Добро наказуемо

Глава 3. Гномьи мастерские

Лодка перевернулась. Я барахтался в ледяной воде. Течение тащило меня, то и дело ударяя о подводные камни. Энди унесло далеко вперед, и я потерял его из виду. Оставалось надеяться, что мальчишка не утонет — все-таки, в отличие от меня он умел плавать.

Туман рассеялся. На берегу толпились орки. Заметив своего давнего врага, они огласили ущелье торжествующим воем. Я схватился было за меч, но течение вырвало его из окоченевших пальцев, и он золотой змеей нырнул в мутный водоворот.

Появился Черный колдун.

— Вытаскивайте мальчишку! — каркнул он.

Пятеро орков побежали вдоль берега, пытаясь достать меня крюками на концах алебард. Я получил несколько увесистых тумаков по голове и спине, после чего самому ловкому все же удалось зацепить капюшон плаща...

Рывок, треск ткани, удар, и я...

...вскочил на ноги, затравленно оглядываясь по сторонам. Я стоял на раскисшей лесной дороге. С неба ледяными струями хлестал дождь. Никакой реки и в помине не было. Меня окружал мрачный лес. Вековые дубы переплели над головой свои корявые ветви, на одной из них, зацепившись капюшоном, висел мой плащ. Ни орками, ни Черным колдуном, естественно, и не пахло. Вокруг вообще не было ни души, кроме сидящего на ближайшем дубу большого черного ворона, да Счастливчика, виновато переминающегося с ноги на ногу. Не иначе, как для фаргордского коня потерять седока не меньший позор, чем для фаргордского воина потерять меч. Да и мне чувствовать себя героем не было повода — это надо умудриться, заснуть в седле, да еще под приливным дождем! Хорошо что, кроме Счастливчика, этого никто не видел.

Подпрыгнув, я сдернул с ветки мокрый плащ, завернулся в него, поежился от холода и чихнул. Здесь, ближе к горам, дождь, похоже, шел уже несколько дней, и промозглая сырость пропитала весь лес. Даже если бы мне вздумалось разжечь костер и согреться, это вряд ли бы не получилось. Оставалось надеяться, что до Гномьих мастерских уже недалеко. Такие россыпи камней, как то и дело попадавшиеся вдоль дороги, встречались уже в предгорьях.

Некоторое время я бежал рядом с конем, чтобы хоть как-то согреться, но как только вскочил в седло, снова начал проваливаться в вязкую полудрему — сказалась давняя усталость. Выматывая себя, я нарочно не спал даже тогда, когда давал отдых коню. Так, по крайней мере, не очень сильно досаждала беспощадная совесть. Ей было сложно вклиниться между мыслями о том, как хочется спать, и о том, как хочется есть.

К тому времени, когда впереди показались внушительные окованные медью ворота, вид у меня был, мягко говоря, не самый элегантный, или попросту жалкий. Изможденный бродяга, съежившийся в седле под мокрым плащом и отчаянно хлюпающий покрасневшим носом, даже отдаленно не напоминал наследника фаргордского трона.

По всей видимости орки, коротавшие время, пинками перекидывая друг другу не первой свежести отрубленную волчью голову, именно так и рассудили.

Обменявшись парой слов на своем не отличающемся благозвучностью языке, они оставили это увлекательное занятие и, разобрав прислоненные к воротам алебарды с крюками, как в давешнем сне, направили их в мою сторону. Я вытянул меч из притороченных к седлу ножен.

— Меч убирай, на вопрос отвечай! — рявкнул один. — Кто таков, откудова ехаешь?

Скорее всего, он не умел говорить иначе — оркам с трудом дается человеческий язык, а останавливать путников и задавать им вопросы входило в его служебные обязанности, но у меня помутился разум. Вот кого мне сейчас не хватало, так это криволапых, клыкастых, дурно пахнущих тварей, на которых я в свое время так славно отрабатывал навыки фехтования.

Орк попытался пригрозить мне алебардой. Он не ожидал, что взмахом меча я перерублю древко и тут же, не успев отбросить бесполезную деревяшку и выхватить саблю, получил копытом от взвившегося на дыбы Счастливчика, полностью разделявшего мою неприязнь к орочьему племени. Стражник рухнул под ноги своему соплеменнику, а я, откинув закрывающий лицо капюшон плаща, вызывающе взглянул в оскаленную морду второго. Я ожидал увидеть ужас в злобных желтых глазах, но, видимо, передо мной был новобранец. Он слыхом не слыхал о Бешеном Рикланде, а если и слышал, то, как это обычно бывает с теми, кто меня никогда не встречал, считал, что Рикланд — богатырь ростом с сосну и толщиной с тролля, а перед ним просто не в меру нахальный юнец. Этот простофиля даже попытался сбить меня с коня, но я перехватил алебарду за крюк, вырвал из его когтистых лапи тут же всадил в горло острие на нижней части древка.

