...Ратмиру снилось, что он находится посреди темной пещеры. Необходимо было найти отсюда выход и как можно скорей. Неизвестно, кто может скрываться во мраке этих глубин. Вдруг здесь окажется он — бледный незнакомец.

Витязь шел, практически, на ощупь, выставив вперед руки, чтобы не удариться о стену. Вокруг пахло сыростью, а по коридорам пещеры гуляли сквозняки. Где то капала вода. Пройдя уже не одну дюжину узких и широких коридоров и галерей, дружинник увидел огонь.

— Наверняка там горит костер, а вокруг него сидят люди, — обрадовался Ратмир. — Они-то мне и подскажут, как выбраться из этого подземелья.

Витязь быстрым шагом отправился на свет и, наконец, смог разглядеть его источник. Это действительно был костер и возле него сидел человек. Лица его Ратмир не видел, так как стоял за спиной у мужчины. Воин громко поздоровался, но ответа не дождался. Пожав плечами, дружинник направился к костру, чтобы погреться, уж очень резко стало как-то зябко.

Ратмир сел у костра по левую сторону от незнакомца, подставил руки поближе к огню и повернулся, чтобы снова поздороваться с мужчиной. Слова застряли в горле. На Ратмира смотрели внимательные красные глаза бледного человека. Незнакомец улыбнулся. При этом его верхние длинные клыки вылезли наружу и едва ли не касались подбородка.

— Здравствуй, Ратмир, — тихо прошелестел он.

Но витязь уже ничего не слышал. Он мчался, что было сил прочь от этого костра и страшного человека с бледной кожей. Коридоры пещеры менялись один за другим. Несколько раз Ратмир врезался во внезапно появляющиеся перед ним стены пещеры, вставал и без оглядки бежал дальше. Наконец, вдалеке, снова замаячил свет.

Витязь с удвоенной энергией рванул вперед, но в этот же момент услышал шипение за спиной. Такие звуки обычно издают змеи перед броском на человека, случайно оказавшегося на пути гадины. Не прекращая бег, Ратмир обернулся и тут же почувствовал новую волну липкого страха окутывающего все его тело. Сзади шел он. Не бежал, а именно шел, при этом ни на шаг не отставая от беглеца. Ярко-красные глаза зловеще светились в кромешной темноте. Почему-то дружинник, не смотря на полнейший мрак, мог видеть силуэт незнакомца, а постоянное шипение, издаваемое чудовищем, стало таким нестерпимо-громким, что Ратмиру пришлось зажать ладонями уши.

— Бежать, только бы не упасть. Не сейчас. Осталось еще немного, — от страха и бега на пределе возможностей, сердце витязя билось так сильно и казалось, еще немного и оно сломает грудную клетку, порвет плоть и выскочит наружу. — Я успею, я спасусь.

Где-то в глубинах подсознания всплыли далекие воспоминания из детства. Рассказы стариков о домовых, леших, русалках, вурдалаках и упырях.

-Точно, упыри! Они ведь пьют людскую кровь. Это упырь! Они боятся... боятся криков петухов... первых петухов. Значит, они боятся утра, солнечного света. Вот, солнце меня спасет. Еще немного и я выберусь на солнце и буду в безопасности! — мозг работал на удивление четко.

Подгоняемый страшной угрозой, исходящей от преследователя, он искал способ спастись.

Выскочив из пещеры, Ратмир, на полной скорости сделал еще дюжину шагов, зацепился ногой за торчащую из земли сухую корягу и упал на землю. Внезапно оказавшись на поляне, озаренной солнечным светом, воин долго не мог разглядеть ничего вокруг. И только когда глаза его привыкли, он обернулся назад, в сторону пещеры. В абсолютно черном провале сверкали два страшных красных глаза.

— Он не может выйти на свет, — ужас помалу сменялся радостью, граничащей с безумием.

Нервы витязя были просто на пределе и, чтобы выплеснуть весь заряд напряжения, Ратмир вдруг разразился громким истерическим смехом. В тот же миг все тело воина стало краснеть, на коже появились огромные волдыри и она вспыхнула, будто сухая солома...

