Поймай меня, или Моя полиция меня бережет

Он задумчиво постучал пальцами по подлокотнику и поднял глаза на меня.

— И если принять в расчет вашу версию, Стравински, то почему именно вы? Зачем затевать игру с вами?

На этот счет у меня уже был готов ответ.

— Бабушка.

Он пристально на меня посмотрел и растянул губы в вежливой улыбке.

— Действительно, как это я запамятовал? Ведь вы представляете интерес только как внучка своей бабушки, так?

В голосе его звучала отчетливая насмешка. Кажется, мне наконец удалось вывести безупречного и невозмутимого следователя из себя.

— Именно, — я пожала плечами (смысл отрицать очевидное?) и осведомилась нетерпеливо: — Может, я все же попробую поискать?

— Попробуйте, — великодушно разрешил Мердок. — Что вам для этого понадобится?

Подавив соблазн затребовать свечи из человеческого жира и рог единорога, я перечислила, загибая пальцы:

— Вещь из клада, подробная карта города, карандаш, — подумала и добавила на всякий случай: — и пять минут тишины.

— Сделаем, — пообещал Мердок и стремительно вышел.

Хм, я почему-то думала, что он кому-то позвонит...

Вернулся он быстро, разложил на своем письменном столе добычу.

— Взгляните, Стравински, это подойдет?

— Вполне, — ответила я, бросив мельком взгляд на карту, придавленную сверкающими бриллиантами.

Коснулась кончиком пальца камней, скрепленных тонкой вязью цепочки. Белое золото? Платина? Да какая разница? В протоколе все равно напишут "металл белого цвета".

Придвинула кресло поближе (Мердок почему-то дернулся), вынула из сумочки зеркальце и положила перед собой.

Так, карандаш в одной руке, украшение в другой, смотреть в зеркало...

Поехали!..

Частица чего-то всегда стремится воссоединиться с целым. Это аксиома.

А клад — это не просто набор ценных предметов...

Наверное, что-то подобное чувствует собака, когда идет по следу. Чутье вело меня дальше, дальше... и вдруг я словно с разбега врезалась лбом в стену.

Больно! Я встряхнула головой и попробовала еще раз, с тем же результатом. А если вот так?

— Стравински! — вырвал меня из транса знакомый голос. — Да очнитесь же, Стравински!

Он с силой встряхнул меня, а затем отвесил пощечину.

— Эй, больно же! — возмутилась я, потирая щеку.

Я обнаружила, что почти лежу на столе, а с противоположной стороны на него навалился Мердок, который держал меня за плечи.

Хорошо хоть водой поливать не стал, а то карта бы раскисла. Хотя от нее и так мало проку.

— Вы в порядке, Стравински? — осведомился он.

На худых щеках Мердока уже проступила щетина. Похоже, бриться ему приходится дважды в день.

— В полном, — буркнула я. — Зачем нужно было меня трясти?

— А вы полагали, я должен безразлично смотреть, как вы бьетесь в припадке?

— Это был не припадок, — я отвела взгляд. Мердок был так близко, что я чувствовала тонкий запах его одеколона. — Я просто потеряла след.

— И поэтому намеревались побиться головой об стол? — он поднял бровь, зато наконец меня отпустил. — Насколько я понимаю, Стравински, попытка успеха не возымела?

И показал глазами на карту, исчерканную загогулинами.

— Ну, — я вздохнула, — теперь мы знаем, что он где-то на левом берегу Бирюзовой.

— Ценнейшая информация, — Мердок откинулся в кресле и подложил ладони на подлокотники. — Две трети города расположены как раз на левом берегу.

— Извините, — буркнула я, — что могу.

И потерла ноющий лоб.

— Если хотите, можете курить, — сжалился Мердок. — И все же, Стравински, в чем может крыться причина вашей неудачи?

"Крыться причина", надо же!

Когда болит голова, за такие словесные конструкции хочется убивать. И да, я была зла и растеряна.

