгодных условиях. Слово просит командующий флотом побережья, капитан 1-го ранга Рахола. Слушаем вас.

— Что касается требований, то они были выдвинуты русскими еще в феврале, я отличий не нашел, поэтому они для меня как были, так и остаются неприемлемыми. Что касается эффективности нашего сопротивления, то все зависит от того, сумеем ли мы достаточно быстро залатать прореху, образовавшуюся в нашей береговой обороне возле порта Котка, и уничтожить высадившийся десант. Иначе через две недели нам придется подписывать капитуляцию. Ситуация очень серьезная и я настаиваю на немедленном введении в бой сил флота побережья. Предлагаю отдать приказ броненосцу "Вяйнамуйнен" скрытно пройти в сопровождении двух канонерских лодок и трех катеров в район островов Ристисаари и Кауниссаари. Эти и близлежащие к ним острова остаются под нашим контролем и с ними есть связь. Маневрируя западнее этих островов и корректируя свой огонь с помощью пунктов наблюдения на островах, наш броненосец легко накроет огнем своей артиллерии расчищенный русскими фарватер западнее острова Киркконмансаари и сам порт. Сам он, при этом, останется невидимым и недоступным артиллерии русских линейных кораблей вынужденных оставаться восточнее, в единственном широком проливе свободном от скал и островов. Русские эсминцы и торпедные катера не рискнут лезть в мешанину островов находящихся в наших руках и под пушки броненосца, от подводных лодок наш флагман прикроют канонерки и катера, а от воздушных атак он надежно защищен, как универсальной 105-мм артиллерией, так и многочисленными 40-мм и 20-мм зенитными автоматами.

— Удалось ли выяснить, каким образом русские уничтожили наши артиллерийские доты на островах Киркконмансаари и Ранкки? По оценкам всех специалистов, они могли сутками противостоять всему Балтийскому флоту русских, были защищены от атак с воздуха, как зенитными установками, так и многометровым бетоном, способным выдержать удар любой из известных нам бомб. Если верить полученным сообщениям, русские уничтожили их на пятой минуте боя. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Мне известно не больше чем вам, барон Маннергейм. Из доклада командующего 2-м отдельным дивизионом береговой обороны, подполковника Кайнулайнена следует, что в 4-45 доты островов Ранкки и Киркконмансаари вступили в артиллерийскую дуэль с русскими кораблями. Это было последнее сообщение, после этого связь с дотами пропала. Какое-то время была связь с пехотным батальоном, расположенным на острове Киркконмансаари. Командир батальона сообщил, что артиллерийские доты уничтожены, они продолжают борьбу с русскими тральщиками с помощью приданной им зенитной артиллерии, 81-мм минометов и 76-мм пушек. Вскоре связь с батальоном пропала. Только что мне сообщили, что русские торпедные катера уже прорвались к острову Тейкаринсаари и высаживают на берег пехоту в помощь воздушному десанту, захватившему остров час назад. Пехотный полк, находящийся в городе Котка и пытавшийся выбить воздушный десант, перешел к обороне города и порта. Его позиции находятся под массированным огнем морских орудий и подвергаются непрерывным атакам с воздуха. Если мы немедленно отдадим приказ, то через час броненосец накроет своим огнем транспортные суда, и полк сможет удержать город до прибытия подкреплений.

— Вы упустили одну деталь, которую вам наверняка докладывали ваши подчиненные. Офицер пехотного батальона, последним выходивший на связь с острова Киркконмансаари особо подчеркивал, что перед взрывом каждого артиллерийского дота на него падал подбитый русский самолет. Один он видел лично, о втором ему рассказали очевидцы, находившиеся на противоположном берегу острова, рядом со вторым дотом. Перед этим был короткий сеанс радиосвязи с пехотной ротой острова Ранкки. Офицер вышедший на связь успел передать буквально следующее, — "Два артиллерийских дота уничтожены упавшими на них русскими самолетами, оставшееся орудие ведет огонь по тральщикам. Два корабля потоплены, три получили повреждения и прекратили траление, но им на замену пришли другие. Нужна помощь, мы сами их не удержим". После этого связь прекратилась. С моей точки зрения все эти падающие самолеты, это не случайные совпадения. Я поддерживаю отправку броненосца для борьбы с десантом, однако прошу обязательно проинформировать капитана и офицеров, отвечающих за зенитную артиллерию об известных нам деталях уничтожения дотов на островах. Пусть они постоянно маневрируют и ведут огонь по пикирующим самолетам. Неважно, целые те или подбитые. И пусть поможет нам Бог...

* * *

В порту морская пехота встретилась с упорным сопротивлением финских подразделений засевших в массивных каменных зданиях, уже превращенных бомбовыми ударами и артиллерийским огнем в развалины. Но эти развалины продолжали стрелять, и не только из стрелкового оружия.

Особенно много хлопот доставляли руины большого трехэтажного дома стоявшего в центре территории порта. Вокруг него была открытая, хорошо простреливаемая площадь, а толстое бетонное перекрытие полуподвала, заваленное сверху горой кирпича и массивными обломками бетонных перекрытий верхних этажей, не поддавалось фугасным бомбам и бронебойным снарядам. Расстояние до линкоров не превышало 40 кб, снаряды летели по настильным траекториям. С одной стороны, попасть по полуметровым окнам, расположенным на уровне земли, было весьма проблематично, с другой, снаряд, попадая под острым углом, рикошетил от перекрытия, не причиняя ему вреда. Пулеметы и несколько 37-мм пушек, ведущие огонь из многочисленных окон дома, простреливали большую часть территории, не давали десанту спокойно высаживаться и развивать наступление вглубь города.

Топливо в баке последнего изделия 112/2 было уже на исходе, поэтому майор Семахин, с легким сердцем скомандовал:

— Твой выход, Корсунов. Цель — развалины трехэтажного здания в центре порта. Пикируешь под углом тридцать градусов. Выбери достаточно широкий проем в развалинах стен и бей в середину ската кирпичной горки образовавшейся внутри.

— Цель вижу. Разрешите выполнять?

— Вперед, Дмитрий.

В данном случае, риск был минимальным. Морская пехота уже обхватила здание полукольцом и единственные амбразуры, из которых можно было бы легко поразить выпрыгнувшего летчика, должны были смолкнуть после взрыва.

С точки зрения меткости, Дмитрий изрядно накосячил. Он выбрал пролом шириной всего несколько метров, умудрился в него промазать и самолет врезался в остатки кирпичной стены. Но это не повлияло на результат. Вместе с обломками стены самолет врезался в кирпичную кучу, бомба, легко пройдя обломки и пробив полуметровое бетонное перекрытие, воткнулась в пол. Пройдя еще шесть метров под землей, и углубившись на три метра от поверхности пола, бомба взорвалась и убила всех находившихся в полуподвальном помещении общей площадью пятьсот квадратных метров. При этом перекрытие обрушилось во многих местах. Летчик опустился с парашютом на воду, в ста метрах от берега и в четырехстах метрах от замолкших развалин к которым уже бежала морская пехота.

Боевые корабли расположились вдоль фарватера, пропуская к глубоководным бонам транспортные суда, морская пехота ворвалась в город, где завязались ожесточенные бои за каждый дом. Комдив требовал в первую очередь разгрузить транспорт с девятью самоходными зенитными установками на базе танка Т-26. Шесть из них имели на вооружении сдвоенные крупнокалиберные пулеметы ДШК, а три остальных — 23-мм автоматические пушки. Самоходные зенитки были приданы в поддержку морской пехоте именно на случай городских боев, где они были намного эффективней танков.

Суда опасно маневрировали в узком фарватере, пытаясь пропустить вперед нужный транспорт, адмирал громко требовал у капитанов разгружающихся судов освободить один из причалов, те отвечали, что уже отходят, но почему-то оставались на разгрузке. В порту царил "идеальный порядок", столь характерный при проведении масштабных операций. Внезапно эту идиллию, царившую уже более получаса, прервал взрыв 254-мм снаряда метрах в сорока от борта одного из транспортных судов.

Броненосец "Вяйнамуйнен" еще в пять утра получил приказ, соблюдая маскировку, скрытно выдвигаться в сторону порта Котка. В 6-15 последовал приказ в сопровождении двух канонерских лодок и трех катеров незамеченным пробраться к западному берегу острова Кауниссаари, высадить дальномерщиков и офицера артиллерийской разведки. В 7-05 полученный приказ был выполнен. Расположившись на восточном берегу острова, они прекрасно наблюдали весь фарватер находящийся от них на расстоянии 70-90 кабельтовых и скопившиеся на траверсе порта транспортные суда. И сейчас экипаж броненосца был готов сказать свое веское слово в развернувшемся сражении.

* * *

Как только броненосец был обнаружен, старший лейтенант Геннадий Смирнов и старший лейтенант Василий Сварженко подняли по тревоге в небо два изделия 112/1 и на максимальной скорости направили свои самолеты к острову Кауниссаари. Две эскадрильи их полка были перебазированы перед операцией на полевой аэродром, находящийся в пятидесяти километрах восточнее Таллина, так что подлетное время к вышеназванному острову составляло не более пятнадцати минут.

Уже в воздухе они узнали, что их цель броненосец. На подлете их должна встретить эскадрилья Ил-2. Перед ними броненосец атакует тройка штурмовиков. Первые два сбросят на палубу по сотне 2,5 килограммовых осколочно-фугасных бомбочек, а третий — сотню кумулятивных. Цель — максимально обезвредить зенитную артиллерию корабля. Четвертым атакует Сварженко. Его задача поразить корабль в первую половину его длины, не дальше 30-40 метров от носа. Через пятнадцать секунд после него, цель атакует Смирнов. Ему предписывалось поразить корабль за его срединой, не ближе двадцати метров от точки падения самолета Сварженко.

За те пятнадцать минут пока они летели к цели, броненосец успел серьезно повредить три транспорта, которые сумели выброситься на берег близлежащих островов, остальные бежали в открытое море. Боевые корабли, совместно с самолетами, корректирующими их огонь, пытались накрыть маневрирующий броненосец, но с самолета, без дальномеров, оценивая на глазок расстояние от разрывов до цели, путаясь в многочисленных всплесках от огня различных кораблей, о прицельной стрельбе можно было говорить с большой натяжкой.

Имеющие боекомплект самолеты отчаянно штурмовали броненосец, не обращая внимания на сопровождавшие его канонерки и катера. Многочисленные, близкие к бортам разрывы фугасных бомб и единичные попадания, хоть и не нанесли кораблю существенных повреждений, тем не менее, ценой трех сбитых самолетов, ополовинили малокалиберную зенитную артиллерию.

Разогнав транспортные суда стоящие на траверсе, броненосец двигался к острову Виикаринсаари, чтоб оттуда накрыть суда стоящие в порту возле причалов. Первые три штурмовика, на бреющем полете засыпали палубу броненосца небольшими бомбочками, в том числе и кумулятивными, которые, врезаясь в вертикальные бронированные стенки, прожигали их струей пламени. Несмотря на это, выжившие автоматические пушки усердно палили в сторону пикирующего дымящего самолета. Но вошедший в пике самолет подставляет зенитчикам слишком малую площадь. В которую, к тому же, практически невозможно попасть, учитывая скорость, с которой он приближается к цели. Самый опасный момент для пикировщика, это выход из пике, когда он раскрывается над зенитками всей своей плоскостью.

В данном случае эта опасность отсутствовала, но присутствовала другая — попасть под шальной 20-мм снаряд, впрочем, особого выбора не было. Старший лейтенант Сварженко, зафиксировав рули, выпрыгнул из кабины. Пятьсот литров бензина вспыхнувшие на палубе после удара самолета вызвали обширный пожар. Но это были мелочи по сравнению со случившимся через одну десятую секунды. Бомба, пронзив броненосец насквозь, взорвалась в пяти метрах ниже киля и в тридцати метрах от носа корабля.

Как известно из школьного курса физики, вода представляет собой несжимающуюся жидкость, что легко может проверить каждый, шарахнув со всей силы палкой по воде. Отразившись, вся энергия взрыва направляется вверх, в единственном направлении в котором вода может двигаться, приобретая при этом колоссальную кинетическую энергию. Встречая на своем пути шпангоуты и обшивку корабля, вода, не замечая, ломает их, жадно врываясь в пустой объем, щедро раздавая накопленную энергию всему, что лежит на ее пути. Проще говоря, сносит все подряд.

Казалось, что взрыв вздыбил корабль, подняв его вместе с сотнями тонн воды над поверхностью залива и бросил обратно вниз. Вливаясь широким потоком через многометровую пробоину в корпусе, вода сносила перегородки, останавливая броненосец, движущийся со скоростью 12 узлов, словно лошадь на скаку. Попадавшие матросы не успели подняться на ноги, как еще один самолет врезался в палубу ближе к корме.

После второго взрыва участь корабля была предрешена. Скорее всего, она была предрешена и после первого попадания, но второе не оставило экипажу ни времени, ни надежды сделать хоть что-нибудь. Не прошло и полминуты, как корабль развалился на три части. Сперва оторвало нос по линии первого взрыва, затем сильно потяжелевшая от принятой воды центральная часть начала поднимать корму с винтами, но, разломившись по линии второго взрыва, винты снова нырнули под воду, сильно креня обломавшуюся корму в противоположную сторону. Через минуту на поверхности воды остались редкие головы и немногочисленные обломки, имеющие положительную плавучесть.

Самолеты и многочисленные торпедные катера, появившиеся сразу же после атаки, накинулись на сопровождение броненосца, отгоняя последнее от места разыгравшейся трагедии. Тихоходные канонерские лодки водоизмещением 400 тонн практически сразу получили по две бомбы в борт от штурмовиков нашедших подходящие цели для первого боевого топ-мачтового бомбометания, столь тщательно отрабатываемого на тренировках. Финские катера, маневрируя вдоль берега острова, поддерживающего их огнем из всех наличных средств, скрылись в западном направлении. Из четырехсот шестидесяти членов экипажа броненосца и канонерских лодок, живыми осталось сорок три человека, которые были подняты из воды матросами торпедных катеров.

Замотанные в сухие одеяла, старшие лейтенанты Василий Сварженко и Геннадий Смирнов, сидели в тесной каюте торпедного катера рядом с рулевым, хлебали водку из фляги и односложно отвечали на его многочисленные вопросы. Адреналин выгорел в холодной воде Финского залива задолго до того как их подняли на борт, и на обоих накатил отходняк после пережитого, похожий на тяжелое похмелье. Голова пустая, притуплены все чувства, лишь отдельные кадры всплывают перед глазами, как черно-белые фотографии... лишенные красок и эмоционального накала присутствовавшего в той действительности, в той, прошлой жизни, до падения в холодную воду...

— По тебе три зенитки шмаляли, — с трудом выталкивая слова из глотки, проговорил Геннадий. Говорить не хотелось. Хотелось лечь, смотреть в потолок, молчать и никого не видеть. Именно поэтому он начал говорить. Чтоб выгнать из души наполнившее ее безразличие, снова испытать страх за товарища и свое бессилие ему помочь...

— Шмаляли, — также выталкивая из себя слова, подтвердил Василий.

— Думал, все, не выжить тебе... а я лечу тут сзади, как фанфарон, пока ты меня собой прикрываешь...

— Брось Гена, не говори ерунды... ты выполнял приказ... следующий раз я за тобой полечу, не бери в голову...

Они снова замолчали и приложились к фляге.

— Трассера летят... кажется, каждый мне в лицо... я на восьмистах рули зафиксировал, чтоб от страху не дернуться, а потом думаю, — "А какого хрена я здесь сижу?", и как сигану... — теперь уже Василий прервал затянувшуюся паузу.

— Да ладно... я на шестистах прыгнул и рядом с тобой вынырнул... метров сорок до твоей башки было...

— Я прыжок затянул... секунды на три после взрыва... боялся, что парашют зенитками посекут... думаю, — "Когда по Генке начнут шмалять, тогда и дерну"... потом гляжу, море больно близко, пора... как на парашюте завис, все думаю, пи...ц. Но зенитки вверх, по тебе бить начали... потом твой рванул, я еще в воздухе качался... метров пятнадцать оставалось...

— Я как за тобой летел, мне всякая хрень в голову лезть начала... вижу, как будто наяву, — рыба после наших взрывов на воду всплывает и ты вместе с ней. Перепугался, что тебя моим взрывом в воде раздавит... вот я и поднажал, сократил дистанцию до полутора километров... потом думаю, тебе моим взрывом парашют запутает...

— Теперь я понял чего ты еще в воздухе орал как недорезанный, — "Васька! Ты живой?!"

— А ты в воде бултыхаешься и кричишь, — "Молчи! Финны услышат!".

Обоих летчиков на несколько минут скрутил истерический смех. С трудом успокоившись, вытерши слезы, они выпили еще и поклялись друг другу никому не рассказывать о пережитом. Оба долго держали клятву. Почти до самого вечера.

* * *

Глава 11

Последний относительно мирный 1940-й год, Ольга встретила в отдельном полку специальных средств воздушной разведки. Перед самым Новым Годом ее вызвали в Москву и Артузов, в торжественной обстановке, под пластинку исполняющую гимн Советского Союза вручил ей ее третий орден — Трудового Красного Знамени, уже второй такой в ее наградном листе. За заслуги в деле создания новых лекарственных препаратов и становления советской фармакологической индустрии.

— Служу трудовому народу! — звонко ответила Ольга на поздравительную речь, и гордо выпятила свою грудь навстречу рукам комиссара госбезопасности первого ранга. Но он ограничился тем, что сунул ей коробочку с орденом в руки и целомудренно поцеловал в щеку.

После того, как они быстро выпили по рюмке коньяка и за высокую награду, и за 60-летие товарища Сталина, за достижения внешней разведки в уходящем году, за еще один орден врученный ее руководителю, Ольга заявила:

— А у меня для вас тоже есть небольшой подарок. На орден не тянет, но в общую копилку пойдет. Как вы знаете, Гитлер маниакально боится англо-французского удара по Рурскому индустриальному региону, жизненно важному для германской экономики, и расположенному в непосредственной близости от границ с Голландией и Бельгией. Поэтому, сразу же после польского похода и заключения с нами соглашения о новых границах, начал требовать у своих военачальников немедленного превентивного удара по этим странам и северной Франции. Собственно, поэтому я и рекомендовала затягивать переговоры о границах насколько можно. Но в немецком генштабе очень сильна оппозиция планам фюрера, которые откровенно саботируются, а сроки начала кампании постоянно сдвигаются. Так вот, очередной срок назначен на середину января. Но буквально за несколько дней до начала операции, план "Гельб" попадет в руки к бельгийцам, соответственно, и к французам, и к англичанам. Это совершенно темная история, в которой будет участвовать самолет, сбившийся с пути, тупой штабной офицер, не сумевший в течение часа сжечь сверхсекретные документы и много других странностей. По суммарному идиотизму в разряд случайностей не вписывается никак. Нам это выгодно, поскольку в очередной раз отложит операцию, поэтому детали сообщать нашим "союзникам" не стоит, но намекнуть, что британская разведка разрабатывает операцию по похищению плана "Гельб", стоит. Пусть боятся нашей осведомленности. Самая страшная угроза — та, которую ты не понимаешь.

— Когда ж им намекать, если ты дат не помнишь. Слишком опасно. Раньше скажешь — дров можно наломать, позже — курам на смех.

— Чего же так сразу — не помнишь. Абидна, панимаешь. То ли девятого января, то ли десятого. Если утром десятого января передать немцам инфу — "Британская разведка сегодня или завтра проведет операцию по похищению плана Гельб", то ничего не изменится, а наша осведомленность не только о плане Гельб, но и о том, когда его украдут, ни у кого не вызовет сомнения.

— Это уже выглядит, как издевательство. Дураку понятно, что таких совпадений не бывает, и мы нарочно задержали информацию.

— А на этот случай есть одна идея...

Выслушав очередную "гениальную" идею своей подопечной, Артузов скептически заметил:

— Я, конечно, изложу твой план товарищу Сталину, но вряд ли... а информация о срывах сроков поставок заказанного оборудования достоверная, или ты ее придумала?

— Я, Артур Христианович, все придумываю, но как вы успели в этом убедиться, делаю это весьма достоверно. Поэтому ваш вопрос удивляет и обижает. А ответ на него вам дадут сами немцы. Дайте запрос, а в зависимости от ответа на него можно будет принимать решение, как действовать дальше, промолчать или грубо намекнуть.

* * *

Сразу после Нового Года правительство Советского Союза уведомило немецкую сторону, что по имеющимся у него данным выполнение советских заказов идет со значительным отставанием от графика. Если ситуация коренным образом не изменится, это приведет к срыву графика поставок Германией, заказанного советской стороной оборудования. Правительство Советского Союза просит правительство Германии принять незамедлительные меры и уведомить советскую сторону о предпринимаемых шагах направленных на исправление сложившейся ситуации.

Буквально через несколько дней последовал ответ, что, поскольку, Германия находится в состоянии войны с Францией и Англией, то форс-мажорные обстоятельства не исключены, высший приоритет будут иметь заказы вермахта, а советской стороне в своих планах следует учесть это обстоятельство.

Утром десятого января, Артузов лично встретился с представителем Абвера, передал ему информацию о готовящемся похищении плана Гельб и попросил передать послу официальное обращение советского правительства. В нем выражалось беспокойство в связи с возможными задержками выполнения советских заказов, и была высказана убедительная просьба к германскому правительству еще раз рассмотреть поднятый вопрос и незамедлительно решить возникшую проблему.

— Но это же явное нарушение протокола, посол может не взять у меня этот документ...

— Мы же не формалисты. Уверен, когда он узнает, кто вам вручил это обращение, никаких проблем не будет, а будут... пусть обратится в наркомат иностранных дел, ему все объяснят. Поторопитесь. Полученная нами информация очень срочная. Нам, к сожалению, не удалось узнать точной даты. Возможно, операция начнется уже сегодня, возможно — завтра, а может, уже началась. Не стоит тратить время на пустые формальности. До свидания.

Гестапо среагировало мгновенно, взяв под контроль всех носителей секретной информации и напечатанные экземпляры плана. Но было уже поздно. Самолет, со штабным офицером и полным комплектом документов плана "Гельб" на борту, к тому времени уже совершил вынужденную посадку на бельгийской территории.

* * *

Рейхсканцлер Германии, Адольф Гитлер пришел в ярость, когда ему сообщили о пропаже секретных документов касающихся плана "Гельб" и всех обстоятельств произошедшего.

— Мой фюрер, совершенно очевидно, что русские специально придержали эту информацию до того момента, чтоб мы уже ничего не могли сделать!

— Причем здесь русские, рейхсфюрер! Для чего мы создавали гестапо? Чтоб получать от русских информацию, которую должно обеспечивать ваше ведомство? Вы можете объяснить, как может быть такое, что о наших секретных планах знают все кому не лень? Нас предупреждают о том, что секретные планы будут украдены, а наше гестапо не только ничего не знает, но и не может вовремя воспользоваться полученной информацией. У вас под носом действуют английские агенты, а вы бездействуете! Даю вам три месяца, чтоб исправить положение! Если подобная ситуация повторится, никакие прежние заслуги не будут приниматься во внимание! Что касается русских. Уведомьте посла, что дополнительное торговое соглашение разрывается нами в одностороннем порядке в связи с невыполнением их стороной взятых на себя обязательств! Вы что-то хотите сказать адмирал?

— Мой фюрер, прошу вас отложить это решение на неделю. Разрешите мне съездить в Москву, и лично встретиться с господином Артузовым. Я подозреваю, что подтекст его действий выходит далеко за рамки беспокойства советской стороны о сроках выполнения заказов. Насколько я могу судить, он не тот человек, чтоб действовать столь прямолинейно. Но это можно выяснить только в личном разговоре.

— Какой еще подтекст, адмирал? Вы можете выражаться яснее?

— Самый очевидный из них, это намек на то, что англичане и без этого имели достаточную информацию о наших планах. Но возможных других подтекстов очень много, мой фюрер. Для прояснения сложившейся ситуации и нужна личная встреча.

— Хорошо. Отправляйтесь в Москву. А вы, Гиммлер, немедленно займитесь реорганизацией работы гестапо. О результатах докладывайте мне еженедельно.

* * *

Через несколько дней, в одном из московских ресторанов, Артузов встретился с адмиралом Канарисом, по его просьбе. Начальник управления внешней разведки свободно владел немецким, и нужды в переводчике не было.

— Вы, безусловно, правы, господин адмирал, подозревая скрытый подтекст во всем произошедшем. И он достаточно очевиден. Мы полагали, что исполнители, получившие от нас документы и информацию, доведут свои интерпретации этого подтекста к сведению руководству рейха.

— Вы правы, господин Артузов, подтекст действительно очевиден, но, к сожалению, некоторые люди, занимающие весьма высокие позиции, не хотят замечать очевидного. Именно поэтому в Москву приехал я, а не господин Мюллер. Я хочу услышать это из ваших уст и докладывать фюреру не как собственные предположения, а как официальный ответ на официальный запрос. Естественно, все это в кавычках, ибо такие термины не уместны в беседе, которую мы ведем.

— Я вас понял. Безусловно, причиной очевидной задержки переданной нами информации не являются проблемы с выполнением заказов. Это беспокоит наше правительство, но поверьте, в нем работают достаточно разумные люди, чтоб понимать недопустимость столь грубого давления на партнера, с которым ты выстраиваешь долгосрочные отношения. На самом деле это было сделано только потому, что у нас есть точные данные о том, что основные положения плана "Гельб" уже известны британской разведке. Полученные документы лишь дополнят общую картину. С другой стороны, мы сомневались, что Генштаб вермахта серьезно обеспокоится, получив от нас информацию о том, что его планы известны противнику. С нашей точки зрения, ясность в этом вопросе была для Германии более ценной информацией, чем арест агентов нижнего звена и ложная уверенность в секретности разрабатываемых планов.

— На вашем месте, я бы все-таки попытался убедить партнеров, что их планы стали известны врагу...

— По вполне очевидным причинам, суть плана "Гельб" нас не интересует, и рисковать своими агентами, добывая не нужную ни нам, ни вам информацию, я никогда бы не стал. Поэтому, никаких доказательств и подробностей того, что известно британцам мы бы сообщить не смогли. Предложенного вами варианта у нас не было. Мы бы никого не смогли убедить, а утверждать что-то голословно — не в моих принципах. Могу вас заверить в одном, господин адмирал. Пока мы союзники, двойной игры с моей стороны не будет. Это все, что я могу вам пообещать. Но хотел бы, чтоб вы донесли до своего руководства простую истину. Информация — вещь очень дорогая. В данном случае, Германия ее получает в качестве бонуса, за исполнение заказов оплаченных отдельно и твердой валютой. С нашей точки зрения, наименьшее, на что мы можем рассчитывать, так это на понимание нашими партнерами этого факта и своевременное выполнение ими наших заказов. Не хочу хвастаться, но наши возможности в Великобритании несравнимы с вашими, адмирал. Те сведения, которые мы можем добыть сегодня, вы сможете получать лет через десять-пятнадцать, если будете упорно работать, и вкладывать деньги в агентурную сеть. Вам решать, продолжать ли наше сотрудничество, но мы хотим иметь четкий ответ и уверенность, что наши партнеры выполнят взятые на себя обязательства, а не будут ссылаться на форс-мажорные обстоятельства.

— Я передам моему руководству, все, о чем мы говорили, и вы незамедлительно получите ответ. Не знаю, каким он будет, но со своей стороны я сделаю все возможное, чтоб он был положительным. Еще один вопрос. Вы так сказали фразу, — "Пока мы союзники", будто не верите, что это состояние продлится долго. У вас есть для этого какие-то основания?

— Ничего, кроме умозрительных рассуждений. Предваряя ваш вопрос, вынужден отказать. У нас есть весьма умная поговорка, — "Не буди лихо, пока тихо", поэтому, не буду портить нашу беседу рассуждениями, на которые найдутся сотни аргументов их опровергающих. Я надеюсь, что наше сотрудничество будет долгим и плодотворным.

— Рад был нашему знакомству, господин Артузов и уверен, что ваши опасения беспочвенны. Хотя, я вас понимаю. Это бич нашей профессии. Разведчик должен подозревать предателя даже в старом и проверенном друге, не говоря уже о новом союзнике.

— Давайте выпьем, господин адмирал. За то, чтоб факты всегда опровергали такие подозрения...

Через неделю советский посол в Германии получил официальный ответ, в котором говорилось, что предприятия, выбившиеся из графика и создававшие узкие места в выполнении советских заказов, перешли на трехсменную работу и никаких задержек в сроках выполнения не ожидается.

* * *

Свежий воздух, утренняя зарядка, регулярное питание и отсутствие задач требующих чрезмерного напряжения ума, быстро вылечили расшатанную нервную систему, и Ольгина деятельная натура, вышедшая из внутреннего наркоза, начала осознавать окружающую действительность. Первое, на что она с удивлением обратила внимание, что вот уже две недели они с Галкой выбегали утром на пробежку, либо в гордом одиночестве, либо в компании с редкими энтузиастами, поднимающими свое тело на подвиг три-четыре раза в неделю. Все остальные военнослужащие и прикомандированные лица, сонными выползали на спортплощадку, десять минут махали руками (в лучшем случае), и, умывшись, с веселой песней отправлялись в столовую.

Такое состояние дел было для Ольги совершенно неприемлемым. И здесь физическая подготовка бойцов и командиров играла не самую главную роль. Чтоб сдать требуемые нормативы по различным показателям физического состояния своего организма, человек со средними данными, должен был вести здоровый образ жизни, и регулярно, желательно ежедневно, тренировать свое тело. А это в первую очередь вырабатывало характер, тренировало умение совершить волевое усилие, заставить себя делать не то, что хочется, а то, что нужно. Это был своего рода общий тест на профпригодность. Сумеешь заставить себя преодолеть собственную лень и слабости, значит, есть обоснованная надежда, что и других заставишь выполнять отданные тобой приказы.

Идеальных решений не бывает, Ольга это прекрасно понимала. Но это было правильное решение, пользы от которого было несравнимо больше, чем эфемерных потерь худосочных гениев стратегии и тактики. В народном хозяйстве чувствуется острая нехватка людей с мозгами, и если с армии, вместе с потоком пьяниц, разгильдяев и тунеядцев, вынесет пару тройку слабосильных умников, достойное место в жизни им всегда найдется.

Принимать очередную зимнюю сдачу нормативов по физподготовке в отдельный полк радиоразведки неожиданно приехала уполномоченная комиссия, и обычная шара не прошла, когда, пользуясь секретностью своей части, командир полка назначал проверяющих из числа командиров, служащих под его руководством.

Две третьих личного состава, во главе с комполка, не вложились в нормативы. Стараясь не светиться, Ольге все же удалось продавить немедленные оргвыводы. Комполка понизили в должности до комбата, а единственного из комбатов, уложившегося в нормативы, поставили на его место. На общем собрании командного состава, после того как новый комполка выступил с программной речью, несколько слов сказала и Революция Ивановна:

— Товарищи командиры. Все вы тут люди умные, многих из вас призвали на командирские курсы прямо с институтов и университетов, где вы изучали радиофизику. Я читаю на лицах многих из вас недоумение, раздражение и обиду на тупых солдафонов, требующих от вас сдачи каких-то дурацких нормативов по физподготовке. Солдафонов, не понимающих, что ум, интеллект — вот главная сила в современной войне. Я не буду говорить вам, что бороться с РЛС противник будет, используя все возможности: бомбовыми ударами, засылкой диверсантов, парашютным десантом. И не исключено, что вам, таким умным и знающим радиофизику, придется взять в руки автомат. Придется стрелять, бежать, чтоб защитить свою жизнь, чтоб не попасть в руки к врагу. Считайте, что я вам этого не говорила. Вы умные, все это знаете сами. Чего вы не знаете, и, скорее всего, не догадываетесь, так это того, что живыми попасть в руки врага вы не имеете права. Секретов много знаете. В случае войны, перед отправкой на фронт, вам об этом сообщат, и бумагу вы соответствующую подпишете. А это значит, что если вы не сможете бежать, в силу своего большого ума и слабого здоровья, то вам придется застрелиться. Если вы это сделать не сможете, застрелить вас придется вашим товарищам. Но поверьте, это не самое страшное. Представьте, что вы тащите своего раненого друга. В силу собственного слабосилия вы вынуждены его бросить, чтоб не попасть в плен вдвоем. Но оставить его живого вы не имеете права, а самостоятельно застрелиться, и хоть немного облегчить вашу участь, он не может. Вы умные ребята, надеюсь, вам не составит труда представить себя с пистолетом в руке и раненого друга возле ваших ног. Посмотрите ему в глаза и попробуйте нажать на курок. Наяву это будет намного страшнее и тяжелее. И последняя иллюзия, которую я обязана развеять. Мол, и без армии прекрасно проживу. В силу вышеназванных причин, вылетев из армии, вы окажетесь в спецпоселении где-то за Уралом. Там вы проведете от трех до пяти лет без права переписки, пока ваши знания не устареют и перестанут составлять государственную тайну. Не знаю, чем вы там будете заниматься: лес валить, землю пахать, но физическую форму вам там подтянут. Такая вот ирония судьбы, очень удачно описываемая народной мудростью — "за что боролись, на то и напоролись". Касательно хорошего могу сказать только одно, я, как и товарищ комполка, приложу все силы, использую все полномочия, предоставленные мне партией и правительством, чтоб в течение ближайших месяцев сделать из вас настоящих командиров Красной Армии.

Действовала Ольга проверенным методом кнута и пряника. Отличившихся награждала. Подходила в столовой, чтоб все видели, и торжественно награждала.

— Товарищ (лейтенант, ст.лейтенант, капитан, майор), за проявленные успехи в (физической подготовке, стрельбе, профессиональной подготовке), разрешите вручить вам этот подарок. От меня лично.

Дарила всем отличившимся нож разведчика с именным разрешением. Холодное оружие. Без разрешения иметь не положено. И целовала в щечку. Сачков и разгильдяев отлавливала в укромных местах и била. Без следов, но очень больно и обидно. В качестве бесплатной добавки к дисциплинарным наказаниям, предусмотренным уставом. Эти незамысловатые методы оказались очень действенными. Хотя многие ее втайне ненавидели, но сказать об этом вслух боялись, ибо большая часть командиров была готова ее буквально носить на руках. Особенно, после того, как побывали вместе с ней в госпиталях развернутых вдоль советско-финской границы.

Ольга просилась на фронт, хоть на недельку, но начальство сказало ясно и определенно: тот, кто дает советы высшему руководству страны и армии, должен понимать и принимать неизбежные последствия, которые привносит этот факт в его работу и личную жизнь. Крыть было нечем, но изредка посещать госпитали и общаться с ранеными, этого ей запретить не мог никто. Начальство кривилось, но разрешило, в составе делегации. Так сказать, будем прятать лист в лесу.

С делегацией дело долго не стало. Возглавил ее замполит полка (только потому, что об этом просила Галка, уже успевшая положить на него глаз), а кроме Светловой и Колядко в состав вошли еще четыре молодых командира, принимавших участие в самодеятельности и любящих это дело. Один из них, молодой лейтенант, по комсомольской путевке пришедший в армию из института радиофизики, смотрел на Ольгу такими восторженными, детскими, влюбленными глазами, что она просто не могла не обратить на него внимания.

Владислав вырос в семье учителей преподававших в гимназии еще до революции. После гражданской войны мать устроилась работать в школе, а отец преподавал курс общей физики в университете. В голове Владислава картина мира соткалась из причудливой смеси русской классической литературы, сонетов Шекспира, комсомольских лозунгов и музыки скрипки. Оба его родителя обожали скрипку, не умели на ней играть, остро чувствовали свою неполноценность и приложили все силы, чтоб оградить свои чада от подобной участи. То, что вместе с ним семь кругов ада обучения игры на этом непростом инструменте проходил его старший брат и младшая сестра, мирило Владика с окружающей действительностью.

Психологи давно заметили: чувство удовлетворения от своей жизни практически не зависит от абсолютной величины благосостояния человека и испытываемой им нагрузки. Ему достаточно видеть, что он живет так же, как и большинство окружающих. Значительные отклонения от средины, как в одну, так и в другую сторону вызывают значительный психологический дискомфорт, уродуя личность, лишая ее того неуловимого состояния, которое мы называем счастьем. Но то, что богатые не просто плачут, а делают это значительно чаще обычных людей, тема закрытая. Ибо способна поколебать устои современной цивилизации безуспешно пытающейся провести знак равенства между счастьем и безграничной алчностью.

В школе его в комсомол не приняли, происхождение у него было не пролетарское, а в общественной жизни он инициативой не блистал, пламенных речей не произносил. Перед выпускными экзаменами, его вызвали в школьный комитет комсомола. Комсорг был немногословен:

— Комсомольцем стать хочешь?

— Конечно!

— После школы подавай документы в институт радиофизики. Заводу "Радиолампа", во Фрязино специалистов не хватает. Специальный институт открыли. Объявлен комсомольский набор в новый институт. Мы тебе путевку дадим. Поступишь — примут в комсомол. Понял?

— Понял...

— Тогда держи путевку. В ней все написано: адрес, какие документы с собой иметь.

Так попал Владислав на радиофизику. В институте пообещали, что в комсомол примут после двух сессий сданных на "отлично". Оценка — "хорошо" по любому из предметов была достаточным поводом, чтоб отложить прием в комсомол до выполнения очередного комсомольского задания, на которые комсорг не скупился. Дескать, хочешь в ряды коммунистической молодежи — докажи делом, что достоин. Так продолжалось до третьего курса, когда его на очередном собрании таки приняли в ряды ВЛКСМ без предупреждения. Не успел он получить билет, как ему выписали комсомольскую путевку на командирские курсы.

— Комсомолец должен жертвовать личным ради общественного, — сказал на прощание комсорг его курса.

Вскоре молодой лейтенант оказался за колючей проволокой, в списках командного состава отдельного полка специальных средств воздушной разведки.

Любовь ударила Владислава, как бьет разбойник в темном переулке. Внезапно и насмерть. Если бы у него была практика общения с девушками, может быть, это не было бы так оглушающе и у него были бы шансы сохранить остатки здравого рассудка. Но до института все свободное время занимала скрипка, а в институте больше восьмидесяти процентов однокурсников — пацаны, да и учеба требовала полной самоотдачи...

Впервые Владислав увидел ее возле столовой. В тот день он с самого утра уехал на станцию, встречать пополнение прибывающее пригородным поездом. Из части на станцию готовили еще одну машину.

— А эта зачем?

— Приезжают к нам проверяющие, из внешней разведки, велено на станции встретить.

— Так и пополнение бы забрали, чего две машины гонять...

— Ну ты даешь... проверяющих с пополнением в одну машину. Самому не смешно?

После того как он привез и разместил вновь прибывших бойцов и командиров, они дружно двинулись в столовую, наверстать, так сказать, упущенное. Перед входом стояли две девушки в военной форме и с иронией наблюдали за их "организованным шествием".

— Работы непочатый край, — не заботясь, что будет услышана, констатировала симпатичная светловолосая девушка со шпалами старшего лейтенанта НКВД. Ее большие синие глаза придирчиво осматривали каждого.

— Ничего, Революция Ивановна, справимся, глаза боятся, а руки делают, — ее напарница в чине сержанта НКВД оценивала увиденное не так строго, и в ее черных глазах перебегавших с одного объекта на другой, иногда мелькал легкий интерес к увиденному.

