Поступал я подобным образом не по-недомыслию, а намеренно, так как размещать стрелецкий полк в новгородском Детинце было опасно. В случае нападения на Детинец 'Стрелецкий полк' оказывался в ловушке, из которой сложно вырваться, а за городом у меня имелась возможность хотябы сбежать. По этой причине я бывал в резиденции 'Степенного тысяцкого' лишь время от времени, предпочитая ночевать на 'Томилином подворье' или в расположении стрелецкого полка за городом.

Несмотря на все мои титанические усилия, отпущенное судьбой время, до визита Ивана III по мою душу, таяло со страшной силой, а набранные на службу стрельцы вместо боевой учебы занимались в основном строительством и хозяйственными работами. Новобранцы возводили своими силами казармы и хозяйственные постройки не от хорошей жизни, а потому что наступила зима и в чистом поле много не навоюешь.

К счастью стройка не отнимала у меня особо много времени, так как я осуществлял лишь авторский надзор за проектом, а рулили на стройке специалисты новгородского 'Плотницкого конца'. Печи в казармах тоже сооружали наемные мастера, ставившие 'Голландские печи' в моей усадьбе, а рекруты трудились в основном на подсобных работах и заготовке леса. Увы, но новомодные 'Голландские печи' влетели мне в копеечку, однако только идиот может доверить печное дело криворуким юнцам, так недолго и на смерть угореть.

Стены вокруг новых казарм я планировал поднимать в виде пятиконечного бастиона с равелинами, что было новшеством для 15 века. Укрепления такого типа не имеют мертвых зон, поэтому идущий на штурм крепости противник будет, постоянно находится под перекрестным огнем. Нынешние бойцы даже не подозревают, что такое кинжальный огонь с флангов, после которого выжившие в бойне неделю отстирывают портки от излишков вырвавшейся наружу храбрости.

Дорвавшись до власти, я нагородил в голове кучу наполеоновских планов, и замыслил соорудить в лесу практически 'Брестскую крепость', но суровая реальность быстро ощипала с моего грандиозного проекта павлиньи перья. Стройка велась в условиях постоянного цейтнота, поэтому вскоре пришлось похерить любые архитектурные изыски. Увы и ах, но если следовать первоначальному плану, то работы обещали затянуться на годы, а времени у нас было в обрез.

К счастью до меня быстро дошло, что затеянное мной грандиозное строительство очередная глупость. После осознания данного факта, я скрепя сердце приказал возводить крепость по типу американских фортов 'Дикого запада' не заморачиваясь строительством фундамента под стены. Решение было вынужденным, так как замерзший грунт превратился в камень, поэтому пришлось укладывать бревна прямо на расчищенную от снега землю. Такое решение в разы ускорило строительство, однако отрицательно сказалось на прочности крепостных стен. Увы, но по весне все, что мы здесь нагородили, наверняка поплывет и крепость просто развалится. Однако до этой весны еще нужно дожить, а там будет видно, что делать с крепостью.

Новгородские плотники, глядя на такое варварство, только качали головами и крутили пальцами у виска. На что 'Степенной тысяцкий' делал морду ящиком и уверенно отвечал на ехидные вопросы мастеров, что все так и было задумано. Нам необходимо кровь из носа достроить крепость, ну а если сумеем отбиться от дружины Ивана III, то потом перестроим все по уму.

* * *

Через день после разговора с посадником мне привезли допросные листы и три сотни гривен серебром. Видимо Ушкуйник проникся моими бедами и каким-то чудом сумел выбить дополнительное финансирование. Все равно даже после этого неожиданного финансового вливания денег хронически не хватало, однако мне удалось расплатиться по основным текущим долгам и пролонгировать кредит у мастеров 'Водской пятины'.

Завершив до полудня горящие дела, я приказал Сироте никого не пускать ко мне в кабинет и с головой погрузился в изучение следственных материалов. Уже к вечеру мне стала понятна общая схема заговора и его основные цели, а к утру у меня уже был готов общий план действий в сложившейся ситуации.

