Песня Лхэйо

Когда они, наконец, выбрались из тумана, Лхэйо ошалело замер. Перед ними лежало ущелье, стиснутое поросшим мрачным лесом склонами. Вдоль него протянулись невероятно громадные деревянные башни — этажей по двадцать каждая, квадратные, на самом верху, под самым хмурым небом, сужавшиеся кверху в шпиль, как обелиски. В их середине было по три огромных круглых окна, каждое размером с небольшую комнату. Ближе к верхней части торчали плоские сверху треугольные выступы, между которыми протянулись тросы Дороги. Свисавшие с них там и сям лодки беззвучно покачивались на сильном здесь ветру, довольно бодро двигаясь в обе стороны. Лхэйо видел сейчас только пару башен, остальное исчезало в заполнявшем ущелье тумане. Сами башни были сложены из брусьев, черно-коричневые от старости. Он смог разглядеть темневшие на стенах окна, казавшиеся крошечными на фоне деревянных громадин. Построили их по проекту Мастера, но непонятно было, как люди решаются ими пользоваться. И всё вокруг серо, тускло, ведь уже наступил вечер...

Проехав подальше, Лхэйо увидел сплошную массу таких же тёмных деревянных построек, протянувшуюся вдоль ущелья, между его лесистым склоном и протекавшей по его дну рекой. В огороженных дощатыми заборами дворах и на нескольких неровных, запутанных улочках там и сям двигались бедно одетые люди.

Миновав селение, лодка поплыла над протянувшейся вдоль ущелья дорогой и башни стали видны лучше. Они стояли на каменных основаниях, напоминавших пьедесталы, сплошь покрытые резьбой. У основания основания башен, если можно так выразиться, были вырублены ступени. На каждой башне, в самом низу, стояла фигура — человек, зверь или насекомое, а рядом — стражники в кирасах и островерхих шлемах. За спиной у них висели круглые щиты, на груди — круглые бляхи с гербом Мастера. На верхних площадках каждой тоже башни торчали фигуры с оружием — копьями, мечами, луками. Лхэйо сразу понял, что обстановка тут напряженная. Добрых гостей тут явно не ждали.

У подножия башен лежали длинные платформы с перевернутыми лодками. На одной из платформ возвышалась трехметровая деревянная фигура всадника в полном вооружении. Справа и слева от башен открывались проходы в другие ущелья, но они были пустынны.

От всего этого зрелища голова у Лхэйо буквально пошла кругом. Он был не в восторге от необходимости доверить свою жизнь этому явно ветхому сооружению. Но сам граф явно никакого беспокойства не испытывал, и Лхэйо решил, что и ему особенно переживать не стоит.

Глава 3.

1.

До крепости они добрались уже ночью, когда вокруг висел кромешный мрак. В тумане впереди замерцали огни, потом из него выплыла деревянная на этот раз платформа, освещенная большими фонарями.

— Держитесь! — крикнул Лхэйо.

Тем не менее, Лейв едва не полетел через голову, когда лодка налетела на подхваты. Остановка вышла весьма жесткой, не в пример старту, когда смазанные салом башмаки довольно свободно скользили по тросу. Они выбрались на платформу, потом вошли в сумрачную утробу башни. Лхэйо словно оказался в великанских размеров чердаке, где почему-то остро пахло смолой и скипидаром — похоже, с их помощью конструкцию пытались сохранить от гнили...

Спускаться своими ногами им, к счастью, не пришлось. Смотритель станции пригласил их на деревянную платформу, которая медленно, словно неохотно поехала вниз. Вокруг Лхэйо проплывал частокол деревянных балок и распорок, площадок, шатких лестниц, едва различимых в скудном свете масляных фонарей. Мимо них проплыла и вторая, пустая платформа — их здесь было две, соединенных тросами. Когда одна поднималась, вторая опускалась. Если надо было поднять груз, подключались здоровенные коняги, крутившие огромный ворот. Лхэйо было пожалел их — невесело всю жизнь ходить по кругу — потом подумал о том, каково было бы им переть телеги с тем же мрамором через все эти горы... и передумал.

