| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Не дизентерийный, а дезертир.
— Что, ссышь за Родину воевать? — рассмеялся Морячок.
— А почему 'по понятиям'? — поинтересовался Кандидат, и Морячок охотно ответил.
— Потому, что он — в тюрьме, и он — вор, хоть и прикидывается фрайерком.
— И что из этого?
— А то, что вор, — Бывалый смотрел на Молодого, — живёт по понятиям.
— Это значит, что вор не признаёт закона? Так?
— Так, — кивнул Бывалый.
— А 'понятия' — это то, что вор признавать должен?
— Вор живёт по понятиям, — чеканил каждое слово Бывалый.
— Хорошо. Выходит, понятия — это тоже закон? — спросил Кандидат.
— Это воровской Кодекс.
— Кодекс для тех, кто не признаёт законов?
— Смекаешь, — впервые улыбнулся Бывалый.
— Вот я и спрашиваю, — продолжил Кандидат. — Что происходит, когда воры отказываются жить по 'понятиям'?
— Так и я о том же! Бардак!
— Согласен. И у нас в наличии — семь миллиардов человек, которые ради своего живота рвут зубами своё, нарушая все законы: божественные, уголовные... и даже воровские понятия. Человеческая жизнь обесценилась. Люди за гроши продают себя себе подобным, а те словно возомнили себя богами и стали посягать на законы природы. И это уже не бардак, нет. Это — глобальный кризис. Когда ни на кого нельзя положиться, когда врагами становится государство, банки, кредитные кампании, когда весь мир ополчается против тебя, и помощи ждать не от кого. Тогда каждый отвечает за себя сам. И многим кроме ножа или выстрела — увы, больше ответить нечем. Вот это и есть глобальный кризис.
— Точно. Глобальный, — согласился Бывалый, — но что же взамен?
— Взамен будет Пелевинская генерация 'П'.
— Это как?
— Это когда деньги перестанут иметь цену.
— Ты гонишь! — вскричал Морячок. — Это же — всем тогда...
— Точно!..
— И кто это всех так опустил?
— Тамплиеры, — неожиданно для всех ответил Бывалый. Кандидат улыбнулся, а Морячок громко сглотнул слюну.
— Тамплиеры! — повторил Бывалый. — Один умный мужик, — вроде тебя, — рассказывал, что тамплиеры владели несметными сокровищами, которые приумножали тем, что перемещали их с места на место.
— И каким образом? — поинтересовался Морячок.
— Как в напёрстках. Сначала они подряжались в качестве охраны и перевозили целые состояния. Смекаешь? А потом придумали чеки.
— Это было удобно, — согласился Михаил, — и намного безопасней. С тех пор, как тамплиеры стали применять первые чеки, путешественникам не нужно было брать в дорогу опасный груз — золото. Тамплиеры принимали его, выдавая бумагу, по которой её предъявитель мог получить золото в любом месте, где находилось представительство ордена. Бумага стала популярной, а тамплиеры очень богатыми. Из обихода стали изыматься золотые и серебряные монеты, на смену которым пришли деньги из бумаги.
— И что?
— А то! Множественное количество бумажных денег не всегда отражает реальное количество золота, стоящего за ними.
— Бывалый, а ты, часом, сам не из этих? — спросил Морячок. — Как их там?..
— Тамплиеров, — подсказал Молодой.
— Нет, — подумав, ответил Бывалый, — но с твоей мамой я мог бы ещё сделать маленького тамплиерчика. — Все, кроме Молодого, рассмеялись, и под общий хохот услышали:
— А вот он — готовый тамплиер, — 'Бывалый' пальцем указал на Кандидата.
— Нет, — сказал Кандидат, отмахиваясь. — Тамплиеры — дети в сравнении с теми, кто их обучил делу и позволил разбогатеть. Всем своим положением и богатством они были обязаны нашим паханам.
— Эй, Мужик! — окликнул Бывалый затаившегося на нарах мужчину лет пятидесяти. — Слыхал?
Мужик всё слышал и теперь улыбался. Но, когда он взглянул на Кандидата, тому показалось, что Мужик обнажает зубы. Связки на его шее сильно напряглись, а сам он хоть и лежал, а был — как взведённая пружина. Он легко для своих лет отжался от нар и в прыжке перемахнул через них. По-кошачьи приземлившись на четыре конечности, он выпрямился и, потерев ладони, выдохнул:
— Х-хто такие?