Почему наш взгляд спокойно, с большим или меньшим интересом, скользит по тысячам, сотням тысяч лиц, а на сто тысяч первом замирает, рождая в душе ураган новых, доселе неведомых чувств? Этого, не знает никто, и видимо навсегда останется одной из тайн, на которые так богата наша жизнь.

Яркое зимнее солнце пламенело в ее светлых волосах, и Владислав не мог оторвать глаз от холодной голубизны ее очей. Все уже зашли, а он стоял и смотрел, не в силах совладать с нахлынувшим потоком, накрывшим его с головой...

— Вы хотели мне что-то сказать, товарищ лейтенант?

— Так точно... хотел...

— Сказать хотел, но не сумел. Говорите, я вас слушаю.

— Э... вы надолго к нам, товарищ старший лейтенант НКВД?

— Надолго... еще надоесть успею.

— Никогда...

Льдинки ее глаз оттаяли, их заполнила легкая грусть. Она вдруг подошла совсем близко и тихо сказала, схватив его за пуговицу шинели:

— Не смотри на меня так, красивый мальчик, не лети на огонь, сгоришь...

— Поздно... уже горю...

— Беда... не на ту ты посмотрел... глупый красавчик... теперь терпи... шагом марш в столовую, лейтенант!

— Есть!

Если бы у него было время, он бы смотрел на нее часами, как смотрят на огонь. Если бы он знал индийскую мифологию, он сравнил бы ее с богиней Агни, обжигающей своей лаской и сжигающей своим гневом. Каждую свободную минуту он старался быть рядом, даже если они были заняты. Ему повезло, его избранница была очень чуткой и бережной. Несмотря на то, что испытывала она к нему скорей дружеские чувства, как к младшему брату, Ольга терпеливо сносила все его ухаживания и оказываемые знаки внимания. Но порой ее мысли куда-то улетали, и она начинала пропускать мимо ушей то, что он ей взволновано вещал. Когда он, заметив это, обижено замолкал, Ольга его своеобразно утешала.

— Ты не молчи, говори. Когда ты мне что-то рассказываешь, вокруг создается положительный эмоциональный фон, и мне в голову разные идеи приходят, имеющие большое значение для всего народного хозяйства. Так что ты не сачкуй, удерживай фон, а то он начинает рассеиваться.

Если это не помогало, заходила с другой стороны

— Ничего, Владик, терпи... все пройдет, пройдет и это. Я тебе сразу говорила, посмотри внимательно. Лучшее средство от любви с первого взгляда, это внимательно посмотреть второй раз. Так что смотри в оба, комсомолец. Вместо того, чтоб уделять столько времени не заслуживающей того девушке, удели его военной и профессиональной подготовке. А сейчас проведем тренировочный поединок.

Пользуясь тем, что Владислав напросился к ней в ученики, Ольга переводила его негативные эмоции в конструктивное русло, давая им самый естественный выход в виде мордобоя. Тем более, что в связи с невысоким уровнем подготовки ученика это ей ничем не угрожало. А ученик, уже после нескольких минут, забыв все прежние обиды, ждал окончания очередной экзекуции.

Многие наблюдали, как каждое утро, разведчицы, после пробежки и разминки, одевали на руки, что-то напоминающее маленькие боксерские рукавицы, но с обрезанными пальцами позволяющие выполнять захваты и броски. После этого начинали молотить друг друга руками и ногами, а при случае и валять по снегу. Один из командиров, увлекающийся самбо сразу же захотел поучаствовать в увиденном.

— Девушки, а можно и мне с вами побороться? — игриво предложил он, демонстрируя свои широкие плечи и руки схожие с малой саперной лопаткой.

Поскольку на спортплощадке все были в тренировочных костюмах, без знаков различия, Ольга решила не заострять внимание на неуставной форме обращения к старшей по званию.

— А мы не боремся, юноша. Это бой без правил.

— Без правил, мы тоже могем.

— Если ты такой смелый... выходи тогда красный молодец на нечестный бой. Только не говори потом, что тебя не предупреждали...

— Только не надо пугать, разведка. Мы тоже не пальцем деланные.

Бой продлился недолго. Как только противник вышел в круг, предусмотрительно опустив вниз левую руку, прикрывая самое дорогое, так сразу же получил болезненный удар по мышцам бедра выставленной вперед правой ноги.

— Британские империалисты называют этот удар — лоукик, что в переводе означает — низкий удар ногой.

Мгновенно сократив дистанцию, она влепила ему удар ногой в ухо, пошатнувший противника. Его заметно повело в сторону, а глаза затуманились. Понимая, что надо сокращать дистанцию и проводить захват, он с вытянутыми руками резко рванул вперед. Девушка ушла в сторону, одновременно нанося ему удар левой ногой в печень. Острая боль скрутила парня, а разведчица продолжала свои пояснения.

— По аналогии с предыдущим, мой второй удар называется — хайкик, думаю, все догадались, что это значит — высокий удар ногой, а завершили мы наш поединок мидлкиком. Переводить не буду.

Надо сказать, что такая молниеносная расправа с явным лидером мало чему научила остальных, и Ольге, и Галине, еще долго пришлось доказывать противникам эмансипации, что грубая физическая сила всегда проигрывает, ибо ее легко использовать и обернуть против нападающего. Многие просились к ним в ученики, но учила Ольга только Владислава. Всем остальным, она со вздохом объясняла, что занимается только с одним учеником, а почему именно с ним, так это потому, что ученик должен полностью доверять учителю и только у Владислава она видит нужную степень доверия. Впрочем, она никому не запрещает наблюдать за их тренировками и, разбившись на пары, повторять все упражнения.

Естественно, Владислав записался и в самодеятельность, смущенно признавшись, что умеет играть на скрипке. Кроме этого у него оказался, несильный, но чистый и приятный слуху баритон. Ольга тут же заставила его разучить песню, которую она услышала в испанском госпитале и самостоятельно перевела на русский.

Сначала шел проигрыш основной темы на скрипке, затем он начинал петь, а Ольга подыгрывала ему на гитаре.

"Снятся мне перелетные птицы...

...

и луна над моим изголовьем манит светом меня из постели

и бинты, проржавевшие кровью, превращаются в алые перья

...

А дружок, не помянутый лихом, деликатный, как есть — городской он

Потянулся к звезде своей тихо, медсестричку не побеспокоив...

И от этой великой утраты, я подумал слабеющим мозгом —

Видно в чем-то мы все виноваты, слишком рано летим к своим звездам...

В небесах отыскал и свою я, но кровать сжал покрепче руками

До свидания, те, кто воюет, и прощайте, все те, кто не с нами...".

А вдвоем с Галкой они исполняли более жизнерадостную песню — "Мальчишки, мальчишки", которую Ольга случайно услышала в поезде и запомнила.

После маленького концерта, они долго разговаривали с ранеными, расспрашивали о боевых действиях на границе. Настрой у всех был единодушный, мол, панькаемся долго мы с финнами, надо ударить всей мощью Красной Армии и прихлопнуть их, как тараканов. А то, сволочи, прячутся больно хорошо и стреляют метко. Ольга не сомневалась, что похожие мысли бродят и в головах высоких военачальников. А значит, будут добиваться, чтоб им разрешили рубануть со всего размаху. Единственная надежда, что Сталин отнесется серьезно к угрозе торгового эмбарго с Америкой и отложит полномасштабное вторжение до момента, когда поставки с Америки будут замещены аналогичными поставками из Германии и Японии. А это за день не делается. Не меньше пяти-шести месяцев нужно, чтоб подготовиться.

Вечером они с Владиславом гуляли, разговаривали и целовались. Все поползновения Ольги сделать их отношения более тесными и перевести их в теплое закрытое помещение с удобной мебелью натыкались на непреклонную стойкость молодого комсомольца, твердо заявившего, что все остальное только после свадьбы. Но Ольга не оставляла попыток расшатать моральные устои молодого строителя коммунизма и лишить его невинности значительно раньше.

— А ты знаешь, все уверенны и меня убеждают, что ты дочь товарища Сталина... внебрачная...

— Ну, ни хрена себе... Владик, ты смотри, не ляпни эту дурь кому-нибудь другому. А то даже я тебе не помогу, загремишь под фанфары и будешь долго лес валить... пока не поумнеешь.

— Я им говорил, что это не может быть, а они говорят, что ты и сама можешь этого не знать...

— А теперь послушай меня внимательно. Я тебе расскажу, как разведчики добывают секретные сведения... есть объект, обладающий нужной информацией. Как правило, это мужчина возрастом до пятидесяти пяти. Меня внедряют в окружение объекта. Это может быть домашняя прислуга, продавщица в магазине, где объект регулярно бывает, либо что-то еще. Главное условие — попасться объекту на глаза. Дальше, я, не вызывая подозрений, должна объект соблазнить, причем не просто соблазнить, а заставить его потерять голову. Совсем. Только не делай такую рожу, мол, со мной это никогда бы не прошло. Проходит почти со всеми. Как писал поэт, — "Но притворитесь, этот взгляд все может выразить так чудно. Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!". Ты даже не подозреваешь, Владик, насколько Пушкин хорошо разбирался в людях. Если объект на женщин не реагирует, значит, он педераст, явный или скрытый. Тогда ним занимаются советские разведчики. Такая вот проза нашей профессии, романтики там нет ни грамма. А дальше ты собираешь компромат. Лучше всего если объект, придя к тебе на очередное свидание, прихватит с работы секретные материалы, а ты их скопируешь. Но если он педант, все равно, рано или поздно он о чем-то проболтается, что может послужить основой для шантажа и последующей вербовки. Вербовка, это кульминация всего спектакля. К ней готовятся очень обстоятельно. Несколько раз мы с вербовщиком обсуждаем нюансы психологии объекта, его сильные и слабые стороны, разрабатываем приблизительный сценарий, пытаясь предугадать реакцию объекта. И в один прекрасный день, объект, придя ко мне, встречает моего "дядю" неожиданно зашедшего в гости. Дядя рассказывает ему как все плохо, я плачу, заламываю руки, кричу, — "Курт, прости, я не виновата, меня заставили, у них мой ребенок, я люблю тебя! Сделай, что он просит, и мы будем свободны!". И разное другое... пока Курт не согласится и не подпишет бумагу. Чтоб все было достаточно убедительно, Владик, я действительно должна верить в то, что говорю. Люди очень чувствительны к фальши... знаешь, что остается на душе после удачной вербовки? Пустыня... выжженная пустыня, засыпанная пеплом... а теперь подумай и скажи, ты ведь умный парень. Мог бы товарищ Сталин обречь свою, пусть незаконнорожденную дочь, на такую судьбу? Но это только один из аргументов. Если подумаешь, найдешь еще десяток, почему внешняя разведка и дочь Сталина вещи несовместны...

Он долго молчал, а затем спросил:

— Ты после нас снова поедешь на вербовку?

— Будем считать, что ты меня ни о чем не спрашивал, — жестко ответила она, а ее взгляд заледенел. — Холодно. Пора баиньки.

— Стой. Не уходи. Прости меня. Забудь. Считай, что не было последнего вопроса.

— Слово не воробей, Владик...

— "Но притворитесь, этот взгляд все может выразить так чудно. Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!".

Она рассмеялась и прильнула к его губам.

— Целуй меня так нежно, целуй меня так сладко, целуй, чтоб сердцу стало жарко. Целуй моя ты радость, чтоб сердцу стало легче... целуй меня мой комсомолец крепче...

В конце марта она напросилась на прием к начальству, чтоб поделиться информацией, которая ей вспомнилась.

— Проходи, Оля, присаживайся. Давненько ты к нам не заходила. Хорошо выглядишь. Похудела, румяная, кровь с молоком.

— Артур Христианович, я вас не узнаю. Столько комплиментов... я за четыре года от вас столько не слышала. Вспомнила некоторые детали, касающиеся скорого нападения Германии на Данию и Норвегию.

— Излагай, это очень кстати, давненько мы наших "друзей" не навещали...

— Как вы знаете, в начале весны Германия вторгнется в Данию и Норвегию. Чисел я не помню, но точно знаю, что возле Нарвика будет крутиться британская эскадра и в тот же день, ночью, вернее, на рассвете следующего дня, в 5-00 по берлинскому времени пять или шесть британских эсминцев атакуют немецкие корабли прямо в порту, потопят и повредят большинство из них.

— Пять или шесть... время хоть точно помнишь?

— Точно... неточно... раньше пяти не нападут, там рассвет в начале апреле в пол шестого... вы им информацию ночью выдайте, чтоб времени много не оставалось. Не могли мы это заранее знать...

* * *

Часы, тикающие на стене, начали отсчет секунд и минут нового дня — 10-го апреля 1940 года. Вчера, информационные агентства Британии и САСШ весь день сообщали о вероломном нападении Германии на Данию и Норвегию. Было уже заполночь, когда двух работников посольства Германии в СССР подняли с постели поздние звонки. Один из них был представителем Абвера, а второй представителем ведомства Шелленберга. Им позвонили сотрудники внешней разведки СССР, которые поддерживали с ними рабочие контакты в рамках обмена информацией. Оба услышали одинаковое сообщение:

— Очень срочно. Встречаемся через пятнадцать минут возле посольства.

Когда работники посольства сели в подъехавшие машины, каждый из них услышал одну и ту же фразу:

— Извините, но срочно нужно одно немецкое лекарство. Прочитайте название.

В тусклом свете карманного фонарика с трудом можно было разобрать следующий текст.

"10 апреля, в 5-00 по берлинскому времени, шесть британских эсминцев предпримут атаку немецких кораблей находящихся в порту Нарвик".

Комиссар госбезопасности 1-го ранга Артузов, строго требовал у своих подчиненных полной идентичности передаваемых сообщений, как по форме, так и по содержанию.

То, что информация передавалась сразу двум конкурирующим секретным службам Германии, не только не скрывалось, но и ненавязчиво афишировалось. Чтоб даже мысль, манипулировать полученной информацией, не приходила в голову исполнителям и их руководству.

— Запомнили название?

— Запомнил...

— Поспешите. Остается мало времени, чтоб помочь больному. До свидания.

— До свидания...

Машина уехала, а через полчаса из посольства были переданы в Берлин две шифрованные телефонограммы.

* * *

Коммодора Бонте, смертельно уставшего от невероятно трудного многодневного перехода по Северному морю в условиях семибального шторма, подняли с постели в 2-41 по берлинскому времени, не дав ему поспать и двух часов.

— Что случилось?

— Срочная шифровка из Берлина!

— Читайте.

— "По данным разведки, 10 апреля в 5-00, весьма вероятна атака порта Нарвик шестью британскими эсминцами".

— И что тут такого срочного? Сегодня ведь девятое...

— Уже десятое, мой коммодор, два часа сорок две минуты. До предполагаемой атаки остается два часа восемнадцать минут.

— Гром и молнии! Тревога! Всем кораблям собраться на основном фарватере возле ответвления на залив Белланген. Там и встретим бриттов. Связаться с дежурным эсминцем. Если он никого не видит, пусть немедленно отходит вглубь фьорда и присоединяется к основным силам.

— Мой коммодор, с "Редера" ответили, что они уже снялись с якоря и идут в порт, поскольку им по графику в 4-30 нужно стать на заправку.

— Кто отправлен им на замену?

— Дело в том, что заправка затянулась и корабли, которые заправлялись, освободят место не раньше семи...

— Почему об этом не было сообщено на "Редер"?

— Не могу знать мой коммодор...

— Найти виновного и взять под арест. Его ждет трибунал.

Коммодор Бонте с ужасом представил, что незамеченные никем английские эсминцы подходят к порту, и как в тире расстреливают неподвижно стоящие на рейде боевые корабли и торговые суда. Он поклялся, что добьется высшей награды для разведчика спасшего его эскадру от неминуемого разгрома.

В этот момент корабли коммодора Бонте находились в четырех различных точках. Четыре эсминца в порту Нарвика, два — в глубине залива Белланген, в одноименном порту, три в Херьянгсфьорде, в порту Бьерквик (залив Белланген и Херьянгсфьорд являются ответвлениями от главного, Уфутфьорда), а десятый должен был караулить на выходе Уфутфьорда в Северное море, но, как оказалось, уже двигался по направлению порта.

За два часа коммодору удалось собрать все десять своих кораблей в семи милях от порта и разместить двумя основными группами. Первая группа из шести эсминцев стояла в засаде. Корабли разместились попарно вдоль основного фарватера с интервалом в девять-десять кабельтовых между парами, сместившись северней основного фарватера на шесть-семь кабельтовых. Вторая группа из четырех эсминцев прикрывала порт, на случай, если кому-то из бриттов удастся прорваться. Они расположились на основном фарватере в трех с половиной милях от порта, и на расстоянии в полторы мили от последней пары стоящей в засаде. Половина кораблей еще были не заправлены, и потеря единственного танкера, стоящего в порту, была бы катастрофой.

Шел сильный снег, над морем висел утренний туман, видимость составляла порядка двух кабельтовых. И хотя услышать и заметить идущий корабль намного легче, чем неподвижный с неработающим мотором, каждой паре кораблей, стоящих в засаде, был выделен один из трофейных патрульных катеров. Их поставили на якорь в трех кабельтовых к северу от фарватера, на расстоянии девяти-десяти кабельтовых друг от друга, каждый в тени выступающей из воды скалы (таковых, как и не выступающих, на которые напороться еще легче, во фьорде, за пределами основного фарватера, имевшего ширину полтора-два кабельтовых, было предостаточно). На каждом патрульном катере был оборудован дальномерный пост и узел связи с кораблями своей группы.

Каждая группа из двух кораблей должна была дать торпедный залп по английским эсминцам, которые окажутся в ее зоне ответственности. Коммодор Бонте довел до лидеров групп следующий план атаки: каждый эсминец группы выпускает четыре торпеды, самостоятельно распределяя их по всем кораблям противника находящихся в зоне залпа, после чего перезаряжает аппараты. По результатам стрельбы лидер группы принимает решение, кто и по какой цели производит второй торпедный пуск. Учитывая, что за время хода торпеды больше одного торпедного аппарата не перезарядишь, согласование целей было обязательным.

Категорически запрещалось открывать огонь своей артиллерией или отвечать на огонь противника. Вспышки от выстрелов демаскировали бы позицию, а невозможность свободного маневра среди скал фьорда, сделали бы обнаруженный корабль легкой добычей артиллерии или торпедной атаки выжившего противника.

На большем своем протяжении, ширина Уфутфьорда не превышает 15-20 кабельтовых. И хотя в месте засады она уже была значительно больше, из двух часов подготовки, не менее сорока минут было потрачено на маневрирование, чтоб увести корабли засады на семь-восемь кабельтовых в сторону от основного фарватера.

Преследование подранков и дальнейший бой целиком ложился на плечи четверки эсминцев стоящих на чистой воде. После первого торпедного удара они открывали артиллерийский огонь по противнику, отвлекая его внимание от повторной торпедной атаки.

Ждать долго не пришлось. Британские корабли прибыли, как по расписанию. Флагман капитана Уорбертона-Ли, эсминец "Харди", в 4 часа 54 минуты по берлинскому времени, был обнаружен наблюдательным постом третьей, самой дальней группы. Ордер шел колонной друг за другом со скоростью около десяти узлов. Большую часть пути корабли шли по счислению, ощупывая эхолотом пространство впереди себя, но здесь уже были хорошо видны огни порта. Три корабля, "Харди", "Хантер" и "Хэвок" шли тесной группой, расстояние между кораблями не превышало двух кабельтовых. За ними в пределах видимости и слышимости ничего замечено не было.

Коммодор Бонте приказал выждать, пока вражеские корабли не выйдут на прицел первой группы, а наблюдателям третьей группы, приказал смотреть и слушать. Сплывали минуты ожидания, тягучие и вязкие, как капли смолы. Прошло двенадцать минут, корабли противника вошли в зону поражения торпед первой группы. Наблюдатели третьей группы молчали.

"Три не шесть, но тоже добыча", — подумал коммодор, выждав еще две минуты.

Получив подтверждение от лидера первой группы, что данные введены, торпедные аппараты готовы к пуску, в 5-08 он дал команду выпустить торпеды. Уже после пуска торпед, наблюдатели третьей группы доложили, что слышат шум винтов еще двух кораблей. Это, отстав от лидера больше чем на две мили, догоняли ордер "Хостайл" и "Хотспер". Дав команду третьей группе самостоятельно пускать торпеды, как только два последних корабля войдут в зону поражения, коммодор стал ждать результата первой атаки.

Парогазовая торпеда установленная на максимальную скорость в сорок четыре узла проходит расстояние в восемь кабельтовых за шестьдесят пять секунд. Учитывая, что мгновенно набрать максимальную скорость она не может, можно смело добавлять к полученной цифре еще секунд пять.

Большая стрелка медленно завершала свой круг, равнодушно отсчитывая секунды. Напряженное ожидание и волнение смертных, создавших ее, никак не могли повлиять на ее монотонный бег. Коммодор Бонте и офицеры его штаба припав к окулярам биноклей, вглядывались в снег и серый горизонт. Где-то там, еще неразличимые во мгле, были корабли противника.

Они ничего не заметили и еще не услышали, когда радист громко закричал:

"Zweites getroffen!", — (Второй поражен!), через секунду еще громче, — "Dritter zweimal getroffen!" — (Третий поражен дважды!) и лишь тогда до офицеров флагмана донеслись звуки разрывов, сперва первый, через секунду еще два, один за другим. На несколько секунд застыла напряженная пауза и лишь после сообщения радиста, что и флагман противника получил свою торпеду, пришедшего звука четвертого разрыва, рубку охватила радостная суета.

Коммодор приказал с помощью наблюдателей первой группы провести пристрелку по подбитому флагману, и сосредоточить на нем огонь всей артиллерии. Сам связался с лидером первой группы корветтен-капитаном Холторфом.

— Как вы объясните то, что все четыре торпеды "Тиле" поразили цели, а ваши все прошли мимо?

— Мой коммодор, мы уже сверили данные. Разница в том, что корветтен капитан Вольф установил показатели глубины хода торпед на два метра меньше, чем положено по боевому предписанию. Он аргументировал это тем...

— Черт побери, капитан! Он ничего не должен аргументировать и будет представлен к награде! Надеюсь, вы уже внесли поправки в свои установки!?

— Так точно, мой коммодор! Торпеда уже пущена!

— Молитесь, чтоб она попала.

Коммодор Бонте тут же связался с третей группой и приказал уменьшить установку глубины хода торпеды на два метра. Он успел вовремя, два отстающих корабля спешили на помощь своим товарищам. Они уже вошли в зону поражения третей группы, и расчеты торпедных аппаратов как раз заканчивали подготовку к залпу.

"Всю зиму возились, а рули глубины дальше барахлят", — раздраженно подумал коммодор и поставил себе зарубку обязательно доложить об этом начальству. Он был в курсе, что с взрывателями к торпедам и рулями глубины были проблемы, которые решали всю зиму. Ходили слухи, что среди разработчиков гестапо нашло и арестовало несколько английских агентов.

Прошло сорок пять секунд с момента, как четыре немецких эсминца открыли огонь по потерявшему ход британскому флагману. Двигаясь со скоростью девять узлов, они медленно сокращали первоначальное расстояние в двенадцать кабельтовых лежавшее между ними. Время еще было, но, справедливо решив, что лучше раньше, чем позже, коммодор отдал приказ всем кораблям выполнить противоторпедный маневр — развернуться на сто восемьдесят градусов и дать полный вперед в направлении порта, сбивая британские торпеды в сторону от корабля потоком воды из-под винта.

На эсминце "Шмидт" к тому времени радиорубка была разбита прямым попаданием британского 120мм снаряда и связи с ним не было. Пока пытались наладить связь с кораблем при помощи светосигнальных приборов и других вспомогательных средств, уплывали драгоценные секунды. Когда на эсминце сообразили, приняли сообщение, и корветтен капитан Беме телеграфировал о выполнении, было уже поздно. Эсминец не успевал выполнить маневр и лишь увеличивал вероятность попадания торпеды во время циркуляции. Коммодор передал команду отменить маневр, прекратить огонь и продолжать движение в направлении немецкого флагмана.

Радист как раз доложил, что британский флагман и второй корабль ордера повторно поражены торпедами, как сильнейший взрыв потряс "Шмидт". Подрыв британской торпеды в носовой части корабля вызвал детонацию собственных торпед эсминца, полностью оторвавших ему нос. Со стороны казалось, что корабль, на ходу нырнул под воду. Все происходило на глазах моряков и офицеров немецкого флагмана, находившихся на расстоянии трех кабельтовых от тонущего корабля. Сила взрыва была такой, что отдельные обломки падали буквально возле их борта. Вот показались винты, корабль встал свечкой и стремительно нырнул вниз...

Часы коммодора Бонте показывали пять часов и двенадцать минут по берлинскому времени...

— Мой коммодор, наблюдатели видели следы пузырьков прошедших мимо торпед, разрешите выполнить поворот и пойти на помощь выжившим камрадам?

— Состояние противника?

— Критическое. Третий корабль затонул, первые два вскоре последуют вслед за ним. Вторым залпом каждый получил еще по одной торпеде. Последние два корабля буквально разнесло на части. В них попали пять торпед из восьми.

— Продолжать противоторпедный маневр. Поворот через две минуты после того, как британские корабли исчезнут под водой.

— Слушаюсь.

Флагман капитана Уорбертона-Ли, эсминец "Харди" умирал. Вместе с ним умирал и его капитан. После попадания второй торпеды, он, мгновенно оценив повреждения, отдал приказ команде покинуть гибнущий корабль, а сам продолжал вглядываться в сторону пущенных им торпед. Он молил об отмщении и Бога, и дьявола. Кто-то из них услышал его молитвы. Яркая вспышка взрыва на расстоянии одной мили многое сказала опытному взгляду. Взрыв его торпеды вызвал детонацию боеприпасов вражеского корабля, а это значит, что противник уйдет на дно даже раньше, чем его "Харди".

Радист успел передать сообщение, — "Попали в подготовленную засаду". Это все что он смог сделать. Пытался спасти "Хостайл" и "Хотспер", отдав приказ немедленно возвращаться, но звуки многочисленных подрывов, которые донеслись до него, красноречиво сказали, что немцы успели подготовиться основательно.

"Все должно было быть по-другому... откуда они могли узнать о нашем нападении?", — думал капитан, погружаясь в ледяную воду фьорда, равнодушно сомкнувшуюся над его головой...

* * *

Советский Союз объявил войну Финляндии в пятницу, 3 мая 1940 года, в пять часов утра.

В тот же день премьер-министр Финляндии дал пресс-конференцию для финских и зарубежных журналистов, где сообщил о нападении Советского Союза на маленькую, но гордую Финляндию и призвал все страны мира стать на защиту свободы и независимости финского народа. К тому времени слухи о десанте в порт Котка, уничтоженных финских береговых батареях, гибели одного из двух броненосцев, уже просочились и стали известны журналистам. Естественно, большинство вопросов задаваемых премьеру касались этих животрепещущих тем.

Премьер-министр не стал ничего скрывать, а все неудачи финской армии объяснил применением русскими нового бесчеловечного оружия. Он живописал собравшимся огромные бронированные самолеты, начиненные взрывчаткой, которые ведут на самоубийственный таран финских кораблей и укреплений большевистские фанатики, закованные цепями в кабинах летающих бомб.

Премьер-министр также заявил, что свержение бесчеловечного режима, способного на применение такого оружия, это задача стоящая перед всеми цивилизованными странами. Он призвал все европейские страны забыть о своих разногласиях и выступить единым фронтом на защиту независимой Финляндии, на борьбу с коммунистами, этим воплощением Зла в человеческом обличии.

Затем, перед отбытием на родину, пресс-конференцию дал посол Советского Союза в Финляндии. В своем выступлении он еще раз подчеркнул, что Финляндия, как независимое государство, образовалось лишь благодаря доброй воле партии большевиков, пришедшей к власти в Российской империи. Минимум, на что (обосновано) надеялся Советский Союз, так это на добрососедские отношения с новым государством и отсутствие угрозы военного нападения исходящей со стороны Финляндии.

Но недалекие правители этой страны, подстрекаемые международным империализмом, заняли откровенно враждебную позицию, ищут возможность присоединиться к любому альянсу государств нацеленных на войну с СССР, и открыто готовятся принять участие в интервенции, предъявляя территориальные претензии к нашей стране.

Поскольку надежды на добрую волю правительства Финляндии не оправдались, Советский Союз был вынужден выдвинуть ряд требований, ничем не угрожающих суверенитету соседнего государства. Как только эти законные требования будут выполнены, все основания для продолжения военного конфликта будут сняты.

После выступления посла на него посыпался град вопросов касающихся применения РККА нового оружия.

— Господин посол, как вы можете прокомментировать информацию премьер-министра о том, что береговые батареи возле порта Котка были уничтожены с помощью самолетов-бомб со смертниками за штурвалом?

— Полная чушь, придуманная несостоятельными правителями, чтоб оправдать неготовность своей страны к ведению современной войны.

— Не кажется ли вам неэтичным вести боевые действия со страной настолько уступающей вашей в военном отношении?

— Странно слышать рассуждения об этичности от представителя страны расстреливающей из пулеметов сотни тысяч чернокожих борцов за независимость, вооруженных копьями и дубинками. Ответ на ваш вопрос был дан в моем выступлении.

— Как вы думаете, сколько продлится этот конфликт?

— Здесь не нужно быть военным экспертом, достаточно взглянуть на карту. Город Котка, который по сообщениям финского радио уже захвачен советскими войсками, находится в восьмидесяти километрах от Хельсинки. У финской армии отсутствуют возможности и средства прервать снабжение десанта и отвоевать захваченный плацдарм. Поэтому, с военной точки зрения, война уже проиграна. Чем скорее эта простая истина дойдет до умов правительства, тем раньше можно будет остановить это бессмысленное кровопролитие.

— Чем, по-вашему, отличаются требования к моей стране, выдвинутые Советским Союзом, от полной капитуляции?

— У вас большие пробелы в образовании, молодой человек, если вы сами не видите этих отличий. Любой юрист вам объяснит, что капитуляция предполагает отстранение от власти действующего правительства и назначение выигравшей стороной своей администрации. Видите ли вы что-то похожее в выдвинутых условиях прекращения военных действий?

— Господин посол, тем не менее, большая просьба к вам, дать свои комментарии требованиям, выдвинутым вашей страной.

— Это очень просто. Все требования направлены на то, чтоб превратить Финляндию в нейтральную страну и сделать этот статус постоянным и проверяемым.

— А как же территориальные претензии, фактическое разоружение армии, демонтаж предприятий, русские гарнизоны на нашей земле?

— Карельский перешеек усилиями финских властей превращен в сплошную стену дзотов и дотов, из-за которой, вот уже четыре месяца, совершаются постоянные нападения на советские приграничные территории. Этому будет положен конец. Избыток вооружений, ненужный Финляндии в ее новом статусе, Советский Союз выкупит, хотя мог бы просто отобрать. Точно так же выкупаются предприятия военно-промышленного комплекса. Гарнизоны появятся лишь на некоторых островах береговой обороны Финского залива, артиллерия которых угрожает судоходству в нейтральных и в советских территориальных водах, чем она сегодня и занимается. Финское радио не перестает сообщать, что батареи полуострова Ханко ведут огонь на максимальную дальность, по всем судам выходящим из порта города Таллин.

— Как вы считаете, намного ли отличается оплата за отбираемое вооружение и производственные мощности в виде — "беспроцентной рассрочки на двадцать лет с отсрочкой первого взноса на пять лет", от понятия, — "просто отобрать"?

— Отличается ровно на общую сумму будущих платежей. На этом разрешите попрощаться. У меня весьма ограниченное время, чтоб покинуть территорию Финляндии, а шансы, что оно будет продлено, ничтожны.

Но никакие опровержения не могли остановить бойкое перо журналиста свободной (от остатков совести и попыток сохранять объективность) прессы. Жуткие страшилки о фанатиках, сидящих за штурвалами тысяч самолетов начиненных тоннами тротила и ждущих приказа превратить города процветающей Европы в руины, пошли гулять по страницам желтой прессы. Ничто не могло остановить их шествие, кроме новых громких событий, которые не заставили себя долго ждать ...

* * *

Из доклада артиллерийского офицера броненосца "Вяйнамуйнен" высаженного с дальномерным постом на остров Кауниссаари:

"... В 7-25 был произведен первый пристрелочный выстрел по транспортным судам, стоящим на траверсе порта Котка. За пятнадцать минут ведения огня были серьезно повреждены три русских транспортных судна, которые были вынуждены выброситься на берег острова Кирконмаа. Остальные спешно уходили в море. Доступных целей с этой позиции больше не осталось, и нам поступил приказ сворачиваться и двигаться к западному берегу, где нас подобрал торпедный катер. Именно в этот момент первый подбитый (как мне тогда казалось) русский самолет врезался в палубу броненосца. Раздался взрыв на верхней палубе и одновременно с ним сильный подводный взрыв буквально задрал нос корабля. В первый момент мы все подумали, что корабль напоролся на мину, но буквально через десять секунд ситуация повторилась. Второй дымящийся самолет врезался в верхнюю палубу и подводный взрыв поднял корму корабля. Через минуту броненосец затонул.

После каждого взрыва в двух кабельтовых от кормы броненосца и в ста метрах над уровнем моря раскрывался парашют. Думаю, это русские летчики выпрыгивали из своих самолетов непосредственно перед столкновением и затягивали прыжок до взрыва. Все это мы наблюдали с расстояния в две мыли, догоняя броненосец. Ближе чем мы, в миле за кормой "Вяйнамуйнена", шли две канонерские лодки, но обе были потоплены на наших глазах бомбовыми ударами. Нас сразу же атаковали русские самолеты и торпедные катера, и мы были вынуждены уйти между островами в западном направлении..."

Свидетельства этого офицера очень скоро стали известны разведкам Великобритании и Германии, а появившиеся сообщения в прессе очень заинтересовали военных атташе Японии в Берлине и в Москве. Они официально обратились к правительствам Германии и СССР предоставить им всю возможную информацию по этому вопросу. Германия передала японской стороне все сведения собранные ее разведкой, а СССР предложил обменять всю техническую информацию по проекту, — "Священный ветер революции" на японские военные технологии, интересующие советскую сторону.

Хотя принципиально вопрос о строительстве, с японской технической помощью, первого советского авианосца в Николаеве, был решен еще на этапе заключения мирного договора, но величина и конкретные объемы этой помощи все еще уточнялись. Данных, полученных от германской разведки, было достаточно, чтоб начать собственную разработку, но японцы решили не жадничать и купить всю доступную информацию.

* * *

Во вторник утром, 7-го мая, будущий премьер-министр Англии, 1-й лорд Адмиралтейства, Уинстон Черчилль, встретился с начальником королевской службы Интеллиджент Сервис, адмиралом Хью Синклером. Действующий премьер-министр Невилл Чемберлен, уже долго страдал от тяжелой болезни, да и серьезные неудачи в Норвегии делали его отставку делом недалекого будущего. Адмирал прекрасно понимал, что разговаривает с человеком, который в ближайшие дни примет на свои плечи ответственность не только за британский флот, но и за всю империю, над которой (пока что) не заходит солнце.

Адмирал знал, что правительство взбудоражено очень непростым разговором британского посла в Москве с русским премьер-министром, господином Молотовым, состоявшимся накануне. Хотя подробного отчета он еще не видел, но предполагал, что разговор пойдет о Советском Союзе.

— Здравствуйте, адмирал. Расскажите, вам удалось узнать подробности гибели отряда эсминцев капитана Уорбертона-Ли, и какие последние новости у вас есть из Финляндии?

— Новости из Финляндии неутешительные. Русские расширяют плацдарм возле города Котка, беспрепятственно перебрасывая по морю живую силу и технику. На сегодняшний день они продвинулись, как в западном, в восточном, так и в северо-восточном направлении более чем на двадцать миль. Финские ВВС уничтожены практически полностью, ВМФ — наполовину. Днем атаки финских катеров неэффективны, а ночью русские корабли и транспортные суда уходят далеко в море, либо в свои порта на погрузку. Финские подводные лодки и минно-сетевые заградители ставят ночью мины, но эффективность — нулевая и просто заставляет русских каждое утро тралить фарватер.

Ко всем прочим бедам, местность возле города Котка открытая, равнинная. Лесов немного, что облегчает действия авиации и повышает эффективность бомбово-штурмовых ударов. В силу этого шансы финской армии в короткое время создать линию обороны и не допустить будущего окружения столицы, оцениваются нашими аналитиками, как близкие к нулю. В целом, после прорыва береговой обороны и фактического окружения самой боеспособной армии, защищающей Карельский перешеек, военное положение Финляндии стало критичным. Если в ближайшие дни она не получит военную поддержку, то весьма вероятно принятие правительством Финляндии требований, выдвинутых Советским Союзом.

— Понятно... по поводу этих пилотов-смертников, что-то узнали?

— Да. На основании показаний многочисленных очевидцев полученных от наших финских коллег, можно сделать вывод, что самолеты несущие мощную бомбу действительно наводились русскими летчиками на цель. На расстоянии 600-800 метров до цели, летчик покидает пикирующую машину и дальше она летит неуправляемой. Бомба, видимо, бронебойная, отсоединяется либо отрывается от корпуса самолета в момент удара. Судя по всему, может пробить трехметровую бетонную крышу. Броненосец пробила насквозь и взорвалась ниже киля. В результате попадания двух таких самолетов финский береговой монитор водоизмещением четыре тысячи тонн затонул в течение минуты. Таким же способом были уничтожены финские артиллерийские доты береговой обороны. Выпрыгнувших летчиков подбирали гидросамолеты и катера.

— Неужели они выжили?

— Вчера русские газеты опубликовали списки бойцов награжденных орденами за прорыв финской береговой обороны и захват плацдарма вокруг города Котка. Также, вчера состоялась пресс-конференция для советских и иностранных журналистов о ходе боевых действий в Финляндии. На ней выступил командир штурмового полка особого назначения, летчики которого уничтожили монитор и артиллерийские доты. Он обвинил иностранных журналистов в том, что они распространяют заведомо лживые слухи, не имеющие ничего общего с действительностью, и потребовал немедленно опубликовать опровержение. По его заявлению, из восьми летчиков совершавших атаки, погиб только один. Это подтверждается списком награжденных. Восемь летчиков этого полка получили звезду Героя, один из них посмертно. Очевидцы с финской стороны также подтверждают гибель одного из летчиков и гидросамолета пытавшегося его подобрать.

— Весьма опасное оружие... передайте все материалы в Адмиралтейство. Я распоряжусь, чтоб их сразу же взяли в работу и искали противоядие от атак этих самоубийц. Что вы можете сказать по первому вопросу?

— По данным нашей берлинской агентуры, 10 апреля, около двух часов ночи по берлинскому времени, в штаб ВМФ Германии пришло сообщение от германской разведки о том, что в пять часов утра состоится нападение на порт Нарвик силами шести британских эсминцев. Сообщение было сразу же зашифровано и передано в Норвегию, а германские корабли успели не только подготовиться к бою, но и устроить засаду нашим эсминцам. Из-за сильного снегопада наблюдатели на кораблях не заметили ловушки, и корабли были расстреляны первым же торпедным залпом. Мы приложили все возможные усилия, чтоб узнать источник такой информированности немецкой разведки, и выяснили совершенно неправдоподобный факт. Сообщение пришло из немецкого посольства в России. По неподтвержденным данным их информирует русская разведка, причем делает это уже не в первый раз. Но не это самое странное. В Адмиралтействе меня проинформировали, что решение о немедленной атаке порта капитан Уорбертон-Ли, принял уже ночью, после личного разговора с вами, сэр. Получается, русские сообщили немцам о готовящейся операции еще до того, как капитан принял окончательное решение.

