Спасти химеру

Они пожали друг другу руки и тепло распрощались. Я снова удостоилась лобызания руки — и жаркого шепота Гитто "приходи ко мне ночью одна". Как то обычно бывает, сразу в голову не пришла ни одна достаточно оскорбительная фраза, которой стоило бы ответить. Может, оно и к лучшему. Тут явно велась гораздо более хитрая игра, чем могло показаться на первый взгляд. Эти двое, похоже, были готовы к тому, чтобы выиграть при любом раскладе. Так ли иначе, скоро продовольствие будет достать тяжело, и Невен с Гитто смогут продавать втридорога: один в городе, другой — в лагере орденцев.

Нагруженная тележка катилась даже легче, чем пустая: ровнее, колеса не подпрыгивали на неровностях дороги. Невен шел пружинистой походкой, и я чувствовала, что ему нравится ночь, темень, напряжение тайной встречи. Он тихонько насвистывал легкомысленный мотивчик.

Невен подкатил тележку к ограде большого особняка. Белый дом с колоннами едва виднелся за окружавшими его яблоневыми и грушевыми деревьями. Ни в одном из окон не было заметно света.

— Вот и пришли, — отдуваясь, сказал человек Варда. — Слушай, ты иди сейчас домой, отдохни. Я расскажу о тебе командору. На днях мы с тобой свяжемся...

Он осекся, вглядываясь вдаль. Я оглянулась, но увидела лишь громады домов и деревьев на темном фоне небес.

— Маяк не горит, — тихо произнес Невен. — Раньше его можно было увидеть отсюда, — он хмыкнул, — наконец-то орденцы догадались его погасить.

— Думаешь, теперь они будут сжигать все корабли?

Невен пожал плечами:

— Наверное. На их месте я бы сжигал все, до чего смог бы дотянуться. Что бы ни говорил Гитто, они не готовы к длительной осаде.

— Они все еще надеются договориться с Вардом?

— Да, — он перешел на шепот, — но этого не будет. Вард очень, очень зол на них.

Я тоже зла... Но хочу ли я объявить им войну? Хватит ли у меня ненависти для мести? Или лучше просто вычеркнуть их из памяти, уехать подальше и жить так, будто Ордена не существует?

Мои размышления были прерваны появлением очень усталой и очень сердитой женщины. Она словно соткалась из теней ночного сада — тонкая, гибкая, в походных кожаных штанах и льняной рубахе со шнуровкой. В руке — фонарь.

— Нев, сволочь, что ж так долго! Я уже думала, повязали вас вместе с Гитто!

— Привет, Дация. Я торопился, как мог!

Она фыркнула, приглаживая растрепанные короткие волосы:

— А это кто еще с тобой?

— Это Зандра, наш новый рекрут.

Женщина зевнула в ладошку и наградила Невена яростным взглядом:

— Выгружай товар, пока не сгнил. Небось полночи по кабакам шлялся.

— Не без этого.

— Ладно, я пойду, спать хочется, — сказала я. — Встретимся как-нибудь. Я живу на улице...

— Не волнуйся, мы найдем тебя.

Ох, да, конечно. Обязательно должен был показать, что у них шпионы повсюду.

— Пока.

— Если тебя остановит кто из местных бандитов, скажи, что ты с Вардом, вмиг отцепятся. Спокойной ночи!

Я махнула Невену и Дации рукой и побрела домой. Остановить меня никто не пытался. Видимо, бандиты спешили доделать свои темные дела — близилось утро. Поздней весной светает рано, вот и теперь восток уже начал розоветь. Усталые головорезы возвращались в свои уютные логова, рыболовы спешили к морю, неся на плечах нехитрую снасть.

Зевая, я открыла калитку и вошла в еще темный сад, окружавший деревянное здание гостиницы. Дурманящий запах чайных роз, казалось, еще больше усилился перед восходом. Мне нравилась и старая, словно отполированная морским ветром гостиница, и неухоженные клумбы, и огромная липа, под которой стоял простой стол. В Карионе люди любили есть на воздухе. Бедняки перекусывали рыбой и хлебом, сидя на лавках или просто на порогах своих хижин. Зажиточные строили замысловатые беседки и террасы, часто украшенные статуями и фонтанами.