* * *
* * *
Михаил смотрел на Мужика и видел, как у его виска пульсирует вена.
— Неужели никогда не слышали? — спросил он, как можно естественнее разыгрывая удивление. — Очень известные личности.
— Говори, — произнёс Мужик, продолжая скалиться.
— Самый крутой, — сказал Михаил, — Моше Ребейну.
Мужик кинул взгляд на Бывалого, и тот кивнул:
— Был такой крутой, — сказал он, — из принцев Египта. Кинул братца-фараона на золото и увёл из рабства целый народ, с которым говорил от имени Бога.
— Считается, — сказал мужик, загибая палец, — кто ещё?
— Шимшон. Ну, то есть, Самсон, — назвал имя Михаил.
Мужик продемонстрировал полное непонимание.
— Самсон и Далила! — подсказывал Михаил Бывалому, а тот лишь морщил лоб и качал головой. Наконец, он спросил:
— Это тот, с длинными волосами?
— Тот! — обрадовался Михаил эрудиции Бывалого.
— Ну-у-у-у! — зарычал Бывалый. — Этот Самсон был зверем. Он в натуре пасть льву порвал!
— А когда на него напала тысяча филистимлян, — подхватил Михаил, — он ослиной челюстью отбился от преследования.
— Погорел на бабе, — сказал Бывалый Мужику.
— Да, — сочувственно кивнул Мужик и закурил.
— Потом был Давид, — сказал Михаил. — Он был подростком-пастухом, когда попал в армию царя Шауля. Как раз, когда предводитель филистимлян предложил решить исход сражения поединком двух лучших воинов и выслал для состязания трёхметрового великана Голиафа.
* * *
* * *
— Выберите человека, — крикнул тот, — и пусть он подойдёт. Если он убьёт меня, мы будем вам рабами, если я убью его — будете служить нам!
Никто не решился противостоять великану, вооружённому дротиком, мечом и луком. И тогда Давид принял вызов. Он вышел на бой с филистимлянином, вооружённый палкой и кожаным ремнём, мгновенно превращавшимся в пращу, и пятью камнями.
— Разве я собака, что ты идёшь на меня с палкой? — закричал Голиаф... и получил камнем в лоб. Поверженный великан рухнул замертво, а юный воин отрезал голову врага и поднёс её царю. Филистимляне в панике бежали. Давид стал царём и отцом Соломона, мудрейшего из людей.
— Ну, про мудрость Соломона я тоже слышал, — улыбнулся мужик, — когда он двух проституток с байстрюком развёл, — он довольно хмыкнул.
— Было много других, но я называю только самых известных, — обратился за поддержкой к Бывалому Михаил, — и, конечно, Иисус.
— Как, — удивился Морячок, — и его тоже вы себе забираете? Он же — наш.
— Прежде всего, Иисус был наследным принцем Израиля. Сыном Звезды, рождение которого было предсказано пророками и волхвами.
— Конец света! — присвистнул Морячок и сбацал чечётку. А когда закончил, то взглянул в глаза Кандидата и пошатнулся, ибо увидел стального цвета облако. Оно походило на каплю ртути, было огромных размеров и стремительно удалялось, превращаясь в маленькую точку, зависшую над местом, где сходились с двух сторон на великое побоище две невиданные равные силы — дети Света и дети Тьмы.
ПЕРЕД ВЕЛИКИМ ПОБОИЩЕМ
И был тот день назначен от века, когда Божественный сонм и общество мужей земли встанут на стороне Света и сойдутся в последней битве с сынами Тьмы.
И встали Сыны Левия, Иуды и Вениамина ради могущества Божьего. Мужчины, воины от тридцати до сорока пяти лет, шли в пустыню, куда указывало Небесное Воинство. Шли, чтобы принять последнее сражение на стороне Света.
И сгущалась над ними тьма, и стояли сыны Израиля против полчищ Эдома и Моава, против войск киттиев Ашшура, против банд филистимлян и магии Велиала, — всех тех, кто пришел обесчестить Завет.
