Курляндский гандикап

Как мне передавали, Луи XIV был в большом раздражении от того, что ему пришлось следовать чужой моде. И это несмотря на то, что на свою версию наряда он умудрился потратить два миллиона ливров, расшив его бриллиантами! Король-Солнце всерьез считал, что диктовать моду миру может только он. А ему "добрые люди" еще и мои различные высказывания передавали. Например, как я критиковал прическу а-ля Фонтанж. И на рассказ о романтической подоплеке этой прически — (о том, как дама подвязала волосы чулком), ответил, что хорошо, что не панталонами. Иначе страшно представить, как выглядела бы нынешняя женская мода. И да, я серьезно считаю, что для того, чтобы показать окружающим, что я богат, мне совершенно необязательно обвешиваться с ног до головы бриллиантами.

Короче, Людовик был на меня обижен, а потому переписываться с ним пришлось Фердинанду. Тот предложил хрустальное ложе, превосходящее по параметрам то, что я подарил Якову Стюарту. И самую большую хрустальную люстру. И да, на сей раз я преследовал не только выгоду. Людовик и в реальной истории потратил огромные деньги на свои развлечения, так что я хотел подтолкнуть его транжирить еще больше.

Для этой благой цели в нашей типографии даже был отпечатан каталог. Невиданная роскошь для 17 века! На хорошей бумаге, с цветными иллюстрациями и техническими характеристиками некоторых изделий. Там были и счетные машины, и хронометры, и подзорные трубы, и патефон, и еще много всякого интересного. А специально для Людовика прилагался альбом с картинами предлагаемого дизайна залов Версаля. Янтарный зал был в том числе.

Маловероятно, конечно, что Луи закажет все это у нас или у русских. Скорее всего, и понравится ему далеко не все. Но он наверняка не сможет устоять перед некоторыми идеями, а это означает дополнительные траты. Шикарная жизнь требует очень больших денег. Даже нам каждый бал влетал в копеечку, а мы не устраивали таких феерий, как это было принято в Париже. Там одни балеты бесконечные сколько стоили! Не говоря уж об оплате капризов многочисленных любовниц Людовика и их родственников.

И когда он все успевает? Тут на жену-то не всегда времени хватает! Сеть банков, расползающаяся по всей Европе, требовала неусыпного внимания. Биржу в Риге периодически лихорадило. Три корабля, полгода назад отправленные на Тобаго, пропали бесследно. Армия по-прежнему оставалась далекой от идеала. Ну и, как вишенка на торте, в этом году планировался запуск первого парохода.

Да уж, энергии у Людовика — на десятерых хватит. Против него даже Аугсбургскую лигу собрали, чтобы хоть немного сдержать неуемного завоевателя. Бедолага император Леопольд I не знал, какую дыру заткнуть первой. Из-за опасности нападения турок на восточную границу империи, он был вынужден оттянуть туда большую часть своих вооружённых сил. По идее, Аугсбургская лига должна была поставить заслон французской экспансии на западе империи. Ну, флаг им всем в руки. Эта бодяга надолго.

Впрочем, веселуха не только в Европе продолжалась. Русские заключили с Польшей Вечный мир, забрав себе Киев и выплатив за него аж 146 тысяч рублей компенсации. Однако не успела Москва вылезти из одной войны, как ввязалась в другую. С Турцией. В союзе с Австрией, Польшей и Венецией. Я раздумывал, помогать ли Голицыну в его крымском походе, но решил, что не стоит. Командующий из Василия никакой, а Софья не желает прислушиваться к чужим советам. Типа, сама лучше знает, как и что ей делать. Даже высказала свое неудовольствие Фердинанду, который осмелился ей возражать, так что тот не показывался в Москве и вообще старался не уезжать дальше Твери и Гуся.

Между прочим, вопреки многочисленным историческим сплетням, история о романе между Софьей и Голицыным своего подтверждения не нашла. От слова совсем. Даже намеков никаких не было, так что совершенно непонятно, с чего вообще возник такой слух. Софья привечала Голицына, ценила его и даже переоценивала. Но роман? Никаких намеков. Софью интересовала власть и только власть. Она была из тех людей, кто женат на работе. Однако чрезмерное самолюбие и излишняя властность мешали ей смотреть непредвзято на многие вещи.

Вполне вероятно, что таким образом сказывалось влияние окружения. Царский терем, как и шапка Мономаха — это тяжкое бремя. Льстецы, интриганы, завистники... не каждый выдержит испытание властью, сумев сохранить здравую самооценку и трезвый взгляд на происходящие события. Софья явно не сумела. Убежденность в собственном величии и неспособность признавать ошибки еще никого до добра не доводили.

Я еще и поэтому отнесся к воспитанию Петра с особым вниманием. Тот, конечно, тоже был вспыльчивым, порывистым и очень любил командовать. Однако вполне мог прислушаться к чужому мнению и умел признавать свои промахи. К тому же, неожиданно оказался человеком, ценящим семью. Если в реальной истории на Петра имела огромное внимание мать, то здесь он тянулся к Фердинанду с Марией. Та, кстати, тоже привязалась к мальчику, и воспитывала его так же, как и своих детей. Их сын дружил с Петром, несмотря на то, что был младше, а разница в три года в этом возрасте кажется существенной.