Если верить показаниям заговорщиков, то заговор произошел спонтанно по инициативе Марфы Борецкой и Иродиона Норова. Семьи Борецких и Норовых входят в число богатейших и влиятельных боярских родов Новгорода, но относятся к двум непримиримым противоборствующим партиям. Борецкие являлись креатурой Литвы, а Норовы отстаивали интересы Московского князя.

Такое тесное сотрудничество враждебных кланов в подготовке заговора выглядело весьма странно, видимо поэтому осведомители Ушкуйника его и проморгали. Катам (палачам) посадника удалось выяснить на допросах, что непримиримые враги вошли в союз по принуждению. Борецкие получили приказ из Литвы, а Норовы строгие инструкции из Москвы за подписью самого Ивана III, совместно подготовить свержение архиепископа Ионы. Ослушаться прямого приказа руководители заговора не могли, но сотрудничали с большой неохотой, что весьма отрицательно сказалось на результатах.

Абсолютное большинство новгородских купечества и бояр отстаивали независимость Новгорода, как от Литвы, так и от Москвы и относились к главам семей Борецких и Норовых с настороженностью. Руководители заговора прекрасно знали об этом факте, поэтому в заговор вовлекли только полностью зависимых от себя жителей города, а главной ударной силой сделали собственные дружины и отряд наемников, тайно пришедший из Литвы. Как не старались предатели скрыть подготовку заговора, но по Новгороду начали распространяться тревожные слухи и заговор мог быть раскрыт в любую минуту. Узнав о тревожных слухах от своих соглядатаев, Борецкие и Норовы сидели, словно на иголках а, следовательно, начали делать ошибки.

Первого ноября 1463 года сторожевой дозор дружинников боярина Норова случайно перехватили гонца из Пскова с письмом к Владыке, в котором Иону предупреждали о готовящихся против него кознях, поэтому заговорщики решили форсировать события. Борецкие подменили гонца и послание, после чего архиепископ, словно на пожар поскакал в Псков.

Лживый гонец завел обоз Владыки в засаду, где Иону захватили в плен. Первоначально планировалось тайно доставить архиепископа в Москву, но доверенный десятник дружины Норовых, которому поручили это дело неожиданно сбежал. Архиепископ Иона пользовался большим авторитетом среди подавляющего большинства населения Новгорода и Пскова, поэтому поднять руку на владыку было себе дороже. Сбежавший десятник сразу смекнул, что после выполнения преступного приказа его уберут как ненужного свидетеля, вот и бросился в бега со всех ног.

После такого форс-мажора заговорщики собрались на экстренный совет, и после не долгих дебатов решились начать восстание. Деваться вдохновителям заговора все равно было некуда, ибо покушения на Владыку новгородцы им не простят и порубят обе боярские семьи в капусту.

Утром 7 ноября Марфа Борецкая приказала своим сторонникам ударить в вечевой колокол, чтобы собрать народ на Вече, на котором должна была смениться власть в Новгороде. Однако в намеченный расклад неожиданно вмешался ваш покорный слуга, который расстрелял на мосту через Волхов отряд литовских наемников и серьезно пощипал дружину Борецких.

Пока я воевал у 'Словенской проезжей башни', дружинники боярина Норова, заранее спрятавшиеся в нескольких домах на 'Плотницком конце', напали на усадьбу Еремея Ушкуйника. Заговорщикам кровь из носа нужно было не допустить созыва альтернативного Вече на 'Ярославовом дворище', решения которого могло поддержать большинство населения Новгорода.

В этом бою погиб Никифор Сторожевский, но дружина семьи Ушкуйников и ополченцы 'Словенского конца' отбили нападение и практически полностью вырубили отряд нападавших. Правда и сторонники Еремея понесли серьезные потери, однако разгром основных ударных сил заговорщиков на мосту через Волхов склонил чашу весов в нашу сторону.

