Поймай меня, или Моя полиция меня бережет

Глава 1.

— Моя не понимать! — тупо твердил зомби, покачиваясь возле раскуроченного банкомата. — Приказ. Моя исполнить!

И ткнул себя кулаком в грудь, отчего медная пластина на ней загудела. Вообще-то кроме алхимических символов там должно было стоять имя некроманта, но этого мертвяка подняли явно не слишком законопослушные граждане, которые позаботились не оставить после себя лишних улик.

— Кто приказал? — вздохнув, еще раз попробовала я.

— Хозяин! — послушно, но абсолютно неинформативно ответил зомби.

Фу, как же муторно допрашивать мертвых! Нас этому, само собой, учили. Только как по мне, для этого нужны или особые способности, или напрочь вывихнутые мозги.

Я промучилась с ним добрый час, но так и не выяснила ни примет, ни обстоятельств, ни даже имени загадочного хозяина. Хотя другого не стоило и ждать. За Кукольником, как его прозвали в газетах, наши гонялись уже добрый месяц.

Кукольник умудрился сделать зомби очень похожими на живых людей. Даже постовые не могли сходу их вычислить, а у них глаз наметан! Мертвые куклы грабили банки или как этот — тупо выдирали банкоматы "с мясом". Спланировано все было мастерски. Настолько, что мой зомби оказался первым, пойманным за руку.

Теперь мне светила, как минимум, премия.

Хотя я не обольщалась — мне попросту крупно повезло. Я проводила разъяснительную работу о вреде пьянства с семейством горных троллей, которые с перепою вспомнили традиции предков и попытались силком напоить соседку, призывающую их к порядку.

В общем, вечер выдался тот еще. Зато тролли засекли странного человека у банкомата, а потом под моим руководством его и заломали...

Теперь мы сидели на кухне у тех самых троллей. Передо мной давно остыла чашка кофе (на адреналине спать совсем не хотелось), и я второй час кряду пыталась добиться от тупого мертвяка хоть чего-то путного.

— Бесполезно, — наконец простонала я и уронила голову на руки.

— Рад, что вы это понимаете, домовой Стравински, — заметил сзади знакомый бархатистый голос. — Ваше рвение похвально, но очевидно чрезмерно.

Меня словно ледяной водой окатили.

— Следователь Мердок? Что вы тут... какими судьбами?

Высокий темноволосый мужчина в идеально отглаженном костюме светски улыбнулся и склонил голову.

— Полагаю, вашими молитвами, Стравински! — хмыкнул он, обходя по кругу замершего зомби. — Соседи вызвали.

И кивком указал на несостоявшуюся жертву тролльего угощения, за спиной которой возвышалась колоритная мадам Цацуева — борец за справедливость и добрососедство. Бабка Марья чуть не подпрыгивала от любопытства, зато мадам Цацуева отчего-то выглядела бледной и напряженной.

Я мстительно прищурилась и одернула форменную юбку. Ничего, я им все припомню, не будь я домовой!

К слову, домовой — это не раса, а должность. Надзираю за порядком и соблюдением правил добрососедства в нескольких десятках домов.

— Благодарю, домовой Стравински. В ваших услугах я более не нуждаюсь, — рассеянно бросил следователь, заставляя зомби открыть рот. И что он там ищет?!

Но приказ прозвучал недвусмысленно, пришлось убираться восвояси. Прощай, премия! Прощай, подарок бабуле. А я так хотела преподнести ей новую пепельницу... уже и череп почти выпросила!..

Старой служили останки моего непутевого папаши, но это уже совсем другая история...

* * *

Проснулась я рано. Точнее, с огромным трудом разлепила глаза под аккомпанемент доносящегося с первого этажа пения и грохота кастрюль.

Я нащупала на столике будильник, всмотрелась в расплывающийся циферблат... и со стоном уронила голову на подушку. Полвосьмого! Придушу сестренку!

Спать дальше под фальшивые завывания снизу я не могла, так что пришлось находить на ощупь халат и спускаться вниз.

— Роза! — окликнула я улыбающуюся брюнетку, которая в темпе вальса порхала вокруг дымящегося котла, по одному бросая в него какие-то подозрительные косточки. — Сколько можно тебя просить! Не устраивай шабаши по утрам, а?

— Ой, — Роза (точнее, Розамунда, но это имя она терпеть не могла) прикрыла ладошкой ротик и выронила кости в котел. Плюхнуло, плеснуло ядовито-розовым и завоняло тухлятиной. — Ну вот! Ты все испортила!

Прекрасные очи Розы набухли слезами.

Я махнула рукой — все равно ее не переделаешь, неисправимый жаворонок! — и принялась варить себе кофе. Запах мне не мешал — и не к такому привыкла. В лежбищах упырей вонь похлеще, а я к ней еще на стажировке принюхалась.

Роза надулась, но я не собиралась каяться. Просила же — до девяти никакого волшебства!

— Ну, у меня вдохновение! — чуть виновато объяснила она, распахивая форточку. — Ты же знаешь! Нам вчера задали такую скучищу! А я подумала, что можно кое-что подправить... и вот!

Она кивнула на "присмиревшее" зелье, которое теперь источало шоколадный аромат и выглядело подозрительно розовым, как клубнично-сливочный мусс.

— Ага, — кивнула я, переставляя турку на подставку. — И почему-то обязательно утром!

— Ну-у-у, — она потупила дивные зеленые очи и попыталась изобразить сущую невинность.

Мужчины верили. Я же знала сестренку (если быть точной, единоутробную сестру) все ее семнадцать лет, а потому иллюзий не питала. Увлекающаяся она натура, в отличие от меня. Хотя мне и лет побольше — двадцать пять недавно стукнуло.

Впрочем, мы вообще являли собой противоположности. Она — жаворонок, я — сова. Она — жгучая брюнетка с зелеными глазами, я — голубоглазая блондинка. Она — будущий дипломированный фармацевт-зельевар, я... Но об этом я уже говорила.

— Да! — вспомнила Роза. — Тебе же посылка! От тако-о-го очаровашки!

Она хлопнула длиннющими ресницами и прижала руки к пышной груди.

Вот что у нас с ней было похожее, так это бюсты четвертого размера. Только Роза упаковывала свой в интригующие декольте, а я лишь обреченно ругалась, когда форменный китель ни в какую не желал застегиваться на этом богатстве.

— Мне? — удивилась я, отпивая обжигающе горячий кофе.

— Тебе! — Роза добыла откуда-то небольшой сверток. — Вот, смотри, тут написано — Анне Стравински. Это от поклонника, да?!

А еще Роза ужасно романтична, что временами действует на нервы.

— И правда, мне, — с недоумением согласилась я и неохотно отставила кофе.

Почерк аккуратный, внутри ничего не тикает...

Я перерезала бечевку и осторожно размотала пергамент.

— Ой! Прелесть какая! — восторженно взвизгнула Роза, всплеснув руками. — Кукла! И цветок!

Очаровательная вещица: изящная светловолосая девочка, сделанная с большим тщанием и вкусом. Только вот к рукам и ногам куклы были привязаны веревочки...

— Опиши, пожалуйста, этого "очаровашку", — сдержанно попросила я, прервав восторги сестры. — А лучше поехали со мной, составишь фоторобот.

Хотя я сомневалась, что визитом нас почтил лично даритель.

Приколотая к цветку карточка гласила: "Прекрасной даме от Кукольника", а Кукольник вряд ли так глупо подставится. Скорее всего, посылку передал банальный курьер, но отработать следовало все варианты.

* * *

Роза добросовестно перечислила приметы, а потом с помощью нашего штатного художника соорудила портрет.

Судя по описанию, этого юношу я бы очаровательным не назвала — слишком миловиден и слащав. Прилизанные блондинистые волосы, тонкие черты лица, круглые щечки, тонкие пальцы, да еще и "трогательная" субтильность... Одет он был соответственно, во что-то с "фестончиками", как выразилась Роза.

Художник кивнул понимающе, а следователь Мердок, заглянув ему через плечо, прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Пупс в рюшах, а не мужчина!

Кстати, Мердок на "очаровашку" походил больше. Я украдкой залюбовалась статями доблестного следователя. Сволочь он, конечно, первосортная, но хорош! Плечи широкие, попа "с кулачок", как говорит бабуля, хоть это и явное преувеличение, густые темные кудри касаются воротничка...

— Стравински, — не оборачиваясь, окликнул он. — Может, поведаете нам, зачем вы столь пристально меня разглядываете?

Я чуть покраснела (и как только почуял?) и откликнулась почтительно:

— Учусь составлять словесные портреты, господин следователь!

Он оглянулся и поднял темную бровь.

— И каковы успехи, домовой?

Я выпрямилась и отчеканила, глядя мимо него:

— Мужчина, человек, возраст тридцать пять — тридцать семь лет, рост около метра восьмидесяти пяти, телосложение спортивное, глаза и волосы темные.

— Как, и это все? — Мердок с сожалением покачал головой. — Полагаю, вам следует больше тренироваться, домовой!

— Приложу все усилия! — пообещала я, преданно пожирая начальство глазами.

Точнее, прямым начальником он мне не был, но неприятностей мог доставить массу. Кстати!

— Разрешите обратиться? — продолжила я. Роза за его спиной округлила глаза, и я раздраженно дернула плечом.

О работе я стараюсь дома не распространяться. Не хватало только, чтобы Роза загремела в "обезьянник" на пятнадцать суток за мелкое вредительство! С нее сталось бы напакостить тому же Мердоку, а фантазия у Розочки неистощима...

Роза подняла голову и заговорщицки мне подмигнула. Я чуть не застонала вслух: только этого не хватало! От попыток устроить мою личную жизнь, периодически предпринимаемых то бабулей, то сестренкой, хотелось лезть на стенку и швыряться тяжелыми тупыми предметами. Но толку-то?

Мердок вежливо открыл дверь и пропустил меня вперед.

Для приватного разговора лучше всего подходила "черная" лестница. По местным легендам, через нее в отделение проводили незаконно задержанных, чтобы не светить их на записывающем кристалле и в журнале регистрации.

А еще сотрудники могли здесь травануться ударной дозой никотина, чем я и занялась.

— Стравински, — Мердок поморщился и распахнул окно, — не понимаю, зачем вы добровольно употребляете яд?

— Все, что приятно, — или незаконно, или аморально, или ведет к ожирению, — хмыкнув, парировала я и с удовольствием затянулась.

Неодобрение на холеном лице следователя того стоило. Логичные доводы (вроде бабулиного "курение вредно для цвета лица и зубов", хотя ей самой это не мешало иногда побаловаться сигарой) я понимала и даже принимала, а вот морализаторство терпеть не могла.

Зато Мердок прославился на весь райотдел правильностью и следованием каждой букве закона. Раньше мы разве что на оперативках пересекались, но пообщавшись с ним лицом к лицу, я убедилась, что слухи не врут.

— Вы именно это желали обсудить? — поинтересовался Мердок, отодвинувшись.

— Нет, — я сообразила, что не стоит его злить, и затушила сигарету. — Господин следователь, вы включите меня в свою группу?

— С какой стати? — он поднял темную бровь. — Вы домовой, Стравински, вот и занимайтесь своими улицами. Если не ошибаюсь, за вами закреплены Абрикосовая, Виноградная и Тенистая?

— Именно, — вздохнула я, досадуя. Работу свою я любила, но следователи относились к таким, как я, с изрядной долей пренебрежения. Еще бы, что значат мелкие бытовые правонарушения в сравнении с убийствами и разбоями? — Но Кукольник явно обратил на меня внимание. По-моему, стоит это использовать.

Мердок как-то странно на меня посмотрел.

— Стравински, скажите откровенно, какой резон вам в это вмешиваться?

— Ради профессионального роста! — отчеканила я, глядя прямо в его внимательные карие глаза. — И премии, конечно.

Хотели откровенности — получите!

— Стравински, — помолчав, проронил он, — я непременно отмечу в отчете ваше рвение и выпишу вам премию. Только не ввязывайтесь в эту историю, договорились?

— Почему? — я почти обиделась.

Он одернул белоснежные манжеты рубашки, поправил галстук и наконец сказал серьезно:

— Я не вправе рисковать вашей очаровательной головкой, Стравински! — и, прежде чем я успела переварить неожиданный комплимент, Мердок все испортил: — Едва ли ваша бабушка будет мне признательна за неоправданный риск.

— Да уж, — я поморщилась, но возразить было нечего. Бабуля страшна в гневе!

— Поэтому, домовой Стравински, — наставительно продолжил он, — извольте забыть о Кукольнике. Кстати, вы верите в кого-нибудь из богов?

— Да, — призналась я, сбитая с толку неожиданной переменой темы. — В Того, Кого Нельзя Называть. Для краткости — Неназываемого. А что?

— Почему нельзя? — почти по-человечески удивился Мердок. Похоже, об этом культе он слышал впервые. Хотя немудрено, ведь в нашей империи только зарегистрированных религий больше двухсот. — В этом случае произойдут какие-нибудь несчастья?

— Нет, — хмыкнула я. — Просто Кодекс об административных правонарушениях запрещает нецензурную брань в общественных местах.

— Весьма похвально, Стравински, — отозвался Мердок серьезно. — Столь уважительное отношение к закону я горячо одобряю.

И все-таки он зануда!

— Благодарю, господин следователь! — откликнулась я, из последних сил удерживая серьезную мину. — Польщена вашей высокой оценкой.

Кажется, это заразно. Высокий слог и не менее высокие принципы. Вот только что он делает с ними в полиции?!

"Надо сегодня заглянуть к троллям, — решила я. — Поблагодарить за помощь, а заодно проветрить мозги от лишнего пафоса".

Мердок прошелся вдоль окна, отвернулся, заложив руки за спину.

— Позвольте личный вопрос? — вдруг спросил он.

"Валяйте!" — едва не ляпнула я (все же бабуля права в одном — постоянное общение с противоправными элементами сильно обедняет лексикон!), но вовремя одумалась.

А, пропадать, так с музыкой! И я вновь вынула сигареты.

— Задавайте.

Мердок обернулся и внимательно посмотрел на меня.

— Если вашего бога нельзя называть, то как же вы ему молитесь?

С минуту я переваривала этот неожиданный вопрос, делая вид, что прикуриваю.

Затянулась и сказала честно:

— А зачем ему молиться? Я просто верю, что он есть. А рассчитывать стоит только на себя.

— О, — после паузы он повторил: — Весьма похвально.

Я молча курила, и Мердок, поморщившись, продолжил нетерпеливо:

— Полагаю, на этом все, Стравински? Можете быть свободны. Если не ошибаюсь, у вас сегодня выходной?

— Не ошибаетесь, господин следователь, — ответила я, борясь с желанием выдохнуть дым прямо ему в лицо.

— Тогда до свидания, домовой Стравински! — церемонно произнес он и вежливо наклонил голову.

— До свидания, следователь Мердок! — в тон ему откликнулась я.

Ну почему если мужчина красавец, то совершенно невыносим?..

После его ухода я уже без особого удовольствия докурила и отправилась вызволять Розу из лап художника.

Хотя судя по тому, как пунцовели его уши и блестели глаза, вызволять следовало беднягу Роббинса.

Сестренка в легком ситцевом платьице смотрелась в дежурке, как отличница в детской комнате полиции.

Я остановилась на пороге, решив понаблюдать за представлением.

На столе перед Розой стояла чашка чая, блюдце с трогательным одиноким печеньицем и даже чахлый бутон (похоже, с ближайшей клумбы) в пивной банке. А Роббинс нес какую-то чушь о том, что Роза настоящий цветок, способный украсить собой даже эти казенные стены, и просил ее позировать для портрета.

— Знали бы вы, как мне надоело рисовать эти уголовные рожи! — вещал он с чувством. — А ваше милое лицо... и фигура...

Роза краснела и хлопала длиннющими ресницами — то ли ради тренировки, то ли действительно смутившись.

— Надеюсь, вы в курсе, что моя сестра несовершеннолетняя? — напомнила я негромко.

Роббинс дернулся, ойкнул, опрокинул стакан с карандашами, засуетился...

Роза послала мне укоризненный взгляд и наклонилась, помогая ему собрать рассыпавшиеся мелочи.

Бедняга художник совсем растерялся, так близко узрев роскошный бюст Розы. Он машинально пытался собрать карандаши, но сложно делать это не глядя, а оторвать глаза от пленительного зрелища он был не в силах.

— Роза, — не выдержала я этого издевательства, — пойдем. У меня еще куча дел.

Она послушно встала, а у Роббинса сделалось такое лицо, будто он вот-вот заплачет.

— Мы как-нибудь еще зайдем, — пообещала я, сжалившись. — Проведу экскурсию. Ну и вдруг опознавать придется?

— О! — лицо художника просветлело. — Конечно-конечно! Буду ждать. Вот.

И проводил Розочку влюбленным взглядом...

— Зачем было его очаровывать? — вздохнула я, выйдя на крыльцо.

— Мне было скучно, — надула губы Роза. — Ты ушла с этим следователем и... кстати, а он милашка!

Не сдержавшись, я фыркнула. "Милашка", надо же!

— Не заметила, — сдержанно ответила я.

— Ну как же! — Роза округлила зеленые очи и сложила руки перед грудью. Конвоиры, впихивающие задержанного в "воронок", застыли, как околдованные. — У него такие глаза! Такие теплые, завораживающие, и цвет... Как трюфеля, вот!

Роза мечтательно улыбнулась, и задержанный длинно присвистнул, а конвоиры едва не закапали слюной тротуар.

— Ой, — сестренка опомнилась и преувеличенно смущенно потупилась. — Извини, оно само как-то получается.

Я только вздохнула. По правде говоря, Роза действительно не виновата. Если уж кто и виноват, так это мама, хотя сама она считает, что ей просто не везло в любви...

* * *

Отправив Розу домой, я решила сделать обход. Собиралась ведь навестить троллей, а заодно заглянуть к тихому алкоголику-водяному, проведать лежачую бабулю Сабрину, выяснить, как дела у Волосатой Мэг...

Я с удовольствием прошлась по знакомым улочкам. Есть какая-то неизбывная прелесть в частном секторе. Каждый дом, каждый участок имеют свой характер. Они не выстроены по ранжиру, не выдержаны в одном стиле, — пестрые, своеобразные, в разноцветье садов и цветников.

Настоящий оазис сонной сельской жизни посреди шумного промышленного города...

На пересечении Абрикосовой и Виноградной пристроился небольшой круглосуточный магазинчик со всякой ерундой (а заодно и куда более востребованным алкоголем) и банкоматом, который уже прилепили на место. Только пятна свежей штукатурки выдавали недавние события.

Я доброжелательно поздоровалась с курящей на крыльце дебелой продавщицей, которая при виде меня попыталась изобразить саму невинность. Можно подумать, я не в курсе, что она продает самогон! Но поймать за руку ушлую продавщицу никак не удавалось (да я и не сильно старалась, зная, что свято место пусто не бывает).

А вот на другие нарушения я глаза не закрывала, и потому напомнила о давнем грешке:

— Надеюсь, больше вы алкоголь несовершеннолетним не продаете, Ника?

— Ни-ни! — вытаращилась она. — Чтоб мне лопнуть! Одного штрафа с меня за глаза!

Я улыбнулась и вдруг вспомнила, что напрочь кое о чем позабыла:

— Более-менее приличный торт есть?

— Уж извиняйте, — она развела руками. — Ни тортов, ни пирожных не держим. Портятся быстро. Печенье хотите?

— Хм, — печенье мне не годилось, и я спросила со слабой надеждой: — Шоколад? Конфеты?

— Не-а, — для убедительности она покачала лобастой головой, и вдруг просветлела: — Мороженое есть! Хорошее. Хотите?!

— Ну, — я заколебалась, потом махнула рукой. — Ладно, давайте.

Хм, зато оригинально!..

Дом троллей больше походил на груду разновеликих камней в окружении хмурых елей. Звонка у них сроду не было, так что пришлось по старинке кричать от калитки:

— Хозяева! Эй, хозяева!

Голос у меня звонкий, к тому же сразу подхватили все окрестные собаки.

— Чего надо? — недовольно отозвался откуда-то из глубины дома хмурый голос. — Кого принесло?

Горным троллям яркий солнечный свет не особо приятен, так что я не удивилась, что никто не вышел меня встречать.

— Анна Стравински! — крикнула я как можно громче. — Домовой!

— Ой, — голос засмущался и умолк. Потом опасливо уточнил: — А что мы сделали-то? Мы тихо!

— Ничего, — я улыбнулась, сообразив, что обитатели дома сочли мой визит следствием очередной жалобы мадам Цацуевой. Кстати, надо ее тоже проведать как-нибудь... — Я поблагодарить пришла!

— Чего?! — не поверил голос.

— Спасибо сказать! — уже нетерпеливо крикнула я. Переминаться перед калиткой надоело, к тому же мало приятного торчать на солнцепеке. — За того зомби!

Кажется, теперь тролли всерьез озадачились.

— Ну, заходите тогда, — хрипло разрешил старший, Грендель.

Я осторожно толкнула калитку и направилась к дому, обитатели которого расположились на бревнышке в тени деревьев. Вместо стола они приспособили здоровенный валун, так что отдыхали даже с удобством.

— Спасибо вам, — сказала я серьезно. — Вы мне очень помогли.

— Пожалуйста, — вежливо прогудел воспитанный младший, Хельги.

— Да чо уж там! — отмахнулся старший. — Мы ж того... завсегда!

Тролль-мама только одернула замызганный передник и отрывисто кивнула.

— Вот, это вам от меня, — наклонившись, я положила на камень пакет. — Понимаю, что вы больше обрадовались бы алкоголю, но...

Я развела руками. Нельзя поощрять пьянство, тем более что младший по их меркам еще несовершеннолетний (именно за продажу водки ему я упрекала продавщицу).

— Да мы понимаем, — махнул рукой старший и кивком разрешил младшему взять подарок.

— Ой! — совсем по-детски обрадовался младший, обнаружив внутри уже чуть подтаявшее мороженое. — Нам?!

И посмотрел с такой надеждой, что мне стало неудобно.

— Вам, — и отступила, чтобы их не смущать. — Спасибо еще раз и до свидания!

Напоследок я была вознаграждена сюрреалистическим зрелищем: три великана с рожками в лапах аккуратно лижут холодное лакомство...

Все еще посмеиваясь, я направилась дальше.

Путь мой лежал сначала к водяному, проживающему в пятом доме по улице Абрикосовой. Хотя дома как такового не было: домовладение состояло из пруда под сенью двух ив и старой пляжной кабинки.

В искусственном водоеме жильца не оказалось. Конечно, он мог прятаться в придонном иле (вода была мутной и пованивала тиной), но я его уже знала.

— Ихтиар! — окликнула я, остановившись в тени ивы. Солнце уже ощутимо припекало. — Вы дома?

Вопрос был риторический.

— Конечно, — проворчал водяной, не показываясь на глаза. В дальнем углу участка, за кабинкой, прямо в землю была вкопана старая чугунная ванна. Наверняка он прятался именно там. — Где мне еще быть? Мне же некуда пойти! Таких, как я, нигде не жалуют...

Я тихо вздохнула и закатила глаза. Так и знала — водяной снова "нырнул в омут отчаяния", как он это называл, когда на него находил поэтический слог. А, по-моему, это тривиальный запой.

Нужно его подбодрить и развлечь.

Домовые ведь не только за порядком присматривают! Мы и конфликты решаем, и признания выслушиваем, и советы даем. К нам бегут со всеми заботами — хоть котенок на дереве застрял, хоть сосед по утрам шумит перфоратором, хоть сестры жениха не поделили...

— Что вы говорите! — запротестовала я привычно. — Я ведь не раз приносила вам приглашения. Вас звали в аквапарк, а еще предлагали работу сторожа в городском пруду. Вы же имеете право на трудоустройство по программе адаптации малых волшебных народов!

Когда-то мы, люди, незваными гостями пришли в эти земли — и за неполную сотню лет вытеснили или перебили прежних хозяев. Зато последние полвека активно каемся и рвем на себе волосы, так что их теперь даже на госслужбу охотно берут.

Поймав себя на этом "мы, люди", я хмыкнула. Все же воспитание сильнее крови.

— Глупости, — он душераздирающе вздохнул, плеснула вода, и наконец из-за ивы выглянул коренастый мужчина с длинными спутанными волосами. — Я одинок! Да, одинок... Даже поговорить не с кем! И выпить...

Он с надеждой посмотрел на меня.

На нем были только семейные трусы в цветочек, — уступка мадам Цацуевой, которая строчила жалобы во все инстанции, требуя оградить от непристойного зрелища женщин и невинных детей.

— Охотно поболтаю с вами, — улыбнулась я. — А насчет алкоголя сами понимаете.

— Понимаю, — вздохнул он. — Опять с лягушками пить, эх!

Он забросал меня жалобами на жизнь, одиночество и неустроенность. Хотя как по мне, это служило лишь оправданием банального бытового пьянства.

Впрочем, Ихтиар был просто тихий алкоголик, соседей не терроризировал, ночами не буянил.

Он быстро переключился на воспоминания, а рассказывал он очень увлекательно — о морских приключениях, бурях и пиратах, так что время пролетело незаметно.

— Как, уже?! — огорчился водяной, когда я начала прощаться.

— Простите, — развела руками я. — Служба. И насчет жалобы в санэпидемстанцию не беспокойтесь. Они просто возьмут пробы.

— Да понятно, — вздохнул он. — Но это ж надо придумать — холера в моей воде!

И погрозил кулаком в сторону соседнего дома, где жила завзятая кляузница мадам Цацуева (сама она считала себя правдолюбом).

После моего ухода водяной наверняка плеснет в свою ванну литр-другой спирта (когда-то он употреблял исключительно ром, но теперь поиздержался) и тихо в ней уснет...

И все же сейчас он употребляет намного реже, да и за порядком на участке следит. Я пыталась уговорить Ихтиара устроиться на работу, но пока тщетно.

Жаловаться на жизнь ему нравилось больше.

Ох, и нелегкая наша работа...

Далее я ненадолго заглянула к бабуле Сабрине — древней ведьме, больше похожей на высохший скелет.

Несмотря на усилия соцработников, в ее доме пахло сладковатым душком разложения, так что дышать я старалась ртом.

И не скажешь, что в этом немощном теле таится такая ведьминская сила! Именно она не давала бабуле Сабрине почить с миром. По правилам требовалось передать ее преемнице, но у бабули никого из родни не осталось, а чужую кровь сила не принимала.

Вроде бы у нее имелись троюродные племянницы, но пока поиски успехом не увенчались.

— Ничего? — тихо спросила сердобольная соседка, провожая меня до калитки. Соцработники заходили два раза в неделю, а в остальное время за бабулей Сабриной присматривала эта тихая женщина предпенсионного возраста.

— Увы, — я вздохнула. — Но надежда еще есть. Это ведь долгая процедура — запросы, ответы...

— Да я понимаю, — вздохнула она. — Но жалко ее, бедолажную!

Что на это ответить?..

Мадам Цацуева дверь не открыла, явно чуя неприятности на свои нижние сто девяносто.

В списке у меня осталась еще Волосатая Мэг, пожилая брауни, которая в юности эмигрировала вместе с тремя буйными братьями из клана Маккаудов.

Беглые шотландцы осели в нашем тогда еще крошечном городке, но счастья и богатства не нажили. Видимо, слухи о наложенном на них проклятье имели рациональное зерно.

Хотя дом они отгрохали роскошный — двухэтажный, добротный, теплый и удобный.

Последний из клана умер около года назад, дальние родственники все никак не могли поделить наследство, и теперь дом ветшал, а бедная брауни совсем затосковала в одиночестве.

Я старалась заглядывать к ней почаще, пытаясь хоть немного скрасить ее грустную жизнь...

Задумавшись об этом, я и сама не заметила, как оказалась у нужного дома, возле которого суетились люди с ящиками и баулами.

Так, а это еще что такое?! Неужели грабители? А я, как назло, без табельного оружия!

"А как же Волосатая Мэг?!" — я всерьез заволновалась, зная, что домашний дух ни за что не позволит кому-либо посягнуть на хозяйский скарб.

Присмотревшись, я успокоилась — имущество не выносили, а наоборот. Похоже, у дома наконец появился новый хозяин.

— Чего надо? Проходи уже! — грубо окликнул меня дюжий мужик в спецовке и вытер рукавом катящийся градом пот.

Майское солнце совсем раздухарилось, а по такой жаре таскать тяжеленные коробки удовольствия мало.

— Домовой Стравински! — представилась я, привычно махнув удостоверением. — Кто у вас старший?

— Ну я старший, — приязни в его взгляде не прибавилось. — Только вам того, к хозяину надо.

— А где он? — я не стала спорить.

— Да там, во дворе, — махнул рукой он.

Кто-то из грузчиков едва не уронил зеркало, и старший обрушил на его голову такой поток брани, что я только уважительно покачала головой.

Может и стоило бы оштрафовать его за сквернословие, но это было бы кощунством...

Улыбаясь, я прошла в знакомый двор, где на качелях под старым абрикосом сидел мужчина, который при моем появлении поднял голову.

И, встретившись с ним глазами, я едва не помянула вслух Неназываемого.

Только бы бабуля не узнала!..

— Здравствуйте, — вежливо произнес он, растянув в улыбке тонкие яркие губы, словно перепачканные вишневым соком. — Чему обязан вашим визитом?

Если не присматриваться, то за исключением странного цвета губ выглядел он вполне обычно: высокий, темноволосый, плечистый, в темно-синей футболке и почти такого же оттенка джинсах. Поэтому манеры, больше уместные на каком-нибудь приеме, казались изощренной насмешкой.

"Еще один, — с досадой подумала я. — Их что, на курсах каких-нибудь учат изъясняться таким слогом?!"

Вслух, конечно, я произнесла иное:

— Доброго дня. Я местный домовой. А вы, насколько понимаю, новый хозяин дома?

Сбить себя с толку он не дал — поднялся, шагнул вперед и переспросил по-прежнему вежливо:

— Домовой? Госпожа?..

— Домовой Стравински, — обреченно назвалась я, вынимая удостоверение.

Надеюсь, Волосатая Мэг с ним уживется, и мне не придется больше сюда ходить.

— Очень приятно, — он безупречно светски поклонился и представился: — Моя фамилия Ярый. А вы... Стравински? Это от "Остров"?

Я подавила вздох. Глупо было надеяться, что он не поймет.

— Именно, — сдержанно ответила я и добавила с нажимом: — Но здесь и сейчас — домовой Стравински!

— Как хотите, — пожал плечами он, беззастенчиво меня разглядывая. — Простите, у меня еще масса дел.

— Конечно, — с облегчением ответила я. — Не буду отвлекать. И поздравляю с новосельем.

Он только кивнул в ответ и скрылся в доме...

На этом обход я посчитала законченным и решила пройтись домой пешком.

Слишком много событий: Кукольник, посылка, этот господин Ярый...

Общая картина не складывалась, распадалась на отдельные фрагменты, и я оставила это глупое занятие.

В конце концов, какое мне дело? Пусть Мердок сам расследует дело Кукольника, а господин Ярый вообще пока никаких неприятностей не доставил.

Будем решать проблемы по мере их поступления!..

* * *

Все частные дома индивидуальны, зато все казенные помещения похожи друг на друга.

Эта сентенция крутилась в моей голове следующим утром.

Несмотря на все попытки начальника РОВД придать своему кабинету лоск, он выглядел безнадежно унылым, безликим и неуютным. Хотя сложно ожидать иного от обстановки, в которой сочетались оттенки серого и коричневого.

Оперативка выдалась бурной. Обычно домовых и следствие инструктировали отдельно (а нас еще и далеко не каждый день), но в этот раз собрали всех вместе.

Вскоре стало ясно, почему.

Начальник райотдела, полковник Чандлер, негодовал и стучал кулаком по столу: накануне вечером Кукольник совершил очередное дерзкое преступление.

На этот раз ограблению подвергся ювелирный магазин, который лишился десятка ожерелий и почти сотни колец. Стоимость похищенного заставляла Чандлера биться в эпилептическом припадке. Еще бы, снова пострадал наш район!

Городской отдел не горел желанием взваливать на себя такое ярмо. На таких историях можно либо получить внеочередные погоны, либо лишиться своих, и пока все указывало на последний вариант...

Так что на нас тут же радостно спихнули расследование всех краж Кукольника. Еще бы, второй кряду эпизод в нашем районе! А раньше Кукольник объявлялся раз в неделю.

Меня пока начальственный гнев не коснулся. Сначала шеф песочил Мердока, который воспринял выволочку с поистине нордическим хладнокровием.

— Может, у вас есть план, Мердок? — вопрошал полковник, рыжеволосый краснолицый оборотень с квадратной фигурой и манерой орать так, что стекла дрожали. Кажется, по второму облику он питбуль (хватка уж точно та же!) Он многозначительно обвел взглядом подчиненных, но все отводили глаза — никто не хотел высовываться. — Подвижки? Свидетели?

— Сожалею, пока нет, господин полковник, — с видом человека, смирившегося со своей участью, отвечал тот. — Однако мы работаем.

— Пока нет? Работаете?! — повторил полковник и зловеще понизил голос: — Вы понимаете, что это значит? Мэр в ярости, городской совет требует найти и наказать, а начальник полиции может вот-вот уйти в отставку... Как хотите, но чтоб поймали мне этого Кукольника!

Все закивали, однако энтузиазма не выказали.

Я же рисовала в блокноте бабочек, глаза и молнии.

Мердок тоже помалкивал, зная, что лучше не соваться начальству под горячую руку. В этом обшарпанном кабинете он выглядел, как принц крови на помойке: безупречно белая рубашка, галстук стоимостью с подержанный автомобиль, костюм под стать и обманчиво скромные часы — непритязательные, если не знать, какое клеймо таится под крышкой. А странно, кстати, — не на зарплату же Мердок так одевается! Хотя я вообще знала о нем немного, он совсем недавно к нам перевелся.

Полковник уступал франтоватому следователю по всем статьям, знал об этом, но явно воспринимал философски. Зато все знали, что он очень переживает из-за ширящейся с годами лысины. Оборотни стареют быстро, и его "под пятьдесят" — это уже довольно солидный возраст, вот-вот на пенсию пора.

— Ладно, — тяжко вздохнул Чандлер и саданул ладонью по столу. — На сегодня свободны!

Все с облегчением зашевелились и начали расходиться. Я сидела в дальнем углу, поэтому сбежать не успела: в открытую дверь формально постучали, и в кабинет заглянул дежурный.

— Ну? Чего тебе еще? — недовольно спросил Чандлер.

— Господин полковник! — вытянулся во фрунт тот, даже пузо поджал. — Тут передали посылку для домового Стравински.

И показал аккуратный пакет размером чуть больше моей ладони.

— Чего-о-о? — лицо полковника опять на глазах налилось нездоровой краснотой. — А ну давай сюда!

— Простите, господин полковник, — возразила я, резво вскочив на ноги. — Позвольте, сначала я. Вдруг там... проклятие или яд?

— Вот еще! — Чандлер насупился. — Чтобы ваша бабушка мне голову открутила? Ну!

И повелительно протянул руку. Что оставалось делать бедному дежурному? Только вложить в его ладонь посылку. Мне же достался извиняющийся взгляд.

Я пожала плечами и села на место. Ну что стоило этому олуху дождаться, пока я выйду?!

Полковник поднес пакет к лицу и тщательно его обнюхал, забавно шевеля не по-человечески подвижным кончиком носа. Затем нахмурился еще сильнее и резким движением вскрыл упаковку. Несколько мгновений он тупо смотрел на посылку, затем вытряхнул на ладонь что-то, даже в тусклом свете переливающееся льдисто-голубым.

В кабинете наступила звенящая тишина, только дежурный гулко сглотнул.

Затем Мердок встал и подошел к столу полковника. Вежливо извинившись, забрал из рук оцепеневшего начальника пакет, поднял к свету ожерелье и констатировал:

— Бриллианты. Осмелюсь предположить, украденные этой ночью. Как вы можете это пояснить, домовой Стравински?

В первое мгновение мне стало не по себе в перекрестье взглядов, а затем я разозлилась и встряхнулась.

— Вы обвиняете меня в связях с Кукольником?

— Полагаете, для этого нет оснований? — он бросил ожерелье на стол и, вынув листок бумаги, прочитал с чувством: — "Красавицам, как и алмазам, нужна огранка. Кукольник". Как прикажете это понимать, домовой?

Я подняла бровь и предположила:

— Как намек, что он считает меня неотесанной?

Эта немудреная шутка успеха не имела.

Полковник выставил караульного, велев ему закрыть дверь, и, подперев голову рукой, произнес мрачно:

— Мердок в чем-то прав. Может, вас пока отстранить от работы, а, домовой Стравински? Какие-то подозрительные у вас связи с этим преступником.

Я всерьез обиделась и прибегла к нечестному приему.

— Как прикажете, — я сладко-сладко улыбнулась и добавила: — Только бабуля удивится, увидев, что я сижу дома. Придется сказать ей, что меня заподозрили в соучастии.

Обычно бабуля предоставляла мне самой выпутываться из неприятностей — если они не пятнали славное имя Стравински.

Мердок не дрогнул, а вот наш начальник тут же пошел на попятную.

— Ну, Стравински, не надо так волноваться, — заюлил он. — Вы же понимаете, мы должны рассмотреть все версии!