— Кр-р-рысеныш... — прорычал его косноязычный напарник, поднимаясь, по-собачьи отряхиваясь и обнажая саблю. — Щас твой конь будет мой еда...

Как давно я не убивал орков! Удовольствие от их предсмертных воплей и резкого запаха крови и раньше заставляло меня забывать все беды. Когда я раскроил мечом его череп, то вновь ощутил это ни с чем несравнимое чувство.

Счастливчик, звонко стуча подковами по вымощенной камнем дороге, проследовал через площадь и остановился у трактира с воодушевляющим названием 'Сытый странник'.

— Неплохой выбор, — похвалил я коня, с интересом рассматривая окружающие дома — не дома, а какие-то удивительные сооружения, в которых жили здешние гномы.

Трактир 'Сытый странник', пожалуй, был из них самым заурядным. Издали его вполне можно было бы принять за крестьянскую избу, провалившуюся под землю по самую крышу. Вблизи же было видно, что крыша окована медью, как тяжелый щит, и дверь вырезана прямо в ней, что вряд ли встретишь в крестьянских избах.

За трактиром протекала бурная горная река, через которую был перекинут мост. Под ним крутилось огромное колесо с лопастями. От него отходили трубы, часть из которых вращалась, часть ходила ходуном, а часть просто мелко дрожала. Они уходили под огромный белый купол, похожий на крышу Храма Светлых Богов. Рядом возвышалось еще несколько таких же куполов, только темных, не иначе из какого-то металла, а поодаль травянистый холм с четырьмя дымоходами, похожими на башни замка, и грандиозное сооружение, напоминающее эльмарионскую мельницу, сделанную из железа и камня. Лопасти мельницы то вращались с жутким скрежетом, то замирали, и тогда откуда-то из-под земли вырывались облака пара.

Напротив, через площадь, загроможденную недоделанными телегами и пустыми бочками, был еще один трактир. Назывался он 'Пивной бочонок' и выглядел под стать своему названию, как будто одна из бочек, валяющихся на площади увеличилась до таких размеров, что в ней смогли бы спокойно разместиться три десятка гномов. Судя по дружному гвалту, доносившемуся оттуда и оглашавшему всю площадь, именно там они и разместились. Можно было зайти и расспросить гномов о семье Крайта, но раз уж Счастливчик выбрал 'Сытого странника', я решил начать с него, тем более что шуму оттуда раздавалось не меньше.

Зал трактира располагался ниже уровня земли, от порога туда вела длинная лестница с ажурными бронзовыми перилами. Стены были облицованы камнем, на них красовались охотничьи трофеи — головы лося с рогами, которые чудом пролезли в дверь и медведя с оскаленной пастью. Окна отсутствовали. Зал освещался факелами и пламенем огромного, во всю стену, камина.

В зале было полно орков. Они сидели за низкими широкими столами, стуча по ним кто увесистым кулаком, кто пустой глиняной кружкой, и требовали выпивки.

— Скряга, пива! Живо! — раздавалось их хриплые голоса.

Трактирщик — розовощекий гном в зеленом кафтане, грозящем треснуть на круглом животе, заметно нервничал. Он то и дело снимал засаленный колпак, вытирал им лоб или стойку, а потом снова натягивал на голову и принимался теребить длинную рыжую бороду, заплетенную в четыре толстые косицы, но орков обслуживать не торопился.

— Это вам не какая-нибудь забегаловка, а солидное заведение, — втолковывал он им. — Здесь вы не получите даром ни глотка пива! А будете шуметь — вылетите вон!

'Хотелось бы знать, как коротышка собирается выставить всех этих орков из своего заведения? Их же здесь больше десятка...' — крутилось у меня в голове, во время спуска по лестнице. Но гном вовсе не собирался лично приводить в исполнение свою угрозу. Кажется, за него это должен был сделать я. По крайней мере, завидев меня, он вместо приветствия громко заявил:

— А-а, явился, лежебока! Где тебя носило? Небось, в 'Бочонке' пиво хлестал? Ну-ка, выпроводи этих бузил, пока они не разнесли весь трактир!

Орки притихли, дружно повернулись в мою сторону, вполголоса посовещались между собой и, придя к выводу, что я — это я, а ни кто иной, и что гному, конечно, не жить, но в первую очередь не жить им, поспешно ретировались на кухню, а оттуда, устроив изрядный переполох среди прислуги, и вовсе сбежали через черный ход.

