Балет. Серебряная клетка. Книга 1

Потом Диана взяла ребенка за руку и торопливо увела его из-за кулис. Малыш плакал. И ей стало жалко его. Наверное, материнский инстинкт взыграл. Она отвела мальчика в укромный уголок и присела на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

— Привет. Меня зовут Диана, но для друзей Дана. Ты тоже можешь звать так. Хочешь?

Мальчик кивнул, а потом выдавил из себя все еще всхлипывая.

— А я — Эдмонд.

— Очень приятно, — улыбнулась девушка. — А как ты здесь оказался, Эдмонд?

— Я хотел посмотреть, как там за занавесом? Вы же оттуда приходите, а потом туда возвращаетесь. Интересно же! Я своей учительнице сказал, что в туалет хочу. Она меня отпустила и...

— Ты решил обследовать мир закулисья?

— Угу. Только я не хотел пачкать ее туфельки. Я просто споткнулся. А сок вылился.

— Понятно.

— Мы с мамой уже смотрели этот спектакль в прошлом году. Мне так понравилось. А еще я думал, что она — добрая фея. А она злая. Очень злая! А так не должно быть! И ты не должна быть доброй.

— Это еще почему?

— Потому что ты — Лоремина! — выдало это чудо. — И принца заколдовала.

— Так это я на только сцене Лоремина, а так Дана Вирэн. Глупый, — девушка щелкнула мальчишку по носику. — Давай мы с тобой пойдем в туалет и умоемся. Ладно? А потом я отведу тебя к твоей учительнице и другим детям.

— А мы пойдем в туалет для актеров, да?

— Эм... — замялась она. — Думаю, все же не стоит.

— Почему?

— Ребята нервничают перед выступлением. Им лучше не мешать. Давай поднимемся на следующий этаж? Там тоже должен быть туалет. Для персонала.

— А что на том этаже?

— Не уверена, но, по-моему, производственные помещения. Костюмерная и художественная мастерская, где наши костюмы разрабатывают. Но мы только в туалет. В сами помещения заходить не будем. Это запрещено.

— Но интересно же!

— Хочешь, чтобы меня ругали?

— Нет.

— Вот так-то. Ладно, малыш, пойдем. А-то все самое интересное пропустишь.

— Не пропущу. Я уже этот спектакль смотрел. И, вообще, я бы хотел, чтобы принц в тебя влюбился. Потому что ты добрая. И красивая.

— Спасибо, — польщено улыбнулась она.

— А Тианис, который не на сцене, а настоящий, он хороший?

— Да. Очень. Его зовут Дэн. И он добрый и веселый. Самый замечательный, в общем.

— И он тебя любит?

— Нет.

— А почему?

— Не знаю, — девушка постаралась улыбнуться как можно более беззаботно. — Может быть потому, что я тоже не люблю его?

А на душе у нее вдруг стало так тоскливо. Потому что Дэн был, наверное, единственным человеком, в которого она могла бы влюбиться. Если бы он воспринимал ее не как младшую сестренку. С Дианой он танцевал, болтал о жизни и смеялся до колик в животе. А для свиданий и прочих удовольствие у него всегда были другие.

С одной стороны, это не могло не радовать. Потому как парню исполнилось девятнадцать и область его интересов простирается довольно далеко от 'за ручки подержаться'. А она сама, будучи на два года младше, ни к чему подобному пока не готова. Но все равно, девочкам, даже тем, которые еще не доросли до любви, хочется, чтобы с ними рядом был принц. Красивый, добрый, умный. В идеале, конечно, еще и влюбленный в них до звездочек в глазах.

Но почему-то хорошие парни, чаще всего достаются таким как Евангелина. Видимо, любовь, все же зла. Потому как ничем другим это объяснить было нельзя. Они ведь уже год встречаются. И, несмотря на то, что Ева далеко не ангел, Даниил ее чуть ли ни на руках носит. Точнее, носил. В последнее время эти двое все чаще ссорятся.

Эдмонд тем временем продолжил допытываться:

— А кого ты любишь?

— Никого.

— Вообще совсем?

— Вообще совсем.