Ратмир проснулся от собственного крика. Безумным взглядом он осмотрел окружающую его местность. Солнце уже поднялось и висело над холмами на востоке. Витязь по-прежнему лежал на дне оврага, а рядом с ним — мертвая пегая кобыла, от которой уже начал исходить еле уловимый душок разложения. Подняв левую руку, Ратмир внимательно ее осмотрел. Никаких ожогов. Но, какое-то неприятное жжение было по всему телу. Воин не обратил на эту мелочь никакого внимания.

— Ужасный сон. Почудится же такое. Упырь... Да я никогда не верил в эти старушечьи сказки, — Ратмир решил, что побег из пещеры и нападение бледного незнакомца — следствие потери сознания и горячки после ранения.

Сейчас же нужно было подумать, как выбираться из сложившейся ситуации.

— Копье придется вынуть из раны. С ним я не смогу ни идти, ни ползти. Только бы не истечь кровью, — Ратмир приподнял голову и взглянул на рану в животе, из которой торчало древко оружия.

К счастью, пластины значительно смягчили удар, и острие копья вошло не глубоко. Жжение по всему телу начинало усиливаться и стало приносить воину дискомфорт. Дружинник не мог найти причину. Возможно, во всем виновата рана или доспехи успели так сильно нагреться под солнцем, что начали передавать жар своему хозяину. Это казалось особенно странно, так как солнце взошло еще совсем недавно, и вряд ли бы успело так сильно раскалить металл. Ратмир дотронулся до нагрудника. Он был холодным и даже мокрым от утренней росы. Жжение не прекращалось ни на минуту.

— Хватит терять время, — вслух, сам себе, сказал витязь.

Голос оказался ужасно хриплым. Неожиданно для себя, Ратмир почувствовал, что его страшно мучает жажда.

Стараясь больше ни на что не отвлекаться и ни о чем не думать, воин слегка привстал и потянулся к копью левой рукой. Схватив древко, дружинник, стиснул зубы и резко вытянул копье из раны. Боль пронзила все тело и Ратмир, со стоном, снова лег на траву. Он тяжело дышал. Извлечение копья из раны стоило воину просто титанических усилий. Но останавливаться на этом было нельзя. Тело жгло все сильнее и сильнее и витязь, немного отдышавшись, с трудом перевернулся на живот.

— В лагерь я не доползу. Нужно добраться до леса, — Ратмир помнил, что сразу за этим лугом начинается темный лес. — В лесу я скроюсь от жгучего солнца.

Почему-то он был уверен, что причиной жжения всего тела является именно дневное светило. Аккуратно, превозмогая боль и жжение по всему телу, витязь пополз по заросшему влажной зеленой травой оврагу, оставляя за собой кровавый след на земле.

К кромке леса Ратмир дополз, когда солнце было в зените. Потеря крови оказалась не самой страшной проблемой для воина. Вся кожа покраснела под действием беспощадного светила так сильно, что витязь не чувствовал ничего, кроме страшной боли от ожогов по всему телу. Ратмир, в полубессознательном состоянии, заполз в чащу и уткнулся лицом в такой мягкий, прохладный и всегда влажный мох. Сил хватило только, чтобы высунуть язык и нащупать им хоть капельку воды. Больше витязь держаться не мог, и снова сознание покинуло его...

...Солнце ужасно слепило глаза, и Ратмир приложил ладонь к бровям, чтобы оглядеться. Вокруг не было ничего, кроме песка. Он был повсюду. Целые песчаные горы. И ни травинки вокруг. Небо же было ярко-голубым, без единого облачка. До боли в глазах воин всматривался в даль, в надежде увидеть хоть одно деревце, под которым можно было бы укрыться от безжалостного солнца, но напрасно. Вокруг не было ничего.

Ратмир слышал о бескрайних равнинах, где жили многочисленные кочевые народы, но там земля была покрыта травой и, изредка, на пути странников попадались кусты или деревья. Были там реки и озера. Здесь же не было ничего, кроме желтого песка.

— Наверное, я умер и попал в преисподнюю, — как-то отстраненно подумал Ратмир. — Что ж, не мало я грешил, будучи на земле.

Витязь вдруг вспомнил мать, отца, братьев и сестер.

