Семья

Семья

1. Родители

Шестнадцатилетнему Косте понадобилось все его мужество, чтобы прийти на кухню, где обосновался батя с книгой, и поставить перед отцом семейства Смирновых непочатую бутылку водки. Он столько раз проигрывал в своем воображении этот момент, что каким-то чудом ухитрился справиться с паническим страхом, подступающим к горлу удушливым и тошнотворным комом. Десятиклассник не знал, что ждать от отца на то заявление, которое он собирался сделать. Но убеждал себя, что достаточно хорошо подготовился, чтобы это пережить. Не убьет же его батя, чтобы там ни было! Отец оторвал взгляд от печатной страницы фантастического романа. У них с Костиком были одинаковые вкусы на чтиво для отдыха. Так что нередко приходилось до хрипоты оспаривать свое право первым взять в руки новый роман какого-нибудь из любимых фантастов. И вообще, отношения у них были доверительные и дружеские... еще пару лет назад. Пока Костик не повзрослел, и у него не появились очень даже взрослые секреты. Папа пережил взросление сына стоически и сильно наседать не стал, рассудив, что у мальчишки его возраста есть право на личную жизнь. Тем более, если вспомнить, что младший сын ни разу еще не отказался провести с батяней выходные, съездить с друзьями отца на рыбалку или просто обсудить очередную прочитанную книгу. Так что Егор Игоревич не чувствовал никакой угрозы, пока не наступил вечер среды и сын не пришел к нему с бутылкой водки неясного пока назначения. Мужчина оторвал взгляд от книги, сначала уставившись на эту емкость с прозрачной жидкостью, потом поднял глаза на сына. Тот глубоко вздохнул и отвернулся, чтобы достать из шкафа две стопки. Крышку с бутылки он так же свинчивал сам, потому что отец не произнес ни слова, давая ему возможность собраться с мыслями или чисто подсознательно понимая, что лучше бы Костику самому начать этот непросто для обоих разговор. Водка зажурчала по стаканам. Только после этого Егор уточнил:

— Я так понимаю, без закуски?

Костик только кивнул. Взгляд у него был блестящий и пугающий. Егору понадобилась немала выдержка, чтобы не набросится на сына с расспросами. Фантазии в башке сорокачетырехлетнего мужчины всплывали одна другой дурнее. Что же могло произойти с сыном, что он так себя ведет? К чему все это, кто бы объяснил?!

Водка обожгла горло, но не взяла. Костик тоже не выглядел окосевшим. Сын еще ни разу не приходил домой "на рогах", так что Егор сделал в голове пометку, непременно узнать, откуда у сынишки такой опыт по части горячительных напитков. Хотя, все можно было объяснить куда проще, с тем адреналином, который гулял в крови перепуганного насмерть мальчишки, водка была что вода. Что же за беда с ним приключилась?

— Ну, и, — не выдержав напряжения, поторопил сына Егор, утирая влажные губы тыльной стороной ладони и попутно занюхивая рукавом.

— Я уже почти год не хожу на тренировки по футболу, на которые ты меня записал. Упросил тренера, чтобы он тебе не звонил. Даже... приплатил немного.

— И это все? — не веря своему счастью, с видимым облегчением выдохнул отец.

Сын неопределенно мотнул головой и отвел взгляд.

— Только самое начало.

Егору снова поплохело. Он сам разлил поновой, но Костик выпить второй раз отказался, накрыв свою стопку ладонью, так что на этот раз Егор опрокинул в одиночестве. Пищевод обожгло. В голове, как не странно, только прояснилось. Он вперил в сына тяжелый взгляд. Тот так и не поднял на него глаза, смотря на свои переплетенные в замок пальцы, лежащие поверх стола.

— Я сварщиком подрабатываю. У нас тут по соседству ПТУ, ты же знаешь... я к их мастеру производственного обучения в ученики напросился. У меня неплохо получается...

— Что получается? — тупо переспросил Егор, подспудно подозревая, то ли он дурак, то ли лыжи едут куда-то не туда. Какое ПТУ? Какой сварщик? Их сын в гимназии учится. Учителя его хвалят. Десятый класс. Следующий одиннадцатый. Так Костику уже сейчас прогнозируют беспроблемное поступление в университет. Что за буйная фантазия у парня? Или... неужели помешательство? Егор похолодел и с подозрением уставился на собственного сына, который, почувствовав его взгляд, все еже рискнул поднять глаза на отца. И такая решимость в них светилась, что Егор, непроизвольно пригнувшийся к нему через стол, отпрянул. А Костя тихо, но твердо, сказал:

— Мне девчонки не нравятся. Совсем. — И тут же вскинул руку, когда после небольшой заминки Егор попытался что-то сказать, — Нет. Дослушай! — в голосе парня появились истерические нотки, — Я пробовал. Несколько раз пробовал. Даже с Ленкой из девятого "бэ". Она у нас... ну, на передок слаба. В общем, она даже отсосать согласилась. А я... у меня даже не встал, пока я глаза не закрыл и Женьку из нашей параллели себе на ее месте представил. Женька он... В общем, мне парни нравятся, папа. — Сказал он резче, чем, наверное, следовало. — Можешь мне вдарить, только это все равно не поможет...

Повисло неловкое молчание. Отец не знал, что ответить сыну. Ударить? А дальше что? А мальчишка не мог больше держать это в себе, его прорвало. Ему так отчаянно хотелось поделиться, ведь еще не так давно отец был самым близким ему человеком. И не к матери же с таким идти? С мамами как-то не принято о девочках разговаривать. Ну и что, что для Кости вместо девочек идут мальчики. Все равно. Или все же нет? Тем не менее, он заговорил снова:

— Я с бабушкой Светой, которая во втором подъезде живет, договорился. Она в училище гардеробщицей подрабатывает. У нее квартира трехкомнатная, а внуков нет. Буду у нее жить, если ты... если вы с мамой... Я ведь понимаю, — мальчишка снова отвел глаза, голос у него дрожал, парень был близок к позорной истерике, но все еще держался лучше многих своих сверстников, попавших в такую же ситуацию. Уже за одно это Костя был достоин хотя бы уважения. Так думал его отец, наблюдая за мучениями сына с болью, которой никогда и не думал испытать. — Это такой позор, — Костя закрыл лицо ладонью. Смотреть на это было невыносимо, а уж слушать... но что Егор мог ему сказать? Что вообще в таких случаях принято говорить? Он ведь и сам-то еще до конца не понял то, в чем ему только признался сын. — Я понимаю... — повторил мальчик. — Но ничего не могу с собой поделать... — он отнял ладонь от лица и вскинул на отца блестящие глаза, — Но избавить вас от необходимости терпеть... я могу, честно. Я уже обо всем договорился...

— А вот за это, — тихо обронил Егор, наконец, приняв решения. Прозвучало это по-настоящему угрожающе. Костик весь сжался, видимо, приготовившись к тому, что его сейчас все же побьют. — Тебя, действительно, можно и стукнуть, и в угол поставить, как маленького. Ты — мой сын. И кто бы там тебе не нравился, это никогда не изменится. — Сказав это, Егор мелено встал. И пошатнулся, когда сын неожиданно бросился к нему и "повис" на шее. Действительно, как маленький. Хотя, слово "повис" тут плохо подходило, ведь Костик уже полгода как практически догнал папочку в росте. — И в институте ты у меня будешь учиться, и с матером твоим я поговорю. Надо же узнать, так ли ты хорош, как говоришь... — продолжил он, чтобы хоть что-то говорить, пока у него самого глаза жгло. — И не реви, понял? Мужики не плачут, в кого бы они там не влюблялись, усек?

Костик послушно запрокинул голову, выжидая, пока слезы закатятся обратно, а Егор трепал сына по голове и думал о том, что все не так уж и страшно. Жив, здоров — и слава богу. Правда, насчет здоровья — это еще спорный вопрос, но с другой стороны...

— Лечить говоришь? — поздно вечером вопросил он у Наташи, своей жены и матери Константина.

Школьник был отправлен в кровать ровно по расписанию. В семье Смирновых так было заведено. Дети ложились спать в десять и точка. Егор пообещал сыну, что сам поговорит с его матерью, Костик плохо выглядел после их разговора. Кажется, сам до сих пор не мог поверить в свое счастье. Егор искренне сочувствовал парню. Тот все же был его сыном. И отцу совершенно не хотелось в глазах сынишки уподобляться какому-нибудь идиоту из тех, которые выгоняют детей на улицу, как только узнают, что они не оправдывают их ожидания, или тащат к психологу, наркологу и прочим "ологам", лишь бы самим не встречаться с проблемой лицом к лицу и не возиться с проштрафившимися отпрысками вместо того, чтобы заниматься лишь собой любимым. Но Наташа отреагировала именно так, как сделал бы кто-нибудь из этих. Всплеснула руками и заявила, что надо же что-то делать. Обратиться к врачу, например.

— Чтобы эти чертовы эскулапы его искалечили? — хмуро воззрившись на жену, вопросил у нее Егор. — Или и вовсе в могилу свели. Ты этого хочешь для нашего сна?

— Но что еще мы можем сделать?! — воскликнула женщина в истерике.

— Потише, — зашипел на нее муж, — Костик спит. Ему сегодня и так досталось. Ты только осознай, что наш сын настолько был уверен, что я ему по морде надаю и на улицу из родного дома вышвырну, что в ПТУ это дебильное на курсы сварщиков записался, вместо того, чтобы в футбол гонять, как все нормальные мальчишки его возраста...

— Нормальные? В том-то и дело, что он у нас... — начала Наташа, но муж так на нее посмотрел, что женщина осеклась и даже рот рукой прикрыла.

— Вот именно, — чуть помолчав, выдавил из себя Егор, отведя глаза в сторону. Откровения сына у него самого плохо укладывались в голове, но он все же решил их озвучить, — Костик сказал, что сбежал из секции еще и потому, что раздевалки у них там общие, а он не мог спокойно смотреть на полуголых парней из одной с ним команды.

— Бог мой, — приглушенно выдохнула потрясенная Наташа, все еще прикрывая рот ладонью.

— А сварщики, по его же собственным словам, народ суровый. И симпатичных парней среди них раз два и обчелся. У него там даже напарник есть, какой-то Славик. В том же училищ учится. Они вместе по вечерам вместо футбольной секции работают в мастерских училища, если халтурка подворачивается, — процитировал сына Егор и снова посмотрел на жену. — И после всего этого ты все еще думаешь, что его надо лечить? — спросил он полушепотом. — Знаешь, у меня вообще почему-то такое ощущение, что наш с тобой сын разумнее и уравновешенней нас обоих вместе взятых.

Наталье на все это долго молчала. Потом медленно поднялась из кресла, в котором сидела и твердо сказала, глядя на мужа широко раскрытыми глазами. Влажными, темно-карими, как переспелые вишни после дождя. У Костика были такие же.

— Нет. Лечить мы его не будем. А внуков нам Анечка родит...

Их старшая дочь полгода назад вышла замуж. И сейчас они с молодым мужем как раз мечтали о ребенке, о чем Наташе, сохранившей с дочерью доверительные и теплые отношения, это было прекрасно известно. Хотя, некоторые, чисто женские подробности, которыми та с ней иногда делилась, Наталья никогда бы не рассказала Егору, который, как типичный отец семейства, несмотря на наличие официального мужа, до сих пор очень ревностно относился к любимой дочурке.

Наташа подошла к мужу и позволила себя обнять. Так они и стояли посреди зала и обнимались. Только в ночные часы они, как родители, могли себе позволить быть слабыми, потому что утром проснется сын и им снова придется стать сильными и взрослыми, чтобы поддержать его, чтобы не дать сойти с ума от свалившихся на его голову переживаний, и чтобы выдержать все это.

— Знаешь, что меня по-настоящему пугает? — тихо спросила жена. Егор слегка отстранил ее от себя, чтобы заглянуть в любимые глаза, а Наталья озвучила: — В этой жизни и не таким, как мы, трудно найти свое счастье ... встретить достоянного человека. А уж, таким, как он...

— Я тоже об этом уже думал. Ну и что? Значит, будет лучше искать. А мы его поддержим. Ведь, поддержим же? — Егор дождался, пока жена кивнет, и добавил, словно между прочим: — Мы с ним договорились, что завтра вечером он меня отведет к тому мастеру, Михалычу, который его сварке обучил. Хочу потолковать с мужиком.

— Не доверяешь Костику?

— Почему? Очень даже доверяю. Но теперь жалею, что так долго делал вид, что мне неинтересно, что у него в жизни происходит. Думал, что так для него лучше. Переходный возраст и все такое, а оказалось...

— Не вини себя. И я не буду.

Хорошо, что они не знали, что Костик лежит в своей комнате без сна и в тишине ночи через некапитальную стену все это слышит. Мужчины не плачут — это всем известно. Но иногда, когда никто не видит... эх! И почему в это жизни все так непросто? Откуда это в нем. Мальчик из хорошей, полной семьи. Со здоровыми амбициями. В чем-то даже талантливый. Деятельный, уверенный в себе, морально сильный субъект, и надо же, и тут изъян. За что? А просто так. Чтобы жизнь сказкой не казалась. Не зря же в народе говорят, что небеса подвергают нас только тем испытаниям, которые мы в силах преодолеть, даже если сами не знаем за собой такой силы. Но она обязательно проявится, если упрямо идти вперед, если не отступать. Костик глубоко вздохнул и сам не заметил, как забылся беспокойным сном. И все-таки хорошо, что у него такие понимающие предки. Где бы он был, как бы ни они?

2. Друзья

Костик был парнем неробкого десятка. И все равно робел. Предстоящее представлялось ему как некие смотрины, главным объектом которых был он сам. Неприятно? Возможно. Волнительно? Кто бы сомневался! Косте казалось, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим. Отец то и дело косился на него, пока они вместе шли к профессиональному училищу, расположенному недалеко от их дома. Школьнику отчаянно хотелось узнать, о чем думает родитель. Но прочитать что-то по его внешнему виду не представлялось возможным. Но Костик не сдался. Он задал вопрос напрямик.

— К чему хоть готовиться?

— Это ты о чем? — с искренним недоумением откликнулся Егор, притормозив и прямо посмотрев на сына.

— Ну... — мальчишка тяжело вздохнул и озвучил свои сомнения, — Вы с мамой разрешите мне и дальше работать, или как?

— Или как, — очень серьезно ответил Егор, внимательно наблюдая за сыном. А потом пояснил, видя, как сильно напрягся Костик, который явно готов был оспаривать свое право на здоровые трудовые будни: — Сначала мне нужно увидеть где ты там работаешь и с кем, а потом посмотрим.

Костик кивнул, но вслух ничего не сказал. И они в молчании направились дальше. В мастерских Костика уже знали. Сторож подмигнул ему как старому знакомому, когда тот указал на Егора и сказал, что это его батя. Потом они прошли полутемным коридором — время было позднее, а электричество в училище экономили, — и оказались в просторном ярко-освещенном помещении, которое, действительно, смахивало на мастерскую. Днем здесь проходили практические занятия, а вечером особо одаренные студенты вместе с мастером трудились на благо себя и любимого училища. В наше время каждый крутится, как может. Вот и учебное заведение было вынужденно изыскивать возможности заработать внебюджетных средств на всякие общественно полезные нужды, растущие год от года. Студенты не роптали. Куда бы еще их могли взять на работу, пока они еще учились? В университете с этим проще. Там контроль со стороны преподавателей и кураторов ослаблен максимально и можно прогуливать почем зря, правда, потом с сессией было напряжно, но как-то крутились. Здесь же, в училище, действовала та же система, что в и школе — классные руководители, родительские собрания и тому подобное. Так что хочешь подзаработать, поставь в известность руководство, и отстегни определенный процент от заработка на общее благо. Как понял Егор уже после того, как побеседовал один на один с мастером Александром Михалычем, которого ушлые студенты звали только по отчество, опуская имя, — директор училища ребят не обделял и в свой карман, если и клал что, то в разумных пределах. Так что, как говорится, и волки сыты и овцы целы. Но это все было позже. Вначале Михалыч Егору совсем не понравился. Какой-то пропитой мужик, с красным, одутловатым лицом, так еще и весь в оспинах. Он курил вонючую самокрутку и протянул старшему Смирнову мозолистую руку не очень чистого вида. Егор, не моргнув глазом, пожал.

— Ну и кто ты у нас будешь? Батяня, судя по всему.

