За Край. Часть 2 (Главы 13-28)

— Ты чего орёшь, как бешеный? — напускается Ти на целителя. Потом, уже ласково, спрашивает: — Мастер, как вы?

— Ещё не знаю, — усмехаюсь. — А что, очередь не рассосалась?

Местный житель почему-то смущённо потупился и рассматривает что-то любопытное под ногами.

— Я — Тиммо Ирлу, — представляется он тихо и тоже куда-то вниз.

А, тот самый доктор, который отчего-то называл странных горных обитателей оллетормами. О нем Лила говорила. А, демоны! Теперь что, каждый раз, как вспомню это имя, у меня так же будет застывать в груди? С чего бы, Йеруше? В первый раз, что ли, увидел красивую женщину? Старый пень...

И что это все молчат? Ах, да...

— А я — Бонари Йеруше, — спешу сказать, догадавшись, что своим молчанием ставлю доктора в неловкое положение. — Вы, значит, местный лекарь?

— Ну, лекарь-то из меня не очень... — снова смущается Ирлу. — У меня мать — мастер-травник, только она осталась в горах, а меня вот из столицы сюда спихнули. Так что в травах немного разбираюсь. А с заклинаниями у меня — никак, чародейство стороной обошло. Но здесь и мои знания хоть на что-то, да сгодились.

— Хватит прикидываться, Тиммо, — строго велит Ирайга. — Ты прекрасно знаешь, что половина деревни жива и здорова только благодаря тебе. Кто детей принимал? Кто от ран да лихорадки нас травами отпаивал? Так что нечего тут на хвалебные речи напрашиваться.

Отчитала, а у самой весёлые огоньки в кошачьих глазах пляшут. Ирлу даже покраснел — то ли от удовольствия, то ли шуток не понимает.

— А зачем меня-то позвали? — вдруг спрашивает он. — Вот у вас и мастер-целитель имеется, мне уже сказали.

— Прости, Тиммо, — вздыхает Ирайга. — Я не знала, что этот рыжий — целитель. По привычке за тобой побежала.

'Этот рыжий' недовольно хмурится:

— Между прочим, меня зовут Ран.

— Как?! — непроизвольно вырывается у поселян.

Ран вспыхивает:

— Не нравится — называйте 'господин Цантеш'

— Извини нас, мальчик, — мягко просит Ирайга. — Просто имя у тебя... необычное.

— Ай, да знаю я! — машет рукой целитель. И поворачивается ко мне: — А у вас, мастер, уже всё в порядке. У вас в Кружеве Жизни немножко перемкнуло. Вот здесь.

И показывает, стервец, на мою голову. Потом, что-то такое увидев в выражении моего лица, добавляет:

— Вы же не будете просить меня рассказывать, что именно перемкнуло? И я умаюсь, и вы не поймете. Вы же Кружево Жизни не видите!

— Да не буду, не буду! Встать-то я уже могу?

— Конечно, можете, я всё исправил! — хвастливо заявляет Ран.

Надо же, исправил он. Водопровод я, что ли? Хотя кто их, целителей, знает, как они там нас видят.

— Спасибо, Ран. И долго я валялся?

— Всего ничего, — жизнерадостно заверяет целитель. — Ирайга успела за господином Ирлу сбегать, а я — два заклинания прочитать.

Да, недолго. Впредь буду знать, как злиться. Спокойствие и бесстрастность — вот залог несокрушимого здоровья. Ничто не убивает нас быстрее, чем собственные глупые эмоции.

Хастин вот тоже это понимает. Смотрит на меня бесстрастно, и это куда лучше, чем тот взгляд, с которым он вчера отказывался от экскурсии к мочильным ямам. Как будто раньше меня всё понимал и знал.

— Ладно, — я со вздохом встаю и потягиваюсь. — Господин Ирлу, могу я с вами поговорить?

— Конечно, буду рад, — доктор с готовностью усаживается на лавку. — Особенно если меня угостят тем чудесным напитком, который вы привезли. Ирайга уже все уши про вашу легруль прожужжала.

— Легруль как легруль. Хорошая, правильно собранная и свежая. Тиана, сделаешь?

Девочка побежала за водой, а я приступил к выяснению:

— Скажите, господин Ирлу, отчего вы так странно назвали встретившихся вам горных зверей? Вы изучали древнефарванский язык?