— Тогда я хочу тебя с братом познакомить. Он тоже хороший. Правда, у него уже есть невеста. Но она такая противная! Честное слово. Я ее терпеть не могу.

— О, нет, никаких братьев, особенно если у них есть невесты!

— Почему?

— Потому! К тому же я еще маленькая и школу не закончила, а значит, ничьей невестой стать пока не могу.

— Жалко, — грустно вздохнул Эдмонд.

Девушка снова улыбнулась. Какой он все же милый. Но надо поскорей его вернуть в зал. А то учительница беспокоиться начнет. Но до антракта еще время есть. Так что сильно торопиться не надо.

Мальчик возился в туалете минут пятнадцать. Дана, довольно смутно себе представляла, что можно было там делать столько времени. Вышел Эдмонд только после того, как она пригрозила, что сейчас сама туда зайдет.

— Это мужской туалет, — укоризненно сообщили он ей.

— И что? Мне тут целый час торчать?

— Это мужской туалет, — ответил мальчик уже не так уверенно и с ноткой обиды в голосе.

— Пойдем скорее! Твоя учительница наверняка волнуется.

— Ладно. Но давай хоть заглянем, что в этих комнатах?

— Там все равно замкнуто.

— А если нет?

— Если не замкнута, то заглянем.

Малыш просиял и бросился к ближайшей двери. И та, конечно же, оказалась заперта. Как и восемь последующих. А вот девятая неожиданно для обоих ребят поддалась.

— Ой! — пискнул Эдмонд. — А тут открыто. И смотри, тут карточку в замке забыли.

— Да. Нужно будет сказать кому-нибудь из обслуживающего персонала. Главное — не забыть.

— Дана, а там что?

Девушка подошла ближе и заглянула в плохо освещенное помещение. Оно от пола практически до потолка было забито коробками с оранжевыми бирками

— Судя по всему, это склад костюмерной. Видишь ярлычки? Там указан артикул костюма и размер.

В этот момент гулко прогремел выстрел. Диана сразу и не поняла, что это, но Эдмонд изумленно уставился на нее.

— Стреляют, — сообщил он, и в следующий миг раздалось еще несколько выстрелов. — Из пистолетов.

— Откуда ты знаешь? — вырвалось у нее.

— Так я с папой в тир ходил, — гордо заявил мальчик. — И стрелять умею. Я даже сам пистолет разобрать и собрать могу! Только разбирать у меня получается лучше. Но папа говорит, что это нормально, и я еще научусь.

Тем временем прогремело еще несколько выстрелов. Девушке показалось, что она слышит крики. Она почувствовала, как на нее накатывает волна паники. Объяснение всему этому могло быть только одно. За последнее время, было несколько захватов на разных планетах системы. Какая-то террористическая организация. Им нужна реакция общества, огласка и логично предположить, что лучший театр — лучшая реклама. Дана редко смотрела новости, но об этом часто говорили ее однокурсники. А недавно для них провели несколько уроков выживания при захвате заложников. Им долго, нудно и как-то до жути заумно рассказывали, как нужно себя вести, если они вдруг попадут в такую ситуацию.

— Это наверно террористы, — объявил Эдмонд, а затем дернул за руку, заглянув ей в лицо. — Террористы, да?

— Не знаю, — шепотом ответила она. — Не шуми пожалуйста...

Ребенок сразу кивнул и принял такой серьезный вид, что она едва удержалась от улыбки, хотя все происходящее к веселью явно не располагало. Удивительно, но, судя по всему, мальчик совсем не боялся. В отличие от нее. Но тут дело скорее было в том, что она понимала насколько это опасно. У них ведь есть все шансы остаться в этом театре навсегда. Но Эдмонд, видимо не думал об этом. Ну, и слава богу. Хотя... вдруг их и не заметят? Нужно просто спрятаться и подождать. Она, недолго думая, повернулась к мальчику и преувеличенно бодрым голосом спросила:

— Эдмонд, а ты любишь играть в прятки?

— Ты что, совсем глупая? — возмущенно заявил ее юный спутник. — Нам нельзя играть. Тут же террористы!

— Конечно, нельзя, — торопливо ответила она. — Нам нужно прятаться и сидеть тихо-тихо.

