Наперекор прошлому (Закончено. Черновик)

— Моё почтение, таи! Прошу простить моё вторжение, — поприветствовал он незнакомку. Та недоверчиво рассматривала гостя.

— Кто ты? — Неуверенно спросила, будто с трудом подбирая слова. — Как ты здесь пришёл? Это наше место... — тут она увидела амулет, висящий на шее мага и отразившийся во сне, и с криком: — Ах ты гад! — кинулся на Джарвина.

Маги, озадаченные проблемой сна-связи, не задумались о том, что сказать той, с кем предстоит встретиться. И уж конечно не предполагали, что она может напасть на пришедшего к ней мага и сорвать амулет. Джарвин растерялся, но рефлексы сработали сами по себе: перехватить руки, зафиксировать, не дать пошевелиться. То, что женщина держит в руках амулет, который не успела сорвать, но и не смогла отпустить, когда Джарвин схватил её, в тот момент показалось неважным. Зато Сергус, не знающий, что происходит, но учуявший что-то не очень хорошее, рванул друга обратно и наткнулся на сопротивление. Испугавшись, он попросил силы у Крона, а Макс поделился силой сам, едва понял, что друг не может выбраться, а у Сергуса не хватает своих сил его вытащить. Вскоре стало понятно, что их общих сил не хватит, чтобы вытащить друга, но отступать никто не умел.

На рассвете три выдохшихся мага кое-как продрали глаза, чтобы увидеть спящих на узком топчане Джарвина и незнакомую девушку лет двадцати. Сил, чтобы задавать вопросы, не нашлось. Переглянувшись, маги мысленно согласились друг с другом: надо выспаться.

Узкий топчан не приспособлен, чтобы спать вдвоём, что Джарвин в полной мере прочувствовал, проснувшись от того, что на нём кто-то удобно расположился и сладко сопит в ухо. Как мужчина Джарвин, конечно, не возражал против голой гостьи в своей постели, но как мага его беспокоило то, что в начале опыта никаких девушек в их домике не было и быть не могло. Мысли о том, кто эта девушка, как она оказалась в их спальне да ещё и в его постели, и почему соседи спят, не реагируя на чужого в доме, стремительно пронеслись, но никаких выводов не принесли.

Джарвин пошевелился, пытаясь выбраться из-под соседки. Девушка встрепенулась и мутным взором уставилась на него. Не столько чутьём мага, сколько собственными рёбрами Джарвин почувствовал глубокий вдох, за которым наверняка бы последовал крик.

— Тсс! — Джарвин приложил палец к губам и повернул голову в сторону спящих друзей. — Люди спят. Пойдёмте в гостиную.

Две свечи разгоняли утренний сумрак в небольшой комнатке, куда кроме стола, двух лавок и пары полок на стенах ничего не умещалось. Джарвину хватило бы и того света, что медленно проникал через окно, но он подозревал, что гостье будет неудобно. Девушка как раз вошла в гостиную. Почему-то шла она не очень уверенно, как будто опасаясь опираться на ноги. И ещё пыталась себя оглядеть и ощупать. Джарвин спохватился и принёс из прихожей плащ:

— Простите, таи, больше ничего не могу предложить. Прошу, присаживайтесь. Извините, мы скромно живём...

Наблюдая за тем, как неловко девушка устраивается на лавке, Джарвин лихорадочно соображал. Был сон, была женщина, которая, похоже, испугалась за его сестру. Потом стало плохо, и пришёл импульс извне: друзья попытались вытащить его. Но женщина вцепилась в амулет. Сдёрнуть не смогла, это точно — амулет всё ещё висит на шее. Но откуда здесь девушка? Кто она и что с ней делать дальше?

— Таи, меня зовут Джарвин. Моя сестра — Оливия. Вы знали её?

— Оливия... да, мы говорили. Но она... сестра? Не верю.

— Почему? — Даже удивился Джарвин и снял амулет. — Вот, она отдала мне свой амулет.

— Амулет вижу. Но сестра... вы очень молоды...

— Я маг. Мне девяносто два года. Маги долго не стареют.

— А Оливия?

— Она умерла.

— Ко... когда? — Глухим голосом спросила девушка.