— Разговоры об этой атаке велись весь день девятого мая, как только стало известно о захвате Нарвика. Так что ничего сверхъестественного я не вижу, хотя информированность русской разведки и скорость передачи данных не могут не настораживать. Но просто так это оставлять нельзя. Передайте своему человеку в нашем московском посольстве, пусть встретится с кем-то из русской внешней разведки и расскажет ему о том, что нам известно об их контактах с Абвером. Если они не хотят скандала, который может закончиться войной между нашими странами, то пусть забудут дорогу в немецкое посольство.

— Почему вы не хотите сделать это по официальным каналам, сэр?

— Обязательно пронюхают журналисты и будет скандал. А нам еще рано окончательно ссориться с русскими. Они наши единственные потенциальные союзники на континенте. Какие у вас есть сведения относительно их стратегических планов?

— Я полагаю, по этому вопросу нам следует заслушать руководителя отдела занимающегося Россией. Он даст наиболее полную информацию.

— Согласен... пригласите его, у меня к нему есть еще несколько вопросов...

— Слушаюсь, сэр.

Через минуту в кабинет вошел худощавый господин средних лет, который, поздоровавшись, остановился у двери.

— Здравствуйте, господин Смит, проходите, присаживайтесь. Расскажите нам, что вам известно о стратегических планах вынашиваемых нынешним руководством России.

— После чисток 36-37-го года, сэр, вся наша агентурная сеть, создаваемая на протяжении последних тридцати лет была уничтожена. В течение двух последних лет мы проводим кропотливую работу по вербовке и засылке в Россию наших агентов, но те возможности, которые у нас были еще три года назад воссоздать за столь короткое время невозможно. Поэтому информация по СССР у нас неполная, отрывочная, базируется на аналитической обработке, как открытых источников, так и агентурных данных. Если кратко: начиная с 1937-го года, в Советском Союзе значительно ускорился рост промышленного производства и внутреннего валового продукта. В 1937-м году он составил около 10%, в 1938-м году рост промышленного производства составил 12%, а в 1939-м — 15 процентов. В первом полугодии 1940 года наблюдается дальнейшее увеличение темпов роста и вполне возможно, что по итогам года мы будем наблюдать рост превышающий пятнадцать процентов. При этом, в 1939-м году, рост производства военной продукции увеличился по сравнению с 1938 годом на 40%. В этом году ожидается дальнейшее увеличение производства военной техники и боеприпасов. Коммунисты готовятся к войне, сэр, причем к войне на западных границах. Складывается впечатление, что они не очень доверяют своему новому союзнику и готовятся отразить нападение, если оно вдруг случится. Интенсивно возводятся стационарные укрепления, которые продолжают линию Сталина по территории Литвы и Латвии до Балтийского моря. Западнее этой линии укрепрайонов, также проводятся срочные работы по подготовке большинства крупных населенных пунктов к круговой обороне. В их окрестностях размещаются воинские части, которым предписано обороняться даже в случае окружения. Все пространство от новой западной границы до старой, видимо, будет использоваться русскими как полоса предполья. Это соответствует их новой военной доктрине — измотать противника в обороне, а затем переходить к наступательным действиям. На присоединенных территориях с первых же дней проводится интенсивная вербовка рабочей силы во внутренние, промышленные районы страны. Кроме этого насильно переселяются жители удаленных лесных хуторов и сел, а также все неблагонадежные, с точки зрения коммунистов, лица. Их жилища используются для размещения и расселения военных и гражданских специалистов, прибывающих в эти районы. Также насильно переселяются все, кого НКВД подозревает в нелояльности с новой власти. За эти восемь месяцев, уже несколько миллионов человек призваны в армию, завербованы на работу и переселены в рамках, так называемой, — "мягкой эвакуации".

— Вы называете перемещение части населения из присоединенных областей, — "мягкой эвакуацией". Какие факты заставили вас употребить такой термин?

— Это название своему плану переселения части населения приграничных областей дали сами русские, сэр. Несмотря на договор с Германией, они не скрывают, что продолжают опасаться нападения с ее стороны и усиленно готовятся к обороне. Эти настроения передаются местному населению. С другой стороны, оттоку во внутренние районы страны способствует острая нехватка наличных денег на присоединенных территориях. Старая валюта обесценилась в связи с исчезновением соответствующих государств, ее обмен на советские деньги проводился в весьма ограниченных объемах. Обмен велся по весьма грабительскому курсу, от реального соотношения валют он отличался раз в десять. Таким образом, огромное количество товарной массы осталось без денежного обеспечения, и единственным выходом для большей части населения стал поиск работы оплачиваемой в новой валюте.

— А когда они ожидают этого нападения вам известно?

— Поскольку все планы подготовки новых территорий к обороне должны быть выполнены к концу этого года, то не трудно предположить, что русские ожидают нападения Германии весной следующего года.

— Адмирал, у нас есть данные о том, что Германия разрабатывает планы удара по русским?

— Нет, сэр, такими сведениями мы не располагаем. А поскольку наши возможности в Германии весьма значительны, то смею утверждать, что если бы такие планы существовали, мы бы о них знали.

— Что вы скажите на это, господин Смит? Как, по-вашему, это обычная русская паранойя или нечто иное?

— Если позволите, сэр, перед тем как ответить, я приведу пример, иллюстрирующий мой ответ.

— Слушаем вас внимательно.

— Начну с того, что еще неделю назад все эксперты сходились во мнении, что береговая оборона Финляндии не по зубам русской авиации и их Балтийскому флоту. Никто не подозревал, что у них есть бомбы способные разрушить подобные укрепления и средства их доставки. Отдельно отмечу, что на вооружении нашей авиации, да и в других странах, подобных боеприпасов, пока что, нет. Нет их не потому, что их трудно изготовить, а потому, что это узкоспециализированные изделия, которые пригодны лишь для уничтожения массивных артиллерийских дотов с толщиной бетона превышающей два метра.

— Вы хотите сказать, что финский береговой монитор был потоплен другими бомбами?

— Я лишь повторяю заключение экспертов, сэр.

— Продолжайте.

— Минимальный срок разработки такого боеприпаса и предложенного русскими способа доставки его до цели — один год, а реальный — полтора. Даже если предположить, что проект был задуман, как противокорабельный, остается открытым вопрос со специализированным снарядом, ведь для борьбы с кораблями, по мнению всех экспертов, достаточно обыкновенной мощной фугасной бомбы с замедлением взрыва. Получается, русские начали разработку бетонобойной бомбы в начале 39-го года, именно тогда, когда они прилагали все возможные усилия, чтоб добиться нового соглашения с Францией и Великобританией о совместном противодействии Германии в случае новой агрессии против любой из европейских стран.

— Это могла быть просто перспективная разработка, из разряда — "на всякий случай"...

— Нет, сэр. Такое было возможно при Тухачевском, который раздавал деньги на самые фантастические проекты. После 1936-го года от них осталась треть, зато они все доведены до конца и поступили на вооружение. Они начали эту разработку именно для войны с Финляндией, а раз ее санкционировали, значит, у русских для этого были веские основания, что и подтвердилось. Таким образом, отсутствие планов нападения на Россию в данное время, не означает, что они не могут появиться до следующей весны. Судя по поведению русских, они уверены, что такие планы появятся в ближайшее время.

— Господин Смит, я наслышан о вашей идее, что в русском правительстве консультантом работает провидица, которую вы безуспешно пытались уничтожить. Лучше скажите нам свое мнение, почему русские начали десантную операцию в не самое подходящее время. Эксперты утверждают, что половодье в Финляндии еще не закончилось, и дальнейшее наступление русских будет затруднено.

— При всем уважении, сэр, это не только моя идея, но и бывшего российского министра иностранных дел, господина Литвинова. Именно он, и господин премьер-министр, а не я, настаивали на срочной ликвидации этой девушки, которую господин Литвинов считал провидицей. Я был против, и в настоящее время разработкой этой темы мы не занимаемся. Что касается вашего вопроса, сэр, то русские четко обозначили свою цель с самого начала конфликта. Это устранение угрозы своему северо-западному флангу и второму по величине промышленному центру России. Поэтому, они пытаются не завоевать Финляндию, а добиться принятия выдвинутых ими условий с минимальными затратами сил и средств. С этой точки зрения, время операции не имеет значения. Русские фактически рассекли Финляндию пополам, заблокировав основные пути снабжения самой боеспособной группировки финских войск на Карельском перешейке, а сейчас ждут, пока финское правительство не поймет безнадежность ситуации. Второй целью, как мне кажется, было желание продемонстрировать всем, а особенно нашему правительству, что они способны на неприятные сюрпризы, которые от них никто не ожидает. Наши планы, не мне судить, насколько они реальны, нанести бомбовые удары по бакинским нефтепромыслам, русским хорошо известны, и они торопились продемонстрировать нам свои возможности на море. Надо отметить, что демонстрация была впечатляющей.

— Они могли бы продемонстрировать это и через неделю, и через две...

— Мы же никому не сообщали, что эти планы — блеф, и у них есть достаточно времени. А может они спешили начать до того, как Германия примется за реализацию плана "Гельб".

— Адмирал, какие у вас сведения по этому поводу?

— Очередной по счету термин начала операции назначен германским Генштабом на 10 мая. Но нет никаких гарантий, что он не будет отменен в последнюю минуту, как это уже не раз бывало.

— Хорошо... подготовьте мне все имеющиеся у вас материалы по этой русской провидице, я хочу знать все подробности...

— Означает ли это, сэр, что моему отделу следует снова собирать информацию по этой теме?

— Да. Я хочу, чтоб вы предоставили все имеющиеся и прямые, и косвенные доказательства влияния этой мифической особы на принятие решений руководством Советского Союза.

* * *

Утром, 10-го мая Германия вторглась в Нидерланды, Бельгию и Люксембург. Видимо, это событие стало последней соломинкой переломившей спину верблюда. Через три дня, в понедельник, 13-го мая, посол Швейцарии в СССР передал Молотову обращение финского правительства, в котором выражалось согласие принять условия выдвинутые советской стороной. Финская сторона предлагала объявить недельное перемирие и прислать в Москву полномочную делегацию для согласования деталей и подписания мирного договора. Через семь дней, 20-го мая состоялось его торжественное подписание.

Согласно условиям этого документа, Советскому Союзу отходила территория всех трех полос финской обороны, включая город Выборг и западное побережье Ладожского озера. За символическую плату, финская сторона передавала в аренду Советскому Союзу полуостров Ханко, сроком на девяносто девять лет.

Финляндия продавала Советскому Союзу всю артиллерию, минометы, станковые пулеметы, триста тысяч винтовок мобрезерва, все наличные боеприпасы к вышеозначенному вооружению, а также заводы по производству взрывчатых веществ и боеприпасов. Для оценки стоимости этого добра создавалась компетентная комиссия, куда должны были войти эксперты с обеих сторон. Советский Союз получал вышеозначенное имущество на условиях беспроцентного кредита сроком на двадцать лет, с отсрочкой первого платежа на пять лет. Финская сторона брала на себя обязательства, в течение двадцати лет все закупки военной техники и боеприпасов для своей армии производить исключительно в Советском Союзе.

Финляндия объявляла себя нейтральной страной, на территории которой исключалось пребывание военнослужащих и военной техники других стран. Представители посольства Советского Союза в Финляндии получали право проконтролировать любой гражданский и военный объект на предмет соблюдения финской стороной условий данного договора. Доступ к объекту должен был им быть предоставлен незамедлительно, в любое время дня и ночи.

В договоре также было сказано, что любое нарушение финской стороной вышеозначенных условий, будет восприниматься Советским Союзом, как подготовка Финляндии к новому вооруженному конфликту, и может стать причиной объявления войны.

* * *

20 мая 1940 года, Гитлер вызвал к себе министра иностранных дел Рибентроппа, и руководителя военной разведки, адмирала Канариса. Речь шла о Финляндии.

Последние дни у фюрера было приподнятое настроение, связанное с успехами продолжающейся военной кампании против Франции. И хотя до ее окончания было еще далеко, но стратегический план заключавшийся в расчленении англо-французских сил на три части уже был осуществлен. Французская группировка, обороняющая линию Мажино, была окружена и прижата тонким блином к линии укреплений. Английские и французские дивизии, спешившие на помощь бельгийцам, были отжаты к побережью и отрезаны от резервов, спешно перебрасываемым с юга. С первых же дней удалось практически полностью разгромить французские ВВС и захватить полное господство в воздухе. Действительность превзошла самые оптимистические сценарии многочисленных штабных игр неоднократно разыгрываемых офицерами Генштаба перед началом французской кампании.

Но это не снижало интереса фюрера к происходящему в Финляндии. Несмотря на то, что приготовления и начало французской кампании занимали большую часть его времени, Гитлер не мог не знать о последних событиях в русско-финском конфликте. Он был неприятно удивлен молниеносным и стремительным десантом советских войск, фактически рассекшим Финляндию пополам и, как следствие, вызвавшим окружение группировки финских войск, оборонявшей Карельский перешеек.

Четыре месяца перестрелок в приграничной полосе и топтания на месте утвердили его в том, что он знал и раньше — РККА неспособна вести современную маневренную войну, а о квалификации ее новоиспеченных малограмотных командиров и говорить не приходится.

Проведенная операция в корне противоречила такому простому и понятному выводу, но ни времени, ни желания вникать в происходящее в далекой Финляндии у фюрера не было. Тем более, что отдельный успех (достигнутый только благодаря применению нового, бесчеловечного по своей сути оружия) не отменял, а скорее подтверждал его вывод. Ведь без помощи этого дьявольского изобретения десант столкнулся бы с огромными проблемами, а то и вообще провалился. Так считал не только он, но и большинство его военачальников.

Тем не менее, его, как человека впечатлительного, с богатым воображением, поразили цветастые небылицы описываемые в прессе, и он дал задание разведке выяснить все детали произошедшего. Доклад начал министр иностранных дел:

— Мой фюрер, Финляндия подписала мирный договор с русскими. Они согласились со всеми выдвинутыми требованиями. В договоре детально описан порядок и детали выполнения обеими сторонами условий подписанного документа. Окруженная группировка уже сегодня начнет покидать карельский перешеек. Все вооружение, боеприпасы и оборонительные сооружения передаются русским. За умышленную порчу предусмотрены штрафы. Кроме этого, остальное тяжелое вооружение и боеприпасы в течение ближайших двух недель должны быть доставлены в порт Котка и переданы представителям советской стороны. После этого начнется эвакуация русских войск и передача города и порта Котка финской стороне.

Финские официальные лица, в том числе руководитель совета обороны, барон Маннергейм, ведут интенсивные переговоры с нашим послом на предмет заключения тайного договора между Германией и Финляндией. Финны согласны поддержать нас, в случае если между нами и Россией возникнет военный конфликт, и вступить в войну. С нашей стороны, мы помогаем вооружить финскую армию, в том числе даем кредит, позволяющий Финляндии выкупить у русских часть своего вооружения...

— Погодите, я что-то не понимаю. По договору это русские выкупают у финнов практически все вооружение. О каком кредите идет речь?

— Дело в том, мой фюрер, что договор составлен очень хитро. В нем указана возможность закупок Финляндией вооружения для своей армии, но в ближайшие двадцать лет — исключительно у Советского Союза. Естественно, на переговорах сразу же возник вопрос, можно ли выкупить хотя бы часть вооружения из списка отправляемого в Советский Союз. К удивлению финнов, русские сразу же на это согласились, как будто бы ждали подобного предложения. Но, следуя букве этого договора, финны должны уже заплатить русским за свое же оружие, а через пять лет им эти деньги начнут отдавать обратно. Сейчас как раз идет процесс оценки вооружения, и русские настаивают на весьма низких ценах. На все возражения финской стороны следует ответ: если вы считаете названную цену низкой — выкупайте свое оружие обратно.

— Эти жидо-большевики продолжают поражать меня своей мелочностью и жадностью...

— При всем уважении, мой фюрер, не стоит приписывать им авторство на этот нехитрый шантаж. Все завоеватели, выбивая дань у поверженных народов, пользовались аналогичными методами.

— Не скажите, адмирал... в этом есть какой-то особый цинизм. Но я считаю нашим долгом помочь финским друзьям быть готовыми к войне с большевизмом. Обсудите с министром финансов размер кредита, и на каких условиях мы сможем его предоставить. Адмирал, вы передали сведения об этом варварском русском оружии в ведомство господина Геринга?

— Так точно, мой фюрер. Насколько мне известно, уже отдан приказ, разработать на основе этой идеи аналогичное оружие способное поражать вражеские корабли, но, конечно же, дающее пилоту большие шансы выжить.

— Хорошо. Адмирал, капитуляция Франции дело ближайших недель. Сосредоточьте все свои силы и средства на России. Нам нужна точная и объективная информация о ее вооруженных силах, дислокации воинских частей и возможностях военной промышленности. Первый отчет по этим вопросам жду от вас уже через месяц.

— Будет исполнено, мой фюрер.

* * *

Дайсе (офицерское звание, соответствующее званию капитана 1-го ранга) Такудзиро Ониси, основатель общества по изучению воздушной мощи и автор книги "Боевая этика императорского военно-морского флота" устало отложил в сторону ручку и закрыл папку со своим отчетом адмиралу Ямомото. Последнюю неделю он занимался изучением всех материалов по русскому проекту, — "Священный ветер революции". Материалы были переведены на японский язык еще сотрудниками посольства в Москве.

Документы описывали новый способ атаки самолетами боевых кораблей, схемы и чертежи бомб, методику подготовки летчиков и необходимые изменения, вносимые в конструкцию серийных самолетов. Все это было придумано северными варварами и испытано в боевых условиях во время последнего военного конфликта с Финляндией.

Название проекта — "Священный ветер революции", было переведено на японский, как — "Синсей кадзе какумэи". Но руководительница проекта с русской стороны, нахально заявив японскому переводчику, что это не соответствует заложенному ею смыслу, настояла на втором названии — "Камикадзе хенкаку". Напрасно сотрудник посольства убеждал ее, что данное сочетание иероглифов несет смысл, переводимый на русский, как — "Божественный ветер несущий изменения". Что иероглиф — "камикадзе", является для японцев именем собственным, как для русских, например, понятие — "Судный день". И предложенное сочетание смыслов звучит для японца так же дико, как для русского уха фраза — "Судный день несущий изменения". Руководитель проекта, еще довольно молодая, но уже весьма упрямая особа, соглашалась, что звучит дико, но с ее точки зрения, именно так, как надо. Она настояла, чтоб в документах фигурировал и ее вариант названия.

Рекомендации дайсе Такудзиро Ониси были однозначны — изобретенный русскими способ борьбы самолетов с военными кораблями имеет огромный потенциал, его необходимо широко внедрять и безотлагательно готовить соответствующие самолеты и боеприпасы для ВВС императорского флота.

Единственное, что не давало ему покоя все эти дни, это чувство неправильности происходящего, ломающее привычную картину мира и ставящее вопросы, на которые он не мог ответить. Имея давние связи в японской разведке, он постарался выяснить все возможное об этой загадочной женщине, предполагаемом руководителе русского проекта.

Но полученные сведения были скудны и парадоксальны. Удалось узнать, что эта молодая особа работает в русской внешней разведке, а все русские исполнители, связанные с проектом, свято уверены, что этот проект и его основные идеи похищены их разведкой у японцев. Японская разведка не поленилась проверить эти слухи, но подобных идей никто из известных военачальников не высказывал.

Самым смешным было то, что у дайсе Ониси было глубокая внутренняя убежденность — только настоящему самураю, до конца следующему кодексу бушидо, могла прийти в голову эта идея. Это была его идея! Пусть еще невысказанная, не созревшая, но уже давно живущая в его сознании. Но почему-то сказала вслух и воплотила ее женщина в далекой северной стране. Это было немыслимое противоречие, угнетающее дух самурая и требующее, либо немедленного объяснения, либо обряда сепуки, освобождающего мятежный дух для нового воплощения.

Такудзиро Ониси обратился в московское посольство и попросил организовать ему телефонный разговор с руководителем русского проекта, для выяснения некоторых вопросов, возникших у него во время изучения документов. Посольство достаточно оперативно смогло организовать этот разговор с загадочной русской разведчицей. Выяснив через переводчика все интересовавшие его технические детали, он в конце разговора решился задать мучающий его вопрос:

— Уважаемая госпожа Светлова, позвольте мне выразить свое восхищение тем, что вы придумали и воплотили в металле. Насколько мне известно, именно применение нового оружия помогло вашему флоту столь стремительно и с минимальными потерями высадить десант, решивший в итоге судьбу военного конфликта с Финляндией. Но позвольте спросить, как, вам, женщине, не имеющей прямого отношения ни к флоту, ни к авиации, пришла в голову идея такого применения самолетов?

— Уважаемый дайсе Ониси, для меня большая честь услышать от вас столь высокую оценку моего труда. Что касается вашего вопроса... недаром известная мудрость гласит — "большое видится на расстоянии". Но вы в равной степени можете считаться автором этого изобретения. Признаюсь вам по секрету, видение самолета, пикирующего на палубу боевого корабля, пришло ко мне, когда я изучала вашу книгу — "Боевая этика императорского военно-морского флота". Благодаря этому труду меня посетило состояние, которое вы называете — "сатори", за что я вам безмерно признательна. Хочу первой сообщить вам, что уже принято решение издать вашу книгу на русском языке и скоро с вами свяжутся, чтоб обговорить условия, на которых вы дадите свое согласие. Рада была ответить на ваши вопросы, дайсе и прошу вас без стеснения обращаться, если возникнут новые.

Покой и единение с подлунным миром снизошло на самурая в десятом поколении Такудзиро Ониси. Его невысказанная мечта, прятавшаяся между книжными строками, вернулась к нему. Он поклялся приложить все усилия, чтоб она сослужила добрую службу сыновьям Аматэрасу. А еще у него появился весомый аргумент в долгом споре с адмиралом Ямомото, упорно выступающим против войны с обнаглевшими американцами, пытающимися ограничениями в торговле и угрозой нефтяного эмбарго задушить развитие страны восходящего солнца.

* * *

В конце мая Ольгу пригласили в штурмовой полк особого назначения на церемонию торжественного награждения разработчиков нового оружия и летного состава полка высокими правительственными наградами.

Трясясь в прокуренном вагоне, она вновь и вновь вспоминала свой последний разговор с Вождем. Со времени того памятного разговора, прошло почти полгода. За все это время, Сталин в своих разговорах с Артузовым ни разу не упомянул Ольгу, да и с ним стал встречаться значительно реже, предпочитая переписку и телефонные разговоры. Даже успех десантной операции против Финляндии не заставил его упомянуть и наградить одну из авторов, как самого плана операции, бункерных и противокорабельных бомб, так и способа их доставки к цели. Когда возник интерес у союзников, последовал телефонный звонок:

— Товарищ Артузов, японцы проявили большой интерес к нашему новому оружию, с помощью которого были уничтожены береговые батареи и финский броненосец во время десантной операции. Они изъявили желание приобрести всю доступную информацию — конструкцию бомб, самолета, особенности подготовки летчиков, и все остальные подробности, вплоть до отчетов о практическом использовании данного оружия в ходе десантной операции. Возможно, и немцы захотят приобрести эти материалы. Дайте задание вашей сотруднице подготовить все в кратчайшие сроки. Доложите мне о результатах.

Она подбирала аккорды и повторяла слова песни, сплывшей в ее сознании, чтоб подарить ее замечательным летчикам, заложившим первый и самый весомый камень в фундамент победы над финнами.

"Их восемь нас двое расклад перед боем

Не наш, но мы будем играть

Серега держись, нам не светит с тобою

Но козыри надо ровнять

Я этот небесный квадрат не покину

Мне цифры сейчас не важны

Сегодня мой друг прикрывает мне спину

А значит и шансы равны

Мне в хвост вышел мессер, но вот задымил он

Надсадно завыли винты

Им даже не надо крестов на могилах

Сойдут и на крыльях кресты

-Я первый, я первый, они под тобою

Я вышел им наперерез

Сбей пламя, уйди в облака, я прикрою

— В бою не бывает чудес...

— Сергей, ты горишь, уповай человече

Теперь на надежность строп.

— Нет поздно, и мне вышел мессер навстречу

Прощай... я приму его в лоб!

Я знаю, другие сведут с ними счеты

Но по облакам скользя...

Взлетят наши души, как два самолета

Ведь им друг без друга нельзя...

В ту последнюю встречу, полгода назад, Сталин ей достаточно жестко заявил, что ее рецепты модернизации идеологии, общественного строя и законодательства страны, которые она привела в конце своей рукописи, частью нелепы, а частью безумны. Ольга смиренно выслушала критику и ответила, что умный руководитель найдет использование самым безумным идеям своих подчиненных, и лишь полагаясь на это, она рискнула изложить эти свои соображения. Сталин долго смотрел ей в глаза, а затем сказал:

— Несмотря на отдельные недостатки, вы хорошо потрудились, товарищ Стрельцова. Хочу выразить вам благодарность от имени советского правительства и от себя лично.

— Служу трудовому народу, товарищ Сталин!

— И не нужно расстраиваться или делать вид, что вы расстроены. Независимо от первого моего впечатления, все ваши предложения будут всесторонне обдуманы и обсуждены со специалистами. И хотя вы в своем анализе делаете вывод, что эрозия в партии и выдвижение на руководящие посты людей с откровенно мещанским мировоззрением, это объективный процесс, обусловленный человеческой природой и руководящей ролью партии, я в это не верю. И в ваши сказки, что после смерти мою могилу заплюют ближайшие соратники, я тоже не верю!

"Кто ж в такое поверит... человек своим глазам не поверит, а уж рассказам какой-то малахольной девицы, так и подавно. И все твое влияние, Оля, держится до первой ошибки, которую он ждет с нетерпением. Потому что тогда тебя просто вычеркнут из списка факторов, на которые необходимо обращать внимание. Не дождетесь, товарищ Сталин. По крайней мере, до 41-го года я ошибаться не буду, не имею права. И плюнуть на то, что мной сказано вы не сможете. Не тот вы человек. Ненавидеть меня будете, но сделаете то, что нужно для страны. А любить меня не обязательно... хотя иногда хочется, чтоб любили..."

— Почему вы молчите, товарищ Стрельцова? Вы что, меня не слышите?

— Извините, товарищ Сталин. Отключилась наверное... со мной в последнее время такое случается...

— Если вы больны, товарищ Стрельцова, то нужно лечится. Если перетрудились — возьмите отпуск!

— Как говорил товарищ Карл Маркс, смена рода деятельности — лучший отдых!

— Не встречал я у товарища Маркса такого высказывания.

— Значит, перепутала... тогда это Леонардо да Винчи, тоже человек не глупый, хотя мелкобуржуазный элемент... но работал много.

Сталин внимательно посмотрел в ее безмятежные глаза, смотрящие куда-то в бесконечность и недовольно хмыкнул:

— Да... мне докладывали, что вы сталкивались с большими трудностями выполняя это задание, и я понимаю ваше желание заняться чем-то другим. У меня остался к вам только один вопрос. Насколько вы уверены в том, что написали?

— Товарищ Сталин, в работе мне пришлось рассмотреть несколько вариантов, в зависимости от событий, которые произойдут в некоторых критичных временных точках. В физике их называют точками бифуркации. Их особенность состоит в том, что очень слабое воздействие на систему в этой точке может привести к существенным отличиям в дальнейшем ее поведении. Но, свалившись из точки бифуркации в одно из состояний, дальнейшее развитие системы является прогнозируемым и поддается точному анализу. Как мной отмечалось, правильной политикой является не допустить попадание страны в такую точку, обойти ее и привести страну в нужное состояние, минуя точки бифуркации. По возможности. В некоторых случаях это несложно, в других может быть весьма непросто...

— Товарищ Стрельцова! Не нужно пересказывать то, что я уже прочитал. Отвечайте на вопрос.

— Если в тексте это специально не оговорено, значит, я совершенно уверена в изложенном развитии событий.

— Скромностью вы никогда не отличались...

— Переоценка и недооценка своих сил одинаково пагубны для выполнения заданий партии и правительства, товарищ Сталин!

— Вы, видимо, решили сегодня удивить меня своим остроумием. Вынужден разочаровать вас, товарищ Стрельцова. Серьезный разговор в вашем исполнении производит гораздо более благоприятное впечатление. Вам действительно нужно подобрать другое занятие. Что вы сами думаете по этому поводу?

— Мне кажется, наибольшую пользу стране в настоящий момент, я могу принести, координируя вопросы выпуска радиолокационных станций, обучения персонала РЛС, а также обучения командиров ВВС использованию всех возможностей новой техники при выполнении боевых заданий.

— Я вижу, вы обдумали этот вопрос заранее и выбрали себе весьма непростое занятие. Но, несмотря на свою самоуверенность вы, пока что, весьма успешно справлялись с тем, за что брались, поэтому, я не вижу причин вам отказывать. Соответствующий мандат с достаточно широкими полномочиями вы получите у товарища Артузова. Я вас больше не задерживаю.

Когда она уже подходила к двери ее догнал вопрос:

— А какая из двух временных точек, описанных вами, тревожит вас больше, товарищ Стрельцова?

— Конечно ближайшая, товарищ Сталин.

— Значит, вы считаете, войны избежать не удастся... а ведь три года назад вы говорили совсем другое!

Ольга молча стояла у двери — "Сказать ему, что все написанное и сказанное за эти четыре месяца можно сравнить с протоколами трехлетней давности и убедиться в их идентичности... так у товарища Сталина с памятью все в порядке..."

— Что вы молчите, скажите, о чем вы думаете?

— Хочу поздравить вас с наступающим 60-летием, товарищ Сталин. Хочу пожелать вам сил и здоровья. Как и три года назад, повторяю, что у нас есть хорошие шансы избежать затяжной войны, лживого союза с Англией и Америкой, а также закончить военный конфликт с Германией перемирием еще в 1941 году. Для этого нужно выполнить намеченные и утвержденные планы, не внося в них существенных изменений, а такие попытки после конфликта с Финляндией со стороны высшего руководства армии весьма вероятны.

— И что они будут предлагать?

— Существенно увеличить группировку войск на границе с Германией, подтянуть склады, в том числе и мобилизационные. Это будет ошибочно по двум причинам: во-первых, Германия воспримет такие действия, как подготовку к войне, а во-вторых, времени на такие перемещения не будет и они ничего кроме хаоса и неразберихи вызвать не смогут.

— С этим вопросом все ясно. Но вы сами утверждали, что причины войны со стороны Германии лежат не в области объективного, а скорей субъективны.

— Это так, товарищ Сталин.

— Значит, мы можем этого конфликта избежать.

— Все ваши попытки закончатся провалом, — заявила Ольга, не отводя взгляда. Глаза вождя угрожающе сверкнули. Не скрывая своего раздражения, он произнес:

— Посмотрим, товарищ Стрельцова, время покажет кто из нас прав. Идите!

"Совсем зарвалась наглая девчонка! Делает вид, что она всезнайка, а о неудачном покушении на Гитлера, которое произошло в прошлом месяце — не предупредила. Артузову заявила, что выполняя порученное ей задание ни о чем другом думать не может и не вспомнит даже о конце света, не говоря о уже о неудачном покушении на Гитлера, которые происходят каждые два года. Знал бы, что она напишет о послевоенном времени, то и не давал бы этого задания... хотя нет, много полезного узнал, на многие вещи совсем по другому смотришь... а война нам не нужна, и мы сможем заинтересовать Гитлера в более тесном союзе с СССР. Не дурак же он, в конце концов, повторять ошибки прошлой войны..."

"Не любит товарищ Сталин, когда ему перечат... ох не скоро, Оля, ты увидишь снова эти усы и глаза. Отлучат тебя от тела. И так не часто пред ясны очи вызывали, а теперь вообще. Ничего, будем надеяться, что про вечную дружбу с Германией не начнут кричать и лозунгов в духе — "русский и немец братья навек" не будет. Хотя у нас как — в Москве ногти стригут, в Самаре пальцы отрезают, а на Дальнем Востоке руки по локоть рубят. Судя по настрою, от маршалов и генералов товарищ Сталин отобьется, утвержденные планы обороны западной границы будут выполняться без изменений. А вдруг действительно удастся Сталину договориться с Алоизиевичем? Вряд ли, но даже если и так, разницы никакой. Через полтора года я уже ничего не буду знать о том, что произойдет завтра. Поезд свернет на другой путь. Лишь бы обратно не вынесло..."

Берия, тонко улавливающий нюансы поведения вождя, в одном из разговоров, предложил переподчинить ему управление внешней разведки, чтоб освободить товарища Сталина от лишних забот, улучшить контроль и руководство управлением, но был достаточно жестко отшит.

А поскольку у товарища Берии оказалось достаточно свободного времени, чтоб возглавить еще одно управление, товарищ Сталин поручил ему к прочим обязанностям взять под свой контроль КБ занимающееся разработкой реактивных двигателей. К концу 1944 года КБ должно было представить опытный образец нового истребителя на реактивной тяге, а к концу 1945 года — управляемую зенитную ракету. На первой стадии полета, локатор на земле, оснащенный специальным ПУАЗО, должен был посылать ракете команды, корректирующие ее курс, а после того, как локаторная головка ракеты нащупывала цель, она перехватывала управление, самостоятельно наводила и подрывала ракету. В случае, если проект самонаводящей головки к тому времени не будет готов, наземный локатор должен был наводить ракету до самой цели и послать команду на подрыв при достижении расстояния, гарантирующее уничтожение самолета.

Насчет рекомендаций Ольги, вождь высказался вполне определенно, но некоторые из них она считала достаточно срочными и попробовала сама, имеющимися в ее распоряжении средствами, инициировать дискуссию в обществе и в партии.

Будучи в командировке, в Минске, по делам производства локаторных станций, она зашла в институт криминалистики и судебной экспертизы созданный в Минске еще в 1929 году. Ольга вручила директору официальный запрос от управления внешней разведки. В нем говорилось о том, что в САСШ, в одной из больниц для малоимущих, финансируемой местной общиной баптистов проводятся эксперименты имеющих своей целью доказать наличие души у человека. Для этого производится точное взвешивание людей, выявляющих явное желание вскоре покинуть этот лучший из миров (имеется в виду — смертельно больных), как непосредственно перед смертью, так и сразу после оной.

В шифрованной записке, которая пришла в Москву от наших агентов из-за океана, побывав в руках многочисленных посредников, был даже указан "вес души", который удалось выявить американским врачам. Но именно это место оказалось основательно затертым, поэтому какую из трех цифр: — 275 гр., 27,5 гр., или 2,75 грамма, хотел сообщить агент, осталось непонятным и это предстоит срочно выяснить сотрудникам института.

Задача срочная и чрезвычайной политической важности. Советская наука должна первой получить подтверждение материальности души человека, если таковая имеется в наличии.

Ольга имела полномочия самостоятельно заключать договора, финансировать научно-исследовательские и конструкторские разработки вплоть до создания опытного образца. Соответственно, в ее прямое распоряжение выделялись достаточные финансовые средства, чем она беззастенчиво воспользовалась, быстренько согласовав с директором техническое задание и бюджет проекта.

Наука должна отображать объективную картину мира. Но тут есть два серьезных аспекта давно подмеченные философами и являющиеся предметом дискуссий по сегодняшний день. Первый аспект — это прибор. Ученый сует свой прибор в изучаемое явление, тем самым бесповоротно изменяя его. Прошу внимательного читателя уловить буквальный смысл последнего предложения, а не нагружать его своими сексуальными фантазиями. Здесь мы подходим ко второму аспекту проблемы — субъективному восприятию ученым результатов проведенного эксперимента, что еще более искажает объективную картину мира, которую, как оказывается, никто не знает...

Именно поэтому нет ничего удивительного в том, что получив задание от представителя внешней разведки доказать материальность души и предоставить этому убедительные доказательства, работники института уже через месяц отчитались о проделанной работе. В результате, в одном из научных медицинских журналов появилась статья, в которой утверждалось, что в момент клинической смерти, или в течение следующей минуты после оной, человеческое тело скачкообразно становится легче на два с половиной — три грамма. Данный факт можно считать установленным, ибо научными работниками института и врачами клиники, на базе которой проводились многочисленные эксперименты, он фиксировался неоднократно, но, что особенно загадочно, не во всех случаях.

На основании полученных материалов, Ольга помогла директору института написать и опубликовать в газете "Правда" развернутую статью о том, что советская наука обнаружила косвенные доказательства наличия у живого человеческого тела сложной квантово-полевой структуры, которая отделяется после клинической смерти. Вполне возможно это то, что во многих религиях называется душой, а советские ученые первыми в мире неопровержимо доказали, что это вполне материальный объект, имеющий конечный вес поддающийся измерению. Кончалась статья заверениями в том, что в недалеком будущем советская наука сможет дать точные ответы на все вопросы, касающиеся этой новой неизученной особенности человеческого организма.

Статья вызвала большой интерес и бурную дискуссию, которая быстро скатилась к теме религия — опиум для народа, а воинственный атеизм — единственный и самый правильный ответ коммунистов на религиозные заблуждения трудящихся. Собственно, все эти исследования и нужны были Ольге именно как повод поднять эту тему. Пользуясь своим положением, она не преминула случая опубликовать собственную статью в центральной газете с несколько иным взглядом на обсуждаемую проблему.

В ней она, не отрицая тезиса, религия — опиум для народа, решительно обвинила руководителей, закрывающих церкви и превращающих эти здания в склады либо в иные подсобные помещения, в том, что они либо дураки, либо скрытые враги советской власти, наносящие ей подобными действиями значительный ущерб. Что партия и правительство, проводя непримиримую борьбу с троцкизмом, давно выкорчевали из своих рядов самых радикальных и последовательных приверженцев мировой революции, любителей все ломать и крушить на своем пути, вместо того, чтоб каждодневным трудом строить новое общество.

Но многое из того, что успели наделать троцкисты, до сих пор не исправлено. Более того, находятся отдельные руководители, продолжающие эту порочную практику, не понимая, что гонения и репрессии против церкви способны лишь придать ореол мученичества этой откровенно прогнившей структуре, давно дискредитировавшей себя в глазах народа.

Если бы эти руководители удосужились хотя бы мельком изучить основные положения и доктрины, которыми руководствуется церковь, они бы поняли, что нужно не закрывать церкви, а достаточно людям раскрыть глаза, обратить их внимание на те несуразности и откровенные глупости, которые им преподносятся как истина. Этим можно добиться несравнимо большего результата, нежели гонениями церковнослужителей и закрытием церквей. Но для этого нужно иметь голову на плечах, каждый день учиться, как нам завещал товарищ Ленин, иметь достаточно знаний, чтоб прямо перед верующими вступить в открытую дискуссию с местным церковнослужителем и на конкретных примерах доказать глупость и абсурдность церковных догм и антинародный характер самой церкви.

Дискуссия разгоралась, Сталин молчал, Ольга готовила новую статью, собирая осколки времени среди своих многочисленных занятий. Она не удивилась, когда непосредственное начальство затребовало ее пред свои ясные очи. Артузов с трудом сдерживал себя, и только его врожденная интеллигентность не давала сорваться на русский командный в разговоре с вздорной подчиненной.

— Ольга! Почему ты не поставила меня в известность? Мне звонит товарищ Сталин, а я ни сном, ни духом!