Что произошло после описанных выше событий вам уже известно, поэтому не буду повторяться.

* * *

Проштудировав материалы допросов, я понял, что в очень опасный переплет попал не только Александр Томилин, но и архиепископ Иона. Окончательную ясность в сложившийся политический расклад внесла конфискованная в усадьбах заговорщиков тайная переписка с Москвой и Литвой, которая ясно указывала на идейных вдохновителей заговора.

Среди этих документов меня особо заинтересовала аналитическая записка агента работающего на московского думного дьяка Степана Бородатого, которую тот не успел отослать в Москву. В этой записке информатор, засланный московской разведкой в ближайшее окружение архиепископа, сделал подробный психологический анализ личности Ионы и его ближайших соратников. Прочитав этот опус, я буквально выпал в осадок, узнав о нравах, царящих на 'Владыкином дворе'.

На первый взгляд это длиннющее послание, написанное костным канцелярским языком, не имело особой ценности в плане раскрытия козней заговорщиков, но для меня документ оказался настоящим кладом. Зная всю личностную подноготную архиепископа и его ближнего окружения, можно было смело прогнозировать действия и планы Ионы, чем я собственно и занялся.

Новгородский Владыка являлся непререкаемым моральным авторитетом в Новгороде и рьяно отстаивал независимость новгородской и псковской епархии от притязаний не только католической Литвы, но и Московского князя. Не то чтобы Иона являлся фанатичным патриотом Новгорода и ярым сторонником новгородских вольностей, просто владыка не хотел расставаться с единоличной церковной властью.

Я где-то читал, что как-то проезжая через жалкий альпийский городишко, Юлий Цезарь сказал:

— Я предпочел бы быть первым даже в этом захолустье, чем вторым в Риме.

Видимо абсолютно такого же мнения придерживался и Иона, который не желал поступиться своей независимостью. Архиепископ не был также и тупым фанатиком веры, так как прекрасно знал всю нелицеприятную подноготную церковной жизни и сам постоянно учувствовал во властных интригах. Иона не боялся запачкаться в крови своих врагов, иначе он никогда не занял пост архиепископа Великоновгородского и Псковского Святой Русской церкви. Не один десяток противников архиепископа сгнил заживо в застенках и кельях отдаленных монастырей, куда их отправляли по приказу владыки на медленную мучительную смерть.

После изучения трофейных документов у меня сложилось мнение, что в данный момент архиепископ стоит перед дилеммой, куда ему податься после покушения на себя любимого. Если пойти на поклон к Ивану III, то это значит стать мальчиком на побегушках у молодого князя, семью которого Иона на дух не переносил. Ежели вступать в союз с католической Литвой, то паписты потребуют от Ионы вступить в унию и пришлют в Новгород своих эмиссаров, а 'Папа римский' похлеще Московского князя будет. Видимо именно по этой причине Владыка взял паузу, сказавшись больным, чтобы иметь возможность спокойно разобраться в обстановке и только затем принять обдуманное решение.

Просчитав все за и против, я решил не откладывать намеченный визит к архиепископу в долгий ящик и сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться. Конечно, я ввязывался в очередную авантюру, но кто не рискует, тот не пьет шампанского.

После принятия окончательного решения я вызвал в кабинет Павла Сироту и отправил его к Еремею с просьбой организовать визит к Владыке в ближайшее время, после чего отправился спать.

Глава 2.

Утром я проснулся довольно поздно и сразу после завтрака уехал с 'Томилина подворья' в Детинец, где располагалась резиденция тысяцкого. Здесь я почти до полудня разгребал накопившуюся мелочевку и принимал немногочисленных посетителей, ожидая посыльного от владыки. План разговора с Ионой у меня уже окончательно сложился в голове, и оставалось только притворить его в жизнь. В полдень вместо посыльного ко мне пришел Еремей Ушкуйник, который лично проводил меня в покои архиепископа. На 'Владычном дворе' Еремей передал меня на руки горбатому монаху по прозвищу Пимен Горбатый, занимавшему должность личного секретаря Владыки. Пимен провел меня в личные покои архиепископа, а затем через кабинет в его спальню.