— Именно, — кивнул Егор, хмурясь. Происходящее ему все больше не нравилось.

— И что ты мне скажешь? — нахально осведомился Михалыч, даром что на пол не сплюнул.

Позади мастера маячил какой-то рослый пацан бандитской наружности в засаленной спецодежде, некогда насыщенного синего цвета. На Егора он взирал хмуро, можно даже сказать враждебно. Но прежде, чем старший Смирнов успел ответить, вмешался Костик. Познакомил. Сказал, что отец у него мировой. И объяснил, что папа хочет посмотреть, как он работает. Дело недолгое. Достали заготовку трубы, Славка — парень в спецовке, помог. И оба мальчишки принялись за дело. Сразу стало ясно, что им не впервой. И ребята давно работают вместе — так ловко у них все это получалось. Егор даже засмотрелся. Он был не так уж сведущ в вопросах сварки, но кое-какой опыт еще по студотрядам у него имелся. Кроме того, сегодня днем он съездил в знакомый цех и кое с кем проконсультировался. Так что пришел на подпольную работу сына подготовившимся. А ведь посмотреть было на что: ребята хорошо справлялись с тем, что делали. Молодцы, конечно. Но в чем-то Егору было даже обидно. Как он мог ничего не знать об этой части жизни сына? Почему не насел на Костика с вопросами? И даже не так — почему эти вопросы у него вообще не возникли? Конечно, куда удобоварительнее был бы тот вариант, по которому это Костик оказался таким хитрым, что заподозрить что-либо, пока сын сам не признался, было невозможно. Но Егор подозревал, что все дело тут в другом. Просто в какой-то момент он упустил из вида сына. Решил, что мальчишка вырос, значит, в его внимании считая, что и не нуждается, так что можно с чистой совестью пустить все на самотек. Рано пустил, вот что. Надо было держать пацана в ежовых рукавицах. И снова, если взглянуть с другой стороны, будь он так суров, как предполагал, Костик никогда бы не стал таким самостоятельным. И тут уж, действительно, не знаешь, что лучше.

— Ну и что скажете, папаша? — пренебрежительно протянул напарник Кости.

Егор вынырнул из собственных мыслей и со всех сторон осмотрел сваренный кусок трубы.

— Я, может, и профан, но, по-моему, тянет как минимум на четвертый разряд, — произнес он, помедлив. И покосился на Михалыча. Тот одобрительно поцокал языком.

— Верно говоришь.

Егор мысленно поставил себе большой и жирный плюсик.

— Если такой умный, с чего вдруг вообще приперся? — не унимался Славик, прожигая отца своего приятеля неприязненным взглядом. Интересно, чем это Егор не угодил этому пэтэушнику? И, вообще, было бы неплохо узнать, лет-то этому парню сколько? Навскидку можно и двадцать дать. Но с такими, как он, лучше быть осторожнее. Может, он ровесник Костика, просто так уже потаскался по этой жизни, вот и выглядит много старше своих лет.

— Хотел узнать, чем мой сын заменил футбольную секцию, — честно ответил Егор, внимательно следя за реакцией Кости. Тот глубоко вздохнул и, когда Славик повернулся к нему, чтобы задать какой-то очередной вопрос, выдал:

— Я думал, что придется из дома уходить, вот и начал искать варианты заработка... — мальчишка сделал короткую паузу и продолжил: — и где можно перекантоваться, хотя бы на первое время. Поэтому ушел из футбола и к вам прибился.

— А с чего бы тебя от такого отца уходить? — вдруг вмешался в разговор Михалыч, который, каким бы непочтительным не был, с высоты прожитых лет просто молниеносно давал оценку людям. В частности мужикам. С бабами сложнее. Это продажное племя и схитрить может, так что с ходу не разберешь, "шмара она подзаборная", или "ничего себе бабенка". А мужики, как правило, вот они — все на ладони.

— Мне тоже интересно, — вставил Славик, вперив колючий взгляд в Костика, когда пауза затянулась.

Егор уже хотел попытаться спасти положение, лихорадочно придумывая, чтобы такое можно соврать, как Костик ответил сам:

— Еще бы вчера я, наверное, не признался, — сказал он как-то тихо и робко, но с каждой последующей фразой голос шестнадцатилетнего парня твердел: — мне бы хотелось, чтобы остались хотя бы друзья, если семья отвернулась. Но мои родители, они... — он запнулся, сжал опущенную вниз руку в кулак и все же сказал: — приняли меня таким, какой есть. Неправильным, — чуть помедлив, добавил он, — поэтому, даже если вы, Александр Михайлович, ну и Славка тоже, погоните меня отсюда поганой метлой, мне есть куда возвращаться. Теперь я это точно знаю. — И Костик встретился взглядом с отцом. Глаза мальчишки блестели. С силой стиснутый кулак был плотно прижат к бедру. Только это выдавало его волнение.

— У меня такое подозрение, что кто-то вчера не спал, а подслушивал, — догадался Егор, пристально глядя на сына.

Тот коротко кивнул.

— Не спалось.

— Ясно.

— Ну, так с какого перепугу мы-то должны от тебя отказаться, если эти, — у Славки явно были какие-то проблемы с собственными родителями, если он так непочтительно отзывался о чужих, — тебя приняли? Что мы тупее некоторых, что ли, ты на это напекаешь?

— Я девчонок не люблю. Совсем, — медленно проговорил Костик, глядя в глаза друга, и осторожно разжал кулак. Ладонь была влажной. И он под взглядом недоумевающего Славки вытер ее о рабочие штаны, в которые переоделся, прежде чем взяться за сварку.

— Не понял, — тупо прогудел пэтэушник, дезориентирован такой постановкой ответа.

— Ты таких, как я, пидорасами называешь, — просто сказал Костик, который внутренне уже смирился с мыслью, что друга у него больше не будет. И вообще, настало время сжигать мосты. Не хочется, но что делать, если по-другому никак? В местной не особо интеллектуальной тусовке его со всеми этими голубыми закидонами никогда не примут. Скорее, задолбят до полусмерти, и весь разговор.

— Не, брат, — неожиданно вмешался Михалыч. Подошел к парню и положил ему на плечо тяжелую руку, — пидорас — это состояние души. А ты у нас нормальный малый, — а потом помедлил, и с грустинкой в прокуренном голосе добавил, — только с припиздью. Что за блажь вообще?

— Если бы блажь, — с откровенным разочарованием выдохнул стоящий рядом Егор, — Он говорит, совсем никак.

— Не верю, — наконец, отмер Славка. — Нет, Костян, да ты гонишь! Какой, к ядреной фене, пидор, а?!

— Самый обыкновенный. — Со сдержанным достоинством отозвался на это Костя.

— Да я сам тебе телок подгонял! — не унимался простой, как валенок, Славик. — И я же знаю, что ты их того... — он осекся, когда увидел, каким взглядом на него смотрит друг.

— Серьезно? — живо заинтересовался Егор, у которого вдруг забрезжила надежда, что сынишка все придумал, ну или просто преувеличил масштабы бедствия. Это ведь какое бы счастье было, но...

— Двоих. — Повернувшись в его стороны припечатал Костик, — Славка меня познакомил с двумя девчонками. Одна как раз Ленка из девятого. Она у нас девушка гулящая, хоть и из приличной семьи. А вторая Светка. И нифига у меня с ней не получилось, — сказал он уже в сторону, никакому парню не нравится признаваться в своей несостоятельности. — На ней я и понял, что трендец. Вот и все.

— Может, эта сука просто что-нибудь не так сделала! — вскричал Славка, и столько невысказанной надежды было в этом возгласе.

Но Костик лишь коротко глянул на него, снова отвел глаза и отрицательно покачал головой.

— Я уже пробовал. На парня встает с полоборота, а с девчонками никак.

— Что ты пробовал? — с одинаковым недоверием уточнили Егор и Славка в унисон.

— Ну...

— Эй! — взвыл пэтэушник, схватившись за голову, — я не хочу об этом знать!

— Ну и дурак! — вдруг взвился Костик, которого вдруг прорвало, и он озвучил самые неприятные свои подозрения, — думаешь, я на тебя что ли... Я просто... мы друзья и все. Точка. Ну и что, что мне девки не нравятся, ну и что?! Это ведь не значит, что я чумной или настолько озабоченный, что на каждого встречного парня буду кидаться. И если ты думаешь, что это заразно, то не пошел бы ты!.. — выкрикнул парень в лицо бывшему другу, резко развернулся и направился к выходу из мастерской, ни разу не обернувшись и даже не вспомнив, что не мешало бы переодеться.

Славка медлил недолго. Через полминуты он уже догонял Костю. А вот Егора вслед за сыном не пустил Михалыч, который положил руку на плечо старшему Смирному и отрицательно покачал головой.

— Пусть пацаны сами разберутся, по пацански. А мы с тобой выпьем, что ли?

— Я-то не против, но, если его этот Славик...

— Вот и пусть сам шишки набивает. Не все же ты ему будешь сопливый нос утирать.

— Так я, вроде, давно уже не утираю, иначе он бы тут у вас не появился.

— Вот и обсудим это дело, — подмигнул Егору мастер, — благо, повод есть.

— Это какой же?

— С горя напиться. Если твой пацаненок четко для себя решил уйти из нашего, так скажем, кооператива, — на этом слове Михалыч заговорщицки подмигнул, — его никак не удержишь. Упертый, просто жуть. У нас же шестнадцатилетки до серьезной практики не допускаются. А у твоего мало того, что голова светлая, так еще и руки золотые. Но сразу же было понятно, что не наш клиент. Такие, как он, к нам не поступают.

— А, давай, Михалыч, — неожиданно для самого себя раздухарился Егор, — и, правда, выпьем? Тошно как-то, что он у меня такой. Но и насильно его на девок переучать, это как-то...

— Выпьем, — пресек его высказывания Михалыч и повел в своею кандейку, которая по всем нормативным документам проходила, как лаборантская. Там у него всегда имелась настойка собственного кустарного производства и пара не особо чистых стопок, у одной из которых был отколот край.

— Да подожди ты, придурок! — взвыл Славка, устав догонять, выскочившего на улицу Костика, который и не думал останавливаться. Пришлось ловить. Схватив парня за руку, пэтэушник все же заставил его обратить на себя внимание. Правда, руку тут же пришлось отпустить. Когда Костик на него обернулся, даже как-то не по себе сделалось.

Вот уж никогда Славка не думал, что способен испытывать стыд. И перед кем? Каким-то шестнадцатилетним пацаном. Себя Славка мнил очень взрослым. Ему уже исполнилось восемнадцать. Более того, он с тринадцати лет стоял на учете в милиции. И вообще, был грозой местных подворотен. Даже своя собственная банда у этого деятеля имелась. Просто после поступления в училище он предпочитал это не афишировать, а то и выгнать могли. А профессия какая-никакая, но нужна. Не поступи он, никогда бы не смог зарабатывать так, как зарабатывал сейчас на пару с Костиком. Вот засада! А так все хорошо начиналось. Приспичило же этой мелочи пузатой под радужный флаг забраться! Или как там, у таких, как он, говорится? Вообще, в плане геев, лесбиянок и прочей шушеры Славка был поразительно несведущ. Ну, знал, конечно, в общих чертах. Даже, мог отбросить пару неприятных шуточек в сторону соседа с третьего этажа, которого, по слухам, регулярно видели как раз в компании мужиков, да и сам он был сомнительно смазливой, читай, ухоженной, наружности. И разумеется, в торец бы он этому соседу с удовольствием дал, попадись тот ему в темной подворотне. Чисто для профилактики, чтобы не позорил весь род мужской. Но все эти гомофобные позывы проявлялись в Славке исключительно спонтанно и были, скорее, следствием стадного чувствам, чем осознанной ненависти к секс-меньшинствам.

— Ну что еще? — зло выплюнул в лицо Славке Костик. За что и был нещадно бит. Ну, ладно. Со Славкиной тяжелой рукой, даже подзатыльник грозил привести к серьезной черепно-мозговой травме. Правда, на первых стадиях совместной работы Костик уже получал от напарника затрещины, так что вышел из ситуации достойно. Хотя за голову пришлось все же схватиться, а то такой звон в ушах кого хочешь дезориентирует.

— Ты говори, да не заговаривайся! — рыкнул в его сторону раздосадованный Славик, схватил мальчишку за шкирку, и не смотря на то, что несчастный Костик споткнулся пару раз, подтащил к лавке, стоящей под облетающим кустом рябины, и демонстративно забрался на нее с ногами, чтобы удобно устроится на спинке, как потрепанный жизнью бурый попугай на жердочке. Парень засунул руки в карманы спецовки и уставился на напарника немигающим взглядом. Костик непроизвольно съежился, но потом расхрабрился. Даже сейчас, когда он понимал, что отец далеко и ничем не сможет ему помочь, если ему тут примутся морду нчищать, школьник ощущал его моральную поддержку. Поэтому он тоже засунул руки в карманы и хмуро воззрился на Славика, а потом и вовсе сказал:

— Ну бей, чего теперь?

— И что, поможет? — в тон ему осведомился пэтэушник.

— Не вылечит, это точно. Это вообще не болезнь. Это...

— Извращение?

Костик замялся. Отстаивать свои права, как представителя так называемого меньшинства, он пока не научился. Да и вообще не был до конца уверен, что там было что отстаивать. Поэтому он помолчал, а потом честно признался:

— Не знаю, — он ведь и отцу тогда на кухне сказал, что и сам считает себя ненормальным, что его чувства к другим парням — это извращение.

— Тогда кончай страдать хуйней и садись давай, — неожиданно выдал Славка. И, судя по виду, сам удивился, что сказал такое.

Костик снова помедлил, но все же пристроился на спинке скамейки рядом с ним. Славка достал сигареты. Костик повел носом, но привычно промолчал. Старший напарник много и с удовольствием курил, а вот Костик так к этой пагубной привычке и не пристрастился. Хотя под пивко, когда они вместе со Славкиной шайкой зависали в каком-нибудь близлежащем дворе, мог себе позволить курнуть, как говорится в охотку. Но никотиновой зависимости у него точно не было. Хотя, другие парни и в школе, и на улице, его частенько подкалывали по этому поводу. Но даже тут Костик демонстрировал завидную целеустремленность и ослиное упрямство.

— Ладно, — выкурив полсигареты, обронил Славка, устав от молчания не меньше, чем Костик, — Рассказывай, давай, как докатился до жизни такой... голубой. — Последнее слово он выдохнул с брезгливостью, которой, как не странно не ощущал. И, чтобы хотя бы как-то реабилитироваться в своих собственных глазах, тут же смачно сплюнул на асфальт.

Костик по инерции проследил направление плевка, отвел взгляд в сторону. Время было позднее. Октябрь на дворе. Звезд за тучами не видно. Листья облетают. Да и с неба что-то сыплется — и не дождь, и не снег, а так... хмарь и сырость сплошная.

— Никак не докатился, — наконец, разродился Костик, — попробовал с одной девчонкой, потом с другой, ну и... и так же понятно! — не выдержав, он снова перешел на повышенный тон. И быстро заглох. Опять помолчали.

Славка докурил сигарету, бросил окурок прямо на влажный асфальт и убрал руку в карман. Нет, зря Костик его с попугаем сравнил, они теперь бок обок больше мокрых и слегка ощипанных воробьев напоминали. Напарник испустил тяжелый вздох, словно собирался сказать что-то очень неприятное, и... снова промолчал. Костик и сам не знал, что тут еще сказать можно было. А потом Славка все же уточнил:

— Так это абсолютно точно, ну... что ты того, за другую команду играешь?

— За другую? — с неожиданной горечью переспросил Костик.

Зажмурился на секунду, потому что лишатся друга, это даже больнее, чем терять любовь. По крайней мере, в тот момент ему казалось, что в стократ больнее. Наверное, потому что он еще не любил. И не планировал маяться этой любовной дурью еще какое-то время. У него поступление в универ на носу. Ну а там, как поступит, можно будет и подыскать кого. В любом случае, он к тому времени уже будет куда свободнее себя чувствовать и, наверное, как-то свыкнется с такой странной и в чем-то даже неприятной штукой, как ориентация. А вот дружба... она тоже, как оказывается, бывает, что подходит к концу. Вот как у них со Славкой получилось. И кто в этом виноват? Да никто. Ведь Костик трезво понимал, что нормальным парням будет противно водиться с таким, как он. Поэтому не пытался хвататься за соломинку. Не стал переубеждать или как-то оправдываться перед Славкой. Просто кивнул после очередной затянувшейся паузы, и попытался сползти с лавочки, но снова был схвачен за шкирку и возвращен на место.