— Вы о чем, Артур Христианович? Последнее, это я заказала за валюту один специальный станок для свердловского завода, у них проблемы с выпуском механической части радиолокационных станций, но я действовала в пределах своих полномочий и выделенных мне сумм.

— Что ты мне голову морочишь своими станками и улыбаешься, как невинная овечка!? Не догадывается она! Объясни мне, за каким дьяволом тебя потянуло измерять вес души и участвовать в религиозных дискуссиях в партийной прессе? Чем тебе воинственный атеизм так насолил? Ты что, в Бога веришь?

— Сделайте мне одолжение, Артур Христианович, — ее глаза стали холодными и колючими, — не старайтесь выглядеть глупее, чем вы есть на самом деле. Большинство идейных вдохновителей добившихся в свое время того, что воинственный атеизм стал официальной позицией партии, уже почивают в сырой земле. Проверяя, так сказать, верность этой теории — практикой. Пора вслед за ними отправлять эту глупую и антинародную теорию. У меня очень мало времени, а я потеряла целый день ради этого глупого и никому не нужного разговора. Товарищу Сталину передадите, что я заканчиваю следующую статью: "Иисус Христос — народный философ, гуманист, предтеча идей коммунистического общества". В ней я внимательно разберу моральный облик и мотивы отцов-основателей церкви, так называемых апостолов Петра и Павла. Первый из которых, был лицемерным предателем, организовавший церковь лишь для того, чтоб вытряхивать деньги из верующих. Второй, так называемый апостол, которого еще величают апостолом язычников, это отдельный разговор. Савл, Саул, Шауль уж не знаю, как его правильно назвать, потомственный фарисей, ненавидивший христиан и люто их уничтожавший. Потом внезапно прозрел и начал проповедовать христианство. Но делал это крайне странно. Евреев убеждал, что Христос требовал отказаться от обряда обрезания. После нескольких стычек с Петром, который справедливо обвинял его в том, что Павел дескридитирует христианство, он перебрался в Рим. Здесь он развернулся вовсю, навыдумывав кучу нелепиц, включая и то что Христос — сын Божий. Не сомневаюсь, он прекрасно понимал, зная ненависть евреев к своим поработителям — если христианство пустит корни в Риме, евреи его отторгнут, как чужую религию. Не напоминает ли вам все это хорошо спланированную тайную операцию Синода по дискредитации новой религии, подрывающей их власть над еврейским народом? А так называемый апостол Павел, он наш с вами коллега, Артур Христианович. Шпион, засланный Синодом в стан врагов. Не сомневаюсь, он был один из многих, но ему удалось больше других. Фактически он выполнил поставленную задачу, оставив нам в наследство церковь тысячелетие державшую народ в темноте и невежестве, пытавшуюся вытравить учение Христа и низвести его роль к роли жертвенного агнца. И религию полную благоглупостей. Начиная от бога отца, сына, святого духа, богоматерь в придачу и заканчивая образом человека — раба божего, полного скверны и несущего всю жизнь печать первородного греха. Но мы, коммунисты, не должны ставить знак равенства между церковью и учением Христа. Наоборот, мы должны освободить его от всего наносного и показать людям, что идеи Христа это и есть первые несмелые наброски того общественного строя, который мы с вами и создаем.

— Интересно, интересно... а как ты считаешь, Магомет тоже предтеча идей коммунизма?

— За что я вас люблю, Артур Христианович, так это за ум и сообразительность. Вы совершенно верно уловили основную идею.

— Широко мыслите, Ольга Батьковна... только не по рангу вам соваться в такие материи. Каждый сверчок, знай свой шесток. Об этом товарищ Сталин сказал недвусмысленно.

— Передайте товарищу Сталину от меня вот эту записку. Скажите, на шестидесятилетие не успела, надеюсь, ему понравится. Если у вас все, то я побегу, работы много, да и у вас тоже.

Через несколько минут, Артузов позвонил в приемную Сталина и вскоре услышал в трубке знакомый голос

— Слушаю вас, товарищ Артузов.

— У меня была Ольга, товарищ Сталин, имел я с ней трудный разговор... она оставила вам записку, сказала, к шестидесятилетию не успела, но надеется, что вам понравится.

— Что в записке?

— Стихи, товарищ Сталин...

— Читайте.

"Ходил он от дома к дому

Стучась у чужих дверей

Со старым дубовым пандури

С нехитрою песней своей

А в песне его, а в песне

Как солнечный луч чиста

Звучала великая правда

Божественная мечта

Сердца превращенные в камень

Будил одинокий напев

Дремавший в потемках пламень

Взметался выше дерев

Но люди забывшие Бога

Хранящие в сердце тьму

Вместо вина отраву

Налили в чашу ему

Сказали ему: "Будь проклят

Чашу испей до дна

И песня твоя чужа нам

И правда твоя не нужна!" ##1

##1 Иосиф Джугашвили 1895 г. перевод с грузинского

Несколько долгих секунд трубка молчала. Товарищ Сталин очень редко позволял эмоциям брать гору над разумом, но, как правило, такие паузы в разговоре не предвещали ничего хорошего. Тем большим было удивление Артузова когда он услышал:

— Несносная девчонка, эта Ольга, как вы только с ней работаете... — тон вождя был неожиданно мирным и теплым.

— Тяжело, но приходится, а если видишь ее не слишком часто, то даже приятно. Умеет она сделать жизнь нескучной...

— Стихи передадите мне... и забудьте о них, товарищ Артузов.

— Так точно, товарищ Сталин!

— Что-то еще?

— Ольга пишет новую статью: "Иисус Христос — народный философ, гуманист, предтеча идей коммунистического общества".

— Пусть пишет. Передайте, пусть не обижается, если столкнется с жесткой критикой товарищей по партии. Верно ви сказали, — умеет сделать жизнь нескучной... придется и мне принять участие в этой дискуссии...

* * *

Дни пролетали, как вагоны скорого поезда, несущегося вдоль одинокого путника, стоящего на перроне провинциального вокзала. И что бы он ни делал, даже бросившись под колеса, он не затормозит и не остановит этот поезд жизни проносящийся мимо...

После того, как был налажен учебный процесс, Ольге пришлось заняться производственными вопросами. Предприятия отставали от плана выпуска установок "Редут", не говоря уже о его перевыполнении. За первое полугодие 1940 года, вместо девяти запланированных, было выпущено всего семь установок прошедших военную приемку и поступивших в полк. Основное предприятие жаловалось на смежников, которых в производственном процессе этого сложного изделия было с избытком.

Приходилось мотаться между Москвой и Ленинградом, благо большинство предприятий задействованных в производстве установок "Редут" были расположены в этих городах либо в их окрестностях. Галке приходилось мотаться вместе со своей начальницей. Эти постоянные разъезды мешали плодотворному развитию ее романа с заместителем командира полка по политической и воспитательной работе, а поскольку дел для нее в командировке не было (кроме как следить за целостностью тела Светловой), то настроение у нее было соответствующим. Она весьма болезненно прореагировала на флирт своей начальницы с руководством очередного предприятия-смежника, на которые им приходилось регулярно выезжать.

— Революция Ивановна! Это, конечно, не мое дело, но как вы по приезду будете Владиславу в глаза смотреть?

— Не нуди, Галина. Владика все устраивает, и как ты правильно заметила, это не твое дело.

— Но он же любит вас! Я же вижу, как ему больно!

Ольга устала, продолжать этот разговор не было никакого желания, но Галка уже стала для нее единственной подругой, не чужим человеком, так просто не пошлешь, хоть и подчиненная. А по глазам видно, настроена серьезно. Поэтому, придется объясняться.

— Ты обращала внимание, что хорошим, добрым парням в жены обычно попадаются стервы, и наоборот?

— Конечно...

— Не перебивай, это был риторический вопрос. Владик, ведь тоже парень хороший, добрый... как ты думаешь, какая у него будет жена? Теперь вопрос номер два. Не риторический. Ты знаешь, как действует вакцина?

— В общих чертах...

— На всякий случай напомню. В организм вводят ослабленные микробы, возбудители болезни, с которыми человек может справиться и не заболеть серьезно. Борясь с этими ослабленными микробами, организм учится их побеждать и после вакцинации способен справиться и с неослабленными микробами, если придется.

— Это понятно, а причем здесь ты и Владислав?

— Так я и есть та вакцина, которая должна предохранить Владика от жены-стервы. Фигурально выражаясь, я и есть она самая в ослабленном варианте. В ослабленном, не потому, что считаю себя лучше других представительниц этого класса, а потому, что мое действие будет ограниченно по времени, я, кстати, его об этом сразу предупредила. Если повезет, то выработает Владик на мне определенный иммунитет и не захомутает его очередная стерва, которую он обязательно встретит. Ибо имя нам — легион! — Ольга радостно рассмеялась удачной (по ее мнению) шутке.

— Ты из него сделаешь такого же козла, как и большинство из них!

— Не, не получится, — с видимым сожалением вздохнула Ольга, — родители-интеллигенты, это тяжелый диагноз. Я его даже в койку затащить не могу, это чудо мне сказало, что только после загса. Жалко мне его...

— Ничего, переживешь. С другими у тебя все нормально получается.

— Только не надо завидовать, тем более, что ничего ты, подруга, не понимаешь.

— Все я понимаю, чай не дура... ты их так стимулируешь на перевыполнение плана. Могла бы и в рожу наганом тыкнуть, но знаешь, много их таких, которые директору норовят наганом пригрозить, привыкшие они к этому. Так ты их женским обаянием на ударный труд раззадорить хочешь. Только ты не обижайся, Революция Ивановна, но я тебе так скажу. Ты, конечно, баба приятная во всех отношениях, но ничего особенного. Видали они и покрасившей тебя.

— Ты, Галина Петровна, смотришь на меня как на кобылу, — "видали они и покрасившей тебя", — передразнила она свою телохранительницу. — Я — из внешней разведки, ты, глупая, не понимаешь, что это значит для людей не знакомых с нашим учреждением. Для них это приключения, дальние страны, соленый ветер морей, погони, перестрелки. Сама знаешь, какая сейчас рабочая дисциплина. — (В октябре 1939 года в СССР был принят указ, устанавливающий 6-дневную рабочую неделю при 8-часовом рабочем дне. В нем были серьезно усилены наказания за недобросовестную работу. За прогул без причины можно было загреметь на два месяца исправительных работ, уволиться можно было лишь после согласования с руководством предприятия, а за брак могли отдать под суд всех, по чьей вине это произошло.) — Всех ленивых руководителей поснимали еще в 36-м и 37-м. Те, что сейчас у руля, сутками со своих предприятий не вылезают. Я для них, как свежий ветерок. Может они и подозревают, что те байки, которые я им рассказываю, не совсем совпадают с реальностью, но все равно интересно. Будет что друзьям, начальству и любимым женщинам пересказывать. Наши заклятые друзья японцы, сравнили бы меня с гейшей, а тебе, неграмотной, объясню. Гейша, переводится как, — "женщина для души". Для души, поняла? Женщина для тела это совсем другое.

— Понятно... директору ты до утра в своем номере про погони и засады рассказывала, — не скрывая сарказма заметила Галина, — а я, дура, никак в толк не могла взять, что за странные звуки за стеной мне спать не дают.

— Чтоб ты знала, мы полночи проблемы его предприятия по косточкам разбирали и соображали, как узкие места на производстве расшить.

— Ясное дело, днем то времени не было, ночью оно сподручней все производственные вопросы решать...

— Неуместная ирония, Галина Петровна. Одно дело разговоры в официальной обстановке, а совсем другое, когда человек тебе доверяет свои наболевшие мысли. И давай прекратим этот разговор. Каждая установка "Редут" — это тысячи, а может и десятки тысяч выживших солдат, не погибших от бомбовых ударов только потому, что вражеские бомбардировщики будут своевременно обнаружены и их успеют перехватить наши истребители. Извини, но в сравнении с вышесказанным обиды Владика, а твои тем более, яйца выеденного не стоят. Давай я тебе расскажу то, что уже неоднократно повторяла на многих совещаниях и рассказываю каждому руководителю причастному к выпуску наших установок. Чтоб они осознали меру ответственности, которая лежит на них. Как ты думаешь, когда стало понятно, что немцы выиграют войну с Францией?

— Когда они вышли к океану, обойдя линию Мажино и окружив северо-западную англо-французскую группировку.

— Ошибаешься подруга. Это стало понятно через два часа после начала конфликта, когда люфтваффе уничтожило все аэродромы и самолеты, находящиеся на расстоянии двести километров от границы, а в течение первых суток три четверти аэродромов на глубину до четырехсот километров от границы. Проиграв войну в воздухе, французы очень быстро проиграли и на земле. А теперь скажи, почему при сравнимых количествах самолетов и ТТХ французских ВВС с немецкими, они так и не смогли перехватить инициативу в воздухе?

— Думаю, это потому, что у французов не было локаторов, выпуск которых ты стараешься увеличить, жертвуя собой в буквальном смысле этого слова.

— Язва ты, Галка. Совсем распустилась. Ничего, вернемся в часть, я тебя так загоняю, твой комиссар будет видеть тебя лишь во сне. Но в данном случае ты права, именно отсутствие у французов современных средств воздушной разведки привело к тому, что они пропустили первый сокрушающий удар люфтваффе. В результате этого, они лишились всей инфраструктуры ВВС в районе боевых действий, полностью упустили инициативу, как воздухе, так и на земле, и, как следствие, проиграли войну меньше чем за два месяца. Теперь второй пример — англичане, которые имеют радары, но союзникам не дали. Боялись, что попадут в руки врагу. Для справедливости отмечу, что и своим войскам, как в Европе, так и в Африке английское командование радаров не предоставило по вполне объективным причинам. ПВО метрополии радарами обеспечено не полностью, а защита метрополии, естественно, имеет высший приоритет. Так вот, если в Африке, в боях с опытными английскими летчиками, соотношение потерь было три к одному в пользу немцев, то в воздушных боях над Великобританией, с английскими пилотами не имеющими боевого опыта часто проигрывали уже сами немцы.

— Так ты говорила, у немцев тоже есть радары, не хуже чем у англичан...

— Толку с этого... радары наиболее эффективны в обороне, когда ты заранее обнаружил бомбардировщики противника и сумел перехватить их достаточным количеством истребителей. Так, чтоб они смогли, и нейтрализовать истребители сопровождения, и уничтожить или, как минимум, не допустить бомбардировщики к цели. Если тебя своевременно обнаружили, то нападающий может выиграть лишь если он значительно превосходит противника в количестве и качестве своей авиации. В данном случае Великобритания и Германия обладают ВВС сравнимыми по количеству и качеству, поэтому англичане сумели нанести ощутимые потери противнику и немцы поняли, что имеющихся сил и средств недостаточно, чтоб захватить господство в воздухе над островом. Именно поэтому перед нами поставлена задача — обеспечить ВВС РККА современными средствами радиоразведки и контролировать обучение личного состава грамотному использованию новой техники. Чтоб в случае агрессии со стороны Германии, воздушные бои над Великобританией немцам показались детскими играми.

— Ты считаешь, что Германия осмелится напасть на Советский Союз? А как же Великобритания? Там же война в самом разгаре...

— Открою тебе военную тайну. Гитлер уже отдал приказ своему Генштабу готовить планы военной операции против Советского Союза. Они должны быть полностью подготовлены до конца января 1941 года.

— Будем считать, что я ничего не слышала, а ты мне ничего не говорила. Слушай, я вчера через стену слышала, как ты директору какую-то песню пела. — Галя резко сменила тему разговора. — такая красивая, грустная... никогда раньше не слышала. Спой, пожалуйста...

Ольга криво улыбнулась. Галина Петровна была крайне добросовестным сотрудником с феноменальной памятью. В своих отчетах она не только дословно излагала все Ольгины разговоры, но и записывала слова песен, которые она слышала от своей непосредственной начальницы.

Цвiтуть осiннi тихi небеса

Де ти стоiшь, тендiтна, мов роса

В очах засмуток темний, як ожина,

Моя кохана, мрiялось — дружина...

Мов сон далекий маревом вiйне

Хоч не забудь, а згадуй ти мене...

— Революция Ивановна, миленькая, а по-русски можно...

Усмехнувшись еще раз и пожалев подругу, которой до полуночи предстояло крапать очередной доклад, Ольга начала сначала:

Цветут осенней синью небеса

Где ты стоишь, жемчужна, как роса

В глазах печаль темнеет ягодой лесною,

Любимую мечтал назвать женою...

Как сон далекий призраком маня,

Хоть не забудь, а вспоминай меня...

К тебе под окна полечу я по весне

Чтоб ты взлетала чайкою во сне

Что бы ласкала кучери волос

Чтоб обнимала то, что не сбылось,

Что не воскреснет летним светом дня...

Хоть не люби, а помни ты меня.

Тебе лишь грусть, мне туга и печаль

Тебе лишь вечер, мне же ночь и даль

К окошку твоему прильну с тоскою

Куда еще деваться мне с тобою...

Пусть сердце сердцу скажет не тая

Хоть не люби, а вспоминай меня... ##1

##1 Стихи А. Малышко, перевод М. Шутак

* * *

Галина скорописью писала отчет за прошедшие сутки и в который раз за последние два года думала над тем, кто такая ее подопечная и почему именно ей поручается уже не первое задание особой государственной важности, причем в самых различных областях не имеющих между собой ничего общего.

Когда осенью 38-го ее бывшего начальника сместили с поста наркома внутренних дел, а начальником могущественного ведомства стал товарищ Берия, она с определенным беспокойством ждала решения касающегося ее дальнейшей судьбы. Ее понизили в звании, перевели в управление Артузова, и она с облегчением вздохнула. Все могло быть значительно хуже...

Когда ее приставили телохранителем, порученцем и осведомителем к молодой девчонке в звании старшего лейтенанта НКВД, она сочла это попыткой куда-то пристроить нового сотрудника, нужного этому ведомству, как собаке пятая нога. Галина надеялась, что со временем убедит новое начальство в своей верности, и найдутся более достойные задачи, позволяющие в полной мере раскрыться ее многочисленным талантам подробно отраженным в личном деле.

А дальше началось то, что до сих пор не укладывалось у нее в голове. Сперва эту девчонку поставили во главе целой команды осужденных военачальников и управленцев самого высокого ранга, которые в условиях строгой секретности готовили планы операций, казавшиеся в тот момент совершенно фантастическими.

У Галины, да и не у нее одной, но и у многих других людей, причастных к материальному обеспечению нового учреждения, мелькали мысли, что этот спектакль специально придумали. С одной стороны, чтоб улучшить содержание особенно ценных кадров, на которые у руководства страны есть дальнейшие планы, а с другой, чтоб те не теряли квалификацию и занялись тем, чему их долго учили.

Другой альтернативной идеей было предположение, что происходящее является неким своеобразным соревнованием, в котором будут отобраны самые толковые и дисциплинированные, а сами задания, поэтому и подбираются, как наиболее фантастические и бессмысленные. Это получило свое подтверждение, когда юная начальница равнодушно, недрогнувшей рукой расстреляла перед строем двух бывших комдивов, откровенно саботировавших ее указания и не справляющихся с полученными заданиями. А ведь оба были осуждены специальной комиссией НКВД всего лишь к пяти годам лагерей...

Старший лейтенант неожиданно оказалась очень грамотной и требовательной руководительницей, способной, где кнутом, а где пряником, мотивировать коллектив состоящий из весьма непростых личностей. Сразу стало ясно, что эта молодая девушка наделена очень широкими полномочиями. По ее запросам в распоряжение созданного коллектива в кратчайшие сроки поступали сведения, касающиеся самых различных областей. Это были материалы как по экономике, народонаселению, так и разведданные по количеству и составу войск расположенных на конкретных территориях, а также многое другое, что было необходимо для качественного выполнения поставленных заданий.

После года напряженной работы, без выходных и без отпусков, они вернулись в Москву. Галину никто не информировал чем занимается ее начальница, но чтоб она в это время не скучала, отправили внештатным инструктором в школу диверсантов расположившуюся в северных лесных массивах Подмосковья. Лишь в субботу Галина возвращалась в Москву, чтоб вечером и все воскресенье сопровождать и развлекать свою подопечную.

Но тогда ей было полегче. Как правило, начальница все выходные проводила в библиотеке и отпускала Галину заниматься своими делами. Все изменилось, когда их бросили заниматься всем комплексом вопросов связанных с новыми радиолокационными станциями.

То, что ее начальница ориентируется в новой теме, как рыба в воде, уже Галину не удивляло. За это время она привыкла к тому, что Революция Ивановна — всезнайка и у нее есть ответы на все вопросы. Это глухо раздражало, но работа есть работа. Хуже было то, что у той начали проявляться явные признаки нервного расстройства, очень похожие на те, что Галина наблюдала у своего прежнего начальника. Правда тот постоянно сидел на кокаине, а Революция пока обходилась коньяком, но как говорится, лиха беда начало. Будет так дальше пахать — загонит себя в гроб. Но начальница придумала им весьма оригинальный отдых.

После обеда в субботу они шли в баню, а вечером, нарядно одевшись, отправлялись в турне по московским ресторанам. Революция Ивановна называла это, — "рейдом по выявлению лиц с ярко выраженными нетрудовыми доходами". Напрасно Галина убеждала ее, что все заведения такого рода всегда находятся под пристальным вниманием НКВД, что официанты стучат, как дятлы, а они своими действиями и излишним вниманием могут навредить проведению операций запланированных этим ведомством.

— Маслом каши не испортишь, — легкомысленно отбросив все ее аргументы, и рассматривая себя в зеркало, Революция продолжала готовиться к вечернему выходу. — Ты пойми, любая силовая структура, обладающая широкими полномочиями, нуждается в постоянном контроле. НКВД контролирует армию, прокуратура осуществляет надзор над НКВД, те в свою очередь следят за ними. Ну а мы, сотрудники внешней разведки, в свободное от основной работы время, тоже должны приглядывать, и за НКВД, и за прокуратурой.

— А за нами кто приглядывает?

— Мы за ними, они за нами. А товарищ Сталин и коммунистическая партия под его мудрым руководством, следят за всеми нами. А мы все, в свою очередь, внимательно следим за партийными функционерами. Это называется системой противовесов в структуре власти.

— За товарищем Сталиным никто не следит!

— Скажешь тоже... это за нашим соседом, дедом Степаном, никто не следит, кроме его жены, а за товарищем Сталиным весь мир наблюдает. Хватит демагогии. Оружие, документы?

— Согласно вашему приказу, товарищ старший лейтенант! Наган в сумочке. Вальтер в спецкобуре на правом бедре под юбкой. Удостоверение и мандат на проведение следственных действий в любом гражданском учреждении Москвы, подписанный товарищем Берией в нагрудном кармане кофты.

— Тогда вперед! Нас ждут великие дела!

* * *

В начале декабря 1940 года, Артузов срочно вызвал Ольгу в Москву. К счастью, к тому времени они с Колядко как раз вернулись с очередной командировки и находились на территории полка, поэтому прибыть к начальству трудности не составило. Устроившись на жесткой полке пригородного поезда, Оля старалась сообразить, не пропустила ли она в суете производственных вопросов направленных на выполнение плана по выпуску установок "Редут", какого-то события 40-го года имеющего значения для страны. До этого особых проколов у нее не было, если не считать покушение на Гитлера осенью 39-го. Но тогда она мыслями была в совсем не радужном будущем, ожидающем страну...

В начале лета она вспомнила, что англичане уже взломали шифр "Энигмы" и свободно читают немецкие радиограммы. После подписания французами перемирья и образования вишистской Франции сразу же предупредила, что в начале июля Великобритания попытается потопить французский флот, а месяц назад, в начале ноября вовремя сообразила, что скоро англичане, с помощью авианосцев, с воздуха разгромят базу ВМФ Италии возле Таранто.

То, что в ноябре Гитлер отдал приказ генеральному штабу готовить план операции против СССР, а в средине января будет утверждена директива N 21 получившая название план "Барбаросса" известно и Сталину, и Артузову уже давно. Скорее всего, шеф уже сумел получить независимые доказательства ее сведений, но зачем ему личное свидание по этому поводу, оставалось для Ольги загадкой. Уж что-что, а все что она знала по планам, разрабатываемым в данный момент, Ольга изложила задолго до декабря 1940 года и ничего добавить не могла. Но оказалось, что инициатором ее внезапной поездки в Москву был совсем не Артузов.

— Здравствуй Оля, хорошо выглядишь. Мой шофер уже ждет тебя. Езжай на квартиру, переодевайся в парадную форму. Товарищ Сталин ждет нас в 16-00. В 15-30 ты должна уже быть здесь. Чего рот открыла? Выполняй.

— Разрешите вопрос, товарищ комиссар первого ранга!

— Разрешаю.

— Тему будущего разговора не подскажете?

— Это я у тебя должен спросить. Ты у нас провидица, вот и поведай, о чем разговор будет?

— Раз вы не в курсе, тогда рискну предположить, что речь пойдет о предстоящем военном конфликте с Германией, вряд ли товарища Сталина заинтересовала тема лекарств из сассафраса...

Перелистывая в очередной раз энциклопедический словарь, посвященный земной фауне, Ольга зацепилась за название кустарника произрастающего в Америке и юго-восточной Азии. Вроде не первый раз листала, а вдруг среагировало сознание на слово уже читанное и перечитанное. Энциклопедия писала, что добывают из плодов и коры этого кустарника эфирное масло, давно используемое в косметике. И вспомнила она, что еще в начале века, в году 1914-м, какой-то немецкий химик умудрился получить из вещества входящего в состав этого масла весьма интересный препарат, являющийся великолепным антидепрессантом, лечащий целый ряд психических расстройств, в том числе и посттравматические синдромы у военных. В те годы никто из врачей новым веществом не заинтересовался, исследования на больных не проводились, и все его великолепные свойства остались нераскрыты.

Ольга рекомендовала обратить внимание на это вещество, провести клинические испытания и рекламную кампанию, после чего новое лекарство можно будет весьма успешно и очень выгодно продавать жителям капиталистических стран. Они уже давно страдают массовыми психическими расстройствами, к которым приводит ежедневная борьба за выживание. И хотя в нашей стране большинство людей с успехом лечат депрессию в кругу друзей с помощью одной или нескольких бутылок водки, тем не менее, ниша для нового лекарства тоже найдется.

Весь прошедший год после написания ею фундаментального труда предрекающего развал Советского Союза и реставрацию капитализма в стране (при сочетании определенных условий, внешних и внутренних), она ни разу не была на приеме у Сталина.

"Пророчество штука тонкая... за неприятное предсказание никто очередного ордена на грудь не повесит. Радоваться надо. Опала в этом случае меньшее из зол. В старые добрые времена могли и голову смахнуть или на костерок пригласить. На почетное место. В самый, так сказать, его центр".

— Проходите товарищи, присаживайтесь, — Сталин выглядел усталым и не в лучшем расположении духа. — Перед тем как приступить к сути вопроса, по которому я вас вызвал, я хотел бы узнать у вас, товарищ Артузов, известно ли вам, как развлекаются товарищ Стрельцова со своей напарницей в свободное от работы время?

На мгновенье лицо Артузова исказила гримаса, характерная для человека жующего лимон без сахара, и он ответил, кивнув головой:

— Так точно, товарищ Сталин, известно.

— А вы знаете, товарищ Артузов, что по вине ваших подчиненных, у товарища Берии сорвалась тщательно подготовленная операция по дезинформации немецкой разведки, и им пришлось арестовать немецкого агента, которому они втемную давали доступ к нужной информации?

Лицо Артузова скривилось еще сильнее, хотя многие бы перед этим могли сказать, что больше уже некуда.

— Никак нет, товарищ Сталин, мне это неизвестно.

— Товарищ Сталин, я уверенна, что товарищ Берия был введен в заблуждение собственными сотрудниками. Пусть он проведет внутреннее расследование. Вариант, что мы нарвались на немецкого шпиона и не раскусили его, исключается. Скорее всего, из нашего клиента слепили "шпиона" уже после того, как мы передали его сотрудникам НКВД.

— Как же я сразу не понял, — иронично заметил Сталин, — товарищ Стрельцова у нас никогда не ошибается. Все вокруг виноваты, только не она. А вы не могли бы найти себе другое развлечение?

— Это единственное, что мне разрешило мое начальство, товарищ Сталин! — товарищ Сталин вопросительно посмотрел на товарища Артузова. Тот начал спокойно перечислять:

— Прошлой зимой, товарищ Стрельцова впервые заговорила о заслуженном отдыхе. И единственное что ей пришло в голову, это в компании группы снайперов поохотиться в карельских лесах на финских лыжников. Когда ей в этом невинном и безопасном, с ее точки зрения, отдыхе было отказано, она захотела в свободное от работы время овладеть искусством пилотирования современного истребителя. При этом она брала на себя обязательства и хотела заключить со мной пари, что уже через полгода обучения сможет выиграть условный воздушный бой у любого асса, которого я ей смогу организовать в качестве противника. После того, как ей не удалось взять меня "на слабо", товарищ Стрельцова начала просить в качестве отдыха от рутины предоставить ей возможность и необходимые материалы для разработки общего плана покушения на канцлера Германии. Поскольку это задание не угрожало ее здоровью и носило чисто теоретический характер, я разрешил ей, но надолго это ее не заняло. Через месяц она предоставила разработанный план. Основную суть я вам докладывал.

Сталин недовольно поморщился. Теперь людям Власика при публичных выступлениях вождя приходилось контролировать окна и крыши в радиусе полтора километра от трибуны.

— Тогда же она озвучила новую идею своего досуга. Дескать, они будут с Галиной посещать злачные столичные места и высматривать потенциальных воров и расхитителей социалистической собственности среди посетителей. После чего, брать их в разработку, собирать материалы и передавать органам НКВД. Чем они и занимались последние полгода. В свободное время. Особо хочу отметить, товарищ Сталин, что по каждому объекту разработки запрашивалась справка о сведениях имеющихся в распоряжении НКВД относительно данной персоны. Также мы информировали НКВД, что данная особа попала в нашу разработку. Лишь после этого Ольга с Галиной продолжали работу по объекту. Поэтому меня тоже удивило сообщение товарища Берии. Они могли сообщить на наш запрос, что объект под их колпаком и мои сотрудники забыли бы о нем в тот же день.

— С этим понятно. Я задам ваши вопросы товарищу Берии. Посмотрим, что он на них ответит... тем не менее, товарищ Стрельцова, я бы посоветовал вам как-то иначе проводить свое свободное время.

— Тогда прошу разрешить мне учиться пилотировать истребитель! Я всегда была уверена, что вы мне разрешите, товарищ Сталин, раз своему сыну разрешили, а товарищ комиссар первого ранга отказывался даже говорить с вами на эту тему...

— Плохо вы знаете товарища Сталина, и, оказывается, даже вы ошибаетесь, товарищ Стрельцова. Мой сын, в отличие от вас, будущее предсказывать не умеет. Вы у нас одна такая... бесценная... над вашим досугом мы подумаем позже. А теперь скажите, что вы думаете о результатах визита товарища Молотова в Германию и достигнутых договоренностях с руководством этой страны?

"Кажется, мы добрались до сути. Умом, товарищ Сталин понимает, что миссия Молотова закончилась провалом. Гитлера не заинтересовало ни одно из многочисленных предложений по углублению советско-германского союза. Все завершилось на уровне слов и обещаний. Подписано несколько малозначимых бумаг касательно торговых соглашений и товарного кредита. А ведь надежды были на начало выстраивания экономического, а в будущем и военно-политического тройственного союза Берлин-Москва-Токио на длительную перспективу...".

— Товарищ Сталин, перед Гитлером лежат два плана военной кампании в будущем 1941-м году. Первый, предусматривает переброску некоторых сухопутных частей вермахта и ВВС на Сицилию и Ливию. С их помощью, при поддержке торпедных катеров, можно взять под свой полный контроль судоходство в Средиземном море. Блокировать основную базу британских ВМС на Мальте и поставки боеприпасов британским войскам, расположенным в Египте. Разгромив египетскую группировку войск, поставить под свой контроль Суэцкий канал, а в будущем и весь Ближний Восток. Затем захватить Гибралтар, выгнать британцев со всей Северной Африки. План полностью готов, необходимые для его реализации силы и средства имеются в наличии. Самое главное, что британцы в настоящее время не имеют возможности помешать Германии и Италии в реализации этого плана. Фактически, для этого британцам необходимо захватить Сицилию, что они попытаются сделать при первой же возможности, если Гитлер окажется настолько глуп и предоставит им этот шанс. Что он и собирается сделать, отдавая предпочтение плану номер два. Это хорошо известный здесь присутствующим план "Барбаросса". Может он еще носит название — "Отто" и его переименуют чуть позже, но суть от этого не меняется.

Объясняя свое иррациональное желание напасть на Советский Союз, Гитлер вскоре напишет дуче, который, естественно, хочет усиления германского присутствия в Средиземном море, буквально следующее: —

"Лучшее, что может сделать Германия для Италии, это разгромить Россию".

Гитлер не верит в наш нейтралитет и опасается внезапного удара в спину. Этому его учит история, ибо Россия на протяжении последних двухсотпятидесяти лет всегда плясала под английскую дудку. Он знает что вы, товарищ Сталин, достаточно умны, чтоб проводить самостоятельную политику и не нарушать заключенный договор, но в вашу долгую жизнь Гитлер не верит, поскольку российские цари проводившие антибританскую политику, царили недолго и внезапно умирали от удара. Табакеркой.

Он не сомневается, что с вами случится нечто схожее, а ваш приемник сразу же ударит Германии в спину. Именно поэтому Гитлер настаивает на внезапном ударе по СССР, надеясь за два-три месяца разгромить нас, а затем вновь, уже с новых позиций торговаться с Великобританией. Именно поэтому, он отверг или уклонился от ответа на все многочисленные предложения Советского Союза которые привез в Германию товарищ Молотов. С этой точки зрения, результаты визита более чем скромные. Гитлер ограничился подтверждением уже взятых на себя обязательств, согласившись на некоторые мелкие уступки в торговом соглашении, которые он и не собирается выполнять. Вопрос военной кампании против Советского Союза уже обсужден в узком кругу руководства партии и высшего командования вермахта и плучил практически единодушную поддержку.

— Позицию Гитлера в вопросе войны с Советским Союзом вы объясняете субъективными факторами, иррациональным желанием, намекая на его психическую неадекватность. А как же другие? На чем основано их желание воевать на два фронта? Или вы считаете, что все руководство Германии и вермахта душевно больные люди?!

— Нет, я так не считаю. Но все эти люди — нацисты. В той или иной степени все они разделяют мнение Гитлера, считающего неполноценными народы населяющие нашу страну. Из-за этого происходит недооценка нас, как соперников. Весь генштаб убежден, что трех месяцев достаточно для разгрома РККА и захвата всех основных промышленных центров страны, включая Москву. Несмотря на то, что немцам приблизительно известна численность наших войск и военной техники, расположенных в западных областях СССР, они уверенны в своих силах и невысоко оценивают наши возможности. При анализе любой информации, немцы в первую очередь акцентируют внимание на выявленных недостатках. К примеру, они оценивают моторесурс наших истребителей в 15-20 боевых вылетов, а своих, минимум в сто-сто пятьдесят. Подготовка наших и немецких летчиков оценивается ими по налету часов в тех же пропорциях. Из этого делается совершенно неверный вывод, что один немецкий истребитель по боевым возможностям эквивалентен восьми-девяти нашим. Возможности наших танков и бронетехники оценивают по состоянию 1939 года, увиденному во время польского похода.

После разгрома во Франции и Бельгии объединенной англо-французской группировки, вся немецкая армия, начиная от сотрудников Генштаба и заканчивая рядовыми чинами, пребывает в состоянии легкой эйфории. Все это порождает шапкозакидательские настроения, недооценку наших возможностей и ложную уверенность в быстрой победе. То же отношение к оценке действий РККА в военных конфликтах последних лет. Деталями проведенных операций не интересуются, выводы базируются на информации предоставленной нашими противниками.

Поэтому, операция на Халхин-Голе считается немецкими экспертами, чуть ли не проигранной нашими войсками, ведь по мирному договору мы отдали японцам спорные территории. В войне с финнами внимание акцентируется на малоэффективных, с их точки зрения, действиях наших войск в зимний период, приведших к неоправданно высоким потерям. Информация берется из финских источников и весьма далека от реальной. О последних разработках советских оружейников немецкой разведке мало что известно. ТТХ и количество, как танков Т-34, так и новых моделей истребителей, штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков, выпущенных советской промышленностью за последние два года прошли мимо их внимания. Это объясняется как пренебрежительным отношением к нашим возможностям, мол, — "что хорошего могут изготовить эти унтерменши", так и целенаправленной работой двойных агентов завербованных британской разведкой. Им дано задание всячески преуменьшать реальные данные, чтоб не вспугнуть Гитлера и руководство вермахта. Хотя британские эксперты также весьма невысоко оценивают боевые возможности РККА и не верят в возможность длительного сопротивления с нашей стороны. Что и не удивительно, после того, как немцы надавали им по зубам.

— Как учит нас марксистско-ленинская теория, товарищ Стрельцова, причины любой войны, это всегда объективные интересы правящего класса в данной стране. Все, что мы услышали от вас, это малоубедительные сентенции, касающиеся субъективного восприятия нас и нашей страны верхушкой рейха и вермахта. Вы можете привести хоть одно объективное обоснование будущей войны?

— Жизненное пространство, бесплатные ресурсы и рабочая сила. Для Германии, это колониальная война. Отбирать кусок пирога у Британии немцы откровенно побаиваются и надеются с ней жить в мире. Наша страна им видится вполне доступным и ничейным куском, который они собираются захапать. Еще раз подчеркиваю — вооруженный конфликт неизбежен. Никакими дипломатическими средствами не удастся его избежать. Лучшее, что мы можем сделать, это готовиться к нему не пряча голову в песок, проводя необходимую подготовку бойцов, как в умении владеть оружием, так и в идейно-воспитательной работе.

— А какие у вас есть претензии к идейно-воспитательной работе в войсках?

— Надо честно говорить бойцам, что сознание большей части рабочего класса и трудового крестьянства Германии отравлено буржуазной пропагандой и националистической идеологией. Опасаясь социалистической революции у себя дома, немецкие буржуи обещают своим рабочим сделать их хозяевами над неполноценными народами, к которым они относят всех живущих в Советском Союзе. Что немецкие рабочие, так же как и финские, не повернут оружие против своих буржуев, а будут убивать советских людей надеясь поработить их, и самим стать буржуями и угнетателями. Что по данным разведки, Германия собирается разорвать мирный договор и начать с нами войну.

— Вы что не понимаете, что это станет известно Германии и вызовет ненужное напряжение в наших отношениях?

— Время начала войны уже определено и не зависит от уровня отношений между нашими странами, а исключительно от погодных условий, состояния дорог и концентрации войск на восточной границе рейха. Товарищ Сталин, как и пять лет назад, и все это время, я не прошу принимать мои слова на веру. Есть две хорошо функционирующие организации, снабжающие руководство страны информацией об объективных событиях происходящих за ее рубежами. У каждого человека, товарищ Сталин, бывает в жизни период, когда ему все удается. Обычно, это время заканчивается тогда, когда человек, вдохновленный своими успехами, переоценивает собственные возможности, перестает воспринимать советы и критику, не замечает и не исправляет сделанных ошибок. В его жизни наступает черная полоса. Поэтому, многие сравнивают нашу жизнь с полосатой зеброй.