Софья не слишком была довольна подобным положением дел, но пока никаких активных действий не предпринимала. Скорее всего, она надеялась благополучно завершить войну с Турцией, и на волне победы взяться за власть крепче. Хотя я, разумеется, не рассчитывал на то, что Софья так и будет бездействовать, и приставил к Петру профессиональных охранников. Да и наш засланный казачок — Андрей там не только Нарышкину ублажал. Держал ситуацию под контролем.

Стремление к власти — это единственная причина, которой я могу объяснить желание Софьи влезть в войну. Между прочим, у России и без того дел было по горло. На территории Русской Лифляндии продолжались выступления недовольных. Я, например, на своих новых землях давно уже разобрался с этим вопросом. Причем вооруженного вмешательства практически не потребовалось. К людям всегда можно найти подход. И если они знают, что никто не посягает на их религию и традиции, то живут спокойнее. Мне, как вы понимаете, на это пофиг. Налоги платят? Порядок соблюдают? Пусть верят в кого хотят, в Курляндии к этому делу толерантно относятся.

А тут еще шведский король Карл XI мне неожиданно помог. Ситуация у него в стране сложилась аховая. Последняя война закончилась потерей территорий, престижа и полным финансовым крахом. Постоянные военные расходы основательно подорвали финансовое благосостояние короны, а государственный долг достиг 30 миллионов талеров*. Несмотря на то, что армия была сокращена, на ее содержание все равно не хватало денег. Так что редукция земельной собственности дворянства становилась главным способом восстановления экономического могущества страны.

* В реальной истории 20 млн.

Как вы понимаете, шведских дворян это не обрадовало. А я быстро распространил данную информацию среди моих новых подданных. И это оказало нужный эффект. Да, шляхетских вольностей они не получили, и главу государства выбирать не могут. Но зато и имущество у них никто не отбирает, и семь шкур не снимает. И даже воевать мы в ближайшее время ни с кем не собираемся.

Оружие я, правда, не переставал совершенствовать. Даже попробовал сделать пулю Нейслера. Принцип ее работы тот же что и у пули Минье, но она может применяться и в гладкоствольном оружии. Но главное, она не требовала идеальной подгонки. Разница между диаметром ствола и пули могла достигать два-три миллиметра. Эта пуля вдвое увеличивала точность боя и прицельную дальность обычных мушкетов и пистолей

Что сказать... Представитель семьи Исаевых, обосновавшихся в Курляндии и пустивших тут корни, быстро понял, что от него требуется, и мы на пару создали совершенно новое оружие. И тут же его уничтожили. Рано, рано еще было. Как ни прячь, секрет быстро украдут. А потом догонят, обгонят нас в гонке вооружений, и приложат нашим же изобретением. Нам оно надо?

Такое оружие нужно начинать делать непосредственно перед войной. Чтобы никто не успел скопировать. Пока украдут секрет, пока попытаются повторить, мы уже успеем собрать сливки. Ну и потом... нет предела совершенству. Для начала, нужно создать нормальное производство. Пока мои станкостроительные заводы — заводы только по меркам Курляндии. А я хотел бы поставлять продукцию на экспорт. Для этого и школы многочисленные поддерживал, и перспективных изобретателей стимулировал. За последних 20 лет мы очень далеко шагнули от простых кузниц и мануфактур. Но до желаемого результата было еще далеко.

Да, многие из курляндских изобретений опережали время, но чаще всего потому, что в реальной истории сильные мира сего не всегда обращали внимание на стоящие идеи. Тот же Папен в начале 18 века поставил на лодку изобретенную им паро-атмосферную машину, и получил желаемый результат. Но лодочники реки, где производил свои опыты Дени, уничтожили его лодку из боязни конкуренции. В результате, Папен просто не смог найти средств для продолжения опытов.

В нынешней версии истории такого уже не случится. Гениальность Папена и мои воспоминания помогли создать нам сначала паровую машину Уатта (которая теперь будет носить имя французского изобретателя), а затем пароход, похожий на ранние образцы Роберта Фультона. Надо ли говорить, какова была реакция восхищенных курляндцев, когда они увидели необычное судно, идущее против течения без весел и парусов. На боку судна красовалась надпись "Дени Папен", а расчувствовавшийся изобретатель не мог сдержать эмоций.

К сожалению, удавалось мне далеко не всё и не всегда. Ломать под себя реальность было сложно. И если бы не задел, который оставил после себя Якоб Кетлер, вряд ли мне удалось бы так много сделать. Приходилось крутиться, как белка в колесе. И стараться не упустить ни одной мелочи. Поскольку мелочей в политике не бывает. Разумеется, заранее всё предусмотреть невозможно. Но то, что поддается прогнозу — упускать нельзя. И я вмешивался в события.