— И куда это ты ласты навострил? Мы еще не закончили!

— Да мне больше нечего тебе сказать! — взвился Костик, которому и так весь этот разговор дался нелегко.

— Ну тогда закрой варежку и слушай, — с ненавистью прошипел в его сторону Славка. А потом еще раз сплюнул, смачно харкнув в сторону, и заговорил куда спокойнее. По-взрослому так заговорил. Взвешенно и обстоятельно. Костик даже удивился. Кто бы мог предположить, что такой, как Славка так может. — В общем так, если еще не передумал работать со мной, то я не передумаю, ясно? Ты меня как напарник по всем статьям устраиваешь. Что же касается того, что я мог подумать, будто ты на меня... ну, заглядываешься... — последнее слово далось Славке все же с некоторым трудом, — то я так не думаю, понял? — Пэтэушник бросил на ошеломленного школьника взгляд исподлобья и резко тряхнул головой, словно утверждая свою правоту даже в неосознанных жестах. — Ну и если уж на то пошло... то есть, я хочу сказать...

— Если начну с кем-то встречаться, стерпишь? — сам не понимая, зачем спрашивает, выдал Костик.

— Урою любую гниду, которая тебя помотросит и бросит.

— Да я сам кого хочешь за такое урою, — окончательно расхрабрился Костик. А потом они оба как-то неестественно замерли и вдруг, совершенно не сговариваясь, заржали. И Славка, как всегда делал раньше, обхватил Костика одной рукой за шею, а второй, чуть не свалив их обоих с шаткой спинки облюбованной ими лавки, взъерошил волосы парня. Неужели, после того признания, которое Костик сделал в мастерской, у них могло все остаться как прежде? Чудо или жизнь? Сказка или быль? А, может, по чуть-чуть и того и другого?

— А пойдем у меня поужинаем? Мама борщ обещала.

— Борщ? А я думал в приличных семьях суп обычно на обед ну... — Славка слегка замялся, — и все такое.

— Не ссы, прорвемся! У меня мама знаешь как готовит? Ух! А борщ — это ее фирменное блюдо. Ну и еще парочку на закуску. Но сегодня она именно его обещала. Так ты как?

— Да я всегда "за"! — Храбро отозвался Славка, но проницательный не по годам Костик быстро смекнул, что друга несколько обескуражило его приглашение. Он и сам как-то не подумал кого и куда приглашает. Как правильно подметил Славик Смирновы, действительно, были из так называемых "приличных семей" их района. В отличие от самого Вячеслава.

Когда они шли к дому Кости, до которого было, в сущности, недалеко, Славка все думал: куда я иду? А Костик, соответственно: кого я веду в дом, к маме? И все же конечная цель была достигнута. Старенький, видавший виды лифт с въевшимся в углы и пол запахом мочи, вознес их на восьмой этаж: предпоследний, почти под солнцем, но вся беда, что только почти, — как глупо пошутил изрядно смущенный происходящим Костик. Славка послушно поржал над откровенно несмешной шуткой, и первым вывалился из лифта на лестничную площадку. Тут же растерялся, так как понятие не имел в какой из четырех квартир живет его приятель. Но почти не был удивлен, когда оказалось, что обиталище Смирновых находиться за самой презентабельной на вид дверью. К мысли, что Костик ему неровня и, быть может, как только закончит школу и поступит в этот свой институт, вообще перестает здороваться за руку с такой шпаной, как он, Славке еще предстояло привыкнуть.

Наталья Кирилловна встретила их с тревожным любопытством. Но за стол усадила, хотя внешний вид обоих мальчишек вызвал в ней неодобрение, которое она, пусть и ненавязчиво, но продемонстрировала. Спецодежда, которая не раз использовалась по прямому назначению — не лучший наряд для похода в гости. Но Славка, чувствуя исходящую от женщины скрытую неприязнь, нацепил на себя самый непроницаемый вид, на который только был способен. А Костик засуетился. Ему и без того было неудобно перед мамой за ориентацию — о том, что все ей рассказал, отец признался сыну еще утром, не подозревая, что тот и сам все прекрасно слышал, потому что не спал, — и вот теперь снова здорово: притащил домой такой подарочек, как Славка. И тут Костику от самой этой мысли стало так стыдно за себя, что у него не только все лицо пятнами пошло, но даже уши покраснели.

— Костя, ты чего? — заволновалась Наташа, — заболел? Может быть, температура? — И попыталась пощупать у сына лоб, но тот отвернулся и ускользнул от ее ладони. А потом так на мать глянул, что та сама непроизвольно отдернула руку: совсем взрослый стал. Но какой бы матерью она была, если б не наградила сына в ответ укоризненным взглядом ревнивого Бемби. Какой матери понравится, когда сын так быстро взрослеет? Да даже если медленно, для любой матери все равно быстро, просто мгновенно. А ведь еще совсем недавно под стол пешком ходил и к мамочке прибегал по каждому пустячному поводу — слезы лить и жаловаться на детские обиды. И куда все делось? Куда пропало? Повзрослел? Рано еще! Рано я сказала. Поэтому цыц, сиди и не высовывайся, сыночек.

Наташа типично материнским жестом укоризненно поджала губы, проигнорировала заинтересованный взгляд Славки, который наблюдал всю эту мизансцену с противоположной стороны стола, и принялась разливать обещанный Костиком борщ по тарелкам. Аромат из кастрюли шел такой, что у Славки, который в принципе был неприручен к нормальной домашней пище, прямо слюньки потекли. Уже ради этого сногсшибательного запаха, стоило самому набиться к Костику в гости. А ведь он даже не напрашивался. Вроде бы само обломилось, но... стоило мальчишкам взяться за ложки, как Наташа начала второй раунд.

— Слава, а с кем ты живешь? С родителями? А кто они? В какой школе учишься? — спросила она, словно между прочим, при этом не прекращая делать вид, что все еще зачем-то хлопочет у плиты: что-то протирала и чистила. Зачем? Неужели было нельзя заняться этим позже, когда странный гость покинет их дом? Неужели было нельзя оставить мальчишек наедине? Но тут Наташу тоже можно было понять, раз даже у самого Кости проскочило, что кто-то из его вполне гетеросексуальных приятелей может теперь как-то не так истолковать его чисто дружеское к ним отношение, не стоит удивляться, что и у его матери возникли странные мысли, стоило сыну притащить к ним в гости какого-то парня.

— Мам! — Костик попытался призвать мать к порядку, но кто бы его слушать стал? Мальчишка, школьник, сын. Точнее, сынишка. Оступился. Друга не из той среды завел. С кем не бывает? Надо отваживать. Надо вмешиваться в личные отношения двух ребят. Если дружить, то только с мальчиками из приличных семей, таких же, как у них, у Смирновых. Если встречаться, так тем более! Зачем всякую заразу в дом волочь? Разве мать не права? Разве она сыну плохое посоветует?

Но прежде, чем Наташа успела как-то среагировать на обвинительную интонацию сына, от тихого оцепенения очнулся Славик, который был птицей гордой, которая, увы, умела летать и без придания специального ускорения посредствам пинка.

— Отец у меня, значит, алкаш, — ледяным тоном припечатал старший парень, утерев губы ладонью после каких-то пары ложек вкуснейшего домашнего борща, которого он никогда в жизни раньше не пробовал. — Мать шалава. Не в переносном смысле. В прямом. Только не по жизненной необходимости, а так сказать для души. Ну нравится ей... Оставила меня на батяню, а сама по хахалям мотается. Так что живем вдвоем. Я ему деньги на выпивку в наших пэтэушных мастерских зарабатываю. Сварщиком батрачу на пару с вашим сыном. Там и познакомились, когда он к нам в кружок юного сварщика повадился таскаться. Чем-то вы ему с вашими обещаниями светлого будущего не угодили. Интересно было бы узнать чем? А вообще, спасибо за угощение, накушался. — И он гордо встал со своего места. И тут же от неожиданности плюхнулся назад, так как неожиданно вскочил Костик и со всей силы саданул ладонями по столешнице. Задребезжала посуда, на скатерти разлился суп.

— Хватит, — голос школьника дрожал, глаза блестели, что придавало Костику слегка безумный вид, но ни мать, ни друг не посмели вставить слово, — Это низко, мам. Чтобы ты не думала о Славке и обо мне, просто низко. Тебя извиняет только то, что ты... — он запнулся.

— Что я что?! — почти истерично выкрикнула оскорбленная в лучших чувствах мамаша.

— Девочка, — неожиданно и для нее, и для Славки, выдал Костя. — А мы пойдем. Но, раз уж тебя это так волнует, что ты до низости опустилась, то мы с ним просто друзья. Просто друзья, ясно? И я ему тоже про себя сказал, как и папе. И он не послал меня на три стороны, чтоб ты знала! И про то, что таких, как я, лечить надо, даже не заикнулся, — выкрикнул Костя из последних сил и окончательно выдохся. Беспомощно плюхнулся обратно на табуретку и обмяк, словно из него выпустили весь воздух.

И тут Наташа поняла, что если не покается, может окончательно решится доверия сына. И так теперь уже было ясно, что тот слышал их с Егором вчерашний разговор. А теперь еще и этот Славка, которого она по глупости своей женской приняла совсем не за того, кем тот был для ее сына на самом деле. Извиняться всегда непросто. И детям, и взрослым. Нужно иметь определенное мужество, чтобы суметь вслух признаться, что был не прав, что ошибался и осознал свою ошибку. Наташа собралась с мыслями и сказала:

— Слава, ты прости меня, пожалуйста. И приходи к нам еще, хорошо? Я рада, что у моего сына есть такой друг, — возможно, голос ее не всегда звучал искренне, но она честно постаралась спрятать все те негативные чувства, которые были у нее на душе. Поэтому не стала затягивать извинения, и глупо как-то, и унизительно. Перед каким-то шпаненком извиняться. Так что женщина слабо улыбнулась, — Вы стол сами протрите, хорошо? — и вышла из кухни, оставив пришибленных мальчишек наедине.

— Хорошая у тебя мама, — выдал Славка и сам не заметил, как чисто по инерции снова взялся за ложку, наблюдая за тем, как костик вытирает пролитый им же самим суп, — правильная. Я в детстве настоящую маму такой себе и представлял... — на этой фразе он поспешил заткнуться, так как понял, как глупо это все прозвучало. Как... несерьезно, что ли? Серьезные пацаны такого себе не позволяют. Вот еще, душу обнажать! Но ведь Костян друган, можно даже сказать, самый лучший. Так почему бы и не сказать, если душа просит?

— Ага, — тихо отозвался на это Костя, снова севший на свое место, — Она такая. Правильная. Вчера отцу сказала, что меня надо врачу показаться, но потом все же приняла... он смог ее убедить.

— А как таких хоть лечат-то? — уплетая за обе щеки борщ, рискнул поинтересоваться Славик, у которого, вдруг, не иначе, как от нервов, разыгралось любопытство.

— А хрен их знает, — отмахнулся Костя, — я бы все равно лечиться не пошел. Ну не чувствую я, что ненормальный, понимаешь? — выдал он на неожиданном надрыве и в отчаянии принялся бить себе в грудь кулаком, — не чувствую!

— А на парней все равно заглядываешься, — прокомментировал Славик, у которого тоже нервы были уже ни к черту.

— Ну и что? Что?! Кому от этого плохо? Тебе, что ли? Или еще кому?

— Ну родителям твоим, наверное, не особо хорошо.

— А что, было бы лучше, если бы я завел себе какую-нибудь девицу, трахался бы с ней, представляя на ее месте всяких там мужиков, а потом бы родил двоих или троих, и всю жизнь мучил бы и жену, которую так и не смог бы полюбить, и детей, которые были бы вынуждены смотреть на то, как мама с папой как соседи живут?

— Не знаю, — ответил Славка, тоже непроизвольно повысив голос, — как было бы лучше! Но раз уж ты у нас такой весь из себя честный и кому мог уже обо всем растрепал, я тебе поддержу, как и обещал. Ну и... родаки, наверное, тоже поддержат. Твой папаня, похоже, серьезный мужик. А мама... ну, вменяемая, что ли? Так что... — он как-то неловко замялся.

— Прорвемся? — с улыбкой, полной надежды, дополнил фразу Костя.

— А куда деваться?

Прежде чем уйти, сытым и обогретый, как бездомный котенок, Славка, рискнул сунуться в зал к Наталье, которая с отрешенным видом смотрела по большому плазменному телевизору то ли мелодрамы, то ли детектив. Не зная, как начать, Славка непроизвольно кашлянул. Женщина повернул голову к стоящему в дверях пэтэушнику.

— Вы простите меня, теть Наташ, я ведь... ну не со зла, что ли... — выдавил из себя парень, который решил извиниться в самый последний момент. Хотя никто его, вроде бы, не просил. Но в этом ожесточенном мальчишке неожиданно проснулась совесть. Наверное, они с Костей именно поэтому когда-то и смогли сдружиться. Славка изначально был неплохим человеком, хоть и вырос в весьма своеобразной семье. Был в нем некий внутренний стержень: упрошенная, но мораль, дворовые, но все же принципы. И Костик это в нем каким-то внутренним чутьем ощутил и принял. Вот и вся история.

Наташа улыбнулась, когда смысл слов смущенного парня, наконец, дошел до нее.

— Ты хороший мальчик, Слава. Спасибо. Ты уж присматривай там за ним, хорошо?

Славка сам не заметил, как смущенно улыбнулся в ответ.

— Конечно, присмотрю! — клятвенно пообещал он и, попрощавшись с Костиком, выскочил за дверь.

Его переполняли чувства. Он никогда не ощущал себя кем-то настолько великим и значимым. Таким живым и настоящим. Его оценили. Его приняли. Значит, он на самом деле далеко не тот ушлепок, каким его многие считают. Значит, он тоже человек, вот даже как. Знал бы Костя, в каком состоянии его покинул друг, возможно, сообразил бы, что Славку в таком настроении на вольные хлеба отпускать нельзя. Но Костя был слишком занят собственными переживаниями, которые в тот момент в основном свелись к теплой и искренней благодарности к матери. Он пришел к ней в зал, сел рядом на диван, а потом и вовсе положил голову ей на колени. Как маленький мальчик. Наташа все еще улыбалась. Фильм, что шел перед глазами, давно уже ее не интересовал. Сын остался ее сыном, ее маленьким мальчиком. Как же хорошо. Пусть и в чем-то неправильный, но родной. Теплый. Любимый мальчик. А Славка тем временем отправился на подвиги. Ему так отчаянно хотелось сделать что-нибудь хорошее, что все закончилось дракой, разнимать которую пришлось подвыпившему Егору, возвращающемуся от Михалыча. Вот уж точно никто из них тогда не думал, не гадал, к чему все это приведет.

3. Любимые

Егор возвращался домой в изрядном подпитии. Михалыч умел угощать. И, главное, подливать не забывал, между делом развлекая гостя байками из жизни, которые в общем и целом сводились к незамысловатому постулату: "кого мы, брат, теперь только не учим, и будем учить, вот оно в чем вся соль...". Так что было что послушать и на ус намотать. Ведь в наше время всем вышку подавай, то есть высшее образование, чтоб оно было неладно. А рабочих рук не хватает. Не идут школьники в училище профессию получать. Не хотят, да и не могут работать руками. Так что приходится таким вот среднеспециальным учебным заведениям в своих стенах давать приют всем кому не поподя. Не то чтобы Михалыч, мастер п/о с почти двадцатилетним стажем возражал, просто насмотрелся он за свою жизнь на всяких индивидов, потому и воспринял Костино отклонение от нормы так спокойно. Можно даже сказать философски. Потому что и готы у них учились, и эмо, и даже геи, хотя о существовании в контингенте студентов последних мало кто знал, тем более что и вернувшихся из мест заключения подростков тут было хоть отбавляй. А Михалыч был товарищем наблюдательным, уже лет пять жил один, и от скуки развлекал себя, как умел. В частности присматривался к своим студентикам и всю подноготную о них аккуратненько так вызнавал. Не корысти ради, просто для души. Уж больно любопытен был, чертяка! Так что о том, что Костик — мальчик из хорошей семьи, которому вдруг приспичило взвешенно и планомерно подготовить свой побег из дома, Михалыч, в отличие от простоватого по натуре своей Славки, знал. Правда, сама причина, по которой хорошему мальчику Косте пришла в голову мысль о побеге, была для Михалыча тайной за семью печатями. Тем удивительнее стали откровения мальчишки. Но еще больше умудренного жизненным опытом деда удивило, что Костя нашел в себе храбрость честно признаться во всем отцу, а потом и тут, у них, так сказать, на рабочем месте.