— Спасибо, — я ухватилась за сигарету, как за соломинку. И только через минуту достаточно пришла в себя, чтобы предположить неохотно: — Похоже, этот Кукольник действительно много обо мне знает. И в курсе, как надежно спрятать ценности.

— И как же? — Мердок терпеливо наблюдал, как я торопливо затягиваюсь.

Даже не морщился от дыма!

— Варианта два: огонь и вода, — я с силой раздавила окурок и подняла взгляд на Мердока. — Или украшения переплавили, или бросили в какой-то водоем.

— Пожалуй, вариант с переплавкой оставим напоследок, — решил он. — Хотя в этом могла скрываться определенная ирония. Заставить нас искать то, что более не существует. А размер водоема имеет значение?

— Нет, — я покачала головой. — Река, озеро, водохранилище — выбирайте любой вариант. Да хоть та же Мокрая.

Столь оригинальное название носила речушка (скорее даже ручей), на берегу которой стоял наш дом.

— Предлагаете отправить водолазов прочесывать дно? — скептически осведомился он, и я разозлилась.

— Послушайте, чего вы от меня хотите? — резко спросила я, вставая, и отчеканила: — Я не вижу этот клад. Довольны?

— Разумеется, нет, — невозмутимо откликнулся Мердок. — Сядьте, пожалуйста, Стравински. Скажите, а кто может быть осведомлен о таких нюансах ваших способностей?

— Кто? — тупо повторила я.

— Мне потребуется список, Стравински, — терпеливо пояснил он. — Кто из ваших родственников и друзей мог об этом знать? И, конечно, коллеги, если они в курсе таких деталей.

— Да идите вы... — устало сказала я, сообразив, что он это всерьез. — Может, этот кто-то просто хорошо знает теорию. И вообще, это могла быть случайность. Повезло ему.

— Возможно, — подумав, согласился Мердок. — Итак, у нас по-прежнему ни улик, ни свидетелей, ни подозреваемых. Идеи есть, Стравински?

— Вы же у нас начальник! — напомнила я. Голова уже почти раскалывалась от боли, и мне было наплевать на субординацию и прочие расшаркивания. — Вам и карты в руки. Командуйте!

— Хорошо, — он бросил на меня непонятный взгляд. — Пока можете быть свободны. Насколько я помню, у вас через час прием граждан?

— Да, — коротко ответила я.

Не оставалось даже сил удивляться, что он помнит такие мелочи.

— Значит, на сегодня вы свободны, — решил он. — Только загляните к Ульву, возможно, появились какие-либо новости по зомби.

— Хорошо, — я кивнула и поморщилась от боли. — До свидания!

— До свидания, Стравински! — откликнулся он, и я наконец вышла...

Не знаю, какой садист придумал для домовых форменную зауженную юбку, под которую к тому же следовало надевать туфли на каблуках. Обычно я сразу после планерки бежала в свой кабинет, стягивала этот кошмар и надевала нормальные брюки, но теперь пришлось мучиться.

Для начала я заглянула в морг. У большинства моих коллег это слово ассоциировалось с белым кафелем, хромом и стойким запахом антисептика, однако в нашем райотделе все было совсем иначе.

На первый взгляд за дверью со строгой табличкой: "Морг. Вход только по предъявлению удостоверения!" цвели и пахли настоящие джунгли. На второй, впрочем, тоже.

Просторное помещение под самой крышей превратилось в огромную оранжерею с сотнями и тысячами экзотических растений.

Представляю, сколько это все стоило!

Нашему патанатому прощали и не такое. За одну только способность с первого взгляда определять время и причину смерти все следователи готовы были на него молиться.

А чего стоил его метод "консервации" трупов! Ульв как-то объяснял мне, что применяет тот же принцип, который используют растения для сохранности плодов, хотя я поняла далеко не все. Главное, что тела оставались в полной целости. Это вам не банальная заморозка, после которой уже не разглядишь магических следов!