— Тогда давай спрячемся здесь? Это хорошее место. А в прятки я играть, и, правда, люблю. Меня никто никогда еще не находил. А раз ты со мной, то и тебя не найдут.

Мальчик потянул ее внутрь костюмерного склада. Дана захлопнула входную дверь, вытащив перед этим карточку-ключ. Несколько шагов и они с Эдмондом оказалось, между стеной и стопками коробок оказался небольшой закуток, в который они и забились.

Они сели на и крепко обнялись. Пол был из термо-пластика, а значит достаточно теплый. Хотя, это не слишком помогло. Через несколько минут девушку начало трясти. Но скорее от страха, чем от холода. Эдмон сел рядом, намертво вцепившись худенькими пальчиками в ее ладонь.

— Все будет хорошо, — прошептала девушка. — Только надо очень тихо себя вести.

— Знаю, — тихо отозвался Эдмонд. — Не маленький. Мне уже восемь. И, вообще, нас мой папа спасет.

— Да, конечно, — сказала она, поглаживая малыша по белокурым волосам. — Твой папа обязательно нас спасет.

Послышались еще выстрелы, затем крики. А Диана вдруг подумала о тех, кто остался там — наверху. Ведь всегда в терактах гибли заложники. Только количество жертв сильно варьировалось. От единиц, до сотен.

Тем временем по коридору загремели тяжелые шаги. Послышались мужские голоса. Потом тяжелый топот, пронесшихся по коридору людей. Они, громко переговариваясь, дергали ручки дверей. Дана старалась не дышать, прикрывая ладонью рот Эдмонда.

— Что вы копаетесь? — рявкнул кто-то. — Нет здесь никого! Это складские помещения. Быстро проверить другие этажи!

Шаги стали удаляться от их двери. И дети смогли немного перевести дух.

— Они ведь не вернутся? — прошептал мальчик прямо на ухо юной балерине.

— Не знаю. Если мы не будем шуметь, то, наверное, нет.

— Это хорошо. Мне папе надо позвонить. Хорошо, что я телефон всегда с собой ношу.

— Не надо. Давай подождем немного? Ну, пока они уйдут подальше.

— А как тогда мой папа будет нас спасать, если он знать не будет, где мы?

— Сообщение напиши.

— Ладно. Но ты мне поможешь? У меня совсем без ошибок писать не получается. А с ошибками я не хочу.

— Помогу.

Результатом их совместного творчества стало следующее послание:

'Театр захватили террористы. Были выстрелы. Мы спрятались на складе'.

Отец Эдмонда ответил почти мгновенно:

'Эд, ты в порядке? Кто сейчас с тобой?'

'Все хорошо. Я с Дианой'.

'Быстро. Переключи телефон на режим 'Не беспокоить', оставив возможность получения сообщений'.

'Сделал'.

Дальше посыпался град вопросов. Мальчик лишь хлопал глазами, видимо, не имея ни малейшего понятия, что на это все ответить. Да и сделать это быстро он не мог, поэтому Диане пришлось взять инициативу в свои руки. Девушка забрала телефон и начала сама общаться с Филиппом Рое, как представил отца, пусть и заочно, Эдмонд. Но ничего полезного она сказать ему не смогла.

'Диана, кто вы? Преподаватель?'

'Я — балерина. Будущая. А что?'

'Вы хоть совершеннолетняя?'

'Почти'.

'Понятно. Сидите тихо. Не высовывайтесь, что бы ни произошло. К окнам не подходите'.

'Хорошо'.

Девушка отложила телефон и перевела дух. Следующие семь часов прошли в каком-то мареве. Несколько раз присылал сообщения господин Рое. Спрашивал, все ли у них хорошо, просил немного подождать, говорил, что помощь скоро придет. Диана ему уже не верила. Но старалась не показывать этого. Ради Эдмонда, который был абсолютно уверен в том, что его отец их обязательно спасет. Может поэтому он был так спокоен.

Дана гнала от себя темные мысли и пыталась сосредоточить все свое внимание на мальчике. Разговаривала с ним. Пересказывала сюжеты любимых балетов, превращая их в волшебные сказки. Особенно хорошо удалась 'Баядерка'.