— Нет, что вы! Просто так всегда ругался прадед.

— То есть?

— Прадед у меня — чародей. Мы с братьями в детстве, бывало, как заберемся в его лабораторию, так он нас оттуда и погонит. 'Чтоб вас оллеторм укусил!' — кричит. Мы долго приставали к нему — кто же такой этот оллеторм. Вот он и рассказал, что был в давнее время такой зверь. Потом исчез — то ли истребили, то ли сам вымер. А я там, в горах, как этих прыгающих псов увидел, подумал — ну один в один как прадед рассказывал.

— А прадед ваш откуда о них знает?

— А вот это он отказался объяснять. Всё темнил — то, мол, ему его прадед рассказывал, то в книжке какой-то видел.

— И книжку, естественно, потерял? — хмыкаю.

— Естественно, — улыбается Ирлу.

Так... Внутри знакомо, медленно и туго, скручивается невидимая пружина — верный и почти позабытый признак того, что нос некоего господина Йеруше учуял тайну, а может, и разгадку к ней. Давай, вот это тебе как раз и нужно сейчас.

— А ваш прадед не откажется поговорить со мной? Надеюсь, он до сих пор пребывает в добром здравии.

Тиммо пожимает плечами и заметно грустнеет.

— На эту тему он и со мной говорить не хотел. Да и не знаю, жив ли он. Я в последний раз был дома лет за десять до ссылки. И тогда он был уже очень старым.

— Проверим? — подмигиваю. — А когда вернёмся, я разберусь с вашими ненасытными согражданами.

— Это как же?

Даже румяные щёки побледнели. Очевидно, уж очень красочные картинки разборок чародея с простым народом ему нарисовались.

Я смеюсь:

— Ну что вы пугаетесь, в самом деле! Они же хотят путешествовать в наш мир, а жить здесь? Я попробую это устроить.

— Правда? — снова расцветает жизнерадостной улыбкой доктор.

А, ещё один кандидат в туристы. И в цивилизацию хочется, и жаль насиженное место бросать.

— Правда, — серьёзно говорю я.

— Только... Знаете, мне не очень хочется возвращаться туда. Может, вы сами?

— Неужели вам не хочется повидать родных?

Тиммо вздыхает:

— Хочется. Только, боюсь, они не особенно мне обрадуются.

Высшие силы, может, у кого-нибудь ещё, кроме меня, нет семейных неурядиц? Сведите меня с этим человеком!

Впрочем, Ирлу, подумав мгновение, соглашается. Теперь бы ещё объяснить ему, как передать ориентир нужного места.

Я говорил, что менталист из меня — как из Дарона танцовщик? Пришлось звать Хастина, пусть считывает.

— Спасибо, мастер, удружили, — недовольно бурчит тот, усаживаясь рядом. — Будем позориться вместе.

— Это ты о чем?

— А о блоке забыли?

Да, забыл. Это, оказывается, не я плохо старался, это в голове у господина Ирлу непорядок.

— Что-то не так? — беспокоится тот.

— Видите ли, — начинаю я, — у вас какая-то ментальная защита стоит. И мы не знаем, какая. Ваши мысли недоступны, а без этого ориентир не считать.

— Да? — удивляется Тиммо. Он размышляет, потом роется в небольшом кожаном мешочке, который принёс с собой, достаёт несколько свёрточков, просит у Ирайги горячей воды, ложку и кружку. Шевеля беззвучно губами, щепотками отмеряет в кружку каких-то порошков из свёртков, наливает кипятка и перемешивает. По дому плывёт пряный дух травяного чая.. Ирлу отправляет полученную кашицу в рот, пережёвывает, кривясь, потом говорит:

— У матери отчего-то все снадобья выходили отменного вкуса, а моими можно врагов пытать. Попробуйте сейчас ваш ориентир снять, должно получиться.

— Есть!

Так-так... Прекрасно. Вот только что это было, хотелось бы мне знать? Магов-то здесь нет, по крайней мере, так нас уверяли. Придётся уважаемому Тиммо отвечать на наши вопросы.

— Что за снадобье? — добавив в голос безразличия, спрашиваю.

Лекарь снова смущается.

— Это успокоительный сбор, по маминому рецепту.