Спьяну Егор не сразу узнал Славку. Конечно, все действо происходило под фонарем, так что можно было разглядеть и лицо, и спецовку, в которой тот, как покинул мастерскую, так в ней и остался. Но Егору отчаянно хотелось двух вещей: домой и в кровать, поэтому он шел к намеченным целям не самым твердым, но довольно целенаправленным шагом. Поэтому чуть не прошел мимо двух мутузивших друг друга парней пока не услышал какой-то знакомый голос. Дерзкий и с хрипотцой заядлого курильщика:

— Да, я серьезно говорю! — вскричал Славка, оскорбленный в лучших чувствах, за что получил смачный такой удар в челюсть и оказался на мокром асфальте. Сплюнул кровью и пока поднимался, упустил момент, как к сему сомнительному предприятию присоединился Егор, сдавивший плечи незнакомого взрослого парня в крепком захвате. Правда, тот все равно каким-то чудом ухитрился вывернутся. И чуть было самого Егора на землю не уронил.

— Шел бы ты, дядя, — прошипел незнакомец в его сторону, краем глаза наблюдая за поднимающимся позади него Славкой, — У нас тут все честно. Один на один. Серьезный, пацанский разговор.

— А не староват ли ты будешь для пацаненка? — в лоб спросил Егор, недобро щуря глаза. Хмель из него, конечно, не выветрился, но сознание прояснилось. Адреналин в кровь и всех делов!

— Не староват. Мы с ним соседи. А за то предложение, которое мне этот уебок сделал, ты бы сам его...

— Да все же знают что ты по этой части! — отчаянно запротестовал Славка, подскочивший к парню со спины. Тот резко ушел с линии удара, но Славик и не собирался его бить. Пэтэушник вдруг пошатнулся, а потом согнулся пополам, и его вывернуло прямо на асфальт так понравившимся ему борщом.

— Блядь! — взвыл старший парень и отскочил в сторону, явно опасаясь, что Славка заблюет его фирменные замшевые ботинки с острыми носами.

Егор оказался рядом со Славкой и поддержал парня, у которого, в довершении ко всему, из расквашенного носа хлестала кровь. Мужчина повел пэтэушника к скамейке. И меньше всего ожидал, что когда он его на нее уложит и сам примется шарить по карманам в поисках мобильника, виновник Славкиного плачевного состояния пойдет вслед за ними и будет подозрительно мяться в сторонке. Так что скорую парню вызвали не сразу. Егор изначально сомневался, что стоит вызывать врачей, хотя и подозревал, что у мальчишки может быть сотрясение мозга. Но хотя бы своего сына он мог позвать. Вдвоем бы они помогли Славику добраться до дома. Уж Костик-то должен был знать, где живет его друг. Хотя, если вспомнить, что рассказал Михалыч о Славкиной семейке, лучше бы парня все-таки в больницу определить. Дома ему покоя не будет. А если там действительно сотрясения, то ему неделю, не меньше, отлеживаться надо. И тут к слегка деморализованному и тупо пялящемуся в небо Славке обратился незнакомец, которому на вид было лет двадцать пять, может, чуть меньше. Стильные темно-синие джинсы, модные ботинки, кожаный двубортный пиджак из светло-коричневой кожи, из-под которого торчал высокий ворот черной водолазки, поверх которой в неверном свете фонаря поблескивала тонкая золотая цепочка с какой-то подвеской прямоугольной формы. В целом парень имел весьма ухоженный и презентабельный вид, если не обращать внимания на растрепавшиеся светлые волосы, и яркие пятна на скулах. А еще на лацкане пиджака не хватало пуговицы, которая потерялась в пылу сражения, и теперь только толстая нитка свисала в том месте, где она когда-то была.

— Ну и какого хрена ты ко мне полез? Тебе вообще какое дело до моей жизни, а, Котельников?

— Я тебе не соврал, — упрямо буркнул на это Славка и отвернулся к спинке лавки.

— А ну-ка прекратили изображать тут оскорбленную невинность... Оба, — на всякий случай уточнил Егор, — Что у вас тут произошло?

— Он мне непристойное предложение сделал, — осклабившись, заявил старший парень.

— Да, пошел ты! — тут же взвился Славка, и попытался вскочить, но одним тычком ладони был уложен Егором обратно.

— Лежи уж, ик-бип-больной. Зачем ты вообще к парню полез?

— Он не парень. Он мой сосед, Ростик... то есть, Ростислав Сбруев.

— И? — Егору это имя ничего не говорило.

— Ну... — Славка подозрительно замялся и снова отвернулся.

Тогда Егор посмотрел на Ростислава. Тот не отвел взгляд. Выглядел он при этом человеком, полностью уверенным в своей правоте и силе. Егор как бы и не обвинял его ни в чем. Похоже, Славка был по натуре своей довольно склочным малым и мог наехать на человека ни за что, ни про что, чисто из любви к искусству.

— Он поймал меня у подъезда и наехал, — наконец, нарушил молчание Ростислав, частично подтвердив предположение Егора.

— Не правда! — возмутился с лавочки Славик, — не так все было! Я сначала просто спросил... — начал он под внимательным взглядом Смирнова, и снова как-то подозрительно сдулся.

— Ага. Встречаюсь ли я до сих с тем ушлепком, с которым он меня как-то в подъезде видел. Я ничего не перепутал? — с издевкой пропел Ростик и тут же ледяным тоном продолжил: — Во-первых, с каких это пор я перед тобой должен отчитываться с кем и как я встречаюсь. И, во-вторых, с чего это ты решил ко мне подкатить? Скажешь, что влюбился, ни в жисть не поверю.

— Да я же сказал, что не для себя интересовался!

— А для кого, скажи на милость? — еще больше ощетинился Ростислав, но понял, что ведет себя недостойно своего возраста и положения. Глубоко вздохнул, выдохнул и добавил уже спокойнее, обращаясь теперь уже к Егору: — Я гей, дядя, чтоб вы знали. Но еще ни одному укурку не удавалось мне наподдать за это. — Последнее высказывание прозвучало почти, как вызов. Но реакция взрослого мужчины на такое признание, всерьез деморализовала Ростислава. Который такого просто не ожидал.

Егор вдруг криво усмехнулся, а потом и вовсе хохотнул. И сел на лавку в ногах у славки, закрыв лицо ладонью. Мобильник, который сам не заметил, как достал, он машинально вертел в другой руке. Первым делом глава семьи Смирновых отнял руку от лица и обратился к Славику:

— Я с тебя валяюсь. Ты что всерьез решил, не отходя от кассы, Костику пассию найти? — на слове "пассия" Егор непроизвольно бросил взгляд в сторону возвышающегося над ними Ростислава. У того медленно глаза на лоб полезли.

— Так он, что, серьезно не прикалывался, когда про друга что-то бормотал?

— Ну, я так понимаю, что нет, если учесть, что я отец того самого друга. — Спокойно и с достоинством обронил быстро трезвеющий Егор, внимательно наблюдая за реакцией Сбруева.

— Охуеть, — в полголоса выдохнул тот и как-то странно покосился на них со Славкой. Наверное, будь на лавочке хотя бы небольшой пятачок свободного места, он бы тоже приземлился. А так пришлось стоять.

Егор пихнул ногу Славки носком ботинка и напомнил, что тот так ему и не ответил:

— Так что у вас с Костиком произошло?

— Он меня к вам домой отвел, — негромко откликнулся Славик. — Ну и... ваша жена ко мне по нормальному отнеслась, хоть я ей и не понравился. А потом я домой пошел, а тут гляжу, Ростик, вот я и подумал... Он в строительной фирме юристом работает. Весь из себя такой положительный, аж зубы сводить. Ну я и подумал, что неплохая партия для Костяна ... — последнюю фразу Егор с трудом разобрал. Славка окончательно пал духом под одинаково недоверчивыми взглядами старших мужчин.

— Оболдеть, — С чувством выдохнул Егор. Взъерошил волосы рукой и развил мысль: — Вчера я узнаю, что мой сын ведет двойную жизнь и всерьез планирует свой уход из дома. И между делом он признается, что совсем не интересуется девочками. Сегодня выясняется, что вместо того, чтобы готовится к поступлению в университет, он батрачит в мастерских училища, где его ценят, как классного специалиста. И кроме этого у него есть друг из местной... дворовой тусовки, — дипломатично заменил Егор слово "шпана", — который, как не странно, готов принять его даже голубым. И это, как мне думается, многое говорит о моем сыне, как о человеке. И тут, на тебе, этот же друг, в довершении ко всему, решает в ту же ночь устроить его личную жизнь...

— Серьезно, так подошел и сказал? — недоверчиво подал голос Ростик.

— Ты о чем? — отвлекся на него Егор, которому Славке нечего было сказать.

И мужчина это прекрасно видел. Парень бы даже покраснел под его взглядом, если бы не был таким бледным, после того, как его избил доведенный до бешенства Ростислав. Ведь с ним, действительно, порвал человек, в которого он, как ему казалось, был влюблен. А тут малолетний сосед под горячую руку, как назло, подвернулся. Теперь Рост уже отчаянно сожалел, что измордовал пацана ни за что, как оказалось. Но откровения взрослого мужчины, с которым его так и не удосужился познакомить, парня впечатлили. Неужели, бывают такие родители? И такие дети, которые не боятся просто прийти и признаваться в подобном? Хотя, "не бояться" — это, наверное, не совсем верное определение. Ростислав был уверен, что тому, незнакомому пока парню, было очень страшно. Не зря же, по словам его отца, он готов был уйти из дома. Даже плацдарм для этого дела подготовил. Но вот как отец смог принять его таким, какой есть, это было для Ростислава настоящей загадкой. Просто в голове не укладывалось. Поэтому он так пояснил свой вопрос:

— То есть, он пришел к вам и сказал: "Знаешь, папа, а я мальчиков люблю". И вы ответили: "Молодец, сынок! Так держать!"?

— Ну, то, что пришел и сказал, это верно. А вот про то, как я ответил... Он ведь в первую очередь мой сын, а уж потом голубой, розовый или серобурмалиновый... Хотя, приятного, конечно, мало. — Пробормотал Егор в сторону.

Ростислав оторопел. Он смотрел на Егора во все глаза и не мог поверить в то, что услышал. И неизвестно, сколько бы он так стоял и пялился на незнакомого мужика, если бы Славке снова не стало плохо. Парень свесился над лавкой и снова попытался опустошить желудок, но тот и без того был уже пуст. Егор вызвал "скорую". Ростик настоял. В отличие от Смирнова, он лучше знал, какая в Славкиной семье обстановка. Более того, проникнувшись к проблеме парня, причиной которой стал он сам, Ростислав пообещал оплатить лечение. Так что Славку увезли в больницу и даже разместили в общей палате. Поэтому Рост и Егор добирались по домам на такси уже под утро. Ростислав всю дорогу молчал. Уладить проблемы с медработниками было несложно, особенно, если есть при себе приличное количество налички. Егор тоже вызвался поучаствовать, но Рост убедил мужчину, что с финансовой стороной вопроса разберется сам. У Славки тоже были свои возражения, но тут уж они оба не стали прислушиваться ко мнению парня, который рвался домой и уверял, что и без больнички оклемается.

— Я слишком хорошо знаю твоего батяню, — наконец, не выдержал Рост, прервав очередной поток невнятных возмущений со стороны больного, — Он тебе отвалятся не даст. Мало того, что за очередным пузырем погонит и на заработки отправит, если деньги кончаться будут, так еще сам наподдаст, когда поймет, что ты в кое-то годы не способен дать сдачи. Скажешь не так?

Славка смущенно засопел. На Роста ему было плевать, а вот перед Егором Игоревичем было неудобно. Но Костин отец никак не стал комментировать живописно расписанные Ростом жизненные обстоятельства Славки Котельникова. Поэтому парнишке как-то удалось побороть смущение и принять помощь от этих, в сущности, совершенно чужих ему людей, ведь от родных и близких помощи и понимания ждать не приходилось.

У Роста же был еще один корыстный интерес, который он в больнице еще не до конца осознавал, но, ввалившись домой и забравшись под одеяло, вдруг распознал во всей красе. Если тот парень, Костя, действительно, такой хороший друг, что Славка согласился принять его даже голубым, то непременно придет проведать товарища. Если повезет, то и Ростик там окажется в тоже время. Тогда можно будет хоть одним глазком взглянуть на это чудо-юдо. Не то чтобы Ростислав интересовался малолетками, в сексе он предпочитал опытных и зрелых партнеров, но любопытство не порок, ведь правда?

Костик примчался в больницу к Славке уже на следующий день. И не один, а с мамой. Та чувствовала себя в чем-то виноватой перед парнем, о котором у нее еще вчера сложилось весьма превратное мнение. И вот теперь этот самый парень лежит весь побитый под тонким больничным покрывалом, и что-то сразу так жалко его стало, так жалко... В этом все русские женщины. Сначала "дармоед и хулиган", потом "ути-пути, какая бедняжка!". В нагрузке к маме шли апельсины — неизбежный и даже считая, почетный крест всех больных. Вот с чем еще может припереться в больницу среднестатистический россиянин? Ладно-ладно, еще более традиционные горячительные напитки опускаем, больным ведь ни-ни, как бы наши отечественные болящие сей факт не отрицали, а врачи не закрывали глаза на вопиющее нарушение больничного режима. Но это все лирика, а проза жизни вот в чем: стоило Костику и Наташе чинно устроится на пустующей больничной койки рядом с кроватью, на которой разместили Славика, как в общую палату, где кроме Котельникова лежали еще двое мужиков средних лет, одного из которых в этот момент как раз увезли на процедуры, а второй тактично отлучился в коридор покурить, вошел еще один посетитель. Как стоящий, в небесного цвета бахилах и белом халате, накинутом на плече. У Костика с Наташей были только бахилы, которые продавались в специальном автомате при входе в больницу. Халат выделяли только особо "полюбившимся" медперсоналу посетителям. Как говорится, кто платит, тому и халат отказывают. А ведь лечение Славки оплачивал именно Ростислав. В этом момент дотошный Костик как раз всеми правдами и неправдами выпытывал у друга, как его угораздило нарваться на кого-то, кто смог безнаказанно так его измордовать. Так что мизансцена вышла еще та. Славка как раз только-только собирался поведать другу бесславную историю своего поражения, как в палату без стука вломился цветущий во всех смыслах Ростислав. И застыл в дверях, обнаружив у Котельникова весьма любопытных посетителей. Взгляд молодого человека на Наталье почти не задержался, а вот Костика он осмотрел буквально с головы до ног. Младший Смирнов, разумеется, сходу не понял, с чего это вдруг ему оказали столько внимании, поэтому ответил незнакомцу вопросительным, но твердым взглядом, который не отвел, как бы пристально не всматривался в его глаза Ростислав. Похоже, мальчишка решил поиграть в гляделки. Ну что ж, поигра... Додумать и продолжить немую сцену Ростиславу не позволил нахальный Славкин голос.

— Явился, Мистер Нокаут!

Ростислав даже воздухом подавился от такого заявленьица. Всю малину, поганец, испортил. Он ведь только собирался применить на незнакомом парнишке свой фирменный "многообещающий взгляд". Кстати, они тут все точно уверены, что этому парню шестнадцать? Не то чтобы Костя выглядел таким крупным. Напротив, рост, вес и телосложение мальчишки были исключительно среднестатистическими, но взгляд... разве у школьников такие бывают? Сделаем поправку, у школьников из хороших семей, так будет правильнее. Но в тоже время Костик уж больно спокойно смотрел на него, и более того, почти выиграл поединок взглядов, если бы их не прервали.

— Так это он тебя... — ледяным тоном уточнил у Славки Костя, не отрывая взгляда от незнакомца, который криво усмехнулся и все же прошел в палату, прикрыв за собой дверь.

— Ну, я тоже был виноват. Не сразу смог объяснит, что мне от него нужно. Это мой сосед Рост. Он живет на третьем, а я на пятом.