Впрочем, с десяток мужчин, сидевших за гостиничным столом перед восходом солнца, без единой свечи или фонаря вряд ли собрались на ранний завтрак. Когда я появилась перед ними, все вздрогнули, будто увидели призрак.

— Что такое? — судя по голосу, это был Дарен.

— Это я, Зандра. Иду к себе. А что это вы тут делаете?

Приглушенное фырканье и бурчание, видимо, исходило от тех, кто считал недопустимым для порядочной женщины возвращаться домой под утро. А вздохи облегчения свидетельствовали, что собравшиеся боялись и ждали кого-то другого.

— Э-э-э, Зандра, мы тут это... в общем, не обращай внимания...

Дарен поспешно вскочил из-за стола, схватил меня под руку и поволок к гостинице. Я не сопротивлялась. Несмотря на природное любопытство ввязываться в дела земляка не хотелось.

Мы вошли в дом, Дарен проверил, плотно ли захлопнулась дверь, и быстро зашептал:

— "Веселого" сожгли.

— Знаю.

— Теперь даже из города нельзя выбраться. Вард использует нас как живой щит! Но мы положим этому конец.

Я насторожилась:

— И каким образом?

— Деталей я тебе сказать не могу, — прошептал Дарен таинственным голосом. — Но нам нужны будут люди. Я тебе скажу, когда и что делать.

— Понятно. Спасибо.

Тут и гадать не надо — земляк связался с местным сопротивлением. Эх, не попасть бы в беду со всеми этими заговорами.

Дарен вернулся к своим, а я медленно поднялась по темной лестнице к себе в комнату.

Только теперь я поняла, как сильно устала. Упала прямо в одежде на застеленную кровать и тут же погрузилась в сон.

Гончие, быстрые, ловкие, под серо-синей кожей — бугры мышц. Высотой человеку по пояс.

Гончие никогда не спят.

В их дыхании — смрад сырого мяса. Мощные челюсти могут отхватить человеку ногу одним движением.

Гончие — жернова, которым предназначено смолоть жизни горожан. Мускулистые звери цвета стали. Говорят, они возникают из-под земли. Или сгущаются из воздуха. Или выплескиваются однажды на берег морскими волнами.

Улицы Гестерна еще отдыхали в утренней дымке. Рассвет золотил угрюмые серые стены. Раскаленным металлом сверкали шпили башен.

А гончие на упругих лапах уже шли по мостовым, зорко оглядывались, предвкушали охоту. Они кидались на людей, распластываясь в прыжке, сильные, красивые звери. Они наслаждались той резней, что устроили, и кроме наслаждения и опьяняющей радости не чувствовали ничего. Ни ярости, ни злости. Гончие относились к нам, как желудок может относиться к попавшим в него кусочкам пищи. Они медленно и методично переваривали Гестерн.

Я бежала. Волосы забивались в рот, били по лицу, не давая дышать. В боку кололо.

Если бежишь от опасности — нельзя бежать со всеми.

Если ты в доме, нельзя бежать вниз.

Если ты в городе, нельзя бежать к воротам.

Потому что те, кто охотятся на тебя, тоже не дураки. Ведет ли их людская хитрость или звериные инстинкты, они будут ждать тебя на выходе.

Я неслась вглубь города по узким улицам, вдоль заборов, мимо деревянных хибар. Редкие люди без оглядки бежали мне навстречу и дальше к крепостной стене. На их лицах застыла печать паники. Они думали, что выберутся из города и укроются в лесах. Гончие не станут преследовать. Их цель — город.