— Вы намекаете на то, что в моей жизни начинается черная полоса?

— Она начинается в жизни каждого человека нашей страны. Но от вас, как от руководителя государства, в большой мере зависит насколько долгой и тяжелой будет эта полоса.

— Что от меня зависит, я отлично знаю и без вас, товарищ Стрельцова, и не нуждаюсь в ваших напоминаниях. Вы свободны, обождите в приемной.

Обождав пока за Ольгой закроется дверь, Сталин повернулся к Артузову, молча сидевшему за столом во время жаркой дискуссии, проходившей на повышенных тонах.

— Что говорят врачи о ее самочувствии? Раньше она мне казалась куда более сдержанной...

— Все в пределах обычных для нее показателей, но вы правы, приближение даты, определяющей для Ольги все ее поступки и смысл жизни на протяжении последних лет, провоцирует избыточную эмоциональность, которую ей удается контролировать все с большим трудом.

— Эти ее забавы... не слишком ли это рискованно? Мне докладывали, что дело доходило до перестрелок...

— С Ольгой очень непросто работать, товарищ Сталин. Она как вольная птица, в клетке не поет. Имеется в виду, что результативность ее работы падает практически к нулю, если она чувствует себя закрытой, либо на нее наложены ограничения кажущиеся ей чрезмерными. До стрельбы дело дошло лишь раз, и этот эпизод не был напрямую связан с ее развлечением. Какой-то пьяный бандит активно приглашал Ольгу на танец, не обращая внимания на ее отказ. Когда она его ударила, он выхватил нож и был застрелен Галиной. Убитый оказался уголовником, отмечавший с друзьями свое освобождение. Какие либо принудительные меры по изменению Ольгиного досуга считаю ненужными, поскольку скоро это времяпрепровождение закончится само собой. Девочки примелькаются, потенциальные клиенты начнут от них шарахаться, результативность походов по кабакам начнет падать, и Ольга сама начнет выдумывать себе новое развлечение.

— Хорошо. Что касается Германии... есть ли у вас объективные данные подтверждающие ее слова?

— Генштаб вермахта действительно получил распоряжение канцлера готовить планы военной операции против СССР. Все работы тщательно засекречены, но идут полным ходом.

— Это ничего не доказывает. У нашего Генштаба существуют планы войны с Турцией, но это не означает, что мы готовимся на нее напасть.

— Принципиальный план военной кампании с нашей страной у немцев был готов давно, если вы сравниваете с планами войны с Турцией, существующими на бумаге в нашем Генштабе. Речь идет о детальном плане, в котором используются последние разведданные о конфигурации наших воинских частей в западных районах СССР. План учитывает реальное состояние существующих железнодорожных и шоссейных дорог, составляется детальный график перевозок, как личного состава, так и вооружения, боеприпасов, ГСМ и многое другое. Это план военной кампании ближайшего года, иначе многое может устареть, и будет нуждаться в полной переделке.

— Вы тоже считаете, что руководство Германии и вермахта коллективно сошло с ума и своими руками организует себе второй фронт?

— Последний раз я ей не верил, когда Ольга утверждала, что Франция капитулирует через сорок дней после начала войны. По всем показателям англо-британская группировка войск выглядела если не сильнее, то уж никак не слабее германской. Что касается второго фронта для немцев... так ведь первого нет, товарищ Сталин. Гитлер практически полностью контролирует континент, а высадить десант на острова у него нет ни возможности, ни желания. Британия в данный момент думает лишь об обороне и не помышляет о вторжении на континент. Поэтому, учитывая авантюризм Гитлера и его авторитет среди военных после французской кампании, я не вижу ничего невозможного в предложенном Ольгой сценарии. Кстати, хотел бы обсудить ее ближайшее будущее. Мне кажется ей пора поменять биографию и род деятельности.

— Хорошо. Ваша позиция понятна. Что касается Ольги, то не будем спешить. Она сейчас выполняет очень важное задание правительства, и делает это хорошо. Коней на переправе не меняют... если вы опасаетесь за ее безопасность — усильте охрану. У меня для вас есть еще одно задание, товарищ Артузов...

Сталин не торопясь доставал папиросы из пачки, разламывал их, и набивал трубку табаком. Лишь закурив, он продолжил разговор:

— Представьте себе ситуацию, что у меня на даче собрались мои старые товарищи по партии. Посидеть, вспомнить молодость, обсудить текущие дела... а в разговоре с ними я высказал мысль, что целью нашей политики в Черноморском регионе является создание условий для беспрепятственного прохождения нашим военным флотом проливов и создание мощной военно-морской базы на Средиземном море. В идеальном случае, решение этого вопроса мне видится в создании на территории Палестины еврейско-арабской социалистической республики и включении ее в состав Советского Союза.

Сталин замолчал, давая время несколько ошарашенному Артузову вникнуть в сказанное.

— Вы знаете, что в САСШ действуют многочисленные еврейские организации, поставившие своей целью воссоздание на территории Палестины еврейского государства. Как вы думаете, поможет им в их деятельности, если такое намерение советского руководства станет известно американской и британской разведке?

— Безусловно, товарищ Сталин. Если Великобритания поймет, что не сможет удержать эту территорию, и возможен описанный вами вариант, то она пойдет на создание еврейского государства под контролем САСШ.

— Серьезный ущерб развитию нашей промышленности наносит торговое эмбарго, принятое руководством САСШ после начала советско-финского военного конфликта. И хотя он давно закончен, подвижек в этом плане нет. Дайте задание своим сотрудникам, работающим в нашем посольстве в Вашингтоне провести неофициальные переговоры с нужными людьми. Если те захотят, чтоб вышесказанные мной идеи были произнесены вслух и стали достоянием соответствующих спецслужб, пусть поспособствуют скорейшей отмене эмбарго. Если у вас нет вопросов, то я вас больше не задерживаю, товарищ Артузов.

Когда руководитель управления внешней разведки подходил к двери, в спину ему прозвучало:

— Передайте своей подопечной, пусть не волнуется. Ее представление текущей ситуации в том виде, что все спят, а она одна трубит об опасности, не соответствует действительности. В соответствии с принятым планом, проводятся все необходимые работы по подготовке западной границы к обороне. Мы будем адекватно реагировать на любую достоверную информацию о намерениях германской стороны. И мы надеемся, что ваше управление, товарищ Артузов, сможет обеспечить руководство страны именно такой информацией.

— Так точно, товарищ Сталин. Мы понимаем всю лежащую на нас ответственность, и будем многократно проверять все поступающие данные.

* * *

В феврале несколько агентов советской разведки смогли раздобыть копии плана "Барбаросса" и передать полученные материалы в Москву. В марте, аналогичные копии были переданы американской разведкой советскому послу в Вашингтоне. Агентура на оккупированной польской территории сообщала об интенсивном движении составов с военной техникой и боеприпасами к восточным границам рейха. Однако снежная зима и поздняя весна превратили большую часть дорог восточной Польши в непреодолимое препятствие для автомобильного транспорта, поэтому подготовка запасов ГСМ и боеприпасов в восточной Польше существенно отставала от намеченного плана. С другой стороны, активные телодвижения Великобритании на Балканах, высадившей в Греции 60-тысячный экспедиционный корпус и переворот в Югославии, осуществленный не без помощи многочисленной британской агентуры, также не могли остаться без адекватной реакции Германии. Подобная дыра в обороне на южном фланге могла грозить смертельными неприятностями после начала восточной кампании, а британские ВВС вполне могли нанести с аэродромов Греции и Крита бомбовые удары по румынским нефтепромыслам. В результате Гитлер был вынужден задействовать значительную часть войск (до восьмидесяти дивизий) в военной операции против Греции и Югославии, что вносило свои поправки в сроки и напряженный график перевозок войск и военных грузов.

В начале мая Сталин собрал заседание Генштаба, на который были приглашены командующие западными военными округами и весь высший командный состав РККА. Обсуждалась военная кампания Германии против Греции и Югославии, а также выполнение плана подготовки вновь присоединенных территорий к обороне.

— Товарищи, откроет наше заседание Борис Михайлович, который проведет короткий анализ закончившегося военного конфликта между Германией и Грецией, а также коснется ближайших планов вермахта. Слушаем вас, товарищ Шапошников.

— Хотя рассматриваемый нами конфликт не планировался Германией и был ей фактически навязан, тем не менее, провела она его практически без ошибок, продемонстрировав прекрасную мобильность своих войск, умение в сжатые сроки планировать и осуществлять переброску личного состава и техники на значительные расстояния. Операция проводилась согласно стратегии блицкрига, которую наиболее коротко и емко, всего тремя положениями, сформулировал в одной из своих лекций курсантам военной академии, начальник Генштаба сухопутных войск вермахта, генерал-полковник Гельдер:

1. Внезапное массированное вооруженное нападение.

2. Развал тыла страны путем террора, саботажа, убийства руководителей и уничтожения узлов связи.

3. Решительное безостановочное наступление, невзирая на потери и отсутствие резервов.

Думаю, все присутствующие найдут в каждой из операций вермахта, проведенных за два последних года, отражение этих положений. Не стану подробно описывать ход последней операции, вы, товарищи, ознакомлены с подробной аналитической запиской разработанной Генштабом по результатам этой кампании. Не вижу смысла еще раз пересказывать написанное. Хотел бы остановиться на вопросе, почему так легко давались немцам победы, существует ли противоядие стратегии блицкрига, и почему нам важно это знать уже сейчас. Осуществлять безостановочное наступление позволяют немцам их механизированные и бронетанковые части. Причем, как показала последняя кампания, резкое снижение количества танков, до 160-180 штук в дивизии, практически не сказалось на боеспособности вновь созданных подразделений. Подобное снижение количества единиц бронетехники в дивизии связано с тем, что после французской кампании было принято решение удвоить количество механизированных и бронетанковых дивизий. Хочу, товарищи, чтоб вы четко понимали различие между нашей бронетанковой дивизией и немецкой. Хотя во многом они похожи, как по структуре, так и по выполняемым задачам, но главное различие заключается в том, что без отрыва от основной массы войск наши бронетанковые дивизии способны действовать лишь на глубине тактического прорыва линии обороны противника. Немецкие механизированные и бронетанковые дивизии способны действовать самостоятельно на расстояниях стратегических, в четыреста — пятьсот километров от границы или первоначальной линии фронта. Это достигается за счет огромного количества большегрузного автотранспорта, которым располагают немецкие механизированные части. По штату, на механизированную дивизию, насчитывающую четырнадцать-пятнадцать тысяч человек личного состава, приходится до трех тысяч грузовых автомобилей. Фактически, это поставленные на колеса склады ГСМ, продовольствия и боеприпасов, которые движутся совместно с воинской частью, и за счет которых, она может совершать такие глубокие прорывы в тыл противнику. Это сильная сторона немецкого механизированного соединения. Но как учит нас марксистско-ленинская диалектика, во всякой силе есть своя слабость и наоборот. Сама возможность движения такого навьюченного каравана неявно подразумевает, что немецкие ВВС доминируют в воздухе, иначе, даже прикрытая зенитной артиллерией, такая колонна грузовиков станет легкой добычей авиации противника и далеко не заедет. Вторая очевидная слабость, это фланговое охранение такого громадного количества грузовой техники. Совершенно очевидно, что имея по пять человек личного состава на один грузовик, ни о каком качественном фланговом охранении многокилометровой колонны говорить не приходится. А ведь кроме грузовиков имеется, и бронетехника, и тягачи, и многое другое. С другой стороны, чем больше сил и средств будет тратить противник для организации безопасного движения своего транспорта, на оборону флангов, тем меньше будет скорость его движения. Поэтому задача обороняющейся стороны заранее спланировать мероприятия по организации засад, систематических нападений и обстрелов движущегося противника. Не любят механизированные части вермахта и укрепленных пунктов, рассчитанных на круговую оборону в течение длительного времени. Линия Метаксаса на границе Греции и Болгарии оказалась для них непроходимым рубежом, и лишь прорыв из Югославии в Грецию позволил окружить и отрезать греческие войска, охранявшие болгарскую границу. С военной точки зрения они могли бы еще долго обороняться и наносить урон германским войскам. Но высшее командование греческой армии, отличающееся прогерманскими настроениями, разрешило командующим укрепленными пунктами самостоятельно принимать решение о целесообразности дальнейшей обороны, чем те не преминули воспользоваться. И последнее, на что хочу обратить ваше внимание, — это дороги. В отличие от танков и гужевого транспорта, грузовики более зависимы и привязаны к дорогам и качеству дорожного покрытия. От этого зависит не только скорость, но и сама возможность их перемещения. Это делает движение механизированных частей предсказуемым. Что дает возможность обороняющейся стороне заранее минировать пути следования войск противника, оборудовать места наблюдателей, корректирующих артиллерийский и минометный огонь, наводящих штурмовую авиацию на движущиеся по дороге механизированные части противника.

Товарищи, думаю, ни для кого из присутствующих не является секретом, почему мы сегодня обсуждаем методы противодействия германским механизированным частям. К счастью для нас, поздняя весна, распутица в восточных районах Польши и греческая кампания, вызванная угрозой румынским нефтепромыслам со стороны британских ВВС в Греции и на Крите, существенно замедлили подготовку к реализации плана "Барбаросса" и войска не будут готовы к 15-му маю, как определено в документах, полученных нашей разведкой. Но подготовка к нападению на нашу страну продолжается. Товарищ Панфилов утверждает, что согласно сведений, которыми располагает Разведупр Генерального штаба РККА, все приготовления вермахта должны быть закончены к 7-му июня. Товарищ Артузов утверждает, что согласно его данным, война начнется не раньше 15-го и не позже 30-го июня. Окончательная дата будет принята в начале июня по результатам выполнения вермахтом плана подготовки к войне. Как видите, сведения, добытые нашей разведкой, фактически не противоречат, а скорее дополняют друг друга. Эти данные были получены от различных агентов работающих в разных странах, дополнялись фактическими сведениями по грузовым перевозкам и количеству воинских подразделений перемещаемых в сторону нашей границы. Все полученные мной сведения заставляют меня поставить перед наркомом обороны и правительством страны вопрос о развертывании войск согласно утвержденного плана обороны западной границы. Считаю необходимым в течение ближайшей недели объявить в западных военных округах тревогу третьего уровня и приступить к выполнению предписаний желтого пакета.

— Хорошо, Борис Михайлович, садитесь. Мы дадим ответ на поставленный вами вопрос. А сейчас, товарищи, давайте послушаем наркома обороны. Он нам доложит результаты работы комиссии по проверке выполнения плана подготовки к обороне присоединенных территорий и оборонительного рубежа на старой границе. Слушаем вас, товарищ Тимошенко.

— Товарищи, во-первых, хочу отметить, что план подготовки к обороне присоединенных территорий, разработанный еще в 1939 году под личным руководством товарища Сталина, содержит в себе все те тактические элементы и приемы противодействия механизированным войскам, которые перечислил в своем выступлении товарищ Шапошников. Признаюсь честно, когда я впервые, полтора года назад, слушал товарища Лисовского, представляющего этот план, у меня было много вопросов и возражений. Тогда мне казалось, что все разработанные мероприятия в рамках этого плана это причудливая смесь подразделений смертников, вынужденных биться в условиях полного окружения, и слабоуправляемых партизанских отрядов, эффективность действий которых вызывает вопросы. Что эти подразделения легко заблокировать в лесах, после чего их влияние на стратегическую ситуацию будет мизерным. Но, проанализировав действия германских механизированных соединений в конфликтах состоявшихся за эти полтора года, и представив их действия на территории, завершившей подготовку согласно разработанному плану, я понял, ни о каком опережающем движении механизированных частей речь идти не будет. Лучшее, что сможет предпринять противник, это выпустить вперед пехотные части, которые будут разминировать дороги, бороться с засадами, штурмовать либо блокировать укрепленные пункты и прокладывать объездные пути следования основной группы войск. Все это приведет к резкому замедлению темпов наступления противника. Разумеется, в случае, если наши войска выполнят все необходимые подготовительные работы. А таких работ очень много, как у подразделений готовящих к круговой обороне опорные пункты, так и у наших егерей, подразделений легкой пехоты. Им необходимо подготовить не только многочисленные базы и склады, определиться с местами будущих засад, позициями наблюдателей, корректирующих минометные обстрелы дорог, но и с путями отступления, минными полями и ловушками, в которые попадет преследующий их противник. Именно поэтому, наша комиссия, разбившись на небольшие группы, в течение двух недель, где на машинах, где на конях, а где и пешим ходом моталась по лесам от Балтийского моря до Карпат. Ну и города, подготавливаемые к круговой обороне, не забывали посетить. В целом работа по подготовке присоединенных территорий к обороне выполнена. Если не на отлично, то оценку — "хорошо" заслуживает по праву. Особенно хочу отметить командующего войсками легкой пехоты, маршала Ворошилова и его заместителя, генерал-майора Рокоссовского. За неполных три с половиной года, они, начав с трех воздушно-десантных дивизий и двух кавалерийских, создали новый род войск, действующий в ближнем тылу противника. За это время, личный состав подразделений легкой пехоты увеличился до двадцати шести дивизий, развернутых в полосе от новой до старой границы СССР, на территории Западной Украины, Западной Белоруссии и Литвы. Не менее половины личного состава имеют боевой опыт, участвовали в приграничных боях с белофиннами зимой прошлого года. Сейчас этот опыт они передают своим товарищам. В войсках налажена постоянно действующая система повышения квалификации командиров всех уровней. Наша проверка показала, что войска полностью готовы выполнить поставленные перед ними задачи. По материально-техническому обеспечению ситуация удовлетворительная. Подразделения легкой пехоты планово перевооружаются. Идет замена карабина Мосина и ручного пулемета Дегтярева на новый карабин СКС и ручной пулемет калибра 6,5 мм. Единственная позиция, поставки которой отстают от плана, это мина разработанная для уничтожения грузового транспорта.

— А как обстоят дела с поставками противопехотных и противотанковых мин?

— С противопехотными минами, товарищ Сталин, ситуацию спасает так называемая, "стреляющая мина". После польского похода и финской кампании среди наших трофеев оказались десятки миллионов патронов разного калибра несовместимых с вооружением РККА. Они послужат, так сказать, содержанием стреляющей мины. Необходимые трубочки, куда вставляется патрон, также поступили в войска в достаточном количестве. Противопехотных мин взрывного действия мало, а противотанковые стоят на вооружении только в опорных пунктах.

— А как обстоят дела с подготовкой к обороне опорных пунктов и подготовкой личного состава?

— Все работы связанные со строительством дотов, дзотов, блиндажей и огневых точек на внешней линии обороны закончены, ведутся работы внутри населенных пунктов по строительству дополнительных укрытий, бомбоубежищ, использованию существующих зданий в качестве огневых точек второй и третьей линий обороны. Обучение личного состава проводится согласно утвержденным планам. Мотивация бойцов и командиров очень высокая, все понимают, что от того, как они будут готовы встретить врага, зависит не только их жизнь, но и жизнь их семей, друзей, товарищей, всей страны. Политруки объясняют бойцам, как нацистам удалось одурачить трудящихся Германии убедив их, что они раса господ, сверхчеловеков. И бойцы, и командиры горят желанием, товарищ Сталин, выбить эту дурь из голов немецкого народа и каждый день готовятся встретить врага с оружием в руках. Из недостатков обнаруженных комиссией хочется отметить отставание от плана работ строительства укреплений на линии Молодечно, Даугавпилс, Екаблилс, Рига продолжающее линию укрепрайонов старой границы до Балтийского моря. Сейчас этот участок усилен опытными кадрами строителей и военных инженеров, закончивших работы на других опорных пунктах. До конца мая строительство всех запланированных сооружений будет завершено.

— Товарищ Смушкевич, а как готовы к возможному нападению наши ВВС? Если я правильно понял Бориса Михайловича, то действующие ВВС самая страшная угроза механизированным колоннам противника.

— Доблестные военно-воздушные силы нашей рабоче-крестьянской Красной армии стоят на страже мирного труда нашего народа и готовы разгромить любого противника и в воздухе, и на земле. В западных военных округах сосредоточено около одиннадцати тысяч самолетов. Из них: около пяти тысяч штурмовиков, две тысячи из которых — новые бронированные штурмовики Ил-2, три тысячи бомбардировщиков, и три тысячи истребителей. Все истребители вооружены 23-мм авиапушкой, а некоторые и двумя. Подавляющее большинство истребителей, это машины новых моделей выпущенные за последние два с половиной года, мало в чем уступающие немецким моделям, а по некоторым показателям и превосходящие самолеты противника. По данным разведки, Германия перебросила на восточную границу около трех тысяч самолетов. Более того, по данным разведки, Геринг не догадывается о том, что у нас на вооружении стоит радиолокационный комплекс "Редут" и пока не планирует задействовать локаторы на Востоке, тем более, что в локаторах остро нуждаются подразделения немецких ВВС борющиеся с британскими бомбардировщиками. Организационно все наши самолеты разделены между четырьмя воздушными армиями, каждая из которых отвечает за свой сектор западной границы. Мы надеемся, что сумеем правильно воспользоваться количественным и качественным превосходством в самолетах и средствах воздушной разведки. Перед командным составом армий поставлена задача: нанести врагу решающие потери в первые дни боев, разгромить его аэродромы, склады ГСМ и боеприпасов, захватить инициативу в воздухе и в дальнейшем не отдавать ее.

— Хорошие планы... посмотрим, что из них получится... я, товарищи, никогда не скрывал, что не верил, да и сейчас не верю в то, что Гитлер решится на такую авантюру. Несколько дней назад, когда у нас был обстоятельный разговор на эту тему с товарищем Артузовым, он в разговоре упомянул изречение древнего китайского полководца. В современном варианте оно звучало бы так, — "Если правительство страны указывает военным, как управлять войсками, — быть беде". Но верно и обратное, если военные указывают правительству, как управлять государством, тоже быть беде. Я долго думал над этим... и решил, что каждый будет заниматься своим делом. Мы, в правительстве, стараться сохранить мир между нашими странами, а армия будет готовиться к отражению возможного нападения. Что касается объявления желтой тревоги... думаю, всех устроит, если завтра мы объявим о проведении в западных округах масштабных учений, как войск, так и гражданской обороны. Начало учений назначим, скажем, на восьмое мая. Объясним нашим соседям, что никакой переброски дополнительных войск не будет, а затем, в рамках этих учений, объявим учебную тревогу третьего уровня, как для военных подразделений, так и для гражданских объектов приграничной территории. Посмотрим, что скажут нам на это Германия и другие страны, какую информацию добудет наша разведка... если нет возражений и вопросов, то прошу всех присутствующих начать подготовку к будущим учениям...

* * *

Наступило восьмое мая, начались учения, но тревога третьего уровня объявлена не была. Военным было заявлено, что правительство своевременно сообщит об этом, а пока готовьтесь. Это создавало весьма нервозную обстановку. В прессе выходили статьи, прямо противоречащие друг другу. В одной заявлялось, что правительство крайне обеспокоено концентрацией германских войск на советской границе, в другой, что мы не сомневаемся в том, что Германия верна подписанному договору и не собирается его нарушать.

С одной стороны Ольга понимала Сталина и его ближайшее окружение. Поток дезинформации, давление со стороны всех заинтересованных сторон — Германии, Великобритании, САСШ, нарастал не по дням, а по часам. В середине апреля посол Великобритании передал меморандум советскому правительству, в котором Великобритания открытым текстом ТРЕБОВАЛА от Советского Союза пересмотреть свою внешнюю политику и отношения с Великобританией. В противном случае СССР грозит то, что в британском парламенте победу одержат силы настаивающие на заключении мира с Германией, и эти силы не будут возражать против экспансии Германии в восточном направлении. А первым таким шагом в нормализации советско-британских отношений со стороны СССР, Великобритания видит разрыв советско-германского договора. Не больше и не меньше.

В своем ответном послании советское правительство напомнило британской стороне, что та по своей воле и без участия СССР объявила войну Германии. Объявлять войну и заключать мир со своими противниками является суверенным правом любой страны. Правительство Советского Союза будет радо восстановлению добрых отношений между Германией и Великобританией, и не понимает, каким образом это может угрожать безопасности СССР. Советскому правительству хорошо известно, что существуют влиятельные силы пытающиеся столкнуть СССР и Германию, разрушить заключенный между ними договор. Советский Союз, со своей стороны, будет до конца соблюдать все пункты заключенного соглашения и противиться любым попыткам третьих стран вбить клин между СССР и Германией.

После ответа на британский меморандум, Генштаб Великобритании вдруг вспомнил о планах, разрабатываемых в 1940-м году, о нанесении бомбовых ударов по бакинским нефтепромыслам. Была вновь создана рабочая группа, которой поручалось доработать планы, провести необходимую подготовку техники, личного состава и ожидать приказа. Все это делалось достаточно громогласно, чтоб об этом узнала не только советская разведка, но и немецкая, и американская. Британские военные, не стесняясь лишних ушей, вели разговоры на тему того, что мол, если германские самолеты летают на бакинской нефти, то для Великобритании не имеет значения на территории какого государства стоят нефтяные вышки. Все источники нефти, питающие германские люфтваффе, должны быть уничтожены.

Ольгу не обрадовало даже известие об окончании испытаний нового локатора работающего в десятисантиметровом диапазоне установленного на новом бомбардировщике Петлякова, и принятое решение о начале массового выпуска нового поколения локаторов. Для массового выпуска магнетрона генерирующего электромагнитную волну сантиметрового диапазона нужны были особо точные фрезеровальные станки, которые имелись в наличии только в Германии, Англии и САСШ. Ни в одной из этих стран их было не достать без применения особых нестандартных подходов, что, естественно, требовало и времени, и денег. И с тем, и с другим были огромные проблемы и решались эти проблемы совсем на другом уровне. Иными словами, все, что она могла, Ольга сделала и открытым текстом требовала, чтоб ей дали другое задание, а локаторами занялся человек имеющий соответствующие полномочия и опыт. Берия, Ванников, Устинов или еще кто-нибудь, но этого же уровня.

— Оля, я, конечно, передам товарищу Сталину, что программа вышла на уровень, когда нужно фактически создавать новую отрасль промышленности. Этим действительно лучше заняться человеку с соответствующими знаниями, связями и полномочиями. А ты подумай, чем бы ты хотела заняться. Только, пожалуйста, давай без истребителей. Ты пойми. Ни один ответственный человек, если он в своем уме, тебя за штурвал самолета не пустит. Просто потому, что если тебе что-то взбрыкнет в голову, и ты улетишь... далеко... то пострадает не только он, но и вся его семья.

— Как вы сказали... что-то взбрыкнет в голову, и ты улетишь... черт! Черт возьми! Как я могла забыть!

Уже через несколько минут Артузов созвонился со Сталиным и докладывал ему, что по утверждению Ольги завтра в Англию на самолете вылетит заместитель Гитлера по партии обергруппенфюрер СС Рудольф Гесс. Цель полета: окончательное согласование достигнутых тайных договоренностей между Германией и Великобританией о фактическом перемирии при условии нападения Германии на СССР, а также условий официального мирного договора, который будет заключен между этими странами после того, как Германия выполнит свою часть договоренностей.

— Товарищ Сталин, я подготовил шифрограмму нашим сотрудникам в берлинском посольстве. Они завтра выяснят нахождение Гесса и подтвердят или опровергнут эту информацию. В любом случае в течении ближайших дней все будет известно. Визит фигуры такого уровня скрыть будет невозможно. И Германия, и Великобритания будут вынуждены дать официальный комментарий произошедшему. Еще она утверждает, как только вы дадите добро и объявите желтую тревогу в рамках начавшихся учений, так Гитлер сразу же напишет вам письмо, и пошлет его специальным самолетом. Самолет без разрешения пересечет границу и приземлится в Москве на одном из стадионов.

— Его, что, никто не заметит?

— Ольга утверждает, что наземные посты ВНОС обойти довольно легко, а радиолокационные станции не поставлены на боевое дежурство, поэтому проблем с перелетом не будет.

— Я так понимаю, что и текст письма Гитлера она тоже знает...

— Передала основной смысл несколькими предложениями.

Артузову показалось, что он услышал, как вождь скрипнул зубами.

— Я завтра жду вас в 16-00, товарищ Артузов, с информацией по Гессу и содержанием будущего письма Гитлера.

Вечером 10 мая, Сталин созвонился с наркомом обороны, а утром 11 мая в рамках масштабных учений войск и гражданской обороны в западных военных округах была объявлена учебная тревога третьего уровня.

15 мая в Москву прилетел немецкий транспортный самолет и приземлился на стадионе "Динамо".

* * *

15 июня, в два часа ночи по берлинскому времени, на аэродромах Восточной Польши, освещенных светом прожекторов, началась рабочая суета. Первыми на центральном участке будущего фронта, с аэродрома вблизи польского городка Демблин, поднялись в воздух девять троек Не-111, 3-й эскадры бомбардировщиков. В полной темноте опытные летчики выстроились в походный двухуровневый ордер и направились к назначенному месту встречи с истребителями сопровождения. Несмотря на включенные навигационные огни, истребители не нашлись, времени на поиски не было, и командир ордера отдал команду ложиться на боевой курс.

Потушив все огни, тяжело груженые машины с трудом набирали высоту. Согласно полученному приказу, границу Советского Союза они должны были пересечь на высоте пять тысяч метров в 3-00 по берлинскому времени. Их путь лежал в шестидесяти километрах южнее Бреста по малонаселенным местам Припятьских болот, исключавшим обнаружение самолетов наземными постами ВНОС.

Небо над головой пилотов уже светлело, но внизу еще царила темень, не дающая возможности привязаться к ориентирам. Еще пятнадцать минут они должны были лететь в ордере, а в 3-15 разойтись на тройки и самостоятельно искать свою цель — один из девяти аэродромов лежащий на пути группы войск "Центр" и удаленный от границы более чем на сто пятьдесят километров. Ближние аэродромы возьмут на себя самолеты второй волны, которые пересекут границу через тридцать минут, уже после начала артподготовки.

Пилоты не знали, что еще двенадцать минут назад, в 4 часа 48 минут по московскому времени, в восьмидесяти километрах от границы СССР, их ордер был обнаружен радиолокационной станцией "Редут", занявшей позицию в двадцати километрах севернее населенного пункта Жабинки. Рядом с РЛС расположился штаб 12-й дивизии истребителей, три полка которой базировались на аэродромах Бреста, Жабинки и Кобрина соответственно. В начале 1940 года полки истребителей перешли на состав в четыре эскадрильи, и в полку насчитывалось сорок две боевые машины (четыре эскадрильи по пять пар в каждой и самолеты комполка и политрука).

Сейчас на аэродроме Бреста оставались две эскадрильи готовых к вылету истребителей в компании с несколькими десятками имитационных макетов и грузовик, на котором разместился узел связи. Все остальное хозяйство и больше половины самолетов еще накануне переехали и перелетели на аэродром расположенный за населенным пунктом Жабинка. Там также уже несколько суток не утихала суета. Основная матчасть перемещалась в Кобрин. На аэродроме Жабинка оставляли минимум запчастей, топлива и боезапас для двух полков на одни сутки интенсивных боестолкновений, из расчета по пять вылетов на машину.

В 4 часа 49 минут ожила рация на грузовике.

— Гнездо1, Гнездо1, я — Летучая мышь-12, как слышите? Прием.

— Летучая мышь-12, я — Гнездо1, слышу вас отлично.

— Около тридцати поросят, без собак, четыре восемьсот, восемнадцать, девяносто два и семь. Связь на волне плюс два через пятнадцать. Как поняли? Прием.

— Вас понял. Тридцать поросят без собак, четыре восемьсот, восемнадцать, девяносто два и семь. Связь на волне плюс два. Прием.

— Удачи. Конец связи.

Отдав команду на взлет, заместитель комполка, комэска первой эскадрильи майор Стриженов, связался по телефону с командующим Брестским пунктом обороны, генералом Тодорским:

— Товарищ генерал, из штаба дивизии передали, что обнаружили тридцать вражеских бомбардировщиков. Мы вылетаем им навстречу в квадрат восемьдесят пять. Через восемнадцать минут бомберы будут там. Значит, границу они пересекут в пять часов. Плюс, минус две минуты. Если нет вопросов, то я отдаю приказ свернуть телефонную линию.

— Все ясно, майор, удачи вам.

Отдав аппарат связистам, которые сразу же начали сматывать телефонный провод, майор Стриженов побежал к своему самолету. Поднявшись в воздух, в 4.58 он поставил задачу личному составу:

— Летим на юг, пятьдесят километров, высота четыре тысячи. Цель — группа вражеских бомбардировщиков, около тридцати машин на высоте четыре восемьсот. Истребители сопровождения не замечены, но это не значит, что их не будет, поэтому всем смотреть в оба. Вторая эскадрилья — ниже сто. Никаких разговоров. В эфир выходить лишь при визуальном обнаружении самолетов противника.

Рацию дальней связи, которыми были оборудованы лишь машины командиров эскадрилий и руководства полка, он установил на вторую запасную частоту. Через пять минут полета, они прошли половину дистанции и вышли на высоту четыре тысячи. Ровно в 5 часов 4 минуты он услышал в эфире свой позывной:

— Мангуст, вызывает Летучая мышь-12, как слышите? Прием.

— Летучая мышь-12, это Мангуст, слышу вас отлично.

— Двадцать семь поросят, без собак, четыре триста, четыре, тридцать ост, темп — четыреста пятьдесят. Как понял?

— Вас понял. Двадцать семь, четыре триста, тридцать ост, четыреста пятьдесят.

— Смотри в оба! Поросят забить всех. Это приказ. Удачи! Гнездо2 ждет вас. Конец связи.

Включив связь в группе, он передал команду:

— Внимание! Все за мной, поворот — восточнее тридцать градусов. Цель -двадцать семь бомберов на высоте четыре триста. Наша высота — три девятьсот. Держать скорость — четыреста пятьдесят. Рандеву — через четыре минуты. Вторая эскадрилья — вы атакуете первыми. Атакуете снизу и слева по ходу ордера. Цели разобрать по всей длине. Если бомберы идут в два эшелона, РС-ы пускаете так, чтоб рвануло в верхнем. Из пушек и пулеметов стрелять по ближнему к вам левому крылу. По фюзеляжу не бить! Рванет, — костей не соберете. После атаки, отворот вниз и налево по ходу ордера. И повторно атакуете снизу и слева. После боя возвращаемся на аэродром под Жабинкой. Второй эскадрильи перейти на первую запасную. Капитан — дальше ты сам. Командуй!

— Есть, командовать, товарищ майор! Ушел на первую запасную.

— Первая эскадрилья, атакуем по моей команде, выстраиваемся снизу и справа от ордера. Атакуем самолеты нижнего эшелона. Ведущие пар атакуют самолеты в центре и слева, всех кого не добила вторая эскадрилья. Ведомые — вы атакуете пять самолетов правого края ордера. После атаки — отворот вправо и вниз. До начала концерта — тишина в эфире.

Вторая эскадрилья летала на И-16 с мотором М-63. Эти истребители рекомендовалось использовать лишь для атак на бомбардировщики противника. Имея мощное вооружение (1 УБС-12,7мм, две крыльевые пушки 23 мм, РС-82 до восьми штук) и высокую маневренность, И-16 был опасным противником для любого бомбардировщика люфтваффе. Для борьбы с истребителями ему не хватало, как горизонтальной скорости, так и скорости набора высоты.

"Хорошо, что бомберы снизились, если удастся подобраться незамеченными и хорошо отстреляться в первой атаке, то разбежаться не успеют", — подумал майор, выстраивая свою эскадрилью справа от уже хорошо различимых на фоне светлого неба самолетов противника.

1-я эскадрилья летала на И-17 с мотором фирмы "Аллисон" мощностью 1150 л.с. В конце 1940-го года, свердловский завод, где было установлено оборудование этой фирмы, начал выпуск новой модификации моторов, мощностью 1370 л.с. Но их машины были оснащены еще первым вариантом двигателей. Несмотря на это, самолет имел прекрасные скоростные и динамические характеристики. Возле земли разгонялся до скорости 530 км/час, на высоте пять тысяч метров чуть-чуть не дотягивал до 600, показывая скорость в 585 км/час. Единственным недостатком мотора являлось сильное снижение мощности на высотах превышающих шесть километров. Но основная задача истребителя, это атаковать чужие бомбардировщики и охранять свои. А поскольку, груженые, они редко поднимались выше четырех километров, то этот недостаток с лихвой компенсировался достоинствами мотора на средних высотах.

Майор взял вправо с запасом и по ходу снизился еще, чтоб наверняка дать отстреляться 2-й эскадрильи до начала своей атаки. Когда в небе много самолетов, важна синхронность действий всех машин эскадрильи. Атаковал, отвернул, ушел вниз и освободил место для атаки своим товарищам.

Снизу было хорошо видно, как на противоположном фланге И-16-е задрали носы вверх, и пошли на сближение с нижним эшелоном ордера, в котором летело пятнадцать машин, пять троек. Четыре тройки верхнего эшелона летели в ста метрах выше. Умом замполка понимал, что темно-зеленые силуэты самолетов различить на фоне темной земли при таком освещении практически невозможно, но снизу, на фоне посветлевшего неба, картинка прекрасно наблюдалась, и он удивлялся, что нижние стрелки Не-111 до сих пор молчат. (Не-111, по защищенности, лучший немецкий бомбардировщик. Два задних стрелка, верхний и нижний, полностью контролировали заднюю полусферу. Кроме этого имелись еще боковые бойницы фюзеляжа, любой из которых могли воспользоваться стрелки, как передние, так и задние. Более-менее безопасной для истребителя была только вертикальная атака, как сверху, так и снизу).

Если ты РС-ми обстреливаешь летящего с тобой на одной высоте противника, то их обычно выпускают с расстояния четыреста метров. Если РС случайно воткнется во вражеский самолет, то сработает контактный взрыватель, иначе, РС взрывается через четыре секунды полета, за которые он успевает догнать уходящего противника.

На самом деле, при этом неявно допускается, что вражеский бомбер летит со скоростью около 340-350 км/час, а И-16-й догоняет его на скорости 450 км/час на той же высоте. За эти секунды истребитель успевает приблизиться еще на 100-120 метров. 300 метров, это достаточно далеко, чтоб осколки своего снаряда тебе не угрожали и достаточно близко, чтоб через несколько секунд добивать противника пушками и пулеметами.

Естественно, если ситуация отличается от изложенной выше, тогда принимающий решение летчик должен на ходу прикинуть чего-то к носу и на основании этих расчетов определить правильную дистанцию пуска реактивных снарядов. Или не определить.

Капитан скомандовал грамотно, когда до верхнего эшелона осталось метров триста пятьдесят. Учел восходящую наклонную траекторию полета снаряда и точно оценил расстояние.

Часы показывали 5 часов и 8 минут, когда, отдав своей эскадрильи команду к атаке, майор сосредоточился на действиях капитана и его ведомого. Они атаковали центральный и левый самолет первой тройки. Если отстреляются удачно, ему придется лезть вверх и атаковать правую машину верхней тройки.

К ишачку капитана потянулись линии трассеров, но летчик, прикрытый полуметровым диском мотора, упрямо сближался со своей целью.

"Метров семьдесят, чего он ждет?", — не успела мысль промелькнуть в голове, как капитан филигранно довернул самолет. Выдав короткую очередь из двух пушек, он тут же перешел в пологое пикирование, поднырнув под разваливающимся крылом хенкеля, в которое пришлось не меньше как по три снаряда из каждого ствола.