— Месяц назад. Она просила сообщить вам. И извиниться. У неё не хватило сил прийти в сон-связь.

— Она говорила, что может... сил не хватает. Я ждала. Ближе подруги у меня не было за всю жизнь.

— Простите, таи...

— Татьяна.

— Таи Татьяна, сколько вам лет?

Гостья задумалась.

— Числа не помню. Семь... по десять. И ещё два.

— Странно. На вид вам и двадцати нет.

— Правда? Я чувствую себя не так. Не болит ничего, и двигаюсь... не так. Мы спим?

— Боюсь, что нет.

— Но... как?

— Не знаю. Я про такое никогда не читал. — Джарвин заметался по комнате, пока не замер возле окна, уткнувшись лбом в стекло. — Отец был прав. Необученный маг опасен. Представляю, что он мне скажет теперь...

— А что должен сказать отец? И почему?

— Мне надо с ним посоветоваться. Сам я не пойму, что случилось. Хотел самостоятельности, а что в результате... Эх!

— А что в результате?

— Отставка. Возвращение к отцу в ученики. Лет на сто, не меньше.

— Не хочешь? Оливия говорила, вы поссорились с отцом?

— Было дело. Но только он сможет тебя вернуть. Я так думаю.

— Думаешь?

— Что?

— Думаешь? Или знаешь?

— Думаю. Знать не могу, он про такое никогда не рассказывал.

— А если он не знает?

— Надо спросить, — Джарвину очень не хотелось спрашивать, но, здраво оценивая свои силы, он понимал, что сам не сможет вернуть пришелицу домой. Даже разобраться, как они её вытащили, вряд ли сможет.

— Подожди, Джарвин... Ой, я не помню, как тебя... вас называть.

— Неважно! Говори, как можешь. Этикетом потом займёмся.

— А. Вот. Оливия радовалась, ты уехал от отца. Она говорила, тебе с ним плохо. Это так?

— Скорее всего. Знаешь, на брата посмотрел — ужаснулся. Быть таким не хочу.

— Поэтому тебе нельзя возвращаться. Почему ты сдаёшься? Смотри. Твой отец, может, не знает, как вернуть меня домой. Или меня нельзя вернуть домой. Что тогда?

— Ну... наверно, ничего хорошего.

— Для тебя — да. Сможет он помочь, или нет — ты вернёшься к отцу. Так?

— Так?

— А что ждёт меня?

— Не знаю...

— Но судьбу мою будет решать он. Так?

— Да.

— И что он решит — не известно. Так?

— Увы.

— Тогда зачем он нам нужен?

— Если кто и сможет помочь...

— Только он, — перебила Татьяна. — Если бы да кабы, во рту росли грибы, — постепенно речь девушки становилась бойчее, будто она вспоминала давно забытый язык, и чем больше он вспоминала, тем легче у неё получалось говорить.

— В смысле?

— У нас так говорят. Давай подумаем, что произошло и как с этим быть. Вдруг что-то придумаем. Позвать на помощь всегда успеем.

Как же так получилось, что женщина из другого мира, невесть как попавшая сюда, нашла в себе силы и мужество разбираться с проблемой, когда он — маг, офицер и прочая, прочая, прочая, сдался без боя? Джарвин медленно сел напротив.

— Подумать — можно. Полезное занятие. К тому же, я, кажется, понял, что произошло. — Он замолчал, но девушка не торопила с рассказом, что слегка удивило Джарвина. Собравшись с мыслями, он продолжил: — Мы пришли в общий сон-связь. Он не твой, и не мой, он сам по себе, созданный моей сестрой. То есть, мы оба как бы ушли от себя. Кстати, этим опасен сон-связь: ушедший может не вернуться обратно, в себя. Поэтому мои друзья следили за мной. Понимаешь?

— Вытащить, если станет опасно?

— Верно. Когда ты схватила амулет, наверно, что-то плохое произошло со мной. Вот они и потащили меня... А ты держалась за амулет, создающий связь.

— И они вытащили нас вместе. К тебе.

— Да. Видимо, так. Если бы я был в твоём сне, скорее всего, ты бы осталась. В своём сне человек хозяин, а в чужом — только гость.