2.

Внизу их снова ждали лошади, и они поскакали по каменной мостовой. Вокруг, к разочарованию Лхэйо, по-прежнему царил мрак. Лишь у дверей некоторых домов висели фонари. До уличного освещения здесь явно ещё не додумались... или просто не имели денег жечь масло.

3.

На сей раз дорога оказалась короткой. Всего через несколько минут они миновали ворота в крепостной стене и въехали во двор. Лхэйо легко спрыгнул на землю.

— Всё, мы на месте, — облегченно вздохнув, сказал он. — Это крепость Круаг.

— Крепость? — Лейв осмотрелся. Увы, здесь тоже оказалось темно. Свет нескольких факелов и какие-то стены — вот и всё, что он сейчас видел.

— Мы не могли проехать мимо, — Лхэйо слабо улыбнулся. — Пошли.

Миновав массивную железную дверь они попали в просторный сводчатый коридор, тоже освещенный факелами. Здесь им навстречу выбежала целая толпа — как понял Лхэйо, их прибытие стало неожиданным, но радостным событием. Впрочем, он счел лишним выслушивать льстивые приветствия от шумной толпы слуг и придворных.

Они поднялись по длинной лестнице, потом свернули в какие-то освещенные свечами покои. Осмотревшись, Лхэйо понял, что попал в зал, где собралась местная знать. В свете свечей выглядело всё, как какое-то собрание заговорщиков. Но смотрелось всё красиво, этого он не мог отрицать. Господа в расшитых камзолах, дамы в сложных платьях до пят, лакеи в ливреях, стража в начищенных кирасах, похожих на самовары... Во главе собрания, рядом с ним, сидел наместник крепости, граф Торко.

К удивлению Лхэйо, это был ещё совсем молодой парень, лет двадцати на вид, никак не больше. У него были длинные, прямые и светлые волосы, которые он не успел заплести, и сейчас они падали на его плечи. На лоб спадал светлый локон, а взгляд голубых глаз был устремлен вверх — к потолку. На нём были сандалии и какой-то синий хитон, подпоясанный широким поясом, на котором висел короткий меч в роскошных ножнах. По-видимому, он считал себя очень красивым, а его уверенность в собственной неотразимости передавалась всем окружающим. Хотя, на взгляд Лхэйо, он выглядел как дешевый менестрель, поющий по тавернам про "кровь-любовь-морковь". Разве что волосы у него были не крашеные и не накладные. Наверное.

Короче говоря, граф сразу ему не понравился. Прежде всего тем, что сразу же уставился на него, причём, довольно злобно. А ведь ему-то точно не было причины завидовать положению Лхэйо! Который, правду говоря, имел право командовать почти кем угодно — но только волей Мастера, никак не своей. С другой стороны, граф Торко не был магом. Хотя его близость... нервировала. А когда Лхэйо что-то нервировало, ему хотелось это что-то прихлопнуть.

Он понял, что ничуть не завидует обитателям Круага, которую граф явно считал просто своей собственностью. Ни чуточки. И вновь подумал о том, как ему повезло. Мастер боя — особа почти неприкосновенная. И не только в силу закона, но и просто потому, что применить к нему силу — верное самоубийство. Что, впрочем, не мешало кое-кому из собравшимся кидать злобные взгляды на Лхэйо, словно он только что нассал им в тапки. Он без труда понял, почему. Эти господа привыкли быть хозяевами жизни в своём маленьком мирке — а тут появился гость из Большого Мира. С властью больше, чем их собственная. В том числе — с властью лишить их всех жизни, буде отыщется повод.

Лхэйо поймал себя на мысли, что хочет, чтобы такой повод отыскался. При многих тут были личные рабы и рабыни. Смотрелись они запуганными до смерти, и это явно доставляло их господам удовольствие...

4.

