Семья

3. Любимые

Егор возвращался домой в изрядном подпитии. Михалыч умел угощать. И, главное, подливать не забывал, между делом развлекая гостя байками из жизни, которые в общем и целом сводились к незамысловатому постулату: "кого мы, брат, теперь только не учим, и будем учить, вот оно в чем вся соль...". Так что было что послушать и на ус намотать. Ведь в наше время всем вышку подавай, то есть высшее образование, чтоб оно было неладно. А рабочих рук не хватает. Не идут школьники в училище профессию получать. Не хотят, да и не могут работать руками. Так что приходится таким вот среднеспециальным учебным заведениям в своих стенах давать приют всем кому не поподя. Не то чтобы Михалыч, мастер п/о с почти двадцатилетним стажем возражал, просто насмотрелся он за свою жизнь на всяких индивидов, потому и воспринял Костино отклонение от нормы так спокойно. Можно даже сказать философски. Потому что и готы у них учились, и эмо, и даже геи, хотя о существовании в контингенте студентов последних мало кто знал, тем более что и вернувшихся из мест заключения подростков тут было хоть отбавляй. А Михалыч был товарищем наблюдательным, уже лет пять жил один, и от скуки развлекал себя, как умел. В частности присматривался к своим студентикам и всю подноготную о них аккуратненько так вызнавал. Не корысти ради, просто для души. Уж больно любопытен был, чертяка! Так что о том, что Костик — мальчик из хорошей семьи, которому вдруг приспичило взвешенно и планомерно подготовить свой побег из дома, Михалыч, в отличие от простоватого по натуре своей Славки, знал. Правда, сама причина, по которой хорошему мальчику Косте пришла в голову мысль о побеге, была для Михалыча тайной за семью печатями. Тем удивительнее стали откровения мальчишки. Но еще больше умудренного жизненным опытом деда удивило, что Костя нашел в себе храбрость честно признаться во всем отцу, а потом и тут, у них, так сказать, на рабочем месте.

Спьяну Егор не сразу узнал Славку. Конечно, все действо происходило под фонарем, так что можно было разглядеть и лицо, и спецовку, в которой тот, как покинул мастерскую, так в ней и остался. Но Егору отчаянно хотелось двух вещей: домой и в кровать, поэтому он шел к намеченным целям не самым твердым, но довольно целенаправленным шагом. Поэтому чуть не прошел мимо двух мутузивших друг друга парней пока не услышал какой-то знакомый голос. Дерзкий и с хрипотцой заядлого курильщика:

— Да, я серьезно говорю! — вскричал Славка, оскорбленный в лучших чувствах, за что получил смачный такой удар в челюсть и оказался на мокром асфальте. Сплюнул кровью и пока поднимался, упустил момент, как к сему сомнительному предприятию присоединился Егор, сдавивший плечи незнакомого взрослого парня в крепком захвате. Правда, тот все равно каким-то чудом ухитрился вывернутся. И чуть было самого Егора на землю не уронил.

— Шел бы ты, дядя, — прошипел незнакомец в его сторону, краем глаза наблюдая за поднимающимся позади него Славкой, — У нас тут все честно. Один на один. Серьезный, пацанский разговор.

— А не староват ли ты будешь для пацаненка? — в лоб спросил Егор, недобро щуря глаза. Хмель из него, конечно, не выветрился, но сознание прояснилось. Адреналин в кровь и всех делов!

— Не староват. Мы с ним соседи. А за то предложение, которое мне этот уебок сделал, ты бы сам его...

— Да все же знают что ты по этой части! — отчаянно запротестовал Славка, подскочивший к парню со спины. Тот резко ушел с линии удара, но Славик и не собирался его бить. Пэтэушник вдруг пошатнулся, а потом согнулся пополам, и его вывернуло прямо на асфальт так понравившимся ему борщом.

— Блядь! — взвыл старший парень и отскочил в сторону, явно опасаясь, что Славка заблюет его фирменные замшевые ботинки с острыми носами.