— Понимаю, — мрачно буркнула я.

— В общем, так! — он хлопнул ладонью по дубовому столу (единственному по-настоящему дорогому предмету интерьера, но другая мебель темперамент нашего полковника просто не выдерживала). — Стравински, раз уж вы в этом деле и так по уши, будете помогать Мердоку. В свободное время, от основной работы вас никто не освобождает. Все понятно?

— Но... — начал следователь, который не ожидал такого поворота, однако Чандлер больше не собирался с ним миндальничать.

— Это приказ, Мердок! Вам ясно? — и вперил в него взгляд покрасневших от недосыпа глаз.

— Ясно, — процедил следователь. — Разрешите исполнять?

— Мердок, — вздохнул Чандлер, расстегивая вдруг ставший тесным ворот рубашки. — Не ерепеньтесь. Если вы случаем позабыли, то напоминаю, что Стравински у нас спец по хищениям ценностей.

— Сокровищ, — поправила я хмуро.

— Не вижу разницы, — заметил Мердок, остановившись напротив.

Я криво улыбнулась.

— Всякое сокровище — ценность, но не всякая ценность — сокровище.

Господин следователь смерил меня скептическим взглядом и поднял бровь.

— Так, а ну марш отсюда оба! — рявкнул начальник. — Приказы не обсуждаются. Работайте!

Пришлось идти, куда послали...

— Стравински, извольте следовать за мной! — бросил Мердок и, не оборачиваясь, зашагал к своему кабинету.

Правда, дверь передо мной вежливо придержал. Вот это воспитание!

Берлога Мердока отличалась от остальных кабинетов в отделе, как сам он отличался от прочих полицейских. Здесь было безупречно чисто, аккуратно и очень, очень дорого. Интересно, когда он допрашивает всяких мелких воришек, он следит, чтобы отсюда ничего не сперли?

Хотя что это я? Следователь Мердок до мелюзги не опускается, а убийцам и насильникам не до интерьера.

— Присаживайтесь, домовой, — предложил он сухо. — Я внимательно слушаю все, что вы можете поведать о Кукольнике.

Приглашению я не последовала: осталась стоять напротив стола. Раз уж я то ли подчиненный, то ли подозреваемый...

— Послушайте, господин следователь, — с раздражением начала я. — Я ничего не знаю о Кукольнике!

Он смотрел на меня с неприкрытым сомнением.

— Хм?

— Точнее, знаю не больше, чем уже рассказала! — поправилась я.

Еще с минуту он так внимательно меня рассматривал, что захотелось подбочениться и спросить кокетливо: "Нравлюсь?"

Видимо, на моем лице что-то такое отобразилось. Или же он сам наконец пришел к определенному мнению.

— Ладно, — вздохнул Мердок, устало потер переносицу и повторил настойчиво: — Присаживайтесь, Стравински. Давайте попробуем работать.

Я не торопилась принимать это завуалированное предложение о мире, но и нарываться было бы глупо.

Опустилась на краешек мягкого кожаного кресла, сложила руки на коленях и вопросительно посмотрела на Мердока. Очень хотелось курить, но в его кабинете об этом не стоило и думать.

— Давайте начнем с самого начала, — он взял карандаш и принялся крутить его в руках. — Насколько я понял со слов господина полковника, вас часто привлекают к расследованию краж? Отчего так?

Что там Роза говорила о "бархатном" взгляде? Сейчас глаза следователя больше походили на алмазные сверла.

— А вы не знаете? — удивилась я.

— Увы, — он положил карандаш и чуть подался вперед. — Не имел чести быть посвященным в эту тайну.

Ах, да! Он ведь в наш район перешел всего с месяц назад, и кражами никогда не занимался. Мердоку поручали ловить рыбку покрупнее.

Собственно, поэтому с Мердоком мне пока работать не доводилось. К моей помощи вообще прибегали не часто, а он больше по части особо тяжких.

Но теперь придется выложить козыри на стол.

— Скажем так, — начала я, тщательно подбирая слова, — у меня есть некоторые... способности, помогающие находить украденное.

Мердок сузил глаза:

— Могу я осведомиться о природе ваших способностей?

Я невесело улыбнулась и прямо посмотрела на него. Никто до сих пор этим открыто не интересовался. Коллеги кое-что подозревали, но дареному коню в зубы не смотрят, поэтому любопытством меня не изводили.

— Наследственность, — вздохнула я, — тяжелая.

Мердок задумался, хотя о чем тут думать? Все равно придется работать вместе. Полковник прав: приказ есть приказ.

— Хорошо, — наконец кивнул следователь и снова откинулся на спинку кресла. — Предположим, вы можете почуять... сокровища, так вы сказали?

— Да, — нехотя признала я.

Он кивнул каким-то своим мыслям.

— Так почему, позвольте спросить, вас ранее не привлекли к этому делу?

Я вздохнула. Въедлив, дотошен и невыносимо зануден — но, безусловно, умен. Сразу зацепился за несоответствие.

— Потому, что я ищу только сокровища, — повторила я терпеливо. — Не мелочи, не деньги, не людей. Только сокровища. Это понятно?

Под конец в голосе все же прорвалось раздражение, и я заставила себя глубоко вздохнуть. Мердок не виноват, и надо взять себя в руки.

— Любопытно, — чуть смягчившись, заметил он. — Следовательно, до сих пор Кукольник не подставлялся? Интересно, а что им движет?

— Поймаем — спросим, — буркнула я, отводя взгляд.

Мердок не обиделся.

— Как полагаете, Стравински, отчего он присылает вам эти посылки? Быть может, это ваш знакомый или, скажем, поклонник?

От неожиданности я чуть не упала с кресла и вытаращилась на Мердока.

— Вы с ума сошли!

Получилось излишне эмоционально, но он только скупо улыбнулся.

— Почему нет, Стравински? Вы красивая молодая девушка, вполне понятно, что у мужчины могут возникнуть к вам нежные чувства.

А взгляд серьезный и внимательный, я бы даже сказала, изучающий.

— Спасибо, конечно, — усмехнулась я, — только как-то это... мелодраматично.

Хотя такой вариант, признаю, нравился мне больше, чем подозрение в соучастии.

— Если у вас имеются иные версии — излагайте, — благодушно разрешил он. — Кстати, хотите чая? Кофе?

— Нет, спасибо, — отказалась я вежливо. А, ладно, наглеть, так наглеть! — Но я бы закурила. — И добавила поспешно: — Если вы не против!

Он тяжко вздохнул, однако лекцию о вреде курения читать не стал. Только поднялся, распахнул форточку, выдал мне в качестве пепельницы блюдце и лишь тогда разрешил:

— Можете курить, Стравински.

На мгновение мне захотелось попросить его называть меня по имени, но я не рискнула. Еще вообразит, что я с ним заигрываю!

Отогнав дурацкую мысль, я вынула сигареты.

— Итак, жду ваши соображения, домовой, — напомнил Мердок, вежливо дождавшись, пока я закурю.

Надо же, я опять "домовой". Хотелось напомнить, что домовым инициативу проявлять не положено — мы же тупые исполнители!

Но не стоило лезть в бутылку — за исключением этого выпада он старательно держался на равных, — поэтому я призналась честно:

— Думаю, он просто сумасшедший. Ему нравится играть с полицией. Ну, не знаю, противопоставлять свою силу и хитрость нашим.

— Отчего же тогда он выбрал именно вас, Стравински? — парировал Мердок. — Ведь вы не занимались этим делом.

Я только развела руками.

— Понятия не имею. Может, он наблюдал за тем зомби, которого я взяла? Кстати, по нему что-нибудь есть?

— Ровным счетом ничего, — поморщился Мердок. — Ни четкой ауры, ни физических следов. Лишь очень смутные и размытые энергетические оттиски, которые не дают возможности идентифицировать некроманта. Наши эксперты разводят руками и уверяют, что такое невозможно. Какой-то...

И добавил кое-что еще, не вполне вежливое.

Я невольно улыбнулась и раздавила сигарету в блюдце, стараясь не задумываться о его стоимости.

Надо же, а он тоже человек! Зря я считала его бесчувственным истуканом.

— Чему вы радуетесь, Стравински? — осведомился он крайне холодно, подпортив впечатление.

Пришлось срочно сгонять с губ компрометирующую улыбку.

— Совпадению вашего и моего мнения о ситуации, господин следователь! — отрапортовала я бойко, преданно пожирая его глазами.

За время работы в полиции я освоила этот трюк безупречно.

"Ты начальник — я дурак, я начальник — ты дурак!" — как любит повторять бабуля, с которой я репетировала тот самый "вид лихой и слегка придурковатый".

Он вздохнул, снова устало потер переносицу и предложил вдруг:

— Стравински, давайте мы с вами обойдемся без официоза? Разумеется, не при посторонних. Так или иначе, мы вынуждены работать вместе.

"Вынуждены" мне не понравилось, но я это проглотила.

— И как мне вас называть?

— Мердок, — предложил он ровно. — Обращаться друг к другу по имени будет излишне, а вот по фамилии в самый раз.

"Зануда!" — подумала я с досадой, а вслух сказала:

— Договорились... Мердок.

Он кивнул.

— Итак, вы не подозреваете, кто это мог быть?

— Увы, — я развела руками и с тоской покосилась в окно.

Там солнышко, птички... а мне тут разглагольствования Мердока выслушивать!

Сколько можно об одном и том же?

— Боюсь, так мы ни к чему не придем, — заявил он, словно подслушав мои мысли. — И все же любопытно, почему он изменил правила игры? Ведь не было никакой угрозы — ни улик, ни свидетелей, ничего. Любопытная загадка...

Он задумчиво постучал пальцами по подлокотнику и поднял глаза на меня.

— И если принять в расчет вашу версию, Стравински, то почему именно вы? Зачем затевать игру с вами?

На этот счет у меня уже был готов ответ.

— Бабушка.

Он пристально на меня посмотрел и растянул губы в вежливой улыбке.

— Действительно, как это я запамятовал? Ведь вы представляете интерес только как внучка своей бабушки, так?

В голосе его звучала отчетливая насмешка. Кажется, мне наконец удалось вывести безупречного и невозмутимого следователя из себя.

— Именно, — я пожала плечами (смысл отрицать очевидное?) и осведомилась нетерпеливо: — Может, я все же попробую поискать?

— Попробуйте, — великодушно разрешил Мердок. — Что вам для этого понадобится?

Подавив соблазн затребовать свечи из человеческого жира и рог единорога, я перечислила, загибая пальцы:

— Вещь из клада, подробная карта города, карандаш, — подумала и добавила на всякий случай: — и пять минут тишины.

— Сделаем, — пообещал Мердок и стремительно вышел.

Хм, я почему-то думала, что он кому-то позвонит...

Вернулся он быстро, разложил на своем письменном столе добычу.

— Взгляните, Стравински, это подойдет?

— Вполне, — ответила я, бросив мельком взгляд на карту, придавленную сверкающими бриллиантами.

Коснулась кончиком пальца камней, скрепленных тонкой вязью цепочки. Белое золото? Платина? Да какая разница? В протоколе все равно напишут "металл белого цвета".

Придвинула кресло поближе (Мердок почему-то дернулся), вынула из сумочки зеркальце и положила перед собой.

Так, карандаш в одной руке, украшение в другой, смотреть в зеркало...

Поехали!..

Частица чего-то всегда стремится воссоединиться с целым. Это аксиома.

А клад — это не просто набор ценных предметов...

Наверное, что-то подобное чувствует собака, когда идет по следу. Чутье вело меня дальше, дальше... и вдруг я словно с разбега врезалась лбом в стену.

Больно! Я встряхнула головой и попробовала еще раз, с тем же результатом. А если вот так?

— Стравински! — вырвал меня из транса знакомый голос. — Да очнитесь же, Стравински!

Он с силой встряхнул меня, а затем отвесил пощечину.

— Эй, больно же! — возмутилась я, потирая щеку.

Я обнаружила, что почти лежу на столе, а с противоположной стороны на него навалился Мердок, который держал меня за плечи.

Хорошо хоть водой поливать не стал, а то карта бы раскисла. Хотя от нее и так мало проку.

— Вы в порядке, Стравински? — осведомился он.

На худых щеках Мердока уже проступила щетина. Похоже, бриться ему приходится дважды в день.

— В полном, — буркнула я. — Зачем нужно было меня трясти?

— А вы полагали, я должен безразлично смотреть, как вы бьетесь в припадке?

— Это был не припадок, — я отвела взгляд. Мердок был так близко, что я чувствовала тонкий запах его одеколона. — Я просто потеряла след.

— И поэтому намеревались побиться головой об стол? — он поднял бровь, зато наконец меня отпустил. — Насколько я понимаю, Стравински, попытка успеха не возымела?

И показал глазами на карту, исчерканную загогулинами.

— Ну, — я вздохнула, — теперь мы знаем, что он где-то на левом берегу Бирюзовой.

— Ценнейшая информация, — Мердок откинулся в кресле и подложил ладони на подлокотники. — Две трети города расположены как раз на левом берегу.

— Извините, — буркнула я, — что могу.

И потерла ноющий лоб.

— Если хотите, можете курить, — сжалился Мердок. — И все же, Стравински, в чем может крыться причина вашей неудачи?

"Крыться причина", надо же!

Когда болит голова, за такие словесные конструкции хочется убивать. И да, я была зла и растеряна.

— Спасибо, — я ухватилась за сигарету, как за соломинку. И только через минуту достаточно пришла в себя, чтобы предположить неохотно: — Похоже, этот Кукольник действительно много обо мне знает. И в курсе, как надежно спрятать ценности.

— И как же? — Мердок терпеливо наблюдал, как я торопливо затягиваюсь.

Даже не морщился от дыма!

— Варианта два: огонь и вода, — я с силой раздавила окурок и подняла взгляд на Мердока. — Или украшения переплавили, или бросили в какой-то водоем.

— Пожалуй, вариант с переплавкой оставим напоследок, — решил он. — Хотя в этом могла скрываться определенная ирония. Заставить нас искать то, что более не существует. А размер водоема имеет значение?

— Нет, — я покачала головой. — Река, озеро, водохранилище — выбирайте любой вариант. Да хоть та же Мокрая.

Столь оригинальное название носила речушка (скорее даже ручей), на берегу которой стоял наш дом.

— Предлагаете отправить водолазов прочесывать дно? — скептически осведомился он, и я разозлилась.

— Послушайте, чего вы от меня хотите? — резко спросила я, вставая, и отчеканила: — Я не вижу этот клад. Довольны?

— Разумеется, нет, — невозмутимо откликнулся Мердок. — Сядьте, пожалуйста, Стравински. Скажите, а кто может быть осведомлен о таких нюансах ваших способностей?

— Кто? — тупо повторила я.

— Мне потребуется список, Стравински, — терпеливо пояснил он. — Кто из ваших родственников и друзей мог об этом знать? И, конечно, коллеги, если они в курсе таких деталей.

— Да идите вы... — устало сказала я, сообразив, что он это всерьез. — Может, этот кто-то просто хорошо знает теорию. И вообще, это могла быть случайность. Повезло ему.

— Возможно, — подумав, согласился Мердок. — Итак, у нас по-прежнему ни улик, ни свидетелей, ни подозреваемых. Идеи есть, Стравински?

— Вы же у нас начальник! — напомнила я. Голова уже почти раскалывалась от боли, и мне было наплевать на субординацию и прочие расшаркивания. — Вам и карты в руки. Командуйте!

— Хорошо, — он бросил на меня непонятный взгляд. — Пока можете быть свободны. Насколько я помню, у вас через час прием граждан?

— Да, — коротко ответила я.

Не оставалось даже сил удивляться, что он помнит такие мелочи.

— Значит, на сегодня вы свободны, — решил он. — Только загляните к Ульву, возможно, появились какие-либо новости по зомби.

— Хорошо, — я кивнула и поморщилась от боли. — До свидания!

— До свидания, Стравински! — откликнулся он, и я наконец вышла...

Не знаю, какой садист придумал для домовых форменную зауженную юбку, под которую к тому же следовало надевать туфли на каблуках. Обычно я сразу после планерки бежала в свой кабинет, стягивала этот кошмар и надевала нормальные брюки, но теперь пришлось мучиться.

Для начала я заглянула в морг. У большинства моих коллег это слово ассоциировалось с белым кафелем, хромом и стойким запахом антисептика, однако в нашем райотделе все было совсем иначе.

На первый взгляд за дверью со строгой табличкой: "Морг. Вход только по предъявлению удостоверения!" цвели и пахли настоящие джунгли. На второй, впрочем, тоже.

Просторное помещение под самой крышей превратилось в огромную оранжерею с сотнями и тысячами экзотических растений.

Представляю, сколько это все стоило!

Нашему патанатому прощали и не такое. За одну только способность с первого взгляда определять время и причину смерти все следователи готовы были на него молиться.

А чего стоил его метод "консервации" трупов! Ульв как-то объяснял мне, что применяет тот же принцип, который используют растения для сохранности плодов, хотя я поняла далеко не все. Главное, что тела оставались в полной целости. Это вам не банальная заморозка, после которой уже не разглядишь магических следов!

Я распахнула дверь и привычно задышала ртом — неподготовленный посетитель здесь мог запросто свалиться в обморок от густого цветочного запаха.

— Ульв! — крикнула я, остановившись на пороге. — Ты тут?

Вопрос был риторический — Ульв у нас затворник.

(Конечно, это не настоящее имя, но он предпочитал, чтобы его называли так.)

Он словно соткался из зелени листвы: дивный светлокосый эльф, похожий на прекрасное видение.

Я помотала головой и поморщилась. Сочетание Мердока, магического поиска и здешней атмосферы совсем меня доконало. Скоро стихами заговорю!

При ближайшем рассмотрении эльф оставался столь же прекрасным, но вполне земным (от него даже пахло потом!)

Он с одного взгляда понял мое состояние и молча взял за руку, не став терзать высокопарными приветствиями. Впрочем, он в любом случае недолюбливал витиеватый слог, которым так часто грешили его сородичи.

По-моему, он даже бравировал этой простотой, как и работой в морге, немыслимой для настоящего кошерного эльфа...

Пять минут спустя я уже сидела на полянке, заменявшей Ульву гостиную.

В руках у меня была чашка кофе, в зубах сигарета, а в голове — восхитительная легкость.

— Спасибо! — от души сказала я, отхлебнув ароматный напиток.

— Мелочи, — отмахнулся Ульв, присев на стул напротив. — Ты что-то хотела, Ани? Давно не заглядывала.

Друзей у него было немного, и я старалась забегать к нему раз в неделю-две.

Ульв почти не покидал свой морг, как он любит шутить, деля время между жизнью и смертью — то есть между цветами и трупами.

Я крепко подозревала, что это было причиной, а не следствием его изгнания. В отличие от более легковерных гномов, оборотней и драконов, остроухие не пожелали жить рядом с недавними врагами. Эльфы давно заперлись в своей резервации и носа оттуда не казали, высокомерно игнорируя весь остальной мир. И всякие чудаки у них быстро становятся персонами нон-грата.

— Я поганка, — призналась я честно. — Прости, совсем забегалась.

— Ничего, — Ульв плавно повел рукой, отметая извинения. — И что привело тебя сюда?

— Мердок, — вздохнула я.

— А, дело Кукольника, — понимающе кивнул он и заправил за острое ухо светлую прядь. — Ты-то как оказалась в этом замешана?

— Не спрашивай, — я отхлебнула еще кофе и осведомилась без обиняков: — Так что, какие новости?

Ульв еле заметно поморщился.

— Почти ничего, но кое-что интересное есть. Минуту.

Он исчез, а я торопливо допила кофе.

Ульв вернулся очень быстро, и за ним топал мой старый знакомец зомби, лишившийся большей части одежды и пластины на груди.

— Вот, взгляни, — эльф шевельнул пальцами, и поднятый мертвец послушно повернулся филейной частью, спустив штаны до ягодиц.

На пояснице у него чернел какой-то странный символ, похожий на корявого человечка. В духе детского "палка-палка-огуречик, вот и вышел человечек".

— Что это значит? — поинтересовалась я жадно, жалея, что не прихватила с собой блокнот.

— Понятия не имею, — ответил Ульв равнодушно. — Это уже твое дело. Вероятнее всего, какое-то заклятие. Или, может, тавро. Скажешь Мердоку, пусть зайдет вечером. Я подготовлю отчет.

Он терпеть не мог что-то обсуждать до составления письменного заключения, поэтому я оценила оказанную милость. Но не обрадовалась.

— Ну спасибо, — буркнула я. — А найдется, где зарисовать?

Он кивнул и раздобыл откуда-то лист бумаги и ручку.

Я давно привыкла к таким небольшим чудесам, которые Ульв творил не задумываясь, походя. А ведь сколько ни старайся, не найдешь, где хранятся все эти бесчисленные бытовые мелочи!

С рисунком я управилась за каких-то пять минут.

Так, теперь быстро занести его Мердоку и бежать на прием.

— Его можно отпускать? — равнодушно осведомился Ульв, когда я закончила. — Или он тебе нужен?

Я сомневалась, что из несчастного зомби можно вытрясти что-то еще, но на всякий случай решила:

— Лучше пусть пока поживет. Ладно, — я сложила листок, спрятала в карман и только потом спохватилась: — Да, ты же мне череп обещал! Будет?

Надеюсь, премию Мердок не зажилит.

Ульв отдал бы мне какие-нибудь ненужные останки и бесплатно, но, как говорится, дареное не дарится. А я же для бабули!

— Поищу, — пообещал он весело. — Может, как раз этого красавца и использую, если его не опознают.

— Можно сказать, трофей, — усмехнулась я, и он улыбнулся мне в ответ.

— Беги уже!

Я посмотрела на часы и правда побежала...

* * *

Мердока в кабинете не оказалось.

Пришлось впопыхах черкнуть ему несколько слов и оставить у дежурного.

И я помчалась к себе...

Моя "берлога" — кабинет в дальнем крыле местной школы, с отдельным входом и трогательной клумбой перед ним. На скамейке у двери уже ждали трое, и, судя по их настрою, задержись я еще на полчаса, драки бы не миновать.

— Опаздываете, госпожа домовой! — попеняла мне бойкая старушка в трогательном платочке.

Две гномки кивнули в знак приветствия и продолжили препираться.

Я вздохнула и вынула ключи:

— Исключительно в интересах следствия!

— Ой, да неужто того охальника нашли? — глаза бабки Марьи сразу заблестели. — Ну этого, как его... Кукольника!

— Ищем, — веско ответила я. — Кое-какие подвижки есть. Только никому, ладно?

Она закивала, а я улыбнулась про себя. Уже к концу дня половина города будет знать, что полиция буквально носом землю роет и вот-вот сцапает Кукольника. Вдруг это заставит его допустить какую-нибудь оплошность?

Может и глупо, но умных мыслей у меня не нашлось...

Впечатленная новостями бабушка Марья позабыла, зачем пришла и разом исцелилась от хромоты, сердечных болей и радикулита. Вон как резво припустила к местному стихийному рынку — настоящему кладезю слухов и сплетен! Хотя слово "клоака" подходит больше...

Я забрала почту из ящика, который буквально разбух от писем, и бегло просмотрела конверты. Так, это ожидаемо... это понятно... В самом низу стопки меня подстерегал неприятный сюрприз: рецидивист Сидоров по кличке Профессор освободился из мест лишения свободы! Причем выпустили его еще неделю назад, а мне удосужились сообщить только теперь.

Еще одна проблема.

Может показаться, что на моем участке живут сплошь противоправные элементы. На деле улочки мне достались тихие, просто общаюсь я в основном с самыми буйными жильцами: алкоголиками, хулиганами и тунеядцами. И, конечно, с бесчисленными жалобщиками. Эти вроде бы безобидны... примерно как понос.

Первыми в мой кабинет ввалились сестры Эдукан. Гномки не преминули потолкаться плечами в дверях и чуть не выломали косяк.

Угомонились они только после моего рыка:

— По очереди! — подумав, я уточнила: — Старшая — первой.

Они неприязненно переглянулись, и Бранка уступила Сигге, которая была старше на целых пять минут.

Спор их я слышала раз сто: сестры препирались, кому какая часть дома принадлежит. Одна жилая комната выходила окнами на юг, другая на север. Следовательно, в первой было уютнее зимой, а во второй летом. Так что обострения семейных отношений случались как раз в межсезонье...

Честно говоря, их мелкие склоки надоели мне настолько, что терпения хватило ненадолго. Сколько можно уговаривать и мирить?!

В общем, я послала их на три буквы... то есть в суд.

Гномки на меня обиделись. Как же, такого развлечения лишили! В суде-то цирк устраивать не позволят, и повторно туда не обратишься...

— Мы думали о тебе лучше! — заявила Сигге и промаршировала к выходу.

Ей недоставало только рогатого шлема и боевой секиры.

— От тебя мы такого не ожидали! — вторила ей Бранка.

Сестры вышли, и я выглянула в окно. Они рука об руку направилась к своему дому (как раз через дорогу), беседуя вполне мирно. Видимо, помирились на почве недовольства мной.

Дурдом!

Я вздохнула, мечтая о пяти минутах тишины.

Передохнуть мне не дали: дверь снова распахнулась, и в мой кабинет вплыла дама.

Комната, и без того небольшая, сразу стала возмутительно тесной.

Говорят, черное стройнит, однако пышным телесам посетительницы это было как мертвому припарка. Трикотаж безжалостно обтягивал все складки и изгибы фигуры, тонкие бретели платья впились в белоснежные плечи, а кокетливая шляпка леопардовой расцветки дополняла это великолепие.

— Здравствуйте, мадам Цацуева, — уныло поприветствовала я.

— И про какое здоровье вы таки говорите?! — агрессивно начала она, легким движением бедра закрывая дверь. — Я худею от такого безобразия!

По-моему, сбросить десяток-другой килограмм ей бы не повредило, но высказывать это я поостереглась.

— У вас есть новые жалобы? — поинтересовалась я сухо.

Слово "новые" было ключевым. Хобби мадам Цацуевой — кляузничество — до печенок достало всех соседей. А уж как это опротивело мне!..

— Таки да! — согласилась она едко. — А вам, милочка, за это деньги платят! Вот и работайте!

Я только вздохнула, проглотив крутящийся на языке ответ.

— В письменном виде?

— А как же! — она задрала все три подбородка. — И на копии вы мне распишитесь. А то я уйду, а вы фьють — и выкинете мое заявление!

И указала глазами на корзину, действительно переполненную бумагами.

Сдержалась я с трудом.

— Позвольте? — и требовательно протянула руку.

Мадам Цацуева вручила мне десяток листков, исписанных убористым почерком, и я чуть не застонала.

А ведь придется проверять! Еще и ответы писать. Закон об обращениях граждан, будь он неладен.

— Присаживайтесь, — предложила я, бегло просматривая бумаги.

— Я постою! — гордо отказалась она.

Подозреваю, она попросту опасалась, что стулья не выдержат такого напора красоты.

Первая жалоба ожидаемо касалась Ихтиара. Мадам Цацуева невзлюбила бедного водяного с первой встречи, и теперь не упускала случая обвинить его хоть в чем-то.

На этот раз она утверждала, что Ихтиар держит наркопритон, — дескать, сама видела ночью крайне подозрительную личность на его участке. Небось, за дозой приезжал!

— Постойте, — я помотала головой, — а как вы могли это увидеть? Ведь было темно?

— У меня бессонница! — чуть визгливо парировала она, выпятив пышную грудь. — А шо, честной гражданке уже и проснуться ночью нельзя?!

Голос у мадам Цацуевой подкачал — к таким габаритам больше подошло бы сочное контральто.

— Можно, — вздохнула я, — только не говорите, что у вас есть прибор ночного видения!

Насколько я знала, в жилах мадам Цацуевой не текло и капельки крови волшебных народов, так что ее зрение должно быть в пределах человеческой нормы.

— Я и без него отлично все разглядела, — она оскорбленно поджала губы и перешла в наступление: — Вы хотите сказать, шо я вру?!

— Нет, что вы, — я пошла на попятную, отлично зная, что она не преминет при случае накатать кляузу и на меня. Эх, привлечь бы ее за заведомо неправдивое сообщение о преступлении! Кстати, а это мысль... — Проверим. Так, а тут что?..

И сделала вид, что увлеклась изучением следующей жалобы.

Впрочем, к концу страницы мой интерес стал непритворным. Героем сего заявления был Хельги, младший из семейства троллей.

Для верности я перечитала дважды. Пристальный взгляд мадам Цацуевой не позволял мне рассмеяться вслух, хотя очень хотелось.

— Кхм, я правильно поняла, — начала я медленно, отложив ее писанину в сторону, — что он напал на вас и насильно поцеловал?

— Принудил! — подтвердила она, обмахиваясь ладошкой. — Хулиган!

Прозвучало... томно.

Я вообразила эту сцену в красках: теплый летний вечер, мадам Цацуева в полупрозрачном одеянии, юный тролль, при виде такого зрелища потерявший голову от страсти...

Пожалуй, эта картина стоила того, чтобы увековечить ее на полотне какого-нибудь живописца! "Барышня и хулиган".

— И чего вы хотите? Привлечь его к ответственности за... мелкое хулиганство? — последнее я произнесла с сомнением. Надеюсь, она не будет утверждать, что имела место попытка изнасилования? — Но он ведь несовершеннолетний.

— Пусть подрастет, — она повела плечом с милыми "ямочками". — А потом — женится!

От неожиданности я потеряла дар речи. Откашлялась и поинтересовалась сдавленно:

— А разве вы не замужем?

Стыд и позор мне! Домовому полагается всех жильцов вверенного участка знать хотя бы в лицо. Но я полагала, что супруг мадам Цацуевой просто терялся на ее фоне.

— Я вдова! — она уязвленно поджала губы. — Дважды.

— Сочувствую, — пробормотала я, собираясь с мыслями, а потом напустила на себя строгий официальный вид. — Извините, мадам Цацуева, но ваши требования не подлежат удовлетворению. Брак — это добровольный союз мужчины и женщины...

— Я буду жаловаться! — взвизгнула оскорбленная в лучших чувствах дама. — Так и знайте!

Она тяжело дышала, и огромная грудь взволнованно колыхалась.

Ужасно хотелось заткнуть уши пальцами, но увы, приходилось слушать причитания и угрозы. Если женщина хочет замуж, то упаси вас Неназываемый становиться у нее на пути!

Когда я с трудом выставила ее прочь, до конца приемного времени оставалось немногим больше четверти часа.

Поморщившись, я потерла висок. Работа с населением — та еще головная боль...

А ведь мадам Цацуева наверняка еще и жалобу на меня накатает! Понятно, что ничего страшного, но объяснительную писать придется.

Подумав, я полезла в стол за шоколадкой, но едва пальцы нащупали шуршащую обертку, как в дверь снова постучали.

Я едва не застонала, закрыла ящик и обреченно крикнула:

— Войдите!

— Вы позволите? — вежливо спросил господин Ярый, остановившись на пороге.

На мгновение я им залюбовалась: стройная фигура, смуглая кожа, чуть раскосые насмешливые глаза и грация пантеры.

— Конечно, — кивнула я. В конце концов, теперь он один из "моих" жильцов! — Проходите, присаживайтесь. На что жалуетесь?

Яркие губы дрогнули в улыбке, и он шагнул в комнату.

Я слегка смутилась: прозвучало действительно странно.

— Я имею в виду, что обычно к компетенции домового относится урегулирование споров из-за нарушения правил добрососедства, — отбарабанила я как по писаному и смутилась еще больше.

Присутствие господина Ярого выводило меня из равновесия. И дело не в бабуле!

Он окинул взглядом мой захламленный кабинет и покачал головой.

— Заверяю вас, госпожа Стравински, мне не на что жаловаться.

— Домовой, — поправила я упрямо. — Я при исполнении.

Он чуть пожал плечами и расположился на ближайшем ко мне стуле.

— Как изволите... домовой. Хотя называть так красивую женщину, на мой взгляд, почти кощунство.

— Благодарю, — ответила я сухо. — Итак, что вы хотели, господин Ярый?

Он внимательно смотрел на меня, прищурив темные недобрые глаза.

— У меня к вам... личная просьба.

— Слушаю, — откликнулась я нехотя.

Он сжал губы, затем проговорил медленно:

— Скажите, вы правда занимаетесь поисками Кукольника?

От неожиданности я на мгновение замерла.

— Да, — кивнула я, не видя смысла отрицать. — Точнее, я помогаю следователю...

Ярый легким движением руки отмел мою слабую попытку отпасовать его к Мердоку.

— Несущественно. — Он чуть подался вперед, и я вдруг ощутила абсурдное желание спрятаться под стол. — Госпожа... домовой, я был бы весьма признателен, если вы заодно поищете ранее украденную им вещь.

— Какую? — с трудом выдавила я из разом пересохшего горла. Только этого не хватало!

Эта история с Кукольником нравилась мне все меньше и меньше.

Ярый помолчал, внимательно глядя на меня, наконец обронил:

— Алый Цветок.

— Простите, что? — не поняла я. — Это эвфемизм пламени? Драгоценный камень?

Последний вариант устраивал бы меня как нельзя больше, даже несмотря на фиаско с поисками прошлого клада.

— Это цветок, — пояснил он ровно, только глаза опасно сверкнули. — Алый, как вы можете догадаться.

— Постойте, — попросила я и помассировала виски. Поморгала и спросила со слабой надеждой: — Господин Ярый, вы шутите?

— Увы, нет. Я абсолютно серьезен. И, разумеется, за помощь вам полагается вознаграждение...

— Но зачем это Кукольнику?! — перебила я. — Он ведь вор, его интересуют ценности, а не... растения!

— Это непростое растение, — вымолвил он словно через силу. — Однако для вас, госпожа Стравински, это значения не имеет. Я готов выплатить за него очень хорошее вознаграждение.

Это явное нежелание называть меня домовым вкупе с настойчивым напоминанием об оплате взбесили.

— Послушайте, господин Ярый, — начала я уже безо всякого пиетета. — Я приложу все усилия, чтобы найти Кукольника и вернуть все, что он украл. Но я — домовой, а не частный сыщик! Мне не нужна награда. Лучше бы вы поделились сведениями.

— Например? — он чуть склонил голову набок, и в кабинете вдруг посветлело.

Но мне на его штучки было уже наплевать. В крайнем случае, сдам его бабуле.

— Например, как Кукольник мог у вас что-то украсть, если вы приехали в город только вчера? Где и когда это произошло? Вы ведь не писали заявление в райотдел!

Ярый помолчал, не отрывая от меня недоброго взгляда, затем поднялся.

— А кто вам сказал, что Кукольник начал свои подвиги именно тут? Советую подумать над моим предложением. До свидания, госпожа Стравински!

И, коротко кивнув, он вышел прочь, аккуратно притворив за собой дверь...

Следующий посетитель стучаться не стал, но заготовленное: "Извините, время приема уже закончилось!" мне не пригодилось.

— Следователь Мердок? — нехотя привстав, кисло произнесла я.

— Вижу, вы очень рады меня видеть, Стравински, — вымолвил он, осматриваясь.

Неужели это была ирония?!

— Чрезвычайно! — ответила я с чувством. Мердок посмотрел на меня с удивлением, и я спешно поправилась: — Простите. Я просто рада, что это не очередной жалобщик.

Мердок кивнул, принимая это объяснение.

— Кстати, Стравински, — он заложил руки за спину и, пройдясь вдоль заваленных бумагами стеллажей, остановился у дальней полочки, где красовалась коллекция ракушек, засушенных цветов и еще кое-каких, менее невинных, сувениров. — Должен заметить, у вас очень любопытные знакомства.

— Не понимаю, о чем вы, — пробормотала я и полезла в стол за шоколадкой, чтобы отвлечься от желания швырнуть в него вон той вазой с завядшими нарциссами.

— Неужели? — он обернулся, и тон его был... неодобрительным. — Стравински, раз уж мы с вами теперь работаем вместе, извольте мне не врать.

— Как прикажете, господин следователь, — я пожала плечами и, развернув фольгу, откусила кусок прямо от плитки.

Мердок следил за мной с интересом.

Шоколад надежнее чар: всего несколько кусочков, и мне уже не хочется кого-нибудь убить.

— Так вы поведаете мне, что хотел от вас тот... человек? — напомнил Мердок, когда я спрятала остатки "лекарства" в ящик стола. — Я видел, как он от вас вышел.

Небольшая заминка подсказала, что наблюдательности господину следователю не занимать.

— Один из новых жильцов. По правде говоря, он только вчера переехал.

В глазах Мердока зажегся огонек.

— Вот как? Весьма любопытно.

— Еще бы! — я решила все выложить начистоту: — Господин Ярый заявил, что ранее у него украли некую вещь... Алый Цветок. И он уверен, что это дело рук Кукольника!

Мердок кивнул каким-то своим мыслям.

— Значит, господин Ярый пытался привлечь вас...

— Это что-то меняет? — осторожно уточнила я.

— Это меняет все, Стравински, — вздохнул он и опустился на ближайший стул, даже не позаботившись поддернуть штанины. — И ровным счетом ничего. Не понимаю, зачем ему понадобилось сюда являться.

Бесконечные загадки уже начинали раздражать, и я отвернулась, жалея, что нельзя закурить.

Мои нервы за последние дни поистрепались. Рука сама тянется к сигаретам.