— Наверное, им уже сказали о моем исчезновении. Мать, скорее всего, горько плачет, а отец, молча сидит на лавке, уставившись пустым взглядом в стену. Только бы кто-то нашел мое тело. Нельзя же, чтобы православный человек остался лежать мертвым в лесу на радость диким зверям, — по щеке воина потекла слеза.

— Да кто же меня найдет? Уж больно далеко я ушел от поля боя. И зачем только я погнался за этим рыцарем? — Ратмиру необходимо было срочно выплеснуть весь поток эмоций и он попытался закричать что есть духу, но так и не смог разлепить ссохшиеся губы.

В бессильной злобе воин упал на колени, прижал ладони к лицу и разрыдался.

Через некоторое время, снова взяв себя в руки, Ратмир принял решение идти наугад. В сложившейся ситуации иного выхода для дружинника не было. Оставалась надежда, что рано или поздно пески закончатся и витязь выйдет к лесу, реке или наткнется на бегущий ручей.

Дружинник шел не спеша, смотря себе под ноги, чтобы не видеть эти проклятые песчаные горы, синее небо и, ставшее за последнее время ненавистным, солнце. Мыслей в голове не было совсем. Они просто куда-то улетучились. Ратмиру так было даже легче. От постоянных переживаний, лишений и страха можно было бы запросто сойти с ума.

Солнце над головой оставалось всегда в зените, несмотря на то, что витязь шел уже несколько часов. Ратмиру крупно повезло, что он не заметил этой странности, иначе с ним бы случилась еще одна истерика.

Внезапно, воин каким-то неведомым ему чувством, уловил свежесть, вдруг появившуюся в раскаленном воздухе. Подняв глаза, Ратмир обомлел. На расстоянии всего в полверсты разлилось маленькое озеро, вокруг которого росли диковинные деревья, коих витязю никогда не приходилось видеть раньше. Стволы их были ровными, без единой ветки, будто отесанные бревна, а на верхушках развевалось несколько огромных листьев. Конечно, все это Ратмир отметил на подсознательном уровне. Сам же воин не мог думать ни о чем другом, кроме того, как бы поскорей добраться до спасительного озера и напиться воды.

Добежав до берега, Ратмир, не раздеваясь, бросился в воду. Он жадно пил ледяную жидкость, ни на секунду не задумываясь о том, как вода может быть такой холодной в этом ужасном жарком пекле. Глубина озерца была небольшой. Уровень воды достигал витязю по грудь. Он продолжал нырять, не веря своему счастью. В какой-то момент, в мозгу воина проскочила мысль, что в этом месте можно жить.

Внезапно, вода стала какой-то густой и соленой на вкус. Вынырнув, Ратмир вытер руками мокрые глаза и огляделся. Воды не было. Вместо нее была кровь. Целое озеро крови. В ужасе, дружинник рванулся к берегу. Сердце бешено колотилось, а солнце над головой вдруг начало гаснуть и вскоре наступила полная тьма...

Ратмир медленно открыл глаза. Жжение по всему телу бесследно исчезло, а лежать на влажном и мягком мхе было настолько приятно, что воин чуть снова не уснул. Усилием воли дружинник заставил себя перевернуться на спину и оглядеть рану в животе. За то время, что Ратмир был без сознания, мох под его телом стал бурым. Голова сильно кружилось, а во рту все пересохло.

— Еще немного и я истеку кровью, — подумал витязь. — Нужно снять доспехи и перевязать рану.

Ратмир медленно потянулся к броне и стал развязывать ремешки крепления. Усердно пыхтя и периодически корчась от боли, воин, наконец, справился с доспехом. Витязь отдышался, схватил зубами ворот рубахи, левой рукой потянул за ее низ и разорвал одежду на груди, обнажив живот. Вся нижняя часть рубахи была пропитана кровью и Ратмир, разорвав одежду на лоскуты, отбросил в сторону мокрые красные тряпки. Далее, витязь стал пристально осматривать рану. Несмотря на то, что весь живот был в крови, дружинник смог разглядеть небольшое отверстие от ранения, из которого медленно сочилась алая струйка. Ратмир в очередной раз поморщился от боли и принялся перевязывать рану.