Егор оказался рядом со Славкой и поддержал парня, у которого, в довершении ко всему, из расквашенного носа хлестала кровь. Мужчина повел пэтэушника к скамейке. И меньше всего ожидал, что когда он его на нее уложит и сам примется шарить по карманам в поисках мобильника, виновник Славкиного плачевного состояния пойдет вслед за ними и будет подозрительно мяться в сторонке. Так что скорую парню вызвали не сразу. Егор изначально сомневался, что стоит вызывать врачей, хотя и подозревал, что у мальчишки может быть сотрясение мозга. Но хотя бы своего сына он мог позвать. Вдвоем бы они помогли Славику добраться до дома. Уж Костик-то должен был знать, где живет его друг. Хотя, если вспомнить, что рассказал Михалыч о Славкиной семейке, лучше бы парня все-таки в больницу определить. Дома ему покоя не будет. А если там действительно сотрясения, то ему неделю, не меньше, отлеживаться надо. И тут к слегка деморализованному и тупо пялящемуся в небо Славке обратился незнакомец, которому на вид было лет двадцать пять, может, чуть меньше. Стильные темно-синие джинсы, модные ботинки, кожаный двубортный пиджак из светло-коричневой кожи, из-под которого торчал высокий ворот черной водолазки, поверх которой в неверном свете фонаря поблескивала тонкая золотая цепочка с какой-то подвеской прямоугольной формы. В целом парень имел весьма ухоженный и презентабельный вид, если не обращать внимания на растрепавшиеся светлые волосы, и яркие пятна на скулах. А еще на лацкане пиджака не хватало пуговицы, которая потерялась в пылу сражения, и теперь только толстая нитка свисала в том месте, где она когда-то была.

— Ну и какого хрена ты ко мне полез? Тебе вообще какое дело до моей жизни, а, Котельников?

— Я тебе не соврал, — упрямо буркнул на это Славка и отвернулся к спинке лавки.

— А ну-ка прекратили изображать тут оскорбленную невинность... Оба, — на всякий случай уточнил Егор, — Что у вас тут произошло?

— Он мне непристойное предложение сделал, — осклабившись, заявил старший парень.

— Да, пошел ты! — тут же взвился Славка, и попытался вскочить, но одним тычком ладони был уложен Егором обратно.

— Лежи уж, ик-бип-больной. Зачем ты вообще к парню полез?

— Он не парень. Он мой сосед, Ростик... то есть, Ростислав Сбруев.

— И? — Егору это имя ничего не говорило.

— Ну... — Славка подозрительно замялся и снова отвернулся.

Тогда Егор посмотрел на Ростислава. Тот не отвел взгляд. Выглядел он при этом человеком, полностью уверенным в своей правоте и силе. Егор как бы и не обвинял его ни в чем. Похоже, Славка был по натуре своей довольно склочным малым и мог наехать на человека ни за что, ни про что, чисто из любви к искусству.

— Он поймал меня у подъезда и наехал, — наконец, нарушил молчание Ростислав, частично подтвердив предположение Егора.

— Не правда! — возмутился с лавочки Славик, — не так все было! Я сначала просто спросил... — начал он под внимательным взглядом Смирнова, и снова как-то подозрительно сдулся.

— Ага. Встречаюсь ли я до сих с тем ушлепком, с которым он меня как-то в подъезде видел. Я ничего не перепутал? — с издевкой пропел Ростик и тут же ледяным тоном продолжил: — Во-первых, с каких это пор я перед тобой должен отчитываться с кем и как я встречаюсь. И, во-вторых, с чего это ты решил ко мне подкатить? Скажешь, что влюбился, ни в жисть не поверю.

— Да я же сказал, что не для себя интересовался!

— А для кого, скажи на милость? — еще больше ощетинился Ростислав, но понял, что ведет себя недостойно своего возраста и положения. Глубоко вздохнул, выдохнул и добавил уже спокойнее, обращаясь теперь уже к Егору: — Я гей, дядя, чтоб вы знали. Но еще ни одному укурку не удавалось мне наподдать за это. — Последнее высказывание прозвучало почти, как вызов. Но реакция взрослого мужчины на такое признание, всерьез деморализовала Ростислава. Который такого просто не ожидал.

Егор вдруг криво усмехнулся, а потом и вовсе хохотнул. И сел на лавку в ногах у славки, закрыв лицо ладонью. Мобильник, который сам не заметил, как достал, он машинально вертел в другой руке. Первым делом глава семьи Смирновых отнял руку от лица и обратился к Славику:

— Я с тебя валяюсь. Ты что всерьез решил, не отходя от кассы, Костику пассию найти? — на слове "пассия" Егор непроизвольно бросил взгляд в сторону возвышающегося над ними Ростислава. У того медленно глаза на лоб полезли.