— Не злитесь, Стравински, — вдруг примирительно произнес Мердок. — Это лишь подтверждает, что у Кукольника имеется какая-то цель, и это вовсе не деньги. И он успел уже многим насолить. Однако об этом мы и раньше догадывались, ведь так?

— Так, — нехотя согласилась я, вновь поворачиваясь к нему. — Чтобы раздобыть наличных, есть масса способов попроще. И потерпевшие, конечно, вряд ли его возлюбили. Так что за Алый Цветок?

Мердок медленно покачал головой.

— Спросите у бабушки, Стравински, — посоветовал он серьезно. — Раз вас не посвящают в некоторые моменты, я не рискну вам о них рассказывать.

— Непременно! — едко ответила я. — Так зачем вы меня искали, господин следователь?

Мердок пропустил обращение мимо ушей.

— Ах, да! — он полез в карман пиджака и вынул знакомый листок бумаги. — Извольте объяснить, что это за шифровка?

— Я же все написала, — пожала плечами я. — Это рисунок на теле того зомби.

— И вы изобразили все в точности? — не отставал он.

— Насколько смогла, — ответила я с прорвавшимся раздражением. — Извините, художественную школу не заканчивала!

— Вот как? — Мердок прищурился и вдруг велел: — Пойдемте, Стравински!

— Куда? — не поняла я.

— В морг, разумеется! Слушать отчет Ульва. Или вас больше не занимает дело Кукольника?

— Занимает, — буркнула я, поднимаясь. — Еще как!

Я уже влипла в эту историю по пояс, и чем дальше, тем больше в нее погружалась.

Пожалуй, действительно стоит поговорить с бабулей. По душам...

* * *

Неладное я заподозрила еще на подходе, за квартал до морга.

Притормозила и прислушалась.

— Стравински? — оглянулся Мердок. — Что-то стряслось?

— Тсс! — я приложила палец к губам и схватила его за рукав. — Тихо!

Мердок являл собой образец вежливого недоумения (хорошо хоть молчаливого!). Ну да, он же у нас недавно, так что не в курсе.

— О, нет! — простонала я, сообразив, что музыка мне не почудилась.

Я рванула вперед (вдруг еще не поздно?!), но была остановлена твердой рукой.

— Немедленно объясните, что происходит! — потребовал Мердок, легко удерживая меня за полу форменного кителя. Хорошо хоть не поднял за шкирку, как котенка! — Ну же, Стравински, я жду!

Пришлось выпрямиться, глубоко вздохнуть и отрапортовать:

— Ульв ушел в запой!

Одно удовольствие было наблюдать, как Мердок растерянно хлопнул глазами.

— До сих пор мне не доводилось слышать об эльфе-алкоголике, — заметил он. — Вы уверены, Стравински?

Интересно, а что, ему доводилось встречать других эльфов-патанатомов?

— Уверена, — вздохнула я. — Только речь не о том. Это музыкальный запой. У него иногда бывает. Пойдемте, я по дороге расскажу.

Это оказалось легче обещать, чем сделать. Я молчала, собираясь с мыслями.

Мердок шагал рядом, и только сжатые губы выдавали его недовольство.

— Любопытно, — произнес он в пространство. — Чем может упиться эльф? Насколько мне известно, его организм без труда переработает даже смесь спирта с формалином. И почему его до сих пор не уволили за нарушение правил трудового распорядка? Я уж не говорю об общественном спокойствии, который этот грохот явно нарушает.

Какой же он все-таки зануда!

Мои слова насчет музыки он явно пропустил мимо ушей.

От злости я растеряла почти подобранные слова.

— Послушайте, Мердок! — рявкнула я, резко остановившись. — Ульв отличный специалист. У него есть свои недостатки, но...

— Стравински, — скучающим тоном перебил он, — прекратите. Я уже осознал, что эта тема для вас болезненна. Позвольте мне взглянуть собственными глазами.

И, не дожидаясь моей реакции, каменным истуканом зашагал прочь...

Повернув за угол, Мердок чуть притормозил, в задумчивости шевельнул губами, прислушиваясь к раскатам музыки, и молча продолжил путь.

Возле двери в морг грохот стал почти непереносим. В голове словно гудел колокол, и звуки то походили на звон металла, то становились глухими, как из бочки.

Следователь без раздумий рванул дверь на себя и невольно пригнулся.

Как там поют сородичи Ульва: "Шумел аэглос, маллорны гнулись, и ночка тихою была..."

К этому моменту я успела успокоиться, и снова дернула его за рукав.

Он обернулся, поднял брови, и я вымолвила одними губами: "Быстро берем нужное и уходим!"

Если, конечно, удастся что-то найти, прежде чем мы свихнемся! Но этого я говорить не стала.

Мердок кивнул и, взяв меня за локоть, двинулся вперед...

Ульв лежал на знакомой поляне, раскинув руки и ноги, и напоминал упавшего на спину жука. На наше появление он не отреагировал, как и на мои попытки его растормошить.

Как будто правда "под кайфом", только дозой ему служила музыка.

— Ульв, очнись! — потребовала я, хорошенько его встряхнув. Своего голоса я не слышала. — Где наш отчет, Ульв? Ну?!

В таком состоянии он мог пребывать от суток до недели, а расследование ждать не может.

— Ульв, чтоб тебя!

И в сердцах добавила несколько слов, за которые Мердок меня бы или оштрафовал, или заставил вымыть рот с мылом.

Ульв же... улыбнулся.

Обратил на меня затуманенный взор и чуть шевельнул пальцами. Какофония сменилась неторопливой тягучей песней под аккомпанемент гитары и ударных.

Только по-прежнему слишком громко.

— Ани! — шевельнулись обветренные губы.

Я смогла перевести дух, а Мердок встряхнулся и обошел поляну по периметру.

Минуту спустя он выволок откуда-то из-за куста вяло шевелящегося зомби (кажется, оглушенного звуковым ударом), к груди которого синей изолентой был прикреплен канцелярский файл с отчетом.

"Уходим!" — просигналил мне Мердок.

Я молча кивнула и последовала за ним. Мы держались друг за дружку: Мердок за зомби, я за Мердока.

"А я вольный, как драконы в небесах!" — летело нам вслед...

* * *

Мердок заговорил, только когда мы устроились в его кабинете.

— Стравински, если вам понадобится труп, где вы его возьмете?

Я хмыкнула: ничего себе вопросики! — и задумалась.

— Просто труп? Или какой-нибудь особенный?

— Насколько я могу судить, господин Немо, назовем его так, вполне обычный мертвец, — произнес Мердок задумчиво, листая записки Ульва. — Точнее, был им до акта условного оживления.

— Криминальный? — уточнила я, покосившись на застывшего в углу, у вешалки, зомби. Он чуть покачивался, однако в целом вел себя тихо.

На улице было уже по-летнему жарко, но на "господине Немо" это пока не сказывалось. Он по-прежнему отличался от нормального человека только некоторой заторможенностью и придурковатостью (хотя такими и живые люди бывают).

— Учитывая, что причиной смерти являлось проникающее ранение в область левого предсердия, — Мердок не отрывался от отчета, — то криминальный.

— Логично, — заметила я. — Если Кукольник использует магию, чтобы сделать зомби похожими на людей, то проще всего взять свежие и более-менее "чистые" тела.

— Чтобы не пришлось излишне напрягаться, — подхватил следователь, подняв на меня взгляд. — Вы правы, Стравински. Итак, где можно обзавестись подходящим свежим трупом?

— Кладбище отпадает, — поморщилась я. — Даже если Кукольник захочет возиться, это лишние проблемы. Отпугнуть или подкупить сторожа, найти свежую могилу, выкопать гроб... К тому же попробуй, угадай, в каком состоянии тело! Вдруг это был утопленник или удавленник?

— Разумеется, — Мердок задумчиво откинулся в кресле, изучая меня каким-то странным взглядом. — Хотя узнать причины смерти несложно, поскольку при погребении предъявляется соответствующая справка.

— Думаете, смотритель в доле? — сообразила я. — Тогда Кукольник может и руки не пачкать, ему все готовенькое преподносят!

— Возможно, — он пожал плечами. — Проверить это не составит труда, поскольку в городе единственное кладбище, где разрешены погребения в земле, а не в огне.

Я кивнула: прах к праху — это неплохая гарантия от неупокоенных мертвецов, потому у нас многие предпочитают хоронить оставшийся от сожжения пепел.

Исключение делается только для нескольких конфессий, чьи верования не позволяют сжигать тела. Хотя у нас, в Ёжинске, таких немало, если судить по растущему год от года кладбищу.

— Но ведь это в городе, а что если тела Кукольник добывает где-то еще? Ведь он может быть и не местным, раз начал не тут. Просто гастролер.

— И доставляет сюда? — усомнился Мердок. — Полагаю, значительно проще и удобнее обзаводиться... хм, материалом на месте.

— Или же он привозит уже поднятых зомби! — и сама себе возразила: — Нет, на основных трассах стационарная защита. Ее можно преодолеть, конечно, но тоже лишняя морока.

Все полицейские знали, что посты автоинспекции предназначались не только и не столько для отлова обнаглевших водителей. Еще живы были в памяти события сорокалетней давности, когда шестеро высших некромантов устроили такие беспорядки, что аукалось всему юго-востоку страны. Бабуля много рассказывала о Ночи поднятых мертвецов...

— Итак, кладбище мы с вами проверим, — Мердок сделал пометку в дорогом блокноте с кожаной обложкой. — Что еще?

Это "мы с вами" прозвучало совсем обыденно. Похоже, господин следователь смирился с тем, что ему дали меня "в нагрузку" или все же убедился, что от меня есть толк (надеюсь, последнее).

— Постойте! — спохватилась я. — Но раз господин Немо, — я решила называть его так же, — убит, то должно быть уголовное дело!

Мердок одобрительно кивнул.

— Соображаете, Стравински! — и тут же все испортил: — А если имеется уголовное дело, то господин Немо должен был побывать в морге.

Я наконец поняла, почему он так странно на меня смотрел.

— Да ну, бред же! — я мотнула головой, пытаясь вытрясти из нее эту несуразную мысль. — Зачем это Ульву?

— Я бы предположил денежный мотив, — начал Мердок с готовностью, но я перебила.

— Глупо. Конечно, зарплата патанатома невелика, но он всегда может подработать. Скажем, толкнуть на сторону палец висельника.

Мердок поморщился (мой лексикон ему явно не нравился), и повторил терпеливо:

— Я бы предположил денежный мотив, но не в этом случае.

Я заставила себя говорить ровно:

— Раз не деньги, то что?

— Игра, — пожал плечами Мердок. — Или, скажем, желание произвести на вас впечатление.

Хм, а вроде при мне головой не ударялся...

— Чего?! — совсем по-простецки спросила я. — Простите, господин следователь, вы с ума сошли?!

— Возможно, — тем же невыносимо ровным тоном произнес он. — Однако глаз и ушей я еще не лишился. И уверяю вас, толки о ваших отношениях с Ульвом мне успели пересказать не раз. А также версию о том, что вы его ухаживания отвергли.

— Понимаю, — выговорила я сквозь зубы. — И вы, конечно, поверили!

— Мне нет дела до вашей личной жизни, Стравински, — ровно ответил Мердок, постукивая пальцами по подлокотнику. — Однако вы не можете отрицать, что Кукольник явно к вам неравнодушен. И что некий эльф также может питать к вам нежные чувства.

Я подумала — и вынула сигареты. Переживет господин следователь порцию табачного дыма, а мне срочно надо охладить голову.

Мердок поморщился, однако молча подал блюдце.

— Так или иначе, но я обязан проверить все версии, — заключил он. — Патанатомы — наиболее очевидные подозреваемые, согласны? Они владеют магией смерти, что мало кому подвластно, следовательно, могут поднять зомби и вполне способны раздобыть десяток трупов для своих нужд. И если верить отчету, — он похлопал ладонью по лежащим на столе записям, — аура мага зачищена прямо-таки виртуозно, что указывает на его высокую квалификацию.

— Тогда почему не другие медики? — спросила я чуточку излишне торопливо. — Я имею в виду, есть же второй городской морг! И это у нас Ульв единственный сотрудник морга, а там и сторож, и патанатом, и практиканты бывают.

— Безусловно, это мы тоже проверим, — не стал спорить Мердок. — Однако у господина Немо, несмотря на признаки насильственной смерти, не имеется никаких следов швов, и вы ведь понимаете, что это означает?

— Понимаю, — нехотя кивнула я после двух затяжек. — Или заключение о вскрытии фиктивно, или его осматривал Ульв, который тела не разрезает, или его по отчетности вообще не проводили.

— Верно, Стравински, — Мердок поднял на меня усталый взгляд. Глаза у него покраснели и ввалились (интересно, а он вообще спал этой ночью?), а запавшие щеки словно заштрихованы тенью — щетиной. Однако рубашка выглядела по-прежнему свежей, а костюм безупречно отглаженным. — Итак, крематорий пока можно исключить. Без справки о причинах смерти тела там не принимают, и там далеко не единственный сотрудник, так что любые злоупотребления быстро всплывут. Мы с вами проверим кладбище и второй морг.

— Завтра? — спросила я без особого энтузиазма.

— Разумеется, — к моей вящей радости ответил он. А ведь мог заставить срочно мчаться куда-нибудь. Я раздавила сигарету в блюдце, а Мердок продолжил: — Не переживайте, Стравински. Вполне вероятно, что ваш Ульв ни при чем. Кукольник вполне мог, так сказать, изготовить себе материалы самостоятельно.

Я прикусила язык, чтобы не высказаться насчет "вашего".

Пожалуй, я и так чересчур испытывала терпение Мердока.

— Но разве это не уже совсем другая статья? — я потерла лоб. — Одно дело поднять зомби, а другое — сначала человека убить, а потом поднять.

— Другая, — согласился он. Следователям полагается быть более подкованными в уголовном праве. — В первом случае наказание вполне может ограничиться исправительными работами на срок до трех лет. Хотя годами перебирать крупу тоже удовольствие ниже среднего... Однако с тридцатью годами перевоспитания в астрале не сравнить.

— Да уж, — передернулась я, вспомнив обязательные школьные уроки труда и медитации. — Кстати, стоит еще, наверное, поискать господина Немо в списках пропавших? Вдруг это даст какую-нибудь зацепку?

— Сомневаюсь, — Мердок устало потер переносицу. — Хотя попробовать стоит, раз уж в наши руки попал хоть один зомби. И следует осмотреть самого господина Немо.

— Поискать особые приметы? — уточнила я без особого энтузиазма.

Зомби действительно был нашей большой удачей, хоть и предвещал массу дурной работы.

До сих пор найти следы "игрушек" Кукольника толком не пытались. Из свидетелей много не выжмешь (к тому же Кукольник умело выбирал время и место ограбления, так что с очевидцами было негусто), а магия смерти сильно "фонит", так что запись на кристаллах наблюдения получалась размытой.

Теперь у нас имелась конкретная жертва, но в ее поисках предстояло перешерстить все списки пропавших за последний месяц.

— Именно, — подтвердил он. — Приступим, Стравински?

И мы приступили...

Странное чувство испытываешь, раздевая мертвое тело, которое тем не менее способно двигаться и говорить.

Господин Немо временами шевелился, как будто ему щекотно, и я заставила себя не обращать внимания. Это всего лишь труп, без собственной памяти и желаний.

И меня это, если честно, утешало. Хотя для нашей работы было бы удобнее, сохраняйся личность и после смерти. Сколько бы расследований свелось к простому алгоритму: поднял, спросил, кто убийца, упокоил!

Увы, смерть мозга стирает все воспоминания.

Другое дело — душа, она-то все помнит, однако выдергивать ее в мир живых строжайше запрещено.

В этом плане раньше следователям было проще — они могли вызвать и допросить духов. После Ночи восставших мертвецов законы о спокойствии мертвых сильно ужесточили. А за насильственный вызов духа, между прочим, светит "вышка"!

С другой стороны, вряд ли лично я обрадовалась бы какому-нибудь настырному некроманту, которому вздумалось бы лишить меня заслуженного посмертия. Ведь еще никто не научился возвращать души обратно в рай, ад или что там умершим сулят их верования.

Хорошо хоть с "естественными" призраками мы общаться вправе — строго в оговоренных случаях и с соответствующей санкцией, но хоть так.

А зомби вообще только в научных целях можно подымать...

Я снимала с господина Немо вещь за вещью, осматривала и передавала Мердоку.

Он в свою очередь изучал все предметы туалета зомби, вносил в протокол и аккуратной стопочкой (кто бы сомневался!) складывал на столе.

Происходило все это в полном молчании, поэтому, когда Мердок при виде обуви господина Немо издал какое-то восклицание, я подскочила и так резко обернулась, что зомби промычал что-то протестующее.

Мердок обеими руками держал поношенный ботинок, всматриваясь в подошву так, словно надеялся отыскать там имя убийцы.

— Взгляните, Стравински, — позвал он негромко, и я опрометью рванула к нему.

Интересно, что он там нашел?!

Ботинок как ботинок, довольно потертый, с двухсантиметровым каблуком. Кожа кое-где потрескалась, и подошва носила следы недавней починки.

Мердок правильно интерпретировал мое недоуменное молчание.

— Не видите? Вот тут, смотрите, — и ткнул пальцем куда-то рядом с каблуком.

Я наклонилась поближе.

А руки у него ухоженные, и пальцы изящные, как у музыканта.

Так, что за неуместное эстетство?!

Я послушно прищурилась, пытаясь разобрать, на что он указывает, и восхищенно выругалась.

— Он сдавал обувь в ремонт! И мастер подписал на ней его фамилию!

— Верно, Стравински, — Мердок, кажется, впервые искренне улыбнулся.

И нельзя было удержаться, не ответить на эту неожиданную улыбку.

— Надпись сохранилась не вся, что и неудивительно, — продолжил Мердок привычным менторским тоном, глядя мне прямо в глаза. — Однако первый слог вполне можно разобрать. "Бел..."

А я вдруг сообразила, что мы стоим совсем близко.

— Я в архив? — предложила я тихо. — Поищу в списках пропавших фамилии на "Бел". Белов? Белинский? Беллинсгаузен?

"Трусиха!"

Мердок шагнул в сторону и взял свои записи.

— Идите домой, Стравински, — не оборачиваясь, велел он. — Уже поздно. Продолжим завтра.

Недоосмотренный зомби печально мялся в сторонке.

— Конечно, — пробормотала я. — До свидания!

Он только кивнул, и я ретировалась.

Уф, ну и денек!

Бьюсь об заклад, сегодня мне будут сниться зомби, мадам Цацуева и бриллианты...

Глава 2.

Проснулась я снова от грохота.

— Роза! — с чувством сказала я, нащупывая будильник.

Чьих рук дело, можно даже не сомневаться: все безобразия в доме творит моя милая сестренка.

Я с трудом продрала глаза и уставилась на циферблат.

Сколько-сколько? Половина девятого?!

Тихо ругаясь, я подскочила с постели и ринулась на первый этаж.

Хоть чашку кофе перехватить и зубы почистить! На душ и косметику времени уже не оставалось — через двадцать минут уже оперативка.

На кухне суетилась Дис — пожилая гномка, неизменная и незаменимая "помощница по хозяйству" — собирая осколки чашки.

Я снова протерла глаза: чтобы она что-нибудь разбила?!

Дис — четвертая и последняя обитательница нашего особняка на улице Луговой. На ее крепких плечах лежит все хозяйство, от готовки до забивания гвоздей.

Последним ей тоже приходилось заниматься, потому что наш дом — женское царство. Из мужчин здесь последним бывал отец Розочки. В отличие от моего, он ушел отсюда живым, хоть и не вполне целым...

Гномка подняла голову, продолжая сноровисто ликвидировать беспорядок.

— Госпожа Анна, доброе утро. Оладьи будут через пять минут.

— Оладьи?! — простонала я, рукой прихлопывая заурчавший живот.

— С яблоками, — подтвердила она, выбрасывая осколки в ведро.

Желудок опять громко напомнил о себе.

— Только кофе, — отказалась я. — Извини, опаздываю.

И рысью помчалась умываться.

Одевалась я, что называется, в прыжке.

Уже на пороге меня догнала Дис и сунула теплый сверток.

— Перекусите потом! — велела она непререкаемо.

Спорить времени не оставалось и, кое-как запихнув пакет в сумку, я помчалась на работу...

Дежурный в райотделе при виде меня вытаращил глаза и замахал руками.

— Тебя искал Сам! — он ткнул вверх похожим на сардельку пальцем.

— Чандлер? — на всякий случай уточнила я.

Шеф обычно снисходит только до следователей, а заурядным домовым вроде меня инструктаж проводит его зам, Басюн.

Дежурный энергично закивал и я, ругаясь про себя, устремилась на второй этаж, перепрыгивая через ступеньки.

Понятия не имею, как этот акробатический трюк (я же на каблуках!) обошелся без травм.

Запыхавшись, я влетела в кабинет начальника... и оказалась в центре внимания.

— Домовой Стравински, какая честь! — прорычал Чандлер, наклонив голову.

"Попала", — сообразила я.

Опоздала я на каких-то пять минут, но это уже ничего не меняло.

— Простите, — понурилась я. — Это больше не повторится!

Не тут-то было, Чандлер уже запустил зубы в добычу и не собирался так легко ее отпускать.

— Красоту наводили? — еще больше разошелся он.

А вот это уже было откровенно несправедливо: на моем лице не было и следа краски, а волосы небрежно стянуты в "конский хвост".

Кстати, кое-кто из женщин-полицейских щеголяет даже акриловыми когтями, хотя ума не приложу, как они ими протоколы печатают. Мои собственные обстрижены накоротко и без следов лака.

— Простите, — повторила я, опустив глаза. — Я проспала.

Роза бы в этот момент похлопала мгновенно увлажнившимися глазами, и инцидент был бы улажен. Но я не просто хорошенькая девушка, я — домовой при исполнении!

Чандлер побагровел, и даже сквозь короткие рыжие волосы проступила краснота, особенно заметная на лысине.

— Вы спали! — заорал он, грохнув кулаком по столу. — Вот так, да? Вы преспокойно спали! Вам плевать и на Кукольника, и на то, что на вашем участке пропал человек?!

— Прошу извинить меня, господин полковник, — вмешался знакомый холодный голос. — Домовой Стравински вчера допоздна пробыла со мной.

Чандлер словно подавился криком и вытаращился на Мердока.

Остальные молчали, с любопытством вороньей стаи наблюдая за представлением.

— Э-э-э? — выдавил он, не рискнув, впрочем, спросить, чем же мы с Мердоком занимались вместе.

Тот пояснил сам:

— У нас с домовым имеются любопытные сведения о личности того зомби.

— Постойте, — перебила я, позабыв о субординации. — Кто пропал?

Почему-то первым делом в голову пришел господин Ярый.

Чандлер потер лоб, налил себе воды из кувшина и залпом выпил.

— Некая мадам Цацуева, — объяснил он уже тише. — И у нас есть заявление сестры потерпевшей, которая подозревает лично вас, Стравински!

— Подозревает меня? И в чем же? — я пыталась не вспылить.

Чандлер ахнул по столу ладонью так, что стакан подпрыгнул.

Затем привстал и подался вперед.

— Шутки шутите, домовой? — он смотрел мне прямо в глаза, и под тяжестью этого взгляда хотелось поджать хвост и заскулить.

И ведь он утюжит меня при всех! Значит, дела и правда плохи.

— Никак нет, господин полковник! — отчеканила я, вытянув руки по швам.

Меня раздирали неверие, злость и, что скрывать, постыдная радость. Мадам Цацуева попила мне немало крови, — отдельные граждане умудряются это проделывать, даже не будучи вампирами.

Однако ее исчезновение могло доставить еще больше неприятностей, чем живая и деятельная мадам собственной персоной.

— Это хорошо, — кивнул он. — Потому что все выходит складно. Вчера эта гражданка подала на вас жалобу, домовой, за отказ принять у нее заявление. И той же ночью она пропала из собственного жилища. И свежие следы вашей ауры имеются у ее двери. Впечатляет, а?

— Да, — вынужденно признала я, чувствуя неприятный холодок меж лопаток. Уж очень складно! — Разрешите объяснить, господин полковник?

— Стравински, — он грузно опустился в кресло. — Мне ваши объяснения...

И безнадежно махнул рукой.

— Я отстранена? — уточнила я.

Курить хотелось отчаянно.

Надо попросить у Розы какой-нибудь успокаивающий эликсир, а то нервы совсем сдают.

Хотя если так дело пойдет, то нервничать мне особо не придется — валяйся в гамаке в саду, кушай клубнику с малиной... и мрачно прикидывай, подойдет ли вот эта милая яблонька, чтобы на ней повеситься.

— Пока нет, — он с силой потер лоб, а я выдохнула. — Но на волоске. Возьмите пару дней отпуска.

— Позвольте, господин полковник, — снова вмешался доселе молчавший Мердок. При всей безукоризненной вежливости, тон его неуловимо напоминал кастет под мягкой перчаткой.

— Говорите, — разрешил Чандлер, смерив его хмурым взглядом.

— Передайте домового Стравински под мою ответственность, — предложил Мердок. — Мне не помешает помощь, а домовой показала себя как компетентный и старательный полицейский.

— Э-э-э, — протянул Чандлер, явно не ожидавший такого поворота. Подумал и снова махнул ручищей. — Ладно. Работайте. Только, домовой... — он драматично понизил голос: — вы не должны и на шаг отходить от следователя Мердока. Прилепитесь к нему, как репейник к собаке. Это понятно?

Я готова была поклясться, что заметила на губах Мердока легкую улыбку.

— Так точно, господин полковник! Разрешите исполнять?

— Исполняйте, — вздохнул Чандлер, плеснул себе еще воды и в упор посмотрел на Мердока. — Занимайтесь только Кукольником. Остальные дела потом передадите.

— Так точно, — сдержанно откликнулся тот.

— Вот и ладно, — Чандлер залпом выпил воду и приказал: — А теперь выметайтесь. Работайте, Мердок! И надеюсь, вы стоите своей репутации!

— Постараюсь соответствовать, — Мердок вежливо наклонил голову и поднялся.

Под любопытствующими, злорадными и сочувствующими взглядами коллег мы прошагали к выходу.

Мердок учтиво открыл передо мной дверь (джентльмен!) и мы вышли.

Только оказавшись в коридоре, я обнаружила, что руки у меня дрожат. От взгляда Мердока это тоже не укрылось.

— Пойдемте! — велел он коротко и, не оборачиваясь, зашагал к своему кабинету.

За истекшие часы там ничего не изменилось: тот же флегматичный зомби в углу, та же почти вызывающая респектабельность обстановки...

— Курите, Стравински! — Мердок вручил мне тяжелую хрустальную пепельницу.

— Спасибо, — пробормотала я, пристраивая ее на столе рядом.

Неужели специально ради меня купил?! Наверное, боялся, что я испорчу то милое блюдце.

Я чиркнула спичкой, прикурила... и почувствовала, как понемногу отпускает.

А ведь все обошлось, можно сказать, малой кровью...

Сигарета помогла собраться с мыслями.

— Господин следователь, — начала я официально, затушив окурок, — разрешите обратиться?

Он кинул на меня взгляд и кивнул:

— Излагайте, домовой!

Ужасно подмывало спросить, почему он за меня заступился (похоже, этого-то вопроса Мердок и ждал), но глупостей на сегодня хватит.

— У меня приказ везде следовать за вами, — тщательно подбирая слова, произнесла я. — Я обязана подчиниться. Но я должна разобраться в этой истории с пропажей мадам Цацуевой. Как минимум узнать, почему вдруг я оказалась к этому причастна!

Мердок на меня не смотрел.

— И вы просите меня... в нужный момент отвернуться, скажем так?

— Да, — я сглотнула горькую слюну и выговорила решительно: — Пожалуйста!

Он подумал несколько мгновений, и медленно покачал головой:

— Сожалею, Стравински, однако я не могу...

Речь (в которой наверняка говорилось бы о долге и чести) прервал грохот.

Мы дружно подскочили и обернулись.

Сконфуженный зомби переминался с ноги на ногу у перевернутой вешалки. Пришлось срочно ликвидировать беспорядок. Хотя что там того беспорядка? Пол в кабинете чистый, так что запасной пиджак не пострадал.

Но Мердок поднял свою одежку с таким видом, словно она безнадежна испорчена.

Аккуратно сложил, подошел к столу и что-то пометил в ежедневнике.

Я тихонько скосила глаза.

"Пиджак. Химчистка" — гласила лаконичная запись.

Хм, а на письмо его велеречивость не распространяется... И все же, срочно стирать вещь, которую достаточно отряхнуть?!

Мердок тем временем снова устроился в кресле.

— Не припомните, на чем мы остановились?

— На том, что вы собирались мне отказать, — сказала я мрачно.

В самом деле, просить о помощи этого зануду и формалиста было глупо.

Он дернул уголком рта и проговорил ровно:

— Сожалею, но я не могу позволить вам нарушить прямой приказ полковника.

Отвернувшись, я прикусила изнутри щеку, чтобы не ответить резкостью.

— Однако я вполне осознаю, что для вас невыносимо томиться от неизвестности, — неожиданно продолжил Мердок. — Запрет, насколько я могу судить, не распространяется на случай, если что-либо разузнавать вы станете в моем присутствии. Полагаю, такой вариант вас устроит?

Это меньше, чем я надеялась, но больше, чем могла рассчитывать.

А уж от него я такой уступки уже и не ждала.

— Да, спасибо! — ответила я, незаметно вытирая о юбку вспотевшие ладони.

Конечно, при Мердоке многие мои приятели поостерегутся откровенничать (эта его манера изображать недремлющего судию не одной мне действует на нервы), но хоть что-то разузнаю!

Хм, а ведь он умудрился обойти прямой приказ...

— Пока не за что, Стравински, — скупо улыбнулся он. — Кроме того, некоторое представление о ситуации вам могу дать и я.

— Вы? — поразилась я. — Откуда?!

— Скажем так, для наших сослуживцев не секрет, что меня весьма интересуют все сведения, которые имеют отношение к вам, — обтекаемо ответил он, и я чуть не разинула рот.

Он что, подрядил своих шпионов разузнать обо мне?!

"Так, Стравински, успокоиться! — велела я себе, до боли стиснув кулаки. — Он же уже что-то такое говорил. Что ему донесли про меня и Ульва".

— Так что вы узнали? — не удержалась я.

— А что вас интересует в первую очередь? — Мердок прищурился.

На мгновение задумавшись, я перечислила:

— Первое. Почему дело о пропаже человека возбуждено так скоро? Еще ведь и сутки не истекли! Второе. Почему меня подозревают в причастности к ее исчезновению? Ну тут Чандлер кое-что объяснил, но все равно. Третье. Кто ведет следствие?

Он одобрительно кивнул, и я почувствовала себя студенткой, сдавшей экзамен строгому преподавателю.

— По первому вопросу могу сказать следующее. Вчера вечером мадам Цацуева разговаривала с сестрой по блюдцу. В дверь позвонили, и потерпевшая, не прерывая разговора, пошла открывать. Со слов сестры, она успела услышать: "Вы?! Не ожидала вас тут увидеть!", после чего связь прервалась. Попытки восстановить ее не удались, и когда сестра потерпевшей вызвала наряд и примчалась, что заняло у нее примерно сорок минут, дверь оказалась открыта, блюдце брошено во дворе, в доме явно что-то искали, а сама мадам Цацуева исчезла. При таких обстоятельствах, разумеется, заявление у сестры приняли немедленно.

— Бред, — я помотала головой. — Если это было ограбление, то зачем куда-то увозить хозяйку?! А если кому-то понадобилось ее похитить, хоть мне и странно в это поверить, то к чему шарить по дому?

— Возможно, это попытка инсценировки, — предположил Мердок, пожав широкими плечами. — Либо похититель не удержался и прихватил заодно сбережения жертвы. Далее. На вас указывают следующие обстоятельства. Во-первых, как раз накануне исчезновения у вас с потерпевшей произошел конфликт. Во-вторых, похитителя она явно узнала, притом обратилась к нему на "вы". И наконец, в-третьих, на месте событий сняли слепки ауры, и среди них только два недавних не принадлежат самой хозяйке. Это ваш след, а также полустертый след некоего тролля, предположительно проживающего по соседству Хельги, сына Гренделя.

Хм, а Хельги-то там что делал?! Или это не он?

— У всего этого есть логичные объяснения! — возмутилась я. — Конечно, я недавно была возле калитки мадам Цацуевой. Я же домовой, обходила подведомственную территорию! А "вы", кстати, может означать и множественное число.

В самом деле, чтобы похитить такую... увесистую красоту, нужны или недюжинная сила, или сообщники. Положим, вырубить ее несложно и одиночке, но как потом транспортировать?!

Хотя стоп. Кто сказал, что ее унесли, а не увели под дулом пистолета?

— Вполне возможно, — не стал спорить Мердок. — Однако вы ведь понимаете, что проверить необходимо все возможные варианты. Хотя бы для того, чтобы с чистой совестью их отбросить.

— И кто будет проверять? — едко поинтересовалась я.

Быть подозреваемой (хотя бы формально, а не процессуально) мне как-то до сих пор не доводилось.

Непередаваемый опыт. В смысле, непередаваемо гадостный.

— Стэлла, — поморщился Мердок.

— Эта... фифа?!

Я возмутилась до глубины души.

Стэллочка по прозвищу "Безвинная", данному за ее коронную фразу: "Не виноватая я! Оно само!", в райотделе не работала, а только числилась.

Эта милая девушка — дочь одного высокого чина, который решил куда-нибудь пристроить кровиночку в тщетной надежде вложить в ее блондинистую головку хоть немного ума.

Поначалу на нее расписывали самые несложные дела, но она умудрилась запороть и их, так что начальство мудро решило больше не рисковать. Например, Стэллочка ухитрилась сделать две ошибки в фамилии прокурора и расшифровать УК как "уголевный кодекс", а "ст." как "станция".

И распутывать эту мутную историю поручили именно ей?!

Судя по выражению, мелькнувшему на обычно невозмутимом лице Мердока, мое отношение к Стэллочке он разделял.

— Лучше попробуем разобраться самостоятельно, — сдержанно заметил он. — Итак, начнем с очевидного. У кого имелся мотив?

— Да у кого угодно, — не задумываясь, ответила я. — Мадам Цацуева в разное время насолила всем соседям.

— Вы можете припомнить ее последние жалобы? — взяв карандаш и блокнот, поинтересовался Мердок.

Ах, эта его страсть все фиксировать! Поневоле вспоминалось сакраментальное: "Все, что вы скажете, может быть использовано против вас!"

— Конечно, — я пожала плечами. — Водяной, Ихтиар, который якобы содержит наркопритон. И еще Хельги, которого мадам Цацуева обвинила в покушении на ее честь.

Не удержавшись, я хмыкнула.

Мердок приподнял бровь. Похоже, фото потерпевшей он еще не видел.

— Помните тех троллей, которые помогли мне поймать вот этого красавца? — я кивнула на господина Немо. — Вот это они были. Хельги — младший из троллей. А тех соседок, которые вас вызвали? Там была бабка-одуванчик и такая дама в теле. Полная — это как раз мадам Цацуева.

— Разумеется, помню, — кивнул Мердок. — Итак, нам нужен план.

— План? — я задумалась. — Конечно, Ихтиара и Хельги нужно опросить, но вряд ли они правда к этому причастны.

Мердок покачал головой:

— Вы слишком узко мыслите, Стравински. Не в обиду будь сказано, однако вы привыкли мыслить тактически, как и полагается хорошему домовому.

— Что в этом плохого? — ощетинилась я.

— Ровным счетом ничего, — Мердок выглядел скучающим, только глаза насмешливо блестели. — Давайте попробуем рассуждать логически. Необходимо проработать следующие версии: потерпевшая ушла добровольно, уведена насильно, унесена живой или мертвой. Что скажете?

Не люблю все эти пункты и подпункты, хотя что-то в этом было.

— Добровольно уйти могла, — согласилась я нехотя. — Может, с кавалером сбежала? Хотя вряд ли. Смысл устраивать такую сцену? Скорее она организовала все намеренно, чтобы попортить кровь соседям и мне. Это вполне в ее духе. Только родню бы она вряд ли заставила переживать. Так что надо бы глянуть на эту сестру.

— Принимается, — кивнул Мердок. — Далее ваши соображения?

Я вынула пачку, взглядом попросила разрешения закурить. Он не стал возражать.

— Мертвое тело точно нет смысла уносить. Тем более такое... увесистое! Если бы хотели скрыть труп, не обставляли бы все так театрально. Остается угроза или прямое насилие.

Я хмыкнула, в красках вообразив, как бедные похитители волокли бесчувственную мадам Цацуеву. Надеюсь, не надорвались?

— Искать, кому выгодно, тоже нет смысла, — продолжила я задумчиво. — Детей у мадам Цацуевой нет, мужа тоже. Остается сестра. Ну и соседи, если брать мотив мести. Опять приходим к тому же.

— На самом деле меня весьма интересует другой вопрос, — признался Мердок. — Отчего потерпевшая открыла дверь, невзирая на столь позднее время? По словам сестры, было около двадцати двух часов. Нехарактерное поведение для одинокой женщины, согласитесь.

— Она кого-то ждала! — азартно выкрикнула я и тут же смутилась. — Простите.