— Ты всегда так встречаешь гостей? — устало спросил я гнома, сбрасывая тяжелый от воды плащ. Убивать трактирщика, также как и гоняться за орками, не было настроения. Для удовлетворения собственной кровожадности мне вполне хватило двоих охранников, и теперь больше всего на свете хотелось обсохнуть и согреться, а еще лучше выспаться и поесть, наконец...

— Клянусь бородой деда, это вовсе не Вилл! — озадачено пробормотал гном, оглядывая меня с головы до ног. — Прости, сударь, я спутал тебя с моим вышибалой. Он такой же высокий и тоже носит серый плащ...

— Ладно, живи, — со снисходительной усмешкой кивнул я, но трактирщик продолжал оправдываться:

— Я послал за ним еще час назад, но этот дармоед вечно отлынивает от работы. Ни за что бы не нанял такого бездельника, но в последнее время с орками сладу нет — совсем распоясались. Наш-то клан мирный — мастера и торговцы, что мы против орков? Что гончар против кузнеца! Вот, кто как может, и выкручиваемся. Мне еще повезло, что у меня есть Вилл. Он хоть и лодырь, но клыкастые его боятся, не знаю почему, но боятся...

— Эти трусы не боятся разве что малолетних детей, — фыркнул я.

— Ты слишком молод, путник, и многого не знаешь. Поверь мне, старому гному: когда боги слепили из грязи первого орка, они забыли вложить в его голову разум. С тех пор клыкастые не ведают страха, пока не узнают Смерть в лицо. Они дали деру, вовсе не потому, что испугались, а потому что, как и я, спутали тебя с Виллом.

— Они дали деру, потому что, в отличие от тебя, узнали меня в лицо. Я — Рикланд Быстрый клинок.

— Рикланд? — опешил гном. Он скомкал колпак, вытер им обильно выступивший пот и тяжко вздохнул. — Вот незадача! — проворчал он себе под нос. Обычно трактирщики выглядят гораздо счастливее, когда узнают, что заглянувший в их трактир голодный парень — наследный принц Фаргорда.

— Вижу, ты совсем мне не рад.

— Что вы, что вы, ваше высочество, очень рад! — спохватился гном, склоняясь в подобострастном поклоне. — Я лишь кляну себя, что не узнал вас — принца Рикланда, о котором... о котором слагают баллады. Мне нет прощения, но если вы даруете его, я буду счастлив выполнить любое, любую...

— Ты мелешь языком не хуже нашего Болтуна, — оборвал я льющийся на меня поток гномьего красноречия. — А тебя, если не ошибаюсь, зовут Скряга?

— Скарги, меня зовут Скарги, ваше высочество, Скрягой меня прозвали здешние орки. Эти прохвосты зовут так каждого порядочного гнома. Они, верно, думают, что мы черпаем пиво в подземной реке Эль, и хотят получать его даром! Где оркам понять, какие расходы мы несем...

— Вообще-то, принцу тоже этого не понять, — отмахнулся я. — Проследи лучше, чтобы мой конь получил вдоволь овса, и принеси завтрак.

— Вы хотели сказать ужин? Время клонится к закату.

— Какая разница? Принеси что-нибудь, пока я не умер от голода! Я не ел ничего, кроме ягод, с начала этого треклятого дождя!

— Неужто всю неделю? — охнул трактирщик и помчался на кухню подгонять прислугу. — А ну, пошевеливайтесь, дармоедки! — то и дело доносился оттуда его раздраженный голос. — У нас знатный гость, а вы двигаетесь, как вареные курицы!

Я не стал объяснять, что в Вольноземье, как и в Лихолесье стояла ясная погода, а дождь для меня начался всего пару дней назад, когда я подъехал к горам, а молча устроился у камина, поближе к огню. Вскоре две низкорослые служанки неопределенного возраста и явно гномьего происхождения уставили стол всевозможными угощениями.

Местная кухня отличалась от фаргордской полным отсутствием грибов и изобилием всевозможных кореньев. К грибам гномы относились с большим опасением. Они считали их ядовитыми еще со времен освоения Фаргорда, когда армия Гил-Зураса изрядно поредела, отравившись на пиру у своих союзников эльфов. Насколько я знал, отравились они вовсе не грибами, но им даже в голову не пришло, что каждый из полсотни бочонков пива в захваченном ими обозе фаргордской армии был изрядно сдобрен ядом. Мои великие предки обожали устраивать своим врагам подобные сюрпризы.

Пока я грелся у огня, отыскивал кусочки мяса среди горы мелко нарубленных корешков и глупо улыбался служанкам, трактирщик отчаянно переживал.