"Молодец, чертяка", — подумалось майору со смесью радости и белой зависти к увиденному мастерству. Капитан был признанным асом в полку. Только расгильдяйский характер и регулярные загулы не давали ему занять должность замполка.

Майор Стриженов сосредоточился на своей цели. Ведомый капитана отстрелялся не так удачно, скорее всего попал по фюзеляжу, потому что цель продолжала лететь уверенно, огня не видно. Вместе с тем бомбер сразу пошел на снижение и начал отворот влево, удачно подставляя майору плоскость крыла. Переведя машину в горизонтальный полет, майор резко пошел на сближение со снижающимся самолетом противника. С семидесяти метров, слегка подняв нос и взяв упреждение прицела в полную ширину крыла, он дал короткую очередь из четырех снарядов. Сознание фотокадром отразило два разрыва на плоскости, а самолет майора уже свечой взмывал вверх. Перевернувшись и перейдя в отвесное пикирование он коршуном сверху упал на подранка и всадил очередь из пушки по кабине пилотов.

"А почему по мне никто не стрелял? Наверное, ишачок, шарахнув но фюзеляжу, подбил или поранил обоих стрелков" — мелькнула в голове запоздалая догадка. Замполка перевел свой самолет в горизонт со снижением, в направлении юго-восток, с удовлетворением отметил кувыркающийся за спиной хенкель, и начал высматривать следующую цель.

За это время ордер рассыпался, самолеты противника резко снижались, отворачивая во все стороны и высыпая бомбы из бомболюков. Следующую цель не пришлось долго искать, она сама нашла майора. Один из самолетов верхнего эшелона оказался сзади и слева от И-17-го, а передний стрелок уже открыл по нему огонь. Руки бросили самолет вниз в почти отвесное пике, убегая от трассеров, а пули уже барабанили по бронеспинке, дернуло левую руку, в переднем триплексе появилось пару вмятин и паутинки трещин расползлись по сторонам. Переднее бронестекло держало пулю ружейного калибра, в отличие от плексигласового фонаря, но красоты ему эти попадания не добавили.

Пламя, вспыхнувшее на левом крыле, сразу же погасло, сбитое потоком воздуха. Развернув самолет, майор полез вверх, заходя на противника снизу и сбоку практически вертикально, не давая возможности нижнему стрелку обнаружить себя. На этот раз он взял упреждение в полтора крыла и очередь дал длиннее. Но только один снаряд пришелся в плоскость крыла, остальные по диагонали перечеркнули фюзеляж от основания крыла к месту нижнего стрелка.

"Хорошо, что он бомбы сбросил... не учел я, что со стороны лечу, нужно было правее прицел брать, но стрелкам, похоже, кирдык", — его самолет, пролетев под хенкелем, взмыл свечой вверх, перевернувшись, ушел вниз в отвесное пике и расстрелял кабину пилотов.

"Тут у нас все отработано...", — смакуя удачное попадание, подумал он. Пикируя сверху на противника, майор Стриженов брал упреждение с запасом и давал длинную очередь из пушки, минимум, на десять снарядов, без поводки стволом в сторону движения цели. Отворачивая от противника, успевал заметить, как кабина пилотов наезжает на полоску его трассеров, взрываясь осколками стекла.

"План выполнил, пора на базу, а то кровью изойду...", — передав в 5 часов 10 минут командование капитану, замполка взял курс на север, и со снижением последовал в сторону Жабинки. На вопрос, почему он продолжил быстро снижаться к земле, закончив бой на комфортной высоте в три километра, майор недоуменно бы пожал плечами. Выработанные годами инстинкты заставляли его, прячась в тень, постоянно крутить головой, высматривая самолеты на светлеющем небе.

Наступил откат, организм перерабатывал впрыснутый в кровь адреналин, летчика начало трусить и поташнивать. Майор успел перемотать руку поверх куртки, когда краем глаза засек движение далеко слева. Не раздумывая, он, еще теснее прижавшись к земле, дал полный газ и свернул в сторону неизвестного самолета, но не полностью, отвернув на запад всего градусов на пятьдесят. От него самолет был западнее, но летел, скорее всего, на северо-запад, иначе бы не мелькнул.

"Наши тут не летают, тем более по одному", — кровожадно думал майор Стриженов, пытаясь вновь увидеть привидевшийся силуэт. Он прекрасно представлял, что же случилось, и был уверен — он обнаружил одного из убегающих, и теперь врагу некуда деться.

В тот короткий момент, когда он что-то засек боковым зрением, самолет противника выскочил из тени и отпечатался на фоне удлинившегося горизонта. Это могла быть ложбина между холмами, долина речушки которую пересекал самолет, любая складка местности с резким перепадом высоты и, как следствие, с кусочком светлого горизонта, на котором стал заметен силуэт вражеской машины.

"Возле земли идет, снизу не подберешься, сверху круто не спикируешь, придется к хвосту подбираться, ровненько... постреляем друг в друга... пока кому-то не повезет... выстрелов сорок к пушке еще должно быть, никак не меньше..." — прикидывал замполка будущую тактику боя. Скорее всего, тяжелый бомбер будет лететь ровно, и будет стараться подловить его истребитель на маневрах. Кто маневрирует, тот подставляет плоскости. У майора было два варианта действий: быстрый и рисковый — догонять противника в пологом пикировании, ведя перестрелку с его верхним стрелком. Выбить стрелка, благо передок истребителя защищен от пулемета винтовочного калибра, а вот стрелок от 23-мм пушки не спрячется. После этого без помех расстрелять хвост самолета или кабину. Менее рисковый вариант предполагал аккуратно подбираться к хвосту сзади, прикрываясь чужим фюзеляжем, так, чтоб и верхнему, и нижнему стрелку постоянно мешали горизонтальные и вертикальные плоскости хвоста. Подобравшись поближе, попытаться самому повредить удачной очередью хвост самолета.

"Сколько же до него было... не больше трех километров... у меня скорость километров на двести больше ... за минуту должен догнать... если знать, куда лететь... на Брест летит поганец, боится сразу на запад лететь и аэродром у них там есть, километрах в двадцати западнее Бреста". — Майор с удивлением понял, что он уже секунд двадцать летит в направлении Бреста, направив самолет в эту сторону с самого начала преследования. Противника он больше не видел. Это нервировало, хотя умом понимал, — значит, летит правильно, иначе хенкель мелькнул бы, либо справа, либо слева.

Еще долгих двадцать секунд майор сдерживал себя, не давая сорваться на выписывание змейки и разрешая лишь голове вращаться во все стороны, а когда заметил бомбер, до него оставалось метров семьсот. Он хладнокровно пристроился в хвост и стремительно приближался к цели, съедая каждую секунду по пятьдесят метров пространства, разделявшего его с целью.

Стрелки заметили его и начали палить, когда между ними оставалось метров четыреста. Еще долгих четыре секунды замполка летел навстречу несущимся в лицо трассерам, убеждая себя, что любое его телодвижение лишь увеличит шансы попасть под пулю. Через четыре секунды, с двухсот метров, майор дал короткую очередь, целясь в хвост. Не попал, но попал по верху фюзеляжа, в том числе один из снарядов взорвался рядом с верхним стрелком. Самолет большой, летел ровно, мудрено было бы вообще не попасть. Верхний пулемет замолк.

"Дуракам везет...", — сделав этот философский вывод, летчик поднял машину метров на тридцать, чтоб нижний стрелок ему не мешал. Через три секунды, чуть клюнул носом вниз, он с пятидесяти метров дал короткую очередь по горизонтальным плоскостям хвоста. Затем, сразу задрав нос вверх, замполка полез на горку, собираясь в пологом пикировании ударить сверху по кабине. Но этого не потребовалось.

Потеряв горизонтальные плоскости хвоста, задница самолета начала опускаться к земле, задирая его нос. Хенкель слегка полез вверх, но опускающийся хвост задирал его нос все выше и выше, пока не поставил машину свечой. Зависнув на короткое мгновение, самолет рухнул вниз, причудливо кувыркаясь в воздухе.

Повернув на северо-восток, замполка насвистывал веселую песню. Он с хорошим настроением спешил на аэродром. Два сбитых самолета — полностью его, еще один в группе. Это был отличный результат, может быть даже лучший в этом бою. Майор Стриженов еще не знал, что хорошее настроение у него пробудет недолго. Восемь самолетов не вернется с вылета, пять ишачков и три И-17. А к концу этого самого долгого дня в его жизни из дивизии истребителей останется меньше полка. Всего двадцать семь истребителей из ста двадцати девяти боевых машин дивизии будут ждать рассвета второго дня войны на аэродроме Кобрина, а командир дивизии — обещанного подкрепления...

* * *

— Все ясно, удачи, майор.

Командующий Брестским пунктом обороны, генерал Тодорский положил трубку и взглянул на часы, они показывали 4 часа 49 минут. Небо уже было светлым над головой, а со стороны аэропорта доносился шум взлетающих самолетов. Вчера, 14 июня, получив к обеду приказ из штаба округа объявить во вверенных ему частях боевую тревогу, он, в числе прочего, приказал перенести свой штаб в блиндаж, заблаговременно вырытый возле костела.

Тот стоял закрытым уже несколько недель, в связи со срочной эвакуацией ксендза и большей части его паствы на восток. Здание, в котором находился штаб до того, наверняка было известно немецкой разведке и стояло в перечне целей, по которым будет вестись артиллерийский огонь.

В данный момент генерал Тодорский находился на колокольне, куда был протянут телефонный провод и установлена одна из штабных раций. Отсюда открывался отличный вид на такие знакомые места...

Уже два года без трех месяцев он командовал организацией опорного пункта вокруг Бреста, включая Мотыкалы, Чернавчицы и село Жабинка. Район являлся сосредоточением, как железнодорожных путей, так и началом самой пропускной, самой качественной, единственной в Белоруссии асфальтной дороги в Минск. Защищало укрепрайон, контролирующий данную транспортную развязку, две пехотные дивизии, три ОПАБ-а, танковый полк, усиленный полком мотопехоты.

У него было десять минут, чтоб принять непростое решение, которое подсказала ему еще полтора года назад, самая непонятная и пугающая женщина из всех которых он видел. Да и женщиной ее называть еще было рано, с виду — молодая девчонка. Но это только с виду.

Его пугала в ней не хладнокровная жестокость, часто сквозившая в ее действиях и решениях, и не тень безумия иногда мелькавшая в ее глазах. Больше всего его пугало в ней ее умение добиться поставленной цели. Ставя себя на ее место, он при всей своей субъективной и часто завышенной самооценке, не мог не признать, что он бы и вполовину не сумел бы так эффективно заставить работать столь непростых людей собранных в том лагере. А она смогла. Кого запугала, кого подкупила, и всех увлекла своей страстью, своей верой в то, что они вершат что-то значимое.

Она смогла разжечь в их душах, то, уже погасшее пламя, которое зажгла в них их первая Революция. Даже его окрутила. Из его ненависти к окружающему, его желания уйти вслед за женой, она сумела разжечь пусть темное, но пламя, сыграть на его самолюбии и пробудить к жизни. Пусть жизни ради смерти, но смерти не простой, банальной, а такой, о которой он всегда втайне мечтал. Смерти, на века прославляющей твое имя...

Вот этим умением использовать в человеке все, ради Дела, не делая различий между дерьмом и золотом в его душе, этим, он восхищался и за это же ненавидел и презирал ее. Она была влюблена в него, Тодорский чувствовал это, но этот огонь влюбленности был лишь тенью того, что действительно горело в ней...

В тот огонь она была готова бросить и себя, и любого, кто мог принести пользу, предварительно изрубив его на подходящие по размеру чурки.

— Так нельзя себя вести с людьми! — кричал он ей, узнав, что после разговора с ней, где не обошлось одними словами, женщина из обслуживающего персонала хотела повеситься, но эта змея все предусмотрела, и ту вытащили из петли.

— Можно, Саша, поверь, я имею на это право...

— И кто его тебе дал?!

— Те, кто погибнут, если я отступлю...

И вот приближался миг принятия решения, не того абстрактного, что обсуждалось с ней, в ее кровати, два года назад, а его решения, от которого зависела жизнь тысяч людей, которыми он командовал.

"Откуда она могла знать два года назад о самолетах? А ведь все так и вышло, как говорила эта ведьма... черт, так и поверить недолго, что она действительно прорицательница, а я смеялся над Фриновским, когда он меня просил узнать у нее свою судьбу, думал у него с башкой проблемы..."

Генерал бы никогда не вспомнил, ни того разговора, ни о возможности начать огневой налет первым, если бы не старший лейтенант, явившийся в среду, 11 июня, в его штаб в сопровождении Галины Колядко, сотрудника внешней разведки и личного порученца его бывшей начальницы.

9-го, два дня перед этим, пришел приказ штаба округа объявить во всех вверенных ему частях учебную тревогу второго уровня, и здесь, в Бресте, все уже понимали — до начала войны остаются считанные дни.

Колядко, выросшая в звании до лейтенанта НКВД, не стала ходить вокруг да около и попросила генерала выслушать их наедине, в связи с особой секретностью информации, которую они должны сообщить.

— Я через час вылетаю в Гродно. Вы в дальнейшем будете поддерживать связь с Владиславом. Он командир радиолокационной станции "Редут", которая обслуживает 12-ю дивизию истребителей. Также Владислав является доверенным лицом Революции Ивановны, в чем вы можете сами убедиться.

Старший лейтенант передал ему запечатанный конверт, на котором знакомым каллиграфическим почерком было написано, — "Генералу Тодорскому, лично в руки". Внутри была записка, начинавшаяся строками полюбившегося ему романса, которого он не слышал ни до встречи с ней, ни после:

Одна звезда на небе голубом

Живет, не зная обо мне

За тридевять земель в краю чужом

Ей одиноко в облачной стране...

Внизу была короткая приписка, — "Саша, все, что тебе скажет Владислав, он узнал от меня. Тебе решать. Прошу, не ошибись. От этого зависит слишком много, мужественный защитник. Надеюсь, тебе удастся защитить и своих подчиненных, и свою страну".

— Я вас слушаю, товарищ старший лейтенант, — генерал хмуро взглянул на собеседника и подумал, — "а нахрена его слушать? Выгнать обоих и забыть, без них дел по горло. А все разведданные пусть присылают официальной почтой".

— Согласно последним разведданным, война начнется 15 июня в 5 часов по московскому времени. Первыми границу в 5-00 пересекут несколько групп бомбардировщиков. В 5 часов 15 минут начнется артподготовка, а в 5-30 войска перейдут границу, начнется штурм крепости и города. Наша станция засечет бомбардировщики в 80-120 км от границы, все зависит от того насколько севернее или южнее Бреста будет пролегать их маршрут. Штаб дивизии сразу же проинформирует командира эскадрилий, которые останутся на аэродроме Бреста вплоть до этого момента. Если вы непосредственно перед этим пошлете на аэродром своих связистов и проложите прямую телефонную связь, то узнаете о подлете вражеских самолетов минут за десять-пятнадцать до пересечения ими границы. Чтоб убедиться в том, что в последнюю минуту они не отвернули в сторону, я дам вам свой позывной и частоты. Мы сейчас согласуем с вами пароль и отзыв, которые я сообщу своему связисту. Позывной нашей станции, — "Летучая мышь-12". Радист будет ждать вашего вызова в 5 часов 2 минуты и подтвердит нарушение государственной границы фразой, — "Поросята пересекли просеку", в противном случае он передаст, — "Поросята отвернули от просеки". Таким образом, вы будете знать о начале войны и фактическом начале боевых действий в воздухе, за 10-15 минут до вражеской артподготовки.

— Спасибо за информацию, товарищи. Вы ней так лукаво намекаете мне первым начать артподготовку, но особого смысла я в этом не вижу. Даже если я начну первым, неужели вы думаете, что немцы станут ждать? Они тут же ответят. Я добьюсь лишь того, что артиллерийская дуэль начнется на десять минут раньше. Впрочем, как любила повторять наша общая знакомая, — всякая информация есть благо. Мы выйдем на связь с вами под позывным, — "Цитадель". Пароль — "Застава". Ответ — "Граница". Сейчас вас проведут к радисту, оставите ему свой позывной и частоты. Все остальное я ему сообщу непосредственно перед эфиром. Если у вас все, то еще раз спасибо и до свиданья.

— Владислав, ты сходи к радисту и обожди меня на улице. Вы мне уделите еще пять минут, товарищ генерал?

— А у меня есть выбор?

— Как утверждает Революция Ивановна, выбор есть всегда...

— Я вас слушаю.

— У меня один вопрос и мне нужен честный ответ. Вы дадите приказ на открытие огня своим подразделениям, после пересечения вражескими самолетами государственной границы?

— Отдам... хоть какое-то преимущество... выживу, — отвечу. Формально я приказ не нарушу, да и чувство у меня такое — не до того потом будет, некому, да и некогда будет разбираться, кто первым выстрелил.

— Отлично, тогда я сообщу вам некоторые разведданные и набросок плана, как оптимальным образом использовать возможность первого удара. По имеющимся у нас данным, против вас будут вести огонь не менее восьми дивизионов гаубиц и пушек калибра 150-мм и 105-мм, а также полк 150-мм реактивных минометов. Малоизвестное секретное оружие. В полку 54 шестиствольных установки, в залпе — триста двадцать 40-ка килограммовых реактивных снарядов. Фугасное действие такой мины в два раза превышает действие 150-мм гаубичного снаряда. Точно известно, что расположены они будут не далее двух-трех километров от границы. Вам нужно приложить все усилия, чтоб обнаружить будущие огневые позиции полка. Дайте указания наблюдателям и разведчикам отслеживать движение груженых конных повозок. Боеприпасы будут развозиться телегами, бойцы будут переодеты в одежду польских крестьян. Выгружаться и складировать боеприпасы будут прямо на землю, либо в заранее отрытые землянки. Мелочь, в смысле 50-мм и 81-мм минометы трех пехотных дивизий, которые будут атаковать крепость и город, привлекать не будут. Но минометчики тоже, может не все, а лишь трех передовых полков будут готовить позиции, чтоб поддержать атаку своих подразделений. И для них мины на будущие позиции будут завозить заблаговременно. Кроме этого, прибудут одна или две самоходные 600-мм мортиры, так называемые Карлы. По предварительным сведениям выедут на позиции непосредственно перед обстрелом. Позиции предположительно будут на южной окраине Тепесполя.

Задействуйте все ваши возможности по добыче разведданных: авиацию, агентурную разведку. В субботу, ночью поднимите воздушный шар над цитаделью с артиллерийскими корректировщиками на борту. Они смогут выявить все действующие огневые позиции врага и скорректировать на них огонь артиллерии. Шар и водород получите своевременно. Войсковая разведка пусть "языков" тащит с той стороны реки. Последнее, конечно, после объявления боевой тревоги. Приказ получите в субботу. На время проведения артподготовки, дополнительно к вашей артиллерии в Брест направлены четыре дивизиона 120-мм минометов с боекомплектом 60 мин на ствол, четыре дивизиона 122-мм гаубиц с боекомплектом 30 выстрелов на ствол, и 460 единиц 132-мм реактивных снарядов с направляющими. Последняя секретная разработка. По имеющимся у меня сведениям, снаряд очень мощный. Все это богатство вы получите фактически на десять-пятнадцать минут артподготовки. Расстреляв свой боеприпас, они тут же свернутся и уедут в Кобрин.

Теперь вернемся к вопросу как правильно воспользоваться правом первого выстрела. Простая логика подсказывает, что первым выстрелом нужно вывести из строя самого опасного противника. Любой артиллерист вам скажет, что из перечисленного мной, самой приоритетной целью является полк реактивных минометов. Положительной новостью является то, что нам известны нарезанные ему цели, это укрепления Брестской крепости, укрепления южного пригорода Бреста и восстановленного вами ближайшего к границе южного форта.

Учитывая невысокую максимальную дальность огня 150-мм реактивных снарядов (около шести километров), и расположение будущих целей, можно сразу определить возможный район размещения полка реактивных минометов. Не дальше 1,5-2 км на юг от западного вала крепости и не дальше 1,5-2 км на запад от берега реки Южный Буг, по которой проходит граница. Иначе они просто не дотянуться до перечисленных мной целей. Разведка должна точно определить координаты. Это будет не трудно. По нашим данным, для полка заказано до девяти вагонов реактивных мин, суммарным весом в сто восемьдесят тонн. Это не меньше ста телег, которые будут разгружаться в месте будущего расположения минометов. Столь близкое размещение полка от границы, дает возможность накрыть его залпом 122-мм гаубиц без предварительной пристрелки, путем расчета установок стрельбы переносом от предварительно пристрелянного ориентира на нашей стороне реки. С другой стороны, это дает гарантию, что снаряды взорвутся раньше, чем до противника долетит звук пушечных выстрелов. Из всего сказанного вырисовывается следующая последовательность действий. Минимум, два дивизиона гаубиц вы нацеливаете на позиции полка реактивных минометов. Наши эксперты рекомендовали, чтоб они вели огонь — "на рикошетах". И снаряды летят быстрее, и поражение открытых целей в два-три раза эффективней обычной стрельбы. Исходя из этого требования, пусть выбирают позиции, и готовят данные для стрельбы. Возможных позиций и пристрелянных ориентиров у артиллеристов достаточно, специально для этого в прошлом году здесь стрельбы устраивали. Сигнал на открытие огня вы передаете на позиции гаубицам, все остальные вступают в концерт, как только услышат звук их залпа. Расчеты показывают, несмотря на кажущееся преимущество противника в стволах, за счет мощного первого залпа, усиленного реактивными снарядами, за счет скорострельности 120-мм минометов, скученности противника, отсутствия у него подготовленных укрытий, вы полностью расстроите, как артподготовку, так и первую атаку его пехотных подразделений. При этом нанесете ему тяжелые потери в живой силе и огневых средствах.

— Ваши слова да Богу в уши... за подарки передайте Революции отдельное спасибо, чувствую, без нее здесь не обошлось. На мои многочисленные требования усилить артиллерию, мне из штаба округа рекомендовали не разводить панику... скажите, а что бы было, если бы я отрицательно ответил на ваш вопрос?

— Во многом знании, многие печали, товарищ генерал. Революция Ивановна сказала, что вы не подведете, а она у нас еще не ошибалась. Поэтому вариант отказа рассматривался нами чисто теоретически, но соответствующие полномочия я получила.

— Понятно... спасибо за откровенность... не буду больше задерживать...

"Такая же гадюка, как ее начальница", — неприязненно подумал он.

— У меня для вас еще кое-что. Здесь десять тысяч рейхсмарок. Для оплаты информаторов. Распишитесь в получении и поставьте печать. Информацию о порядке прибытия орудий, боеприпасов и личного состава вам передадут еще сегодня до полудня из штаба округа. Еще Революция Ивановна просила меня передать ее личную просьбу. Она просила изготовить транспарант с вот этим текстом, и выставить его на западном валу крепости после начала войны.

— Хорошо... сделаем... а кто такая Ольга?

— Революция Ивановна сказала, что это ее близкая подруга, которая недавно погибла в Германии. Взорвала себя гранатой, чтоб не попасть живой в руки врага. Революция Ивановна отдельно просила проследить, чтоб написано было без ошибок.

— Пусть не переживает... лично прослежу.

За последние трое суток он проспал от силы шесть часов. Минирование позиций, развозка боеприпасов, согласование планов с легкой пехотой, пограничниками, летчиками, анализ разведданных...

Генерал смотрел на тихий город, в котором прекратилось всякое движение. Даже прибывшие накануне командиры и бойцы специального батальона реактивных минометов, до полуночи выгружавшие из вагонов снаряды и деревянные направляющие на заранее выбранные позиции за насыпью, уже давно установили углы наклона, направления и снаряды, а теперь затихли в ожидании сигнала.

В 5.00 генерал связался со своим штабом, продиктовал радисту позывной, пароль и отзыв, велел через две минуты выйти в эфир, принять сообщение от "Летучей мыши-12", а затем сообщить ему. Закурив папиросу, он слушал, как кукарекают петухи с того берега речки, начинают петь птицы с южного берега Муховца, где в небольшой роще на восточной окраине южного предместья, сразу за железной дорогой, разместились два дивизиона гаубиц. К ним была протянута отдельная телефонная линия.

Еще одна телефонная линия тянулась к северному краю позиций дивизионов 120-мм минометов, зарывшихся в землю прямо за железнодорожной насыпью колеи протянувшейся с севера на юг. Эта ветка железной дороги проходила как раз между городом и Кобринским валом крепости. Близость к границе, удобство доставки минометов и боеприпасов, естественная защита и маскировка высокой насыпью, преимущества этой позиции были несомненны. Здесь разместились, как 120-мм минометы, так и РС-ы с направляющими.

После долгих споров, измерения расстояний и оценки вариантов действия противника, было принято решения начинать артподготовку из двух точек, как южной артиллерией нацеленной на полк реактивных минометов, так и 120-мм минометами расположенными севернее железнодорожного моста через Южный Буг.

Как образно выразился один из артиллеристов, — "протяженный взрывной заряд всегда подрывают с разных сторон, вызывая встречную волну детонации", от этого, дескать, мощность взрыва только возрастает.

Все остальные вступали в оркестр по мере прохождения звуковой волны, лишь подрывникам ж/д моста и РС-никам было приказано выждать десять секунд, чтоб не провоцировать противника раньше времени зрелищем факелов взлетающих ракет и летящими обломками моста.

— Товарищ генерал, из штаба сообщили, принято сообщение "Летучей мыши-12". Она передала, — "Поросята перешли просеку".

Докурив папиросу, затушив окурок и выбросив его, генерал обратился к своему связисту:

— Чудес на свете не бывает, сержант... связывайся с артиллерией и минометами, пусть командиры будут на линии.

— Товарищ генерал, подполковник Гордиенко и майор Самоха на проводе.

— Пусть ждут.

Он взглянул на часы, которые показывали 5.04

— Не будем тянуть кота за яйца. Говорит генерал Тодорский. Огонь приказываю открыть в 5 часов 5 минут. Как поняли меня?

— Приказ на открытие огня в 5.05 принял. Разрешите выполнять, товарищ генерал? — услышал он в трубке два голоса.

— Выполняйте.

Последняя минута тянулась долго. Наконец секундная стрелка закончила свой круг. Часы на его руке показывали 5.05.

"Последние шесть секунд тишины...", — от генерала до позиций, как артдивизионов, так и начавших стрельбу минометов было около двух километров по прямой.

Сперва он увидел вспышки выстрелов, цепочкой потянувшиеся вдоль колеи с севера на юг. С его точки наблюдения не было естественных препятствий и позиции зарытых в землю за насыпью минометов, после того, как они в 4.45 скинули маскировочные сети, хорошо просматривались.

Затем пришли звуки многочисленных минометных выстрелов, отраженных насыпью и наложенных друг на друга, к ним грозовым раскатом вплелись звуки артиллерийской канонады, прилетевшие с юга.

Взлетел в воздух железнодорожный мост. Темными карандашами с расцветшей сзади огненной метлой, вонзались в светлое небо десятки РС-ов.

"Вот и пролетели наши десять секунд беззаботной стрельбы... снаряды уже должны рваться на позициях полка реактивных минометов, жаль, мне отсюда валы заступают... да и звук до минометчиков противника уже добрался", — генерал направил окуляры бинокля на полтора километра вглубь вражеской территории, севернее железнодорожного моста. По данным разведки там противником подготавливались позиции для одной из батарей 81-мм минометов.

Немцы долго не раздумывали, буквально сразу генерал увидел вспышки выстрелов их минометов. Но долго стрелять им не дали, через пять секунд позицию неприятельской батареи накрыли разрывы.

"Тут вам не Бельгия, у нас стреляют", — злорадно подумал командующий обороной Бреста.

Из отчетов по французской кампании вермахта, которые рассылались Генштабом РККА, его особенно возмутил факт сдачи бельгийцами практически неприступного форта, когда в нем приземлился планер, из которого выскочило два десятка немецких десантников. Без единого выстрела. На хрена вы тогда, ребята, этот форт строили?

Через полминуты в гул канонады начали вплетаться новые звуки, это начали взрываться ответные гостинцы прилетевшие от неприятеля. Некоторые из них были весьма приличного калибра. С особой тревогой генерал наблюдал за валами крепости, теми, которые мог наблюдать с этой точки, и насыпью железнодорожного полотна, за которой суетились расчеты минометов и РС-ов. Бойцы батальона реактивных минометов как раз перезаряжали деревянные направляющие, чтоб сделать свой второй и последний залп.

По валам и цитадели Брестской крепости, огонь велся, хотя интенсивным его назвать было нельзя. Если в начале генерал насчитал не менее трех десятков реактивных мин взорвавшихся, как на валах, так и во внутренних площадках Тереспольского, Кобринского и Ровенского укреплений, то затем наблюдались лишь разрывы 81-мм мин, не шедших ни в какое сравнение со своими реактивными подругами. По железнодорожной насыпи огонь не велся вообще. Подвергался интенсивному обстрелу северный форт, форт Б, стоящий за железнодорожной насыпью невдалеке от взорванного моста через Буг. Обстреливались доты и позиции, построенные на северной окраине города.

"Неподавленные батареи ведут обстрел целей согласно списку, корректировщиков повыбивали, они пока слепые", — генерал понял, почему отсутствовал смысл и управление огнем противника. Десяток деревянных вышек, построенных немцами вдоль берега реки, числились среди приоритетных целей для снайперов и пулеметчиков, живых наблюдателей на них не должно было быть уже после первых секунд огня.

Взлетели в небо РС-ы второго, последнего залпа. Бойцы, оставив направляющие на насыпи, собрали остальное имущество и трусцой поспешили в город, где за стенами домов их поджидали машины. Канонада начала стихать.

"Отстрелялись согласно предварительного списка целей, артиллерия переезжает на запасные позиции, ждут указаний от корректировщиков".

— Сержант, свяжись с Тереспольским валом, пусть майор Ширков доложит обстановку.

— Майор Ширков у аппарата, товарищ генерал.

— Докладывай, майор.

— Полк реактивных минометов полностью подавлен. От них прилетело тридцать-сорок мин к нам и столько же в сторону южного пригорода. А как их вдобавок к снарядам, минами и РС-ми накрыло, так там никто больше и не шевелится. В основном подавлен огонь 81-мм и 50-мм минометов противника. Ведется постоянная борьба с обнаруженными у противника точками пулеметного и минометного огня. Пехота противника рассеяна нашим пулеметным и минометным огнем. Побросав надувные и деревянные плавсредства, отползает вглубь территории и начинает окапываться на расстоянии семисот метров от берега реки. С целью экономии боеприпасов минометный и пулеметный огонь по пехоте остановлен. Работают только снайперы и стрелки. Потери противника в живой силе на видимом мне открытом участке местности оцениваю в пятьсот-шестьсот человек убитыми и ранеными. Своих потерь еще не знаю, идет бой, надеюсь, не больше пятидесяти человек убитыми и ранеными.

— Артиллерия противника вас не беспокоит?

— Расчеты пушек выдвинутых противником на прямую наводку были нами уничтожены в первую очередь. Брошенные пушки стоят на расстоянии 200-300 метров от вала. Из закрытых позиций, артиллерийский огонь по нам, пока что, не ведется. Особой нужды в приданных батальону дополнительных минометах больше не вижу. Считаю целесообразным, пользуясь временным затишьем, отправить их в ваше распоряжение.

— Согласен. Отправляй. Как картина в целом?

— Передо мной, в Тересполе везде пожары и дым, товарищ генерал. Вокзал в огне, горят вагоны, здания, дома.

— Транспарант повесил?

— Так точно. Сразу же после открытия огня. Еще держится.

— Как думаешь, что предпримет противник?

— Обойдут с флангов, вне зоны действия наших минометов, наведут понтонные переправы, а потом навалятся на город с трех сторон.

— Соображаешь, Василий Игнатович... как говорит одна моя знакомая, — флаг им в руки. Пусть пробуют. А мы посмотрим. Удачи и тебе, и всем нам.

— Спасибо, товарищ генерал.

"Первый раунд мы выиграли, как-то оно дальше будет... немец, противник упорный...".

Часы на его руке показывали 5.14. До рассвета оставалось еще целых пятнадцать минут, но это уже никого не интересовало. Первая атака противника, толком не начавшись была сорвана. Получив в подарок до восьми тысяч мин и снарядов, серьезно потрепавшие артиллерию и подразделения выдвинутые на рубеж атаки, противнику нужно было прийти в себя, восстановить управление войсками, артиллерией, составить новый план артподготовки и последующей атаки.

* * *

— Спасибо, товарищ генерал.

Майор Ширков, положил телефонную трубку и вновь приник к окулярам стереотрубы, оглядывая поле боя и прикидывая дальнейшие действия противника.

Он прибыл в Брестскую крепость, как и большинство его сослуживцев в самом начале сентябре 39-го, еще в звании комроты. Все это время он готовил Тереспольский остров к обороне, сперва как ротный, а уже в середине октября был назначен командиром батальона.

Уже на первом заседании, комдив Тодорский, командующий Брестским укрепленным пунктом, собрал у себя шестерых командиров полков, обозначил задания и приоритеты:

— Товарищи командиры, готовить к обороне, и, возможно, в недалеком будущем оборонять Брестский пункт обороны, будет корпус в составе шести пехотных полков, трех отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов, танкового полка и полка мотопехоты. Как вы знаете, все эти части вновь созданные. За исключением танкового полка, который нам пришлют в следующем году, все остальные подразделения создавать будем мы. В данный момент ситуация по укомплектованности следующая: старшими командирами — 70%, младшим командным составом — 60%, рядовой состав — 40%, в ближайшее время дошлют еще процентов двадцать, полевыми кухнями — 20%, стрелковым оружием — 15%. Остального, либо нет вообще, либо в мизерных количествах. Но эти проблемы не главное, рано или поздно нас всем доукомплектуют. Но кроме формирования подразделений, у нас есть план строительства укреплений Брестского узла. План очень напряженный, который мы обязаны выполнить. Начинать нужно было вчера, но мы начнем сегодня. Мой штаб подготовил и раздал вам задания, кто, за что будет отвечать, ориентировочный объем работ, и поквартальная разбивка до 1 января 1941 года. Выделено шесть объектов, незначительно отличающихся по объему предстоящих работ. Это Брестская крепость, предместье Бреста по южному берегу реки Муховец, город Брест севернее реки Муховец, Мотыкалы, Чернавчицы и населенный пункт Жабинка. Три ОПАБ будут поделены на шесть полуОПАБ-ов, которые усилят шесть пехотных полков, которыми вы командуете. Таким образом, у нас полки станут как бы четырех батальонного состава. Три — пехотных и четвертый — пулеметно-артиллерийский. Этими силами вы будете строить и защищать один из объектов. Особо отмечаю — военные инженеры и строители поступают в ваше распоряжение и за результаты строительства вы несете персональную ответственность. Полк мотопехоты останется у меня в резерве в виде девяти рот, которыми будут усиливаться те полки, где объективно больше работы и кому срочно потребуется подмога. Кто считает, что не справится с руководством по выполнению полученного задания, кладет мне на стол рапорт. Насильно никого не держу. В стране есть много военных округов, спокойней нашего: Дальневосточный, Туркестанский, Закавказский и другие военные округа ждут своих героев. Тем, кто остается — любое отставание от плана будет внимательно рассмотрено возглавляемой мной комиссией. Виноватых ждут серьезные взыскания вплоть до трибунала. Теперь хорошие новости. В крепости размещались польские резервисты, до двадцати тысяч человек. Остались палатки, кровати, спальные принадлежности, кухни, котлы и много прочего барахла, так что не пропадем. Второе. Нам выделено много денег, мы можем покупать инструмент, нанимать гужевой транспорт, рабочих, все, что можно купить. Прейскурант с твердыми ценами по оплате услуг и труда уже сложен, напечатан и есть в полученных вами документах. Работы начнем с дзотов, блиндажей и прочих земельно-деревянных фортификационных сооружений. Стоит вопрос заготовки бревен. Скоро наши войска отойдут на восточную сторону Буга. Поэтому начнем заготовку дерева на западной. Бревна свозить к ближайшей железной дороги, грузить на платформы и везти в Брест. Здесь поделимся. По братски. Работать начинаем сегодня. Завтра бригады с инструментом, харчами, палатками и полевыми кухнями грузятся в вагоны и отправляются на лесозаготовку. От каждого полка по батальону. Вы подаете мне справку еженедельно. Сколько лесоматериала доставлено вашим полком в Брест. Еще один батальон копает, а два оставшихся занимаются боевой подготовкой. Через неделю меняются. Вопросы? Рапорта? Тогда за работу, товарищи.

Василий Ширков вырос в деревне, лопату и топор в руках с детства держал. Вырыть котлован, поставить в нем двойной сруб, засыпать стенки землей и бутом, накрыть в три наката, что в этом сложного? Особенно при наличии такого количества рабочей силы. Уже через месяц на участке западного земляного вала закрепленного за его ротой было закончено сооружение четырех дзотов косоприцельного огня, согласно полученным чертежам. Кроме этого, были выкопаны две линии окопов, одна ближе к внешнему склону вала, вторая по вершине вала, на линии выстроенных дзотов.

Вал в основании был шириной метров тридцать, имел плоскую вершину шириной в шесть метров. Из второй линии окопов, проходящих по центру вала, канал и внешний склон оказывались в мертвой зоне, зато обстреливать подходящего к каналу противника было и удобней, и безопасней. Из первой линии окопов вести огонь по приблизившемуся противнику было удобно, но к артобстрелу эта линия была более уязвима, в силу отсутствия перед окопом достаточно широкой земляной подушки. Поэтому, рота открывала огонь из второй линии, а в случае прорыва противника, автоматчики по переходам занимали первую траншею и начинали оттуда вести огонь, не опасаясь минометного обстрела, так как расстояние до врага уже составляло не больше ста метров.

Теперь рота рубила лозу, била колья внутри окопов и плела плетни, чтоб стенки не осыпались. Через несколько дней, после начала лозоплетения, у ротного Ширкова состоялся разговор с комполка.

— А расскажи мне товарищ ротный, свои секреты. Почему твоя рота за месяц выполнила двухмесячный план, а у твоих товарищей, хер знает что, половина месячного от силы? Почему все жалуются на нехватку скоб, гвоздей, инструмента, только ты ни на что не жалуешься? Вот, почитай приказ о назначении тебя командиром батальона. Даже если тебя под трибунал надо отдать за махинации, мне пох. Слово коммуниста, сам возьму на вооружение и остальных заставлю.

— Нет никаких особых секретов, товарищ комполка. Моей роте, как и другим, дали в усиление восьмерых опытных плотников из местных. Они мне нужны, как собаке пятая нога. Зато не хватает тачек, лопат, пил, топоров, коловоротов. Написал я все, что мне нужно на бумаге, собрал плотников, зачитал им список и говорю, — "а теперь выбирайте, либо приносите весь этот инструмент и приходите дважды в месяц деньги получать, либо я вас увольняю, и вы просто больше не приходите". А с инструментом, имея в наличии сто сорок лбов, все это делается за три недели без гвоздей и скоб.

— Почему остальные так не делают?

— Или боятся, или не хотят, это уже у них спросить нужно.

— Завтра и спросишь. С приказом ты и твой бывший комбат ознакомлены, иди, принимай дела и передавай ему дела своей роты. Я поговорю с начфином чтоб выделил деньги на аренду инструмента у местного населения, тогда оформим все по закону. А ты мог сразу ко мне прийти.

— Я написал докладную комбату три недели назад. А пока суд да дело...