Пир в честь прибытия мастера боя ввиду позднего времени был короток, затем для развлечения публики устроили танцы. По крайней мере, по сигналу графа публика освободила середину зала, на которую вышла дева в белом. Никаких драгоценностей на танцовщице не было, кроме сверкающих колец на пальцах и браслета. Она выглядела очень изящной и стройной. Её фигура говорила о том, что её владелица должна быть высокой, но не казалась слишком большой. На ногах у неё были сандалии, изготовленные из чёрного дерева и украшенные маленькими золотыми колокольчиками. Они издавали мелодичный звук при каждом шаге. Она кружилась, легко перепархивая то туда, то сюда, под красивую мелодию скрытого за решеткой балкона оркестра. Это длилось довольно-таки долго. Закончив танец, девушка медленно подошла к ним. Она часто дышала. Было видно, что танец утомил её.

— Как твоё имя? — спросил Лхэйо.

— Элайша, господин, — танцовщица поклонилась.

— Ты хорошо танцевала.

— Рада, что доставила вам удовольствие, господин.

Девушка слегка смутилась от похвалы и тут же снова повернулась к зрителям, прекрасно зная, как сильно на мужчин действует наигранное безразличие. Особенно на тех, кто облечен властью. Лхэйо проводил её задумчивым взглядом, а в зале появилась новая танцовщица. Никаких драгоценностей на ней тоже не было, кроме сверкающих в её волосах золотых бусин, перевитых серебряными нитями. А лицо было совсем белым, и только синие тени под глазами говорили о том, что девушка уже не девушка, а женщина. При её виде Лхэйо начал хмуриться, и они ушли из зала.

5.

В коридоре они столкнулись с Элайшей. Она с любопытством посмотрела на Лхэйо и улыбнулась.

— Мы можем поговорить? — спросила Элайша.

Не дожидаясь ответа, она взяла его под локоть и повела в свой будуар. Лейв вошел вслед за ним.

— Зачем ты тут? — Лхэйо повернулся к своему верному сержанту.

— Э... — Лейв смутился. — А разве я не должен сопровождать вас повсюду?

— Нет, — тон Лхэйо был не очень довольным. — Здесь я разберусь и без тебя. Иди к графу, он устроит вас. Где-то поблизости, конечно.

Спорить Лейв не стал. Он молча поклонился и вышел.

6.

Элайша оказалась очень интересным собеседником. Она была родом из Гвилирии, Земли за холмами. В Гвилирийской империи до начала эпохи Потопа обитатели этих земель поклонялись разным богам. Наконец, 320 лет назад, эта империя была уничтожена орками. Те, кто остался, стали поклоняться одному богу — богу смерти Сида. В самом конце эпохи, после уничтожения Реки Моря, Сиду и его детям поклонялись и в новой, Эстебанской империи, которая была создана Младшими богами. Но в Гвилирии до сих пор жили волшебники, волшебницы, гномы. Знание её культуры считалось обязательным для всех знатных людей Псаммии. Гилвирийский язык был для них почти родным. Они объяснялись между собой им почти на равных.

Элайша была черноволосой, как и все жители этой страны, с такими же раскосыми глазами, только кожа у неё была более светлая. Она была очень хороша собой, словно богиня, вышедшая из морской пены, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха. Густые чёрные волосы её были убраны в тугой хвост, и она перехватила его серебряной нитью. Зачесанные назад волосы спускались до талии, и Лхэйо предложил ей расчеcаться. Он отстегнул от её пояса гребень и тщательно расчесал длинные пряди, уложив их красивыми кудрями. Они поцеловались, потом поцеловались ещё раз. Потом Лхэйо понял, что его раздевают, но он ничуть не возражал против этого. Наконец, танцовщица закончила, нетерпеливо глядя на его раскрасневшееся лицо. Её взгляд невольно скользнул ниже...

— Ты красив, мой господин, — произнесла Элайша с придыханием, прижимаясь к нему. — Ты такой красивый...

Лхэйо, тяжело дыша, ответил:

— Я хочу тебя, Элайша, я хочу тебя...

Она улыбнулась, обнажив белые зубы, и, обняв его за шею, прошептала:

— Я знаю, ты хочешь меня, я знаю...