— Так он, что, серьезно не прикалывался, когда про друга что-то бормотал?

— Ну, я так понимаю, что нет, если учесть, что я отец того самого друга. — Спокойно и с достоинством обронил быстро трезвеющий Егор, внимательно наблюдая за реакцией Сбруева.

— Охуеть, — в полголоса выдохнул тот и как-то странно покосился на них со Славкой. Наверное, будь на лавочке хотя бы небольшой пятачок свободного места, он бы тоже приземлился. А так пришлось стоять.

Егор пихнул ногу Славки носком ботинка и напомнил, что тот так ему и не ответил:

— Так что у вас с Костиком произошло?

— Он меня к вам домой отвел, — негромко откликнулся Славик. — Ну и... ваша жена ко мне по нормальному отнеслась, хоть я ей и не понравился. А потом я домой пошел, а тут гляжу, Ростик, вот я и подумал... Он в строительной фирме юристом работает. Весь из себя такой положительный, аж зубы сводить. Ну я и подумал, что неплохая партия для Костяна ... — последнюю фразу Егор с трудом разобрал. Славка окончательно пал духом под одинаково недоверчивыми взглядами старших мужчин.

— Оболдеть, — С чувством выдохнул Егор. Взъерошил волосы рукой и развил мысль: — Вчера я узнаю, что мой сын ведет двойную жизнь и всерьез планирует свой уход из дома. И между делом он признается, что совсем не интересуется девочками. Сегодня выясняется, что вместо того, чтобы готовится к поступлению в университет, он батрачит в мастерских училища, где его ценят, как классного специалиста. И кроме этого у него есть друг из местной... дворовой тусовки, — дипломатично заменил Егор слово "шпана", — который, как не странно, готов принять его даже голубым. И это, как мне думается, многое говорит о моем сыне, как о человеке. И тут, на тебе, этот же друг, в довершении ко всему, решает в ту же ночь устроить его личную жизнь...

— Серьезно, так подошел и сказал? — недоверчиво подал голос Ростик.

— Ты о чем? — отвлекся на него Егор, которому Славке нечего было сказать.

И мужчина это прекрасно видел. Парень бы даже покраснел под его взглядом, если бы не был таким бледным, после того, как его избил доведенный до бешенства Ростислав. Ведь с ним, действительно, порвал человек, в которого он, как ему казалось, был влюблен. А тут малолетний сосед под горячую руку, как назло, подвернулся. Теперь Рост уже отчаянно сожалел, что измордовал пацана ни за что, как оказалось. Но откровения взрослого мужчины, с которым его так и не удосужился познакомить, парня впечатлили. Неужели, бывают такие родители? И такие дети, которые не боятся просто прийти и признаваться в подобном? Хотя, "не бояться" — это, наверное, не совсем верное определение. Ростислав был уверен, что тому, незнакомому пока парню, было очень страшно. Не зря же, по словам его отца, он готов был уйти из дома. Даже плацдарм для этого дела подготовил. Но вот как отец смог принять его таким, какой есть, это было для Ростислава настоящей загадкой. Просто в голове не укладывалось. Поэтому он так пояснил свой вопрос:

— То есть, он пришел к вам и сказал: "Знаешь, папа, а я мальчиков люблю". И вы ответили: "Молодец, сынок! Так держать!"?

— Ну, то, что пришел и сказал, это верно. А вот про то, как я ответил... Он ведь в первую очередь мой сын, а уж потом голубой, розовый или серобурмалиновый... Хотя, приятного, конечно, мало. — Пробормотал Егор в сторону.

Ростислав оторопел. Он смотрел на Егора во все глаза и не мог поверить в то, что услышал. И неизвестно, сколько бы он так стоял и пялился на незнакомого мужика, если бы Славке снова не стало плохо. Парень свесился над лавкой и снова попытался опустошить желудок, но тот и без того был уже пуст. Егор вызвал "скорую". Ростик настоял. В отличие от Смирнова, он лучше знал, какая в Славкиной семье обстановка. Более того, проникнувшись к проблеме парня, причиной которой стал он сам, Ростислав пообещал оплатить лечение. Так что Славку увезли в больницу и даже разместили в общей палате. Поэтому Рост и Егор добирались по домам на такси уже под утро. Ростислав всю дорогу молчал. Уладить проблемы с медработниками было несложно, особенно, если есть при себе приличное количество налички. Егор тоже вызвался поучаствовать, но Рост убедил мужчину, что с финансовой стороной вопроса разберется сам. У Славки тоже были свои возражения, но тут уж они оба не стали прислушиваться ко мнению парня, который рвался домой и уверял, что и без больнички оклемается.