Я распахнула дверь и привычно задышала ртом — неподготовленный посетитель здесь мог запросто свалиться в обморок от густого цветочного запаха.

— Ульв! — крикнула я, остановившись на пороге. — Ты тут?

Вопрос был риторический — Ульв у нас затворник.

(Конечно, это не настоящее имя, но он предпочитал, чтобы его называли так.)

Он словно соткался из зелени листвы: дивный светлокосый эльф, похожий на прекрасное видение.

Я помотала головой и поморщилась. Сочетание Мердока, магического поиска и здешней атмосферы совсем меня доконало. Скоро стихами заговорю!

При ближайшем рассмотрении эльф оставался столь же прекрасным, но вполне земным (от него даже пахло потом!)

Он с одного взгляда понял мое состояние и молча взял за руку, не став терзать высокопарными приветствиями. Впрочем, он в любом случае недолюбливал витиеватый слог, которым так часто грешили его сородичи.

По-моему, он даже бравировал этой простотой, как и работой в морге, немыслимой для настоящего кошерного эльфа...

Пять минут спустя я уже сидела на полянке, заменявшей Ульву гостиную.

В руках у меня была чашка кофе, в зубах сигарета, а в голове — восхитительная легкость.

— Спасибо! — от души сказала я, отхлебнув ароматный напиток.

— Мелочи, — отмахнулся Ульв, присев на стул напротив. — Ты что-то хотела, Ани? Давно не заглядывала.

Друзей у него было немного, и я старалась забегать к нему раз в неделю-две.

Ульв почти не покидал свой морг, как он любит шутить, деля время между жизнью и смертью — то есть между цветами и трупами.

Я крепко подозревала, что это было причиной, а не следствием его изгнания. В отличие от более легковерных гномов, оборотней и драконов, остроухие не пожелали жить рядом с недавними врагами. Эльфы давно заперлись в своей резервации и носа оттуда не казали, высокомерно игнорируя весь остальной мир. И всякие чудаки у них быстро становятся персонами нон-грата.

— Я поганка, — призналась я честно. — Прости, совсем забегалась.

— Ничего, — Ульв плавно повел рукой, отметая извинения. — И что привело тебя сюда?

— Мердок, — вздохнула я.

— А, дело Кукольника, — понимающе кивнул он и заправил за острое ухо светлую прядь. — Ты-то как оказалась в этом замешана?

— Не спрашивай, — я отхлебнула еще кофе и осведомилась без обиняков: — Так что, какие новости?

Ульв еле заметно поморщился.

— Почти ничего, но кое-что интересное есть. Минуту.

Он исчез, а я торопливо допила кофе.

Ульв вернулся очень быстро, и за ним топал мой старый знакомец зомби, лишившийся большей части одежды и пластины на груди.

— Вот, взгляни, — эльф шевельнул пальцами, и поднятый мертвец послушно повернулся филейной частью, спустив штаны до ягодиц.

На пояснице у него чернел какой-то странный символ, похожий на корявого человечка. В духе детского "палка-палка-огуречик, вот и вышел человечек".

— Что это значит? — поинтересовалась я жадно, жалея, что не прихватила с собой блокнот.

— Понятия не имею, — ответил Ульв равнодушно. — Это уже твое дело. Вероятнее всего, какое-то заклятие. Или, может, тавро. Скажешь Мердоку, пусть зайдет вечером. Я подготовлю отчет.

Он терпеть не мог что-то обсуждать до составления письменного заключения, поэтому я оценила оказанную милость. Но не обрадовалась.

— Ну спасибо, — буркнула я. — А найдется, где зарисовать?

Он кивнул и раздобыл откуда-то лист бумаги и ручку.

Я давно привыкла к таким небольшим чудесам, которые Ульв творил не задумываясь, походя. А ведь сколько ни старайся, не найдешь, где хранятся все эти бесчисленные бытовые мелочи!

С рисунком я управилась за каких-то пять минут.

Так, теперь быстро занести его Мердоку и бежать на прием.