* * *
* * *
Зазвучали призывные трубы-шофары, и мужчины распростились с детьми и жёнами, покинули дворы и направились к местам сбора. На призывных пунктах формировались отряды, которые выстраивались в полки и боевым порядком отправлялись в пустыню.
Впереди всех шли первосвященники. Сквозь пыль и гарь пожарищ был виден их большой значок длиной в четырнадцать локтей, на котором золотом было написано 'Народ Божий'. Следом за священниками шли колонны князей — Левиты. В тринадцать локтей был значок их рода, идущего от Аарона. И было золотом написано на том значке: 'Знамя Божие'.
Вступающие в бой имели нагрудные значки. На значках князей, помимо имён собственных, были надписи: 'Десница Божья', 'Срок Божий', 'Смятение Бога', 'Сражение Божье', 'Правда Божья', 'Справедливость Божья', 'Слава Божья' и 'Суд Божий'. Золотые буквы вспыхивали на солнце, и казалось — сами готовы стать оружием Господа.
И завершило войско левитово первую шеренгу на тысячу человек. Такая шеренга называлась чередом. И завязался новый черёд, а за ним — ещё и ещё череды. И воины в них были вооружены луками и стрелами, пиками и мечами-секирами. И щиты их были отполированы, подобно зеркалам. Они были длиною в два с половиной локтя, и шириною в полтора. Их края обрамляли искусные витые украшения из сплава золота, серебра и меди, с вкраплёнными драгоценными камнями, составлявшими неповторимый узор, в котором поселялась радуга.
И, точно созревшая пшеница, волновались на ветру пики. Длина их была в семь локтей и включала замок и наконечник в пол-локтя. Замок копья обхватывали три насеченных кольца, как и витые изделия щитов. Они были отлиты из того же сплава: золота, серебра и меди. И обрамление по обе стороны кольца также было мастерски заключено в искуснейшую форму. А по кругу шёл неповторимый узор из драгоценных камней. И пойманное в узор солнце порождало всё те же радужные блики — 'Оружие Бога'.
Наконечник копья был составлен из белого, блестящего железа, и был обращён к острию стержнем пшеничного колоса, выкованного из чистого золота.
И появилось в безоблачном небе единственное белое облако, напоминающее собой ртутную каплю или вертолёт, отливающий хромированной сталью. Непонятно как, но Морячку удалось проникнуть взглядом сквозь яркое свечение облака и даже различить кого-то в белом одеянии, белизной превосходящим свет от этой тарелки. А в том, что это тарелка, Морячок не сомневался.
* * *
* * *
Когда видение рассеялось, Морячок испуганно взглянул на остальных.
— Что за хрень? — спросил он и непроизвольно перекрестил рот. — НЛО какое-то...
— А что это за дети Тьмы и Света? — поинтересовался Молодой.
— Нет, вы видели, что за мечи у них были? — восхищённо спрашивал Мужик. И сам отвечал: — Настоящие секиры! — сказал Мужик со знанием дела. — Ровные, к острию идущие углубления для стока крови. С каждой стороны по два. Лезвие укреплено с обеих сторон золотым колосом. Длина, эдак, в локоть с половиной, и ширина — пальца четыре. На рукоятке отборный рог с резным узором в золоте и серебре, который просто усыпан драгоценными камнями.
— Это был — Иисус? — робко спросил Морячок. — В белых одеждах... что белее снега зимой... Что это было?
— Эпизод моего уголовного дела, — сказал Кандидат и грустно улыбнулся.
— Гипноз, что ли? — спросил молодой.
Михаил не ответил. Он молча потянулся и подошёл к окну. Закурив, он выпустил дым в форточку высокого тюремного окна.
— Морячок, а что было в руках Иисуса? — спросил Михаил с надеждой.
— Так ведь... Крест! — вспомнил Морячок. — Точно! В одной руке — крест, в другой... не помню — что.
— Свитки, — подсказал Михаил, — он нёс в руках свитки.
— И о чём там, в этих свитках, конкретно? — спросил Морячок.
— О сверхчеловеке, — сказал тихо Кандидат, но так, что его услышал каждый.
— Да иди ты! — хохотнул Морячок. — Докажи!
— Иисус учил человека сверхвозможностям.
— Каким?