— Ну и зачем ты вообще решил с ним сцепиться?

— Эй, парни, а ничего, что я уже тут? — насмешливо осведомился Ростик, который был не согласен с ролью пассивного участника дебатов. Но тут встала со своего месте Наташа.

— Вы, мальчики, тут сами пообщайтесь пока, а я поговорю с врачом.

— Да, не надо, теть Наташ, со мной уже все нормально, честно, — тут же засуетился Славка, попытавшись изобразить на лице самое невинное выражение, на которое только был способен. Но мать Кости не поверила ему и все же отправилась на поиски лечащего врача, или хотя бы медсестры, которая могла бы с медицинской точки зрения объяснить, что же приключилось с другом ее сына.

Как только женщина вышла, парни обменялись пристальными взглядами. Славка подозрительно кашлянул и добровольно взял на себя роль сводни. А с чего у нас начинается сводничество? Правильно, со знакомства.

— В общем, это Костян, мой друг. Ему шестнадцать, он в гимназии учится. А это, как я уже сказал, мой сосед Ростислав.

— И что у вас со Славкой произошло? — в лоб спросил Константин, протягивая руку Росту. Тот хмыкнул, подбирая слова, и тоже потянулся навстречу. Рукопожатие состоялось над Славкой. Тот скабрезно хихикнул, за что на него одинаково удивленно уставились две пары глаз. Все дело в том, что Славка, в отличие от Кости, был доподлинно знаком с подоплекой всей этой ситуации. Правда, Ростик тоже, как бы, был в курсе, но ничего смешного в происходящем пока не видел.

— Ну и чего ты там ржешь? — поинтересовался Костя, разрывая слегка затянувшееся рукопожатие, и сосредоточил все свое внимание на лежащем в постели друге.

— Да так... — не стал признаваться Славка, в последний момент смутившись. Как-то он не подумал о том, как в глазах Кости будет выглядеть его неуклюжая попытка найти для друга подходящую "пассию". Славка вдруг испугался, что приятель всерьез озвереет, когда поймет, какую свинью ему чуть было не подложили.

Зато стоило ему так ответить, как в игру включился Рост, который, казалось, только и ждал подходящего момента. Сам Сбруев пока плохо осознавал, что он хочет вынести из всей этой ситуации. Костик, конечно, оказался далеко не уродом. Более того, на лице младшего Смирного присутствовали явные признаки не только интеллекта, но и характера. Который, судя по всему, был не сахар. Так что, мальчишка фактически с первого взгляда его заинтересовал. Но это не отменяло то, что в качестве своего любовника Ростислав физически не мог его себе представить. Хотя, уже попытался. Вот прямо в тот момент, когда Костя ему руку протянул. Занятно. Раньше такие мысли посещали Роста только в барах и клубах, где он время от времени снимал себе любовников. Но это было еще до окончания универа. Со своим бывшем он встречался два с половиной года, пока к своему удивлению однажды не застукал его в парке с семьей и детьми. Он сам в тот день не понимал, что привело его в парк при свете дня, так еще и в выходной. Обычно в это время Рост предпочитал отсыпаться перед очередным ночным загулом с непременным постельным продолжением в финале. Но погода была солнечной, настроение радужным, а душа так и просилась на волю. Вот он и выбрался в парк, и пожалел об этом, но было уже поздно. Простить такое предательство Рост не мог. Вот зачем было врать? Он ведь думал... что Михаил такой же, как он. Пусть старше, пусть опытнее, но такой же. И никакой тебе бисексуальности. У самого Роста женщины всегда вызывали лишь чисто профессиональный или максимум дружеский интерес. Он в принципе не мог себя представить в постели с одно из них. Вплоть до отвращения. И Мишка почти два года пел ему, что такой же, как он. Зачем? Просто чтобы привязать покрепче и в тайне насмехаться над тем, что развел Ростислава, как лоха? Только такой ответ и напрашивался. В общем, пришлось рвать по живому, но Рост справился. Казалось, что переболел. Уже почти месяц прошел, как они расстались. Поэтому он сам не ожидал, что с такой яростью набросится на соседского мальчишку, когда тот попытается пристать к нему с неприличным предложением. С другой стороны, как бы не Славка... А ведь правда, как бы не Славка, то что? Неужели, этот школьный мачо Костик его всерьез заинтересовал? Рост прищурился и выдал:

— Он мне предложил переспать. А я не принял всерьез, и вмазал, чтобы больше неповадно было шутить такими вещами.

— Эй! — яро запротестовал возмущенный до глубины души Славка, — Я ничего такого не предлагал?

— Да что ты? — пропел наигранно веселый Ростик, бросив мимолетный взгляд на оторопевшего Костю, — а не ты ли сказал... как там дословно? — "Эй, чувак, а ты как к траху с парнем относишься? А то все говорят...".

— Ну и где там было предложение? Я просто хотел узнать правда или нет. Мне это для дела было нужно, — хмуро воззрился на Роста Славка, который даже на постели сел, готовый в любой момент вскочить и снова попытаться отстоять честь и достоинство в драке. Мало ему что ли?

Ростик только хотел с кривоватой ухмылкой прокомментировать, о каком деле, по его мнению, там могла бы идти речь, раз все было озвучено в таких (!) выражениях, но тут раздался голос Кости, в котором прозвучали серьезные подозрения:

— И что же это было за дело?

— Ну... — Славка стушевался. А Рост, наконец, придумал, как можно в этой ситуации разыграть козырной туз и, возможно, в не столь отдаленном будущем получить с него нехилые дивиденды.

— Ну, ладно, сосед, — бойко заявил он и, хлопнув подскочившего на кровати Славку по колену, решительно поднялся со стула, на который только-только присел. Посмотрел на оторопелых парней сверху вниз и лучезарно улыбнулся: — Выздоравливай, — плюхнул Славке на живот пакет с полкило апельсинов, отчего парень сдавленно охнул. И легкой походкой направился к выходу, замер у двери, обернулся и неожиданно подмигнул одному только Косте, — увидимся!

На этой многообещающей ноте Ростислава след простыл, а Костя, напряженный и собранный, неожиданно обмяк на своем стуле. Теперь ведь его кроме Славки никто не видел, так почему бы не расслабиться, коли до этого был так напряжен, что даже шея затекла.

— Это что вообще было, — выдал он, наконец.

— Ну, я, конечно, не спец, — съехидничал Славка, в котором выходка Ростислава пробудила доселе глубоко и наглухо дремавший в нем романтизм. Жизнь у парня с малых лет была такая, что как-то не до романтики: не до песен, не до стихов. Но тут, прямо что-то в душе шевельнулось, отсюда родился ответ: — Но, по-моему, любовь с первого взгляда.

— Да иди ты! — вскричал уязвленный Костик и ткнул друга в бок.

Славка взвыл и попытался отвесить приятелю привычную затрещину, за чем их и застали две женщины — мама Наташа и врач, которая пришла осмотреть больного. У обеих на лицах почти сразу появилось практически одинаковое выражение: мальчишки, что с них взять!

После Славкиной выписки прошла неделя, когда холодным, но солнечным октябрьским деньком, Костик тусовался со Славкиной компанией во дворе дома Котельникова, и мимо них неожиданно с независимым видом продефилировал Рост. Все бы ничего, но старший парень заметил их издали и неожиданно даже для самого себя решил притормозить, чтобы поздороваться. Остальные пацаны вытаращились и на Костика, и на Славку, как на умалишенных, когда те не просто поприветствовали парня, но и по очереди пожали ему руку. А потом и вовсе обменялись парочкой незначащих фраз:

"— Ну что, выздоравливающий, снова готов к труду и обороне?

— Всегда готов. Но, чур, в этот раз на лопатки ложишься ты!

— Только если ты сподвигнешся меня на них уложить! А ты что скажешь? Поможешь другу? — Рост стрельнул взглядом в сторону Кости. Тот усмехнулся и заявил:

— А ему помощники не нужны, да и я сам, в случае чего, справлюсь без посторонней помощи.

И было непонятно, осознает ли Костик всю двусмысленность своего ответа. Отдает ли себе отчет, что флиртует, или это чисто случайно так прозвучало, но его слова явно понравились Росту, который уже знакомо подмигнул парню и с еще более независимым видом направился в сторону родного подъезда".

Возможно, Славкина компания дворовых пацанов смогла бы проглотить произошедшее и не заметить, если бы не прибился к ним пару месяцев назад один заядлый скин, который, по слухам, не пропускал ни одного "русского" марша и жутко этим гордился.

— Эй, Котелок, ты что же, с этим пидором якшаешься? — зло сплюнув на землю, наехал на вожака парень с коротко остриженным под машинку волосами, и спрыгнул с лавки, на которой сидел в компании еще двоих ребят.

— Ты варежку-то не разевай, — рыкнул на это Славка, хмуро воззрившись на рискнувшую вякнуть шавку.

Этот пацан ему давно не нравился. Уж больно забубенным был. Хотя, Славка еще год назад сам бы от него не отставил, как бы не встретил Костика. Все-таки общение с приятелем, который имел весьма четкие моральные принципы, довольно сильно повлияло на мировоззрение парня. Просто если раньше Славка знал о нормах приличия лишь условно. То на примере Кости и его семьи убедился, что на самом деле существуют люди, которые живут по этим самым нормам и не чувствуют себя от этого ущербными или притесненными. Почему у некоторых заведомое хамство и беспринципность — синоним свободы? Ну, разве что от "большого" ума! Славка никогда не был тупым и по-настоящему ограниченным, как не странно, но даже такому парню, как он, было свойственно критическое мышление. Поэтому он сумел пересмотреть свои взгляды на жизнь. Пусть не во всем, но то, что он перестал воспринимать весь окружающий мир, как своего персонального врага, это несомненно.

— Он нормальный пацан. А с кем он там ебется, меня мало волнует. Вот ты, Бритый, Ксюхи Тучковой вставлял? Знаю, что вставлял. И что? Никто же на тебя после это пальцем не показывается.

— Ксюха баба!

— Ага, — заржал кто-то, — Бой-баба!

Упомянутая девица была поперек себя шире, но почему-то вбила себе в голову, что жутко популярна у парней. И в разбитных компаниях вела себя так, словно она вамп, не меньше. Из-за чего над ней частенько потешались. Но она, словно бы не замечала. А свое явно раздутое самомнение подпитывала неразборчивостью связей, давая всем, кому не лень трахать этакий кусок сала. Ну, тут, как говорится, чем бы дитя не тешилось... Правда, в чисто пацанских кругах, считалась, что трахнуть Ксюху — это опуститься ниже плинтуса. Хотя встречались среди парней еще менее разборчивые, чем она. Так что все были довольны и счастливы. Только погоняло Ксюхи Тучки было у местной дворовой компании прямо-таки нарицательным.

— Да посрать! — взвился Бритый. — Ты, курва такая, пидору руку подал! А что потом, зад ему свой подставишь?! И этот с тобой, — он кивнул на Костика, — такой же...

Такого Славка стерпеть никак не мог. Поэтому сначала врезал в челюсть так, что Бритый оказался на асфальте с разбитой в кровь губой, а потом прошипел ему в лицо, схватив парня за шиворот светло-серой толстовки с капюшоном:

— Ты как меня назвал, гнида?

И, увы, не заметил, как Бритый выхватил из кармана нож-бабочку. Зато его резкое движение рукой успел заметить Костик, который смотрел на происходящее с другого угла, поэтому вовремя вмешался. Выбить нож не сумел, зато не дал ушлепку достать Славку. Правда, от этого сам пострадал. Лезвие пропороло рукав куртки. В следующее мгновение Бритый отвел руку в сторону для нового удара, теперь метя уже в Костика, который просто не успел бы отпрыгнуть. А Славка, которого сам же Костя оттолкнул в сторону, оказался слишком далеко, отступив по инерции на добрых два шага. Но тут в драку ввязался еще один парень. Причем Костик и Славка не сразу поняли, что это был Ростислав, который решил подняться до квартиры пешком, такое приподнятое у него было настроение после встречи с мальчишками, которые в кое-то годы не стали его игнорить, к чему он подсознательно себя готовил, когда остановился во дворе возле них. Поэтому Рост, притормозив на лестничной площадке второго этажа, смог увидеть из окна подъезда, что дело запахло жаренным, и со всех ног кинулся на помощь. Вмешался он очень вовремя. Не зря же ему удалось даже Славку побить, который считался грозой местных парней. Конечно, в тот раз Котельников не дрался с ним в полную силу, так как не видел в Росте врага, а, на самом деле, пытался просто поговорить. И все же, его синяки и ссадины о чем-то говорили. Поэтому Бритый снова оказался на земле.

Бить слабо поскуливающего скина ногами запыхавшийся Рост не стал. Просто сплюнул на асфальт рядом с ним и нашел глазами Костю. Как-то так непроизвольно получилось. Толи взгляд сам по себе зацепился именно за этого парнишку, толи... Прочувствовать истинную суть тех чувств, что неожиданно нащупал внутри себя, Рост не успел, вдруг стало ясно, что Костик ранен. Нижний край куртки отчетливо потемнел, пропитавшись кровью. Рост крепко выругался. После чего Славка проследил направление его взгляда и присоединился к парню. Костик запоздало опустил глаза на собственную руку. И на лице школьника проступило такое изумленное выражение, что сразу стало ясно: он сам в пылу драки даже не осознал, что успел пострадать.

Рост кинул ключи от своей квартиры Славке и безапелляционно заявил:

— Веди его ко мне. Домой ему в таком виде лучше не показываться.

— А ты? — тут же насел на него хмурый Славка, придерживающий Костика за непострадавшую руку.

— Вызову участкового. Мы с ним вместе юрфак кончали.

— Не надо... — слабо простонал снизу Бритый.

— Надо, Федя, надо... — зло процитировал Ростик известного киногероя, и повторно рыкнул в сторону оторопело уставившихся на него парней, — Вы все еще здесь? Котельников, не тупи! Ему рану как минимум перевязать надо, я уж молчу про то, что, может, придется зашивать!

— Да там царапина! — яро запротестовал Костик, но его, слабо отбрыкивающего, Славка уже тащил по направлению к подъезду.

Остальные ребята из их дворовой компашки, разбежались кто куда. Вот они — "настоящие" друзья, и главное, верные к тому же!

— Я же говорил, что это царапина! — продолжал упираться Костик, когда Рост, не слушая возражения мальчишки, толкнул его на диван.

Конечно же, без него даже Славик не рискнул шарить по чужой квартире в поисках аптечки. На худой конец им с Костиком подошел бы и просто йод с ваткой, можно даже без последней. Суровые мужские хвори подразумевают некий экстремизм в средствах лечения. Но довольно быстро присоединившийся к ним Ростислав, не слушая возражений, осмотрел довольно сильно кровоточащую, но, на самом деле, несерьезную рану, и выгнал Костика из кухне, где тот держал раненую руку над мойкой под струей чуть теплой воды. Конечно, это приносило определенное облегчение, но насколько было полезно в случае легкого ножевого ранения, думаю, объяснять никому не нужно. Ростик только проворчал:

— Хоть промыть догадались, — сурово глянул на Славку, который собирался что-то сказать, но быстро передумал под взглядом старшего парня. Дальше Ростислава интересовал только Костик.

Сбруев быстро нашел в родной квартире и йод, и ватку, и даже бинт. Задумчиво повертел в руках пластырь. Отложил и принялся за дело. Костик возбухал только в самом начале. Похоже только для проформы. Но теперь сидел тихо, как мышка. Ростислав устроился на диване в пол оборота к парню и занялся длинным разрезом, сделанным чужим ножом на внешней стороне руки и тянущимся наискосок от запястья и почти до локтя. Славка отправился на инспектирование отхожих мест, нахально осведомившись, где тут у Ростика сортир, за что был награжден почти презрительным взглядом.

— А ты не знаешь? — откликнулся Рост на откровенную наглость, которую простил только потому, что понимал, парень тоже перенервничал со всей этой историей с ножом, и теперь всеми силами пытается скрыть от других свою слабость. И особенно, Славке было неудобно и даже стыдно перед Костиком. Не уберег мальца.

— Откуда б мне... — начал было ерепенится Славка. Но Рост на это жестко отрезал:

— У нас по всему дому типовые квартиры с одинаковой планировкой. Скажешь, нет?