Мы с Хастином переглядываемся.

— А отчего вы решили, что надо принять именно это снадобье?

— Ну, с утра я, кроме бодрящего сбора, ничего не пил, а он — тоже из маминых. Вы когда сказали про ментальную защиту, я вспомнил. Мать говорила, что эти травки, помимо всего прочего, скрывают ментальное излучение. Побочный эффект. Так я сейчас просто смешал травки противоположного действия.

Ничего себе побочный эффект! Он, видите ли, просто смешал...

— А остальным поселянам вы ваши травки давали?

— Так бодрящий сбор у меня, считай, вся деревня берет вместо чая.

Ага, ну вот нам и загадочный блок у всех поселян.... Как же он ухитрился?

— Так вы говорите, ваша мать — мастер-травник? А вы — не чародей?

— Верно. Да что такого в этих снадобьях? — нервничает Тиммо.

Что ж ему сказать-то... Ну-ка, что там у молодого человека с Кружевом? А ничего... Не чародей он. Ни намёка нет. Хотя кто их знает, этих оборотней... Тоже ведь горцы, как и мой старый ехидный друг Шальву. А его Кружева я никогда не видел.

Я отправляю взволнованного Ирлу собираться, коллег — успокаивать жаждущий порталов в цивилизацию народ, а сам укладываюсь на ложе из шкур и занимаюсь делом.

Шальву отвечаетл сразу.

'Рад тебя слышать, Бон'

'Я тоже рад вас слышать, мастер Шальву'

'Ну, выкладывай, куда ты на этот раз вляпался'

'Почему сразу вляпался?'

'А я сразу поверил, что ты просто решил поговорить со стариком. Я такой наивный'

'Мне уже стыдно, мастер'

'Считай, и в это поверил. Так что стряслось? Ты вообще где?'

'Да за Краем я, где же ещё. Не мог же я так всё оставить, меня бы любопытство сгрызло. Мастер, мы здесь людей нашли'

'Да?'

'Ну, не совсем людей. Оборотней ссыльных. Помните указ Йотто?'

'Помню. Он незадолго до смерти вообще сдвинулся на своих теориях о чистоте крови. Так значит, выжили ссыльные...'

'Да, построили дома, охотятся, детей рожают'

'Ай, молодцы'

'Мастер Шальву, а вы могли бы посмотреть на одного из них?'

'Что, такой красивый?'

'Нет, напугать вас хочу! А если серьёзно, он утверждает, что совершенно чужд чародейства, при этом делает травяные сборы, способные ставить и снимать ментальную защиту. Мне это напомнило вашу магию'

'А он откуда родом?'

'С Северных гор, из клана горных рысей, думаю'

'Земляк, значит. Ну так что ж ты хотел? Правильно напомнило — это, скорей всего, она и есть. Собирайтесь и давайте ко мне в кабинет. Ориентир дать?'

'Издеваетесь?'

'Не без того. Жду'

Ирлу уже топчется у дома Ирайги с совершенно потерянным видом. Я выхожу, стараясь не обращать внимания на оборотней, то и дело снующих мимо крыльца. Впрочем, не могу их обвинять. Если бы мне пообещали избавление от многолетней изоляции, я бы тоже глаз не сводил с волшебного ключика от заветной калитки — а вдруг куда денется. Поэтому, подхватив Ирлу под локоть и расспрашивая о совершеннейшей чуши вроде названий местных кустов, волоку его к лесу. Коллеги остаются держать оборону от любопытных и настырных, чтобы не увязались за нами.

— Куда мы всё-таки идём? — уже на опушке спрашивает Ирлу.

— Открывать портал подальше от ваших сородичей, конечно, — ухмыляюсь я. — Мне они сейчас ни к чему.

— Но вы же обещали всем...

— Так! — я смотрю Тиммо прямо в глаза. — Господин Ирлу! Прошу вспомнить, что я — не благотворительное общество. Обещал помочь — постараюсь выполнить. Но тогда, когда мне будет удобно. Когда у меня будет время. Это понятно?

— П-понятно...

Напугался он, что ли...

Сплетя заклинание, я подталкиваю оборотня к порталу:

— Смелее, господин Ирлу! Это пока ещё не к вашим родственникам портал. Вначале зайдём по делу к одному человеку.

— К-какому ч-человеку?