— Не видел я никакой докладной, комбат мля... чемодан без ручки... теперь тебе, Василий, его таскать.

Все работы по строительству оборонительных сооружений были закончены на Тереспольском валу еще летом 1940 года. Четыре двухэтажных дота, полностью из железобетона, стены — полтора метра толщиной, крыша — два метра армированного бетона. Нижний этаж дота был связан подземным лазом с одним из казематов внутреннего вала. Через лаз можно было входить, выходить и подавать боеприпасы прямо в дот, не выходя на открытое пространство. В каждом доте на вооружении стояла либо 45-мм, либо 76-мм пушка, станковый и ручной пулеметы. Двенадцать дзотов, две линии окопов, блиндажи, крытые стрелковые точки, переходы во внутренние казематы, окопы для минометов на внутреннем валу. Кроме двенадцати 60-мм и шести 82-мм минометов, положенных по штату его батальону, усиленному некоторыми подразделениями раздерганного по разным позициям ОПАБ-а (в сумме под его началом находилось 876 человек личного состава), ему было приказано подготовить дополнительные окопы для двенадцати 82-мм и девяти 120-мм минометов. Про запас. Копали много, а лишней землей забивали Варшавский проезд, восстанавливая непрерывную линию валов, и думали, что бы выкопать еще. О будущей войне с Германией, комдив начал прямо говорить еще в апреле 1941 года.

Кобринское и Волынское укрепления, новые укрепления южных и северных фортов внутреннего круга, укрепления городских пригородов были завершены осенью 1940 года. Все было тщательно замаскировано дерном и пересаженными кустами, разросшимися возле каналов и на внешних склонах валов. Все строительные работы проводились лишь после того, как на кольях натягивалась маскировочная сеть с большим запасом закрывающая место проведения работ до полного окончания. Часто комбату казалось, что все меры по маскировке работ излишни. Не наблюдалось никакого интереса с немецкой стороны к суете на противоположном берегу вплоть до 1941 года.

Уже зимой немецкая разведка активизировала работу по сбору сведений, местные девушки живо заинтересовались вопросами вооружения бойцов Красной Армии, оборонительными сооружениями, количественным и качественным составом дислоцированных в Бресте подразделений. В начале мае, как подсохло, на берегу Буга, как грибы, начали расти деревянные вышки до пятнадцати метров высотой, с которых, глядя в отличную цейсовскую оптику, немецкие офицеры внимательно изучали будни гарнизона Брестской крепости.

В мае 1941 года, Брестская крепость, на первый взгляд, ничем не напоминала военное сооружение. На склонах валов цвел кустарник, в нем пели птицы. Солдаты и командиры гарнизона каждое утро под музыку гимна поднимали флаг, бегали, делали зарядку, затем солдаты становились в пары и разучивали приемы самбо. Комдив приказал всем бойцам и командирам каждый день полчаса заниматься борьбой. После этого бойцы в парах отрабатывали приемы со штыком. После водных процедур строем, с песней шли на завтрак.

После завтрака — разборка и сборка личного оружия, имитация стрельбы по мишени. Поймал мишень в прицел, выдохнул, нажал курок, передернул затвор. И так пятьдесят раз. Затем бойцов обучали перестроениям. По вырытым переходам, согнувшись, гуськом друг за другом, бойцы выбегали на вал. Занимали позиции в первой, либо во второй линии окопов. Затем, по команде, часть бойцов покидала позиции по одному из проходов, а по другому уже бежали на вал бойцы занять освободившиеся места. Кидали гранаты, ползали по-пластунски, бегали вверх и вниз по валу.

Раз в неделю выходили на стрельбище и делали по пять выстрелов боевыми патронами из карабина. Автоматчикам выдавали по десять патронов и тренировали стрелять из ППС-ов одиночными и короткими очередями. Так и жили, немцы наблюдали, майор и бойцы делали вид, что нехотя тянут лямку, при каждом удобном случае демонстрируя пренебрежение уставами. Часовые на вершине валов загорали, сняв сапоги и гимнастерки, некоторые, отложив в сторону винтовку и вытащив из кустов припрятанное удилище, забрасывали удочку и внимательно наблюдали за самодельным поплавком из гусиного или куриного пера. А по вечерам, после заката, и рано утром, пока восходящее солнце слепило наблюдателям глаза, растаскивали тяжелое вооружение и боеприпасы из цитадели по казематам валов, устанавливали в доты и дзоты станковые пулеметы, расконсервировали пушки.

Но все скрытно сделать невозможно. Когда ты вдруг начинаешь чистить склоны валов и прилегающую территорию от кустарника, косить траву, а затем минировать всю эту территорию, от любопытных глаз не скроешься. К генералу тут же приехала представительная делегация с противоположной стороны и прямо спросила: почему из города вывозится мирное население? Почему уже двое суток нет никаких грузов из Советского Союза в Германию? Почему проводится минирование приграничных территорий и как это соотносится с духом договора о дружбе между нашими великими странами?

Восхитившись детской непосредственностью поставленных вопросов, генерал обстоятельно поведал дорогим гостям, что в рамках широкомасштабных военных учений, проводятся, в том числе, и учения гражданской обороны. Жителей увезли недалеко и ненадолго, уже в воскресенье, 15 июня они начнут возвращаться. А в понедельник, 16 июня, продолжатся поставки грузов в Германию, график быстро нагонят, никакого отставания не будет, месячный план будет выполнен. Ибо план, это закон. Минирование проводится учебными муляжами, они не взрываются. Ваши наблюдатели, расположившиеся на вышках в непосредственной близости от границы, непременно увидят, как по "заминированным" склонам будут гулять бойцы Красной Армии. Иногда.

На безобидную просьбу, устроить гостям прогулку по местам, заминированным муляжами, генерал ответил согласием, но попросил устроить ему, и некоторым командирам его штаба, экскурсию в окрестностях Тересполя. Скажем, радиусом километров двадцать. Он и его сотрудники давно мечтают погулять по этим живописным местам. А по возвращению — сразу на минные поля. Озадаченная делегация ответила, что этот вопрос нужно согласовать с начальством и уехала обратно.

Еще более интересные события происходили в округе. Крестьянам запретили покидать пределы деревень, все проселочные дороги минировались минами рассчитанными на подрыв грузового транспорта. Под хорошо груженой телегой они тоже взрывались. Коробочка была по размеру под ширину протектора переднего колеса типичного немецкого грузовика, а взрываться должна, при нагрузке — пятьсот килограмм и больше. По данным разведки, немецкий гужевой транспорт перевозил на подводах не менее двух тонн, так что сработать мина должна и на немецкую подводу. Кроме этого, был в ней предусмотрен счетчик кратности. Минер мог выставить при каком нажатии мина взорвется, чтоб разминировать было трудней. Все лесные дороги, кроме минирования, дополнительно заваливались засеками.

Кроме этого, подразделения легкой пехоты задерживали всех, кто передвигался в тридцатикилометровой приграничной зоне. И военных, и гражданских. Так как никто тут передвигаться не должен, кроме лиц, о которых начальство специально уведомляло посты на дорогах. По рации. Остальных допрашивали с пристрастием. Подозрительных гражданских и военных отправляли в Кобрин, где с ними разбирались, каким образом и почему очутился на дороге без предупреждения от соответствующих структур. Остальных гражданских, в ком шпионов не подозревали, согласно полученному приказу задерживали до воскресенья, 15 июня.

Из цитадели выехал по месту своих боевых позиций практически весь личный состав трех размещавшихся в ней полков. Один разместился в городе, благо места хватало, второй в южном пригороде, а третий расползся по крепости. Батальон майора Ширкова поставил палатки возле внутренних валов Тереспольского укрепления и продолжал жить в своем обычном ритме, те же тренировки, те же упражнения.

В субботу 14-го, как всегда был банный день. Мылись бойцы в цитадели. В связи с резким уменьшением численности моющихся, помывка закончилась до обеда. В три часа дня, полковник, вернувшись из штаба корпуса, вызвал к себе комбатов, замполитов, вручил красные конверты и сообщил, — приказом Генштаба в западных военных округах объявлена боевая тревога. Приказ подписан товарищем Сталиным и начальником Генштаба, маршалом Шапошниковым. Полковник зачитал текст приказа, суть которого сводилась к следующему: — ожидается крупномасштабная военная провокация со стороны немецких войск в ночь с субботы на воскресенье. Согласно полученным разведанным нападение состоится в промежутке от 4.00 до 6.00 по московскому времени. Границу приказано защищать с помощью всех имеющихся огневых средств и дать отпор захватчику, посягнувшему на ее неприкосновенность.

— Товарищи командиры, уже получена более свежая информация, которая не могла войти в приказ Генштаба. Нападения следует ожидать в промежутке от 5-00 до 5-30. Приказываю. Все вверенные вам огневые средства привести в полную боевую готовность. Раздать боеприпасы личному составу. Стрелкам — 50 патронов, автоматчикам — 300 патронов, расчетам ручных пулеметов — 1000 патронов, расчетам ПТР — 30 патронов. Иметь в непосредственной близости от огневых средств: 5000 патронов на ствол для станковых пулеметов, мин — 50 штук на ствол для 60-мм минометов, 40 штук на ствол для 82-мм минометов, для пушек — по 30 снарядов на ствол. Личному составу дотов и дзотов занять боевые позиции сразу после наступления темноты. Остальной личный состав находится в блиндажах и казематах в непосредственной близости от огневых позиций и занимает их в 4-00. Командирам подразделений организовать постоянное посменное наблюдение за позициями врага командным составом батальона. До 5-00, огонь открывать только после моего прямого приказа, на провокации не отвечать. После 5-00, сигналом на открытие огня будет начало артподготовки.

— Разрешите вопрос, товарищ полковник.

— Спрашивай.

— Начало артподготовки с чьей стороны нашей или немцев?

— Для особо одаренных, повторяю еще раз. После 5-00, сигналом на открытие огня является начало артподготовки! Вопросы есть?

— Никак нет! Все ясно.

— На ближайшие трое суток перед нами, товарищи, поставлена простая задача, — отстоять город и крепость, не дать врагу возможности передвигаться в пределах досягаемости наших пушек и минометов. Других приказов не будет. Мы должны отстоять свои позиции, или умереть. Народ и партия обеспечили нас всем необходимым, чтоб продержаться эти трое суток. Политруки, проведите беседу с личным составом, объясните обстановку и полученный приказ. Коротко и по делу, не больше десяти минут. Основная мысль, которую вы должны донести: всем будет страшно, и нам, их командирам, тоже страшно. Но кроме страха есть долг. За нашими спинами — наши дома, наши семьи, наша Родина. Героям — слава, паникерам и дезертирам — расстрел на месте. Их семьям — ссылка согласно закону. Вопросы есть? Выполнять. Майор Ширков, задержитесь. Вам есть отдельное задание.

Когда все вышли, полковник протянул ему сверток.

— Здесь транспаранты. Товарищ генерал приказал выставить у тебя на валу, после начала, чтоб немцы читали. Только стояки повыше к ним приделай. Если стрелять начнут по транспаранту, а они начнут, чтоб бойцов не задело.

— Сколько их тут?

— Один. Генерал с запасом сделал, чтоб было чем заменить.

— Понятно... разрешите выполнять, товарищ полковник?

— Иди, майор, и подумай, как так сделать, чтоб до начала артподготовки наблюдатели твоих бойцов в траншеях не видели. Понял?

— Так точно, все понял.

Возвращаясь на позиции, Василий думал, что еще нужно доделать за оставшиеся часы. Все тяжелое вооружение и боеприпасы уже давно перетаскали в казематы вала и установили на подготовленных позициях. Таскать было что. Кроме стоящих на вооружении батальона двенадцати 60-мм и шести 82-мм минометов, на его позициях дополнительно установили двенадцать 82-мм и девять 120-мм миномета, с боезапасом по шестьдесят мин к каждому стволу.

Восемнадцать станковых, сорок шесть ручных пулеметов, девять ПТР, зенитный пулемет ДШК-12,7, одиноко стоящий на внутреннем склоне вала, боеприпасы к пушкам, минометам, стрелковому оружию, ручные гранаты, продукты, полевые кухни, этот список можно было продолжить не на один лист. Десятки тонн груза. Кто не сталкивался с этим, тому трудно понять, что это значит, — выдвинуться на боевые позиции и быть готовым к отражению атаки.

К счастью, под видом проведения учений и после объявления учебной тревоги третьего и второго уровня, большинство подготовительных мероприятий, в том числе и боевое минирование подступов к позициям батальона было проведено заранее. Теперь оставалось раздать боеприпасы личному составу, определить, кто и где проведет эти последние часы перед боем и наблюдать за противником. Чтоб вовремя понять расстановку сил, продумать контрмеры, успеть перебросить личный состав и вооружение на самые опасные участки.

Еще в начале службы в Брестской крепости, когда не хватало опытного младшего командного состава, да и личный состав был укомплектован не полностью, с вооружением те же проблемы, комбат Ширков предложил руководству временно реорганизовать структуру взвода. Вместо четырех отделений, на которые не хватает сержантов, оставить три отделения переменного состава, организовав их по типу вооружения. Отделение стрелков — винтовка Мосина, отделение автоматчиков — пистолет-пулемет Симонова и отделение ручных пулеметов — пулемет Дегтярева у первого номера, а второму, что есть на складе.

Этим улучшалась ситуация сразу по нескольким показателям: можно было обойтись меньшим числом сержантов. Сержантам обучать новобранцев одному виду оружия, а не трем сразу, было намного проще, да и командирам организовывать учебный процесс намного легче. Решалась проблема нехватки вооружения. Десять-пятнадцать новобранцев можно обучать, имея и восемь, и семь единиц вооружения, а четыре пары пулеметчиков можно обучить, имея на всех один ДП.

Начальству новинка понравилась и была внедрена. Со временем ситуация с кадрами и вооружением улучшилась, многие вернулись на штатную структуру, а Ширков кое-что оставил. Теперь у него во взводе было четыре отделения: отделение ручных пулеметов, два стрелковых отделения по восемь бойцов и отделение автоматчиков в составе шестнадцати бойцов. Обдумывая как организовать оборону Тереспольского вала, он пришел к выводу, что подобная организация подразделений позволяет командиру гибче манипулировать имеющимися в его распоряжении огневыми средствами.

К примеру: бойцам вооруженным ППС совершенно нечего делать в траншеях, когда дистанция до противника больше двухсот метров. Они только будут путаться под ногами, мешать своим товарищам и гибнуть бестолково под обстрелом противника. С другой стороны, имея шестьдесят четыре пулемета на два километра траншей, понимая, что расчетам ручного пулемета нужно часто и без помех менять позицию стрельбы, майор Ширков неизменно приходил к выводу, что остальным бойцам в этой траншее делать нечего. Да и стрелкам из первой линии траншей будет спокойней. Противник, пытаясь подавить пулеметы, основные огневые средства нацелит на вторую траншею с пулеметами, и не сможет уделять такого же внимания позициям стрелков.

После того, как политрук провел на плацу политинформацию для всего состава батальона, а взводные и сержанты начали выдавать бойцам боеприпасы, майор собрал в штабе батальона своих ротных и командира сводного пулеметно-артиллерийского взвода. Учитывая, что тот был капитаном, а его подразделение насчитывало больше ста человек личного состава, то майор давно привык его считать четверной ротой.

— То, что объявлена боевая тревога и ожидается вооруженное нападение, вы уже знаете. О чем не упомянул замполит и что вы должны довести до сведения своих подчиненных. Первое. Часть подразделений с наступлением темноты бесшумно занимает боевые позиции и ночует в окопах и блиндажах. Какие, скажу позже. С собой, кроме оружия и боеприпасов, берут только флягу с водой, шинель или коврик, чтоб было что подстелить. Хозчасть подготовит. Особенное внимание командиров обратите на то, чтоб ничего не стучало и не звякало при ходьбе. В 4-00 все встают и готовятся открыть огонь. Это значит, согнувшись, занимают свои огневые позиции, слушают задачи, которые им шепотом ставят взводные или сержанты, и сидят на дне траншеи, осмысливая поставленную задачу. До приказа — "открыть огонь", все оружие находится на дне траншеи. Бойцы открывают огонь только по команде полученной от своего непосредственного командира. За нарушение — расстрел на месте. До пяти утра взводные и сержанты могут подать команду на открытие огня лишь после вашего приказа. Вы можете отдать такой приказ, лишь получив его непосредственно от меня. За нарушение — арест и трибунал. После пяти часов утра, каждый командир, как только услышит звуки артиллерийских или минометных выстрелов, обязан, подчеркиваю, ОБЯЗАН отдать своим бойцам приказ открыть огонь. Отдельно замечу. Неважно, с какой стороны прилетят эти звуки. Вопросы?

— Мы получим письменный приказ, или это ваше устное распоряжение?

— Все что я скажу, штаб подготовит в виде письменного приказа, и вы сразу же его получите на руки с моей подписью. Поэтому, за нарушение приказа, каждый ответит по законам военного времени. Еще вопросы?

— Вы нас ознакомите с текстом приказа, подписанного товарищем полковником?

— Нет, не ознакомлю. Но вам я разрешаю, после того, как вы выполните все полученные сейчас указания, сбегать с моим приказом в штаб полка, попытаться его там завизировать, а потом приколотить гвоздями к своей жопе. Ведь вы ее хотите прикрыть, или я ошибаюсь? Вопросов больше нет? Продолжаю.

"Правильно говорил товарищ полковник, чемодан без ручки...".

— Вы и все ваши подчиненные, каждый боец, который откроет огонь по врагу, должен понимать приоритет целей. В первую очередь, уничтожаются танки, выдвинутые на прямую наводку пушки и их расчеты, на втором месте — корректировщики артиллерийского и минометного огня. Третье место — минометные и пулеметные огневые точки, четвертое — офицеры и унтер-офицеры, на последнем — живая сила противника. Это понятно?

— Почему у вас корректировщики стоят перед минометами?

— Корректировщики управляют крупным калибром, который вы с валов не засечете, поэтому более опасны, чем 50-мм миномет, находящийся на расстоянии прямой видимости. Теперь зачитываю, кто этой ночью выйдет на вал. Согласно полученному приказу, ночует на боевых позициях весь личный состав дотов и дзотов. Все вооружение должно быть подготовлено к ведению огня. Кроме них, на боевые позиции выходят все отделения минометчиков и ручных пулеметов. Пулеметчики занимают вторую линию окопов на участке своей роты и взвода. В первую линию окопов мы выведем половину личного состава стрелков. Девять отделений. Лучшую половину, самых метких. И конечно, снайперские пары. У нас их девять, по три в каждой стрелковой роте. У каждой отрыта своя позиция на склонах валов среди минных полей и связи с ними не будет. Поэтому их инструктировать особенно тщательно. Теперь вопрос наблюдения за противником. Постовых выставляем как обычно, на самых видных местах. Меняются, через каждые два часа. На посту они делают вид, что спят, а если не спят, громко разговаривают друг с другом, икают, спотыкаются, матерятся, и другими способами нарушают устав караульной службы. Но при этом внимательно смотрят и слушают. Докладывают начальнику караула, а тот передает данные в штаб. С 2-00 до 4-00, за противником начинают наблюдать и взводные. Дежурят по часу каждый, парами, наблюдая сектор ответственности своей роты. Наблюдают в прибор разведчика или стереотрубы. Головы не высовывают. Все замеченное наносят на карту, и раз в полчаса один из них передает данные в штаб батальона. Ротные, вы с 2-00 помогаете командирам штаба распределять замеченные цели и готовить данные для минометов и пулеметов. В 4-00 все командиры должны быть на валу в траншеях и ставить задачи сержантам, пулеметчикам и минометным расчетам. Согнувшись и шепотом. Чью голову увижу над траншеей, — отдам под трибунал. Противник должен быть уверен, что позиции не заняты. Вопросы? Тогда садитесь, и вместе со штабом готовьте и печатайте приказ. А мне перекурить нужно. Горло успокоить.

Он буквально заставил себя заснуть, после того, как лично проинструктировал девять снайперских пар (судя по их скучным и вытянутым физиономиям, слушали они этот текст уже в третий раз) и поднялся на вал вместе с замыкающими группами стрелков. Лишь убедившись лично, что тиха белорусская ночь и только нежный мат часовых иногда вплетается в стрекот кузнечиков, нарушая первозданный покой природы, майор, приняв сотку, отправился на боковую.

Василий Ширков еще несколько дней назад заподозрил, что начальство очень серьезно подходит к предстоящей артиллерийской дуэли. Его штаб ежедневно передавал в штаб полка координаты целей, обнаруженные наблюдателями батальона. Им оставляли каждую десятую, об остальных велели не тревожится, ими займутся более серьезные калибры.

Особенно заботила майора местность в полутора километрах на запад от южной оконечности Тареспольского вала. Больно часто стали туда ездить груженые телеги с молодыми крестьянами. В июне навоз на поля не вывозят, особенно в таких количествах. Полковник по большому секрету поведал ему, что там будет стоять полк секретных немецких реактивных минометов калибром 150-мм, триста двадцать мин в одном залпе, и порекомендовал в ту сторону даже не смотреть. Мол, не твоя это забота, люди умнее нас с тобой решают, как стереть этот полк с лица земли.

Наблюдая, как медленно сплывают минуты, неуклонно приближая стрелки к пяти часам, Ширков присел во второй траншее на левой половине Тереспольского вала, южнее бывшего Варшавского проезда и по-прежнему не мог прийти в себя. Увиденное в четыре утра продолжало изумлять его все больше и больше.

Час назад еще было темно, но небо уже начало сереть на востоке и в этом неясном свете уже различались контуры предметов. В просветленной оптике его бинокля темнота отступала уже достаточно далеко. И окинув взглядом окрестности, очень трудно было удержать челюсть в закрытом состоянии. Уже при первом, беглом осмотре он обнаружил четыре замаскированные пушки, и три большие группы бойцов, расположившихся на расстоянии 250-300 метров от укреплений. Бойцы сидели полуприсядью возле надувных лодок, старательно пытаясь изобразить из себя кустарник растущий на том берегу канала. Пушки, ящики с боеприпасами, расчеты орудий, прятались под маскировочной сетью.

"Они, что, себя бессмертными считают? Охренеть можно...", — майор не мог поверить в реальность увиденного.

Он, конечно и сам мог по мелочам нарушить устав, те же перестановки вооружения в отделениях, но есть абзацы незыблемые, кровью написанные. Одним из них было предписание накапливаться для атаки не ближе 700-800 метров от позиций противника, и ПОСЛЕ начала артподготовки выдвигаться на атакующие позиции, которые обычно назначаются в трехстах метрах от укреплений обрабатываемых артиллерией. А тут, ребята, ничтоже сумняшеся делают все наоборот, стают под дула пулеметов, уверенные в собственной безнаказанности. И знают ведь о дотах, дзотах, недаром пушек притащили и навели куда надо.

"Они меня что, за барана держат?! Так даже тот под ножом брыкается!"

И так ему хотелось крикнуть, — "Огонь!" и впендырить из шестидесяти четырех пулеметных стволов по этим наглецам, плюнувшим ему в лицо, что он до скрипа сжимал зубы и терпел, раз, за разом поглядывая на часы.

За прошедший час Ширкову доложили обстановку на разных участках вала, он отдал нужные распоряжения, немного успокоился. Было обнаружено четырнадцать пушек выдвинутых на прямую наводку. Восемь из них нацелилось на амбразуры четырех дотов, шесть нацелились на дзоты, хотя тех было вдвое больше. То ли не обнаружили, то ли посчитали, что одной немецкой пушки достаточно, чтоб срыть два русских дзота. В пределах видимости насчитывалось до трех батальонов противника оснащенных плавсредствами. Один из них нацеливался преодолеть Буг между железнодорожным мостом и северными валами Тереспольского укрепления. Скорее всего, будут атаковать Кобринские валы. Аналогичная картина наблюдалась южнее, где еще один батальон явно готовился к атаке Ровенского укрепления. На Тереспольские валы, его позиции, нацелился третий немецкий батальон. Две роты собирались штурмовать центр, в районе бывшего Варшавского проезда, третья — южный вал.

К пяти утра видимость в бинокль достигла полутора километров, и ближе к окраинам Тересполя обнаружились следующие три батальона, готовые поддержать передние части. От валов до них было чуть больше километра, и майор отдал приказ нацелить на них 60-мм минометы. Ближние батальоны и пулеметы посекут, и соседи минами накроют.

Майор снял часы и спрятал в карман. Нервы целее будут. Чтоб как-то успокоиться, он прислонился спиной к окопу и задумался, не переставая искать скрытый смысл в увиденном:

"Может это игра на внезапность... три, четыре залпа реактивных минометов, это тысяча двести крупнокалиберных мин. Накрывают центральную и южную часть нашего вала, западные валы соседей. Максимум пять минут, минимум — три. За это время артиллерия прямой наводкой давит амбразуры, и солдаты рывком выскакивают на валы. Закрепляются, минометы переносят огонь дальше, еще три-четыре минуты и новый рывок, захват новых рубежей. План неплохой, только начинать нужно было раньше, пока темно. Господи! Шепни нашему генералу на ушко команду, — "Огонь!", клянусь, на глазах у всех, еще сегодня поставлю тебе свечку в церкви на Центральном острове..."

И в этот момент его ушей достиг гул минометных выстрелов. Мозг еще обрабатывал услышанное, а майор Ширков уже кричал, — "Огонь!". Вскочив на ноги, он короткими очередями из ППС, прицельно обстреливал наблюдательную площадку вышки стоявшую от него на расстоянии семидесяти метров. Об этом моменте он мечтал целый месяц, так ему надоели стекла биноклей и стереотруб над деревянным бортом. Чего не знал майор, так это того, что деревянные борта были обложены мешками с песком. Но против пуль из станкового пулемета те помочь уже не смогли. Довершили дело орудия дотов. Первый выстрел они сделали по пушкам, пока перезаряжались, расчеты остальных были давно уничтожены, ну а вышки с виду как бы целые. Были.

На огонь шестидесяти пулеметов, немецкие пехотинцы ответили единственно верным способом: сразу же залегли, начали расползаться в стороны, стараясь спрятаться в высокой траве и открыть ответный огонь. Но результат дуэли противников, один из которых лежит на земле в низине, а второй — в окопе на возвышенности, достаточно предсказуем, а расчет 50-мм миномета или пулемета слишком заметен с расстояния в триста метров, чтоб долго вести огонь.

Рвались снаряды на позициях немецкого полка реактивных минометов, но, тем не менее, оттуда, в небе, в направлении крепости потянулись дымные хвосты. Что-то громко рвануло справа, привлекая взгляд взлетевшими в небо обломками железнодорожного моста.

Если бы майору сказали, что с момента как он крикнул, — "Огонь!", прошло всего десять секунд, он ни за чтобы не поверил, но таково коварство времени. Бывает, секунды растягиваются в минуты и часы, а бывает, дни пролетают мимо незаметными мгновениями...

— Всем! Ложись! — скомандовал Ширков, как только услышал вой приближающихся реактивных мин, и сам подал пример выполнения команды. Связисты продублировали команду в рацию и по телефону.

Мины рвались мощно, громко, но недолго. Один из взрывов выделялся особенно. Рвануло где-то далеко, то ли около цитадели, то ли на территории Ровенского укрепления, лежа в окопе не скажешь. Но рвануло так, что земля затряслась под комбатом.

"Если такое и к нам прилетит... мама не горюй...", — но больше таких взрывов не было. Как только вокруг перестало свистеть и вздрагивать от взрывов, майор велел продолжать огонь. Впрочем, он и не прекращался. Шестнадцать дотов и дзотов увлеченно палили из пушек и пулеметов. Видно, находили достойные цели на том берегу. А вот Ширков, внимательно осматривая окрестности в бинокль, таких целей не видел. Кто-то умный из немецких офицеров, поняв, что в силу целого ряда причин атаки в ближайшее время уже не получится, скомандовал отступление. Пехота, резво шевеля булками, отползала подальше от крепости. Впереди, в Тересполе и в его округе взрывались снаряды и мины. Начинались пожары.

Майор отдал приказ прекратить бестолковый огонь из пушек и пулеметов. Открывать огонь исключительно для подавления огневых точек противника. По отползающей живой силе противника огонь ведут исключительно стрелки и снайпера.

Что-то опять жутко завыло над головой. Все, задрав головы, наблюдали за вторым полетом десятков огненных бутонов в сторону противника. Первый, многие бойцы и сам майор не видел, пережидая короткий, но мощный артобстрел своих позиций на дне окопа. Реактивные снаряды выли, за ними оставалась полоса густого дыма. Взрывы снова накрыли, как сам Тересполь, так и вокзал, и поля на юго-запад от города.

После этого бой стал затихать, перестали стрелять минометы за спиной, пулеметные очереди стали редкими и отрывистыми, лишь сухо щелкали выстрелы винтовок и карабинов в передней траншее. Вышел на связь генерал, запросил обстановку.

После доклада, Ширков отдал приказ пришлым минометчикам убирать минометы и уходить на новую позицию, отвел в казематы первую половину стрелков и поставил на их место вторую. Чтоб тоже услышали свист пуль, поймали врага в прицел и попробовали по нему попасть.

Загудело на западе. На восток летели десятки самолетов с крестами на крыльях. По выпущенными в полете шасси, майор опознал Юнкерсы. Над ними выписывали змейки хищные профили истребителей сопровождения, пытающиеся не оторваться от своих тихоходных подопечных. Майор на всякий случай объявил воздушную тревогу и загнал всех в блиндажи, а командиров в доты и дзоты. На часах, которые он достал из кармана, стрелки показывали 5.35.

— Смотрите, товарищ майор! — взволновано воскликнул связист и указал рукой на восток. Они как раз направились по траншее к доту.

С востока, прижимаясь к земле, навстречу летели десятки советских истребителей. Еще одна группа истребителей шла значительно выше и уже начала пикировать на мессеры, сопровождавшие бомбардировщиков. Прямо над головами немецких войск и защитников города закрутилась карусель грандиозного воздушного боя, в котором с каждой стороны принимало участие никак не меньше полусотни самолетов. Слабозащищенные бомберы "Юнкерс-87", даже не пытались вступить в бой. Сбрасывая бомбы куда попало, они круто разворачивались на обратный курс, предоставив право истребителям сопровождения воевать с напавшими советскими самолетами. Но маленькие, верткие машины, с красными звездами на крыльях, не отставали от неуклюжих "лапотников", удирающих со снижением и пытающихся подставить их под прицел заднего стрелка. Бой быстро смещался на запад, а вскоре и вовсе исчез за горизонтом, оставляя за спиной дымящиеся следы из десятков подбитых или упавших на землю самолетов, куполов парашютов успевших выпрыгнуть летчиков.

Бойцы радостно кричали, — "Ура!", и палили в небо, приветствуя очевидную победу сталинских соколов, хотя среди упавших с неба обломков, было немало отмеченных не тевтонским крестом, а пятиконечной звездой. Майор быстро навел порядок, напомнив, что на земле перед валами еще остались более важные цели.

"Интересно, сколько немцам понадобится времени, чтоб подтянуть артиллерию и начать вторую атаку? Не меньше часа, а то и двух...", — Василий рассуждал, как советский пехотинец, прикидывая время необходимое для перегруппировки пехоты, подвоза боеприпасов минометам и артиллерии на новые позиции. Не учел он немецкой исполнительности, оперативности и стремления выполнить полученный приказ всеми доступными средствами.

На валах продолжалась вялая перестрелка, бой не требовал никакого участия со стороны комбата. Но только он присел и закурил папиросу, как к нему обратился связист:

— Капитан Проскурин на проводе.

— Слушаю, капитан.

— Товарищ майор, наблюдаю танки! Выезжают из Тересполя в нашу сторону!

— Понял! Взводу ПТР занять позиции в первой траншее. Танки подпустить на триста метров. Орудиям дотов открывать огонь только по моей команде. Стрелкам ПТР открыть огонь сразу после орудий.

"Куда они прутся? Или не поняли что у меня орудия в дотах, или до сих пор за барана держат?" — думал майор с недоумением глядя на приближающиеся машины лавирующие по полю и бегущую рядом пехоту. На часах стрелки показывали 6.03.

"Девять машин... танковая рота... мертвых объезжают... трудно вам будет до нас добраться. Что же они задумали? Танки выведут на прямую наводку, будут давить доты и дзоты, но этого мало... значит, собрали 81-мм минометы, артиллерию, все, что были под рукой. А их можно набрать немало... установили, но уже не в поле перед нами, а подальше... скажем за насыпью железной дороги, мины можно прямо с вагона подавать... начнут вместе давить, пехота лодки подберет и на штурм..."

— Слушай мою команду! Стрелки и пулеметчики в блиндажи! Минометчики с минометами в казематы! Стрелкам ПТР занять позиции в дотах и дзотах. Шесть слева от Варшавского проезда, трое справа!

— Давайте-ка ребятки и мы в дот, неспокойно мне как-то, — приказал он связистам и поспешил знакомым маршрутом.

Доты и дзоты вала строились в системе косоприцельного огня по отношению к основному направлению вала, с севера на юг. Поэтому, их амбразуры смотрели либо в юго-западном, либо в северо-западном направлении, так, чтоб пространство перед валом простреливалось перекрестным фланговым огнем из разных направлений. Поскольку пять люнетов Тереспольского вала, пусть потерявшие с годами остроту углов, придавали валу пилообразную форму (очень тупой пилы), это накладывало некие условия на взаимное расположение огневых точек. Дзоты строились, как правило, с одной амбразурой, а дотам, как более монументальным сооружениям, было положено смотреть во все стороны и быть готовыми к круговой обороне. Чтоб амбразуры дота не имели больших мертвых зон, их должны были строить лишь в вершине люнета (на острие зуба пилы) повторяя своей конструкцией его форму. Соответственно, на фасах люнета, располагались одноамбразурные дзоты.

В одну из задних амбразур дота, обращенную в сторону цитадели и нырнул Ширков, а за ним и связисты с катушкой, телефоном и рацией.

Майор угадал правильно, и то, что танки сконцентрируются слева от Варшавского проезда, двигаясь к южной половине валов, и про будущий обстрел. Но снова недооценил качество управления и скорость выполнения приказов в немецкой армии. После короткой пристрелки, как только танки оказались на дистанции в пятьсот метров, на укрепления кроме шквала мин полетели и снаряды весьма приличного калибра.

"Шутки закончились... никто тебя, Вася, за дурака больше не держит, а жаль... таким калибром они тут не только транспарант, все разнесут. Успели, сволочи, и недобитков на новые позиции поставить и снаряды подвезти... за пятьдесят минут... охренеть можно..."

— Швабру давай, — услышал майор. Так в доте называли доску закрепленную поперек длинной ручки, по своей форме напоминающую огромную швабру. Ею отодвигали и сбрасывали в сторону землю, залетающую от взрывов в амбразуру. Амбразуры располагались низко над землей, земли влетало много, зато осколков мало.

Майор выжидал недолго, как только башни танков пришли в движение, поворачивая пушки в сторону молчащих амбразур, он отдал команду открыть огонь, и тут же заткнув уши ватными затычками, которыми их снабдил расчет пушки.

"То ли успели получить план укреплений вала, то ли брошенные пушки, стоящие возле второго канала, подсказали направление на амбразуры. Далековато... но молчать дальше уже было бы опасно", — в голове метались мысли, а сам комбат метался между амбразурами, пытаясь ухватить общую картину боя. (Перед Тереспольским валом было два канала, по ближнему к валу проходила граница, а второй, тоже шириной метров двадцать, находился в ста метрах западнее, и был в 1941 г. на немецкой территории).

Бой складывался двояко. Ближе к центру вала, борьба стали с бетоном, деревом и землей, закончилась победой последних, и пять стальных монстров неподвижно застыли памятниками этой победы. Пехота под огнем нескольких станковых пулеметов уходила влево, в мертвую зону, к южной оконечности валов. А вот на самом южном фланге обстановка была другой...

Как раз расчистили левую амбразуру, в очередной раз заваленную землей от близкого разрыва крупного калибра. На этот раз возились долго, видно перед амбразурой образовалась немаленькая горка земли, которую пришлось расталкивать. Майору открылась следующая картина:

Два танка замерли, а два увлеченно палили по валу и, похоже, никто им не отвечал. Самое скверное, что они стояли в мертвой зоне для огня пушек, а приказать перебросить во время артобстрела туда дополнительных стрелков ПТР, из других точек, означало потерять их по дороге.

"Вот что значит остаться без резервов... ведь ничего не стоило иметь два взвода ПТР под рукой... русский мужик задним умом силен... после артобстрела немцы сразу рванут в атаку, танки будут давить пулеметчиков своим огнем... их нужно уничтожить любой ценой...", — пулеметчик дота пытался снова открыть огонь из "Максима" по подтягивающейся к танкам пехоте, но комбат решил иначе.

— Пулемет в сторону, быстро! Переставить пушку на левую амбразуру!

— Сами не справимся, товарищ майор...

— Так мы вам поможем! Передать ротным, как только прекратится артобстрел, всех стрелков ПТР, а снизу — три отделения автоматчиков отправить на левый фланг! Навались!

В этом доте на вооружении стояла противотанковая 45-мм пушка, и возле каждой амбразуры были забетонированы в пол необходимые упоры для установки ее на новом месте. Вариант 45-мм пушки для дота, мало чем отличался от полевой. Стояла не на колесах, а на более высоких упорах треугольной формы, щиток имела маленький, но толстый (броня — 12 мм), опора лафета была намного короче и мощнее. Весила пушка 650 килограмм и семь человек находившихся в доте вместе с майором, сняли, и перетащили ее на новое место.

Артобстрел прекратился, как обрезало. Еще секунду назад вокруг все выло, рвалось, и вдруг, тишина... Справа доносились редкие пулеметные очереди, а с лева — тихо, даже танки молчат, экономят боезакладку. Только видно, как офицеры поднимают солдат с земли, и те, с лодками в руках, несутся ко второму каналу.

— Автоматчиков на вал! Пулеметчиков на левый фланг! Давайте ребятки! Давайте! Не подпалим танки, тяжко придется! — торопил он заражающих и наводчика.

Танки стояли на месте, безнаказанно расстреливая пулеметчиков, которые после окончания артобстрела пытались помешать продвижению пехоты. До них было метров пятьсот. Наводчик расстрелял их, как щиты на полигоне, два выстрела — два попадания.

"Не было счастья, так несчастье помогло... не засыпь нам амбразуру землей, с которой мы столько возились, прилетело бы и нашему "максимке", а если бы хорошо попали, то и нам с ним...", — думал полуоглохший от выстрелов пушки Василий Ширков, наблюдая, как переменчива фортуна на поле боя.

Еще несколько секунд назад казалось, что уже ничего не остановит наступательный порыв немецких пехотинцев. Два танка и пулеметы пехоты полностью подавили сопротивление в траншеях на этом участке вала. Им оставался последний рывок к вершине. Самые быстрые уже успели, с надувными лодками в руках, пробежать больше половины стометрового отрезка суши перед последней преградой. Но массированный огонь из автоматов, бьющих практически в упор (до ближайших противников оставалось не больше семидесяти метров), неожиданно проснувшаяся пушка, лупящая попеременно осколочными и картечью по огневым точкам врага, все усиливающийся огонь ручных пулеметов, буквально за десять секунд опрокинули ситуацию. Понаблюдав за происходящим еще минуту, майор решил вмешаться:

— Автоматчикам прекратить огонь и занять блиндажи! Пулеметы подавляют огневые точки, стрелки ведут огонь по живой силе! Если начнется повторный артобстрел, — всем в блиндажи! Штабу связаться со штабом полка. Срочно требуется подкрепление. Взвод ПТР и взвод станковых пулеметов. Ротным доложить обстановку на своих участках!