— Ага, — неожиданно вмешался Костик, зажимая рану куском бинта, — только у тебя угол зала урезан и вход находиться почти напротив входной двери, в то время как у всех нормальных людей он в середине коридора. Может быть, и с туалетом ты что-нибудь учудил, — вступился за друга школьник. Рост, сидевший рядом, смерил его долгим пристальным взглядом. Потом, не оборачиваясь, сказал Славке:

— Сам найдешь, не заблудишься.

Тот демонстративно пожал плечами, встретившись с Костиком взглядом через голову Ростислава, и вышел в коридор. Ростик продолжил измываться над раненым парнем.

— Объясни мне, — еще раз оглядев рану и не поднимая глаз, поинтересовался старший парень у школьника, обмакивая вату в йод, — как он смог тебя порезать, не распоров рукав куртки?

— Ну... я обычно рукава вверх поднимаю, когда жарко, — несколько смущенно отозвался Константин.

— На улице, по-моему, как раз не жарко, — заметил Ростик, встретился с парнем взглядом и... пропал.

А Костик, сам не понимая, откуда что взялось, вдруг расхрабрился и заявил, глядя Росту прямо в глаза:

— Зато сейчас все внутри горит и просит... — чего именно ему так хочется парень не озвучил.

Просто показал. Качнулся в сторону Роста, который держал его за раненую руку, и попытался поцеловать, но старший парень отвернулся, разорвав ставший почти невыносимым контакт взглядов. Костик замер на мгновение. Разочарование было острым и почти болезненным, а потом, не говоря ни слова, вернулся в исходную позицию. Ростислав тоже отмер и снова вернулся к обрабатыванию раны. Это не заняло много времени. Даже бинт Ростислав накладывал скупыми движениями профессионала. На юридическом факультете у них были курсы первой помощи. И полученные в ту пору навыки не успели забыться.

Закончив, Ростислав завязал бинт аккуратным узлом, отрезал лишний кусок. И сложил остатки бинта, йод и вату в коробку. Отставил ее в сторону. И в первые с момента несостоявшегося поцелуя посмотрел на притихшего паренька, который сидел молча и даже дышал, казалось, через раз. Ну, прямо мальчик колокольчик ни разу ни динь-динь. Беда с такими. А ведь Ростик даже в ранней юности предпочитал совсем других парней: решительных и даже наглых, которые берут нахрапом, а не пританцовывают вокруг да около.

Несколько пришибленный Костик почувствовал его взгляд, и как-то невпопад сказал:

— Что-то Славка не торопится...

— Я предпочитаю быть снизу. Теперь понимаешь, почему ничего не получится? — вдруг в еще больший невпопад заявил Ростислав.

Костик замер. Рост уже жалел, что не уследил за языком, но в тоже время ему было любопытно, как парнишка отреагирует на такое.

— Неа, — голос младшего паренька прозвучал неожиданно развязно, — не понимаю. — В тот же момент Костик запустил пальцы в волосы Роста и пригнул голову парня к себе, страстно впиваясь в губы. Целоваться школьнику было не в первой. Похоже, те девчонки, которых ему, по слухам, Славик подгонял, хорошо его научили. Языки сплетались, губы немели, даже зубами парни пару раз стукнулись, пока в какой-то момент от двери не раздался брезгливый вопль:

— Фу! Вы бы хоть предупреждали! — взвыл Славка, закрывая глаза рукой, и выскочил из зала, как ошпаренный. Из коридора донеслось его весьма нецензурное бормотание, но про себя Ростик порадовался, что "настоящий пацан" не стал силком отдирать их с Костиком друг от друга. Кто бы при подобном развитии событий получил по морде первым, даже сомневаться не приходилось. Были в его практике и такие случаи, когда гетеросексуальные друзья как только не вмешивались в личные отношения своих приятелей с Ростом. Он только собрался снова полностью отдастся поцелую, но тут, неожиданно, Костик уперся ладонью ему в грудь и решительно отстранил от себя.

— Не думал, что ты вдруг передумаешь. — Довольно резко бросил в его сторону Рост, размыкая руки, которыми уже успел обхватить парнишку и притиснуть к себе. Тот не стал отстраняться. Так и остался сидеть вплотную к нему, прижимаясь к старшем парню. Но Рост был зол. Точнее, ему было обидно. А обида такая вещь, что ей очень сложно противостоять, что в пять, что в пятнадцать, что в двадцать пять.

— Кишка тонка? — осведомился Рост у Кости. А тот ответил на это серьезным взглядом и тихо сказал:

— То, что я гей, еще не повод выставляться перед окружающими и эпатировать публику такиеми вот выходками.

— Ах, вот оно что! — Ростик никак не мог угомониться. Его смущала мысль о том, что мальчишка ему, неожиданно, понравился. Конечно, можно было бы списать все на то, что у него просто давно никого не было. Но он нутром чуял — тут другое. Отсюда повышенная раздражительность и резкость. Какому парню нравится осознавать, что он попался на удочку очередного "великого" чувства, которое, как и десяток до него, грозит в скором времени предстать в совершенно ином виде — маленьком, грязном и даже постыдном. Обидно. Поэтому-то Рост и продолжил резче, чем, возможно, того хотел: — То есть, ебитесь со мной кто хочет, но под одеялом, и чтобы на людях за руку взять или отсосать кому в подворотне, так ни-ни?

— Хватит, — собственно, как и ожидалось, младший парнишка вспылил.

Резко оттолкнул от себя Роста и встал с дивана. Старший парень на это лишь глумливо усмехнулся и откинулся на спинку, раскинув руки в стороны, наблюдая за стоящим над ним Костиком с показушной ленцой во взгляде. Внутри у него была полная мешанина чувств и каких-то странных образов, но он так часто обжигался, что уже не мог вести себя иначе, не мог сразу безоглядно поверить в то, что мальчик, что стоит перед ним, чист и невинен. Ладно-ладно, возможно, не так уж и невинен, если прикинуть. Невинные овечки так не целуются. Но... поверить в то, что Костик, не смущаясь, сможет не только принять свою ориентацию, но и жить так, как ему хочется, а не так, "как завещал дедушка Ленин", — тьфу, ты!

— Ты сам так не думаешь, — неожиданно выдала взъерошенный и разозленный Костик. — И отсасывать в подворотне я бы, правда, не стал. И тут, знаешь ли, похую, парень с девкой там ебуться, или двое парней. И сосаться на публике... — он запнулся, подбирая слово. Обычно Костя был вынужден следить за совей речью, в дворовой Славкиной тусовке приличный мальчик вроде него не мог себе позволить выделяться излишне заумными, по мнению шпаны, словечками и тому подобное. Приходилось подстраиваться. Но Ростик ведь не дворовый парень, а уже, можно сказать, состоявшийся мужчина. Работает, живет самостоятельно, обеспечивает себя сам и так далее, и тому подобное. Значит... — Что у тебя за эксгибиционистские наклонности, я не понимаю? — Он сделал еще одну паузу, а потом решительно расправил плечи и даже отступил на полшага назад, — если тебе такое нравится...

Закончить фразу Костик не сумел, Рост, не вставая, метнулся к нему, дернул за руку, после чего мальчишка уперся коленом в диван между его широко расставленными в стороны ногами. И уже сам наклонился над парнем, упершись одной ладонью в спинку, а второй обхватив плечо Роста. Они снова поцеловались. Это было безумием каким-то. Ладно, Костик. У того ни разу парней не было, но возраст у парня был как раз таким, когда отчаянно хотелось, чтобы были. И побольше, побольше... Но Рост... он-то с чего так завелся? Наверное, все дело в том, что парень устал от лживых и бесперспективных отношений. "Долго и счастливо" — это вы о чем? В России у пары геев не может быть безоблачного будущего. Семья никогда не примет. Друзья всегда отвернуться. Работодатель сделает все, чтобы уволить, если узнает, конечно. А если снимать вместе квартиру, то вообще мрак. Обязательно кто-то донесет хозяину и тут же закончится вся припевающая совместная жизнь на съемной жилплощади. Вот только какими бы стереотипными не были все эти прописные истины, само существование такой семьи, как у Кости Смирнова, разбивало их в пух и прах. А ведь такие семьи были, есть и будут. Просто не могут не быть. И Ростику отчаянно хотелось хотя бы краем глаза подсмотреть в щелочку за такой вот, настоящей, семейной жизнью. А уж раз появилась возможность, так сказать, приобщиться, то упускать просто грех.

Костик уже почти стянул с Роста джемпер, когда в дверь зала решительно постучали.

— Эй! — раздался из коридора голос Славки, — вы там еще не закончили?

— Уже закончили, — ответил ему Костик, демонстративно отошедший от дивана к окну, хотя у Роста имелись возражения, но он одернул джемпер и, глядя мальчишке в спину, попытался принять как можно более невинный вид.

— Ага, — заявил Славка, просунувший вихрастую голову между деревянной дверью с витражом и косяком, — так я вам и поверил.

— Это ты о чем? — осведомился у него хозяин квартиры.

— Сами мы не местные. И вообще не приделах, — нахально завил сосед и бросил уже Костику. — Ты, Костян, домой-то собираешься?

— Да. Идем, — сказал тот, отвернулся от окна и вышел в коридор к другу.

Ростик хотел было вообще не вставать, но потом поддался внутреннему порыву и отправился провожать мальчишек. Он смотрел, как Костик обувается. Славка нагло скалился, стоило только старшему соседу встретиться с рослым парнем взглядом. Похоже, простой, как валенок, пэтэушник решил, что между ними с Костиком уже все решено, и главный виновник такого стремительного развития событий не кто-нибудь, а он, Славка. Похоже, этот придурок даже гордился этим фактом. Вот как так можно? Ну, не бывает таких парней. Не бывает, — пытался убедить себя Рост, а внутренний голос, как назло, упрямо твердил: "чего только не встретишь в этой жизни". И все, можно было вешаться, потому что из Костика мог бы получиться просто суперский актив. У мальчишки были все задатки. И если сейчас он был на пару сантиметров ниже Роста, в будущем, скорей всего, еще вытянется. И будет даже выше. А уж характер у него... точно не ангельский. Такой в бараний рог согнет, а ты и не заметишь. Просто мечта. Но разве о таком скажешь в лоб? Нет, конечно.

— Славка, — вдруг обратился Рост к соседу, когда Костик закончил зашнуровывать ботинки и распрямился, — пойди, вызови лифт.

— Так мы и пешком... — начал было тот, но вовремя осекся, потому что на него теперь смотрел не только Рост, но и Костик.

— Отлично. Ну, я пошел? — спросил пэтэушник, но быстро смекнул, что никто ему не ответить и исчез за дверью.

Костя медленно развернулся лицом к Ростислву, который стоял чуть дальше по коридору, скрестив руки на груди.

— Есть что сказать?

— Телефончик не хочешь попросить? — выпалил Рост первое, что пришло в голову. Думал он при этом совсем о другом. О том, что, возможно, сам, по собственной же глупости, может проворонить собственное счастье, но делать навстречу школьнику прямо семимильные шаги парень не хотел. Это было даже как-то унизительно. Конечно, Костик в самом ближайшем будущем может вырасти в просто офигенного парня, но сейчас он еще мальчишка, школьник. Младше, неопытнее и, вообще, у него же там семья, родители. Хорошо, пусть, понимающие родители, но надолго ли хватит их понимания, если они увидят своего сыночка с парнем. В теории можно быть толерантным, но на практике, еще не факт, что сможешь сдержаться и все такое прочее.

— Зачем? — неожиданно заявил Костик и подался к нему, невзирая на то, что был обут, и шагать пришлось по ковру. Рост непроизвольно отшатнулся. Кто мог знать, что этот мальчишка может быть таким! Решительный, отчаянно смелый, с горящими глазами и взглядом, полным скрытого огня. Откуда это в нем? Он же школьник! Десятиклашка! Откуда? А Костик продолжал, даже не пытаясь схватить Роста в охапку или еще что-то. Напротив, мальчишка засунул руки в карманы куртки, но смотрел на старшего парня игриво и провокационно. Улыбался, когда говорил: — Захочешь, сам попросишь. Ну или найдешь. Это ведь у тебя проблемы, а не у меня.

— Проблемы? — проблеял несколько дезориентированный Рост.

— Хочешь быть снизу, я не против. Обеспечу в лучшем виде... ну и даже если не в лучшем, то постараюсь всему научится достаточно быстро, чтобы ты не успел меня погнать поганой метлой. Или найти мне адекватную замену. Так что сам решай, нужен я тебе такой неопытный, но... — Костик сделал провокационную паузу. Рост предположил навскидку:

— Борзый? — и впервые открыто и широко улыбнулся.

— И это тоже, — ответил ему Костя, вернув улыбку, — Но я собирался сказать молодой.

— Ребенок совсем. — Поддразнил Рост и сам шагнул навстречу. Облизал губы, причем сделал это осознанно. Ему понравилось, как Костик проследил взглядом за движением кончика языка. Хорошо. Очень хорошо. И хочется не отпускать никуда, а валить и... трахать, черт побери! Валить и трахать! Он ведь здоровый парень со здоровыми потребностями. А тут такой мальчик прямо в руки плывет... Но, если сделать такое, если так легко поддастся, ценить не будет. А ведь когда ставки так высоки, хочется продать подороже. Себя ведь продаешь, не кого-нибудь.

— Пусть ребенок, — неожиданно выдал Костик, в очередной раз демонстрируя, насколько он непохож на большинство своих сверстников. Или шестнадцатилеток просто принято такими считать, очередной стереотип, не более того. Но ведь нравы меняются, и дети тоже теперь уже не совсем дети, в шестнадцать-то лет! Отсюда все странности. Но ведь со стереотипом бороться непросто. А некоторые и вовсе, нещадно его эксплуатируют. Но только не Костик. Он такой, какой есть. Открытый. Прямолинейный. Поэтому они со Славкой и сошлись. Тот тоже юлить и корчить из себя кого-то другого не станет. Потому они и друзья, но как же... как же теперь Росту быть со всем этим?

Прощальный поцелуй был коротким: Рост качнулся к Косте, мазнул губами по губам и выдал:

— Я подумаю над твоим предложением... — и вытолкал парня за дверь.

Потом закрыл на замок, чтобы самому не распахнуть дверь снова и не кинуться догонять, и прижался к ней спиной, чтобы уж наверняка. Закрыл глаза, провел пальцем по губам, улыбнулся — почти радостно и с хитринкой. Телефон — это не проблема. Возможно, даже без него удастся обойтись. Костик со Славкой вряд ли после случившегося перестанут зависать у них во дворе, не такие это парни, чтобы испугались. Да и того гнилого пацаненка с ножичком Ростик хорошо припугнул участковым. Такие, как эта мелкая гнида, всегда исподтишка бьют, но, если попадутся, то сразу лапки кверху и в несознанку. У страха глаза велики, это как раз про таких, как этот Бритый. Так что Рост имеет все шансы в ближайшие выходные, а то и раньше, снова столкнуться с Костей в своем собственном дворе. А там уж как получится. Ведь все получится, правда?

В течение недели Ростислав регулярно видел Славку во дворе. Но с ним не было Костика. Молодой мужчина заволновался. Неужели, после случившегося мальчишкам запретили общаться? Да не может быть такого! Или может? Он изломал всю голову, и, наконец, в четверг, не просто кивнул Славику, проходя мимо, а намеренно подошел к парню и заговорил:

— Что-то давно не видно твоего друга, — заметил он после рукопожатия.

Славик тут же глумливо заулыбался. Рост был уже близок к тому, чтобы вмазать ему по лыбящейся харе, как неожиданно услышал слова, произнесенные почти с завистью:

— Да куда уж нам, с нашей шаражкой до их школьных годков...

— Не понял. — Тряхнув головой, уточнил Рост с вопросом в голосе.

— Каникулы у него. Ты что, не понял, что ли, он у нас еще в школе учится?

Ростислав, конечно, все понял, но сам так давно окончил школу, что уже забыл, что школота отдыхает по несколько раз за учебный год, и это не считая новогодних праздников и традиционных летних каникул. Поэтому, действительно, не сообразил, что в конце октября — начале ноября начинается благостных для всех школьников период. А Славка полюбовавшись на выражение его лица, добавил:

— Его к бабушке сослали. А он у нас как оказалось, мальчик правильный, сказали, что старушку надо проведать, вот и умчался. А у нас, понимаешь, заказ появился срочный. Обещают налом "бабки" отвалить, так что завтра примчится... — он сделал паузу и с некоторым усилием, как показалось Ростиславу, вытолкнул из себя, — твой ненаглядный.