Когда все было готово, он решил заняться сломанной правой рукой. Здесь все обстояло никак не лучше. Предплечье ужасно распухло и нарывало. Витязь нашел рядом палку и, с помощью остатков рубахи, привязал ее к руке. Стало немного полегче. По крайней мере, рука не лежала непослушной тряпкой на земле и не висела плетью во время движения.

С ногами все было совсем иначе. Ратмир смог ими пошевелить, встал на четвереньки и, держась за ствол дерева, поднялся во весь рост. Стоять было очень тяжело: ужасно кружилась голова, все тело болело, но, по крайней мере, ноги оказались не сломанными.

После оказания первой помощи самому себе, на витязя накатила новая волна усталости. Прислонившись спиной к стволу дерева, он закрыл глаза и попытался сделать несколько глубоких вдохов. Нельзя было терять ни минуты времени, ведь солнце начало клониться к закату, а идти в темноте по лесу раненому воину было бы намного тяжелей. Снова свалиться во мраке в какой-нибудь овраг и сломать себе шею дружиннику очень не хотелось.

— Я должен добраться до реки и утолить жажду, — вслух сказал себе Ратмир.

Губы его пересохли и потрескались. Во рту не было ни капли слюны, что доставляло дополнительные неудобства. Собравшись с духом, дружинник оттолкнулся от дерева и побрел неровной походкой в сторону Невы. Несмотря на то, что до реки было совсем недалеко, витязь несколько раз останавливался, чтобы присесть и передохнуть.

Наконец, Ратмир вышел к берегу. Держаться здесь было не за что и он, потеряв равновесие, упал на песок и покатился по пологому склону к реке. Пролежав довольно много времени, отплевывая песок, попавший ему в рот, дружинник на четвереньках пополз к воде.

Нева была спокойна на закате. Легкая рябь на поверхности размывала отражающееся в воде оранжевое солнце. Стало немного прохладней и свежее. Ратмир склонился над водой и, сначала, не поверил своим глазам. Из реки на воина смотрел кто угодно, но не он сам. Лицо было покрыто бурой коркой запекшейся крови вперемежку с грязью и пылью, и только покрасневшие воспаленные глаза заставляли поверить, что отражение принадлежит именно Ратмиру.

Утолив жажду, витязь бросился в реку с головой. В воде тело моментально расслабилось и даже, казалось, боль отступила. Напившись и отмывшись, воин выбрался на берег и лег на теплый речной песок. В эти минуты он думал, что все сложилось не так плохо и у витязя есть шанс выжить и вернуться домой. Ратмир даже улыбнулся и попытался снова уснуть...

...Витязь ехал верхом в полном обмундировании по бескрайнему лугу в сторону какой-то очень широкой реки. Недалеко от берега был разбит небольшой лагерь. По окружности его стояли синие палатки, а в центре — возвышался большой красный шатер с позолоченным куполом. По лагерю туда-сюда сновали люди в доспехах.

— Наверняка это лагерь какого-нибудь князя или хана, — подумал Ратмир, пуская своего черного, как ворон, коня рысью в сторону берега.

На самом деле витязь даже не представлял, как должен выглядеть степной хан и его лагерь. Никогда дружиннику не приходилось видеть войска кочевников, если не считать монгольских послов со свитой, приезжающих время от времени в Новгород к князю Александру.

Подъезжая все ближе и ближе к лагерю, Ратмира посетило странное чувство, что здесь что-то не так. Внимательно разглядывая все шатры, коней и людей, воин все никак не мог понять, что же не дает ему покоя. И только когда витязь подобрался к лагерю настолько близко, чтобы суметь видеть лица людей, он стал постепенно догадываться, что его встревожило. Все охранники лагеря были закованы в блестящие и явно не дешевые доспехи, на поясе у каждого висело по кривой сабле, а на кончиках конусообразных шлемов крепились кисти из конского волоса. Роста воины были невысокого, да и тела их сложены были как-то неправильно — плечи казались уже таза. Последним же знаком, заставившем Ратмира увериться в своих догадках было то, что ни один из близлежащих охранников лагеря не носил усов и бороды.