— Мне нравится ваш энтузиазм, Стравински, — улыбнулся Мердок и встал. — Пожалуй, начнем с визита к троллям. Пойдемте?

— Идем! — согласилась я, одергивая проклятую узкую юбку.

Не просить же Мердока подождать под дверью, пока я буду переодеваться!

Ладно, это мелочи. Только бы поскорее разобраться в этой истории!

Мердок прихватил шляпу и вежливо распахнул передо мной дверь (я уже начала привыкать к его изысканным манерам).

— А как же Кукольник? — спохватилась я. — Мы ведь собирались поискать в архивах дело господина Немо!

— Успеется, — Мердок повел рукой, приглашая меня на выход. — К тому же думается мне, что вся эта кутерьма вокруг вас неспроста. Давайте попробуем потянуть за эту ниточку, а после разберемся с остальным. Прошу!

Я стиснула зубы и вышла. Мердок последовал за мной.

И только позабытый зомби печально мялся в углу...

* * *

До Виноградной мы домчались с шиком — на такси.

Мердок галантно помог мне выбраться из автомобиля, и я направилась прямиком к дому троллей.

Зацвели сливы, и в белой пене лепестков это нагромождение камней выглядело даже приветливо. И запах... Я позволила себе на мгновение прикрыть глаза и насладиться благоуханием цветущих садов.

Птицы поют, пчелы жужжат — красота!

Бабка Марья наблюдала поверх забора, для удобства подложив вместо ступеньки чурбачок.

Ох, какие слухи пойдут!

Кстати, надо бы ее порасспросить насчет мадам Цацуевой (ее дом почти напротив), вдруг что-то видела или слышала? Главное, не забывать делить все рассказанное на десять, а лучше на двадцать.

В писатели бы бабке Марье податься, с ее-то неуемным воображением!

— Хозяева! Эй, хозяева! — привычно завела я, и Мердок удивленно на меня покосился.

"Эх, белая кость! — подумала я снисходительно. — Не знаете вы быта и нравов частного сектора!"

Тролли все не отзывались.

Наконец бабка Марья не выдержала:

— Милка, да в запое они!

— И давно? — удивилась я.

Как говорится, вчера еще ничего не предвещало.

— Так с утречка прямо! — охотно поделилась бабка Марья. — Как ваши-то приехали, так тролли эти окаянные что-то там у себя бузить начали. А потом чую — звон. Кубками своими звенят, ироды!

И осуждающе покачала головой.

Я усмехнулась. Тролли действительно всегда пили из вместительных пол-литровых посудин, просто потому, что обычные рюмки им как слону дробина.

— А вы уверены, что они по-прежнему там? — осведомилась я, дернув за рукав Мердока, который уже открыл было рот.

— Да где ж им еще быть? — всплеснула руками бабка, чуть не сверзившись при этом со своей ненадежной опоры. — Звенят, и бубнят чего-то, и шебуршат!

Я прислушалась, но не уловила ничего.

Вот это и называется: нюх как у собаки, глаз как у орла!

— Что ж им, иродам, в горах ихних не сиделось? — завела любимую песню бабка Марья. — Понаехали тут...

Мердок поднял ладонь.

— Пожалуйста, тише, — попросил он, к чему-то прислушиваясь.

Ха, не на ту напал! Такие старушки вежливость считают слабостью.

— Вот я и говорю, зря правительство с ними цацкается! — повысила голос бабка Марья. — Идолища проклятые! Вот в наше время...

— Тихо! — ледяным тоном повторил Мердок.

Голоса он не повышал, но бабка словно подавилась гневной тирадой.

Он кивнул и снова повернулся к логову троллей.

Я последовала его примеру.

От дома на знакомый мотив доносилось негромкое: "Шумела степь, кусты шуршали, охота доброю была..."

Интересно, это эльфы у троллей сплагиатили или наоборот?

Надо у Ульва спросить, вдруг он в курсе?

Я втихомолку ущипнула себя за ухо. Что за неуместные мысли?!

— Грендель! — звонко крикнула я. — Открывайте, а то наряд вызову!

В доме притихли, затем раздались тяжелые шаги.

— Иду я, иду, — проворчал хозяин.

Он медленно подошел к калитке, отодвинул засов и уставился на нас налитыми кровью глазами.

— Ну, чего надо? — неприветливо буркнул он.

Запах перегара буквально валил с ног.

Мердок молчал, предоставив инициативу мне. И правильно делал, а то его высокопарная манера изъясняться троллям недоступна.

— Мне нужен Хельги, — я старалась говорить доброжелательно, но твердо.

Тролль не двинулся с места.

— Зачем? — подозрительно спросил он.

— Расспросить кое о чем, — неопределенно ответила я.

Не сознаваться же, что он подозреваемый по делу о пропаже мадам Цацуевой!

— О той бабе, что ли? — тролль глубоко вздохнул и посторонился. — Ладно уж, проходи!

Я осторожно последовала приглашению, стараясь не сломать каблуки об усеивающие землю булыжники.

Беспорядка на знакомой кухне прибавилось. Обычно мать семейства строго следила, чтобы в доме не плевали на пол и не слишком сорили, но сейчас она занималась более важным делом: разбавляла спирт.

Тут и там валялись кости, а от забористого алкогольного духа на глаза наворачивались слезы.

Надо было видеть лицо аккуратиста Мердока! Он остановился на пороге, словно боясь испачкаться.

За столом сидел Хельги, повесив буйну голову. Перед ним стоял полный кубок, а рядом...

Я поморгала, борясь с желанием протереть глаза. Эта кокетливая кружевная вещица никак не могла принадлежать ему! Хотя по размеру, пожалуй, подошла бы...

— Откуда это у тебя?! — спросила я, не успев толком подумать.

Тролль с трудом, словно через силу, повернулся ко мне и выдавил:

— Это подарок. Она мне подарила!

И, цапнув кубок, тяпнул водки.

"Страшное подозрение закралось мне в душу!", как написали бы в любимых Розочкой любовных романах.

— Мадам Цацуева? — зачем-то уточнила я.

— На-та-ли! — нежно, нараспев поправил меня юный тролль.

Мердок кашлянул, и я заторопилась.

— Какие у вас с ней отношения? — я заглянула в мутные очи Хельги.

— Любовь, — бросил он, не колеблясь, и для убедительности рубанул воздух ребром ладони.

Папа-тролль издал какой-то невнятный звук и отвернулся.

Кажется, кандидатуру мадам Цацуевой на роль будущей невестки он не одобрял. Или они вовсе не собирались пожениться?

Я вспомнила заявление мадам, требующей принудительного венчания, и задумалась. Концы с концами не сходились.

Осторожно присев на табурет напротив Хельги (бедная моя юбка!), я спросила мягко:

— Ты мне расскажешь? О вас?

Он неуверенно кивнул.

— Да чего рассказывать? Я кататься люблю. Ну, на аттракционах, — сложное слово он выговорил с натугой. — А она там... билеты продавала. Ну и вот.

Он развел здоровенными ручищами, трогательно зеленея щеками.

— Теперь ясно, кого потерпевшая ждала вчера, — негромко вмешался Мердок.

При слове "потерпевшая" тролль дернулся было, потом словно обмяк.

— Ну да, — признал он, опустив глаза. — Мы условились. Только я пришел, а там уже эти, ваши...

Он безнадежно махнул рукой.

— И ты ничего подозрительного не видел? — по-прежнему мягко спросила я.

Хельги вскинул на меня глаза, зло прищурился, ощерил зубы... и неожиданно оказалось, что передо мной сидит хищник — еще не вполне уверенный в своей силе, но уже готовый вцепиться в загривок врага.

Я отвела взгляд: не стоит его сейчас дразнить.

Хельги помолчал.

— Найдите ее, — попросил он. Сглотнул и признался: — Я ничего не учуял. Если бы...

И сжал кулаки.

Отец положил ему руку на плечо, и юный тролль медленно обернулся.

— Мы отомстим, — пообещал старший хмуро.

Я промолчала. Не время говорить о законе и порядке.

Если вдруг выйдет так, что мы найдем Кукольника, но его вину доказать не сможем... что ж, я знаю, к кому обратиться!

Я больно прикусила изнутри щеку. Что за глупости приходят в голову?!

В конце концов, мне по должности положено верить в торжество правосудия!

Тем более нельзя подставлять ни в чем не повинных троллей.

— Спасибо за содействие, — произнесла я дежурную фразу и встала. — До свидания!

Семейство троллей смотрело нам вслед.

И я пообещала себе, что во что бы то ни стало найду мадам Цацуеву. Она, конечно, склочница та еще, но ведь и ее любят и ждут...

Мы остановились за калиткой и посмотрели друг на друга.

— И каково ваше мнение, Стравински? — поинтересовался Мердок негромко.

— Не виновен, ваша честь, — усмехнулась я.

Он скупо улыбнулся.

— Всецело согласен. Итак, что у нас далее по плану?

Я пожала плечами.

— Опросить бабку Марью?

Самой бабки, кстати, видно не было. Странно, куда она подевалась?

Не отозвалась бабка и на стук в ворота, и докричаться я тоже не сумела.

Пришлось отступиться. Не ломать же дверь! И вообще, я не вправе заходить без согласия хозяина. Если, конечно, его жизни и здоровью не угрожает непосредственная опасность...

Только я успела об этом подумать, как Мердок жестом попросил меня притихнуть.

Я затаила дыхание, но так ничего и не услышала, в отличие от Мердока. Похоже, он не уступал бабке Марье в остроте чувств.

Хотя в этом-то как раз ничего удивительного. В полицию охотно берут тех, кто отличается особыми талантами. И я, кстати, тому живой пример. В детстве я очень хотела пойти по стопам бабули, но мои способности больше подходили для сыска.

Кстати, именно поэтому у нас так много не людей. Грех ведь не использовать такие возможности!

— Насколько я могу судить, она разговаривает по блюдцу, — пояснил он после минутной паузы. — Полагаю, обсуждает... события.

— Вот же!.. — выдохнула я и вынула сигареты.

А ведь обещала себе постепенно бросить! Нервы, чтоб их.

Мы стояли под цветущей сливой, и ветерок обрывал нежные лепестки.

Романтика...

— Если сочтете необходимым, я официально вызову ее повесткой, — предложил Мердок, поморщившись, и отступил на два шага назад. — А в случае неявки отправлю за ней наряд.

— Обязательно! — с чувством сказала я, закуривая. — Давайте тогда для очистки совести заглянем сейчас к водяному. Ну, я про него рассказывала. А дальше... в архив?

— В архив — после обеда, — возразил он, взглянув на часы.

В животе согласно забурчало. Еще бы, я ведь не успела позавтракать!

А ведь в сумке у меня оладьи... Они, конечно, безнадежно остыли, но все равно наверняка божественно вкусные!

Только не давиться же ими стоя, да еще и на глазах у надменного следователя!

Наверное, Мердока от такого зрелища удар бы хватил.

— А можно вопрос? — не сдержалась я.

От сигаретного дыма на пустой желудок в голове зашумело.

— Попробуйте, — разрешил он неопределенно.

— Я заметила, что в доме троллей вы... брезговали? Разве вы никогда не выезжали, например, на трупы?

Некоторое время мужчина молчал, разглядывая меня с каким-то странным выражением лица.

— Это совсем иное, — ответил он, скрестив руки на груди. — Одно дело, когда грязь и беспорядок существуют как результат... неких сверхобычных событий, а совсем иное — жить в такой грязи постоянно и по собственной воле.

Я глубоко затянулась и растоптала сигарету, ощущая иррациональную злость.

И отчего завелась, спрашивается? Зануда и педант? Так это давно известно.

Я усмехнулась, вообразив, какое лицо сделалось бы у господина следователя, если бы он оказался в моей комнате.

Грязи и пыли там, конечно, нет. А вот завалы вещей наверняка бы его шокировали: от моих детских игрушек до выпускного платья, в которое я давно не влезаю, и коллекции артефактов...

Впрочем, последнее ему точно лучше не показывать!

* * *

Водяной встретил нас причитаниями.

— Ах, моя бедная Мими! — стенал он, вцепившись в свои блондинистые с прозеленью волосы. — Бедняжечка! Моя верная маленькая Мими!

Перед ним на листе кувшинки что-то лежало. Я прищурилась... лягушка?!

Ее товарки душераздирающе квакали, а заболотившийся пруд под припекающим солнцем пах тиной и грязью.

Ложе земноводного украшали водяные лилии и нарциссы (по-видимому, из соседских садов, потому что на участке Ихтиара ничего такого сроду не росло).

— Здравствуйте, Ихтиар! — откашлявшись, начала я. Реакции не последовало, пришлось повысить голос: — Ихтиар!

Он поднял на меня глаза — навыкате, болотно-зеленые, полные невыплаканных слез.

— Что вам нужно? — как-то визгливо спросил он. — Уйдите! Я в печали! Вы разве не видите — моя бедная Мими!

По его щеке покатилась крупная слеза.

— Мы вас надолго не задержим, — пообещала я, стараясь стоять на носках. Каблуки туфель вязли во влажной земле.

Мердок безмолвствовал, внимательно наблюдая за представлением.

— Ну что вам от меня надо?! — всхлипнув, Ихтиар осторожно погладил дохлую питомицу.

Обращался он с ней так, словно она была его безвременно почившей возлюбленной...

Тьфу, уже как Мердок выражаюсь! Трагичность момента способствовала.

— Вы что-нибудь видели вчера? Вечером похитили вашу соседку, мадам Цацуеву...

— Женщина! — не дослушав, перебил он. — Там была женщина!

Я почувствовала себя псом, вставшим на след.

— Какая? Вы можете ее описать?

Водяной не ответил.

— Ах, моя крошка Мими! — горько вздохнул он, вытирая слезинку пальцем. — Как же мне теперь жить?!

— Ихтиар! Пожалуйста, ответьте! Вы хорошо рассмотрели женщину?

Он не слушал. Гладил застывшее тельце и что-то причитал.

Мы переглянулись с Мердоком, и он пожал плечами.

Водяной погрузился в свою скорбь и ничего не желал знать.

Не тащить же его в участок! Тем более что я хорошо его знала — он просто оскорбится и замкнется, а нам не дадут жизни "орлята" из Центра бесплатной правовой защиты, которые умеют и сладко петь, и выклевывать печень, — по ситуации.

Ах, у бедняжки депрессия и срочно нужна помощь врача!..

Только депрессия у него непреходящая.

Обидно было отступать в шаге от удачи, но что поделать?

— До свидания, господин Ихтиар, — вздохнула я и добавила почти машинально: — Примите мои соболезнования!

Он кивнул, вдруг поднял лист с усопшей, протянул мне и попросил жалобно:

— Поцелуйте ее! Вдруг она не умерла, а просто спит? Вы же домовой, вы должны нам помогать!

И смотрел с такой надеждой, словно верил в сказки.

— Извините, я не принцесса, — поспешила откреститься я. — И она ведь... девочка? А я не того пола...

Быстро соображающий следователь подхватил меня под локоть. Еще бы, ведь он-то как раз — мужчина!

Под причитания и душераздирающие вздохи мы поспешно сбежали...

— Уф, — я перевела дух, только отойдя метров на сто.

— Знаете, Стравински, — Мердок покачивался с пяток на носки, — эта история нравится мне все меньше и меньше.

— Почему? — вяло удивилась я.

Как же хорошо! Запахи цветущих яблонь и слив, деловитое жужжание пчел, лай чьей-то собаки... Улица казалась сонной и беспечной. Сложно и поверить, что здесь сплетничают, крадут ценности и похищают (или убивают?) людей.

— Элементарная логика, — он отчего-то усмехнулся, потом снова стал зверски серьезным, — подсказывает, что Кукольник имеет какое-то отношение к вам. А у нас только какие-то нелепые обрывки нитей.

— Поэтично, — проговорила я, трогая носком туфли дерзкий одуванчик, пробившийся сквозь трещину в бетоне. — Только это нам ничего не дает. Может, осмотрим место происшествия?

— Прошу, показывайте, — не стал спорить Мердок.

А на обуви у него ни пылинки! Только галстук немного сбился на бок, а волосы растрепались и слегка слиплись на висках. Жарковато, он в своем строгом костюме наверняка упарился. Но Мердок не был бы Мердоком, решись он расстегнуть ворот рубашки.

Я усмехнулась — и стянула опостылевший китель. В конце концов, белая блузка выглядит достаточно прилично!

Следователь на меня покосился (по-моему, неодобрительно), однако промолчал...

Домовладение мадам Цацуевой окружал высоченный забор с остриями поверху. От кого она так хоронилась? Неужели от разъяренных соседей? Или правда полагала себя сокровищем, которое любой готов умыкнуть?

Хотя ее-то как раз украли, так что... И вообще, мадам уже дважды вдова! Можно сказать, пользуется спросом.

Я толкнула калитку (глупо ведь нажимать на звонок, когда хозяйки наверняка нет дома), но она оказалась заперта.

— А ключи вы взяли? — спохватилась я, вопросительно посмотрев на Мердока.

Он покачал головой.

— Боюсь, официально я не веду это дело. Так что получить доступ на место преступления могу только с разрешения следователя.

От перспективы просить ключи у Стэллочки меня перекосило.

Перелезть через забор? Уж точно не в этой юбке...

У калитки же рассматривать нечего: аккуратно подметенная плитка и клумба с зацветающими ирисами. Глупо пытаться здесь что-то найти!

За безрадостными размышлениями я не сразу заметила, что Мердок протягивает мне... свой пиджак.

— Подержите, будьте добры, — очень вежливо попросил он. — Похоже, изнутри дверь отпирается без ключа.

Я машинально взяла пиджак, а Мердок подошел к забору. Смерил взглядом препятствие — и с легкостью кошки на него взлетел.

Ничего себе трюк!

Минуту спустя Мердок уже распахнул дверь, предлагая мне войти.

В дом нам не попасть, там замок посложнее, но осмотреться можно и так. В конце концов, на место преступления выезжала опергруппа, так что все должно быть отражено в протоколе...

На первый взгляд во дворе ничего не изменилось: добротный ухоженный дворик, кирпичный дом под зеленой шиферной крышей, яркие герани на подоконниках.

Хотя от внимательного наблюдателя бы не ускользнуло, что мужчины в доме нет. Хозяин не стал бы подвязывать трубу веревочкой или подкладывать под калитку камень вместо нормального ограничителя.

Кажется, я поторопилась с выводами. Над входной дверью красовался новенький добротный козырек. А вон там водоотлив, за который я раньше цеплялась рукавом, аккуратно подогнут.

— Похоже, Хельги тут всерьез обживается, — усмехнулась я, указав на него. — Уже и хозяйством занялся.

— Любопытно, — признал Мердок, оглядываясь, и повторил: — Любопытно. Хозяйке не видно, кто стоит за забором.

— Выходит, похититель знал, что она ждет Хельги, поэтому откроет дверь? Или понадеялся на авось?

— Едва ли он надеялся на удачу, — покачал головой Мердок. — И это снова приводит нас к сестре.

— Или соседям, — вздохнула я. — Кто-то что-то мог заметить...

— Однако водяной видел женщину, — возразил он.

— Вы верите его словам? — скептически спросила я.

— А вы полагаете, что ему доверять не стоит? — осведомился Мердок.

Я ответила прямым взглядом. А хорош! В таком чуть растрепанном виде он словно утратил часть глянца и стал человечнее.

Уф, о чем я опять думаю?!

Это наверняка от голода!

Подумав, я присела на скамейку-качели под ярким тканевым навесом и пристроила рядом свой китель и пиджак следователя. Затем вынула из сумки пахнущий корицей и яблоками сверток.

— Будете? — радушно предложила я, разворачивая промасленную бумагу.

И прямо руками взяла уже остывший, но все равно восхитительный оладушек.

Мердок смотрел на меня во все глаза. А затем подошел, сел рядом — только качели заскрипели — и взял угощение.

— Вкусно, — произнес он, пережевав первый кусочек. — Благодарю.

Я растерянно кивнула: признаю, удивил! Мердок ел с аппетитом, аккуратно держа оладьи так, чтобы не закапать маслом одежду.

А он тем временем взял вторую оладью.

Э, так и мне не достанется! И я набросилась на запоздалый завтрак.

На пару мы уничтожили оладьи минут за пять.

По-джентльменски уступив мне последнюю, Мердок с сомнением посмотрел на свои жирные пальцы.

Пришлось лезть в сумку.

— Держите, — я протянула ему пачку бумажных салфеток и сама вытерла пальцы.

— Вы неподражаемы, Стравински, — он аккуратно промокнул руки.

— Благодарю! — в тон ему ответила я и усмехнулась. — Ну что, теперь в архив?

Он только кивнул, поднялся и подал мне руку.

А затем — о ужас! — перебросил пиджак через плечо.

Таким я вечно застегнутого на все пуговицы следователя еще не видела.

Улыбаясь своим мыслям, я вышла на улицу. Мердок возился с калиткой, пытаясь ее снова запереть.

Я подставила лицо теплым солнечным лучам, закрыла глаза и улыбнулась.

Хорошо-то как! На сытый желудок жизнь казалась куда веселее.

Цветы, птички, ветерок — благодать!

Грохот, вопли и заливистый лай заставили меня резко распахнуть глаза.

Вовремя: прямо на меня мчался черный пес-призрак.

Мердок резко выдохнул и попытался меня оттолкнуть.

Бесполезно: сдвинуть меня с места против воли практически невозможно. В кои-то веки пригодилась папочкина наследственность (хоть такая от него польза)!

Мердок такого поворота не ожидал — потерял равновесие и едва не упал. Впрочем, мне было не до него.

— Фу! — строго сказала я, глядя в блестящие глаза призрака. — Блэки, сидеть!

Никому не советую повторять этот фокус с незнакомой собакой! Гарантированы незабываемые впечатления, десяток швов и курс уколов от бешенства. А с призраком можно и сердечный приступ схлопотать. Но мне-то этот пес отлично знаком!

Хотя бабуля, думаю, усмирила бы его одним взглядом.

Жаль, мне до нее далеко. Призрак будто не слышал: норовил поставить лапы на мою блузку и облизать лицо.

Не смертельно, но мне же еще в архив, а эта бессовестная морда перепачкает меня эктоплазмой! И это белым днем...

Я укоризненно покачала головой и рявкнула:

— Сидеть, кому сказано?!

Пес плюхнулся на задницу и вывалил язык, пожирая меня преданным взглядом.

Краем уха я уловила чей-то смех и перешептывания за углом. Кажется, кому-то стоит задать трепку!

Я присела, насколько позволяла узкая юбка, и потрепала его за уши.

Странное чувство — гладить призрака. Хотя Блэки настолько силен, что его бестелесность почти не ощущается, только улица сквозь него слегка просвечивает и на ощупь он холоден, как лед.

— Стравински, — голос следователя был не просто ледяным, а температуры жидкого азота. — Извольте объяснить, что это значит?

Я повернула голову, не переставая трепать пса за ушами. Он восторженно повизгивал и махал хвостом.

Мердок возвышался надо мной, как каменная статуя. Он снова натянул пиджак, который выглядел на нем настоящими доспехами.

Можно подумать, я нарочно это подстроила!

— Это сторож Маккаудов, — объяснила я ровно и поправилась: — То есть теперь дом купил господин Ярый, так что и сторож его. Они с брауни, Волосатой Мэг, привязаны к жилищу.

— Благодарю за информацию, — он наклонил голову на пару сантиметров. — А теперь мы можем идти?

— Да, конечно, — я поднялась, не обращая внимания на жалобный вид пса, и повысила голос: — Только задам трепку мальчишкам, которые его выпустили! Блэки, ищи! Ищи, мальчик!

За углом ойкнули, раздался поспешный топот... поздно. Блэки обладает совсем не собачьим умом (подозреваю, что в его теле нашел пристанище один из предков бывших хозяев), отличным чутьем и недюжинными умениями.

Пес сорвался в погоню и уже через минуту пригнал понурившихся пацанят лет восьми-десяти. Как ему удавалось заставить их идти перед собой, я не знаю и знать не хочу.

Мальчишки изо всех сил пытались изобразить раскаяние, но мордашки их сияли восторгом. Еще бы, такое приключение! Только предчувствие наказания несколько приглушало их экстаз.

Они не с моих улиц, но наверняка живут неподалеку или учатся в школе на Тенистой.

— Так-так, — сказала я строго. — Значит, уроки прогуливаете, призраков на прохожих натравливаете? А вы знаете, что бывает с малолетними хулиганами?

— Что?! — пискнул самый маленький рыжий мальчик.

— Школа-интернат, — сообщила я, стараясь не улыбаться. — Сначала, конечно, вызовем родителей...

— Не надо! — взвыли они хором. — Тетенька домовой, мы больше не будем! Мы же не всерьез! Только пошутить хотели!

Мердок скептически хмыкнул. Я разделяла его сомнения.

— Значит, вы знаете, кто я, — я нахмурилась. — Нападение на полицейского при исполнении, да еще при отягчающих обстоятельствах...

— Каких-каких? — не выдержал старший, светловолосый крепыш со странными глазами.

Я присмотрелась... точно! Малолетний оборотень, похоже, из песьих. Такой мог управиться с собакой.

Значит, организатор нашелся. Любопытно, а исполнитель кто?

— Отягчающих, — вздохнула я и покачала головой. — Это значит, что наказание будет еще строже...

И сделала многозначительную паузу. Неизвестность всегда пугает больше.

Светловолосый насупился, рыжий прикусил губу, а третий, молчаливый темноглазый мальчик, спросил вдруг:

— А может, нам какая-нибудь амнистия выйдет?

Я переглянулась с Мердоком. Лицо его было по-прежнему застывшим, только глаза смеялись.

— А ты, видимо, хочешь стать юристом? — вмешался он.

— Ага, — серьезно кивнул темноглазый. — "Орленком" буду! Людей защищать!

Я поморщилась.

— Похвальное стремление, — вздохнул Мердок.

— И кто из вас заклинатель? — поинтересовалась я строго.

Они как по команде опустили глаза.

Пес, вывалив язык, с интересом за ними наблюдал. По-хорошему, можно было поинтересоваться сразу у него, но тогда воспитательный эффект смажется.

— Значит, придется проверять всех, — заметила я. — Господин следователь, как долго займет экспертиза?

— Полагаю, недели две-три, — серьезно ответил Мердок. — Разумеется, дети будут помещены в детдом, а уже затем...

— Не надо! — перебил его рыжий и сжал кулаки. — Это я заклинатель! Рик и Дэйв не виноваты! Забирайте меня!

Я подошла и присела перед ним на корточки. Ярко-голубые глаза полны слез, но подбородок он упрямо вздернул и взгляда не отвел.

— Как тебя зовут? — спросила я мягко. — И где ты живешь?

— Ирга, — он шмыгнул конопатым носом. — Я на Сиреневой живу, в десятом доме.

— И где же ты, Ирга, научился управлять призраками? — не отводя взгляда, спросила я. — Тебе кто-то объяснил, как это делать? Или книжку дал?

По всем правилам полагается вызвать родителей и воспитателей, но первичную информацию можно собрать и так.

Даже Мердок молчал. Понимал, что вовлечение несовершеннолетних в преступную магическую деятельность — это не шутки, и некроманта-растлителя надо во что бы то ни стало схватить за... пусть будет за шкирку.

А может, это Кукольник?!

— Никто, — покачал рыжей головой Ирга. — Правда, тетенька домовой! Я сам!

— Клянешься? — спросила я, стараясь не выказать досады.

Если правда, то мальчик очень способный... но ниточки к Кукольнику нам это не даст.

— Клянусь! Чтоб мне сдохнуть!

Я вздохнула и поднялась.

Вряд ли он врет, хотя проверить стоит.

— Ладно. Сейчас мы пойдем в детскую комнату полиции...

Три протестующих вопля были мне ответом.

— Так нечестно! — выпалил знаток юриспруденции. — Ирга же вам все рассказал!

— Может, и рассказал, — не согласилась я. — Но в полиции на слово не верят.

— А как же эта... презумпция невиновности, вот! — не сдавался будущий адвокат.

Хм, он и вправду явно интересуется уголовным правом.

— Раз вы знакомы с такими понятиями, — произнес Мердок в своей обычной наставительной манере, — то знаете и что такое проверка алиби?

Тот насупился и кивнул, а я закатила глаза.

— Ладно, пойдемте в мой кабинет. Я позвоню вашим родителям.

— А в полицию не заложите? — подозрительно спросил оборотень.

У Мердока дрогнули губы, а я торжественно подняла руку:

— Клянусь! Чтоб мне сдохнуть!

* * *

Понурые хулиганы в моем кабинете сразу оживились. Глазенки засверкали, а шаловливые руки потянулись к моей коллекции.

Пришлось рыкнуть. Фирменный бабулин рык, которым она усмиряет своих "мальчиков", удается мне не очень, но малолеткам хватило и этого. А вот Мердок посмотрел удивленно.

Я раздраженно звякнула древней подставкой под блюдце. Да-да, я бледная тень своей непревзойденной бабули!

— Теперь я вас оставлю, — заметил Мердок, когда я вынула блокнот и карандаш.

Я замерла с занесенной над чистым листом рукой.

— А как же приказ не отлучаться от вас ни на шаг?!

— У вас имеется три свидетеля, — возразил он. — В случае необходимости они вполне смогут подтвердить, где вы находились и что делали. К тому же в ближайшее время явятся их родители. А у меня еще масса дел.

— Понимаю, — буркнула я, привычно помечая в блокноте время и дату. — Тогда удачи!

Он кивнул и вышел, аккуратно притворив за собой дверь.

— А... это кто? — тихо спросил будущее светило юриспруденции.

— Мой начальник, — объяснила я кратко. — Следователь Мердок.

— Ух ты! — восторженно протянул рыжий. — Он же ведет дело Кукольника! Я читал!

— Да. Но подробности разглашать не могу. Сам понимаешь — тайна следствия.

Он кивнул. Глаза троицы хулиганов светились восторгом...

Следующие часа два я занималась воспитательной работой. По-хорошему, следовало сдать мальчишек службе по делам несовершеннолетних и не мучиться, тем более что они не имели отношения к моему участку. Но поступить так я не могла.

Пришлось обзванивать родителей и излагать суть дела.

Заодно я выслушала все охи-вздохи, вопросы и даже гневные вопли мамочки будущего адвоката. Она защищала сыночка так, что сразу становилось ясно, откуда у него тяга к юриспруденции.

Хорошо хоть остальные родители оказались более адекватными. Отец малолетнего оборотня вообще только осведомился, причинен ли ущерб. Услышав отрицательный ответ, вздохнул с облегчением и пообещал срочно приехать.

Похоже, эта троица не впервые попадает в неприятности...

Отделаться от "детского сада" удалось нескоро.

Надеюсь, родители Ирги послушаются совета и отведут ребенка на тестирование, а то с такими способностями можно и в настоящую банду загреметь. Надо же, управлять призраком на чистой силе!

Я покачала головой и решила, что стоит присмотреть за мальчишками. А может и словечко кое-кому шепнуть...

А теперь надо бы в архив. Сколько можно откладывать? Только сначала Мердока разыскать. Надеюсь, он не умчался в синюю даль, а торчит в собственном кабинете.

Я сладко потянулась — и тут дверь с силой распахнулась, и в проем заглянул тролль.

— Грендель? — удивилась я, уже понимая, что стряслось что-то нехорошее. — Что случилось?

— Ваши, — пророкотал он, явно с трудом сдерживая гнев. — Там!

Уф, надеюсь, он сейчас успокоится, а то каменный тролль способен все здание раскатать по камушку.

— Не нервничайте, — попросила я, подняв руки в примирительном жесте. -Расскажите толком.

Он набычился.

— Хельги ар-р-рестовали!

На мгновение я онемела. Неужели Мердок?!

И в сердцах помянула Неназываемого...

* * *

Дежурный как раз любовно разложил на газетке нехитрый обед: пяток яиц, жареную куриную ногу и солидный ломоть хлеба.

— Приятного! — пожелала я, притормозив у окошка.

Дежурный, поднесший мясо ко рту, едва не захлебнулся слюной.

— Спасибо, — буркнул он, вновь примеряясь к курятине.

— Потапыч, а тролля задержанного уже привезли?

— Ага, — кивнул он, сглотнул и отложил кусок. Подумал — и прикрыл его газеткой, подальше от завистливых глаз и вездесущих мух. — Наверху, на допросе.

Потапыч с трудом вмещался в стандартное кресло, но его массивность была обманчива. Двигался он легко и стремительно, как и полагается крупному хищнику.

— У Стэллы или Мердока? — с деланной небрежностью спросила я.

Он вытаращил глаза.

— У фифы нашей, конечно! Мердок как с тобой утром ушел, так и не появлялся!

— Спасибо, Потапыч! — с чувством сказала я, проходя через "вертушку"...

И что теперь. Дождаться Мердока? Он ведь согласился с моими выводами насчет Хельги. К тому же Мердок имеет влияние на начальство, и в крайнем случае можно надавить на Стэллу "сверху".

Только знать бы, где носит нашего умника-следователя? Вдруг он вообще сегодня в райотдел уже не явится? А Хельги в изоляторе придется несладко.

Я подумала... и отправилась на разведку.

Кабинет Стэллы отличался от берлог прочих следователей так же разительно, как и обиталище Мердока. Только здесь все буквально кричало не о солидности и респектабельности, а о какой-то болезненной страсти к детективам.

Полки, заставленные книгами в кричащих суперобложках. На стенах — любовно оправленные в рамки дипломы об окончании различных курсов и фотографии увеличенных отпечатков пальцев. Горка с коллекцией орудий преступления — от ножа с побуревшими следами крови до граблей. А над столом — портрет Ломброзо...

Стэлла — невысокая субтильная блондинка — напряженно замерла в своем кресле. На табурете напротив ссутулился Хельги, щурясь от света лампы, направленной ему прямо в лицо. А это уже издевательство — горные тролли плохо переносят яркий свет.

Третьего персонажа я заметила не сразу.

— А он к ней того... шастал и шастал, — толковала бабка Марья. — Ить я ж ей говорила — ты поосторожнее, милка! А она отмахивалась только. Дескать, любов у них! Вот и доигралась...

И укоризненно покачала головой в цветастом платке.

— Пожалуйста, помедленнее! Я же записываю! — взмолилась Стэллочка, беспомощно тыкая длиннющими ногтями по клавиатуре.

Меня не замечали.

Я постояла-постояла... и нарочито громко кашлянула. Прямо как директор школы при виде курящих за углом пятиклассников.

Стэллочка вздрогнула и воззрилась на меня — сначала испуганно, а затем гневно.

— Что вы хотели? — спросила она тоненьким голосочком примерной девочки.

Следом обернулись и бабка Марья с Хельги.

Пенсионерка смотрела на меня с вызовом ("я исполняю свой гражданский долг!"), а грубоватое лицо каменного тролля просияло такой радостью и надеждой, что мне стало неловко.

— Здравствуйте, — вежливо произнесла я, по-прежнему стоя на пороге. — Можно вас на минутку, госпожа Стэлла?

Она пятнами, неравномерно, покраснела.

— Следователь Стэлла! — поправила резко. — Домовой Стравински, вы что, не видите? Я занята! У меня очная ставка!

Я поняла, что невольно допустила ошибку. Стэллочка очень ревностно относится к своей должности.

Но какая быстрая, надо же! Уже и допросы провести успела, и очную ставку начать. Откуда такая прыть?

Вслух я этого, конечно, не сказала.

— Я только на минуточку! — снова попыталась я.

Посягательство на свой авторитет (даже существующий исключительно в ее воображении) Стэллочка мне не простит. Неназываемый бы с ней, но она же на Хельги отыграется.

— Ни о чем я с вами разговаривать не буду! Вы вообще подозреваемая!

От волнения голос Стэллы стал еще неприятнее. Брр, как ножовкой по стеклу.

Ах, так? Интересно, когда это мне успели официально предъявить подозрение?

Дело о пропаже мадам Цацуевой, помнится, возбуждено по факту, а не в отношении конкретного лица.

Или Стэллочка вознамерилась меня привлечь как соучастницу Хельги?

Я в красках вообразила, как выволакиваю мадам Цацуеву из дома... Или я лишь командовала троллями?

А что, занимательное могло быть зрелище...

Я зло усмехнулась, распахнула дверь пошире и напомнила, уже не понижая голос:

— Хельги несовершеннолетний. Его нельзя допрашивать в отсутствие законных представителей или хотя бы воспитателей. И без адвоката, кстати говоря.

О чем она вообще думала?! Наверное, рассчитывала, что денег у троллей на компетентного юриста не найдется, а "бесплатный" защитник подмахнет все не глядя.

— Выйдите из кабинета! — почти завизжала она, привстав.

Предполагалось, что это должно выглядеть грозно. Но из-за комплекции и любви к коротким платьицам Стэлла смотрелась девочкой.

— Да пожалуйста, — пожала плечами я. — Уже ухожу.

И, поймав взгляд Хельги, одними губами добавила: "Я еще вернусь!"

Я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Надо успокоиться, ярость тут не поможет.

Что делать? Идти к начальству? А вдруг полковник тоже к этой истории причастен? Уж больно много в ней странностей. Что, если демарш Стэллочки вовсе таковым не был? Не зря ведь именно ей отдали это дело!

Что еще я могу предпринять? Дожидаться Мердока? Формально и он не может влиять на ход следствия.

Хм, а что, если?..

Я сама себе кивнула и бодро направилась в дежурку.