— Еще не мой, — зачем-то сказал Рост. Хотя, почему это "зачем-то"? Он знал, зачем говорит это: ему хотелось проверить на прочность Славкину "не-гомофобию". Тот сурово сдвинул брови и наградил молодого гея тяжелым взглядом.

— Избавь меня от подробностей, — прошипел пацан в его сторону. И Роста неожиданно прорвало на ха-ха. А все почему? Да потому что у Славки, грозе всей дворовой шпаны их района, получалось произнести эту простую фразу с такой аристократичной минной, что просто невозможно было удержаться. Разумеется, Рост сразу же получил довольно сильный толчок в плечо, а возмущенный Славка принял еще более воинственный вид и тут же накинулся на него с вопросом:

— Ну и чего ты ржешь? — И почти неслышно добавил в сторону: — Пидор.

Рост тут же посерьезнел.

— Ты говори, да не заговаривайся, — рыкнул он в сторону Котельникова.

— И ты тоже перестанешь насмехаться?

— Просто я удивился, вот и заржал, — запротестовал Рост, — понахватался ты у своего друга, только и всего.

— А типа без него я тут был самым распоследним быдлом, так получается?

Рост осекся. Славка был прав. В его исполнении это было унизительно для парня. Если бы здесь был Костик, он бы не простил Росту такое отношение к его другу — было у Сбруева такое чувство.

— Ладно. Я был не прав. Извини, — сказал он, глядя в сторону. Но тут же сообразил, каким незрелым выглядит в этот момент и встретился с парнем взглядом. Тогда смутился уже сам Славка и поспешил отвернуться.

— Ладно. Чего уж... — пробормотал Котельников, — я ведь понимаю, что так и было. Просто, знаешь...

— Я понял, — Рост шагнул к нему и хлопнул по плечу. А потом совсем немного склонил голову к плечу и с хитринкой во взгляде спросил: — Так ты дашь его телефон, или это тайна за семью печатями, и ты собираешься хранить нравственность своего приятеля всеми правдами и неправдами?

— Собирался бы, — осклабился Славка, доставая из кармана куртки мобильник, — не знакомил бы вас, пострадав при этом всем, чем только можно.

— Не привирай. Я тебе лишь слегка ребра намял и по чекалдушке треснул. Все надеялся мозги вправить, видно слабовато бил.

— Будешь умничать, пошлю куда подальше. И никакого тебе телефона! — с видом победителя тут же заявил Котельников.

— А, знаешь, меня не смутить спросить телефон Кости напрямую у его папочки. Мы когда домой, устроив тебя в больницы, возвращались, телефонами обменялись.

— Ну, нихуя себе! Я, конечно, знал, что у него папаша — мужик что надо, но чтобы так... — офонарел Славка.

А Рост неожиданно для себя честно признался.

— Я тоже как-то не ожидал от мужика его возраста такого.

— Это ты еще нашего Михалыча не знаешь.

— А это кто?

— Да мастер наш из училища. Ладно, записывай номер.

— Диктуй, — скомандовал Рост, доставая свой мобильный.

Костику он позвонил поздно вечером. Не то чтобы долго не мог решиться, просто все пытался предугадать, как будет лучше. Позвонить или дождаться, когда парень вернется от дражайшей бабушки? По словам Славки это должно было случиться уже завтра. Так что ждать вроде бы осталось недолго. Но... взгляд непроизвольно задерживался на телефоне, а рука тянулась взять трубку, словно сама по себе. И тогда парень сдался. Не стал сдерживать себя.

Костик ответил не сразу. Неужели, уже спал?

— Алло, — раздался у уха хриплый со сна голос.

— Привет, — просто отозвался Рост после секундной заминки.

— Э... — начал было растерявшийся Константин, но тут до него запоздало дошло, кто может звонить ему с незнакомого номера. Повисла неловкая пауза. Рост ждал реакции. Костя не знал, как будет правильно отреагировать. В душе было и смятение, и радость и... да что уж там, стараться там тоже была, он ведь столько раз представлял себе этот момент. Даже пару раз дрочил в душе, представляя себе не какого-нибудь школьного приятеля, а Ростислава. И быстро убедился, что на Роста у него встает охотнее. Так что в этом плане проблем между ними не должно было возникнуть. Зато с выражением чувств все еще были непонятки. Поэтому проталкивая через горло имя Роста, Костик не смог скрыть волнения.

— Ростислав?

— Догадливый, — раздался в трубке одобрительный голос старшего парня.

Костик мысленно выдохнул от облегчения, но вслух ничего такого себе не позволил. Снова опустил голову на подушку, с которой подорвался, когда в тишине спальни зазвонил телефон, и прижал трубку к уху вспотевшей от волнения ладонью.

— Я так понимаю, ты там дождаться не можешь, когда я вернусь из своей добровольной ссылки? — окончательно проснувшись и набравшись наглости заявил младший парень.

Рост чуть не подавился от такого заявления но быстро поймал нужный тон.

— О, да, мой сладкий. Все это время только и делал, что дрочил на твой светлый образ. А ты там как? Скучал?

— Еще бы! Прямо как услышал тебя, сразу подрочить захотелось, — не остался в долгу Костик, отчаянно краснея под одеялом, под которое почти неосознанно забрался.

— Так за чем дело встало? Или бабушка не дремлет?

— Она в другой комнате спит.

— Тогда я прямо жажду послушать твои тихие стоны в подушку.

— Только вместе с тобой, как ты там меня назвал, — "сладкий"?

— Мелкий засранец, — не выдержал Рост и рассмеялся в трубку. — Я слышал, ты завтра вкалывать в мастерской будешь. А у меня выходной, между прочим. Как насчет того, чтобы после работы рвануть ко мне или тебе надо у родителей разрешения спросить?

— Не прикалывайся. На самом деле надо, если я ночевать не приду.

— А я и не прикалывался, — тут же посерьезней Рост, вовремя вспомнив кому и что предлагает. Мальчишке шестнадцать, если что не так... вот черт! Но ведь хочется, так хочется, что яйца звенят! Он даже сжал сквозь ткань мягких домашний штанов член вместе с яйцами, так возбудила его их с Костиком словесная игра. Он ведь тоже много чего успел себе нафантазировать, пока не видел этого интригующего паренька и не имел возможности с ним связаться. Поэтому он прочистил горло и сказал: — В общем, если ночевать у меня для тебя так напряжно, можем и без ночевки, если ты не слишком поздно освободишься. Я тебя потом до дома провожу. — зачем-то добавил он и тут же испугался, что подобное предложение оскорбит Костика и тот начнет орать и отнекиваться. Рост уже был морально готов к подобному, но мальчишка снова повел себя непривычно взросло для своего возраста. — Я, конечно, не девчонка, но по нашему району в потемках возвращаться постремаюсь. Так что, проводи.

У Роста в буквальном смысле слова отлегло от сердца. Он резко выдохнул и не замечая, что улыбается в пустоту, сказал:

— Тогда договорились. Жду тебя завтра.

— Заметано, — заявил Костик и первым нажал отбой. Его обуревала такая буря чувств, что справится с ней, когда на ухо дышит в трубку Рост, было просто нереально. Впрочем, он еще пол ночи ворочался и не мог уснуть после этого разговора. А утром наскоро чмокнув бабушку в щеку и с трудом запихнув в себя типично бабушкин обильный завтрак, умчался обратно в город с первой электричкой.

На следующий день Рост ждал Костика до девяти часов вечера, а потом понял, что его жестоко накололи. Мальчишка и не собирался приходить или... просто сдрейфил. Он сорвал с себя халат, в котором планировал пафосно встретить невинное чудо, и завалился на диван в любимых спортивных штанах, забыв натянуть на обнаженный торс футболку. Принялся бездумно перещелкивать каналы, совершенно не врубаясь, что идет по телеку. На душе было гадостно. Как он мог изобразить из себя такую конченную птицу наивняк, науке неизвестно? Ему же не пятнадцать лет и даже не двадцать, вот и спрашивая после такого, откуда что берется. А в двадцать минут десятого в дверь позвонили. Рост подорвался с дивана в одно мгновение. Выскочил в коридор, как ошпаренный и распахнул дверь перед пришедшим, даже в "глазок" не посмотрев. Это был Костик. Выглядел он непривычно. С наглухо надвинутой на глаза шапкой, руки в карманы, куртка не та, в которой Рост его уже видел, теплее. Но, стоило парнишке шагнуть в квартиру, привнося с собой запах сырости и, почему-то, снега, как стало понятно, почему он так утеплился. Костик стянул с головы шапку и, оказалось что под ней влажные волосы. Парень быстро заметил, на что с таким изумлением уставился Рост, и поспешил оправдаться:

— Отрыл в закромах сестры фен, а он в самый ответственный момент сгорел прямо у меня в руках.

— Придурок! Мог бы и у меня помыться.

— И прийти к тебе в заляпаной мазутом и прочей фигней спецовке? — уточнил у него Костик, пыхтя и разуваясь.

— А что, это было бы даже эротично, — тут же пропел счастливый, как слон, Рост и привлек парнишку к себе. Тот сразу же полез целоваться. Рост был не против.

Ладошки Костика на обнаженной шкурке Роста... м-м-м, прямо крышу сносит. Ростислав умом-то понимал, что по спине скользят далеко не детские ладоши, а рабочие ладони, ведь парень, действительно, умел работать руками, осталось определиться во всех ли смыслах. Очень быстро стало ясно, что во всех. Потому что резинку штанов на Росте Костик приспустил раньше, чем сам Сбруев добрался до его ширинки. А ведь к тому времени Рост мог думать только о минете, а лучше как по волшебству сразу оказаться в постели и приступить к еще более решительным действиям. В том, что Костик и тут не спасует, он уже не сомневался.

— Я начинаю сомневаться, что у тебя никого до меня не было, — шепнул ему Рост, когда пальцы мальчишки решительно сжались на его члене.

— Были девчонки, — тяжело дыша, пропыхнел парнишка и вдруг, не стесняясь, попытался сползти на колени. Рост стоящий посреди коридора со спущенными штанами едва успел его удержать. Костик не стал сопротивляться, а снова выпрямился и вопросительно посмотрел на парня.

— В спальню, — скомандовал Ростислав, чувствуя, как сводить живот от накатывающего волнами желания. И сумел так направить Костю, плохо ориентирующегося в его трехкомнатной квартире, что они добрались в левое ответвление коридора, где располагалась одна из спальных комнат, в кратчайшие сроки.

Полноценной кровати у Роста не было, зато имелся в наличии широкий мягкий диван, который когда-то привлек парня больше, чем двуспалка. Правда, он его никогда не собирал, так и держал в разложенном виде, но кого это волнует? Главное, что удобно. А остальное шелуха. Падать на горизонтальную поверхность они не стали, а еще какое-то время потратили на поцелуи, стоя рядом с диваном. При этом Костик не забывал отдрачивать Росту, чем тот был изрядно удивлен. Какой внимательный ему достался любовник, и это невзирая на всю его заявленную неопытность. Хорошо!

— Рост... — прошептал Костик, едва разорвав поцелуй. Старшему парню почудилась в голосе мальчишки паника, и он с трудом продрался сквозь туман, в который начал погружаться благодаря накатывающему волнами удовольствию.

— Что такое? — прозвучало хрипло и невнятно, но Костя понял.

— Я хочу... ртом. Давай, ты ляжешь?

— Черт, Костик, но нельзя же быть таким... — в сердцах бросил Рост, послушно опускаясь на разложенный диван.

— Каким? — заинтересовался Константин и вдруг улыбнулся. Он выглядел в этот момент таким взрослым, таким провоцирующим одним своим видом.

Рост закрыл лицо рукой. А Костик забрался на кровать у него в ногах и опустил голову к паху. Окончательно стягивал штаны с Роста он уже на ощупь, не отрываясь от своего увлекательного занятия. Поначалу он просто вылизывал член и яйца парня, потом набрался храбрости и вобрал ствол в рот, старательно вылизывая между складочек кожи влажную от смазки головку. Вкус сводил с ума. Стояк был таким, что, дотронься он до себя, кончил бы тут же. Но спустить в штаны в присутствии Роста?.. Костик просто не мог себе такого позволить. Он много думал о той проблеме, которую озвучил старший парень. И понял, что детских выходок ему не простят. Ни в постели, ни вообще. Поэтому не забывал о самоконтроле даже сейчас. В этом ему неплохо помогала та практика, которую он приобрел, общаясь со Славкой и его дворовой компанией. Ведь там тоже зачастую приходилось притворяться, например, не таким умным и начитанным, каким он был на самом деле. Почувствовав, что член Роста стал совсем твердым, а сам парень уже безостановочно стонал и даже пытался вскидывать бедра навстречу, Костик поднял голову и спросил, облизывая припухшие губы:

— Хочешь кончить мне в рот?

— Боже, да! — Вскричал полностью деморализованный Рост, обхватил затылок парня обеими руками, больно дернув за волосы, и резко пригнул голову парня обратно к паху. Костик едва успел спрятать зубы и снова принять член парня до самого горла. Только все равно было слишком резко, поэтому он подавился и закашлялся, сработал рвотный рефлекс. И, когда парень непроизвольно дернулся, звук получился, конечно, неприятный. Единственное, что его спасло, это то, что он не успел по-настоящему расстроиться из-за этого конфуза. Рост тут же перестал давить. А начал осторожно и почти ласково массировать его затылок чуткими пальцами.

— Тише... тише... — приговаривал он, — не будем спешить. Давай еще разок, но в удобном для тебя темпе.

Костик подчинился беспрекословно. Глубоко вздохнул, выдохнул и снова придвинулся, чтобы взяться за дело. Рост кончал в несколько подходов. Пока не излился полностью. Костик в первый момент с трудом заставил себя проглотить, дальше пошло легче. Рост валялся в прострации, а Костик лежал щекой на бедре парня, раскинувшего ноги в стороны, и отчаянно мечтал попасть в ванну. О чем и сказал:

— Ты сильно обидишься, если я сейчас пойду рот прополоскаю? — а потом, вдруг добавил прежде, чем Рост успел ответить, — А то целоваться хочется, смерть.

— Я тебя и так поцелую, — тут же заартачился Рост, которому не хотелось отпускать от себя парня неудовлетворенным.

— А я нет, — заупрямился Костик. И переупрямил. Рост отпустил. Парнишка ушел в ванну, а Ростислав остался в кровати, рассеянно разглаживая пальцем складки на сбившейся простыне. В душе ворочалось и зарождалось странное чувство, которого по всей логике после всех предыдущих ошибок не должно было быть, но оно присутствовало. И как теперь с ним быть?

Пока он думал об этом, откуда-то с пола зажужжал мобильник. Выяснилось, что звук раздается из толстовки с карманами, в которую был одет Костик. Как она оказалась на полу, и кто из них сорвал ее с мальчишки, Рост честно не смог припомнить, как не пытался. Но телефон из складок ткани высвободил. Посмотрел на экран. Прочитал, что номер принадлежит "Батяне", и резко сел, отвернувшись лицом к окну. Позвать Костю или ответить самому, как быть? Проверить, так ли уж толерантны у Кости родители, или спрятать себя от них, как постыдную тайну? Ему же не в первой. Другие его любовники тоже регулярно скрывали их связь от окружающих. Доходило до смешного, когда, ненароком попав в одну компанию, приходилось делать вид, что совершенно незнакомы и знакомиться заново. Абсурд? Но такова жизнь: неприглядна и лжива априори. Имеет ли он право тащить хорошего мальчика Костю за собой в ад? Не имеет. Вот только... ад перестал быть таковым с появлением в жизни Роста этого неправильного школьника. Конечно, ад не стал раем. Но теперь это уже не преисподняя, в которой ему приходилось вариться в одиночестве, даже если в какие-то периоды ему казалось, что он был не одинок. Но все это было лишь фикцией. Он всегда подсознательно знал, как обстоят дела на самом деле. Но позволял себе обманываться. Самообман — не самый неприятный способ защиты от окружающей действительности. Подумав об этом, Рост снял трубку.

— Костик, — раздался у уха возмущенный и даже сердитый голос Егора.

— Это Ростислав, — заставил себя сказать Рост. В трубке повисла неприятная пауза. Потом снова прозвучал голос старшего Смирного:

— Я так понимаю, он у тебя... спит, наверное, — в голосе говорившего мелькнула неуверенность, но явной брезгливости или былого возмущения Рост не почувствовал... пока. Поэтому смог ответить:

— Душ принимает. Не волнуйтесь. Я его провожу, когда немного обсохнет.