У меня не было времени объяснять. Рассказывать о нашем отряде, который вмиг потонул в реке серых ловких тел. Вооруженные силы Ордена не продержались и четверти часа. Я не успела бы описать, как голубоглазый зверь стоял над окровавленным трупом командира и, чуть склонив голову, смотрел на меня. Ясным, спокойным, безжалостным взглядом. Тогда я кинулась к воротам города. Гончая не преследовала меня — Гестерн был мышеловкой. Но мышеловкой большой. Такой, где можно спрятаться. Я не могла остановиться и попробовать разъяснить это жителям.

Я бежала к центру города. Другие рвались к воротам, туда, где их ждала голубоглазая смерть.

Солнце навязчиво било в глаза. Некоторое время я лежала, смотрела в потолок. Переплетение теней на нем напоминало о бегущих гончих. Старик их забери, это всего лишь тени от веток липы. Они качаются на ветру вот и все.

Со вздохом я сползла с постели. Голова раскалывалась, под веки словно песка насыпали. Во рту еще сохранилась горечь тхалакка Гитто.

Я задернула шторы, и комната погрузилась в приятный полумрак. Глоток холодной воды из кружки смыл мерзкий привкус, после умывания в голове посвежело, и глаза перестали болеть.

Но невнятную тревогу, послевкусие кошмарного сна, унять не могло ничто.

Многие люди думают, что чудеса — это здорово. Правда, при этом они искренне верят, будто сами никогда не встречались со сверхъестественным. Ну да, почему-то не часто случается с нами приятное и невероятное. Чудеса вроде волшебного карася исполняющего желания, самонакрывающегося яствами стола и неразменной монеты нам недоступны. Те же, что происходят, обычно никому и даром не нужны.

Как вы думаете, почему дрова всегда заканчиваются перед самой холодной ночью? Или почему, стоит забыть в пасмурную погоду плащ, обязательно пойдет проливной дождь? Случай? Да, нам проще верить в случайности, но селды считали, что это локхе, древняя магия, душа мира и всех живущих в нем.

Как полагают некоторые теоретики Ордена, за многовековое существование локхе приобрела нечто вроде разума, который позволяет ей терпеливо дожидаться подходящего момента. Возможно, через несколько тысяч лет у этой силы разовьется и адекватное чувство юмора. А пока...

Расскажите о чудесах старому браконьеру, в сетях которого запутался его же сын, спьяну вздумавший переплыть озеро. Или маленькой девочке, чьи родители однажды сели обедать в кухне старого дома: они успели съесть гороховый суп, свиные отбивные с картошкой и уже подбирались к черничному пирогу, как на них обвалился потолок.

Или жителям Гестерна, куда одним ясным утром пришли диковинные существа.

Глава 4

Обед с Вардом

Я спустилась вниз и на печке под вишнями вскипятила чайник воды для крепкого чая. Смыв вкус старого тхалакка, я позавтракала забытым Дареном на столе сыром и отправилась в свою комнату. Остаток дня провела, тщательно уничтожая следы своей деятельности. Неудавшиеся тхалакки отправились на переплавку. Банки со смесями я выкинула в мусорную кучу за два квартала от дома. Тигли, колбы и реторты уничтожить рука не поднялась, поэтому я сложила их в ящик и закопала в самом укромном уголке сада.

Пускай теперь меня Вард оборудованием обеспечивает. А хранить все это дома — слишком опасно.

На следующее же утро пришло письмо Невена. Грязный бездомный мальчишка протянул мне клочок бумаги, где было написано, что меня приглашают отобедать с людьми Варда в известном мне баре. К счастью, оставалось достаточно времени для мытья головы и выбора наряда. Мне даже удалось найти на полочке в шкафу забытую зеленую шаль, которой я задрапировала плечи, удачно скрыв пожелтевшие кружева на вороте старого клетчатого платья.

Они сидели за столом. Свечи коптили и истекали воском, свирепый подавальщик стоял у двери, раскачиваясь на каблуках. На этот раз, кроме людей Варда, в баре у пирса посетителей не было.

Длинный дубовый стол, покрытый белоснежной скатертью, специально для них поставили по центру зала. Многочисленные бутылки с вином, запеченная с травами рыба, ароматный бульон, сочное, только что с вертела, мясо, горка пирожков — соблазнительные запахи заставили меня сглотнуть слюну. Мое-то меню уже несколько недель оставалось довольно однообразным, приходилось экономить.