— Не заплатит, ей-ей, не заплатит, — доносился из кухни его громкий взволнованный шепот, то и дело заглушаемый стуком ножа о разделочную доску. — И за что все эти напасти на мою голову, сперва орки, теперь вот беглый принц? Его же ищут по всему Фаргорду. Вилл говорит, сам Черный колдун ищет. А что если он найдет его здесь? Что будет со мной и моим трактиром? Об этом он, конечно же, не подумал! Фаргордская знать никогда не думает о бедных гномах и никогда не платит, а попробуй им не угоди...

К сожалению, хозяин имел основание беспокоиться, причем достаточно веское. Денег у меня не было, все свои бриллианты я отдал Брикусу для леди Велибаны, а расплачиваться с трактирщиком бесценными кольцами Роксанда было бы неразумно — они предназначались для семьи Крайта. Я почувствовал болезненный укол совести, но тут же пообещал это докучливой особе с утра продать что-нибудь оружейнику, хотя бы кинжал, и заплатить бедолаге.

Переживания не помешали трактирщику приготовить отменный обед. За странным блюдом из кореньев последовал тетерев, фаршированный яблоками и опять же кореньями, потом какие-то гномьи лепешки, серые, жесткие и соленые, но вполне съедобные. Когда очередь дошла до жареного кабанчика, и я понял, что сейчас лопну, появился вышибала Вилл. По всей видимости, он действительно неплохо провел время в Бочонке или подобном заведении — способность твердо стоять на ногах ему явно отказывала.

— Ты где шлялся, пройдоха? — накинулся на него Скарги. — Я что, плачу тебе за то, чтобы ты целыми днями торчал в трактире этой старой ведьмы?

— Уймись, Скряга, — заплетающимся языком проговорил Вилл. — Мамаша Ли платит мне вдвое больше.

— И бесплатно поит пивом, — сварливо добавил гном. — Уж не знаю, зачем она это делает. Орки и так ее Бочонок стороной обходят... Эх-х-х, — трактирщик махнул на Вилла рукой, вздохнул и отправился на кухню, ворча себе под нос, что орки хамы и грубияны, люди дармоеды и лодыри, и все они определенно сговорились между собой, чтобы досадить бедным гномам.

— Хм, зачем она это делает? — озадаченно переспросил вышибала спину удаляющегося гнома. Он наконец-то преодолел лестницу целиком и теперь стоял посреди зала, еле заметно покачиваясь. Я кивком указал ему на свободное место за моим столом. Это оказалось как раз кстати, поскольку парень определенно испытывал трудности с сохранением равновесия. — Видел бы ты, какие у нее дочки! — доверительно сообщил он, рухнув на скамью. — Если б не я, орки бы из 'Бочонка' не вылезали. И плевать они хотели на то, что сынок мамаши Ли ихний сотник. Он ведь уже год, как запропал...

— Ты не о Крайте? — спросил я.

— Вроде так его звали, — парень оживился. — А ты что, его знаешь? Тогда дуй в 'Бочонок', скажешь мамаше Ли, что друг Крайта, и кружка пива тебе обеспечена! Я, пожалуй, с тобой пойду...

— Подожди лучше здесь, — легкий хлопок по плечу усадил Вилла обратно на лавку. — Заодно поужинаешь...

— Во, дает! За такой ужин заплатил, что в самого не лезет!

— А я не заплатил, — хмыкнул я и ушел, оставив вышибалу в полном недоумении. Он явно испытывал затруднения с принятием решения, что же делать, то ли воспользоваться приглашением и поужинать, то ли догнать сбегающего у него на глазах посетителя и заставить за этот самый ужин заплатить.

Ледяные потоки воды продолжали хлестать с небес. Когда я покинул уютный кров 'Сытого странника', то едва не заблудился на ровном месте. Сплошная пелена дождя скрыла очертания домов на другой стороне площади и 'Пивной бочонок' угадывался лишь по слабому свету висящего у входа фонаря.

Матушку Крайта я узнал сразу, несмотря на то, что она раздалась в ширину по меньшей мере вдвое и сменила чепец на ярко-красное подобие эльмарионской шляпы, с обрезанными полями. Такие же головные уборы были у служанок из трактира напротив. Видимо, женщины из рода гномов считали это красивым.