"Час пик" еще не начался, и граждане пока не рвались сообщить об очередных преступлениях.

Потапыч уже расправился со своей нехитрой снедью и теперь вдумчиво читал газету. Телевизор что-то бубнил о хоккее, а на столе остывала кружка с чаем.

Дежурный поднял на меня вопросительный взгляд.

— Потапыч, — без предисловий начала я. — Выручи, а? Можно от тебя позвонить?

— Да звони на здоровье, — разрешил он.

Я проскользнула в дежурку, взяла блюдце и отошла в дальний угол.

Выстучала пальцами по ободку знакомый номер.

— Здравствуйте, — вежливо произнесла я, когда на том конце провода ответили. — Это Центр бесплатной правовой защиты?.. Я хочу сообщить о незаконном задержании несовершеннолетнего. К тому же он представитель малого волшебного народа. Да-да, тролль Хельги! Приезжайте!

Назвав адрес, я сбросила звонок и глубоко вздохнула.

Потапыч косился на меня, кажется, с сочувствием.

— Что стряслось, девочка? — как-то совсем по-отечески спросил он. — Подопечного обидели?

— Ага, — я благодарно улыбнулась. — Тот тролль — с моей улицы.

— А, вот оно что, — он понимающе закивал и встал. — Ты не стой столбом. Садись, чай будем пить!

Я только-только успела пригубить обжигающе горячий ароматный напиток, сдобренный медом и малиновым вареньем, как дверь с силой распахнулась, и в вестибюль влетел кругленький дядечка с портфелем. На носу, больше напоминавшем клюв, поблескивали золотом очки, а губы беспрестанно шевелились, словно он вел непрекращающийся спор с невидимым собеседником.

Дяденька сунул в окошко удостоверение и ордер.

— А, к Стэлле, — хмыкнул Потапыч, со значением покосившись на меня, и нажал кнопку. — Проходите!

— Спасибо! — дяденька вприпрыжку направился к лестнице, прижимая к груди объемистый портфель.

Я перевела дух и отхлебнула чай.

Теперь за судьбу Хельги я могла не переживать. Это ведь сам знаменитый Плевалка!

Любопытство зудело, как комар, не давая просто сидеть и ждать...

Я торопливо, не чувствуя вкуса, допила чай.

Мы с Потапычем переглянулись и, не сговариваясь, прокрались к лестнице. Могли и не таиться, нас бы никто не заметил — по всему второму этажу гремел густой бас адвоката.

Голосина у него — впору в опере петь! Райотдел содрогался — в обоих смыслах.

— Деточка, для вас что, закон не писан?

— Я вам не деточка, а госпожа следователь! — взвился тонкий голосок Стэллочки.

— А если вы следователь, то извольте соблюдать УПК! — пророкотал Плевалка. — А не хватать бездоказательно всех подряд!

— У меня есть доказательства! — почти завизжала Стэллочка. — Он преступник!

Тут она сглупила. Дурочка, сама же подставляется!

— Никто не может быть признан виновным иначе, как по приговору суда! — припечатал ее цитатой адвокат. — Вы, деточка, о презумпции невиновности слышали? А о праве на защиту?

Двери нескольких кабинетов приоткрылись, но на подмогу Стэллочке никто не спешил. Все наслаждались бесплатным (а главное, безопасным) представлением.

Вот они — мужчины и рыцари!

— Но он ее украл! — совсем потеряла голову Стэлла. — Надо заставить его рассказать, где этот тролль ее прячет!

— Да с чего вы вообще взяли такую чушь?!

От грохочущего голоса Плевалки хотелось пригнуться и вжать голову в плечи. Но Стэллочка продолжала трепыхаться.

— Он тролль!

— И что же? — перебил ее адвокат. — Что за дискриминация представителей малых волшебных народов?

Готова поклясться, он развлекался и явно работал на публику. Кроме всего прочего, в кабинете имелся независимый свидетель — бабка Марья, которая в случае необходимости все подтвердит.

— Это не дискриминация!! — Кажется, Стэлла вот-вот начнет топать ногами. — Тролли крадут невест! Это общеизвестно!

— Ах, общеизвестно? — вкрадчиво повторил адвокат и вдруг заорал во всю мощь своего недюжинного голоса: — Плевать я хотел на ваше мнение! Вы это в суде докажите!

Это была коронная фраза Плевалки, за которую он и получил свое прозвище.

Стэлла пришибленно молчала. Жаль, мне с лестницы не видно, но я подозревала, что она оглушенно трясла головой.

— В общем, своего подзащитного я забираю, — уже на тон тише продолжил адвокат. — И будьте уверены, от жалобы в прокуратуру вы не отвертитесь!

Выпустив напоследок эту отравленную стрелу, он прихватил Хельги и с триумфом проследовал вниз.

Потапыч, довольно щурясь, скрылся в дежурке, а я решила дождаться Хельги.

Пожалуй, стоит сопроводить его до дома...

Я вышла на крыльцо и вынула из сумочки сигареты.

А что такого? Стою, курю... Мало ли, кого можно встретить на крыльце райотдела!

Понятно, что такая детская уловка никого не обманет, и в любом другом случае "стукачества" мне бы не простили, но Стэллочку своей не считали.

Мне даже стало ее жалко. Она так мечтала стать настоящим следователем... или, скорее, играла в полицию.

А потом вспомнился понурившийся несчастный Хельги, и от сочувствия его мучительнице не осталось и следа.

Только я успела прикурить, как из райотдела вприпрыжку выскочил Плевалка, практически волоча за собой осоловевшего Хельги.

При виде меня тролль расплылся в улыбке и распахнул объятия.

Кажется, идея его подождать была не из лучших. Он же сейчас такое представление устроит, что все сбегутся!

Афишировать свою роль в его спасении я не собиралась, но поди объясни это восторженному юнцу!

Мудрый старый адвокат быстро сложил два и два и перехватил инициативу.

— Аннушка, девочка! — вскричал он, выскочив вперед. — Как поживает ваша непревзойденная бабушка?

От неожиданности я едва не подавилась сигаретой.

— Отлично, спасибо, — машинально ответила я, борясь с кашлем.

Хотя логично. Сделаем вид, что наша беседа никакого отношения к Хельги не имеет. Эдакая случайная встреча с давним знакомым.

— А матушка? Сестра? Они здоровы? — настойчиво продолжил Плевалка, как бы между делом спускаясь по ступенькам.

— Да, все в порядке, — я смиренно последовала за ним.

Хельги растерянно топал за нами. Он явно не понимал, что происходит, но сообразил промолчать.

Адвокат, продолжая нести какую-то чушь о том, как он соскучился по моей бабуле, прямиком направился к беседке, как громко назывались три лавочки под навесом. Стен у нее не было, зато незаметно подкрасться не получится.

Усадив Хельги (скамейка жалобно заскрипела), Плевалка сбросил маску друга семьи.

— Значит, это вы меня вызвали, — произнес он задумчиво, рассматривая меня во все глаза.

Свой невероятный голос он приглушил, и вместо грохота шторма в нем теперь слышался лишь рокот прибоя.

— С чего вы взяли? — я пожала плечами и затянулась.

Откровенничать не стоило. Конечно, сегодня адвокат меня здорово выручил, но все равно, не люблю я эту братию!

— Редко, знаете ли, о незаконных задержаниях сообщают анонимно, да еще и с полицейского номера, — адвокат заговорщицки улыбнулся и тоже сел, пристроив рядом верный портфель.

— Кхм, — глубокомысленно ответила я и выпустила клуб дыма.

Главное, чтобы он этими догадками не делился с кем попало. Остальное меня не волновало.

— Так почему вас так занимает судьба этого молодого человека? — продолжил адвокат, рассматривая меня безо всякого стеснения.

— Хельги живет на моей улице, — исчерпывающе объяснила я.

— А, вот оно что, — понимающе закивал Плевалка. — Похвально, очень похвально!

И, сняв очки, принялся протирать стекла бархатной тряпочкой.

Взгляд у него оказался ожидаемо внимательным и умным. Вот только зрачки вертикальные.

— Это все, что вы хотели узнать? — сухо спросила я, затушив сигарету.

— Почти, — неожиданно покладисто согласился он и водрузил очки обратно на нос. — И вот что имейте в виду. По-моему, та девица не сама придумала эту версию. Ей кто-то подсказал.

— Интересно, — признала я. — А кто именно, вы не в курсе?

— Понятия не имею, — обезоруживающе признал адвокат. — Кто-то, кому она полностью доверяет. А насчет дела Хельги, — он покровительственно похлопал клиента по локтю, — не беспокойтесь. Рассыплется, как карточный домик. Об этом я позабочусь.

— Спасибо, — искренне сказала я. — Хельги ведь даже не на подписку отпустили, так?

— Именно, — улыбнулся Плевалка. — Она не собиралась его отпускать. Думала, расколет, а потом судья ей задержание подмахнет. Стэллу-то я нейтрализовал, а вот с советчиком ее сами разбирайтесь, госпожа Стравински!

— Кстати, — спохватилась я. — Как вы узнали, кто я?

— Я читаю газеты, — он встал и взял портфель. — А ваше фото недавно мелькало в статье о Кукольнике.

— Понятно, — кивнула я. Как говорится, ларчик просто открывался. — Что ж, приятно было познакомиться.

— Взаимно, — покивал он и попросил внезапно: — И передавайте привет вашей бабушке. Потрясающая женщина! Хоть мы и не виделись лет тридцать. Ах, как же хороша она была когда-то...

Он подмигнул мне и направился прочь, размахивая портфелем и напевая: "Сердце красавицы склонно к измене..."

* * *

По дороге домой Хельги честно рассказал все, что знал. Толку от этого оказалось немного: буквально через час после моего визита к их дому подъехал "воронок", и бедного тролля выволокли под белы рученьки.

— Ты хоть никого не ударил? — встревожилась я.

Вон какие кулачищи! А телесные повреждения полицейским при исполнении — это вам не Стэллочкины измышления.

— Не-а, — помотал головой Хельги и добавил укоризненно: — Что я, совсем дурак?

— Нет, — серьезно согласилась я. — Ты очень умный тролль.

Он важно кивнул, и мы свернули на знакомую улицу.

Я поежилась. Небо подозрительно потемнело, поднялся ветер. Похоже, дневная жара была преддверием дождя.

Люблю грозу в начале мая... если не оставила дома зонтик!

Мы успели подойти к дому, когда на землю упали первые капли.

— Папа! Мама! Я вернулся! — гаркнул Хельги.

В доме что-то упало, стукнула дверь...

Сцена воссоединения семьи удалась на славу. Мама обнимала Хельги, лопоча что-то невразумительно ласковое, папа хлопал его по плечу и называл молодцом.

И я могла поклясться, что заметила бабку Марью, высунувшую из-за забора любопытный нос.

Я смахнула украдкой капли дождя с волос. Троллям-то все нипочем, у них дубленая шкура, а мне как бы простуду не схлопотать.

— Мне пора, — сказала я, прикидывая, успею ли добежать до своего кабинета, прежде чем ливанет.

Словно в насмешку пророкотал гром.

— Куда? — рявкнул Грендель. — Гроза! Надо укрыться!

И, не слушая возражений, семейство троллей буквально внесло меня в дом...

"Каждая женщина мечтает, чтобы ее таскали на руках, — подумала я с иронией, прихлебывая ароматный чай, сдобренный хорошей дозой "коньяка". — Но не так же! Все у меня не как у нормальных людей"

Сидеть в берлоге под шум дождя и пить упоительно горячий чай оказалось неожиданно приятно.

К тому же я только сейчас вспомнила, что с самого утра у меня в желудке побывала только порция оладий, да и ту поделили на двоих.

Хотя, пожалуй, оно того стоило...

Я протянула руку и взяла чуть зачерствевшую, зато явно домашнюю булку.

— Варенье, — мама-тролль гостеприимно пододвинула ко мне плошку с янтарно поблескивающими дольками абрикоса в сладком сиропе. — Вкусно.

— Дождь почти все, — доложил Хельги, выглянув на улицу.

— Спасибо за угощение, — произнесла я, борясь с желанием облизать пальцы. — Очень вкусно!

Мама-тролль зарделась, теребя передник, а Грендель сказал серьезно:

— Вам спасибо!

Я только улыбнулась и встала из-за стола.

— Загляну к вам завтра, — пообещала я. — И, если вдруг что, вот мой номер.

Я положила перед ним карточку, на которой от руки дописала несколько цифр.

— Так мы его знаем, — растерялся Грендель.

— Домашний, — объяснила я.

Под взглядами троллей я вышла на улицу.

Грозовой фронт уже стремительно уносило куда-то на север. В лужах плавали лепестки яблонь и слив, и почти распустившаяся сирень склонила тяжелые, наполненные влагой ветви.

Я остановилась и втянула пахнущий цветами воздух.

Хорошо-то как!

Ну и денек! Пожалуй, хватит с меня на сегодня. Никаких проблем, расследований и подозрений!

Домой, поужинать, и залечь в ванну с книжкой...

Ничего не скажешь, донельзя соблазнительная программа!

Я медленно пошла по Абрикосовой, погрузившись в свои мысли.

Когда из двора наперерез мне бросилась тень, успела только подумать: "Дежавю!".

И с размаху села в лужу...

Бессовестный призрак носился вокруг и радостно лаял.

Что за ерунда?! Блэки ведь не обычный живой пес, нечаянно толкнуть не может. А невзлюбить меня ему вроде бы не за что...

— Морда ты наглая! — уныло сообщила я ему и завозилась, пытаясь встать.

Представляю, как я сейчас выгляжу: колготки мокрые, китель и блузка забрызганы, юбку вообще хоть отжимай.

И как в таком виде домой добраться?! Ни один таксист такую грязнулю в свою машину не пустит. Об общественном транспорте и говорить нечего.

Разве что пешком, закоулками... и лучше дождаться темноты.

Я с досадой покосилась на выглядывающее из-за туч солнце. До заката еще долго.

— Позвольте вам помочь? — вежливо осведомился подозрительно знакомый голос.

Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, но ухватилась за протянутую руку.

Ярый с легкостью меня поднял и, скептически подняв бровь, осмотрел с ног до головы.

Я тоже уставилась на свою испачканную юбку. Кое-где на грязь аппликацией прилипли пожухшие лепестки.

Жалкое зрелище... кошмар!

— Кхм, кхм, — я прочистила горло и попыталась улыбнуться. — Спасибо за помощь, господин Ярый. Вы уже обжились?

Он кивнул и поджал яркие губы — то ли недовольно, то ли сдерживая смех.

— Вам нужно немного обсохнуть, — он аккуратно взял меня за локоть.

Какие горячие у него руки... Будь Ярый человеком, следовало бы срочно вызывать скорую.

— Спасибо, — насколько могла, твердо сказала я. — Я в порядке.

— Вы дрожите, — возразил он, устремив на меня взгляд удивительно темных глаз, и вдруг растянул губы в сардонической улыбке. — Не тревожьтесь, госпожа Стравински, я вас не съем.

— Домовой Стравински, — упрямо буркнула я.

Но сопротивляться не стала...

Мрачный каменный дом, в котором даже летом от стен тянуло холодом, теперь неуловимо преобразился. С порога меня окутало мягким теплом и запахом нагретого на солнце камня.

Я с интересом осмотрелась. Пятна плесени в углах высохли, горы непонятной рухляди (достояние предков!) исчезли, а сам дом стал неуловимо похож на обиталище троллей. Такая же надежная берлога, только на свой лад.

Почему-то хозяин привел меня на кухню. Может, остальные комнаты еще толком не обжиты или побоялся, что я испачкаю обивку.

— Мэгги, — негромко позвал Ярый с порога. — У нас гостья. Ее нужно накормить, напоить...

"И спать уложить!" — едва не закончила я вслух, но вовремя прикусила язык.

— И привести в порядок одежду, — закончил он, бросив на меня непонятный взгляд. — Присаживайтесь, госпожа Стравински.

Это упорное игнорирование моей должности начинало раздражать.

Однако я не в том положении, чтобы капризничать.

Я опустилась на стул, и на столе передо мной словно по волшебству оказалась чашка горячего чая. Хотя почему "словно"?

Брауни не показывалась на глаза, но работала споро. За чаем последовали посыпанная зеленью яичница и бутерброды. Пахли они соблазнительно, но сидеть в мокром было неудобно и неприятно.

Ярый остановился в дверях и прислонился плечом к косяку, словно отрезая путь к бегству.

Не скажу, чтобы я испугалась. Скорее стало смешно. Вряд ли он осмелился бы причинить мне вред, однако продемонстрировать угрозу не преминул.

— А можно мне сначала в ванную? — попросила я вежливо.

— О, прошу меня извинить, — спохватился хозяин, отлипая-таки от дверного косяка. — Ванная там. Мэгги вам все приготовит.

Он указал рукой налево и слегка посторонился — ровно настолько, чтобы я могла протиснуться.

"Похоже, с брауни он поладил, — подумала я, вдохнув исходящий от него дымно-смолистый аромат. И запоздало сообразила: — И не только с брауни!"

Я попалась в простейшую ловушку: Блэки выступал в роли загонщика, а его хозяин — охотника.

Ну что же, посмотрим, кто кого съест...

Сняв испачканную одежду, я наскоро привела себя в порядок.

Так, что тут мне предлагают надеть?

Я подняла рубашку, явно с хозяйского плеча, и с сомнением покрутила. Приложила к себе. Вот преимущество невысокого роста — вещь доходила мне почти до колен. Только ткань тонкая и мало что скроет.

Интересно, Ярый намеревался меня смутить? Или это вышло случайно? Вряд ли он носит халаты, а его джинсы точно не будут мне впору.

Я пожала плечами и оделась. Проверив, все ли мелкие пуговички застегнуты, я аккуратно сложила на стиральной машине свои грязные вещи и повернула ручку.

Ярый по-прежнему стоял на месте. Врос он в этот косяк, что ли?

Услышав шаги, он обернулся, и темные глаза вспыхнули.

— Вам очень к лицу, — чуть хрипловато сказал он.

— Спасибо, — откликнулась я сухо и машинально пригладила ткань на бедрах.

Он прошипел что-то сквозь зубы, и я украдкой усмехнулась.

Когда я проходила мимо, он беспокойно шевельнулся, но остановить меня не попытался.

Я уселась за стол и придвинула к себе чай и тарелку с бутербродами.

Поболтала ложечкой, размешивая сахар, и обняла пальцами горячую чашку. В доме совсем не холодно, и все же в одной тоненькой рубашке как-то неуютно.

Все же удобная штука — магия! Толика волшебства — и еда сохраняет свежесть, а напитки остаются горячими. Техника в этом смысле ей безнадежно уступает.

Хотя в последнее время набирает популярность совмещение того и другого...

Не зря же люди привечали волшебные народы! Сплав магии и технологии позволяет добиться отличных результатов при минимуме затрат.

Скажем, техника вряд ли сумеет за четверть часа привести в порядок мою одежду. Зато брауни с ее помощью справится шутя.

Ярый молча наблюдал за мной. Может, надеялся, что я подавлюсь?

— Итак, господин Ярый, — произнесла я, прожевав первый кусок. — Давайте напрямик?

— Давайте, — кивнул он и наконец уселся напротив.

— Зачем вы меня сюда... — я замялась, подбирая слово, — заманили? Только не говорите, что это случайность.

— Заманил, — медленно повторил он, наблюдая за мной из-за полуприкрытых тяжелых век. — Что ж, не стану отрицать.

— Слушаю вас, — подбодрила я, отпивая еще чая.

Хм, а ведь я сегодня целый день на "подножном корму"... Вот они, неочевидные плюсы моей работы!

— Госпожа Стравински, — начал Ярый медленно, — мне действительно крайне необходима ваша помощь. Я прошу вас еще раз подумать над моей просьбой.

— Хм, — задумчиво произнесла я. — А почему вы все же не обратитесь официально в полицию?

Хотя раз уж мне все равно придется заниматься делом Кукольника, отчего бы не помочь заодно Ярому? Неофициально.

Он тут же уловил мои сомнения и подался вперед.

— Мы можем быть очень полезны друг другу, — проговорил он, не отрывая от меня гипнотизирующего взгляда.

Однако на вопрос так и не ответил.

Я медленно покачала головой.

— Боюсь, я не могу. Бабушка...

Я не договорила.

По лицу мужчины пробежала тень, и он отвернулся.

— Позвольте мне быть с вами откровенным, — голос Ярого звучал глуховато.

— Да? — я подняла бровь.

А он вдруг накрыл мою руку горячей ладонью.

— Я очень хотел увидеть вас снова, — сказал он просто, глядя мне в глаза. — Простите, что я выбрал для этого такой глупый предлог.

"Надо бежать!" — поняла я.

Ярый, безусловно, привлекателен, да и обстановка располагала... Неужели он действительно думал, что я клюну?

Слишком это было в лоб.

— Мне пора, — ответила я, убирая руку.

Лицо Ярого помрачнело, но он кивнул...

"Надо будет принести Мэг сливок!" — подумала я, переодеваясь в чистую форму.

Хотя Ярому такая оперативность брауни явно по вкусу не пришлась, он смолчал и даже вежливо меня проводил.

— Прошу, — Ярый распахнул передо мной калитку, и я, благодарно кивнув, шагнула через порог.

Повернулась — и чуть не выругалась вслух. Из двора бабки Марьи как раз выходил Мердок.

Он что-то сказал хозяйке, кивнул — и тут заметил меня. А потом перевел взгляд на стоящего рядом со мной Ярого. Глаза мужчин встретились, из-за спины следователя с любопытством выглянула бабка Марья и восторженно приоткрыла рот...

У нее был такой вид, словно я вышла на улицу прямо в той рубашке.

Нужно что-то срочно предпринять, иначе бабка Марья разнесет такую сплетню, что мне вовек не отмыться!

— Благодарю, господин Ярый! — произнесла я громко и подчеркнуто официально. — Вы очень помогли следствию.

— Рад помочь, — медленно, растягивая слова, произнес он. — До свидания, Анабель!

— До свидания, — отстраненно бросила я и, не оглядываясь, направилась к Мердоку.

— Работаете допоздна, домовой Стравински? — сухо спросил он.

— Приходится, — смиренно вздохнула я. — Господин следователь, можно с вами поговорить?

Он отчего-то нахмурился и посмотрел на Ярого, который не торопился уходить.

— Разумеется. Пойдемте.

Спиной чуя любопытные взгляды, мы направились прочь.

— Взять вам такси? — отрывисто предложил Мердок.

— Можем пройтись пешком до перекрестка. Здесь недалеко.

Он только дернул уголком плотно сжатых губ.

— Итак, о чем вы желали со мной поговорить, Стравински?

Пожалуй, не стоит сейчас спрашивать, что он сумел разузнать.

Поэтому я задала вопрос, который подспудно мучил меня с самого утра:

— Я не могу понять одного. Почему Чандлер так легко поверил, что я к этому всему как-то причастна?

— Вы полагаете, он в это поверил? — вопросом на вопрос ответил Мердок. — Вы ведь не первый день работаете, Стравински! Должны уже постигнуть, как работает система.

— Значит, — медленно проговорила я, — он вынужден? Но зачем?

— По всей видимости, — пожал плечами он, — дело либо политическое, либо связано с вашей семьей.

От всех этих тайн и недомолвок у меня начинала болеть голова.

Я прикусила губу и глянула искоса на невозмутимое лицо Мердока.

Забавно, они с Ярым внешне довольно похожи: оба высокие, темноволосые, примерно одного телосложения. Со спины не мудрено и перепутать...

Вот только под ледяной броней Ярого полыхает жаркий огонь, а Мердок весь словно вытесан из цельного куска льда.

Я усмехнулась и потерла висок.

С гормонами не поспоришь. Весна, привлекательные мужчины... А надо думать о работе!

Мердок, кстати, наверняка знает значительно больше, чем говорит. Только со мной делиться не желает.

Надо поговорить с бабулей, и чем скорее, тем лучше!

С этой мыслью я попрощалась с Мердоком и направилась домой...

Розочка священнодействовала на кухне. Жаль только, что результатом ее деятельности было не что-нибудь вкусненькое, а вонючее мерзкое варево.

Дис нигде не было видно. Ничего удивительного: она всякий раз дуется на Розочку за осквернение кухни. А та упрямо не желает работать в кабинете.

Сестра на мгновение подняла голову и снова склонилась над плитой, что-то помешивая в кастрюльке.

— А где бабуля? — с порога спросила я.

Хотя, признаюсь, мечтала я о только о горячей ванне.

— Уехала, — коротко откликнулась Роза и сдула упавшую на глаза темную прядь. — До второго.

— Куда? — Расстроилась я.

Значит, бабули не будет целую неделю!

А о том, с чего она вдруг сорвалась с места, мы как обычно, прочитаем в газетах.

Бабуля терпеть не может обсуждать свою работу в домашнем кругу. И любой разговор на эту тему сводит к дифирамбам своим "мальчикам".

— Вроде в Комарово, — рассеянно ответила сестра и уткнулась в свои записи, давая понять, что ей не до меня.

Придется завтра бабуле позвонить. Или не стоит обсуждать такие вещи по блюдцу?..

Так и не решив ничего определенного, я наполнила ванну, щедро насыпала в нее лавандовой соли и с блаженным вздохом погрузилась в теплую воду.

Но разум никак не хотел расслабиться. В голову лезли мысли, догадки, версии...

Тьфу! Сколько можно?!

Расслабиться и спать!

Все же что-то меня царапало. Но что?

И только засыпая, я вспомнила...

Имя! Он назвал меня по имени.

Глава 3.

Из сна меня вырвал противный дребезжащий звук.

Я подскочила на кровати с бешено колотящимся сердцем.

А? Что? Где?!

Не сразу я сообразила, что это отчаянно звенит блюдце.

Фух! Я прижала руку к груди и откинула одеяло. Постель скомкана, словно я всю ночь крутилась волчком...

Ах, да, кошмар! За мной гналось огнедышащее чудовище, я пыталась спастись, прыгнув в озеро, а потом вода вскипела...

Приснится же такое!

— Алло, — вяло произнесла я, проведя пальцем по золоченому ободку. Блюдце молчало, и пришлось повторить манипуляции. — Алло!

Никак не привыкну к этому сенсорному управлению! По-моему, с яблоком было проще.

— Госпожа Анна? — ворвался в ухо приятный, хоть и высоковатый для мужчины голос. — Вы слышите меня?

— Слышу, — ответила я хмуро, нашаривая на спинке стула халат. — Что случилось?

Стэнли, бабулин секретарь, не стал бы звонить по пустякам. Тем более в такую рань! Часы показывали семь сорок.

— Госпожа Марцелина пропала! — выдохнул он, и я разом проснулась.

— Что? Повторите! — попросила я.

Что могло случиться с бабулей?!

— Госпожа Марцелина пропала! — уже на грани истерики повторил Стэнли.

— Так, — я опустилась на стул и с силой потерла лоб. — Во-первых, подробности. Во-вторых, кому вы сообщили?

— Да кому я мог сообщить? — устало спросил он и, судя по звукам, что-то проглотил. — Госпоже Ядвиге?

— Да уж, — вздохнула я.

От мамы уж точно помощи ждать не стоило. Для нее не было трагедий больше, чем сломанный ноготь или неверный любовник, остальные жизненные сложности она предпочитала не замечать.

— В общем, госпожа Марцелина должна была прилететь вчера в двадцать два тридцать. В аэропорт ее доставила машина, но на борт она не поднималась. Вот и все.

— Понятно, — сказала я просто чтобы не молчать.

Меня прервал осторожный стук в дверь и голос Дис:

— Госпожа! Вы уже проснулись? Вам срочная посылка!

— Да, заходи! — разрешила я, и уже Стэнли: — Подождите минутку.

Дис принесла аккуратный сверток, и поджала губы, когда я принялась его потрошить.

Наконец последний слой упаковки снят...

В гнезде из стружки обнаружились темно-красная роза и бумажная куколка.

Я вынула ее из коробки и выругалась вслух. Надпись поперек груди куклы гласила: "На ковре-самолете мимо радуги..."

— Возвращайтесь в Ёжинск, — каким-то чужим голосом сказала я в блюдце. — Об остальном я позабочусь.

Оборвала звонок и тупо уставилась в окно.

Похоже, Кукольник заигрался... Но как его прищучить?!

На столе передо мной словно сами собой возникли кофе и пепельница.

— Дис, ты — чудо! — искренне сказала я, обхватывая пальцами горячую чашку.

И когда она успела его сварить?

— Через десять минут жду вас на кухне! — отчеканила гномка, перебрасывая через плечо белоснежное полотенце. — А не то пеняйте на себя!

Сама себе веско кивнула и утопала.

Я криво улыбнулась и прикрыла глаза. В одиночестве можно не притворяться сильной, умной и взрослой.

По правде говоря, я была напугана до смерти. Бабуля всегда казалась мне — да и была — колоссом. Одного лишь упоминания ее имени хватало, чтобы осадить большинство наглецов и запугать до полусмерти матерых уголовников. А тут... как Кукольник посмел на нее покуситься?!

И главное, как он умудрился это провернуть?

Я с силой растерла лицо ладонями и отпила кофе.

Порефлексировала и хватит!

Выкурив подряд три сигареты, я снова придвинула к себе блюдце и сумку. Так, где тут визитка дорогого начальства? Умница какой, и домашние адрес с номером указал!

Я глубоко вздохнула и отстучала влажными от волнения пальцами нужные цифры.

— Мердок у аппарата, — тотчас отозвался приятный баритон. — Слушаю вас.

Судя по голосу, он в такую несусветную рань уже был бодр и свеж.

М-да, какую пару составили бы они с Розочкой!

— Это домовой Стравински, — представилась я.

Пауза, а после Мердок спросил резко:

— Что у вас стряслось, Стравински?

— Бабушку похитили, — выдохнула я и рассердилась на себя за дрогнувший голос.

В конце концов, я — полицейский, и это моя работа. Только когда что-то случается с близкими, это воспринимается совсем иначе...

На этот раз пауза длилась дольше.

— Вы вполне уверены? — переспросил Мердок. — Возможно, ваша уважаемая родственница просто несколько увлеклась... хм, вечерней прогулкой.

Трогательные попытки Мердока подобрать эвфемизмы банальному "загуляла!" меня взбесили.

Да что я, трепетная школьница?!

— Бабушка пропала из аэропорта! — отчеканила я, с силой раздавив в пепельнице очередной окурок. — Ее ждали в Комарово. Полагаете, она могла просто забыть и о работе, и о семье?!

— Успокойтесь, — попросил Мердок примирительно. — Стравински, вы же понимаете, что дело сразу не заведут.

— Заведут, — возразила я. — Я получила очередной привет от Кукольника.

— Я немедленно выезжаю. Ждите! — лаконично скомандовал он и отключился.

Надо быстро переодеться (не показываться же на глаза начальству в кружевной сорочке и шелковом халате!) и позавтракать.

Есть не хотелось, но с Дис шутки плохи. С нее станется приволочь меня на кухню за ухо, как в детстве, когда я капризничала.

На мгновение захотелось снова стать школьницей, самой большой бедой которой была четверка по химии...

Я вздохнула и отправилась в ванную.

* * *

Несмотря на ранний час, Мердок был безукоризненно выбрит, а о стрелки на его брюках можно было порезаться.

Держался он так, словно всего лишь пришел на чай к знакомым.

Я усмехнулась. Вот уж, характер нордический! Зато его хладнокровие — просто холодный компресс для моих истрепанных нервов.

— Рассказывайте, Стравински! — велел Мердок, с благодарностью приняв чашку кофе.

Знала я не так уж много, так что рассказ не занял много времени.

Мердок осторожно, не прикасаясь, осмотрел бумажную куклу.

— Полагаете, здесь речь идет о вашей бабушке? — скептически произнес он, изучив составленную из печатных букв надпись. — Довольно обтекаемо, согласитесь.

Я пожала плечами и вынула из пачки очередную сигарету, хотя от дыма меня уже мутило. Или это от волнения?

— Я не верю, что бабуля могла просто загулять, никого не предупредив.

Мердок чуть поморщился от моей прямолинейности.

— Возможно, у нее имелись собственные резоны не посвящать вас в свои дела?

— Думаете, ее шантажировали? — с трудом переварила намек я. — Но чем? У бабули же все в порядке! Работа, дом, семья.

Мердок отвел взгляд и промолчал.

— Договаривайте, — буркнула я и глубоко затянулась. — Вы думаете, у бабули есть скелеты в шкафу?

— А у кого их нет? — вопросом на вопрос ответил Мердок и наконец посмотрел мне в глаза. — А уж тем паче у столь неординарной личности.

— Так, — я заставила себя рассуждать здраво. — То есть вы думаете, что вскоре бабуля объявится? А как же очередная посылка от Кукольника? Откуда он узнал, что бабуля пропала?

— Могло иметь место совпадение, — тут же предположил Мердок хладнокровно. — Либо же у Кукольника есть осведомитель в вашем ближайшем окружении.

А вот это проглотить уже сложнее. Близкие на то и близкие, чтобы оставаться вне подозрений.

Я замотала головой.

— Нет! Не верю!

Показалось мне, или в глазах Мердока в самом деле мелькнуло сочувствие?

— Стравински, подумайте сами, — предложил он ровно, — если предположить, что госпожу Марцелину действительно похитили, то каким образом Кукольнику это удалось? Согласитесь, не так-то просто похитить героиню Ночи поднятых мертвецов! Полагаете, она не стала бы сопротивляться? Не подняла шум?

С каждым словом я все ниже и ниже опускала голову.

Он был прав. Прав на сто процентов. Об этом твердил весь мой опыт домового.

Но кто?!

Наверное, я произнесла это вслух, потому что Мердок развел руками.

— Вам виднее, Стравински, — он отпил кофе и пристроил кружку на подлокотнике. — Кому ваша бабушка всецело доверяла?

— Семья, — я сглотнула горькую слюну, но смысл теперь увиливать? И я перечислила: — Я, Роза и Дис. И Стэнли, конечно. Это бабулин секретарь.

— А ваша матушка? — поднял бровь Мердок.

— У них сложные отношения, — обтекаемо сказала я.

Как-то неловко признаваться чужому, в общем-то, человеку, что родная мать появляется в моей жизни только изредка.

Нас с Розой воспитывала бабуля, а мама тем временем устраивала личную жизнь.

— Следовательно, госпожу Ядвигу можно исключить, — не стал спорить Мердок, допивая кофе.

Дверь в гостиную распахнулась с такой силой, что жалобно задребезжали стекла, а куколку смело со стола воздушной волной.

— Анна! Это правда?! — возопил с порога сотворивший это ураган. — Бабуля пропала?! Ой...

При виде постороннего вихрь смутился и превратился в милую девушку в полупрозрачной ночной рубашке.

Роза прикрыла ладошками грудь и затрепетала ресницами.

Тщетно. Мердоку было не до нее: от неожиданности он пролил на себя кофе и теперь печально созерцал пятно...

— Ой! Это моя вина! Простите, пожалуйста! — пролепетала Розочка, надвигаясь на беднягу с неудержимостью лавины.

Мердок даже не поднял глаз, промакивая салфеткой испачканную рубашку.

— Ничего страшного.

— Я все отстираю! — нежным голосочком пообещала Розочка, приблизившись к жертве вплотную. — Давайте, я помогу вам снять!

— Роза, это невежливо, — перехватила инициативу я, поднимаясь, и продолжила намеренно официально: — Господин следователь, пойдемте, я покажу вам, где можно привести себя в порядок.

И украдкой показала сестренке кулак. Недоставало мне только влюбленного начальника! Тут бы бабулю найти, Кукольника поймать...

— Да, благодарю вас, — рассеянно отозвался Мердок.

Розочку он по-прежнему в упор не замечал, хотя даже я ею на мгновение залюбовалась. Ах, эта продуманная полупрозрачность, скорее намекающая, чем открывающая! Ах, темные волосы, разметавшиеся по плечам и высокой груди! А еще нежные алые губки, полные огня глаза, тонкая фигурка...

Мердок же словно ослеп, глядя куда-то мимо соблазнительного видения.

"Кремень!" — уважительно подумала я, открывая дверь.

Хм, куда его отвести? Гостевых ванных комнат в доме нет, значит, придется воспользоваться моей.

— Сюда, — я взбежала по лестнице и распахнула дверь.

Мердок по-кошачьи неслышно следовал за мной.

— Ручаюсь, это ваша комната, — усмехнулся он, с интересом осматриваясь.

— Угадали, — я пожала плечами и тоже окинула взглядом знакомый до последней безделушки интерьер.

Чего тут только не было! Куклы, засушенные розы, бесчисленные шкатулки с украшениями... А сколько всего скрывал платяной шкаф во всю стену!

На взгляд такого аккуратиста, как Мердок, в спальне был настоящий бардак.

Зато бабуля всегда с пониманием относилась к моей страсти к сохранению "сокровищ". Ну не могу я (физически не могу!) расстаться с разноцветными стеклышками или безногим пупсом! Или с коллекцией ракушек, или с записочками от первой любви, или с подаренным серебряным колечком...

Пусть даже для посторонних это просто хлам.

Впрочем, Мердок вежливо промолчал и скрылся в ванной.

Не было его добрых пятнадцать минут.

Наконец я не выдержала. Он что там, душ решил принять?

— Вам помочь? — предложила я, постучав в дверь.