— Разным. Тем, которыми владел сам. В этих свитках он учил человека тому, как исцелить себя, своё тело, свои мысли, свой внешний и внутренний мир. Как в чистоте своей причащаться к Ангелам утра в делах повседневных и Ангелам ночи для дел несуетных. Он разъяснял модель МИРА и учил, как сделать его совершенней...
— Ну? — промычал Молодой.
— Не нукай, не запряг! — наехал на Молодого Морячок. — Ты что, не понял, насколько это не про нас?
— Это как раз про нас, — возразил Михаил, улыбаясь, — если мы не хотим тотального уничтожения людей с лица Земли, другого пути у нас уже нет.
— Может, кто и хочет, только не я, — сказал Молодой.
— И я не хочу, — искренне сказал Морячок.
Мужик согласно кивал головой, а Бывалый спросил:
— А кто тогда хочет?
— Никто не хочет. Но изменить себя и полюбить ближнего, как себя самого мало кто сегодня может... — Молодой перебил Кандидата заливистым хохотом, но тут же получил удар по почкам.
— Продолжай, — заинтересованно сказал Бывалый.
— Так вот. Тут не смеяться надо. Ведь если не полюбить... если всё оставить, как есть... то уже сегодня планета может оказаться без городов, деревень, зон и тюрем. Без нашей 'крытки' и колючей проволоки. И не будет ни конвоя, ни сук. Но не будет и мужиков, и тех, кто мог бы помянуть сметённое с лица Земли человечество, — Михаил замолчал. Ветер бессильно взвыл и умолк, а в наступившей тишине было слышно, как на лампе спариваются мухи.
— Никого! — прервал тишину Морячок. — Чистая планета. Без параши... — От его слов стало ещё тоскливей.
РЕЛИКВИИ ИИСУСА
Бывалый вдруг оказался за спиной Михаила и прошептал ему на ухо:
— Сдаётся мне, не крест, а кинжал был в руках Иисуса.
— Как! — вскрикнул Михаил, а Бывалый больно обнял его за шею и прошептал:
— Тише. Не на рыбалке. Слыхал я байку: стянули, якобы, у самого Иисуса кинжал. А к нему и бумаги какие-то впридачу.
— Ты их видел?! — изменился в лице Кандидат.
— Тихо, тихо, тихо, — улыбался Бывалый, отводя Кандидата подальше от лишних ушей, — до твоего гипноза я их не видел, а только слышал о них. Тут один человечек сидел, всё во сне про свитки какие-то бормотал, так за ним из ФСБ приезжали.
— Кто такой? — спросил Кандидат.
— Сашка. Бубен.
— И где он теперь?
— А я знаю? — хмыкнул Бывалый. — Ему мокруху клеили. Тройное убийство.
* * *
* * *
Двери камеры отворились. Конвойный ввел старика-арестанта. Тот с уважением взглянул на Михаила и бочком протиснулся между ним и Бывалым, успев тому что-то шепнуть.
— А ты знаменитость, — сказал конвойный Михаилу, — давай, на выход.
— С вещами? — спросил с надеждой Кандидат.
— Щаз! Прямо с вещами. Иди! Кум зовёт, — заржал конвойный, — на ковёр.
* * *
* * *
В кабинете начальника тюрьмы по-домашнему уютно. Большие окна, выходящие во двор, занавешены тяжёлым бархатом. Поверх окон ниспадает тюль, лёгкий, ажурный и белоснежный. На полу настлан линолеум и дорогой ковёр. Так что, сказав, что кум вызывает Кандидата на ковёр, конвойный не соврал, заставив заключенного снять ботинки у дверей.
— А! — обрадовался начальник тюрьмы, увидев Михаила. — Заходи... Да ты знаменитость.
— Так уж и знаменитость, — скромно потупив взгляд, произнёс Михаил.
— Не скромничайте, Михаил Аронович. О вашей афере СМИ уже раструбили на весь мир! Не сегодня-завтра на телевидение попадёте — знаменитость. Знаете, интеллектуальный уголовник нынче не новость, но не каждый становится знаменитостью... — Полковник встал из-за огромного дубового стола, покрытого зелёным сукном, указывая рукой на кресло. Он был крепким мужиком, этот полковник с глазами белого медведя. — Знаете почему?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