Мамаша Ли, как окрестил ее Вилл, восседала за угловым столиком в окружении троих гномов, казавшихся рядом с ней бородатыми детишками, и, тыча пальцем то в раскинутые на столе гадальные пластинки, то в грудь одного из гномов, настойчиво втолковывала ему:

— ...нет-нет, ни завтра, ни вообще до новой луны. Руна удачи на темной стороне, на выбранном пути одни потери... — донесся до моих ушей обрывок фразы. 'Да, она же гадалка!' — вспомнил я и тут же подумал, что, может, и не придется ничего ей объяснять — гадалка сама должна знать, какой удар преподнесла ей судьба. Правда, по виду женщины я бы не сказал, что та похожа на убитую горем мать. Выражение лица у нее было вполне довольное.

Я вдохнул побольше воздуха и направился к столу гадалки. Пожалуй, если бы мне предстояло встретиться с парочкой троллей или целой толпой орков, мне не было б так не по себе...

— Пива, сударь? Или горячего вина? — неожиданный вопрос заставил меня вздрогнуть и обернуться. За спиной стояла миловидная девушка и приветливо улыбалась. — Пройдите к огню, вы совсем вымокли...

— Да... нет... я к матушке Ли... поговорить... — промямлил я. Пальцы, успевшие вцепиться в рукоять кинжала, разжимались неохотно. Все-таки от недостатка сна я становлюсь каким-то чересчур нервным...

— Хотите узнать судьбу? — девушка одарила меня еще более лучезарной улыбкой и пообещала: — Такому красавчику непременно выпадет любовь!

Я невесело усмехнулся, но промолчал, решив про себя, что вот чего точно не буду делать, так это узнавать собственную судьбу. Только любви мне не хватало для полного счастья...

Девушка бабочкой упорхнула в дальний конец зала и скрылась за полукруглой дверью кухни. Я подошел к столу гадалки и остановился за спинами желающих узнать судьбу гномов.

— Явился? — голос матушки Ли звучал примерно так же, как голос Скарги-Скряги, когда он принял меня за Вилла. Она лишь на мгновение оторвала глаза от разложенных на столе желтоватых костяных пластинок, чтобы окинуть беглым взглядом мою насквозь промокшую персону. — В общем, Трейди, — вновь повернулась она к гному, — никакой торговли до первого снега, если не хочешь оказаться в дураках!

— А как же... — попытался возразить гном, но женщина лишь пожала плечами:

— Нет, ты можешь делать, что хочешь, только после не говори, что я не предупреждала! — гномы начали что-то недовольно бормотать на своем малопонятном наречии, но гадалка быстренько выпроводила их за соседний столик. — Все-все, мне некогда, — замахала она на них руками, как на стаю обнаглевшего воронья. — Мне тут глупость... то есть новость принесли о гибели сына. Так ведь, ваше высочество?

Гномы слегка опешили и поспешно пересели, оставив меня в растерянности переминаться с ноги на ногу под насмешливым взглядом гадалки. Такой реакции на свое появление я совершенно не ожидал.

— Садись, — вдоволь налюбовавшись на мою физиономию, кивнула она на один из стульев. — Так что ты мне собирался рассказать?

Матушка Ли собрала со стола карточки и начала их перемешивать, устремив на меня цепкий взгляд серо-зеленых глаз. 'Видимо, у Крайта были глаза отца. Ну, ни капли сходства...', — вертелись в голове совершенно посторонние мысли, пока язык, запинаясь, пытался выразить словами ту самую роковую новость, которую матушка Ли почему-то обозвала глупостью.

— Так ты наверно сама уже знаешь... погиб он... в бою... как герой...

— Ну-ну, — снисходительно закивала мать 'героя'. — Сначала научись врать, а потом уже ври, принц Рикланд. Это в каком-таком бою он погиб?

По всей видимости, изрядно продрогшему человеку для того, чтобы согреться нужно, чтобы его поймали на лжи. Уши и щеки мои вспыхнули огнем. Мне отчаянно захотелось оказаться снаружи под ледяным дождем и больше уже не возвращаться.

— На самом деле не в бою. В пропасть он упал, — слова давались с трудом, как будто язык превратился в свинцовый слиток.

— Вот так бы сразу и сказал, — удовлетворенно сказала женщина. — Мой оболтус вечно куда-нибудь да свалится!

— В бездонную пропасть, — обреченно уточнил я.

— А ты мертвое тело видел? Не видел! Значит, выберется, никуда не денется! Или не веришь материнскому сердцу?

О пророчествах материнского сердца я имел смутное представление. Моя собственная мать умерла, когда нам с братишкой было два года, так что проверить правдивость его предсказаний на своей шкуре мне не довелось. Впрочем, я кое-что знал о способностях матушки Крайта. Единственная встреча с ней почти десять лет назад произвела на меня неизгладимое впечатление.

Глава 4. Предчувствие матушки Крайта