— Да, будьте так любезны, — откликнулся он.

Я нажала на ручку... и замерла.

Мердок стоял ко мне вполоборота, в одних брюках, и был чудо как хорош! Широкие плечи, хорошо прорисованные мускулы, смуглая кожа, по которой так и тянуло провести пальцами...

Пиджак он аккуратно пристроил на полотенцесушителе, а в руках держал рубашку, с которой явно безуспешно пытался отстирать кофейное пятно.

Я не без труда отвела взгляд и, кашлянув, предложила:

— Давайте Дис попробует. Она настоящая волшебница.

— Благодарю вас, — Мердок отжал воду и протянул мне рубашку.

Я перевела дух, только закрыв дверь.

Как школьница, честное слово!

Кстати, о школьницах. В коридоре обнаружилась моя милая сестренка — по-прежнему в неглиже.

Она караулила под дверью, как кошка у мышиной норки.

— Роза! — прошипела я. — Оденься наконец!

— Зачем? — она округлила зеленые очи. — О, это его рубашка? Дай мне!

И протянула ручки, как ребенок к погремушке.

— Роза! — возмутилась я вполголоса, пряча рубашку за спину. — Оставь Мердока в покое!

— Почему? — сестренка надула губы.

— Во-первых, он мой начальник! — сердитым шепотом напомнила я. — А во-вторых, он явно тебя избегает.

Роза тряхнула волосами и подняла подбородок.

— Да куда он денется? Влюбится и женится!

— Оставь. Мердока. В покое! — раздельно повторила я.

— А ты что, ревнуешь?!

Она совсем по-детски захлопала в ладоши.

— Глупости, — отрезала я.

Роза насупилась и топнула ногой.

— Признай! Он тебе нравится! Ну, я же вижу!

— Глупости, — повторила я, страшась, что сестренка начнет "сводить" меня с Мердоком. — Я просто не хочу лишних проблем. У нас их и так хватает.

А ведь стоит мне отойти, как Роза проскользнет в комнату!

Зачем подвергать беднягу следователя лишним мучениям?

— Дис! — позвала я громко. — Подойди, пожалуйста!

— Бу на тебя! — фыркнула моя милая сестренка и обиженно оттопырила нижнюю губу. — Ни себе, ни другим, да?!

И убежала в свою комнату.

Я только вздохнула. Роза еще такой ребенок!

* * *

Объяснив задачу Дис, я постучалась в ванную к Мердоку.

— Ваша рубашка скоро будет, — сообщила я через дверь и не удержалась от маленького хулиганства: — Выходите! Роза ушла.

Молчание было мне ответом, затем ручка повернулась.

Мердок по-прежнему щеголял обнаженным торсом, но взглядом мог остудить самые жаркие чувства, так что я старательно смотрела ему в лицо.

— Не вполне понимаю, какое мне дело до вашей сестры. Она очаровательная девушка, однако...

— Бросьте, — перебила я. На меня вдруг навалилась усталость. Бабуля пропала, а мы тут дурью маемся! — Давайте лучше займемся расследованием!

Мердок как-то разом подобрался.

— Разумеется. Благодарю за порцию здравомыслия, Стравински! Будьте любезны, подождите, пока я приведу себя в порядок.

И закрыл дверь изнутри.

Если вдуматься, не лишняя предосторожность — спальня не заперта, а кто знает, что взбредет Розочке в голову при виде полуобнаженной добычи?

— Чувствую себя драконом на страже сокровища, — буркнула я, с ногами забравшись в кресло.

А рыцарь (Розочка) уже наверняка облачался в доспех (самое соблазнительное платье), чтобы сразиться с чудовищем...

Одна надежда, что она замешкается, перебирая наряды.

К счастью, Дис принесла рубашку всего через несколько минут: белоснежную, хрустящую и выглаженную.

Я не стала спрашивать, каким чудом она этого добилась.

Чудеса ведь хрупки, их так легко спугнуть...

Мердок вышел из ванной уже при полном параде, вновь отстраненный и невозмутимый. Вот уж для кого одежда и правда служила броней!

Он чуть прищурился, бросил:

— Полагаю, нам пора!

И стремительно направился к выходу.

Я усмехнулась, по пути прихватив сумку. Может, это и напоминало паническое бегство, но в разумности (и находчивости!) Мердоку не откажешь.

Не видеть бедной Розочке следовательского тела!..

Выйдя из дома, Мердок вздохнул с облегчением.

Мы остановились в густой тени грецкого ореха. Несмотря на ранний час, солнце уже светило ярко, и вчерашние лужи почти успели высохнуть.

— Обговорим план на сегодня? — он вынул из кармана неизменный блокнот. — Итак, с чего начнем?

Я прикусила губу и полезла в сумку за сигаретами.

Мердок поморщился и отступил на несколько шагов.

Хм, буду знать, чем его можно отогнать на безопасное расстояние...

Если это понадобится, конечно. Я же не Розочка...

Тьфу, о чем я думаю?!

К Неназываемому эмоции! Работаем.

Так, о заявлении насчет бабули нечего было и заикаться. Мердок считал, что дело не откроют, и пришлось признать его правоту. До истечения семидесяти двух часов полиция ищет лишь тех, кто пропал при обстоятельствах, указывающих на явную угрозу для жизни и здоровья.

— Что мы не успели вчера? — попыталась вспомнить я. Столько событий, что планы и догадки смешались в кучу. — Кладбище, оба морга, архив. Так?

Мердок методично проставлял в блокноте пункты.

— И не следует забывать о визите к сестре мадам Цацуевой, — напомнил он. — А также стоило бы еще раз попытаться найти сокровища.

— Согласна, — кивнула я, затягиваясь. — Только лучше бы попробовать искать где-то поближе к воде.

— Имеет ли в данном случае значение размер водоема? — уточнил Мердок деловито.

Чего его в полицию занесло? Ему бы теорией заниматься.

— Конечно. — Я стряхнула пепел и задумалась. — Лучше всего устроиться где-нибудь возле Бирюзовой. В нее впадают все местные ручьи, так что проще учуять след.

— Разумеется, — согласился Мердок, что-то черкая в блокноте, и спрятал его в карман. — Тогда начнем с сестры мадам Цацуевой. Адрес у меня имеется. Подождите здесь, я поймаю такси!

Он ушел, а я осталась докуривать.

Бабуля, во что же мы впутались?!

* * *

Стоило оказаться вне дома, и в голове посветлело.

Рядом с Розой и Дис меня обуревали эмоции. Зато общество Мердока действовало, как хорошая доза транквилизатора. Не могла же я при нем разреветься!

В конце концов, это непрофессионально...

Такси мчало нас с Мердоком по городу. Он молчал, отстраненно глядя в окно, а я пыталась упорядочить в голове все, что нам известно о Кукольнике.

Итак, это точно асоциальный тип. Вряд ли он интересуется только деньгами — есть масса способов заработать без такого риска. Значит, у него есть какая-то (пока неведомая) цель. И, главное, он не боится дразнить полицию! Следовательно, уверен в собственной безопасности...

Что нам это дает? Ровным счетом ничего.

Да, и скорее всего, Мердок прав. Кукольник имеет какое-то отношение либо к моей семье, либо лично ко мне.

Но какое?!

Так ничего и не придумав, я решила действовать по обстоятельствам...

Такси остановилось у небольшого мрачного домика в зарослях жасмина. Чуть позже, к концу месяца, здесь будет стоять одуряющий запах, а дом станет похож на невесту в белом убранстве цветов. Но пока потемневшие от времени и дождей стены выглядели уныло и неприветливо.

Мердок надавил на звонок раз, другой... Никакой реакции.

— Давайте я попробую, — предложила я со вздохом и, дождавшись кивка начальства, заголосила: — Хозяева! Эй, хозяева!

Не раз опробованный в частном секторе прием осечки не дал. В доме качнулась занавеска и приоткрылось окно.

Я незаметно сдвинулась вправо, давая рассмотреть себя во всем блеске форменного кителя.

Мердок, засунув руки в карманы, оглядывался по сторонам, и выражение его лица не сулило местным жителям ничего приятного.

Улица Каштановая выглядела заметно беднее уютных улочек в более респектабельных районах. Здесь на всем лежала печать запустения, — как выразился бы склонный к высокому слогу Мердок.

Я же назвала бы это банальным разгильдяйством. Заборы с пузырями вздутой краски, груды битых кирпичей чуть ли не на дороге, забитые водостоки, — рачительными хозяевами здешние жители явно не были.

А ведь если приглядеться, заметно, что дома строили на совесть! Пусть и было это добрую треть века назад.

— Бессмысленно дожидаться, — наконец заключил Мердок, с сомнением покосился на блестящие носы своих пижонских лаковых туфель и перевел взгляд на меня. — Пойдемте, попробуем разыскать такси.

Я кивнула, а он вдруг протянул руку и коснулся моих волос.

Нас разделял единственный шаг...

Я затаила дыхание, а он объяснил негромко:

— Листок. У вас в волосах.

Тут раздался звук шагов, а затем и натужный скрип калитки, заставив нас отпрянуть друг от друга.

— Что надо? — неприветливо буркнула худощавая женщина, приоткрыв дверь ровно настолько, чтобы просунуть в щель остренький нос.

Одета она была в какие-то ужасные обноски, покрытые пятнами и украшенные дырами в самых неожиданных местах.

Мадам Цацуеву она не напоминала даже отдаленно (хотя мы с Розой тоже не слишком-то похожи). Насколько одна сестра была изобильна телом, настолько другая оказалась худощавой, даже угловатой.

Единственное, что роднило ее с мадам Цацуевой — острый подозрительный взгляд, словно она застукала нас за чем-то предосудительным... Кхм.

— Полиция. Следователь Мердок, — отрекомендовался мужчина и чуть склонил голову. — А это домовой Стравински. Позволите войти?

— Вот еще! — фыркнула хозяйка. — У вас что, ордер есть? Знаю я вас, еще подкинете чего!

— Госпожа Рачковская, — предельно вежливо обратился к ней Мердок, — я занимаюсь делом о пропаже вашей сестры...

— Не врите! — фыркнула дама и прищурила по-птичьи желтые глаза. — Натку ищет следователь Стэлла.

— Хм. Скажем так, мы пытаемся поспособствовать ее поискам.

— А нечего тут способствовать! — женщина задрала острый подбородок и тряхнула подстриженными "перьями" волосами. — Или с полюбовником сбежала, или кто-то из соседей в огороде прикопал.

Я спрятала улыбку. Образец родственной любви и понимания! Хотя я таких навидалась. Увы, в реальной жизни склоки между близкими случаются намного чаще, чем умильная любовь с семейных календарей для домохозяек.

— В общем, некогда мне с вами пререкаться! — отрезала госпожа Рачковская. — У меня статья недописанная.

И захлопнула дверь прямо у Мердока перед носом.

— Хм, — произнес он глубокомысленно и перевел взгляд на меня. — Вы знаете, кто это был, Стравински?

— Сестра потерпевшей, — сообщила я очевидное.

Мердок покачал головой.

— Разумеется, вы правы. Но, кроме того, это — Птица Говорун.

— О, — только и вымолвила я, пытаясь совместить образ скандальной журналистки и эту неопрятную даму. — Похоже, доверием она к нам не прониклась.

— Очевидно, — без улыбки подтвердил Мердок. — Хотя я надеялся на иное. Признаюсь, думал, что она пообщается с нами если не из любопытства, то хотя бы ради материала для статьи.

Интересно, он прикидывает, что напишут о нем в завтрашних газетах? А следующей моей мыслью было: "Как хорошо, что пока никто не знает о пропаже бабули!"

Страшно подумать, какую историю раздуют из этого СМИ...

— Сперва наведаемся на кладбище? — предложил Мердок. — Или вы предпочтете начать с морга?

Я усмехнулась — звучит-то как!

— На ваше усмотрение.

Мердок воспринял этот бредовый диалог как должное.

Все-таки он слишком серьезный...

* * *

Капустяное кладбище располагалось на самой окраине Ёжинска.

Издалека оно выглядело довольно благообразно: пышные клумбы вокруг асфальтированного въезда, высокая ограда и шумящие над ней липы, клены и сосны.

Ковер желтых ирисов придавал цветникам неуместно веселый вид, а над входом раскинулся великан-дуб.

Мир и благоденствие... Пока не подойдешь ближе.

На первый взгляд здоровенный кот, разлегшийся поперек ворот, опасений не внушал: заурядного черно-белого окраса, только размером с добрый десяток обычных домашних любимцев.

Мердок деловито направился прямо к нему.

А мне стало смешно. Интересно, как он собирается преодолевать это препятствие? Перепрыгивать, что ли? Или через забор перелезать (как недавно выяснилось, в этом он был мастак!).

Можно, конечно, просто спихнуть обнаглевшее животное с дороги, но нам придется несладко, если этот кот-переросток не захочет добром уступать нагретое местечко.

Хм, а я-то как тогда на ту сторону переберусь? Второй день я мыкаюсь в полной форме и в туфлях на каблуках, и как назло, именно сейчас это очень некстати.

Я приготовилась снова наблюдать за чудесами акробатики в исполнении Мердока, но он нагло обманул мои ожидания.

— Здравствуйте, — вежливо обратился он к урчащему животному. — Позволите пройти?

Ну и сцена: полицейский разговаривает с котом. Впору вызывать наркоконтроль!

Кот и ухом не повел. Бессовестно дрых, подставив солнцу пушистое пузо.

— Полиция, — Мердок вынул из кармана удостоверение и махнул им перед кошачьей мордой. — Следователь Мердок и домовой Стравински.

Кот словно только этого и ждал: распахнул лукавые зеленые глаза, сладко потянулся и гибко вскочил на лапы.

— М-рр, — он мазнул взглядом по предъявленным корочкам. — И что от меня надо полиции?

Я оторопела... а потом отругала себя последними словами. Стыдно, домовой Стравински! Могла и догадаться, что тут неоткуда взяться дикому коту.

Оправдывало меня только то, что оборотни крайне редко показывались кому-то во второй ипостаси. Наверное, это считалось у них неприличным... Что-то вроде публичного обнажения.

— Мы здесь по служебной надобности, — туманно объяснил Мердок. — А вы, простите?..

— Я тут сторожем работаю, — объяснил оборотень. — Называйте меня Кот Ученый. Или нужны паспортные данные?

— Вполне можно обойтись без протокола. — Мердок держался так невозмутимо, словно каждый день перед завтраком общался с каким-нибудь перевертышем. — Собственно говоря, у меня к вам единственный вопрос. Возможно ли, что в течение последнего месяца кто-то позаимствовал тела из могил?

Кот мгновенно вздыбил шерсть на загривке, выгнул спину и зашипел.

Мердок даже не отшатнулся. Хм, интересно, он какие-то капли принимает или, может, дыхательной гимнастикой занимается? Просто нечеловеческое какое-то хладнокровие!

К счастью, Кот Ученый быстро взял себя в руки (или лапы?).

— М-рр, простите. Невозможно!

— А вы отсюда не уходите? — не утерпела я. — Вдруг кто-то воспользовался вашим отсутствием?

Кот раздраженно дернул хвостом.

— Я здесь живу уже с полгода. Тут и ем, и сплю. Да мимо меня мышь не прошмыгнет!

Мердок обратил на меня недовольный взгляд, и я одумалась.

— Значит, вы готовы засвидетельствовать, что посторонних на кладбище не было?

— Мряу! — веско кивнул оборотень.

— Должно быть, довольно скучная работа? — сочувствие в мягком голосе Мердока казалось неподдельным.

— Да ну, — махнул лапой кот. — Я сюда специально устроился, чтобы к экзаменам подготовиться. Так что скучать некогда. А что, тихо, мирно, отвлекают редко...

И выразительно так посмотрел на нас, словно до нашего появления не дрых, а прилежно учился.

— А питаетесь вы тут чем? — Мердок не желал понимать намеков. — Вероятно, все же иногда отлучаетесь... ненадолго?

Кот раздраженно фыркнул и пару раз стукнул себя по бокам хвостом.

— Да тут я... питаюсь! Подножным кормом. Вон, поглядите!

И посторонился, давая нам заглянуть внутрь.

— Да-а-а, — протянула я.

Все пространство между деревьями и надгробными памятниками заросло капустой. Вилки были пока совсем молоденькими, но через месяц-другой урожай наверняка будет знатный.

Жаль только, что снимать его некому. Дурная примета — что-то уносить с кладбища, а уж тем более есть.

Ясно, почему у него такое странное название!

— Тут уйма кроликов, — доверительно признался Кот Ученый, глядя на свои владения с гордостью завзятого огородника. — Вот я и сижу в этом облике. Жилье бесплатное, еда тоже. Еще и приплачивают! Мррр.

И довольно прищурился.

— Так что я правда здесь почти безвылазно, — закончил он, разведя лапами.

— Благодарю вас. Вы нам очень помогли! — с серьезным лицом Мердок наклонил голову. — Пойдемте, Стравински.

Хорошо, что мы не стали отпускать такси. Вряд ли здесь так легко поймать машину, а "проверка" заняла не дольше десяти минут.

— Вы ему верите? — не выдержала я, когда Мердок галантно распахнул передо мной дверцу.

— Разумеется, — чуть пожал плечами он. — Разве у меня есть основания для сомнений?

— Он же спал! Ну ладно, перешагнуть через него сложно. Но могли же потихоньку забраться через забор и...

Мердок медленно покачал головой.

— Полагаю, Стравински, вы не имеете домашних животных? — почему-то спросил он.

— Вы правы, — нахмурилась я, чувствуя себя задетой. Ох уж эти снисходительные нотки! — Но причем тут это?

Бабуля выступала категорически против живности в доме. Повзрослев, я поняла, почему, хотя в детстве было обидно.

— А я очень люблю котов, — Мердок подозрительно довольно улыбался. — Поверьте, Стравински, даже крепко спящий кот не пропустит звука наполняемой миски... И любых иных, до которых ему есть дело.

— Так мы едем или как? — перебил эту познавательную беседу недовольный таксист.

— Разумеется, — Мердок дождался, пока я сяду, захлопнул дверцу и скомандовал: — В морг, будьте любезны!

* * *

Молчать и думать мне надоело. Новых сведений не было, а в голову лезло такое, что хотелось срочно отвлечься.

Мердок почему-то сел не впереди, а рядом со мной. А водитель слушал блатные песни (хорошо хоть в наушниках!), в самых прочувствованных местах подпевая, или скорее подвывая, так что разговору не мешал.

Осталось найти нейтральную тему...

— Интересно, откуда на кладбище капуста? — ляпнула я, не особо рассчитывая на ответ.

Мердоку-то откуда знать?

Уголки его губ дрогнули, но ответил он серьезно:

— На этот счет имеется легенда, согласно которой там похоронен некий господин Зайцев, так любивший квашеную капусту, что изобрел сорок три рецепта ее приготовления.

— Ничего себе! — уважительно произнесла я.

Лицо Мердока оставалось непроницаемым.

— Зайцев открыл производство и нажил на этом состояние. А когда преставился, супруга решила посадить на его могиле капусту, дескать, муж жизни себе не представлял без нее, так пусть ему и после смерти будет хорошо.

— Впечатляет, — хмыкнула я.

— Впрочем, — тем же нейтральным тоном продолжил Мердок, — поговаривают также, что идею эту супруге подкинул сам призрак усопшего, и угомонился лишь после того, как последняя воля была исполнена. Так или иначе, капуста была посажена и удивительно хорошо прижилась, а затем и разрослась по всему кладбищу, которое стали называть Зайцево-Капустяным. Впоследствии наименование сократили, однако история не забылась, — и пояснил, видя мое удивление: — Переехав в Ёжинск, я счел любопытным изучить здешнюю историю и достопримечательности.

Я почти искренне улыбнулась. Часто местные жители знают о своих местах меньше приезжих, которым все ново и интересно. А я вот с рождения живу в Ёжинске, и не удосужилась поинтересоваться! Да и в музеях бывала разве что в школе, с обзорными экскурсиями.

Мысль естественно перескочила на бабулю, ее исчезновение, версии и смутные догадки...

А что, если Мердок не прав? Хоть режьте, не могу представить, какой мотив у Дис или Розочки навредить бабуле!

И кто остается? Стэнли? Мама? Опять же, никаких мотивов. Ну, или я о них ничего не знаю.

Кстати, а почему мы так уперлись в версию, что бабулю похитили обманом? Силовая операция маловероятна, но не абсолютно невозможна.

Только чтобы такое провернуть, сил надо ухлопать немерено.

А тех, кто на такое способен, можно пересчитать по пальцам. Дальше исключить тех, кого в Ёжинске точно не может быть... Хотя начать стоит с того, кто уже здесь. И подозрительно вовремя!

Водитель вдохновенно рулил, не обращая на нас никакого внимания, и негромко подпевал музыке: "Гоп-стоп, мы подошли из-за угла..."

Хм, интересно, он специально?

— А знаете, Мердок, — начала я медленно, и он внимательно посмотрел на меня. Ах, да, я назвала его по фамилии, чего до сих пор старательно избегала. — Стоит проверить господина Ярого. Очень своевременно он тут появился.

Он сузил глаза и кивнул.

— Здравая мысль, Стравински. Непременно проверим, хотя я сомневаюсь в его причастности. Как минимум из-за отсутствия мотива.

— Бабуля с ними в контрах, — объяснила я, рассеянно потерев лоб. Заправила выбившуюся прядь за ухо и нехотя закончила: — Они рассорились из-за дедушки.

Мердок молча ждал продолжения.

— Потом расскажу, — я показала глазами на водителя.

Кто знает, что он сумеет расслышать? Ладно, об истории города трепаться, а семейные тайны кому попало разбалтывать не хочется.

* * *

Второй городской морг выглядел (да и был) настоящей развалюхой.

Здание построили как барак для чернорабочих — без элементарных удобств и из расчета на десять-пятнадцать лет эксплуатации.

Век спустя глинобитная коробка все еще держалась, хотя пошла трещинами и слегка скособочилась. Ну а мэрия предпочитала ежегодно укреплять дом магией, а не тратиться на новый.

Похоже, Мердок тут впервые. Вон как поморщился при виде этого убожества!

Я сама бывала здесь всего раз, но заблудиться сложно.

— Нам туда, — я махнула рукой в сторону двери, покрытой столькими напластованиями краски, что открывалась она с трудом.

— Пойдемте, Стравински, — Мердок вздохнул так душераздирающе, словно я вела его в пыточные подвалы.

Бедняга, представляю, как на него подействуют здешние "достопримечательности"!

Надо отдать ему должное, держался Мердок стойко. Даже не дрогнул при виде линолеума, выкрашенного обычной масляной краской (там, где посетители протоптали дорожки, она вытерлась, и можно было разглядеть минимум три слоя разных цветов).

Дальше его поджидали новые удары: вздувшаяся пузырями штукатурка и кафельная плитка, кое-где трогательно прилепленная скотчем. Разбитое оконное стекло, наспех "отремонтированное" все той же липкой лентой, на этом фоне выглядело милым пустяком.

— М-да, — только и произнес Мердок, оглядываясь по сторонам с видом проповедника, которого занесло в берлогу людоедов.

Я только развела руками и повела его к кабинету патанатома...

Хм, а может, стоило сначала заглянуть в секционную комнату? Там все сверкает белизной и чистотой, чем не лекарство для потрясенного аккуратиста?

Пахнет, правда, дезинфекцией, но тут уж ничего не поделаешь. Нет в мире совершенства... Я взглянула на сосредоточенное лицо Мердока и усмехнулась. Его бы такое утверждение не порадовало!

Я громко постучала в дверь, обитую потертым дерматином, и повернула ручку, не дожидаясь разрешения.

При нашем появлении женщина средних лет, которая что-то строчила в тетради, подняла голову и недовольно нахмурилась.

— Кто вы такие? Что надо?

Особого впечатления она не производила: затянутые в хвостик светло-русые волосы, чистый халат, морщинки у светло-голубых глаз и на лбу.

Зато взглядом она, наверное, могла пользоваться при вскрытиях вместо пилы.

— Следователь Мердок, — отрекомендовался мужчина, сняв шляпу, и вынул удостоверение. — И мой помощник, домовой Стравински. А вы, насколько я разумею, доктор Ясная?

Именно это имя значилось на дверной табличке.

Она недовольно сжала бледные губы и отложила ручку.

— Все верно, Зарина Ясная.

Я отвернулась, пряча улыбку. Наверняка ее ласково называли "Зоренькой", хотя как по мне, "Зарница" подошло бы больше.

Мердок спрятал удостоверение и вынул блокнот.

— Позвольте задать несколько вопросов?

— О чем? — осведомилась она неприветливо, так и не предложив нам сесть.

Мне-то ничего, а вот Мердок с его любовью к политесу так и простоит на ногах весь разговор.

Хотя она это зря: Мердок шагнул к столу и остановился прямо перед ним, и доктору пришлось смотреть на него снизу вверх.

— Скажите, не происходили ли в вашем заведении хищения тел? Иных подозрительных случаев?

Пока следователь бомбардировал доктора вопросами, я решила осмотреться, краем уха прислушиваясь к беседе.

Доктор скупо цедила слова, в основном отделываясь односложными "да" и "нет".

Мердока таким не пронять — он не выказывал и тени недовольства, терпеливо уточняя подробности.

Хотя с подробностями было негусто: ничего такого не было, не могло быть, и точка!

Зато кабинет, несмотря на почти вызывающий аскетизм (из всей обстановки только стол, три стула, сейф и шкаф), поведал о своей хозяйке намного больше.

На сейфе пристроились косметичка и несколько засушенных роз, а за прозрачными дверцами шкафа скрывалась целая коллекция потрепанных томов с устрашающими названиями вроде "Методы флуоресцентной и конфокальной лазерной микроскопии" или "Гистоморфологическая экспертиза костей".

Я добралась до нижних полок. Хм, а вот это интересно...

— Что вы там делаете? — остановил меня резкий голос.

— Простите, — я обернулась, стараясь улыбнуться как можно приветливее. — Вижу, вы любите котиков?

Последнее слово я произнесла тем умильно-сюсюкающим тоном, каким обычно говорят о грудных младенцах.

Застывшее лицо доктора смягчилось. Хм, подействовало!

— Очень! — прозвучало удивительно искренне.

Судя по коллекции фотографий, медалей с выставок, мячиков и кошачьих щеток, это была чистая правда.

Надеюсь, она не носит своему котику гостинцы с работы...

— И я! — восторженно соврала я, отогнав дурацкую мысль.

Мердок поднял бровь, однако промолчал, с интересом прислушиваясь к разговору.

Надеюсь, она не потребует каких-нибудь историй из жизни моей кошечки?

Зря опасалась. Как и все увлеченные люди, доктор могла часами разговаривать о своем.

Жаль, всего через несколько минут нас прервали.

— Доктор, вас можно? — выпалил веснушчатый паренек, заглянув в кабинет. — Срочно!

— Надолго? — она тут же нахмурилась.

Он только развел руками, и доктор перевела взгляд на Мердока.

— Простите. Я занята.

— Не стоит беспокойства, — заверил он. — Мы уже выяснили все необходимое.

И поспешил откланяться.

Мердок несся к выходу с такой скоростью, что я с трудом за ним успевала.

Он перевел дух, только выйдя наружу.

Я хмыкнула и остановилась рядом, решив перекурить. Честно говоря, на мгновение мне показалось, что Мердок попросит сигарету...

Обошлось. Только зажмурился на минуту — и спросил привычно ровным тоном:

— Что вы там обнаружили, Стравински?

— Эта докторша очень любит котов, — ответила я, прикуривая. — Во всех смыслах.

— Хм? — Мердок изогнул бровь. — Поясните, будьте любезны.

Такой невозмутимый и терпеливый, что подмывает выпустить дым ему прямо в лицо.

— У нее на полке много портретов. И там есть фото того оборотня с кладбища, — сообщила я и глубоко затянулась.

— Вы уверены, Стравински? — недоверчиво переспросил он. — Окрас у него вполне обычный, а вы вряд ли имеете навык опознания кошачьих. Быть может, это изображение домашнего любимца доктора?

— Ага, любимца, — я усмехнулась. — Раз в десять крупнее обычных котов. Там она стоит рядом с ним, так что масштаб понятен.

— Любопытно, — Мердок задумчиво потер переносицу. — Весьма любопытно. Вы молодец, Стравински!

Я только пожала плечами. Молодец, кто бы спорил.

Вот только что теперь с этим всем делать?

* * *

Следующим пунктом списка был архив.

Я приготовилась снова служить проводником, но это не понадобилось.

Мердок уверенно продиктовал таксисту адрес, а затем уткнулся в свои записи.

Глазеть на него было бы неприлично, так что я отвернулась к окну.

Хм, интересно, кто же он вообще такой? Не такая у нас зарплата, чтобы день-деньской на такси раскатывать. Некоторые следователи и трамваями не гнушаются, раз уж государство щедро позволило ездить бесплатно...

Хотя что это я? И так понятно, что Мердок не обычный небогатый госслужащий! Достаточно только посмотреть на его костюм стоимостью с полугодичный заработок рядового полицейского, и на туфли, рубашку и галстук, которые потянут еще минимум на столько же.

И дела ему Чандлер расписывает не какие-нибудь, а самые заковыристые...

Ладно, к Неназываемому Мердока с его тайнами! Уж этого добра у меня и так предостаточно: Кукольник, зомби, пропажа мадам Цацуевой, клад, бабуля...

Интересно, а Мердок что-нибудь новое выяснил? Не зря же он вчера с бабкой Марьей общался! И вообще неведомо где бродил полдня.

Расспрашивать его при таксисте я поостереглась, так что поездка получилась скучной. Хорошо хоть недолгой.

Мердок помог мне выбраться из автомобиля (ох уж эта его старомодная галантность!) и уверенно направился к торцу старого дома.

В отличие от морга, это здание строилось, что называется, на века, и годы только придавали ему очарования. Потемневшие от времени кирпичи, резные фигуры на фронтонах, белые ступени, а над центральным входом как раз громко били часы.

Я машинально посмотрела на циферблат...

— Ого! — и повернулась к Мердоку. — А ничего, что мы оперативку пропустили?

— Не стоит беспокоиться, — отмахнулся он. — Я предупредил господина полковника.

Спорить я не стала. Начальство в отпуск — работа легче!..

При виде Мердока стройная блондинка в строгом костюме просияла.

— Кого я вижу! — воскликнула она, поднимаясь. Ниже пояса у нее было тело птицы, зато выше — роскошная грудь и премилое личико. — Мердок! Анна! Да еще и вместе!

— Здравствуй, Каэн! — так тепло улыбнулся Мердок, пожимая ей руку, что я натурально разинула рот. Надо же, он умеет искренне улыбаться!

— Доброе утро, — пробормотала я, но Каэн почти не обратила на меня внимания.

Подругами мы не были — всего лишь приятельницами.

На самом деле ее звали К/Н, по буквам архива, за которые она отвечала. Но Каэн кроме потрясающей памяти обладала не менее впечатляющим упрямством, так что добилась настоящего имени. Хотя вообще-то птицам-гамаюн традиции таких вольностей не позволяют.

Каэн тем временем уже взахлеб рассказывала Мердоку о какой-то новой каталожной системе. Он внимал, время от времени вставляя реплики (и, похоже, по существу!).

Мне пришлось чуть ли не четверть часа бродить между стеллажами и разглядывать корешки папок и книг. Со скуки я полюбовалась развешанными на стенке грамотами за чистописание и художественную сшивку дел (даже не хочу представлять, что это значит!)

А Мердок и Каэн сидели рядышком на диване, склонив головы друг к другу...

Наконец они наговорились, точнее, Мердок перешел к сути.

— Каэн, мне нужна твоя помощь, — серьезно сообщил он. — Разумеется, "Б" — не твоя буква, однако тебе я доверяю намного больше, чем А/Д.

— Конечно, я помогу! — пылко заверила она, глядя на него сияющими глазами. — Что ты ищешь?

Мердок задумался на мгновение, затем сформулировал предельно лаконично:

— Дело о пропаже мужчины. Человек, возраст примерно тридцать лет, исчез или убит предположительно около месяца. Возможно, чуть больше. Особых примет нет. Фамилия начинается на "Бел". Найдешь?

— С радостью! Заедешь вечером?

И кокетливо склонила голову набок.

Сообщить результаты поисков она могла и по блюдцу, но не хотела упустить возможность лишний раз увидеться с Мердоком.

— Приложу все усилия! — заверил он, поднимаясь, и погладил ее по плечу. — Спасибо, Каэн!

Она просияла, а я удивилась.

Не думала, что Мердок способен на такие вольности!

Конечно, он не девственник, но чтобы прилюдно касаться женщины?! Ну и ну...

У меня уже голова шла кругом от всех этих тайн, загадок и неожиданных поворотов!

Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

* * *

Кабинет Мердока — это такое специальное место, словно предназначенное для долгих откровенных бесед и неторопливого обмена мнениями под чашку кофе и сигареты. Последнее хозяин не одобряет, но уже смирился.

Так что я предвкушала, как мы с Мердоком наконец обсудим все версии, догадки и планы.

Чего я не ожидала, так это зомби, который выскочил на нас из кабинета, стоило только отпереть дверь.

— Ыыыы! — взвыл он, чем-то потрясая в воздухе. — Ааааууу!

Я отпрыгнула в сторону, чуть не свалившись из-за каблуков и узкой юбки.

Голову бы открутить тому, кто придумал эту гадскую форму!

— Стоять! — рявкнул Мердок, и я замерла прежде, чем сообразила, что приказ относился не ко мне. — Дай это сюда. Теперь иди на место.

Как собаке командует, честное слово!

Зомби оказался не хуже воспитанного пса: покорно отдал оружие, растерянно потоптался на месте — и утопал обратно в кабинет.

А Мердок оглянулся на меня.

— Нам лучше войти, — он вздохнул, зачем-то потер переносицу и широко распахнул дверь.

Оказывается, я пряталась за его широкой спиной!..

В кабинете было прохладно и тихо. Не слышно ни голосов за стеной, ни шагов в коридоре, ни шума машин под окнами. Видимо, Мердок выложил кругленькую сумму за звукоизоляцию.

Он жестом предложил мне сесть и аккуратно положил на место "оружие" зомби, которое оказалось банальным дыроколом. Боюсь даже представить, как его можно применить в драке! Хотя, скорее всего, господин Немо просто польстился на увесистую железяку...

Мердок тем временем вынул из ящика сверкающую пепельницу и молча поставил на стол.

Зомби мялся в углу и, по-моему, выглядел виноватым.

Я села, прикурила и чуть не закашлялась, когда горло наполнила привычная горечь.

— Боюсь, я должен перед вами извиниться, — вздохнул Мердок и снова потер переносицу.

Голова у него болит, что ли?

— Хм? — буркнула я.

Это максимум, на который я оказалась способна.

— Полагаю, вчера вечером я... скажем так, не вполне корректно сформулировал приказ. Вы понимаете, Стравински?

— Не-а, — честно призналась я. — А должна?

И стряхнула пепел, разглядывая хлопья на хрустальном дне пепельницы. Жаль, я не умею гадать на кофейной гуще! На сигаретах наверняка вышло бы не хуже.

Чем не способ найти бабулю?

— Я был несколько выбит из колеи, — произнес Мердок ровным тоном. — Посему отдал приказ господину Немо охранять кабинет, не уточняя, в чем именно должна заключаться охрана. Он счел вас вором. Простите.

Я все же подавилась дымом.

— Воды? — предложил Мердок и поманил зомби. Тот схватил графин и стакан, и бодрой рысью потрусил ко мне.

Хм, он его дрессирует, что ли?! Будет еще один домашний любимец, вместе с кошечкой.

Я покачала головой, борясь с кашлем и смехом.

— Простите. Нет, воды не нужно, — все еще с трудом выговорила я. — Не нужно!

Зомби замер передо мной, не зная, куда девать свою ношу, и устремил на Мердока растерянный взгляд.

— Спасибо, Немо. Поставь и иди на место.

С зомби Мердок разговаривал предельно ясно и лаконично.

Умеет же, когда хочет! И никаких тебе "полагаю", "посему" и прочих архаичных оборотов.

А Мердок тем временем зачем-то встал, запер дверь (я даже немного занервничала), а затем раздобыл из недр стола какие-то коробки.

Я молча курила вторую. Интересно, что он затеял?

За коробками последовали... тарелки, вилки и даже ножи.

По кабинету поплыл запах свежего хлеба, острого сыра, каких-то копченостей.

— Угощайтесь, Стравински! — щедро предложил Мердок.

Я сглотнула голодную слюну. Завтракала (если можно так гордо назвать ломтик сыра и чашку кофе) я впопыхах, и с тех пор успела нагулять волчий аппетит.

— Спасибо, но... — неубедительно начала я.

— Вы ведь поделились со мной оладьями, — не дослушав, пояснил Мердок. — Теперь мой черед. Приятного аппетита.

И преспокойно начал есть.

Погибнуть в расцвете лет, захлебнувшись слюной, не хотелось, так что спорить я не стала...

— Итак, что мы имеем на настоящий момент? — Мердок заговорил, только когда на столе снова воцарился абсолютный порядок. — Пока стоит сосредоточить усилия на Кукольнике. По остальным вопросам у нас имеются только догадки, притом весьма смутные, к тому же официально в моем производстве только это дело.

Я нехотя кивнула. Он был прав по всем статьям, хотя от этой правоты с души воротило.