Но сейчас, когда малыш задремал, положив голову ей на колени, ее сердце ледяной иглой произал страх за тех, с кем Диана провела столько лет. Сама-то она хоть и в относительной, но все же безопасности.

Сделать глубокий вдох. Унять дрожь и провести ладонью по его взъерошенным золотистым волосам. Медленно выдохнуть. И снова сделать глубокий вдох...

Это почти не помогало успокоиться. Но что еще ей оставалось? Просто сидеть вслушиваясь в дробь выстрелов и гул криков, намного тяжелей. А когда театр вдруг окутала тишина, ей стало по-настоящему жутко. И она, как заклинание начала шептать имена своих одноклассников: Дэн, Майк, Кэти, Альма, Рона...

'Мы все вернемся в Академию и забудем об этом, как о страшном сне, — пыталась убедить себя в невозможном девушка. — И никогда не станем об этом вспоминать'.

Но вот по коридору вновь кто-то пробежал.

— Здесь! Открывай! — приказал уверенный мужской голос.

У Дианы замерло сердце. Неужели террористы узнали о них? Но как? Они же очень тихо вели себя. Разговаривали только шепотом. И что же сейчас делать?

Послышался глухой щелчок и дверь резко распахнулась и в помещение с криком: 'Никому не двигаться' вбежали несколько человек.

Двигаться? Девушка забыла, как дышать. Она лишь сильнее вцепилась в рубашку Эдмонда и зажмурилась, не найдя в себе сил посмотреть на тех, кто скорее всего сейчас ее убьет.

— Мы их нашли! — сказал все тот же мужчина с ноткой облегчения в голосе, а потом обратился к ребятам. — Эдмонд, Диана, вы теперь в безопасности. Вставайте.

Мальчик подскочил на ноги сразу же, а его старшая подруга попыталась, но не смогла этого сделать. В ее ушах гулко зашумело, а перед глазами заплясали красно-черные всполохи.

И лишь краем затухающего сознания она уловила, как ее подхватили чьи-то сильные руки. А кто-то сказал:

— Бедный ребенок...

Вот только о ком говорил этот человек о ней или Эдмонде она так и не поняла.

ГЛАВА 4

Актеры очень часто бывают суеверны. Но актеры балета подчас могут переплюнуть в этом всех своих коллег. У них столько табу, что остальным и не снилось. И если ты воспитываешься в такой атмосфере всю свою жизнь, поневоле заражаешься подобными глупостями.

Хотя рациональное зерно можно найти почти во всем. И у многих 'плохих' примет есть вполне логичное объяснение. Например, нельзя одалживать косметику. Мало ли какой сюрприз в ней может быть скрыт? Были прецеденты, когда вероломная подружка подмешивала в помаду сильнейший аллерген, и после этого несчастная жертва пропускала спектакль, отлеживаясь в больничном крыле. Но почему нельзя смотреться в зеркало и спать с распущенными волосами в ночь перед премьерой, Дана недоумевала до сих пор.

А еще по Танийской академии ходила страшилка о Проклятом классе. Юные студенты Академии пересказывали друг другу ночью и обязательно шепотом. Чтобы не накликать беду.

Существовало поверье о том, что, если в классе учились две девочки с одинаковыми именами, одна из них обязательно умирала. Оканчивала жизнь самоубийством. А если этого не случалось умирал весь класс. Так около тридцати лет назад все ученики последнего года обучения заболели атипичной лихорадкой, последствия которое были просто кошмарны: поражение нервной системы, а это паралич, глухота и даже в некоторых случаях потеря зрения. Завершить обучение не смог никто из них. В классе было две Александры.

Через тринадцать лет произошла авария. Водитель автобуса, который вез ребят на экскурсию, не справился с управлением и куда-то врезался. Не выжил никто. В классе было две Марты.

И девушка с ужасом осознавала тот факт, что ее класс стал третьими в череде жертв Проклятия. А ведь они так старались этого избежать. Несмотря на все уверения учителей в том, что это всего лишь страшная сказка, ребята упрямо называли одну Диану Диной, а вторую — Даной. А те в свою очередь отзывались только на сокращенные варианты своих имен, даже когда к ним обращались преподаватели.