Надоело мне с ними всеми расшаркиваться. Один толчок в спину — и дело сделано. Иногда одно движение рукой действенней ста движений языком.

В кабинете мастера Хранителя библиотеки Королевского университета царит привычный полумрак. Сам Шальву сидит в любимом кресле у камина и с любопытством разглядывает посетителя, почему-то стоящего на четвереньках.

— Здравствуйте, мастер, — вежливо произношу я и помогаю Тиммо подняться: — Вы не ушиблись, господин Ирлу?

— Н-нет... — он что ж, теперь всё время заикаться будет? Ай да я...

— Ну здравствуйте, — доносится из кресла. — Ага, значит, вот ты как теперь выглядишь, Бон!

— Как-как... Как и раньше, — буркнул я. — Мастер, это тот человек, о котором я говорил. Тиммо Ирлу.

Шальву мгновенно оказывается около нас. Прищурился, разглядывая Ирлу, зачем-то обошёл его вокруг и теперь укоризненно цокает языком.

— Ну-ка, мальчик, расскажи, как ты готовишь свои снадобья?

— Я не мальчик, — обиженно возражает Тиммо.

Шальву оскаливается. Это должно заменить улыбку?

— Друг мой, тебе ведь меньше ста лет? Ты выглядишь в людской ипостаси моложе, чем есть, но всё же — меньше?

— Меньше, конечно. Мне пятьдесят лет. Но...

— Ну так позволь мне, которому далеко за двести, называть всё своими именами.

Да уж... Знал, конечно, что Шальву много лет, но чтобы настолько... Тиммо вообще, кажется, сейчас растечётся по ковру.

— Сядь и говори, — подталкивает мастер оборотня к креслу.

Звучит известный мне рассказ о маминых рецептах.

— И всё? — удивляется Шальву. Не очень натурально удивляется, но зачем-то ему это надо.

— Всё, — широко распахивает честные глаза Ирлу.

— Позвольте, — вмешиваюсь я, — но вы же ещё что-то и шептали, когда травы смешивали!

— А, это я просто щепотки считал.

— Да, — мрачно замечает Шальву, — ещё хуже, чем я думал.

— Что? Что случилось? — начинает суетиться Тиммо, поднимаясь.

— Сядь, не мельтеши! — рявкает Шальву.

Ого, я его таким никогда не видел! Вальяжного, неторопливо-ироничного Хранителя словно подменили.

— Куда смотрели твои родители, мальчик?! Почему они тебя не учили? — гневно вопрошает он. — Впрочем, теперь уже не важно. Значит, так! Ты немедленно отправляешься к своим и учишься до посинения. Мне ещё только недоучек в Столице не хватало!

— Но я не маг! — восклицает Тиммо, покраснев. — А из семьи я давно ушёл! Нечего мне там делать.

Признаться, я за Ирлу испугался. Мой старый ехидный друг, казалось, сейчас извлечет какое-нибудь ритуальное оружие из своей коллекции, и от одного самоуверенного оборотня останутся одни дыры. Но обошлось.

— Ты — маг. Чародей. Колдун. Называй, как хочешь, — палец Шальву ткнулся в грудь Ирлу, заставив того откинуться на спинку кресла. — Глупый, молодой, самонадеянный щенок. Но маг. Необученный, и это хуже всего. Если не станешь учиться, убьёшь кого-нибудь своими экспериментами.

— За двадцать лет никого не убил, — огрызается оборотень, ещё пытаясь обороняться.

— Это чистая случайность, дружок, — успокаиваясь, ворчит Хранитель. — У тебя всё впереди. Впрочем, я всё равно не дам тебе выбора, а если и дам, то варианты тебе не понравятся.

Он усаживает в своё кресло, раскуривает длинную трубку.

— Что это значит? — Тиммо растерянно переводит круглые гляделки то на меня, то на Шальву.

— То и значит, — попыхивает трубкой горец и равнодушно поясняет: — Либо ты учишься, либо я лично твою силу запечатаю.

— Вы не имеете права! — ершится оборотень, но вид у него такой, словно он сейчас помрёт от страха.

Я бы тоже испугался. И на его месте онемел бы. Потому что Шальву бросает свою трубку, мгновенно нависает над трясущимся оборотнем, глядя ему в глаза.