— Будем исходить из рабочей гипотезы, — продолжил он, постукивая ручкой по столу, — что пропажа мадам Цацуевой, равно как и исчезновение вашей бабушки — дело рук Кукольника. Найдем его — найдем и их. Согласны?

И вопросительно посмотрел на меня.

Я невольно улыбнулась, представив бабулю и мадам Цацуеву запертыми в одной комнате. Ставлю на бабулю! Только жаль, что эту эпохальную битву я не увижу.

А уж если они договорятся... Бедные тюремщики!

— Что-нибудь новое есть? — поинтересовалась я. — Вы же вчера по делам ездили, так?

Мердок помрачнел. Похоже, воспоминания были не слишком приятными.

— К сожалению, ничего существенного, — нехотя признал он. — Я озадачил своих осведомителей, однако они в один голос твердят, что украденные украшения нигде не всплывали. По их словам, Кукольник не обращался ни в ломбарды, ни к посредникам. Следовательно...

— Он ворует не из-за денег, — закончила я. — Мы это и раньше знали.

— Предполагали, — поправил Мердок и посмотрел мне в глаза. — Либо же он сбывает похищенное за пределами города. Также никто из моих людей не слышал, чтобы Кукольник выполнял чей-то заказ. Разве что сюда он приехал уже с готовой задачей, однако сомнительно. Он ведь не провел разовую операцию, а орудует в Ёжинске уже около месяца. При этом Кукольник даже не пытается обзавестись сообщниками или весом в преступном мире. И вся эта история с записками и посылками вам кажется несколько нарочитой.

— Думаете, у него какая-то конкретная цель, — медленно сказала я, с силой сжав подлокотники. — А куролесит он ради прикрытия?

— Возможно, — Мердок пожал плечами. — Признаюсь, я слабо представляю, что нам это дает. Полагаю, вам стоило бы также расспросить своих... хм, людей.

Я только усмехнулась невесело.

Какие там осведомители! Улицы у меня тихие, уголовных элементов почти нет. Да и что я могу предложить? Закрывать глаза на преступления я не стану, а платить — с каких шишей?

Это у Мердока денег куры не клюют, а у меня разве что на мороженое для троллей и хватает.

Кстати, надо бы проведать наконец рецидивиста Сидорова! А то за этой суетой я совсем о нем забыла. Заодно и попытаю, что интересного он слышал.

— Я спрошу, — пообещала я и спохватилась: — Да, можно ведь еще раз поискать сокровища. Помните, мы говорили насчет Бирюзовой?

— И снова упадете в обморок? — осведомился Мердок, подняв темную бровь. — Нет уж, Стравински, вы мне нужны здоровой и невредимой.

— Глупости, — отмахнулась я, в пылу спора забыв, что разговариваю с начальством, пусть оно и держится запанибрата. — Я просто не рассчитала. Простым поиском не найду, конечно, придется методично обшаривать наш участок реки.

— Хм, — он о чем-то глубоко задумался, и наконец кивнул. — Согласен, давайте попробуем. Только, Стравински...

Мердок осмотрел меня с явным сомнением.

— Я помню, — вздохнула я. — Не перенапрягаться. Так?

— Разумеется, — кивнул он. — Однако я хотел сказать иное. Не стоит уведомлять всех окрест о наших поисках. Так что вам следует переодеться во что-нибудь более... гражданское.

И смерил выразительным взглядом мой китель.

— И что я должна надеть? — в моем голосе прорвалось раздражение. Можно подумать, мне самой нравится эта форма! — Джинсы? Вечернее платье?

— Зачем же? — откликнулся Мердок безмятежно. — Не думаю, что вечернее платье будет выглядеть уместно на палубе.

Я вытаращилась на него.

— Вы ведь не намереваетесь пешком обойти всю набережную? — терпеливо растолковал Мердок. По-моему, за этой непрошибаемой миной он от души веселился. — Разумнее для начала прогуляться на теплоходе. Если не ошибаюсь, — он бросил взгляд на наручные часы, — он отплывает через тридцать четыре минуты.

— Но я не успею съездить домой!

— Хм, — он пригладил рукой волосы и предложил туманно: — Попробуйте что-нибудь сделать, скажем так, из подручных средств. Я жду вас у входа через пятнадцать минут.

Я растерянно кивнула и встала, лихорадочно прикидывая, что из одежды есть у меня в кабинете. Забирала я ту блузку в стирку или нет?..

— Стравински! — окликнул Мердок, когда я уже взялась за ручку двери.

— Да? — нехотя обернулась я.

Взгляд Мердока был чист и безмятежен.

— Полагаю, нам лучше всего притвориться влюбленной парой. Так что постарайтесь изобразить, — он неопределенно шевельнул рукой, — что собираетесь на свидание.

— Хорошо, — машинально кивнула я и вышла.

Ну и дела!

* * *

Какую подставу мне устроил Мердок, я сообразила, только примчавшись обратно к райотделу.

При виде меня трое куривших на ступеньках полицейских вытаращились, а один чуть не проглотил сигарету.

И было от чего!

Мой роскошный бюст обтягивала бесшовная футболка, которую я обычно носила исключительно под пиджак. В сочетании с такими же черными брюками зрелище впечатляло... А ведь я еще и волосы распустила, и губы подкрасила!

Ничего особенного, но выглядело эффектно.

Мердок махнул мне от поджидающего такси, и я поняла, что попала. Не будешь же всем и каждому объяснять, что это такая маскировка!

С другой стороны, раз терять мне уже нечего... попробую получить немного удовольствия!

— Превосходно выглядите, Стравински, — заметил Мердок, открывая передо мной дверцу.

— Спасибо, — откликнулась я с улыбкой.

А все же приятно чувствовать мужское восхищение!

Вон как конвоиры глазеют! Зато Мердок старательно не опускал взгляд ниже моего лица.

Кхм, смущаемся, значит?.. Я вдруг развеселилась. Шалить, так шалить!

Вместо того чтобы послушно влезть в салон авто, я повернулась к Мердоку и протянула руки.

Он даже не отпрянул. Вот это выдержка! Только прищурился и чуть заметно напрягся... И правильно!

Я с некоторым трудом развязала узел его галстука (тьфу, как плотно затянул, удавиться хотел, что ли?) и расстегнула две верхние пуговички на рубашке.

Окаменевший Мердок смотрел на меня во все глаза. А полицейские на ступеньках, кажется, даже дышать забыли.

— Снимите пиджак, — велела я, небрежно засовывая ему в карман скомканный галстук. — А то вы выглядите слишком официально... для свидания.

Я ожидала, что он взорвется и пошлет меня к Неназываемому.

А Мердок вдруг расхохотался, запрокинув голову, а затем принялся стаскивать пиджак.

— Вы совершенно невозможны, Стравински! — заметил он, отсмеявшись. Только уголки губ подрагивали, словно он сдерживал улыбку.

— Стараюсь, — ответила я машинально. Неужели Мердок не такой сухарь, каким прикидывается?! — Только зовите меня Анной. Обращение по фамилии звучит странно.

"Не говоря уж о том, что эта фамилия слишком известна!"

— Вы правы, — он чуть склонил темноволосую голову. — Почту за честь, если вы станете называть меня Эндрю.

"Один-один!" — весело признала я.

Ничего, игра еще не окончена...

* * *

Солнце припекало, и после вчерашнего дождя воздух был тяжелым и влажным, как в парилке.

Зато в порту совсем не жарко. Река еще не успела толком прогреться, и от водной глади тянуло прохладой. Я даже пожалела, что не взяла китель, хоть он и нарушал маскировку.

Белый теплоход уже покачивался у причала. Мердок в мгновение ока раздобыл два билета и жестом предложил мне подниматься по сходням.

В будний день народу было немного — в основном школьники на экскурсии.

С той стороны качающейся доски скучал матрос, всегда готовый подхватить неловких пассажиров.

Он протянул мне руку и помог перебраться на борт.

— Спасибо, — я ослепительно ему улыбнулась и оглянулась на Мердока.

А хорош! Легкий налет небрежности — расстегнутая рубашка, перекинутый через руку пиджак и тень щетины на щеках — добавлял ему человечности. Теперь от него не так веяло холодом, и все же... Ну какой из него влюбленный?! Слишком отстранен и холоден.

Это никуда не годится!

Я шагнула к нему и положила ладонь на его локоть.

Мердок посмотрел на меня вопросительно.

— Слушаю, Ст... Анна! — вовремя поправился он.

Я приподнялась на цыпочки (вот она, прелесть невысокого роста!), и он машинально подался вперед.

— Держитесь попроще, — тихо попросила я, старательно улыбаясь. — Расскажите что-нибудь, что ли? Мы ведь совсем не похожи на парочку.

Взгляд Мердока сверкнул льдом, но он послушно склонился еще ближе.

— Приложу все усилия, чтобы это исправить, — пообещал он, почти касаясь губами мочки моего уха. — Кстати, у вас потрясающе синие глаза!

Тут же отодвинулся — и непринужденно обнял меня за талию.

"Два-один", — нехотя признала я, с удовольствием подставляя ветерку разгоряченное лицо.

Очень своевременно раздался гудок теплохода. На причале засуетились, грянула веселая песня.

— Экскурсия вокруг Орлиного острова, — сообщил Мердок негромко, делая вид, что любуется водной гладью. — Надеюсь, этого хватит. Кстати, знаете, почему его так назвали?

Я покачала головой. Слукавила, конечно, — азы истории родного края я учила в школе. Пусть лучше он рассказывает о достопримечательностях, чем напряженно молчит...

И я прикрыла глаза, позволив мягкому голосу Мердока облекать меня, как бегущая вода.

Только его теплая рука немного отвлекала, но вскоре меня закачало и унесло течением...

Со стороны, наверное, казалось, что я доверчиво прильнула к плечу спутника, расслабилась в его объятиях... Увы, я всего лишь работала.

Будь я чистокровной, вода сама принесла бы искомое... Только об этом не стоило и мечтать.

Приходилось обшаривать дно "в ручном режиме", все глубже и глубже погружаясь разумом в водные струи...

Чего там только не было! Россыпь утонувших блюдец, расчески, посуда, инструменты, даже велосипед! И ведь реку каждый год чистят...

Тьфу, откуда такой привкус мазута и окалины?! Опять очистные сооружения на каком-то заводе сломались, и отходы втихомолку сбрасывают в ближайший водоем?

Надо бабуле пожаловаться, она этих "предпринимателей" за ноги подвесит и прополощет...

Стоило мелькнуть этой кровожадной мысли, как меня резануло болью. Бабуля!

Я дернулась, пытаясь справиться с эмоциями. Вода вокруг стремительно темнела, и это был плохой признак.

Река разделяла мою боль — и она бумерангом возвращалась ко мне, била в настежь распахнутую душу.

Нельзя искать, не открывшись до предела. Так сказать, профессиональный риск...

— Ш-ш-ш, тихо, — прошептал мне на ухо смутно знакомый голос. — Все в порядке, Анна?

И я вынырнула из озера боли, цепляясь за тепло мужской руки и тревогу в голосе.

— Д-да, — с трудом выдавила я, балансируя на грани сна и яви. — Держите меня крепче!

И, не дожидаясь ответа, "нырнула" еще глубже.

Только бы Кукольник не подстроил какую-нибудь пакость! С него сталось бы раскидать сокровища по всему течению. Хотя нет, тогда они перестали бы быть кладом...

Река текла сквозь меня, и эта двойственность — вода под килем и женщина на палубе — сводила с ума.

Я долго так не выдержу! Ну же... еще немного... и еще...

Вдали что-то блеснуло, поманило...

— Что-то есть, — сообщила я хрипло, с трудом открыв глаза. — Примерно в пятистах метрах дальше по течению, справа по борту. Только я плохо вижу, надо вблизи посмотреть.

— Любопытно. Взгляните, там островок!

Мердок указал рукой куда-то, но я только кивнула, не всматриваясь. Меня познабливало, и холод пробирал до костей.

Сволочь этот Кукольник, это же надо до такого додуматься!

Когда Мердок меня отпустил, я с трудом устояла на ногах. Он куда-то молча ушел, и в тот момент я была этому рада.

Вцепилась в поручни, закрыла глаза...

И попыталась выбросить из головы последние полчаса.

Все же для меня это немного слишком!..

Когда Мердок вернулся, я наконец смогла избавиться от неотступного, хоть и иллюзорного, привкуса речной воды во рту.

— Вы в порядке? — спросил он, беря мою холодную кисть.

— Да, — кивнула я. К горлу подкатила тошнота, и я уточнила: — Относительно.

Он чуть прищурился, принимая ответ.

— Боюсь, пароход останавливаться не будет, — он осторожно взял меня и за вторую руку, спрятал их в ладонях, грея своим теплом. — Однако я договорился о шлюпке. Капитан обещал подобрать нас на обратном пути.

Я невольно усмехнулась. Не знаю, чем конкретно он воспользовался, удостоверением или деньгами, но у капитана было мало шансов отбиться.

Когда Мердоку что-то очень нужно, он действует планомерно, методично и упорно, как дятел. Я поморщилась — судя по ощущениям, дятел сейчас долбил мою голову...

Пришла в себя я только на берегу. Доставившая нас моторка умчалась обратно к теплоходу.

Я сидела на лавочке, а Мердок тем временем с интересом осматривался.

— Вам стоит перекусить, — обернулся он, заметив, что я очнулась. — Вы потеряли много сил. А я пока пройдусь, если не возражаете.

Я осторожно кивнула. Рядом обнаружилась корзинка с термосом и бутербродами, и я с удовольствием вгрызлась в первый попавшийся.

М-м-м, вкуснятина какая! Еще бы, энергии я действительно потратила уйму.

Прикончив почти все бутерброды и напившись кофе, я достаточно оклемалась, чтобы встать и немного пройтись.

Островок невелик, пешком за четверть часа можно обойти. Выглядел он обжитым: несколько деревянных домиков (сейчас явно необитаемых), деревянные же лавки и столы, даже площадка для игр.

Деревья создавали приятную тень, а берег радовал светлым песком и удобными небольшими бухточками.

Уютный уголок для пикников и свадеб. Судя по размерам стола, местные его именно для этого и облюбовали.

Только странно, что сейчас здесь никого...

Мердок давно скрылся с глаз, а меня вдруг кольнуло плохое предчувствие. Я мотнула головой и с силой потерла глаза. Хорошо хоть я ресницы не додумалась накрасить, а то хороша бы сейчас была...

В конце концов, что может случиться с сильным мужчиной на безлюдном островке?

Самовнушение не помогло. Тревога не отпускала, и я со вздохом сняла туфли. Бродить по песку на каблуках — то еще удовольствие!

А потом пошла вслед за Мердоком, все убыстряя и убыстряя шаг...

Тропинка вильнула, и за поворотом открылся вид на крошечную бухточку в окружении ив.

Полуденное солнце припекало, зато от воды тянуло приятной прохладой. Теплый песок, уютная тень деревьев... и Мердок, стоящий по колено в воде. Не раздеваясь!

Я тоскливо выругалась. Островок был безлюден, но отнюдь не необитаем.

— Мердок! — окликнула я безнадежно. Он даже не пошевелился, раздумчиво изучая водную гладь. Я попробовала иначе: — Эндрю!

Показалось, или у него дрогнули плечи? Но он шагнул вперед — с трудом, словно преодолевая встречное течение. Или борясь с собой?

— Эндрю! — заорала я и помчалась вперед. — Неназываемый вас забери! Эндрю!

Он замер, покачиваясь, как на сильном ветру.

— Ну чего орешь? — девичий голос звенел недовольством. — Иди отсюда, психованная!

— Это вы психованные! — крикнула я на бегу. — Оставьте его, ну же!

Из водной глубины вынырнули две девицы — бледные, длинноволосые, с поблескивающими чешуей телами. Выглядели они от силы лет на пятнадцать, а на деле попробуй, разбери, сколько лет русалкам.

— Вот еще! — возмутилась та, у которой на шее поблескивали коралловые бусы. — Он наш!

— Ну чего ты выпендриваешься? — томно протянула вторая, накручивая на палец зеленоватую прядь. — Мы немного поиграем и вернем! Наверное...

Ага, вернут. Если не заиграются.

Русалкам не обязательно убивать. Но на дворе май, а весной и живность, и нечисть теряет голову.

"Вот бы бабулю сюда..." — мелькнула мысль и пропала. Не до того сейчас!

Мердок зашел уже по пояс и явно не собирался останавливаться на достигнутом.

Я наконец добежала до кромки воды и, нагнувшись, саданула ладонью по поверхности так, что откуда-то из глубины, кажется, донесся гул.

— Нападение на полицейского при исполнении!

— Он не представился, — отмахнулась русалка и подняла на меня шальные, уже почти безумные глаза. — Вкусный, сладкий. Хорошие дети будут.

М-да, точно молоденькие. Постарше не стали бы нарываться на неприятности, и с гормонами бы управились легче.

— Не тронь! — рявкнула я, потеряв самообладание. — Моё!

— Твоё-ё-ё? — с сомнением протянула русалка. — Чем докажешь?

— Ничего я не буду доказывать! — отрезала я, борясь с желанием броситься за Мердоком в воду. Не стоит начинать игру по чужим правилам. — Отпустите его!

— Вот еще, — фыркнула та, что с бусами. — Он уже наш. И что ты нам сделаешь, квартеронка?

Нашла чем уязвить!

— Какие вы слова знаете, — ласково сказала я, стараясь не думать, что случится, если я не справлюсь. — Умные. Правильные. А знаете, что тут будет, если вы его не отпустите? Сюда придут люди. Много людей! Они закинут сети и вытянут вас!

— Не посмеют, — нахмурилась русалка. — Нас сюда работать позвали. У нас с моряками договор!

А, так вот почему островок сейчас безлюден! Местные в курсе, что сюда лучше не забредать. Речной нечисти осталось не много, а за порядком в реке присматривать надо. Вот и принимают кого попало.

Хм, а почему капитан Мердоку не сообщил? Решил проучить?

— А с полицейскими? — тем же мягким тоном проговорила я. Силой мне действительно сложно будет с ними справиться. Ну да ладно, не мытьем, так катаньем! Попробую уговорить. — Кстати, у меня есть приятель водяной. Познакомить?

— О-о-о! — по-рыбьи выпуклые глаза русалок мечтательно заблестели. — А этот? Мы сейчас хотим!

— Перехотите! — отрезала я. — Этот мой. Или человек — или водяной. Выбирайте!

Русалка с бусами нахмурилась, явно разрываясь между двумя взаимоисключающими желаниями. Водяной, конечно, лучше, но когда еще он будет...

Интересно, что бы сказал Мердок, узнав, что оказался в роли той самой синицы в руках?

— А не обманешь? — усомнилась более осторожная вторая русалка.

Я опустилась на колени и погрузила обе руки в воду.

— Клянусь водой, сушей и своей кровью, что сделаю все возможное, чтобы познакомить вас с водяным Ихтиаром.

Вода плеснула, принимая клятву, а русалка кивнула и махнула хвостом.

— Ладно! Забирай! Но не забудь, ты обещала!

А вторая протянула мечтательно:

— Ихтиар!

— А еще услугу не окажете? — спохватилась я.

— Ну, чего еще? — недовольно нахмурились русалки.

— Тут где-то клад есть. Можете достать? С меня украшения.

— Ну ты и нахалка! — восхитилась та, что с бусами, и переглянулась с подругой. — Ладно. Жди!

И скрылись в глубине. А я рванула к застывшему статуей мужчине.

— Мердок! — громко позвала я. — Эндрю, Неназываемый вас подери!

Он не откликнулся, по-прежнему зачарованно вглядываясь в водную даль.

Волосы у него растрепались, вытянутая из-за пояса брюк рубашка вздулась парусом, а из кармана свисали водоросли.

Плохо дело. Он явно не в себе.

И тянуть нельзя — мало ли, что взбредет в легкомысленные головы русалок?

Пришлось, не раздеваясь, забираться в воду. Не одному же Мердоку мокрыми штанами щеголять!

Только вот там, где мужчине вода доставала до пояса, мне доходила до груди.

— Мердок! Вы что, окаменели?

Он молчал, и даже никак не отреагировал, когда я схватила его за локоть.

Я шепотом выругалась и потянула его за собой.

Против ожиданий, он послушно развернулся и пошагал к берегу.

Фух, одной проблемой меньше...

Выбравшись на песок, Мердок снова оцепенел. Русалки ему что, мозги всмятку сварили?!

И ледяной весь, как будто провел в реке несколько часов...

Ничего, оклемается. Вода легко высасывает силы, и водяные твари тоже.

Надо просто компенсировать убыль, и все наладится. Только как?

Первым делом нужна еда, а потом попробую его растолкать. Бутерброды есть и немного кофе оставалось. За неимением лучшего сойдет.

Я с сомнением посмотрела на безучастного Мердока.

Тащить его с собой — утопия, а бросать одного страшно.

Совсем он на себя не похож. Как бы его расшевелить? Пощечину отвесить, что ли?

Хм... Есть идея получше. Заодно и жизненными силами поделюсь.

Я подошла к Мердоку и, поднявшись на цыпочки, поцеловала в холодные губы.

Обхватила за шею, прижалась к груди, пытаясь хоть немного согреть... И не сразу заметила, когда он ответил.

— Надо же, не наврала! — сварливо сказал кто-то. — Забирай свой клад!

— А то мы сейчас передумаем, — буркнул второй голос. — Завидно же!

Пришлось оторваться от Мердока (и когда он успел так крепко меня обнять?) и обернуться к русалкам.

— Вот! — они торжественно плюхнули на песок что-то похожее на ком грязи.

— Не держи на нас зла, — попросила та русалка, что посерьезнее.

— Мы просто хотели немного любви, — добавила та, что с бусами.

Они переглянулись и, плеснув хвостами, скрылись в глубине...

Мердок сзади прочистил горло.

— Стра... Анна, что здесь произошло?

Я глубоко вздохнула и заставила себя остыть. Значит, он ничего не помнит.

— Вас зачаровали русалки, — не оборачиваясь, коротко пояснила я. — Пришлось приводить вас в чувство.

Несколько мгновений Мердок молчал, затем послышались шаги. Остановился он рядом со мной.

— Любопытно, — заметил он. — Значит, исключительно в медицинских целях?

Я раздраженно дернула плечом.

— Надо думать, это то самое сокровище? — в голосе Мердока слышались знакомые въедливые нотки.

Мы дружно смотрели на "клад", заросший илом и водорослями.

— Вряд ли, — вздохнула я. — Надо проверить, конечно, но это точно пролежало на дне дольше нескольких дней.

Басовито загудел пароход, и из-за острова к нам скользнула моторка.

Мы молча ждали, затем Мердок кашлянул.

— Знаете, Стравински, — произнес он задумчиво, — у вас весьма любопытное представление о... лечебных процедурах.

Я только глаза закатила.

* * *

Ах, какие лица стали у моряков, когда они нашли нас мокрыми и растрепанными, зато с добычей!

— Прихватите это, будьте любезны, — вежливо попросил Мердок и указал на "сокровище".

Клад (или что там было на самом деле) мы так и не вскрыли. Предусмотрительности Мердока не хватило, чтобы прихватить с собой какие-нибудь инструменты.

Моряки помялись, переглянулись, однако приказ выполнили. Только как-то подозрительно тревожно посматривали на воду и торопились убраться с островка.

Я оглянулась на Мердока и зябко поежилась. Выражение его прищуренных глаз обещало капитану очень интересную беседу. А если повезет (хотя это кому как), то и статью за оставление в опасности...

* * *

Жаль, что разговор шел за закрытыми дверями, и голос Мердок по обыкновению не повышал.

Я в это время "сторожила" нашу находку, так что самое интересное пропустила.

Капитан вышел бледный и заметно взмокший. Зато предложил нам занять его каюту и воспользоваться его гардеробом.

Мердок, конечно, вида не показывал, как ему неуютно в грязной, мятой и все еще влажной одежде, но заметно повеселел, приведя себя в относительный порядок.

Увы, на борту не нашлось сорочки подходящего размера, так что бедному следователю пришлось довольствоваться светлыми джинсами и футболкой в тон.

Неформальный наряд Мердоку оказался неожиданно к лицу.

Я даже залюбовалась... пока он не закрыл за собой дверь каюты и не произнес сухо:

— Рассказывайте, Стравински!

Наш трофей красовался в углу — склизкий, вонючий и загадочный.

— О чем? — я попыталась прикинуться дурочкой.

Женской одежды на борту не нашлось, а капитанская была широка в поясе и узка в бедрах. Пришлось кутаться в махровый халат размеров на пять больше нужного, так что чувствовала я себя неуютно.

К тому же я потратила слишком много энергии, и теперь это аукалось ознобом и сосущим чувством под ложечкой.

— О русалках, Стравински, — Мердок вздохнул и сел напротив.

Зря он носит свои костюмы — такую фигуру прятать глупо.

Мердок шевельнулся, и я уставилась на показавшуюся из-под короткого рукава татуировку. Это еще откуда? Какие-то символы в круге... Похоже на заклятие молчания, такие раньше накладывали, чтобы сохранить какую-то тайну.

Древняя магия, которая сейчас почти не используется, хотя когда-то применялась направо и налево. И на госслужбе, и в крупных компаниях, да и банды такие штуки любили — блатная романтика, не хухры-мухры!

Интересно, о чем же поклялся не говорить Мердок?

— Стравински? — он вопросительно посмотрел на меня.

Ах, да! Он же задал вопрос.

— Так я уже рассказала, — я изобразила недоумение. — Вас зачаровали, но я их спугнула.

Он кривовато усмехнулся.

— Самое интересное кроется в деталях. Подробнее, Стравински. Что вы увидели, что именно сказали русалки, каким образом вам удалось меня освободить. Вероятно, мне нужно дать ход делу о нападении на полицейского?

— Не надо! — запротестовала я. — Мы договорились миром.

Он удовлетворенно кивнул.

— Рассказывайте, Стравински!

Пришлось говорить... Я старалась отделаться кратким пересказом, но Мердок вцепился в меня, как собака в мозговую кость, и постепенно вытащил все.

Хотя на вопросы я отвечала односложно, ему не составило труда догадаться об остальном.

— Хм, — только и сказал он, когда я наконец умолкла.

Затем встал и отошел к иллюминатору. Вид из него открывался неплохой: скалистый правый берег Бирюзовой выглядел куда живописнее пологого левого.

Но сомневаюсь, что Мердоку так уж приспичило полюбоваться пейзажем.

— Приношу вам свои извинения, Стравински, — наконец сказал он после долгого молчания, нехотя повернувшись ко мне лицом. — Это недопустимая потеря самоконтроля. Я не должен был поддаваться...

Достал уже своим политесом! Тем более что все это — лишь побочный эффект русалочьей магии.

— Что за бред! — перебила я раздраженно. — Русалки способны зачаровать любого человека. Вы ведь человек?

— Всецело, — кивнул он. — Однако вы ведь сумели им противостоять!

— Я женщина, — напомнила я едко. Судя по тому, как Мердок отвел взгляд, он тут же припомнил веские доказательства этому. — И уж точно не человек!

— Разве ваш отец не... — начал Мердок и тут же спохватился: — Впрочем, это несущественно. Простите.

— Кажется, вам пересказали сказку для прессы, придуманную бабулей, — через силу улыбнулась я. — Имейте в виду, вранья там девять десятых.

— И все же частица правды в этом повествовании имеется? — заинтересовался Мердок.

— Само собой, — я пожала плечами. — Что мама сбежала с отцом. И что он умер еще до моего рождения. Остальное выдумка. На деле все было банально: ловкач сумел задурить голову романтичной девице, которой очень хотелось взбунтоваться против авторитарной матери. Ну и заодно он неплохо поживился... — Я вздохнула и закончила уже спокойно: — Простите, не стоило на вас это вываливать.

— Для вас это до сих пор мучительно? — спросил он негромко, внимательно глядя на меня.

— Не особенно, — ответила я, жалея, что завела этот разговор. — Розе хуже. Для нее стало ударом, когда ее родители разбежались. Ей было года три, наверное, когда они последний раз пытались помириться. А потом бедную Розу таскали то к папе, то к бабуле. Мне в этом плане проще: я с детства знала, что отец умер еще до моего рождения. А всю правду бабуля рассказала, когда пришла пора получать паспорт. Надо было решить, какую фамилию я предпочту. И нельзя сказать, что я долго колебалась. Просто я не люблю сказки.

— Понятно, — Мердок медленно кивнул. — Похоже, Стравински, у вас предостаточно скелетов в шкафу.

— Будит профессиональный интерес? — хмыкнула я.

— Не без того, — усмехнулся он. — И раз уж зашел такой разговор, позвольте еще один нескромный вопрос.

— О бабуле? — догадалась я. — Ну да, у них с дедушкой все как раз было очень, очень романтично...

Сеанс откровений оборвал торопливый стук в дверь.

— Причаливаем, — сообщили из коридора.

Мердок привычно замкнулся, а я вздохнула с облегчением. Очень вовремя, а то что-то я совсем расслабилась...

* * *

Капитан, готовый на все, лишь бы от нас избавиться, предложил Мердоку забирать джинсы с футболкой в подарок ("Только выметайтесь скорее!" — читалось на обветренном лице морского волка).

Честно говоря, моя одежда тоже была еще влажной, но не идти же в райотдел в халате!

Капитан чуть ли не со слезами облегчения наблюдал, как мы сходим на пристань, после чего "Морская дева" спешно отшвартовалась и на всех парах ринулась обратно к островку. Видимо, спеша утешить русалок...

Я не стала огорчать капитана грядущими перспективами знакомства речных красоток с водяным. К тому же вдруг Ихтиар не согласится? Так что не стоило расстраивать моряков заранее...

Райотдел нас встретил вполне обыденно: ни тебе букетов, ни красной дорожки, ни даже толпы восторженных зрителей.

По случаю теплой погоды и пятницы здание почти вымерло. Лишь взрывы гогота из курилки нарушали безмятежную тишину.

Им же хуже, такое зрелище пропустили!

Только Потапыч при виде "неформального" Мердока аж бутербродом подавился.

— А? Что? — пробасил он с трудом, кашляя и вытирая выступившие на глазах слезы. — Откуда?!

Недоеденный кусок печально прилип маслом к журналу посещений, и за это дежурного еще ждал нагоняй. Хотя Потапыч на особом счету у Чандлера (как говорится, оборотень оборотню лапу не оторвет), так что могло и обойтись.

Мердок не удостоил его даже взглядом и проследовал мимо, с непринужденной легкостью неся увесистый сундучок.

Все бы ничего, но его по-прежнему покрывал толстый слой грязи, так что начальству теперь требовался горячий душ.

Сам виноват, мог бы взвалить эту ношу на младшую по званию, но Мердок предпочел вручить мне пакет со своей одеждой.

— Сокровище, — пояснила я вполголоса, проследив за ошарашенным взглядом Потапыча.

Дежурный ответил восхищенным трехэтажным, и я усмехнулась, ускоряя шаг. Хорошо, что Мердок уже далеко, иначе не миновать бы нам проповеди о вреде ненормативной лексики...

Я успела как раз к моменту, когда Мердок растерянно остановился у порога своего кабинета.

Кажется, он решал сложную задачу: как отпереть дверь, не ставя сундук? Вряд ли он всерьез опасался, что его ценность сопрут прямо в цитадели правосудия, но полы явно недавно вымыли и еще толком не успели затоптать, и покрытый илом "клад" мог нанести им непоправимый ущерб.

— Давайте я открою, — предложила я со вздохом, перекладывая из руки в руку пакет с вещами. — Где ключи?

Мердок одарил меня тяжелым взглядом и сообщил сухо:

— В кармане брюк.

Если кто-то увидит, слухов о нашем романе не оберешься. Хотя, если вспомнить наш эффектный отъезд...

Я сжала губы, сдерживая смешок, и шагнула вперед.

— Что вы намереваетесь предпринять? — несколько напрягшись, поинтересовался Мердок.

— Вытащить ключи из вашего кармана, — ответила я, приближаясь еще на шаг, и протянула руку.

Мердок машинально выставил перед собой сундук (отступать ему было попросту некуда) и объяснил раздраженно:

— В кармане брюк, Стравински! Брюк, а не джинсов. Надеюсь, вы понимаете разницу?

Хороший подчиненный всегда знает, когда начальство по-настоящему обозлилось, и умеет не вызывать его гнев на свою голову.

Хм, что это Мердок так нервничает? Ладно, сыграем блондинку.

— Понимаю, — признала я смиренно и принялась рыться в пакете, изображая предельную занятость.

Спустя несколько минут ключи нашлись (хоть под уничижительным взглядом Мердока это было непросто), кабинет был отперт, и сокровище водружено на стол, аккуратно застеленный ненужными черновиками.

— Открываем? — предложила я азартно.

Интересно же!

— Погодите, — одернул меня Мердок, созерцая растекающуюся из-под сундучка грязь. — Следует подготовиться. Возьмите ручку и бумагу, вы будете вести протокол. Кроме того, необходимо пригласить понятых.

Говорю же, зануда!

Пока я бегала в поисках пары граждан, которые сошли бы за понятых (полицейские для этого не годятся), Мердок целеустремленно оттирал сундучок от водорослей и ила. Надеюсь, он хоть не потребует его лаком покрыть или феном высушить?

Наконец все было готово: чистый ларец сверкал начищенной до блеска окантовкой крышки, Мердок довольно взирал на дело рук своих, а двое законопослушных жителей соседнего дома замерли, вытянув шеи и, кажется, забыв даже дышать.

Как я их понимала! Кто в детстве не играл в кладоискателей?

Хотя я-то как раз не играла, потому что это ужасно раздражало бабулю. Но как хотелось!..

Мердок приступил к открытию клада с обычной деловитостью, чтобы не сказать занудством.

— Пишите, Стравински, — велел он, обходя вокруг стола, а потом обратно. — Двенадцатого мая в помещении Сосновского РОВД старшим следователем Мердоком при участии домового Стравински, в присутствии понятых Иванова и Петровой произведен осмотр ценностей, изъятых у русалок Раздвоенный Хвост и Блестящая Чешуйка... Понятые, будьте любезны, подойдите и убедитесь, что сундук заперт.

Понятые — полноватая учительница Петрова с ямочками на округлых плечах и болезненно худой слесарь Иванов — столпились у стола, вытягивая шеи, и важно закивали.

Мердок чуть заметно поморщился и продолжил диктовать:

— Вскрытие замка произведено с помощью пассатижей модели "Чаячий клюв".

И, ловко орудуя названным инструментом, он в два счета открыл сундук.

Кажется, дыхание затаили все...

Мердок помедлил — и откинул крышку.

— Что это?! — неожиданно тонким для ее комплекции голоском выпалила Петрова.

— Цепь из серебристого металла, — сообщил Мердок, то ли отвечая, то ли продолжая диктовать протокол, — визуально похожего на...

— Алюминий? — недоверчиво перебил его понятой и ткнул пальцем в "клад". — Это что же, правда, алюминиевое все?!

— Вероятно, — недовольно подтвердил Мердок. — Руками не трогать! И да будет вам известно, что некоторое время алюминий был чрезвычайно дорог. К слову, куда дороже золота и платины. Следовательно, содержимое этого ларца было вполне сопоставимо с годовым бюджетом какой-нибудь весьма небедной страны. Однако после открытия промышленного способа его производства стоимость алюминия резко упала и украшения из него практически обесценились.

— Так это что — не сокровище? — разочарованно протянула Петрова.

Я даже на мгновение почувствовала себя виноватой. С другой стороны, я же не эксперт-товаровед, справки об оценочной рыночной стоимости не даю. А этот сундучок был спрятан именно как клад.

— Почему же? Сокровище, — не согласился Мердок. — Однако на данный момент оно представляет скорее культурную и историческую ценность...

Поучительную лекцию прервал господин Немо.

Зомби так тихонько стоял в уголке, у сейфа, что о нем все забыли. Как оказалось, опрометчиво.

Мертвяк потихоньку подобрался совсем близко... а потом цапнул из сундука полную горсть "сокровищ". И, взвыв, отшвырнул, тряся обожженной рукой и подвывая.

Похоже, в груде побрякушек оказались кое-какие амулеты... Или на умертвия действует не только серебро? Хорошая тема для научного исследования!

Далекие от науки понятые, чуть не сбив друг друга с ног, укрылись за столом, а Мердок шагнул к господину Немо.

— Тихо! — рявкнул он так, что зомби сразу умолк, только глаза округлил обиженно. — Зачем ты взял эти вещи?

— Сокровище! — как само собой разумеющееся, объяснил господин Немо. — Приказ! Взять сокровище!

— Как тебе передали приказ? — вмешалась я быстро. — Сюда кто-то заходил?

Зомби смотрел непонимающе, выпучив глаза, красные от полопавшихся сосудов.

— Новый приказ? — уточнил Мердок. — Чей?

Мертвяк замотал головой.

— Хозяин приказал. Сокровище! Я не выполнил. Я плохой зомби!

И совсем по-человечески закрыл лицо руками.

Мердок устало потер лоб.

Господин Немо вдруг опустился на колени и бухнулся головой о пол, да так, что паркет затрещал.

— Плохой зомби! Плохой! Убей зомби!

Мы с Мердоком переглянулись. Понятые таращились из-под стола, как очень испуганные, но очень любопытные мышки.