Допустить, чтобы Петр влюбился в Анну Монс? Да ни за что! Впрочем, в Немецкой слободе парню было неинтересно, гулянок он не закатывал, и не особо впечатлялся тамошними традициями, поскольку в доме Фердинанда были похожие. Тверь стала, наверное, самым чистым и благоустроенным городом России, не говоря уж о Гусе. Ну а девицы... если Петр рано созрел, об этом следовало побеспокоиться. Так же, как в свое время отец побеспокоился обо мне.

Задача оказалась не из легких. Мало того, что любовница должна понравиться Петру, она обязана будет делать именно то, что от нее требуется. И тут могли возникнуть проблемы. Наследник герцога и царь — это две очень разные величины. Корона любой женщине, даже самой разумной, может вскружить голову. А мне не нужно, чтобы она интриговала в свою пользу или в пользу своей семьи. Мне требовалась профессионалка, которая научит Петра всему, чему нужно, и свалит, когда придет время. А уж наградой я ее не обижу.

Поиском достойной дамы сердца занялся Отто. Кому-кому, а ему я мог доверить это деликатное дело. Ну не самому же мне искать нужную кандидатуру по борделям! Жена не поймет. А Отто хоть и был уже в возрасте (как-никак за 60 перевалило), хватки не растерял. И отыскал именно то, что требовалось. Красивая 25-летняя вдова ради своей семьи была готова на все. Она, собственно, и в борделе оказалась, чтобы не сдохнуть с голода, когда осталась после смерти мужа ни с чем. На руках — престарелые родители и двое детей, а в перспективе — вообще ничего нет.

Я быстро решил эту проблему. Семья вдовушки получила неплохой дом и приличное содержание, и осталась в Курляндии. А Элизабет отправилась в Россию на три года. Если она правильно себя поведет — имеет все шансы стать богатой женщиной, не думать о деньгах до конца своих дней и устроить счастливую судьбу для своих детей. Я пообещал оплатить пацанам школу и, если они будут стараться, предоставить им место в Академии. Ну а если все эти предосторожности не помогут, и Элизабет занесет... у меня имеются умельцы для решения подобных проблем.

Элизабет доехала до Петра к 1687-му году. Как раз тогда, когда Вася Голицын отправился покорять Крым. И донесения я начал получать прелюбопытнейшие. С Петром все прекрасно удалось. Наивный парень рухнул в любовный роман и набирался опыта. Правда, учеба заброшена не была. За этим пристально следили. И Элизабет, и Фердинанд. А я, читая послания, начал подумывать, что возможно, встреченная мною когда-то на просторах интернета теория о том, что Петра подменили, не так уж неправа. Ну ведь нормальный же парень растет! Без жестокости, закидонов и припадков. Вполне вменяемый молодой человек.

С Голицыным все было гораздо печальнее. И даже частично обновленное оружие ему не помогло. События продвигались практически так же, как в знакомом мне варианте истории. И я готовился к неудачному окончанию этого похода. Второго такого удобного момента ждать еще долго. Да и не нужно. Поражение Голицына нанесет удар по репутации Софьи, и этим необходимо воспользоваться. Верные люди наготове. Матвеев и Нарышкины бьют копытом, желая действовать немедленно, часть стрельцов подкуплена, как и часть прислуги. Столкнувшись один раз с русским бунтом, я не желал его повторения. Переворот должен пройти быстро и бескровно.

— Ваша светлость, донесение из Московии, — прервал мои размышления секретарь. Когда-то Генрих Берн начинал в составе двадцати мальчишек, приставленных ко мне для игр. Однако оказался на диво умен, молчалив и исполнителен. Так что, в числе немногих, остался среди моих приближенных. А потом и вовсе стал доверенным лицом.

— И что там у нас? — я развернул послание, пробежал глазами отчет и удовлетворенно улыбнулся. Пока все шло по плану.

— На словах велено передать, что царевна Софья постоянно сердита. И отзывается о царе Петре... нелицеприятно. Доверяет только паре-тройке людей. Пытается подкупить стрельцов, чтобы те поддержали ее претензии на трон. Но денег в казне нет. А со стрельцами и наши люди работают.

Нервничавшую и старавшуюся укрепить свою власть Софью можно было понять — Петр стремительно взрослел. Он вообще был довольно ранний мальчик, а постоянные физические нагрузки и регулярные занятия заставляли его развиваться гармонично. Петр быстро вытянулся, но не путался в своих конечностях и не сутулился. И вел себя как подобает — несмотря на активный образ жизни, панибратства не позволял, регулярно посещал церковь и активно вникал в дела. Единственное, что можно было поставить ему в упрек — неумение медленно, почтенно двигаться. Стопроцентный холерик, подвижный, как ртуть, Петр просто не мог долго стоять на одном месте. Ему с большим трудом давались и официальные приемы, и церковные службы.

— А что наши люди о Петре доносят? — полюбопытствовал я. — В письмах всего не напишешь.

— Говорят, вполне разумный молодой человек. Порывист излишне, так то пройдет с возрастом. И правитель из него выйдет достойный. Уже сейчас людьми командует с разумом. И те подчиняются охотно.

— Фердинанд жалуется поди, что денег на эти развлечения много уходит? — вздохнул я.