Но люди Варда тут собрались, конечно, не для еды. Их было тринадцать — командование элитного отряда Ордена всегда состояло из дюжины человек, но на сегодняшний обед был приглашен и Кевер. Мальчишка усердно пил вино, даже не взглянув на меня, и не обращая внимания на сияющую сапфирами в высокой прическе Магру. Впрочем, она единственная оделась так роскошно — в синее шелковое платье с серебряным кантом, — остальные выглядели еще скромнее меня. Только один, атлетического сложения ветеран с шрамом на подбородке, надел кольчугу, другие довольствовались гражданской одеждой.

Из знакомых мне людей тут были только Невен и Дация.

— Зандра! — Невен встал мне навстречу. — Проходи, садись, — он обернулся к своим. — Это та самая из лабораторий, которая делала тхалакки, я рассказывал о ней.

— Я помню, — мужчина во главе стола галантно отодвинул стул рядом с собой.

Его слишком загорелое для аристократа лицо оттенялось белоснежным воротничком, хорошо сшитый костюм из темно-серой ткани ладно сидел на худощавой фигуре. Серебряные запонки и кольцо с черным камнем на мизинце подчеркивали статус. В его жестах и взгляде не было и тени надменности, присущей важным господам. Вард всегда слыл человеком вежливым и любезным. Возможно, именно это помогло ему в его политической карьере: несколько раз он становился правителем в городах, где эта должность была выборная. Даже в темных лабораториях Ордена сплетничали о том, что командор нередко принимает решения и за самого Магистра, и за местечковых властителей.

— Вы предпочитаете белое вино или красное? — он услужливо пододвинул мне тарелку и поставил рядом стакан.

— Белое, благодарю вас...

Вард потянулся наполнить мой стакан, и я увидела метку на ладони его правой руки. Свернувшаяся спиралью амфисбена, двуглавая змея. Значит, рассказы о том, что командор некогда стал охотником сновидений — правда.

— Прошу вас, замечательное вино, — Вард чуть улыбнулся, — еле-еле уговорил Кевера продать его. Что поделаешь, за напитки всегда приходится платить мне.

— Вард, — нетерпеливо перебил его Кевер, — так ты нашел гонца?

Юный правитель города выглядел бледным и усталым. Под глазами легли синие полукружья от недосыпания. Мальчишка развлекается все ночи напролет, видимо.

— Мы работаем над этим, — туманно ответил Вард.

— Было бы над чем работать! Лучшие бойцы Ордена не могут подыскать какого-то дурацкого гонца! — он раздраженно скривился и отхлебнул темно-красного вина из стакана.

— Не волнуйся, — Магра нежно поправила его растрепавшиеся волосы. — Я уверена, что дорогой командор сделает все вовремя.

Дорогой командор? Это так она называет Варда?

— А чего ждать-то? Хотите, чтобы орденские на стены полезли?

Вард прожевал кусочек рыбы и неторопливо ответил:

— Они не полезут. По крайней мере, не сейчас.

— Почему ты так уверен?

Бородатый воин взглянул на Кевера поверх блюда с маринованными грибами:

— Потому что это не в интересах Ордена, юнец. Они хотят заставить нас сдаться, понимаешь? В атаке они, конечно, нас сломят, но... — он многозначительно поднял вилку с насаженным на нее боровичком, — но, во-первых, по пути в могилу мы захватим немало орденских солдат. А во-вторых, им нужен Вард, как союзник.

Командор хмыкнул:

— Ублюдки еще надеются, что я снова буду работать на них.

— Если я отправлю королю Айдарии весть, что вы теперь — гвардия Кариона, Орден не сможет больше преследовать вас, — хмуро сказал Кевер. — Когда вы станете моими личными солдатами, орденским придется уйти.

— И ты так уверен, что король пойдет на это, мальчик? — Дация презрительно рассмеялась, встряхнув короткими каштановыми волосами.