— Зачем убивать зомби? — серьезно спросил Мердок, присев возле него на корточки.

Тот вдруг отнял ладони от лица и посмотрел на следователя на удивление осмысленно.

— Плохой зомби не смог взять сокровище, — объяснил он отчетливо. — У плохого зомби теперь нет сил. Скоро совсем-совсем не будет!

И вновь завыл, обратив лицо к безмолвному потолку.

Хозяин велел добыть ценности, а я с помощью троллей помешала бедному-несчастному умертвию. Зомби терзала невозможность выполнить хозяйский приказ, и он ухватился за возможность загладить вину.

Мердок до белизны сжал губы и оглянулся на меня. Мы оба знали, что бывает, когда поднятые мертвецы лишаются притока силы от мага. Инстинкт самосохранения вколочен во всех живых так глубоко, что остается в памяти тела даже после смерти. И не-мертвые пытаются спастись, тянутся к любым источникам силы... Только умеют черпать ее лишь из чужих мучений.

Господина Немо надо было упокоить раньше, чем он начнет бросаться на посторонних граждан. Это наш долг, как полицейских.

Мердок поднялся, подошел к сейфу, отпер дверцу и взял с полки табельное оружие. Молча зарядил серебряными пулями и повернулся к зомби.

Тот умолк и смиренно опустил плечи.

Ничего себе "безмозглый мертвяк". Похоже, Кукольник как-то умудрился привязать душу к мертвому телу.

Но как же филигранно господин Немо играл идиота! Во всяком случае, лично я раскусить (и расколоть!) его не смогла. Да и Мердок при первом допросе ничего не заметил.

Жаль теперь так глупо лишаться законной добычи и единственной оставшейся ниточки.

— Не надо! — возразила я торопливо, вытянув вперед руку. — Не убивайте его!

— Отойдите, Стравински! — сквозь зубы велел Мердок, не переставая целиться. — Я вполне понимаю вашу жалость, однако...

— К Неназываемому жалость! — рыкнула я, подражая бабушке (жалкая пародия, признаю). — Давайте я отведу Немо к Ульву. Думаю, эльф сможет его подпитать.

— Вы не справитесь с зомби, Стравински, — заметил Мердок сухо. — При всем моем уважении к вам.

— Вот еще, — отмахнулась я. — Во мне достаточно бабулиной крови, чтобы суметь приказать. Хотя надеюсь, это не понадобится. Если не тянуть.

И с намеком кивнула на понурого зомби.

Долгий взгляд глаза в глаза — и Мердок отвернулся.

— Отвечаете за него! — бросил он.

— Головой? — усмехнулась я, протягивая руку господину Немо.

Сейчас для него и такая малость, как тепло кожи, будет очень кстати.

— Погонами, Стравински, погонами, — вздохнул Мердок. И добавил совсем тихо: — А вашу очаровательную головку я сам откручу, если не справитесь.

Я фыркнула — очень милый комплимент, ничего не скажешь! — и напомнила:

— Только как же протокол?

— Не вижу никаких сложностей, — пожал плечами он. — Поспешите, домовой. Обещаю, мы вас дождемся.

— Ждите, — разрешила я, поднимая с пола зомби.

"Жди меня, и я вернусь", да-да.

А потом, дорогой старший следователь, вы ответите мне на добрую сотню вопросов. Слишком уж все это подозрительно выглядит...

* * *

Морг встретил нас музыкой (к счастью, негромкой) и запахом кофе.

Я повела носом и улыбнулась. Похоже, Ульв уже оклемался.

— Можно? — спросила я, символически постучав костяшками пальцев о дверной косяк, и заглянула внутрь.

Ульв поднял голову и светло улыбнулся.

— Входи, Ани.

Я улыбнулась ему в ответ и потянула за руку оробевшего зомби.

Господин Немо заметно дрожал, но вырваться не пытался.

— Зачем ты привела его с собой? — поинтересовался Ульв равнодушно и подвинулся, освобождая мне лучшее место на заветной полянке. — Упокоить?

— Нет-нет! — поспешно возразила я. — Он и так пострадал при... хм, следственных действиях.

Обтекаемая формулировка, что называется, на любой случай.

— Тот следователь? — чуть нахмурился эльф. — По-моему, этот не-мертвый почти израсходовал запас сил.

Я кивнула, подошла ближе и попросила:

— Ты не мог бы его немного подпитать?

— Нет, Ани, — Ульв покачал головой, даже не дослушав, и поднял руку, останавливая уговоры. — Мне нужно время, чтобы восстановиться, и пока я при всем желании не могу поделиться силой. Прости.

Я нехотя кивнула, понимая его резоны.

Зомби замер в сторонке безмолвной статуей.

— Может, что-нибудь посоветуешь? — безнадежно спросила я. — Или можно как-то сделать, чтобы ты скорее... оклемался?

Ульв жестом предложил мне присаживаться. Выглядел он не очень: лицо слегка помято, как после банального запоя, длинные светлые волосы слиплись на висках, а взгляд мутный.

Ничего не скажешь, светлый эльф — волшебное существо!

— Не нравлюсь? — с иронией поинтересовался он, извлекая откуда-то термос и кружки.

— Кхм, — смутилась я и усилием воли заставила себя не отвести взгляд. — Прости, я ужасно бестактна. Я пришла узнать, как ты тут. Ну и заодно... Прости.

Он улыбнулся понимающе, и я немедленно почувствовала себя последней свиньей.

— Не расстраивайся, Ани, — Ульв легко коснулся моего запястья. — Ты просто нетерпелива, как и все люди.

— Но я же не человек, — напомнила я со вздохом.

— Ты выросла среди людей, — пожал плечами он. — Так что переняла от них слишком многое. Что же касается твоего вопроса, увы. Я живу не под сенью великого Леса, а только он может наполнить меня силой. Или придется ждать, собирая силу по капле.

Он ловко разлил нам кофе. По оранжерее поплыл запах меда, шоколада, мускатного ореха и карамели, и я сглотнула слюну.

— Зачем тогда ты это делаешь? — не удержалась я от вопроса, принимая из его рук горячую кружку. — Я имею в виду, если ты после своих музыкальных запоев совсем без сил, то...

— Я понял, о чем ты, — отмахнулся эльф, осторожно пригубив свой кофе. — Я отщепенец, Ани. Мне некуда приложить свою силу. Приходится ее выплескивать, пока она не свела меня с ума. Я легче всего реагирую на музыку... или на любовь. Кстати, они же помогают накапливать энергию.

И посмотрел на меня с ироничной улыбкой.

— Понятно, — кивнула я, сделав вид, что не заметила намека. Хотя Ульв наверняка всего лишь дразнит меня. Лучше сменить тему: — Слушай, а зачем ты тогда вообще уехал из своего Леса, раз тебе без него так тяжело? Если не секрет, конечно.

Догадки на этот счет у меня были, но напрямик мы об этом никогда не говорили.

Ульв допил кофе и выплеснул гущу прямо под корни ближайшего цветка.

— Я не смог там жить, — пожал плечами он. — Все бело-розово-зеленое, сплошные разговоры о высоком и отрицание всего остального. Мои сородичи наотрез отказались понимать, что жизнь и смерть — две стороны одной монеты.

— Принцессы не какают, — понимающе кивнула я.

— Что? — ярко-зеленые глаза эльфа округлились, а потом он усмехнулся. — Скорее "единороги не умирают", но в целом ты права. Ну а мой дар... Словом, мне просто не повезло со способностями. Я не стал дожидаться, пока меня изгонят, и ушел сам.

Мы помолчали. Ульв задумчиво наблюдал за порхающими с цветка на цветок бабочками и чему-то улыбался, а я просто мелкими глотками пила кофе и думала о том, как, в сущности, мало о нем знаю.

Наша дружба началась с курса патанатомии, который он читал нашему потоку. А после пары он попросил меня остаться, чтобы поговорить о... бабуле.

Эх, как же глупо я тогда себя чувствовала! Мне завидовали все девчонки с курса, а мы с прекрасным эльфом обсуждали магию и тонкости обращения с умертвиями...

Я ностальгически улыбнулась и поймала взгляд Ульва.

— Прости, Ани, что не смог тебе помочь, — он осторожно забрал у меня чашку и накрыл ладонью мою руку. — Но, думаю, с этим справится любая ведьма.

— Хм, — я встряхнулась, отбрасывая воспоминания. — А может, Роза сумеет?

Он лишь пожал плечами.

— Спасибо! — искренне сказала я. — Прости, мне нужно бежать!

— Можешь не торопиться, — покачал головой эльф. — До завтра у него сил хватит.

Я вздохнула с облегчением. Уф, все же я как-то даже привязалась к этому зомби. Так что пусть "живет".

Найти бы этого Кукольника и оторвать ему лишние части тела! Тоже мне, придумал идеальных исполнителей.

Я торопливо попрощалась и потянула за собой притихшего зомби...

* * *

По дороге обратно я прикидывала, стоит позвонить Розочке сразу или лучше поговорить дома? Лучше сразу, а то сестренка может прогулять до полуночи, завтра же суббота.

Додумать я не успела. Дернула дверь райотдела — и нос к носу столкнулась со Стэллой.

При виде меня она расплылась в довольной улыбке.

— Вы-то мне и нужны! — звонко сообщила она. — Я забираю этого зомби!

И хищно протянула к нему руки с длиннющими ногтями.

Господин Немо, не будь дурак, шустро спрятался за моей спиной. Только Стэллочка кое в чем просчиталась: стояли мы прямо в дверях, так что обойти меня не так-то просто, а отодвинуть — еще сложнее.

Честно говоря, меня и саму подмывало сбежать подальше. Фу, разве можно так сильно душиться?! В густом аромате кокоса и ванили можно было увязнуть, как муха в янтаре.

— Отойдите, домовой! — возмущенно пропыхтела госпожа следователь, тщетно пытаясь протиснуться мимо.

Интересно, что ж ей так припекло? И похоже, она специально в засаде ждала.

— Разрешите войти? — я не шевельнулась. И прозрачно намекнула: — Нас следователь Мердок ждет.

Напоминание о Мердоке ожидаемо ее отрезвило, и в круглых, тщательно подкрашенных глазах Стэллы даже мелькнуло что-то похожее на мысль.

Жаль, что ненадолго.

— Я изымаю этого зомби! — она гордо выпрямилась.

— На каком основании? — повысила голос я.

Надеюсь, дежурный или кто-нибудь из скучающих на крыльце полицейских сообразит связаться с Мердоком.

— Он проходит как вещдок по моему делу! Да отойдите же, домовой!

— Не могу, — я развела руками и соврала: — Господин старший следователь передал мне этого зомби под роспись.

Стэллочка залилась краской — еще бы, она просто следователь уже не первый год, а тут какой-то приезжий с бухты-барахты стал старшим. Хотя наверняка не раз устраивала папочке из-за этого истерики. Но в этом вопросе Чандлер — кремень.

— С Мердоком я сама разберусь! — фыркнула она, хотя особо уверенной не выглядела.

Я с трудом подавила ухмылку. Ну-ну, разбирайтесь.

— Мне бы бумаги... — напомнила я просительно.

А интересно, кстати, по какому такому делу господин Немо может у нее проходить? Она же ведет только следствие о пропаже мадам Цацуевой, а тут-то зомби каким боком?

Стэлла вздернула острый носик.

— Вот! — и сунула мне извлеченный из кармана канцелярский файл, сложенный во много раз.

Кто же так с бумагами обращается? Я тщательно разгладила сгибы и принялась неторопливо изучать.

Зомби за моей спиной дрожал. Надеюсь, он не додумается на нее броситься? Тогда ему точно хана — уничтожат как потенциально опасный объект. До того, конечно, возьмут всякие пробы и образцы тканей, но кому от этого будет легче?

Эх, жалко, что официально он считается всего-то орудием преступления. Ему даже адвокат не положен! А хорошо бы сюда сейчас Плевалку...

Стэлла наблюдала за мной с растущим раздражением.

— Вы что, по слогам читаете? — наконец не выдержала она. — Давайте быстрее!

"Куда уж нам, простым домовым", — с иронией подумала я, а вслух заметила:

— Но это ведь только постановление о приобщении вещдока к делу. А как насчет оснований для его изъятия у следователя Мердока?

Стэлла залилась краской.

— Да вы! Да я! Что вы о себе возомнили? Да вы знаете, кто за мной стоит?

Я молча покачала головой. Интересно, что она теперь будет делать? Побежит жаловаться?

Мое любопытство, увы, осталось неудовлетворенным.

Стэлла только-только набрала воздуха, чтобы обрушить на меня шквал ругани и...

— Боюсь, мне это тоже неизвестно, — раздался за ее спиной приятный мягкий баритон. — Надеюсь, вы меня просветите?

Стэллочка присмирела: похоже, связываться с Мердоком она опасалась. Или, скорее, ей велели с ним не ругаться.

Кстати, интересно, а кто этот ее покровитель? Не похоже, чтобы речь шла о папе...

— Вот, — через силу произнесла она, вынимая из другого кармана так же варварски сложенный лист. — Ознакомьтесь!

— Хм, — Мердок вежливо склонил голову и предложил: — Нам следует пройти внутрь. Не слишком удобно беседовать о таких вещах на пороге.

Стэллочка снова покраснела, понимая, в чей огород этот камень, и отрывисто кивнула.

Я цапнула зомби за руку и скоренько потянула его к Мердоку. Господин Немо отмер — и ринулся к старшему следователю, как цыпленок к маме-курице.

Вот уж точно — хороший и плохой полицейский. Беспроигрышная тактика!

Как ни странно, в кабинете не обнаружилось ни понятых, ни сундучка с кладом. Интересно, куда он их подевал?

— Присаживайтесь, прошу вас, — Мердок повел рукой, указывая на кресла, и устроился за своим столом.

Само воплощение компетентности и невозмутимости... Если не помнить о русалках, как он брал приступом забор и о прочих наших приключениях.

Впрочем, Стэлла ни о чем таком не подозревала.

— Читайте! — потребовала она напряженно, замерев так, словно на сидение ей подложили что-то похуже горошины. — Я не собираюсь вас до вечера ждать!

Мердок приподнял бровь и бросил на коллегу взгляд, далекий от доброжелательности.

Внимательно (и неторопливо!) изучил бумаги, после чего протянул их мне.

— Ознакомьтесь, Стравински!

Стэллочка дернулась.

— Да хватит уже тянуть! — взорвалась она. Голосок ее срывался от негодования. — Отдавайте мне этого зомби и я пойду!

Бедный господин Немо сжался у сейфа, но Мердок даже не шевельнулся.

Повинуясь приказу, я вчиталась в документы.

Надо же, как интересно!

Оказывается, возле калитки мадам Цацуевой обнаружились следы зомби! И теперь приказом замначальника, Басюна, старшему следователю Мердоку предписывалось передать вещественное доказательство "зомби, инвентарный номер 17/1997-21, принадлежность тела неизвестна" Стэлле для производства необходимых следственных действий.

И ведь момент подобрали! Чандлер с самого утра уехал в область, и ему на зама не нажалуешься...

— Погодите, — возмутилась я, поднимая взгляд. — Какие еще следственные действия?

Стэлла сжала губы и обожгла меня гневным взором.

— Вот именно, — согласился Мердок. — Мне тоже чрезвычайно хочется узнать, почему означенные действия не могу произвести я?

— Вы не ведете дело Цацуевой! — взвилась Стэллочка. — А тут надо назначать экспертизу и сличать следы зомби!

— Вы полагаете, что... мой экземпляр лично похитил мадам Цацуеву? — осведомился Мердок сухо. — Осмелюсь напомнить, что в это время он уже находился в моем ведении. Вы ведь не подозреваете, что я выпускал зомби... хм, на прогулку?

Судя по гневно раздувающимся ноздрям остренького носика Стэллы, она как раз подозревала, да еще и как! Наверняка уже и версию выстроила, в которой фигурировали мы с господином Немо, а может и лично Мердок.

А что? Я позвонила в дверь, затем свистнула зомби, перевязала мадам Цацуеву ленточкой с бантиком и отнесла Мердоку... Не хочу даже думать, с какой целью!

Хорошо хоть вслух заявить о своих подозрениях Стэллочка не посмела. Уж слишком безмятежно и доброжелательно улыбался ей господин старший следователь.

— Нет! — она кое-как справилась с собой. — Но надо выяснить, не причастны к этому другие зомби Кукольника. А образец у нас один. Вот этот!

И ткнула пальчиком, увенчанным длинным когтем, в сторону Немо.

Признаю, вполне логично. У каждого мага есть собственный почерк. Если хотите, что-то вроде отпечатков пальцев.

Увы, следы Кукольник оставлял очень размытые (похоже, как-то их затирал), но может и получится установить, что двух разных зомби поднял именно он...

Или, если предположить, что Стэллочка не просто так подсуетилась, то это удобный случай оборвать ниточки. Мало ли, вещдоки нечаянно пришли в негодность. Бывает. Конечно, следователь схлопочет выговор, но вряд ли Стэллочку это всерьез волнует.

Я привстала и вернула Мердоку документы. Мы обменялись короткими понимающими взглядами, и он чуть заметно кивнул.

— Разумеется, вы правы, — заметил Мердок, аккуратно складывая бумаги, и спрятал их в ящик стола. — Необходимо произвести соответствующую экспертизу. Я сегодня же ее назначу, и обещаю известить вас о результатах.

— Но... но... — Стэллочка хватала воздух тщательно накрашенным ртом и хлопала длинными ресничками. — Вы не можете! Не можете! Вам ведь приказали!

Мердок пожал плечами.

— Можете на меня пожаловаться, — предложил он равнодушно. — Однако считаю необходимым сообщить, что я подчиняюсь лично полковнику Чандлеру. А теперь не смею больше вас задерживать.

И недвусмысленно указал ей на дверь.

— Да вы! Да вы еще пожалеете! — Стэллочка вскочила и гневно сжала кулаки.

Мердок смотрел на нее с доброжелательной улыбкой.

И Стэллочке не оставалось ничего иного, как выскочить в коридор, на прощание громко хлопнув дверью.

— М-да, — произнес Мердок неодобрительно, проводив ее взглядом, а затем повернулся ко мне: — Стравински, берите ручку и бумагу. Пишите расписку, что принимаете господина Немо на ответственное хранение. К сожалению, к себе я забрать его не могу, у моего камердинера аллергия на некромантию.

— Думаете, она полезет к вам в кабинет ночью? — с сомнением спросила я, послушно вынимая из сумки чистый лист.

Надо же, камердинер у него! И это следователь обычного райотдела полиции?!

— Вполне возможно, — пожал плечами Мердок. — Дури у нее хватит, так что не стоит рисковать.

Хм, если уж он стал так выражаться, то дело серьезнее некуда.

— Кстати, — вспомнила я, — Ульв подзарядить зомби не смог, но по идее Роза справится.

Мердок чуть заметно передернул плечами.

— Превосходно, — заметил он сухо. — Лучше повода, чтобы забрать господина Немо, не придумаешь.

— Как скажете, — я послушно набросала расписку, пока Мердок занимался собственными бумагами.

— Превосходно, — повторил он, пробежав глазами мое сочинение, и встал. — Я вас провожу.

Отлично, заодно и задам ему пару десятков вопросов... с пристрастием!

* * *

Если Стэллочка и нажаловалась, то остановить нас не успели или не захотели.

Уже немного спала дневная жара, хотя темнеть начнет еще нескоро. Изнуренные солнцем улицы только-только начинали оживать.

Мердок молча шагал рядом, предоставляя мне мучительно прикидывать, о чем надо его спросить. Хоть список пиши по примеру некоторых!

Тьфу, к Неназываемому!

— Думаете, Стэлла к этому причастна? — спросила я о том, что крутилось на языке.

— Сомнительно, — пожал плечами следователь. — Едва ли разумный человек доверит ей что-либо мало-мальски тайное.

Я вздохнула, соглашаясь, и покосилась на Мердока, который даже в футболке и джинсах умудрялся выглядеть строгим и застегнутым на все пуговицы.

Он скупо усмехнулся.

— Полагаю, в действительности вы хотели узнать не об этом, — заметил он, бросив на меня короткий взгляд. — Оглашайте весь список ваших вопросов, Стравински, не стесняйтесь!

Ладно, сам нарвался.

Он выше по званию, но промолчать я не могу.

Я приостановилась и спросила напрямик:

— Кто вы такой?

— Логично, — признал Мердок, сунув руки в карманы, и неожиданно весело улыбнулся. — А вы как полагаете, Стравински?

Раскидистый орех, под которым мы стояли, бросал на его лицо густую тень.

— Проверяете? — хмыкнула я.

— Любопытствую, — признал он и отступил в сторону, к зарослям белой и нежно-фиолетовой сирени, — сумеете ли вы сделать верные выводы.

— Давайте попробуем, — я дернула плечом. — Итак, подозрительные факты. Во-первых, вы появились в Ёжинске чуть ли не одновременно с Кукольником. Во-вторых, ваша выучка явно лучше, чем у обычного следователя райотдела. Привычный для вас уровень жизни тоже несравним с бытом простого полицейского. К тому же вы сами сказали Стэлле, что подчиняетесь напрямую полковнику Чандлеру. Все вместе выглядит очень подозрительно, согласитесь.

— Ваши выводы? — коротко осведомился Мердок, невозмутимый, как соседний забор.

— Два варианта, — пожала плечами я и сложила руки на груди, пытаясь унять нервозность.

Если я ошиблась, то сильно рискую. И господин Немо замер прямо за спиной, а способностей у меня кот наплакал... Ладно, двум смертям не бывать.

— Я внимательно вас слушаю, Стравински! — заверил Мердок, покачиваясь с носков на пятки и обратно.

Я перевела дыхание и выговорила:

— Или вы давно охотитесь на Кукольника, или вы и есть Кукольник.

Мгновение — а затем Мердок отвернулся и сорвал несколько благоухающих веток сирени.

— Браво, Стравински! — произнес он серьезно, вручая мне импровизированный букет. — Определенно, вы весьма умная и смелая девушка.

— Спасибо, — сухо ответила я, нехотя принимая цветы. Люблю сирень, вот только руки теперь заняты, что наводит на размышления. — Итак, что скажете?

— А вы к какому выводу склоняетесь? — осведомился он негромко. Мягкий голос Мердока звучал почти вкрадчиво.

Зря я пыталась его расспросить. Самонадеянно.

Отчаянно хотелось курить, но сигареты внепланового купания не перенесли, а купить новую пачку за всей этой беготней я не успела.

Мердок улыбался, и я вдруг рассердилась. Да к Неназываемому его! Видно же, что надо мной потешаются.

— Думаю, вы ищейка, — отозвалась я уверенно. — Иначе почему Чандлер вас прикрывает?

— Возможно, у меня имеются высокие покровители, — предположил Мердок легко.

— Настолько высокие? — не поверила я, крутя в руках подаренный букет. — Если у Кукольника крыша в самых верхах полиции, зачем ему воровать? В смысле, он бы не разменивался на уличные кражи.

— Я понял вашу мысль, — серьезно кивнул Мердок. — Прошу вас, Стравински, успокойтесь.

— А? — удивилась я.

Он выразительно показал глазами на букет.

Кхм, оказывается, я машинально похлопывала сиренью по ладони.

А Мердок неожиданно шагнул вперед и взял меня за руку. Смело, учитывая риск получить по физиономии.

— Вы молодец, — сказал он без малейшего следа насмешки. — Абсолютно верные выводы из самого минимума информации. Уважаю.

И осторожно пожал мои пальцы.

— Значит, следователь, — вздохнула я.

А что, было бы забавно вот так, нахрапом, взять Кукольника!

Хотя кто бы еще кого взял...

— Следователь по особо важным из столичного управления, — поправил он и склонил темноволосую голову. — К вашим услугам. К слову, столь заинтересовавшая вас недавно татуировка, — он коснулся левого плеча, — знак допуска к государственной тайне. Она сама по себе может служить подтверждением моих полномочий. А удостоверение, с вашего разрешения, продемонстрирую чуть позже.

Камердинера и прочие аристократические замашки Мердока это не объясняло, но я решила не допытываться. Он имеет право на свои тайны, раз уж они не касаются дела.

Хотя столичных сыщиков я до сих пор в глаза не видела, так что откуда могу знать об их образе жизни?

А, кстати!

— Так как вы оказались в Ёжинске? — напомнила я. — Откуда вы знали, что здесь появится Кукольник? Только не надо рассказывать о предчувствиях!

— И не собирался, — пожал плечами он. — Дальнейший разговор мы можем продолжить по дороге.

Я нехотя кивнула. Торчать под окнами, надеясь на свидетелей в случае чего, больше необходимости не было.

— Итак, на самом деле все просто, — сообщил Мердок негромко, вышагивая рядом. — Достоверно известно, что Кукольник охотится на некие магические предметы, один из которых хранится именно тут. Поэтому рано или поздно Кукольник объявился бы в Ёжинске.

— Постойте! — опешила я. — А зачем тогда все эти кражи банкоматов и драгоценностей?!

— Полагаю, Кукольнику требуются крупные суммы денег, — пожал плечами Мердок. — Скажем, на подкуп или для приготовления к ритуалу. Только, по всей видимости, он сбывает краденое за пределами Ёжинска.

— К какому еще ритуалу? — процедила я сквозь зубы.

Вот же гад! Морочил мне голову рассуждениями, а сам скрывал такую информацию!

— Откуда мне знать? — красивое лицо Мердока было непроницаемо. — Однако точно известно, что искомые предметы не представляют особой ценности для непосвященных, посему...

— Алый цветок? — перебила я торопливо.

Он кивнул, и я стиснула зубы. Значит, Ярый тоже о многом недоговаривал...

— Это не подлежало разглашению, — продолжил Мердок так ровно, что желание залепить ему по физиономии букетом стало почти нестерпимым.

Не люблю, когда меня держат за дуру!

Я с трудом заставила себя не повышать голос:

— Что Кукольнику нужно в Ёжинске? В смысле, что за вещь? Тоже что-нибудь ботаническое?

Прозвучало довольно резко.

— Вам лучше знать, Стравински, — вздохнул Мердок и почесал бровь.

И это ударение на фамилии...

— Бабуля? — догадалась я, уже понимая, что всерьез влипла.

Мердок кивнул, и я крепко выругалась.

— Стравински, — голос Мердока был исполнен укоризны, — вы же девушка, как вы можете так выражаться?

— Я могу еще и не так, — выговорила я, мечтая о двух-трех затяжках. Стоило понервничать, и желание курить становилось невыносимым. — Так какого же... вы мне голову морочили? Почему сразу не завели дело о пропаже бабули? Вдруг ее похитили из-за этой... штуки?

— Стравински, — перебил Мердок с укоризной, подумал и поправился: — Анна. Вы ведь не знаете, какого рода ценность хранит госпожа Марцелина?

Я нехотя кивнула, а он продолжил:

— Следовательно, просто проверить, на месте ли означенное имущество, вы не можете. Ведь так?

Я сжала несчастную сирень так, что хрустнули ветки, и снова через силу кивнула.

— При таких обстоятельствах приходится рассчитывать лишь на официальный обыск, а для него пока нет оснований.

— Почему? — возмутилась я. — Бабуля же пропала!

— Однако нельзя утверждать, что ее именно похитили, — возразил он. — А до официального возбуждения дела о санкции на обыск и речи быть не может. Тем более... хм, в данном случае.

Признаю, срезал. Бабуля известна как дурным нравом, так и мстительностью. И к своим "сокровищам" относится очень трепетно.

— Все равно, — буркнула я, отводя взгляд. — Зачем вы тогда потащили меня на реку, зная, что за обычные драгоценности Кукольник особо переживать не будет?

Мердок чуть слышно хмыкнул.

— Однако он переживает из-за вас, — напомнил он мягко, и я проглотила очередное ругательство.

— Ловля на живца, да? — едко осведомилась я.

Он не пытался отрицать.

— Признаю, идея подтолкнуть Кукольника к необдуманным действиям показалась мне заслуживающей внимания... Надо думать, мы добрались до пункта назначения?

И кивнул на калитку, полускрытую уже отцветающими сливами.

Очнувшись, я обвела взглядом дома вокруг. Надо же, он прав! За животрепещущими разговорами я даже не заметила, что мы пришли.

— Зайдете? — предложила я нехотя.

Голова гудела от новых фактов, догадок и эмоций.

— Боюсь, я вынужден отказаться от этой чести, — церемонно ответствовал Мердок. — Следует вернуться к делам, которых уже накопилось немало.

— Струсили? — ляпнула я и прикусила язык.

Однако Мердок и не подумал обижаться.

Посмотрел на меня, как на несмышленого ребенка, и засунул руки в карманы.

— Я обычный человек и мало что могу противопоставить вашей сестре. Однако это вовсе не означает, что я должен этому радоваться, а уж тем паче, поддаваться. Признаю, я не терплю посторонние воздействия на разум.

— Хм, — я смущенно кашлянула. — Извините.

— Ничего страшного, — ответил он ровно. — Радует, что вы владеете собой значительно лучше вашей сестры, иначе совместная работа стала бы тяжелым испытанием. А теперь прошу меня извинить, спешу. Завтра в восемь я за вами заеду.

Я кивнула. Голова кругом...

Только когда Мердок скрылся за поворотом, я сообразила, что он имел в виду.

И расхохоталась, несмотря на всю серьезность ситуации.

Бедняга Мердок! Надо будет ему объяснить, что Розочка унаследовала способности от своего отца, а не от нашей общей матери.

А то будет и дальше от меня шарахаться...

Я с улыбкой позвонила в дверь, но перестала улыбаться, увидев выражение лица Дис.

— Вы вовремя, — буркнула она, отступая, и спрятала за спину окровавленный тесак.

— Что случилось? Новости от бабули?

— Гости, — осуждающе сообщила она, разглаживая передник. — Нехорошие гости! Кстати, я приготовлю на ужин ваши любимые котлеты по-евски.

Знай я Дис чуть хуже, могла бы предположить, что на котлеты она пустила незваных гостей, очень уж кровожадное у нее было лицо.

Я лихорадочно перебирала в уме, кто к нам мог заявиться. Стэнли так рано не приедет — он панически боится летать, а землей или морем так скоро не доберешься. Мама? Кто-то из бабулиных "мальчиков"?

Тьфу, я совсем зарапортовалась! Можно ведь просто спросить.

— И кого еще принесло? — осведомилась я, вручая гномке потрепанный букет. — Поставь, пожалуйста, в вазу. Да, и чуть не забыла! Господин Немо, сюда!

И поманила оробевшего зомби.

Дис насупилась и вынула из-за спины руку с ножом. Во второй руке она сжимала сирень.

— Это что же такое? Зачем вы его сюда привели?! Или тоже подарок от кавалера?

Зомби опасливо жался ко мне. Похоже, упокаиваться ему не хотелось.

— Знакомься, это господин Немо, — я нога об ногу сбросила туфли (ах, какое блаженство!). — Это по работе.

И хмыкнула про себя. А что, действительно в каком-то смысле подарочек!

— Тащите в дом всякую гадость, — проворчала экономка. — Сначала один из этих, а теперь еще и мертвяк. Эх!

Дис махнула рукой с тесаком и скрылась на кухне.

"Этих"?! Я нахмурилась и быстрым шагом направилась в гостиную.

Надеюсь, у Розочки хватит ума не откровенничать с кем попало? Зачем она вообще приняла этого незваного гостя?

Я без стука распахнула дверь и про себя грязно выругалась.

Одетая в воздушное голубое платьице Розочка сидела на диванчике, что-то оживленно щебеча. А гость заинтересованно склонил к ней голову и чему-то улыбался.

— Добрый вечер, господин Ярый, — произнесла я холодно. — Вы уже уходите?

— Анна! — возмутилась Розочка и порывисто положила ладонь на руку мужчины. — Не обижайтесь на мою сестру, она очень переживает из-за бабушки!

И хлоп-хлоп ресничками.

Я смерила сестру уничижительным взглядом, но он пропал втуне. Она улыбалась мужчине, не замечая ничего вокруг.

— Ну что вы, — в низком голосе Ярого звучала волнующая хрипотца. — Не волнуйтесь, я вполне понимаю чувства госпожи Аннабель.

А он даже умудрялся смотреть ей в глаза, а не в глубины декольте... Крепкий орешек!

— Я так рада, — учащенно дыша, пролепетала она. — И так благодарна вам за поддержку!

Похоже, сестренка врубила тяжелую артиллерию. Еще бы, такая жертва ей до сих пор не попадалась!

Хотя господин Ярый наверняка уверен, что хищник в этой паре он.

— Не стоит благодарностей, — он ласково сжал ее пальчики. — Я счастлив познакомиться со столь очаровательной девушкой.

На меня эти двое не обращали ни малейшего внимания.

Я глубоко вздохнула, потерла усталые глаза и опустилась в свое любимое кресло.

По-моему, тут оставалась припрятанная пачка... Да!

Я вынула сигарету, прикурила и с наслаждением затянулась, наблюдая за воркованием Розы и Ярого с чисто научным интересом.

Сестру я люблю, но иногда меня одолевает желание запереть ее в клетке, а на улицу выводить на поводке и в наморднике. Ведь Роза знает бабушкину историю не хуже меня, и все равно не удержалась!

Пусть бы кокетничала сколько угодно, но разбалтывать о семейных делах?! Придется серьезно с ней поговорить.

Почуяв запах табачного дыма, Ярый машинально обернулся, встретился со мной взглядом и разом подобрался.

— Я все еще жажду узнать, что вы забыли в нашем доме, — сказала я напрямик.

— Анна! — возмутилась Розочка, но Ярый мимолетно ей улыбнулся и встал.

— Я лишь хотел заверить вас в своей непричастности, — произнес он чуть глухо. — К этой истории.

— Ой ли? — хмыкнула я, с силой затушив сигарету. — Думаю, у вас есть единственный способ нас в этом убедить.

— И какой же? — осведомился Ярый, чуть прищурившись.

— Рассказать правду, — пожала плечами я. — О вашем Алом Цветке. О Кукольнике. О том, откуда вам известно мое полное имя. Вы слишком многое скрываете, господин Ярый.

Его глаза блеснули оранжевым — и погасли.

— Полагаю, — произнес он любезным тоном, — что по здравом размышлении вы сами придете к выводу, что к исчезновению... хм, госпожи Марцелины я не имею никакого отношения. — Он повернулся к Розочке и склонил голову: — Вы очаровательны, госпожа Роза. Увы, я вынужден откланяться. Провожать не нужно, я сам найду дорогу.

И стремительно вышел...

— Ну вот! — возмутилась Розочка, едва за гостем закрылась дверь. — Ты все испортила!

— Я испортила?! Роза, ты в своем уме? Знаешь же, что бабушка с ними в контрах! И болтаешь с ним о наших семейных делах!

— Ну и что? — капризно надула губы сестра. — Это давняя история. А бабушка уперлась, и ты за ней!

Чтобы не наговорить лишнего, я вынула еще одну сигарету.

— Роза, пожалуйста, не мешай мне работать, — попросила я устало, вдохнув новую порцию горького дыма. — И прошу тебя, не встречайся с господином Ярым. Я понимаю, что тебе интересно... хм, поиграть, но это может быть опасно.

— Анна, ты свихнулась на своей работе! — взвилась сестренка. Поза "руки в боки" смотрелась бы комично, если бы не гневно раздувающиеся ноздри и прищуренные глаза. — Чего ты вообще решила, что бабушка пропала и ее надо искать? Да у тебя просто профдеформация, вот! А на остальных тебе наплевать!

Розочка выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

А я устало прикрыла глаза. Этого мне еще не хватало!

Самое время для семейных ссор, ничего не скажешь...

Ладно, это все потом. Сейчас есть дела поважнее.

Надо попросить Розу заняться господином Немо — не хватало еще в доме голодного зомби.

И порыться в вещах бабули, раз уж Мердок так усиленно на это намекал. Жаль, что об Алом Цветке разузнать не удалось...

Послав через Дис записку Розе, я отправилась в комнаты бабули.

Кабинет выглядел запущенным, несмотря на идеальный порядок. Бабуля редко бывала дома, а еще реже занималась тут делами, так что ничего полезного мне найти не удалось.

Попробуем спальню, хотя ею пользовались не намного чаще.

Я обвела взглядом прохладную комнату с аквариумом во всю стену и вздохнула.

Понятия не имею, что вообще искать! К тому же обыски не по моей части...

Я методично перетряхнула постельное белье, заглянула под матрац, изучила содержимое тумбочек. Рыться в бабулиных вещах было неприятно, а что делать?..

Два часа спустя я без сил спустилась на кухню.

Всей добычи — несколько листочков для записей с непонятными закорючками. Может, Мердок сумеет расшифровать?

Хотя не факт, что эти заметки вообще имеют какое-то отношение к делу.

Я устало потерла глаза. Чем дальше в лес, тем толще маллорны.

— Шли бы вы спать, — проворчала Дис, ставя передо мной тарелку с окрошкой. — Совсем себя уморили.

— Ты права, — покаянно вздохнула я и попробовала прохладное кушанье. А ведь меня еще ждала котлета! — Какая вкуснятина!

Дис польщенно заулыбалась, а я за пять минут приговорила ужин и поднялась к себе.

Свежая прохладная постель манила не хуже русалок.

Я вспомнила мокрого растрепанного Мердока, улыбнулась... и заснула, как только коснулась головой подушки.