— Я слишком хорошо знаю твоего батяню, — наконец, не выдержал Рост, прервав очередной поток невнятных возмущений со стороны больного, — Он тебе отвалятся не даст. Мало того, что за очередным пузырем погонит и на заработки отправит, если деньги кончаться будут, так еще сам наподдаст, когда поймет, что ты в кое-то годы не способен дать сдачи. Скажешь не так?

Славка смущенно засопел. На Роста ему было плевать, а вот перед Егором Игоревичем было неудобно. Но Костин отец никак не стал комментировать живописно расписанные Ростом жизненные обстоятельства Славки Котельникова. Поэтому парнишке как-то удалось побороть смущение и принять помощь от этих, в сущности, совершенно чужих ему людей, ведь от родных и близких помощи и понимания ждать не приходилось.

У Роста же был еще один корыстный интерес, который он в больнице еще не до конца осознавал, но, ввалившись домой и забравшись под одеяло, вдруг распознал во всей красе. Если тот парень, Костя, действительно, такой хороший друг, что Славка согласился принять его даже голубым, то непременно придет проведать товарища. Если повезет, то и Ростик там окажется в тоже время. Тогда можно будет хоть одним глазком взглянуть на это чудо-юдо. Не то чтобы Ростислав интересовался малолетками, в сексе он предпочитал опытных и зрелых партнеров, но любопытство не порок, ведь правда?

Костик примчался в больницу к Славке уже на следующий день. И не один, а с мамой. Та чувствовала себя в чем-то виноватой перед парнем, о котором у нее еще вчера сложилось весьма превратное мнение. И вот теперь этот самый парень лежит весь побитый под тонким больничным покрывалом, и что-то сразу так жалко его стало, так жалко... В этом все русские женщины. Сначала "дармоед и хулиган", потом "ути-пути, какая бедняжка!". В нагрузке к маме шли апельсины — неизбежный и даже считая, почетный крест всех больных. Вот с чем еще может припереться в больницу среднестатистический россиянин? Ладно-ладно, еще более традиционные горячительные напитки опускаем, больным ведь ни-ни, как бы наши отечественные болящие сей факт не отрицали, а врачи не закрывали глаза на вопиющее нарушение больничного режима. Но это все лирика, а проза жизни вот в чем: стоило Костику и Наташе чинно устроится на пустующей больничной койки рядом с кроватью, на которой разместили Славика, как в общую палату, где кроме Котельникова лежали еще двое мужиков средних лет, одного из которых в этот момент как раз увезли на процедуры, а второй тактично отлучился в коридор покурить, вошел еще один посетитель. Как стоящий, в небесного цвета бахилах и белом халате, накинутом на плече. У Костика с Наташей были только бахилы, которые продавались в специальном автомате при входе в больницу. Халат выделяли только особо "полюбившимся" медперсоналу посетителям. Как говорится, кто платит, тому и халат отказывают. А ведь лечение Славки оплачивал именно Ростислав. В этом момент дотошный Костик как раз всеми правдами и неправдами выпытывал у друга, как его угораздило нарваться на кого-то, кто смог безнаказанно так его измордовать. Так что мизансцена вышла еще та. Славка как раз только-только собирался поведать другу бесславную историю своего поражения, как в палату без стука вломился цветущий во всех смыслах Ростислав. И застыл в дверях, обнаружив у Котельникова весьма любопытных посетителей. Взгляд молодого человека на Наталье почти не задержался, а вот Костика он осмотрел буквально с головы до ног. Младший Смирнов, разумеется, сходу не понял, с чего это вдруг ему оказали столько внимании, поэтому ответил незнакомцу вопросительным, но твердым взглядом, который не отвел, как бы пристально не всматривался в его глаза Ростислав. Похоже, мальчишка решил поиграть в гляделки. Ну что ж, поигра... Додумать и продолжить немую сцену Ростиславу не позволил нахальный Славкин голос.