Потом, уже лежа под ним, она, приподняв голову, начала шептать ему в ухо:

— Мой господин...

— Моя госпожа... О, моя госпожа, как я тебя люблю!..

Она крепко ухватила его руками за спину и впилась в него губами. Их стоны слились воедино, а их тела двигались всё быстрее. Она уже не могла говорить, лишь только прошептала:

— Не останавливайся, прошу... Не останавливайся...

В этот момент Лхэйо почувствовал, что сейчас умрёт от удовольствия, от счастья... Он уже не мог сдерживать себя, но не хотел, чтобы это заканчивалось... Они были на вершине блаженства...

— Так будет всегда, любимая? — спросил он потом.

— Всегда, — сказала она.

— С тобой всё в порядке?

— Да, я в порядке.

Он задумчиво посмотрел ей в глаза.

— Поцелуй меня, — попросил он.

Она неуверенно протянула к нему руки и несколько секунд не отрываясь смотрела в его лицо.

— Любимый, — выдохнула она.

Он сжал её в объятиях и прильнул к её губам. Она обвила руками его шею и крепко прижалась к нему.

— Милый, — прошептала она. — О, мой милый...

Поцелуй стал глубже, потом Лхэйо опустился на колени, и всё её тело выгнулось, словно стянутое невидимыми ремнями. Он обжег её своим жаром и она так застонала, что едва не лишилась чувств.

Он оторвался от неё и улыбнулся.

— Тебе нравится? — спросил он. — Тебе хорошо со мной?

— Очень, — ответила она, всё ещё не придя в себя после взрыва.

Они долго лежали обнявшись, потом он повернул её к себе, и она поцеловала его в губы. Потом они долго не могли оторваться друг от друга, вновь предаваясь жгучим ласкам, и наконец, снова почувствовав тяжесть друг друга в объятиях, уснули.

7.

Утром путешествие возобновилось. Сержант Лейв трясся на очередной коняге и откровенно клевал носом. Верный долгу, он не стал морочиться и решил лечь в коридоре, прямо на полу, бросив туда лишь попону. Лхэйо был не в восторге от такой демонстрации верности, но с учётом вариантов был безмерно рад и этому, хотя спать на полу было наверняка неуютно, да и просто холодно. Он сам, правда, тоже клевал носом, но уже по другой причине...

Спать с женщиной — значит не спать, подумал он с усмешкой. Ну да, граф Торко — настоящий сукин сын. Подсунул мне такую деву, что мне стало как-то не до его грязных делишек. Но не сказать, что я в обиде, совсем нет...

Лхэйо вздохнул. В этот раз кавалькада пробиралась какими-то горными тропами, через дикого вида лес. В довершение всего, с утра повис густой туман, что придавало окрестностям вид самый зловещий. Того и гляди, из лесу выйдет дракон или какое-то многолапое чудище из Проклятого Города. Или, что куда верней, простые обычные разбойники, а попасть под град стрел Лхэйо совершенно не хотелось. Да, на нём такие доспехи, какие наверное и не всякий маг пробьет. На Верных же только плащи и куртки, которые даже от холода защищали не очень-то... так что по сторонам они смотрели очень даже бдительно. Лхэйо оставалось лишь трястись в седле и созерцать окрестности в виде горной долины, по которой вилась разбитая дорога. Над головой нависали низкие тучи, скрывая вершины гор, слева, в ущелье, бурлила какая-то река. Правда, путешествовали они уже не одни: от щедрот графа им выделили эскорт, два десятка рыцарей, так что они ехали, можно сказать, с помпой, даже с флагом — черным, на котором скалилась алая драконья башка, личный герб графа Торко. Довольно многочисленные встречные сходили с дороги и истово кланялись, чуть ли не падая в пропасть. Лхэйо подумал, что должен гордиться тем, что стал участником такого парада... но на деле ему было на удивление тошно. Он не убил графа — и понимал, что не сделал этого зря. Что ж: если они будут возвращаться этой же дорогой, он непременно исправит ошибку.