— А мы были гости в чужом сне.

— Да.

— И у тебя был ключ управления им.

— Что у меня было?

— Амулет. Именно он открывает сон и позволяет в него заходить.

— Подожди. Не очень понял. Что значит: открывает сон?

— Сон всегда открывала Оливия. Потом она могла уйти раньше, но зайти первой — только она. Амулет открывал сон для меня, и я заходила к ней.

— А как вы договаривались о встрече?

— Никак. Я чувствовала, что в нашем сне кто-то есть. И шла туда. Как сейчас. Я ведь думала, Оливия вернулась. А это ты...

Долгое время Джарвин был уверен, что нет ничего хуже плачущих женщин. Теперь он убедился, что намного хуже, когда сам виноват в том, женщина плачет. А сделать ничего не можешь, разве что сесть рядом и обнять. Шептать успокаивающие глупости, обещать, что-нибудь придумать и всё исправить... и понимать, что исправить-то ничего невозможно. В таком состоянии и застал их Крон. Хмыкнул невнятно и сел напротив.

— Всё плохо?

— Намного хуже.

— Тогда бужу остальных.

Четыре не самых опытных мага и одна обычная пенсионерка мрачно смотрели друг на друга.

— Если мы сами не справимся с проблемой, — вздохнул Сергус, — посохов мы лишимся. А, может, и не только посохов.

— Отец взбесится, когда узнает, что Оливая была магом, — пробормотал Джарвин. — Я не подумал об этом, когда предлагал искать у него помощи.

— Нам нельзя никому ничего говорить, — согласился Крон.

— Коменданту придётся сказать, — возразил Джарвин.

— Комендант — это комендант. Но к нему надо идти уже с решением. Итак... давайте подумаем, что делать? — Вопрос Сергуса вызвал почти истерический смех Татьяны. Маги ошарашено уставились на неё. Вроде же, девушка успокоилась, перестала плакать, даже согласилась одеться в предложенную мужскую одежду из их запасов. И вдруг — снова истерика, да ещё по непонятной причине.

— Так, мальчики, — отсмеявшись, Татьяна взяла руководство обсуждением в свои руки, — вопрос "что делать?" — это ко мне. Только давайте договоримся: я — не проблема, а... как сказать... о! магическое явление.

— Если тебе так важно, — пожал плечами Сергус. — По мне — так разницы никакой, всё равно мы не знаем, что делать.

— Что делать — придумаем. А разница есть. Понимаешь, есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы. — Маги не сразу вникли в смысл фразы, но едва сообразили — возмущённо вскинулись. Татьяна же невозмутимо продолжила: — А явление можно изучать. Это интересно и полезно. Согласны?

— Изучать-то нечего, — не согласился Макс. — Амулет мы уже рассмотрели, он не должен был так действовать.

— Значит, подействовал не он.

— А что тогда изучать?

— Мой перенос сюда. Что, как, почему и можно ли обратно.

— Татьяна, мы не можем изучать перенос, он уже произошёл, а повторить его ещё раз мы не сможем, — попытался объяснить Джарвин.

— И что?

— Нельзя изучать то, чего нет.

— Как — нет? Я же есть. Есть то, что вы сделали. Есть ваша память. Что ещё надо?

— А зачем изучать память? — Удивился Сергус.

— Не память, а то, что вы помните про... скажите, а что вы вообще изучаете? И как?

— Просто. Берём заклинание, меняем что-нибудь, смотрим, что получилось. Или придумываем заклинание, которое должно дать нужный результат, проверяем, смотрим, что получилось, что не получилось. И так пока не получится то, что нужно.

— А не заклинания вы изучаете?

— Нет. А зачем что-то ещё изучать? Тварей разлома если только. Но с ними просто: смог убить — хорошо. Не смог — изучай дальше.

— А... не знаю... болезни?

— Зачем?

— Чтобы знать, как лечить?

— Это знахари изучают, наверно. А мы используем исцеляющее заклинание. Но оно требует очень много сил, так что целители — большая редкость.

— Так... маги, блин, всемогущие...

— Чего?

— Бумагу давайте. И писать чем.