— Его можно отпускать? — равнодушно осведомился Ульв, когда я закончила. — Или он тебе нужен?

Я сомневалась, что из несчастного зомби можно вытрясти что-то еще, но на всякий случай решила:

— Лучше пусть пока поживет. Ладно, — я сложила листок, спрятала в карман и только потом спохватилась: — Да, ты же мне череп обещал! Будет?

Надеюсь, премию Мердок не зажилит.

Ульв отдал бы мне какие-нибудь ненужные останки и бесплатно, но, как говорится, дареное не дарится. А я же для бабули!

— Поищу, — пообещал он весело. — Может, как раз этого красавца и использую, если его не опознают.

— Можно сказать, трофей, — усмехнулась я, и он улыбнулся мне в ответ.

— Беги уже!

Я посмотрела на часы и правда побежала...

* * *

Мердока в кабинете не оказалось.

Пришлось впопыхах черкнуть ему несколько слов и оставить у дежурного.

И я помчалась к себе...

Моя "берлога" — кабинет в дальнем крыле местной школы, с отдельным входом и трогательной клумбой перед ним. На скамейке у двери уже ждали трое, и, судя по их настрою, задержись я еще на полчаса, драки бы не миновать.

— Опаздываете, госпожа домовой! — попеняла мне бойкая старушка в трогательном платочке.

Две гномки кивнули в знак приветствия и продолжили препираться.

Я вздохнула и вынула ключи:

— Исключительно в интересах следствия!

— Ой, да неужто того охальника нашли? — глаза бабки Марьи сразу заблестели. — Ну этого, как его... Кукольника!

— Ищем, — веско ответила я. — Кое-какие подвижки есть. Только никому, ладно?

Она закивала, а я улыбнулась про себя. Уже к концу дня половина города будет знать, что полиция буквально носом землю роет и вот-вот сцапает Кукольника. Вдруг это заставит его допустить какую-нибудь оплошность?

Может и глупо, но умных мыслей у меня не нашлось...

Впечатленная новостями бабушка Марья позабыла, зачем пришла и разом исцелилась от хромоты, сердечных болей и радикулита. Вон как резво припустила к местному стихийному рынку — настоящему кладезю слухов и сплетен! Хотя слово "клоака" подходит больше...

Я забрала почту из ящика, который буквально разбух от писем, и бегло просмотрела конверты. Так, это ожидаемо... это понятно... В самом низу стопки меня подстерегал неприятный сюрприз: рецидивист Сидоров по кличке Профессор освободился из мест лишения свободы! Причем выпустили его еще неделю назад, а мне удосужились сообщить только теперь.

Еще одна проблема.

Может показаться, что на моем участке живут сплошь противоправные элементы. На деле улочки мне достались тихие, просто общаюсь я в основном с самыми буйными жильцами: алкоголиками, хулиганами и тунеядцами. И, конечно, с бесчисленными жалобщиками. Эти вроде бы безобидны... примерно как понос.

Первыми в мой кабинет ввалились сестры Эдукан. Гномки не преминули потолкаться плечами в дверях и чуть не выломали косяк.

Угомонились они только после моего рыка:

— По очереди! — подумав, я уточнила: — Старшая — первой.

Они неприязненно переглянулись, и Бранка уступила Сигге, которая была старше на целых пять минут.

Спор их я слышала раз сто: сестры препирались, кому какая часть дома принадлежит. Одна жилая комната выходила окнами на юг, другая на север. Следовательно, в первой было уютнее зимой, а во второй летом. Так что обострения семейных отношений случались как раз в межсезонье...

Честно говоря, их мелкие склоки надоели мне настолько, что терпения хватило ненадолго. Сколько можно уговаривать и мирить?!

В общем, я послала их на три буквы... то есть в суд.

Гномки на меня обиделись. Как же, такого развлечения лишили! В суде-то цирк устраивать не позволят, и повторно туда не обратишься...

— Мы думали о тебе лучше! — заявила Сигге и промаршировала к выходу.