— Понятно, — проговорил Егор очень медленно, словно слова давались ему с трудом. Рост даже мог его понять, но при этом подсознательно все ждал, когда начнутся вопли и крики. Они ведь должны были начаться. Какому отцу понравится, если выяснится, что его сын... ночует у парня, который на девять лет его старше, и при этом они не друзья. Совсем не друзья. Но в семье Смирновых не только Костик умел удивлять. — Если ты не против оставить его у себя на ночь, я тоже не буду возражать.

Росту в первый момент показалось, что он ослышался.

— Вы... — выдохнул он, еще не до конца справившись с потрясением и плохо соображая. — То есть, я хочу сказать...

— Ну, в любом случае это лучше, чем, когда он с какими-то гулящими девками по местным притонам шатался, чтобы себя проверить, — вдруг выдал Егор, нисколько не смущаясь, — а с тобой я уже усел познакомиться. И знаю, что парень ты адекватный. Да и сын у меня теперь абы с кем уже не стал бы... — закончил он тише, но так же убежденно в своей правоте. А потом, не слыша ответной реакции, позвал: — Ростислав, ты еще там?

Рост нервно сглотнул и выдал:

— Я ему завидую. Жаль, что в мои шестнадцать лет, у меня не было такого отца, как вы.

И тут же отнял трубку от горящего уха и нажал отбой. Он жалел, что не сдержался и сказал такое. Ему было стыдно перед взрослым состоявшимся мужчиной за свою не слишком мужественную эмоциональность. Настоящий мужик должен быть скуп в словах и жестах, но Роста переполняли чувства, которые должны были рано или поздно выплеснуться через край. Но почему сейчас? Почему перед Егором?

А потом из ванной вернулся Костик, и разговор с его отцом отошел на второй план. Потому что тщательно умывшийся мальчишка, увидел, как Рост вертит в руках упаковку презервативов, скорчил гримасу и заявил:

— Если мы встречаемся, то никаких резинок между нами не будет.

Рост даже дар речи на какое-то мгновение потерял. А потом нахмурился и зло осведомился:

— А ты сам-то понимаешь, куда собираешься хуй засунуть?

— Понимаю, — упрямо тряхнул головой мальчишка. Приблизился к дивану и принялся стягивать с себя джинсы. Рост молча наблюдал за ним. Когда разоблачение состоялось, и Костик попытался подмять под себя парня, присоединившись к нему в постели, старший парень все так же холодно уточнил:

— А если я против?

Костик растерялся. Это было заметно по едва уловимо изменившейся мимике лица, особенно по взгляду. Но Рост был зол. В первую очередь, конечно же, на себя. За свою сентиментальность. Он ведь растрогался, когда говорил с Егором. А теперь вот чуть не растаял, когда услышал от Кости, что для того происходящее между ними тоже не просто какая-нибудь интрижка на пару перепихов, а все серьезно, но... он все еще боялся признаться самому себе, что ему в кое-то годы по-настоящему повезло с личной жизнью. Так почему бы не брать в охапку и пользоваться, а между делом еще любить. Да-да, именно, любить. Это ведь так здорово! Или нет? Наверное, потому что это еще и страшно. Страшно стать зависимым от кого-то настолько, что жизнь без этого человека станет не мила. Страшно, что когда-нибудь придется расстаться. Страшно, что весь мир ополчится против вас, и кто-то один может не выдержать. Или сразу оба. Но риск — благородное дело, не так ли? Любовь без риска, считай, что и не любовь.

— Понятно, — вдруг наградив Ростислава тяжелым и непререкаемым взглядом, обронил Костик и развернулся к двери. Рост смотрел ему в спину, пока мальчишка не скрылся в коридоре. И что это? Все?

Костик злился, но понимал, что не имеет право показаться свою злость и обиду Росту. Тот не поймет. Он ведь старше, наверное, циничнее. О, да, Костик хорошо знал значение этого слова. Насмотрелся. Таких прожженных и потрепанных жизнью слишком развитых деток в их дворовой компании было хоть отбавляй. Да и в школе такие попадались чуть ли не с восьмого класса, так что он все прекрасно понимал. Но ничего не мог с собой поделать. Это была первая любовь. Странная, неправильная, иррациональная. Зародившаяся слишком быстро, отчего больше похожая на легкую влюбленность, а не настоящее, глубокое чувство. Но еще хуже было то, что Костик понимал, если сейчас не сможет переупрямить Роста, ничего путного из этих чувств не получится. Он должен сразу заявить на него свои права, расставить все точки над "и", иначе... Константин стоял посередине полутемного коридора и сжимал и разжимал кулаки. Помогало слабо. В глубине души он все еще весь кипел, когда развернулся и собрался вернуться обратно в комнату, чтобы продолжить разговор. Только завернул на угол коридора, как столкнулся с всклокоченным Ростом, который тоже выдвинулся ему навстречу, когда осознал, от чего чуть не отказался. Они столкнулись. Костик ухватился за угол коридора, поэтому устоял, а Рост отступил на несколько шагов назад и по инерции схватился за ручку двери, ведущей в ванную комнату, но тоже остался на ногах.

— Уй! — взвыли они почти с одинаковой интонацией. Потом замерли, и как-то так само собой получилось, что улыбнулись друг другу.

— Я передумал, — первым объявил Рост, — но имей в виду, ты из меня веревки вьешь!

— Зато я знаю такое слово, как римминг и не против начать с него, прежде чем... — начал Костик, который не даром потратил то время, что они с Ростом не виделись, и успел проштудировать интернет сайты на интересующие его темы. Договорить Ростислав ему не дал, впился в губы поцелуем.

Теперь на диван в спальне они, действительно, упали. Прямо-таки рухнули. Предмет мебели горестно скрипнул под ними, что-то громыхнуло в его деревянном чреве, но отчаянно целующиеся парни не обратили на это слабое предупреждение никакого внимания. Костик навалился на Роста всем телом, хорошо, что тот был не хрупкого телосложения. Так что дискомфорта это не вызвало ни с одной, ни с другой стороны. Потом на пол полетели джинсы, которые они не успели стащить с Кости при первом заходе. Окончательно возбудившись, Рост сам перевернулся на живот и встал на четвереньки. Костик лизнул его между лопаток, а потом спустился еще ниже, целуя проступающие сквозь кожу позвонки. Попробовал лизнуть в области копчика. Отвращения не почувствовал. Запах был даже в чем-то приятным. Запах чужого тела там, внизу. Костик лизнул уже настойчивее и постепенно разошелся, увлекшись. А когда у Роста начали поджиматься яйца и пробегать дрожь под кожей на внутренней стороне бедер, мальчишке окончательно снесло крышу. Он навалился на спину парня, приставил каменно твердый ствол к тщательно вылизанному анусу и укусил в плечо, ставя на теле любовника свою первую, но явно не последнюю отметку. Рост сладко застонал, весь прогнулся, и Костику по большому счету даже напрягаться особо не потребовалось. А дальше все получилось само по себе. Без участия разума.

Но Рост не любил начинать и заканчивать в одной позе. Поэтому исхитрился остановить Костика, когда тот уже готов был кончить при каждом следующем толчке. Опрокинул запротестовавшего парня на спину и оседлал его бедра. Костик задохнулся от восторга. Раскрасневшийся, взмокший Рост с широко разведенными в стороны ногами, стоящим колом членом и безумным взглядом потемневших от вожделения глаз, был тем еще зрелищем. А уж когда он завел руку за спину и, придерживая Костькин ствол, принялся на него опускаться, жмуря глаза от напряжения и негромко хрипя что-то о том, что у него давно никого не было и сходу так просто не получится... Костик сам не заметил, как рука потянулась к члену парня, как пальцы обхватили влажную плоть, как ладонь заскользила по нежной коже. А вторая рука легла на бедро и с силой надавила, заставляя парня опуститься вниз резче, чем тот рассчитывал. Рост почти вскрикнул, как-то тонко, почти по девчачьи. А потом выматерился, грязно, чисто по мужски. И плюхнулся грудью на грудь Кости, едва успевшего разжать пальцы на его члене. Принялся вылизывать губы и подбородок, даже в нос пару раз лизнул, приговаривая что-то о том, какой Костик все же мелкий, но уже засранец. А еще он все настойчиво шептал, чтобы мальчишка не смел пока двигать бедрами, но как тут было удержаться? Конечно, Костик дернулся под ним раньше, чем Рост успел привыкнуть. На что Ростислав практически зарычал от возмущения, но вместо того, чтобы врезать Косте за такое самоуправство, сам принялся насаживаться и подскакивать на парне. Тогда захрипел уже Костя. Он отчаянно вскидывал бедра навстречу гибкому, сильному телу парня, которое с готовностью принимало его. И наслаждался каждым мгновением: чужим вкусом на своих губах, открывающимся его глазам видом, запахом пота и секса, который окутывал их плотным облаком, жаром, что сжигал изнутри и снаружи. А пространство вокруг них продолжало и продолжало нарезать круги, пока окончательно не скрутилось в сумасшедшую воротку и не затянуло внутрь себя. Первым кончил Рост, заляпав живот и грудь Кости вязкой спермой, но он не прекратил двигаться на члене парня, и тот уже через несколько последних, лихорадочных толчков, последовал за ним. Вердикт, который выдохнул ему на ухо повалившийся на Костю Рост, был прост, но лестен для мальчишки:

— Охренеть можно...

Костик улыбнулся бесстрастному потолку и крепко обнял своего парня. Теперь точно своего. И пусть только посмеет что-нибудь возразить!

4. Семья

Аню забирали из роддома на двух машинах. За рулем одной был Егор, приехавший в компании Наташи, а вторую вел Ростислав, рядом с котором на переднем пассажирском сиденье устроился Костик, а на заднем Славка и Мишка — муж Костькиной сестры и новоиспеченный папаша, который с трудом разместился рядом со Славкой, держа в руках огромный букет белоснежных роз. А что делать — любимые цветы супруги? Выбравшись из автомобилей, все пристроились у выхода, через который выпускали из святая святых рожениц с драгоценным пополнением семейства, и встали на изготовку. Сильно нервничающего Мишку вытолкали вперед, и тот в качестве последнего рубежа обороны выставил перед собой пресловутый букет. По бокам от него, как конвоиры, встали новоиспеченные бабушка и дедушка. Остальные — Рост, Костик и Славка затесались в задние ряды. И вот, наконец, из дверей, одну створку которых придерживала миловидная девушка в белом халате, выплыла юная мать с огромным свертком, перевязанным красной ленточкой. Что тут началось.

Сначала все захлопали в ладоши и загалдели, потом принялись суетиться вокруг новорожденной девочки и ее матери. Рост вовремя отобрал у молодого отца букет, который тот со страху чуть не уронил, и сунул в руки медсестричке, пусть девушка тоже порадуется. А Ане они, если что, еще букет купят. Славка носился вокруг их шумной и довольно разросшейся за последние месяцы семейки с фотоаппаратом, отчаянно фиксируя для потомков этот радостный момент. Наташа и Егор уже беззлобно спорили, на кого из них больше похожа малышка, которая теперь оказалась на руках бабушки, но все так же мирно посапывала в своем кульке, совершенно не интересуясь тем, что происходило вокруг нее, сны, которые ей снились, были намного интереснее. Анечку с одной стороны обнимал счастливый муж, а с другой пристроился младший братец, позируя доморощенному фотографу Славке. Рост стоял чуть в стороне и смотрел на все это безобразие с доброй улыбкой, о существовании которой на своем лице даже не подозревал. Просто невозможно было не улыбаться, глядя на все это. Потом он подошел к Ане с Мишей и дружелюбно спросил, обнимая за талию, вставшего рядом с ним Костю:

— Ну, так что, решили все-таки поиздеваться над ребенком?

— Это ты о чем? — невинно захлопала ресницами Анна, выглядящая слегка измученной, но не менее счастливой от этого.

— Все-таки Серафима, — начал Рост, — это не самый лучший выбор для имени.

— Зато оригинальное! — заупрямилась молодая мать.

— Но мы же тебе писали, что лучше пусть будет Машенькой или Дашенькой, я уже даже на такое согласен, — встрял молодой отец.

— Писали? — хитро прищурилась на него Аня. — О, да! Вашу троицу местное родильное отделение еще долго будет вспоминать! — и тут она повернулась к Росту с укоризной во взгляде: — Почему ты их не остановил?

— А ты пробовала остановить несущийся на полном ходу бронепоезд?

— Тогда зачем вообще надо было их в таком состоянии сюда везти? Ты ведь не пьешь, в отличие от некоторых, — она укоризненно покосилась на проштрафившегося мужа, который только и мог, что виновато улыбнуться в ответ.

— Уж лучше их Ростик отвез, чем эти начинающие алкоголики сами сюда добирались, — вставила свою ремарку Наталья, упоенно качающая на руках сверток с внучкой.

Это все было к тому, что, когда Аня только родила, молодой отец в компании Кости и Славки, как говорится, ужрался в усмерть. Причем брат жены, друг семьи в лице Славика и отец семейства, то есть Егор, не далеко от него ушли, когда коллегиально было принято решение поехать к роддому и громогласно поздравить жену, сестру и дочь с рождением ребенка. Егор в машину к Росту, на которого возложили священную обязанность доставить полумертвые тела к роддому, не поместился. Почему — непонятно, так как место было, но, наверное, не самую последнюю роль тут сыграла вернувшаяся от соседки Наталья, заставшая всю честную компанию в прихожей и вовремя затолкавшая мужа в супружескую спальню. Собственно, Рост никуда бы не поехал, если бы мама Кости не попросила его присмотреть за пьяненькими мальчиками, как она их всех любя называла. Так что пришлось менять планы, а ведь он собирался забрать с этой вакханалии Костю и вместе с парнем уйти к себе, но был вынужден исполнять долг перед семьей и отечеством.

Кончилось все тем, что сначала они драли глотки под окнами, но Аня так и не выглянула в окошко. Толи спала, толи просто не слышала. А потом кому-то, не будем показывать пальцем, Славка до сих пор отнекивается, пришла мысль раздобыть краску и присовокупить к надписям, сделанным на асфальте под окнами роддома другими счастливыми папашами, еще одну, но уже от себя. Так сказать, прочувствованную, крик души, во как. Кончилось все тем, что Росту пришлось объехать полгорода, руководствуясь невнятными инструкции пьяненькой компании с заднего сиденья, прежде чем удалось найти хотя бы один магазин хозтоваров, в котором продавалась в том числе краска. Кисточек купили четыре, но в итоге писать на асфальте пришлось все тому же Росту, у остальных вместо букв выходили невнятные каракули, а некоторые, опять-таки, не будем показывать, все норовили вместо символов алфавита изобразить что-нибудь от себя, причем художниками эти некоторые были от слова "худо". Так на асфальте появилась еще одна надпись: "Аня, спасибо за дочь! А назовем мы ее все-таки Машей!". Когда Рост, наконец, смог разогнуться и отложить в сторону кисть, выяснилось, что всего проделанного еще не протрезвевшим ребятам кажется недостаточно. Ведь надо же на реакцию ненаглядной Анечки посмотреть. И тогда вся троица начала снова упоенно орать под окнами и звать молодую мать хотя бы краем глаза взглянуть на это безобразие. Ростислав с трудом их в машину затащил, когда из окон уже начали высовываться медсестры и требовать вести себя потише. Одно радует, под его присмотром ребята вернулись домой в целости и сохранности. Наутро Костика мучило жуткое похмелье. Но коварный Рост и не думал ему сочувствовать. Тогда мальчишка оклемался где-то к полудню и пришел к выводу, что пора отомстить этому ехидному типу, не знающему, что такое сочувствие к страждущим. Из постели они не вылезали до утра следующего дня, когда одному пора было выходить на работу, а второму собираться в школу. И после всего этого, Наталья еще и сказала:

— Когда за дело берется Рост, я смело могу доверить ему не только сына, но и внучку.

От таких слов Ростислав изрядно смутился, но его с силой хлопнул по плечу Славик, еще крепче прижался к боку любимый Костик, и они принялись рассаживаться по машинам.

Вот такая у них получилась семья, не простая, со своими подводными камнями, со своими невзгодами и радостями. Но самая настоящая семья — и это самое главное.