Перо Татьяна забраковала, а вот массивный карандаш пришёлся ей по душе.

— Смотрим. Из чего сложился мой перенос. — Жирная чёрная черта разделила лист плохой сероватой бумаги пополам. — С одной стороны: маг. Раньше была Оливия, теперь — Джарвин.

— Когда была Оливия, не было переноса, — возразил Джарвин.

— Так и запишем: маг, в скобках (Джарвин). Верно?

— Верно... а почему ты пишешь шифром?

— Эээ... вообще-то, я пишу на родном языке. На вашем я не училась. — Татьяна почесала кончик носа кончиком карандаша. — Мальчики, кто хорошо пишет? Сделаем два списка. Один — мне. Другой — вам. Готовы? Тогда дальше. С другой стороны есть я. Татьяна меня зовут. Записал? Во вторую... половинку? Хорошо. Опять первая половинка. Есть сон-связь.

— Необычный сон-связь, — вмешался Сергус.

— Чем необычный?

— Создан амулетом.

— Нет, — возразила Татьяна. — Этот сон мы создавали вместе с Оливией. Нет. Сон создала Оливия для нас. И потом сделала амулет, чтобы сохранить сон и попадать в него. Амулет — ключ. Сон — это сон.

— В любом случае, сон необычный. Мало того, что создан так, чтобы в него приходили спящие из своих снов, так ещё и позволяет приходить тому, кто не был в нём изначально. — Сергус настаивал на своём, но с ним не согласился Джаривн:

— Позволяет приходить амулет. А вот то, что сон получается чужой и для того, кто зовёт, и для того, кто принимает — это действительно необычно.

— Ага, Джарвин. Так и запишем. Необычный сон-связь. И чужой сон — прямо на этой черте. Он и для мага, и для меня — чужой. Но, хоть он и чужой, но мы оба попали в него. Правильно?

После утвердительно кивка магов, Татьяна прочертила стрелочки от имён Джарвин и Татьяна к чужому сну. Джарвин только головой помотал: так легко парой слов и стрелочек изобразить все те сложности, о которых они проговорили всё утро... что-то будет дальше?

— Татьяна? Но амулет... он привёл меня в сон, но ты же схватилась за него... и тогда всё и случилось...

— А что случилось? Амулет... — Татьяна быстро написала слово в первой части листа, Крон повторил её действия на своём листе.

— И стрелочку в чужой сон... амулет ведь попал в него вместе со мной, — Джарвин уже сообразил, как составляется схема.

— Да. Как я понимаю, так было раньше с Оливией. Один. Амулет открывал сон. — Цифра "один" пометила стрелочку. — Потом приходила Оливия. Это два. Ну, и три — приходила я, если получалось. Так было и у нас с Джарвином. А потом я сделала большую глупость: схватила амулет. — Слово на листе обзавелось не очень ровной овальной рамочкой и цифрой "четыре". — Я всё правильно поняла?

— Правильно. Абсолютно. Если бы мой учитель так мне всё объяснял... — Крон рассматривал написанную им схему.

— Эй, маги всемогущие! Я не объясняю, я... изучаю.

— Татьяна, не обижайся, мы никогда так не... изучали... Мы даже не знали, что сложное или непонятное можно сделать таким простым. Ты ведь не маг. Но ты так легко разложила... как ты сказала? Магическое явление? Вот его. — Джарвин отобрал у Крона схему. — Ведь я хотел просить отца о помощи. А теперь вижу, что могу и сам. Смотри. До четвёртой цифры всё совпадало с тем, что было раньше. Значит, что-то случилось в тот момент, когда ты схватила амулет. Так? Но ни ты, ни я не знаем, что именно случилось. Но ведь почему-то друзья потащили меня обратно? Значит, было что-то плохое?

Вместо ответа Татьяна отчеркнула схему снизу, провела к черте стрелку от цифры "четыре" и только после спросила:

— Что случилось?

Ответил Сергус:

— Джарвин стал уходить.

Обсуждаемый нервно поёжился и объяснил недоумевающей Татьяне:

— Главная опасность сон-связи — возвращение к себе. Или в себя. Как же объяснить... А!