"Стрелять начнут обязательно... или для того чтоб дать пехоте спокойно отойти, или чтоб снова попытаться атаковать, хотя... вряд ли, пулеметы и взводные минометы мы им хорошо проредили, лодкам тоже хана... значит, этих оттянут и свежих пришлют... "

Не успел он додумать эту мысль до конца, как снова засвистели мины. Артиллерия молчала.

"Отступают... скоро будет передышка... надолго ли? Надо будет обратиться к полковнику, чтоб минометчики соседей срочно пристреляли ориентиры перед моим валом, а мои соответственно перед их. Нас тут душат, а помочь некому..." — майор курил папиросу, присев возле стенки дота, а в его голове мелькали мысли, как улучшить оборону своего участка. Пушка молчала, а на свист и разрывы 81-мм мин за стеной он уже не обращал внимания. В сравнении с последним артналетом это звучало, как убаюкивающий шум осеннего дождя после рева тропической бури.

Внезапно его поразила простая мысль. Все что происходило на его левом фланге, прекрасно наблюдалось с западных валов Ровенского укрепления.

"Как же так... нас бьют, а они хреном груши околачивают. И никому в голову не придет соседей огоньком поддержать... да за это к стенке ставить надо!"

— Свяжи меня с майором Коротуном.

— Товарищ майор, нет связи с коммутатором цитадели, видно провод перебит.

— Мля, так по рации свяжи, доложи о повреждении, пусть пошлют людей разрыв ликвидировать. После артналета. Делай что-то, а не смотри на меня, мля, как теленок первогодка. Со штабом свяжи.

— Штаб на связи.

— Начать эвакуацию раненых в цитадель!

— Так стреляют еще, товарищ майор...

— Так, по одной мине пускать, они будут постоянно. Называется — тревожащий огонь. А раненые ждать не могут. Выполняйте приказ. Ротным — всех, кто был на валах отправить отдыхать в казематы, остальных разбить на бригады, лопаты в руки, восстанавливать дзоты и окопы на южной половине валов. Доложить о потерях в личном составе.

— Товарищ майор, майор Коротун еще утром ранен в ногу, отправлен в цитадель, на связи его заместитель, капитан Рыбак.

"А сейчас у нас что, уже вечер? 6.32 на часах. Хотя, да... один час войны ... он и за день, и за год, и за всю жизнь длинней стать может ..."

— Отбой связи. Свяжись с командиром медроты полка.

— Капитан Ефимович на связи.

— Здравствуй, майор Ширков. Готовьтесь, моих уже несут к вам. Работы будет много. Личная просьба. Свяжи меня с майором Коротуном. Как он там?

— Осколок удален, рвется обратно, еле держим.

— А ты не держи. Без него там мышей не ловят.

— А что случилось?

— Извини, времени нет. Вечером спирта нальешь, все расскажу... даже того, чего не было. Где там майор?

— Как раз к его кровати подходим, уже наушники с рук вырывает...

— Майор Коротун на связи.

— Привет Паша, тут такое дело... прижали меня давеча на левом фланге, крепко прижали... аккурат напротив твоих западных валов. И два танка, что мне печень выели, и пехота, все как на ладони... но ни одного выстрела, Паша, с твоих позиций. Не хочу я, твоих командиров перед Батей позорить. Во-первых, точно знаю, виновного он перед строем расстреляет, во-вторых, ладили мы с тобой не плохо, и дальше рядом воевать. Разберись сам. Кто-то из твоих отдал приказ не открывать огонь. Дай ему винтовку в руки, пусть рядовым повоюет.

— Извини, Василий, если все так было... не могу я его в живых оставить. Сам, суку, расстреляю, другим в назидание. И спасибо тебе...

— Не руби с плеча, Паша, разберись сперва. И прошу, не стреляй. Без того меня командиры недолюбливают... не надо, Паша, я все знаю, мне пох, что обо мне думают. Но крови не надо. Разжалуй и откомандируй ко мне, если видеть его не хочешь. Договорились? И возвращайся быстрей, без тебя войны не будет.

— Товарищ майор, вас полковник вызывает.

— Майор Ширков! Почему не докладываете обстановку?

— Ротные еще не доложились, товарищ полковник, нет данных о потерях и состоянии укреплений. На глаз, доты не повреждены, большинство дзотов южной половины валов уничтожены, если не все... о траншеях даже не говорю. Мы подбили девять танков, уничтожено до двух рот живой силы противника, а то и больше. Зарослей много на том берегу, трудно оценить. Раненых начали в цитадель эвакуировать. Пока немец молчит, пытаемся восстановить позиции.

— Молодец, майор! Такое у вас творилось... страшно смотреть было. Сам не верил, что живые на валу останутся... пушки, пулеметы нацелил, штурмовой отряд приготовил обратно укрепления отбивать. Такие дела... взвод ПТР и взвод станкачей к тебе отправили. Что еще?

— Минометчикам бы пристрелять ориентиры перед валами соседей. Раньше передо мной граница проходила, а теперь можно. А то передо мной пехота накапливается, мои носа высунуть не могут, а как минометы соседей сориентировать никто не знает.

— Сейчас приказ отдам, пока затишье, пусть ориентиры пристреливают. Молодец майор, еще что придумал?

— У генерала минометы есть...

— Так ты огня запроси, майор, и тебе подмогнут, у них с утра все пристреляно! Ты же молчишь, в одиночку войну выиграть хочешь!

— Не до того мне, товарищ полковник. Пока на меня больше других давят, пусть генерал наблюдателя с рацией пришлет, мы ему место выделим, задачи ставить будем...

— Записал. Еще?

— Жара днем будет, трупов много, думаю, немцы захотят убрать. Что мне им отвечать?

— Думаешь ты много, майор! Когда захотят, мля, тогда и спросишь! Доложишь о потерях, решим вопрос с пополнением. Конец связи.

Минут через пятнадцать Ширков снова вышел на связь с полковником.

— Товарищ полковник! Докладываю потери: убитых — семьдесят восемь человек. Подготовлены и запакованы в конверт документы и жетоны семидесяти пяти человек. Отсутствуют документы и тела трех наблюдателей, находившихся в траншеях во время артналета. Двоих, видимо, накрыло близкими разрывами, пока что откопали только одну ногу оторванную. Продолжаем поиски. Третий, лежит убитый перед валами. Предполагаю, в результате контузии, потерял голову и бросился в атаку на противника. Как стемнеет, пошлю ребят за трофеями, и его привезем обратно.

— А может он, потерял голову, и в плен побежал сдаваться?

— Никак нет, товарищ полковник! Бросился в атаку на врага с оружием в руках. Погиб смертью храбрых. Я уже документы подписал.

— С оружием в руках ров переплыл... ну, ну. Смотри, майор, не ошибись. Особисты будут копать. Продолжай.

— Раненых — сто тридцать два человека. Сто девять — доставлены в цитадель, двадцать три легкораненых — остались.

— Отправляю к тебе роту, из резерва. Принимай пополнение и вводи в курс дела. Транспарант у тебя сорвало. Мне отсюда все видно. Распорядись.

— Слушаюсь, товарищ полковник!

Вскоре высоко над валами вновь подняли транспорант. На белом фоне с красным ободком по краю, кроваво-красными буквами красовалась надпись:

"Deutscher Soldat! Gehe nicht nach Russland. Dort wohnt dein Tod. Olga"

А бойцы и командиры батальона вновь начали спорить, кто эта таинственная Ольга, от имени которой генерал адресовал врагам сие послание.

* * *

Командующий 45-й пехотной дивизией и всей операцией по взятию Бреста, генерал-лейтенант Франц Шлипер, раздраженно выбросил в сторону половинки разломанного в руках карандаша. Его часы показывали лишь 4 часа 35 минут по берлинскому времени, а кругом уже было светло, как днем. Он только что наблюдал, как проходила атака большевистских укреплений. Эту атаку он лично организовал после наглого, вероломного, ничем не спровоцированного артиллерийского обстрела немецких войск, не сделавших ни единого выстрела в сторону советской границы!

А ведь еще полтора часа назад генерал-лейтенант и штаб были уверены, — ничто не может помешать реализации блестящего плана захвата Брестской крепости, который они с любовью и немецкой педантичностью готовили на протяжении последней недели.

Общий план овладения Брестским опорным пунктом заключался в следующем: 31-я пехотная дивизия переправлялась севернее Бреста. Два полка, усиленные батареей 150-мм гаубиц и танковым батальоном, двигаются в направлении укреплений села Мотыкалы. После артподготовки, штурмом захватывают данный опорный пункт. Третий полк, усиленный батареей 150-мм гаубиц и танковым батальоном, движется в сторону северного предместья Бреста, по дороге овладевает двумя северными фортами.

34-я пехотная дивизия переправляется южнее Бреста, и при поддержке танкового полка атакует южное предместье и южный форт.

45-я дивизия атакует и овладевает Брестской крепостью, а затем продолжает атаку на город со стороны Северного острова (Кобринское укрепление).

Идея атаки Брестской крепости пренадлежала генерал-лейтенанту Шлиперу, в прошлом артиллеристу, четыре года командовавшему артиллерийским полком. Она заключалась в коротком, но очень интенсивном артналете (три, максимум, пять минут) артиллерией крупного калибра по атакуемым позициям, после чего огонь переносится на полторы-две сотни метров дальше, а в этот момент, обстрелянные позиции моментально атакует пехота, уничтожая оглогшего и не пришедшего в себя врага. Через три минуты ситуация повторяется: перенос огня, мгновенный рывок превосходящих сил, овладение новым рубежом.

Расчет строился в первую очередь на подавление психики обороняющихся, потерю управления войсками из-за чувства паники, растерянности, частичной глухоты вызванной близкими разрывами снарядов. Именно поэтому, основная огневая нагрузка ложилась на реактивные мины большого калибра. Великолепное фугасное действие этих мин, намного превышающее действие снарядов аналогичного калибра, жуткий вой в полете, это было именно то, что надо.

Именно поэтому войска были выдвинуты на исходные позиции в двухстах-трехстах мертах от атакуемых укреплений. В лодки, на западном берегу Буга, уже были заблаговременно погружены 37-мм орудия, чтоб не возиться во время артналета. Все было рассчитано по секундам, три-четыре минуты на преодоление водного рубежа, выход на дистанцию 150-200 метров до обстреливаемых позиций, перенос огня и моментальный рывок. В течение минуты позиции должны быть заняты, еще две-три минуты на уничтожение отдельных очагов сопротивления, и следующий рывок на новые рубежи.

Штаб просчитывал возможные шаги обороняющейся стороны, но любой сценарий при том соотношении сил и средств, которыми располагали защитники (разведка собрала достаточно достоверную информацию о количестве личного состава обороняющего город, и его вооружении) неизменно завершался победой атакующих. Арифметика наука жестокая, если вес твоего залпа в семь раз превышает огневые возможности противника, а соотношения живой силы превышает три к одному, то надеяться ему не на что. Но никому из его офицеров даже в голову не могло прийти, что противник посмеет первым открыть огонь. И что огневая мощь противника будет намного больше разведанных данных. Это было немыслимо.

"Мы слишком привыкли к легким победам, мы перестали обращать внимание на противника, считая его недостойным нашего внимания. Теперь мы пожинаем плоды своего высокомерия..."

Нельзя сказать, что генерал не обращал внимания на непонятные факты. Он требовал у разведки выяснить, что везли составы, которые в субботу вечером прибыли в южный пригород Бреста и там выгружались. Но дома и деревья пригорода надежно заслоняли происходящее. Агентурных данных не было уже неделю, после того, как из Бреста и пригородов было выселено все цивильное население. Еще один подозрительный состав очень медленно курсировал в субботу вечером за Северным островом, то, давая задний ход, то, снова двигаясь вперед. Не смогла разведка засечь и наличие в составах, прибывших в последний вечер, значительного количества орудий и боеприпасов. Все это происходило слишком далеко от границы.

Но самой большой неожиданностью, до сих пор не укладывающейся в сознании генерал-лейтенанта, была ничем не спровоцированная артиллерийская атака русских. Ведь фактически, русский генерал развязал войну! Наплевал на приказ Сталина! Шлипер знал текст этого приказа, накануне ему принесли его из разведчасти, уже переведенным на немецкий язык. В нем было четкое указание, не реагировать на провокации и открывать огонь после пересечения немецкими войсками государственной границы СССР. Следуя букве этого приказа, генерал даже не имел права отвечать на артобстрел с немецкой стороны, не говоря уже о том, чтоб сделать первый выстрел! По всем законам он был военным преступником!

Еще когда в 2-48, на русском аэродроме, расположенном всего в шести километрах от границы, сразу за северным пригородом Бреста, послышался звук моторов взлетающих машин, недоброе предчувствие поселилось в сердце Франца Шлипера. Взлетающие машины были хорошо видны на фоне посветлевшего неба, но когда наблюдатели доложили, что взлетели всего две эскадрильи, а половина базирующихся на аэродроме машин осталась, тревога немного отступила. Однако оставались вопросы, на которые не было ответов...

Согласно объявленной боевой тревоге, советские войска должны были занять боевые позиции, но наблюдатели докладывали, что траншеи на ближайшем валу пусты. Часовые ведут себя спокойно, с обычным русским разгильдяйством, к которому наблюдатели никак не могли привыкнуть. Они постоянно делились увиденными эпизодами из жизни Красной армии с другими офицерами. Но это, вместо того, чтоб успокоить генерал-лейтенанта, тревожило его еще больше. И как оказалось, недаром.

Русские сумели удивить. Несмотря на все принятые меры, они знали и основные места расположения огневых средств, и время начала артподготовки. Наплевав на все цивилизованные правила ведения войны, по которым, тот, кто объявляет войну, имеет право на первый выстрел, они ударили внезапно, подло и, к сожалению, очень болезненно, сумев скрытно подвести большое количество артиллерии, минометов и реактивных снарядов, о существовании которых, не говоря о ТТХ, ничего известно не было.

"Наша разведка полностью проиграла... но с каким азиатским коварством они разыгрывали перед нами спектакль... этот их генерал Тодорский, он задумал это давно. Наплевать на приказ самого Сталина и открыть огонь по немецкой территории! Этого даже французы себе не позволяли, хотя имели полное право! Но кому это интересно... Гудариан, когда я ему в 3.05 сообщил, что русские первыми начали войну, обрушив на нас тысячи мин и снарядов, холодно поблагодарил за информацию и потребовал сделать все возможное для скорейшего выхода танков и механизированных частей на шоссе Брест-Кобрин-Минск".

— Нам жизненно важно овладеть этой транспортной артерией, Фриц. Я надеюсь на вас, — вспомнились ему слова и тон, каким они были произнесены.

В кратчайшие сроки было восстановлено управление наиболее пострадавшей 45-й дивизией, три батальона которой, были выдвинуты на позиции атаки непосредственно к берегу и понесли ощутимые потери (больше половины личного состава убитыми и ранеными). Собраны уцелевшие орудия и их расчеты, переведены на новое место и организована доставка боеприпасов. В атаке участвовало до двух батальонов личного состава, которых удалось обеспечить плавсредствами, и девять танков, перед которыми была поставлена задача огнем с прямой наводки уничтожать огневые точки русских, пережившие артобстрел.

Воздушная дуэль над головой, закончившаяся на глазах его изумленных солдат полной победой противника, не прибавила генералу настроения. А вывешенный русскими транспарант, красующийся над валами, не ругался, и не запугивал. Неизвестная Ольга по-доброму предупреждала, как предупреждают детей или внуков, мол, не ходите детки в лес, волк там живет. Съест.

Не понравилось Фрицу Шлиперу прочитанное. Не понравилось фатальной неизбежностью, можно сказать, обреченностью, которой дышала написанная строка. Женщина, написавшая это послание, не верила, что ее предупреждению внемлют. Ее не радовала чужая смерть, наоборот, она уже сожалела, что так случится... и казалось что солдаты, чьи многочисленные трупы покрывали берега, умерли не от пуль и осколков, а потому, что пересекли невидимую черту, подошли слишком близко к кроваво-красному тексту транспаранта...

Все это, в очередной раз заставило генерал-лейтенанта задуматься о явной недооценке соперника, еще тщательней готовить предстоящую атаку и обязательно уничтожить транспарант. Нельзя допустить, чтоб солдаты прочитали написанное. В их сердцах, вместо уверенности в победе, вере в фюрера и своих командиров, может поселиться червь сомнения и неуверенности, а это первый шаг к поражению...

Атака почти удалась. Ураганный артиллерийский огонь в совокупности с огнем танковых пушек и пулеметов, казалось, уничтожил все живое на южных валах Западного острова (название Тереспольского укрепления в немецкой картографии). Пехота ринулась в атаку, и когда до цели оставалось пробежать метров пятьдесят, преодолеть последний ров и утвердиться на вершине, неожиданно ожившая пушка одного из дотов уничтожила танки, а взвод автоматчиков, вынырнувших, как черт из табакерки, плотным огнем опрокинул атакующих на землю. Пушечный и пулеметный огонь с вершины вала быстро подавили все огневые точки нападавших, пытавшихся принудить автоматчиков к молчанию, и генерал-лейтенанту стала очевидна бессмысленность продолжения атаки. Скрипя зубами, он скомандовал отступление и вызвал повторный минометный обстрел с целью дать пехоте отойти без потерь.

Но в целом, Шлипер посчитал, что направление и тактика последней атаки были выбраны правильно. 31-я и 34-я дивизии уже навела понтонные мосты, соответственно, севернее и южнее Бреста и войска скоро начнут накапливаться у северного и южного пригородов города. А он будет готовить новую атаку. И когда город зажмут со всех сторон, вот тогда будет еще один штурм, в котором будут учтены все ошибки. А пока нужно организовать подвоз боеприпасов, найти новые плавсредства взамен потерянных и уничтоженных в ходе атаки, решить массу других вопросов предшествующих наступлению.

И договориться с русскими о захоронении мертвых. Слишком много их лежит перед Западным островом, и возле берегов Буга. Это оказывает деморализующее действие на солдат, и на молодых, и на ветеранов. А танкистам, каково им выезжать на позиции по трупам своих камрадов?

"За все шесть недель французской кампании дивизия понесла меньшие потери, чем за первые часы этой войны...", — Шлипер думал, о том, что многим, и ему в том числе, начало этой кампании виделось совсем другим.

Подтверждая его мысли, над головами солдат уже с востока на запад летели десятки бомбардировщиков с красными звездами на крыльях, не обращая внимания на суету, которую вызвало их появление. Значительно выше бомбардировщиков мелькали стремительные силуэты истребителей сопровождения. И нигде не было видно истребителей с крестами на крыльях, которые дали бы им отпор...

* * *

В двадцати километрах на северо-запад от Бреста, севернее польского села Богукалы, передовые части 17-й и 18-й танковых дивизий 2-й танковой группы войск под командованием генерал-полковника Хайнца Гудериана, после непродолжительного боестолкновения с пограничниками, переправились на восточный берег Буга. Саперы уже закончили монтаж понтонной переправы. Взвод разведки сводного батальона передового охранения, переправившись, уже разослал в различных направлениях разъезды кавалеристов 1-й кавалерийской дивизии и отделения мотоциклистов в сопровождении бронетранспортеров с пехотой. Им была поставлена задача: захватить мост через речку Лесная и найти пути обхода с севера готового к обороне опорного пункта созданного в селе Мотыкалы. С дальнейшим выходом дивизий на шоссе Брест-Мотыкалы-Видомля-Каменец, в последующем, обойдя поселок Видомля с юга, на шоссе Видомля-Пружаны-Слоним. После захвата 31-й дивизией поселка Мотыкалы, часть подразделений 17-й дивизии должны были выйти на шоссе Брест-Кобрин-Минск, обойдя Брест с севера.

Генерал-полковник не собирался ввязываться в городские бои и штурмовать танками доты и дзоты, выстроенные русскими на окраинах ряда населенных пунктов. Это задача идущих сзади пехотных частей. Он понимал, что обход укрепленного города, в составе подразделений которого присутствуют артиллерийские и танковые части, это задача не простая. Но другого решения не было.

Ему было понятно, что артиллерия опорных пунктов бьет на дальность до двенадцати километров. Движение по бездорожью, по дуге такого радиуса было совершенно неприемлемым, но генерал-полковник считал, что, имея несравнимо более мощную артиллерию и поддержку авиации, он легко выиграет артиллерийскую дуэль, даже если артиллерия противника будет спрятана в бетонные капониры. Это даст возможность обойти укрепленный пункт на расстоянии трех-четырех километров от русских позиций и продолжать безостановочное движение вглубь территории противника.

Гудериан видел задачу танковых дивизий в том, чтоб, осуществив прорыв на стратегическую глубину с нерастраченным запасом боеприпасов, иметь возможность несколько суток подряд, не заботясь о снабжении, вести интенсивные бои с окруженным противником. Для этого его дивизии должны двигаться как вода, просачиваясь в местах минимального сопротивления и оставляя в стороне укрепленные пункты.

Генерал-полковник был одним из немногих высших офицеров вермахта, который считал, что начатая кампания является ошибкой, поскольку Советский Союз не представлял для Германии никакой угрозы. А уверенность Гитлера и высшего командования в том, что войну с Россией можно закончить за восемь-десять недель, считал чересчур оптимистичными, исходящими из представлений об идеальном течении военной кампании, согласно составленным планам, чего в реальной жизни не бывает.

В отличие от многих других офицеров он внимательно изучал не только всю доступную информацию о РККА, ее вооружении, организации, тактических и стратегических концепциях, на которых строится ее оборонительная доктрина, но и внимательно перечитал исторические материалы о походах Карла и Наполеона. Все прочитанное не добавило оптимизма генерал-полковнику, но он приложил все силы, чтоб лучшим образом подготовить вверенные ему подразделения к будущим трудностям и неожиданностям. А то, что эти неожиданности будут, в этом генерал-полковник Хайнц Гудериан не сомневался.

И действительно, в этот роковой день неожиданности начались с самого утра. В 2.30 по берлинскому времени он прибыл в штаб группы, расположившийся недалеко от польского села Богукалы на западном берегу Буга. Дав указания своим офицерам, он только собрался подняться на смотровую вышку, как со стороны Бреста раздалась отчетливо слышная артиллерийская канонада. Часы показывали 3.05, и до обусловленного командованием термина оставалось еще десять минут. Генерал-полковник приказал срочно связаться с генерал-лейтенантом Шлипером, но тот уже сам вышел на связь.

Хитрость русского генерала, проигнорировавшего приказ самого Сталина, одним неожиданным ходом разрушившего тщательно подготовленный план, завизированный, в том числе, и им самим, неприятно поразила Гудериана. Ведь даже ему, неоднократно плевавшему на дурацкие приказы своего начальства, не пришла в голову мысль, что противник посмеет нарушить приказ своего главнокомандующего. Он, как и все, воспринимал право своих войск на первый выстрел, как некую священную корову, к которой никто не смеет коснуться.

Естественно, он не стал ждать 3.15-ти, а велел немедленно начать штурм восточного берега, но настроение было испорчено с самого утра. Прошло ровно полчаса после первой неожиданности, как за ней последовала вторая. Все они стали зрителями грандиозного воздушного боя, начавшегося в стороне Бреста и быстро сместившегося на запад мимо их позиций, вследствие разгрома и бегства немецких самолетов.

Увидев первые самолеты русских, Гудериан сразу же связался с генералом Фибигом, командующим отдельной авиагруппой бомбардировщиков ближнего действия, входящей в состав 2-й танковой группы. По плану, в 3.40, его самолеты должны были оказать поддержку штурмующим крепость и нанести бомбовые удары по целеуказаниям с земли. Естественно, генерал-полковника интересовало присутствие самолетов его группы в разгромленном немецком ордере.

Он успел вовремя. Его самолеты, четыре тройки "Юнкерсов", без прикрытия истребителей, были еще в тридцати километрах от Бреста и их вовремя развернули обратно. Генералу Фибигу было поручено связаться со штабом 3-й эскадры бомбардировщиков, чьи самолеты второй волной летели наносить удары по русским аэродромам, и доложить обстановку. Лишь после этого Гудериан собирался принимать решение о бомбовых ударах.

Генерал-полковник никогда не интересовался тактикой и стратегией воздушной войны, но здравый смысл громко подсказывал — просто так истребители полусотнями не летают. Нужна стопроцентная информация. А генералу было известно только одно устройство способное заранее предупредить о летящих самолетах, их количестве и направлении движения. Именно благодаря этому устройству английские летчики, проигрывающие в Африке четыре из пяти боев в воздухе, над своим островом, благодаря своевременной информации, всегда имели как количественное, так и тактическое преимущество, заранее занимая нужную высоту и направление атаки. Именно это и увидел Гудериан сегодня в небе, пусть и далеко от Британских островов, но совпадений было слишком много. А в случайные совпадения генерал-полковник не верил уже давно.

Чего не знал и не мог знать генерал-полковник Хайнц Гудериан, так это того, что навстречу пятидесяти четырем бомбардировщикам и двадцати истребителям сопровождения противника, с аэродрома Жабинки вылетели все шестьдесят четыре готовых к бою истребителя. На аэродроме осталось заправляться, пополнять боезапас и готовиться ко второму вылету только двенадцать машин вернувшихся после своего первого воздушного боя.

Что вернутся с этого боя на свои аэродромы десять истребителей и шестнадцать немецких бомбардировщиков, а двадцать семь машин с красными звездами на крыльях, приземлятся в Жабинке. Что разойдутся противники лишь тогда, когда и у тех, и у других закончатся боеприпасы, а топлива останется ровно чтоб дотянуть обратно.

Что в конце боя, первый воздушный таран на этой войне совершит лейтенант Приходько, подрезав винтом своего И-16-го хвост "Юнкерсу", когда закончатся у него пули и снаряды. Повредив винт и мотор своей машины этим маневром, будет вынужден садиться на вражеской территории. Его ведомый, сержант Коробейников, посадит свою машину рядом, на тот же скошенный луг, и взлетит, усадив лейтенанта себе на плечи (в буквальном смысле этого слова). Так они и прилетят на аэродром, сержант и сидящий у него на шее лейтенант, согнувшийся в три погибели и вцепившийся перчатками в дуги и стекло переднего обтекателя.

Всего этого генерал-полковник Хайнц Гудериан не знал, и видеть не мог. Но когда в 4.40 по берлинскому времени, немного южнее от них, с востока на запад пролетело не меньше сотни советских бомбардировщиков, он подумал, что для полутора часов войны неожиданностей слишком много. Что многим, да и ему в том числе, начало этой кампании виделось совсем другим...

* * *

Полувзвод легкой пехоты, усиленный расчетом 60-мм миномета в составе двадцати шести человек (лейтенант, два сержанта, двадцать бойцов полувзвода, плюс сержант и два бойца минометного расчета) подготовили засаду в пшеничном поле возле проселочной дороги, в пяти километрах от границы и в восемнадцати километрах на северо-запад от Бреста. Засада готовилась на передние или боковые дозоры батальона передового охранения. Где будет паромная переправа танковых дивизий, гадать нужды не было. Туда еще в субботу днем начали завозить и сгружать все необходимые конструктивные элементы. Трудно было угадать по какой дороге пройдут основные силы батальона, но то, что будут прощупываться и все соседние дороги, проходящие севернее укрепленного пункта в селе Мотыкалы и ведущие на восток, было очевидно.

Второй полувзвод разместился в полутора километрах перед ними. Его задача была уничтожить выживших и отступающих обратно (если таковые будут), уничтожить или задержать появившуюся не вовремя подмогу и действовать дальше согласно полученным приказам.

Полувзвод давно уже стал основной действующей единицей подразделений легкой пехоты. Состоял из двадцати двух-двадцати трех бойцов, был оснащен легкой переносной рацией (до двадцати километров, только голосовой режим связи). Вооружение: два ручных пулемета Токарева-6,5мм, восемь СКС-6,5мм, девять-десять ППС-7,62мм, винтовка крупнокалиберная 12,7мм, снайперский СКС-6,5мм, винтовка для бездымной и малошумной стрельбы под патрон нагана.

Этого хватало, чтоб организовывать разнообразные засады, ведь по данным разведки, передний или боковой дозор механизированной колонны, как правило, состоял из восьми — десяти мотоциклистов в сопровождении бронетранспортера с отделением мотопехоты внутри. Также было известно, что 2-я танковая группа включала в себя, в том числе, и единственную немецкую кавалерийскую дивизию, поэтому, могли быть варианты конных дозоров, усиленных бронетранспортером и отделением мотопехоты.

Взвод вышел на запланированные позиции в 5.30 по московскому времени. К этому часу, два взвода их роты вместе с пограничниками уже дали первый бой на переправе, и сразу же отошли, чтоб не попасть под ураганный огонь артиллерии и минометов. Но наблюдатели остались. Их задача заключалась в том, чтоб своевременно сообщать обо всех передвижениях противника.

В 7.08 на связь вышел командир роты и сообщил, что немцы наладили переправу, и направили по разным направлениям несколько дозорных групп. Состав группы — до десяти кавалеристов и бронетранспортер с отделением мотопехоты. Одна из них движется в направлении полевой дороги, которую они оседлали. Противник, повредив несколько машин и бронетранспортеров, осознал, что все дороги заминированы, и начал двигаться прямо по полям, рядом с дорогой.

Минут через сорок, сержант Степанов, назначенный командиром второго полувзвода, сообщил, что они уже видят приближающуюся дозорную группу. Десять всадников и "Хономаг". Вскоре увидел противника и лейтенант. Приближался момент начала операции.

Трое всадников ехали метрах в стапятидесяти перед бронетранспортером, по двое в ста метрах слева и справа контролировали бока, и тройка всадников замыкали шествие, отстав от грохочущей машины метров на сто. Бронетранспортер выступал в качестве ядра дозорной группы, а всадники осуществляли переднее и боковое наблюдение.

Засада была задумана незамысловато. Когда дозор приблизится к контрольной точке, по бронетранспортеру начнет стрелять миномет, расположенный в километре от этого места, посреди пшеничного поля, в небольшом окопчике. По звуку и дымку от выстрела его расположение сразу определяется противником. Кроме этого, кто-то из бойцов возле миномета будет постреливать из карабина.

Дальнейший расчет строился на том, что противник не станет выгружаться из бронетранспортера под обстрелом. Наиболее вероятно, сразу повернет на миномет и пойдет на сближение, рассредоточиваясь по полю. Проехав метров двести-триста и выйдя из-под обстрела, противник спешится, оставит коней, высадит пехотинцев, и по всем правилам начнет наступать, пытаясь выяснить, сопровождает ли кто-то расчет миномета или они просто сумасшедшие русские. Если кавалеристы сразу уложат коней, тоже не страшно, лошади целее будут.

Именно поэтому, в двухстах метрах от контрольной точки, в пшеничном поле, рассредоточившись перпендикулярно воображаемой линии соединяющей контрольную точку и миномет, под маскхалатами лежали бойцы полувзвода.

Менее возможный вариант, при очень осторожном командире заключался в том, что после выстрелов миномета последует команда развернуться, отступить, запрашивая подмогу. В этом случае, бойцы начинали стрелять сразу, с двухсот метров, а второй полувзвод добивал тех, кому удалось отойти.

Но враг был уверен в своей силе и немецкий унтер-офицер, стоящий во весь рост в боевом отделении с биноклем в руках, сразу же отдал команду поворачивать на миномет и дать газу. Пулеметчик начал азартно поливать очередями что-то, ему одному заметное. С перелетом рванула мина. Миномет пальнул еще раз. Конники разделились во мнениях. Ближний боковой и передний дозоры сразу уложили коней, а правый боковой и арьергард пришпорили лошадей и послали их вдогонку бронетранспортеру.

Лейтенант Копытов слегка расслабился, противник выбрал самое очевидное решение, бронетранспортер двигался практически на Салимханова, коренастого татарина с крупнокалиберной винтовкой. Учитывая что бронебойный патрон 12,7 мм пробивал 15-ти миллиметровую броню "Хономага" с пятисот метров, а Ильяс будет стрелять с пятидесяти, сложностей у него быть не должно. Сам Андрей, лежащий справа от Салимханова, метрах в семи, был нацелен на пулеметчика, пытающегося выкосить зеленую пшеницу рядом с минометом. Боец, вооруженный ППС-ом, и один из пулеметов, должны были открыть огонь по пехотинцам, высовывающим свою голову над броней и заставить их спрятаться. Они прикрывали рывок двух бойцов с гранатами, которые должны были поставить точку, как в этом бою, так и в жизни всех находящихся в бронетранспортере.

Остальные семнадцать бойцов должны были снять с коней десятерых кавалеристов, по возможности сохранив скотину живой и невредимой, а затем действовать по команде своего командира отделения. То, что часть коней уложили в поле и кавалеристы двигались к миномету на своих двух, только упрощало поставленную задачу.

На весь взвод у Копытова было в наличии только полтора десятка вьючных коней, а местность, где должен был действовать взвод, была практически безлесной. Поля, села, хутора, там-сям небольшие березовые и хвойные лесочки. Лейтенант доказывал начальству, что без коней пропадет или будет вынужден уйти севернее, в лесистую местность. Начальство соглашалось, но коней не было. В некоторых подразделениях и по пять вьючных коней на взвод приходилось. Поэтому, Андрей пообещал навьючить по лошадиным нормам (до одного центнера груза в переметных сумках) каждого косорукого, ранившего или (не дай бог, подумать страшно) убившего безвинное животное.

"А как бы я поступил на месте немца?", — думал лейтенант, внимательно наблюдая за противником. Последние секунды самые тяжелые, а коннице, да и бронетранспортеру, чтоб преодолеть ста пятьдесят метров, отмерянных Копытовым, как последний рубеж, нужно было не меньше двадцати секунд.

"До финской, точно так же. А теперь, пожалуй, нет... сразу бы заподозрил неладное, и дал команду увеличить скорость, двигаясь в прежнем направлении. Пулеметчику приказал бы по полю пару очередей влепить... а потом к миномету пару человек в разведку..."

До унтер-офицера, стоящего в кузове, оставалось метров семьдесят, когда Копытов понял, — сейчас тот подаст команду выгружаться.

— Огонь, — закричал он, поймав в прицел пулеметчика и сразу за ним унтера, не дотянувшего, — "козлина рыжая", — метров двадцать-тридцать до условной черты и заставившего лейтенанта начать огонь раньше намеченного.

Лейтенант очень не любил, когда нарушают его планы, не выполняют команды и всегда за это наказывал.

"На короткой дистанции, новый карабин — это сила. Отдача мягкая, затвор не дергаешь, прицел не сбиваешь", — лейтенант высматривал, кого бы еще подстрелить, но кроме лошадей и замершего бронетранспортера ничего найти не мог.

Крупнокалиберная, стальная, бронебойно-зажигательная пуля Б-32, вместе с осколками бронированного стекла попала в лицо водителю "Ханомага" и, снеся ему полчерепа, полетела дальше, разыскивая следующую жертву в тесно набитом кузове. Нога водителя соскользнула с педали газа, а мощный низкооборотистый 4-х литровый мотор, не получая питания, резко притормозил движение машины, которая, наткнувшись на очередную кочку, и вовсе стала. Ильяс Салимханов, передернув затвор своей "пушечки", всадил следующую пулю в соседнее с водителем смотровое окошко. Он успел расстрелять все пять патронов из магазина, пуская их попеременно, то в водительское, то в командирское смотровое окошко на лобовой поверхности "Ханомага". Продольная стрельба в набитом солдатами бронированном кузове, рикошетами возвращающем пули внутрь, должна была быть крайне эффективна.

Пока гранатометчики ставили личные рекорды по бегу на семьдесят метров, немецкие солдаты успели открыть задние дверцы бронетранспортера и начали вываливаться наружу, но это им не очень помогло. Одна из гранат, брошенных чересчур сильно и под довольно острым углом, рикошетом от противоположного борта, через открытые задние дверцы выпала на землю, как раз на солдат, успевших выскочить и залечь. После прогремевших взрывов, гранатометчики подбежали к распахнутым задним дверкам и автоматным огнем добили всех шевелящихся, как на земле, так и в кузове.

Автор удачного броска потом с пеной у рта доказывал товарищам, что это была не счастливая случайность, а тонкий расчет. Успокоился он лишь после обещания лейтенанта подать представление о награждении обоих спринтеров.

Одну лошадь все-таки тяжело ранили, и пришлось добивать. Ее затащили в кузов "Ханомага", туда же забросили трупы и оружие убитых немцев. Хорошо, что один из сержантов умел водить грузовик. Его посадили за руль бронетранспортера. Еще двое бойцов погнали за ним трофейных лошадей. Они должны были загнать транспорт в ближайший лесок, там собрать трофеи: оружие, форму, боеприпасы, коня освежевать (не пропадать же добру), навьючить все на это добро на трофейных лошадей и двигаться на временную базу взвода.

Перед этим привести транспорт в полную негодность, но без огня и дыма. Лейтенант дал по этому поводу руководящие установки. При работающем двигателе, выстрелить из карабина в дно картера. Не поленился, сам залез под мотор и тыкнул сержанту пальцем, куда стрелять надо. Чтоб не перепутал. А дальше заниматься своими делами, трофеи паковать. Когда двигатель перестанет работать, а это произойдет быстро, можно допускать вандала с молотком громить мотор сверху.

Лейтенант Копытов с остальными бойцами остался. Только перебрался метров на двести ближе ко второму полувзводу. Как говорится, от добра, добра не ищут. Задумка с засадой в чистом поле оказалась удачной, для врага неожиданной. Да и сколько усилий вчера потрачено, чтоб закрепить свежесрезанные колосья еще зеленоватой пшеницы в специальные, многочисленные затяжки на маскхалате.

День длинный и только начался. Наверняка кто-то еще приедет. Он не знал, успел ли уничтоженный дозор что-то передать по рации, но искать будут в любом случае. Да и кони немецкие больно хороши. Ради таких коней и рискнуть можно. Вряд ли на розыск вышлют подразделение суммарной численностью больше взвода, а если и больше, никто же не заставляет на него сразу нападать. Пойдут по следу бронетранспортера, там разделиться придется, "Ханомаги" по лесу не ездят. Если пустят кавалеристов по следу, тут уже их в лесочке лейтенант Копытов и его взвод ждать будут. А чтоб взвод успел, сержант сейчас выписывает на трофейном транспорте изрядный крюк, вместо того, чтоб двигать в лесок по прямой. Сапер в его след как раз несколько мин закладывает. Вряд ли немцы новую колею тропить будут. Поедут по следу. А чего бояться?

"Финны, те похитрей немцев будут. В кошки-мышки играть сразу умели... получше нас... дорого поначалу за науку платить пришлось. По сравнению с финской, тут курорт, тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить... в поле, на солнышке, это тебе не в снегу, на морозе..."

Лейтенант уже доложил ротному о первой стычке без потерь, трофеях и своем решении. Ротный одобрил и обещал информировать о передвижениях противника, как только получит информацию от других подразделений.

А первый день войны только-только вступил в свои права, и было еще безумно долго до его окончания. В Москве и в Берлине, высшие руководители страны и военачальники с нетерпением ожидали первых сообщений, торопили штабы армий с подготовкой информации о первых часах и результатах боестолкновений на пространстве от Черного до Балтийского моря...

* * *