Владыка лежал на кровати и упорно делал вид тяжело больного человека, однако на столе в кабинете я заметил поднос с пустыми тарелками. Видимо Иона обедал сидя за столом, а не в постели и только перед моим приходом улегся в кровать.

— Зачем раб божий ты побеспокоил больного старика? Неужто у тебя ко мне такое срочное дело, что я должен его обсуждать даже лежа на смертном одре? — с укоризной прошептал архиепископ.

— Станиславский отдыхает, — подумал я, глядя на мнимого больного.

Однако старших нужно уважать, поэтому я вежливо сделал вид что, что поверил в эту театральную постановку и скорбным голосом ответил:

— Владыка, дело у меня весьма важное и спешное. Только поэтому я посмел нарушить Ваш покой и уединение.

— Говори Алексашка, что за дело у тебя такое спешное, я слушаю. Если какую безделицу выдумал, то не обессудь! Взлетел ты высоко, только падать с такой высоты очень больно, как бы в лепешку не расшибиться! — решил меня напугать Иона.

— Владыка дело тайное и я попрошу выслушать меня наедине, — ответил я на угрозу, потупив взгляд.

— Пимен пойди прочь! Только будь поблизости, пока я с тысяцким беседую, — приказал архиепископ своему секретарю.

Монах поклонился и выскользнул из спальни словно тень. Как только за ним закрылась дверь, Иона спросил:

— Теперь мы вдвоем, и нас никто не слышит. Говори Алексашка, что у тебя за тайны такие?

Я кашлянул, чтобы прочистить горло и начал говорить:

— Владыка, дело у меня весьма важное и касается не только Новгорода, а и всей Руси! Мне удалось выяснить, что заговор Казимира Литовского и Московского князя Ивана направлен не столько против Новгорода, сколько лично против тебя Владыка. Иван III приказал силой привезти владыку новгородского в Москву для отречения на Соборе Русской Церкви, после чего тебя владыка намеревались отправить в дальний монастырь, где уморить голодом. Не мне рассказывать, как такие дела делаются, ведь как говорится: 'нет человека — нет проблемы'! Только людишки боярыни Марфы Борецкой испугались кары небесной за такое подлое преступление и сбежали.

— Откуда тебе приблудному самозванцу такое может быть ведомо? Пошто ты Алексашка языком мелешь как сивый мерин? Чем это владыка новгородский так Москве и Литве не угодил, что князья решили меня жизни лишить? — прорычал Иона.

Владыка настолько был возмущен моим заявлением, что даже сел на кровати забыв о своей мнимой болезни. Ситуация явно начала выходить из-под контроля, поэтому я отбросив все экивоки, резко ответил на отповедь архиепископа:

— Владыка, кричать на меня конечно можно, только толку от этого не будет! То, что ты меня самозванцем назвал отчасти верно, но тебе Владыка не известна вся, правда! Тебе лишь ведомо, что в Новгороде объявился какой-то Алексашка Томилин, выдающий себя за сына погибшего псковского боярина и только. Правда появление этого самозванца оказалось тебе Владыка на руку, поэтому ты и признал во мне боярское достоинство. Однако я не самозванец, а действительно пропавший сын боярина Томилина, но и это не вся, правда! Я — инок тайной 'Русской Церкви Иисуса Христа', основанной на Руси самим Апостолом Андреем Первозванным'! Шел я из стран далеких именно к тебе архиепископ Иона, с тайной вестью о твоем предназначении, да только к несчастью задержался в дороге и опоздал на целый год. Три года назад мои братья во Христе, отправили меня на Русь, чтобы передать тебе, что Господь избрал Владыку новгородского Иону патриархом 'Русской Церкви Иисуса Христа' и вручил ему на попечение Землю Русскую!